К вопросу о формировании государственной идеологии николаевской России

Именно в этом отчетё будущий министр просвещения впервые на официальном уровне высказал идею, что «образование правильное, основательное, необходимо в нашем веке с глубокими убеждениями и теплою верою в истинно русские охранительные начала православия, самодержавия, народности, составляющие последний якорь нашего спасения и важнейший залог силы и величия нашего отечества» СПМНП. Т. 2. Отд. 1. Стб. 511. А.Л. Зориным был опубликован черновой вариант меморандума С.С. Уварова, адресованный Николаю I и датированный мартом 1832 г., в котором также упоминается триада. См.: Зорин А. Идеология «православия - самодержавия - народности»: опыт реконструкции. С. 96-100. Но, как справедливо заметил М.М. Шевченко, документ этот интересен прежде всего «для понимания политических взглядов и намерений Уварова» и «пока нет достаточных оснований утверждать, что этот документ был действительно отправлен или представлен императору». Шевченко М.М. Конец одного Величия. С. 88.. По сути, это была основа готовой идеологической программы, предлагаемой Уваровым русскому самодержавию. император идеологический россия декабрист

Триада Уварова представляла собой, как заметил М. М. Шевченко своеобразную интерпретацию лозунга «За веру, царя и отечество» Шевченко М. М. Конец одного Величия. С. 68.. В тоже время существовала вероятность противопоставления ее другой формуле, возникшей в период Французской революции 1789 г., которая имела сходную с уваровской структуру. Однако, элементы, включенные во французский вариант («Liberte`, Egalite`, Fraternite`» - «Свобода, Равенство, Братство»), выступали прямыми антиподами тому, что предлагал министр просвещения Успенский Б. А. Русская интеллигенция как специфический феномен русской культуры // Успенский Б. А. Этюды о русской истории. СПб., 2002. С. 405..

Какое бы значение не приобретала тройственная формула, она стала своего рода платформой всей идеологической конструкции, построенной в николаевское царствование. Являя собой, по сути, концентрированный образ основополагающих начал, на которых базировалась устойчивость российской государственности, она была наиболее консервативной составляющей всей программы С. С. Уварова.

В данном случае нет особой нужды подробно останавливаться на характеристике уваровской формулы. Как уже было сказано, этот аспект в достаточной степени исследован историками См., например, уже отмеченные работы А. Л. Зорина и М. М. Шевченко.. Опираясь на эти три постулата, Уваров в дальнейшем развивал свои взгляды на возможную модификацию системы просвещения в России и её роль в сохранении политической стабильности в государстве. Источники, используемые им в процессе формирования концепции развития русского просвещения, выступившей и в качестве новой национально-государственной идеи, разнообразны. Сюда можно включить идейное наследие французских легитимистов, представителей немецкого романтизма первой половины XIX в., и, безусловно, концепцию исторического развития Российского государства Н. М. Карамзина, выраженную не только в записке «О древней и новой России», но также и в «Истории государства Российского». Нельзя не учитывать также и принципы легитимизма, характерные для самого Николая I. Не будучи оформлены в стройную систему взглядов, они, тем не менее, представляли собой определённую мировоззренческую позицию, занимаемую императором, играя ведущую роль в процессе складывания общей политической системы нового царствования.

Таким образом, используя наметившиеся еще до него общие тенденции и определяя возможность для России в своем развитии идти особым, отличным от Запада путем, Уваров обозначил те основы, которые при условии их сохранности обеспечивали успешность этого процесса. «Посреди всеобщего падения религиозных и гражданских учреждений в Европе, - писал министр просвещения, - не взирая на повсеместное распространение разрушительных начал, Россия к счастию сохранила доселе теплую веру к некоторым религиозным, моральным и политическим понятиям, ей исключительно принадлежащим». Однако задача, поставленная Уваровым в связи с этим, несколько расширяла проблему: «Как учредить у нас народное воспитание, соответствующее нашему порядку вещей и не чуждое Европейского духа? По какому правилу следует действовать в отношении к Европейскому просвещению, к Европейским идеям, без коих мы не можем уже обойтись, но которые без искусного обуздания их грозят нам неминуемой гибелью?» Уваров С. С. О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении Министерством народного просвещения // Река времен. Книга истории и культуры. М., 1995. Кн. 1. С. 70..

Постановка вопроса подобным образом была неминуема для самого Уварова. Будучи человеком европейски образованным, интегрированным в западноевропейскую культуру ещё в процессе своего становления, в александровскую эпоху, Уваров не мог не осознавать, что полная изоляция России от Запада немыслима в сложившихся обстоятельствах и грозила бы российскому государству значительным отставанием в развитии. Тем не менее, система общественных ценностей, лежавшая в основе всех культурных достижений Запада, несла в себе также и те разрушительные начала, которые были так губительны для существующего в России порядка вещей Зорин А. Л. Кормя двуглавого орла… С. 367.. Выход из сложившегося тупика был найден в неразрывной связи общего просвещения с нравственным и политическим воспитанием. Исходя из этого, главной задачей, по мнению Уварова, было «внушить юношеству, что на всех ступенях общественной жизни умственное совершенствование, без совершенствования нравственного - мечта и мечта пагубная» [Уваров С. С.] Общий отчет, представленный его Императорскому Величеству по Министерству народного просвещения за 1837 г. // Журнал министерства народного просвещения (далее - ЖМНП). 1838. Ч. 18. №4. С. CXLV - CXLVI.. Данный тезис не был находкой самого Уварова. В цитировавшемся выше отзыве на записку Пушкина «О народном воспитании» Николай I уже высказывал похожие идеи (см. выше). Менее отчётливо, но все же упоминал об этом и А. А. Перовский в записке о народном просвещении, поданной на имя императора в 1826 г., отмечая, что при Александре I данный аспект учитывался недостаточно О народном просвещении в России (Всеподданнейшая записка попечителя Харьковского университета Перовского, 20 апреля 1826 г.). С. 364 - 365.. Однако, используя опыт своих предшественников, Уваров обобщил и систематизировал разрозненные мнения на этот счёт, наполнив построенную схему конкретным содержанием. Нравственное воспитание должно было основываться на тех началах, которые столь лаконично министр выразил в своей формуле «православие, самодержавие, народность».

В конечном итоге Уваров сформулировал концепцию, ставшую, своего рода, компромиссом между западным просвещением и самодержавной Россией, который выражался в попытке приспособить западную науку и просвещение в целом к российской действительности, не побуждая к изменению последней. Русская модель просвещения, таким образом, не отвергая право на заимствование определённых достижений западноевропейской цивилизации, приоритет отдавала национальным охранительным принципам. Самобытность России, особый путь её исторического развития не исключали российское государство из системы других государств. Но, в то же время, они отстаивали позицию ее самостоятельности в вопросах просвещения и политического порядка. Эта самостоятельность была обусловлена общественными ценностями, отличными от западноевропейских и опирающимися на другие начала и принципы. Триада приобретала значение своеобразной лакмусовой бумаги, определяющей приемлемость тех или иных идей и теорий для самодержавной России. Авторитет и неприкосновенность трех постулатов, заложенных в ней, должны были стать определяющими для русского общества в процессе их интеллектуального развития. «Вот те главные начала, - писал позже сам Уваров, - которые надлежало включить в систему общественного образования, чтобы она соединяла выгоды нашего времени с преданиями прошедшего и с надеждами будущего, чтобы народное воспитание соответствовало нашему порядку вещей и было не чуждо европейского духа» Десятилетие министерства народного просвещения. 1833-1843 г. СПб., 1864. С. 4..

Следует остановиться еще на одном важном моменте. Современный исследователь Н. И. Казаков, интерпретируя концепцию, предложенную Уваровым, высказал довольно спорное утверждение о том, что «установка, данная С. С. Уваровым, <...> имела отнюдь не общегосударственное, но локальное, ведомственное значение» Казаков Н. И. Об одной идеологической формуле николаевской эпохи // Контекст - 1989. М., 1989. С. 32.. Несмотря на то, что данный тезис уже был оспорен в свое время В. А. Мильчиной и А. Л. Осповатом, а также А. Л. Зориным, на мой взгляд, существует возможность сделать по этому поводу ряд замечаний См.: Мильчина В. А., Осповат А. Л. Петербургский кабинет против маркиза де Кюстина: нереализованный проект С. С. Уварова // НЛО. 1995. №13. С. 21.; Зорин А. Л. Кормя двуглавого орла… С. 344..

Предлагая свою триаду, Уваров определял ее, прежде всего, как универсальную для русского общества формулу, способную направить развитие общественной мысли в нужное русло. Он сумел объединить и предложить в качестве цельной системы символы, способные внедрить в общественное сознание идею легитимности и незыблемости существующего в России политического порядка. По мнению П. В. Акульшина, государственная идеология николаевского царствования представляла собой «российскую модификацию общеевропейского политического течения - легитимизма, сложившегося в эпоху наполеоновских войн и общеевропейского кризиса феодальных монархий» Акульшин П. В. Просвещенная бюрократия и русская провинция в первой половине XIX в. (по материалам Пензенской, Рязанской, Тамбовской и Тульской губерний). Автореф. дис. докт. ист. наук. М., 2004. С. 28.. Являясь фундаментом новой государственной идеологии, триада способна была решить насущные проблемы русского государственного консерватизма. Преобразовательная политика становилась возможной лишь при условии сохранения основ российской государственности, обеспечивающих дальнейшее укрепление существующего политического порядка.

Чтобы идеологическая доктрина оказалась действенной, необходимо было утверждение её как неотъемлемой части общественного сознания. И здесь Уваров недвусмысленно подчеркивал приоритетное место возглавляемого им министерства народного просвещения в этом процессе: «… именно в сфере народного образования надлежит нам, прежде всего, возродить веру в монархические и народные начала, но возродить ее без потрясений, без поспешности, без насилия» Цит. по: Зорин А.Л. Идеология «православия - самодержавия - народности»: опыт реконструкции. С. 98.. Претензии самого министра просвещения на роль идейного лидера, в данном случае вполне уместны. Министерство народного просвещения, как никакое другое государственное учреждение имело все возможности и средства, чтобы поставить процесс развития просвещения и, в частности, нравственное и политическое воспитание под всеобъемлющий контроль правительства, а также через усиленную пропаганду официальной идеологической доктрины влиять на формирование общественного мнения.

Размещено на Allbest.ru