Реконструкции производительных сил и социальной структуры обществ палеолита и мезолита (по материалам Предалтайской части Западной Сибири)

Второй этап (развитый мезолит) - 10-9 тыс. лет назад. Представлен материалами Маймы, 3 к.с. Усть-Бийке, 2 к.с. Бийкенской пещеры 1 и средним слоем Усть-Семы. На данном этапе еще продолжается использование плоскостных нуклеусов, однако типологически они не выражены и представлены незначительным количеством. В то же время наблюдается бурное развитие призматической техники расщепления. Ведущими типами нуклеусов становятся призматические одноплощадочные с концентрическим и полуконцентрическим фронтом скалывания, которые ранее были неизвестны. В орудийном наборе наблюдается рост числа типов изделий. Увеличивается количество орудий, выполненных на пластинах (54-52%). Продолжает развитие ряд характерных типов изделий: пластины с дорсальной ретушью по одному и двум краям, скребки, скребла, скобели, угловые резцы. Заметно увеличивается доля пластин с вентральной обработкой и долотовидных орудий.

Третий этап (позднемезолитический) - 9-8 тыс. лет назад. Представлен материалами Усть-Куюма, 2 к.с. Усть-Бийке, Верх-Тельтехменя, 4 к.с. Тыткескеня 3 верхним слоем Усть-Семы и 5 к.с. Нижнетыткескеньской пещеры I. В индустрии сохраняются все типы нуклеусов, характерные для предыдущего этапа, но полностью исчезают плоскостные. В орудийном наборе также продолжают использоваться типы орудий, выработанные на предыдущем этапе. Маркируют данный этап такие изделия, как: ножи-бифасы, ромбические наконечники стрел, многофасеточные резцы с широкой рабочей кромкой и орудия с подшлифовкой, представленные стерженьками составных рыболовных крючков, отсутствующие на предыдущих этапах.

Четвертый этап (финальномезолитический) - 8-7 тыс. лет назад. Представлен материалами 8 к.с. Тыткескеня 2. Техника расщепления на данном этапе достигает наивысшего расцвета. Увеличивается доля двуплощадочных нуклеусов и уменьшается количественно доля клиновидных, представленных только псевдоклиновидными типами. Орудия, выполненные на пластинах, становятся преобладающими (83%). Доминирует вентральная ретушь на пластинах. Типологический набор орудий на отщепах остается прежним, но продолжается его дальнейшая микролитизация. По сути дела, это уже практически неолитическая индустрия или то, что некоторые исследователи именуют бескерамическим неолитом (Васильев, 1995).

4.4. Проблемы реконструкции хозяйства мезолитических охотников. Особенностью общества в мезолитический период времени стало распыление палеолитических родов на отдельные дочерние сегменты (линиджы), а также сложение новых охотничьих угодий и алгоритма их использования, который основан на индивидуальной охоте с луком. Вне всякого сомнения, это было связано с уменьшением биоресурсов после вымирания крупных стадных животных (а, следовательно, увеличением площади охотничьих угодий, усилением подвижности охотников и уменьшением количественного состава общин). Результатом этого стало появление каменных наконечников стрел, небольшие временные стоянки, распространение переносных жилищ-чумов и т.п.

Отмечено также преодоление человеком древнего «палеолитического фронтира», видимо, отдельными линиджами или иными сегментами мезолитического подвижного общества охотников и собирателей. Это наименее исследованная проблема, так как раскопанных мезолитических памятников в равнинной зоне Предалтая пока нет. Имеющиеся материалы демонстрируют заселение региона, пустовавшего в палеолите, сразу из нескольких районов - Восточный Казахстан, Западная Сибирь, Среднее Прииртышье. Это документируется, прежде всего, различными видами минерального сырья, которое доминирует на той или иной группе стоянок: кварцитовидные сливные песчаники в юго-западных районах Предалтая; яшмы, туфы порфиров и кремень в западных; кремень и фтанит в долине р. Обь.

Продолжалось и освоение новых видов биоресурсов региона, одним из которых стало рыболовство, потребовавшее большого количества обработанного дерева (плавсредства, сооружение долговременных жилищ и орудий лова, как пассивных, так и активных). Появление в финальномезолитическое время макролитичес-кой техники и соответствующих орудий труда (рубящие инструменты, струги и т.п.), а также относительная оседлость (особенно в сравнении с ярким «дисперсным» состоянием мезолитического общества на ранних этапах) связано с соответствующими потребностями производительных сил. Кроме этого в позднемезолитичес-ких комплексах обнаружены шлифованные каменные утяжелители составных рыболовных крючков, что свидетельствует о появлении целой отрасли ранее неизвестного производства.

Глава 5. Эволюция производительных сил общества Предалтая в палеолите и мезолите

5.1. Минеральные сырьевые ресурсы и особенности их освоения в различных регионах Предалтая. Анализ нерудного минерального сырья, которое мастера камнеобработки использовали в том или ином регионе Предалтая, основанный на определениях пород камня из археологических коллекций и геологической специфики различных территорий (Приложение 1), позволил выделить несколько районов минеральной специфики. Выявлены регионы, в которых основным источником служили не цокольные выходы различного характера, а коллювиальные и аллювиальные толщи (прежде всего нижнее течение Катуни, Верхнее Причумышье, Горная Шория). В последнем случае, разнообразие использованного сырья было чрезвычайно обширным, однако не определяющим предпочтения мастеров. Наиболее перспективными для исследования и реконструкции алгоритма функционирования и структуры кормовых территорий, являются комплексы мастерских-каменоломен Рудного Алтая и Средней Катуни (долина р. Тыткескень). Проведенный анализ позволил сделать следующие выводы:

1. На протяжении 2-й половины верхнепалеолитического времени сложился своеобразный сырьевой стандарт, вошедший в «охранный пояс» локальной культуры. Именно этим можно объяснить ряд свидетельств использования галечного аллювиального сырья при наличии «в шаговой доступности» цокольных выходов высококачественных микрокварцитов и фтанитов (ситуация в Горной Шории).

2. С развитием призматической первичной утилизации некоторые породы утратили свое значение и перестали использоваться, вытесненные более качественными (замена роговика цветными яшмами и лидитом в Рудном Алтае).

3. Возникает и развивается традиция «импортирования» кремня, яшм и кварцитовидных песчаников в качестве сырья для реализации призматической техники в районы лишенные минеральных ресурсов. При этом направление «импорта» показывает и возможные пути продвижения древних переселенцев, которые сохраняли связь с «родиной» и использовали технологии утилизации сырья, распространенного именно там.

5.2. Основные закономерности культурной и технологической эволюции палеолитического и мезолитического индустриального комплекса. Анализ типологических реестров палеолитических памятников Предалтая, соотнесение их со структурой известных комплексов палеолита и мезолита Евразии позволяют сделать обоснованные наблюдения и выводы о развитии производительных сил древнейших обществ региона и сложении первоначальных индустриальных традиций. При исследовании основных закономерностей культурной и технологической эволюции мы опираемся на методический прием анализа взаимосвязи элементов материальной культуры, вытекающий из методологических принципов всеобщей взаимосвязи процессов и явлений органической и неорганической природы, а также диалектического единства общего, частного и единичного. В этом случае типологический реестр составных элементов индустрии рассматривается как отражение средств присвоения обществом природных биологических и минеральных ресурсов региона. Разделение указанного средства присвоения на функциональные составляющие приводит к необходимости выделения обобщающей дефиниции, позволяющей исследовать процессы взаимосвязи функционирования производительных сил и производственных отношений общества каменного века. Речь идет о сопряженных индустриальных группах (СИГ) - структурных частях комплекса каменных изделий, связанных общим динамическим алгоритмом функционирования. Для адекватного использования понятия СИГ в процессе реконструкции жизни древнего общества следует его разделить на понятийные составляющие.

Назначение СИГ. Достижение максимально быстрого и эффективного присвоения природных ресурсов человеком. В конечном итоге - получение жизнеобеспечивающих ресурсов (пища, одежда, комфортное проживание и безопасность).

Структура СИГ. Включает в себя полный цикл «круговорота» минерального сырья и сопровождающие его процессы: поиск необходимых выходов камня; добывающий и обрабатывающий блоки индустрии; приемы первичной, вторичной переработки, модификации и использования сырья и конечного продукта; технология и методика его применения. Определяется уровнем развития производительных сил общества.

Динамика СИГ. Понятие отражает выработку обществом наиболее простого, доступного и эффективного способа изготовления орудий с максимально высоким КПД. Процесс поиска указанных способов добывания, первичного расщепления и модификации сырья усложняясь все более и более, не прекращался в эволюции производительных сил до периода утраты приоритетного значения камня с появлением металлургии.

Роль СИГ во взаимодействии производительных сил и производственных отношений - наиболее сложная часть анализируемого понятия, связанная с оценкой уровня развития общества на основании изучения его материальной культуры. Потребность в быстром и эффективном присвоении природного продукта посредством СИГ требовала от человека постоянного совершенствования умений и навыков, что приводило к накапливанию знаний, опыта, методов передачи их подрастающему поколению и, в конце концов, появлению определенных технологических культурных традиций. При оценке уровня и значения взаимодействия производительных сил (в данном контексте СИГ) и производственных взаимоотношений используется понятие «технологическая культура», которое не только демонстрирует общий уровень развития СИГ, но и играет вполне утилитарную роль - позволяет расчленить разновременные индустриальные комплексы.

Проведенная систематизация позволила вычленить обобщенные параметры каменной индустрии и определить пути и особенности ее эволюции на протяжении исследуемого периода.

5.3. Элементы производительных сил палеолитического и мезолитического общества Предалтая и их эволюция. Применение элементов охарактеризованного анализа, близкого, но не идентичного структурному, для изучения мезолитической индустрии усть-семинской культуры позволило проследить закономерности и динамику адаптации производительных сил общества эпохи раннего голоцена к радикальным изменениям климата и биоресурсов. Мезолитические СИГ резко отличаются по структуре от предшествующей верхнепалеолитической эпохи. Прежде всего, совершенно исчезает их дуальность. Практически единственной устойчивой СИГ остается торцово-призматическая: нуклеус-призматическая пластина-составное орудие. Специализированных технологий получения заготовок для других типов и категорий изделий нет. Полностью исчезают сопряженные группа скребел, разнообразных рубящих орудий (бифасов и унифасов), других инструментальных групп. Все непластинчатые орудия (преимущественно, скребки, скобели, острия) мастера камнеобработки оформляют из отходов производства призматического расщепления. Вместе с тем, наибольшее технологическое сходство в технике утилизации сырья мезолитические комплексы имеют с нижнекатунской культурой (включая слабопредставленную бифасиальную традицию обработки единичных долотовидных инструментов и наконечников стрел и дротиков). Завершением процесса эволюции мезолитической экономики и материальной культуры стало сложение ранней формы присваивающего хозяйства «высших» охотников, рыболовов и собирателей, полностью освоивших минеральные и биологические ресурсы региона. Окончательное формирование этого хозяйства связано с неолитической эпохой.

Глава 6. Этнокультурная ситуация в Предалтае в палеолите и мезолите

Тенденции последних десятилетий в научной реконструкции культурных традиций и социальной структуры ранних присваивающих обществ можно суммировать в следующие положения.

1. Эклектика в методологических подходах отечественных исследователей, вызванная крушением идеалогизированных принципов социальных реконструкций. Массовый отход ученых от «Марк-систско-ленинских» положений в науке привел к замещению их методическими и методологическими разработками зарубежных школ. Однако далеко не все упомянутые принципы (особенно в приложении к первобытности) устарели и перестали соответствовать современным условиям. Развитие подходов таких известных направлений, как диффузионизм (Ф. Боас, Р. Лоуи, П. Радин, Г. Обермайер, В.Г. Чайльд и др.), французская социологическая школа (Э. Дюрк-гейм, М. Мосс, Л. Леви-Брюль, А. Леруа-Гуран и др.), функционализм (экономическая антропология Б. Малиновского), структурализм, американская школа культурной антропологии и других закономерно свелись к так называемому «неоэволюционизму» (Дж. Стюард). Но в настоящее время некритическое, а зачастую просто необдуманное использование исследователями указанных подходов зачастую приводит к серьезным методологическим ошибкам. Обращение к разработкам зарубежных школ, тщательно нивелировавших в 1-й половине XX в. все элементы теории Л.Г. Моргана, приводит ученых к парадоксальным выводам, зачастую, не соответствующим конкретным материалам. Примером могут служить заключения о существовании в палеолите монотеизма, развитых форм собственности, применение терминов «племя» и «род» для периода среднего палеолита, проб-лемные заключения о возникновении производящего хозяйства и т.п. Любое из этих определений требует существенной доказательной базы, однако она зачастую отсутствует или заменена ссылками на те или иные методологические работы (Григорьев, 1968; Гринин, 2000; Асеев, 1997; Шмидт, 2007).

Другая современная тенденция - упрощенные реконструкции экономики присваивающих обществ и их структуры. Подобные реконструкции отнюдь не ошибочны и не примитивны, однако они следуют из характера материала конкретных памятников и их планиграфических особенностей. Вместе с тем, возможности для анализа указанных явлений гораздо более обширны и позволяют не только охарактеризовать объекты собирательства и охоты, а воссоздать способы осуществления этой деятельности, организацию этого процесса, инфраструктуру кормовых угодий и алгоритм ее функционирования. Сами археологи эту возможность не реализуют, ограничиваясь «вытекающими» выводами и результатами естественнонаучных определений (флоры, фауны, палеоклиматов). Накапливание этих данных актуально требует более глубоких реконструктивных интерпретаций и разработки новых методов осуществления данного процесса. Реконструкции социальных структур также достаточно упрощены и сводятся к выводам и аналитическим этюдам на основе планиграфии отдельных памятников или их групп (Тарасов, 1979; Величко, Грехова, Грибченко, Куренкова, 1997; Лисицин, 2000). Достаточно часто фиксируется осторожность ученых при подобных реконструкциях, что вполне объяснимо, но не дает пищу для плодотворных дискуссий и коллективных разработок, которые должны из этих дискуссий следовать. Кроме этого, понятие социальной структуры не ограничивается только характером организации жилого пространства, оно гораздо шире. Данный момент прекрасно понимают историки первобытного общества, но им не хватает специальных знаний, умений и навыков для такого рода аналитической работы, поэтому тематические обобщающие исследования редки и уязвимы для критики специалистами. Совершенно некорректно реконструировать существование в раннем присваивающем обществе парной или даже моногамной семьи (Величко, Грехова, Грибченко, Куренкова, 1997, с. 154; и др.), так как для выделения даже парной семьи из родовых структур требуется существование значительного избыточного продукта, что стало возможным только в эпоху неолита (Семенов, 1974; История первобытного общества…, 1988). С учетом сказанного осуществлен анализ накопленных палеолитических и мезолитических материалов Предалтая и выявил ряд элементов и закономерностей развития социальных структур палеолитических и мезолитических обществ.

6.1. Закономерности эволюции производительных сил присваивающих обществ региона в палеолите и мезолите. Проведенные тематические исследования позволяют выявить некоторые общие, особенные и частные закономерности процесса эволюционного изменения производительных сил общества охотников и собирателей региона на протяжении палеолита и мезолита. Кроме этого, создается возможность моделирования и реконструкции таких элементов, как структура контролируемой предобщиной (для среднепалеолитического времени) и общиной охотничьей (кормовой) территории, отражение социального устройства в функционировании производительных сил, характер освоения человеком региона и т.п.

6.1.1. Развитие орудийного комплекса производительных сил в палеолите и мезолите Предалтая. Развитие каменной индустрии нельзя рассматривать в отрыве от потребностей общества, которые и определяют пути и специфику этого процесса. Ранее были продемонстрированы его технические и технологические составляющие, характеризующие динамику развития умений и навыков мастеров камнеобработки, накапливание опыта и перехода количественных изменений стратегий утилизаций и вторичной обработки в качественные. Все это позволяет выявить как общие закономерности развития производительных сил, так и некоторые движущие силы их последовательного развития. Порой приверженность традиционным способам в реализации потребностей общества при необходимости адекватным ответам на природно-климатические «вызовы» играла деструктивную роль и приводила к упадку производительных сил. Однако, в целом, для региона характерно прогрессивное развитие, которое привело к появлению в неолите на основе многотысячелетней эволюции присваивающего хозяйства «высших охотников и рыболовов». Закономерности развития этой экономики в обобщенном виде можно свести к следующим положениям:

1. Увеличение срока использования орудия.

2. Повышение КПД орудия или орудийного комплекса для достижения максимально полной реализации их предназначения.

3. Сокращение срока подготовки и оснащения орудия труда по всей цепочке СИГ и вторичного оформления от добывания сырья до получения готового к использованию инструмента. С учетом уже сформулированных требований к качеству и эффективности орудия, эта задача мастеров камнеобработки наиболее сложна, зато ее решение приводит к основополагающим сдвигам в развитии производительных сил (инновациям), а, следовательно, и к повышению уровня жизни конкретного общества или его сегмента. Мы выделили следующие возможности решения этого вопроса в ходе эволюции производительных сил:

3.1. Совершенствование приемов и способов получения заготовки. Достаточно хорошо просматривается эволюционный путь от специализированного среднепалеолитического мустьерского и леваллуазского скалывания до массового производства мелкой призматической пластины в мезолите. Закономерность этой линии развития не прерывает даже инородное влияние, добавившее своеобразия «призматической» эволюции северо-восточного Предалтая (Салаир и Горная Шория);

3.2. Сокращение в каменной индустрии удельного веса макроэлементов, как наиболее непластичной и материалоемкой составляющей производительных сил. На протяжении рассматриваемого периода практически все крупные цельнокаменные изделия от топоров, рубил и чопперов до клинков и скребел постепенно, но неуклонно теряли в типонаборах свои позиции вплоть до полного исчезновения в мезолите. Справедливости ради необходимо сказать то, что совсем без этой категории орудий человек обойтись не смог, технологии макрорасщепления и соответствующей вторичной обработки возникали вновь, но утрата предыдущего опыта приводила к достаточно сложным поискам, завершившимся распространением в неолите шлифованных топоров, долот, стамесок и тесел.

3.3. Новым путем реализации настоящей потребности стало использование органических составляющих орудийного набора (дерево, кость, бивень, рог), неуклонно увеличивающих свою роль в составе производительных сил. По большей части об этом факте мы можем судить по косвенным признакам: наличие форм, предполагающих рукояточное использование, орудий для обработки кости, дерева и рога, вкладышей и т.п. Однако, со временем количество предметов из кости и рога в материалах памятников палеолита и мезолита Алтая увеличивается, подтверждая верность приведенного суждения. Долговременность использования, стойкость к механическому воздействию, пластичность, относительная простота обработки и повсеместное распространение сделали новый биологический сырьевой ресурс незаменимым при освоении регионов, лишенных выходов камня или имеющих минеральные ресурсы низкого качества.

Используя приведенные обобщенные положения развития производительных сил и преломляя их через специфику различных территорий региона, произведено моделирование и реконструкция конкретных производительных сил и структуры (на уровне современного знания) обществ палеолита и мезолита.

6.1.2. Становление и особенности инфраструктуры кормовых территорий и взаимосвязь с изменением социума присваивающих обществ. Некоторые особенности среднепалеолитических памятников (в том числе, каменоломен-мастерских), позволяющие рассматривать их не только с точки зрения производства, но и как интересные социокультурные объекты. Развитие производительных сил общества палеантропов, функционировавшего на основании социальных законов агамии, аномии и разборных отношений (Семенов, 1974), не могло обеспечить разработку сырьевых ресурсов на постоянной основе. Добыча сырья являлась разновидностью важной хозяйственной деятельностью, на время которой объявлялась агамия (запрет отношений между полами). Она могла осуществляться в рамках подготовки и проведения загонной охоты или как независимая работа части предобщины. В случае близости выходов пригодного для обработки камня предпочтительным был первый вариант организации работы. Если источник сырья находился в рамках контролируемой территории далеко, могло существовать разделение мужской рабочей группы на «горняков» и охотников. То что древнейшая горная деятельность являлась мужским занятием, естественно, является предположением, которое сложно доказать или опровергнуть. Однако, чисто физические трудозатраты, необходимость транспортировки на место базового лагеря-стоянки преформ и заготовок орудий, первоначальное расщепление камня в месте его добычи и т.п. явно отнимало много усилий и времени именно мужчин. Мы считаем временные охотничьи стоянки (в том числе, в пещерах небольшой площади) и мастерские-каменоломни остатками жизнедеятельности мужской рабочей группы палеантропов в периоды агамии (Кунгуров, 2006). Эту гипотезу подтверждают свидетельства достаточно длительного проживания «горной» группы палеантропов на месте добычи сырья. При характеристике среднепалеолитического «охотничьего» блока индустрии отмечается то, что часть памятников с маломощным культурным слоем, поверхностным залеганием материала или местонахождений, которые могут быть приравнены к ним (Усть-Колыванки 1, 2, Верх-Каменки 1-4) являются остатками временных охотничьих стоянок мужской рабочей группы. Подобное предположение высказывалась в литературе, характеризующей, преимущественно, малые пещерные мустьерские комплексы Кавказа (Любин, 1977). Однако при характеристике материалов Предалтая такая интерпретация имеет вполне эвристический характер. Кроме отмеченных комплексов, регион изобилует находками на галечных отмелях рек в самых различных уголках - от верхнего течения Алей до среднего Чумыша. Объяснить процесс попадания такого количества артефактов в речной аллювий удается не всегда. Часть находок можно интерпретировать как остатки разрушенных «спроецированных» стоянок (Кунгуров, Маркин, 1995; 1997), но далеко не всех. Знакомство со многими «подъемными» коллекциями каменных орудий (которые, к слову, часто не вызывают у исследователей никакого интереса и остаются в забвении) приводит к закономерному вопросу: почему они представлены по преимуществу выразительными классическими образцами, при том, что собирались все встречающиеся артефакты (Кунгуров, 1987)? При полном разрушении стоянки и попадании каменной индустрии в аллювий логично было бы ожидать традиционной выборки (даже обедненной процессом разрушения и смыва). В такой коллекции должны преобладают продукты расщепления, прежде всего отщепы, разнообразные ядрища и сколы. Тем не менее, ничего подобного в сборных коллекциях нет. Ответ на поднятый вопрос может дать новый тип памятников, обследованный автором в верхнем течении р. Каменки и уже упоминавшийся в Главе 1 при характеристике мустьерских технологических традиций. На 10-километровом отрезке реки со слабым водотоком и «V-образной» долиной без пологих площадок, пригодных для организации стоянок, значительную долю аллювиальных отдельностей составляют каменные артефакты. Их характеризуют те же параметры - преобладание выразительных орудий и почти полное отсутствие отходов производства. Местонахождения Верх-Каменки 1-4 являются остатками временных охотничьих стоянок (лагерей), где брошенные охотниками орудия остались на первоначальном месте без существенного перемещения. Развивая дальше это предположение, можно интерпретировать многочисленные местонахождения на отмелях предгорных рек также - остатки временных охотничьих стоянок. В случае верности нашего вывода, который, вне всякого сомнения, носит предварительный характер, можно охарактеризовать сборы прекрасных мустьерских изделий как остатки охотничье-заготови-тельных стоянок мужской рабочей группы предобщины палеантропов. Они организовывались непосредственно на низких участках рек вблизи воды, для этих памятников характерен вполне конкретный набор орудий, который подготавливался заранее и оставлялся охотниками после завершения цикла работ и подготовки к транспортировке добытых и разделанных животных на место базового лагеря. Последующие палеогеографические изменения разрушили эти объекты, однако каменные орудия, которые в течение десятков тысячелетий скапливались на береговой кромке, стали неотъемлемой частью речного русла.

Учитывая специфику различных регионов Предалтая и озвученные предположения о характере мужских охотничьих стоянок, реконструируется организация кормовой территории палеантропов в Рудном Алтае, Горной Шории, Причумышье и Средней Катуни (о Предалтайской равнине и лесостепной зоне подобных сведений нет). В инфраструктуру кормовых угодий предобщины палеантропов Рудного Алтая входило базовое стойбище, мастерская-камено-ломня, несколько временных охотничьих стоянок, функционирование которых зависело от времени года и природно-климатических условий. Судя по исследованным участкам региона, эта территория занимало пространство долины малой реки длиной 20-30 км с выходом к Алею.

Горная Шория. Структура угодий и схема их использования в этом регионе существенно отличалась от Рудного Алтая. Прежде всего, это было связано с характером сырьевых ресурсов, доступ к которым имелся практически в любом месте юго-западных отрогов Горной Шории. Материал 6, 7 и 8 к.с. стоянки Ушлеп 6 свидетельствует о проведении подготовки снаряжения и вооружения к охоте на месте базовой стоянки (т.е. этот цикл не определялся наступлением агамии и не может рассматриваться как деятельность мужской рабочей группы). То, что охота проводилась на достаточном удалении от стоянки очевидно, но на современном уровне исследования документировать такие участки кормовой территории мы не можем. Не исключена их фиксация в долине р. Антроп, но это достаточно удаленное от Ушлепа 6 место и оно может входить в угодья другой предобщины, базовое стойбище которой нам пока неизвестно.

Причумышье демонстрирует противоположную Горной Шории картину. Известны стратифицированные и «поверхностные» малые местонахождения, соответствующие определенным ранее мужским охотничьим лагерям, но отсутствуют (пока не найдены и не исследованы) базовые стойбища и каменоломни-мастерские. В этом отношении долина верхнего и среднего течения Чумыша напоминает Рудный Алтай. В качестве предположения можно высказать тезис о возможности существования каменоломен-мастерских на алевролитовых выходах Сары-Айры (Маркин, 2000) и отрогах горы Кивда, сложенных качественным фтанитом и криптокристаллическим кварцитом (Маркин, 2000б; Маркин, Платонова, 2000). Косвенным свидетельством вхождения Кивды в инфраструктуру охотничьих и сырьевых угодий Причумышских предобщин свидетельствует распространение кивдинского кремня на Чумыше и отсутствие его (о чем уже говорилось ранее) на памятниках устьевой зоны р. Ушлеп, несмотря на то, что гору видно с базового поселения (расстояние около 10 км). Можно предположить то, что граница между угодьями проходила по правобережью Нени (Солтонское поселение 1).

Средняя Катунь исследована достаточно полно, но мустьерские памятники там не известны, за исключением комплекса каменоломен-мастерских на выходах серого и черно-белого полосчатого кремня (фтанита) в верховьях р. Тыткескень. Местонахождения (каменоломни) Тыткескень 4, 5, 7 и 8 демонстрируют развитую систему вертикального блокового добывания и первичного обогащения сырья, но раскопки на них не проводились, поэтому выводы о характере памятников делать преждевременно.

Становление человека современного физического типа и его хозяйства на территории Предалтая вряд ли привело к существенному изменению инфраструктуры кормовой территории сформировавшихся племен. Предобщины, ставшие повсеместно составной частью дуально-родовой организации в качестве рода (фратрии), скорее всего, сохранили за собой контролируемые угодья, усилив благодаря новым возможностям производительных сил интенсивность их использования. Косвенно об этом свидетельствует преобладающая точка зрения исследователей о преемственности культур среднепалеолитических, р.в.п., развитого и позднего палеолита. Ставшая основой индустриального набора призматическая стратегия утилизации камня потребовала смены сырьевых приоритетов. Роговиковые каменоломни предшествующего периода были заброшены, а комплексы на выходах более качественного сырья (яшмы, порфиры, кремень, лидит и т.п.) еще недостаточно исследованы, поэтому достоверно характеризовать структуру верхнепалеолитической кормовой территории в Рудном Алтае мы не можем. Достаточно интересные факты для реконструкции предоставляют материалы юго-восточного Предалтая (Предалтайская равнина и долины рек Катунь и Бия). Здесь хорошо исследованы и базовые стойбища и охотничьи лагеря, документируются временные охотничьи стоянки и долговременные поселения (Тыткескень 3, Усть-Куюм, нижние слои, Усть-Сема, 3 к.с., Сростки и т.п.). То, что памятники относятся к разным культурам, для восстановления настоящего сегмента хозяйства роли не играет. Наиболее интересные наблюдения позволяют сделать стоянки, расположенные на северо-западе Предалтайской равнины, прежде всего Урожайная и Садовая Сопка. На этих памятниках встречено непропорционально большое количество разделочных и скорняжных инструментов, которые использовались в работе. Мы уже высказывали предположение о том, что позднепалеолитические памятники, расположенные на останцах, являются охотничье-заготовительными сезонными лагерями (Кунгуров, 1997). Возможно, в период миграционного движения стадных животных через равнину, организовывалась массовая загонная охота и переработка добытого биоресурса. Огромное количество скребел и присутствие всей СИГ по их производству, свидетельствует о достаточно глубокой переработке биологического сырья: разделка и обваловка туш, предварительная обработка шкур. Не исключен процесс предварительной консервации мяса (например, вяление и копчение), которая могла осуществляться перед транспортировкой добычи на базовый лагерь или в ходе этого процесса (разделение мужской рабочей группа на «транспортирующую» и «заготовительную» половины). Остается проблема расположения базовой стоянки, обитатели которой оставили столь впечатляющие остатки своей охотничьей деятельности. Долговременное проживание всего рода на самом останце вряд ли возможно в связи с его открытостью ветрам и удаленностью от нормального водного источника. Скорее всего, стойбище располагалось южнее в многочисленных залесенных долинах переходной предгорной зоны, изобиловавшей и водой и другими биологическими ресурсами, в отличие от остепненного предгорного плато. Базовой могла быть Сросткинская стоянка, расположенная относительно недалеко, но его отделяет русло Катуни, преграда трудно преодолимая даже в более поздние периоды. Мелкие охотничьи стоянки известны практически на всех мелких притоках Катуни, однако их исследование оставляет желать лучшего, так как культурные слои слабонасыщены и зачастую переотложены склоновыми позднечетвертичными и голоценовыми процессами (например, Манжерок 2) (Молодин, Петрин, 1985; 1990). Следует отметить отсутствие в этом регионе специализированных каменоломен, поскольку пригодные для расщепления валунно-галечные конгломераты практически слагают толщу плато на этом участке Предалтайской равнины. В среднем течении Катуни отмечено применение на базовых стоянках (прежде всего Усть-Куюме) сырья из каменоломен Тыткескеня, однако их неисследованность не позволяет определить алгоритм использования и роль в структуре производительных сил.

Достаточно интересные наблюдения имеются для Причумышья, где скопление костяных и роговых орудий в аллювии реки демонстрируют, на наш взгляд, место охоты на переправляющихся через реку мигрирующих животных (покол). На всех ближайших участках долины правого и левого берегов р. Чумыш в этом месте зафиксированы очень слабонасыщенные позднепалеолитические культурные слои (Улус 1, Манжиха, Степь-Чумыш-маслозавод и др.), а в 5 км ниже по течению расположены алевролитовые мастерские-каменоломни (Куюк 5, комплекс Сары-Айры). Не исключено то, что здесь имеется выразительный инфраструктурный хозяйственный объект, который требует дальнейшего пристального исследования.

Мезолитическая эпоха существенно отличается по организации кормовых угодий от палеолитического времени. Это связано с серьезными палеоэкологическими последствиями раннеголоценового потепления и вымиранием или миграцией из Предалтая крупных стадных четвертичных животных. Существует достаточно большое количество мнений исследователей по поводу воздействия на хозяйство и индустрию финала палеолитического времени указанных природно-климатических изменений. Спектр гипотез охватывает, порой, совершенно противоположные взгляды - от отсутствия влияния на характер материальной культуры, до полной ломки старого хозяйства и образования новых микролитических мезолитических традиций. На наш взгляд, имеют право на существование все точки зрения, необходимо только определить, к каким регионам Евразии они приложимы. В горно-таежных и лесных зонах действительно резкой смены традиций не наблюдается, так как спектр охотничьей добычи там был и в раннем голоцене достаточно обширен. То же самое можно сказать и о циркумполярной области, где и популяции человека были менее многочисленны и стадные холодолюбивые животные продолжали свое существование. Совершенно другая картина сложилась на предгорно-равнинных пространствах, где биоценоз претерпел наиболее радикальные изменения. В этих регионах присваивающее охотничье хозяйство, ориентированное на добывание, прежде всего, крупных стадных четвертичных животных разрушилось. Если сравнить количество поздне- и финальнопалеолитических памятников с мезолитическими, то видно резкое сокращение (при том, что продолжительность существования позднего палеолита - 7 тыс. лет и мезолита - 4-5 тыс. лет не очень отличаются друг от друга). На месте сотен разнофациальных позднепалеолитических памятников мы видим десятки слабонасыщенных мезолитических стоянок. В ряде регионов Предалтая, несмотря на их неплохую изученность, мезолит до сих пор не обнаружен (Горная Шория, Причумышье, Рудный Алтай). В данном случае можно говорить о кризисе человеческого общества, оказавшегося в регионе на грани исчезновения. Именно поэтому на фоне различных позднепалеолитических культур Предалтая, в раннеголоценовое время выделяется только одна - усть-семинской. Отмеченные ранее истоки этой культуры прослеживаются и в куюмских, и в нижнекатунских индустриальных традициях, что может свидетельствовать о слиянии остатков этих образований в эпоху мезолита. Начальный период этого процесса маркируют памятники с начальной микролитизацией инвентаря - Красная Гора и Майма. Оба поселения по культурным признакам отнесены к нижнекатунской культуре (позднему этапу), что позволяет утверждать о ее большей жизнеспособности и основной роли в формировании мезолитических индустриальных и культурных традиций. Поздние куюмские материалы нам пока неизвестны.

Потребности адаптации производительных сил формирующегося мезолитического общества к новым палеоэкологическим условиям привели к следующим существенным изменениям, отмеченным исследователями и для других регионов Евразии, в которых происходит резкая смена культур и технологий обработки камня:

- переход от загонной массовой охоты на крупных стадных животных к индивидуальной (выслеживание, погоня-преследование, скрад, пассивные и активные ловушки);

- сегментация рода, обусловленная невозможностью существования достаточно большой группе людей на старой кормовой территории из-за уменьшения поголовья животных и исчезновения массовых сезонных миграций четвертичных видов копытных;

- становление подвижного образа жизни с передислокацией на временные поселения, соответствующие сезону, не мужской охотничьей группа, а всего племени, рода или его части (линиджа);

- микролитизация орудийного набора, вытекающая из потребности облегчения снаряжения и вооружения при преследовании добычи и перекочевках;

- распространение облегченного дистанционного вооружения (прежде всего лука и стрел);

- распространение технологий изготовления пассивных и активных ловушек различных типов, приемов и способов их использования;

- появление на заключительных этапах мезолита рыболовства как отрасли хозяйства и сегмента производительных сил (становление специализированной СИГ, ориентированной на производство и применение рыболовецких инструментов); окончательное оформление рыболовства происходит в эпоху неолита и остается за рамками нашего исследования.

Подтверждения перечисленным изменениям, достаточно многочисленные и убедительные, подробно опубликованы (Кунгуров, 1993; 1995; 1997; 2001; Кунгуров, Кадиков, 1985; Семибратов, 1994; 2000; и т.п.) и обобщены в кандидатской диссертации В.П. Семибратова, успешно защищенной в 2000 году.

Все исследованные культурные слои мезолитической эпохи представляют собой остатки более-менее кратковременных стоянок небольших охотничьих коллективов. Зафиксированы свидетельства сооружения переносных жилищ типа чумов с «ветрозаслонными» заваленками и центральным очагом. Впервые свидетельства использования подобной конструкции, обложенной по диаметру камнем, документированы Б.Х. Кадиковым при раскопках аварийного участка стоянки Майма (Лапшин, Кадиков, 1981). Предполагал сооружение чумов или аналогичных им переносных конструкций Г.П. Сосновский (1941), однако убедительных планиграфических и стратиграфических данных в материалах стоянки Сростки нет.

Усть-семинская мезолитическая культура в своем развитии прошла ранний, развитый, поздний и финальный этапы эволюции, отражающие процесс адаптации общества к изменившимся природно-климатическим условиям. Он заключался в усиливающейся микролитизации и стандартизации индустрии, появлении инновационных технологий первичной и вторичной обработки минерального сырья, расширении типологического разнообразия наконечников стрел.

С позднемезолитического времени появляются свидетельства становления рыболовной отрасли хозяйства, представленные единичными находками шлифованных утяжелителей составных рыболовных крючков. Единичность находок не должна вводить в заблуждение исследователей о слабом развитии рыболовства. Никакой случайности (за редкими исключениями) в появлении новых типов изделий быть не может. Даже единичные артефакты документируют появление новационного СИГ (включающего комплекс технологических приемов, умений и навыков мастеров камнеобработки), а также соответствующих способов использования данных орудий в хозяйстве. Уже на этапе финального мезолита потребности развивающейся рыболовецкой отрасли экономики вызвали появление деревообрабатывающей макроиндустрии (Брюсов, 1952; Буров, 1974; Крайнов, 1991). Появление на позднемезолитических этапах макролитической индустрии, включающей бифасы, орудия с подшлифовкой, струги и т.п. документировано во многих регионах Евразии. Отличие появившихся инструментов от традиционного набора микролитической индустрии было столь разительно, что вызвало появление термина «гигантолиты» (Мезолит…, 1989, с. 148). В целом влияние новой отрасли на производительные силы усть-семинского общества можно структурировать следующим образом:

- новый продукт привел к усилению оседлости, а, следовательно, вызвал определенные домостроительные потребности;

- рыболовство, как отрасль хозяйства, имеет свои закономерности развития, приводящие к появлению новых способов его реализации - изготовление «плавсредств», пассивных ловушек, более продуктивных способов лова, требующих соответствующего орудийного оснащения (Мезолит…, 1989);

- рыболовство требует большей оседлости, следовательно, традиционная охотничья деятельность становится более интенсивной, ориентированной на добывания животных пассивным способом без участия человека и более продуктивной охоте без длительного отрыва от места проживания (Старков, 1980).

Все перечисленное послужило основой для формирования неолитических элементов в производительных силах мезолитического общества на финальной стадии.

6.2. Культурные традиции в палеолите и мезолите Предалтая и их специфика. Выделение, обоснование и характеристика культурных традиций в комплексах каменного века, в отличие от реконструкции элементов хозяйства и производительных сил, задача более сложная. Отсутствие значительного количества материальных свидетельств таких сфер жизнедеятельности обществ, как духовная культура (погребальный обряд и другие элементы, отражающие религиозные и идеологические особенности), искусство, антропология и расовая принадлежность носителей индустриальных традиций каменного века, снижают достоверность и обоснованность культурной интерпретации. Недаром в последнее время появляются осторожно и завуалировано высказываемые точки зрения о невозможности определения и выделения археологической культуры в палеолите и мезолите. Однако ущербность комплексов каменного века нивелируется основной его особенностью - использованием в повседневной жизни человека камня (в данном контексте термин характеризует весь спектр минеральных ресурсов, которые были освоены человеком при реализации потребностей общества). С одной стороны, камень и все следы воздействия на него сохраняется практически вечно; с другой, - все его искусственные модификации (орудийные формы) использовались в трудовых процессах непродолжительный срок, вследствие хрупкости и быстрого выхода из строя рабочих кромок. В отличие от любого металла и даже кости, каменное изделие, за незначительным исключением, не подвергалось переработке после завершения использования в качестве инструмента (и даже после переоформления, если таковое имело место, сохраняло свидетельства первоначальных модификаций). Таким образом, в каменном веке документировались все каждодневные мероприятия общества от потребления пищи и поддержания чистоты на площади проживания (каменный «мусор», в отличии от любого другого, также неуничтожим) до изготовления одежды, оружия и украшений. Проблема исследования дошедших до нас свидетельств заключается прежде всего в извлечении и дешифровке этой информации. Нами проведен опыт моделирования производительных сил и их функционирования в обществах каменного века Предалтая. Проделать подобную работу по реконструкции культуры первобытных обитателей гораздо сложнее и из-за неравномерности изученности региона, а также из-за неравноценного исследования отдельных памятников, и неразработанности механизмов такой реконструкции.

По мнению достаточно широкого круга исследователей, в среднепалеолитическое время сложилось своеобразное отношение человека к используемому в производстве сырью. Это отношение можно условно назвать религиозным или сакральным (Brezillon, 1968; Борисковский, 1971; Kozlowsky, 1980; и др.). Возникновение сакрального отношения к определенным породам камня связано, прежде всего, с традицией использования одних и тех же его разновидностей в хозяйстве на протяжении десятков тысячелетий. Накапливание опыта и технологических навыков первичной и вторичной модификации сырья, система передачи опыта подрастающему поколению и другие элементы процесса функционирования производительных сил общества привели к появлению своеобразной специализации, усиленной тем, что часть приемов утилизации оказались неприменимы к другим видам минеральных ресурсов, получивших статус «неправильных». Не исключено и то, что параллельно с развитием этого отношения к камню, возникало и соответственное восприятие традиционных способов расщепления, вторичной обработки и орудийных форм. Именно эта изначальная сакрализация «своей» индустриальной традиции, на наш взгляд, положила начало развитию «охранного пояса» локальной культуры, отделяющего ее базовые ценности от воздействия внешнего влияния. Традиция сакрализации определенных форм орудий и самого камня, как природного явления, достаточно четко прослеживается во всей дальнейшей истории общества.

Перемещение человеческих популяций, в силу различных причин, на другие территории проживания порождало конфликт между рефлексированной традицией и необходимостью ее смены в иных природно-климатических условиях. Преодоление консерватизма индустриальной традиции, проникновение новых идей извне и сложение их внутри производительных сил, необходимость отвечать на разнообразные природные вызовы, наконец, сама эволюция человека, определяли не только культурные традиции камнеобработки в поздне-мустьерское - р.в.п. время, но и способствовали окончательному формированию отдельных элементов культуры в цельное явление, охватывающее все стороны жизни.

Ломка традиций и формирование нового мироощущения в р.в.п. эпоху, сопровождающее становление человека современного физического типа и дуально-родовой структуры общества, привели к повсеместному возникновению археологических палеолитических культур, имеющих, соответственно социальной организации, и дуальные технологические традиции, выявленные в процессе нашего исследования. Наиболее ярко их демонстрируют куюмская и нижнекатунская культуры. Менее они заметны в других регионах, что, возможно, является просто отражением их слабой изученности. Устойчивость стратегий утилизации камня, приемов и способов первичной и вторичной обработки и т.п. свидетельствуют о выраженной культурной традиционности общества. Можно сделать предположение о взаимозависимости камня, сопровождавшего всю жизнь человека эпохи палеолита и мезолита от рождения до смерти, и особенностей культуры общества. Этнологи, исследовавшие народы, находящиеся на низших ступенях развития, отмечают жесткую традиционность их социумов, пронизывающих все области жизни. Отмеченный традиционализм (этот термин вынесен даже в обобщенное наименование народов и их культур), обусловлен сотнями тысяч лет ежедневного общения с каменными орудиями. Непластичность, ограниченная возможность модификации, жестко определенные рамки раскалывания и обработки, сложность применения инноваций и другие отмеченные ранее в работе признаки функционирование камня в рамках производительных сил не могли не формировать и менталитет общества. Элементы консервативности культур каменного века отмечают и исследователи искусства верхнепалеолитического времени (Абрамова, 1962; 1966; Столяр, 1985), использующие для его характеристики такие термины, как «канонизированный рисунок», «традиционализм исполнения», «жесткая структурированность» и т.п. Недаром резкие изменения в характере культур каменного века произошли только там и тогда, где и когда появилась технология плавки и обработки металлов.

Тем не менее, первые проявления пластичности культуры фиксируются в мезолитическую эпоху, но обусловлен этот факт, прежде всего, гибелью традиционных палеолитических культур Предалтая и их хозяйства на рубеже плейстоцена и голоцена. В жизни и хозяйстве сегментированного кочевого общества охотников мезолитического времени камень уже не занимал столь важного «консолидирующего» места. Микролитоидность индустрии и массовое производство универсальной легкой заготовки - призматической мелкой пластины - позволяло человеку, владеющему технологией изготовления вкладышевых инструментов, меньше зависеть от сырьевых ресурсов и осваивать ранее пустовавшие регионы Степного Алтая (стоянки на оз. Кабаньем, около сел Павловка, Заковряшино и др.). Именно по этой причине различия в мезолитических культурах предгорно-равнинных и степных зон Евразии минимальны и касаются некоторых специфичных форм вкладышевых орудий (геометрических микролитов) и изделий из местных пород камня. Почти наверняка «охранный пояс» локальных культур реализовывался в других сегментах материальной культуры, не дошедших до нашего времени: изделия и оправы для вкладышей из органических материалов, костюм, татуировка, прическа, комплекс украшений и т.п. Немаловажную роль играли языки, религиозные и идеологические представления, однако, все эти явления для исследования по понятным причинам недоступны. Отчасти, подтверждают высказанное находки из торфяниковых стоянок Зауралья, Приуралья и других регионов, демонстрирующие прекрасные и оригинальные произведения из дерева, однако для региона нашего исследования они неизвестны.

Подводя итоги разделу, необходимо отметить следующее:

1. Культурные традиции в исследуемом регионе начали складываться в позднемустьерское время. Свидетельством этого являются выделение «кара-бомовского», «денисовского» и «ануйского» вариантов мустьерской культуры Горного Алтая, «давыдовского», «одинцовского» и «солтонского» вариантов мустье Предалтайской части Западной Сибири.

2. Эпоха раннего верхнего палеолита явилась временем начала сложения верхнепалеолитических культур и их производительных сил, сочетавших различные элементы позднемустьерских традиций. Это сочетание явилось следствием формирование племенной дуально-родовой структуры из различных групп предплемен палеантропов.