Взаимодействие культур в эпоху бронзы в Среднем Зауралье и Подтаежном Тоболо-Иртышье: факторы, механизмы, динамика

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Взаимодействие культур в эпоху бронзы в Среднем Зауралье и Подтаежном Тоболо-Иртышье: факторы, механизмы, динамика

Специальность 07.00.06 - археология

Корочкова Ольга Николаевна

Москва, 2011

Работа выполнена в Отделе бронзового века Учреждения Российской академии наук Института археологии РАН

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ: Заведующий лабораторией естественнонаучных методов ИА РАН чл.-корр., доктор исторических наук Черных Евгений Николаевич

Заведующий кафедрой археологии Кемеровский госуниверситета, профессор, доктор исторических наук Бобров Владимир Васильевич

Директор Института гуманитарных исследований Тюменского госуниверситета профессор, доктор исторических наук Матвеев Александр Васильевич

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ: Учреждение Российской академии наук Институт истории материальной культуры РАН

Защита состоится «25» марта 2011 г. в 12 часов на заседании совета Д002.007.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Учреждении Российской академии наук Институте археологии РАН по адресу: г. Москва, ул. Дм. Ульянова, 19, 4-й этаж, конференц-зал

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ИА РАН по адресу: г. Москва, ул. Дм. Ульянова, 19.

Автореферат разослан « _______» _____________ 2011 г.

Ученый секретарь совета,

доктор исторических наук Е.Г. Дэвлет

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность. На рубеже III-II тыс. до н.э. население Урала и Западной Сибири вступает в новую фазу исторического развития - эпоху бронзы. Зона металлоносных культур, которая прежде была ограничена рубежами Циркумпонтийской провинции, стремительно расширяется. На пространствах Центральной Евразии, преимущественно степного и лесостепного пояса, формируется Евразийская металлургическая провинция, которая в апогее своего развития занимала территорию от левобережья Днепра до Саяно-Алтая. Внедрение металла, скотоводства, колесного транспорта, повлекло кардинальные перемены, что археологически выразилось в формировании новых культурных образований и общностей, свидетельствующих о высокой степени культурных интеграций и плотности коммуникативных процессов, мощном прорыве в технологии и производстве, новациях в системе жизнеобеспечения, идеологической сфере, социальной организации древних обществ. Именно в это время рельефно обозначились различные перспективы перед культурами-производителями и культурами-потребителями металла, что напрямую зависело от неравномерного распределения полезных ископаемых и возможности доступа к этим ресурсам. Контактность и готовность культуры к диалогу в условиях возникшего разделения труда становились непременным фактором ее жизнеспособности. культура археологический бронзовый эпоха

В центре внимания диссертационного исследования - процессы взаимодействия культур бронзового века в Среднем Зауралье и районах подтаежного Тоболо-Иртышья.

Научные достижения в области изучения бронзового века Урала и Западной Сибири несомненны и обеспечены они трудами ученых из Екатеринбурга, Москвы, Новосибирска, Омска, С.-Петербурга, Тюмени, Челябинска и других региональных центров. Открыты и исследованы уникальные памятники, опубликовано большое количество археологических материалов, разработаны непротиворечивые схемы культурно-хронологической периодизации, обозначены основные источники культурных новаций, очаги культурогенеза, получены представительные серии радиоуглеродных дат, созданы базы данных антропологических и остеологических определений. Выделенные для этого времени мегаобразования (Евразийская металлургическая провинция, археологические общности - абашевско-синташтинская, срубная, андроновская, андроноидная, межовско-ирменская, культур валиковой керамики) связывают изучаемый регион с синхронными образованиями Евразии, позволяют привлекать обширные и разнообразные материалы, гарантируя тем самым компаративизм исследования. Таким образом, создана добротная база для постановки вопросов широкого плана, в том числе моделирования процессов взаимодействия. Информационный потенциал материалов бронзового века трудно переоценить благодаря появлению производящих форм хозяйства (скотоводство), металла, транспорта, характерного погребального обряда, ярко выраженного этнического костюма. Они несут в себе исключительные сведения о межкультурных связях и распространении инноваций, факторах и формах диалога культур, способах восприятия, механизмах отбора и трансляции культурных, технологических и хозяйственных достижений новой эпохи.

Расширение зоны производящего хозяйства, развитие металлообработки, транспорта, обеспечили высокую плотность коммуникативных процессов в рамках формирующихся металлургических провинций и культурных общностей. Наиболее сложные конфигурации межкультурных связей возникали на периферии подобных образований. Факторы и механизмы таких контактов представляют собой недостаточно изученный и крайне важный для понимания не только древности, но и современности, феномен.

Выбранный в качестве основного исследовательского полигона регион - Среднее Зауралье и подтаежные районы Тоболо-Иртышского междуречья, был включен в зону транскультурного сейминско-турбинского феномена и находился в непосредственной близости от волго-уральского очага культурогенеза. Начало бронзового века на изучаемой территории характеризуют памятники ташковской, кротовской, одиновской, коптяковской культур. Позднее эти районы составили северо-западную периферию андроновского мира (алакульская, федоровская культуры, черноозерский вариант андроновской общности). Продвижение на север технологических и хозяйственных достижений эпохи во многом обеспечили культуры андроноидной общности (черкаскульская, пахомовская, сузгунская). На финальной стадии бронзового века культуры (межовско-березовская, бархатовская, сузгунская, ирменская) продемонстрировали типичную для того времени ситуацию дифференциации, сменив приоритеты культурных связей с меридиональных на широтные. В общей сложности в исследовательский анализ вовлечены 15 археологических культур и типов памятников.

В системе археологических общностей и культур бронзового века исследуемая территория соответствует окраинным областям Евразийской металлургической провинции и представляет собой буферную зону между миром степных и таежных культур. Отсюда пульсирующие территориальные рамки работы, дрейф в область таежной и степной проблематики. Здесь происходили миграции разного масштаба, что предполагает воздействие более активной культуры мигрантов на относительно статичную и консервативную культуру аборигенов, включения мощных селективных механизмов отбора инноваций. Замечательной особенностью привлекаемых археологических источников является пример взаимодействия и смены центра и периферии, столкновения встречных культурных традиций, исходивших из разных центров. Вовлеченность изучаемого региона в сферу действия основных феноменов Евразийской металлургической провинции, а также его периферийное положение в рамках провинции, обеспечивают моделирование самых разнообразных вариантов взаимодействия в контактной зоне лесостепь - степь, лесостепь - лес, территория производства металла - территория потребления. Ярко выраженные отличия в артефактном наборе археологических культур региона позволяют обратиться к проблеме этнической верификации культурных образований.

Цели и задачи работы. Основная цель - изучение взаимодействия культур в динамике, выяснение механизмов и факторов преемственности, трансформации, трансляции инноваций, форм адаптации населения в меняющихся природных условиях и культурном окружении. В ряду конкретных задач - характеристика основных археологических культур по единому исследовательскому плану; выявление фоновых, специфических, субкультурных и инокультурных признаков и их комбинаций; характеристика археологических объектов/памятников, обладающих экстраординарным статусом и их интерпретация; выявление археологических признаков взаимодействий и их повторяемости; анализ конкретных археологических ситуаций; поиск закономерностей.

Методология Работа базируется на признании глобальной периодизации эпохи раннего металла, цикличности, темпах и ритмах кардинальных новаций эпохи, предложенной Е.Н.Черных (1978, 2002, 2008). Согласно данной концепции эпоха бронзы изучаемой территории соответствует позднему бронзовому веку (ПБВ). Моделирование процессов проецируется на глобальные и локальные проявления взаимодействия культур в рамках Евразийской металлургической провинции, в развитии которой прослеживаются три основных этапа: становления, стабилизации и распада (ПБВ-1, ПБВ-2, ПБВ-3), что позволяет соотнести динамику взаимодействия культур Зауралья и Тоболо-Иртышского междуречья с общими процессами культурного развития на территории Северной Евразии во II тыс. до н.э.

Основные научные методы традиционны для работ подобного рода: метод синтеза, учитывающий результаты аналитических исследований, сравнительный, типологический, статистический, принимаются во внимание данные палеогеографии, результаты антропологических и остеологических определений. В качестве возможной теоретической основы учтены перспективы семиотического подхода. Необходимой стадией научного поиска, направленного на раскрытие закономерностей, является формальное систематическое описание исследуемого материала - первое условие и предпосылка исторического изучения. В этом смысле автор разделяет позицию структуралистов, методы которых основаны на точном и объективном описании, но плодотворны и возможны там, где имеется повторяемость в значительных масштабах. Культурные образования эпохи бронзы Зауралья и Западной Сибири подобные серии представляют.

Источники Работа базируется на ресурсах фондов и архива Археологического музея Уральского госуниверситета им А.М.Горького с опорой на материалы собственных раскопок памятников эпохи бронзы в Челябинской (мог. Урефты I), Тюменской (пос. Дуванское XVII, Ново-Шадрино VII, VIII, Ук III), Свердловской (Шайтанское Озеро II, пос. Мохиревское III), Курганской (пос. Сухрино III) областях, ХМАО-Югре (местонахождение Сайгатино VI, мог. Сатыга XVI, пос. Барсова Гора III/76). Автор высоко ценит вклад своих коллег из Екатеринбурга, трудами которых на протяжении второй половины XX века составлены уникальные археологические фонды, включающие материалы разведок и раскопок на огромной территории Урала и Западной Сибири (Свердловская, Тюменская. Курганская, Челябинская, Оренбургская, Омская, Пермская области, Башкирия, Ханты-Мансийский округ-Югра, Ямало-Ненецкий округ). Тесные и плодотворные контакты с коллегами из Москвы, Новосибирска, Санкт-Петербурга, Тюмени, Челябинска, Омска, Нижнего Тагила, Барнаула, Сургута способствовали получению оперативной и непосредственной информации о новых открытиях, предоставили в распоряжении автора многочисленные интересные коллекции, хранящиеся в фондах Института археологии РАН, Института истории и археологии УрО РАН, Института Проблем Освоения Севера СО РАН, Тюменского, Омского, Челябинского университетов, Нижнетагильской социально-педагогической академии, Свердловского, Челябинского, Тюменского, Новосибирского, Нижнетагильского краеведческих музеев.

Научная новизна работы заключается в том, что она является первым обобщающим специализированным исследованием, посвященным собственно проблемам взаимодействия культур бронзового века региона. Новаторской представляется попытка объяснения некоторых нетипичных археологических ситуаций с точки зрения понятия «субкультура» - этот сюжет в работе занимает особое место (Корочкова, 1993; 1999, 2003, 2009в; Стефанов, Корочкова, 2004; 2006). Обоснован авторский взгляд на трактовку термина «андроновская общность» (Корочкова, 1995; 2004; 2009в), специфику взаимодействия алакульской и федоровской культур (Корочкова, 2002; 2003; Стефанов, Корочкова, 2004; 2006; Korochkova, Stefanov, 2002). Предлагаются для обсуждения модели «андроновской колонизации» и «эстафетного культурогенеза», обеспечивших волнообразное постепенное расширение культур андроновского типа с производящей экономикой в северном направлении (Корочкова, 2009в). Обозначена и аргументирована иерархия культур андроноидной общности с точки зрения миграционного фактора (Корочкова, 2003; 2009г, 2010а, б; Потемкина, Корочкова, Стефанов, 1995). Актуализирована проблема так называемых «зольников» как преднамеренно формировавшихся объектов, которые использовались, в том числе для временных и постоянных захоронений, осуществления актов экскарнации и частичного обожжения (Корочкова, 1999; 2007; 2009а). Подобные объекты, распространенные на огромной территории от Западной Сибири до Причерноморья, свидетельствуют о культивировании сходных ритуалов и представлений в среде населения, владевшего развитыми формами скотоводства. Аргументирована аннуляция некоторых ранее выделенных культур (логиновской, вишневской, межовской) и уточнена хроно-стратиграфия региона (Корочкова, Стефанов, Стефанова, 1991; Евдокимов, Корочкова, 1991; Стефанов, Корочкова, 2000) с позиций апробированного принципа характеристики археологической культуры как «политетического набора специфических и всеобщих категорий типов артефактов, которые неслучайным образом встречаются вместе в комплексах в пределах ограниченного географического ареала» (Кларк). В диссертации использованы материалы недавно открытого уникального памятника Шайтанское Озеро II , относящегося к разряду крупных сакральных центров по типу знаменитых мемориалов Сейма, Турбино, Ростовка (Сериков, Корочкова, Кузьминых, Стефанов, 2008; 2009; Корочкова, Стефанов, 2010в). В результате заполнена труднообъяснимая ранее «зауральская лакуна» сейминско-турбинского ареала и появилась реальная возможность детализации культурологической модели данного транскультурного феномена. Дополнена содержательная характеристика кротовско-елунинского культурного массива, представлявшего оппозицию сложившейся в степной полосе абашевско-синташтинско-петровской общности, и предложена для обсуждения гипотеза формирования сейминско-турбинской субкультуры в рамках кротовско-елунинского массива (Корочкова, 2009в). Сформулированы выводы о факторах, механизмах культурных связей, обозначены археологические признаки миграций, колонизаций, военных и диалоговых отношений (Корочкова, 2009в, 2010а, 2010б).

Практическая ценность работы заключается в раскрытии потенциала археологических источников эпохи бронзы Урала и Западной Сибири для реконструкции процессов взаимодействия культур. Данный подход реализован автором при разработке концепции экспозиции и каталога Археологического музея Уральского университета, различных тематических выставок («Песни предков, Сургут-Ханты-Мансийск, 1999; «Ювелирное искусство от древности до современности», Екатеринбург, Музей ювелирного и камнерезного дела, Екатеринбург, 2000; «Археология Западной Сибири в свете новейших открытий» - Северный археологический конгресс, Ханты-Мансийск, 2002), экскурсий, общих и специальных курсов по археологии и первобытной истории. Предложенные уточнения в иерархии основных культур ПБВ расширяют информационные ресурсы археологического материала. Эти данные могут быть использованы при научной обработке и введении в научный и музейный оборот контекстных коллекций, а также случайных и единичных находок.

Апробация исследования Устойчивый интерес автора к выбранной теме на протяжении 30 лет отражен в серии статей, в том числе в изданиях, рекомендованных ВАК - «Российская археология», «Археология, этнография и антропология Евразии», «Уральский исторический вестник», монографии «Взаимодействие культур в эпоху поздней бронзы (андроноидные древности Тоболо-Иртышья)», трех коллективных монографиях, тезисах к докладам на научных конференциях в Екатеринбурге, Москве, Новосибирске, Челябинске, Оренбурге, Тюмени, Алма-Ате, Суздале, Уфе.

Структура работы Работа состоит из введения, пяти глав и заключения. Логика изложения подчинена хронологии, структурирование основных глав осуществлено по принципу «археологические культуры - археологические общности» и обозначено выделением тематических параграфов. Каждая глава завершается обобщающим разделом, посвященным динамике связей и феноменам рассматриваемого периода. Историографический аспект реализован в соответствующих главах. Разделы, посвященные археологическим культурам, выстроены по общей схеме, предусматривающей анализ артефактов и материальных остатков в едином исследовательском ключе. Специально акцентировались сюжеты об археологических признаках взаимодействий: их материальное выражение, комплектность, многочисленность или напротив единичность, повторяемость комбинаций. Диссертация снабжена списком литературы и приложением, включающим 167 графических иллюстраций.

Хронология работы основана на базе данных радиоуглеродных датировок, собранной в лаборатории естественнонаучных методов Института археологии РАН. Согласно ей хронологический диапазон Евразийской металлургической провинции охватывал примерно одно тысячелетие - с рубежа III-II до рубежа II-I тыс. до н.э. Календарный возраст периода ПБВ-1 установлен преимущественно по образцам синташтинской, абашевской, коптяковской культур в рамках XXII - XVIII/XVII вв. Хронология ПБВ-2 укладывается в весьма протяженный период XX-XV вв., что свидетельствует о длительной истории культур стабильной фазы. В русле заявленной темы особенное значение имеет датировка алакульских и федоровских комплексов. Их преимущественные даты - XVII-XV вв. до н.э. Период ПБВ-3 падает на вторую половину II тыс. до н.э. Уточнить хронологические рамки периода позволяют даты, полученные из слоев ирменской и бархатовской культур. Базовой является серия дат городища Чича (фазы 1 и 2), указавшая на диапазон XIV-XII и X-IX вв. Калиброванные значения бархатовских комплексов располагаются в близком интервале XIII-XII/ XI-IX вв. до н.э. Крайне скупо обеспечены радиоуглеродными датировками памятники андроноидной общности - черкскульские, пахомовские, сузгунские. Их позиция обоснована промежуточным положением между собственно андроновскими и памятниками конца бронзового века в шкале относительной хронологии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Введение Обоснован выбор темы, ее актуальность, обозначены территориальные и хронологические рамки работы, методы, источники, новизна и практическая ценность, состояние проблематики.

ГЛАВА 1. Культуры и общности ранней стадии бронзового века

Начало бронзового века ознаменовано переходом к эре производящей экономики. Процессы внедрения новой экономики, основанной на развитии животноводства и металлургии бронзы, сопровождавшиеся другими открытиями (колесный транспорт), и переменами (в системе погребальной обрядности, домостроительстве, усложнении социальной структуры, появлении этнического костюма и др.), совершались неравномерно. Они изобиловали самыми непредсказуемыми особенностями, которые во многом зависели от целого ряда причин: подготовленности местного населения к подобным нововведениям, наличия необходимых условий для перехода к производящей экономике, сказывались ландшафтные особенности, близость к рудным месторождениям и источникам сырья. Особое значение приобретает фактор самостоятельного или стимулированного перехода к прогрессивной экономике. Степень влияния и культурного воздействия в это время во многом определялись принадлежностью к кругу культур-производителей/поставщиков и потребителей металла.

На изучаемой территории период ПБВ-1 характеризуют культуры: кротовская в Прииртышье, одиновская в Приишимье, ташковская в Притоболье, коптяковская в Среднем Зауралье.

§ 1. Кротовская культура Территория кротовской культуры охватывает лесостепную полосу от Среднеиртышского озерного края на западе до Новосибирского Приобья на востоке, от широты р. Тара на севере до Кулундинской степи на юге. Ядро орнаментальной традиции составляет шагающе-протащенная манера декора. Металл типичного сейминско-турбинского облика. Могильники отражают сложившуюся систему погребальной обрядности, своеобразие которой передают грунтовые захоронения, отличавшиеся поливариантностью обрядов. Преобладающим является положение вытянуто на спине. Характерно помещение сопутствующего инвентаря на перекрытие могил или рядом с ними, а также наличие большого количества безинвентарных погребений. Хозяйство реконструируется как комплексное, с преобладанием производящего сектора. Особенностью стада является довольно высокая доля мелкого рогатого скота, что свидетельствует об относительно подвижной системе животноводства. Среди артефактов кротовской культуры есть находки синташтинского, окуневского, одиновского и ташковского типов, указывающие на контакты с носителями данных культур. Высказано мнение о необоснованности выделения самостоятельных логиновской и вишневской культур, материалы которых соответствуют комплексам кротовско-елунинского круга. Аргументирован вывод о принципиальной близости кротовской и елунинской культур.

§ 2 Одиновская культура, основные памятники которой локализуются в Нижнем Приишимье, представляет собой своеобразный лесной «язык» в лесостепном культурном массиве. Уточнена характеристика керамики, что позволяет причислять к памятникам одиновского типа комплексы с посудой, украшенной оттисками гребенчатого штампа в сочетании с рядами ямок или без них. Известные погребения совершены по обряду, близкому кротовской культуре, что подтверждает наличие сформировавшейся общей ритуальной практики в культурах северной лесостепи, ориентированных на сейминско-турбинский очаг металлообработки. Контактными признаками одиновской культуры являются специфические заимствования в орнаментике (в том числе псевдотекстильные отпечатки), которые сигнализируют о тесных связях с группами таежного населения. Бесспорные факты сопряженности с характерными бронзовыми изделиями из оловянистых сплавов, указывают на вовлеченность в сферу действия СТ-феномена. Данные о хозяйстве чрезвычайно скудны, но в целом отражают процессы внедрения скотоводства в традиционную экономику.

§ 3. Ташковская культура Территория приурочена к лесостепным и предтаежным ландшафтам Нижнего Притоболья. На фоне синхронных образований отличает доминирование присваивающего сектора в экономике, высокая роль рыболовства; отсутствие погребений и неочевидный характер связи с металлообработкой СТ-типа. В отношении трактовки поселений с замкнутой планировкой автор присоединяется к мнению коллег, которые рассматривают подобные поселки как культовые памятники. Обоснован взгляд на ташковскую культуру как периферийное образование кротовско-елунинского массива, о чем сигнализирует характер керамических комплексов, своеобразие которых составляет сочетание отступающе-накольчатого, шагающе-протащенного и печатно-гребенчатого декора.

§ 4. Коптяковская культура. В широтном направлении ареал культуры распространялся от Уральского хребта до Тюменского Притоболья, в меридиональном - от Миасса до Н.Тагила. Коптяковские древности известны также по другую сторону Уральского хребта, в Прикамье. Ее керамический комплекс демонстрирует сочетание архаичных, восходящих к местным энеолитическим культурам, и современных, сопоставимых с петровско-алакульскими, признаков. Яркой приметой является наличие круглодонных емкостей.

Погребальный обряд, характеризуют следующие черты: грунтовые узкие неглубокие могилы, ингумация (вытянуто на спине), кремация или фракционные захоронения, помещение в могилу специфического бронзового инвентаря или его фрагментов, каменных наконечников стрел треугольной формы, установка сосудов рядом или над могилой на специальном перекрытии. Перечисленные признаки указывают на принадлежность к традициям, сложившимся в рамках кротовско-елунинского массива.

Металлокомплекс включает характерные экземпляры, сделанные в традициях СТ-металлообработки (кельты с ложными ушками и безушковые, пластинчатые ножи, ножи-скобели и ножи-пилки), и изделия евразийского типа (двулезвийные кинжалы с прилитыми рукоятями, в том числе орнаментированными, прорезные рукояти, ножи с перекрестьем и перехватом, кельт-тесло, кованое долотце, крюки, наконечники копий и их фрагменты, пластинчатые желобчатые браслеты и кольца). Характерной особенностью является наличие синкретичных типов, сочетающих сейминско-турбинские и евразийские традиции, а также наличие уникальных изделий (втульчатые чеканы), которые однозначной атрибуции не имеют. Среди евразийской группы изделий, особенно среди украшений, значительна доля явных петровско-алакульских импортов. Подавляющая часть изделий отлита из среднелегированных оловянных бронз, часто с примесью цинка, свинца, мышьяка. Невелика доля изделий из металлургически «чистой» меди, единичны изделия из мышьяковой бронзы.

Генезис коптяковской культуры воспринимается как результат воздействия на местную аборигенную культуру, археологически представленную комплексами аятского и, возможно, елизаветинского типов, групп лесостепного населения (петровско-алакульской линии развития) и носителей СТ-традиций.

§ 1.5. Иерархия культур и связи Содержание периода определяют динамичные процессы формирования Евразийской металлургической провинции. Основными слагающими стимулами формирования новой металлургической провинции явились два встречных импульса, западный - исходивший с территории распавшейся ЦМП, и восточный - с территории Рудного Алтая. На востоке без очевидного воздействия со стороны металлоносных культур произошло открытие доселе неизвестных рецептов медных сплавов с использованием олова и уникальной технологии тонкостенного втульчатого литья. Эта гипотеза, выдвинутая 20 лет назад Е.Н. Черных и С.В. Кузьминых, прошла проверку новыми убедительными материалами. Именно отсюда, с территорий, лежащих между Алтаем и Иртышом, на огромной территории лесостепного и таежного пояса Северной Евразии распространился знаменитый сейминско-турбинский комплекс, включающий характерное оружие и орудия из оловянистых сплавов, каменные наконечники стрел, пластины, нефритовые кольца, защитные доспехи и обычай сооружения жертвенников-мемориалов, насыщенных перечисленными предметами. Стремительный характер продвижения носителей СТ-бронз на запад подтверждают знаменитые могильники Сейма, Турбино, Усть-Гайва, Бор-Ленва, Юринский (Усть-Ветлужский), Сатыга XVI. Исследуемые в работе культуры (кротовская, одиновская, ташковская, коптяковская) непосредственно попадают в зону действия СТ-феномена, однако проявления СТ-субкультуры в них далеко не однозначны, а подчас и неочевидны. Кротовская, одиновская, ташковская культуры, помимо того, что обеспечены фоновыми признаками (металл, свидетельства скотоводства, сходство погребальных ритуалов) демонстрируют многочисленные и разнообразные примеры контактов и наличия синкретичных комплексов с керамикой, орнаментированной в шагающе-протащенной, отступающе-накольчатой и печатно-гребенчатой манере. Учитывая это, правомерно поставить вопрос о выделении археологической общности/массива, которую уместно назвать кротовско-елунинской. Мнение о существовании кротовско-елунинской общности было сформулировано еще в начале 1990-х гг. М.Ф.Косаревым. С его точки зрения кротовско-елунинская общность локализовалась в лесостепном и южнотаежном Прииртышье, западной части Среднего Приобья, Алтайском Приобье и включала степановскую, кротовскую и елунинскую культуры. Принимая во внимание фоновые признаки ташковской культуры, а также открытие комплексов близких кротовско-елунинским в Северном и Восточном Казахстане, границы данного массива можно расширить. Таким образом, ареал кротовско-елунинской общности приобретает масштабы глобального образования, которое в начале II тыс. до н.э. охватило обширные территории лесостепного Приобья, Прииртышья, Приишимья и Притоболья. Исследуемая в работе территория подтаежного Тоболо-Иртышья на этом фоне приобретает статус окраинной зоны. Положение на стыке с другими культурными ареалами, с миром таежных культур совершенно определенно должно было отразиться в археологических материалах местных культур. И, действительно, все из них обнаруживают оригинальные черты, которые свидетельствуют о связях с населением таежных районов. В свою очередь проявления лесостепных культур в таежных памятниках объясняют и проясняют источники и пути новаций эпохи металла, их продвижение в глубь таежной зоны. Есть основания считать, что трансляторами этих достижений на север были носители одиновской культурной традиции, которая самым непосредственным образом была связана с кротовско-елунинской общностью и миром таежных культур.

Основной набор атрибутов новой эпохи в рамках исследуемых культур наиболее полно представлен в материалах кротовской культуры и тесно связанной с ней елунинской. Принимая во внимание приуроченность памятников елунинской и кротовской культур к территории Рудного Алтая - реальной сырьевой базе сейминско-турбинского металлопроизводства, можно предположить, что формирование сейминско-турбинского феномена произошло в рамках кротовско-елунинского массива на территории лесостепного Алтая, Приобья и Прииртышья, а носителями СТ-бронз на запад можно считать воинственные дружины - представителей элитарной группы населения кротовской/елунинской культуры.

Особое место в череде образований ранней фазы занимает коптяковская культура. Локализация памятников в горно-лесном Зауралье ставит под сомнение (при отсутствии остеологических остатков) культивирование скотоводства и формирование необходимых предпосылок для самостоятельного перехода к производящей экономике. Феномен высокоразвитой металлообработки актуализирует тему экстраординарного характера данного образования, сформировавшегося в результате внедрения на территорию, обладавшую сырьевыми источниками, заселенную накануне II тыс. до н.э. коллективами, развитие которых соответствовало уровню каменного века, инокультурных СТ-групп, обладавших навыками поиска и разработки меднорудных месторождений, владевших секретами высокотехнологичного втульчатого литья, ориентированных на диалог с поставщиками легирующих добавок, скота. В качестве таких партнеров выступают культуры степного и лесостепного Зауралья, входившие в петровско-алакульский массив, чье присутствие обозначено заимствованиями в орнаментике керамики, технологии металлопроизводства и прямыми импортами.

ГЛАВА 2. Регион в системе андроновского мира

Следующий период в истории населения Тоболо-Иртышского междуречья можно обозначить как «андроновский». Во второй четверти-середине II тыс. до н.э. территории лесостепного Зауралья и Тоболо-Иртышья подвергаются колонизации степными группами населения и включаются в ареал андроновской общности. Миграции сопровождались распространением навыков скотоводства нового типа, евразийских традиций металлообработки, домостроительства, погребальной обрядности. Под андроновскими миграциями понимается проникновение на исследуемую территорию носителей алакульской и федоровской культур. Отсюда постановка вопроса о степени и факторах влияния этих разных традиций на культуру аборигенного населения. Другой исследовательский сюжет связан с выяснением факторов сохранения преемственности культур и характера взаимодействия аборигенного и пришлого населения.

§ 2.1. Историографический обзор нацелен на выявление наиболее проблемных узлов андроновской темы. На состояние андроновской полемики повлияли характер первых раскопанных памятников, особенно активные исследования на Урале, что невольно сместило центр дискуссии, и объясняет причины экстраполяции характерных исключительно для Зауралья образований, в частности речь идет о памятниках алакульского и федоровского типов, на весь андроновский ареал.

§ 2.2. Культуры, типы памятников андроновской общности В данном разделе предпочтение в рамках археологической систематики отдано термину «тип памятников», что вызвано стремлением подчеркнуть преобладание общих черт в облике выделяемых группировок, транскультурным характером некоторых признаков (подкурганный обряд, погребения скорченно на боку, сходные типы украшений и т.п.), обилием синкретичных комплексов, а также их большой территорией распространения и отсутствием резких границ,. Подобный терминологический акцент - объективное отражение специфики археологического материала, который сигнализирует о мощных интеграционных процессах в степной и лесостепной зоне Евразии и формировании своеобразной контактной непрерывности, создающей впечатление некой размытости культурных ареалов.

Аргументами для отнесения к андроновскому периоду являются следующие фоновые признаки: наличие керамики, определяемой как федоровская, алакульская или алакульско-федоровская, металл срубно-андроновского (евразийского) или самусьско-кижировского облика, особенности системы погребальной обрядности, наследующей ритуальную практику, сложившуюся в среде населения степного и лесостепного пояса. В рамках изучаемого региона период ПБВ-2 отмечен памятниками черноозерско-томского, алакульского и федоровского типов.

2.2.1. Памятники алакульского типа на исследуемой территории открыты исключительно в Тюменском Притоболье. В Среднем Зауралье алакульское присутствие обозначено немногочисленными пунктами с единичными находками характерной керамики, в Среднем Прииртышье алакульских памятников нет. Исследованные комплексы не представляют собой монотонного среза. Они отличаются хронологически, а также различной степенью интеграции алакульских мигрантов и местного населения.

2.2.2. Памятники черноозерского (черноозерско-томского) типа Памятники андроновского времени в лесостепном Прииртышье и Приобье были в свое время отнесены М.Ф. Косаревым к черноозерско-томскому варианту андроновской общности. Позднее подобные комплексы были открыты в Притоболье и Приишимье. Исследователи единодушны в оценке своеобразия черноозерской керамики, одна из групп которой, безусловно, андроновского происхождения, а другая демонстрирует гончарные традиции, характерные для местной кротовской культуры. Могильники представлены большими грунтовыми некрополями Черноозерье 1, Сопка 2, Боровянка XVII и редкими подкурганными захоронениями. Металл в составе черноозерских комплексов представляет характерный комплект изделий, сочетающих евразийские и местные постсейминские традиции металлообработки. Своего рода индикаторным изделием этой поры является изображение человека и «человека в круге», выполненного из бронзы или дерева.

Пространственные очертания черноозерского массива в целом совпадают с границами предшествующего кротовско-елунинского, что подтверждает версию о сложении восточных культур андроновского типа (черноозерской, канайской) в результате дальнейшей трансформации культуры местного населения (кротовская, елунинская) под влиянием андроновских мигрантов. На столь огромной территории подобные взаимодействия принимали самые разнообразные конфигурации, но главная тенденция, обозначенная сохранением местной линии преемственности, определяла основной культурный фон этого времени.

2.2.3. Памятники федоровского типа локализуются преимущественно в лесостепном Зауралье, особенно высока их концентрация в причелябинском районе. Здесь открыто довольно много погребений, но нет «чистых» поселений. Нет здесь и собственно федоровских могильников, все известные курганы раскопаны на территории преимущественно алакульских некрополей. Памятников федоровского типа в северной лесостепи, за пределами алакульского ареала, известно всего два и оба они приурочены к системе Андреевских озер - поселение Дуванское XVII и Перейминский 3 могильник.

2.2.4. Динамика и характер связей «андроновского периода» Археологическая карта андроновского периода показывает, что миграционному освоению подверглась преимущественно территория лесостепи. Далее на север территориальные устремления носителей алакульских и федоровских традиций не распространялись, что подтверждает справедливость одного из условий первобытных миграций: экологическая среда должна благоприятствовать традиционному быту и хозяйству мигрантов. Наибольшим своеобразием отличается Среднее Зауралье и прилегающие районы Тюменского Притоболья, где андроновские проявления имели более разнообразный и неоднозначный характер. Во многом это было обусловлено близостью к Южному Зауралью, на территории которого протекали бурные, ярко выраженные процессы развития и взаимодействия алакульской и федоровской культур.

Проработанные материалы андроновских памятников лесостепного Зауралья, которые в свое время послужили основой для выделения сначала федоровского и алакульского этапов андроновской культуры, а позднее самостоятельных археологических культур, позволили уточнить содержание термина «федоровская культура» и обосновать модель алакульско-федоровских взаимодействий. Последняя тема особенно актуальна, т.к. многие исследователи придерживаются гипотезы о сложении федоровской культуры на основе алакульской. С подобной версией трудно согласиться, т.к. она не объясняет следующие парадоксы: почему происходит резкая смена погребальной обрядности и утрата наиболее существенных черт предшествующей алакульской традиции; почему федоровское гончарство не наследует алакульские традиции и демонстрирует совершенно иные морфологические, технологические и орнаментальные свойства; почему прерывается тальковая стратегия в керамическом производстве; почему реализация всех циклов федоровского погребального церемониала в Зауралье приобрела ярко выраженные трудозатратные признаки; почему резко сократилось население; почему нет детских погребений; почему нет сугубо федоровских могильников и поселений?

Эти же и многие другие вопросы возникают в связи с высказываемой версией о зауральской прародине федоровской культуры на местной энеолитической основе. Кроме того, в данном варианте придется обосновать сложение особого типа производящего хозяйства в регионе, не имеющего для этого объективных предпосылок. Так же трудно объяснить внезапное появление развитой культуры камня на территории, обладавшей практически неисчерпаемыми запасами леса - основного строительного материала аборигенов лесостепной и подтаежной зоны. Ни до, ни после федоровского этапа, в Зауралье не фиксируется развитие мегалитической культуры. Известные случаи приемов каменной архитектуры на поселениях синташтинской культуры к настоящему времени зафиксированы только для поселенческих объектов и не могут считаться местным достижением.

Отсутствие прототипов в местной (алакульской) среде делают правомерной постановку вопроса о пришлом характере федоровской культурной традиции в Зауралье. «Исчезновение» на северо-западной окраине андроновского мира некоторых компонентных признаков культуры (поселения, жилища, автономные могильники, украшения), означают возможность интерпретации федоровского феномена в Зауралье как субкультурного явления. Федоровская культура не изменила кардинально обстановку в регионе, приоритет остался за местной алакульской культурой. Судя по археологическим данным федоровское население не было многочисленным и было инкорпорировано в алакульскую среду. Они жили в тех же поселках, хоронили своих сородичей на тех же кладбищах, что и «алакульцы». При этом погребальный ритуал пришлого населения приобретает своеобразные черты, которые направлены, прежде всего, на максимальное дистанцирование от местной алакульской культуры. В результате культивирования такой позиции (акцентирование черт, отличающих от алакульской культуры, вплоть до отказа от одинаковых культурных элементов), происходит оформление федоровской культуры. Стремление пришельцев сохранить и подчеркнуть свою этническую и культурную самобытность, пусть в родственном, но все-таки чужом окружении, могло быть реализовано только в сакральной сфере. При этом отдельные элементы/черты погребальной обрядности приобрели в новых условиях несвойственную им на исходной территории гипертрофированную значимость (100% кремация; ограды, преимущественно из гранитных плит; лошадь в качестве ритуальной пищи; блюда; отсутствие жертвенников и др.). Ситуация, когда ассимилируемое меньшинство активно сопротивляется процессу слияния, является типичной при взаимодействии любых культур. В этих условиях маргинальные черты культуры приобретают особенно сильную этническую нагрузку. Возможно, именно поэтому в Зауралье имеют место перечисленные выше признаки, которые в остальных районах андроновского ареала не имеют столь выраженного характера и обязательного свойства. Поэтому использование термина «федоровские» для обозначения родственных культур в центральных и восточных областях андроновского ареала не кажется правомерным.

Собственно андроновский период в истории населения северной лесостепи был непродолжительным. Строго говоря «чистых», собственно андроновских (федоровских) памятников в северной лесостепи нет. Все они в той или иной степени содержат местный компонент, а т.к. он был пусть близким, но неоднородным, то это неизбежно сказывалось на облике возникавших синкретичных образований. Точно так же как сказывался неоднородный характер андроновского компонента, который во многом был осложнен шлейфом транзитных культурных воздействий.

3. Культуры андроноидной общности

Представление об андроноидной общности во многом сформировалось благодаря работам М.Ф. Косарева. Первоначально он относил к ней черкаскульскую культуру свердловско-тагильского региона, сузгунскую южнотаежного Прииртышья и еловскую Томско-Нарымского Приобья, позднее были выделены пахомовская (предтаежное Тоболо-Иртышье) и корчажкинская (Алтайское Приобье) культуры, памятники ордынского типа. В соответствии с выбранной территорией изучения, в сфере преимущественных исследовательских интересов оказываются черкаскульская, пахомовская и сузгунская культуры. Они не составляют единого хронологического пласта, их синхронность, по-видимому, была непродолжительным историческим актом. Но они представляют близкие модели преемственности, изменчивости и взаимодействия андроновских и местных традиций периода андроновской (федоровской) миграционной волны. В соответствии с хронологической логикой изложения сюжет о сузгунской культуре, помещен в главу, посвященной заключительной фазе ПБВ.

§ 3.1. Черкаскульская культура Памятники занимают компактную территорию лесостепного и горно-лесного Зауралья, северные и центральные районы Башкирии. Уточнена характеристика керамического комплекса, в который помимо посуды, украшенной оригинальным желобчатым и меандровым декором, предлагается включать посуду, украшенную простым монотонным узором из разнонаклонных оттисков, традиционно относимую к межовскому типу. Среди металлических, глиняных и костяных изделий нет ни одной специфической категории изделий, все они передают общие стандарты ПБВ-2, 3. Известные жилища и поселения демонстрируют архитектурные традиции андроновского мира. Система погребальной обрядности в полном объеме наследует традиции федоровской погребальной обрядности, культурную специфику передают компактные оградки вокруг отдельных могил, практика ингумации и кремации, наличие детских погребений. Хозяйство реконструируется как многоотраслевое, в котором баланс присваивающих и производящих отраслей зависел от вмещающего ландшафта. Инокультурные признаки указывают на динамику связей: ранний период отражают свидетельства федоровско-черкаскульских контактов, поздний - контакты с саргаринскими группами населения.

§ 3.2. Пахомовская культура Основной ареал располагался в пределах подтаежного Тоболо-Иртышья. На западе, он был ограничен черкаскульской культурой, на юге - памятниками ранней стадии развития алексеевско-саргаринской культуры. Соседями на востоке были, скорее всего, носители еловской культуры. Сложно что-либо конкретное сказать о северных соседях, т.к. конкретная культура гребенчато-ямочного массива южнотаежного Тоболо-Иртышья не идентифицирована. Керамика представлена группой «нарядной» (столовой, ритуальной) и «ненарядной» (бытовой, кухонной) посуды подобно андроновскому сервизу предшествующего времени. С федоровской пахомовскую посуду сближают меандровые и геометрические узоры, сделанные на основе косой сетки, желобки. Особый колорит пахомовской керамике придают таежные черты - маленькие круглые ямки, «скобки», «решетка». Сугубо пахомовским атрибутом являются биконические грузила с отверстием в центре. Характерной находкой являются массивные глиняные диски («лепешки»). Немногочисленные изделия из металла сопоставимы с экземплярами ирменских и алексеевско-саргаринских памятников ранней фазы их развития. Жилища типичного андроновского облика - каркасно-столбовые, компактные, иногда с колодцами. Специфической составляющей поселений являются зольники. Приоритетными для носителей пахомовской культуры стали местные традиции погребальной обрядности, одну из заметных особенностей которой составлял обычай выставления (экскарнации) и последующих вторичных парциальных захоронений в специальных склепах или индивидуальных могилах. Характерной чертой является минимализм погребального инвентаря. Хозяйство реконструируется как многоотраслевое, сочетающее элементы присваивающей и производящей экономики Значительное место в хозяйстве отводилось охоте и рыболовству.

3.3. Культурно-исторический ландшафт андроноидной общности Сложение андроноидных культур, составивших массив оригинальных, но вместе с тем весьма сходных по своему облику образований, знаменовало бурно проходившие в лесостепной полосе от Урала до Оби процессы интеграции и консолидации, аналогичные тем, которые протекали несколько ранее в степи и соответствовали стабильной фазе развития алакульской и андроновской (федоровской) культур. Очевидные преимущества в системе экономики андроновских колонистов, продвижение которых на север было стимулировано климатической обстановкой того времени, их ориентация на диалог и мирные взаимодействия, способствовали быстрой адаптации и внедрению элементов пришлой культуры в местную среду без значительного ущерба для своей самобытности. Именно на северной окраине андроновского ареала традиции федоровской культуры, которые к тому времени были утрачены в степной полосе, получили дальнейшее развитие и сохранились, в том числе в орнаментике, до конца бронзового века. Некоторые исследователи полагают, что эти традиции сохранились до современности в орнаментах угорских групп населения.

Протекавшие на северной периферии андроновского мира процессы взаимодействия соответствуют модели аккультурации, взаимного сближения и обогащения культур, которые были обеспечены благоприятными условиями сохранения культурной самобытности носителей различных традиций. Итоги такого взаимодействия определялись в каком-то смысле пассионарностью действующих участников диалога, возможностями их системы жизнеобеспечения, социальными и духовными достижениями.

Система жизнеобеспечения населения андроноидной общности, основанная на оптимальном сочетании производящих и присваивающих форм хозяйства, генетическая близость с населением степной зоны, с одной стороны, и с населением таежной зоны с другой, обеспечивали успешный характер колонизации и расширения ареала андроноидных культур. Экстенсивный характер экономики требовал постоянного освоения новых территорий, использование металла при отсутствии собственной сырьевой базы - поддержания тесных контактов и обменных каналов. Трудно что-либо конкретное сказать об источниках поступления металла, но, исходя из типологии тех немногих предметов, которые известны, можно предположить, что они были привязаны к евразийским центрам металлургии и металлообработки. Отсюда хорошо регистрируемые по находкам керамики далекие проникновения на юг и заметные контактные инициативы именно со стороны андроноидного населения. Действие зауральского очага металлообработки в это время не прослеживается.

Ареалы андроноидных культур очерчиваются достаточно отчетливо, однако на их стыке известны памятники неконкретного, но, безусловно, андроноидного облика. Появление таких комплексов - типичное следствие коммуникативных процессов периодов интеграции и консолидации, формирования общностей, протяженного ареала контактной культурной непрерывности.

Учитывая особенности сложения андроноидных культур, в генезисе которых определяющую роль сыграл андроновский фактор, можно допустить присущую им изначально тесную связь со степным миром. Наиболее ориентированной на этот круг связей была черкаскульская культура, которая сложилась при явном преобладании андроновского (федоровского) компонента, в отличие от пахомовской, которая сохранила наследие и приоритет местной культуры, впитала достижения степной андроновской и южнотаежной постодиновской культур в равной мере. Этими особенностями культурогенеза объясняются информационные связи черкасульской и пахомовской культур. Если первая была в большей степени ориентирована на степь, то пахомовская в тайгу. Реализованные миграционные направления во многом обозначили роль и вклад андроноидных культур в общий процесс культурогенеза.

4. Культуры и общности заключительной стадии бронзового века

Заключительный период бронзового века (ПБВ-3) ознаменован характерными для того времени тенденциями, в основе которых распад и трансформация былого андроновского и андроноидного единства, дифференциация культур. В степном поясе формируется общность культур валиковой керамики (КВК). Исследователи единодушно отмечают заметное сокращение памятников этого времени, что является отражением перехода к полукочевым и кочевым формам хозяйства. Севернее, в подтаежной зоне складываются культуры межовско-ирменского пласта. Динамика и характер культурогенеза в рамках изучаемого региона отличались интенсивностью интеграционных процессов, о чем свидетельствуют археологические культуры различного статуса - от узколокальных до гигантских (магистральных) образований.

В центре исследовательского внимания межовско-березовская, бархатовская, сузгунская, ирменская, красноозерская и отчасти алексеевско-саргаринская культуры. Главная история трех последних разворачивалась несколько в стороне от изучаемого региона, но т.к. их влияние самым непосредственным образом сказывалось на исторической обстановке в Зауралье и Тоболо-Иртышье, возникла необходимость включения «ирменского», «красноозерского» сюжетов в структуру данного раздела.

4.1. Межовская/березовская культура Основная территория распространения - горно-лесные и лесостепные районы Зауралья. Акцентировано внимание на уязвимости источников, привлеченных для выделения зауральской межовской культуры. Нет однослойных поселений, нет погребений, нет комплекса специфических, равно как и фоновых, признаков заключительной фазы ПБВ. Керамика выделена типологически в составе многослойных комплексов и может быть с равным успехом отнесена к черкаскульской культуре. Отсюда частое использование специалистами определений «черкаскульско-межовская культура». Какие археологические комплексы при отсутствии межовских могут номинироваться на культуру конца бронзового века? Самого пристального внимания заслуживает гипотеза, выдвинутая К.В. Сальниковым. Он выделил в свое время памятники березовского типа, которые позднее предложил рассматривать в качестве основной культуры конца бронзового века Л.П. Хлобыстин. Поддерживающим аргументом является наличие ярких фоновых признаков, однослойных поселений. Единственное известное погребение Березки Vб (оградка 4) демонстрирует типичные черты фазы.