"Кулаки" в социальной политике государства в конце 1920-х – первой половине 1930-х гг. (на материалах Северного края)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

«Кулаки» в социальной политике государства в конце 1920-х - первой половине 1930-х гг. (на материалах Северного края)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования определяется научно-познавательной целесообразностью. Потребность переосмысления сложившихся ранее представлений на социальную политику государства в отношении группы «кулаки» обусловлена противоречием между большим объемом историко-эмпирического материала и недостаточной степенью ее теоретического анализа и обобщения в системном виде. Поэтому важным аспектом актуальности является необходимость разработки новых теоретических подходов на основе различных концепций и теорий, применяемых в современных социальных науках. Практически-политическая актуальность исследования определяется необходимостью осмысления социально-генетического наследия, которое «досталось» современному обществу. Модернизационные процессы, происходящие в стране, актуализируют интерес исследователей к анализу опыта российских модернизаций, в том числе и «советской» модели 1920-1930-х гг. Изучение истории крестьянства в годы драматических преобразований в аграрной сфере 1930-х гг. имеет актуальное нравственное значение. Забвение своей истории, а тем более ее самых мрачных страниц, обернувшихся разорением, унижением и уничтожением миллионов наших соотечественников, чревато повторением пережитой трагедии.

Степень научной разработанности темы. В основу историографического обзора литературы, анализ которой представлен в первой главе диссертации, положен хронологический принцип.

На основе качественных изменений в уровне теоретического осмысления темы, состояния источниковой базы и круга изучаемых вопросов в развитии историографического процесса в советский период автор выделяет три этапа.

Основной качественной характеристикой первого этапа (1930-е - середина 1950-х гг.) является постановка исследований в жесткие идеологические рамки соответствия «генеральной линии партии». Публикации, изданные в 1930-1940-е гг., носили пропагандистский характер и не оказали влияния на последующее развитие исследовательских работ. Первые работы, имевшие историографическое значение, вышли в конце 1940 - первой половине 1950-х гг.

Серьезные сдвиги в единомыслии ученых приходятся на вторую половину 1950 - середину 1960-х гг. В годы «хрущевской оттепели» были опубликованы исследования, выводы и положения которых ставили под сомнение основные положения «сталинской концепции коллективизации».

Во второй половине 1960 - первой половине 1980-х гг. историки-аграрники вновь были поставлены в жесткие идеологические рамки. Однако исследования историков - «шестидесятников» стали историографическим фактом и восстановить «сталинскую концепцию» в полном объеме не удалось. Резко увеличилось количество исследований, появились фундаментальные издания по аграрной истории, не потерявшие своей научной значимости и сегодня.

Постсоветский период в развитии научной историографии аграрной истории, как и всей отечественной исторической науки, в решающей степени явился результатом идейных, социально-политических и экономических перемен, происходивших в стране. Радикально обновляется источниковая база и расширяется проблематика исследований, идет процесс активного концептуального переосмысления истории российской деревни.

Историографический обзор литературы по теме диссертационного исследования предполагает анализ: 1) теоретических моделей группы «кулаки» как объекта научного анализа, 2) социальной политики в отношении группы «кулаки» как предмета исследований в исторической литературе.

Характеристика теоретических подходов, применяемых при изучении социальной группы «кулаки», позволяет сделать следующие выводы.

В современной литературе доминирует традиционный объективистский подход, рассматривающий категории социальной политики государства как теоретические слепки реальных социальных групп («кулаки», «середняки», «бедняки»), как они понимались в 1920-1930-е гг.

Историки - «объективисты» признают существование в нэповской деревне социальной группы «сельские эксплуататоры» («кулаки»), после ликвидации которой (в конце 1920 - начале 1930-х гг.) экспроприировались хозяйства середняков и бедняков. Следовательно, термином «кулак» называются две разные по своему социальному составу группы: в 1920-е гг. - «сельские эксплуататоры», первой половине 1930-х - «трудовые крестьяне». Противоречие между традиционной трактовкой группы «кулаки» и утверждением о массовом раскулачивании крестьян, принадлежащих к другим социальным группам, историки - «объективисты» пытаются разрешить изменением терминологии в отношении раскулаченных крестьян («зажиточные»). Современное состояние с используемой историками системы терминов и понятий свидетельствует о необходимости переосмысления объективистского подхода.

Противоречие между традиционным подходом и новыми представлениями о социальных границах группы «раскулаченные» приводит к возникновению конструктивистской позиции, сторонники которой отрицают существование эксплуататоров (кулаков) после массовой экспроприации 1918-1919 гг. «Кулаки» - это идеологический персонаж, созданный в большевистской идеологии.

В 1990-е гг. появились исторические исследования, в которых при анализе социальной дифференциации российского общества проявилась новая интегративная тенденция. Высказывается мнение об определяющей роли в структурировании социального пространства советского государства, которое в условиях слома старой социальной структуры и создания новой присвоило себе все объективные классовообразующие функции общества. Признается создание административными мерами государства новых социальных групп («спецпереселенцы», «колхозное крестьянство» и пр.).

Изучение исторических знаний о социальной политике государства в отношении группы «кулаки» в общероссийской литературе позволяет диссертанту сделать следующие выводы. Исследователи активно изучают формы государственного принуждения в отношении крестьян при проведении налоговых и заготовительных кампаний конца 1920 - первой половины 1930-х гг. В научный оборот введен новый комплекс исторических источников, раскрывающих политические репрессии по решениям органов исполнительной власти и ОГПУ при проведении политики «ликвидации кулачества как класса». Одной из малоизученных проблем следует признать эволюцию признаков кулацких хозяйств в законодательстве и социальной практике 1928-1936 гг. Фрагментарно затрагиваются вопросы, связанные с репрессиями по решению судебных органов при проведении политики «ликвидации кулачества как класса». По-прежнему не принадлежит к приоритетным темам исследований социальная политика в отношении группы «кулаки» в 1933-1936 гг.

Для современных исследований историков-аграрников Европейского Севера характерно заметное расширение тематики и формирование системных исторических представлений о процессе раскрестьянивания в 1930-1960-е гг. В исследованиях, посвященных социальной политике в отношении единоличников, приводятся отдельные сведения, касающиеся кулацких хозяйств. В центре внимания историков - административное раскулачивание в начале 1930-х гг. и история депортации раскулаченных семей из других регионов страны в Северный край. Не стала предметом специального анализа проблема социальных границ группы «кулаки». К числу тематических лакун следует отнести дискриминационные меры и экспроприацию кулацких хозяйств за невыполнение государственных повинностей, репрессии по решению судебных органов.

Из вышесказанного следует, что в региональной литературе отсутствуют обобщающие исследования социальной политики в отношении группы «кулаки» в Северном крае в конце 1920 - первой половине 1930-х гг.

Объектом исследования является социальная группа «кулаки».

Слово «кулак», появившееся в середине XIX в., употреблялось в деревне как бранное, соответствующее «плуту» и «негодяю». Презренную кличку «кулак» получали крестьяне, имевшие нечестный, нетрудовой доход (ростовщики, скупщики и торговцы). Слово, применяемое для негативной оценочной характеристики односельчан, не являлось понятием, используемым в деревне в отношении какой-либо социальной группы крестьян.

В художественно-публицистической и научной литературе противопоставлялись кулаки (ростовщики и торговцы) и зажиточные мужики (крестьяне-земледельцы), «кулаческие» и производственные методы хозяйствования. Кулаком считали зажиточного крестьянина, в хозяйстве которого доминировали торговая и ростовщическая формы капитала.

В.И. Ленин в работах дореволюционного периода также выделял два типа сельской буржуазии: торгово-ростовщическая» («кулаки») и «капиталистические предприниматели» («зажиточные хозяева»). «Кулака-ростовщика В.И. Ленин считал исторически преходящим типом буржуазии, соответствующим незрелым формам капитализма в деревне.

В программных документах власти в годы военного коммунизма термин «кулак» стал использоваться для обозначения «классового врага», который трактовался как синоним понятия «крестьянская буржуазия».

Синонимичность терминов «кулак» и «крестьянская буржуазия» («сельские эксплуататоры») утверждается в отечественной литературе с 1930-х гг.

Одним из наиболее сложных и принципиальных является вопрос о соответствии большевистской трактовки группы («класса») «кулачество» социальным реалиям исследуемого периода.

В основе авторской концепции лежит положение, что социальные рамки группы «кулаки» как объекта политики государства в конце 1920-первой половине 1930-х гг. были значительно шире социальных рамок официально декларируемой социальной категории «кулаки» как «сельских эксплуататоров». Диссертант считает необходимым отказаться от использования терминов «кулаки» и «сельские эксплуататоры» как синонимов. «Кулаки» - это социальная группа крестьян, подвергшаяся дискриминации и репрессиям по социально-политическим мотивам.

Предметом исследования является политика государства в отношении социальной группы «кулаки» в 1928-1936 гг.

Социальная политика государства направлена на регулирование социальной структуры и представляет собой совокупность разноуровневых управленческих воздействий на жизнедеятельность различных групп населения с целью обеспечения стабильности политической власти и воспроизводство тех социальных ресурсов, из которых она черпает себе поддержку. Цели и социальные приоритеты политики определяются государственной идеологией.

В основе советской модели социальной политики лежала большевистская идеология, которая определяла цели власти и факторы, способствующие или препятствующие реализации этой цели. Важнейшим элементом идеологии было представление о том, какие социальные группы являются опорой государства («союзники»), а какие играют разрушительную роль («враги»).

Социальная политика государства в деревне была направлена на повышение политико-административными средствами статуса группы, воспринимаемой как «лояльная», и понижение статуса или ликвидацию (в годы военного коммунизма и коллективизации) группы, воспринимаемой как «враждебная».

Предмет исследования охватывает следующие ключевые проблемы: 1) конструирование идеологемы «кулак» в программно-политических документах правящей партии; 2) создание социально-правовой модели группы «кулаки» с помощью законов и подзаконных актов, в которых конструируются социальные границы и социальный статус группы; 3) социальная практика государства в отношении группы «кулаки», направленная на превращение идеологического конструкта в реальную социальную группу крестьян.

Детальное рассмотрение всех аспектов социальной политики в отношении группы «кулаки» в рамках одной работы невозможно. Поэтому автору пришлось сделать некоторые ограничения. Во-первых, в работе не ставится задача изучения всех дискриминационных мер, применяемых к кулакам. Основное внимание сосредоточено на характеристике дискриминации кулаков при определении государственных заданий и повинностей, за которыми неизбежно следовали репрессии за их невыполнение. Во-вторых, в диссертации не рассматривается история функционирования кулацкой ссылки в Северном крае и социальная политика в отношении социально-правовой группы «спецпереселенцы».

Целью диссертации является комплексное исследование целей, механизма и результатов социальной политики в отношении группы «кулаки» в 1928-1936 гг. В соответствии с поставленной целью автор решает следующие основные задачи:

- дать оценку основным методологическим подходам, применяемым исследователями при изучении социальной группы «кулаки», разработать авторскую концептуальную модель исследования темы;

- обобщить исторические знания для выяснения степени исследования проблемы и повышения информационного обеспечения данной работы;

- сформировать репрезентативную источниковую базу по теме исследования;

- изучить идейно-политические основы социальной политики государства в отношении группы «кулаки» и конструирование идеологемы «кулак» в программно-политических документах правящей партии;

- раскрыть особенности социальной политики в отношении группы «кулаки» в годы военного коммунизма и в нэповский период;

- показать конструирование социальных границ и социально-правового статуса группы «кулаки», законодательную базу и нормативно-правовые аспекты социальной политики государства в конце 1920 - первой половине 1930-х гг.;

- изучить эволюцию и особенности социальной практики в отношении группы «кулаки» на материалах Северного края.

Хронологические рамки исследования ограничены периодом 1928-1936 гг. В 1928-1929 гг. впервые была законодательно определена социально-правовая модель группы «кулаки» (критерии идентификации и социальный статус). Объектом политики становятся конкретные лица, а применяемые к ним дискриминационные ограничения и репрессии за индивидуальный или групповой социальный статус носят политический характер. С принятием в декабре 1936 г. новой конституции, закрепившей положение об окончательном уничтожении «класса» сельских эксплуататоров, категория «кулаки» была исключена из законодательства как отдельная социально-правовая группа.

Территориальные рамки исследования охватывают Северный край, образованный в январе 1929 г. (центр - г. Архангельск). В его состав вошли бывшие Архангельская, Вологодская, Северо-Двинская губернии и Коми автономная область. В прежних границах край оставался до конца 1936 г. В течение всего исследуемого периода руководство страны придавало Северному краю особое значение. Во-первых, край был определен как крупнейший регион заготовок леса, который стал одним из важнейших источников получения валюты для индустриализации. Организация крестьян в колхозы была подчинена выполнению основной «хозяйственно-политической» задачи края - форсированное развитие лесозаготовок и обеспечение отрасли организованной рабочей силой (колхозниками). Экспроприация кулацких хозяйств и судебное преследование за невыполнение заданий по лесозаготовкам стали важнейшим методом проведения политики «ликвидация кулачества как класса». Во-вторых, Северный край с 1930 г. стал крупнейшим регионом массовой депортации раскулаченных семей из южных районов страны, своеобразным полигоном для отработки основных методов организации и функционирования кулацкой ссылки.

Методология исследования. В диссертации проведен анализ основных концептуальных традиций в трактовке социальных структур, противостоящих в обществоведении на протяжении длительного времени, - объективистской и субъективистской, структуралистской и конструктивистской.

Авторская позиция по вопросам методологии исследования политики государства в отношении социальной группы «кулаки» состоит в рассмотрении данной темы в рамках новой концепции, сформулированной в социальной теории 1970-х гг. - «структуралистский конструктивизм». В основе новой концептуальной модели лежит стремление к диалектическому снятию противоположных подходов, преодолению пропасти субъект / объектных воззрений на социальный мир. Наиболее основательно теоретический синтез структурализма и конструктивизма проработан в трудах Пьера Бурдье.

Особенность новой концепции, развивающей классическую структуралистскую традицию, состоит в смещении акцента исследования с описания социального неравенства и социальных структур, механизма их функционирования, на процесс их формирования (конструирования).

В современной кратологии одной из основных особенностей власти признается способность властной номинации конструировать социальный мир и создавать новые социальные структуры. Власть «является источником (если не всех, то большинства) социальных преобразований, осознанного проектирования и корректировки общественных отношений». В этом смысле «власть является не просто регулятором, но и конструктором социальности, средством преобразования социального (политического) пространства».

П. Бурдье ввел в социальную теорию понятие «теоретически сконструированный класс» («класс на бумаге»), который рассматривается не как «реальный класс», а как «возможный класс». Совокупность людей, занимающих однородные позиции, превращается в реальный коллектив в результате политической работы, «нацеленной на производство социальных классов». Возможность трансформации сконструированного класса в реальную социальную группу зависит от верности выделения «класса на бумаге»: властное конструирование групп «не может быть конструированием из ничего», «оно может быть тем более успешным, чем в большей степени базируется на реальности, <…> на объективных связях между людьми, которые предстоит объединить».

В публикациях ученых предприняты попытки синтеза субъкт / объектных воззрений на социальную структуру российского общества, раскрываются инструменты, с помощью которых власть конструирует социальную реальность.

Сформулировать однозначно соотношение объективистских и субъективистских подходов невозможно, поскольку в одних случаях выходит на первый план один аспект, в других - второй. В обществах этакратического типа (в том числе и в Советской России) на первый план выступает конструктивистское начало. Одной из важнейших характеристик этого общества исследователи называют «сословно-слоевую стратификацию иерархического типа». Государство «структурирует, конструирует общество и основным критерием социальной стратификации выступают отношения поданных к государству», «позиции индивидуумов и сословных групп распределяются местом в структуре власти» .

Методологической основой диссертационного исследования является теория модернизации, активно применяемая исследователями в изучении истории России/СССР. Несомненно, что объективной исторической задачей, перед решением которой оказались взявшие власть большевики, являлось осуществление индустриальной модернизации, прерванной антимодернизационным взрывом 1917 г. «Большевистский социализм» был продолжением и ужесточением прежней политики имперской модернизации, которая реализовывалась под другими идеологическими лозунгами.

По мнению диссертанта, социальную политику государства в 1920-1930-е гг. необходимо рассматривать как один из инструментов, способствующих или препятствующих осуществлению модернизации. Центральной в модернизационной теории является проблема социальных субъектов и социальной базы модернизации. Успех модернизации в огромной степени зависел от того, удалось ли носителям модернизационных идей сформировать положительный социальный консенсус. Поиски социальной поддержки «советской модернизации» осложнялись ее идеологическим обрамлением.

В 1920-е гг. власть должна была сделать выбор, от которого зависела судьба нэповской модели модернизации: или опора на антимодернизаторские слои - малоимущих крестьян, или опора на промодернизаторские слои - состоятельных и предприимчивых крестьян. По мнению диссертанта, перманентная «чрезвычайщина» в отношениях власти и крестьянства в конце 1920-х гг. - свидетельство провала попыток решить задачу социальной поддержки крестьянства, главной причиной которой была невозможность компромисса между экономической целесообразностью (решение задачи модернизации) и политической доктриной («построение социализма»). Результатом модернизационного срыва 1928-1929 гг. стал отказ от постепенной модернизации и переход к радикальной, форсированной этатистской модели, основанной на тотальном огосударствлении экономики. Коллективизация и «ликвидация кулачества как класса» являются подпроцессами советской модернизации, в ходе которых решалась задача накопления капиталов для индустриализации путем разорения и эксплуатации крестьянства, приведшей к созданию системы мер по выкачке сельхозпродукции на нужды промышленного строительства.

Автор решает поставленные в диссертации задачи, руководствуясь основополагающими научными принципами и методами исторического исследования. Принцип объективности налагает на исследователя обязанность выявления всей совокупности исторических фактов и их непредвзятый анализ. При этом подчеркнем, что ни один сколько-нибудь значимый факт или событие не поддается однозначной интерпретации и может быть переосмыслен в рамках иной концепции или теории. Принцип историзма предполагает изучение социальной политики как конкретно-исторического процесса, последовательно развивающегося во времени, обладающего преемственностью по отношению к предыдущему этапу (что определяет необходимость «выходить» за пределы хронологических рамок исследования), порождающего в ходе собственной эволюции новую традицию и, в свою очередь, являющегося предпосылкой последующих процессов. Принцип системности требует рассмотрения общества как системной целостности. Изучая политику государства, направленную на регулирование социальной структуры как составной части функционирования всей государственно-политической системы конца 1920-первой половины 1930-х гг., необходимо видеть всю совокупность взаимосвязей, определяющих социальную сферу и позволяющих ей, в свою очередь, оказывать детерминирующее воздействие на те или иные стороны жизнедеятельности общества.

В работе применялся проблемно-хронологический метод, позволивший выделить ключевые проблемы предмета исследования и рассмотреть их в хронологической последовательности. На основе применения историко-генетического метода раскрыты причинно-следственные связи между историческими событиями и явлениями, проанализирована динамика изменений и показана преемственность в социальной политике государства в различные временные отрезки. Историко-сравнительный и историко-типологический методы позволили путем использования исторических сравнительных параллелей и типологического сравнения проанализировать предмет исследования в широкой исторической ретроспективе и, сопоставив центральную и региональную составляющие политики в разные хронологические периоды, выявить общее и особенное в политике государства в отношении социальной группы «кулаки». Из методов смежных наук применялись: метод структурно-функционального анализа, метод описательной статистики и первичной статистической обработки данных, социально-психологический метод.

Источниковая база исследования представлена разнообразными источниками, детальный анализ которых приведен в первой главе диссертации. В основу анализа источников положена их традиционная видовая классификация. К документам официального происхождения отнесем программные и директивные партийные документы, законодательные документы, делопроизводственные материалы центральных и региональных властных органов, судебно-следственную документацию, периодическую печать и др. Несомненное предпочтение отдавалось комплексам архивных документов, извлеченных из 105 фондов 8 российских архивов. При выявлении архивных источников применялся метод фронтального просмотра больших документальных комплексов, многие из которых впервые вводятся в научный оборот.

В исследовании широко представлены документы личного происхождения: заявления и жалобы крестьян в государственные органы и письма в редакции газет, выявленные в архивных фондах, а также воспоминания современников, записанные исследователями, в том числе и автором диссертации.

Научная новизна исследования состоит прежде всего в предпринятой попытке системного изучения группы «кулаки» как объекта социальной политики государства в 1928-1936 гг.

Впервые в отечественной литературе политика государства в отношении социальной группы «кулаки» рассматривается в логическом единстве трех основных проблем: идейно-политические основы социальной политики и конструирование идеологемы «кулак» в программно-политических документах; создание социально-правовой модели группы «кулаки»; социальная практика, направленная на превращение идеологического конструкта в реальную социальную группу крестьян.

Диссертация является первым в историографии Европейского Севера России комплексным исследованием группы «кулаки» как объекта социальной политики государства в данных территориально-хронологических рамках (Северный край в конце 1920 - первой половине 1930-х гг.).

Впервые в региональной историографии исследуются признаки идентификации кулаков в решениях региональных органов управления и социальной практике; система государственных повинностей крестьян и репрессии по решению судебных органов в хронологических рамках всего рассматриваемого периода; выселение кулацких семей из районов постоянного проживания в северные районы края. Введение в научный оборот новых комплексов исторических источников позволило расширить существующие в региональной историографии представления о механизме проведения политики «ликвидации кулацких хозяйств» по решению органов исполнительной власти и ОГПУ.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Определяющую роль в структурировании социального пространства советского общества играло государство, создававшее новые конфигурации социальной структуры. В основе социального конструирования в постреволюционной России/СССР лежал идеологический проект, определявший цели («построение социализма»), «союзников» и «врагов» новой власти. Идеологические конструкции превращались в объективные социальные структуры, когда становились ориентиром в социальной политике государства. Усилия власти были направлены на повышение политико-административными средствами социального статуса групп, воспринимаемых как «лояльные», и понижение статуса (или ликвидацию) групп, оцениваемых как «враждебные».

2. В годы военного коммунизма в программно-политических документах различается два типа крестьян-собственников по социально-политическому признаку: сторонники и противники новой политики в деревне. Для обозначения крестьян, сопротивляющихся государственной хлебной монополии и объявленных «врагами», стал использоваться термин «кулак», применяемый как синоним понятия «крестьянская буржуазия».

Большевики создали теоретическую модель «класса кулаки» и наделили ее определенными социальными и политическими характеристиками. «Кулаки» - это социально-политическая группа крестьян, сконструированная по идейно-политическим критериям для устранения потенциальных и реальных противников политики власти в деревне.

В результате политики «классового террора», направленного на ликвидацию группы «кулаки», идеологический конструкт превращается в реальную социальную группу крестьян с общими интересами, толкаемой к общему типу реакции на политику власти, с общей трагической судьбой. В этой социальной группе крестьян, подвергавшейся дискриминации и репрессиям, были представители разных групп сельского населения, однако несомненно, что зажиточные крестьяне и сельские эксплуататоры в ней преобладали.

3. Социальная политика в нэповский период была направлена на регулирование социально-экономических процессов, ограничение, недопущение усиления капиталистического уклада. Объектом ограничительной политики были социальные отношения, а не конкретные лица за социальную принадлежность к кулакам. «Кулаки» как самостоятельная социальная группа не была законодательно оформлена и потому не имела четких социальных границ.

4. В 1928-1929 гг. впервые со времен Гражданской войны в программно-политических документах кулак конструируется не только как сельский эксплуататор, но и как «враг экономической политики Советской власти». В законодательстве впервые были сконструированы социальный статус и социальные границы группы «кулаки», определен механизм отбора крестьян, попадающих в эту часть социального пространства. Особенность социальной политики состояла в том, что дискриминационные меры и политические репрессии применялись к крестьянам за индивидуальный статус («кулак»), а не за принадлежность к групповой статусной позиции («кулаки»). В Северном крае дискриминационные меры в отношении кулаков перерастают в массовые репрессии (экспроприация хозяйств в административном порядке и привлечение кулаков к судебной ответственности) с осени 1929 г.

5. В конце 1929 г. была провозглашена задача ликвидации «класса единоличное крестьянство» и создание «класса колхозное крестьянство». На первом этапе (1930-1932 гг.) реализация этой стратегической задачи шла под лозунгом «ликвидация кулачества как класса». В официальном названии политики определены ее основная цель и особенность - ликвидации за групповой социальный («классовый») статус подлежали хозяйства, признанные кулацкими.

Формы внесудебных репрессий, осуществляемых по решению органов исполнительной власти и ОГПУ, определялись в зависимости от приписывания кулака к одной из трех категорий на основании политического (мера лояльности политике власти) и социального (степень зажиточности) признаков. Репрессии по решению судебных органов носят политический характер: наказание крестьянина определялось не только совершенным им «преступлением» (социально-опасным действием), но и его социальным статусом.

Самыми массовыми формами насилия в отношении кулаков в Северном крае были дискриминация и репрессии при выполнении государственных заданий и повинностей. В северной деревне депортация раскулаченных семей в административном порядке в первой половине 1930 г. не приобрела массового характера; крупномасштабная операция по выселению разворачивается летом 1931 г. В 1930-1932 гг. было репрессировано подавляющее большинство крестьян, отнесенных к кулакам.

6. В программно-политических партийных документах 1933-1934 гг. конструируется новый образ «классового врага» в крестьянстве. «Врагами» объявляются единоличники, не выполняющие государственных заданий и занимающиеся «спекуляцией», «бывшие колхозники», исключенные из колхоза за «вредительскую, подрывную работу». За счет этих «антисоветских, антигосударственных элементов» расширялись социальные границы группы «кулаки».

Социальная политика в деревне в 1933-1936 гг. была направлена не только на ликвидацию крестьянских хозяйств, отнесенных к кулакам, но и ликвидацию оставшихся в деревне хозяйств крестьян-единоличников. За невыполнение государственных повинностей применялись репрессии по решению органов исполнительной власти и судебным приговорам, в результате которых хозяйства экспроприировались, а трудоспособные единоличники привлекались к судебной ответственности.

«Социалистические преобразования сельского хозяйства» завершались ликвидацией «класса мелкобуржуазное крестьянство» и созданием нового «класса» - «колхозное крестьянство».

Теоретическая значимость исследования. Впервые в отечественной исторической науке осуществлен системный анализ социальной политики государства в отношении группы «кулаки» в рамках новой концептуальной модели, в основе которой лежит положение об определяющей роли государства в структурировании социального пространства России/СССР.

Особенность проведенного исследования состоит в смещении акцента с описания механизма функционирования социальной политики в отношении группы «кулаки» на анализ властного проектирования (идеологического конструкта) и целенаправленной социальной политики государства по формированию новой социальной группы крестьян.

Диссертационное исследование позволило преодолеть существующее в отечественной историографии противоречие между традиционной трактовкой социальной группы «кулаки» как сельских эксплуататоров и новыми представлениями о социальном облике группы крестьян, ликвидированной за социальную принадлежность к кулакам. Диссертант определяет социальную группу «кулаки» как реальную социальную общность, состоящую из разных групп сельского населения, подвергавшуюся дискриминации и репрессиям по социально-политическим мотивам.

Реконструкция на примере социальной группы «кулаки» механизма конструирования социальных структур применима с большими или меньшими коррективами к широкому спектру проблем истории социального неравенства в России/СССР.

Практическое значимость исследования. Основные положения и выводы могут способствовать целям дальнейшего развития исторического знания и использоваться в научных работах. Результаты исследования предназначены и для разработки современных учебных курсов по российской истории и спецкурсов по указанной проблематике.

Апробация и внедрение результатов исследования. Основные положения диссертации изложены в трех монографиях, четырех главах коллективных монографий, в шести сборниках документов, в которых имеются большие исследовательские разделы, а также в семи статьях, опубликованных в ведущих научных журналах и изданиях в соответствии с перечнем ВАК Министерства образования и науки РФ. Всего по теме исследования опубликовано 70 работ общим объемом около 360 печ. л. Отдельные аспекты и положения нашли отражение в выступлениях более чем на 30 международных, общероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях. Основные положения и выводы исследования апробированы в докладах диссертанта на заседании кафедры отечественной истории XX - начала XXI вв. Московского государственного университета (май 2007 г.) и кафедры отечественной истории Поморского государственного университета (ноябрь 2009 г.). Конкретно-исторический материал по теме исследования был использован при разработке автором программы поисковой работы по составлению списка кулаков Коми области, опубликованного в издании «Покаяние: Мартиролог» (Т. 6).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы.

Основное содержание работы

кулак социальный политика идейный

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, ее объект и предмет, цель и основные задачи исследования, показывается степень научной разработанности темы, определяются хронологические и территориальные рамки, источниковая база, раскрывается методология исследования, сформулированы основные положения, которые выносятся на защиту, показана научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования.

В первой главе «Историография и источниковая база темы исследования» дан детальный историографический обзор литературы и анализ основных комплексов исторических источников.

В главе рассматриваются теоретические модели группы «кулаки» как объекта научного анализа в отечественной литературе. В советской науке исследование социальных структур развивалось в рамках объективистского подхода, который по-прежнему доминирует в современной литературе. Историки - «объективисты» придерживаются мнения о расслоении крестьянства в 1920-е гг. на социально различающиеся слои, среди которых были и эксплуатируемые, и эксплуатирующие.

Все более популярным становится мнение, что после осени 1929 г. не осталось хозяйств, имевших «кулацкие признаки»; фактическое раскулачивание уже состоялось. Большинство историков - «объективистов» полагают, что социально-имущественная группа «кулаки» прекратила свое существование к лету 1930 г., и в 1931-1932 гг. реально функционирующих кулацких хозяйств уже не было; раскулачиванию подвергались «трудовые хозяйства» (зажиточные, середняки и бедняки). Термин «кулак» «все больше терял социально-экономическое значение и превращался в политический жупел борьбы с крестьянством, под него подгонялись все крестьяне, недовольные проводившейся политикой». К кулакам относили крестьян по политическому признаку; кулак уже «не реальный социальный персонаж, а мифическая фигура». Общепринятым является утверждение, что только незначительная часть раскулаченных крестьян принадлежала к эксплуататорскому слою деревни. Следовательно, социальные рамки объекта политики «ликвидация кулачества как класса» были значительно шире социальных рамок группы «сельские эксплуататоры».

Явное противоречие между общепризнанным определением «кулак - сельский эксплуататор» и утверждением о раскулачивании крестьян, принадлежащих к разным социальным группам, историки пытаются разрешить изменением терминологии. Слово «кулак» берется в кавычки или используется термин «зажиточный». Использование нового термина подразумевает, что раскулачиванию подвергались преимущественно состоятельные хозяйства, что не соответствует выводам исследователей о раскулачивании не только зажиточных, но и середняков и бедняков.

Трактовка историками - «объективистами» группы «кулаки» позволяет сделать следующие выводы: 1) новые оценки социального состава раскулаченных крестьян не укладываются в традиционную схему «кулаки как социальный слой сельских эксплуататоров»; 2) противоречие между новым фактическим материалом и объективистской концепцией и пытаются (не осознанно!) разрешить историки, используя новую терминологию. «Состояние терминологической неопределенности, - как справедливо замечает С.А. Красильников, - есть отражение неопределенности концептуальной»; 3) современное состояние с используемой системой терминов и понятий свидетельствует, что произошло накопление критической массы нового исторического материала, когда требуется переосмысление объективистского подхода; 4) не вызывает сомнения, что в периоды открытого противостояния власти и крестьянства (в годы военного коммунизма и коллективизации) количество крестьян, получивших клеймо «кулак», значительно превышало официальную статистику сельских эксплуататоров. Под лозунгом борьбы с сельской буржуазией власть вела борьбу с другой социальной группой и по качественным, и по количественным показателям. Поэтому представляется необходимым отказаться от определения терминов «кулак» и «сельские эксплуататоры» как синонимов.

Противоречие между традиционной трактовкой социальной группы «кулаки» и новыми данными о социальном облике группы крестьян, репрессируемой как «кулаки», приводит к распространению конструктивистской позиции, возникновение которой исследователи - «объективисты» объясняют стремлением историков «отмежеваться от пресловутого «классового подхода»». И.Е. Зеленин, критикуя ученых, пытающихся «сконструировать иные принципы выделения групп и слоев доколхозной деревни», пишет: «не надо путать объективные исторические процессы и идеологические установки политической элиты».

Историки - «конструктивисты» утверждают, что после 1918-1919 гг. «никакой сельской буржуазии не существовало», «кулаки» - это «миф», «идеологический персонаж». В 1930-е гг. репрессии были направлены против широких слоев крестьянства и основным критерием отнесения к кулакам (кроме имущественного) был политический (отношение к власти).

Следовательно, при всех различиях в оценках характера дифференциации крестьянства в 1920-е гг. позиции сторонников двух теоретических подходов, оцениваемые ими как «противоположные» и «несовместимые», сходятся при трактовке группы крестьян, репрессированной за социальный статус «кулак».

В современной литературе как одна из актуальных задач теории истории определяется необходимость преодоления разрыва между объективным и субъективным в содержании исторического процесса.

Появились исследования, в которых при анализе социальной дифференциации советского общества проявилась новая интегративная тенденция. По мнению И.Б. Орлова и А.Я. Лившина «в условиях слома старой социальной структуры и создания новой государство присвоило себе все объективные классовообразующие функции общества».

В.М. Самосудов считает, что в социальной структуре советского общества существовала особая социальная группа населения - «спецпереселенцы», созданная административными мерами государства. Наиболее ярким примером властной номинации исследователи называют создание социальной общности «колхозное крестьянство», которая сначала была сконструирована идеологическими средствами, а потом строилась административно-политическими средствами на основе планов и директив.

Ш. Фицпатрик, рассматривая проблему «классовой» идентичности в послереволюционной России, показывает особенности феномена «приписывания» («зачисления») в «класс», важнейшим аспектом которого был институт «классового клейма». В результате «приписывания к классу» появляются социальные образования, которые автор характеризует как «советские сословия» («классы-сословия»). К заключению о формировании в результате активного и целенаправленного переструктурирования всех общественных элементов по сути сословной структуры пришли российские исследователи .

В главе дана характеристика этапов накопления исторических знаний по истории социальной политики в отношении группы «кулаки».

Первые работы, имевшие историографическое значение, вышли в свет в конце 1940 - первой половине 1950-х гг.. Для них было характерно фактически полное отсутствие использования архивных документов и подмена аналитических приемов изучения темы иллюстрированием бесконечного множества цитат, подтвержденных немногочисленными примерами.

В годы «хрущевской оттепели» в отечественной литературе обозначились два направления: официальное и альтернативное. Диссертант акцентирует внимание на исследованиях ученых альтернативной концепции, в которых были сформулированы положения и высказывались идеи, представляющие особую значимость для оценки современного этапа историографии.

Историки впервые изучают дискриминационные меры в отношении кулаков в конце 1920-х гг. в земельной, налоговой, кредитной и кооперативной политике. Признается применение карательных мер при проведении хлебозаготовок в отношении широких слоев крестьянства, высказывается утверждение, что налоговая и заготовительная политика в конце 1920-х гг. становится средством массовой экспроприации кулацких хозяйств.

Региональная историография социальной политики в конце 1920-х гг. представлена главным образом содержательными (с точки зрения использования большого конкретно-исторического материала) исследованиями В.Н. Давыдова, анализирующего проблему на материалах Коми области. Отдельные сведения о «классовой борьбе» приводятся в работах архангельских историков.

В годы «хрущевской оттепели» выходят первые серьезные научные исследования, раскрывающие политику «ликвидации кулачества как класса». Анализируются документы комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по коллективизации и специальной подкомиссии о кулаке (декабрь 1929 г.), директивы, регламентирующие порядок проведения выселения раскулаченных. Н.А. Ивницкий ввел в научный оборот документы, выявленные в «Особых папках» ЦК ВКП(б) в кремлевском Архиве Политбюро ЦК КПСС.

Политика в отношении кулаков в начале 1930 г. рассматривалась главным образом в контексте проблемы «перегибов и ошибок». Исследователи пишут о «расширительном толковании понятия «кулак»», применении репрессий к середнякам, в результате чего раскулачивание «стало превращаться в рассереднячивание». Свое несогласие с общепринятым утверждением о ликвидации «перегибов» к лету 1930 г. высказал Н.И. Немаков.

Изучая главным образом год «великого перелома», исследователи впервые обращаются и к некоторым сюжетам истории раскулачивания и выселения в 1931-1932 гг. (Ф.А. Каревский, В.А. Сидоров, Ю.А. Мошков, Н.И. Немаков).

В литературе преобладало мнение, что политика «ликвидации кулачества как класса» охватывала период с конца 1929 до 1932 гг. и к концу первой пятилетки эксплуататорские хозяйства прекратили свое существование в большинстве районов страны. Социальная политика в годы второй пятилетки описывалась главным образом в контексте «классовой» борьбы с «замаскировавшимися кулаками и их сторонниками», которые «разлагали колхозы изнутри».

Особенностью изучения истории проведения политики «ликвидации кулачества» в Северном крае является введение в научный оборот конкретно-исторического материала в публикациях общесоюзного характера (Н.А. Ивницкий, В.А. Сидоров и др.). В монографии Н.Н. Немакова впервые в региональной литературе на основе архивных документов анализируются директивы партийных органов Северного края, описывается процесс раскулачивания в Вологодском округе. В работах ученых научных центров Европейского Севера фактографический материал отсутствует. Ограничившись общими словами о раскулачивании зимой 1930 г., историки даже не упоминают о проведении этой политики в последующие годы.

Подводя итоги второго этапа, отметим, что историки - «шестидесятники», вынужденные следовать официальной идеологической трактовке и обходить «острые углы», пытались максимально наполнить свои работы новым конкретным материалом. Уникальность введенных в научный оборот источников, добротная и логически выстроенная фактология ставили под сомнение основные положения «сталинской концепции» и сыграли огромную роль в концептуальном пересмотре истории коллективизации и политики в отношении кулацких хозяйств в современной литературе.

Третий этап (вторая половина 1960 - середина 1980-х гг.) назван в современной литературе «временем исторического ренессанса сталинизма». Однако, несмотря на жесткий идеологический диктат, восстановить в полном объеме «сталинскую концепцию» не удалось.

Новаторский характер носили исследования В.П. Данилова. Социальной политике в отношении «класса кулачество» во второй половине 1920-х гг. посвящены работы Н.Л. Рогалиной и Ю.С. Калинина.

Политика наступления на кулацкие хозяйства в 1928-1929 гг. рассматривается в отдельных разделах монографий, раскрывающих проведение «ликвидации кулачества» и в коллективных обобщающих работах. Приводится большой фактический материал о массовом применении чрезвычайных мер в деревне, сведения о количестве экспроприированных и осужденных кулаков.

В 1970-е гг. издаются монографические исследования, посвященные истории политики в отношении кулаков в начале 1930-х гг. (Н.Я. Гущин, И.Я. Трифонов и др.). Заметным явлением стала публикация монографии Н.А. Ивницкого, в которой дана наиболее популярная среди исследователей периодизация этапов политики «ликвидации кулачества как класса»

Придерживаясь официального тезиса о тесной взаимосвязи политики «ликвидации кулачества» с проведением коллективизации, историки считали, что их начальный и конечный рубежи в целом совпадают. Высказывалась и неординарная для того времени позиция: ликвидация «кулачества» началась со времен Октябрьской социалистической революции и охватила весь переходный период от капитализма к социализму (1917-1937 гг.).

В годы «застоя» в целом не изменилась оценка социальной политики в годы второй пятилетки (борьба «с отдельными кулацкими и другими классово-чуждыми элементами»). В монографиях Н.Я. Гущина, по-видимому, впервые в советской литературе подвергнута критике сталинская теория «обострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму».

В историографии Европейского Севера России произошли некоторые позитивные сдвиги: издаются монографии и серии статей, посвященные истории северной деревни в начале 1930-х гг., очерки по истории партийных организаций. В большинстве публикаций, которые носят историко-партийный характер, акцентируется внимание на вопросах «классовой борьбы» и почти не приводится конкретно-исторический материал. Наиболее развернутая характеристика темы дана Л.С. Шабаловой.

Подводя итоги третьего этапа, отметим, что, несмотря на сковывающие историков внешние условия их деятельности, произошли существенные позитивные сдвиги в изучении темы. Исследования В.П. Данилова, Н.А. Ивницкого, И.Е. Зеленина, Ю.А. Мошкова и др. сыграли огромную роль в концептуальном пересмотре истории коллективизации и политики в отношении кулацких хозяйств в современной литературе.

Качественный прорыв в изучении истории российского крестьянства, достигнутый в постсоветский период, был во многом обеспечен радикальным обновлением источниковой базы и изданием новых сборников документов. Пересмотру концепции истории российской деревни способствовало и издание на русском языке работ зарубежных исследователей.

Социальная политика в конце 1920-х гг. рассматривается в отдельных разделах монографий, посвященных политике «ликвидации кулачества» и репрессим в деревне. Выходит серия публикаций о налоговой политике, в которых затрагиваются и отдельные сюжеты, касающиеся налогообложения кулаков. Одна из наиболее активно изучаемых проблем - причины возникновения хлебозаготовительных кризисов и методы проведения заготовок. Общепризнанным становится мнение, что массовые репрессии конца 1920-х гг. сделали раскулачивание реальностью и стали началом не объявленной еще официально политики «ликвидации кулачества». В.П. Данилов выделяет два этапа репрессивной политики в отношении кулаков: 1928 - первая половина 1929 гг. - экспроприации в судебном порядке, со второй половины 1929 г. в дополнение к судебным репрессиям начинается массовая экспроприация в административном порядке.

Из региональных исследований отметим работы вологодского историка В.А. Саблина, написанные на материалах северной деревни. Исследователь анализирует социальную составляющую государственной политики в деревне, эволюцию налоговой системы в 1920-е гг., приводит сведения о кулацких (эксплуататорских) хозяйствах.

Пересмотр общей концепции истории ликвидации группы «кулаки» в начале 1930-х гг. начался с новой постановки вопроса о причинах (целях) массовых репрессий в деревне. В литературе популярна трактовка понятий «ликвидация кулацких хозяйств» и «раскулачивание» как синонимов. В отношении кулаков применялись многообразные формы репрессий как во внесудебном порядке, осуществляемые по решениям органов исполнительной власти и ОГПУ, так и в судебном порядке. Следовательно, раскулачивание (конфискация имущества) - это одна из форм репрессий в отношении кулацких хозяйств.