Историография Сибирской социал-демократии 1907 – 1917 гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

1

Специальность 07.00.09 - историография, источниковедение и методы исторического исследования

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

ИСТОРИОГРАФИЯ СИБИРСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 1907 - 1917 ГГ.

Исачкин Сергей Павлович

Омск 2004

Работа выполнена на кафедре истории, философии и культурологии Омского государственного университета путей сообщения.

Официальные оппоненты

доктор исторических наук, профессор Никитин Алексей Николаевич

доктор исторических наук, профессор Толочко Анатолий Павлович

доктор исторических наук, профессор Камынин Владимир Дмитриевич

Ведущая организация - Пермский государственный университет

Защита состоится на заседании диссертационного совета Д 212.274.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук в Тюменском государственном университете по адресу: 625003, г. Тюмень, ул. Ленина, 23, ауд. 516.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тюменского государственного университета.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, профессор З. Н. Сокова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

сибирь рабочий партия демократический

Актуальность темы. Социал-демократия была и остается важнейшей составной частью левых сил современного мира. Она уходит корнями в массовое рабочее движение конца XIX - начала XX вв. Социал-демократы представляли заметную политическую силу и в России. В случае выступления против самодержавия единым фронтом они имели шансы на историческую перспективу после Февральской революции. Однако в результате прихода к власти в октябре 1917 г. их большевистского крыла сама социал-демократическая идея была отвергнута. Между тем она успешно воплощалась в жизнь в странах Западной Европы. Там во второй половине XX в. социал-демократам удалось в определенной мере гармонизировать социальные отношения и добиться достойного уровня жизни народа.

Стержневую идею анализируемого движения Запада представляет демократический социализм. Его главными составляющими являются социальное государство, политическая и экономическая демократия, а также этический социализм. В повседневной общественной жизни социал-демократы борются против неоконсервативного, ультралиберального подхода к действительности. Они противопоставляют ему социально направленную, более гуманную и тем самым менее взрывоопасную в политическом смысле модель. Не посягая на основы существующего строя, партии рассматриваемого направления категорически против того, чтобы неизбежные издержки общественного развития возлагались на плечи наиболее ущемленных групп населения путем сокращения занятости, демонтажа социальной инфраструктуры. В противовес либеральной ориентации на «необузданные проявления капиталистического способа производства» и «неограниченную игру рыночных сил» социал-демократы делают упор на сохранение экономической, социальной и экологической активности государства, всесторонний учет интересов основной массы населения Современная социал-демократия: Словарь-справочник. М., 1990. С. 10-13..

Очевидно, что после провала либеральных реформ в современной России наиболее приемлемым становится социал-демократический вариант ее дальнейшего развития. Кроме того, высшие ценности демократического социализма в основном соответствуют архитипу российского национального сознания, поскольку опираются на идеи социальной справедливости. И, наконец, вера сторонников данного учения в возможность существования более нравственного, гуманного и обеспеченного общества по сравнению с нынешним гармонично сочетается с вечными чаяниями нашего народа о лучшем будущем для всех и каждого.

Таким образом, социал-демократическая платформа может быть не только оптимальной моделью дальнейшего развития России, но и основой для новой интерпретации ее общенациональной идеи. В связи с этим особую значимость сейчас приобретает изучение истории международного социал-демократизма. Безусловно, его опыт следует использовать с учетом национальных особенностей нашей страны. В этом плане социал-демократическое движение Сибири не может не вызывать интереса обществоведов. Своей толерантностью, примиренческой направленностью, отрицательным отношением к экстремизму оно приближалось к социал-реформизму Запада. Вместе с тем, несмотря на свои специфические черты, оно являлось частью российского революционного процесса и имело с ним одни корни. А это значит, что на его примере в отечественных условиях общественно-политической жизни гораздо проще понять сущность демократического социализма. Однако на протяжении всего советского периода сибирское социал-демократическое движение изучалось в совсем других целях. Кроме того, в силу идеологических причин оно так и не получило объективного отражения в общей массе литературы. Исправить такое положение дел призвана историографическая наука, поэтому актуальность предлагаемого труда вполне очевидна и не вызывает каких-либо сомнений.

Объект и предмет исследования. Объектом настоящей работы избраны концепции социал-демократического движения Сибири, выдвинутые в советский период отечественной историографии. Соответственно предметом исследования стали выводы, положения, фактический материал, статистические разработки и методические приемы трудов данного времени. Специальная концентрация внимания на литературе советского периода представляется вполне обоснованной. Достаточно сказать, что ее библиография составляет не менее 3,5 тыс. работ, в той или иной степени освещающих историю социал-демократов дооктябрьской Сибири. Следует также подчеркнуть, что в советской историографии даже в рамках единой методологии при решении частных вопросов допускался многовариативный подход в оценках каких-либо фактов или явлений. И это способствовало относительному разнообразию концепций. Таким образом, выбранная для специального анализа литература является самодостаточным источником изучения. Она всесторонне отражает целую эпоху в развитии отечественной историографии.

Степень изученности темы. Первые попытки анализа советской исторической литературы предпринимались в процессе ее рецензирования еще в 20-е гг. Однако собственно историографические исследования стали осуществляться значительно позже. В частности, во второй половине 60-х - начале 90-х гг. появились работы по проблемам историографии организаций РСДРП и рабочего класса Сибири, а также социал-демократической ссылки. В их изучении приняли участие А. А. Мухин, В. М. Самосудов, Н. В. Блинов, А. П. Толочко, В. П. Зиновьев, С. В. Макарчук, Ю. П. Родионов, Н. М. Кравец, М. Б. Шейнфельд, Э. Ш. Хазиахметов, Н. Н. Щербаков, М. В. Шиловский, А. И. Соколов, В. В. Буханцов, С. В. Новиков и др. В 80-х гг. почти каждый исследователь дореволюционной Сибири попробовал себя на поприще историографии. Однако чисто количественные показатели далеко не всегда отражают степень изученности темы. При выборе объекта научных исследований на первый план должны выступать качественные критерии изученности тех или иных вопросов. В такой ситуации важно также определить базисные или производные от них проблемы анализировались в работах ученых до сих пор. И, наконец, решающим условием при выявлении состоятельности темы диссертационного труда должен быть уровень соответствия ее изученности в прошлом требованиям современной науки. Согласно перечисленным критериям и следует анализировать состояние выбранной темы исследования на сегодняшний день.

Итак, до сих пор не существует крупного обобщающего труда по историографии сибирской политической ссылки, а имеющиеся по соответствующим проблемам тезисы и статьи не в состоянии восполнить этот пробел. К тому же в их основной массе лишь подводились итоги изучения деятельности ссыльных социал-демократов и намечались пути дальнейшего исследовательского процесса, а решением данных задач историографическая наука не исчерпывается. Это было известно еще в советское время. Поэтому не случайно в 1985 г. был специально поставлен вопрос о создании труда по историографии ссылки в Сибирь Горюшкин Л. М. Вопросы координации исследования политической ссылки в Сибири // Ссыльные декабристы в Сибири. Новосибирск, 1985. С. 218, 219.. Эта задача до сих пор осталась невыполненной. Более того, ее решение в настоящий момент должно осуществляться на обновленной концептуальной основе. В отношении вопросов социал-демократической ссылки начало этому процессу положено Э. Ш. Хазиахметовым, но его новые публикации пока являются лишь эпизодом в современной науке Хазиахметов Э. Ш. Историография деятельности Н. А. Рожкова в Сибири // Роль науки в освоении восточных регионов страны. Новосибирск, 1992. С. 75-78; Он же. И. В. Сталин в Нарымской ссылке: факты, комментарии // Политические партии, организации, движения в условиях кризисов, конфликтов и трансформации общества: опыт уходящего столетия. Ч. 1. Омск, 2000. С. 55-61.. Как видно, к настоящему моменту можно говорить только о самом начале историографического изучения сибирской политической ссылки вообще, и ее социал-демократической части в частности.

В свою очередь историографии рабочего класса региона была посвящена докторская диссертация Н. В. Блинова, которая сыграла определяющую роль в становлении данной темы Блинов Н. В. Историография рабочего класса дореволюционной Сибири: Автореф. дис…докт. ист. наук. Томск, 1975.. Однако она была защищена четверть века назад и, естественно, не охватила фундаментальных трудов по истории пролетариата Сибири, изданных в 80-х - начале 90-х гг., а их научное обобщение в наши дни представляется очень актуальным. Кроме того, в рассматриваемой диссертации в недостаточной степени освещался межреволюционный период темы. Особенно это относится к ранней советской литературе о рабочих края. Изучая ее, Н. В. Блинов опирался главным образом на сведения о первой российской революции. Это объяснялось тем, что именно они давали возможность судить о процессе освещения в 20-х гг. рабочего движения по Сибири в целом. Однако ученый, видимо, несколько поторопился с обобщениями. Как выяснилось, в публикациях того же периода, но посвященных событиям 1907 - 1917 гг. в крае, присутствовал иной взгляд на проблему. Поэтому выводы Н. В. Блинова в данном случае требуют корректировки. Важно также учесть, что его исследования не имели историко-партийного характера. Рабочие региона прежде всего интересовали автора как таковые, а не как социальная база РСДРП, хотя и последней проблеме он уделял внимание в своих трудах. И, наконец, следует признать, что принципы марксистской методологии, которые блестяще были использованы в исследованиях Н. В. Блинова, не всегда могут служить ключом для открытия конкретных научных положений. Таким образом, есть смысл в новом историографическом освещении социально-экономического состояния, политической зрелости и стачечной борьбы местного пролетариата. Кроме того, важно отметить, что в советской литературе вообще не подлежала анализу концепция большевистского руководства Ленской забастовкой 1912 г. Ее переосмысление представляет значительный интерес в плане разоблачения фальсификаций истории нашей страны.

По историографии сибирской социал-демократии межреволюционного периода на сегодняшний день защищены кандидатские диссертации А. И. Соколова, В. В. Буханцова и С. В. Новикова Толочко А. П. Современная отечественная историография партийно-политического движения в Сибири в начале XX в. Омск, 2001. С. 91.. Однако даже при таком положении дел тему нельзя считать исчерпанной. Дело в том, что в указанных трудах рассмотрению подлежали в основном различные формы деятельности левых социал-демократов и их роль в развитии местного революционного движения. Поэтому неудивительно, что содержание диссертаций в ряде случаев совпадало. Теоретические же вопросы темы были отражены на их страницах в недостаточной степени. Комплексно не исследовалась авторами историография местных организаций РСДРП Сибири, а проблема их политической ориентации специально не анализировалась при изложении материала. Правда, диссертантами были предложены рекомендации по дальнейшему расширению и углублению темы. Однако даже в случае их последующей реализации никаких принципиальных изменений в исторической науке произойти не могло, так как авторы вели речь лишь о совершенствовании и дополнении исследований, причем в рамках существующей тогда методологии. А в настоящий момент процесс развития проблематики исследований должен осуществляться на качественно новой основе. Пока же в деле концептуального обновления темы, как справедливо утверждается в монографии

А. П. Толочко, сделаны лишь первые шаги Соколов А. И. Борьба большевиков Сибири против оппортунизма в 1907 - феврале 1917 гг. (Советская историография середины 50-х - начала 80-х гг.): Автореф. дис...канд. ист. наук. Иркутск, 1986; Буханцов В. В. Большевики во главе революционного движения в Сибири (1914 - апрель 1917 гг.). Историография вопроса: Автореф. дис… канд. ист. наук. Л., 1986; Новиков С. В. Деятельность большевиков по вовлечению народных масс Сибири в революционное движение в 1907 - 1917 гг. (Современная историография): Автореф. дис…канд. ист. наук. Кемерово, 1991.. Кроме этого, следует иметь в виду, что в диссертациях А. И. Соколова и С. В. Новикова получила отражение только литература последнего этапа советской историографии. В свою очередь в исследовании В. В. Буханцова объем историографических источников был достаточно полным, но из всего межреволюционного периода его интересовали лишь годы первой мировой войны.

Таким образом, тема настоящего труда является уже частично изученной. При этом малоисследованными или совсем неосвещенными оказались такие проблемы, как историография социал-демократической ссылки, социальной базы РСДРП и политической ориентации местных партийных организаций в Сибири. Между тем вопросы изучения советскими учеными деятельности эсдеков региона по развитию революционного процесса нашли в 80-х - начале 90-х гг. свое диссертационное воплощение. Такое положение дел противоречило самой логике осмысления историко-партийных проблем в СССР, поскольку оценка деятельности партийных структур в советской историографии находилась в прямой зависимости от их идейной направленности, а она в свою очередь - от состояния социальной базы РСДРП на данной территории и в конкретное время. В специфических условиях Сибири в эту цепь взаимозависимых факторов нередко включалась политическая ссылка, влияние которой на идейное становление партийных организаций всегда признавалось значительным, хотя и не решающим. В такой ситуации малоизученными оказались как раз основополагающие историографические проблемы сибирской социал-демократии (социальная база, ссылка, политическая ориентация). В свою очередь зависимая от них при оценке советскими исследователями деятельность местных объединений РСДРП получила довольно широкое освещение в специальных трудах по историографии (работа в массах, пропаганда и агитация, борьба с оппортунизмом, участие в революционном движении, использование связей с руководящими центрами и т.д.). К тому же следует подчеркнуть, что малоизученные аспекты исследуемой темы с уверенностью можно отнести к объектам проблемной историографии. При освещении же деятельности эсдеков региона дискуссии чаще всего возникают по поводу достоверности тех или иных сведений, что в историографическом плане имеет меньшую актуальность. Итак, как по критериям советского периода, так и с точки зрения современной науки именно проблемы, поднятые в настоящем труде, представляют наибольшую ценность для исследователей.

Цель и задачи исследования. Цель предлагаемого труда состоит в анализе существующих и формировании новых концепций социал-демократической ссылки, социальной базы рабочей партии и политической ориентации организаций РСДРП в Сибири. Достижению указанной цели способствовало решение следующих задач: выявить основные закономерности, тенденции, положения, выводы, методические приемы в разработке рассматриваемых проблем, показать достижения этого процесса, вскрыть имеющиеся в нем недостатки, указать дальнейшие пути совершенствования научной деятельности, определить новые направления в развитии проблематики исследований.

Источниковая база диссертации. В силу специфики исследования его источниковую базу составили монографии, очерки, брошюры, диссертационные работы, статьи, опубликованные доклады и сообщения конференций, мемуары, учебники, хрестоматии, энциклопедии, методические труды, журнальные заметки, в любой степени касающиеся рассматриваемых проблем. По характеру они представляют собой научную, научно-популярную, мемуарную, биографическую, краеведческую, учебную и справочную литературу. Что же касается документальных источников, то в историографическом исследовании им принадлежит вспомогательная роль. Автор не ставил задачи решать с их помощью частные, конкретно-исторические вопросы. Главную ценность тех или иных документов диссертант видел в возможности их использования в процессе формирования собственных взглядов по тем или иным вопросам. В этих целях были задействованы фонды Российского государственного архива социально-политической истории, Государственного архива Российской Федерации, ряда местных архивных учреждений.

Анализ литературных источников осуществлялся в рамках следующих историографических периодов: 1) 20-е - первая половина 30-х гг.; 2) вторая половина 30-х - конец 50-х гг.; 3) конец 50-х - начало 90-х гг. При этом важно подчеркнуть, что начало советского этапа отечественной историографии темы определяется появлением первых публикаций по анализируемым проблемам, а завершение - ликвидацией в 1993 г. Советов как политической основы государства. Как видно, автор отказался от специального выделения в конце 80-х гг. нового периода в историко-партийной науке, связанного с повальным пересмотром ее прежних концепций. Это объясняется тем, что данный процесс не отразился серьезным образом на изучаемой теме, которая обновляется эволюционным путем.

Хронологические и территориальные рамки исследования. Историографически хронологические рамки настоящего труда датируются 1920 - 1993 гг., а территориальные - охватывают административные границы Советской России, СССР и Российской Федерации, в которых на протяжении этого времени издавалась анализируемая литература. В конкретно-историческом смысле хронологические рамки работы ограничиваются периодом между двумя буржуазно-демократическими революциями в России, который продолжался с июня 1907 по февраль 1917 г. В географическом отношении территориальные границы исследования распространяются на Тобольскую, Томскую, Енисейскую, Иркутскую губернии, Забайкальскую, Якутскую области, а также Омский уезд Акмолинской области. Именно эти субъекты Российской Империи начала ХХ в. традиционно признавались Сибирью в трудах историков.

Методологическая основа диссертации. Методологическую основу настоящего труда составляет материалистическая диалектика, которая представляет собой учение об универсальных законах развития явлений объективной реальности и процесса познания. Основными и наиболее общими из них признаются законы перехода количественных изменений в качественные и обратно, отрицание отрицания, единства и борьбы противоположностей. Все они достаточно отчетливо проявляются в ходе развития историографического процесса. Так, нарастающее количество новых фактов, выводов, методических приемов в трудах ученых неизменно приводит к возникновению качественно новой концепции. И, наоборот, когда концепция становится общепринятой, она начинает тиражироваться в общей массе литературы, т.е. качество уже переходит в количество. Сам же историографический процесс представляет собой наглядное подтверждение действия закона отрицание отрицания, поскольку в ходе его ниспровергаются, казалось бы, незыблемые положения, но и они в конечном счете оказываются невечными. В свою очередь дискуссии исследователей являются ничем иным, как борьбой противоположностей, которая ведется ради единой цели - постижения истины. Своеобразный характер носило действие данного закона в советское время, когда в рамках одной методологии и идеологии существовали разные точки зрения по конкретным вопросам.

Главным подходом при решении задач предлагаемого исследования выбран формационный, что объясняется тремя причинами. Во-первых, он не противоречит методологической основе диссертации. Во-вторых, данный подход по своему определению является наиболее эффективным при изучении классов, партий, общественных движений, а значит - полностью согласуется с изучаемой темой. И в третьих, исследовать литературу советской эпохи вполне логично на той теоретической основе, на которой она создавалась. Это помогает лучше уяснить основополагающие выводы ученых и разобраться в механизме их творческой деятельности. Кроме того, формационный подход эффективно способствует выявлению негативных сторон советской историографии, поскольку они как раз и стали результатом абсолютизации, искажений и подмены истмата идеологическими догмами. Именно поэтому исторический материализм, используемый обществоведами в СССР, и формационный подход в трудах современных ученых нельзя отождествлять. На нынешнем этапе историографии появилась возможность использовать марксизм в чисто научных целях, который далеко не исчерпал своих методологических возможностей См.: Семенов Ю. И. Материалистическое понимание истории: недавнее прошлое, настоящее, будущее // Новая и новейшая история. 1996. № 3. С. 80-84..

Безусловно, формационный подход, как и любой другой, не может быть самодостаточным. Он, например, малоэффективен для понимания внутреннего состояния человека как персонажа конкретных событий, а также межличностных отношений. В целях компенсации указанного недостатка автор в качестве вспомогательного использовал историко-антропологический подход. И этот выбор неслучаен. Данный подход не претендует на замену других направлений в процессе познания истории. Он лишь создает более емкий контекст, в котором надлежит рассматривать прошлое Проблемы исторической антропологии // Отечественная история. 2000. № 6. С. 206, 207.. Конкретно-исторический индивид - вот центральный момент рассматриваемого направления антропологии, проецируемого прежде всего на социальное развитие. При этом различные аспекты ментальностей включаются во всеобъемлющую социально-историческую систему и не рассматриваются как независимые от нее самодовлеющие феномены Проблемы исторического познания. М., 1999. С. 22, 23.. В свою очередь современные приверженцы исторического материализма, развивая это учение, приходят к выводу, что субъективный фактор является постоянным источником социального развития и именно поэтому его следует определять «как проявление субъективности во взаимодействии с условиями существования человека в процессе его деятельности» Мильчарек Т. П. Методология исследования субъективного фактора общественного процесса // Историк и литератор. Омск, 2000. С. 21.. В такой ситуации главный и вспомогательный подходы настоящего исследования не могут вступить в противоречие, а значит - их использование вполне оправданно.

В общенаучном плане основными методами материалистической диалектики являются исторический и логический. В рамках первого из них в диссертации использовались такие приемы (или частные методы исследования), как сравнительно-исторический, историко-генетический, ретроспективный, социально-психологический, проблемно-хронологический, а в рамках второго - онтологический, герменевтический, гносеологический и аксиологический. Во введении диссертационного труда разъясняется сущность этих методов и приводятся конкретные примеры их использования в ходе анализа источников.

Научная новизна исследования. В работе впервые комплексно изучена советская литература по истории социал-демократической ссылки, социальной базы РСДРП и политической ориентации эсдеков в Сибири. Данный процесс представляет собой никогда ранее не предпринимавшуюся попытку рассмотрения отдельных проблем как единого целого с обязательной концептуальной преемственностью содержания глав диссертации. В ходе анализа источников, большинство из которых еще не подвергалось историографическому исследованию, были сформированы новые подходы к созданию следующих концепций:

- концепция поведения депутатов большевистской фракции IV Государственной думы на царском суде и во время Монастырского совещания в Туруханской ссылке;

- концепция характера и руководства Ленской стачки 1912 г.;

- концепция взаимовлияния организаций РСДРП и их социальной базы в условиях Сибири;

- концепция причин примиренчества в социал-демократическом движении региона;

- концепция идейной и организационной эволюции сибирских объединений РСДРП межреволюционного периода.

Практическая значимость работы заключается в использовании ее результатов в дальнейшем изучении как политической истории вообще, так и социал-демократического движения в частности. В случае признания положений и рекомендаций диссертации коллегами, она сможет выполнять справочные функции в деле совершенствования и углубления существующих знаний по истории организаций РСДРП и рабочего класса Сибири. Кроме этого, ее материалы могут быть использованы в учебно-методической деятельности, при освоении политических аспектов отечественной истории, в историографических спецкурсах. Для облегчения данного процесса изданы методические указания автора «Использование материалов о революционной деятельности Сибирского союза РСДРП при изучении курса политической истории XX века» и «Возникновение многопартийной системы в России. Характеристика политических партий», опубликован ряд соответствующих статей.

СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний, списка использованных источников, включающего 860 библиографических и архивных единиц, а также перечня сокращений.

Во введении обосновываются актуальность, научная новизна и практическая значимость темы, выявляется степень ее изученности, ставятся цель и задачи исследования, определяются его объект, предмет, хронологические и территориальные рамки, раскрываются источниковая и методологическая база диссертации.

Глава I предлагаемой работы называется «Социал-демократы в составе массовой политической ссылки в Сибирь в освещении ученых и мемуаристов». Она состоит из трех разделов, в первом из которых поднимаются историографические проблемы численности, состава и партийных связей репрессированных эсдеков региона. Следует отметить, что вопросы количественного и качественного состава ссылки стали активно разрабатываться уже в 20-х - первой половине 30-х гг. Такое положение дел объясняется прежде всего многогранной деятельностью Всесоюзного общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Важное значение тогда имело использование в исследовательском процессе данных анкетных обследований в различных местах поселения и заключения Сибири. Стали появляться по изучаемой проблеме публикации научного характера Никитина Е. Д. Ссылка 1905 - 1910 годов // Сибирская ссылка. М., 1927. С. 11-24; Она же. Торная дорога (Тюрьма и каторга 1905 - 1913 годов) // Девятый вал. М., 1927. С. 15-43.. В результате в середине 30-х гг. проблема численности и партийно-социального состава сибирской ссылки оказалась в чрезвычайно благоприятных условиях для своего дальнейшего развития. Однако большевистское государство не было заинтересовано в ее объективном освещении. Ведь ссылку представляли революционеры самых различных политических направлений. Они впоследствии приняли участие и в ее изучении. Идеологическая же стратегия ВКП(б) начиная со второй половины 30-х гг. предусматривала концентрацию научных и пропагандистских сил исключительно на собственной истории. К тому же в рассматриваемое время было уже известно, что представители ленинской партии не составляли в ссылке абсолютного большинства. А это противоречило официальной концепции вопроса. В итоге из всех аспектов истории ссылки освещаться стала только деятельность там выдающихся большевиков во главе с И. В. Сталиным.

Возвращение к прежним достижениям в области исследования численного и качественного состава политической ссылки в Сибирь состоялось лишь четверть века спустя. С началом 60-х гг. ученые вновь стали использовать материалы Общества политкаторжан и данные соответствующих анкетирований. В дальнейшем источниковая база проблемы постоянно расширялась, причем особый вклад в развитие данного процесса внесли Н. Н. Щербаков и Э. Ш. Хазиахметов. Ими впервые в историографии темы был применен комплексный подход в ее изучении. При этом труднопереоценимое значение имело составление и постоянное пополнение банка персональных данных о репрессированных революционерах в Сибири. Правда, методика подсчетов и конечные задачи исследований у авторов были разные. Поэтому чисто цифровые показатели численного и качественного состава политических ссыльных региона у них не совпадали. Однако, даже следуя разными путями в творческом процессе, авторы пришли к единому обобщающему выводу о партийно-социальном составе репрессированных революционеров в крае. По их глубокому убеждению, в рассматриваемый период в сибирской ссылке преобладали социал-демократы, а в классовом отношении - рабочие. Данный вывод, впервые высказанный еще в 20-е гг., стал общепринятым в советской историографии. Правда, при этом упускался из виду тот факт, что основные источники численности и состава репрессированных революционеров давали определенное преимущество эсдекам и прежде всего большевикам в силу специфики их происхождения и использования. Конечно, оно не могло стать решающим при проведении соответствующих подсчетов. К тому же сами историки вовсе не отрицали количественного превосходства эсеров над большевиками в сибирской ссылке. Более того, они даже акцентировали внимание на абсолютном преобладании социалистов-революционеров в каторжных тюрьмах региона.

Примечательно, что сведения советских ученых о численности и составе сибирской политической ссылки не всегда соответствовали постулатам марксистско-ленинской теории. Если руководствоваться исключительно цифровыми показателями соответствующей статистики, то можно было прийти к выводу, что самой активной силой российского революционного процесса были эсеры. А большевики в ходе его развития не справлялись со своей авангардной ролью в рабочем движении, поскольку представители пролетариата имели заметное численное преобладание в ссылке, чего нельзя было сказать о членах ленинской партии. Впрочем, в случае признания меньшевиков частью пролетарской партии данные противоречия автоматически аннулировались. Однако по идеологическим соображениям этого сделано не было. Между тем указанные противоречия так и не были замечены в советской историографии. Это случилось потому, что исследователи, специально занимавшиеся вопросами ссылки в Сибирь, были не склонны абсолютизировать основополагающие принципы марксистской теории. Их интересовала главным образом фактическая сторона проблемы, что плодотворно сказалось на ее развитии.

Много внимания в советской историографии уделялось также проблеме партийных связей ссыльных и заключенных социал-демократов Сибирского края. Уже на первом ее этапе были известны все основные формы соответствующих контактов. Правда, это случилось благодаря активной публикации мемуарной литературы. В научном же плане проблема фактически не освещалась. Не произошло существенных сдвигов и на следующем этапе развития исторической науки, когда общее количество издаваемых воспоминаний резко уменьшилось. Однако на смену им пришли не исследовательские труды, а пропагандистские публикации, освещавшие связи И. В. Сталина и его соратников в ссылке с революционными силами в России и за рубежом. Преподносилось все это в явно преувеличенном виде, причем при очевидном противоречии с документальными материалами.

В полном смысле научное изучение данной проблемы началось лишь в 60-х гг. Именно тогда были защищены кандидатские диссертации, в которых вопросы взаимосвязей ссыльных пролетарских революционеров отдельных регионов Сибири со своими центрами и единомышленниками стали одними из главных Беляевский С. И. Революционная деятельность большевиков в Минусинской ссылке: Автореф. дис… канд. ист. наук. М., 1962; Хазиахметов Э. Ш. Революционная деятельность большевиков в Нарымской ссылке: Автореф. дис… канд. ист. наук. Томск, 1964; Щербаков Н. Н. Большевики в восточносибирской ссылке (1907 - 1917 гг.): Автореф. дис… канд. ист. наук. Иркутск, 1967.. В дальнейшем шел неуклонный процесс последовательного расширения как территориальных рамок исследований, так и их источниковой базы. Из года в год увеличивался и круг ученых, занимавшихся изучением рассматриваемой проблемы (М. Ф. Богданова, А. Н. Евсеева, Л. П. Сосновская, В. С. Эмексузян, Л. А. Корикова, Е. И. Буряк, Р. А. Ермолаева и др.). И все-таки наибольший вклад в ее развитие внесли опять же Н. Н. Щербаков и Э. Ш. Хазиахметов. Оба автора ввели в научный оборот важные статистические данные по каждой форме контактов репрессированных социал-демократов Сибири со своими руководящими органами и соратниками, действовавшими на свободе, в подполье, эмиграции. При этом материалы Э. Ш. Хазиахметова представляли наибольшую ценность, так как свои научные исследования он посвятил сибирской политической ссылке в целом. Такой подход давал возможность сравнивать объем и интенсивность партийных связей различных политических сил в местах поселения. В частности, эсеры по этим показателям, в общем, не уступали большевикам. Однако на это обстоятельство не было обращено внимание специалистов, поскольку почти все они изучали конкретно большевистскую ссылку. Следует также отметить, что меньшевистская ссылка в Сибирь в лучшем случае исследовалась как часть политической, а отдельно ей не занимался никто.

Наряду с периодами интенсивного развития партийных связей сосланных за Урал социал-демократов в исторической литературе были отмечены и кратковременные отрезки их ослабления. Такая ситуация сложилась сразу же после революции 1905 - 1907 гг. и в самом начале первой мировой войны. При этом последний случай был, по общему признанию ученых, наиболее опасным для ссыльных большевиков, поскольку им приходилось самостоятельно ориентироваться в сложнейшей политической обстановке. Как утверждалось в общей массе работ, большевики Сибири еще до получения ленинских «Тезисов о войне» выбрали в отношении ее пораженческую тактику. Однако ряд эпистолярных и мемуарных источников свидетельствует о том, что данный процесс был гораздо более сложным. Даже ближайшие соратники В. И. Ленина не смогли самостоятельно выработать четкую позицию по рассматриваемому вопросу. Более того, после получения в ссылке соответствующих документов не все сторонники В. И. Ленина согласились с их содержанием, но партийная дисциплина у большевиков была превыше всего. В целом же советским исследователям удалось доказать существование тесных контактов репрессированных социал-демократов Сибири со своими центрами, организациями, соратниками между двумя буржуазными революциями.

Второй раздел главы I диссертации посвящен историографии деятельности социал-демократов в местах каторги, заключения и поселения на территории Сибири. Данная проблема стала фигурировать на страницах печати еще в 20-е гг. Уже тогда организационно-политическая деятельность представителей рабочей партии внутри ссылки признавалась довольно активной. Вместе с тем их влияние на местное население считалось явно недостаточным. Эта тенденция нашла свое отражение и в литературе первой половины 30-х гг., но одновременно в изданиях тех лет стали появляться выводы о существенном воздействии большевистской работы на жителей традиционных мест ссылки. Разумеется, в существующих общественно-политических условиях середины 30-х гг. первая из указанных тенденций не имела перспектив для своего дальнейшего развития, а вторая, наоборот, получила широкое распространение на втором этапе советской историографии. Именно тогда история политической ссылки Сибири стала рассматриваться всего лишь как часть биографий выдающихся деятелей ВКП(б). В публикациях 40 - 50-х гг. они превратились в своеобразный центр ссылки, вокруг которого разворачивались все события. Более того, их поведение там представляло на страницах печати немыслимую концентрацию всевозможных форм деятельности в условиях изоляции. Таким образом, в литературе 20 - 50-х гг. были освещены основные формы социал-демократической работы в местах каторги и ссылки. Правда, данный процесс осуществлялся в разных целях и с далеко неодинаковой степенью достоверности. К тому же развивался он главным образом в публикациях мемуарного и пропагандистского характера, поэтому элементы научного исследования проявлялись в нем крайне редко.

Последовательно научное изучение проблемы началось в 60-х гг. и продолжалось в последующие десятилетия. В нем приняли участие В. К. Видута, Д. С. Жарков, В. С. Познанский, А. П. Михеев, Д. И. Дмитриев, Ю. И. Секненков, П. Л. Казарян, А. Д. Сыроватский и др. При этом были даны документальные подтверждения, систематизация и теоретическое обоснование всем формам работы репрессированных революционеров в местах изоляции. В результате подробное освещение получили процессы создания там партийных и общих организаций, постановка политической учебы, подготовка побегов, акций протеста, антиправительственных выступлений. Самой активной силой на каторге и в ссылке единодушно признавались большевики. Однако в данном случае следует учитывать, что основная часть ученых интересовалась, прежде всего, сосланными в Сибирь большевиками, в лучшем случае они обращали внимание на репрессированных представителей РСДРП в целом. В ряде статей политическая ссылка отождествлялась с социал-демократической, а та в свою очередь - с большевистской. В итоге, сосредоточившись на одном объекте исследования, историки располагали подчас солидными материалами о большевиках, а сбор сведений о представителях других партий осуществлялся ими попутно и не имел специального значения. Сама же источниковая база исследований являлась в такой ситуации односторонней, а, следовательно, нерепрезентативной. Иначе говоря, значительное количество собранных исторических документов еще не гарантировало их представительности. Все это нередко выливалось во вполне добросовестные, но строго определенные выводы о существенном размахе деятельности большевиков внутри ссылки и среди местного населения. Конечно, и чисто конъюнктурных искажений действительности в советской литературе встречалось немало. Однако в 60 - 80-х гг. не они были главной причиной деградации истории КПСС, а сама специфика ее написания, автоматически закреплявшая приоритет за главным объектом изучения еще до начала исследовательского процесса. В такой ситуации вполне закономерно встает вопрос о правомерности существования истории КПСС как науки, ведь не только идеология правящей партии, но и сама методика создания ее истории неизбежно приводила к искаженным выводам.

При рассматриваемом положении дел объективно выигрывали ученые, занимавшиеся проблемами политической ссылки в целом. В первую очередь это относится к Э. Ш. Хазиахметову. Он, как уже отмечалось, тоже характеризовал большевиков как самую активную и влиятельную силу в местах поселения. Однако приводимый им цифровой материал по различным формам деятельности ссыльных большевиков, причем данный в сравнении с мелкобуржуазными партиями, вовсе не создавал впечатления резкого преимущества первых Хазиахметов Э. Ш. Сибирская политическая ссылка 1905 - 1917 гг. (облик, организации, революционные связи). Томск, 1978; Он же. Сибирская политическая ссылка 1905 - 1917 гг.: Автореф. дис… докт. ист. наук. Л., 1988.. С другой стороны, аналогичные подсчеты Н. Н. Щербакова, заметно превосходившие в количественном отношении цифровые показатели Э. Ш. Хазиахметова, наводили на мысль о глобальном превосходстве сторонников В. И. Ленина над ссыльными представителями непролетарских партий. Отсутствие же соответствующих сравнительных материалов в работах автора только усиливало это впечатление Щербаков Н. Н. Влияние ссыльных пролетарских революционеров на культурную жизнь Сибири (1907 - 1917). Иркутск, 1984; Он же. Влияние ссыльных большевиков на классовую борьбу, общественно-политическую и культурную жизнь в Сибири (1907 - 1917 гг.): Автореф. дис… докт. ист. наук. Иркутск, 1987.. Таким образом, общий вывод советских ученых, характеризовавший большевиков как самую активную и влиятельную силу в сибирской ссылке, имел в исторической литературе разные оттенки.

Пребывание социал-демократов в заключении и на поселении не было изолировано от влияния других политических группировок. Поэтому сам процесс их взаимодействия рассматривался историками в качестве одной из форм организационно-идеологической работы репрессированных революционеров. Данный вопрос трактовался на разных этапах советской историографии неоднозначно. В 20-х гг. встречались публикации об идиллических отношениях на каторге и в ссылке сторонников пролетарского и мелкобуржуазного социализма, трения между которыми возникали лишь в дискуссиях. Однако уже в середине 30-х гг. концепция «единой политической семьи» резко сменилась на утверждения о непримиримости и даже враждебности большевиков с эсерами и меньшевиками. В литературе второго этапа советской историографии большевики становятся единственной реально действующей и идейно закаленной силой ссылки, а все другие партии превращаются в своеобразных поставщиков морально разложившихся лиц, преступников и провокаторов. В трудах 60-х - начала 90-х гг. в основу рассматриваемых отношений была положена тактика «левого блока», олицетворявшая союз рабочего класса с крестьянством в борьбе за власть. Суть ее заключалась в сотрудничестве марксистских и народнических партий на практике при продолжающейся борьбе между ними в теории. При этом ни один из исследователей не рискнул назвать сотрудничество главным компонентом межпартийных отношений в ссылке, поскольку склонность к идейным компромиссам долгое время не приветствовалась в советском обществе. Вопрос о приоритете одной из двух составляющих процесса взаимодействия левых сил вообще не ставился в исторической литературе. Специально не рассматривался учеными и вопрос приоритета тактических установок различных политических течений среди ссыльных. В определенной мере он был затронут лишь в отношении первой мировой войны. В итоге большинство историков поддержало мнение А. П. Мещерского и Н. Н. Щербакова о центристском характере сибирской ссылки в целом Мещерский А. П., Щербаков Н. Н. В. И. Ленин и политическая ссылка в Сибири. Иркутск, 1973. С. 130.. Между тем вопрос о численном соотношении оборонцев, центристов и пораженцев непосредственно в местах каторги, заключения и поселения остается на данный момент открытым. Однако уже сейчас есть основания полагать, что последних там было заметно больше, чем среди ссыльных в городах и промышленных центрах Сибири.

В третьем разделе главы I диссертации анализируются проблемные вопросы пребывания лидеров большевизма в сибирской ссылке. Освещение их деятельности там долгое время являлось элитным направлением советской историографии. В литературе по данной тематике решались пропагандистско-дидактические задачи, поэтому она оставалась вне критики. Естественно, в такой ситуации не могло быть и речи о каких-либо научных дискуссиях. Отход от официальной концепции темы был практически невозможен. Исключения в данном случае составили работы о И. В. Сталине. Это объясняется противоречивым отношением к нему идеологических органов партии в процессе развития Советского государства. Так, в 20-х гг. И. В. Сталин даже не причислялся к когорте «мировых вождей», репрессированных царским правительством. Факты его ссылки в Сибирь не фигурировали тогда и в учебниках по истории РКП(б) и ВКП(б). Однако в 30-е гг. историки стали все чаще акцентировать внимание на революционном значении пребывания И. В. Сталина в местах поселения, а в 40-х - первой половине 50-х гг. данный вопрос был доведен до полного абсурда. Так, остяцкая Курейка Туруханского края нередко признавалась штабом российского революционного движения на том лишь основании, что там находился во время первой мировой войны «великий вождь». После XX съезда КПСС в исторической литературе была предпринята попытка развенчания культа личности И. В. Сталина. Она проявилась и в отношении его пребывания в сибирской ссылке. Однако данный процесс продолжался недолго, уже в 60-е гг. он прекратился. Далее, вплоть до середины 80-х гг., рассматриваемая проблема даже не ставилась в трудах ученых. Примечательно, что в ходе ее развития особую роль сыграли воспоминания К. Т. Свердловой, неоднократно переиздававшиеся в разное время. Они были использованы как в создании, так и в разоблачении культа личности, а в их четвертом издании прослеживалась тенденция к началу частичной реабилитации генералиссимуса Свердлова К. Т. Яков Михайлович Свердлов. 4-е изд. М., 1985.. Однако начавшаяся «перестройка» воспрепятствовала этому. В ее годы развернулась новая волна соответствующих разоблачений, причем применительно к сталинской ссылке в Сибирь она проходила на чисто эмоциональном, субъективном уровне (Р. А. Медведев, Д. А. Волкогонов, А. В. Антонов-Овсеенко). В целом же характеристика личности И. В. Сталина представляла собой крайне противоречивый процесс в советской историографии, прошедший сложный путь развития от равнодушия до обожествления, от низвержения до игнорирования, от попытки реабилитации до нового развенчания. Однако ни на одном из этих этапов не было предложено научной концепции проблемы. Ученые и мемуаристы в данном случае решали исключительно политические задачи.

Все другие революционеры, заведомо причисленные к выдающимся деятелям КПСС, оценивались в исторической литературе однозначно положительно. При этом спорные моменты возникали крайне редко, да и то исключительно по частным проблемам. К таковым принадлежал вопрос о поведении депутатов большевистской фракции IV Государственной думы, а также Л. Б. Каменева на царском суде. Данная проблема могла быть решена уже на начальном этапе советской историографии. Однако богатейшие документальные материалы, представленные в мемуарных трудах бывшего депутата Думы Ф. Н. Самойлова, так и не были использованы в дальнейшем Самойлов Ф. Н. Процесс большевистской фракции IV Государственной думы. Ч. 1-4. М.-Л., 1927; Он же. По следам минувшего. М., 1934.. И это не случайно, поскольку они раскрывали основную цель подсудимых большевиков, которая состояла в получении как можно меньшего наказания, а отнюдь не в пропаганде ленинских взглядов на войну. Именно поэтому на следующем этапе историографии проблема была полностью фальсифицирована. Представшие перед царским судом большевики были искусственно разделены на положительных героев в составе «думской пятерки» и отрицательного персонажа в лице Л. Б. Каменева, который к этому времени уже числился в списках «врагов народа». Данная концепция при некоторых корректировках так и осталась незыблемой в советской исторической литературе. Правда, с 70-х гг. некоторые исследователи стали анализировать ошибки, допущенные большевистскими депутатами на суде. Отрицательная же роль там Л. Б. Каменева никогда не пересматривалась. Явно предвзято освещалось и его пребывание в селе Монастырском Туруханского края. В особенности это касается вопросов взаимоотношения с ним ссыльных соратников, в том числе бывших депутатов. И если ссылка последних была прослежена учеными вплоть до Февральской революции, то о деятельности Л. Б. Каменева в Сибири до сих пор ничего не известно.

Еще одним спорным моментом в освещении пребывания лидеров большевизма в ссылке стал вопрос о роли В. В. Куйбышева и Я. М. Свердлова в организации первомайской акции 1912 г. в Нарыме. На начальном этапе советской историографии их участие в проведении данного мероприятия или не отмечалось совсем, или не выделялось на фоне деятельности других репрессированных революционеров. Однако с середины 30-х гг. ситуация резко изменилась. В исторической литературе стали явно преувеличиваться как размах самой маевки, так и роль в ней упомянутых большевиков. Особенно это касалось В. В. Куйбышева. Как известно, его смерть вслед за убийством С. М. Кирова стала поводом для начала массовых репрессий в СССР. И чтобы эту «месть» в полной мере оправдать, необходимо было идеализировать образ «товарища Валериана» посредством массовой пропаганды. Данный процесс затронул и вопрос об участии В. В. Куйбышева в организации Нарымской акции. Поэтому совсем не случайно в трудах ученых и мемуаристов его личность в рассматриваемых событиях буквально затмила всех других ссыльных революционеров, включая самого Я. М. Свердлова. Концепция анализируемой проблемы, сформированная главным образом в 30 - 40-х гг., в исследованиях историков европейской части страны практически не пересматривалась. В работах же сибирских ученых, благодаря, прежде всего, Э. Ш. Хазиахметову, была дана объективная оценка как самой маевки, так и роли в ее организации рассматриваемых личностей. Однако новая концепция проблемы так и не стала общим достоянием отечественных историков.

Глава II диссертации «Рабочие Сибири как социальная база местных организаций РСДРП в исторической литературе» включает два раздела. Первый из них посвящен историографическому исследованию состояния, положения и стачечного движения местного пролетариата в 1907 -1917 гг. Анализ соответствующей литературы позволил сделать вывод о том, что вопрос о социальной базе РСДРП в регионе был достаточно подробно рассмотрен советскими учеными. При этом главными объектами изучения стали такие его аспекты, как уровень промышленного развития Сибири и классовой зрелости ее пролетариата, интенсивность там забастовочной борьбы и роль в ней социал-демократов, а также степень готовности местного рабочего класса к Февральской революции. Все они в той или иной мере оказались недооцененными на начальном этапе историографии. Это стало следствием отсутствия серьезных научных разработок проблемы. В результате авторы были вынуждены пользоваться досоветскими концепциями о зачаточном развитии промышленности и пролетариата Сибири, и уже на их основе делались выводы об уровне рабочего движения в крае. На следующем этапе советской историографии концепция слабого развития сибирской промышленности и ее пролетариата не опровергалась. Вместе с тем признавался значительный размах стачечного движения под непосредственным руководством местных большевиков. При этом противоречие между слабостью социально-экономического развития края и силой революционного процесса там объяснялось внешними факторами. Среди них назывались прежде всего наличие политической ссылки и Транссибирской магистрали, после проведения которой из-за Урала прибыли кадровые рабочие с опытом классовой борьбы. Все это в свою очередь противоречило концепции о внутренних закономерностях Февральской революции в регионе, что, впрочем, не было замечено в рассматриваемое время.