Формирование и функционирование старообрядческих сообществ центрально-черноземного региона России: последняя треть XVII – начало XX века

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Формирование и функционирование старообрядческих сообществ центрально-черноземного региона России: последняя треть XVII - начало XX века

Специальность 07.00.02 - отечественная история

Апанасенок А.В.

Курск 2010

Работа выполнена на кафедре истории и социально-культурного сервиса Юго-Западного государственного университета

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор,

Ильина Зинаида Дмитриевна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук

Данилко Елена Сергеевна

доктор исторических наук, профессор

Ершова Эльвира Борисовна

доктор исторических наук, профессор

Белоножко Елена Петровна

Ведущая организация: Тульский государственный университет

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. В российской истории трудно найти духовное движение, по масштабу своего влияния на судьбы страны сравнимое со старообрядчеством. На протяжении столетий мир староверов был полюсом традиционализма, противовесом «вестернизации», главным хранителем основ русской допетровской культуры. Старообрядческая проблематика широко представлена в классической русской литературе, изобразительном искусстве, публицистике. В XIX - XX вв. феномен староверия неоднократно привлекал к себе внимание историков, общественных деятелей, идеологов, а в последние десятилетия стал объектом интенсивного междисциплинарного исследования. Однако, говорить об «исчерпанности» темы отнюдь не приходится. При этом изучение истории и культуры старообрядчества сегодня не менее актуально, чем когда-либо. В этом есть практическая, культурная и научная потребность.

Во-первых, Россия сегодня переживает процесс институализации конфессий, в конце XX в. получивших возможность свободно развиваться. Наиболее влиятельные из них (православие, ислам) в значительной степени восстановили утраченные после 1917 г. позиции и играют заметную роль в общественной жизни. В то же время, место относительно небольших (пусть и традиционных) религиозных сообществ в социокультурном пространстве России выглядит не столь определенно. Для выстраивания нормальных, цивилизованных взаимоотношений между властными структурами, обществом и религиозными организациями требуется тщательное изучение исторического пути и традиций последних. Это обстоятельство в полной мере касается и старообрядчества, поэтому изучение его прошлого выглядит общественно значимым и своевременным.

Во-вторых, проблема сохранения культурно-исторического наследия (носителем которого в значительной мере было и остается старообрядчество) может быть приравнена сегодня к важнейшим вопросам национального жизнеобеспечения. Глобализация, сопровождаемая экспансией массовой культуры, постепенно уничтожает своеобразие многих народов мира, в том числе и русского этноса. Размываются этнические, культурные, религиозные отличия его представителей, на горизонте будущего маячит «человек из ниоткуда», лишенный прочных национальных корней. В этой связи остро стоит вопрос о сохранении национальной идентичности и особую значимость приобретает изучение явлений, несущих отпечаток самобытности. Прошлое и настоящее староверия представляют большой интерес в этом отношении. Последний обер-прокурор Св. Синода, авторитетный историк русской церкви А.В. Карташев отмечал, что в старообрядчестве «наиболее полно отразилась русская религиозная ментальность» Карташов А.В. Смысл старообрядчества // Церковь. М., 1992. №2. С. 19.. В последние десятилетия многие учёные (отечественные и зарубежные) часто приходят к выводу, что староверы лучше, чем какие-либо иные группы населения, сохранили в поразительной чистоте основополагающие ценности и принципы славянской культуры См., напр.: Поздеева И.В. Комплексные исследования современной традиционной культуры русского старообрядчества. Результаты и перспективы // Мир старообрядчества. М., 1998. Вып. 4. С.22-26; Болонев Ф.Ф. Старообрядцы Забайкалья в XVIII - XX вв. М., 2004. С. 195 - 212; Robson R.R. Old believers in modern Russia (1905-1917). De Kalb, 1995. P. 298-302. . При этом не раз обращалось внимание на то, что старообрядческая культура имеет перспективы в будущем, располагая немалым запасом жизненных сил. Указывая на эту особенность, известный знаток староверия, американский учёный Р. Моррис даже предложил рассматривать старообрядческие общины в качестве модели для дальнейшего развития российского общества. По его мнению, «они могут служить примером того, как можно совместить западный технологический и политико-технологический путь развития с русским подходом к проблемам интеграции с позиций славянофильства» Моррис Р. Община староверов в Северной Америке как одна из моделей для развития демократии в России // Skupiska stroobrzedowcow. Warszava, 1994. С.28.. Схожая мысль была озвучена на представительной научной конференции МГУ в 2006 г.: старообрядческая соборность может рассматриваться как эффективная форма «консервативной демократии» Чистяков Г.С. Старообрядческая соборность как форма консервативной демократии // Традиционная книга и культура позднего русского средневековья: Труды Всероссийской научной конференции к 40-летию полевых археографических исследований МГУ им. М.В. Ломоносова Ч. 2. История, книжность и культура русского старообрядчества. Ярославль, 2008. С. 73..

В-третьих, дальнейшее исследование прошлого старообрядчества необходимо для построения объективной картины российского прошлого. Понимание процессов, происходивших в социальной, экономической и духовной сферах жизни российского общества до 1917 г., вряд ли возможно без осознания роли многомиллионной старообрядческой массы.

В изучении истории старообрядчества есть ряд существенных пробелов. Занимаясь исследованием «старой веры» в регионах, традиционно считающихся ее главными центрами (Русский Север, Поволжье, сибирские территории), ученые до сих пор мало внимания уделяли остальным районам страны. В результате слабоизученной оказалась история провинциального старообрядчества густонаселенных центральных территорий России. В этой связи история формирования и функционирования старообрядческих сообществ Центрального Черноземья выглядит достаточно значимой научной проблемой.

Объектом исследования является русское старообрядчество, понимаемое как совокупность религиозных течений, возникших в России в конце XVII в. вследствие религиозного раскола и стремившихся к сохранению старых церковных правил («старой веры») и традиционных устоев жизни в условиях модернизации и европеизации российского государства и общества.

Предметом исследования выступает история формирования и функционирования старообрядческих сообществ Центрально-Черноземного региона в последней трети XVII - начале XX в.

Выражение «старообрядческие сообщества» используется в связи с тем, что старообрядчество никогда не было однородно, будучи с конца XVII в. разбитым на разные течения (поповство и беспоповство, которые, в свою очередь, делились на разные толки), объединенные неприятием церковных новшеств и бытовым традиционализмом, но по-разному трактовавшие вопросы конфессионального существования. На территории Центрального Черноземья были представлены как общины староверов-поповцев («приемлющие священство»), так и беспоповцев (отказавшиеся от священнослужителей в силу убеждения об исчезновении благодати), существовавшие независимо друг от друга. В тех случаях, когда подразумевается совокупность всех старообрядческих общин исследуемого региона, в работе применяются термины «старообрядческий мир» и «старообрядчество».

Под термином «функционирование» понимается жизнедеятельность, активное существование в определенных социально-политических, правовых и культурных условиях.

Хронологические рамки работы охватывают последнюю треть XVII - начало XX в., то есть период, включающий становление старообрядческих сообществ, их конфессиональное развитие и функционирование в условиях церковно-государственного давления, расцвет старообрядческой культуры после провозглашения в России вероисповедных свобод в 1905 г. Условной нижней границей исследования с точки зрения хронологии выступают 1666 - 1667 гг. В это время на церковном Соборе сторонники старых церковных обрядов были осуждены как «еретики» и «раскольники», что фактически предопределило конфессиональное размежевание несогласных друг с другом православных верующих. Верхней хронологической границей является 1917 г., коренным образом изменивший систему взаимоотношений религиозных организаций, государства и общества и положивший начало принципиально новому этапу в российской истории.

Территориальные рамки исследования совпадают с границами Центрально-Черноземного региона России, в состав которого на данный момент входят Курская, Белгородская, Воронежская, Тамбовская и Липецкая области Российской Федерации. В начале XVIII в. указанная территория в территориально-административном плане относилась к Азовской (позднее - Воронежской) и Киевской губерниям, в церковном - к Белгородской, Воронежской и Тамбовской епархиям. В конце XVIII в., после проведенной правительством Екатерины II территориально-административной реформы, центрально-черноземные земли оказались в составе Воронежской, Тамбовской и Курской губерний, а также одноименных епархий. Это деление сохранялось до конца рассматриваемого периода.

Выбор территориальных границ исследования определяется не только слабой изученностью истории местных «ревнителей старины». В XVII в. территория южной лесостепи, именовавшаяся «Полем» (впоследствии названная Центральным Черноземьем), являлась южной окраиной Московского государства. Контроль светских и церковных властей над жизнью местных жителей был довольно слабым, сами жители отличались независимостью нравов, а потому имелись благоприятные условия для развития протестных религиозных движений. К концу XVIII в. данная территория из-за смещения государственных границ изменила свой статус, оказавшись в центре империи. Условий для яркого проявления религиозного инакомыслия здесь становится меньше, однако история местного старообрядчества не перестает быть интересной для исследователя. Оказавшись типичным регионом европейской России как по экономико-географическому положению, так и по этноконфессиональному составу, центрально-черноземные земли оказываются подходящей моделью для выявления особенностей функционирования старообрядческих сообществ во «внутренних» провинциальных частях страны. Также стоит отметить, что в центрально-черноземных областях по сей день существует заметное количество старообрядческих общин, воссоздание истории которых представляет не только научный, но и практический интерес.

Целью работы является комплексное исследование истории старообрядчества на территории Центрально-Черноземного региона в условиях социально-политических и культурных изменений, происходивших в России в последней трети XVII - начале XX в. Реализация этой цели связана с решением следующих задач:

- проанализировать разные концепции и подходы к изучению старообрядчества, представленные в историографии, охарактеризовать источниковую базу и методологическую основу исследования;

- рассмотреть особенности генезиса старообрядчества на территории Центрального Черноземья в XVII - XVIII вв., выявить механизмы и закономерности формирования у староверов собственной конфессиональной культуры;

- проследить влияние государственной вероисповедной политики на процесс конфессионального становления старообрядческих сообществ, сравнить политику центральных и местных властей по отношению к ним;

- охарактеризовать особенности функционирования старообрядческих сообществ в условиях смены либеральных и охранительных тенденций государственного управления во второй половине XVIII - первой половине XIX в.;

- рассмотреть вопросы численности, социального состава, конфессиональной организации старообрядческого мира Центрального Черноземья;

- выявить связь между эволюцией российской государственности и положением провинциальных старообрядцев во второй половине XIX - начале XX в., рассмотреть влияние вероисповедных свобод на жизнь провинциального старообрядчества;

- проанализировать эволюцию взаимоотношений официально-православной церкви и старообрядческих сообществ в XVII - начале XX в., определить основные направления взаимовлияния;

- изучить роль и место старообрядчества в культурной жизни Центрально-Черноземного региона в условиях российской модернизации.

Степень изученности проблемы, теоретико-методологическая база исследования и его источники охарактеризованы в первой главе диссертации.

Научная новизна диссертации определяется тем обстоятельством, что она является первой объемной научной работой по истории старообрядчества на территории Центрального Черноземья. В работе проанализированы ранее неизвестные особенности генезиса староверия на данной территории и механизмы формирования старообрядческой религиозной культуры, рассмотрены основные формы существования староверия с конца XVII до начала XX в. Изучены проблемы численности, социальной принадлежности и расселения представителей «старой веры» в Курской, Тамбовской и Воронежской губерниях; детально охарактеризована их конфессиональная организация. Впервые прослежена связь между прошлым российского старообрядчества и историей центрально-черноземных земель, а также показана заметная роль староверов в жизни центрально-черноземных губерний. В работе показано, что с конца XVII до начала XX в. старообрядческие сообщества играли на региональном уровне более значительную роль, чем это представляла официальная статистика. На протяжении всего рассматриваемого периода староверие существовало не только явно (проявляя себя публично), но и латентно. Степень «латентности» при этом в значительной степени обуславливалась давлением, оказываемым на «старую веру» государством и господствующей церковью.

В новом для исследований истории российского старообрядчества ключе (через призму теории модернизации) рассмотрена эволюция внешних условий существования провинциального староверия. Показана связь между трансформацией российской государственности (от регулярного государства к правомерному) и формами существования «старой веры» на региональном уровне.

Комплексное изучение прошлого староверия в типично-провинциальном регионе России, каковым являлась территория современного Центрального Черноземья, позволила сделать ряд важных выводов относительно особенностей функционирования российского старообрядчества, а также его роли в культурной истории российской провинции. В частности, в диссертации показано, что старообрядчество - более широкое социально-религиозное явление, чем церковный раскол; в конце XVII - XVIII вв. склонность к староверию выказывали многие российские подданные, не перестававшие считать себя православными; многие верующие фактически имели двойную религиозную идентичность. В работе также доказано, что верховная власть и широкие слои провинциального общества имели две разные модели восприятия «старой веры»: для первой она была проявлением своеволия, помехой на пути унификации в духовной сфере; для вторых старообрядцы выступали в качестве хранителей традиций, «истинных христиан», держателей основ веры. Изучение истории взаимоотношений старообрядческих сообществ с официально-православными структурами дало возможность сделать парадоксальный вывод о том, что, несмотря на противопоставление себя Русской православной церкви и оспаривание статуса носителя «истинного православия», староверие фактически оказалось полезным господствующей форме вероисповедания. Факт наличия старообрядчества, необходимость успешной борьбы с ним заставлял церковь самосовершенствоваться, поддерживать религиозную жизнь в приходах на должном уровне, активнее работать с прихожанами. Авторский анализ места «ревнителей старины» в культурном пространстве Центрального Черноземья позволил продемонстрировать, что наличие старообрядчества на тех или иных территориях способствовало поддержанию православных традиций официально-православными верующими, старообрядческие общины часто выступали в качестве полюсов традиционализма, примером «благочестия» на провинциальном уровне.

В ходе работы над диссертацией в научный оборот введена масса новых источников из фондов Канцелярии Синода (Российский государственный исторический архив) и Раскольнической конторы (Российский государственный архив древних актов), а также провинциальных духовных консисторий и канцелярий губернаторов (государственные архивы Курской, Тамбовской и Воронежской областей).

Теоретическая и практическая значимость исследования. Проведенное исследование обеспечивает определенное приращение знаний о русском старообрядчестве, дополняет его историографию новыми концептуальными подходами, позволяет рассматривать историю «старой веры» в тесной связи с историей российской модернизации и эволюцией государственности в XVII - начале XX в. Результаты работы могут использоваться в крупномасштабных исследованиях культурной и социальной истории России. Материалы диссертации могут быть привлечены при построении учебных курсов по истории, культурологии, религиоведению и краеведению, а также использоваться государственными служащими, ответственными за координацию конфессиональной политики как в стране, так и на региональном уровне.

Апробация результатов исследования. Результаты исследования нашли отражение в пятидесяти двух публикаций автора, в том числе трех монографиях и тринадцати статьях, опубликованных в изданиях из перечня ВАК. Общий объем опубликованных работ составляет 57 п. л. Основные идеи и положения работы докладывались на международных (Москва - 2006, 2007, 2009 гг., Санкт-Петербург - 2006, 2007, 2008 гг., Курск - 2006, 2007, 2008 гг., Белгород - 2004 г., Одесса - 2008 г., Торунь, Польша - 2008 г., Тулча, Румыния - 2009 г.), всероссийских (Курск - 2003-2010 гг., Москва - 2004 г., Муром - 2005 г.,) и региональных (Курск - 2002-2009 гг.) научных конференциях, а также обсуждались на заседаниях кафедры истории и социально-культурного сервиса Курского государственного технического университета. Исследования автора в области истории старообрядчества Центрально-Черноземного региона были поддержаны грантами Российского гуманитарного научного фонда (2005-2006 гг.) и Российского фонда фундаментальных исследований (2007-2008 гг.), а также используются автором при реализации научно-исследовательского проекта в рамках федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» (2010 г.).

Структура работы. Работа состоит из введения, шести глав, разделенных на параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность исследования, определяются его объект и предмет, хронологические и территориальные рамки, формулируются цель и задачи работы, характеризуются ее научная новизна, теоретическая и практическая значимость, а также приводятся общие сведения об апробации полученных результатов.

В первой главе «Старообрядчество как объект исторического исследования: историография, источники, методология изучения» анализируется степень изученности истории старообрядчества в отечественной и зарубежной историографии, характеризуется источниковая и теоретико-методологическая база диссертационного исследования.

Показано, что историография старообрядчества располагает значительным массивом конкретно-исторических исследований, а также взглядов и концепций, по-разному объясняющих факт возникновения староверия и его сущность. В процессе развития историографии «раскола» условно выделено четыре периода, для каждого из которых характерны определенные теоретические и методологические установки. Начальный период приходится на XVIII - первую половину XIX в., когда монополия на изучение старообрядчества фактически принадлежала представителям официальной церкви. Они образовали так называемое «миссионерское» направление в историографии «раскола», призванное вести с ним идеологическую борьбу. Церковный раскол историки-«миссионеры» рассматривали исключительно как явление неполноценной религиозной жизни, формируя в сознании общества негативный образ «раскольников». Указанное направление представлено трудами Дмитрия Ростовского, А. Иоаннова, Д.О. Опоцкого, митрополита Макария (Булгакова) и других авторов См.: Дмитрий Ростовский (Туптало). Розыск о раскольничьей брынской вере, о учении их, о делах их, и изъявлении яко вера их неправа, учение их душевредно и дела их небогоугодны. М., 1826; Иоаннов А. Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах, собранное протоиереем Андреем Иоанновым. СПб., 1855; Опоцкий Д.О. О причинах появления в русской церкви раскола, известного под именем старообрядчества. СПб., 1861; Макарий (Булгаков). История русского раскола, известного под названием старообрядчества. СПб., 1858. .

Второй этап в исследовании истории старообрядчества приходится на вторую половину XIX - начало XX в. Он характеризуется противостоянием ортодоксальных церковных «расколоведов» и «светского» историографического направления, сформировавшегося в 1860-е гг. и представленного авторами демократической, либеральной и народнической ориентации. «Светские» исследователи (А.П. Щапов, В.В. Андреев, И.Я. Аристов, В.И. Кельсиев, А.С. Пругавин, И.И. Юзов, В.И. Ясевич-Бородаевская и др.) увидели в староверии не только религиозную, но и социально-политическую составляющую, протест против существующего порядка вещей См.: Щапов А.П. Земство и раскол. СПб., 1862; Аристов Н.Я. Устройство раскольничьих общин. М., 1863; Андреев В.В. Раскол и его значение в народной русской истории. СПб., 1870; Юзов И.И. Русские диссиденты-староверы и духовные христиане. СПб., 1881; Пругавин А.С. Раскол и сектантство в русской народной жизни. М., 1905; Ясевич-Бородаевская В.И. Борьба за веру. Историко-бытовые очерки и обзор законодательства по старообрядчеству и сектантству в его последовательном развитии с с приложением статей законов и высочайших указов. СПб, 1912.. Они отказались от понимания староверия как отрицательного явления в русской истории, рассматривая его как форму проявления великорусского стремления к независимости, «одно из самостоятельных свободных начал, которые выработались народной жизнью» Аристов Н.Я. Устройство раскольничьих общин. М., 1863. С.2.. Развитие данного направления заставило церковных авторов либо смягчить традиционно-негативные оценки старообрядчества (Е.Е. Голубинский, И.М. Громогласов, Н.Ф. Каптерев) Голубинский Е.Е. К нашей полемике со старообрядцами. М., 1905; Громогласов И.М. О сущности и причинах русского раскола так называемого старообрядчества. Сергиев Посад, 1895; Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов. Сергиев Посад, 1913., либо искать новые исторические факты, укладывающиеся в «миссионерскую» концепцию (Н.И. Субботин, П.С. Смирнов) Субботин Н.И. О сущности и значении раскола в России. СПб., 1892; Он же. История так называемого австрийского, или белокриницкого священства. М., 1895; Смирнов П.С. Внутренние вопросы в расколе в XVII веке. Исследование из начальной истории раскола по вновь открытым памятникам, изданным и рукописным. СПб., 1898; Он же. Из истории раскола первой половины XVIII века. СПб., 1908.. В начале XX в. (после провозглашения вероисповедных свобод в 1905 г.) начали издаваться и труды самих старообрядцев. В работах Ф.Е. Мельникова, В.Г. Сенатова, И.А. Кириллова отразилось их собственное видение исторической миссии русского староверия как хранителя «древнего благочестия» Мельников Ф.Е. Краткая история Древлеправославной церкви. Барнаул, 1999; Сенатов В.Г. Философия истории старообрядчества. М., 1995; Кириллов И.А. Правда старой веры. СПб., 1910. .

В то же время, несмотря на развернувшуюся полемику вокруг «старообрядческого вопроса», вплоть до 1917 г. в печатных изданиях явно преобладало скептическое отношение к «старой вере», при этом большинство исследователей не смогло подняться до уровня объективного научного осмысления этого феномена. Имея статус государственной, синодальная церковь определяла общий тон оценок «протестных» форм православия. Масса рядовых авторов, в первую очередь провинциальных, продолжала смотреть на «раскол» как нарушение церковного порядка и «вредное своеволие». В частности, историки-краеведы из центрально-черноземных губерний, интересовавшиеся проблемами церковного раскола и печатавшие свои работы в местных периодических изданиях, как правило, оставались в русле «миссионерского» подхода. Курский краевед А.А. Танков, тамбовский исследователь И.И. Дубасов, воронежские «расколоведы» Т.М. Олейников и П. Никольский, обращаясь к местной истории старообрядчества, чаще всего писали о борьбе светских и духовных властей с этим движением См.: Танков А.А. Сведения о так называемых старообрядцах в Курской губернии в 1812 г. // Прибавление к Курским епархиальным ведомостям. 1888. №37. с. 593- 600; Он же. Из истории раскола в Курской епархии // Прибавление к Курским епархиальным ведомостям. 1888, №41. С. 661-664; Он же. Из истории раскола в Курском крае // Прибавление к Курским епархиальным ведомостям. 1900. № 16. С. 286-293; Дубасов И.И. Противоцерковные движения в Тамбовской губернии // Очерки из истории Тамбовского края. Вып. 1. Тамбов, 1883. С. 23-41; Никольский П.В. Из истории раскола и сектантства в Воронежской епархии // Воронежские епархиальные ведомости. Неофициальная часть. 1904, №20. С. 807-823; Он же. Следственное дело о раскольниках в половине XVIII века // Воронежские епархиальные ведомости. Неофициальная часть. 1902. №20. С. 539 - 546. Олейников Т.М. Очерки по истории расколо-сектантства в Воронежской губернии // Воронежские епархиальные ведомости. 1913. №48. С. 1307-1311.. Не имея достаточной научной подготовки в соответствующих вопросах и будучи (в большинстве своем) связанными с епархиальными структурами, они обычно воспроизводили принятые в синодальной среде стереотипы и штампы.

Третий этап в изучении старообрядчества приходится на советский период. Руководствуясь марксистским тезисом о вторичности религии по отношению к социально-экономическим процессам, советские историки развили линию А.П. Щапова в исследовании проблемы, рассматривая раскол как завуалированное сопротивление царскому режиму. Об идейно-политическом и социальном содержании раскола писали М.Н. Покровский, Н.М. Никольский, Н.В. Румянцев, П.Г. Рындзюнский, В.Г. Карцов, А.Е. Катунский, Н.С. Гурьянова, В.Ф. Миловидов, В.С. Румянцева и др. См.: Покровский М.Н. Очерк истории русской культуры. М., 1918. Ч. 2.; Никольский Н.М. История русской церкви. М., 1930; Румянцев Н.В. Апокалипсис - Откровение Иоанна, его происхождение и классовая роль. М., 1934; Карцов В.Г. Религиозный раскол как форма антифеодального протеста в истории России. Калинин, 1971; Катунский А.Е. Старообрядчество. М., 1972; Гурьянова Н.С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. Новосибирск, 1988; Румянцева В.С. Народное антицерковное движение в России в XVII веке. М., 1986; Она же. Народное антицерковное движение в России в XVII веке. Документы Приказа Тайных дел о раскольниках 1665-1667 гг. М., 1986.. Протест масс против существовавшего общественного устройства видели в старообрядчестве и такие крупные ученые, как А.И. Клибанов и Н.Н. Покровский. Первый в 1963 г. охарактеризовал старообрядчество как «религиозную форму общественного протеста против господствующей церкви и санкционируемого ею строя феодального классового господства» Клибанов А.И. К характеристике новых явлений в русской общественной мысли второй половины XVII - начала XVIII в.// История СССР. 1963, №6. С. 91-92. Также см.: Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России. XIX век. М., 1978. . Н.Н. Покровский, исследуя эсхатологическую идеологию сибирских староверов, пришел к выводу, что она явилась единственно возможной для крестьян формой выражения антифеодального протеста. Для подтверждения своего тезиса историк анализирует конфессиональный состав участников крестьянских восстаний и бунтов, многочисленные факты бегства на окраины государства, отказ части староверов молиться за царя и т. д. Покровский Н.Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII веке. Новосибирск, 1974. . Менее заметным идеологический пресс стал в случае с исследованиями старообрядческой книжности, активно проводившимися в 1960-е - 1980-е гг. См., напр.: Дробленкова Н.Ф. Список печатных работ В.И. Малышева // Ру-кописное наследие Древней Руси: По материалам Пушкинского дома // Сб. статей в честь 60-летия В. И. Малышева, основателя Древлехранилища Пушкинского дома. Л., 1972. C. 406-421; Робинсон А.Н. Творчество Аввакума и общественные дви-жения в конце XVII в. // ТОДРЛ. Л., 1962. Т. 18. С. 149-175; Панченко А.М. Русская культу-ра в канун петровских реформ. Л., 1984; Мазунин А. И. Повесть о боярыне Морозовой. Л., 1979; Русская старопе-чатная литература (XVI - первая четверть XVIII в.): Тематика и стили-стика предисловий и послесловий: Сб. статей. М., 1981.

.

В целом же, советская историография раскола оказалась не менее тенденциозной, чем дореволюционная. Попадая в разряд атеистической литературы, исследования по истории старообрядчества в большинстве случаев имели заранее предопределенные выводы и не могли претендовать на объективность оценок. При этом история староверия на территории Центрального Черноземья не становилась предметом серьезных научных исследований в советский период.

Гораздо больше возможностей для всестороннего изучения феномена староверия появилось у отечественных ученых в начале 1990-х гг. (четвертый период в историографии, продолжающийся до наших дней). Возросший в это время интерес общества к духовной истории России привел к активизации научных исследований по истории старообрядчества. Результатом всплеска интереса к религиозно-культурной проблематике стала организация ряда научных конференций в Новосибирске, Москве, Петрозаводске, Владивостоке, Улан-Удэ и других городах. Анализ их материалов позволяет сделать вывод о том, что проблемы истории антифеодальных протестов и народных выступлений отошли на второй план, все большее внимание начали привлекать особенности этноконфессионального сознания и культуры староверов. В этом отношении очень показательна позиция авторитетного исследователя «старой веры» И.В. Поздеевой, которая рассматривает староверие в качестве идеального объекта для изучения древней русской культуры, указывая на принципиальный традиционализм старообрядцев Поздеева И.В. Результаты и перспективы комплексных исследований русского старообрядчества // Мир старообрядчества. М., 1998. Вып. 4. С. 13-14.. Среди объемных трудов, посвященных старообрядческой культуре, нужно назвать работы Н.Ю. Бубнова, Н.Н. Покровского и Н.Д. Зольниковой, Е.М. Юхименко, Е.Е. Дутчак, Е.Б. Смилянской и Н.Г. Денисова Бубнов Н.Ю. Старообрядческая книга в России во второй половине XVII в. СПб., 1995; Покровскй Н.Н., Зольникова Н.Д. Староверы-часовенные на востоке России в XVIII - XX вв. М., 2002; Юхименко Е.М. Выговская старообрядческая пустынь. Духовная жизнь и литература. М., 2002; Дутчак Е.Е. Из «Вавилона» в «Беловодье»: адаптационные возможности таежных общин староверов- странников (вторая половина XIX - начало XXI в.). Томск, 2007. 410 с.; Смилянская Е.Б., Денисов Н.Г. Старообрядчество Бессарабии: книжность и певческая культура. М., 2007.. Впрочем, подавляющее большинство исследований такого рода базируются на материалах Русского Севера, Сибири и прочих окраин России (или Российской империи).

Заметной популярностью в последнее время пользуется тема старообрядческого предпринимательства, представленная в работах В.В. Керова, А.А. Соболевской и Д.И. Раскова См., напр.: Керов В.В. Конфессионально-этическая мотивация хозяйствования староверов в XVIII-XIX веках // Отечественная история. 2001. № 4. С. 18-40; Он же. «Се человек и дело его…»: Конфессионально-этические факторы старообрядческого предпринимательства в России. М., 2004; Соболевская А.А. Духовные истоки старообрядческого предпринимательства // Вопросы экономики. 1993. №8. С. 87-105; Расков Д.Е. Хозяйственная жизнь русского старообрядчества: новаторство в рамках традиций // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 5. «Экономика». СПб., 1999. Вып. 3. С. 23-34; Он же. Роль купцов-старообрядцев в развитии текстильной промышленности (по материалам Московской губернии) // Старообрядчество в России (XVII - XX вв.). Выпуск 3. М., 2004. С. 434-467.. Начато изучение истории формирования и развития государственной вероисповедной политики в отношении старообрядчества, наиболее объемный труд в этой области принадлежит О.П. Ершовой Ершова О.П. Старообрядчество и власть. М., 1999. Она же. Старообрядчество и государственная политика России в области вероисповедания во второй половине XIX - начале XX веков: Дис. … д-ра ист. наук. М., 2000. . Истории становления нормативно-правовой базы, регламентировавшей положение старообрядчества в России, посвящена коллективная работа нижегородских исследователей Русское старообрядчество: светское и церковное законодательство XVII - XVIII вв. / Авт. Составители: Р.В. Кауркин, Е.П. Титков, С.Р. Савенкова, А.В. Морохин; науч. Ред. Р.В. Кауркин, Е.П. Титков. Н.Новгород, 2008.. Общий взгляд на развитие российского законодательства в отношении «старой веры» с конца XVII в. до 1917 г. представлен в статье Э.Б. Ершовой Ершова Э.Б. Законотворчество в истории российского старообрядчества в XVII - начале ХХ вв.: история и реальность //Россия: история законности и беззакония. Материалы 54-й Всероссийской заочной научной конференции. СПб., 2009. С.5-9.. Политика светских и церковных властей в отношении староверия на уровне отдельных российских регионов (как правило, отдаленных от центра страны) рассматривалась в ряде кандидатских диссертаций Васильева С.В. Старообрядчество Западного Забайкалья и вероисповедная политика государства в XVII-XX вв: Дис. … канд. ист. наук. Улан-Удэ, 2000; Савенкова С.Р. История развития правительственной и церковной политики по старообрядчеству в России с 1667 по 1800 гг.: дис.канд.ист. наук. Нижний Новгород, 2004; Камзина А.Д. Старообрядчество как объект миссионерской деятельности Русской православной церкви в Оренбургской епархии: 1859-1917 гг.: дис. к.и.н. Оренбург, 2004; Морохин А.В. Взаимоотношения старообрядчества и Русской Православной Церкви в Нижегородской епархии: 1672-1762 гг.: дис. канд.ист.наук. Нижний Новгород, 2005; Ильин В.Н. Политика государственной власти и официальной церкви в отношении старообрядцев на территории Томской губернии в 1832-1905 гг.: дис. канд.ист.наук. Барнаул, 2007; Каменева Е.А. Петербургские старообрядческие общины и духовенство Русской православной церкви в царствование Екатерины II: дис. канд. ист. наук. СПб., 2007; Павлова О.А. Единоверие в контексте правительственной и церковной политики России в XVIII в. - начале XX в.: дис. канд. ист. наук. Нижний Новгород, 2007; Бежан Е.М. Конфессиональная политика государства и церкви в отношении старообрядцев и русских сектантов Западной Сибири в первой половине XIX века: дис. канд.ист.наук. Омск, 2008..

Обширный комплекс в области изучения старообрядчества составляют историко-этнографические труды современных исследователей. К их числу относятся работы Е.С. Данилко, О.М. Фишман, А.Б. Островского, И.Ю. Трушковой и других ученых См.: Данилко Е.С. Старообрядчество на южном Урале: очерки истории и традиционной культуры. Уфа, 2002; Она же. Механизмы самосохранения русских и финно-угорских старообрядческих общин Урало-Поволжья : автореферат дис. ... доктора ист. наук. М., 2007; Фишман О.М. Жизнь по вере: тихвинские карелы-старообрядцы. М., 2003; Островский А.Б. Староверы и мирские: социально-пси-хологические аспекты взаимодействия // Финно-угры и соседи: проблемы этнокультурного взаимодействия в балтийском и баренцовом регионах. СПб., 2002. С. 115-132; Он же. Формы общественного признания старообрядчества после принятия указов 1905-1906 гг., легитимировавших веротерпимость // Старообрядчество: история, культура, современность. М., 2002. С. 163-173; Трушкова И.Ю. Традиционная культура русского населения Вятского региона в XIX - начале XX вв. (система жизнеобеспечения)». Киров, 2003.. В большинстве случаев они посвящены этноконфессиональным традициям старообрядческих сообществ далеких от центра страны территорий (зачастую - с нерусским населением).

В 1998-2010 гг. был защищен ряд диссертаций, посвященных истории старообрядцев Карелии, Сибири, Южного Урала и Зауралья, Забайкалья, Дальнего Востока и юга и юго-запада России, а также Москвы, Санкт-Петербурга и Орловской губернии Стахеева Н.Н. Старообрядчество Восточной Сибири в XVIII - начале XX вв.: дис. … канд. ист. наук. Иркутск, 1998; Стадников А.В. Московское старообрядчество в социальной истории России XIX - начала XX вв.: дис. … канд. ист. наук. М., 2000; Марченко Е.Е. Старообрядчество в Санкт-Петербурге во второй половине XIX в.: дис. … канд. ист. наук. СПб., 2001; Иванов К.Ю. Старообрядчество юга Западной Сибири во второй половине XIX - начале XX века: дис. … канд. ист. наук. Кемерово, 2001; Ружинская И.Н. Старообрядчество Олонецкой губернии в конце XVIII - середине XIX в.: численность, расселение, состав: дис. … канд. ист. наук. Петрозаводск, 2002; Кочергина М.В. Старообрядчество юго-запада России (1760-1860 гг.): хозяйство, расселение, культура: дис. ... канд. ист. наук. Брянск, 2003; Ягудина О.В. Старообрядчество Уральского и Оренбургского казачьих войск в период с 1851-1917 гг.: дис. канд. ист. наук. Оренбург, 2005; Павлюк С.В. Старообрядческое движение в южных регионах России в конце XVII-XVIII вв.: особенности и условия развития: дис. канд.ист. наук. Пятигорск, 2005; Данилко Е.С. Механизмы самосохранения русских и финно-угорских старообрядческих общин Урало-Поволжья: дис. ... доктора ист. наук. М., 2007; Мангилев П.И. Старообрядчество и крестьянская книжность Южного Урала и Зауралья в XVIII - начале XX вв.: дис. канд.ист.наук. Челябинск, 2008; Рыжонок Н.Ф. Старообрядчество Поморья и Северо-востока России в конце XVII - начале XXI веков: дис. ... канд. ист. наук. М., 2009; Абакумов С.Н. Эволюция старообрядчества в Орловской губернии в конце XVIII - начале XX вв.: дис. канд.ист.наук. Орел, 2010. . Заметен интерес к истории «старой веры» и в ближнем зарубежье См., напр.: Волошин Ю. «Государевы описные малороссийские раскольнические слободы» (XVIII в.): историко-демографический аспект. М., 2005; Таранец С.В. Куреневское тримонастырье: история русского старообрядческого центра на Украине. Киев., 1999; Старообрядчество Подолии. Киев, 2000; Старообрядчество города Киева и Киевской губернии. Киев, 2004., а также Польше, Румынии, прибалтийских странах, где были и остаются поселения ушедших из России староверов См.: Барановский В., Поташенко Г. Староверие Балтии и Польши. Aidai, 2005; Поташенко Г. Староверие в Литве. Aidai, 2006; .

К настоящему моменту накоплен определенный пласт исследований по истории старообрядчества и в западной историографии. Для большинства ее представителей характерен взгляд на старообрядцев как «православных фундаменталистов», сформулированный еще в 1887 г. А.Хердом Heard Albert F. The Russian Church and Russian Dissent. New York, Franklin Square, 1887.. Ф. Конибер, видел в староверах носителей средневековых «московских» ценностей Conybeare F.S. Russian Dissenters. Сambridge, Mass.: Harvard University Press, 1921., П.Паскаль связывал появление старообрядчества с народным стремлением вернуть «добродетели первохристианской церкви» Pascal Pierre. Avvakum et les debuts du rascol: La crise religieuse au XVII siиcle en Russie. P., 1938. P. 19., Р.Крамми называл старообрядцев «приверженцами окаменевшей культуры прошлого» Crummey Robert O. The Old Believers and the World of Antichrist: The Vug Community and the Russian State. 1694 - 1855. Madison, London, 1970. P. XIII.. Г. Мичелз, издавший свою монографию в США в 1999 г., представил староверие как «протест народной религии против политики господствующей церкви, пытавшейся подавить местные культы и традиции» Michels G. B, At war with the Church: religious dissent in seventeenth - century Russia. Stanford, California: Stanford University Press, 1999. P. 211..

Интересная работа о старообрядчестве в условиях веротерпимости 1905-1917 гг. принадлежит американскому исследователю Р. Робсону, который попытался показать место староверия в общественной и культурной жизни Российской империи Robson R.R. Old believers in modern Russia (1905-1917). De Kalb, 1995. . Содержательный труд о брачно-семейных и сексуальных отношениях в среде старообрядцев-беспоповцев второй половины XVIII - первой половины XIX в. был написан проживающей в Великобритании Ириной Пярт Paert I. Old Believers: Religious Dissent and Gender in Russia, 1760-1850.. Кроме того, зарубежными учеными написан ряд работ, посвященных русским старообрядческим поселениям за границей Morris R. Old Russian Ways. New-York, 1991; Wing S. Growth of the Old Rite among Converts both within and outside of the Russian Orthodox Church Abroad // Skupiska stroobrzedowcow. Warszava, 1994. P. 125-130; Robson R. Recovering Priesthood and the Йmigrй Experience Among Contemporary American Bespopovtsy Old Believers // Skupiska stroobrzedowcow. Warszava, 1994. P. 131-137..

Заслуживающие внимания труды по рассматриваемой проблеме появились в среде русских эмигрантов. В частности, староверию посвящен один из разделов «Очерков по истории русской церкви» А.В. Карташева Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. М., 1992. Т.2. , а русско-американским профессором А.С. Зеньковским была написана объемная монография о духовных движениях в России XVII в. Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: духовные движения XVII в. М., 1995. . Оба автора увидели в старообрядчестве проявление национальной великорусской гордости, попранной в XVII в. иноземцами, стремление воплотить наяву «заветный идеал Москвы - Третьего Рима».

Все названные работы, ставшие доступными отечественным исследователям, способствуют более углубленному и широкому осмыслению проблемы формирования и функционирования старообрядческих сообществ в России. Этому благоприятствует и появление солидных публикаций, посвященных духовной истории российской провинции имперского периода. К числу таковых относятся работы Е.И. Самарцевой, позволяющие увидеть борьбу «старого» и «нового» начал в культурной и религиозной жизни провинциального социума XIX - начала XX вв. Самарцева Е.И. Встреча через столетие (Очерки истории интеллигенции Тульской губернии на рубеже XIX - XX веков в контексте ряда теоретических замечаний). Тула, 2005; Она же. Священнослужители и изучение истории (На примере Тульской губернии конца XIX - начала XX веков) // Интеллигенция и церковь: прошлое, настоящее, будущее. Материалы XV Международной научно-теоретической конференции. Иваново, 23-25 сентября 2004. С.101-112.. В то же время, история «старой веры» явно нуждается в дальнейшей разработке. Несмотря на внушительные достижения российских и зарубежных исследователей в изучении прошлого старообрядчества, в данной области до сих пор имеются значительные пробелы. Во-первых, большая часть объемных трудов по соответствующей проблематике посвящена самому церковному расколу (то есть XVII в.), а не последующей судьбе старообрядчества. Эта диспропорция постепенно уменьшается за счет интереса современных авторов к более поздним периодам, но пока остается достаточно заметной. При этом исследований, посвященных функционированию старообрядческих сообществ с XVII по XX в., чрезвычайно мало. Во-вторых, обращает на себя внимание явная неравномерность в изучении «старой веры» с территориальной точки зрения. Если о северных, уральских, сибирских старообрядческих сообществах написана масса солидных трудов, то о центральной части европейской России этого сказать нельзя. Провинциальные сообщества «ревнителей старины» в традиционно «русских» регионах в значительной мере оказались обделены вниманием исследователей. Территория Центрального Черноземья может служить здесь характерным примером. К настоящему времени накоплен значительный пласт исследований духовной истории региона, представленный трудами З.Д. Ильиной, Е.П. Белоножко, С.П. Щавелева, А.Н. Акиньшина, Э.В. Комоловой и других ученых См., напр.: Ильина З.Д., Беспарточный Б.Д., Арцыбашева Т.Н. Курский край. Культура и культурно-историческое наследие. Курск: Изд-во Курс. гос. пед. ун-та, 2002; Белоножко Е.П. Деятельность церковно-приходских попечительств в осуществлении социального призрения в России в ХIХ веке // Научные ведомости БелГУ, 2007, №8(39). Вып.4. С.49-54$ Щавелев С.П. Феодосий Печерский - курянин. Историко-археологические очерки. Курск, 2008; Акиньшин А.Н. Храмы Воронежа. Воронеж, 2003; Комолова Э.В. Воронежская епархия в конце XVII - XVIII вв.: образование, церковная организация, социально-политические отношения. Воронеж, 2007. . Однако, специально истории «старой веры» посвящены лишь публикаций дореволюционных краеведов, а также несколько небольших статей современных воронежских историков См.: Скобелкин О.В. Из истории раскола на юге России // Церковь и ее деятели в истории России. Воронеж, 1993. С. 81-87; Дынин В.И. Старообрядчество и сектантство в Воронежской губернии (XIX - начало XX века) // Церковь и ее деятели в истории России. Воронеж, 2001. Вып. 2. С.110-122.. В-третьих, исследование старообрядчества может быть расширено как с концептуальной точки зрения, так и за счет круга исследуемых проблем. Так, явно недостаточно разработаны вопросы, которые принято относить к сфере исторической антропологии (соотношение мировоззренческих установок и религиозных практик) и социальной истории (место старообрядчества в культурном пространстве социума, подверженность модернизационным процессам); очень мало исследований, посвящённых истории промежуточной между официальным православием и старообрядчеством форме вероисповедания - единоверию. Еще одна малоизученная проблема связана с влиянием старообрядческих сообществ на церковную жизнь окружающего «новообрядческого» населения. В научных публикациях не раз освещались попытки светских и церковных властей воздействовать на религиозные практики староверов, обратное же влияние изучено гораздо хуже.

Названные историографические пробелы делают научно значимым комплексное исследование истории старообрядчества на уровне Центрально-Черноземного региона в XVIII - XX в.

Источники, послужившие основой исследования, достаточно разнообразны. Они могут быть разделены на две большие группы - архивные и печатные.

К первой группе относятся материалы шести архивов: Российского государственного архива древних актов (РГАДА), Российского государственного исторического архива (РГИА), Архива Русского географического общества (АРГО), Государственного архива Курской области (ГАКО), Государственного архива Тамбовской области (ГАТО) и Государственного архива Воронежской области (ГАВО).

Первостепенную важность для работы имели документы РГАДА и РГИА. Наиболее ранние из использованных документов находятся в Российском государственном архиве древних актов. В частности, в книгах Приказного стола Разрядного приказа (фонд №210) обнаружены документы, касающиеся одной из первых старообрядческих обителей - Льговского мужского монастыря; среди материалов Белгородского стола - сведения о поисках беглых «раскольников» в 1680-е - 1690- е гг. Среди материалов фонда №163 - «Раскольничьи дела» - были найдены правительственные предписания местным воеводам относительно поимки и «расправы» над «раскольниками» на стадии формирования старообрядческого движения, а также документ 1763 г., отразивший предложения обер-прокурора Св. Синода И.И. Мелиссино Екатерине II о необходимости изменения законодательства о старообрядцах.

Довольно значимыми для проведенного исследования стали документы фонда №248 - «Сенат и его учреждения». В описи №14 данного фонда представлено множество документов 1720-х - 1750-х гг., отразивших политику российских властей в отношении «записных» и «потаенных раскольников». Здесь были найдены ведомости о переменах в численности «записных раскольников» в Воронежской и Белгородской губерниях, данные о сборах со старообрядцев двойного оклада, а также штрафных санкциях, применявшихся по отношению к людям, носившим «неуставное» (старинное) платье и бороды. Не менее важны для работы оказались материалы фонда №288 - «Раскольническая контора». Документы одноименного органа, существовавшего в 1723 - 1764 гг., отразили самые разнообразные стороны существования старообрядческих сообществ России в целом и Центрального Черноземья в частности. Здесь были найдены материалы переписей «раскольников», дела о взысканиях со старообрядцев окладных сумм и об исключении из оклада, об уплате налогов за отправление религиозных обрядов, о столкновениях «потаенных раскольников» с властями, о сыске беглых староверов и т.п.

К более позднему периоду относятся материалы из фонда №1431 - «Дела местных судебных учреждений о старообрядцах и сектантах». Это документы палат уголовного суда, палат уголовного и гражданского суда, губернских и уездных судов 1792-1916 гг. Из регионов Центрального Черноземья здесь представлена Тамбовская губерния (ДД. 3476-3582, 1803 - 1908 гг.). Документы старообрядческого происхождения были найдены в фонде №1475 - «Канцелярия архиепископа Московского и всея Руси». Здесь представлено делопроизводство старообрядческих епископов, касавшееся управления епархиями, съездов старообрядцев, текущих дел.