Советская интеллигенция еврейского происхождения в 1936-1953 гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

проанализировать причины, ход проведения, масштабы, особенности, статистику и последствия кадровых чисток, идеологических кампаний, репрессивных акций и других официальных мер, направленных против еврейских общественных, культурных, литературных организаций, национальных деятелей, других представителей ИЕП, сконцентрировав внимание на характерных (типологических) событиях и судьбах;

исследовать характерные проявления реакции общества (прежде всего представителей ИЕП) на указанные действия властей;

выявить роль И.В. Сталина и основных звеньев аппарата власти в организации и проведении гонений на еврейскую интеллигенцию, определить степень их ответственности за сопутствовавшие нарушения законности и прав граждан, а также необоснованные репрессии;

по возможности “очистить” ретроспективное видение “еврейской политики” Сталина от аберраций политизированности и догматизма производных, с одной стороны, от нагнетания в годы холодной войны на Западе чрезмерного “негатива” вокруг этой политики (слухи о подготовке депортации евреев и т.п.), а с другой, от рудиментов советской контрпропаганды, поныне проявляющихся в виде консервативно-охранительного игнорирования и отрицания еврейской проблемы в СССР;

используя максимум доступных в настоящее время фактических данных, предложить научные версии наиболее значимых послевоенных репрессивных акций против ИЕП (“дело Еврейского антифашистского комитета”, “дело ЗИС”, “дело кремлевских врачей” и др.), что необходимо для установления правды о советском прошлом и оздоровления исторического сознания общества, деформированного различными политизированными спекуляциями, мистификациям и мифотворчеством.

Объект исследования развитие взаимоотношений Советского государства и ИЕП в ходе трансформации сталинского режима с середины 1930-х до начала 1950-х гг. интеллигенция еврейский сталин гонение

Предметом исследования являлась взятая в динамике официальная политика властей в отношении ИЕП, а также изменения, происходившие в сознании еврейства под воздействием этой политики (первоначальная реакция и более отдаленные последствия). Предметную канву работы составили также: соответствующие действия органов исполнительной власти партийных (в основном, высшего звена: Политбюро Оргбюро, Секретариат, аппарат ЦК), государственных (главным образом, центральных министерств, ведомств), общественных и творческих организаций; персоналии главных вдохновителей, разработчиков и проводников официальной “еврейской политики”; наиболее яркие и трагические судьбы жертв этой политики. Для придания анализу проблемы наибольшей концентрированности, а значит и научной эффективности, феномен ИЕП рассматривался в первую очередь как социально-политическое явление. Основной исследовательский акцент был сделан на отношения этой части советского общества с властью, что, разумеется, не препятствовало сосредоточению при необходимости на тех или иных сопутствующих моментах демографических, культурологических, этнологических. Однако эти “уклонения” от стержневого вектора исследования носили вспомогательный характер. По сути, главный предмет исследования так называемый еврейский вопрос (политическая ипостась соответствующей национальной проблемы), который еще с конца XVIII века являлся важным элементом отечественного исторического процесса.

Хронологические рамки исследования, отграничивающие 19361953 гг., диктовались началом и концом важнейшего в эволюции режима в СССР этнополитического проекта, закрепленного Сталиным в конституции 1936 г. и исчерпавшего себя с его смертью. Предпринятая тогда перестройка национальной государственности оказалась без преувеличения судьбоносной для советской ИЕП, как, впрочем, и для всего населения СССР. Первая половина обозначенного периода была отмечена социально-политическими потрясениями “большого террора”, завершением генезиса сталинизма как режима власти, возникновением предпосылок и началом формирования официального антисемитизма (одного из основных предметов изучения); страна прошла потом через тяжкие испытания, порожденные глобальной катастрофой Второй мировой войны, включавшей в себя и трагедию Холокоста. На послевоенное время вторую половину исследуемого периода пришлись не менее важные события, в том числе интернациональное решение еврейской проблемы (образование государства Израиль), и несомненно связанное с ним обострение таковой в Советском Союзе. Предпринятые тогда сталинским режимом репрессивные антисемитские акции во многом предопределили дальнейшую историческую судьбу как советского еврейства вообще, так и интеллигенции этого происхождения в частности. Таким образом, хронологические рамки были определены не произвольно, а исходя из исторической динамики исследуемой проблемы (от зарождения до логической “развязки”), проанализированной в контексте общего социально-политического развития страны.

Территориальные рамки исследования охватывают главным образом центральный регион современной России, прежде всего столицу СССР Москву. Вместе с тем, в отдельных разделах работы разбирается развитие соответствующих ситуаций и на территории российского Дальнего Востока (Еврейская автономная область), Украины, Белоруссии, других частей Советского Союза, где концентрировалось еврейское население. Причем, региональный аспект исследования был направлен в основном на изучение механизма реализации на “местах” “еврейской политики” центра.

Источниковая база исследования, основу которой составили выявленные автором архивные документы, специально анализируется в первой главе диссертации. Главная проблема, с которой пришлось столкнуться автору при формировании источникового фундамента работы, состояла в том, что часть наиболее важных официальных документов сталинского режима до сих пор остается недоступной для специалистов-историков. Образовавшийся в результате пробел пришлось компенсировать в основном за счет материалов мемуарного и дневникового характера.

Методология исследования. Методологическое кредо автора выражается формулой: политически неангажированное, объективное и непредвзятое исследование в соответствии с проверенными веками принципами классической мировой и русской историографии. Не приемля нарративного подхода (формального описания событий, цитирования и пересказа исторических документов), автор стремился придать работе проблемно-аналитический характер, что диктовалось такой специфической доминантой темы, как проблема официального антисемитизма при Сталине, требовавшей ввиду почти полной ее неизученности углубленного и детализированного разбора.

Имея в качестве основных объектов исследования сталинский режим (политический фактор) и находившуюся под его “прессом” ИЕП (“человеческий фактор”), автор применил комбинированную методологию исследования, включавшую в себя элементы “технологии”, как классической политической истории (научного направления, исповедующего приоритет “макроистории” с ее институционально-структурным и системным анализом), так и модернистской парадигмы социальной “микроистории” и культурно-исторической антропологии. Притом что подобные “уклонения” в “периферийные” частности корреспондировались с общеисторическим контекстом и носили не самодовлеющий, а вспомогательный характер, направленный на решение основных задач исследования, что, помимо прочего, гарантировало его от “перекосов” и “флюсов” при оценке тех или иных явлений и событий.

В изучении сталинского официального антисемитизма, имевшего специфическую социально-политическую природу, был применен принципиально отличный от теории тоталитаризма феноменологический подход, первостепенным для которого является не типология, а специфическая сущность явления, что, конечно, не препятствовало использованию компаративистской оптики.

Научная новизна исследования. Впервые в отечественной и мировой историографии специально исследуется проблематика взаимоотношений сталинского режима с советской ИЕП, причем в самый трагический период во время Холокоста и в окрашенные официальной юдофобией послевоенные годы. Анализ такого объема и такой важности архивного материала по данной проблематике еще не проводился. Методологически новым является и подход к формулированию темы, позволивший взглянуть на прошлое советской еврейской интеллектуальной элиты сквозь призму эволюции режима, эту элиту сформировавшего и определявшего на протяжении десятилетий ее судьбу. Но самое главное, впервые предпринята попытка с научных позиций определить роль, место, масштаб и специфику антисемитизма в системе верховной власти в СССР, раскрыть причины, породившие этот феномен, и на конкретных примерах проиллюстрировать наиболее типичные его проявления. Критически осмысливая некоторые устоявшиеся, но имеющие признаки исторической неадекватности трактовки сталинского антисемитизма, автор на основе комплексного анализа доступной фактографии выявил их научную несостоятельность, детерминированную подменой исторической правды различного рода мифологемами.

На защиту выносятся:

результаты анализа эволюции советской государственности, определявшей периодическую коррекцию национальной политики и основу взаимоотношений власти и ИЕП;

авторское видение исторического развития феномена ИЕП в нашей стране;

обоснование концепции возникновения и генезиса официального антисемитизма в СССР с анализом его социально-политической природы и выявлением внутри - и внешнеполитических факторов, его обусловивших, характеристикой основных особенностей этого феномена;

итоги осмысления как реакции ИЕП на проводившуюся режимом в отношении нее политику, так и изменений, происходивших под этим воздействием в общественном сознании;

авторские фактографические версии скрытого “вызревания”, возникновения и конкретного осуществления наиболее значимых тайных “спецопераций”, пропагандистских кампаний и репрессивных акций, предпринимавшихся сталинским режимом в отношении ИЕП (убийство Михоэлса, борьба с “космополитизмом”, “дело ЕАК”, “дело врачей” и др.);

результаты анализа причин мифологизации исторического сознания ИЕП и возникновения конкретных мифологем.

Практическая значимость работы. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы: в научно-педагогической практике при разработке учебных и лекционных курсов по новейшей отечественной истории и написании учебников, энциклопедий, работ обобщающего характера по истории национального строительства в СССР; в музейно-краеведческой работе в подготовке музейных экспозиций и тематических экскурсий по истории национальных отношений, сталинизма и политических репрессий. Кроме того, материалы диссертации будут представлять интерес для создателей исторических программ на радио и телевидении, кино- и теледокументалистов, а также разработчиков законодательных актов в сфере межнациональных отношений. Фактография и выводы диссертации окажутся в поле зрения государственных и общественных структур, противодействующих как у нас в стране, так и за рубежом росту этнического экстремизма и специализирующихся на подготовке и реализации воспитательно-просветительных программ по межнациональной толерантности.

Апробация результатов исследования. Изучение проблемы советского еврейства в условиях сталинизма на профессиональном уровне было начато автором в 1991 г., диссертация обобщает результаты и подводит итоги более чем пятнадцатилетнего исследовательского труда. По теме диссертации в научных и учебно-научных изданиях опубликованы 36 научных работ общим объемом более 100 п.л. (без учета переизданий) и осуществлено 12 документальных публикаций общим объемом около 90 п.л. Получили одобрительные отзывы рецензентов и положительные отклики в печати авторские монографии “В плену у красного фараона. Политические преследования евреев в последнее сталинское десятилетие” (М., 1994)⁸⁸ Монография “В плену у красного фараона” была издана в переводах на английский и французский языки: Kostyrchenko G. Out of the Red Shadows: Anti-Semitism in Stalin's Russia. Amherst (USA), 1995; Kostyrtchenko G. Prisonniers du Pharaon Rouge. Arles (France), 1998;

Рецензии: Redlich Sh. Jews in Stalinist Russia, 1943-1953 // Jews in Eastern Europe (Israel).1995. Winter. № 3 (28). P.67-71; Conquest R. Stalin and the Jews // The New York Review (USA). 1996. Аugust. Р. 46-48; Аbramson H. Out of the Red Shadows // The Russian Review (USA). 1997. January. № 1 (56). P. 141-142; Лапицкий М.И. Рецензия // Вопросы истории.1997. № 10. С. 166-167 и др. и “Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм”. М, 2001 (переиздана в 2003 г.)⁹⁹ Kopchenova I. Stalin's State and the Jews // Jews in Eastern Europe. № 3 (46). Winter 2001. Р. 93-98; Гинцберг Л.И. Тайное становится явным // Вопросы истории. 2002. № 2. С. 164-166; Иголкин А.А. Умение ставить вопросы // Наш современник. 2002. № 5. С. 248-252; Лапицкий М.И. Рецензия // Pro et contra. 2002. Весна. С. 210-215;.Мадиевский С.А. Рецензия // Cahiers du Monde Russe (Revue publiee avec le concours du Centre National du Livre). № 43/4. Octobre-Decembre 2002. Р. 799-804; Мальков В.Л. Рецензия // Новая и новейшая история. 2003. № 2. С. 229-233; Vitenberg B. L'antisemitismo di Stato in Russia e Unione Sovietica // Ventunesimo Secolo. Anno 2. Marze 2003 (Luiss University Press, Roma, Italy). P. 255-265; Гатагова Л.С. Рецензия // Отечественная история. 2004. № 3. С. 196-198; Yoram Gorlizki // Journal of Modern History (Chicago University, USA). June 2006. Vol. 78. № 2. P. 543-547. . То же самое можно сказать и о составленных автором тематических сборниках документов “Еврейский антифашистский комитет в СССР, 1941-1948. Документированная история” (М., 1996) и “Государственный антисемитизм в СССР. От начала до кульминации, 1938-1953” (М., 2005)¹¹⁰ Рецензия: Дейч М.М. Тайны ХХ века. Как убивали Михоэлса // Московский комсомолец. 2005. 6 сентября.⁰. В электронном виде были подготовлены тематические документальные публикации для сетевого альманаха “Россия. ХХ век. Документы” (вебсайт Международного фонда “Демократия”): “Дело еврейского антифашистского комитета”. 2002. № 4; “Дело врачей”. 2003. № 1.

Основные положения диссертации прошли апробацию как в научном, так и практическом плане. Автор неоднократно выступал с докладами по теме диссертации на заседаниях Ученого совета, на конференциях и “круглых столах” в Институте российской истории РАН, на заседаниях Центра “Россия, СССР в истории ХХ века” ИРИ РАН, на конференциях в ИНИОН РАН, РГГУ, на международных научных форумах, проводившихся Международным исследовательским центром российского и восточноевропейского еврейства (в Москве, Санкт-Петербурге, Иерусалиме; 20032006 гг.), Московским центром научных работников и преподавателей иудаики в вузах “Сэфер” (20022005 гг.). В 2005 г. в рамках проекта российско-венгерского научного сотрудничества диссертант выступил с докладами по проблематике истории Холокоста на “круглом столе” в ИНИОНе и Центре русистики Будапештского университета (Венгрия). В 2006 г. на коллоквиуме в Германском историческом институте в Москве (ИНИОН) и на международной конференции в университете г. Валансьена (Франция) были прочитаны научные доклады, соответственно “Национальный вопрос Советском Союзе” и «“Пятый пункт” и режим секретности в СССР». На прошедших в том же году во Франко-российском центре по общественным и гуманитарным наукам (ИНИОН) международных конференциях он осветил темы: “Политика советского руководства от Сталина до Горбачева и проблема русского национализма в обществе” и «“Еврейский вопрос” как проблема возвращения, 19451953 гг.». В 2002, 2006 и 2007 гг. диссертант выступал с научными сообщениями на ежегодно созываемых Обществом изучения истории отечественных спецслужб “Исторических чтениях на Лубянке”. В марте 2008 г. принял участие в “круглом столе” «Кампания против “космополитизма”» (мероприятие в рамках международной конференции “Гуманитарные чтения РГГУ2008”), сделав сообщение по теме “Антикосмополитическая кампания 1949 г.: проявление борьбы за власть в сталинском окружении или политического антисемитизма?”. По материалам диссертации в Музее и общественном центре им. А. Сахарова были прочитаны публичные лекции для преподавателей гуманитарных дисциплин средних учебных заведений Москвы и Московской области (в 2001- 2005 гг.). Тексты лекций легли в основу авторских разделов в “Книге для учителя: история политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР”, изданной в 2002 г. центром Сахарова.

СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Структура диссертации отвечает целям и задачам исследования. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы, списка сокращений.

Во введении обосновывается научная актуальность темы, характеризуется степень научной разработанности проблемы, раскрывается методология исследования, определяются его научная новизна, практическая значимость, объект и предмет изучения, хронологические и территориальные рамки, формулируются цель и основные задачи исследования, даются сведения об апробации результатов исследования.

Первая глава “Историография и источники” посвящена анализу отечественной и зарубежной историографии и характеристике источниковой базы работы.

Отечественная историография. Поскольку тема “еврейской политики” Сталина находилась в СССР под запретом, официальной исторической наукой она не исследовалась, и ею в основном занимались деятели диссидентской оппозиции, причем почти исключительно с целью дискредитации власти. Подобный политический крен, продиктованный в условиях холодной войны и пропагандистским заказом Запада, а также отсутствие полноценной источниковой базы обусловили научную уязвимость диссидентских работ, которые, тем не менее, сыграли и позитивную роль, хотя бы уже потому, что неподцензурная мысль объективно противодействовала окостенению исторического сознания советского общества. Наверное, первой такой “будоражащей” ласточкой была вышедшая в 1971 г. в Нью-Йорке книга Р.А. Медведева “К суду истории. Генезис и последствия сталинизма”, в которую был включен подготовленный для самиздатского журнала “Евреи в СССР” очерк об антиеврейских репрессиях властей¹¹⁰ Medvedev Roy A. Let History Judge: The Origins and Consequences of Stalinism. N.Y., 1971. P. 615; Медведев Р.А. К суду истории. Генезис и последствия сталинизма. Нью-Йорк, 1974. С. 1001. ⁰.

Та же тема интересовала и А.И. Солженицына, который в парижском (1973 г.) издании “Архипелага ГУЛАГа” упомянул о подготовке Сталиным в 1953 г. переселения евреев в Сибирь. Правда, видимо, сомневаясь, в отличие от Медведева, в реальности такого плана, Солженицын упомянул о нем как о чем-то гипотетическом и с оговорками. С годами этот скептицизм усилился: в переизданном в 1991 г. “Архипелаге” об этой версии уже не упоминалось¹¹¹ Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. 1918-1956. Опыт художественного исследования. Париж, 1973. Т. 1. Ч. 1. С. 102; Солженицын А.И. Малое собр. соч. Т. 5. М., 1991. С. 74.¹. Наибольшей политизированностью, а значит и наименьшей достоверностью отмечено вышедшее в 1981 г. в Нью-Йорке сочинение А.В. Антонова-Овсеенко “The Time of Stalin: Portrait of Tyranny” (русский аналог известен как “Портрет тирана”)¹¹² Антонов-Овсеенко А.В. Портрет тирана. М., 1994. С. 401. ². Правда, опубликование спустя год в Лондоне книги оппонировавших власти историков-профессионалов М.Я. Геллера и А.М. Некрича “Утопия у власти” знаменовало собой некоторый историографический прогресс (в плане качества подбора и анализа фактов), что, впрочем, не уберегло эту работу от недостатков, в том числе и серьезных: спорность общей концепции, обилие фактографических ошибок¹¹³ Геллер М.Я., Некрич А.М. Утопия у власти. М., 2000. С. 504, 510, 512.³. Из диссидентских трудов, вышедших за границей до 1991 г., не устарела, пожалуй, только методологически добротная книга М.С. Восленского о генезисе советской номенклатуры¹¹⁴ Восленский М.С. Номенклатура: господствующий класс Советского Союза. М., 1991. (Впервые вышла в свет в Мюнхене в 1980 г.)⁴.

Со второй половины 1980-х гг., когда СССР захлестнула политическая либерализация, устоявшиеся парадигмы и “каноны” истории стали пересматриваться уже самими советскими верхами. Для “избранных” приоткрылись архивы властных структур партии и государства. В результате в “Известиях ЦК КПСС”, других партийных изданиях появились статьи и подборки документов не только уснащенные новой фактографией, но уже составленные не в привычной агитпроповской манере, а с большим приближением к идеологической нейтральности. Одна из этих работ всесторонне фундированная и глубоко аналитическая статья Ю.С. Аксенова “Апогей сталинизма: послевоенная пирамида власти”¹¹⁵ Вопросы истории КПСС. 1990. № 11. С. 90-105.⁵ представляла наибольшую ценность для данного исследования. Уже в 1990-е гг. в той же аналитической стилистике, но в результате более углубленного освоения новой архивной информации была подготовлена работа О.В. Хлевнюка “Политбюро. Механизмы политической власти в 30-е годы” (М., 1996).

В “позднюю перестройку” подверглась ревизии и исполненная ригоризма официальная позиция полного отрицания еврейской проблемы в СССР. В декабре 1988 г. Политбюро ЦК КПСС официально квалифицировало сфабрикованное после войны “дело Еврейского антифашистского комитета (ЕАК)” как преступление сталинизма¹¹⁶ Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С. 34-40.⁶. А спустя два месяца в органе ЦК газете “Советская культура” появилась дискуссионная статья В.И. Носенко и С.М. Рогова, которые впервые констатировали: «По существу сталинская административно-командная система была готова обратиться к испытанному орудию реакции к антисемитизму. Для поддержания в стране атмосферы “обостряющейся классовой борьбы” требовались новые “враги народа” выискивать их теперь стали не по политическим, а по национальным признакам»¹¹⁷ Советская культура. 1989. 9 февраля; Еврейская газета. 1991. 2 июля.⁷. Однако последние советские руководители, пойдя на осторожное признание антисемитской интенции сталинского режима, на большее не решились¹¹⁸ См. интервью секретаря ЦК КПСС по идеологии И.Т. Фролова (“Еврейская газета” от 2 июля 1991г.).⁸.

“Архивная революция” конца 1980-х 1990-х гг. породила целый поток литературы, переосмысливавшей советский исторический опыт через призму нового анализа сталинизма. Среди авторов было немало специалистов¹¹⁹ Волкогонов Д.А. Триумф и трагедия. Политический портрет И.В. Сталина. В 2-х кн. М., 1990; Жуков Ю.Н. Тайны Кремля: Сталин, Молотов, Берия, Маленков. М., 2000. Вдовин А.И. Русские в ХХ веке. М., 2004; Невежин В.А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии “священных боев” 19391941 гг. М., 1997 и др.⁹, но еще больше публицистов²²⁰ Волков Ф.Д. Взлет и падение Сталина. М., 1992; Платонов О.А. Тайная история России. ХХ век. Эпоха Сталина. М., 1996; Кожинов В.В. Россия. Век ХХ-й (19391964). (Опыт беспристрастного исследования). М., 1999; Радзинский Э.С. Сталин: жизнь и смерть. М., 2003 и др.⁰, которые кто кратко, а кто и подробно излагали то или иное видение послевоенной еврейской проблемы в СССР. Причем, в публицистических сочинениях соответствующие трактовки носили, как правило, политизированный характер или консервативно-почвеннический (Кожинов, Платонов), или либеральный (Радзинский) что не могло не обернуться схематизмом и умозрительностью выводов и оценок, а также фактографическими аберрациями.

Одной из первых отечественных постсоветских профессиональных работ по сталинизму явилась небольшая книга Е.Ю. Зубковой “Общество и реформы 19451964”, нацеленной на воссоздание “живой” (отражавшей конкретные настроения в социуме) картины послевоенного советского общества. И хотя в ней антиеврейская составляющая политики Сталина специально не рассматривалась, этот аспект был все же затронут, скажем, посредством анализа реакции населения на пропагандистскую кампанию, сопровождавшую “дело врачей”²²¹ Зубкова Е.Ю. Общество и реформы 19451964. М., 1993. С. 75-76, 87-88, 98. См. также: Зубкова Е.Ю. Кадровая политика и чистки в КПСС. 19451953 // Свободная мысль. 1999. № 3, 4, 6.¹. В том же “социально-историческом” методологическом ключе написана и статья Г.А. Бордюгова “Сталинская интеллигенция. О некоторых способах и смыслах ее социального поведения”²²² Бордюгов Г.А. Чрезвычайный век российской истории. Четыре фрагмента. СПб., 2004. С. 247-273.².

Научные наработки конца 1980-х 1990-х гг. были осмыслены и обобщены в учебном пособии для вузов “Курс советской истории. 1941-1991”, вышедшем в 1999 г. под редакцией А.К. Соколова. В нем в разделе «Борьба с “безродными космополитами”» раскрывалось основное содержание послевоенной политики Сталина в отношении как интеллигенции в целом, так и той ее части, которая этнически была связана с еврейством. Обоснованными представляются выводы автора о том, что при Сталине “…в государственную политику был внесен элемент антисемитизма” и что “антисемитский характер репрессий был санкционирован лично Сталиным”²²³ Курс советской истории. В 2-х кн. Кн.2. 19411991 / Под ред. А.К. Соколова. М., 1999. С. 177.³.

К научно значимым работам последнего десятилетия по политической истории послевоенного СССР по праву можно причислить книгу Р.Г. Пихоя “Советский Союз: история власти. 1945-1991”, которая “работает” прежде всего на формирование объективного представления о феномене сталинизма. Рассмотрению послевоенного конфликта власти с ИЕП посвящен специальный раздел книги “Государственный антисемитизм”, в котором кратко излагались основные моменты соответствующей политики Сталина, вполне резонно увязывающейся с “разборками” в высших номенклатурных слоях²²⁴ Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 19451991. Новосибирск, 2000. С. 64.⁴.

Существенный вклад в научное осмысление истории позднего сталинизма внесла монография А.А. Данилова и А.В. Пыжикова “Рождение сверхдержавы: СССР в первые послевоенные годы”. Касаясь еврейской проблемы, ученые определили, что она коренилась в послевоенной идейно-политической мобилизации советского общества на поиск и разоблачение очередных “врагов”, в числе которых как “очень удобная мишень” оказались и евреи; особенно очевидным это стало в разгар “дела врачей”, когда страну захлестнула шпиономания, “замешанная на изрядной порции антисемитизма”²²⁵ Данилов А.А., Пыжиков А.В. Рождение сверхдержавы: СССР в первые послевоенные годы. М., 2001. С. 167, 260-261.⁵.

Наряду с общими работами по истории сталинизма в последнее 15-летие было предпринято немало исследований о конкретном влиянии этого феномена на отдельные сферы интеллектуальной деятельности советского общества литературно-культурную²²⁶ Куманев В.А. 30-е годы в судьбах отечественной интеллигенции. М., 1991; Бабиченко Д.Л. Писатели и цензоры. Советская литература 1940-х годов под политическим контролем ЦК. М., 1994; Громов Е.С. Сталин: власть и искусство. М.,1998. С.438, 453; Горяева Т.М. Политическая цензура в СССР. 19171991 гг. М., 2002. С. 300, 302.⁶, научную²²⁷ Сойфер В.Н. Власть и наука. История разгрома генетики в СССР. М., 1993; Сонин А.С. “Физический идеализм”: История одной идеологической кампании. М., 1994; Есаков В.Д., Левина Е.С. “Дело КР”. Суды чести в идеологии и практике послевоенного сталинизма. М., 2001.⁷, общественную²²⁸ Петрова Н.К. Антифашистские комитеты в СССР: 19411945 гг. М., 1999.⁸. После войны данные социальные сегменты оказались в эпицентре пропагандистских кампаний, в том числе и с антисемитской подоплекой, которая так или иначе стала объектом этих штудий.

Другой историографический блок составили вышедшие после 1991 г. книги и статьи по послевоенной истории советских репрессивных органов, являвшихся важным инструментом реализации “еврейской политики” Сталина²²⁹ Столяров К.А. Палачи жертвы. М., 1997; Звягинцев А.Г., Орлов Ю.Г. Приговоренные временем. Российские и советские прокуроры. ХХ век. 19371953 гг. М., 2001; Попов А.Ю. 15 встреч с генералом КГБ Бельченко. М., 2002; Петров Н.В. Репрессии в аппарате МГБ в последние годы жизни Сталина. 19511953 // Cahiers du Monde Russe. 2003 (Aрril Seрtembre). № 44/2-3. P. 1-35.⁹.

Дискурс по проблематике сталинизма оказался столь интенсивным и продуктивным (ежегодно выходили и продолжают выходить десятки, если не сотни статей и книг по этой теме), что стали появляться издания, обобщающие и анализирующие достигнутые в этой области результаты. Одной из заметных публикаций такого рода стала книга “Историография сталинизма”, в которой наибольший интерес (в плане методологии историографического анализа) для данного исследования представляли статьи А.А. Данилова, Д.А. Аманжоловой и Б.И. Поварницына³³⁰ Данилов А.А. И.В. Сталин в 19451953 гг.: новые источники и попытки осмысления // Историография сталинизма. Сб. статей / Под ред. Н.А. Симония. М., 2007. С. 274-320; Аманжолова Д.А. Сталинизм в национальной политике: некоторые вопросы историографии // Там же. С. 321-355; Поварницын Б.И. Историография сталинской этнополитики: от политической конъюнктуры к научному знанию // Там же. С. 356-414.⁰.

Наряду с приращением общих знаний о сталинизме шло синхронное научное освоение и “еврейской составляющей” этого феномена. В результате был опубликован целый ряд научных и научно-популярных работ по этой профильной для данного исследования проблематике³³¹ Борщаговский А.М. Обвиняется кровь. М., 1994; Гейзер М.М. Михоэлс. Жизнь и смерть. М., 1998; Генина Е.С. Кампания по борьбе с космополитизмом в Кузбассе (конец 1940 начало 1950-х гг. / Сер. “Евреи в Сибири и на Дальнем Востоке”. Вып. 2. Красноярск, 2003; Исторические судьбы евреев в России и СССР: начало диалога (Сб. статей) / Отв. ред. И. Крупник. М., 1992.; Медведев Ж.А. Сталин и еврейская проблема. Новый анализ. М., 2003 и др.². Тем самым были заложены основы российской исторической иудаики, которой в дисциплинарном плане прежде у нас в стране не существовало³³² В роли локомотива развития этого направления выступили как академические общеисторические издания (“Вопросы истории”, “Отечественная история” и др.), опубликовавшие после 1991 г. немало статей по еврейской тематике, так и новая узко специализированная научная периодика. В 1992 г. появился “Вестник Еврейского университета в Москве” (с 1999 г. “Вестник Еврейского университета”), однако наиболее авторитетным в научным кругах стал альманах-ежегодник Международного исследовательского центра российского и восточноевропейского еврейства “Архив еврейской истории”. Материалы из этих научных изданий послужили подспорьем для данного исследования, как впрочем и публикации в современной отечественной научно-популярной периодике, в основном в журнале “Родина”, чья редакция в 2002 г. подготовила спецвыпуск “Евреи в России” (№ 4-5).³. Немаловажное значение для развития этого направления имел выход в 20012002 гг. двухтомника А.И. Солженицына по истории отечественного еврейства “Двести лет вместе”³³³ Солженицын А.И. Двести лет вместе. В 2-х ч. М., 20012002.⁴, вызвавший значительный резонанс в обществе. В итоге бурного обсуждения большинство специалистов склонилось к тому, что этот труд, хотя и произвел позитивный просветительский эффект, в научном отношении далек от совершенства. Тем не менее, по качеству осмысления исторического материала новая книга автора знаменитой “Образованщины” (1974 г.) памфлетного укора советской интеллигенции за бездуховность значительно превзошла появившееся одновременно аналогичное сочинение И.Р. Шафаревича: идеологизированное в консервативно-охранительном духе тенденциозное издание, изобилующее к тому же фактическими неточностями и ошибками³³⁴ Шафаревич И.Р. Трехтысячелетняя загадка. История еврейства и перспективы современной России. СПб., 2002.⁴. Вместе с тем, даже в нем, пусть и со “смягчающей” оговоркой, признавался факт “притеснения евреев” при Сталине. Еще одним позитивным моментом стало опровержение Шафаревичем (как впрочем, и Солженицыным, и Ж. Медведевым) легенды о так называемом сталинском плане депортации евреев в 1953 г.³³⁵ Шафаревич И.Р. Указ. соч. С. 245-246; Солженицын Двести лет вместе. Ч. 2. С. 404; Медведев Ж.А. Сталин и еврейская проблема. С. 273-276.⁵

Скептическое отношение к этому мифу выразил и руководитель научно-просветительского центра “Холокост” И.А. Альтман³³⁶ Альтман И.А. О депортации 1953 г. // Новый век. 2002. № 2. С. 107-112. ⁶. В 2002 г. вышел в свет его труд “Жертвы ненависти” первое фундаментальное научное исследование по истории Холокоста на территории СССР. В этой работе реконструировано исполненное явных противоречий отношение сталинского режима к творимому гитлеровцами геноциду евреев, а также проанализирована реакция на него советской интеллигенции (в том числе и еврейского происхождения)³³⁷ Альтман И.А. Жертвы ненависти. Холокост в СССР, 19411945 гг. М., 2002. С. 373-399.⁷.

Хотя в последние 1015 лет в научном осмыслении феномена сталинизма (является ключевым в постижении сути еврейской проблемы в СССР!) был достигнут очевидный прогресс, процесс этот еще далек до завершения. Причем, дальнейшее освоение этой проблематики затрудняется по преимуществу тем, что она продолжает оставаться чрезмерно политически актуализированной. Возобновившееся после многих десятилетий официального запрета полноценное легальное изучение истории российского и советского еврейства принесло за сравнительно короткий срок весомые научные плоды: были подготовлены и изданы десятки монографий, опубликованы сотни статей, прошло множество конференций и других научных форумов, посвященных ключевым вопросам этой проблематики. В результате в советском прошлом российского еврейства удалось очень многое прояснить, хотя далеко не все, и предстоит еще немало сделать на этом тематическом направлении.

Зарубежная историография. После того как в середине 1930-х гг. в СССР было официально объявлено о “решении” “еврейского вопроса” и это повлекло свертывание его изучения в нашей стране, в роли научных монополистов проблемы оказались западные исследователи, рекрутировавшиеся на первых порах из среды русско-еврейской эмиграции. Объединившись в специальные исследовательские организации, которые вплоть до конца 1930-х гг. размещались в Европе (Берлин, Париж), а затем в США (Нью-Йорк), они, издав ряд научных сборников, создали фундамент западной историографии проблемы³³⁸ Еврейский мир. Ежегодник на 1939 год / Объединение русско-еврейской интеллигенции (Париж). Иерусалим М., 2002; Еврейский мир. Сборник II 1944 года / Союз русских евреев в Нью-Йорке. Иерусалим М., 2001.⁸. Одним из лидеров этой эмигрантской плеяды историков был С.М. Шварц. В его творческом наследии важное место занимает вышедшая в 1952 г. книга об антисемитизме в СССР. Насыщенная корректной фактографией (в том числе и статистико-демографическими данными), она до сих пор не утратила научного значения. Одним из ключевых в ней был вывод о том, что “во второй половине 30-х гг. началось… пробуждение нового антисемитизма…” Шварц утверждал: “Это был ползучий, сначала, может быть, только полуосознанный антисемитизм верхнего слоя советской бюрократии, избегавший открытых проявлений и выражавшийся в основном в оттеснении евреев на задний план во всех сферах советской жизни”³³⁹ Шварц С.М. Антисемитизм в Советском Союзе. Нью-Йорк, 1952. С. 8. ⁹.

Начиная с 1960-х гг. к изучению на Западе истории советского “еврейского вопроса” все активней стали подключаться исследователи, не связанные с российской эмиграцией. Одним из наиболее авторитетных среди них был С.У. Бэрон, издавший, тем не менее, довольно поверхностную и содержавшую массу фактических ошибок книгу “Русские евреи при царях и Советах”⁴⁴⁰ Вагon S. Russian Jew under Tsars and Soviets. N.Y., 1964.⁰. Работа была подготовлена по канонам советологии американского научно-пропагандист-ского проекта времен холодной войны что не могло не снизить ее и без того невысокий научный уровень. Более добротным в исследовательском плане представляется объемный двухтомник Н. Левин “Евреи в Советском Союзе с 1917 года” (1988 г.)⁴⁴¹ Levin N. The Jews in the Soviet Union since 1917. Paradox of Survival. In 2 Vol. N.Y. London, 1988.¹. Однако и его содержание имело определенный пропагандистско-публицистический налет, что проявилось хотя бы эмоциональной формулировке подзаголовка книги “Парадокс выживания”. Эта ключевая фраза во многом и предопределила несколько драматизированное видение проблемы автором, кстати, ученицей одного из отцов-основателей советологии Р. Пайпса. Хорошо разбираясь в социально-культурной антропологии советского еврейства, Левин, вместе с тем, плохо ориентировалась в “коридорах” кремлевской власти. Вот почему слабыми получились сюжеты, отображавшие выработку и реализацию в СССР официальной “еврейской политики”.