Деятельность территориальных органов государственной безопасности СССР в сфере военной экономики. 1941–1945 год (на архивных материалах)

В период оккупации части территории СССР германские оккупационные власти привлекали к экономическому сотрудничеству местных агрономов, зоотехников и других специалистов сельского хозяйства. Часть из них использовалась на руководящих постах в организованных оккупантами краевых, областных и районных структурах земельных органов. Немецкие ставленники и пособники по заданию оккупационных властей вели пропаганду среди населения, способствовали снабжению немецкой армии продовольствием и отправке продуктов и сельскохозяйственного сырья в Германию. Выявлялись факты, когда переход на сторону врага был зачастую предопределён ненавистью к советской власти. Агенты немецких спецслужб из числа сельского населения предавали советских патриотов, подпольщиков, партизан. Автор полностью разделяет позицию тех исследователей, которые считают, что в большинстве случаев в услужение к немцам шли, разуверившись в победе над врагом, видя в добровольном сотрудничестве с оккупационными властями гарантию выживания своей семьи. Поэтому, по убеждению соискателя, объяснение статистики привлечения к уголовной ответственности за пособничество оккупантам должно опираться на тщательный анализ материалов в каждом конкретном случае. Необходимо учитывать, что в военные годы степень вины и ответственности была практически одинаковой, будь то военно-политическое сотрудничество с врагом, или оно касалось административных, экономических, культурных или духовных сфер.

Глава шестая посвящена анализу обеспечения безопасности военно-экономического потенциала СССР.

В первом параграфе главы автор подробно исследует борьбу органов госбезопасности с контрреволюционным саботажем. Преступное деяние «контрреволюционный саботаж» было определено по действовавшему в годы Великой Отечественной войны законодательству в статье 58-14 Уголовного кодекса РСФСР (и соответствующих статей уголовных кодексов союзных республик) как сознательное неисполнение кем-либо определённых обязанностей или умышленно небрежное их исполнение с целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата. Это влекло за собой наказание - лишение свободы на срок не менее одного года с конфискацией всего имущества или его части. При особо отягчающих обстоятельствах мера наказания могла быть повышена вплоть до высшей меры социальной защиты - расстрела с конфискацией имущества. Состав преступления считался доказанным в случае установления факта сознательного неисполнения кем-либо своих обязанностей или сознательно плохого их выполнения. Для состава преступления наличие контрреволюционного умысла было обязательным, этим контрреволюционный саботаж отличался от преступления, предусмотренного ст.111 УК РСФСР (бездействие власти и халатность).

Правоприменительная практика по статье о контрреволюционном саботаже в годы Великой Отечественной войны была связана главным образом с реализацией заданий ГКО, СНК СССР, отдельных наркоматов и ведомств, других органов государственной власти по материальному обеспечению Красной Армии, по восстановлению, укреплению и развитию военно-экономического потенциала СССР. Автор приводит данные о том, что в сфере государственного управления существовала практика ежедневных отчётов о производстве наиболее важных видов военной продукции. Органы государственной безопасности осуществляли контроль суточных графиков работы наиболее важных заводов и предприятий, выявляли причины срыва производства и официально информировали о них ГКО, ЦК ВКП(б), СНК СССР, руководителей наркоматов и ведомств, а также секретарей местных партийных органов. При рассмотрении информационных материалов органов госбезопасности, направленных в указанные инстанции, автор обращает внимание на немаловажное обстоятельство: в прямой постановке вопроса там практически нет констатации фактов не только контрреволюционных, но и иных преступлений, которые явились бы поводом составления информационных документов. Это характерно даже для самых тяжёлых периодов войны.

Автор отмечает, что привлечение рабочих к уголовной ответственности за саботаж в подавляющем большинстве случаев было связано со злостными нарушениями производственной дисциплины и негативным влиянием на трудовой коллектив. Анализ материалов о привлечения рабочих к уголовной ответственности за контрреволюционный саботаж показывает, что после репрессий в ряде случаев производственные показатели резко менялись в лучшую сторону, почти полностью прекращались прогулы, увеличивалась выработка. Подобный рост производительности труда, обусловленный арестами, в изученных автором архивных материалах зафиксирован многократно. Таким образом, с одной стороны, причины неудовлетворительного выполнения производственных заданий крылись в слабой организации работ, а с другой - аресты и предание должностных лиц суду за контрреволюционный саботаж способствовали быстрому решению экономических задач. На основании таких результатов росла уверенность в правильности избранного метода репрессий.

Обнаруженные автором архивные документы свидетельствуют, что к уголовной ответственности за срыв заданий ГКО привлекали не только рабочих и организаторов производства среднего звена, но и более крупных руководителей. Под обвинение в контрреволюционном саботаже нередко попадали те командиры производства, которые, получив дополнительные напряжённые задания по выпуску военной продукции, не бросали сразу все силы на их выполнение, не переводили рабочих на казарменное положение, а вместо этого старались избежать произвольно завышенных плановых заданий, не обеспеченных сырьём, материалами, без достаточного количества рабочих соответствующей квалификации и необходимого оборудования. Если руководители заводов пытались опереться на инженерные расчёты и обосновать перед вышестоящими инстанциями нереальность спущенных сверху производственных планов, то вероятность быть репрессированным по указанию или инициативе этих же инстанций значительно возрастала.

Всего за годы войны в промышленном и сельскохозяйственном производстве СССР за контрреволюционный саботаж было арестовано 4 789 человек, в том числе более 82% - в тыловых районах и около 18% - в районах, которые подвергались оккупации. Такое соотношение объясняется тем, что правоприменительная практика по этой статье уголовного кодекса была связана с выполнением важнейших заданий ГКО, правительства и наркоматов по восстановлению, укреплению и развитию военно-экономического потенциала СССР, а вся тяжесть решения этой задачи легла именно на тыловые регионы страны.

Во втором параграфе соискателем проанализированы архивные материалы, отражающие борьбу территориальных органов госбезопасности с вредительством. Преступное деяние «вредительство» определено в статье 58-7 УК РСФСР (и в соответствующих статьях уголовных кодексов союзных республик) как подрыв или противодействие нормальной деятельности государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения, кредитной системы, кооперации, совершённые в контрреволюционных целях. При этом для наличия полного состава преступления не требовалось наступления реального подрыва той или иной сферы социалистического строительства, важен был сам факт деяния. Как зафиксировано в архивных документах, в годы Великой Отечественной войны правоприменительная практика по вредительству, как и по статье о контрреволюционном саботаже, была также связана с реализацией заданий ГКО и СНК СССР, наркоматов и других органов государственной власти по восстановлению, укреплению и развитию военно-экономического потенциала СССР. Систематические срывы производственной программы могли стать основанием для подозрений не только в саботаже, но и во вредительстве. Плохая организация работ в ряде случаев расценивалась как умышленные действия с целью вредительства, и обвинённые в этом должностные лица привлекались к уголовной ответственности.

Анализ введённых автором в научный оборот архивных материалов позволяет утверждать, что резкое увеличение производства продукции для фронта в первые месяцы войны сопровождалось возрастанием количества недоброкачественной продукции. Высшие руководители страны это понимали и сознательно шли на допущение брака, так как боевые потери Красной Армии требовалось восполнить в кратчайшие сроки. Контроль за выполнением заданий ГКО устанавливался жёсткий, с привлечением органов государственной безопасности, нередко без учёта реальных возможностей и вопреки очевидной несостоятельности плановых заданий. Вследствие такого положения дел на производстве широко распространились очковтирательство, имели место факты преступного сращивания аппаратов отделов технического контроля (ОТК) с руководством цехов и предприятий и даже с представителями военной приёмки для сокрытия брака, значительно снижавшего боевые качества военной продукции. Пока фронт не получил некоторой передышки, качество боевой техники и вооружения военных также волновало меньше, чем количество. Но уже в первые месяцы 1942 г. из воинских частей пошёл поток рекламаций. Для предотвращения производственного брака были привлечены органы государственной безопасности, перед которыми ставилась задача активно выявлять среди бракоделов лиц, которые пользуются моментом и под видом производственного брака ведут «большую вредительскую работу». Органы госбезопасности вплотную занялись выявлением и расследованием фактов отправки на фронт бракованной продукции.

Подробный анализ документов позволил автору обратить внимание на один немаловажный фактор, который сформировался в правосознании партийных и руководящих работников задолго до Великой Отечественной войны, ещё в 30-е гг. Именно тогда утвердилась концепция, согласно которой трудности в экономике объяснялись враждебной деятельностью контрреволюционных сил и иностранных разведок. Многим руководителям всех номенклатурных уровней было выгодно опираться на эту концепцию, чтобы прикрыть собственную несостоятельность в управлении отраслевой или региональной экономикой, а также объяснить причиненный ей ущерб, который в действительности был результатом низкого уровня организации работ, бесхозяйственности, халатности, разгильдяйства, недисциплинированности и других негативных проявлений на вверенных участках административно-хозяйственной деятельности.

В подтверждение этого автор приводит следующие цифры: всего за годы войны территориальные органы государственной безопасности по обвинению во вредительстве арестовали 2 724 человека. Подавляющее большинство арестов - 80,5 % - приходилось на тыловые районы, не подвергавшиеся германской оккупации. При этом более 62% арестов, проведённых в тыловых районах, падает на первые полтора военных года, то есть на период преодоления военно-экономического кризиса. Многие до своего ареста находились в поле зрения органов госбезопасности в связи с высказываниями, которые квалифицировались как антисоветские, но после ареста в ходе «следственной обработки» обвинительные акценты смещались, и на первое место ставилось обвинение во вредительстве.

В третьем параграфе отражена противодиверсионная деятельность органов госбезопасности. Преступное деяние «диверсия» определялось статьёй 58-9 Уголовного кодекса РСФСР как контрреволюционное преступление, объектом которого являлась экономическая основа СССР - социалистическая собственность, подвергавшаяся непосредственному разрушению или повреждению. В условиях военного времени вывод из строя любого из важных объектов экономики приобретал повышенную общественную опасность, поэтому высшее руководство страны с первых дней Великой Отечественной войны потребовало самых решительных мер по борьбе с диверсиями. Находившиеся под оперативным контролем органов госбезопасности объекты экономики должны были работать без перебоев и обеспечивать стремительно возросшие потребности фронта в военной продукции. Привлечённые автором документы подтверждают, что кроме усиления охраны объектов экономики, был ужесточён режим передвижения по стране, ограничен въезд в крупные промышленные центры, а также усилен пропускной режим на объектах оборонных отраслей экономики. Во изменение паспортного режима провели перерегистрацию паспортов, у работающих в промышленности их изъяли. Эвакуированных и беженцев взяли на учёт. Одновременно выявляли политически неблагонадёжных лиц, чтобы воспрепятствовать их допуску к секретным работам и документам или организовать за ними наблюдение по месту работы на режимных объектах. Этому способствовало введение политического контроля за почтово-телеграфной корреспонденцией и телефонной связью граждан в местах расположения особо важных промышленных предприятий.

Материалы периодических проверок органами госбезопасности особо важных объектов, их охраны и пропускного режима вскрывали серьёзные недостатки в этой работе. Материалы архивов свидетельствуют, что широко распространённым явлением были грубые нарушения служебных обязанностей личным составом военизированной и вахтёрской охраны, утрата бдительности при несении службы. Территориальными органами госбезопасности принимались решительные меры по улучшению качественного состава стрелков-охранников, устранению вскрытых недостатков, однако в целом положение оставалось практически на том же весьма низком уровне. Для организаторов производства режимные меры служили более важной с их точки зрения задаче - не допустить ухода рабочих с завода в течение производственной смены. По результатам проверок, проведенных несколько месяцев спустя после начала войны, стали появляться выводы, что система охраны объектов военной экономики не обеспечивает их безопасности. Такое положение могло сложиться лишь в условиях, когда реальная подрывная деятельность противника в глубоком тылу не ощущалась, а потому и не осознавалась. Исполнение паспортного режима также имело существенные недостатки. В результате поголовной проверки, проведенной в январе-феврале 1943 г. в 52 областях, краях и республиках, было выявлено 222 662 нарушителя. Проверка вскрыла большую «засоренность» режимных городов «уголовно-преступным и всякого рода пришлым элементом». Имели место многочисленные факты многомесячного проживания по поддельным и фальшивым документам и даже вовсе без документов.

26 августа 1941 г. в связи с рядом крупных аварий с большим количеством человеческих жертв и материальным ущербом в миллионы рублей, появилась директива НКВД № 213 «Об организации противодиверсионной работы на предприятиях оборонной промышленности». Во главу угла было положено форсированное насаждение противодиверсионного осведомления на уязвимых участках. Ставилась задача негласного изучения работавших там лиц, прежде всего так называемого «антисоветского элемента». Большое внимание надлежало уделять предотвращению взрывов, аварий и пожаров. Их причины не были связаны с реальной подрывной деятельностью противника, являлись следствием бесхозяйственности, грубейших нарушений правил техники безопасности, преступной халатности или эксплуатации устаревшего и пришедшего в негодность оборудования. Привлечённые автором архивные источники содержат информацию о том, что органы государственной безопасности стремились снизить реальную опасность чрезвычайных происшествий, накапливали опыт работы с осведомителями - «противодиверсионниками», улучшали качество руководства секретными сотрудниками. Благодаря конкретным и целенаправленным инструктажам многие из них были готовы правильно и, что особенно важно, самостоятельно действовать в сложных ситуациях, в экстремальных условиях.

Автор убедительно доказывает, что вопреки реальности руководство центральных и местных партийных органов и органов НКВД не сомневалось, что в советском тылу активно действуют агенты германских спецслужб. Иные мнения подвергались резкой критике. Решительный и беспощадный отпор получали рассуждения об отсутствии агентов врага на той или иной территории. Отсутствие фактов диверсий, вредительства и террористических актов как аргумент безапелляционно отвергалось. Следуя рекомендациям Берии, работники наркомата внутренних дел зачастую оказывали неприкрытое давление на сотрудников местных Управлений НКВД и ради получения нужных показателей работы требовали решительных действий, которые вступали в противоречие с законом. По убеждению автора, во многих случаях сказывалось влияние тенденции переквалификации приобретавших повышенную социальную опасность административных и дисциплинарных проступков в уголовные преступления. Устойчивой тенденцией можно считать и ужесточение санкций за неосторожную вину работников промышленности и транспорта при наступлении тяжёлых последствий. В Постановлении от 12 февраля 1942 г. Пленум Верховного Суда СССР подчеркнул, что причинённый ущерб государству, государственным предприятиям является существенным обстоятельством при оценке общественной опасности преступления и должен соответствующим образом влиять на определение судом меры наказания. Более того, под влиянием судебной практики и толкования законодательства тяжесть настyпивших (или возможных) последствий преступления из отягчающих вину обстоятельств превращалась в существенный признак, образующий состав контрреволюционного преступления. Как показывают результаты обработки статистических данных, содержащихся в документах Центрального архива ФСБ России, около 22% арестов по статье Уголовного кодекса о диверсии, а также за «диверсионные намерения» было осуществлено в регионах, подвергавшихся оккупации и более 78% - в тыловых регионах. То есть, там, где была сосредоточена подавляющая часть производства военной продукции, где люди и оборудование работали на износ, где чаще уголовная ответственность за взрывы и пожары наступала по статье за диверсию. Всего за годы войны был привлечён к ответственности 1 771 человек.

В четвёртом параграфе рассматривается деятельность территориальных органов госбезопасности по предупреждению подрыва морально-патриотического потенциала советского тыла.

Эффективность обеспечения безопасности экономики СССР в период Великой Отечественной войны во многом зависела от морально-патриотического состояния тыла. Доверие граждан к высшему политическому руководству страны в условиях крайнего напряжения физических и духовных сил являлось существенным фактором производительного труда и гарантированного снабжения фронта. Этому фактору обе воюющие стороны придавали огромное значение. К моменту нападения на Советский Союз Германия имела мощную пропагандистскую машину и накопила значительный опыт ведения психологической войны. Идеологические акции противника были направлены на возбуждение пораженческих настроений, расслабление воли людей, подстрекательство их к антипатриотическим проявлениям и государственным преступлениям. Для достижения этих целей использовались значительные силы и средства.

Среди подрывных средств Германии в идеологической сфере одно из ведущих мест занимало радиовещание. Благодаря радио пропагандистские акции противника достигали территории даже самого глубокого тыла СССР. В связи с этим уже 25 июня 1941 г. Политбюро ЦК ВКП (б) приняло Постановление, которым обязало сдать радиоаппараты индивидуального и коллективного пользования в органы наркомата связи. Разрешалось иметь радиоприёмники исключительно для коллективного прослушивания в строго определенные часы. Органы наркоматов государственной безопасности и внутренних дел должны были оказать необходимое содействие наркомату связи по выполнению этого постановления. Прослушивание зарубежных радиопрограмм, независимо от содержания, расценивалось как преступление. Одновременно согласно Постановлению ГКО № 37 от 6 июля 1941 г. усилился политический контроль почтово-телеграфных отправлений. Чтобы не допустить разглашения государственных и военных тайн и распространения «антисоветских, провокационно-клеветнических сообщений», направленных во вред государственным интересам СССР, наркомат государственной безопасности был обязан организовать стопроцентный просмотр писем и телеграмм, идущих из прифронтовой полосы. В областях, объявленных на военном положении, в отношении всей входящей и исходящей почтово-телеграфной корреспонденции действовала военная цензура.

В то же время проведённый автором анализ материалов показывает, что советской официальной пропагандой реальное положение дел на фронте либо замалчивалось, либо значительно искажалось. Ограничение, дозирование или полное запрещение объективной информации диктовалось государственными интересами и практиковалось всеми ведомствами. Сотрудникам средств массовой информации приходилось считаться с обширным перечнем сведений, не подлежащих разглашению, и жёстким контролем со стороны цензуры. Мобилизация духовных сил народа на отпор врагу пошла путём создания иллюзий нормального хода событий. Стремление успокоить народные массы побуждало использовать ложь и поддерживать её на уровне государственной пропаганды, заставляя безоговорочно воспринимать как единственно верное любое слово, идущее сверху. Другие источники и каналы информации энергично перекрывались. К осени 1941 г. из пользования были изъяты не только индивидуальные радиоприёмники, но и многие коллективные аппараты. Население многих тыловых областей практически лишилось возможности получать политическую информацию из Москвы. Без объективной информации о жизненно важных событиях идеологическая работа не могла быть эффективной, и в тех условиях стало неизбежным появление различного рода негативных слухов, что приводило к применению преимущественно карательных методов их предупреждения. Привлечённые автором документы подтверждают, что силовые действия зачастую сопровождались нарушениями законности и были малоэффективными: очередная волна слухов неизбежно появлялась всякий раз, когда отсутствовала объективная информация о важных для населения событиях.

В условиях войны особую социальную опасность представляли имевшие место призывы к забастовкам и расправам над коммунистами. Распространение анонимных листовок, писем и надписей с такими призывами фиксировалось в промышленных городах и непосредственно в цехах промышленных предприятий. В других случаях, которых было большинство, в анонимных проявлениях лишь отражалось реальное бедственное положение людей, резко критиковались местные и центральные органы власти за неспособность защитить интересы народных масс. Распространение таких анонимных документов квалифицировалось как контрреволюционное преступление, их авторы подлежали розыску и уголовному наказанию. Автор приводит убедительные факты, что удельный вес этой категории арестованных с каждым годом войны снижался. Всего в период Великой Отечественной войны за изготовление и распространение антисоветских листовок и анонимных документов территориальными органами госбезопасности было арестовано 1 295 человек. В целом за антисоветскую агитацию и пропаганду территориальными органами госбезопасности в годы войны было арестовано 131 178 человек, из них 91 336 человек арестовали в тыловых регионах. Анализируя статистику арестов, автор счел необходимым обратить внимание, в первую очередь, на негативные стороны общественно-политической жизни военного времени, так как именно там кроются реальные причины социальных проявлений, на выявление, предупреждение и пресечение которых были ориентированы органы государственной безопасности.

По убеждению автора, существенно ухудшили экономическое положение широких слоёв населения и предопределили политические настроения масс продовольственные затруднения. Вследствие эвакуации резко возросло население промышленных регионов, его требовалось обеспечить нормированным снабжением. Но для этого на местах не было в достаточном количестве ни запасов продовольствия, ни источников их пополнения. Реальной помощи не смог оказать и колхозный рынок. Местные власти, озабоченные в первую очередь выполнением возросших обязательных поставок сельскохозяйственной продукции государству, ограничивали вывоз колхозниками продуктов питания на продажу. К лету 1942 г. продовольственные затруднения стали ощутимы не только в городах, но и в сельской местности тех областей, где было размещено большое количество эвакуированных. Все это вызывало негативную реакцию в трудовых коллективах, острое недовольство трудящихся.

Заметное влияние на их политические настроения оказывало и отсутствие нормальных жилищно-бытовых условий в промышленных городах, население которых после размещения эвакуированных резко увеличилось. Решая сложнейшую жилищную проблему, под жильё срочно приспосабливали всё, что можно, возводили бараки, сооружали полуземлянки, рыли землянки. Физическое истощение, предельные нагрузки на работе, антисанитария и тяжёлые бытовые условия приводили к повышенной заболеваемости населения, вспышкам дизентерии, эпидемиям сыпного и брюшного тифа.

Многочисленные исследования историков показывают, что трудности и лишения военного времени подавляющее большинство трудящихся переносило мужественно и терпеливо. Вместе с тем, по убеждению соискателя, проявления недовольства рабочих и служащих были бы абсолютно незначительными, если бы не многочисленные факты бездушного отношения к согражданам со стороны государственных и партийных чиновников. В деятельности районных, городских и областных исполкомов вскрывались грубейшие нарушения законов при назначении пособий и льгот семьям красноармейцев. Недовольство трудящихся переносилось с конкретного бюрократа на всю социально-политическую систему. Территориальные органы государственной безопасности систематически получали тревожащие их сведения о фактах и проявлениях с «возможными политическими последствиями», и информация «о нездоровых политических настроениях трудящихся» потоком шла в инстанции, но обстановка почти не менялась, а в ряде случаев становилась даже хуже прежней.

Исследованные автором архивные материалы со всей очевидностью показывают, что произвол местных властей проявлялся и в решении хозяйственных задач. Широко практиковались разного рода мобилизации и дополнительные виды трудовой повинности, у населения нередко изымали строительные материалы без всякого документального оформления, отбирали домашнюю живность в счёт уплаты государственных налогов и поставок и т. п. Делалось всё это на основании постановлений исполкомов местных Советов, которые совершенно произвольно вводили ответственность «по законам военного времени» за неисполнение своих незаконных решений. Местные органы власти грубо нарушали законные права и интересы граждан и своими противоправными действиями провоцировали антисоветские проявления. Должностные преступления носили массовый характер. Территориальные органы государственной безопасности вскрывали многочисленные факты злоупотреблений служебным положением и информировали о них местные комитеты ВКП (б).

Обобщая материалы по борьбе с антисоветской агитацией и пропагандой, автор подчеркивает, что с самого начала и в ходе Великой Отечественной войны органами госбезопасности фиксировался переход на патриотические позиции значительной части лиц, которые находились в поле зрения органов госбезопасности как антисоветские элементы. В связи с этим почти во всех органах госбезопасности имело место прекращение агентурных разработок. Зафиксированы неединичные случаи, когда объекты этих разработок, перешедшие на патриотические позиции, в дальнейшем проявляли себя только положительно и за свой самоотверженный труд награждались орденами и медалями.

Заключение

Приведены обобщённые выводы, полученные соискателем в результате диссертационного исследования, а также сформулированы практические рекомендации по построению эффективной системы безопасности общества и государства.

В первой четверти ХХ в. произошли качественные изменения в военно-экономической сфере развитых стран. Экономика становится определяющим фактором военной мощи и материальной базой реализации политических целей военными средствами, в силу чего национальная экономика становится объектом повышенной заботы собственного государства, а экономика стран-конкурентов - объектом ослабления, подрыва и уничтожения. Во всей полноте эти тенденции проявились в годы Первой мировой войны. С учетом этого опыта ведущими странами мира велась экономическая политика в 20-30-е гг. XX в.

В самом начале Великой Отечественной войны Красная Армия понесла значительные потери личного состава, боевой техники, вооружения и боеприпасов, материальных ресурсов, была вынуждена оставить обширные густонаселенные индустриально развитые территории. Всё это поставило государство на грань военной и политической катастрофы, вызвало глубокий кризис военной экономики. Его преодоление осуществлялось жёсткими методами государственного принуждения с применением репрессивных мер. Это предусматривало активное использование органов прокуратуры, военных трибуналов, народных судов, милиции и органов государственной безопасности, составлявших в совокупности мощный механизм государственного принуждения. Ключевая роль в этой системе отводилась органам государственной безопасности.

Советская система государственного управления предполагала активное использование органов государственной безопасности в решении задач экономического характера. С учётом предвоенного опыта на оперативные подразделения были возложены контрольно-инспекционные и хозяйственно-организаторские функции, к исполнению которых они оказались легко приспособлены благодаря следующим факторам:

* обостренному чувству ответственности оперативных работников за порученное дело и строгой дисциплине среди личного состава;

* наличию разветвленной агентурно-осведомительной сети, позволявшей своевременно вскрывать недостатки в сфере экономических отношений и оперативно на них реагировать;

* тесному взаимодействию с другими органами госбезопасности, партийными и государственными властными структурами.

Эффективным исполнением контрольно-инспекционных и хозяйственно-организаторских функций органы госбезопасности способствовали преодолению кризиса военной экономики, восстановлению и укреплению экономической безопасности СССР.

Результаты и эффективность деятельности органов госбезопасности в силу её внутренних противоречий наиболее трудны для оценок. С одной стороны, разведывательно-подрывная работа спецслужб Германии в глубоком тылу СССР к концу 1942 г. была практически полностью парализована, попытки подрывной пропаганды были также сорваны, сколь-нибудь заметного влияния на общественное сознание советских людей противнику оказать не удалось. При активном участии органов госбезопасности к весне 1943 г. кризис военной экономики был преодолен, экономическая безопасность СССР была полностью восстановлена, что способствовало созданию мощной материальной основы, обеспечившей коренной перелом в Великой Отечественной войне. Однако с другой стороны, в оценках оперативной обстановки и преемственности в методах работы сказалась инерция стереотипов мышления 30-х гг. Вследствие этого часть сил и средств органов государственной безопасности отвлекалась от борьбы с германской разведкой для осуществления необоснованных репрессий производственников, что наносило ущерб обороноспособности страны.

Имели место многочисленные факты, когда должностные и иные общеуголовные преступления, административные правонарушения, недовольство трудящихся как естественная реакция на злоупотребления и некомпетентные действия должностных лиц, олицетворявших на местах партийную и советскую власть, влекли ответственность по статьям уголовного кодекса о контрреволюционных преступлениях. Если в результате подобного вмешательства производительность труда возрастала, повышалось качество выпускаемой продукции, снижалась аварийность на производстве, то вместе с этим в партийно-государственных органах росла уверенность в наличии «злой воли», которая ранее мешала нормальному развитию производства. Эта уверенность побуждала ещё активнее использовать репрессивные методы для решения производственных задач.

Оценка работы оперативных подразделений и отдельных сотрудников осуществлялась по количественным критериям, среди которых важнейшим показателем стал арест по статьям уголовного кодекса о контрреволюционных преступлениях. Такой подход провоцировал фальсификацию оперативных и следственных материалов, необоснованные аресты и другие нарушения законности. Кто противился этому, сами подвергались репрессиям. Любое сомнение в соответствии карательной политики государства реальной обстановке жёстко подавлялось. Наличие подобных настроений у сотрудников госбезопасности рассматривалось как серьёзный изъян в их идейно-политической безупречности. В результате чисток сформировался кадровый состав территориальных органов государственной безопасности, абсолютное большинство сотрудников которого полностью доверяли верхнему эшелону власти и исходящим оттуда установкам, искренне считали, что против СССР активно действует многочисленная внутренняя и внешняя контрреволюция. Они с энтузиазмом исполняли все указания, приказы и распоряжения, не считаясь со своими личными интересами, зачастую без сна и отдыха, добросовестно считая при этом, что вносят свой вклад в борьбу с врагами народа в интересах всего общества. Мало кто из них мог тогда осознать истинные причины массовых репрессий, реальную роль в них высших руководителей страны. Во имя светлого будущего нарушалась законность, её заменила политическая и экономическая целесообразность. Что ныне считается деформацией политической культуры и правового сознания, в 30-е гг. XX в. было распространённым явлением и в целом соответствовало уровню политической культуры и правосознания в советском обществе того времени.

Уроки прошлого убедительно показывают, что эффективная система безопасности страны может быть построена только при условии совпадения интересов безопасности общества и государства, что предполагает:

* недопущение политической и экономической монополии узкого круга неподконтрольных обществу лиц, которые сохраняют свою власть за счет физического и духовного насилия, обмана людей;

* предупреждение концентрации контроля и управления правоприменительными органами в руках этой группы лиц;

* предотвращение чрезвычайного усиления исполнительной власти за счёт ослабления и фактического лишения самостоятельности представительной и судебной властей.

Кроме того, исторический опыт дает основания утверждать, что государственная система обеспечения безопасности должна функционировать в сочетании с негосударственной системой обеспечения безопасности, которая включает в себя элементы так называемого «гражданского общества». Только реальное наличие демократических прав и свобод создаёт необходимые условия формирования государственных и общественных институтов, взаимно уравновешивающих друг друга и гарантирующих безопасность государства, личности и общества в целом. Этот принцип должен стать фундаментальным в построении и развитии национальных и международных систем безопасности. Именно в этом состоит необходимое условие высокой эффективности их деятельности.

Список опубликованных работ, отражающих основные положения диссертации

Монографии

1. Роль органов государственной безопасности в преодолении военно-промышленного кризиса первых лет Великой Отечественной войны. - М.: Академия ФСБ, 1995. - 6 п. л.

2. Деятельность территориальных органов госбезопасности СССР в сфере военной экономики. 1941-1945 гг. - Бишкек: КРСУ, 2008. - 23,4 п. л.

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ

3. Борьба с контрреволюционным саботажем в сфере военной экономики СССР в годы Великой Отечественной войны // Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета. - Бишкек, 2006. -Т. 6. - № 10. - 0,5 п. л.

4. Контрольно-инспекционные и хозяйственно-организаторские функции органов госбезопасности в сфере военной экономики СССР (1941-1945 гг.) // Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета. - Бишкек, 2007. - Т. 7. - № 4. - 0,6 п. л.

5. Устремления спецслужб нацистской Германии к военно-экономическому потенциалу СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны // Вестник контрразведки. - № 12 (201). - 2008. - 0,8 п. л.

6. Политическое доверие населения к власти (по материалам периода Великой Отечественной войны) // Власть. - 2009. - № 1. - 0,5 п. л.

7. «Противодиверсионная защита» от халатности и бесхозяйственности: НКВД на советских предприятиях в годы Великой Отечественной войны // Вестник РУДН. Серия «История России». - 2009. - № 2. - 0,5 п. л.

8. Эвакуация производительных сил СССР в начале Великой Отечественной войны и органы госбезопасности // Власть. - 2009. - № 3. - 0,5 п. л.

9. Тактика «выжженной земли» начального периода Великой Отечественной войны // Власть. - 2009. - № 5. - 0,5 п. л.

10. Безопасность личности, общества и государства при тоталитарном режиме: опыт СССР 30-40-х гг. ХХ в. // Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета. - Бишкек, 2009. - Т. 9. - № 5. - 0,5 п. л.

Статьи в сборниках материалов научно-практических конференций

11. Деятельность территориальных органов НКГБ-НКВД СССР в первые годы Великой Отечественной войны (июнь 1941-апрель 1943 г.) // Победа советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. и вклад в нее органов и войск государственной безопасности: Материалы юбилейной научно-теоретической конференции, посвященной 45-летию Победы советского народа над фашистской Германией. - М.: ВШ МБ РФ, 1992. - 0,7 п. л.

12. Роль органов госбезопасности в преодолении военно-экономического кризиса первых лет Великой Отечественной войны // Материалы международной научной конференции «Вторая мировая война, Великая Отечественная война по архивным документам» // Вестник архивиста. - 1995. - № 3. - 0,5 п. л.

13. Белая книга российских спецслужб / Абрамов Ю.А., Авдеев Ю.И., Алексеев Г.В., Демидов А.М. и др. - М.: Информационно-издательское агентство «Обозреватель», 1995. - 34,0 п. л. Объем авторского текста - 0,5 п. л.

14. Белая книга российских спецслужб / Абрамов Ю.А., Авдеев Ю.И., Алексеев Г.В., Демидов А.М. и др. 2-е изд., перераб. - М.: Информационно-издательское агентство «Обозреватель», 1996. - 36, 0 п. л. Объем авторского текста - 0,5 п. л.

15. Красная Армия накануне и в период массовых репрессий по оценке иностранных разведок // Исторические чтения на Лубянке. 1999 год. Отечественные спецслужбы накануне и в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. - Москва; Великий Новгород, 2000. - 0,5 п. л.

16. Обеспечение безопасности и нормальной работы особо важных объектов военной экономики СССР в годы Великой Отечественной войны // Материалы научно-практической конференции в Международной академии духовного единства народов мира. - М., 2000. - 0,6 п. л.

17. Деятельность органов государственной безопасности в сфере экономики в годы Великой Отечественной войны // Исторические чтения на Лубянке. 2000 год. Отечественные спецслужбы накануне и в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. - Москва; Великий Новгород, 2001. - 0,5 п. л.

18. Обеспечение экономической безопасности в годы Великой Отечественной войны // Лубянка: Обеспечение экономической безопасности государства. - М.: Массинформмедиа, 2002. - 2,0 п. л.

19. Деятельность органов государственной безопасности в сфере экономики в годы Великой Отечественной войны // Материалы исторических чтений на Лубянке. 1997-2000. Российские спецслужбы. История и современность. - М.: Изд-во «X-History», 2003. - 0,5 п. л.

20. Обеспечение экономической безопасности в годы Великой Отечественной войны // Лубянка: Обеспечение экономической безопасности государства: Сборник. 2-е изд. - Т. 1. - М.: Моя Россия, 2005. - 2,0 п. л.

21. Правоприменительная практика в сфере военной экономики 1941-1945 гг. по статье УК РСФСР о контрреволюционном саботаже // Материалы научно-практической конференции юридического факультета Елецкого государственного университета им. И.А. Бунина. - Елец.: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2006. - 1,1 п. л.

Статьи в научных журналах

22. Основные этапы деятельности территориальных органов советской контрразведки по обеспечению военной перестройки промышленности СССР // Труды Высшей школы МБ РФ. - № 49. - М.: ВШ МБ РФ, 1992.

- 1,5 п. л.

23. Тоталитарное государство и безопасность общества // Безопасность. - 1994. - № 4. - 0,7 п. л.

24. Борьба с вредительством в сфере военной экономики в годы Великой Отечественной войны // Наука и новые технологии. - Бишкек: Министерство образования и науки КР. - 2006. - № 3-4. - 0,8 п. л.

25. Деятельность органов госбезопасности СССР в связи с эвакуацией производительных сил в военные месяцы 1941 г. // Наука и новые технологии. - Бишкек, 2006. - № 5-6. - 1,0 п. л.

26. Органы госбезопасности как инструмент карательной политики государства в сфере военной экономики СССР // Вопросы истории Кыргызстана. - Бишкек: Институт истории НАН КР, 2007. - № 2. - 0,8 п. л.

27. Экономический фактор агрессии нацистской Германии против СССР // Диалог цивилизаций: Культурно-цивилизационные мосты истории и современность. - Бишкек: Илим, 2007. - № 7. - 0,6 п. л.

28. Деятельность органов госбезопасности СССР в преодолении военно-экономического кризиса. Июнь 1941 - апрель 1943 гг. // Вестник чувашского университета. - 2008. - № 4. - 0,7 п. л.

Брошюры

29. Роль и место органов государственной безопасности в преодолении кризиса военной промышленности в годы Великой Отечественной войны. - М.: ВШ МБ РФ, 1992. - 2,7 п. л.

Депонированные статьи

30. Проявление закона взаимного перехода количественных и качественных изменений в чекистской деятельности // Проблемы профилизации общественных наук в учебных заведениях КГБ СССР / Сост. Губарев Г.И. - М., 1986. - 0,7 п. л. (соавт. - Романенко М.В.). - Деп. в ВШ КГБ СССР. - № 27743.

31. Деятельность территориальных органов госбезопасности по улучшению хозяйственно-организаторской работы предприятий оборонных отраслей промышленности СССР в годы Великой Отечественной войны. 1941-1943 гг. // Из истории становления и развития оперативной деятельности советских органов государственной безопасности. 1917-1945 гг.: Сборник статей. СД-9 / Сост. Панков Н.А. - М.,1990. - 0,8 п. л. - Деп. в ВШ КГБ СССР. - № 29655.

32. Формирование и использование агентурно-осведомительного аппарата экономических контрразведывательных подразделений НКВД СССР в противодиверсионной работе в годы Великой Отечественной войны // Сборник статей по проблемам деятельности советской контрразведки и профессиональной подготовки чекистских кадров в современных условиях. СК-1 / Сост. Динаев В.Б. - М., 1990. - 0,9 п. л. - Деп. в ВШ КГБ СССР. - № 29659.

33. Безопасность общества и тоталитарное государство: СССР в 30-е гг. // Из истории становления и развития оперативной деятельности органов отечественной контрразведки: Сборник научных статей СК-9 / Сост. Поздеев П.Г. - М., 1992. - 0,9 п. л. - Деп. в ВШ МБ РФ. - № 30098.

34. Защита объектов промышленности СССР от диверсионно-разведывательной деятельности германских спецслужб в годы Великой Отечественной войны // Некоторые проблемы деятельности органов безопасности Российской Федерации в особый период и военное время: Сборник научных статей / Академия МБ РФ. СК-3. - М., 1994. - Вып. 10. - 0,8 п. л. - № 30414.

35. Устремления спецслужб Германии к военно-промышленному потенциалу СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны // Некоторые направления деятельности отечественных органов контрразведки: Сборник научных статей / Академия ФСК РФ. Кафедра истории Отечества. - М., 1994. - Вып. 2. - 0,5 п. л. - № 30612.

36. Безопасность морально-патриотического потенциала промышленных регионов СССР в годы Великой Отечественной войны // Некоторые направления деятельности отечественных органов контрразведки: Сборник научных статей / Академия ФСК РФ. Кафедра истории Отечества. - М., 1994. - Вып. 2. - 1,1 п. л. - № 30612.

37. Разведывательное обеспечение экономической безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны // Тематический сборник научных статей. - Вып. 4. - Ч. 1. - 1,1 п. л. - Деп. в Академии ФСБ РФ. - М., 2002. - № 3218.

38. Агентурный аппарат территориальных органов государственной безопасности СССР и его живучесть в годы Великой Отечественной войны // Тематический сборник научных статей. - Вып. 4. - Ч. 2. - 0,9 п. л. - Деп. в Академии ФСБ РФ. - М., 2002. - № 3219.

39. Борьба с контрреволюционными и иными преступлениями, наносившими ущерб экономической безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны // Тематический сборник научных статей. - Вып. 5. - 1,0 п. л. - Деп. в Академии ФСБ РФ. - М., 2002. - № 3221.

40. Деятельность органов государственной безопасности в связи с эвакуацией производительных сил СССР в период Великой Отечественной войны // Тематический сборник научных статей. - Вып. 5. - 1,5 п. л. - Деп. в Академии ФСБ РФ. - М., 2003. - № 3298.

41. Обеспечение экономической безопасности СССР в сфере промышленного производства в годы Великой Отечественной войны // Тематический сборник научных статей. - Вып. 5. - 1,1 п. л. - Деп. в Академии ФСБ РФ. - М., 2003. - № 3298.

42. Обеспечение экономической безопасности СССР в сфере сельского хозяйства в годы Великой Отечественной войны // Тематический сборник научных статей. - Вып. 14. - 1,2 п. л. - Деп. в Академии ФСБ РФ. - М., 2003. - № 3309.

43. Спецмероприятия по уничтожению материальных ценностей на оставляемой противнику территории СССР в первые годы Великой Отечественной войны // Тематический сборник научных статей. - Вып. 14. - 1,0 п. л. - Деп. в Академии ФСБ РФ. - М., 2003. - № 3309.

Размещено на Allbest.ru