Балтийский флот в период правления Екатерины II: проблемы развития и роль в системе самодержавной монархии

Оба автора, однако, не ставили перед собой цели основательного аналитического исследования проблемы - они не давали оценок военно-морскому флоту России второй половины XVIII в. как одному из структурных компонентов единой государственной машины. В их задачу не входило и подробное изложение всего сложного процесса реформирования военно-морских сил при Екатерине II и рассмотрения его в ракурсе международных отношений и внешней политики, а также в разрезе проводимой ее кабинетом морской политики.

Историография 1930-х-1940-х гг. намеренно обходила изучение вопросов вклада наиболее выдающихся представителей династии Романовых в развитие военно-морских сил, останавливая внимание лишь на деятельности Петра по строительству регулярного флота. В конце 1940-х-1950-х годах изучение военно-морских сюжетов второй половины XVIII в., в том числе и Чесменского сражения 24-26 июня 1770 г., значительно продвинулось благодаря трудам академика Е.В. Тарле. Тарле Е.В. Чесменский бой. М.-Л., 1945. Он же. Три экспедиции русского флота. М., 1956. Разумеется, Е.В. Тарле следовал традиционной для советской историографии канве при подаче материала. Это громкое прославление героизма русских моряков (что на самом деле имело место) и разоблачение антирусской политики иностранных держав (Франции и Испании). В то же время ученый не пытался подойти к проблеме с критических позиций, а также не учитывал силы и возможности противника России Турции.

Судя по всему, именно перу Е.В. Тарле принадлежало первенство применения концепции готовности христианских подданных Оттоманской Порты к всеобщему выступлению. Приход же российских кораблей, по мнению Тарле, мог лишь значительно ускорить события. Тарле Е.В. Три экспедиции русского флота. С. 40 - 43. Такие воззрения Тарле до сих пор господствуют в историографии. См. например: Дружинина Е.И. Кучук-Кайнарджийский мир. 1774. (Его подготовка и заключение). М., 1955; Век Екатерины II. Дела Балканские. М., 2000; Золотарев В.А., Козлов И.А. Три столетия Российского флота. Т. 1. М., 2003.

Задача, поставленная около пятнадцати лет назад коллективом петербургских авторов - осветить эволюцию деревянного судостроения второй половины XVIII в. и показать морскую политику России в этот период, оказалась далека от решения. Беглый обзор судостроительной политики при Екатерине II и краткое упоминание о предпринятой экспедиции в Средиземное море в 1768 г. не дают целостного научного понимания функционирования Балтийского флота и выполнения им монаршей воли. См.: История отечественного судостроения. Т. 1. СПб., 1994. Глава 14. С. 205 - 213.

За последние годы историография Балтийского флота существенно пополнилась рядом общих научно-популярных работ, в которых прослеживается его краткая боевая летопись, начиная со времени своего основания. Алхименко А.П., Доценко В.Д. История Российского флота. 1696-1917. СПб., 1995; Золотарев В.А., Козлов И.А., Шломин В.С. История флота государства Российского. Т. 1. М., 1996. Значительное внимание при этом уделялось морским сражениям, произошедшим на Балтике при Петре I и, как правило, решающему сражению в ходе русско-турецкой войны 1768_1774 гг. - Чесменскому.

Военные историки В.А. Золотарев и И.А. Козлов, занимавшиеся разработками историй войн на море, привнесли определенный вклад в изучение этих областей. Золотарев В.А., Козлов И.А. Российский флот на Черном море и в Восточном Средиземноморье. М., 1988; Они же. Три столетия Российского флота. Т. 1. К сожалению, в работе В.А. Золотарева и И.А. Козлова в небольшом разделе, посвященном флоту в период царствования Екатерины II, воспроизводится трактовка Е.В. Тарле. Авторы лишь повторили тезис о «греческих повстанцах», которым «нужно было оказывать помощь», не подкрепив свое высказывание документально. Золотарев В.А., Козлов И.А. Три столетия Российского флота. Т. 1. С. 369. Еще одним основанием для историографической неточности послужил сложный вопрос о «греческих повстанцах, присоединявшихся к русским» после уничтожения турецкого флота при Чесме. После проведенного комплексного анализа многочисленной категории архивных источников, автор диссертации доказала, что после сожжения турецкого флота в Чесменском сражении присоединения к российским силам значительных греческих отрядов не было.

Поиск и обзор статей непосредственно по теме диссертации в центральных научных изданиях - журналах «Вопросы истории», «Военно-исторический журнал» и «Отечественная история» не дал положительных результатов. При обращении к зарубежной историографии прежде всего диссертант отметила, что в распоряжении западных историков имелись лишь опубликованные материалы, относящиеся к эпохе царствования Екатерины II. В настоящее время, с образованием единого научного пространства, российским и западным ученым значительно облегчилась поисковая задача в зарубежных архивах и крупных научных библиотеках. Однако нужно констатировать, что военно-морская тематика периода XVIII в. сложна и специфична, поэтому западные исследователи мало обращались к ней.

В целом о большом вкладе Екатерины II в развитие военно-морского флота России упомянули в своих работах британские авторы А. Грей, Г. Тройат и Дж. Александер. См.: Grey I. Catherine the Great. Westport. 1975; Troyat H. Catherine the Great. N.Y., 1981; Alexander J. Catherine the Great: Life and Legend. N.Y.-Oxford, 1989. Трудно не согласиться с основным тезисом А. Грея о том, что результатом особого отношения императрицы к флоту, ее стремлений выйти к черноморским просторам и достигнуть естественных границ на Юге стало то, что она «осуществила национальные чаяния». Grey I. Op. cit. Р. 279. Надо заметить, что в работах иностранных авторов, занимавшихся разработками русской истории периода XVIII в., за Екатериной II прочно утвердился эпитет «Великая». К числу таких ученых относится и известная исследовательница России, профессор Лондонского университета Исабель де Мадариага. В фундаментальной монографии Мадариага представила широкую панораму исторических процессов, происходивших в России в царствование Екатерины II. Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. М., 2002.

Заслугой этой исследовательницы стал проведенный всесторонний анализ реформаторской деятельности Екатерины в законодательной, судебно-правовой и других областях. Тем не менее, приходится констатировать, что в ее труде вопросы военно-морской политики, в силу особой специфики, освещены крайне скупо. Более того, Мадариага допустила ряд явных неточностей, например, когда писала о том, что адмирал С.К. Грейг «погиб в сражении 1788 г.», имея в виду, очевидно, Гогландское сражение 6 июля 1788 г. Мадариага И. де. Указ. Соч. С. 338. На самом деле Грейг не погиб в сражении, а умер 15 октября 1788 г. на борту своего флагманского корабля «Ростислав». В рассуждениях по «греческому вопросу» Мадариага придерживается взглядов Е.В. Тарле. Там же. С. 341 - 342.

Различные внешнеполитические сюжеты царствования Екатерины II вот уже на протяжении более двух столетий привлекают внимание отечественных и зарубежных ученых. Взаимоотношениям России со странами Северной и Центральной Европы посвящено множество исторических исследований и монографий как общего характера (рассматривание международных связей России в XVIII столетии), так и специальных работ тематической направленности, например, развитию двусторонних отношений Петербурга с отдельными европейскими государствами. См., например: Molloy F. The Russian Court in the Eighteenth Century. London, 1905; Грюнвальд К. Франко-русские союзы. М., 1968; Ransel D.L. The Politics of Сatherinian Russia. The Panin Party. London, 1975; Bain R.N. Slavonic Europe: A Political History of Poland and Russia from 1447 to 1796. Cambridge, 1993; Черкасов П.П. Двуглавый орел и королевские лилии: становление русско-французских отношений в XVIII в. М., 1995; Он же. Екатерина II и Людовик XVI. Русско-французские отношения. 1774-1792. М., 2001; М., Стегний П.В. Разделы Польши и дипломатия Екатерины II. 1772. 1793. 1795. М., 2002; Мадариага И. де. Указ. Соч.; Елисеева О.И. Григорий Потемкин. М., 2005.

Общие вопросы внешней политики России в период правления Екатерины II нашли отражение в современном издании «История внешней политики России. XVIII век», подготовленным Институтом Российской Истории РАН, в «Очерках истории Министерства Иностранных Дел России», в работах Н.С. Киняпиной и Е.И. Дружининой, а также в ряде работ зарубежных авторов- Барбары Джелавич, Д. Клейтона, М. Андерсона и в коллективной монографии ученых из США и России. Бажова А.П. Дипломатия при Екатерине II и Павле I (1762 - 1801) // История внешней политики России. XVIII век (от Северной войны до войн России против Наполеона). М., 2000. Раздел, написанный А.П. Бажовой, представляет собой краткую характеристику дипломатического курса Екатерины II, а затем Павла I и базируется на ранее опубликованных материалах. К сожалению, автор, увлекаясь личностью самой Екатерины и чертами ее характера, не провела аналитического разбора внешнеполитической деятельности императрицы. К тому же, А.П. Бажова не привлекала документы Архива внешней политики Российской империи, без которых осветить тот или иной значимый сюжет представляется довольно затруднительным; Киняпина Н.С. Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII - начало XX вв. М., 1978; Дружинина Е.И. Указ. Соч.; Anderson M. The Eastern Question. 1774-1923. London-New York, 1966; Jelavich B. The Ottoman Empire, the Great Power and the Strait Question. Bloomington, 1973. Тем не менее историографическая ситуация показывает, что серьезных научных работ по проблемам внешнеполитической жизни России 1760-х-1780_х гг. именно в проблемном разрезе ее морской политики фактически не существует.

В 2006 г. вышла в свет монография автора диссертации «100-пушечные корабли типа "Victory" в русско-шведской и наполеоновских войнах», где впервые на основе большого количества источников была представлена наиболее полная версия русско-шведской войны 1788-1790 гг. См.: Гребенщикова Г.А. 100-пушечные корабли типа «Victory» в русско-шведской и наполеоновских войнах. СПб., 2006. С. 96 - 223. В научный оборот было введено множество непубликовавшихся ранее архивных документов и, следовательно, произошло значительное расширение источниковой базы. Это позволило приблизиться к более точному и целостному воссозданию российской исторической действительности 1780-х годов, а также пересмотреть укоренившиеся в отечественной исторической науке взгляды как на отдельные сюжеты, так и на некоторые персоналии.

Современные исследователи обходили вниманием русско-шведскую войну 1788-1790 гг. Вероятно, это происходило прежде всего потому, что для полного анализа военно-политической обстановки и боевых операций флотов был необходим максимальный объем информации, без которого остальные сведения и факты оставались отрывочными и бездоказательными. Серьезным исследованием по этой теме остается труд историка второй половины XIX в. В.Ф. Головачева. Головачев В.Ф. Действия русского флота в войне со шведами в 1788 - 1790 годах. Т. 1. СПб., 1871; Т. 2. СПб., 1873.

Достоинством его работы можно назвать обилие фактического материала, почерпнутого автором из архивохранилищ Петербурга и Москвы. Однако как заметил сам Головачев, при всем многообразии представленных им сюжетов он изложил лишь «очевидные факты», но в то же время почти совсем не касался вопросов стратегии. Головачев В.Ф. Указ. Соч. Т. 1. С. 5. К этому можно добавить, что автор почти не затрагивал проблему войны в русле внешнеполитической жизни Российского государства и не предпринял попытки проведения глубокого анализа ситуаций в этом аспекте.

Войну россиян со шведами не обошли вниманием и некоторые западные авторы начала XX в. Британский исследователь Р.Ч. Андерсон (R.Ch. Anderson) при освещении некоторых эпизодов боевых действий российского флота лишь повторил версию В.Ф. Головачева. Anderson R.Ch. Naval Wars in the Baltic during the Sailing-Ship Epoch 1522 - 1850. London, 1910. Это произошло по причине того, что указанная работа Головачева была единственным трудом, оказавшимся в распоряжении этого историка. Вместе с тем, нельзя не отметить целого ряда положительных сторон, привнесенных Андерсоном в свою книгу. Следует высоко оценить результаты его серьезных научных исследований в частных и государственных архивах Стокгольма, работу с текстами донесений командующего шведским флотом герцога Карла Зюдерманландского королю Густаву III (однако, без критического анализа), приведение выдержек из публикаций в шведских периодических изданиях. Введение Р.Ч. Андерсоном в научный оборот этих и других источников позволило сопоставить официальную российскую и шведскую версии крупных морских сражений и их итоги. Кроме того, представляли интерес и некоторые суждения Андерсона по общим итогам главных операций флота.

Особое место в шведскоязычной историографии отводилось историческим исследованиям К.-А. Юлленграната (C.A. Gyllengranat) и Дж. Манкеля (J. Mankell). Gyllengranat C.A. Sveriges Sjцkrigs-historia i Sammandrag. Bd. 2. Carlskrona, 1840; Mankell J. Studier Цver Svenska Skдrgеrds-flottans Historia, Krigssдtt och Anvдndande vid Sveriges Fцrsvar. Stokholm, 1906. В версии К.-А. Юлленграната подробно изложены два сражения той войны: Гогландское - из-за его ключевого значения и того влияния, которое оно оказало на дальнейший ход всей кампании, и заключительное, Выборгское. Остальные сражения российских эскадр со шведскими освещены сравнительно кратко.

Работа Юлленграната представляет интерес прежде всего по той причине, что он пользовался информацией, предоставленной ему непосредственными участниками боев. Из относительно современных изданий по шведской военно-морской истории следует назвать «Историю шведского флота», вышедшую в 1943 г. в Швеции. Svenska Flottans Historia. Bd. 2. Malmц, 1943. Однако этот труд не является научным, выдержанным в жанре монографии - его можно отнести к категории обзорных работ, характеризующих основные этапы развития шведского флота.

Обзор историографии позволил прийти к выводу: Балтийский флот в период царствования императрицы Екатерины II во всех его аспектах не являлся предметом комплексного исследования в отечественной и зарубежной исторической науке. Анализ исторических трудов и монографий позволил заключить, что проблема, избранная для исследования, требовала по крайней мере двух вещей - это дальнейшей глубокой и серьезной научной разработки с привлечением множества документальных материалов из отечественных архивов, и переосмысления некоторых исторических фактов, событий и характеристик военных деятелей.

Вторая глава - «Реформы Екатерины II в области морской администрации» состоит из трех параграфов. В ней проанализированы основные направления и особенности развития Балтийского флота (БФ) в период глобального реформирования всей вертикали военно-морского ведомства России в 1760-е годы. В параграфе первом «Новые принципы внешнеполитического курса России и ее место в системе международных отношений» подчеркивается, что развитие флота невозможно рассматривать без учета внешнеполитических реалий по причине неразрывной связи понятия боеспособности флота с принципами безопасности империи. Императрица четко осознавала, что достойное место, которое Россия могла занять на международной арене наряду с ведущими европейскими державами, напрямую зависело от трех факторов - мощных военно-морских сил, достаточных финансовых ресурсов и способности проводить самостоятельную внешнюю политику. Только при наличии этих важнейших компонентов Российское государство могло стать полноправным участником общеевропейского процесса и определять собственную позицию по отношению к различным военно-политическим альянсам.

Диссертант приходит к выводу, что в области внешней политики Екатерина II с первых дней своего царствования руководствовалась исключительно национальными и государственными интересами. Это решительный отказ от продолжения тяжелой Семилетней войны, временное невступление в коалиционные блоки и необходимость заняться внутренним обустройством империи. Целесообразность и прагматичность во всех внешнеполитических делах, включая выбор друзей и союзников - вот суть внешней политики Екатерины II в 1760-е гг. Отмечается, что в тот период Россия приобрела политический вес и авторитет среди ведущих государств Северной и Центральной Европы и закрепила за собой статус независимой державы, следовавшей собственным курсом развития.

Во втором параграфе «Финансово-экономическая политика кабинета Екатерины II. Проблемы финансирования флота» излагаются действия правительства по укреплению финансов и централизации доходов. Императрица понимала, что реальное благополучие государства, его безопасность и оборонная мощь всегда зиждились на прочной финансовой основе, без которой реформирование военно-морских сил и тем более их качественное улучшение были невозможны. Поэтому прежде, чем приступать к масштабным преобразованиям в области морской администрации, ее кабинет рассмотрел вопросы, связанные с состоянием денежных ресурсов России, наметил пути увеличения прямых и косвенных налогов и покрытия государственного дефицита.

Главные силы правительство направило на стабильное поступление доходов в бюджет и четко обозначило источники финансирования флота. Соискатель отмечает, что целенаправленная политика Екатерины II по упорядочению финансов сопровождалась и неудачными попытками в этой области, равно как и колоссальными внебюджетными расходами. Это не могло не сказаться негативным образом на проблеме финансирования Морского ведомства.

В третьем параграфе «Основные направления и особенности развития флота в период реформирования морской администрации» проанализированы важнейшие преобразования по военно-морской части. Поставив цель добиться комплектного, сбалансированного флота, Екатерина II исходила из того, что флоту требовались опытные кадры, подготовку которых можно было осуществить лишь в ведущих морских державах. Ею был подписан указ о стажировке в Англии 20 офицеров. Далее последовали действия, направленные на восполнение судового состава флота и повышение боевых возможностей кораблей.

Диссертант приходит к выводу, что на начальном этапе царствования Екатерины II не приходилось говорить ни о достаточном количественном составе БФ, ни об усиленном кораблестроении. Ядро флота составляли линейные корабли 66_пушечного ранга.

Одновременно проводились реконструкция и оборудование военных портов. Правительство решило вкладывать средства в развитие трех портов - Архангельского, Санкт-Петербургского и Кронштадтского (последнего как главной базы БФ). Отмечается, что по ряду причин на практике система базирования флота не была доведена до логического завершения. Не были также приняты меры по обеспечению обороны балтийских портов и гаваней, таких как Ревельский и Балтийский порты. В случае открытия боевой кампании оперативное развертывание кораблей, тактическое взаимодействие флота и войск, срочный ремонт судов и быстрое пополнение запасов обеспечили бы России преимущество на море. Но этого не произошло. В дальнейшем эти и другие причины негативно отразились на боеготовности флота в начальный период русско-шведской войны 1788-1790 гг.

В ходе реформ административного аппарата Морского ведомства России произошли изменения в центральном управлении флотом и составе морских сил на Балтике. Вместо прежних одиннадцати контор (при Петре I), Адмиралтейств-коллегия стала состоять из пяти экспедиций. Во главе их стояли соответствующие генералы, функции и обязанности которых изложены в диссертации. Морское ведомство приняло долговременную программу по капитальной застройке Кронштадта, развитию его инфраструктуры и материально-технической базы.

Согласно принятой в 1764 г. военно-морской доктрине России, потенциальными противниками России на море признавались Швеция и Дания. Особенностью доктрины (оборонительной) стало постановление о разделении комплекта кораблей по мирному и военному положениям. В истории существования русского флота это было важным нововведением.

Соискатель подводит главные итоги: 1764-1768 гг. явились важным качественным этапом на пути дальнейшего развития военно-морских сил России. Впервые при Екатерине II в законодательном порядке произошла логичная «привязка» судостроительной программы с ее финансовым обеспечением к принципам национальной безопасности и идеям морской политики. Началось упорядочение финансирования флота с выделением сверхбюджетной суммы для экстренного кораблестроения и судоремонта на случай открытия военной кампании. Происходило развитие и творческое обогащение русской кораблестроительной школы, фундамент которой был заложен Петром I. Екатерина II продолжила традицию Петра нанимать на службу английских корабельных мастеров. Из Англии стали приглашать и морских офицеров.

Третья глава «Первая Архипелагская экспедиция русского флота», состоящая из трех параграфов, посвящена Первой экспедиции кораблей Балтийского флота в Средиземное и Эгейское моря. В первом параграфе «Подготовка Балтийских эскадр к переходу в Средиземное море. Цели и задачи экспедиции» рассмотрено несколько сюжетных линий, связанных с подготовкой экспедиции - от организационно-хозяйственных до финансово-экономических, дипломатических и военно-политических.

После объявления Турцией войны России в 1768 г. на первом заседании Совета при Высочайшем Дворе был разработан план ведения боевых операций на суше, выработана внешнеполитическая линия по отношению к другим державам и обозначены стратегические цели войны. Важным итогом заседания стало постановление о ведении войны наступательной, об освобождении подвластных Порте христиан, об утверждении России на берегах Азовского и Черного морей и открытии свободного торгового мореплавания в средиземноморском регионе. Соотвественно, произошло изменение доктрины, а место Швеции и Дании заняла Турция.

Диссертант установила, что первым мысль об отправке эскадры на острова греческого Архипелага подал Григорий Орлов, а его брат Алексей, находившийся в Италии, должен был служить проводником этих идей. А.Г. Орлов был извещен о плане кабинета исключительно постфактум. Ему было предписано убеждать христиан-подданных Турции объединять силы, браться за оружие и начинать восстание. Подчеркивается, что военно-морской флот становился непосредственным инструментом в реализации глубоких стратегических замыслов правительства в области военно-политических разработок. Задача флота состояла в том, чтобы затруднять противнику оперировать на морских коммуникациях и наносить ему военно-экономический урон. Отправка флота в Эгейское море резко снижало шансы турецкой армии действовать успешно на сухопутных направлениях.

В Петербурге не учли сил и возможностей турецких военно-морских сил, которые были достаточно сильны, а флот полностью господствовал в водах Архипелага. Значительное преимущество Турции заключалось и в ее контроле над Проливами, когда осуществлять переброску флота от Константинополя в Средиземное море и в Архипелаг было намного легче, чем русским эскадрам подойти туда, огибая Европу. Задумывая диверсионную акцию, императрица и братья Орловы исходили из предположения о перманентности восстаний «островных» греков, когда с приходом российских кораблей в Архипелаге начнутся массовые выступления христианских народов против османского владычества. Но их политический расчет в отношении греческого населения островной части Эгейского моря не оправдался.

При освещении дипломатической стороны подготовки и проведения экспедиции диссертант рассматривает отношения кабинета Екатерины II с союзной Данией на предмет противостояния агрессивно настроенной Швеции, и с Англией на предмет оказания помощи балтийским эскадрам в британских портах и сдерживания Франции от попыток разгрома русского флота в Средиземном море.

Отмечается, что в царствование Екатерины II Россия впервые прибегла к кредиту. Колоссальные расходы, связанные с предстоявшей отправкой флота, подвели императрицу к мысли запастись «фондами» заграницей. Первый внешний заем был заключен с голландскими банкирскими домами сроком на 10 лет. По мере того, как внешняя политика Екатерины II становилась все более активной не только на северо-западе, но и в средиземноморском регионе, увеличивались ассигнования на армию и флот.

Во втором параграфе «Значение боевых действий флота в 1770 г.» рассматриваются действия флота в водах Эгейского моря. Вначале в качестве основной ударной силы против турок предполагалось задействовать греков, населявших полуостров Майну и Морею. Такой «боевой материал», в силу своей воинственности, казался А.Г. Орлову хорошим орудием для исполнения предписаний императрицы. В работах советских историков в качестве решающих фигурирует фраза С.К. Грейга, когда он говорил о том, что «майноты были в восхищении от прибытия флота». Это свидетельство очевидца было принято за основу для того, чтобы сделать главные выводы о позиции греков.

Однако расчет императрицы и братьев Г.Г. и А.Г. Орловых не оправдался. Печальные последствия сухопутных операций в Морее привели к тому, что, что русские военно-морские силы не смогли удержать турецкие крепости в Морее. Турки же основательно подготовились к обороне своих архипелагских форпостов, Проливов и Константинополя. Автор обнаружила свидетельства, что для защиты Дарданелл и столицы Турция выставила 40 военных кораблей разных рангов и 150 малых судов. Это внесло изменение в концепцию «захвата Дарданелл» русским флотом.

Диссертант делает вывод, что еще не настало время бурного подъема национального самосознания на Балканах, духовного роста большей части населения Греции и его стремления к объединению сил для достижения свободы. Приход российского флота в Морею несомненно послужил катализатором для активизации антитурецкой деятельности греков, начальные ростки которой слабо проявились в первых боях. Однако отсутствие у них военно-политической организации, дисциплины, единого лидера и теоретической подготовки привели к неудачному окончанию морейской экспедиции. Не уничтожив полностью сухопутные силы противника и не получив господства на море, А.Г. Орлов вынужден был кардинально менять планы операций.

Главные выводы соискателя следующие: 1. после Чесменского сражения массового вступления островных греков в подданство императрицы Екатерины II, а греческих волонтеров в русский флот не было; 2. нельзя ставить знака равенства между понятиями «преимущество на море» и «господство во всем Архипелаге», включая сушу. Получив преимущество в водах Эгейского моря, русские военно-морские силы не достигли полного господства во всем Архипелаге - в руках Оттоманской Порты оставались крупнейшие и стратегически важные острова Родос, Кандия, Негропонт, Лемнос, Тенедос, полуостров Морея и другие. На этих островах имелись укрепленные и оснащенные форты с сильными гарнизонами и продолжалось военное кораблестроение. В некоторые крепости по суше турки могли доставлять боеприпасы и продовольствие, а их многотысячная конница зачастую играла решающую роль в бою.

В третьем параграфе «Система базирования российских военно-морских сил и операции в греческом Архипелаге» рассматриваются вопросы создания маневренной базы флота, организации регулярной крейсерской службы кораблей на главных морских коммуникациях, блокада Дарданелл и десантные операции на суше при поддержке флота. Основная задача флота заключалась в том, чтобы не допустить прорыва турецкого флота из Дарданелл и поставок подкрепления в турецкие крепости.

Ни в одном из архивных документов автор не обнаружила сведений о том, что после уничтожения турецкого флота под Чесмой к российским силам присоединялись многочисленные греческие отряды. Не происходило ни организованного восстания, ни локальных выступлений местного населения против османского господства. Вместе с русскими эффективно действовали албанцы. Автор сделала вывод о несостоятельности утверждения о совместной борьбе многочисленных греческих добровольцев с россиянами на море против общего противника.

Диссертант отмечает, что после Чесменской победы и начале блокады Дарданелл русское командование надеялось, что греческое население островов прекратит все торговые связи с турками и поддержит систему блокадных мер против общего противника. Однако этот расчет не оправдался. За длительное время нахождения под властью Османской империи некоторые слои местного населения приспособились к присутствию на их островах и землях представителей другой нации. Большинство греков предпочитали с турками не воевать, а торговать, и даже приход русского флота не заставил их отказаться от своего промысла.

Соискатель приходит к выводам: 1. в ходе военно-морских операций 1770 г. Турции был нанесен огромный материальный и экономический урон. 2. Доминирующая идея о всеобщем выступлении против Турции подвластных ей христианских народов трансформировалась в более простые формы. Кабинет Екатерины II принял к сведению предложение А.Г. Орлова с главным тезисом о том, что с турками выгоднее торговать, чем воевать, а на военную силу греков полагаться нельзя. 3. Алексей Орлов предложил отказаться от продолжения войны в водах Архипелага во-первых, из-за огромных расходов на содержание предполагаемой средиземноморской базы, которые будут превышать выгоды от развития черноморской торговли с Портой, а во-вторых - из-за острой нехватки кораблей и личного состава.

В четвертом параграфе «Военно-стратегические планы России и задачи флота в 1772-1774 гг.» излагается внутриполитическая ситуация в стране, рассматриваются перипетии внешней политики кабинета Екатерины II в условиях продолжающейся войны с Турцией, анализируются военные планы России, условно названные диссертантом «Босфорские экспедиции». Подчеркивается, что в эти годы в Петербурге прорабатывали варианты походов флота и войск к Константинополю с целью оказания давления на Порту и вынудить ее пойти на подписание мира. При этом планов захвата турецкой столицы не существовало. Но эти разработки оказались невыполнимыми из-за невозможности снять войска с сухопутных театров и отсутствия флота на Черном море. Прорыв флота из Эгейского моря через Дарданеллы был невозможен.

Турция при поддержке Алжира и Туниса готовила нападение на базу русского флота на острове Парос. Военно-политическая обстановка в Архипелаге обострилась из-за нарушений французскими купцами правил торговли с Турцией и несоблюдения блокадных мер, введенных русским командованием. Осложнение дипломатических отношений с Францией грозило перерасти в войну на море, но благодаря позиции Англии этого не произошло.

России вести войну становилось все труднее как из-за колоссальных финансовых затрат, так и по причине трудностей, связанных с рекрутскими наборами. Правительство предпринимало меры и по обороне Балтики. Интенсивное судостроение позволило иметь там комплект кораблей по мирному времени, то есть 32. Основной оставалась проблема укомплектования судов флотскими командами.

Диссертант отмечает, что русскому командованию в Греции не оставалось ничего другого, как выбрать тактику рейдовых набегов на турецкие крепости на островах и анатолийском побережье, и высаживать десантные войска с целью уничтожения тыловых баз противника (складов, магазинов, арсеналов, стапелей). Ситуация в Эгейском море грозила перерасти в патовую, когда достигнутый русским флотом перевес в ходе боевых действий оборачивался подкреплением сил противника во время перемирия. К концу 1773 г. сухопутных войск оставалось всего 800 человек, кораблей - 15, из которых часть была признана непригодными к дальнейшей службе. Лучшим выходом из создавшегося положения оставалось полное прекращение военных действий и подписание мира с Турцией. Главной стратегической целью правительства Екатерины II оставалось сохранение военно-политического престижа России, заработанного в результате одержанных побед флота в Чесменском и Патрасском сражениях.

Автор сделал выводы, что роль флота в Эгейском море оказалась велика. Но при этом нельзя заявлять о полном и безраздельном господстве его в водах Эгейского моря после крупных морских сражений - правомерно лишь говорить о контроле россиян над конкретными географическими районами. По условиям Кучук-Кайнарджийского мира Россия потеряла контроль над всеми островами в Греции и отказалась от намерения владеть одним из островов в качестве опорной базы для развития средиземноморской торговли. Но этот мир дал другие приобретения - территориальные, в том числе выход к Черному морю, и торговые, за счет чего Россия решила часть своих геополитических проблем.

Четвертая глава «Балтийский флот в 1775 - 1790 гг.» посвящена изучению вопросов состояния военно-морских сил России после завершения экспедиции в Эгейское море. В первом параграфе «Морская политика России и строительство флота в период между двумя войнами» проанализированы основные направления морской политики России в 1779-1787 гг. и особенности развития БФ. Отмечается, что Кронштадт стал главной судоремонтной базой, а строительство его пуртовой инфраструктуры и материально-технической базы продолжалось вплоть до начала русско-шведской войны в 1788 г. Постройка судов в Архангельске компенсировала архипелагские потери - число линейных кораблей и фрегатов было доведено до комплекта.

В 1781-1782 гг. наступил переломный этап. По примеру ведущих морских держав Екатерина II возобновила строительство на Балтике самых мощных линейных кораблей 1 ранга-100-пушечных. В XVIII в. наличие таких судов в составе флота возводило государство в ранг сильнейшей морской державы, каковыми являлись Англия, Франция и Испания.

При анализе причин, способствующих провозглашению Россией политики «Вооруженного морского нейтралитета», соискатель подчеркивает, что во время войны за независимость североамериканских колоний Екатерина II не стала оказывать помощь английскому королю Георгу III, что в дальнейшем послужило причиной серьезных осложнений между двумя государствами. Положение усугубилось отказом императрицы подписать с Великобританией союзный договор в то время, когда Англия остро нуждалась в нем. Во время войн на океанских коммуникациях стали процветать пиратство и грабежи, которые наносили ущерб купеческим кораблям, в том числе российским. Это вынудило Екатерину II в 1780 г. обратиться к державам с особой декларацией о защите прав нейтральной торговли, что в Лондоне восприняли как образование вооруженной коалиции против английской нации и государства.

Диссертант пришла к выводу о двойственном характере такой политики. С одной стороны, Россия укрепила своии позиции на международной арене и достигла безопасного торгового мореплавания, но с другой, фактически одна несла огромные финансовые расходы. В отличие от балтийской средиземноморская торговля тогда еще не была развита, поэтому от «нейтралитета» выиграла шведская, ганзейская, датская, прусская и португальская торговля, чем торговля самой Российской империи.

Во втором параграфе «Русско-шведские отношения в 1760-е-1780-е гг.» рассматривается спектр отношений Петербурга со Швецией и анализируются причины войны. Отмечается, что шведский король Густав III вынашивал план войны с Россией начиная с вступления на престол в 1772 г. Он намеревался вернуть все территории, потерянные шведами за время предыдущих войн, включая крепости в Финляндии. Швеция усиленно наращивала свой военный потенциал, о чем было хорошо известно в Зимнем дворце. Основная задача России состояла в сохранении на Балтике status quo, а российская дипломатия в Стокгольме проводила большую работу по сдерживанию Швеции от развязывания войны.

В 1783 г. Россия провела акцию по присоединению Крыма. В ответ последовала резко отрицательная реакция Оттоманской Порты, что дало веский повод кабинету Екатерины II подумать о теоретических разработках в области глубокой стратегии. Планы похода к турецкой столице, обсуждавшиеся в 1772 и 1773 гг., переросли в планы захвата Черноморских Проливов, и в Петербурге готовились ко Второй Архипелагской экспедиции. Но Швеция без объявления войны начала военные действия, сорвав тем самым замыслы России. Диссертант акцентирует внимание на том, что тесное родство между Екатериной II и шведским королем Густавом III не остановило последнего от нападения на Россию, а его выгодные финансовые сделки с французским королем Людовиком XVI, голландскими, гамбургскими банкирами и турецким султаном лишь помогли остановить средиземноморский поход русского флота.

В третьем параграфе «Русско-шведская война 1788-1790 гг. Операции на море» проанализированы крупные сражения корабельных эскадр противоборствующих сторон и раскрыты меры русского правительства по созданию системы государственной обороны. В результате внезапного нападения шведов произошло изменение военно-стратегических планов России. Часть сил осталась на Балтике, а одна эскадра, в составе которой находилось три 100-пушечных корабля, вышла к Копенгагену, чтобы далее следовать в Средиземное море. Это был крупный стратегический просчет Екатерины II и ее сотрудников.

Петербургу стало ясно, что вести боевые действия совместно с союзной Данией оказалось невозможно из-за сильного дипломатического давления на нее со стороны Англии и Пруссии. В ведении военных действий на двух театрах (со Швецией и с Турцией) Россия осталась фактически без союзников. На начальном этапе войны флоту ставились задачи наступательного характера. Главнокомандующим был назначен адмирал С.К. Грейг. Военные планы кабинета Екатерины II сводились к разгрому шведов на море, нападению на военно-морскую базу противника, разрушению его портов, пресечению торговли и ликвидации тыловых баз. Одновременно принимались срочные меры по обороне столицы и Кронштадта.

Диссертант отмечает большое значение первого сражения - Гогландского по причине срыва первоначального плана войны Густава III и недостижении шведами господства на море. В то же время Россия не реализовала своих военных разработок в отношении нападения на шведские порты и базы, а война на море вместо наступательной стала оборонительной. В 1789 гг. положение России ухудшилось. Возросли дефицит бюджета и внешние долги, раздавались угрозы со стороны Англии, где из-за политики «Вооруженного нейтралитета» росла ненависть к России и звучали призывы выслать на Балтику свой флот для совместных операций со шведским. Большую роль в предотвращении конфликта сыграл российский дипломат в Лондоне С.Р. Воронцов.

После смерти адмирала С.К. Грейга главнокомандующим флотом стал адмирал В.Я. Чичагов. В его распоряжении оказалась мощная боевая сила - 20 линейных кораблей. После Гогландского сражения во флоте наблюдался подъем боевого и морального духа личного состава, а правительство несмотря на сложную ситуацию осуществляло целевое финансирование, направленное на снабжение флота продовольствием и артиллерийским вооружением. В то же время в шведских портах свирепствовали болезни, а матросы несли службу неохотно и с принуждением. Адмирал В.Я. Чичагов, к сожалению, не учел эти важные обстоятельства. Проигранное им Эландское сражение и дальнейшие пассивные действия вызвали разбирательство в Совете и недовольство императрицы. Корабельный флот ограничился плаванием в водах Финского залива и несением боевого дежурства у входа в залив.

В 1790 г. главнокомандующий флотом, располагая значительной ударной силой - 27 кораблями с хорошими боевыми возможностями (из них семь 100-пушечных), не реализовал свои преимущества. Доказательством тому служат два крупных сражения - Красногорское и Выборгское. В Красногорском адмирал В.Я. Чичагов участия не принял и не оказал поддержки эскадре вице-адмирала А.И. Круза, которая в течение двух суток вела с противником тяжелые бои. Им была упущена возможность объединенными эскадрами окончательно разбить шведский флот и приблизить заключение мира на выгодных для России условиях.

Итоговое Выборгское сражение решило исход войны. В нем приняла участие незначительная часть Балтийского флота - 9 линейных кораблей. Боевое ядро и основная ударная сила флота - корабли 100-пушечного ранга не были участниками последнего и решающего сражения на море россиян со шведами. Шведский корабельный и гребной флоты осуществили прорыв из Выборгской губы и беспрепятственно ушли к своим портам.

По условиям мирного договора со Швецией, подписанного 3 (14) августа 1790 г., на Балтике подтверждались довоенные границы. Диссертант заключает, что это была единственная из всех русско-шведских войн, которая не принесла России ни территориальных, ни контрибуционных приобретений. Адмирал В.Я. Чичагов не израсходовал весь боевой потенциал флота, война на море не приняла наступательного характера, а шведский флот не был полностью уничтожен или в большей своей части разбит в морском сражении.

В заключении подводятся итоги исследования. Развитие военно-морских сил на Балтике и совершенствование такого важного института как военно-морской флот определялись основными национальными интересами государства - экономическими, военно-стратегическими, геополитическими и вопросами обороны морских границ. Екатерина II, вступив на российский престол, осознавала острую необходимость для своей империи мощного флота. Стало ясно, что стремительное вхождение России в «концерт» ведущих государств Европы выдвинуло, с одной стороны, потребность упрочить ее престиж на европейской арене, а с другой - решать проблемы обеспечения безопасности своих границ.

Четко осознавая неразрывную связь между боеспособностью флота и безопасностью империи, вектор проводимой внешней политики Екатерина II направляла на прагматичный выбор нужных России блоков и союзов, с помощью которых можно было реализовывать намеченные цели. Обладание военно-морскими силами и использование ресурсов флота значительно облегчало выполнение этой задачи.

В зависимости от задач внешней политики менялись и задачи судостроительной политики. В этом четко прослеживалось два этапа. В 1760-е годы правительство руководствовалось концепцией возрождения флота и тенденцией к наращиванию темпов строительства судов. На том этапе решение императрицы заняться внутренним обустройством империи и возрождением морских сил было как нельзя верное и рациональное. Принятая Россией в 1764 г. военно-морская доктрина закрепила это направление и провозгласила курс на выравнивание количественного и качественного состава флота со своими соседями на Балтике - Данией и Швецией. При этом учитывалась исходившая от Швеции потенциальная военная опасность, что соответственно суживало границы собственных геополитических интересов до Балтийского региона. В целом функции флота сводились к обороне морских границ на севере и западе.

Понимая, что без целевых финансовых вложений во флот будет невозможно его поступательное развитие, правительство разработало программу централизации доходов и своевременного их поступления в казну. Были намечены пути стабилизации положения с денежными ресурсами страны. Жесткая система экономических мер, пересмотр таможенно-протекционистской политики и осуществление мероприятий по улучшению положения с финансами способствовали увеличению поступлений доходов в государственный бюджет. В то же время целенаправленная политика Екатерины II по упорядочению финансов сопровождалась и неудачными попытками в этой области, равно как и колоссальными внебюджетными расходами. Это не могло не сказаться негативным образом на проблеме финансирования Морского ведомства.

Наряду с восполнением судового состава Балтийского флота и повышением боевых возможностей кораблей, значительное внимание уделялось его материально-технической базе с наличием полноценной инфраструктуры. Ядром флота при этом оставались линейные корабли 66-пушечного ранга. Происходило интенсивное оборудование и оснащение верфей как в главной базе флота Кронштадте, так и столичной Адмиралтейской верфи. Реорганизация и реформирование вертикали аппарата Морского ведомства привели к отлаженному функционированию всех структурных звеньев морской администрации и управления портами. Сформировавшаяся в начале правления Екатерины II система морской администрации и основные принципы ее управления оставались до воцарения Александра I и образования в России министерств.

Переход кораблей Балтийского флота в Средиземное море в 1769 г. вызвал новый виток активного участия России в международных делах. Пути решения задач внешней политики, в частности Восточного вопроса, очертили прагматичный выбор Екатерины II друзей и союзников. Скрещивание интересов держав в двух важнейших регионах - балтийском и средиземноморском предопределило их расстановку в коалициях и блоках: Россия, Пруссия, Англия и Дания с одной стороны, и Турция, Франция, Австрия и Швеция с другой. После уничтожения главных сил турецкого флота в Чесменском сражении российский флот получил преимущество в водах Эгейского моря. Однако укоренившиеся в историографии тезисы о массовом вступлении островных греков в подданство императрицы Екатерины II, а греческих волонтеров в русский флот, равно как и выводы о подъеме национально-освободительной борьбы греков не подтвердились документально.

Соответственно, произошел пересмотр и традиционной концепции «греческого проекта». Неготовность островных греков к всеобщему выступлению против своих поработителей-турок и отсутствие с их стороны поддержки россиянам вынудило кабинет Екатерины отказаться на том этапе от реализации «греческого проекта». В 1771 г. доминирующая во внешнеполитическом курсе России идея о всеобщем выступлении против Турции подвластных ей христианских народов трансформировалась в более простые формы. Кабинет Екатерины II согласился с главным тезисом главнокомандующего военно-морскими силами в Архипелаге А.Г. Орлова, что с турками выгоднее торговать, чем воевать, а на военную силу греков рассчитывать и полагаться нельзя. Очевидным стало и то, что в 1770-е гг. у России не существовало планов захвата столицы Османской империи и нанесения по ней удара. Детальные и стратегически глубоко продуманные разработки экспедиции флота и войск к Дарданеллам возникли примерно десятилетие спустя после окончания русско-турецкой войны 1768-1774 гг.

Присутствие российских военно-морских сил в Эгейском море явилось важной вехой в жизни Российской империи. Достижение ряда геополитических целей и закрепление за собой статуса морской державы на рубеже 1770-х годов выдвинуло Россию в число претендентов на роль гегемона. Зачастую она стала оказывать решающее воздействие на расстановку сил в европейском «концерте» и на общее развитие международных отношений в Европе.

В начале 1780-х годов наступил качественно новый этап в развитии военно-морского флота на Балтике. В процессе динамичного и поступательного прогресса всех его структурных подразделений происходило и формирование морской политики России как великодержавной, ориентированной на сохранение завоеванных позиций в системе внешнеполитических связей. С принятием новой судостроительной программы, стрежневой осью которой стало возобновление строительства на балтийских верфях самых мощных боевых кораблей 100-пушечного ранга, произошло и изменение военно-стратегических концепций кабинета Екатерины II.

Также как и на первом, на втором этапе наблюдалась политика стабильного финансирования флота и смежных отраслей. Однако как показал анализ боевых операций на балтийском театре в ходе русско-шведской войны 1788_1790 гг., наличие сильного флота еще не обеспечивало автоматический успех и перелом в военной кампании. Для достижения эффективного результата в бою и окончательного успеха был необходим способный флотоводец, который обладал бы по меньшей мере тремя важными качествами - мыслил глубоко стратегически, хорошо владел искусством морской тактики в сражениях корабельных эскадр и отличался предприимчивостью в бою. Отсутствие этих качеств у главнокомандующего флотом адмирала В.Я. Чичагова повлекло за собой такие последствия как неполучение Россией господства на море, то есть стратегических перспектив, и невыгодные условия мира со Швецией.