Местные органы политической полиции Российской империи: структура, компетенция, основные направления деятельности 1826–1860 годов (на материалах Поволжья)

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Зарождение и развитие системы местных подразделений исследуемого института было обусловлено комплексом объективных и субъективных причин. Они были порождены развитием общественных отношений и спецификой мировоззрения, личных качеств императора и государственных служащих.

2. В анализируемый период впервые в системе организации политический полиции были образованы местные подразделения (органы), которые были самыми многочисленными в институте и подразделялись на два типа и ряд видов, что резко, с одной стороны, усложнило структуру института, с другой - создало предпосылки для эффективного его функционирования.

3. Компетенция политической полиции и ее местных подразделений на начальном этапе представляет смесь фрагментов полномочий относящихся к военной, исполнительной и политической полиции. В течение исследуемого периода ее компетенция постепенно избавляется от элементов военной и, частично, исполнительной полиции, хотя и не в полном объеме. Одновременно, по мере углубления кризиса феодально-крепостнических отношений и, как следствие, появления новых угроз государственной и общественной безопасности, состав предметов ведения, непосредственно относящихся к политической полиции, постоянно увеличивается, конкретизируется.

4. Выделяется ряд основных направлений деятельности местных подразделений политической полиции: оперативно-розыскная деятельность, проведение дознаний или участи в составе следственных комиссий по фактам совершения правонарушений (в частности, преступлений), профилактика, поддержание и восстановление общественного порядка.

5. В системе высших органов власти и центрального управления Российской империи 1826 - 1860 гг. руководящие подразделения политической полиции занимали важное место. Механизм их взаимосвязей был в основном прямым, а сами они осуществлялись, главным образом, в информационной сфере, реже - взаимодействия. В соответствии с общей ситуацией в государстве руководство политической полиции направляло деятельность местных подразделений, в частности, обращало их внимание на содействие мерам, реализуемым местными подразделения иных органов и учреждений.

6. Местные подразделения политической полиции занимали особое место в механизме функционирования государства на региональном и губернском уровне. Правовая основа функциональных взаимосвязей местных подразделений корпуса жандармов и иных институтов заключалась в совпадении отдельных аспектов их компетенции, главным образом - предметов ведения. Нормативная их регламентация с подразделениями других государственных органов и учреждений развивается на протяжении всего периода и достигает высокого уровня. Большое влияние на развитие взаимосвязей оказывали субъективный фактор, а также место и время их реализации. Взаимосвязи можно классифицировать по: сферам - информационные и взаимодействия; механизмам - прямые и косвенные; интенсивности; содержанию.

7. Наиболее активно и эффективно в рамках своей компетенции они взаимодействовали с руководителями регионов (генерал-губернатора-ми) и губерний (военными и гражданскими губернаторами), со служащими подразделений исполнительной полиции в губернских городах. В значительно меньшей степени с должностными лицами и подразделениями министерства юстиции (губернским прокурором, губернскими и уездными стряпчими, уездными и губернскими судами) и командованием воинских формирований, а также органов сословного самоуправления и сельской полиции.

8. Основные направления деятельности местных подразделений политической полиции позволяют сделать вывод, что в 1826 - 1860 гг. противодействие противникам существующего общественного и государственного строя занимало главное место по значению, но не основное в объеме их деятельности. Доля противодействия государственным преступлениям на протяжении периода постепенно нарастала, особенно в заключительное пятилетие указанного периода. Однако, почти вся и другая часть функционирования подразделений Корпуса жандармов, дислоцированных в регионе, в соответствии с их компетенцией была направлена на реализацию предметов ведения, которые были в той или иной мере связаны с обеспечением безопасности существующего общественного и государственного строя.

Апробация результатов работы. Материалы и выводы диссертационного исследования обсуждены на заседании кафедры отечественной истории ГОУ ВПО «Ульяновский государственный университет», изложены в докладах на 4 международных, 4 всероссийских, 2 межрегиональных и 2 межвузовских научно-практических конференциях, отражены в 4 монографиях, 45 статьях, в том числе 8 - в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК. Общий объем публикаций по теме - 82 п. л.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность избранной темы, определяются цель, задачи, объект, предмет, хронологические и территориальные рамки исследования, формулируются основные методологические подходы, анализируются источники, доказывается научная, теоретическая и практическая значимость работы, ее научная новизна, отражаются основные положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации результатов.

В первой главе «Историография, источники и методология исследования» дается историография вопроса, характеризуются источники и методология исследования.

Во второй главе «Условия развития и функционирования политической полиции Российской империи в 1826 - 1860 гг.» раскрываются общественно-политические условия, которые способствовали принятию решения руководителями страны о реформировании политической полиции.

В первом параграфе «Причины реформирования в начале второй четверти XIX в. Социально-экономическая и общественно-политическая ситуация» автор предпринял попытку разобраться в причинах, вызвавших реформирование правоохранительных органов вообще и политической полиции Российского государства в частности в период правления императора Николая I.

Среди главных причин, вызвавших создание политической полиции, автор выделяет такие, как усиление социальных противоречий как межклассовых, так и внутри социальных групп (в первую очередь, внутри дворянства), которые стали разрешаться в политической сфере в качественно новых формах. Дворянство, которое составляло основу правящей элиты, никогда не были монолитными. Внутри последней всегда существовали группировки, отражавшие в той или иной мере интересы определенных слоев господствующего сословия и ведущие постоянную борьбу за влияние на монарха. Поэтому, в немалой степени, царское правительство желало знать настроения в дворянской среде, пресечь своевременно «фрондирующие настроения», подпитываемые из Франции, Испании, Австро-Венгрии и других европейских стран, переживавших в разное время революционное брожение.

Декабристы породили не только качественно новые формы политической борьбы, но и новые, опасные для государства мировоззрения, от которых официальная государственная идеология, до этого времени, рассматривавшаяся как единственная и сама собой данная, базирующаяся на Православии, потребовала защиты. Буквально с первых дней правления Николая I шла активная борьба с инакомыслием, все больше и больше проникавшего не только в среду дворянства, но и других слоев населения - мещан и даже купечества. Данные тенденции формировали необходимость, с одной стороны, контроля за политическими настроениями социальной базы самодержавия - дворянства, всеми лицами, состоящими на службе (государственной и общественной), с другой ? для пресечения процесса расширения противников режима (следствием чего стало зарождение тенденции сужения социальной базы), необходимости борьбы с носителями либеральных и революционных идей независимо от их социального статуса.

Важным фактором, в немалой степени способствовавшим проведению преобразований в системе правоохранительных органов государства, стал общий рост государственной и тяжкой преступности в стране. По мнению А.И. Гурова, в первой половине XIX в. общий рост преступности, в частности, государственных и должностных преступлений требовал дальнейшей дифференциации полицейских органов и расширения географии их размещения. Рост преступности подтверждают сведения, приведенные из официальных источников в работе А.Д. Марголиса о количестве сосланных в Сибирь: за 1807 - 1811 гг. - 10175, за 1812 - 1821 гг. ? 39761, за 1822 - 1831 гг. ? 91709 человек. Даже в условиях либерализма Александра 1 тенденция к росту бесспорна. Последний показатель будет превышен только через 30 лет, за 9 лет (1862 - 1871 гг.) буржуазных реформ было сослано 123542 человека.

Следует также помнить о том, что значительно возросла роль государства в жизни российского общества, поэтому последовательное проведение принципов бюрократизации, централизации и военизации рассматривались, как эффективное средство борьбы с революционным движением и укрепления самодержавных порядков. При нем создалась продуманная система всесторонней государственной опеки над…жизнью граждан. А так как в государстве подобные органы уже существовали (Сенат, прокуратура) и не справлялись с данной ситуацией, необходимо было создать новый более эффективный, осуществляющий свою деятельность в иных формах и другими методами - им была политическая полиция. Поэтому изначально на вновь создаваемую политическую полицию России возлагалась обязанность осуществления надзора за деятельностью государственных органов, как в Центре империи, так и в провинции.

Во втором параграфе «Общественное мнение - фактор функционирования политической полиции» раскрывается роль общественного мнения, определяющего правоохранительную деятельность.

Доказано, что общественное мнение в деятельности политической полиции играло двоякую роль. Во-первых, правительство Николая I многое делало для того, чтобы сформировать его, особенно в среде дворянства, проявляющего склонность к оппозиционности, а также широких народных масс в духе безапелляционной и полной поддержки Самодержавия и проводимой в стране внутренней и внешней политики. Политическая полиция, в этом направлении играла ключевую роль. С этой целью должностные лица политическую полиции чутко реагировали на барометр общественного мнения, выявляли источники слухов, порочащих Государя-императора и его окружение, пресекали их распространение и гасили источники их появления, разоблачая их носителей в открытой печати.

Однако, будучи реалистами, жандармские офицеры и уполномоченные не только боролись с источниками слухов, но и активно выявляли ту почву, на основе которой они произрастали. Не стесняясь чинов и званий немедленно докладывали по инстанции, а также информировали губернаторов и других ответственных должностных лиц о фактах злоупотреблений чиновников на местах своим служебным положением, о негативной политической ситуации. Периодически возникающих в тех или иных местностях России, а также предлагали комплекс мер по их нейтрализации, пресечению, преодолению кризисной ситуации.

Необходимо особо выделить в качестве специфического предмета ведения морально-психологическое состояние общества и отдельных его сословий (например, конфликты между подданными независимо от оснований), которые могли негативно отразиться на единстве социальной опоры самодержавия - дворянстве, а, следовательно, функционировании ряда подразделений государственного механизма на уровне губернии.

В главе третьей «Эволюция организации и компетенции местных подразделений политической полиции» освещается процесс эволюции этой спецслужбы, созданной, главным образом, для политического сыска. Показаны основные этапы становления ее структуры, формирования кадрового корпуса, возрастание роли в жизни государства.

В первом параграфе «Причины дуалистической системы и состав организации политической полиции» показана ее природа, цели и задачи, охарактеризованы функции.

Причины двойственной формы организации, заложенные уже в проекте А.Х. Бенкендорфа, имели двойственный характер. Во-первых, формировалась структура, осуществлявшая качественно новый надзор за процессами в различных сферах и на разных уровнях общественно-политической жизни, более отвечавших требованиям времени (в частности, апогею российского абсолютизма, в котором политическая полиция являлась оружием из нейтральных элементов).

Во-вторых, анализируемый институт создавался как полицейский и был наделен соответствующей компетенцией. Третье Отделение являлось составной частью СЕИВК и соответственно имело структуру канцелярии. Поэтому оно не было наделено всеми необходимыми полномочиями и, как следствие, не могло самостоятельно реализовывать компетенцию в полном объеме без содействия Корпуса Жандармов, который, относясь к органам подчиненного управления (а по характеру компетенции ? к исполнительной власти), имел относительно разветвленную структуру и полномочие полицейского органа.

В-третьих, в XVIII в. органы, реализующие компетенцию политической полиции в Российской империи, имели гражданский статус, и в первой четверти XIX в. основные из них продолжали иметь аналогичный характер, несмотря на зарождение военизированных. Таким образом, бесспорным являлось наличие большего опыта руководства органами, реализующими компетенцию управленческих чиновников и в значительно меньшей мере у военнослужащих, в частности, жандармского начальства.

В-четвертых, двойственность была действительным фактором на пути возможных злоупотреблений в условиях перманентной концентрации власти у политической полиции, которая не только была централизованной, но и обладала военизированными формированиями. Подобные тенденции проявились во время функционирования Министерства полиции.

В-пятых, двойственная форма затрудняла узурпацию власти военнослужащими, так как наличие ведущего гражданского органа позволяло контролировать действия жандармских офицеров.

Таким образом, дуалистическая форма организации и состав органов, образующих политическую позицию, обеспечили слияние почти разнообразных элементов отечественного государства в ее системе и создали предпосылки для эффективной реализации проекта.

Во втором параграфе «Образование и эволюция руководящих подразделений в 1826 ? 1860 гг.» раскрывается роль руководящих структур политической полиции, решения которых осуществлялись местными подразделениями, являющимися основным объектом данного исследования. Руководящие подразделения, функционировавшие во второй половине

20-х ? конце 50-х гг. XIX в., формировались относительно длительное время.

Руководителем Третьего Отделения в июле 1826 г. был назначен генерал-адъютант А.Х. Бенкендорф, при этом предполагалось двоеначалие, так как непосредственное руководство чиновниками возлагалось на М.Я. фон Фока. Однако названия должностей этих лиц не фигурировали. Это позволяет сделать вывод о том, что принцип персонификации власти имел место.

В силу своих должностных обязанностей А.Х. Бенкендорф сопровождал Николая I во время поездок по стране и достаточно продолжительно отсутствовал в Петербурге. Это обстоятельство поставило на повестку дня вопрос о создании механизма обеспечения руководства центральными органами политическую полиции.

Так, весной 1828 г. А.Х. Бенкендорф в составе императорской свиты отбыл на продолжительное время на театр военных действий с Турцией, и была введена следующая схема управления политической полицией. На основании специально разработанной инструкции из 11 параграфов Третье Отделение переходило под непосредственное начальство Главнокомандующего в Санкт-Петербурге графа П.А. Толстого. Ему докладывали все донесения (в том числе и по высшей полиции), которые либо разрешались им по существу, либо направлялись императору. Следовательно, реализовывалась одна из целей проекта: руководство политической полиции и император регулярно и оперативно из независимых от местных властей источников узнавали об экстраординарных и иных событиях.

Постепенно увеличивались объемы текущего делопроизводства, количество оконченных дел росло и со временем возникла острая необходимость в их систематизации и хранении. В результате в 1849 г. возник архив Третьего Отделения.

Свидетельством изменений в организации Третьего Отделения является увеличение численности служащих в нем лиц и в некоторой степени появление номенклатуры должностей. К концу 1850-х гг. возник вопрос о создании типографии.

Таким образом, руководящие подразделения политической полиции представляли собой организационно самостоятельные элементы, что предопределило их различную внутреннюю организацию, в которой отдельные составляющие имели известную автономность при формально закрепленном механизме взаимосвязей их служащих.

Третий параграф «Становление и развитие местных подразделений Корпуса Жандармов в 1826 ? 1836 гг.» посвящен анализу динамики политической полиции в указанный период. Подразделения Корпуса Жандармов, дислоцированные в регионах, были представлены управлениями округов, управлениями отделений и оперативно подчиненными ведомству жандармскими командами. В апреле 1827 г. в России было образовано 5 жандармских окружных управлений.

Первоначально окружное дежурство было канцелярией, посредством которой начальник управлял жандармским округом. Процесс формирования одних округов шел быстро, в других ? затянулся.

Начальники и дежурства округов по Положению 1827 г. должны были размещаться в губернских городах. Однако реальная ситуация на начальном этапе не соответствовала предъявляемым требованиям. Одной из причин сложившегося положения было содержание кадровой политики и механизмов ее реализации, неразрывно связанные с императором. Сложилась необходимость корректировки норм Положения 1827 г. Сформировались способы их принятия: инициативу об изменении места дислокации проявляло руководство Корпусом, а окончательное решение продолжало приниматься исключительно императором.

Территория каждого жандармского округа согласно приложению к Положению включала ряд областей или губерний или их совокупность. 60% окружных управлений охватывали своей деятельностью 11 административно-территориальных единиц, 20% ? 10 единиц и еще 20% ? 8 единиц. Сопоставление площадей жандармских округов и страны в целом приводит к выводу, что первоначально местные подразделения политической полиции дислоцировались не более чем на половине территории государства. Территории Дальнего Востока, Сибири, Войска Донского (Кубани) и Царства Польского не входили ни в один округ. Причины, приведшие к этому, были различны. На Дальнем Востоке и в Сибири это объяснялось восприятием их как регионов в политическом отношении второстепенных, в Царстве Польском ? нежеланием наместника (Великого князя Константина Павловича) иметь на своей территории ведомство, независимое от него.

1 июля 1836 г. императором было утверждено объемное Положение о Корпусе жандармов с многочисленными приложениями. Одним из основополагающих введений стал следующий документ: «Правила для руководства при отделении жандармских команд от внутренней стражи и передача оных в ведомство Корпуса жандармов». Таким образом, был разработан и принят акт, который на протяжении последующих 30 лет будет основополагающим в нормативной базе, определяющей главные аспекты организации и в небольшой степени ? деятельность Корпуса жандармов.

В четвертом параграфе «Изменения в организации местных подразделений Корпуса жандармов в 1836 ? 1860 гг.» анализу подвергнуты основные тенденции в развитии Корпуса жандармов в рассматриваемый период. Главными из них стали увеличение численности и расширение зон ответственности. В эти годы растет число кружков, объединяющих, главным образом, либеральную или революционную демократии. Власть принимает ответные меры, усиливая Корпус жандармов.

Количество управлений начальников округов достигло 7 и при сохранении окружной системы организации увеличилось на 40%. На территории Поволжского региона первоначально по Положению 1836 г. функционировали подразделения двух округов: пятого и шестого, с конца 1837 г ? седьмого, в который был переименован бывший шестой, и нового шестого, выделенного из старого пятого округа.

Структура управления включала окружного начальника и при нем 1 штаб-офицера, 1 адъюнкта, а также Дежурство округа, состоявшее из 1 старшего адъюнкта, 1 аудитора, 4 писарей из кантонистов, 1 инвалида (ветерана). Появились новые должности. Особенно характерно ? в условиях роста документооборота ? 4 писаря.

На 1 мая 1860 г. в составе Корпуса было 66 штаб-офицеров с управлением (городским, губернским), в том числе 55 ? в губерниях, 2 ? на Кавказе и 4 ? в Царстве Польском. В конце 1860 г., по данным штаба Корпуса жандармов, на территории Поволжья размещалось 7 управлений губернских штаб-офицеров из 12, состоявших в 7 округе (11% от общего числа по стране). В государстве в них несли службу 132 офицера (в том числе 4 переводчика) и не менее 127 писарей; на территории Поволжья ? 7 штаб-офицеров, 7 обер-офицеров (10% от общего числа по стране) и 14 писарей.

Механизм принятия решений о создании новых должностей был достаточно прост и включал императора, военное министерство (так как Корпус считался военной частью, а следовательно в вопросах дислокации подразделений и по вопросу штатов подчинялся данному ведомству) и руководство Корпуса.

На протяжении 1836 ? 1860 гг. действовал принцип: одно местное подразделение дислоцируется в одной губернии, в порядке исключения в городе в основном оставался неизменным. Однако эпизодически происходили некоторые изменения. Так, в последнем из указанных актов повторяется содержание приказа по военному ведомству от 28 августа 1847 г. с новым расписанием мест, подлежащих наблюдению штаб-офицеров шестого жандармского округа. Оно было утверждено императором, что указывает на большое значение, придаваемое данному аспекту руководством страны.

В целом, за период с 1827 по 1860 гг. организация политической полиции Российской империи, в первую очередь, система местных подразделений претерпела существенные изменения в процессе становления и развития. Качественные и количественные изменения ее организационных элементов как следствие воздействия комплекса разнохарактерных причин создали предпосылки для оптимизации подразделений политической полиции различного уровня, типов и видов к изменяющимся тенденциям развития общества и государства.

Пятый параграф «Эволюция предметов ведения и полномочий начальников отделений жандармских офицеров в губерниях, жандармских команд» посвящен анализу зарождения и эволюции компетенции указанных видов местных подразделений политической полиции.

После образования местных подразделений Корпуса жандармов в виде управлений округов, отделений, а позднее - штаб-офицеров в губерниях (областях, городах) встал вопрос определения их компетенции. Среди совокупности актов центральное место занимали две инструкции. Первая - жандармским штаб-офицерам (сентябрь 1826 г.). Она содержала широкий круг предметов ведения, не имеющих прямого отношения к государственной и общественной безопасности, и ограниченный круг во многом активных полномочий. Вторая - дополнительная (март--апрель 1827 г.), основной целью которой было уточнение предметов ведения и полномочий штаб-офицеров в регионах и губерниях с указанием ограничений по ряду последних. Отметим, что распространенное мнение о правовом режиме «секретности» в отношении указанных инструкций не в полной мере соответствует истине.

С этого момента на протяжении всего анализируемого периода компетенция штаб-офицеров Корпуса жандармов в округах, отделениях, губерниях стала изменяться и конкретизироваться под влиянием изменяющейся ситуации в России и ряде европейских стран. Кроме того, для руководства политической полиции стали очевидны недостатки разработанных инструкций, и оно приступило к опросу своих подчиненных по данному предмету.

Однако даже к концу исследуемого периода компетенция жандармских штаб-офицерам в губерниях, областях, городах не была четко определена, как в аспекте полномочий, а главным образом предметов ведения. В частности, предметы ведения включали в себя: все государственные преступления; контроль за инакомыслящими; недостойное поведение военнослужащих вне казарм; убийство крестьянами помещиков; волнения, неповиновение крестьян и жестокое обращение с ними помещиков, арендаторов и управителей; должностные преступления, связанные с набором рекрутов; коррупция и волокита в делопроизводстве; подделка монет и государственных кредитных билетов; хищение казенного, церковного или общественного имущества; смертоубийство, разбой, грабеж, насилие, поджоги; все экстраординарные события и явления.

Начальники отделений, а впоследствии жандармские штаб-офицеры в губерниях были наделены оперативно-розыскными, следственными ( составе комиссий), административными, контролирующими полномочиями, они также получили право информировать руководство губернии, округа о ситуации в районе деятельности их подразделения.

Далее анализируются основные этапы формирования компетенции данного типа местных подразделений политической полиции.

Первоначально предметы ведения и полномочия жандармских команд формировались на базе «Положения для внутренней стражи» от 3 июля 1811 г. Непосредственно процесс регламентации компетенции жандармских команд начался 1 февраля 1817 г. В «Положении о Корпусе жандармов» от 1 июля 1836 г. появляется отдельная IV глава, регулирующая «Предметы и порядок употребления жандармов». Их компетенция включала в себя: поддержание и восстановление нарушенного общественного порядка в местах массового скопления людей во время чрезвычайных ситуаций; оперативно-розыскные мероприятия по предупреждению и раскрытию ряда составов преступлений, в частности, задержанию преступников и лиц, подозреваемых в совершении преступлений; помощь в реализации законов органами исполнительной власти; содействие в реализации решений судебных органов; конвоирование особо опасных преступников; выполнение функций посыльных и ординарцев.

Проблема компетенции жандармских команд нашла отражение и в «Общем наказе гражданским губернаторам» от 3 июля 1837 г. Вопрос о предметах ведения и полномочиях жандармских команд рассматривался в Х отделении данного акта, именуемом «Отношения к военному ведомству». В § 288 излагался перечень «случаев» из 14 пунктов, составлявших основания для использования губернаторами внутренней стражи (и в подавляющей массе - жандармских команд). Однако данные нормы в ряде случаев противоречили сами себе. Можно констатировать борьбу двух противоположных тенденций: с одной стороны, законодатель расширяет круг предметов ведения и полномочий жандармов, с другой -- их сужает. Данное обстоятельство указывает как на невысокий уровень нормативного регулирования вопроса , так и на то, что законодатель не мог окончательно четко очертить круг предметов ведения и полномочий жандармских команд. Указанная компетенция жандармских команд сохранялись до

1860 г., несмотря на то, что губернаторы пытались в одностороннем порядке расширить круг аспектов, подпадающих под ведение жандармских команд, чему руководство Корпуса противодействовало. Это было одним из оснований для конфликтов двух ведомств, как и тенденция превращения нижних чинов жандармских команд в помощников чиновников МВД.

Особое место занимает вопрос определения круга полномочий начальников жандармских команд. Имелись две противоположных тенденции: одна, направленная на ограничение их полномочий в качестве представителей политической полиции и другая - на расширение, возврата назад. Последнее было обусловлено как объективными трудностями функционирования жандармских отделений и управлений штаб-офицеров в губерниях, так и наличием у начальников жандармских команд определенных навыков проведения предварительного следствия, отдельных оперативно-розыскных мероприятий, а так же части из офицеров отвечающих иным предъявляемым для указанной деятельности требованиям. Первоначально им вменяется осуществление наблюдательной деятельности и производство отдельных следственных действий, но вскоре их ограничивают в сфере розыска и лишают права на следственные действия, ставя наделение начальника команды указанными полномочиями в зависимость от его личных качеств, квалификации, по усмотрению начальства и губернатора. То есть, руководство предписывало начальникам жандармских команд заниматься ограниченным кругом новых для них предметов ведения - политической полиции, но при этом наделяет их минимальными полномочиями. В итоге принимается курс ограниченного и эпизодического использования руководителей жандармских команд в данной сфере.

Следовательно, отсутствуют основания для включения губернских жандармских команд, как равно и их начальников в состав политической полиции, исключая единичные предметы ведения и полномочия. Поэтому не совсем обоснованна попытка основной массы исследователей расширения за счет их организации и численности личного состава исследуемого института.

Таким образом, первоначальная компетенция политической полиции очерченная законодателем на протяжении исследуемого периода развивается в направлении уточнения и конкретизации. В то же время этот процесс был далек от завершения, и поэтому она по многим аспектам тесно переплетается, а иногда и дублируется, отдельными аспектами компетенции общей, военной полицией и даже армейскими формированиями. Это было вполне закономерно, поскольку ее первоначальный вариант, включая принципиально новые элементы, выкристаллизовывался на базе их компетенции.

В главе четвертой «Место политической полиции в механизме функционирования Российского государства в 1826 - 1860 гг.» раскрывается роль и место политической полиции в системе государственной власти России.

В первом параграфе «Руководящие подразделения политической полиции в механизме функционирования высших органов власти. Взаимосвязи с руководителями министерств и генерал-губернаторами» исследуется проблема взаимодействия вновь сформированной политическую полиции в функционировании государственного механизма. Руководство Министерства внутренних дел с самого начало занимало позицию, состоящую в том, что отдельные предметы ведения, отнесенные к компетенции III Отделения, еще какое то время придется реализовывать в своей деятельности его ведомству. Эта позиция была понятна, так как его руководители, с одной стороны, считали, что вновь сформированное правоохранное ведомство, имеющие функции, во многом сходные с функциями самого МВД, в своем последующем развитии должно пройти достаточно продолжительный период. С другой стороны, это было обусловлено нежеланием покинуть охранное поле деятельности, которое руководство данного министерства воспринимало как «свое», так и пониманием отсутствия на данный момент местных подразделений у нового института. Руководство МВД после образования структур III Отделения СЕИВК определенное время продолжало вести двойную игру, держать в подчинении губернаторов, входивших в его штаты, а также постаралось внушить им, что между вновь создаваемым правоохранительным ведомством и структурами МВД существует «строгое разделение обязанностей», поэтому главную роль в реализации правоохранительной функции на местах все-таки принадлежат МВД, а «вспомогательные» вновь сформированному III Отделению СЕИВК и подчиненному ему Корпусу жандармов и его подразделениям на местах.

С одной стороны МВД устанавливало контроль за содержанием контактов руководства политической полиции и местных подразделений Министерства внутренних дел в информационной сфере, с другой ? реализовывалось желание и в определенной мере необходимость частично дублировать предметы ведения нового ведомства в своей деятельности.

Во втором параграфе «Становление и развитие взаимосвязей местных подразделений Корпуса жандармов с военными и гражданскими губернаторами» отмечается, причины этого находились в совпадении ряда аспектов их компетенции, а степень их развития зависела от ситуации в губернии и личных качествах должностных лиц.

Представители подразделений политической полиции различных уровней периодически взаимодействовали с военными губернаторами, управляющими гражданской частью. В Поволжье массовое введение данного института произошло в 1832 г., что, очевидно, было связано с ликвидацией должностей генерал-губернаторов, власть которых распространялась на ряд губерний региона. В частности, указом от 6 января 1832 г. вместо гражданского Астраханского губернатора (подчинявшегося прежде Главноуправляющему Кавказским краем) была учреждена должность военного губернатора. Аналогичное решение было принято 27 января 1832 г. по Казанской губернии и 1 июля того же года -- по Нижегородской губернии. Правовой статус военного губернатора уже в начале 30-х гг. ХIХ в. был достаточно подробно регламентирован и был выше аналогичного у гражданского губернатора. В частности, военные губернаторы взаимодействовали с руководством политической полиции в лице А.Х. Бенкендорфа, являвшегося одновременно Главноуправляющим III Отделением и Шефом жандармов, а также членом императорской свиты и командующим главною императорскою квартирою по вопросам путешествий императора и цесаревича по стране. Например, одна из таких поездок проходила в 1836 г., в ходе ее монарх посетил и ряд поволжских губерний, в том числе Пензенскую и Казанскую. Кроме того, военные губернаторы осуществляли контакты с руководством и местными подразделениями в сфере профилактики, политического розыска и предварительного расследования, как в информационной форме, так и взаимодействия.

Далее аналогичным образом анализируются связи местных подразделений и гражданских губернаторов. В частности, выделяется два варианта процесса их становления и развития. Делается вывод, что они для представителей Корпуса жандармов в губерниях по объему занимали ведущее место и имели для их участников важное значение.

Служащие губернских жандармских команд создавали благоприятные организационные условия для эффективной деятельности губернских правлений. Они осуществляли эффективное информационное обеспечение их деятельности, доставляя корреспонденцию в губернское правление. В 30-е гг. ХIХ в. масштабы такого взаимодействия приобретают размеры, далеко выходящие за рамки указанного в законодательстве. На практике губернские правления стали злоупотреблять данным правом, используя нижних чинов жандармских команд в губернии для доставки рядовых депеш или корреспонденции второстепенной важности, чему пытается противостоять руководство Корпусом жандармов.

В третьем параграфе «Эволюция взаимосвязей местных подразделений Корпуса жандармов и исполнительной полиции, вооруженных сил в губерниях» показаны основные формы и методы этой деятельности. раскрываются особенности взаимоотношений с подразделениями и должностными лицами исполнительной полиции городов и уездов, а также Министерства юстиции.

В исследуемый период сложилось сотрудничество местных подразделений Корпуса жандармов и общей полиции в губернских, уездных городах (возглавляемых полицмейстерами или городничими) и уездах (под руководством капитанов-исправников). Механизм их связи сформировался быстро, был четким и опосредованным. В качестве связующего звена выступали военные или гражданские губернаторы, в редких случаях генерал-губернаторы. Руководство политической полиции в условиях зарождающейся, а впоследствии слабо развитой структуры ее местных подразделений и недостатка сил привлекало к реализации отдельных аспектов своей компетенции общую полицию. Это усиливало потенциал нового института, и не ставило руководителей местных подразделений в зависимость от губернаторов. Заметим, что на этапе становления губернской структуры Корпуса жандармов такая практика имела и некоторые позитивные последствия: ограждала подразделения исполнительной полиции (как и других ведомств) от нерегламентированного законодательством вмешательства в их деятельность и от возможного негативного воздействия на их деятельность жандармов.

Со временем формирование взаимосвязей между начальниками отделений, а позднее жандармскими штаб-офицерами в губерниях и подразделениями исполнительной (общей) полиции, в частности определение их формы, механизма и содержания стало протекать двояким образом. С одной стороны, они были результатом инициативы в основном жандармского офицера, реже представителя подразделения общей полиции (или другого ведомства), которые в силу их неурегулированности, в частности пробелов в нормативной базе и (или) коллизий в ней стали известны руководству политической полиции или МВД (или иного ведомства) и благодаря их действиям получали нормативное закрепление, а при наличии его развитие. С другой, они формировались, в следствии реализации нормативных актов принятых в первую очередь по инициативе руководства политической полиции (именно оно чаще всего выступало инициатором формирования взаимосвязей между ее подразделениями и иных министерств, ведомств) вступавшим с этой целью в контакты с руководством МВД (или другим институтом).

На основании Положения 1836 г., принятого по инициативе руководства политической полиции, жандармские команды были подчинены штаб-офицерам в губерниях. Следствием было снижение интенсивности контактов штаб-офицеров в губерниях и чинов исполнительной полиции.

Сотрудничество начальников отделений и штаб-офицеров в губерниях и подразделений исполнительной полиции изначально реализовывались преимущественно в информационной сфере, но быстро переросло в сферу взаимодействия.

Важным аспектом взаимодействия жандармских команд и подразделений исполнительной полиции было противодействие различного вида правонарушениям, главным образом административным: выявление и задержание бродяг, беглых, подданных, не имеющих паспортов - вида на жительство. Данный вид деятельности имел массовый характер. Взаимодействие служащих жандармских команд и подразделений исполнительной (общей) полиции в борьбе с преступностью было более редким явлением. Периодически чины жандармских команд в результате проведенных по собственной инициативе оперативно-розыскных мероприятий раскрывали преступления. Нижние чины доставляли своему руководству лиц, подозреваемых или задержанных при совершении, либо на месте совершения преступления. В экстремальных случаях чины жандармской команды, в силу своей оперативности, заменяли собою служащих общей полиции, в частности пожарных команд. Представители местных подразделений Корпуса жандармов контактировали, но менее интенсивно, и с подразделениями исполнительной полиции в уездах - земской полицией. Жандармские офицеры использовали чины земской (как и городской) исполнительной полиции для поддержания и сохранения общественного порядка в местах массового скопления людей.

Местные подразделения Корпуса жандармов взаимодействовали с различными подразделениями вооруженных сил, которые имели возможность осуществить непосредственное принуждение в условиях социальных конфликтов. Однако ситуации использования жандармскими офицерами воинских частей по собственной инициативе в экстремальных условиях были крайне редкими, как по причине относительной политической стабильности в исследуемый период, так и специфики дислокации воинских формирований. Особо ценилось умение начальника отделения, штаб-офицера в губернии разрешить назревающее или прекратить развивающееся открытое выступление населения мирными средствами. Наиболее интенсивно и систематически осуществлялась взаимосвязь штаб-офицера с начальником внутренней стражи в губернии.

В четвертом параграфе «Становление и развитие взаимосвязей местных подразделений Корпуса жандармов и министерства юстиции» раскрываются проблемы взаимодействия Корпуса жандармов с судебной системой и следственными органами.

Для эффективного осуществления компетенции местные подразделения Корпуса жандармов сотрудничали с должностными лицами различных структур: губернскими и уездными судами, губернским прокурором, губернским по уголовным делам и уездными стряпчими. Новый институт осуществлял негласный контроль за соблюдением законов и оперативно-следственными действиями, которые требовали участия должностных лиц данного Министерства. Это создавало потребность в содействии жандармским офицерам со стороны уездных стряпчих, которые были почти единственными должностными лицами в уезде, наделенными необходимыми полномочиями и имеющими профессиональные навыки деятельности в данной сфере. Первоначально механизм их взаимосвязей был опосредованным (косвенным), через губернатора и губернского прокурора. Однако позже создаётся механизм прямых взаимосвязей между ними, что было связано с потребностью оперативного расследования правонарушений. Начало этому было положено в 1833 г. жандармским подполковником Барановичем в Рязанской губернии.

Одним из направлений взаимодействия было привлечение жандармскими офицерами чинов земской полиции для реализации решений судебных органов. Например, в 1835 г. в ходе реализации решения Сената, связанного с изъятием у государственных крестьян земли 5 селений Сызранского уезда, ранее проданных казной частному лицу, возникло противостояние местных жителей и чиновников. Губернатор, учитывая успехи в мирном урегулировании конфликта жандармским офицером В данном документе ся ондармрнатор ие местных жителей и чиновников приехавших провести в жизнь решение судебного Стоговым, выдал ему отношение, где предписывалось произвести межевание под его особым наблюдением, на что было указано находящемуся там земскому исправнику. По возвращении подполковник сообщил губернатору, что решение было реализовано без сопротивления крестьян.

В пятой главе «Основные функции подразделений политической полиции в Поволжье» констатируется многочисленность направлений деятельности, смешение акцентов между ними в зависимости от ряда причин и исследуется ряд направлений деятельности подразделений Корпуса жандармов дислоцированных в регионе.

В первом параграфе «Контроль за профилактикой эпидемий и деятельность в условиях официальных массовых мероприятий» анализируется роль политической полиции в деятельности местных органов власти в борьбе с эпидемиями. Можно выделить ряд аспектов участия их за профилактикой, борьбой с ними, снижением негативных последствий эпидемий. Кроме наблюдения, местные подразделения политической полиции осуществляли меры по профилактике и противодействию противоправным деяниям, совершаемым чиновниками в ходе борьбы со стихийными бедствиями. Жандармерия боролась с заразными болезнями, вовремя информируя об опасности соответствующих должностных лиц. К примеру, в нравственно-политическом отчете 1829 г. III отделения СЕИВК указывалось: «…целые деревни заражены венерическими болезнями; оспа, корь и другие заразные болезни беспрерывно свирепствуют среди беспомощного населения. Медикаменты в казенных аптеках, даже в Петербурге - скверные. Карантины соблюдаются беспорядочно и с недостаточною строгостью». Далее перечислялся ряд мер, направленных на исправление положения. Вот одно из них: «… устроить несколько окружных больниц, отнеся расходы на счет общинных податей, которые чрезмерно велики и растрачиваются бесплодно». Руководство политической полиции сочло необходимым отразить и распространение холерной эпидемии по территории Российского государства, в частности Поволжью. Впервые в отчете за 1830 г. констатировалось о « появлении в Астраханской губернии холеры, и быстрота, с которой эпидемия распространилась во внутренних губерниях, преисполнила всех ужасом... Холера до сих пор держит всех в состоянии мучительной неизвестности. Боятся, чтобы передвижение войск не способствовало распространению эпидемии дальше по Европе …». Впоследствии данная проблема была настолько опасной, что в отчете за 1847 год впервые появился целый раздел - «Холера». Наряду с карантинами, правительство и губернаторы предпринимали меры по распространению информации о самом заболевании среди населения, а также средствах профилактики. Жандармы проверяли информацию, циркулирующую в обществе о злоупотреблениях чиновников в ходе борьбы с холерой, но она далеко не всегда находила подтверждение.

Во втором параграфе «Функционирование местных подразделений Корпуса жандармов в условиях проведения официальных массовых мероприятий» особенно выделяются аспекты деятельности политической полиции в условиях проведения ярмарок и рекрутских наборов . Ярмарки выступали объектом внимания местных подразделений политической полиции, по причинам в частности, как существенной роли эффективной ярмарочной торговли для нормального экономического развития страны, так и благоприятных условий для возможной деятельности противников существующего государственного строя, вследствие продолжительного массового скопления людей, интенсивных их контактов между ними и др.

В должности временного коменданта ярмарки начальники Отделений, а позднее жандармские штаб-офицеры на основе специальной инструкции были наделены в первую очередь полномочиями в административной сфере. В частности, они при помощи чинов губернских жандармских команд, исполнительной полиции и военных обеспечивали общественную безопасность (в том числе, общественный порядок). По мере необходимости они реализовывали в своей деятельности в рамках предоставленных им полномочий и основные предметы ведения. Жандармские офицеры систематически осуществляли «наблюдение», результаты которого связанные с ярмаркой сообщали руководству.

Большое внимание со стороны местных подразделений Корпуса жандармов уделялось рекрутским наборам - процессу комплектования вооруженных сил нижними чинами. Превращение их в аспект компетенции политической полиции было обусловлено тремя моментами. Во-первых, данная процедура по причинам масштабности, а также возможным последствиям для социально-экономической и государственно-политической сфер занимала особое место в жизни страны. Во-вторых, злоупотребления, имевшие место при проведении рекрутских наборов, являлись потенциальным источником роста коррупции и социальной напряженности. В-третьих, только соблюдение всех требований при их проведении гарантировало комплектование армии нижними чинами, необходимыми для обеспечения высокого уровня обороноспособности страны. В каждой губернии на период набора новобранцев создавалось до 3-х уездных рекрутских Присутствий, а также постоянно функционирующее губернское рекрутское Присутствие. Состав их был коллегиальным, а членами на различных этапах являлись должностные лица, подлежащие ротации. Другой стороной рекрутского процесса выступали представители различных сословий, то есть потенциальные и реальные солдаты и их сдатчики (помещики, управляющие имениями и др.). Жандармские команды с момента своего создания имели отношение к проведению рекрутских наборов. Подразделения Корпуса внутренней стражи, в состав которых они входили, в соответствии с пунктом 10-м 15 параграфа Положения 1817 г., по требованию губернского начальства могли быть использованы для принятия и сопровождения рекрутов. Почти сразу же после образования Корпуса жандармов рекрутские наборы были отнесены к компетенции политической полиции. Местные подразделения Корпуса жандармов играли существенную роль в повышении эффективности проводимых рекрутских наборов в основном через контроль и противодействие правонарушениям со стороны коррумпированных чиновников, принимавших участие в деятельности Присутствий, а также частных лиц, в силу различных причин соприкасающихся с набором солдат. Свою деятельность жандармы реализовывали во взаимосвязях с представителями ограниченного круга подразделений иных государственных, общественных институтов. Данные контакты осуществлялись в различных сферах, формах, механизмами, отличались по интенсивности и содержанию. Самодержавие посредством служащих Корпуса жандармов административными методами предпринимает обоснованную попытку разрешения ряда проблем, связанных с рекрутскими наборами. Однако цели ее изначально не могли быть реализованы в полном объеме данным государственным институтом, так как причины ряда негативных явлений вытекали из сущности феодального общества и государства и находились вне пределов компетенции политической полиции.

В третьем параграфе «Противодействие местных подразделений Корпуса жандармов преступлениям, относящихся к компетенции политической полиции» отмечается, что важное значение в их деятельности отводилось борьбе с государственными, должностными и рядом других уголовно наказуемых деяний.

Сотрудниками полиции изучалось само состояние общественного мнения и общественные настроения. Во-первых, собиралось его содержание, по всему спектру динамично изменяющихся вопросов находящихся в центре общественного внимания - появляющиеся в народе толки, критические настроения по отношению к той или иной деятельности властей. Во вторых акцентировалось внимание на оценочные аспекты, содержащиеся в нем, в первую очередь по отношению к политике правительства - обращая особое внимание на влияние, производимое распоряжениями правительства. Одновременно, проводилась работа, направленная на установление лиц инициирующих указанные толки и пресечение подобной их деятельности.

Противодействие политической полиции антиправительственной пропаганде и агитации выражалось как в деятельности подразделений III отделения и местных подразделений Корпуса жандармов по профилактике, розыску и проведении предварительного расследования по фактам совершения указанных преступлений, так и в содействии по привлечению подданных к ответственности подразделениями иных государственных органов, которые проводили предварительное расследование. Причем, в начале исследуемого периода розыск и расследование по фактам, содержащим признаки указанных преступлений, и привлечение к уголовной ответственности лиц, их совершивших, могли осуществляться в полном объеме самостоятельно местными подразделениями других государственных органов и учреждений. Ярким доказательством этому являются собранные в 1829 г. «Дела по рапорту и.д. казанского губернатора об оскорблении особы государя чистопольским мещанином Сорокиным». В производстве его на разных этапах участвовали чины Министерства внутренних дел (министр, генерал-губернатор, губернатор, городничий), Министерства юстиции (уездный судья), управления путей сообщения (смотритель судоходства), Министерства императорского двора и уделов (Казанская удельная контора). Однако Лаишевский уездный судья не усмотрел в деянии Сорокина состава преступления и производство дела было закрыто. Данные деяния по сравнению с другими государственными преступлениями, были более распространенными. Данные деяния по сравнению с другими государственными преступлениями, были наиболее распространенными.