Политика французского абсолютизма по отношению к гугенотам в XVII в.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Проблема взаимоотношений между католиками и протестантами во Франции начала XVII века носила не столько идеологический, сколько политический характер. Решения Тридентского собора, завершившегося в 1563 году, предписывали всем служителям католической церкви активизировать борьбу с протестантской ересью на основе неприкосновенности средневековых догматов католицизма. Однако эти решения в течение полувека не признавались французской католической (галликанской) церковью, несмотря на давление Рима. Только опасно усилившееся влияние протестантизма побудило князей французской церкви навести порядок.

В данной курсовой работе будет рассмотрена и проанализирована политика французского абсолютизма по отношению к людям некатолического вероисповедания - гугенотам.

Объектом исследования является религиозная политика, проводимая французскими монархами, Людовиком XIII и Людовиком XIV, в исторический период- XVII век.

Предметом работы является изучение влияния эволюции французского абсолютизма на религиозную политику.

Целью исследования является анализ и сравнение политики Франции по отношению к протестантам в периоды правления двух монархов. Для выполнения цели исследовательской работы нужно выполнить следующие задачи:

1. Описать положение гугенотов в XVIвеке, для понимания причин религиозных войн во Франции.

2. Описать действия французской власти Людовика III в направлении религиозной политики, касающейся гугенотов и других некатолических вероисповеданий.

3. Проанализировать влияние кардинала католической церкви Ришелье на проводимую политику к гугенотам.

4. Описать действия французской власти Людовика XIV в направлении религиозной политики, касающейся гугенотов и других некатолических вероисповеданий.

5. Изучить влияние эволюции французского абсолютизма на проводимую религиозную политику в царствование Людовика XIII и Людовика XIV и объяснить, чем были вызваны изменения в проводимой политике.

Религиозная политика такого государства, как Франция, по отношениюк протестантам, всегда привлекала не только историков, но и обычных читателей. Положение гугенотов во Франции, гонения любого некатолического вероисповедания, как исторические событияи по сей день изучаются в общественных, исторических, политических науках. История антагонизма католической церкви и протестантизма и по сей день является актуальной для современного общества.

Историографическая база данного исследования представлена работами как зарубежных, так и отечественных авторов.

Зарубежная историография представлена следующими авторами: Кнехт Роберт Дж. в своей книге «Ришелье» довольно негативно относится к самому монарху Людовику XIII, но в целом одобряет политику кардинала Ришелье: «Не все члены правительства находили приятной перспективу возобновления войны с гугенотами, однако Людовик XIII, имевший в своем характере что-то от фанатика, не колебался ни минуты. И в самом деле, его вполне можно обвинить в том, что он первый развязал войну, ибо его решение совершить поход на юго-запад против гугенотов было принято месяцем раньше решений, одобренных на ассамблее в Ла-Рошели.».

Петер К. Хартманн в работе «Французские короли и императоры» напротив же, считает, что: «Ришелье и Людовик XIII создали гармоничный, эффективный, работающий политический инструмент.», а его точка зрения по поводу политики Людовика XIVотлично прослеживается в выражении: «В том, что Людовик XIV рано или поздно собирался восстановить в стране единоверие, не приходится сомневаться. Но из этого не обязательно делать вывод, что его политика по отношению к протестантам с самого начала целенаправленно и планомерно стремилась к скорой отмене Нантского эдикта о терпимости (1598).»

Иен Литтлвуд в работе «История Франции от древнейших времен до наших дней», оправдывает «Тридцатилетнюю войну» государственными причинами, указывает на ужесточение религиозной и не только политики Людовика XIV уже после смерти Мазарини.

Современные французские историки (Р. Мунье, И.-М. Берсе и др.) больше интересуются социальными преобразованиями во Франции XVII века, а также политическими концепциями кардинала Ришелье в области управления государством.

П. Губер довольно ясно излагает свою оценку по правлению Людовика XIV: «Людовик не сумел приспособиться к изменяющимся условиям и остался на всю жизнь лишь учеником Мазарини», что как следствие сильно повлияло на проводимую политику, в том числе религиозную.

Что касается отечественной историографии, то, в дореволюционной - это Гуревич. Я.Г., в своей вступительной лекции «Значение царствования Людовика XIV и его личности» рассматривал период царствования монарха именно с возвышением абсолютной монархии.

В советской историографии, считаю, стоит начать с историка марксистского толка Б. Ф. Поршнева, который подходил к оценке кардинала с точки зрения своей доктрины и с классовых позиций, подчёркивая его борьбу, подчас неосознанную, с феодализмом, в целях утверждения абсолютизма (этот подход представляется мне однобоким, так как, во-первых, далеко не всегда можно сказать, что кардинал действовал сугубо в интересах своего сословия).

Советский историк, Люблинская А.Д. в книге «Франция при Ришелье. Французский абсолютизм в 1630-1642гг.» указывает на пагубное влияние французских писателей на отношение отечественных историков к Ришелье и проводимой им политике.

Также Кареев Н., в работе «Западноевропейская абсолютная монархия XVI, XVII и XVIII веков: общая характеристика бюрократического государства и сословного общества «старого порядка»», Чудинов А.В, считают, что религиозная политика «Короля -солнце», пагубно повлияла на экономическое положение Франции, так как большинство гугенотов, сбежавших из страны, были буржуа среднего и высокого достатка, умелыми ремесленниками.

В современной историографии работа Плешковой С.Л. «Франция в XVI - первой половине XVII в.» характеризует политику Ришелье по отношению к гугенотам, как вынужденную меру по объединению страны, так же ее работа «Французская монархия и церковь», в ней рассматривается положение французской (галликанской) церкви в условиях формирования абсолютной монархии, указывает, что конфессиональная позиция французских королей напрямую зависела от степени огосударстливания галликанской церкви и активности Реформационного движения. По сути, не исключала взаимосвязь абсолютизма и давления на протестантов.

Как мы видим, деятельность монархов и кардиналов данного исторического периода изучена разносторонне, как зарубежными, так и отечественными учеными; довольно большое количество разных точек зрения на проводимую политику. И в то же время, тема гонений гугенотов представляет собой большое поле для исследовательской деятельности.

Источниковая база данного исследования представленаопубликованными источниками и официальными документами. К субъективным источникам относятся: мемуары кардинала Армана дю Плесси Ришелье, мемуары Франсуа де Ларошфуко, мемуары Людовика XIV; свидетельство Варфоломеевской ночи гугенота Агриппы д'Обинье, мемуары Сен- Симона, мемуары Жан Батиста Висконти, работа Босюэ «Божественная королевская власть».

К нормативным документам, из которых мы можем сделать вывод отталкиваясь от сухих фактов: Нантский эдикт, Обращение Генриха IV к Тулузскому парламенту, Алесский эдикт, эдикт Фонтенбло.

Положение гугенотов при Валуа и Генрихе Навварском. Нантский эдикт

В данной главе рассматриваются: положение гугенотов, до изучаемого нами периода(XVIвек), краткая характеристика религиозных войн во Франции. Эта глава непосредственно поможет нам в дальнейшем анализе политики монархов XVII века.

Прежде чем переходить к политике французского абсолютизма, следует вспомнить, что из себя представляло религиозное течение - гугеноты. Почему и когда появились разногласия между католической церковью и протестантами?

Обратимся к учебнику «История Франции» М.Ц. Арказанян, где, на мой взгляд, в наиболее простой форме рассказывается о Реформации в мире и во Франции. «XVI век был временем напряженных духовных изысканий. И духовенство, и миряне давно говорили о необходимости реформы. Существующее положение вещей в церкви подвергалось критике со всех сторон. Дело было не столько в падении нравов духовенства, сколько в более высоких требованиях, предъявляемых к нему мирянами, все более озабоченными спасением души.» [14;104-105]

Протестанты ставили превыше всего Священное Писание; они считали Христа единственным посредником между верующими и Богом, отказывая в этом статусе Деве Марии и святым. У католиков культ святых и святых мощей был подтвержден Тридентским собором. В отличие от католических священников протестантские могли вступать в брак. Гугеноты признавали только два таинства: крещение и причастие - в память о Тайной вечере. Принимающего крещение не обливали водой, а окропляли; причащающимся раздавали хлеб и вино (у католиков миряне причащались только хлебом). Для католиков таинств было семь: крещение, евхаристия (причастие), покаяние (исповедь), конфирмация, священство, брак и соборование. Протестанты праздновали Рождество, Пасху, Вознесение, Троицу и праздник Реформации (в воскресенье, ближайшее к 31 октября, в память о начале деятельности Мартина Лютера) и не соблюдали постов. Католических праздников в год выходило пятьдесят, и верующие были обязаны соблюдать Рождественский и Великий посты. Гугеноты придерживались простоты в обрядах: «Короткая молитва поднимается прямо к небу»; они одевались в черное и осуждали ненужную роскошь. Католики устраивали пышные процессии и наряжали статуи святых; порой приходилось «раздевать святого Петра, чтобы одеть святого Павла».

Нельзя однозначно охарактеризовать отношения между католиками и гугенотами во Франции. Пока они не притесняли друг друга, они оставались «друзьями вплоть до алтаря». Во Франции новые идеи высказывались в гораздо более осторожной форме и не имели столь сильных последствий, как в Англии. Тем более что Франциск I, в отличие от английского короля, не был заинтересован в радикальных преобразованиях церкви и в отпадении страны от Рима. Однако, на первых порах король благожелательно относился к исканиям гуманистов-реформаторов.

Большинство французских протестантов являлись выходцами из «третьего сословия» - провинциальной буржуазии и ремесленничества, но примыкала к ним и часть дворянства юга и юго-запада Франции, недовольная централистской политикой королевской власти.

Для понимания религиозной обстановки во Франции в изучаемый нами период XVII века, стоит обратиться к началу гонения гугенотов во Франции при Карле IXи Франциске I.

Ко второй половине 20-х годов XVI века относятся первые выступления против ереси во Франции. Тогда был разгромлен кружок реформаторов из Мо. Чем более радикальными становились во Франции сторонники Лютера и прочие реформаторы, тем больший ужас они вызывали у населения, видящего в их проповедях и поступках причину небесных кар, постигших королевство и христианский мир. Репрессии на реформаторов усиливались все больше, которые впоследствии вылились в религиозные войны, затопившие Францию на долгие годы кровью.

Самым ужасным событием стала Варфоломеевская ночь 1572 года, которая унесла жизни многих влиятельных протестантов. Екатерина Медичи решила восстановить мир в стране путем династического брака. Сестра короля Маргарита Валуа должна была вступить в брак с вождем гугенотов Генрихом Наваррским, знатнейшим дворянином королевства. Свадьба состоялась 19 августа. На нее съехался цвет гугенотского дворянства. Но в течение всего праздника парижане были враждебно настроены к гугенотам. 22 августа адмирал Колиньи был ранен, все улики указывали на причастность к покушению Гизов(очень негативно относились к гугенотам). На королевском совете, скорее всего удалось убедить Карла IX в том, то для сохранения мира в стране следует устранить гугенотских вождей. Резня, устроена была в Лувре, в котором проходило свадебное торжество. Обратимся же к словам свидетеля этого события - гугеноту Агриппе д'Обинье: «Улицы уже полны вооруженных людей, на шум которых хотели собраться протестанты, которых король распорядился разместить вблизи Лувра, но, после того как на их расспросы им ответили, что это приготовление к турниру, кто-то желавший пройти далее, был ранен гасконцем из гвардии.» … Адмирала Колиньи «пронзил шпагойи, извлекши ее, рассек ему лицо надвое палашом. Герцог де Гиз спросил, сделано ли дело, и когда Бем ответил, что да, ему приказали выбросить тело за окно, что он и сделал»[7; 285 - 286] Этот небольшой отрывок дает нам понять, как именно началась Варфоломеевская ночь в Лувре, с убийства адмирала де Колиньи, соратника Генриха Наваррского; гугенотов резали, как свиней, выбрасывали тела из окон, зажигали факелы, «чтобы в своем мщении использовать все стихии».[7; 286]

События, названные «Войной трех Генрихов»: религиозные войны во Франции конца шестнадцатого века между католиками и гугенотами, война Генриха III Валуа, короля Франции, Генриха Наваррского (будущего короля Франции, Генриха IV Бурбона) и влиятельнейшего герцога Генриха де Гиза - предводителя католической партии; в которых полегло огромное количество людей, как католиков, так и гугенотов, окончились победой Генриха Наваррского, в одержании которой ему очень помогли протестанты.

Окончанием религиозных войн знаменуется Нантский эдикт, который закреплял ряд прав и свобод за протестантами. Он предоставлял гугенотам не полную религиозную свободу, а лишь частичную; гугеноты остались им недовольны. Дополнительные статьи, подписанные Генрихом IV 9 мая 1598 года, могли возбудить неудовольствие католиков, и было решено их неопубликовывать. Исходя из документа, следует: разрешение свободно исповедовать гугенотам их религии, книги гугенотов могут свободно печататься и издаваться, спокойно могут поступать в учебные заведения дети-гугеноты; обязуются платить налоги католической церкви; имеют право занимать общественные должности; не будут принуждаться чинить и строить католические церкви. [ 3; 290-293]

Стоит заметить, что Нантский эдикт вызвал возражения со стороны большинства парламентов; особенно сильное неудовольствие возбуждало допущение протестантов к государственным и общественным должностям. Приведу ответ Генриха IV: «странно, что вы до сих пор не можете отделаться от дурных повадок. Прекрасно вижу, что в вашем чреве все еще сидит испанец. Кто бы поверил, что люди, ставившие на карту свою жизнь, свое имущество, состояние и личное благополучие ради защиты и сохранения королевства, будут недостойны почетных общественных должностей...» [3; 293]

При прочтении этого документа напрашивается вывод, что Генрих IV(бывший единоверец гугенотов) четко и ясно разделял население Франции на достойных и недостойных подданных, а не по конфессиональному признаку. Также мы видим негативное отношение дворянства католического к эдикту.

Нантский эдикт примирил гугенотов и католическое население, но ненадолго. Религиозные войны закончились «вничью» - стороны не сумели навязать королевству свой вариант решения религиозного спора. В религиозных войнах победил абсолютизм, который при новой династии Бурбонов приобретет свой классический характер.

Краткий ввод в обстановку во Франции к XVII веку, показывает нам, что многолетние кровавые войны католиков и гугенотов завершились и политика монарха из новой династии Бурбонов была реформистски настроена к вопросу религиозного регулирования в стране. С коронации Людовика XIII и начинается наша исcледовательская деятельность в полной мере.

Религиозная политика при Людовике XIII

Целью нашего исследования является анализ политики французских монархов по отношению к протестантам. Для начала рассмотрим период правления Людовика XIII.

В 1589на престол, еще пока с регентством Марии Медичи, восходит Людовик XIII Бурбон. В последствии появится кардинал Армен Жан доПлиссе Ришелье (с 1615 года назначен Марией Медичи как духовник жены короля Анны Австрийской, с 1616 - министр военных дел и министр иностранных дел), который сыграет огромную роль в управлении страной.

В 1598 году Генрих IV издал Нантский эдикт о веротерпимости; в 1610 году король был убит монахом-иезуитом. Через год друг покойного короля, в свое время ведший переговоры о Нантском эдикте, Филипп Дюплесси-Морней, опубликовал в Сомюре, губернатором которого являлся, «Таинство несправедливости», в котором обличил папство, придя к выводу, что папа - Антихрист. Эта книга была осуждена Сорбонной и вызвала большую полемику, но, поскольку Дюплесси-Морней держал протестантов под контролем и не давал возникнуть беспорядкам, он был нужен королевской власти, и его не тронули. Кстати, отцом «гугенотского папы» был убежденный католик Жак Морней, а матерью - пламенная гугенотка. Его жена была дочерью протестанта и католички. Через десять лет после выхода скандальной книги, когда начались волнения гугенотов и король выступил против них в поход, Дюплесси-Морнею предлагали уехать в Канаду, соблазняли высокими должностями в Голландии или Англии, но он предпочел остаться и служить своему королю, сославшись на «национальное сознание».

Во время поездки юного Людовика XIII по стране в 1614 году гугеноты явились выразить ему уверения в своей верности и «вверить в его руки свою жизнь и имущество». Герцог де Роган и другие вожди протестантов даже пригласили короля в Ла-Рошель, чтобы вручить ему ключи от своего главного города. Но очень скоро положение изменилось.

В исследовании С.Л. Плешковой «Французская Реформация» отлично показано окружение короля, настроения народа, положение финансов в стране в изучаемый нами период.

У военных чиновников и юристов из окружения Людовика XIII (многие из которых - католики) не вызывает сомнения тот факт, что протестанты хотят создать во Франции государство в государстве со своими начальниками, структурой и политикой. Уже в 1610 году насчитывается около 200 крепостей протестантов, возглавляемых комендантами. [27;98]Каждый такой город - крепость располагает военным корпусом, в котором командиры выполняют приказы аристократов - гугенотов. А по необходимости, города могут выставить против короля свои гарнизоны, дворянские формирования и народное ополчение в количестве 25 тысяч человек, что намного превышает численность регулярных королевских войск.

Знаменитая крепость Ла-Рошель, так называемая «столица ереси», как ее окрестила католическая церковь, насчитывающая 20 тысяч жителей, выглядит настоящей столицей протестантов и является последним оплотом гугенотов в самом сердце монархии. Таким образом, королевское государство оказывается в состоянии войны с государством протестантским, отдельные права и свободы которого (как, например, права на политическое собрание, на укрепление своих городов, на существование своих гарнизонов) были признаны в секретных статьях и приложениях к Нантскому эдикту, подписанному весной 1598 года.

Политика, проводимая правительством Марии Медичи, вызывала ряд недовольств у населения. Происпанская позиция и пренебрежение независимостью и интересами Франции во внешней политике; финансы государства находятся в плачевном состоянии; постоянная опасность очередных мятежей и гражданской войны. Казной государства фактически распоряжался фаворит королевы-матери Кончини, вел себя так, словно являлся истинным главой государства. 24 апреля 1617 года Кончини был убит. Людовик более не намерен быть ширмой для его матери. Он отстраняет отдолжности Ришелье, как ставленника королевы - регентши, лишает Марию Медичи прав регентства и начинает править самостоятельно. [16;16]

Но Людовик совершает ту же ошибку, что и его мать: допускает к управлению своего фаворита Альбера де Люиня. Страна, в которой и так назревало недовольство, погружается в еще больший хаос. Напряженность между католиками и протестантами растет с каждым днем. Людовику требовался человек, который смог бы всё исправить. Но Ришелье вернут ко двору только в 1624 году. Рассмотрим же период правления католика-монарха без «красного» кардинала.

Юго-запад Франции находился под влиянием протестантов. Прежняя властительница этих краев, суровая Жанна д'Альбре (мать Генриха Наваррского и бабка Людовика XIII), была убежденной гугеноткой; в свое время она запретила отправление католического культа в своих землях и передала имущество католической церкви протестантским пасторам. Ее сын, став французским королем, решил восстановить католический культ и вернуть католическому духовенству его имущество, выплатив пасторам компенсации. Однако те отказались подчиниться. Людовик вознамерился положить этому конец: 25 июня 1617 года он приказал конфисковать церковное имущество и вернуть его прежним, законным владельцам. Кальвинисты из Беарна не собирались подчиняться; их поддерживали братья по вере из Лангедока. Собравшись в 1619 году в Сомюре, они отказались предложить королю шесть кандидатур, из которых он выберет двух депутатов, уполномоченных представлять интересы реформатской церкви перед французской короной, пока король не удовлетворит их разнообразные требования. Собравшись в очередной раз в Лудене в 1620 году, гугеноты потребовали отменить постановление о возвращении имущества духовенству. Лишь после вмешательства влиятельных протестантов, лояльных к королю - герцога де Ледигьера, маркиза де Шатильона и герцога Дю Плесси-Морнея, - собрание представило список кандидатур и разошлось, настояв на сохранении статуса-кво. Людовик отреагировал просто: «Нужно идти на них». В сентябре 1620 года он совершил блицпоход в Беарн, произвел там «кадровые перестановки», обещал соблюдать привилегии гугенотов и получил взамен клятву в верности. Государственные советы По и Наварры прекратили свое существование и были заменены парламентом графства По. Католический культ был восстановлен.[12;536 - 552]

Король запретил своим подданным-протестантам устраивать собрания, а губернаторам, мэрам и эшевенам городов своего королевства - принимать такие собрания, объявив нарушителей этого приказа виновными в оскорблении величия. Несмотря на запрет, гугеноты решили собраться 24 декабря 1620 года в Ла-Рошели и обратились за поддержкой к английскому королю.

Гугеноты распространили свободу вероисповедания на административную область: они издавали собственные законы в местах своего «компактного проживания», чеканили свою монету, вводили налоги, собирали ополчение, строили укрепления. В начале 1621 года они захватили город Прива. Посредником между протестантами и королем выступил маршал Ледигьер, но переговоры ничего не давали: гугеноты создали практически государство в государстве, чего король потерпеть не мог. Глава Королевского совета де Люинь предложил сделать Ледигьера коннетаблем, что фактически было равнозначно объявлению войны, однако старый солдат отказался. По правде говоря, он предпочел бы сейчас сражаться в Вальтелине на стороне протестантов гризонов, которых убивали местные католики при поддержке испанцев, оккупировавших эту альпийскую долину. В итоге Люинь добился, чтобы коннетаблем сделали его самого.

«Дело Вальтеллины» заслуживает упоминания в данной главе: этот военно-дипломатический конфликт уже тогда ясно показал, что для Франции вопросы веры отступают на второй план перед политическими интересами; она способна заключать договоры с протестантами против католиков, если ей это выгодно.

Вальтелина лежала на кратчайшем пути из Вены в Милан и находилась под протекторатом швейцарцев-гризонов. После вторжения туда испанцев Людовик XIII, обеспокоенный соединением двух монархов из Габсбургской династии, отправил в Мадрид Бассомпьера с ультиматумом: освобождение Вальтелины или война. Прошло больше полугода, однако не свершилось ни того ни другого. Послы герцогства Миланского и Венеции каждый день являлись в приемную французского короля, пытаясь добиться, чтобы он исполнил свою угрозу. Но король был связан по рукам и ногам мятежом гугенотов. Он раздарил своих ловчих соколов и собак, заявив, что отныне будет охотиться не на зверя, а на армии и крепости. Он усердно изучал математику и фортификацию, проводил учебные стрельбы с артиллеристами и аркебузирами. 25 апреля Бассомпьер сумел-таки заключить в Мадриде договор, по которому Испания обязалась вывести свои войска из Вальтелины, и пару дней спустя король выступил из Фонтенбло, держа путь в долину Луары. [14; 131-136]

В Сомюре, который сдался без боя, Людовик, в сопровождении всех принцев и вельмож, совершил паломничество по святым местам и так истово молился и причащался, будто отправлялся в новый крестовый поход. Вождю гугенотов Субизу было отправлено грозное предупреждение: раз он не подчиняется королевской воле, король сам явится приветствовать его залпом из двадцати пушек, и первый же выстрел развеет последнюю надежду на примирение.

Пройдя через Пуату, королевские войска осадили крепость Сен-Жан-д'Анжели, где укрылся Субиз, отказавшийся сдаться. Первый яростный приступ захлебнулся в крови: осажденные пустили в ход артиллерию и пробили широкую брешь в рядах осаждавших. Людовик велел привести подкрепления и осадные орудия. Тридцать восемь пушек нацелили свои жерла на щербатые стены. Посол Англии попытался было вступиться за единоверцев своего короля, однако Людовик вежливо, но твердо отклонил его ходатайство. Крепость продержалась пять недель, после чего капитулировала. Король очень холодно принял Субиза, явившегося с белым флагом, Люинь же отпустил его в Ла-Рошель, дабы тот поведал о силе королевского оружия.

После падения Сен-Жан-д'Анжели королю сдалось еще несколько мелких крепостей; дорога на Ла-Рошель была открыта. Людовик поручил д'Эпернону осадить ее с суши и с моря, однако коннетабль де Люинь выделил герцогу для этой цели совершенно незначительные силы, которые не могли бы справиться с поставленной задачей. Основная же королевская армия повернула на Беарн, поскольку другой гугенотский военачальник, Ла Форс, занял оборону в Монтобане.

Осада города не давала результатов. Защитниками Монтобана были ополченцы из горожан, но сражались они не хуже обученных солдат. Бассомпьер попробовал вести огонь не по укреплениям, а по домам, но тоже без особого успеха. Наконец, спустя месяц после начала осады, произошло то, чего опасался Ледигьер: ночью в Монтобан пришло подкрепление, прорвавшись на слабо охраняемом участке. В королевской армии начались болезни и дезертирство. В довершение всего герцог дю Мэн был сражен пулей из мушкета, что привело в отчаяние любивших его солдат. В Париже на смерть герцога откликнулись погромом гугенотов; Людовик был вынужден срочно выехать в столицу, чтобы навести там порядок. В отчаянии Люинь решился на рискованный шаг - встретиться с Анри де Роганом, старшим братом Субиза и предводителем гугенотов.

Роган на встречу согласился. Трудно было себе представить двух более разных людей, чем лукавый царедворец и прямодушный воин, привыкший рубить сплеча. Когда Роган выставил конкретные условия, Люинь начал вилять: он не предупредил короля о встрече, понадеявшись, что все как-нибудь уладится, и не был уполномочен заключать какие-либо соглашения. Поняв, что зря теряет время, Роган рассердился и решил для себя не идти ни на какие уступки.

Той же ночью осажденные устроили отчаянную вылазку, захватив передовые траншеи и взорвав пороховые запасы осаждавших.

Узнав о тайных переговорах с главой гугенотов, Людовик пришел в ярость. Больше всего его возмутило то, что Люинь действовал за его спиной, позволяя думать, будто король Франции может вести двойную игру. Он приказал снять осаду Монтобана.

Люинь решил дать себе еще один шанс и окружил небольшую крепость Монёр, лежавшую у него на пути, но во время осады умер от скарлатины.

Походы возобновились на следующий год. Они отличались крайней жестокостью: например, после сражения на острове Ре, когда предводитель протестантов Субиз бежал, спасшись вплавь, а его войска капитулировали, на помощь Людовику неожиданно пришли местные феодалы, чтобы отомстить гугенотам, обложившим их налогами. Ярость вновь прибывших передалась и солдатам короля: началась жуткая резня. Королевские военачальники пытались ее остановить, но приказов никто не слушал. Уцелевшие гугеноты сбились в кучу, ожидая решения своей участи. Вглядевшись в их лица, Людовик узнал нескольких офицеров, бывших при Сен-Жан-д'Анжели и давших клятву более не обращать оружия против короля. Поколебавшись, Людовик приказал считать офицеров военнопленными, а солдат выкупил у собственного войска и у местного ополчения. Горстку из них повесили, а остальных отправили на каторгу: «Пусть лучше отправляются на галеры, чем в ад». Продвигаясь дальше в Лангедок, королевские войска разграбили Негрепелис и перебили его население. Оправданием им служило то, что в прошлом году жители города вероломно убили пятьсот человек оставленного здесь королевского гарнизона.[25; 121 - 131]

Захватив несколько небольших крепостей в Лангедоке, Людовик изолировал Монпелье - опорный пункт герцога де Рогана, однако предводитель гугенотов был слишком умен, чтобы запереться в осажденном городе. Со своим летучим отрядом он наносил королевской армии неожиданные удары и исчезал. Армия огрызалась, словно большой неповоротливый зверь, но оставалась на месте.

Тем временем отдельные протестантские военачальники стали переходить в стан короля - правда, не бесплатно. Герцог де Ла Форс открыл Людовику ворота города Сент-Фуа, получив взамен двести тысяч экю и маршальский жезл. Герцог де Шатильон тоже сдался и стал маршалом.

Жак-Номпар де Комон, герцог де Ла Форс (1558--1652), чудом выжил во время Варфоломеевской ночи, притворившись убитым; вся его семья погибла. Затем он служил Генриху Наваррскому Один из его восьми сыновей, Анри-Номпар де Комон, маркиз де Кастельно, был крестником Генриха IV. В 1621 году он вместе с отцом оборонял Монтобан и убил герцога Майенского, но затем примирился с королем и следовал за отцом во всех походах. Его старший брат Жан де Комон де Ла Форс, маркиз де Монпульян, в свое время состоял в окружении дофина Людовика и пал жертвой интриг братьев Люиней, вынудивших его примкнуть к бунту протестантов. Он тоже сражался при Монтобане и умер от ран.

Наконец 18 октября 1622 года в Монпелье, взятом с большими потерями, был заключен мир. Людовик XIII подтвердил Нантский эдикт. Кроме того, мятежники получили амнистию и право посылать своих депутатов в парламенты. Взамен они должны были разрушить недавно построенные укрепления, лишившись, таким образом, восьмидесяти крепостей и сохранив за собой лишь Ла-Рошель и Монтобан. Со своей стороны, король тоже обязался разрушить форт Луи под Ла-Рошелью, однако не торопился исполнять обещание. Формально католики и гугеноты были уравнены в правах, но, например, герцог де Ледигьер стал коннетаблем лишь после того, как перешел в католичество.

Анри де Роган не оставлял своих замыслов - создать при поддержке Англии и Испании гугенотскую республику во Франции, возглавить которую собирался сам. Гугенотов во Франции было около миллиона, то есть двенадцатая часть населения.[ 24; 183-190]

Из анализа исторических событий, можно сделать вывод, что в годы самостоятельного правления Людовика XIII и его фаворита религиозная политика было явно прокатолической, Людовик не останавливался ни перед чем, чтобы притеснить гугенотов и искоренить их. В то же время, страдали другие ветви власти: внешняя политика, финансы, внутренняя политика. Ведя войны с гугенотами, монарх не уделял должного внимания другим важным государственным делам. Исключением из правил является «Вальтелина», где король Франции, заключил союз с протестантами, лишь бы испанские позиции не усилились еще больше.

Итогом сражений стало подтверждение Нантского эдикта Людовиком XIII, так называемый договор в Монпелье, за исключением секретных статей. Католики и гугеноты уравнивались в правах, хотя на высокие должности протестанты назначались только после принятия католичества. Исходя из имеющихся материалов, следует сделать вывод, что политика Людовика, ярого католика, была антипротестантской.

С назначением Ришелье первым министром, политика Франции изменилась во всех сферах. Ришелье был умелым дипломатом и просчитывал свою стратегию на много ходов вперед. Мы же, рассмотрим только изменение религиозной политики в следующей главе. Считаю важным вынести политику Ришелье в отдельную главу, так как её изменения были весомыми.

Кардинал Ришелье

С моей стороны, будет огромной смелостью, в изучении политики французского абсолютизма, отдельно разобратьполитическую деятельность «красного кардинала» - Антуана Дю Плесси Ришелье. На мой взгляд, этот гениальный и ловкий политик, очень повлиял на религиозную политику государства.

После назначения первым министром в 1624 году, Ришелье приступил к наведению порядка в стране.

Одним из первых значительных успехов Ришелье во внешней политике можно назвать решение проблемы Вальтеллины, которая, как мы видим из предыдущей главы, являлась причиной конфликта между империей Габсбургов и республикой гризонов (Граубюнден). Франция имела давние союзнические отношения с гризонами; однако после смерти Генриха IVсоюзники были оставлены без помощи.

Ришелье отправляет посольство с целью возобновления союза с Граубюнденом; в ноябре 1624 года был заключен договор. Вместе с тем в Вальтеллине, не без участия французских дипломатов, было поднято антигабсбургское восстание. Через несколько месяцев объединенные войска освобождают Вальтелину.

Проблема осложнялась наличием значительной части католического населения на этой территории, что давало Габсбургам, основания требовать поддержки Рима. Ришелье, в свою очередь, стремился убедить Святой Престол в недопустимости смешения религиозных интересов и государственных и, что немало важно, недопустимости права использовать религию для достижения политических целей. Стоит заметить, что это положение становится одним из основных в политической программе кардинала.

Ришелье удается все же склонить на свою сторону Папу Урбана VIII; при этом Франция обязуется стать гарантом обеспечения интересов католиков Вальтеллины. В 1626 году Испания была вынуждена согласиться на условия, выдвигаемые Ришелье; испанские войска были выведены из Вальтелины, а Мадрид отказался от дальнейших претензий на эту территорию.

Большинство историков оценивают высоко результаты, достигнутые Ришелье при решении этой проблемы. М Кармона отмечает, что, хотя «австрийский дом был откровенно унижен исходом этого дела, но престиж Франции значительно возрос…Во внутренних отношениях благополучное разрешение Вальтеллинского кризиса способствовало укреплению королевской власти.» Для нашего исследования Вальтеллинский кризис очень важен, так как он показывает отношение кардинала к протестантской религии очень хорошо. Ришелье ставил выше всего политические ценности, а не религиозные.

Ришелье был озабочен религиозным расколом во Франции вплоть до конца своей жизни. В 1640 г. Мазариниобнаружил, что кардинал в минуты отдыха имел обыкновение кое-что записывать относительно важных дел. Это свидетельство было подтверждено посмертной публикацией в 1651 г. трактата «Метод обращения тех, кто отделил себя от церкви». В этой работе Ришелье остановился на основных догматах католической веры и попытался перетянуть на свою сторону кальвинистов, указав на различия их и лютеранских доктрин, а также собственные противоречия.
В течение долгого времени кардинал желал организовать основательные дискуссии между теологами с обеих сторон, полагая, что истина восторжествует и приведет гугенотов обратно в лоно католичества. Но его намерение не нашло поддержки в Риме, который не верил в успех обсуждений такого рода с еретиками. Ришелье все же продолжал надеяться. В сентябре 1641 г. папский нунций Гримальди докладывал, что «лишь только мир был заключен, Его Высокопреосвященством всецело завладела мысль обратить французских еретиков в католическую веру и потому он нынче пытается ускорить процесс, желая, чтобы это произошло не только силой страха, но силой убеждения и благодаря священнослужителям, следуя за которыми, люди с легкостью обратятся к истинной вере». [28; 37]Следующим немаловажным событием является война королевского правительства с гугенотами Ла-Рошели. Ознакомимся же с этим историческим событием подробнее.

В начале 1625 года Роган направил королю жалобу по поводу нарушения некоторых статей договора Монпелье, но Людовик отверг ее. Нарушения гугеноты видели в том, что королевская власть так и не разрушила свой укрепленный форт Луи. Через год брат Рогана Субиз захватил острова Ре и Олерон перед входом в бухту Ла-Рошели, но они вскоре были возвращены под власть короля: голландский адмирал Олтен (протестант!) нанес поражение Субизу вынужденному бежать в Англию. 5 февраля 1626 года при посредничестве английского короля был заключен новый мир с гугенотами: Людовик не передал им форт Луи, а на островах Ре и Олерон разместил усиленные гарнизоны. Ларошельцы должны были принять постоянного королевского комиссара, не препятствовать исповеданию католицизма и разрушить форт Тадон, оборонявший Ла-Рошель с суши.

Фаворит английского короля герцог Бекингем жаждал войны с Францией - в том числе по личным мотивам-любовь в жене короля Людовика XIII, Анне Австрийской. 27 июня 1627 года он вывел из Портсмута эскадру в составе 90 кораблей и с экспедиционным корпусом в 10 тысяч человек. Через месяц он высадился на острове РЕ; бой принял маршал де Туара.

В Лондоне, где основной целью было не допустить превращения Франции в сильную морскую державу, надеялись воспользоваться сложившейся нестабильной ситуацией. Муниципалитет Ла -Рошели требовал значительных привелегий для города от французского правительства.

Таким образом, основных причин конфликта было две: политическая и экономическая. Можно говорить о мятеже или гражданской войне, но никак не о религиозной: речь шла исключительно о возвращении земель, контролируемых де Роганом и его сторонниками, под суверенитет короля. Состояла ли эта оппозиция из протестантов, существенного значения не имело.

…Герцог Ангулемский, командующий королевскими войсками под Ла-Рошелью, с удивлением смотрел на истощенного человека в одной рубашке, который едва держался на ногах. Это был Пьер Ланье - один из трех солдат из гарнизона Туара, которому удалось добраться вплавь до «большой земли» (второй утонул, третьего убили англичане). Он снял с шеи шнурок, на котором болтался жестяной патрон от мушкета, отковырял воск, вынул изнутри маленькую, скатанную в трубочку бумажку и протянул герцогу. Это было шифрованное письмо от Туара: «Если вы хотите удержать форт, пришлите лодки не позднее 8 октября, ибо 8-го вечером мы все умрем с голоду». [11; 647 - 672]Ришелье послал в форт Сен-Мартен тридцать пять плоскодонок с провизией и одеждой. Англичане их окружили, но двадцать пять лодок все-таки прорвались. В начале ноября французы выбили англичан с острова; Бекингем вернулся домой. Пьер Ланье получил от короля пожизненную пенсию в сто экю.

Открыв огонь из пушек по королевским войскам, ларошельцы поставили себя в положение врагов Франции и союзников англичан. Было решено начать правильную осаду города, но для этого надлежало блокировать его и с суши, и с моря. Королевская армия насчитывала девять полков, то есть около двенадцати тысяч человек. С флотом дело обстояло хуже: испанцы обещали семьдесят кораблей, и те в самом деле подошли к бретонским берегам, но не двигались дальше под различными предлогами. Ришелье ожидал около двадцати кораблей из Нидерландов.

Ришелье предлагает метод, который на первый взгляд казался почти безумной идеей. Аналогичный способ был использован почти две тысячи лет назад Александром Македонским. При осаде Тира он произвел постройку дамбы от материка к острову шириной более 700 метров. Именно этот опыт решился повторить Ришелье.

Благодаря настойчивости кардинала и гению инженера Метезо, чей проект был выбран первым министром из нескольких предоставленных к марту 1628 года, дамба была возведена и фарватер перекрыт. На насыпи разместились 11 фортов и 18 редутов, а на пушках кардинал приказал выгравировать надпись «Ultima ratio regis» - «последний довод королей».

Ришелье убеждал короля, что осаду нельзя снимать ни в коем случае. Взяв Ла-Рошель, можно будет перенести войну в Англию; в противном случае англичане объединятся с гугенотами, Лотарингией, Савойей и Священной Римской империей против Франции.

В мае к Ла-Рошели подошла английская флотилия из 53 кораблей под командованием лорда Денбига. Развернувшись бортами к дамбе, англичане попытались разрушить ее из пушек, но французские батареи вели ответный огонь.

Прибытие англичан возродило надежды осажденных и наполнило тревогой сердца осаждавших. Пока Людовик лично руководил пушкарями, обучая их более точной стрельбе, Ришелье тайком подослал к Денбигу своих агентов, предложив золото в обмен на невмешательство. Неизвестно, какой аргумент оказался более убедительным, но вместе они возымели свое действие: через неделю, не дав боя и не доставив провизию ларошельцам, флотилия распустила паруса и растаяла в предрассветном тумане.

Лето 1628 года выдалось очень жарким, засушливым. Возле бочек водовозов стояли длинные очереди из королевских солдат, набиравших воду прямо в шляпы. Когда ветер дул с берега, то доносил сладковатый трупный запах из осажденного города: жители Ла-Рошели умирали от голода. Уже несколько недель они питались только водорослями и ракушками; мать и сестра герцога де Рогана, одного из вождей гугенотов, страдали так же, как все. Жан Гитон каждый день выходил на улицу, чтобы поддержать дух защитников крепости. [12; 658]

Людовик неоднократно посылал к городу парламентеров с предложением сдаться, однако ворота оставались заперты. В Ла-Рошели ждали англичан. 23 августа герцог Бекингем прибыл в Портсмут, где готовилась к отплытию очередная эскадра, но был убит лейтенантом Фелтоном. Вместо него отправили адмирала Линдсея.

Встав на рейде близ Ла-Рошели, он послал к французскому королю парламентеров, предложил закончить дело миром и попросил о снисхождении к защитникам Ла-Рошели. Людовик сказал, что осада Ла-Рошели - внутреннее дело Франции и англичан оно не касается. Через два дня английская эскадра скрылась за горизонтом. Лондон оставляет дальнейшие попытки прорваться к Ла-рошели. Запертым в городе мятежникам больше не на что рассчитывать. [16; 19]

К концу октября в Ла -Рошели съели последних крыс вместе с сорняками и конскими уздечками - и к кардиналу прибыли делегаты, направленные муниципалитетом города. Ришелье категоричен: полная капитуляция на условиях короля. Сам же Людовик соглашается на условия первого министра: полное прощение мятежников, предоставление права свободы вероисповедания, продовольствие населению Ла-Рошели.

29 октября 1628 года, более чем через год после начала осады, Ришелье торжественно въехал в Ла-Рошель, восседая на коне, в сутане поверх доспехов. По краям пустынных улиц лежали ссохшиеся трупы, сквозь булыжники мостовой пробивалась трава. Через два дня в город вступил сам король. Ришелье отслужил мессу в соборе Святой Маргариты: Людовик распорядился восстановить в Ла-Рошели отправление католического культа.

Сдача Ла-Рошели не сопровождалась грабежами и насилием: это заслуга отца Жозефа и его капуцинов, проводивших «воспитательную работу» среди королевских войск. Король приказал доставить хлеб для населения города (Ришелье считал, что милосердие - не менее действенный инструмент власти, чем устрашение). Никто из защитников города не был предан суду или наказан. Только Жана Гитона и пятерых самых непримиримых членов муниципалитета выслали за пределы города, разрешив им, однако, время от времени туда приезжать. В 16 36 году Гитон станет офицером королевского флота и не раз отличится в сражениях с испанцами.[12; 680]

Король ликвидировал прежние органы городского самоуправления; все городские укрепления со стороны суши были разрушены, все замки и укрепления вблизи города - срыты. Ришелье занялся реконструкцией порта.

Действия Ришелье при решении конфликта с мятежными гугенотами также вызвали очередные обвинения кардинала в пренебрежении интересами католической церкви и неоправданном попустительстве еретикам. Идея религиозной свободы, которую отстаивал Ришелье, нашла поддержку далеко не у всех католиков. Первого министра награждают прозвищем «кардинал гугенотов», дополняя его другим: «кардинал от государства». Бесспорно, Ришелье никогда не делал различия между гражданами по религии; но это вовсе не дает основания называть кардинала плохим католиком.[13; 75] Падение Ла-Рошели стало началом конца организованных выступлений гугенотов. Большинство из них, как бывший мэр Гитон, решили, что «лучше иметь своим государем короля, который сумел взять Ла-Рошель, чем того, кто не сумел ее отстоять». Но герцог де Роган продолжал сопротивляться: 3 мая 1629 года он заключил договор с Испанией, обещавшей мятежникам военную помощь. Католическая Испания оказывает помощь протестантам! Нарушение ею мирного договора было вызвано военной операцией Франции в Северной Италии (Людовик XIII поддержал герцога де Невера, претендовавшего на Мантуанский престол, против герцога Савойского). Мятеж в Лангедоке, как в свое время в Ла-Рошели, вышел за рамки внутреннего конфликта, и король принял самые решительные меры. Он оставил Ришелье в Италии, а сам с основными силами совершил бросок на юг. В полтора месяца с мятежом было покончено: король захватил Прива, а через две недели - считавшийся неприступным Але. Теперь уже армия получила полную свободу грабить имущество мятежников. Роган запросил о мире, и для переговоров срочно вызвали Ришелье. Мирное соглашение было подписано 28 июня 1629 года, но уже не включало политических уступок. Всем офицерам-гугенотам, пожелавшим перейти на королевскую службу, была предоставлена такая возможность без принуждения сменить веру. Среди таких офицеров был и сам Роган, впоследствии не раз отличившийся на полях сражений Тридцатилетней войны. Летом 1635 года он успешно оборонял Вальтелину отбиваясь от испанцев на юге и австрийцев на северо-востоке. Испанский генерал направил к нему французского дворянина с предложением перейти на его сторону. Герцог велел повесить изменника на виду у всех - французов и испанцев.

Ущерб, понесенный гугенотами за время военных действий, возмещать никто не собирался, да никому и не пришло в голову об этом просить. Крестьянам даровали прощение, а Анри де Рогану - еще и сто тысяч экю «на восстановление имущества».

20 августа Ришелье торжественно въехал в Монтобан - последнюю цитадель протестантизма - и отрапортовал королю: «Теперь с полным убеждением можно сказать, что источники ереси и бунта иссякли. Все склоняются перед Вашим именем»[12; 690]Дальнейшие события подтвердили его правоту: ни граф де Суассон, ни маркиз де Сен-Map, пытавшиеся вновь взбунтовать гугенотов, чтобы покончить с властью кардинала, успеха не добились.

27 сентября 1629 года в Алесе был подписан мирный договор между королем Людовиком XIVи лидерами протестантов. Договор подтвердил основные принципы Нантского эдикта, но отличался тем, что в нём содержались дополнительные положения о том, что гугеноты больше не имели политических прав, и им надлежало немедленно отказаться от всех городов и крепостей. Договор закончил гугенотские восстания, даровал амнистию гугенотам и гарантировал терпимость к этой религиозной группе. Договор вошел в историю под названием «эдикт милости». Ришелье заострял внимание на том, что Людовик XIII добр по отношению к взбунтовавшимся протестантам, поэтому прощает их и дарует им почти те же права, что и в Нантском эдикте, за исключением права иметь крепости и гарнизоны. Ришелье добился того, чего хотел: гугенотское государство в государстве перестало существовать.[15; 712-735]

Впоследствии кардинал писал в своих «Мемуарах»: «С тех пор религиозные различия никогда не мешали мне оказывать всевозможные добрые услуги гугенотам, я различал французов только по степени их верности».[12]

Как сам Ришелье отзывается о проводимой им политике, отлично видно в «политическом завещании» кардинала. Приведем же отрывок: «Когда Вы, Ваше Величество, решили предоставить мне одновременно и доступ в Ваши советы и оказать великое доверие в управлении Вашими делами, я поистине могу сказать, что гугеноты делили государство с Вами, что вельможи вели себя, как если бы они не были Вашими подданными, а наиболее могущественные губернаторы провинций - как государи в своих должностях.

Я могу сказать, что дурной пример тех и других был столь вреден для государства, что наиболее упорядоченные корпорации, почувствовав силу от этого беспорядка, в известных случаях уменьшили Ваш законный авторитет, насколько это им было возможно, чтобы вознести свой авторитет далее разумных пределов. ... Я обещал Вам употребить все свое искусство и весь авторитет, который Вам угодно было дать мне, чтобы сокрушить партию гугенотов, сломить спесь вельмож, привести всех Ваших подданных к исполнению своих обязанностей и возвысить Ваше имя среди иностранных наций на ту ступень, на которой оно должно находиться.» [10;45-47]

И, действительно, все действия «красного» кардинала были направлены на укрепление абсолютной власти монарха, его имени и престиже в мире. Этот мотив прослеживается во всех политических сферах: усмирение дворянства, работа с третьим сословием, принципы управления.

Современники же негативно относились к кардиналу, но уважали его. Дворянский цвет откровенно ненавидел первого министра за урезание их положения, привилегий, его эдикт о запрещении дуэлей [11;297]Привожу отрывок из мемуаров дворянина, католика, де Ларош-Фуко: «Правил государством кардинал Ришелье, исвоим возвышением он былобязан лишь королеве-матери. У него был широкий и проницательный ум, нрав -крутой и трудный; он был щедр, смел в своих замыслах, но вечно дрожал засебя. Он задумал укрепить власть короля и свою собственную, сокрушивгугенотов и знатнейшие фамилии королевства, чтобы затем напасть наАвстрийский царствующий дом и сломить могущество этой столь грозной дляФранции державы. Все, кто не покорялись его желаниям, навлекали на себя егоненависть, а, чтобы возвысить своих ставленников и сгубить врагов, любыесредства были для него хороши.» [5]

Можно отметить, что к 1630 году была решена одна из основных внутренних проблем Франции. Выдвигая идею единства по национальному и гражданскому признаку, Ришелье фактически добивается прекращения религиозных конфликтов, что влечет за собой дальнейшую невозможность использования конфессиональных различий аристократами, стремящимися к независимости от королевской власти.

Арман Жан дю Плесси Ришелье опередил свое время. Его взгляды на отношение к религиозным конфессиям были не понятны ни современникам, ни католической церкви. Но действия кардинала дали свои плоды. Франция выходит на главенствующее положение в Европе, под эгидой монарха. В стране установилось примирение между людьми разного вероисповедания. Но религиозный мир не продлился вечно. На трон восходит Людовик XIV, с другими взглядами на положение гугенотов.