Неолит степного-лесостепного Поволжья и Прикамья

2.2 История изучения неолитических памятников лесостепного Поволжья: формирование источниковой базы и развитие концепций

Первые достоверно неолитические памятники в лесостепном Поволжье были обнаружены и обследованы в середине 70-х гг. XX в. На этих материалах стоянок исследователи выделили три основные группы керамики: 1) профилированная неорнаментированная шиподонная; 2) прямостенная плоскодонная накольчатая, синхронная со щербетьскими памятниками волго-камской культуры; 3) сосуды полуяйцевидной формы с примесью шамота и гребенчатой орнаментацией, аналогичные материалам хуторского этапа на Каме [Васильев, Пенин, 1977; Выборнов, Пенин, 1979; Моргунова, 1980; Васильев, Выборнов, Габяшев, Моргунова, Пенин, 1980].

Н.Л. Моргуновой было обосновано выделение волго-уральской неолитической культуры. Материалы первой группы (елшанского типа) и второй группы (накольчатого типа) были объединены в один генетический ряд развития, не выходящий за рамки раннего неолита. Керамика первой группы близка дарьясайской, ракушечноярской, сурской. Их близость определяется началом распространения производящей экономики, а вместе с ней и навыков производства керамики. Керамика второй группы прямых аналогий в других культурах не имеет, за исключением посуды с поселения Ракушечный Яр. Если ранее исследователь третью группу (гребенчатую) разделял на две подгруппы: хуторского типа и прямостенную и плоскодонную, то в данном случае она рассматривается как единое целое, относимое к позднему неолиту, так как появление гребенчатого штампа вызвано контактами волго-уральской культуры с населением лесных массивов на левшинском (позднем) этапе развития. Однако смены населения не произошло, продолжается развитие местной неолитической культуры на ее заключительном этапе. Ранний этап датируется в пределах VI тыс. до н.э., а поздний в V тыс. до н.э. [Моргунова, 1984]. Начальный этап изучения ставил ряд вопросов, ответы на которые могли быть получены лишь с появлением новых источников, в том числе и на промежуточных территориях.

2.3 Вопросы культурной принадлежности неолитических памятников лесостепного Поволжья

Именно во второй половине 80-х гг. ХХ века началось интенсивное изучение новых неолитических памятников. К северу от бассейна р. Самары исследованы стоянки на побережье р. Сок: Чекалино IV, Нижняя Орлянка II, Лебяжинка I, IV, Большая Раковка II.

Севернее сокского микрорайона изучены стоянки Лебяжье I-II, Мелекес III [Буров, 1980], а в верховьях р. Суры - Подлесное IV [Выборнов, Третьяков, 1984].

В конце 80-х годов ХХ века, кроме концепции Н.Л.Моргуновой, оформилась и другая версия развития неолитического населения лесостепного Поволжья [Васильев, Выборнов, 1988]. Памятники елшанского типа были объединены в особую культурную группу с перспективой выделения самостоятельной археологической культуры. Её происхождение связывалось с юго-восточным регионом. Видимо, происходил процесс смешения пришлого и местного населения. Сходство в формах сосудов и других признаков исследователи трактовали близкими закономерностями появления первой керамики у населения сходного культурно-хозяйственного типа (присваивающие формы). Строгих доказательств наличия скотоводства не было, так как большинство памятников содержали разнокультурные комплексы.

На исследованных памятниках (Красный Городок, Ильинская) керамика елшанской группы, сохраняя предшествующие черты, проявляла новые признаки: плоскодонность, ряд ямочных вдавлений под венчиком, сочетание прочерков и разреженных овальных наколов. Поэтому было сделано предположение о неоднородности елшанской группы и возможности выделения двух фаз в ее развитии. Были возможны два варианта объяснения: саморазвитие или внешний импульс. Для второго варианта было больше оснований, так как в степном Нижнем Поволжье были исследованы комплексы, содержащие данную совокупность признаков (за исключением ямочного пояска) уже в раннем неолите. Что же касается памятников второй (накольчатой) и третьей (гребенчатой) групп, то И.Б. Васильевым и А.А. Выборновым также была выдвинута особая гипотеза. Внутри каждой из групп, как в южной части лесостепного Поволжья, так и в его северной зоне, были выделены хронологические подгруппы. Тем самым намечалась определенная и своеобразная линия развития этих комплексов, отличная от культур сопредельных территорий - Нижнего Поволжья и лесного Прикамья. О.Н. Бадер для различения гребенчатой керамики лесного Прикамья и накольчатой посуды Нижнего Прикамья и Среднего Поволжья предложил обозначить последнюю «средневолжской» [Бадер, 1981]. Этот термин был принят авторами данной версии. Он вмещал совокупность памятников накольчатого типа, расположенных как в лесостепном Заволжье, так и на юге лесной зоны Среднего Поволжья. При этом, исследователи отмечали локальные особенности в южной и северной частях лесостепи, в восточной и западной территориях. На материалах лесостепи выделен особый тип гребенчатой керамики. Он отличался от лесной камской посуды, а схож с лесостепной днепро-донецкой [Васильев, Выборнов, Габяшев, Моргунова, Пенин, 1980].

Технико-типологический анализ обеих групп керамики показал их значительное сходство, что дало основание включить в понятие средневолжской культуры и гребенчатые материалы.

Сложение этой культуры проходило на базе позднеелшанских комплексов. Накольчатая группа своими корнями восходит к степным нижневолжским культурам, где данный набор признаков сформировался уже в раннем неолите. Гребенчатая группа имела автохтонный характер, тем более что и на р. Суре (Подлесное III), и на р. Свияге (Кабы-Копры) представлены весьма архаичные памятники, по крайней мере, более древние, чем хуторской этап камского неолита [Выборнов, 1988].

Синкретический характер средневолжской культуры придавал ей особую специфику. Подтверждением этому служили материалы не только самарского, но и сокского (Ильинская) и свияжского (Лебяжье I) бассейнов, где хорошо представлены симбиотичные комплексы архаичного типа.

В 90-е гг. ХХ в. шло дальнейшее развитие представлений о соотношении елшанских и накольчато-прочерченных комплексов. Так, Н.Л.Моргунова в своих сводных работах уже не исключает параллельное развитие обеих традиций [Моргунова, 1995]. Роль степного населения Нижнего Поволжья в появлении накольчатой традиции орнаментации в лесостепях Поволжья была довольно значительной [Моргунова, 1997]. Эти выводы сближают её концепцию с гипотезой И.Б.Васильева и А.А. Выборнова.

Последнее десятилетие ХХ в. ознаменовалось появлением обобщающих работ, связанных с целым рядом проблем изучения неолита Волго-Камья [Выборнов, 1992; Моргунова, 1995; Никитин, 1996; Крижевская, 1996; Вискалин, 1999]. Не касаясь всей совокупности спорных аспектов, можно констатировать лишь два. Во-первых, памятники с накольчатой керамикой (так называемого щербетьского типа) выводились специалистами из четырех различных регионов. Во-вторых, хронологические разработки исследователей различались до такой степени, что временной разрыв между памятниками с накольчатой посудой в южной лесостепи Поволжья и лесных регионов Среднего Поволжья достигал почти полутора тысяч лет. При таких существенных расхождениях решение главной проблемы - культурно-хронологического соотношения населения Волго-Камья в неолитическую эпоху - становилось крайне затруднительным.

Поэтому были продолжены поиски и раскопки неолитических памятников в регионах, которые оставались «белыми» пятнами на археологической карте Среднего Поволжья. Полученные материалы могли бы представить недостающие звенья и наметить пути решения ряда вышеуказанных противоречий.

В.В. Ставицкий на материалах Сурско-Мокшанского междуречья подтвердил вывод автора о том, что памятники данного региона входят в зону распространения керамических традиций средневолжской культуры [Ставицкий, 1999].

2.4 Проблемы происхождения и синхронизации неолитических культур лесостепного Поволжья

А.Е. Мамонов выделил самостоятельную елшанскую культуру, сформировавшуюся на местной мезолитической основе [Мамонов, 1999]. В её развитии исследователь проследил два этапа [Мамонов, 2000]. Её феномен сводится к чрезвычайно ранним определениям абсолютного возраста. Это позволило специалистам высказать предположение о независимом юго-восточном центре керамического производства в Восточной Европе [Тимофеев, 2002]. Исследователи продолжили разработку тех или иных положений. Этому способствовало появление материалов, отчасти сходных с елшанскими Волго-Уральского междуречья в Ульяновском Поволжье, Примокшанье, Похоперье, вплоть до Средней Оки [Выборнов, Королев, Ставицкий, Челяпов, 2004]. Они располагаются на правобережье р. Волги, тем самым выводя елшанские комплексы за территориальные рамки волго-уральской культуры. А.В. Вискалин, солидаризируясь с позицией А.Е. Мамонова о том, что елшанская керамика не имеет аналогов к юго-востоку от Заволжья, выдвинул иную версию. Опираясь на материалы стоянки Усть-Ташёлка на р. Свияге, автор предполагал балканский характер происхождения елшанской керамической традиции [Вискалин, 2002; 2003]. В.В. Ставицкий допускал малую вероятность балканского импульса для формирования керамического производства елшанской посуды, так как эти признаки соответствуют лишь поздним этапам елшанской культуры [Ставицкий, 2004]. Аналогичное замечание можно высказать и по поводу такого показателя, как узор из прочерченных линий и одинарных наколов. Он действительно представлен в позднеелшанских материалах, но появляется уже на фрагментах стоянок Чекалино IV и Нижняя Орлянка, где сосуды биконической формы отсутствуют, нет плоских днищ, а сами памятники являются одними из самых ранних [Выборнов, 2005]. А.В. Вискалин доказывает начало контактов с культурами Балкан в начале V тыс. до н.э. Однако, хронологические рамки елшанской культуры укладывались в VI тыс. до н.э. [Выборнов, 2000а], имея приоритет над дунайскими культурами. Следует учитывать и значительную территориальную удаленность даже буго-днестровской культуры от елшанской. К тому же её первый этап датируется второй половиной VI тыс. до н.э., а точные аналогии елшанским древностям в степном Причерноморье отсутствуют.

Н.С. Котова, рассматривая елшанскую культуру, признает местный мезолитический субстрат, а появление керамики связывает с населением Нижнего Дона. Причина тому - аридизация на рубеже VII и VI тыс., повлекшая за собой расселение обитателей вверх по Дону и Волге [Котова, 2002]. Но посуда из нижних слоев Ракушечного Яра характеризуется признаками, отличными от раннеелшанских Заволжья.

По мнению В.В. Ставицкого, корни елшанских керамических традиций следует связывать с инфильтрацией сурской культуры Приазовья [Ставицкий, 2005]. Необходимо отметить, что количество памятников этой культуры крайне мало, а число находок на них весьма ограничено [Котова, 2002]. Она датируется с третьей четверти VI тыс. до н.э., что позднее датировок ранних елшанских материалов.

Учитывая недостаточную аргументированность юго-западной версии, ряд исследователей сохранил свои позиции о юго-восточном ареале как наиболее приемлемом, подчеркивая, что речь не идет о зеркальном тождестве, что было бы неверно [Моргунова, 2001; Выборнов, 2003; 2005]. Формы сосудов елшанской культуры и комплексов типа Джебела и Учащи обнаруживают определенное сходство. Орнаментация либо в виде рядов прочерков, либо сочетания прочерков и ямчатых вдавлений, либо рядов прочерков, поставленных под углом друг к другу. Именно эти узоры представлены на юго-восточных прототипах [Виноградов, 1981; Виноградов, Мамедов, 1975]. К этим аргументам следует добавить ещё один, технологического порядка. По данным И.Н. Васильевой в керамике елшанского типа Ивановской стоянки обнаружена примесь шамота, как в посуде Джебела [Окладников, 1956], так и ранних кельтеминарских [Цетлин, 2007]. Принципиальным следует признать вывод что «по данным изучения гончарной технологии, можно предполагать не местный, привнесенный характер появления елшанского гончарства в регионе путем миграции групп населения с территории, где гончарство уже существовало и прошло определенный этап развития» [Васильева, 2007]. Именно такой территорией и может являться Восточный Прикаспий. К тому же расстояние от Закаспия до Заволжья составляет порядка 800 км и проходит по облегчённому меридиональному маршруту без каких-либо естественных преград. Подвижки были вынужденными: начало VI тыс. до н.э. сопряжено с резкой аридизацией и условия проживания стали весьма не благоприятными. По мнению В.В.Никитина, юго-восточный импульс керамического производства в Восточной Европе весьма вероятен, а данное направление в настоящий момент представляется наиболее перспективным [Никитин, 2008].

Средневолжская культура формируется при участии елшанской и раннего неолита степного Поволжья. Это подразумевает их хронологическую стыковку - вторая половина VI тыс. до н.э. Именно такие даты были наиболее приемлемыми как для поздней елшанской, так и для ранней накольчатой культуры Нижнего Поволжья [Выборнов, 2000а]. Поскольку, по мнению автора, со средневолжской культурой сходны стоянки на стыке лесостепной и лесной зон (II Щербетьская, IV Тетюшская), а по ряду признаков хронологического порядка Дубовские и Отарская VI в лесном Среднем Поволжье могут относится к более позднему времени и синхронизироваться с развитым этапом камской культуры, то последние допустимо датировать первой половиной V тыс. до н.э. [Выборнов, 2006].

Если южные лесостепные памятники определялись по хронологии елшанских древностей и нижневолжских материалов, имевших радиоуглеродное подтверждение, то памятники накольчатого типа в лесном Среднем Поволжье могли датироваться по линии синхронизации с верхневолжской культурой. Последняя получила подтверждения периодизации и абсолютной хронологии. Ранний этап, характеризовавшийся доминированием посуды преимущественно накольчатого типа, определялся первой половиной V тыс. до н.э. [Энговатова, 1998]. Подобная линия синхронизации была возможна и в связи с поисками истоков формирования керамического производства у племен верхневолжской культуры. Помимо других точек зрения допускался вариант и с регионом лесостепного Поволжья, где расположена елшанская культура, элементами которой были запесоченность сырья, слабая орнаментированность, ряд ямок под венчиком, прочерки и ямчато-тычковые вдавления, сочетание острых и плоских днищ [Выборнов, 2000а].

Что же касается происхождения этой традиции в Марийском Поволжье (как, впрочем, и гребенчатой), В.В. Никитин отмечал, что намечаются их истоки в средневолжской культуре, оказавшей влияние на лесное Поволжье и сформировавшейся на основе елшанской [Никитин, 2002].

Моргунова Н.Л. допускает вероятность распространения накольчатой техники в северные районы лесостепи с влиянием степных культур Нижнего Поволжья. Рассматривая вопрос о месте первоначального распространения гребенчатого штампа, исследователь допускает район лесостепей [Моргунова, 2004], тем самым солидаризируясь с автором данной работы.

Происхождение накольчатой керамики виловатовской группы связывается с днепро-донецким вариантом [Вискалин, 2002]. При обнаружении накольчатых и гребенчатых комплексов на Виловатовской стоянке исследователи отмечали их близость с днепро-донецкими [Васильев, Выборнов, Габяшев, Моргунова, Пенин, 1980; Выборнов, 1986]. Весь вопрос лишь в том, в чем природа этого сходства. А.В. Вискалин предполагает участие днепро-донецкого населения, а малочисленность типичных среднедонских черт на средневолжской керамике свидетельствует о том, что основной импульс при формировании средневолжских памятников поднепровский, а не донской. Здесь есть узкие места, связанные в первую очередь с характеристикой этапов и их хронологии у днепро-донецких культур. Ранняя фаза представлена гребенчато-прочерченной орнаментацией и датируется первой половиной V тыс. до н.э. [Титова, 2000; Котова, 2002]. Что же касается накольчатой системы, то, по мнению исследователей, она заимствована от среднедонской, характеризует второй этап, то есть датируется второй половиной V тыс. до н.э. [Синюк, 1986; Выборнов, 1988а; Котова, 2002].

Это противоречит всей системе аналогий средневолжских и нижневолжских накольчатых комплексов, радиоуглеродных показаний последних и елшанских. Вызывает сомнение в подобном маршруте значительная территориальная удаленность лесостепного Поднепровья и Поволжья при отсутствии на промежуточной территории Похопёрья стоянок днепро-донецкого облика. В территориальном отношении к средневолжским ближе среднедонские памятники, но А.В. Вискалин констатирует, что донской импульс прослеживается слабо. Более того, А.В.Сурков отмечает, что вслед за носителями елшанских традиций в V тыс. до н.э. в Похопёрье, а затем и на Средний Дон проникли носители культуры с накольчатой орнаментацией керамики, сформировав среднедонскую культуру [Сурков, 2007]. Появление короткозубой и овальнонакольчатой орнаментации на посуде памятников Верхнего Дона исследователи увязывают не с днепродонецкими и среднедонскими, а с верхне и средневолжскими [Смольянинов, 2006].

2.5 Вопросы взаимодействия лесостепных и лесных памятников Среднего Поволжья

Появление памятников, близких в культурном отношении елшанским и средневолжским поставило вопрос об их соотношении с материалами лесного Поволжья. Этому способствовало и накопление новых источников на промежуточных территориях.

В Среднем течении правобережья р. Суры исследовались первые памятники эпохи неолита [Березина, Вискалин, Выборнов, Королев, Ставицкий, 2007; Выборнов, 2008]. Керамический и каменный инвентарь находят аналогии в материалах лесостепного и лесного Среднего Поволжья. В бассейне р. Мокша исследована стоянка Озименки II [Выборнов, Королев, Ставицкий, 2006], где обнаружена керамика елшанского типа, накольчато-гребенчатая лесостепного облика и гребенчатая посуда камской культуры.

Материалы сходные с елшанскими, исследованные на правобережье р. Волги, судя по датам разновременны: Ивановская стоянка 8020±90; Усть-Ташёлка - 7680±200; Озимёнки II - 6950±100 л.н. Складывается впечатление, что происходила диффузия из лесостепного Волго-Уралья в северо-западном направлении. Отличительные черты возникли и в связи с различными мезолитическими субстратами на вышеуказанных территориях. Наличие ямочно-точечных вдавлений прослеживается на Усть-Ташёлке и Имерке VII. Таким образом, специфика памятников этого региона объясняется результатами взаимодействия двух групп населения: с неорнаментированной посудой и с накольчатой орнаментацией. То, что вышеобозначенное взаимодействие на территории Примокшанья осуществлялось, подтверждают материалы Потодеевской стоянки. И не случайно исследователи определяют симбиотичный характер материалов этого памятника [Ставицкий, 2004]. Наиболее северным пунктом в Среднем Поволжье, где обнаружена керамика, сходная с елшанской, является стоянка Вьюново озеро I в среднем течении р. Суры.

Одним из проблемных вопросов является определение территории распространения памятников средневолжской культуры. Исследователи пришли к выводу, что единство гидросистемы Волги предполагало процесс продвижения отдельных групп в сопредельные районы. Проникновение накольчатой традиции в Казанское и Марийское Поволжье сопровождалось консервацией традиций, что вызвано инородным окружением, с которым не сложилось симбиотического образования, подобного самаро-сокскому [Васильев, Выборнов, 1988]. Е.Л. Лычагина на материалах Среднего Прикамья отмечает, что в лесной полосе в раннем неолите под воздействием лесостепных культур появляются сходные формы слабоорнаментированной накольчатой керамики [Лычагина, 2006].

Севернее бассейна р. Сок в нижнем течении р. Большой Черемшан были обнаружены неолитические памятники, отнесенные Г.М. Буровым к различным этапам волго-камской культуры [Буров, 1980]. Наиболее архаичной исследователь справедливо определял коллекцию стоянки Лебяжье I, где обнаружен кремневый инвентарь, с мезолитическими реминисценциями. На стоянке обнаружена плоскодонная керамика. Эти показатели почти полностью совпадают с характеристикой посуды архаичных материалов самаро-сокского района. Севернее р. Большой Черемшан расположена стоянка Лесное Никольское III. По сумме технико-типологических признаков данная коллекция органично вписывается в характеристики средневолжской культуры. Это подтверждается радиоуглеродной датой - 6570±170 л.н., что согласуется с возрастом развитого этапа верхневолжской культуры. Таким образом, не только на ранней фазе, но и на среднем этапе данная территория входила в орбиту средневолжской культуры. Материалы на Верхней Свияге (Елшанка XI) подтверждают этот вывод. Здесь, помимо посуды, сходной с елшанской содержится керамика с наколами, насечками и зубчатыми отпечатками. Иначе говоря, на территории как левобережья, так и правобережья Ульяновского Поволжья представлены памятники культурно аналогичные южным и представляющие как архаичные (Луговое III, Елшанка XI), развитые (Лебяжье I, Мелекес III, Лесное Никольское III) и поздние (Лебяжье II).

К северу от впадения р. Б.Черемшан в р. Волгу, расположена IV Тетюшская стоянка. Плоскодонная посуда имеет ряд ямочных вдавлений под венчиком. Автор обращал внимание на то, что данная черта присуща лесостепным поволжским памятникам и восходит к елшанским древностям [Выборнов, Королев, Мамонов, 2002]. Плоскодонность посуды IV Тетюшской стоянки хорошо согласуется с керамикой как Лебяжьего I, так и сокских стоянок. Иначе говоря, комплекс IV Тетюшской стоянки фиксирует тот хронологический момент, когда не получила широкого развития зубчатая традиция. Она могла сформироваться на комплексах типа Луговое III. Более ранний возраст последних по сравнению с IV Тетюшской предполагает и Р.С. Габяшев [Габяшев, 2003].

Севернее, на левобережье р. Волги расположена II Щербетьская стоянка. Большинство фрагментов лишены орнамента. Около 70 с наколами треугольной формы и 50 стенок с насечками. Все группы керамики находят прямые аналогии в материалах стоянок сокского и черемшанского районов. Иначе говоря, и материалы стоянки II Щербетьская допустимо относить к дозубчатой стадии развития средневолжской культуры. Далее на север в районе г. Казани, на стоянке Займище IIIа помимо пунктирной и накольчатой керамики, обнаружены тонкостенные фрагменты, украшенные как ногтевидными насечками так и рядами отпечатков короткого изогнутого зубчатого штампа, присущих лесостепной средневолжской культуре. Севернее г. Казани по левобережью расположена стоянка IV Матюшинская, где кроме типичной накольчатой посуды, обнаружены черепки, в том числе плоское дно, украшенные также коротким изогнутым зубчатым штампом и насечками. Проявления лесостепного характера прослеживаются и на юге лесной полосы Среднего Поволжья. Далее по левобережью р. Волги, в пределах Марийской республики, исследованы памятники с накольчатой посудой, чей культурно-хронологический статус находится в стадии тщательной проработки [Никитин, 1996; 2006]. Раскопки стоянки Сутырская V [Выборнов, Королёв, Ставицкий, 2004] позволили обнаружить остатки жилища с накольчатым комплексом. Посуда Сутырской V стоянки также находит сходство с керамикой вышеназванных памятников. В.В.Никитин считает обоснованным сопоставление И.Б.Васильевым и А.А. Выборновым марийских материалов с комплексами IV Тетюшской и II Щербетьской стоянок и объединение их в одну культурную группу [Никитин, 1996; 2006]. Он допускает, что в Марийском Поволжье накольчатая керамика могла появиться с юго-востока (с Самарского Поволжья), где изучены наиболее ранние памятники елшанской культуры с накольчатой посудой. Рассматривая средневолжскую лесостепную, исследователь отмечает, что можно выделить пласт плоскодонной посуды с наколами, близкий материалам лесного Поволжья [Никитин, 2006]. Автор сделал вывод о том, что на Ильинской стоянке два разновременных комплекса: елшанский и средневолжский [Выборнов, 2006]. Именно с последним соотносят исследователи свои материалы. Но в таком случае необходимо четко разделять, какую роль сыграла елшанская культура на ее позднем этапе и каков вклад в развитии соседних культур средневолжских древностей.

На современном уровне изысканий, следует, что наиболее вероятным регионом, откуда происходит керамическое производство в лесном Среднем Поволжье, является лесостепная территория Заволжья, где этот процесс начался в VI тыс. до н.э. Однако упрощать данный процесс как продвижение южных племен только по левобережью р. Волги было бы не совсем верно. Так, в Среднем Посурье полученные материалы свидетельствуют о наличии памятников, аналогичных Красному Городку и Луговому III. Как средневолжская, так и сурская керамика сделана из незапесоченной илистой глины с незначительной примесью шамота и органики. Аналогичная технология присуща керамике стоянок Вьюново озеро I и Молёбное озеро I. Поэтому допустим и иной вариант: продвижение по Суре вплоть до впадения в Волгу, на левобережье, и расселение в Марийском Поволжье [Никитин, 1985]. Возможно, именно с этим связана их определенная специфика. Тем более что эти памятники расположены в пограничье между верхневолжскими на западе и средневолжскими лесостепными на юго-востоке.

2.6 Хронологические аспекты неолита Среднего Поволжья и соотношение с культурами сопредельных территорий

В настоящее время по керамике неолитических стоянок Среднего Поволжья получено более 60 (Выборнов, Ковалюх, Ластовский, Мамонов, Моргунова, Скрипкин, 2008) радиоуглеродных дат. Наиболее древним оказалось определение елшанских материалов с Ивановской стоянки - 7930±90 л.н. Оно хорошо согласуется с датой с этого памятника, сделанной по костям - 8020±90 л.н. Таким образом, подтвердилась версия о появлении в начале VI тыс. до н.э. в лесостепном Поволжье памятников с остродонной керамикой. Вторая группа керамики, типологически не отличающаяся от первой, но содержащая примесь шамота, получила более поздние даты: 7780±90 и 7680±90 л.н. Иначе говоря, развитие елшанской керамической традиции в восточной части лесостепного Среднего Поволжья укладывается в первую половину VI тыс. до н.э., не заходя, как считалось ранее, во вторую половину VII тыс. до н.э. Данный хронологический интервал как минимум на 500 лет древнее ранних памятников сурской культуры. Это не позволяет считать её прототипом елшанской остродонной посуды Ивановской стоянки.

Даты плоскодонной посуды елшанского облика со стоянки Усть-Ташёлка в северной части лесостепного Поволжья - 7810±190 и 7680±190 л.н. В данном случае можно констатировать появление плоскодонной посуды во второй четверти VI тыс. до н.э. Эта временная позиция старше наиболее архаичных памятников буго-днестровской культуры, что не допускает возможности определять последнюю как основу для формирования плоскодонной традиции. С учётом радиоуглеродных дат североприкаспийской керамики с плоскими днищами (с начала VI тыс. до н.э.) версия о нижневолжском источнике этой технологии находит дополнительную аргументацию.

Технологический анализ елшанской керамики Ивановской стоянки показал изначальную неоднородность елшанского населения. Выявились две группы, одна из которых использовала илистые глины, а вторая илы. Носителями второй традиции могли быть коллективы, изготавливавшие накольчатую посуду [Васильева, 2007]. В лесостепном Среднем Поволжье нельзя исключать доживание елшанской традиции до начала V тыс. до н.э. Об этом свидетельствуют радиоуглеродные даты по стоянкам II Старо-Елшанская, Ильинская, Озимёнки II. Исследователи предполагают длительное существование посуды елшанского типа [Ластовский, 2006]. В других регионах ситуация примерно аналогичная [Котова, 2002]. Важное наблюдение представлено и для ряда стоянок Среднего Подонья, где редко встречаемые сосуды, находящие аналогии в материалах елшанского типа, по своему размещению в культурных слоях ни в одном случае не демонстрируют хронологического приоритета над ранненеолитическими накольчатыми сосудами [Синюк, 2004]. На Ивановской стоянке посуда с накольчатым орнаментом датируется от 7060±100 до 6840±90 л.н., что совпадает с абсолютными датами по позднеелшанской группе. Накольчатая керамика Ивановской стоянки подразделяется на две подгруппы [Выборнов, 2007]. Первая - аналогична даже по технологии изготовления варфоломеевской посуде, которая датируется 7080±80 л.н. Данные технологического анализа елшанской, накольчатой керамики Ивановской стоянки и накольчатой посуды 3-его слоя Варфоломеевской стоянки, а также их радиоуглеродные даты подтверждают предположения, основанные на типологическом уровне [Выборнов, 2000; 2003].

Таким образом, возникновение накольчатой традиции на юге Среднего Поволжья, судя по типологическому, технологическому и радиоуглеродному анализам, сопряжено с проникновение определенных групп нижневолжского населения типа 3-его слоя Варфоломеевской стоянки. Видимо в конце VI тыс. до н.э. из-за экологических причин, связанных с аридизацией нижневолжского региона, начиная с 7200 л.н. начинается проникновение на юг лесостепного Среднего Поволжья представителей нижневолжской культурной области с накольчато-прочерченной керамикой.

Дальнейшее развитие местной традиции представлено керамикой, изготовленной из илистой глины, прямостенной и плоскодонной, с рядом ямок под венчиком, с заглаженной поверхностью, с неорнаментированным или слабоорнаментированным полем. Фрагменты с подобной характеристикой появляются в материалах стоянкой елшанского типа, где доминирует профилированная и остродонная керамика. Со временем последняя исчезает и преобладающей становится вышеописанная. О том, что данный тип сосудов моложе елшанских первого типа, свидетельствует и серия радиоуглеродных дат по керамике из разных регионов: Елшанка XI - 6820±90 л.н., Красный Городок - 6730±100 л.н.; Ильинская - 6740±70 л.н.; Луговое III- 6700±100 л.н.; Красный Яр VII - 6540±80 л.н. Эти материалы выделялись во второй этап елшанской культуры, а такие признаки, как плоскодонность, объяснялись влиянием нижневолжских культур [Васильев, Выборнов, 1988]. Абсолютные даты памятников этих культур подтверждают вышеприведенную версию. Так, по стоянке Каиршак IV: 6960±80 л.н., а по Варфоломмеевке 2Б - 6980±90 л.н., по 2А - 6860±90 л.н. Эта керамика становится составной частью практически всех памятников неолита Среднего Поволжья этой поры. В территориальном плане гладкостенная плоскодонная с рядом ямок под венчиком посуда не замыкается в лесостепном Среднем Поволжье. Обнаружена сходная керамика на стоянках Верхнего Подонья [Смольянинов, 2006], то есть в одном широтном диапазоне с памятниками лесостепного Среднего Поволжья.

Керамика с прочерченным орнаментом и насечками восходит к елшанской. Этому нашлись дополнительные аргументы. Посуда с прочерченной косой решеткой на Ильинской стоянке получила дату: 6770±90 л.н., что совпадает с абсолютным возрастом посуды II Старо-Елшанской стоянки. С сопредельных территорий посуда с прочерками относится к этому же времени [Котова, 2002; Манько 2006]. Даты по фрагментам с насечками на Ильинской стоянке совпадают с вышеуказанными. Это подтверждает типологический и технологический анализы. Таким образом, данная система орнаментации возникает в лесостепном Поволжья достаточно рано. Поэтому выводить её из далёких культур Балкан и Западного Средиземноморья вряд ли целесообразно.

Продолжение накольчатой традиции в лесостепном Поволжье представлено в адаптированном варианте. Фрагменты, не содержащие южные черты в орнаментике, датируются: Елшанка XI - 6650±80; Лесное-Никольское - 6570±170; II Щербетьская - 6530±90; II Дубовогривская 6640±80; IV Тетюшская - 6170±90 л.н. Таким образом, накольчатая традиция в Среднем Поволжье от южной границы (р. Самара) и до лесного Марийского Поволжья развивается в рамках V - начала IV тыс. до н.э. Данное предположение подтверждается и восьмью датами по пяти памятникам с накольчатой керамикой Посурья и Примокшанья, которые в разной степени коррелируются на культурном уровне с комплексами Заволжья [Выборнов, Березина, Вискалин, Ковалюх, Скрипкин, Ставицкий, 2008]. Неорнаментированная посуда со стоянки Утюж I в Среднем Посурье - 6330±90 л.н., а накольчатая с Чёрненького озера III - 6190±80 л.н.

По киево-черкасской культуре радиоуглеродные даты фиксируют от 6380±90 до 5490±210 л.н. В среднедонском регионе исследователи убедительно доказывают некоторый приоритет накольчатых комплексов над зубчатыми [Синюк, Гапочка, 2005]. Но доказательств тому, что здесь накольчатая традиция возникает раньше, чем в лесостепном Поволжье, пока нет. Иначе говоря, какого-либо хронологического приоритета днепро-донецких комплексов над заволжскими не прослеживается. Более того, судя по датам с Ивановской стоянки накольчатая традиция в лесостепном Заволжье начинается уже в начале V тыс. до н.э.

Керамика с зубчатым орнаментом является характерной чертой средневолжской культуры. По мнению И.Н.Васильевой, посуда такого типа на Ивановской стоянке показывает определенную технологическую приемственность с предыдущим периодом [Васильева, 2007]. По наличию синкретических образцов гребенчато-накольчатого типа исследователи предполагали её сосуществование на определенном этапе с накольчатой традицией [Васильев, Выборнов, 1988]. На Виловатовской стоянке сосуд с зубчатыми оттисками получил даты - 6160±100 и 5980±100 л.н. В правобережье р. Волги фрагменты с зубчатым узором со стоянки Подлесное III получили дату 6070±90 л.н. Западнее, на стоянке Ковыляй I аналогичные черепки - 6140±90 л.н. Таким образом, предположение, сделанное на основе типологического анализа, подтверждается полученными датами. Аналогичная ситуация прослеживается и в Среднем Побитюжье [Гапочка, 2004]. Для памятников донецкой культуры, где обнаружена посуда с короткозубой орнаментацией, получены аналогичные радиоуглеродные даты [Манько, 2006]. Они отнюдь не предшествуют возрасту зубчатой керамики из степного Заволжья. Учитывая, что киево-черкасская культура формировалась при непосредственном участии буго-днестровской, третья четверть V тыс. до н.э. для этапа 1а первого периода будет наиболее приемлемой. Особое внимание вызывают материалы с зубчатым орнаментом, аналогичным средневолжскому, со стоянки Карамышево 9 на Верхнем Дону. Это тем более важно, поскольку уже отмечалось сходство предшествующих по времени в этих регионах карамышевских комплексов и памятников типа Красный Городок.

На симбиотичной посуде наколы сочетаются в подавляющем большинстве именно с короткими зубчатыми оттисками, но встречаются и длинные гребенчатые отпечатки. Значительного хронологического разрыва между зубчатой и накольчатой техникой нанесения узоров с одной стороны и гребенчатой системой орнаментации, видимо, не было. Это подтверждается серией радиоуглеродных дат. Таким образом, гребенчатая система орнаментации появляется в период бытования зубчато-накольчатой и продолжает бытовать в более позднее время.

Вопрос о взаимоотношениях населения средневолжской и энеолитических культур получил радиоуглеродную конкретизацию. Материалы самарского типа датируются от середины до конца V тыс. до н.э. Эти значения совпали с датировками прикаспийской, этапа 1б азово-днепровской и второго этапа нижнедонской культур. По гребенчато-накольчатой керамике средневолжской культуры есть даты от 6020±90 до 5840±90 л.н. Таким образом, наиболее позднее значение для нее и воротничковой керамики с различных поселений самарской культуры совпадают. Ситуация сходна с материалами Нижнего Поволжья. В обоих регионах прослеживается хронологическое сосуществование памятников поздненеолитических местных культур и раннеэнеолитических пришлых. Памятники хвалынской культуры в лесостепном Поволжье по керамике получили даты: первая половина IV тыс. до н.э. Эти значения совпадают с датировками керамики хвалынского типа из Северного Прикаспия и костяков Хвалынского могильника. Соответствуют они и поздним комплексам самарской культуры. Необходимо отметить и определенное различие. В Северном Прикаспии памятники тентексорского типа синхронны лишь со стоянками прикаспийской культуры.

Глава 3. Неолит Прикамья

3.1 История изучения неолита Прикамья: палеогеографические условия развития культур и история их исследования

Территория Среднего Прикамья, низовьев рр. Белая и Ик, правобережная часть Нижнего Прикамья до устья р.Вятки в настоящее время соотносится с подзоной смешанных лесов. В атлантическом периоде в Верхнем Прикамье представлены еловые леса с примесью широколиственных пород. В среднем течении р.Камы в хвойных лесах уже доминируют сосны, а широколиственные породы не столь выразительны. Для района Нижней Белой происходит увеличение доли сосны при определённом снижении роли берёз. Южнее г. Уфы роль елей еще менее заметна. В это время в Предуралье вязы не играли столь заметной роли, как в более западных областях. Широколиственные породы не стали доминирующим типом растительности, как на Русской равнине. Лесные массивы распространялись значительно южнее широты г.Уфы в зону современной лесостепи [Немкова, 1978].

В середине 60-х гг. О.Н. Бадер подвел итоги изучения неолита, предложив трехчленную периодизацию развития местного неолита [Бадер, 1963]. В конце 60-х гг. А.Х. Халиков констатировал, что племена камской культуры занимали и Нижнее Прикамье, причем здесь обнаружены более ранние памятники, чем в Среднем и Верхнем [Халиков, 1969]. О.Н. Бадер выделил волго-камскую этнокультурную область эпохи неолита с рядом культур. Памятники с гребенчатой керамикой в Прикамье и стоянки с накольчатой посудой в Среднем Поволжье синхронны [Бадер, 1973].

Проблема соотношения гребенчатых и накольчатых комплексов в Волго-Камье была поставлена после интенсивных полевых исследований [Габяшев, 1978; Гусенцова, 1981; Выборнов, 1984; Денисов, Мельничук, 1986; Наговицин, 1988].

В конце 70-х гг. О.Н. Бадером была предложена двухчленная периодизация камской культуры: хуторской - развитой этап, а левшинский - ранний энеолит [Бадер, 1978]. Доказывалась непричастность медных предметов к материалам левшинского типа [Выборнов, 1979]. Был поставлен вопрос о выделении ранненеолитического пласта памятников с гребенчатой посудой на территории от р. Мокши на западе и до устья р. Белой на востоке [Выборнов, 1988]. Рассматривалась проблема взаимодействия культур лесостепного Поволжья и Прикамья [Васильев, Выборнов, 1988].

В начале 90-х годов в работе автора была предпринята попытка проанализировать все, имеющиеся на тот момент источники по неолиту Прикамья [Выборнов, 1992]. В Камско-Вятском междуречье предполагалось сосуществование двух традиций: гребенчатой и накольчатой. Памятники хуторского этапа в абсолютном возрасте определялись концом V-IV тыс. до н.э. [Гусенцова, 1993]. И.В.Калинина предлагала для неолита Прикамья три периода взаимодействия двух традиций [Калинина, 1993]. Были подведены итоги изучения позднего неолита Пермского Предуралья [Лычагина, 2004].

3.2 Памятники с гребенчатой керамикой Прикамья: культурная принадлежность и локальные варианты

В настоящее время на территории Прикамья известно около 50 памятников эпохи неолита, содержащих керамику с гребенчатым орнаментом и относимых исследователями к камской культуре. Г.Н. Матюшин высказал принципиально иное предположение: неолитические стоянки Нижней Белой и среднего течения р.Ик относятся к прибельской культуре [Матюшин, 1988; 1996]. Данный регион стал одним из наиболее изученных на территории Прикамья [Выборнов, 1984]. Анализ материалов памятников показал их соответствие камской неолитической культуре [Выборнов, 1984]. Предложенные Г.Н. Матюшиным критерии определения прибельской культуры скорее локальные [Выборнов, 2008].

Процедура выделения локальных вариантов камской культуры находилась в стадии разработки. Этим объясняются противоречия в позициях исследователей. О.Н. Бадер писал о своеобразии стоянок Верхнего, Среднего, Нижнего Прикамья, бассейна Белой [Бадер, 1973]. В.П. Третьяков выделял два варианта: средневолжский и прикамский [Третьяков, 1984]. Типологический анализ подкрепленный статистическим методом позволил более детально подходить к решению этой проблемы [Выборнов, 1988].

Памятники с гребенчатой керамикой Верхнего Прикамья (до широты г. Оханска) наиболее близкие материалам бассейна р. Чепцы. Среднекамские комплексы проявляют максимальное сходство со стоянками бассейна р.Вятки. Следующий район интенсивного распространения памятников камской неолитической культуры - Нижняя Белая и Икско-Бельское междуречье. Икско-бельские комплексы имеют больше узоров, чем нижнекамские типа II Лебедино. В тоже время ряд схем по количеству близок приустьевым материалам (вертикальный зигзаг, ряды короткого штампа, треугольники, косая решетка, длинные отпечатки, разделённые короткими), а другой ряд - верхнекамским (прямые длинные оттиски, «шагающая» гребенка, длинные ряды, разделённые горизонтальным зигзагом). Все это свидетельствует о промежуточном характере памятников икско-бельского региона.

В связи с проблемой выделения локальных вариантов необходимо затронуть и вопрос о правомерности и необходимости переименования камской неолитической культуры. Ряд исследователей пользуется старым термином, а другие вслед за предложением Л.А. Наговицина называют камскую культуру хуторской [Наговицин, 1988; Ковалева, 1989; Мельничук, 2006]. Термин «хуторская» был бы оправдан, если бы он позволял получить новую информацию или отождествлял новое содержание. Этого не произошло. С таким же успехом камскую культуру можно было бы назвать лебединской, так как стоянки Лебедино II и Хуторская содержат все необходимые компоненты эталонного памятника. Целесообразно сохранить традиционное название культуры, а варианты её вполне допустимо обозначить как хуторской и лебединский. В материалах первого четко прослеживается зауральский компонент (выраженный в самых разных проявлениях - от талька до волнисто-прочерченных узоров, некоторых композиций), а второго влияние накольчатых комплексов лесостепного типа.

3.3 Вопросы периодизации и хронологии камской культуры

В целом по региону устанавливалась двухэтапная периодизация камской культуры [Бадер, 1978; Габяшев, 1978]. На территории Икско-Бельского междуречья развитой этап представлен материалами стоянок типа Кюнь II и Сауз II. Посуда с наплывом на внутренней стороне сосудов достигает 50% от всех венчиков. Доминирует мелко и среднезубчатый штамп. Преобладают несложные узоры (наклонные ряды, вертикальный и горизонтальный зигзаг и т.д.), хотя представлены плетенка, «шагающая» гребенка, косая решетка. Поздний этап отражен в комплексе стоянки Бачки-тау II. Керамика приобретает прямостенность, исчезают наплывы на внутренней стороне венчиков, увеличивается процент крупнозубчатого штампа, появляется вертикальная зональность, под срезом венчика появляется пояс ямочных вдавлений, увеличивается доля «шагающей» гребенки [Выборнов, 1983, 1984].

Наиболее сложным оставался вопрос о древнейшем этапе в развитии гребенчатой традиции на данной территории. Положение стало меняться с открытием таких стоянок, как Зиарат на Нижней Белой [Выборнов, 1983; Выборнов, Крижевская, 1987], Усть-Шижма на Вятке [Наговицин, 1988], Усть-Букорок и Мокино на Каме [Мельничук, Бординских, Мокрушин, Дегтярёва, Лычагина, 2001], что позволило выделять ранний этап в развитии камской культуры [Выборнов, 1984; 1988; 1992; 2000]. Керамические комплексы стоянок характеризуются немногочисленностью сосудов, тонкостенностью фрагментов, прямостенностью, отсутствием или слабовыраженными наплывами. Использовался преимущественно узкий мелкозубчатый штамп. Количество узоров ограниченно, композиции просты. О ранненеолитическом возрасте вышеперечисленных памятников свидетельствует и кремневый инвентарь. Он характеризуется преобладанием пластин над отщепами. Среди орудий представлены пластины с ретушью, резцы на углу сломанной пластины и концевые скребки. Нуклеусы имели призматическую и коническую формы. Данный материал типологически сходен с позднемезолитическими комплексами Прикамья [Выборнов, 1987; Мельничук 2001].

Ранний этап датировался первой половиной IV тыс. до н.э., развитой - серединой, а поздний - второй половиной IV тыс. до н.э. На бытование поздненеолитических памятников Прикамья во второй половине IV тыс. до н.э. указывали и находки кельтеминарских наконечников в комплексах Нижней Белой [Выборнов, Горбунов, Обыденнов, 1982].

В настоящее время по керамике 16 опорных памятников данной территории получено 22 даты. Еще 7 дат по 6 памятникам с гребенчатой керамикой камской культуры известно для территории Марийского Поволжья и Посурья. Наиболее древние стоянки Нижнего Прикамья и Камско-Вятского междуречья датируются последней четвертью V тыс. до н.э. Развитой этап на территории всего Прикамья укладывается от 5950 до 5600 л.н. Керамика козловского типа на стоянке Боровое озеро I позволяет синхронизировать эти материалы с аналогичной посудой Зауралья, где имеется радиоуглеродная дата для подобной посуды - 5880±60 л.н. В интервале 5500 до 5200 л.н. в Камско-Вятском междуречье и более северных районах Прикамья бытуют памятники лёвшинского этапа.

Таким образом, развитие камской неолитической культуры фиксируется от последней трети V тыс. до н.э. и до последней четверти IV тыс. до н.э. Попытки удревнения данной культуры до второй четверти V тыс. до н.э. и ее отнесение к раннему неолиту нуждаются в дополнительной проработке вопроса и серьезной аргументации.

3.4 Проблема генезиса камской культуры

Генезис неолита западного Прикамья можно представить как двулинейный процесс: местное население усовершенствовало технологию каменной индустрии, а благодаря проникновению населения из Сурско-Мокшанского междуречья оно обрело навыки керамического производства. Радиоуглеродные даты памятников данного региона, типологические и технологические характеристики ранненеолитической керамики свидетельствуют об их более древнем возрасте по сравнению с материалами Нижнего Прикамья.

Позднемезолитическая подоснова раннего неолита низовьев р. Белая отличается от западных регионов Прикамья, тяготея к камской мезолитической культуре. В нижнем слое Муллино IIа посуда напоминает сосуды с зубчато-гребенчатой орнаментацией лесостепной средневолжской культуры. Отличие кроется в ограниченном представительстве ямочно-жемчужного пояска под срезом венчика. Эта керамика по данным технологического анализа изготовлена из илистой глины с примесью шамота. Этот рецепт присущ зубчатой керамике Ивановской стоянки в лесостепном Поволжье. Прослеживаются некоторые различия в керамическом инвентаре ранненеолитических стоянок типа Подлесное III, Кабы-Копрынская, Зиарат, Усть-Шижма.

Исследователи полагали, что формирование неолита Среднего Прикамья связано с проникновением населения более южных регионов [Матюшин, 1988; 1996]. C появлением новых позднемезолитических памятников и ранненеолитических стоянок типа Усть-Букорок и Мокино в Верхнем и Среднем Прикамье специалисты приходят к выводу о приемственности кремнёвой индустрии этих комплексов [Мельничук, 2001]. Технологический анализ свидетельствует об определенных различиях между посудой Муллино II и Хуторской стоянки. Над слоем IIа располагаются еще два уровня, что свидетельствует о непрерывном развитии данного памятника. Керамика верхних уровней по технико-типологическим признакам укладывается в один период развитого неолита с материалами стоянок Хуторская, Тархан I лесного Прикамья. Совпадают и радиоуглеродные даты по керамике этих стоянок. Если допустить, что население лесостепного Приуралья способствовало формированию керамической традиции (хотя бы в развитом неолите) лесного Прикамья, то следовало бы определить сходство в орнаментальных композициях между комплексами Хуторской стоянки и Муллино II. Однако узоры на гребенчатой посуде стоянки Муллино II находят ближайшие аналогии на керамике стоянок Нижней Белой (Кюнь II, Сауз II) и Нижней Камы (II Лебединская). Что же касается схем рисунков на неолитической посуде стоянки Хуторская в Верхнем Прикамье, то они отличаются от посуды Муллино II, что снижает вероятность гипотезы Г.Н. Матюшина.

В то же время, эти различия позволили выдвинуть ещё одну версию о происхождении керамического производства на территории Верхнего и Среднего Прикамья [Выборнов, 1988]. В северных районах Зауралья на памятниках сумпаньинского типа, датирующихся первой половиной V тыс. до н.э., представлена посуда, украшенная гребенчато-прочерченным инструментом, включая «шагающую» гребёнку [Ковалева, Устинова, Хлобыстин, 1984]. Поэтому исключать возможность участия зауральского населения в формировании керамической традиции культуры лесного Прикамья не следует. Этому способствовала близость мезолитических культур Среднего Предуралья и Среднего Зауралья, поскольку они имели тесные и частые контакты [Старков, 1980; Сериков, 2000].

В южных районах Прикамья в непосредственной близости от самарской раннеэнеолитической культуры, появляются памятники синкретического характера русско-азибейского типа [Габяшев, 1978; Выборнов, 1985]. Одни специалисты относят эти комплексы к локальному варианту камской культуры на её левшинском этапе [Васильев, Габяшев, 1982], другие - к особой агидельской энеолитической культуре [Матюшин, 1982].

Воротничковую посуду Нижнего Прикамья датировали концом IV тыс. до н.э. [Бадер, Выборнов, 1980]. Типологические разработки получили конкретизацию 10 радиоуглеродными датами по керамике 6 памятников: от 5500 до 5200 л.н., то есть третья четверть IV тыс. до н.э. По органике в керамике развитого этапа самарской культуры лесостепного Поволжья радиоуглеродные даты фиксируют первую половину IV тыс. до н.э. Видимо, в середине IV тыс. до н.э. под давлением племен хвалынской культуры часть населения из лесостепного Поволжья продвинулась в более северные территории. Именно эти группы приняли участие в формировании воротничковой керамики русско-азибейского типа. Получены свидетельства проникновения хвалынской культуры до низовьев р.Белой на востоке и до среднего течения р.Суры на западе [Выборнов, Обыдённов, Обыдённова, 1984; Березина, Вискалин, Выборнов, Королев, Ставицкий, 2007].

3.5 Культурно-хронологическая атрибуция памятников с накольчато-прочерченной керамикой

К настоящему времени в Прикамье насчитывается около 40 стоянок, содержащих фрагменты, украшенные техникой накола и прочерка, датирующихся, судя по 18 радиоуглеродным датам с 12 памятников от второй четверти V тыс. до н.э. до первой четверти IV тыс. до н.э.

На территории Камско-Вятского междуречья представлены комплексы с неорнаментированной и накольчатой керамикой [Гусенцова, 2000], аналогичные верхне- и средневолжским, датирующимся первой половиной V тыс. до н.э. На Кошкинской стоянке, кроме наконечников стрел с двусторонней обработкой, представлены и треугольночерешковые на пластинах. Аналогичное сочетание присуще именно памятникам с накольчатой керамикой лесного Среднего Поволжья. Выделяется ещё одна группа памятников, содержащая посуду с накольчато-прочерченной орнаментацией. Сосуды прямостенные и плоскодонные. Под срезом встречаются ямочные вдавления. Узоры наносились овальными наколами в отступающей манере. Нуклеусы торцевые. Техника первичного раскалывания - пластинчато-отщеповая. Преобладают концевые скребки, острия, пластинчатый наконечник стрел листовидной формы с выделенным черешком. К вышеперечисленным комплексам допустимо отнести керамику стоянок Усть-Шижма, Аркуль III, которые по типологии сходны со средневолжскими. Обе группы объединяются и технологией изготовления посуды: илистая запесоченная глина с примесью шамота. Наиболее ранний памятник левобережья р. Вятки - стоянка Кыйлуд II получил дату 6410±80 л.н., а по накольчатой керамике II Щербетьской стоянки в Среднем Поволжье получены даты 6620±90 и 6530±90 л.н., что подтверждает средневолжский импульс. В южной части Среднего Прикамья стоянки Заборное озеро I, Непряха VI и VII с посудой накольчатого типа расположены на одной широте со стоянками Камско-Вятского междуречья типа Кыйлуд II и Моторки II. По большинству технико-типологических признаков эта группа сближается как с ранними из них, так и более поздними, схожими с материалами II Татарско-Азибейского поселения. Таким образом, здесь прослеживаются сходные процессы. В этом плане весьма показательны материалы поселения Чернушка. Накольчатую керамику данного памятника исследователи сопоставляют с материалами II Щербетьской стоянки. Кремневый комплекс носит пластинчатый характер, а среди орудий представлен наконечник треугольно-черешковой формы.