Генезис и становление Абхазского царства

Размещено на http://www.allbest.ru/

АКАДЕМИЯ НАУК АБХАЗИИ

АБХАЗСКИЙ ИНСТИТУТ ГУМАНИТАРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

ИМ. Д. И. ГУЛИА

На правах рукописи

Специальность: 07. 00. 01 - история Абхазии

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

Генезис и становление Абхазского царства

Касландзия Наала Валерьевна

Сухум - 2015

Работа выполнена в отделе истории Абхазского института гуманитарных исследований им. Д. И. Гулиа Академии наук Абхазии

Научные руководители: кандидат исторических наук, профессор АГУ

Амичба Георгий Александрович

доктор исторических наук РАН, профессор АГУ, академик АНА Бгажба Олег Хухутович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор, академик АНА Куправа Арвелод Эрастович

кандидат исторических наук, научный сотрудник АбИГИ Нюшков Валентин Александрович

Ведущая организация:

Защита состоится “___”_________201__г. в___часов на заседании диссертационного Совета по истории при Абхазском институте гуманитарных исследований им. Д. И. Гулиа по адресу: 384900, Республика Абхазия, г. Сухум, ул. Аидгылара, 44

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Абхазского института гуманитарных исследований им. Д. И. Гулиа

Автореферат разослан “___”__________________201___г.

Отзывы на автореферат, заверенные печатью, просим присылать по адресу: 384900, г. Сухум, ул. Аидгылара 44.

Ученый секретарь Диссертационного совета кандидат исторических наук, доцент АГУ С. А. Дбар

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Тема абхазской государственности, ее эволюции, значения и роли в истории Кавказа имеет не только научный, но и общественно значимый характер. В этой связи, понятно повышенное внимание отечественной исторической науки к проблемам становления и развития Абхазского царства. Оно обусловлено желанием извлечь исторический опыт и использовать его в процессе строительства современного абхазского государства. Интерес к избранной проблематике определяет и то обстоятельство, что сегодня происходит внедрение новых теоретических основ и методологических подходов в исторические исследования. Советская историческая наука не могла выйти из жестких рамок, выкованной в 30-е гг. ХХ в. формационной теории. В последние десятилетия, благодаря освобождению научной мысли от догм марксизма стали возможны: новый подход к изучению социально-политических процессов, расширение круга исследуемой проблематики, обновление научно-категориального аппарата.

Актуальность темы исследования обусловлена потребностями исторической науки дать объективную оценку генезису и становлению институтов государственной власти; выявить основные тенденции их развития, что в известной степени, может оказать существенную помощь в поисках оптимальной модели управления в Абхазии, которая соответствовала бы социокультурным и историческим традициям. В условиях, когда в Республике Абхазия выкристаллизовываются основы правового государства, внимание исследователей все больше приковывает круг вопросов, связанных с системой государственного управления, идеологией власти, формированием политической структуры общества.

Объект исследования - Абхазское царство в период сложения, функционирования и эволюции раннесредневековой политической системы.

Предметом исследования являются внутри и внешнеполитическая деятельность абхазского раннесредневекового государства, становление и развитие его государственно-политических институтов.

Широкие хронологические рамки работы позволяют рельефнее определить основные тенденции социально-политического развития раннесредневековой Абхазии. Выбор нижней хронологической границы - VI в. обусловлен необходимостью проследить развитие абхазских этнополитических образований в исторической перспективе, подробно рассмотреть события, предшествовавшие организации Абхазского царства. Верхняя хронологическая дата определяется общепринятой датой окончания раннесредневекового периода - серединой ХI в. Она совпадает по времени с началом важных геополитических изменений в Закавказье, вызванных вторжением тюрок-сельджуков.

Географические рамки исследования традиционны для отечественной исторической науки и включают в себя территорию как Западного, так и Восточного Закавказья. Такой подход обусловлен тем, что на протяжении изучаемого периода пределы Абхазского царства постоянно расширялись. Если изначально, оно охватывало Западное Закавказье, то затем в его состав были инкорпорированы некоторые области Восточного Закавказья. Кроме того, определение роли и места Абхазского царства в системе международных отношений в раннее средневековье требует рассмотрения внешнеполитической деятельности царей абхазов на широком геополитическом фоне. Таким образом, в поле зрения исследователя оказываются и территории, где происходило взаимодействие Абхазского царства с соседними странами и народами.

Целью диссертационного исследования является изучение основных этапов формирования политических институтов абхазского раннесредневекового общества, выявление специфики и особенностей государственного устройства Абхазского царства. В контексте исследования рассматриваются: военно-политическая, административно-политическая, религиозная ситуации в Абхазском царстве, характеризуется международное положение Абхазского царства в конце VIII - первой половине XI в.

Задачи исследования:

Определить международно-правовой статус абхазских этнополитических образований в период предшествовавший возникновению Абхазского царства.

Проанализировать совокупность внешнеполитических факторов, способствовавших образованию Абхазского царства;

Попытаться уточнить границы Абхазского царства в конце VIII - первой половине XI в.;

Рассмотреть титулование правителей и пути легитимации института царской власти в абхазском раннесредневековом государстве;

Выявить принципы престолонаследия в Абхазском царстве;

Проследить динамику административно-территориального деления в Абхазском царстве;

Исследовать основные направления внешней политики абхазских царей; этнополитический престолонаследие царский власть

Оценить роль церковной организации в раннесредневековом абхазском государстве.

Источниковая база исследования. Для решения поставленных задач особое значение имеет источниковая база и методика ее использования. Сочинения византийских, грузинских, армянских, арабских авторов позволяют воссоздать, в основных чертах, событийную канву истории Абхазского царства. Наши усилия были обращены на попытку новой интерпретации уже известных источников. Особое место уделяется выявлению политических симпатий автора источника, его целям, установлению возможных направлений искажения реалий. Для этого важна реконструкция социально-политической среды, времени и места создания источника, господствовавших в то время идеологических обоснований власти и государственной практики.

Историография. В связи с большим числом научных публикаций по данной тематике, историография рассматривается нами в отдельной части диссертационного исследования (Глава I).

Методологической основой диссертационного исследования стали принципы историзма, объективности, достоверности. В работе использован комплекс специальных методов исторического исследования: сравнительно-исторический, проблемно-хронологический, историко-логический, ретроспективный. Историко-логический метод позволяет реконструировать историческую действительность на основании имеющихся источников и исследований. Сравнительно-исторический метод с помощью сопоставлений основных принципов государственно-политического устройства раннесредневековых монархий с принципами организации Абхазского царства позволяет более детально проанализировать эти принципы и выявить общие тенденции. С использованием проблемно-хронологического метода систематизированы исторические явления на широких временных отрезках. Изучаемые исторические процессы и явления рассматриваются в их взаимосвязи и взаимозависимости. В диссертации широко использовались приемы, позволяющие обеспечить объективность исследования и максимально возможную точность анализа источников и научной литературы. Среди этих приемов ведущее место отводится исторической реконструкции и сравнительно-историческому анализу источников. Недостаток информации, вызванный лакунами в сохранившихся источниках, можно отчасти восполнить с помощью исторического моделирования, опираясь на имеющиеся данные и используя аналогию или дедукцию, и хотя полученная картина будет в этом случае иметь гипотетический вид, для исторического исследования она все равно представляет определенную ценность. Скудость источников неизбежно порождает умозрительные конструкции, в той или иной степени, оторванные от известной нам совокупности фактов, однако в изучении истории, сделанные логические путем заключения, нередко, позднее, оказываются подтверждены фактическим материалом.

Научная новизна диссертации обусловлена тем, что впервые предпринята попытка всестороннего исследования международно-правового статуса абхазских этнополитических образований в ранневизантийское время. Новаторским является подход к рассмотрению проблемы сакрализации носителей верховной власти. Дана общая характеристика политической системы Абхазского царства в конце VIII - первой половине XI вв., как комплекса традиционных форм правления, престолонаследия, религиозных норм, рассмотрены и конкретизированы пути структуризации правящей элиты.

Апробация диссертационного исследования. Основные положения диссертации нашли отражение в докладах, прочитанных на 58 и 59 итоговых сессиях АбИГИ, на конференциях: Научной конференции АбИГИ, посвященной 90-летию З. В. Анчабадзе (Сухум, 2010 г.); Научной сессии профессорско-преподавательского состава, посвященной 80-летию Абхазского государственного университета (Сухум, 2012 г.); Юбилейной научной конференции, на историческом факультете АГУ, посвященной 100-летию со дня рождения Г. А. Дзидзария (Сухум, 2014 г.); На XIII, XIV и XV научно-практических конференциях “Научное наследие Федора Андреевича Щербины и современность” (Краснодар, 2013, 2014 и 2015 гг.); Международной научной конференции “Социальная стратификация населения Кавказа в конце античности и начале средневековья: археологические данные” (Сухум, 31 мая - 5 июня 2015г.). По исследуемой теме было опубликовано 7 статей в научных сборниках.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что её материалы могут быть использованы при составлении специальных курсов, разработке семинаров по истории раннесредневековой Абхазии. Положения и выводы работы могут найти применение при написании учебников и учебно-методических пособий по истории Абхазии.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении сформулирована актуальность темы диссертационной работы, определены объект, предмет, цель и задачи исследования, обоснованы его хронологические рамки, дан обзор использованных в работе источников. Во Введении также охарактеризованы методологические подходы, необходимые для достижения поставленной научной цели, практическая значимость и степень апробации полученных результатов.

В первой главе “Обзор источников. Историография” анализируются источники и историография по избранной теме.

В первом параграфе первой главы рассматриваются источники по истории раннесредневековой Абхазии.

Для реконструкции событий раннесредневековой истории Абхазии были привлечены: труды византийских авторов: Прокопия Кесарийского, Агафия Миринейского, Менандра Протиктора, Евагрия Схоластика, Феофана Византийца, Феофана Хронографа, Феодорита Кирского, анонимного продолжателя летописи Феофана, Иосифа Генесия, Константина Багрянородного, Иоанна Скилицы, эпистолярное наследие Анастасия Апокрисария, Феодора Спудея и патриарха Константинопольского Николая Мистика, юридические документы: “Novellae Constitutiones”, “Notitiae episcopatuum”.

Важные сведения по интересующей нас теме содержатся в грузинских исторических сочинениях. В древнем цикле, летописного свода “Жизнь Картлии”, который охватывает период с V - XIV вв. собраны 10 сочинений: “История царей” (с древнейших времен до V в.) Леонтия Мровели; “История Вахтанга Горгасала” (V - VIII вв.) Джуаншера Джуаншериани; “Мученичество Арчила” (VIII в.) (авторство этого агиографического произведения приписывается Леонтию Мровели); анонимная “Летопись Картлии” (VIII - XI вв.); “История царя царей Давида” неизвестного автора; “История и повествование о Багратионах” (с древнейших времен до XI в.) Сумбата Давитис-дзе; “Летопись времен Лаши Георгия” (вторая половина XII - начало XIII в.) неизвестного автора; “История и восхваление венценосцев” (“первого историка” царицы Тамар) (XIII в.); “История царицы Тамар” Басили Эзосмодзгвари (“второй историк” царицы Тамар) (XIII в.); “Хроника” эпохи монгольского владычества” анонима (XIV в.).

Несмотря на известную специфику, богатый, подчас, уникальный исторический материал содержат сочинения агиографического жанра: “Мученичество Або Тбилисского” Иоанна Сабанисдзе, “Житие Григория Хандзтийского” Георгия Мерчуле, анонимное мартирологическое сочинение “Мученичество Давида и Константина”, “Житие Георгия Святогорца (Афонского)” Георгия Мцире.

Особое место среди письменных источников занимают юридические памятники. В условиях отсутствия записей обычного права огромное значение приобретают документы, фиксирующие правовую деятельность абхазских царей, в частности, документы Шио-Мгуимского монастыря.

Интересные сведения, существенно дополняющие картину исторических событий VIII- первой половины XI вв. на Кавказе, имеются в средневековых армянских исторических сочинениях: Себеоса, Гевонда, Иоанна Драсханакертского, Степаноса Таронского (Асохик), Аристакеса Ластиверцы, Вардана Великого, Смбата Спарапета.

Среди восточных источников наибольшей информативной ценностью обладают известия арабских авторов. Они содержат данные по истории Южного Кавказа в период арабо-византийских и арабо-хазарских войн, позволяют уточнить расстановку политических сил в Закавказье в VIII-IX вв. Нами использовались труды: ибн Хаийата ал-Усфури, ат-Табари, ал-Масуди, ал-Балазури, Ибн ал-Асира, ал-Куфи. Особо следует отметить свидетельства Яхьи Антиохийского о деятельности абхазских царей в конце X - начале XI вв.

Важное место в кругу письменных источников занимает памятник царской генеалогии известный под названием “Диван абхазских царей”. Генеалогии, вообще, являлись привычной формой фиксации царской (королевской) традиции в средневековом обществе, поскольку, для политического сознания рассматриваемой эпохи было свойственно “династическое” восприятие государства.

Определенный интерес представляют географические сочинения VII в. “Космография” Равеннского анонима и “Ашхарацуйц”.

Особую группу письменных источников по истории раннесредневековой Абхазии составляют памятники эпиграфики и нумизматики. Последние, в частности, приобретают неоценимое значение при исследовании титулования правителей Абхазского царства.

Данные археологии позволяют представить уровень развития материальной, и отчасти, духовной культуры социума раннесредневековой Абхазии, проследить процесс выделения военной элиты, формирования центров властвования, культурные контакты. Иногда, именно этот вид источников является единственным по ряду существенных вопросов исследуемого периода.

Указанные группы источников взаимно дополняют друг друга, отражая процесс формирования раннесредневекового абхазского государства. При всей неполноте и лакунарности каждого вида источников в своей совокупности они создают вполне определенное информационное поле, позволяющее осветить ключевые вопросы истории Абхазского царства.

Второй параграф первой главы посвящен “Проблемам историографии раннесредневековой Абхазии”. В дореволюционный период проблемы абхазской истории, зачастую, рассматривались исследователями в контексте истории Грузии. Отдельные аспекты истории Абхазии нашли освещение в трудах: М. Броссе, Д. Бакрадзе, Е. Такайшвили, И. Джавахишвили. К 20-м годам ХХ в. относится становление отечественной исторической науки. Ее представители (К. Д. Кудрявцев, Д. И. Гулия, С. М. Ашхацава), опираясь исключительно на нарративные источники, сумели обозначить узловые проблемы истории раннесредневековой Абхазии.

30-е гг. XX в. ознаменовались становлением советской исторической науки, внедрением марксистской методологии в исторические исследования. С позиций марксизма проблемы истории средневековой Абхазии, впервые были рассмотрены в работах А. В. Фадеева “Краткий очерк истории Абхазии”, С. Н. Джанашия “Феодальная революция в Грузии”, “О времени и условиях образования Абхазского царства”. В основе марксистской модели политогенеза в раннее средневековье лежало представление о возникновении государства как изначально классовой и феодальной структуры, вызревающей исключительно на основе внутренних предпосылок. В рамках господствовавшей схемы, причинами генезиса Абхазского царства и других государственных образований Закавказья исследователи считали социально-экономическое развитие, усиление имущественного неравенства и появление классов, превращение племенных союзов в государственную организацию. С. Н. Джанашия в образовании Абхазского царства видел “объединение Западной Грузии на феодальной основе”, многовековое византийское влияние рассматривал в негативном смысле. Он стремился обосновать тезис об однонаправленности и синхронности течения процессов общественного развития в западной и восточной частях Закавказья в период раннего средневековья, тем самым, показать единство региона, как в социально-экономическом, культурном, так и политическом отношениях. Построения С. Н. Джанашия легли в основу, господствующей по сей день, в грузинской исторической науке концепции древней и раннесредневековой истории Закавказья.

Во второй половине 50-х гг. ХХ в. несмотря на некоторое оздоровление общественно-политической обстановки в СССР, выразившейся в развенчании культа личности Сталина и либерализации режима, получившей название “оттепели”, усилился натиск на абхазскую историю со стороны грузинского научного сообщества. Начало антиабхазской компании в исторической науке было положено в 1954 г. с момента выхода в свет работы грузинского литературоведа П. И. Ингороква “Георгий Мерчуле - грузинский писатель X в.”, в которой была предпринята попытка извращения абхазской истории.

Ответом на нее стала монография З. В. Анчабадзе “Из истории средневековой Абхазии (VI-XVII вв.)” (1959 г.). Несмотря на серьезное идеологическое давление, исследователь попытался проследить пути развития абхазского раннесредневекового государства. К сожалению, З. В. Анчабадзе не смог уйти от устоявшегося в советской историографии взгляда на расширение государственной территории Абхазского царства как процесс “собирания грузинских земель”. Вместе с тем, следует отметить, что З. В. Анчабадзе была проделана огромная работа по изучению политической и социальной истории средневековой Абхазии.

60-80-е гг. ХХ в. отмечены жестким противостоянием абхазских и грузинских исследователей по ключевым вопросам истории Абхазии. Принципиальные разногласия касались определения этнической природы Абхазского царства. В грузинской историографии развивался и отстаивался ошибочный (если не реакционный) тезис об Абхазском царстве как западногрузинском государстве. Грузинские специалисты пытались свести к минимуму роль абхазов в процессе образования Абхазского царства, а то и вовсе игнорировали ее. Анализируя взгляды “ведущих представителей” грузинской советской исторической науки можно констатировать, что исследование круга проблем, связанных с образованием и становлением Абхазского царства, по сути, подменялись приведением “доказательств” ведущей роли, картвельского этнического элемента в истории становления и развития данного государства. В таком аспекте, вопросы связанные с историей Абхазского царства, рассматривались в работах грузинских исследователей: Н. А. Бердзенишвили, Ш. А. Бадридзе, М. Д. Лордкипанидзе, Н. Ю. Ломоури, И. Соселия, Г. С. Мамулия и др. В начале 1973 г. вышел в свет труд Г. А. Меликишвили “Политическое объединение феодальной Грузии и некоторые вопросы развития феодальных отношений в Грузии”, в котором был затронут целый ряд проблем, связанных с древней и средневековой историей Закавказья. Исследователь полагал, что выдвижение на лидирующие позиции Абхазского княжества (затем царства), во многом, и было обусловлено его относительной монолитностью, малодифференцированностью общества, и проистекавшей из этого политической стабильностью. Он выдвинул и убедительно обосновал тезис о гегемонии Абхазского царства в регионе. Вместе с тем, Г. А. Меликишвили отводил абхазским царям “решающую роль в объединении Грузии”, всецело разделяя ошибочные оценки внешнеполитической деятельности Абхазского царства, утвердившиеся в грузинской исторической науке.

В тот период, когда в грузинской историографии возобладали политические и идеологические тенденции, абхазские исследователи отстаивали принцип сугубо научного подхода к изучению абхазской истории. Внешнеполитическое положение Абхазского царства, его роль в системе международных отношений в период раннего средневековья были рассмотрены в диссертационной работе Р. А. Хонелия “Политические взаимоотношения Абхазского царства и царства армянских Багратидов в IX-X вв.” (1967 г.). В монографиях “Абхазы (историко-этнографические очерки)” (1965), “Вопросы этнокультурной истории абхазов” (1976) Ш. Д. Инал-ипа убедительно показал, что Абхазское царство возникло на основе Абхазского княжества, и явилось результатом политических усилий абхазской знати. Проблемам политической и социально-экономической истории средневековой Абхазии посвящены монографии М. М. Гунба: “Абхазия в первом тысячелетии н.э.” (1989 г.), “Абхазия во II тысячелетии нашей эры (XI-XIII вв.)” (1999 г.). Различные аспекты истории раннесредневековой Абхазии были освещены в работах абхазоведов: Ю. Н. Воронова, О. Х. Бгажба, Г. А. Амичба. Большое значение имело масштабное, систематическое введение в оборот археологического материала. Благодаря работе цебельдинской экспедиции, руководимой Ю. Н. Вороновым, фонд археологических материалов значительно увеличился, что расширило представление о средневековой истории Абхазии, дополнило сведения письменных источников. На основе историко-археологических исследований Ю. Н. Воронов, максимально полно, реконструировал все стороны жизни раннесредневековой Апсилии.

Существенный вклад в разработку вопросов истории позднеантичной и средневековой Абхазии внесли абхазские археологи: М. М. Трапш, Г. К. Шамба, С. М. Шамба искусствовед Л. А. Шервашидзе.

В 90-е - 2000-е гг. попытки найти “историческое обоснование” территориальным притязаниям приводят к еще большей политизации исторической науки в Грузии. При этом историографические традиции, заложенные еще в советский период, мало изменились. И поныне, многое из методологической базы в грузинской историографии остается незыблемым. Для грузинских исследователей одной из важнейших задач, является “поиск доказательств” в пользу концепции о ведущей роли грузинского государства в Закавказье. Находящаяся под сильным националистическим влиянием, грузинская историография не может претендовать на научные подходы в освещении, как собственной истории, так и истории Абхазии. В работах грузинских историков последних десятилетий прослеживается устойчивая тенденция на принижение и искажение абхазской истории. (Н. Ю. Ломоури, Г. В. Цулая, Т. Берадзе, М. Санадзе, Д. Гамахария, З. Папаскири и др.).

Новый этап в развитии исторического абхазоведения начинается с 1991 г., с выходом в свет, по инициативе В. Г. Ардзинба, учебного пособия по “Истории Абхазии”, в создании которого, приняли участие ведущие абхазские исследователи. Развитие абхазской исторической науки на современном этапе имеет свои особенности, которые, во многом, предопределены изменениями в политической и социально-экономической жизни нашей страны на рубеже XX - XXI вв. Эти изменения потребовали от историков значительных усилий в выработке новых теоретико-методологических подходов к истории Абхазии, расширения проблематики исторической науки, развития критики источников. В означенный период появился ряд исследований (монографий и статей), в которых затрагиваются вопросы средневековой истории Абхазии. Из трудов, касающихся тематики нашего исследования, необходимо выделить: посмертные труды Ю. Н. Воронова, работы академика О. Х. Бгажба, исследования Г. А. Амичба, А. Л. Папаскир, И. Ш. Агрба, о. Дорофея (Дбар), Е. К. Аджинджала, О. В. Маан, В. А. Нюшкова.

Интерес к абхазской проблематике проявляют российские исследователи Л. Г. Хрушкова, Ю. Н. Виноградов.

Глава II “Абхазия в VI - середине 80-х гг. VIII в.”, состоящая из двух параграфов, посвящена периоду, предшествовавшему образованию Абхазского царства.

В первом параграфе рассматриваются политическое положение и международно-правовой статус абхазских этнополитических образований в VI-VII вв. Анализ источников позволил сделать вывод о том, что территория Абхазии, в указанное время, контролировалась Римом, а позже, его правопреемницей Византийской империей. Постоянно действующая сеть крепостей, активное привлечение имперскими властями абасгов и апсилов на воинскую службу указывают на прочность позиций Константинополя в Северной Колхиде в течение IV-V вв. Археологический материал, соответствующего периода свидетельствует об интенсификации связей ромеев с местным населением, причем, как с жителями побережья, так и предгорных районов. Данные источников IV - V вв. (“Notitia Dignitatum”, XXVIII новелла кодекса Юстиниана, Аммиан Марцелин) ставят под сомнение утверждение византийского автора VI в. Прокопия Кесарийского о давней зависимости абасгов и апсилов от лазов. Римские, а затем византийские крепости, располагавшиеся на территории Абасгии и Апсилии (Севастополис, Питиунт, Зиганис), являлись неотъемлемой частью имперской военно-административной системы в Понте. В Лазике же, наличие военных баз империи после “кризиса III в.” не фиксируется. В условиях ромейского военного присутствия в Апсилии и Абасгии в IV - первой половине VI в. говорить о зависимости последних от лазов нет оснований. Всякая экспансия со стороны лазов в отношении апсилов и абасгов должна была негативно восприниматься ромеями и пресекаться ими.

Наличие у абасгов и апсилов собственных властителей, в руках которых были сосредоточены рычаги регулирования общественной жизни, предполагало сохранение традиционных правовых норм. Смещение местных лидеров, урезание их прав должно было восприниматься населением крайне болезненно, так как введение прямого правления империи грозило разрушением привычного социокультурного пространства, этно-правовой автономии. Возможность строить отношения внутри социума согласно обычаям была чрезвычайно важна для населения региона и скорее всего, выступала в качестве условия принятия покровительства византийцев, и закреплялась в договоре с империей.

С середины VI в. византийское правительство начало планомерно осуществлять политику, направленную на изменение политико-правового положения Северной Колхиды. В качестве первоочередных мероприятий рассматривались смещение местных правителей и христианизация абасгов и апсилов. К середине VI в. в Абасгии была отменена “царская” власть. В Апсилии это могло произойти несколькими годами ранее. Упразднение “царской” власти в Абасгии и Апсилии должно было стать важным шагом на пути превращения их в территории с провинциальным режимом, именно попытка подчинить Абасгию общеимперскому статусу стала причиной восстания 550 г.

Однако активное сопротивление населения региона, вступившее в “горячую” фазу противостояние с персами, вероятно, заставило ромеев внести определенные коррективы в политику в Западном Закавказье. Планы по инкорпорированию территории Восточного Причерноморья в состав империи византийскими властями претерпели изменения. После карательной экспедиции в Абасгию, ромеи посчитали целесообразным сосредоточиться на внедрении основ христианской веры в широкие массы. Вторая половина VI в. в Абхазии была отмечена строительством целого ряда храмов и церквей. Такая гибкость в политике Византии, вероятно, была продиктована желанием, замирить ситуацию и сохранить стабильность в этом, чрезвычайно важном, для нее регионе. После упразднения царской власти, во главе Апсилии, а чуть позже и в Абасгии, и вероятно, Мисиминии, оказались “первенствующие князья” - византийские ставленники из числа представителей знати, симпатизировавших империи. В их ведении сосредоточились вопросы местного самоуправления и сотрудничества с Константинополем. “Первенствующие князья” выражали, прежде всего, местные интересы, однако в своей военной ипостаси, они могли быть включены в административно-военную систему Византии. Порядок назначения “первенствующих князей” не известен, но утверждение их императором не вызывает сомнений. В первых десяти особах, значащихся в “Диване абхазских царей”, надо полагать “первенствующих князей” или архонтов Абасгии. Список начинается с Аноса, скорее всего, именно он возглавил Абасгию после событий 550 г. “Первенствующие князья” должны были быть приверженцами христианства и удостаивались византийских титулов. Институт “первенствующего князя” послужил основой для формирования наследственной владетельной власти.

Главным инструментом укрепления власти “первенствующих князей” в абхазском обществе эпохи раннего средневековья, являлась военно-политическая организация - дружина. Известно, что письменная фиксация социальной, юридической или иной раннесредневековой терминологии (на абхазском языке) отсутствует, но в устной традиции сохранился термин “а - лаа”, подразумевающий товарищей, спутников, ближайшее окружение князя. Нам представляется, что под “алаа” следует понимать военную организацию, комитат или дружину. Название дружины у абхазов может восходить, к наименованию одного из подразделений римской армии - кавалерийских частей, называвшихся “ала” (от латинского “аlae” - “крыло”).

Во втором параграфе на основе анализа нарративной традиции и сопоставления данных различных источников предпринята попытка реконструкции, на широком геополитическом фоне, цепи событий, предопределивших и обусловивших образование Абхазского царства.

Данные грузинского автора Джуаншера Джуаншериани, чаще всего, привлекаемые исследователями для уяснения расстановки политических сил в Закавказье, использовались без должного критического осмысления. Трактовка событий, предложенная писателем XI в., была возведена в разряд аксиомы грузинской исторической наукой. Труд Джуаншера стал основой для формирования удобной для грузинской историографии конструкции раннесредневековой истории Закавказья, главной целью которой, было показать общность политической судьбы восточной и западной его частей, прежде всего, Картлии и Лазики. Для воссоздания, более или менее, достоверной картины политических событий и объективной оценки ситуации в Закавказье в VIII в. нами был проведен сравнительный анализ данных: византийских, арабских, армянских исторических сочинений. За исключением Джуаншера, никем из средневековых авторов не зафиксирован факт нахождения в первой половине VIII в., под контролем главы Картлии, являвшейся составной частью арабской провинции Арминия, территории Лазики, которая находилась в зоне ответственности принципиального противника халифата. Утверждение Джуаншера о том, что поход арабов в Западное Закавказье в 30-х гг. VIII в. имел целью преследование правителя Картлии Стефаноза и его сыновей, равно как и свидетельство грузинского писателя о руководстве масштабными военными мероприятиями арабских войск на территории Лазики и Абхазии, полководцем Мерваном ибн Мухаммедом вызывают сомнение, так как противоречат данным других источников. Арабские авторы (Халифа ибн Хаййата, ал-Куфи, Ибн-ал-Асир, ат-Табари и др.) подробно освещающие деятельность наместника Арминии, указывают на сосредоточенность Мервана именно на военной экспедиции в Хазарию. По данным византийского историка Феофана Хронографа, военными мероприятиями в Западном Закавказье в 30-х гг. VIII в. руководил сын халифа Хишама - Сулейман, хорошо известный своей активностью на арабо-византийском фронте. Автор “Хронографии” датирует поход Сулеймана в Западное Закавказье 738 г., что согласуется со сведениями арабского историка Ат-Табари, который относит его к 120 году хиджры, т. е. 738 г. Византийским, арабским, армянским и целому ряду грузинских хронистов, сообщающим о картлийских властителях, чаще всего, в связи с их военной или внешнеполитической деятельностью, совершенно не известны Арчил и Мир. Все это, тем более странно, учитывая заслуги последних в борьбе с арабами, которые, согласно Джуаншеру, были весьма значительны и отмечены византийским императором. Военная экспедиция арабов в Западное Закавказье в 738 г. была направлен против византийцев, главной ее целью было ослабление позиций империи в крае. После вторжения арабов контроль со стороны империи над Западным Закавказьем был несколько ослаблен, но не утрачен.

Из этнополитических образований Западного Закавказья после 738 г. только в Абасгии сохранилась местная правящая династия. Признавая сюзеренитет императора, ее представители сумели, последовательно отстаивая свои интересы, добиться большей самостоятельности, не в последнюю очередь, благодаря установлению связей с Хазарским каганатом. В течение VIII в. власть Аносидов распространилась на все Западное Закавказье. Создание крупного политического образования, охватывавшего все Западное Закавказье, не могло соответствовать планам ромеев, грозило империи ослаблением её позиций в регионе, тем более, в условиях сближения Абхазского княжества с Хазарией. Сведения о превращении в VIII столетии Лазики в наследственное владение картлийского правящего дома носят спекулятивный характер. О том, что ни основатель Абхазского царства, ни его преемники никоим образом не связывали получение власти над Лазикой с наличием родственных уз с правившей там ранее династией, указывает их титулование. Как представители дома Леонидов, так и первые Абхазские Багратиды именовались исключительно “царями абхазов”. Скорее всего, на момент перехода под власть Аносидов, Лазика уже была лишена собственной правящей династии и институтов самоуправления. Присоединение ее к Абхазскому княжеству произошло военным путем. Территория Лазики была отторгнута от Византии, воспользовавшимся внешне и внутриполитическими неурядицами в империи Леоном II. Захват лазских земель и отложение Леона II от Византии два совпадающих по времени и тесно взаимосвязанных друг с другом события.

Выход Западного Закавказья из подчинения византийских властей и образование Леоном II независимого Абхазского царства произошло при помощи хазар. Только располагая значительными военными силами, можно было решить триединую задачу, по установлению контроля над Лазикой, удержанию её в случае византийской агрессии и успешному противодействию попыткам повторного вторжения арабов в Западное Закавказье. Осуществление столь сложного военно-политического замысла стало возможным благодаря надежному союзнику - Хазарскому каганату. Поддержка, оказанная Абхазскому княжеству со стороны хазар, имела важное политическое значение, и предопределила успех Леона II. Скорее всего, акт провозглашения Абхазского царства был тесно связан с событиями 786 г. в Крыму - антихазарским восстанием под руководством епископа Иоанна Готского - моментом наивысшего накала византийско-хазарских отношений.

Глава III “Абхазское царство в конце VIII - первой половине XI вв.” состоит из шести параграфов. Она посвящена рассмотрению проблем, связанных со становлением и функционированием основных институтов раннесредневековой монархии.

В первом параграфе “Границы Абхазского царства” определяются территориальные пределы владений царей абхазов. На сегодняшний день, в научной литературе превалирует точка зрения, согласно которой в конце VIII в., западной границей Абхазского царства было Черное море, восточная - проходила по Главному Кавказскому хребту, а юго-восточная - по Сурамскому; на юге, рубежи Абхазского государства достигали “пределов Халдии”, границей между Абхазским царством и Византийской империей была река Чорох. Наибольшее затруднение вызывает вопрос о северо-западной границе Абхазского царства. В научной литературе существуют несколько подходов к локализации реки Никопсис и одноименной с ней крепости, значащиеся в ряде средневековых источников в качестве предела Абасгии на северо-западе. Целый ряд исследователей (Ф. Брун, Ю. А. Кулаковский, З. В. Анчабадзе, И. Ш. Агрба, Е. В. Малюгина и др.) отождествляли Никопсис с рекой Нечепсухо, которая впадает в Черное море в районе поселка Новомихайловский близ Туапсе. По мнению Ю. Н. Воронова и О. Х. Бгажба, укрепление Никописис располагалось “в зоне между современными Гагрой и Адлером (точнее в поселке Цандрипш)”. Исследователи А. П. Горст и В. И. Симиненко считают, что крепость Никопсис находилась в междуречье Псезуапс и Шахе, в районе укрепления Годлик. Среди специалистов нет единства и по поводу интерпретации сведений византийских и грузинских авторов, в части того, какие границы имелись в виду - этнические или политические. Согласно сообщению Константина Багрянородного, река Никопсис являлась границей между Авасгией и Зихией. По сведениям грузинских авторов (Ефимий Афонский, Леонтий Мровели), Никопсис отделял Абхазию от Джигетии. Следовательно, “Зихия” византийских источников IX-X вв., тождественна “Джикетии” грузинских авторов XI в. Джикетия же в средневековых грузинских источниках, неизменно, фигурирует как область подвластная царям абхазов. Согласно Вахушти Багратиони, в течение средневековья реальное наполнение термина “Джикетия” претерпело изменения. Действительно, в позднем средневековье Джикетией обычно именовали земли садзов, а в раннесредневековый период - зихов. Соответственно, Джикетия (Джикети) мыслилась то на территории Садзена, то за его пределами”. Согласно Вахушти, Джикетия находилась под управлением абхазского воеводы. В “Летописи Картлии” имеются абсолютно четкие указания на то, что, джигетские (зихские) земли входили в состав Абхазского царства. Так, в первой половине Х в. Джигетия стала местом ссылки, поднявшего мятеж против царя Георгия II, вельможи Хахуа Аршис-дзе.

Река Укрух (Кубань), значится у Константина Багрянородного как северо-западная граница Зихии, а по данными грузинских источников, она являлась политической границей Абхазского княжества, а затем и царства. Если на момент образования Абхазского княжества, в первой половине VIII в., его границы на северо-западе и ограничивались рекой Никопсис, то со временем они могли достигнуть реки Кубани за счет интеграции в его состав Зихии. Вряд ли переход Зихии под контроль Абхазского царства был санкционирован византийскими властями, как утверждал автор XI в. Джуаншер Джуаншериани. Сообщение грузинского писателя о пределах владений Леона Абхазского к 40-м гг. VIII в., следует рассматривать как свидетельство того, что в XI в., в период, когда и был создан труд Джуаншера, власть абхазских царей в северо-западном направлении могла распространяться до реки Кубань. Надо полагать, что расширение территории Абхазского государства благодаря активной внешней политике Леонидов происходило не только в восточном направлении, в результате захвата картлийских земель, но и в северо-западном, путем присоединения земель этнически родственных абхазам зихов.

После интеграции в состав Абхазского царства Внутренней Картлии его восточная граница достигла р. Арагви. На юго-востоке пределы Абхазского царства были раздвинуты за счет вхождения в его состав при Баграте II ряда тао-кларджетских земель. В источниках практически не содержится конкретных указаний по поводу границы между владениями царей абхазов и византийской фемой Иверия, образованной в самом начале XI в. Судя по всему, пограничная линия проходила по реке Бардусис-цхали, затем по Пенек-чай до впадения в Олты-чай - до впадения последнего в Чорох, а затем по Чороху.

Во втором параграфе рассматриваются “Титулование правителей и легитимация института царской власти в раннесредневековом абхазском государстве”.

В большинстве случаях титулы правителей Абхазии известны нам по нарративным источникам, тогда как наиболее точные формулировки фиксировали официальные документы, поскольку, их составление обычно инициировалось лицами, наделенными публичной властью. К сожалению, юридических памятников эпохи раннего средневековья, созданных при участии абхазских царей, почти не сохранилось. Лишены исследователи и образцов письменной фиксации на абхазском языке политико-потестарной терминологии рассматриваемого периода. В абхазском языке сохранился социально-политический термин для обозначения носителя высшей (царской) власти в государстве - “рзс6р”.

Царская власть являлась одним из структурообразующих элементов средневекового общества. Согласно “Летописи Картлии”, “отложение от греков” и принятие правителем Абхазии Леоном II имени “царя абхазов”, события, находившиеся в тесной взаимосвязи. По сути, само принятие царского титула означало провозглашение независимости. Глава Абхазии, отказавшись от покровительства “божественного императора”, заявил о себе как о правителе, обладающем суверенной властью. В эпоху средневековья царская власть со всеми ее сакральными атрибутами была выражением идеи политической независимости. Объявив себя царем, Леон продемонстрировал, что не нуждается в инсигниях из Константинополя. Тем самым, произошло преобразование статуса и полномочий верховной власти в Абхазии. Отныне, источником суверенитета на территории Абхазии становился ее правитель (суверенитет государства в средние века приравнивался к форме суверенитета монарха). Объявляя о независимости в одностороннем порядке, Леон II не мог рассчитывать на признание своего нового статуса со стороны империи, но не искал он поддержки и одобрения со стороны враждебных Византии государств, например, могущественного халифата Аббасидов.

Абхазские цари из династии Леонидов являлись, по сути, единственными суверенными правителями в Закавказье. Их официальный титул звучал, как “царь абхазов”. Он зафиксирован, помимо прочих, таким важным документом, как “Диван абхазских царей”, который был составлен в начале XI в. Этот титул был унаследован, сменившими Леонидов на престоле, Абхазскими Багратидами. Следует обратить внимание, на присутствие единственного этнического детерминатива в титуловании, как основателя царства, так и его преемников, вплоть до конца XI в. Известно, что раннесредневековое государство как политический организм включало в себя, прежде всего, элиту правящего этноса. Царь и знать - зачастую лишь “исполнительные органы” господства собственного народа над другими. Титул абхазского царя отредактирован с акцентом на его функции как главы господствующей этнической элиты, наименования этносов составлявших завоеванное, управляемое население, он не включал. В известных нам раннесредневековых нарративных источниках, памятниках эпиграфики, упоминающих царей абхазов из династии Леонидов, они не фигурируют под византийскими титулами. Грузинские и армянские средневековые авторы правителей Абхазии, вплоть до конца Х в., именовали исключительно “царями”, этот титул никогда не заменялся и не дополнялся византийскими званиями.

Ношение высоких византийских придворных титулов, не соответствовало политическим традициям царского дома Леонидов. Известно, что первый представитель династии Абхазских Багратидов - Баграт II получил титул “куропалата” от византийского императора, только тогда, когда в 1001 г. прибыл в Тао, чтоб вступить во владение наследственными землями, после смерти своего приемного отца Давида Куропалата. К этому времени, он уже более двух десятков лет царствовал в Абхазии. Следовательно, будучи царем абхазов, Баграт II никакими византийскими титулами не обладал. Надо полагать, что появление высоких византийских званий в титуловании царей абхазов произошло при Абхазских Багратидах. Обойденный в завещании приемного отца, Баграт II пытался удержать, хотя бы свои наследственные земли в Тао-Кларджетии и старшинство среди таойских Багратидов. Поэтому он принял от императора Василия II титул “куропалата”, высший в доме Багратионов Тао. Таким образом, как представитель династии Багратидов Тао и владетель части её территории, но не как царь абхазов - Баграт признал себя вассалом Византии. Царское достоинство Абхазских Багратидов обеспечивалось владением абхазской короной. Показательно, что в “Диване абхазских царей”, составленном по приказу первого представителя династии Абхазских Багратидов, не раннее 1008 г., византийский титул Баграта не упомянут. Внеся свое имя в генеалогию царей абхазов, Баграт II зримо обозначил свою связь с домом Леонидов, подчеркнул преемственность власти в Абхазском царстве, приверженность политическим традициям, заложенных его предшественниками.

О коронации Баграта в качестве “царя картвелов” источникам ничего не известно. Сумбат Давитисдзе биограф Багратидов Тао-Кларджетии именует Баграта II “царем абхазов” и “великим куропалатом”, но ни разу “царем картвелов”.

Свое положение правителя, чей авторитет признавался непререкаемым, раннесредневековые монархи укрепляли всеми возможными способами и методами. Мощнейшим рычагом воздействия на общественное сознание являлось развитие традиций о божественном происхождении верховной власти и священности фигуры ее носителя. Формирование подобного рода представлений происходило еще в языческую эпоху. Способ узаконить древние представления о сакральности царской (королевской) власти был найден и в рамках христианства. М. Блок писал: “Правители … вновь официально сделались священными особами благодаря новому установлению - церковному освящению восшествия на престол, и, прежде всего, его основному обряду, помазанию на царство”. Опираясь на божественное покровительство, царская власть, получала необходимые условия для легитимации и более не нуждалась в императорском утверждении. Трудно определенно сказать, когда инвеститура абхазских царей стала сопровождаться официальным миропомазанием. Особого внимания заслуживает эпиграфический памятник из церкви святого Георгия в Эредви. На южном фасаде храма в Эредви имеется девятистрочная надпись, в которой говорится о военной победе царя абхазов Константина III над правителем Эретии. К имени абхазского монарха прилагаются эпитеты “благословенный” и “святой”, что указывает на признание правителя “священной особой”, и, как следствие, на существование инаугурационного миропомазания. Надпись датируется 914 г.

Весомым аргументом в пользу того, что практика “посвящения в сан” царя сложилась при первых абхазских монархах, служит тот факт, что обряд коронации, (описание его сохранилось в ряде источников) проводился представителями абхазской церкви. Инаугурационное миропомазание, благодаря которому особа правителя “производилась” из сферы мирского в область сакрального, считалось необходимым условием легитимности интронизации монарха. Церемония, проводившаяся иерархами Абхазского католикосата, обеспечивала независимость от светских и церковных властей Константинополя и гарантировала исключительно высокий престиж абхазской короны. В эпоху раннего средневековья понятие “корона” служило смысловым аналогом понятия “государство”, для которого в эту эпоху не было выработано адекватного абстрактного обозначения. Носитель короны абхазских царей, без сомнения, мог позиционировать себя как независимого правителя.

В третьем параграфе рассматриваются “Оформление принципов престолонаследия и институт соправительства в Абхазском царстве”.

Проблема функционирования царской власти, как одного из конститутивных элементов государства, не может быть сведена, к простому описанию последовательности царствования представителей дома Леонидов, а затем их преемников Абхазских Багратидов, необходимо выявление доктрины государственной власти, взаимоотношений внутри династии. Согласно правосознанию раннесредневековой эпохи, право осуществления государственной власти признавалось за представителями одного рода-династии, а само государство воспринималось как владения “царского рода”. Именно с этим историческим обстоятельством были связаны традиции наследования власти в Абхазском царстве. В начале основной государственной системы стал родовой (династический) сюзеренитет. Принцип родового старейшинства предполагал наследование престола по очереди всеми сыновьями царя, а потом - переход к сыновьям старшего из них, в той же последовательности. Типичным для социально-политической структуры раннесредневекового государства был феномен, который в науке получил название “corpus fratrum” - непременное соучастие всех наличных братьев в управлении царством (королевством) по смерти их отца, что выражалось в создании уделов при сохранении государственного единства. В силу этого принципа, по смерти одного из братьев его удел доставался не его потомству, а его братьям. Именно в этом состоит суть “родового сюзеренитета”. Обязательной проблемой последующего государственного развития становилась необходимость выработки четкой системы престолонаследия, которая, с одной стороны, покоилась бы на династическом сюзеренитете, а с другой -- гарантировала сохранение государственного единства. Во второй половине IX в., в Абхазском царстве, с ранее установившимся принципом наследования, начинает соперничать принцип монархического сюзеренитета, укрепляется правовой статус сыновей царя. В первой половине X в. в Абхазском царстве преобладает наследование по прямой нисходящей. Во второй половине X в. происходит возврат к старым традициям. На престоле в Абхазском царстве побывали три сына Георгия II: Леон III, Дмитрий III, Феодосий III Слепой.

Таким образом, в Абхазском царстве конкурировали два принципа наследования, переход власти осуществлялся то к старшему брату (старшему в царском роду), то к старшему сыну царя. Чередование двух возможных форм наследования власти приводило к конфликтам и кризисам. Одним из инструментов для их урегулирования мог стать институт соправительства, как надежный механизм, обеспечивавший легитимность перехода власти от одного правителя к другому. Институт соправительства в Абхазском царстве сформировался на основе древних традиций диархии, существовавших у абасгов.