Структура сибирской администрации на рубеже XVI – XVII вв. Административно-судебные функции первых сибирских воевод

Размещено на http://www.allbest.ru/

Структура сибирской администрации на рубеже XVI - XVII вв. Административно-судебные функции первых сибирских воевод

В начале, после первых удачных военных экспедиций, управление только что основанными сибирскими городами было поручено Посольскому приказу и четям дьяков А. Щелкалова и И. Вахромеева, а в 1599 г. передано приказу Казанского и Мещерского дворца. И. П. Ермолаев справедливо заметил, что Сибирь - край, требующий централизации и специализации управления значительно больше, чем в Поволжье, в течение многих десятилетий не имел своего центрального органа и довольствовался совмещением управления в существующих приказах - Посольском, затем Казанского дворца Ермолаев И. П. Среднее Поволжье ... С.63.. Последний, на взгляд А. П. Павлова, вряд ли мог эффективно управлять огромными территориями, если бы в Казанском крае и в Сибири не было твердой воеводской власти. Павлов А. П. Государев двор… С.246.

Казанский приказ, по мнению И. П. Ермолаева, был не просто областным приказом, подобным четям, а приказом особого характера, - центральным учреждением по управлению всеми вопросами. Приказ Казанского дворца осуществлял административное, финансовое и судебное управление, а также ведал натуральными сборами с инородцев, контролировал составление ясачных книг. Этот приказ ведал и военно-организационными (разрядными) вопросами, что обычно входило в исключительную компетенцию Разрядного приказа и было чуть ли не единственным исключением в общей компетенции приказов России Ермолаев И. П. Среднее Поволжье… С.58..

Управление из центра осуществлялось с помощью царских наказов и грамот, в которых содержались четкие предписания относительно круга вопросов деятельности сибирской администрации.

Воеводам следовало строго придерживаться предписаний наказов относительно строительства города и острога, организации их охраны, проведения военных экспедиций, сбора ясака, управления служилыми людьми, отношений с инородцами, организации торговли, заведения пашни, устройства соляных варниц, строительства дорог. Но, понятно, что не всегда в Казанском приказе удавалось учесть и понять реальную обстановку на местах. Связано это было прежде всего с географической отдаленностью и постоянно сохранявшейся опасностью нападения инородцев. Поэтому воеводе предоставлялась определенная самостоятельность в решении широкого круга вопросов. Практически во всех первых сибирских наказах и многих царских грамотах воеводе предписывается реализовывать предписания центра, " смотря по тамошнему делу ", то есть на свое усмотрение. К примеру, в наказе сургутским воеводе О. Т. Плещееву и голове И. И. Колемину (1595г.) предписывалось, прибыв в Сургут, “взяти у князя Федора Борятинского государев подлинный наказ, и государевы грамоты о всяких государевых и о земских делах..., а взяв государев наказ и государевы грамоты..., государевы дела делать смотря по тамошнему делу, как будет пригоже и государю прибыльнее” Сторожев В. Материалы для истории... Вып. 2. Прилож. С. 6-7.. В наказе пелымскому воеводе П. И. Горчакову и голове С. Ушакову при строительстве острога и размещении людей так же предоставлялась самостоятельность действий: “смотря по тамошнему месту, как бы вперед было государеву делу прибыльнее” РИБ Т.2. Стб. 109-110.. Данные предписания наделяли воевод более обширной властью, нежели которой обладали воеводы в Европейской России, и связано это прежде всего с тем, что освоение сибирских просторов только начиналось и воеводам приходилось порой самим решать многочисленные проблемы возникавшие в ходе колонизации.

Деятельность сибирской администрации была трудно контролируемой, несмотря на то, что Казанский приказ требовал обязательных отчетов о выполнении тех или иных предписаний эти отчеты в виде отписок направлялись в центр. Но не всегда содержание отписок соответствовало действительности. Поэтому в приказе Казанского дворца принимали, даже поощряли жалобы местного населения и инородцев, обличающие злоупотребления воевод и голов. К примеру, из таких челобитных в Москве стало известно о крупных злоупотреблениях тобольских воевод Е. В. Бутурлина и В. Г. Колединского.

Контроль за деятельностью воевод и голов должны были также осуществлять воеводы, прибывающие им на смену. Так, в наказе С. Ф. Сабурову предписывается рассмотреть жалобы на предыдущих администраторов Е. В. Бутурлина и В. Г. Колединского, сверить данные ясачных и торговых книг с ясачной казной, разобраться в масштабах злоупотреблений РГАДА. Ф.214. Оп.1.Ед.хр..2. Л.126-129..

Таким образом, правительство, хотя и не могло поставить под полный контроль деятельность сибирских администраторов, но пыталось ее ограничить, предоставив местному населению право подавать на них челобитные.

Для более эффективного управления сибирской окраиной в конце XVI в. выделяется специальный центр - Тобольский разряд.

По справедливому мнению Е. В. Вершинина, возникновение Тобольского разряда было вызвано необходимостью иметь единый центр, координирующий военные действия на порубежных территориях. Но разрядный воевода не только ведал военной и дипломатической деятельностью Вершинин Е. В. Воеводское управление… С.16.. Судя по актовому материалу, правительство создавало разряд как координирующий и контролирующий центр всех сибирских уездов. В компетенцию разрядных воевод входила не только координация военных действий на территории этих уездов, но и координация и контроль за административно-хозяйственной деятельностью местных администраторов.

Становление Тобольска как главного сибирского города начинается с 1599 г., когда туда были направлены воеводы С. Ф. Сабуров и А. Ф. Третьяков, дьяк Т. А. Витовтов и головы Д. И. Черемисинов, В. Р. Алферьев и М. М. Шаховской РГАДА. Ф.214. Кн.2. 76-об.. По мнению Е. К. Ромодановской, специфика управления Сибирью в XVII веке заключалась в том, что первым тобольским воеводой обычно назначали наиболее родовитых бояр Ромодановская Е.К. Русская литература в Сибири первой половины XVII в. (Истоки русской сибирской литературы). Новосибирск, 1973. С.82-83.. Данное утверждение не применимо к начальному этапу становления воеводской власти, первые тобольские воеводы не принадлежали к знатным боярским фамилиям, за исключением Ф. И. Шереметева.

В наказе 1599г. тобольским администраторам было сказано, что отныне все сибирские воеводы должны сообщать о своей деятельности в Тобольск, да "во всех сибирских городах всякие государевы дела были ведомы"; в свою очередь, тобольским воеводам следовало "промышлять по всем сибирским городам ... воеводам и головам". Таким образом, тобольский воевода должен был не только координировать, но и контролировать деятельность уездных воевод, а те, в свою очередь, должны были обо всех делах докладывать в Тобольск РГАДА. Ф. 214. Кн. 2. Л.100-103-об.. Так, в 1600 г. С. Ф. Сабуров писал пелымскому воеводе Т. И. Траханиотову в о необходимости разработки соляных ключей на р. Негле. Из отписок тобольского воеводы С. Ф. Сабурову к пелымскому воеводе Т. И.Траханиотову видно, что С. Ф. Сабуров был полностью осведомлен о том, как идет работа на соляном промысле, он отправлял на строительство "варниц" железо, црены, гвозди Миллер Г. Ф. История Сибири. Т.2. С.157, 160-164.. Помимо хозяйственных вопросов, правительство возлагало на тобольских воевод контроль за торговлей пушниной. Так, в 1600 г. из Казанского приказа сообщали, что служилые люди ездят по сибирским городам и торгуют "мяхкой рухлядью безпошлинно". С. Ф. Сабурову надлежало выяснить, так ли это, и "о том указ учинить крепкий".

Тобольский воевода Ф. И. Шереметев отправил отписку туринскому голове Ф. К. Фофанову (можно предположить, что такие отписки были отправлены и в другие сибирские города), приказав запретить торговлю служилым людям, а за ослушание бить их батогами Там же. С.168..

Тобольские воеводы согласно наказам и грамотам наделялись административно-судебной компетенцией относительно дел уездных городов. С. Ф. Сабурову предписывалось разобрать жалобу ясачных вогуличей, которые обвиняли верхотурских “жильцов” в том, что те взяли с вогуличей ясак выше нормы, к тому же обвинив их в измене. Тобольский воевода должен был выяснить, сколько и за какой срок уплачен ясак вогуличами и имела ли место их "измена" РГАДА. Ф.214. Оп.1. Ед.хр.2. Л. 171-об.. С. Ф. Сабурову следовало рассмотреть и жалобу на верхотурского атамана Р. Неелова, который с казаками, возвращаясь из Устюга на Верхотурье с ясачной казной, грабил и бил устюжан Там же. Л.174-179-об..

Контроль за содержанием “Кучумова” семейства в Верхотурье также поручался тобольским администраторам. Так, тобольскому воеводе следовало выяснить, действительно ли верхотурские служилые люди пригласили царевичей на воеводский двор, пили там вино и играли в зернь. С. Ф. Сабурову следовало отправить на Верхотурье указ о том, чтобы “кучумовы” царевичи не ходили по стрелецким и жилецким дворам, а находились только на отведенном им подворье Там же. Л.158-об..

Контроль за отправкой этих царевичей в Москву также возлагался на тобольских администраторов. С. Ф. Сабуров предписывает туринскому голове Ф. О. Янову принять меры для отправки царевича Берди Мурата до Верхотурья, а оттуда в Москву Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. С. 163..

Таким образом, тобольские воеводы обладали широкой координирующей и контролирующей компетенцией. Они обладали правом отдавать распоряжения и указы уездным воеводам, но согласно "государеву указу", то есть являлись своего рода проводниками политики центра в сибирских городах. К примеру, тобольским воеводам поручено было дать наказ воеводе В. М. Рубцу-Мосальскому и голове С.Т. Пушкину относительно строительства Мангазейского острога, но исходя из "государевых грамот" РГАДА. Ф. 181. Ед.хр. 118. Л.252-253-об.. На тобольских воевод возлагалась задача содействия экспедиции в Мангазею и закладке там острога Открытия русских землепроходцев ... С. 51-57..

После основания Тобольского разряда Казанский приказ получил возможность более четкого контроля за деятельностью сибирских администраторов. Но при этом за уездными воеводами сохранилась возможность напрямую, посредством отписок, сообщать о всех делах в центр.

В свою очередь, правительство контролировало деятельность уездных воевод, направляя непосредственно им царские грамоты. На наш взгляд, уездные воеводы сохраняли значительную самостоятельность, несмотря на создание Тобольского разряда, ввиду географической отдаленности сибирских городов и отсутствия налаженных путей сообщения, а также в силу необходимости оперативных решений по вопросам, связанным и с сохранявшейся опасностью нападений инородцев на русские города.

Думается, правительство преследовало цели, с одной стороны, как можно больше централизовать и укрепить воеводскую власть в Сибири, но, с другой стороны, пресечь возможные злоупотребления путем взаимного контроля. Так, служилые люди и инородцы могли подавать жалобы и просьбы в Казанский приказ, минуя воевод. Уездные воеводы, подчиняясь разрядным, имели также возможность самостоятельно принимать решения по широкому кругу военных и административно-хозяйственных вопросов.

Для управления уездом на колонизируемых территориях назначались два администратора: воевода и голова, которого часто именуют письменным. В исторической литературе нет единодушия относительно появления последнего термина. Н. Н. Оглоблин думал, что письменные головы при воеводах представляли письменные отчеты о выполнении тех или иных обязанностей. Е. В. Вершинин высказал мнение, что этимология сочетания “письменный голова” указывает на первоначальный военный характер этой должности, которая появилась ранее самого воеводского управления. Исследователь утверждает, что письменные головы имели право на совместное с воеводой решение дел, так как в некоторых документах, по его мнению, они называются воеводами, а не головами Вершинин Е. В. Воеводское управление ... С. 19.. Я. Г. Солодкин считает, что термин "письменная голова" можно понимать буквально, так как верхотурские головы составляли отписки, сообщали ("писали") о происходящем в Москву, Тобольск или другие сибирские города, что подтверждается актовым материалом. Исследователь предполагает, что сначала письменными называли голов, которые по рангу превосходили сотенных, стрелецких, казачьих и других Солодкин Я. Г. О становлении воеводской системы... С.67-71..

Попытаемся рассмотреть, каким образом распределялись функции между воеводой и головой в период колонизации сибирских земель.

Первые наказы, в которых содержались предписания относительно строительства острога и города, сбора ясака, устройства пашни, были адресованы сразу двум администраторам: воеводе и голове. Так, в первом наказе сургутским воеводе Ф. П. Борятинскому и голове В. В. Аничкову предписывается "быти в городе князю Федору и Владимиру по сему государеву наказу, и государев запас в житницах держать за своими печатями и город устроить, и сторожи устроить по городу крепкие" Сторожев В. Материалы для истории... Вып. 2. Прилож. С. 3.. Отсюда видно, что при строительстве острога и города воеводе и голове надлежало действовать совместно, вполне может быть, что голова самостоятельно решал те или иные вопросы. Но все-таки голова находился на вторых ролях и был скорее помощником воеводы, а не равным с ним в решении многих вопросов. Это видно из наказа П. И. Горчакову (1594 г.) о строительстве города, названного Пелымом. Голове С. Н. Ушакову предписывалось “быть со князем Петром (Горчаковым - Н. С.) у государева дела”, во всем помогать воеводе, к примеру, распределять места под дворы для переселенцев и казаков, помогать устраивать людей. Все важные положения наказа относительно строительства города, распределения хлебного и денежного жалования адресовывались только П. Горчакову, хотя это не значит, что голова не принимал участия в решении этих вопросов. Он мог выполнять предписания воеводы РИБ. Т.2. Стб.110.. Впрочем, голова мог на какое-то время выполнять функции воеводы, если тот отлучался из города. Например, когда сургутский воевода Ф. П. Борятинский отправился для оказания помощи воеводе А. В. Елецкому в строительстве Тары (1594 г.), голова В. В. Аничков выполнял функции воеводы Миллер Г. Ф. Описание ... Кн. 1. С. 207..

Верхотурскому голове Г. Салманову с 1600 - 1601 гг. пришлось выполнять воеводские функции в связи с тем, что воевода И. М. Вяземский накануне умер Вершинин Е. В. Воеводское управление… С. 152., и целый год до очередной смены воевод голове Г. Салманову приходилось собирать пошлины, отправлять грузы в сибирские города и казну в Москву, регулировать использование подвод, ведать инородцами и переселенцами Верхотурские грамоты конца XVI - начала XVII в. Вып. 1. С. 60-61, 78-80; Акты исторические... Т. 2. С. 33-34..

По наказу второму сургутскому воеводе О. Т. Плещееву (1595 г.) можно видеть, как распределялись обязанности между администраторами. Сургут, как, впрочем, и другие города, строился в условиях военной опасности. Поэтому один администратор должен был возглавить оборону города и его управление (как правило, это был воевода), а голова время от времени отправлялся во главе отряда служилых людей в походы. Так, воеводе О. Т. Плещееву предписывается отправить голову В. В. Аничкова с отрядом служилых людей, чтобы "над ясачными людьми промышлять, чтобы их повоевать и ясаки сполна (собрать - Н. С.)", а также "привести их под государеву руку" Сторожев В. Материалы для истории… Вып. 2. Прилож. С. 6-7..

Такое же распределение функций мы видим в более позднем наказе основателям Мангазеи - воеводе В. М. Рубцу-Мосальскому и голове С. Т. Пушкину. Воеводе предписывалось после строительства и укрепления острога отправить С. Пушкина с отрядом литвы и казаков, чтобы "привести под государеву руку" и заставить платить ясак коренное население РИБ. Т. 2. Стб. 822..

Таким образом, можно согласиться с Е. В. Вершининым в том, что на письменных голов возлагались военные функции, но, как мы видим, голова также принимал активное участие в строительстве острога и города, в его хозяйственной жизни. Зачастую письменный голова становился основателем острога, который впоследствии превращался в город.

Так, в 1587 году для строительства Тобольска был отправлен письменный голова Д. Д. Чулков. Г. Ф. Миллер предположил, что отправка одного головы была связана с тем, что в центре пока не представляли "той пользы, которая от строения сего города надеяться можно было" Миллер Г. Ф. Описание… Кн. 1. С. 175.. Но стоит сказать, что сначала Тобольск возводился как военный форпост в борьбе с Кучумом, поэтому голове, возглавившему отряд служилых людей, предписывалось отправиться к столице “Кучумова царства”, чтобы возле нее заложить новый город, из которого должны были предприниматься дальнейшие военные операции по борьбе с Кучумом. Вероятнее всего, Д. Чулков и осуществлял такие экспедиции, в частности, вел борьбу с князем Сейдяком, который находился в Искере (столице “Кучумова” царства) Буцинский П. Н. Соч. Т. 1. С. 107..

В дальнейшем возникла необходимость строительства новых военных укреплений, таких, как Нарымский острог, основанный сургутским казачьим атаманом Тугариным Федоровым, и Кетский острог, по предположению А. Т. Шашкова, заложенный им же Очерки истории Коды. С. 106; Вершинин Е. В. Воеводское управление...С. 158..

В 1600 году тюменского голову Ф. О. Янова отправляют для строительства между Тюменью и Верхотурьем Туринского острога, а также устроения ямской гоньбы. Предписания, которые содержались в грамоте Ф. Янову, были типичными для первых наказов, адресованных сибирским воеводам, только в данный момент голова должен был встречать инородцев в "цветном платье", определять место под острог, организовывать его строительство, заводить пашню и охранять крепость РИБ. Т. 2. Стб. 66-70.. Складывается впечатление, что Ф. Янову в тех условиях было несравненно сложнее реализовывать такие задачи, чем администраторам, которые отправлялись вдвоем на воеводство.

В 1604 г. сургутскому воеводе Ф. В. Головину предписывалось отправить сургутского голову Г. Писемского и тобольского голову В.Ф. Тыркова, чтобы построить город Томск, выполняя при этом соответствующие функции Первое столетие сибирских городов. Новосибирск, 1997. С. 38..

Таким образом, голова мог осуществлять обязанности воеводы в том случае, если воевода временно отсутствовал. Голове подчас поручалось основать острог. Судя по актовым материалам, голова в полном объеме обладал военными функциями, связанными с защитой города и руководством экспедициями. Но при этом он все-таки мог реализовать распоряжения воеводы, который, в свою очередь, исполнял предписания центра.

Если рассматривать распределение полномочий между администраторами в период, когда борьба с Кучумом была завершена, то можно отметить, что четкого разграничения функциональных обязанностей не было. В основном грамоты составлялись сразу на имя воеводы и головы. Но, вероятно, что голове приходилось выполнять предписания воеводы, к примеру, относительно разработки соляных ключей. Так, из грамоты верхотурским воеводе М. Львову и голове У. Новосильцеву видно, что разведку соляных ключей, наблюдение за соляным промыслом должен был осуществлять голова У. Новосильцев Акты исторические... Т. 2.С. 52-54..

Голова возглавлял отряд "ясатчиков", который отправлялся в отдаленные волости, где инородцы могли оказать сопротивление сборщикам.

В местнических вопросах главенствующее положение принадлежало воеводам Солодкин Я. Г. О становлении воеводской системы управления ... С. 70.. Иногда между администраторами возникали конфликты. Так, в отписке пелымского воеводы П. М. Шаховского сообщается, что голова Д. Г. Юшков отказался "писаться" "в ясашной грамоте", так как не был согласен с тем, что воевода отправил сопровождать ясачную казну сына боярского М. Рчинова (Д. Юшков же предлагал отправить с казною литвина и пашенного крестьянина). Но воевода не изменил своего решения. Этот факт подтверждает главенство воеводы в административном положении Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. С. 151..

Нередко на сибирские воеводства отправляли представителей княжеской знати. К примеру, из представителей корпорации князей Ростовских несли службу в Сибири Ф. М. Лобанов-Ростовский ( назначен в Тобольск в 1590г.), С. М. Лобанов-Ростовский (в Сургут в 1597 г.), А. Д. Приимков-Ростовский (в Тюмень с 1601 г.) Газенвинкель К. В. Материалы для справочно-биографического словаря ... С. 3-9. .

Из князей Мосальских В. В. Кольцов был отправлен в 1588 г. в Тобольск Боярские списки ... Ч.1. С.185-188, 190-191.. В боярском списке 1589-1590 гг.в Сибири упоминается князь М. В. Ноздроватый, который, согласно этому документу, ранее находился в опале, и князь И. Вадбальский, отправленный с устюженцами в Лозьву. Из княжеских корпораций указаны и представители Долгоруких, Ф. Шаховской, П. Горчаков. Как мы видим, воеводами в зауральские города назначались представители княжеской аристократии, зачастую из числа московских дворян. Головами, как правило, определялись представители выборных дворян. Исключение составляет Д. Г. Юшков- городовой дворянин по Козельску. Разрядная книга 1550-1636гг. Т.2. Вып. 1. С.124. В боярском списке 1588-1589 гг. с пометой "в Сибири" указаны уже пятнадцать человек, а с пометой "в Сибирь"- четырнадцать человек, что свидетельствует о росте численности "административного корпуса" в Зауралье Боярские списки ... Ч.1. С.129,131-132, 144, 148, 150,163,172..

Как мы видим, воеводами и головами в Сибирь назначались только представители княжеской аристократии, представители московских и выборных дворян, что вызывало нередко местнические тяжбы между воеводой и головой. Но так же обстояло дело и в европейской России, что не подтверждает расхожего мнения, будто на службу в Сибирь обычно посылали неугодных почему-то лиц.

Помимо письменных голов, в помощь воеводе отправлялись дети боярские, которые выполняли широкий спектр поручений воеводы. Так, в челобитной царю Борису казанского дворянина Ф. З. Люткина читаем, что он и другие казанские "жильцы" служили в Тобольске при воеводах Ф. М. Лобанове-Ростовском и М. В. Ноздроватом Лихачев Н. П. Сборник актов, собранных в архивах и библиотеках. СПб., 1895. Вып. 1. С. 95..

Дети боярские участвовали в военных походах против Кучума. Так, в отписке тарского воеводы А. Воейкова сказано, что в 1598 г. вместе с ним в поход против Пегой орды, были отправлены три сына боярских. Одного из них, И. Беклемишева, воевода отправил в разведку, чтобы выяснить место нахождение “Кучумова” войска Акты исторические... Т. 2. С. 1..

Дети боярские отправлялись с воеводой и для строительства городов и острогов. Так, с П. И. Горчаковым для закладки Пелыма отправились десять детей боярских, которые должны были оказать содействие воеводе в строительстве города РИБ. Т. 2. С. 103..

По сведениям Нового летописца редакции середины XVIIв., дворяне И. Самоедов и И. Онучин приняли участие в строительстве Тобольска Новый летописец, составленный в царствование Михаила Федоровича, издан по списку Князя Оболенского. М., 1853. С. 23.. В 1601 г. для сооружения Кетского острога были отправлены дворяне М. В. Лодыгин и И. А. Мещерский Разрядная книга 1550-1636 гг... Т. 2. Вып. 1. С. 187..

Детей боярских воевода назначал для сопровождения ясачной и поминочной казны в Москву ("я, холоп твой, посылал к тебе государю с твоею государевой казной сына боярского", - читаем в грамотах и отписках по поводу сбора ясака Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. С. 151.) и для сбора торговых пошлин. Из отписки пелымского воеводы П. М. Шаховского видно, что наряду с ним и головой Д. Г. Юшковым сбором десятинной пошлины занимался сын боярский С. Пестрый: "а писал ты, государь, к нам, холопем своим, с сыном боярским с Савою Пестрым, а велел нам имать на тебя на государя с торговых людей десятинную пошлину с сибирских товаров", - сказано в этом документе РИБ. Т. 2. С. 142..

Дети боярские привлекались воеводами и для решения других дел. Так, в грамоте пелымскому воеводе Б. И. Полеву сказано, что в Пелыме несли службы дети боярские князь Л. Ядровский и другие "жильцы", которые служили" на Пелыми всякие наши службы конные и пешие, и на караулах в городе и остроге, и на всякие посылки посылают, и около города острог и башни ставили, и ров около острогу выкопали, и наших служилых людей провожают, и за пашенными за всякими людьми в приставстве ходят, и жнут, и за нашими запасами посылают" Там же. С. 121..

Помимо детей боярских, в помощь воеводе назначались дьяки и подьячие. Но если в XVII в. они были неотъемлемой частью воеводского аппарата управления Вершинин Е. В. Воеводское управление... С. 27-28., то в конце XVI - начале XVII вв., когда структура сибирской администрации только формировалась, дьяки и подьячие не всегда находились в составе воеводского двора. Так, в грамоте тюменскому воеводе Г. Долгорукому предписывалось выбрать из "конных казаков казака Безсонка Иванова" в подьячие и велеть “ему быть у наших дел, писать" РИБ. Т. 2. С. 51.. Порой сами администраторы были неграмотны и именно поэтому настаивали, чтобы в помощь им прислали дьяка. Так, туринский голова Ф. О. Янов в 1600 г. просил тобольского воеводу С.Ф. Сабурова прислать в новоустраиваемый острог дьяка для ведения делопроизводства, так как сам он был грамоте не обучен Архив СпбИИ РАН. Русская секция. Ф. 174. Оп. 2. Ед.хр. 642. Л.1-4.. Известно, что в 1594 -1595г. в Березов был отправлен дьяк П. Жуков Солодкин Я.Г. Воеводы и головы Березова с первых лет его существования. С.11. . В составе тобольской администрации находился дьяк Т. В. Кудрин, у которого с воеводой Ф. И. Шереметевым вспыхнул конфликт. Воевода жаловался на дьяка, что тот его не слушает, разорвал государев наказ, а дьяк заявил, что Шереметев его "бил не про государево дело" Разрядная книга 1475-1605. Т. 2. Ч. 1. С. 126-127.. В Москве стало известно, что конфликт между воеводой и дьяком произошел из-за того, что портной мастер подал извет на своего господина Ф. И. Шереметева по наставлениям Кудрина РГАДА. Ф. 181. Ед.хр. 118. Л. 252-253-об.. Дьяк вел себя достаточно независимо по отношению к первому воеводе, что дает возможность предположить, что в первые годы формирования сибирской администрации дьяки обладали более широкими административными полномочиями, нежели в XVII в. Любопытно, что в 1599г. из Москвы в Тюмень, Пелым, Тару, видимо, с целью ревизии был отправлен подьячий Б. Иванов “с товарищи”; воеводам приказывалось незамедлительно предоставлять им суда для дальнейшего следования в города Андреев А. Описание актов, хранящихся в Археографической комиссии Академии Наук СССР // Летопись занятий Археографической комиссии за 1927-1928 годы. Л., 1929. Вып.35. С. 349..

В состав низшей сибирской администрации входили толмачи, которые владели языками инородцев и вели с ними дела. И. П. Ермолаев предположил, что в Казанском крае они назначались из русских людей, хорошо знающих языки народов Середнего Поволжья И. П. Ермолаев. Среднее Поволжье… С. 47...

Но в Сибири в конце XVI - начале XVII вв., когда общение с инородцами только начиналось, вряд ли толмачей выбирали из русских, скорее всего, мало кто из них мог знать язык инородцев. Предположительно толмачей назначали из самих инородцев, которые признали московскую власть и согласны были нести "государеву службу". Чаще всего толмачи помогали воеводе при сборе ясака. Но незнание сибирской администрацией “инородческих” языков они могли использовать в свою пользу. Так, в грамоте тюменскому воеводе Ф. Долгорукому предписывалось разобраться с тем, что толмач М. Токманев, собрав инородцев, объявил им, что скоро придут новые воеводы, которые, "выбрав лутчих людей двенадцать человек, побьют" их, а остальных сошлют в Тару с женами и детьми на пашню. Понятно, что такие заявления не были в интересах русских властей. Допустимо считать, что тот толмач специально затевал "смуту" среди инородцев. Поэтому воеводе следовало "толмача Митю Токманева, за воровство, что он воровал, смуту и ссору сделал в волостях в ясашных и в служилых людях великую, ... бити кнутом по торгом передо всеми служилыми и ясашными татары” и посадить его в тюрьму" РИБ. Т. 2. Стб. 53-54..

Большую роль в жизни в Сибири в конце XVI - начале XVII вв. играли казаки, стрельцы, литва, черкасы, служилые татары, которые составляли основную вооруженную силу зауральских городов. Казаки, стрельцы, другие ратные люди объединялись в сотни. Сотенные объединения у пеших казаков обычно назывались "станицами", у стрельцов - "сотнями". Во главе стрелецких сотен и станиц у пеших казаков стояли сотники, а у казаков - атаманы; им подчинялись пятидесятники и десятники Никитин Н. И. Служилые люди... С. 35.. Сотенные, стрелецкие и казачьи головы должны были руководить отрядом в военных экспедициях, они являлись своего рода связующим звеном между рядовой массой стрельцов и казаков и сибирскими администраторами - воеводой и головой. Прерогатива назначения стрелецким головой или казачьим атаманом принадлежала центру. Так, в грамоте верхотурскому голове В. П. Головину предписывалось определить казачьего атамана П. Степанова, несшего службу в Тобольске, атаманом верхотурских стрельцов.

Воевода отдавал распоряжение о выполнении тех или иных поручений непосредственно атаману ("и приказали ему ведать верхотурскими стрельцами, и на … службу во всякие посылки его посылали" Акты исторические... Т. 2. С. 5.), который, в свою очередь, ставил перед служилыми людьми определенные задачи.

Помимо военных экспедиций, отряды стрельцов, казаков, литвы должны были сопровождать ясачную и поминочную казну, ездить в отдаленные волости собирать ясак, отправлять и принимать грузы, строить и перестраивать города.

И. П. Ермолаев заметил относительно воеводского управления в середине XVI - начале XVII вв. в Казанском крае, что в этот период там не выработалось четких принципов структуры воеводского управления, трудно проследить какие-то общие закономерности и черты Ермолаев И. П. Среднее Поволжье… С. 61-62... Мы думаем, что данное утверждение применимо и для воеводского аппарата управления, формирующегося в Сибири конца XVI - начала XVII вв. Но актовый материал позволяет заключить, что начинает складываться структура и состав органов местного управления в рамках воеводской системы.

В начальный период освоения сибирских земель на первых русских администраторов помимо широкого спектра административно-хозяйственных задач возлагались и судебные полномочия. Е. В. Вершинин, рассматривая судебную систему в Сибири в XVII в., выделяет две инстанции местного светского суда - это собственно воеводский суд и - в ограниченном объеме - суд приказчиков острогов и слобод. Параллельно со светским судом после образования архиепископской кафедры в Тобольске в 1621г. устанавливается и церковный суд Вершинин Е. В. Воеводское управление… С. 105..

Но в конце XVI - начале XVII вв. в Западной Сибири еще не сформировались судебные инстанции. Фактически в этот период в Сибири действовал воеводский суд, в компетенцию которого входило решение гражданских и уголовных дел.

В самых первых наказах сибирским администраторам говорится о праве воевод вершить суд над инородцами и русским населением. Так, в наказе мангазейскому воеводе Ф. Булгакову и голове Н. Ельчанинову сказано: "кто на кого учнет бити челом в их насильстве и в продажах и в посулах или в каких обидах, и им в том велети приносити к себе челобитные и давать суд и управу чинить…"; в свою очередь, населению давалось право жаловаться на администраторов в Москву, если они "какую обиду или продажу и насильство учинили и посулы имали" Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. С. 175..

Судебные полномочия администраторов в наказах четко не определены, и только из других источников (царских грамот, отписок) можно представить картину воеводского суда.

Администраторам приходилось рассматривать широкий спектр судебных дел, начиная с решения споров по выполнению долговых обязательств до уголовных преступлений.

Так, верхотурскому воеводе Н. Плещееву в 1603 г. была отправлена царская грамота, в которой предписывалось разобрать жалобу соликамца М. К. Кондакова на верхотурских жильцов Д. Шевцова и его товарищей, взявших у него по "кабалам" деньги, а в указанный срок не вернувших. От воеводы и головы требовалось "меж их управу учинить" Архив СПб. ИИ. Русская секция. Ф.174. Ед. хр.105. Л.1-2..

Рассмотрение обязательственных споров воеводами было достаточно распространенной судебной практикой. Как правило, воеводам предписывалось вызвать к себе в воеводскую избу истца и должника, "поставити перед собою с очей на очи". Так, в грамоте верхотурскому голове Г. С. Салманову предписывалось разобрать челобитную пермитина О. Поздеева на вогульского толмача Ф. Д. Щапова, не вернувшего денег по заемной кабале. Голова должен был, вызвав их к себе, подробно расспросить, состоялся ли займ, какая сумма была взята в долг. Если факт займа будет установлен, Г. Салманов должен был истребовать сумму займа и вернуть истцу О. Поздееву.

Но если должник откажется вернуть долг, голове предписывалось судить их “и в проести и в убытках, и сыски всякими сыскав, да по-своему сыску меж их и управу” учинить Верхотурские грамоты... Вып. 1. С. 58..

Администраторам предписывалось рассматривать жалобы и выносить решения быстро и “безволокитно”, но не всегда это удавалось. Так, верхотурским администраторам И. М. Вяземскому и Г. С. Салманову необходимо было рассмотреть дело, (которое не успели завершить их предшественники В. Головин и И. Воейков), по челобитной жильца новокрещена Б. Алеева, обвинившего вогула десятника Иртега в грабеже. Администраторам самим приходилось организовывать судопроизводство, вызывать ответчиков и истцов в суд. Так, В. Головин и И. Воейков после рассмотрения жалобы Б. Алеева отправили за вогулом Иртегом, но тот сказался больным и к воеводе не явился. Администраторам, сменивших их, - воеводе И. М. Вяземскому и голове Г. С. Салманову, необходимо было доставить вогулича и “безволокитно” вынести решение Там же. С. 41..

Воеводам приходилось рассматривать жалобы жителей друг на друга или на инородцев, которые брали в долг деньги и имущество, но не возвращали их в срок. В воеводский суд обращались и инородцы с жалобами друг на друга. В 1602 г. березовскому воеводе И. М. Борятинскому необходимо было произвести суд по делу остяка К. Порутиева, который обвинял остяка Чегея в том, что тот украл у его снохи украшения и чарку; воеводе следовало "сыски сыскать накрепко", выяснив обстоятельства дела и вынести решение Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. С. 171-172..

По мнению Е. В. Вершинина, вторжение русского суда в жизнь ясачного населения было обусловлено или обращением в суд самих истцов, или возможностью ареста людей, виновных в совершении таких уголовных преступлений Вершинин Е. В. Воеводское управление… С. 135.. На наш взгляд, сибирским воеводам было проще рассматривать дела, связанные с преступлениями, совершенными инородцами друг против друга. Здесь, по всей видимости, воеводы при принятии решения руководствовались непосредственно судебным прецедентом, как правило, ссылаясь на общерусские нормы права. Сложнее было рассматривать дела относительно споров между инородцами и русским населением, тем более, если речь шла об уголовных преступлениях. Так, в грамоте верхотурскому воеводе Н. О. Плещееву предписывалось принять меры предосторожности от возможных нападений вогуличей в связи с убийством пашенного крестьянина с женой. Московские власти придали этому преступлению особое значение. Воеводе поручалось подробно выяснить обстоятельства дела. На допросе один из вогуличей показал, что убийство совершено с целью поживиться лошадью и пушниной, которая была у крестьянина. Вогулич также показал, "что побивают де русских многих людей и лошади приходя к городу и с пашен крадут многие околородные и дальние вогуличи". Для выяснения вновь открывшихся обстоятельств дела Н. О. Плещеев собрал из Верхотурского уезда "из волости человека по два и по три…" и расспросил их о бесчинствах, устраиваемых на дорогах и волостях ясачными людьми, а затем отправил с представителями инородческой знати детей боярских и стрельцов в волости, где "тех воров, переимав", следовало привезти в Верхотурье.

Н. О. Плещееву предписывалось посадить "воров" в тюрьму и применить к ним пытку, если это потребуется. О результатах следствия следовало отписать в Казанский приказ: "да о то о всем подлинно отписали, и сыск подлинной и роспросные и пыточные речи прислали к нам, к Москве, и велели отписи и сыскные списки отдать в Приказе Казанского дворца дияку” - Н. Федорову. В данном случае решение по этому уголовному преступлению Казанский приказ оставил за собой.

Для того, чтобы предотвратить возможные преступления со стороны инородцев, воеводе Н. О. Плещееву следовало собрать "лутчих людей", и в “жаловалном слове” сказать, "чтоб они нам и вперед служили и прямили во всем по своей шерти и по родне открывали, в ком почают какую шатость и воровство, … сказывали про них и имая их, приводили в город" Верхотурские грамоты … Вып. 1. С. 145-147..

Таким образом, судебная компетенция воевод ограничивалась при вынесении решения по особо тяжким преступлениям Казанским приказом, особенно если преступления были совершены инородцами против русского населения. В данном случае мы не знаем, какое решение, вынесенное Казанским приказом, следовало реализовать Н. О. Плещееву.

Но случаи грабежа и избиения русских людей вогуличами продолжались. Через год после дела с убийством пашенного крестьянина воеводе Н. О. Плещееву предписывалось разобрать дело вогулича Алпаутко, который с другими инородцами хотел сжечь соляной промысел. При выяснении обстоятельств дела воеводе стало известно, что по волостям инородцы "русских людей побивали и лошади крали", а "лутчие люди", которым доверяли воеводы, сами покрывали воров и "молодых людей, которые, сходясь межь себя умышляют про измену, и во всяком воровстве укрывают", ибо "сами воруют и изменяют и умышляют про измену".

Тогда в Казанском приказе принимается решение применить к зачинщикам "смуты" крайнюю меру наказания. Н. О. Плещееву предписывалось вогулича Алпаутка повесить, "чтоб иным вогуличам и остякам, на то смотря, не повадно было воровати", а его товарища О. Комаева "водя около города, бити кнутом нещадно…" Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. С. 188.. К инородцам могли быть применены крайние меры наказания, чтобы пресечь возможные возмущения и восстания.

Московское правительство придавало большое значение рассмотрению дел, связанных с преступлениями, совершенными русским населением против инородцев. Напомним о расследовании воеводой С. Ф. Сабуровым дела о грабеже ясачных вогуличей верхотурскими жильцами РГАДА. Ф. 214. Оп.1. Ед.хр.2. Л. 171-об..

Воеводам также приходилось рассматривать и более серьезные дела, связанные с преступлениями, совершенными служилыми людьми по отношению к русским поселенцам. Как правило, служилые люди, следуя к месту службы или сопровождая "государеву казну" или запасы по дороге, били и грабили поселенцев. Уже в одном из первых наказов (воеводе П. И. Горчакову) предписывалось провести расследование по факту разбоя, который совершили казаки во главе с атаманом Еустратом и сыном боярским В. Сараевым. В наказе сообщалось, "что казаки едучи, воровали: по дороге в вотчине боярина Дмитрия Ивановича Годунова крестьян били и грабили, и жены их крестьянские соромотили, и убили в деревне в Заболоте из пищали крестьянина, у иных у многих крестьян животину, коровы побили, и платье грабили".

Воеводе П. И. Горчакову предписывалось, следуя к месту нового города "дорогою до Ярославля, и до Вологды, и до Тотмы, и до Устюга, и до Перми", расспрашивать у местного населения про казаков, кто пострадал от них, у кого что было украдено. Все показания воеводе следовало записывать, а приехав в Пермь, казаков и стрельцов, которые совершили преступления, наказать, как наказание было уже определено в Москве - "бить батоги больно, атаманов и казаков пущих воров бити кнутьем торгом, чтобы им впредь не повадно было" РИБ. Т. 2. Стб. 115-117.. К служилым людям в данном случае была применена торговая казнь, которая могла закончиться смертью преступника.

Воеводы рассматривали дела, связанные с кражей казенного имущества. В грамоте воеводе Н. О Плещееву и голове М. С. Хлопову предписывалось произвести повторное расследование по делу кражи денег из "государевой казны". В Москве были недовольны тем, что администраторы в предыдущем расследовании так и не нашли виновных. Воеводе и голове приказывалось "сыскивати накрепко", сначала произвести допросы верхотурских стрельцов Р. Голенищева, С. Иванина и З. Важенина, которые находились в карауле, охраняя "зелейный погреб", где хранились деньги, причем с них спросить приказывалось "накрепко", и если необходимо, применить пытки к служилым людям. Несмотря на пытки, служилые не признали за собой вины, и тогда воеводе следовало вызвать на допрос и применить пытки к стрельцам и целовальникам, которые охраняли запасы в другой день. В Москве велели "пытать накрепко", а если виновные не будут найдены, тогда пропавшую сумму воевода должен будет вернуть сам. Естественно, что администраторы должны были приложить максимум усилий, чтобы найти виновных Верхотурские грамоты … Вып. 1. С. 150-151..

В 1599 г. верхотурским воеводам И. М. Вяземскому и голове Г. С. Салманову необходимо было расследовать дело об ограблении и убийстве вогула К. Кудабердеева чусовским вогулом П. Артыгиным. Воеводам также необходимо было провести расследование и устроить очную ставку между челобитчиком Х. Истоминым и П. Артыгеевым, подозреваемым в убийстве. Решение, которое воевода должен был вынести "по суду своему", судя по источнику, всецело зависело только от него Там же. С. 46-47..

Можно отметить, что в основном воевода рассматривал судебные дела, руководствуясь инструкциями из центра. Сначала подавались челобитные в Казанский приказ, где контролировался ход дела. Как можно предположить, и поселенцы, и инородцы больше доверяли центральной власти, нежели воеводскому суду.

Видимо, сибирские воеводы обладали неограниченной судебной властью, несмотря на то, что обо всех судебных делах должны были докладывать в Москву, откуда им предписывали "судить по суду своему"⁸.

Достаточно трудно проследить, каким образом распределялись судебные функции между воеводой и головой, ведь все царские грамоты были адресованы сразу двум администраторам. Но в одной “верхотурской” грамоте ответственность за неумелое расследование кражи государственных денег возлагалась на воеводу. Следует предположить, что основополагающую роль в судопроизводстве играл воевода, а голова выступал в качестве его помощника, хотя во время отсутствия воеводы выполнял судебные функции. К примеру, с 1600 - 1601 г., в связи со смертью воеводы И. М. Вяземского на воеводстве остался голова Г. С. Салманов, который и выполнял все функции воеводы, в том числе и судебные, “на Верхотурье”. сибирский воевода судебный

Таким образом, судебные дела, рассматриваемые воеводой, могут быть отнесены к имущественным, уголовным, политическим преступлениям, впрочем, как и в более поздний период Вершинин Е. В. Воеводское управление… С. 118..

За рассмотрением политических дел в Москве осуществляли особый контроль, так как в основном они строились на доносительстве и объявлении "государева слова и дела". После поступления доноса, к примеру, как в деле ссыльных дворян Быкасовых, воевода должен был доложить в Москву об обстоятельствах дела, опросить свидетелей, а затем принимать решение или ждать указаний из Москвы. Так, в деле Быкасовых выяснилось, что воевода Бутурлин сообщил в Москву ложные сведения о том, что эти ссыльные дворяне говорили "промеж себя" о Борисе Годунове, который якобы занял престол, убив царевича Дмитрия и царя Федора Ивановича. В. И. Корецкий пишет, что данному сообщению придали значение, так как Быкасовы были близки к Шуйским, а те противились избранию Б. Годунова на трон В. И. Корецкий. Из истории заселения… С. 50..

Но из наказа С. Ф. Сабурову видно, что власти не принимали поспешных решений, пытаясь разобраться в политических делах основательно. Быкасовы обвиняли В. Бутурлина в многочисленных злоупотреблениях, что и послужило поводом для доноса в Москву. Сменившему Бутурлина С. Ф. Сабурову предписывалось опросить свидетелей и “отписать” о расследовании в Москву РГАДА. Ф. 214. Оп.1.Ед.хр. 2. Л. 131-об..

Что касается дел, которые непосредственно относились к юрисдикции церковного суда (это - преступления против церкви, еретичество, кража церковного имущества, брачно-семейные отношения), то из источников не совсем понятно, были переданы функции церковного суда воеводе, или все-таки судебные дела, входящие в юрисдикцию церкви, рассматривали десятильники, специального присылаемые из Вологды - центра епархии, где до 1621г. ведалась Сибирь.

Трудно проследить, какие наказания выносил администратор за те или иные преступления и допускал ли он злоупотребления при рассмотрении имущественных споров, хотя правительство предполагало возможные нарушения со стороны воевод, почему во всех грамотах предписывалось судить “безволокитно” Верхотурские грамоты … Вып. 1. С. 41; 46-47; 58; 150-151; Архив СПб. ИИ. РАН.Русская секция. Ф.174. Ед.хр.105. Л.1-2..

Наказания, устанавливаемые воеводой, в целом не отличались от практикуемых в европейской России. Воевода мог применить к осужденному тюремное заключение и "битье батогами". Так, за плохое состояние дороги ответственного за ее ремонт И. Тыркова приказывалось посадить на две недели в тюрьму, а также бить батогами Верхотурские грамоты …Вып.1. С.49-50.. Как таковой системы при вынесении наказаний не было, воеводе приходилось руководствоваться конкретным судебным прецедентом. Впрочем, в этот период и в правовой системе центральной России действовал судебный прецедент как основной источник права. Воевода, проводя расследование, отдавал предпочтение формальной оценке доказательств, что являлось основным средством, обеспечивающим доказательство вины, впрочем, опять таки как и в центре страны.

Итак, на первых сибирских воевод возлагалось полное обеспечение судопроизводства, начиная с вызова истца и ответчика в суд и заканчивая вынесением приговора, который во многом зависел от воли администраторов.

В сферу административных обязанностей первых сибирских воевод входило принятие, отправка в другие места и надзор за ссыльными из европейской России.

Сибирь едва ли не с самого начала стала той самой "украйной", куда стали ссылаться уголовные и политические преступники.

В наказе воеводе П. И. Горчакову (не позднее начала 1593г.) упоминаются девять каргопольцев, которые были отправлены наряду со свободными переселенцами в новый город, получивший название Пелыма РИБ. Т. 2. Стб. 110..

Каргопольцы были сосланы "в прошлом в 94 (1585/86) году … с Москвы в Каргополь в нашей опале, и из Каргополя сосланы они з женами и з детьми в новый город Пелым с воеводою со князем Петром Горчаковым", - читаем в наказае П. И. Горчакову. В. И. Корецкий предположил, что сосланы они были за участие в какой-то акции против Бориса Годунова еще до выступления Шуйских несколько месяцев спустя Корецкий В. И. Из истории заселения... С. 38..

П. И. Горчакову предписывалось устроить этих ссыльных на пашню: "указать земли и угодья, чтоб … им пашня вскоре завести" РИБ. Т. 2. Стб. 110..

Впоследствии в Пелым были сосланы угличане, которые приняли участие в восстании в Угличе в 1591 г., вспыхнувшем в связи с гибелью царевича Дмитрия. Б. Годунов жестоко подавил мятеж посадских людей. В Новом летописце сказано: "и иних казняху, иних языки резаху, иних по темницам разсылаху; многих же людей отведоша в Сибирь и поставиша город Пелым и ими насадиша, и оттово же Углеч запустел" ПСРЛ. Т. 14, Ч.1. С. 42.. Впоследствии туринскому голове Ф. О. Янову предписывалось принять 38 ссыльных, которые первоначального были устроены в Пелыме на пашне. В Туринском остроге голове предписывалось их также привлечь для занятия пашенным земледелием Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. С. 178.. Помимо угличан, в Пелым, с точки зрения В. И. Корецкого, были сосланы калужане, которые стали распространять слухи, что полчища Казы-Гирея в 1591 г. привел Б. Годунов, "бояся от земли про убойство царевича Дмитрия". В результате подвергли пытке крестьянина, который показал и на других, думавших так же. "По всей украйне" началось расследование, по своей жестокости не уступавшее угличскому. Многие были подвергнуты пыткам, казнены, заточены в тюрьму, сосланы "и от того многие места запустеша" Корецкий В. И. Из истории заселения… С. 40..

В Тару на пашню в 1600 г. было сослано "латышей, стрельцов, боярских людей и кушалинских мужиков - тридцать восемь человек". Столь значительное число ссыльных стрельцов и холопов из Москвы связано, по мнению В. И. Корецкого, с делом Романовых и близких к ним боярских фамилий; холопы подверглись ссылке, потому что не хотели возводить на своих господ напрасных обвинений. "Ссылка в Сибирь неугодных правительству лиц не прекращалась и во время голода. В 1604 г., в Пелым был сослан стрелец Степан Качалов, в котором В. К. Андреевич склонен даже видеть брата Никиты Качалова, одного из убийц царевича Дмитрия" Там же. С. 46, 52..

Сибирские воеводы должны были следить за тем, чтобы ссыльные не распространяли "смуту". Так, в 1598 г. тобольским воеводам Е. Бутурлину и В. Колединскому пеший казак О. Афанасьев объявил "государево великое дело". Он доложил администраторам, что слышал накануне на подворье сосланных дворян Быкасовых, как они говорили между собой про Б. Годунова: "Кому де тому сидеть на царстве, хто семена царские перевел, Дмитрия царевича на Угличе велел потребити и государя царя великого князя Федора Иоанновича всея Руси велел задушити для того, что ему на царстве сидети". Хотя Быкасовы отпирались от сказанного Там же. С. 50., администраторы тут же доложили об этом в центр.