Николай Васильевич Устрялов: деятельность и эволюция идейно-политических воззрений (1890-1937 гг.)

Небольшая по объему группа документов надзорных и следственно-разыскных органов представлена материалами Особого отдела Департамента полиции МВД (ф.102) и Московского охранного отделения (ф. 63). Они состоят из агентурных данных о слежке за студентом Устряловым, занимавшимся политической деятельностью, о проведении обыска у него в Москве и в доме его родителей в Калуге.

В России отсутствуют специальные фонды хранения документов Н.В.Устрялова, что значительно осложнило поиск и сбор источников в федеральных и региональных архивохранилищах. За рубежом имеются два центра хранения документов Н.В.Устрялова - в Чехии и США. Описи копий документов из личного архива Устрялова (дневниковые записи, воспоминания, переписка с разными адресатами, ряд статей), хранящиеся в Литературном архиве Музея чешской литературы (ф. 142 - Fjodoroviana pragensia) фактически совпадают с описями копий документов, которые хранятся в архиве Гуверовского института войны, революции и мира Стэнфордского университета (США). Как уже отмечалось, значительная часть опубликованных и неопубликованных материалов, хранящихся в этих центрах, используется в диссертационном исследовании.

В главе II «Становление политика и публициста (1890-1916 гг.)» анализируется начальный период жизни и деятельности Устрялова.

В параграфе II.1 «Формирование политического мировоззрения» внимание уделяется условиям и факторам становления личности Н.В.Устрялова, раскрывается процесс формировании и сущность его мировоззрения, сложившегося в межреволюционный период. Он родился 25 ноября (по ст.ст.) 1890 года в Санкт-Петербурге. В 1900 году семья Устряловых переехала в Калугу. В кругу родных и близких людей, в тесном соприкосновении с русской природой у Николая формируется глубокое чувство любви к Отечеству. Калужская гимназия и юридический факультет Московского университета - важные вехи становления личности Устрялова. Формирование его мировоззрения происходит под влиянием родовых, семейных и религиозно-христианских традиций, социокультурной среды, ключевых событий эпохи (Русско-японская война, первая русская революция), общения с университетскими профессорами (Е.Н. Трубецкой, П.И. Новгородцев и др.), идей и учений мыслителей - отечественных (славянофилы, западники, представители «нового религиозного сознания») и западноевропейских (Макиавелли, Гегель, Милль и др.) Ведущую роль в мировоззрении Устрялова занимают идеи патриотизма, этатизма, иррационализма, диалектики, эволюционизма, элитаризма. Важное значение он придает интуиции, принципу историзма. Религиозно-идеалистическая философия, дуалистичная по своему идейно-политическому содержанию, отражалась на формировании его политических взглядов. В старших классах гимназии и в начале студенчества (революция 1905-1907 гг., первые годы после революции) у него складывается критическое отношение и к царской власти, и к сторонникам социализма. Ему импонируют идеи умеренного либерализма (конституционализм, парламентаризм, народоправство), пронизанные патриотизмом. В последующие годы на его политическое сознание серьезное влияние оказывают идеи П.Б. Струве и сборника «Вехи» (мощное государство, «здоровый» национализм, империализм, культурное «охранительство», нравственное совершенствование личности и др.), что способствует утверждению либерально-консервативных основ политического мировоззрения Устрялова.

В параграфе II.2 «Начало профессиональной и общественной деятельности» рассматриваются первые годы после окончания университета, который Устрялов заканчивает в 1913 году. В это время окончательно определяется его жизненный выбор как публициста и политика. Оставленный на кафедре Б.П. Вышеславцева, молодой преподаватель проходит стажировку в университетах Сорбонны и Марбурга. После возвращения в Москву он сдает магистерские экзамены, проводит пробные лекции, получает звание приват-доцента, читает университетский курс лекций по истории русской политической мысли. Имея ряд публикаций уже в студенчестве, Устрялов делает уверенные шаги в «большой» публицистике; с января 1916 года в праволиберальных изданиях выходят первые его статьи. Политическую публицистику он рассматривает как средство, позволяющее говорить о серьезных проблемах общества. Его публикации вызывают общественный резонанс, издатели «Утра России» приглашают его к сотрудничеству на постоянной основе. Опыт политической деятельности Устрялов приобретает в студенческой кадетской фракции. После университета его общественно-политическая деятельность сосредоточена в религиозно-философском объединении «Путь» и РФО им. Вл. Соловьева. Он участвует в дискуссиях на актуальные темы, вступает в полемику с лидерами «путейства», ставит под сомнение жизнеспособность «путейской» политической доктрины, основанной на приоритете религиозного фактора в преобразовании мира. Накануне революции Устрялов воспринимает политическую ситуацию в стране как конфликт между силами «добра» (общественность страны) и «зла» (царский режим, Г. Распутин).

В параграфе II.3 «Национал-либеральные идеи в ранней публицистике Устрялова» анализируется тематическая и политическая направленность первых публикаций молодого публициста. Он проявляет особый интерес к национально-государственной проблематике, размышляет о войне, патриотизме, русской нации и ее национальном самосознании, России как государстве и империи, ее внутренних и внешних устремлениях, историческом призвании страны и т.п. Понятия «патриотизм» и «национализм» он использует как слова-синонимы, подразумевая под ними особое отношение (иррациональное чувство - восхищение) к Родине, к народу, культуре, государству. Это чувство, по его словам, является для любой нации ведущей ценностью. Позиционируя себя как апологет государства, стоящего над обществом, Устрялов открыто отстаивает политику империализма, которая, убежден он, поможет русской нации занять ведущие позиции в мире. В тоже время ему импонируют идеи конституционализма и парламентаризма, планы преобразования деспотического государства в правовое, вхождения России в лоно европейских демократий. При этом либеральные идеи Устрялова ограничиваются государственно-политической сферой и не распространяются на личность. Материалы ранней публицистики отчетливо отражают консервативно-либеральные основы его политического мировоззрения.

В главе III «Деятельность Н.В. Устрялова и эволюция его взглядов в годы революции и Гражданской войны (1917-1919 гг.)» исследуется участие Устрялова в ключевых событиях «русского кризиса» на стороне контрреволюции и изменение его политический воззрений под влиянием конкретных событий и неудач «белого» дела.

В параграфе III.1 «Февраль 1917 г.: от планов либерализации России к идее «твердой власти» анализируется непродолжительный, но важный этап в политической биографии Устрялова, связанный с надеждами его на демократию и разочарованием в ней. Под влиянием Февральской революции он организационно связывает себя с кадетской партией, участвует в ее работе: агитационно-пропагандистской (пишет ряд брошюр о стратегии и тактике партии и актуальных задачах страны), культурно-просветительской (выезжает в города, регионы страны, на фронт с лекциями), организационной (становится лидером калужских кадетов, участвует в работе IХ и Х съездов партии Народной свободы, Совещаниях общественных деятелей в Москве). Его статьи в газете «Утро России» наполнены призывом к сплочению нации во имя Отечества и жесткой критикой в адрес радикальных сил страны. События в стране оказывают влияние на политическое сознание Устрялова. Вначале он принимает Февраль с энтузиазмом (как победу «добра» над «злом»), лишь опасаясь его радикализации. Будущее страны им связывается с демократией. Он предлагает либерально-консервативный проект реформирования России (Учредительное собрание, конституция, парламентская республика, сильная власть, великодержавная внешняя политика и т.д.). Но нарастание анархии в стране, ослабление государственности заставляют Устрялова пересмотреть свое отношение к Февралю, по его мнению, ведущего не к демократизации, а «варваризации» страны. С лета 1917 года решение проблемы сохранения государства он связывает уже с сильной личностью, «русским Наполеоном».

В параграфе III.2 «Большевистская революция и зарождение национал-большевистских идей» раскрывается процесс переосмысления Устряловым Октябрьской революции и ставится вопрос о генезисе национал-большевизма. После октябрьских событий 1917 года ведущий публицист «Утра России» занимает непримиримую позицию к новым властям, считает Октябрьскую революцию случайностью, обращает внимание на пагубную политику большевиков в области экономики и государственного управления, обвиняет их в неспособности защитить страну. Их идеи интернационализма и классовой борьбы, по его мнению, ведут к развалу российской государственности и распаду великой державы. В то же время на рубеже 1917-1918 гг. в его суждениях о «русском кризисе» можно заметить изменения. Он начинает признавать «подлинность» русской революции, ее исконно русский характер с противоречивыми началами (разрушения и созидания). Большевизм им оценивается как комплекс ложных идей, рожденных в глубинах национального самосознания. Он приветствует некоторые «национально» окрашенные действия большевиков, ему импонирует их решительность. Устрялов отвергает идею реставрации, ставит вопрос об ответственности интеллигенции за «русский кризис», предлагает ей отказаться от радикальных идей, констатирует, что Россия еще не готова к демократии. Устрялов формулирует главную задачу нации - сохранение государства и возрождение отечества и выдвигает лозунг национального единства. Эти формулировки и выводы свидетельствуют о вызревании на рубеже 1917-1918 гг. в сознании Устрялова «национал-большевистский» идей и настроений

В параграфе III.3 «В поисках альтернативы кадетизму и большевизму. Политическая программа еженедельника «Накануне» анализируется «накануневский» этап деятельности Устрялова. В апреле-июне 1918 года он редактирует еженедельник «Накануне», материалы которого отражают усиление «правых» настроений в кадетских кругах и эволюцию его собственного политического сознания. Заявляя, что кадетский путь преобразований способствовал развалу русской государственности, Устрялов ставит вопрос о пересмотре основоположных идей кадетизма «в духе отказа от иллюзий чрезмерного демократизма». Лидер «накануневцев» подвергает критике и большевистскую власть, которая также разрушает основы государства. В качестве альтернативы кадетизму и большевизму он предлагает программу, сориентированную на возвращение общества к исконным ценностям - идеям государства, отечества, патриотизма, державности. Она имеет ярко выраженный национально-государственнический характер, нацеливая общественные силы на восстановление сильной государственности, территориальной целостности страны, объединение нации вокруг идеи «Великой России», возрождение ее экономической мощи, укрепление позиций на мировой арене. Устрялов впервые заявляет о возможности перерождения большевизма. В целом, материалы еженедельника, свидетельствуют о генезисе «национал-большевистских» настроений и политической эволюции Устрялова.

В параграфе III.4 «Спор о внешней ориентации кадетской партии и сущность «политики свободных рук» Н.В. Устрялова» исследуется участие публициста весной 1918 года в дискуссии о внешнеполитической стратегии партии Народной свободы. В научной литературе при изложении этого вопроса акцентируется внимание на двух позициях: антантофильской (М.М. Винавер) и германофильской (П.Н. Милюков). Но существовала еще и третья точка зрения, не получившая отражения в научной литературе, которую отстаивал Н.В.Устрялов. Большинство партии Народной свободы неизменно выступало за стратегический союз с державами Антанты. Но в партийных кругах появились и планы борьбе с большевизмом с опорой на немцев. Это вызвало дискуссию в партии. В ходе ее Устрялов выступает с позицией, которую он сам определил как «политику свободных рук». Она ориентировала партию кадетов на свободу действий в международной сфере, предусматривала возможность продолжения связей со странами Антанты и поиск новых союзников, не исключая контактов с немцами. Платформа Устрялова нацеливала партию на маневр во внешнеполитической области и была альтернативой антантофильству и германофильству. Она не была поддержана партийным большинством, но Устрялов приобрел еще большую известность в кадетских кругах.

В параграфе III.5 «Пермский университет в жизни Н.В. Устрялова» освещается небольшой по времени, но важный этап его жизни и преподавательской деятельности. В сентябре 1918 года, чтобы избежать ареста, он отправляется в командировку от Московского университета в Пермский университет с целью укрепления кадров. Читая курс государственного права на юридическом факультете, приват-доцент Устрялов помнил наказ Е.Н. Трубецкого о том, что юрист, осваивая право, должен прежде всего осмыслить жизнь. Стараясь связать лекционный материал с современностью, он заставляет молодежь задуматься о текущем времени, делает глубокие исторические обобщения. Студенты проявляют большой интерес к занятиям Устрялова. Его избирают профессором по кафедре государственного права. В Перми он сближается с Д.В. Болдыревым - петербургским философом с задатками «русского Жозефа де Мэстра». Они часто проводят время в дискуссиях. Несмотря на разногласия между ними (Устрялову не импонировало стремление строить государство на религиозных основах), их объединяла боль за Россию и общие ценности - отечество, государство, культура. В конце января 1919 года Устрялов командируется в «белый» Омск, чтобы принять участие в борьбе за русскую государственность.

В параграфе III.6 «Роль Н.В. Устрялова в создании и деятельности агитационно-пропагандистских структур омского режима» раскрывается его участие в организации и функционировании колчаковского «агитпропа». С должности юрисконсульта Устрялова вскоре переводят в Отдел печати, где под его руководством организуется правительственное Пресс-бюро. В этом качестве он создает работоспособную информационную структуру, ориентированную на военных и гражданское население. Но главным делом Устрялова в Сибири стало создание вместе с А.К. Клафтоном (председателем Восточного отдела ЦК кадетской партии) Русского бюро печати - неправительственного, но главного проправительственного информационно-пропагандистского органа омского режима. Работая в должности руководителя Пресс-бюро, а затем - помощника директора-распорядителя А.К. Клафтона, заведующего редакционной частью Русского бюро печати, редактора газеты «Русское дело», являясь ведущим публицистом сибирской печати, Устрялов разрабатывает и реализует агитационно-пропагандистскую стратегию омской власти. Из-под его пера выходят материалы с разъяснениями сущности большевистской революции, большевизма, задачах белого движения и т.д. Он формулирует ведущие лозунги колчаковского «агитпропа»: Гражданская война есть борьба не столько армий, сколько идей, идеологий; большевики, проповедующие антинациональную идеологию - главные враги России и угроза всему человечеству, борьба с ними - фактор мирового значения; общей платформой антибольшевизма являются такие ценности, как отечество, государство, культура, «Великая и неделимая Россия»; власть Колчака есть власть всероссийская, ибо она решает задачи общенационального характера; сепаратизм в регионах и на окраинах подрывает основы единства державы. Устрялов вносит важный вклад в создание и функционирование пропагандистских органов «всероссийской власти» в Омске.

В параграфе III.7 «Идеолог белой диктатуры в Сибири» раскрывается деятельность Устрялова по реализации идеи диктатуры на востоке страны. Его ведущая роль состояла в идеологическом обосновании диктаторской власти как ключевого фактора борьбы за русскую государственность в Сибири, наполнении идеи диктатуры общенациональным смыслом. Устрялов утверждал, что диктатура обусловлена Гражданской войной и борьбой с большевизмом, требующих диктаторских методов. Диктатор-освободитель должен быть и диктатором-устроителем. Главное назначение диктатуры - уничтожение большевизма и организация новой власти. Лозунг «Диктатура во имя демократии» стал центральным для омского режима. Диктаторская власть в Сибири, по утверждению Устрялова, закономерна, к ней вела вся логика белого движения. Воплощение идеи диктатуры он видит в личности Колчака, оказывает ему полную поддержку, оставаясь в его рядах до падения режима. Устрялов являлся единомышленником Колчака, разделял его политический курс (отказ от идеи реставрации, неприятие демократии, отстаивание принципа территориальной целостности страны и др.). Но, поддерживая Колчака, Устрялов критически относится к военным и чиновничьим кругам Омска. В них он видит носителей старорежимной власти, занятых групповыми интересами, разрушающих изнутри «белое дело». Это отражается на его политических настроениях: он теряет веру в контрреволюцию, осознает бессмысленность Гражданской войны. Признав диктатуру главным фактором преодоления хаоса и сохранения государственности, Устрялов считал для себя уже вторичным, с помощью какого диктатора можно добиться результата - Колчака или Ленина. С разгромом Колчака он окончательно порывает с либеральным лагерем и провозглашает «идеологию нового пути» - национал-большевизм.

В главе IV «Н.В. Устрялов в политической и культурной жизни русского зарубежья (1920-1935 гг.)» исследуется период в биографии Н.В.Устрялова, связанный с Харбином: анализируется его деятельность как идеолога национал-большевизма, рассматривается отношение к нему со стороны эмигрантских деятелей и групп, а также большевистских властей, раскрывается участие Устрялова в культурной жизни, становлении высшей школы дальнего зарубежья.

В параграфе IV.1 «Возникновение и сущность национал-боль-шевизма» акцентируется внимание на причинах появления и содержании национал-большевистской идеологии. С выходом сборника статей Н.В. Устрялова «В борьбе за Россию» (октябрь 1920 г.) правомерно говорить о возникновении национал-большевизма как идеологии. Разгром Колчака и советско-польская война оказались теми факторами, которые способствовали трансформации зарождавшихся в 1917-1919 годы мыслей, настроений «национал-большевистского» характера в «идеологию нового пути». Диалектика, этатизм, патриотизм «помогли» Устрялову принять большевистскую революцию, признать большевиков национальной силой и выступить в их поддержку.

Согласно Устрялову, национал-большевизм есть идеология сохранения России как национального государства в пореволюционную эпоху и в условиях большевистской власти. Она нацелена на возрождение государственности, восстановление экономической мощи страны, сохранение ее суверенитета и международного влияния в мире, противодействие Западу в его попытках использовать «русский кризис» в своих геополитических интересах, объединение усилий советской власти и русских патриотов по возрождению державы. Эта идеология провозглашает «национализацию» революции (выдвижение властью национальных задач в качестве приоритетных), изживание насильственного коммунизма и эволюцию советского режима в сторону «буржуазности», приоритет государственного над личным, преемственность эпох, общенациональное примирение, восстановление патриотизма, культурных и духовных традиций через приятие революции, большевизма и преодоление их утопий. Национал-большевизм - идеология консервативная, пронизанная идеями этатизма, патриотизма, державности, антизападничества, антидемократизма, национального возрождения и охранительства.

В параграфе IV.2 «Национал-большевистская трактовка нэповской России» раскрывается практическая реализация идеологии (с точки зрения Устрялова) и конкретизируется ее сущность с учетом теории термидора. По его мнению, нэп подтверждает правильность доктрины национал-большевизма: происходит преодоление революции, ее «обмирщение» (коммунизм приобретает буржуазный характер) и «национализация» (интернациональные цели сменяются национальными). Эволюционирует и сам большевизм, что отчетливо проявляется в его практической деятельности - нэповском курсе. Нэповская экономика способствует появлению новых социальных групп (крестьян-собственников, новой буржуазии, спецов) и формированию новых социальных связей в стране. Это, по Устрялову, является гарантией того, что к насильственному коммунизму возврата нет. За изменениями в экономике и социальной сфере должны последовать новации в политической и правовой сферах. Революционная Россия, по словам Устрялова, превращается в «буржуазную» страну. Но сам он не являлся сторонником буржуазно-демократической модели развития. Ему импонировала особая, смешанная, гибридная форма «культурного государства» с ярко выраженными авторитарно-этатистскими элементами. Практика нэпа позволяет Устрялову обогатить национал-большевизм концепцией термидора, которая базировалась на его же утверждении о сходстве великих революций (французской и русской). Термидор, согласно Устрялову, есть «второй день» революции, когда после революционного апогея наступает период ее преодоления. Настроения масс и их лидеров изменяются, они решают уже не глобальные, а повседневные задачи, революция «обрастает» бытом, «национализируется», что и подтверждает факт термидора. Русский термидор, по прогнозам Устрялова, будет длиться годами и проходить «под знаком советской власти». Термидорианская программа, по его мнению, способна объединить «умеренных» большевиков и небольшевистскую общественность, вывести Россию из кризиса, вернуть ее к национальным корням.

В параграфе IV.3 «Устрялов и сменовеховцы: несостоявшийся союз примиренцев» анализируется сложный характер взаимоотношений между основоположником национал-большевизма и сменовеховскими группами и их лидерами. После выхода сборника «Смена вех» Устрялов стремится к сотрудничеству со «сменовеховцами» с целью оформления сменовеховского движения на самостоятельной идейной платформе. Но это движение уже на стадии формирования раскалывается на группы: «дальневосточную» (Н.В. Устрялов), «европейскую» (Ю.В. Ключников) и «внутрироссийскую» (И.Г. Лежнев). Общим для них было приятие Октябрьской революции, советской власти, сотрудничество с нею. Но по уровню и условиям признания этой власти, по отношению к нэпу, по вопросу об эволюции режима, некоторым другим проблемам между Устряловым и указанными группами намечаются расхождения. Он обвиняет ведущих представителей «европейского» и «внутрироссийского» сменовеховства в том, что они отходят от первоосновы «сменовехизма», теряют идейную самостоятельность и «обольшевичиваются». В свою очередь Ключников, Лежнев, их сторонники критикуют Устрялова за непонимание им глубины «разрыва между старой и новой Россией». Н.В. Устрялов дистанцируется от них, отстаивая не искаженный «уклонами» облик сменовеховства. «Примиренческий» союз между ним и другими сменовеховцами так и не сложился. Однако и после ликвидации сменовеховских групп Устрялов продолжает позиционировать себя как национал-большевик и сменовеховец. При этом под «национал-большевизмом» он понимает только идеологию, рассматривая ее как общую идейную платформу для всех пореволюционных течений, а термин «сменовеховство» распространяет и на идеологию, и на движение. По его мнению, если в сменовеховском движении идеология национал-большевизма раскрылась в полной мере, то в других течениях - лишь фрагментарно.

В параграфе IV.4 «Эмиграция: критика Н.В. Устрялова и его идей» раскрывается позиция ведущих политических деятелей и течений русской эмиграции в отношении национал-большевизма. По мнению идеолога эмигрантского неомонархизма И.А.Ильина, коммунистическая революция - «величайшее насилие и величайшая ложь» и потому солидарность с ней есть проявление безответственности, отсутствие идейного стержня у части интеллигенции, не устоявшей перед соблазном пойти на сделку со своей совестью. П.Б. Струве национал-большевизм называет «гибридной» идеологией, как продукт симбиоза религиозного и антирелигиозного мессианизмов. Он подвергает критике основы устряловской идеологии, выдвигая контртезисы: большевизм «антинационален», прекращение вооруженной борьбы с большевиками равносильно признанию их деяний, эволюция большевизма есть «историческая бессмыслица». Струве обвиняет Устрялова в идеализации большевизма и «фактопоклонстве». П.Н. Милюков и его сторонники подвергают Устрялова критике за сотрудничество с большевиками, антидемократизм, приятие диктатуры. Они называют национал-большевизм идеологией «перехода на казенные хлеба», отмечают сходство большевизма и национал-большевизма в том, что они отрицают демократию. Меньшевики называют Устрялова и сменовеховцев выразителями настроений тех, кто получил в результате революции материальные блага и должности и желает закрепить свои приобретения с помощью нового права и утверждения в стране бонапартистского режима. Социалисты-революционеры определяют действия Устрялова и «примиренцев» как плод духовного оскудения части русской интеллигенции, ее «преступление перед народом», ибо ими ставится «знак равенства» между Россией и тяготеющей над ней властью. Идейная и политическая несовместимость эмиграции и Устрялова основывалась на различном понимании ими революции и большевистской власти.

В параграфе IV.5 «Н.В. Устрялов и «пореволюционные» течения» исследуются взаимоотношения основоположника национал-большевизма с евразийцами, младороссами, утвержденцами и новоградцами. Эти группы возникают в эмиграции в условиях кризиса прежних идеологий. Н.В. Устрялов, стоявший у истоков «пореволюционности», определяет сущностные черты этого явлениия (приятие революции, патриотизм, отрицание демократии и др.), проявляет большой интерес к идеологии и практике этих течений, видит в них сходные черты с национал-большевизмом. Он высоко оценивает оригинальные идеи и мысли евразийства, но подвергает критике его политическую тактику, близкую к «эмигрантскому активизму». У большей части движения во главе с Н.С. Трубецким преобладает негативное отношение к национал-большевизму, хотя некоторые евразийцы поддерживали отношения с Устряловым. Большое внимание Устрялов уделяет молодежным «пореволюционным» объединениям (младороссам, утвержденцам), старается своими публикациями повлиять на их сознание, предлагает им серьезно заняться «культурничеством», самообразованием. Но «пореволюционная» молодежь не признавала своего идейного родства со «Сменой вех», не стремилась продолжить дело идеолога национал-большевизма и даже подвергала критике некоторые его положения. Новоградство высоко оценивается Устряловым за стремление продолжить традиции русской мысли. Но в тезисах новоградцев он находит немало противоречивого (например, созидание нового мира из старых ценностей и др.), что расценивается им как кризис эмигрантского сознания.

В параграфе IV.6 «Большевистская власть и Н.В. Устрялов» анализируется отношение большевистского руководства, его видных представителей к Устрялову и его идеям. Харбинский публицист писал свои «национал-большевистские» статьи с явным расчетом на то, что их будут читать в Кремле. И они не только читались, на них публично реагировали Ленин, Сталин, Зиновьев, Каменев, Троцкий, Бухарин и другие деятели (в публикациях или выступлениях на партийных съездах и конференциях). Отношение большевистской России к Устрялову не было однозначным. До середины 1922 года партийные деятели и публицисты положительно оценивали «примиренческие» идеи Н.В. Устрялова, использовали его имя для укрепления авторитета партии и разложения эмиграции. С середины же 1922 года «разоблачительные» оценки в отношении Устрялова начинают явно доминировать в партийной печати. Он становится едва ли не главным из эмигрантских деятелей объектом внимания и критики со стороны большевистского ЦК. Имя Устрялова не сходит с уст виднейших деятелей могущественной партии, вопрос о его книге «Под знаком революции» обсуждается на Политбюро, он является незримым «участником» партсъездов, конференций и внутрипартийных дискуссий. Пристальное внимание к нему со стороны большевистских деятелей было обусловлено, на наш взгляд, двумя факторами: страхом, что прогнозы харбинца о термидоре могут сбыться, и стремлением использовать его имя в борьбе с политическими оппонентами. В свою очередь В.Устрялов стремится своими публикациями активно поддерживать «нэповскую» линию в ЦК, жестко критикует оппозиционеров, боясь раскола партии и новых потрясений в стране.

В параграфе IV.7 «Сталинский контрнэп и эволюция национал-большевизма» раскрывается процесс трансформации идеологии Устрялова в первой половине 1930-х годов. Это связано с эволюцией политических взглядов самого идеолога. С конца 1920-х они вновь претерпевают изменения. Устрялов принимает «новый этап» революции, хотя недавно мечтал о ее преодолении; отказывается от нэпа, прежде им почитаемого; не солидаризируется с «правым» курсом Бухарина, который весьма позитивно оценивал; поддерживает безоговорочно курс руководства страны, раньше подвергавшийся им конструктивной критике; принимает «советский социализм», подчеркивая, что между ним и Москвой уже нет прежних разногласий. Под «лояльностью власти» он подразумевает «верность» ей; исключает возможность сохранения «идейной независимости» для спецов; оправдывает исторической необходимостью деспотические методы сталинских властей. Все это отражает «большевизацию» сознания Устрялова, хотя на общефилософском, мировоззренческом уровне он остается консерватором. В советском социализме Устрялову импонирует не идеология, от которой он был далек, а практика и содержание, пронизанные идеократией и этатизмом, что соответствовало его консервативным мировоззренческим установкам. Вместе с изменением его сознания происходит эволюция национал-большевизма. Устрялов отказывается от таких ключевых положений свой доктрины, как «преодоление революции», «спуск на тормозах», «термидорианское перерождение» большевизма, эволюция советской власти. По его словам, они оказались «ошибочными». Но без них идеология национал-большевизма теряла свои сущностные черты. Другие же компоненты идеологии, по утверждению Устрялова, большевистское руководство успешно реализует: упрочивает государство, создает мощную «государственную» индустрию, укрепляет позиции на мировой арене, «реабилитирует» понятия «родина», «патриотизм» и др. Сталин, по его словам, становится «типичным национал-большевиком». В связи с этим Устрялов уже не видит необходимости в проведении «особой» политической линии и незадолго до отъезда в СССР отказывается от своих доктринальных установок.

В параграфе IV.8 «Культурно-педагогическая деятельность Н.В. Устрялова» рассматривается участие профессора в культурно-художественной жизни, становлении и развитии высшей школы дальневосточного зарубежья. Устрялов, оказавшись на чужбине, активно включается в культурную жизнь Харбина. Он сотрудничает с редакциями периодических изданий, организует выпуск журнала «Окно», название которого символизировало духовное возрождение в условиях хаоса и великих потрясений, издает совместно с Г.Н. Диким альманах «Русская жизнь», посвященный «вопросам общественным, экономическим и культуры». Устрялов принимает активное участие в литературно-художественных объединениях Харбина; выступает с докладами, участвует в дискуссиях на литературные и политические темы, руководит Учебным отделом КВЖД и ее Центральной библиотекой. Профессор Н.В. Устрялов - инициатор и активный организатор Юридического факультета в Харбине, являлся его первым деканом. В течение полутора десятилетий он читает лекционные курсы по правовым дисциплинам, организует научную работу студентов, пользуясь у них большим уважением, занимается изданием факультетских «Известий». Однако в начале лета 1934 года Устрялов вынужден был покинуть факультет по политическим мотивам.

В главе V «Проблемы отечественной и мировой истории в трудах Н.В. Устрялова» раскрывается интеллектуальная деятельность ученого и мыслителя на чужбине.

В параграфе V.2 «Из истории общественной мысли России» анализируются взгляды, оценки Н.В. Устрялова, посвященные видным ее представителям - П.И. Пестелю, славянофилам и А.И. Герцену. На примере Пестеля, его принципов деятельности, идейных установок Устрялов раскрывает истоки русского радикализма, предысторию идеологии и практики большевизма. Но личность Пестеля ему импонирует, так как она пронизана «инстинктом и разумом великодержавия», нацелена на превращение России в мощную державу. Устрялов видит в нем патриота, государственника, преобразователя. Анализируя политическую доктрину славянофилов, исследователь выявляет множество недостатков в их взглядах: романтизм, правовой нигилизм, принижение государственных начал, религиозный утопизм и др. В то же время Устрялов отмечает, что именно они впервые сформулировали идеи о приоритете духовных начал и своеобразии исторического развития России, которые оказали серьезное влияние на развитие русской мысли и культуры. Личность Герцена позволяет Устрялову показать зарождение и развитие социалистических и мессианских идей в интеллигентских кругах, затем проявившихся в идеологии большевизма. Раскрывая «вклад» интеллигенции в подготовку русской революции, он указывает на ее ответственность за «русский кризис» и тяжелые его последствия.

В параграфе V.3 «Национальная и государственно-правовая проблематика в контексте отечественной и мировой истории» рассматриваются взгляды Устрялова в отношении таких базовых ценностей, как нация, государство и право. Нации он рассматривает как историко-социальные и духовно-культурные образования, которые «зреют и становятся». К признакам нации Устрялов относит общность сознания, культуры, традиций, обычаев, духовное единство общественных слоев, всех поколений. Профессор подвергает жесткой критике появившееся за рубежом утверждение, что России не нация, а «куча населения». Он доказывает, что народ, имеющий великую историю и культуру, безусловно, «заслуживает наименование нации». В новых (советских) условиях идет, по мнению Устрялова, процесс формирования новой «советской нации», и от русского народа во многом зависит его гармоничность и результативность. Обращаясь к проблеме государства, Устрялов отмечает, что государство есть результат долгого исторического развития человеческого общества и только на определенном этапе оно начинает жить на основе правил и законов, становится правовым. При этом оно функционирует не только на основе правовых начал, но и нравственных. Н.В.Устрялов выделяет главные «элементы» государства - территорию, население и власть, раскрывает их сущностные и функциональные особенности. Опираясь на примеры античной и новой истории, он доказывает, что территория является наиважнейшим фактором развития государства, культуры, нации. Харбинский профессор ставит актуальные вопросы о границах правового принципа в истории, взаимодействии законов права и законов истории, о соотношении права и нравственности, о значении и функциях права в государственной жизни. Законы права, по его словам, в кризисные эпохи уступают место законам истории и возвращаются только с завершением силовой переоценки ценностей. В иерархии ценностей праву, считает он, принадлежит подчиненное место, ибо выше его - нравственность, эстетика, религия.

В параграфе V.4 «Исследования об итальянском фашизме и германском национал-социализме» раскрывается вклад Устрялова в изучение нового общественного феномена ХХ века - европейских идеократий. Опираясь на многочисленные источники, исследователь выявляет внутренние и внешние условия и факторы зарождения итальянского фашизма и немецкого национал-социализма, определяет сущность и характерные черты фашистских идеологий, раскрывает содержание политических программ Муссолини и Гитлера, подчеркивает их националистическую, антидемократическую, антилиберальную, этатистскую направленность, установку на диктатуру, иерархию и дисциплину. В работах Устрялова исследуется социальная база итальянских фашистов и немецких нацистов, раскрывается роль Муссолини и Гитлера в утверждении диктаторских режимов в Италии и Германии, анализируется их экспансионистская внешняя политика. Европейские диктатуры, по словам Устрялова, не предложили миру ни одной новой идеи. Их возникновение свидетельствует о глубоком кризисе человечества.

В параграфе V.5 «Размышления о тенденциях мирового развития в ХХ веке» анализируются взгляды и оценки Устрялова современной эпохи. Первые десятилетия ХХ века он называет «перекрестком эпох», «переходным временем». Происходит болезненная смена эпох, которая сопровождается войнами, революциями, глубочайшим кризисом в истории человечества. По мнению мыслителя, особенно глубоко кризисом охвачена западноевропейская цивилизация, ее демократические, государственные, правовые институты, религия, нравственные ценности. Выходом из этого кризиса, считает Устрялов, могут быть не право и сила, а творческая идея и вера. Профессор права называет вероятными лидерами в наступившем столетии СССР и США, которые отстаивают различные модели общественного развития. Он отмечает наиболее характерные для мирового развития в ХХ столетии тенденции: кризис демократии, рождение и наступление идеократий, расширение социальных функций государства, рост этатистских настроений в массах, переход к новой модели капитализма с элементами госрегулирования, интернационализация и глобализация, оживление национальных движений, стремление народов сохранить свою культуру, традиции. Обратная же сторона роста национального фактора - усиление национального эгоцентризма, националистических страстей, создающих угрозу новых войн. Альтернативой этому, считает мыслитель, может быть лишь путь мира, сотрудничества и единения народов.

В главе VI «В СССР: Последние годы жизни и деятельности Н.В. Устрялова (1935-1937 гг.)» анализируется последний период в политической и творческой биографии Н.В.Устрялова.