Россия на Дальнем Востоке в конце ХIХ – начале ХХ в.: борьба за выбор политического курса

В одиннадцатой главе «Дальневосточное наместничество (1903-1905 гг.)» исследуется создание новой административной структуры управления Дальним Востоком в связи с внешней политикой Петербурга в регионе. С одной стороны, наместничество отражало особенности управления окраинами империи и явилось в определённой степени логичным завершением системы генерал-губернаторств. Но с другой, учреждение наместничества в 1903 г. с максимально широким кругом полномочий, вплоть до собственного бюджета и права наместника руководить внешней политикой России в регионе, отражали лишь желание безобразовцев разрушить «империю Витте». Однако назначенный 2 мая 1903 г. наместником Е.И. Алексеев столкнулся с большими трудностями при создании новой, надведомственной структуры управления в регионе. Он натолкнулся на сильнейшее сопротивление ведомств при попытке изъять у них ряд вопросов. Попытка создать отдельный бюджет наместничества натолкнулась на непреодолимое препятствие: для этого требовалось изменить принципы составления всей государственной росписи. Передача же наместнику вопросов внешней политики в регионе обернулась лишь большими неприятностями: Е.И. Алексеев оказался не готов играть такую роль.

Обращение к истории управления Дальним Востоком на рубеже ХIХ-ХХ веков показвыает быстрое переростание вопроса из области совершенствования механизма местной администрации и решения проблем управления арендуемой территорией в борьбу за обладание рычагами власти, в которой аппарат министерского управления стал помехой определённой группе лиц. Безобразовцы для реализации своей программы, заручившись согласием царя, попытались создать собственную структуру власти, которая действовала бы практически независимо от уже существующей. Вообще связь наместничества с реальными проблемами управления Дальним Востоком оказалась минимальна. Конечно, никаких межведомственных противоречий учреждение наместничества не сняло. Нелепостей же было более чем достаточно: царь, давая добро на учреждение такого «параллельного управления», фактически давал понять, что он не доверяет министерствам и министрам, то есть, тем людям, которых он сам и назначал. Одновременно монарх также являлся непосредственным начальником как над новой вертикалью власти (прямо над наместником, а также через возглавляемый им Особый комитет Дальнего Востока), так и над прежней, министерской. Вместо положительного эффекта такая реформа дала лишь разрушение прежней системы власти.

В главе одиннадцать «Последние русско-японские переговоры перед войной 1904-1905 гг.» анализируется их ход и намерениея сторон. Япония рассматривала переговоры как последнюю попытку мирным образом договориться с Россией о том, что Корея переходит в сферу исключительного влияния Страны восходящего солнца. Российское руководство подошло к лету 1903 г. - началу переговоров - в состоянии внутреннего кризиса. В российском руководстве выявилось несколько точек зрения на политику империи на Дальнем Востоке. С.Ю. Витте и В.Н. Ламздорф выступали за уступку Кореи и вывод русских войск из Маньчжурии. Однако их позиция не являлась доминирующей. Всё больший вес получало мнение безобразовцев и Е.И. Алексеева: Японии можно отдать половину Кореи, Маньчжурию эвакуировать не следует, наоборот, необходимо закрепить её за собой. Промежуточную позицию занимал А.Н. Куропаткин: поддерживая необходимость пассивной политики и уступок, он, тем не менее, полагал возможным ограничиться захватом Северной Маньчжурии.

30 июля (12 августа) посланник в Петербурге Ш. Курино передал В.Н. Ламздорфу японские предложения. В их основе лежала идея обмена Кореи на Маньчжурию (как бы Токио это не отрицал), причём обмена неравноценного (хотя речь преимущественно шла о судьбе королевства). За Россией Япония признавала только специальные железнодорожные интересы, тогда как сама хотела действовать в Корее практически без ограничений. Реакция всего российского руководства на полученный японский проект соглашения являлась эмоциональной и дружно негативной: притязяния Японии расценивались как наглость. Е.И. Алексеев, которому и было поручено ведение переговоров, подготовил контрпроект. Россия, соглашаясь уступить большую часть Кореи Японии, настаивала на том, чтобы бассейн р. Ялу стал нейтральной зоной. Петербург также хотел получить обещание Японии не вмешиваться в русско-китайские отношения.

Дальнейший ход переговоров представлял собой попытку установить компромиссную точку зрения между этими позициями. Россия стремилась оговорить свои преимущества в Маньчжурии, Япония - снятиь все органичения для себя в Корее. В конце концов осталось единственное препятствие - нейтральная зона на северной границе Кореи. Казалось, что стороны близки к согласию. Однако здесь негативную роль сыграли безобразовцы, активно вмешавшиеся в декабре 1903 г. в ход переговоров. В ходе переговоров, на их заключительном этапе резко негативное влияние оказали безобразовцы, вмешавшиеся в их ход. Они настаивали на жёсткой позиции России, В.Н. Ламздорф, наоборот, был склонен уступать. В итоге в январе 1904 г. ни одна точка зрения не победила. Петербург оказался не в состоянии в критический момент чётко сформулировать свои интересы и взвесить опасности им угрожающие.

Ход русско-японских переговоров 1903 г. показал, что едва ли не главную роль с русской стороны играли интриги и борьба за власть и влияние. То есть, в большей части они оказались продолжением внутренних проблем управления, явно находившихся в кризисном состоянии. Не удивительно, что Петербургу с трудом удавалось, и то не всегда, подыскивать ответы Токио, а чаще - он просто не находил их. Вместо формулирования консолидированной позиции российские верхи занимались либо перетягиванием одеяла на себя (Е.И. Алексеев и министерства - у кого больше власти), либо пытались настоять на собственном варианте решения проблем (А.Н. Куропаткин - присоединить северную Маньчжурию к России). Совершенно дезориентированные дипломаты действовали по противоречивым указаниям, а представления некоторых из них также нельзя назвать безошибочными (Р.Р. Розен). Тем не менее, в России практически никто не хотел участвовать в вооружённом конфликте. Самодержавная власть отчётливо ощущала, что находится накануне войны, но, несмотря на это, оказалась не в состоянии предпринять необходимых мер, чтобы предотвратить её. Разумеется, это никак не снимает ответственности с Японии за развязывание вооружённого конфликта с Россией в 1904-1905 гг.

В двенадцатой главе «Портсмутский договор: путь России к миру» анализируется процесс подготовки и хода мирных переговоров между Россией и Японией. Первые серьёзные контакты на эту тему состоялись летом 1904 г. между С.Ю. Витте и японским послом в Лондоне Т. Хаяши. Инициатором их был, по-видимому, С.Ю. Витте, хотя он и отрицал это. Вообще председатель Комитета министров на протяжении почти года был едва ли не единственным крупным сановником, выступавшим за немедленное прекращение войны. Российское руководство окончательно склонилось в пользу мира лишь после цусимской катастрофы 14-15 мая 1905 г. Несмотря на категорическое нежелание Николая II доверить заключение мира С.Ю. Витте, ему пришлось сделать это. Будущий граф был снабжён необходимыми инструкциями. На этот раз они были составлены профессионально, большую роль в этом сыграла российская разведка (И.И. Манасевич-Мануйлов и др.). Характерно, что минимум японских притязаний не противоречили пределу российских уступок. Это в принципе давало хороший шанс на успех мирной конференции.

Кроме того, С.Ю. Витте предпринял ряд удачных шагов, в частности, провёл переговоры в Берлине и Париже, заручившись определённой поддержкой руководства этих стран. Кроме того, он предпринял попытку развернуть в свою пользу американское общественное мнение и это ему отчасти удалось. Надо признать, что стартовые позиции России на переговорах были, пожалуй, более благоприятные, чем у японской стороны, несмотря на военные неудачи.

Внимательный анализ хода переговоров позволяет сделать вывод, что С.Ю. Витте склонялся уступать японцам. Он сделал ставку на заключение с ними союзного договора, для этого сановник был готов не только на территориальные потери (Сахалин), но и на уплату контрибуции. В том, что Россия официально так и не заплатила ни рубля, она обязана прежде всего твёрдой позиции Николая II, хорошо информированного о положении дел и роли американского президента благодаря хорошо налаженной системе перлюстрации, и поэтому категорически отказавшегося платить. Половину же Сахалина царь отдал на том основании, что не считал её русской землёй (эта часть острова перешла к России по соглашению 1870 г.).

В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования. В дальневосточной политике России 1890-х - 1904 гг. выделяется несколько периодов. Её активизация (начальный этап) оказалась связана с планами, а затем и с началом строительства Сибирской железной дороги. По времени это совпало с приходом в правительство С.Ю. Витте, сначала как министра путей сообщения, а затем - министра финансов (1892 г.). Молодой сановник, будучи дилетантом в международных делах, тем не менее, решил связать свою бюрократическую карьеру с программой грандиозных действий на Дальнем Востоке. Что именно и как следовало делать, министр на первых порах совершенно не понимал, но у него уже имелось представление, что регион должен служить росту экономического могущества империи: быстро развивающаяся промышленность России нашла бы на восточной окраине огромный рынок сбыта для своей продукции. С самого начала речь шла не об освоении российских территорий, а об экономической экспансии за пределы империи, пользуясь будущей Сибирской железной дорогой. Ни о каких территориальных приобретениях и захватах речь тогда не шла.

Определённость наступила в середине 1890-х гг. в связи с японо-китайской войной. В начале 1895 г. Петербург, наконец, решил, как ему использовать конфликт соседей. Из двух точек зрения, представленных министром иностранных дел А.Б. Лобановым-Ростовским (союз с Японией) и С.Ю. Витте (дружба с Китаем) верх одержала последняя. В сущности, тогдашнюю программу министра финансов можно свести к следующим тезисам: установив дружеские отношения с Пекином, следовало широко развернуть в Поднебесной деятельность русского капитала (кажется, С.Ю. Витте ещё не понимал, что это будут не частные, а исключительно казённые), затем к этому присоединился план строительства по Маньчжурии русской железной дороги (КВЖД) и желание получить незамерзающий порт на Жёлтом море. Остальное, по замыслу министра финансов, должна была сделать торговля. С этого момента С.Ю. Витте стал главным руководителем политики Петербурга на Дальнем Востоке. Важнейшим его достижением явились союзный договор с Китаем и контракт на постройку КВЖД, заключённые в 1896 г. Несмотря на провозглашение С.Ю. Витте программы экономической экспансии, большинство чиновников полагало, что это лишь новое средство для территориальных присоединений, видя в перспективе российское знамя над Маньчжурией и Кореей. Высказывания подобного рода нередки, их можно обнаружить у многих сановников. Но они не дают оснований к прямолинейному выводу об агрессивности России в регионе: реально для захвата или завоевания Маньчжурии и Кореи ничего не делалось, даже на уровне разработки программы или плана.

Однако единоличное господство С.Ю. Витте продолжалось недолго. Его конец наступил на рубеже 1897-1898 гг. Новый министр иностранных дел М.Н. Муравьёв проявлял больший интерес к дальневосточным делам. Первым его самостоятельным шагом стал ввод русских кораблей в бухты Порт-Артура и Далянваня 4 декабря 1897 г. Несмотря на яростные протесты С.Ю. Витте, его точка зрения не была принята во внимание Николаем II. Помимо прочего, к концу 1897 г. в позиции министра финансов выявились слабости: Китай, оправившись от испуга после поражения в войне с Японией 1894-1895 гг., перестал уступать. Уговорить его либо воздействовать на Пекин экономическими рычагами, чтобы получить для России незамерзающий порт, не получалось. К тому же с конца 1897 г. С.Ю. Витте постепенно сокращал сферу своих экономических интересов в Поднебесной, ограничивая их преимущественно Северным Китаем. Поражение означало потерю монополии на политику в регионе. С этого момента на неё оказывали существенное влияния, кроме С.Ю. Витте и М.Н. Муравьёва, ещё и новый с 1 января 1898 г. глава военного ведомства А.Н. Куропаткин, а также некоторые другие фигуры. Надо признать, что потеря министром финансов «монополии» на дальневосточную политику стала следствием не только личных решений царя. За 1896-1897 гг., кроме договора о КВЖД, он не сумел добиться новых успехов в Китае, в частности - решить вопрос о незамерзающем порте. Экономическая же экспансия в Срединную империю, несмотря на первоначальные прожекты, свелась к весьма умеренной деятельности основанного в 1895 г. Русско-Китайского банка.

Захват Порт-Артура также привёл к пересмотру корейской политики России. Если ранее, в 1896-1897 гг. Петербург проявлял большой интерес к некоторым незамерзающим гаваням в королевстве, то после заключения договора об аренде Ляодунского полуострова в марте 1898 г. о Корее решили забыть, постепенно уступив первенство на полуострове Японии. Такая политика отличалась последовательностью и логичностью, тем не менее, она встретила возражения со стороны моряков, а также группы неофициальных, но влиятельных лиц - безобразовцев. Используя корейский вопрос в своих корыстных целях, они убедили самодержца, что от Кореи нельзя отказываться, наоборот, её следует присоединить к России. «Царская неофициальная политика», нацеленная на приобретение королевства, не только ослабила и без того пошатнувшиеся позиции министра финансов. Она также резко ускорила уже начавшийся опаснейший процесс дробления политики России в регионе, которая и до этого уже не отличалась необходимым для успеха единством и последовательностью. Наконец, «новый» курс обещал серьёзно поссорить Петербург с Токио.

Расстановка сил в дальневосточной политике России ещё раз изменилась во второй половине 1900 г. после того как восстание боксёров привело к масштабным боевым действиям в Северном Китае и оккупации русскими войсками Маньчжурии. Колоссальное влияние на дела получили военные и, прежде всего, А.Н. Куропаткин. Они придерживались совершенно иных представлений о том, как следовало действовать на сопредельных России территориях, полагаясь больше на силу штыков, чем рубля и выступая за насильственное присоединение Маньчжурии к России. Несмотря на все усилия С.Ю. Витте, его влияние постепенно, но постоянно уменьшалось. В немалой степени этому способствовали неудачные переговоры с Пекином о сепаратном соглашении, призванном закрепить экономические преимущества России в Северном Китае. Непрерывные уступки китайской стороне, и, в конце концов, категорический отказ руководства Поднебесной принять русские условия нанесли сильный удар по прежней политике С.Ю. Витте, основанной на планах экономического доминирования. При стеснённых денежных возможностях и международной конкуренции все усилия министра финансов завершились приобретением 10-15 концессий, из которых лишь 2-3 имели сколько-нибудь важное значение. Стало ясно, что такие действия не имеют шансов на успех, их результаты разительно отличаются от мечтаний середины 1890-х гг., которыми С.Ю. Витте «кланялся» молодому монарху Николаю II. К концу 1902 г. царь окончательно разочаровался в политике министра финансов на Дальнем Востоке.

Первая половина 1903 г. прошла под знаком ожесточённой борьбы между сторонниками «бескомпромиссной линии» и поддержавшего их В.К. Плеве с «триумвиратом» С.Ю. Витте - В.Н. Ламздорф - А.Н. Куропаткин. Поражение «триумвирата» произошло в мае 1903 г., а черта под предыдущей политикой была окончательно подведена 16 августа 1903 г. увольнением С.Ю. Витте. Тем не менее, кризисные явления в действиях России на дальневосточной окраине только усилились. Их апогеем стало даже не отсутствие последовательного курса, а разрушение прежнего, централизованного механизма руководства ею благодаря созданию наместничества. Действия Петербурга в регионе с этого момента диктовались в основном противостоянием МИДа и наместника, они перестали учитывать в должной мере международный фактор, прежде всего, реакцию великих держав на поведение России. Весь этот тяжкий груз лёг на начавшиеся летом 1903 г. переговоры с Японией о судьбе Кореи. В них и проявилась принципиальная неспособность Петербурга придерживаться определённой и взвешенной точки зрения, а также достигнуть обоснованного, продиктованного национальными интересами компромисса. Итогом стала неожиданная для российского руководства война, начавшаяся в весьма неблагоприятных стартовых политических условиях для России.

Дальневосточная политика России - это не только международные дела, но и отражение внутренних проблем, накопившихся к началу ХХ века. В целом русско-японская война показала, что власть не справлялась со стоящими перед ней задачами. Можно сказать, что это яркий пример институционального кризиса самодержавия. Однако неудача дальневосточной политики в целом ещё не приговор политическому строю. Российский абсолютизм накладывал жёсткие рамки на возможности в политике - им просто надо было ограничиваться. История заключения Портсмутского мира показала, что если власть не раздирают противоречия и задача, стоящая перед ней, посильна, то она способна добиться успеха. Поэтому мирный договор стал, прежде всего, победой российской власти над самой собой. Тем не менее, совмещение статуса великой, мировой державы и самодержавного строя в начале ХХ века оказалось невозможным.

Основные научные результаты отражены в следующих публикациях

1. Лукоянов И.В. «Не отстать от держав…». Россия на Дальнем Востоке в конце ХIХ - начале ХХ в. СПб.: «Нестор-История», 2008. 668 с. 43,2 уч.-изд. листа.

2. Витте С.Ю. Собрание сочинений и документальных материалов. Т.1. Кн.2. Ч. 1. М.:Наука, 2004. (Памятники экономической мысли). Раздел I. Великая Сибирская железная дорога и КВЖД - С. 123-412. Лукоянов И.В. Сибирская железная дорога - С. 123-158 (2 уч.-изд. листа).

3. Лукоянов И.В. Дипломатическая предыстория войны 1904-1905 годов // Космополис. 2004. Лето. №2 (8). С. 37-60. (2 уч.-изд. листа)

4. Лукоянов И.В. Восточная политика России и П.А. Бадмаев // Вопросы истории. 2001. №4. С. 111-126 (1,5 уч.-изд. листа).

5. Лукоянов И.В. Портсмутский мир // Вопросы истории. 2007. №2. С. 16-33 (1,7 уч.-изд. листа).

6. Лукоянов И.В. Порт-Артур в политике России (конец ХIХ в.) // Вопросы истории. 2008. №4. С. 49-66. (1,7 уч.-изд. листа)

7. Лукоянов И.В. Дальневосточное наместничество (1903-1905 гг.) // Отечественная история. 2008. №5. С. 73-82. (1 уч.-изд. лист)

8. Лукоянов И.В. Дальневосточный наместник Е.И. Алексеев: необыкновенная карьера // Азиатская Россия: люди и структуры империи. Сборник научных статей. Омск: Из-во ОмГУ, 2005. С. 393-416 (1,1 уч.-изд. лист).

9. Лукоянов И.В. Первый русско-китайский союзный договор 1896 г. // Санкт-Петербург - Китай. Три века контактов. СПб.: Европейский дом, 2006. С. 180-211. (2 уч.-изд. листа). Эта статья переведена на китайский язык.

10. Лукоянов И.В. Последние русско-японские переговоры перед войной 1904-1905 гг. (взгляд из России) // Acta Slavica Iaponica. Tomus XXIII. 2006. P.1-36. (2,5 уч.-изд. листа).

11. Лукоянов И.В. Российский империализм на Дальнем Востоке в конце ХIХ - начале ХХ вв.: крах программы экономической экспансии С.Ю. Витте // Власть и общество в России во время русско-японской войны и революции 1905-1907 гг. Материалы научно-теоретической конференции 29-30 сентября 2005 года. СПб.: Олеариус-пресс, 2007. С. 69-81. (1 уч.-изд. лист).

12. Lukoianov I.V. The Bezobrazovtsy // The Russo-Japanese War in Global Perspective. World War Zero. Ed. By John H. Steinberg ect. Leiden-Boston, 2005. P.65-86. (1,5 уч.-изд. листа). Есть сокращённый перевод этой статьи на японский язык.

13. Lukoianov I.V. Russian Imperialism in the Far East at the Turn of the Twentieth Century: The Collapse of S. Iu. Witte's Program of Economic Expansion // Imperiology: From Imperial Knowledge to Discussing the Russian Empire. Ed. by K. Matsuzato. Sapporo, 2007. P.225-244 (1,5 уч.-изд. листа).

14. Lukoianov I.V. The First Russo-Chenese Allied Treaty of 1896 // International Journal of Korean History. Vol.11 (2007, December). P.151-178. (2 уч.-изд. листа)

Размещено на Allbest.ru