Третья группа - философская, религиозная, педагогическая и другая научная литература. Из целого ряда наук, нас, прежде всего, интересовали работы по экономике, праву, государственному строительству в СССР См., например: Алексеев Н.Н. Советский федерализм.Б. м. б. г.; Военная мысль в изгнании: Творчество русской военной эмиграции. М., 1999; Прокопович С.Н. Идея планирования и итоги пятилетки. Париж, 1934; Он же. Крестьянское хозяйство: По данным бюджетных исследований и динамических переписей. Берлин, 1924 и др. . Они демонстрируют эволюцию взглядов, видения проблем. Эта группа источников интересна тем, что в ней советская политика трактуется исключительно с научной точки зрения, то есть с точки зрения целесообразности, эффективности, перспективности и соответствия российскому и мировому развитию.

В четвертую группу выделены документы политических партий и союзов, общественных групп и творческих объединений, военных, национальных, религиозных и прочих организаций, которые по виду документов подразделяются на: программные документы; переписку; протоколы заседаний их руководящих органов и общих собраний; сведения, информацию, сводки; обращения, воззвания, петиции, бюллетени; программы, уставы организаций, распоряжения и приказы общего порядка нижестоящим организациям; отчеты нижестоящих структур о выполнении распоряжений (в случае если это была крупная организация со своей сетью дочерних структур). Наиболее важные и не секретные публиковались по мере выхода в эмигрантской периодике или отдельными оттисками, многие изданы на современном этапеПартия социалистов-революционеров. Документы и материалы.Т. 3.Ч. 2. Октябрь 1917 - 1925 гг. М., 2000; Протоколы Заграничных групп конституционно-демократической партии. М., 1996-1999.Т. 4-6; Русская военная эмиграция 1920-1940-х гг. Документы и материалы. М., 2000 - … Т. 1. - … и др. , но большая часть является, по-прежнему, архивными документами. Нас, прежде всего, интересовали бумаги крупных структур, объединяющих представителей различных партий и общественных организаций См., например: ГАРФ.Ф. Р-5888. Объединение русских эмигрантских организаций в Чехословакии; ГАРФ Ф. 6096 Русский национальный комитет (1921-1923); ГАРФ.Ф. Р-5893 Административный центр внепартийного объединения (1920-1923) и др. . Они дают более репрезентативный материал. В ряде сюжетов не обошлось без привлечения узкотематических источников См., например: ГАРФ.Ф. Р-5877 Русский общественный комитет во Франции помощи голодающим; ГАРФ.Ф. Р-5880 Благотворительное общество помощи политзаключенным в России; ГАРФ.Ф. Р-5920 Комитет помощи голодающим в России при союзе русских студентов в Чехословакии; ГАРФ.Ф. Р-6772 Коллекция документов о Московском процессе эсеров, собранная заграничной делегацией партией социалистов-революционеров (1921-1922) и др. .

Пятая группа - источники личного происхождения: воспоминания, дневники, хроники, письма. Мемуары в эмиграции стали появляться довольно рано - с начала 1920-х гг. и затрагивали, в основном доэмигрантский период. Поэтому в работе над диссертацией привлекались дневниковые записи либо воспоминания, написанные в более поздний период См., например: Бурцев В.Л. Борьба за свободу России. Мои воспоминания (1882-1924). Берлин, 1924; Войцеховский С.Л. Трест: Воспоминания и документы. London (Ontario), 1974; Вонлярлярский В. Мои воспоминания. 1852-1939. Берлин, 1938 и др. . На рубеже 1920-1930-х гг. появляются документы данной группы, вышедшие из-под пера советских перебежчиков и невозвращенцев См., например: Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. Париж, 1980 (http: //lib.ru/MEMUARY/BAZHANOW/stalin. txt_with-big-pictures.html); Беседовский Г.З. На путях к термидору: Из воспоминаний бывшего советского дипломата. Париж, 1930 и др. . Более точны в фактологическом отношении дневники, поскольку они писались по мере поступления информации и отражают отношение человека к событиям на момент их свершения См., например: Гиппиус З.Н. Дневник. В 2 кн. М., 1991 и др. . Близок по своим характеристикам к дневникам другой вид документов - хроники См., например: За рубежом. Белград - Париж - Оксфорд (Хроника семьи Зерновых). 1921-1972. Париж, 1973. . Особенно интересно сравнить различные источники личного происхождения, исходящие от одного автора См., например: Кудрина Ю.В. Императрица Мария Федоровна. Дневники. Письма. Воспоминания. 1847 - 1928. М., 2000; Мельгунов С.П. Воспоминания и дневники М., 2003 и др. , что встречается, к сожалению крайне редко. Еще один вид документов личного происхождения - письма. Обычно они не предназначены для публикации, и носят более личный характер, поэтому авторы высказывались в них более откровенно, более эмоционально. Особый интерес представляют письма известных политических и общественных деятелей, более связанных в силу своих личных и профессиональных интересов с изучаемой проблемой См., например: ГАРФ.Ф. Р-5919, оп. 1, д. 1-157. Письма разных лиц и учреждений к митр. Евлогию и другие документы; Отдел рукописей РГБ.Ф. 760, к. 208, ед. хр. 23-25 Бирюкова О.П. письма Н. Рубакину; Дан Ф.И. Письма (1899-1946) Amsterdam: Stichting international inst.: voor socil geschiedenis. 1985, 678 с.; Чему свидетели мы были… Переписка бывших царских дипломатов, 1934 - 1940. Сб-к док. В 2 кн. М.: Гея 1998; Амфитеатров и Савинков: переписка 1923-1924 гг. // Минувшее: Исторический альманах. Вып. 13.М., Спб., 1993.С. 73-158 и др. .

Шестая группа, привлекавшихся источников достаточно специфична. Это литературные произведения авторов-эмигрантов. Они не являются информативным для данной работы, но позволяют воссоздать эмоциональный окрас восприятия эмиграцией событий на Родине и служат прекрасным иллюстративным материалом. Наиболее отчетливо отношение к советской действительности прослеживается в сатирических произведениях См., например: Дон-Аминадо. Всем сестрам по серьгам: Юбилейная шутка. Париж, 1931; Он же. Дым отечества. Париж, 1921;; Лери. Онегин наших дней: Сатирическая поэма. Берлин, б. г.; Ленский М. О Рыбаке - Ленине и золотой рыбке - России.Б. м., 1920-1921. и др. .

К сатирическому творчеству относится и седьмая группа источников - карикатура. Художники-карикатуристы, как и сатирики, реагировали на наиболее злободневные темы, отражая их в еще более лаконичной и эмоциональной форме рисунка. Наиболее известные авторы русского зарубежья Mad. (псевдоним) и М.С. Линский публиковались в популярных газетах и журналах "Последние новости", "Иллюстрированная Россия" и других. М.С. Линский был даже редактором парижского еженедельного журнала политической сатиры "Бич". Впервые попытка издания сборника карикатур была предпринята еще в эмиграции Альбом карикатур: Галлиполи 1920-1921. I серия.Б. м. [София], б. г. 48 с. . Подспорьем в работе с данным источником является современное издание "Сатира и юмор русской эмиграции" Сатира и юмор русской эмиграции /Сост. С.А. Александров. М., 1998. , в котором изображения, посвященные СССР, выделены в отдельный блок.

Привлечение этих материалов позволило получить представление о разнообразии взглядов русской эмиграции, выявить основные проблемы, выделяемые ей в развитии Советской России, проследить эволюцию и столкновение мнений в русском зарубежье, детально подойти к изучению диссертационной темы и осуществить его на основе широкой и разнообразной источниковедческой базы, обеспечив тем самым достоверность и обоснованность научных результатов.

Вторая глава "Социально-экономическое развитие Советской России периода НЭПа в оценке эмигрантов". В первом параграфе рассматривается отношение эмиграции к голоду 1921 г. Разбираются его причины в представлении русских, проживавших за границей; дискуссии, возникшие в их среде в связи с вопросом о голоде; отношение эмиграции к иностранной помощи голодающим, деятельности Всероссийского комитета помощи голодающим, приводятся данные об эмигрантских комитетах помощи голодающим. Важным результатом деятельности последних, явилось изменение отношения русского зарубежья к процессам в РСФСР: до голода эмигранты несколько дистанцировались от происходившего в России, трагедия породила чувство сопричастности. Несмотря на разрозненность и противоречия, выявившиеся в ходе кампании по оказанию помощи, она имела важное значение, не только для голодающих, но и для эмиграции. Опыт, приобретенный в начале 1920-х гг., помог русскому зарубежью оценить аналогичные ситуации, возникшие в СССР в 1924 и 1934 гг. Создание и деятельность Комитетов помощи, общая работа эмиграции, направленная на поддержку голодающих, свидетельствовали о новом уровне и этапе социальной адаптации русских за границей. Разрозненность действий показала, что даже, в благотворительном деле помощи эмигранты не смогли объединиться.

Второй параграф останавливается на отношении русского зарубежья к социально-экономическому развитию деревни. Выделяются положительные и отрицательные моменты советской аграрной политики, их цели и задачи с точки зрения эмиграции. Один из вопросов, который волновал русское зарубежье - это реальность декларировавшихся изменений, много писалось о диспропорции развития промышленного и аграрного секторов, что, по мнению эмиграции, проявлялось в ценовой ("ножницы цен") и налоговой политике. Чему давалась двоякая оценка: с одной стороны, ситуация лишала крестьянство стимула к развитию сельского хозяйства, а, следовательно, замедляла и развитие экономики в целом; с другой - такая линия помогла большевикам подготовить индустриализацию страны, то есть была важна в перспективном экономическом плане. Отношение к советскому варианту решения земельного вопроса во многом зависело от позиции по аграрной проблеме партии, организации, отдельного человека, дававших оценку. Вопрос о развитии капитализма и частной собственности в советском сельском хозяйстве был дискуссионным для эмиграции. Теоретически эмиграция должна была приветствовать НЭП, однако так не происходило по ряду причин: претворение реформ означало бы на деле снятие напряженности в крестьянском вопросе в России, а, следовательно, провал планов тех эмигрантов, которые делали ставку на крестьянство как на главную антибольшевистскую силу; подчеркивалась неравномерность, скачкообразность развития сельского хозяйства, что было связано, по мнению экономистов-эмигрантов, не столько со стадиальностью его развития вообще, погодными условиями, другими внутренними факторами, сколько с такой проблемой как непостоянство советской политики в аграрном вопросе. Делался вывод о ее ограниченности, непродуманности, непоследовательности, противоречивости.

Третий параграф изучает отношение эмиграции к советской промышленности, развитию города, социально-демографической ситуации, влиянию НЭПа на численность, состав и динамику городского населения, изменению его социальной структуры. Выделяются недостатки и достоинства советской политики в области промышленности в представлении русского зарубежья, их причины и следствия. В качестве главных черт развития промышленности эмигрантами виделись: "паразитический", дотационный, иждивенческий характер; наличие перманентных кризисов; проблемный характер ее развития (отсутствие капитала, свободного рынка, износ оборудования упадок финансовой и рыночной систем, плохое управление, засилие государственного сектора в промышленности и др.); диспропорция в развитии промышленности и сельского хозяйства; необходимость модернизации. Русское зарубежье приходило к выводу о необходимости не только экономических, но и политических реформ, эволюции строя, правопорядка и строения власти.

Четвертый параграф представляет анализ русским зарубежьем советских финансов, внутренней и внешней торговли. Общие характеристики этих сфер, данные эмиграцией - инфляция, расстройство финансовой системы, рынка, торговли, наличие товарного голода, порождавшего спекуляцию. Дискуссии и даже определенные практические шаги в среде русских, проживавших в других странах, вызывала внешняя торговля и раздача концессий иностранцам. Несмотря на негативные характеристики, именно торговля представлялась эмиграции отраслью, в которой изменения были наиболее зримы, был очевиден их буржуазный характер.

Последний пятый параграф рисует отношение эмиграции к новой экономической политике в целом. Предлагаются различные варианты ее датировки, трактовки сути и задач, понимания тактики и стратегии, причин и результатов. Среди основных задач, которые должен был решить НЭП, выделялись: собственно экономическая (народно-хозяйственная), внутриполитическая, внешнеполитическая. Целью считалось сохранение власти. В отношении сущности новой экономической политики в русском зарубежьем выделилось три основные точки зрения: это эволюция большевиков осознанно избравших НЭП в качестве долгосрочной стратегии, которая, в конечном счете, вернет Россию на путь буржуазной демократии; временная тактическая уступка с целью восстановления сил для мировой революции и противостояния буржуазным государствам, которая закончится возвратом к строительству социализма или коммунизма; политика, родившаяся и развивающаяся под влиянием противостояния в коммунистической партии, от результата которого зависит и дальнейшее развитие России по тому или иному пути. Русское зарубежье отмечало половинчатость, незавершенность реформ к концу НЭПа. Главной причиной провала НЭПа эмиграция видела его непоследовательность, идущую от противоречия между базисом и надстройкой, развитием экономической и политической систем, капиталистическими и социалистическими составляющими новой политики.

В третьей главе "Общественно-политическое развитие РСФСР/СССР в 1920-е гг. в восприятии русского зарубежья" рассматривается несколько основных сюжетов, связанных с восприятием эмиграцией внутриполитической ситуации в СССР. Под ней подразумевается, как собственно сама советская политическая система, так и наиболее значимые, по мнению русского зарубежья, события.

Первый параграф посвящен отношению эмиграции к Кронштадтскому восстанию и ее попыткам оказать поддержку восставшим. Рассматривается освещение этого события в русской прессе, дискуссии в отношении возможной помощи (военной, материально-финансовой, моральной), попытки ее фактического осуществления, реакция эмиграции на поражение мятежа. Русское зарубежье не пришло к единому мнению, не смогло объединиться, не нашло путей и способа доставки средств и продовольствия в Кронштадт. Рефлексия относительно самого восстания и вовлеченности эмиграции в дело помощи кронштадтцам привели эмиграцию к неутешительным, пессимистическим выводам о собственной разобщенности и недееспособности, заставила задуматься о дальнейшем жизненном пути. Пессимизм проявился и в отношении свержения советской власти в ближайшее будущее. Лозунги, выдвинутые восставшими, методы и ход восстания повлияли на эволюцию теории борьбы с коммунизмом и идеи будущего устройства России. Было пересмотрено отношение к советской действительности.

Второй параграф останавливается на реакции эмиграции в отношении процесса по делу эсеров, репрессий против других небольшевистских партий. Рассматривается деятельность организаций помощи политзаключенных, работавших как на узкопартийной, так и на межпартийной основе. Главной их целью было улучшение положения, оставшихся на Родине членов небольшевистских партий. Они ставили перед собой ряд задач: информационную, связанную с ознакомлением зарубежной общественности с политической ситуацией в Советской России; агитационно-пропагандистскую, которая имела два направления: российское и зарубежное; моральную поддержку; материальную помощь заключенным и их семьям.

Третий параграф рассматривает точку зрения русского зарубежья на решение религиозного вопроса в Советской России и деятельность Московской Патриархии. Среди церковных проблем, наиболее взволновавших русское зарубежье в 1920-е гг. можно выделить изъятие церковных ценностей в пользу голодающих в 1921-1922 гг., и неразрывно связанные с ними суд над Патриархом Тихоном, репрессии против клира и мирян; смерть Патриарха Тихона, его "Завещание", вопрос о наследовании Патриаршего престола; попытки обновленчества, Константинопольской Патриархии и Ватикана узурпировать церковную власть в России, прозелитизм последнего; декларацию митрополита Сергия (Страгородского) и ее влияние на Церковь за границей; религиозную ситуацию в стране в целом, сохранение православных традиций; советскую официальную политику (законодательство) в религиозном вопросе. Русское зарубежье отмечало противоречия в государственно-церковных отношениях: между законодательной базой и реальной практикой, между объявленной свободой совести и притеснениями которыми подвергалась Церковь. Понимая всю сложность ситуации, в которой оказалась РПЦ, эмиграция неоднозначно отнеслась к попыткам иерархов Московской Патриархии вписаться в новые условия. Этот вопрос стал "яблоком раздора", породив не просто разногласия в русском зарубежье, а самый настоящий церковный раскол.

Четвертый параграф изучает реакцию эмиграции на дискуссии и противоречия в ВКП (б), выделяется их периодизация, основные противоборствующие группировки и лидеры, суть разногласий. Всплески борьбы внутри коммунистической партии эмиграция связывает с двумя обстоятельствами: с болезнью и смертью В.И. Ленина; с изменениями правительственного курса и собственно ситуации в Советской России. При этом речь идет не только об идейно-политическом противостоянии по вопросам теории и практики государственного строительства, но и о борьбе за власть. Оценивая характеристику оппозиции эмиграцией можно заметить, что если основные проблемы, вокруг которых шли споры выделялись достаточно точно, то качественная характеристика оппозиции - была слабым место русского зарубежья. Оно не всегда точно представляло, кто и против кого выступает в партии; силы и значение оппозиции переоценивались им, как и многие события, которые могли привести к свержению власти. К концу 1920-х гг. эмигранты отмечают формирование "сталинизма", переход к единовластию и личной диктатуре.

Пятый параграф посвящен отношению эмиграции к советскому строю в целом, как к политической системе. Рассматриваются дискуссии русского зарубежья по вопросу о советском "термидоре" и "бонапартизме", видение законодательства РСФСР/СССР, оценка политических изменений на родине. Большинство эмиграции сходилось в следующих тезисах: формальный характер законодательства, которое не соблюдается на практике; постепенная централизация управления; декларативность федеративных принципов; переход от диктатуры пролетариата, к диктатуре партии, олигархии, единовластию в лице И.В. Сталина; дублирование функций советских органов партийными, рост бюрократии. По-разному оценивало русское зарубежье политические итоги большевистского правления в 1920-е гг. Были в его среде те, кто относился к советскому режиму резко отрицательно, как к антинациональному, деструктивному, лишенному творческого потенциала, но находились и те, кто рассматривал преобразования как исторически закономерные, вполне оправданные и обоснованные, направленные на благо страны и интересов русского народа.

В четвертой главе исследуются "Попытки эмигрантского влияния на решение "русского" и "советского" вопросов в международной политике в 1920-е гг.". Первый параграф посвящен реакции эмиграции на первые международные договора, заключенные РСФСР в 1920-1921 гг. Что касается восточной политики, эмигранты воспринимали ее вполне адекватно, выделяя три тенденции:

1) противостояние английской внешней политике;

2) продолжение традиционной политики России;

3) агитационно-пропагандистские шаги в целях распространения коммунистического строя. Особое внимание уделило русское зарубежье договорам РСФСР с Англией и Германией. В советской внешней политике этого период эмигранты выделяли две составляющие: собственно политическую (международные договора и контакты с другими странами) и идеологическую, агитационно-пропагандистскую. Изменение отношения к РСФСР на международной арене приводили к некоторой эволюции общественного мнения русского зарубежья.

Второй параграф освещает попытки эмиграции противостоять приглашению советской делегации на международные конференции и принятию благоприятных для нее решений вопросов. Особое внимание уделяется Рапалльскому и советско-ватиканскому соглашениям. Несмотря на то, что достижения советского правительства эмиграция считала ошеломляющими, тем не менее, анализируя реализацию международных договоров на практике, отмечала, что вскоре они дадут прямо противоположный результат, приведут если не к разрыву уже заключенных соглашений, то, по крайней мере, убедят западные страны не подписывать новых. Даже к концу 1922 г. эмиграция не верила, что большевики смогут добиться дипломатического признания.

Третий параграф посвящен реакции эмиграции на внешнеполитические успехи СССР в середине 1920-х гг., ее усилиям, направленным на предотвращение дипломатического признания Советского Союза. После череды признаний, эмиграция практически смирилась с ролью стороннего наблюдателя и поняла, что ей сложно влиять на международную политику в отношении СССР. В эмиграции сложилось три точки зрения по вопросу о дипломатическом признании:

1) не признавать, поскольку советское правительство не законное, советский строй не демократический, признание будет способствовать укреплению большевистского режима, отсрочке возвращения эмиграции на родину и восстановлению должного порядка управления; признание может привести к отрицательным последствиям, как вследствие продолжения большевистского правления, так и вследствие возможности экономической интервенции других стран; может произойти разрастание коммунизма в мировых масштабах, что обострит внутриполитическую ситуацию в европейских странах;

2) признать при определенных условиях или после эволюции режима и соответствующих гарантий иностранных держав;

3) признать, поскольку это исключит возможность интервенции, прежде всего экономической; позволит новому правительству с полным правом отстаивать российские интересы на международной арене; приостановит развал российской экономики; стабилизирует экономическую ситуацию в Европе; будет способствовать ослаблению милитаризма, диктатуры, может привести к эволюции или даже смене режима.

Четвертый параграф рассматривает отношение эмиграции к советской внешней политике второй половины 1920-х гг. Международная ситуация породила неоправданные надежды у части эмиграции на возможно новую изоляцию СССР и даже на свержение режима. Изменения внешнеполитической ситуации произошли не под влиянием русского зарубежья, а в связи с объективными причинами. Эмиграция могла лишь использовать их, но к тому времени, она, видимо, уже осознала тщетность попыток влияния, о чем свидетельствует и спад публикаций по этой проблематике. Изменилась трактовка, даваемая русским зарубежьем причин просоветской международной политики. Если в начале 1920-х гг., сближение с Советской Россией зарубежье объясняло, главным образом экономическими интересами отдельных стран и ее торгово-промышленных и финансовых кругов, то на рубеже десятилетий появились такие аргументы как боязнь возрождения сильной национальной России (пусть и в лице СССР), да и просто безразличие держав. Начиная с 1929 г. международная ситуация принесла эмиграции новые разочарования. Все большее число русских за границей стало признавать факт неизбежности контакта с СССР и осознало, что после 10-летия существования советского государства игнорировать его присутствие на карте мира, по меньшей мере, не реально.

В заключении обобщены результаты диссертационного исследования, сформулированы основные выводы работы.

Диссертационное исследование наглядно продемонстрировало, с одной стороны, большое разнообразие взглядов в среде эмиграции по изучаемому вопросу, с другой - определенное концептуальное единство апперцепции советской политики русским зарубежьем как социумом.

Единство исходило из особой ментальности эмиграции, трансформация и адаптация которой проходила крайне медленно. Изучение вопроса об отношении эмиграции к СССР неразрывно связано с особенным положением этой группы людей, о котором историки, порой, забывают, уделяя ему столь незначительное внимание. Эта особенность заключалась в пребывании за границей большой, довольно обособленной группы русских людей, тесно связанных мыслями, чувствами, переживаниям с Россией. Поэтому, обращаясь к истории эмиграции, необходимо учитывать влияние на нее трех составляющих: собственно советской политики и ее реализации на практике; международной обстановки в целом и в странах проживания русского зарубежья; изменений, происходящих внутри эмиграции, как социума. Эти три фактора оказывали заметное влияние на восприятие русскими, проживавшими за рубежом, событий, происходивших на Родине. Кроме того, события рассматривались через призму прошлого, настоящего и будущего, с преобладанием первого. Эти особенности русского эмигрантского менталитета приводили к определенной "разорванности" сознания, характерной для русского зарубежья. Наиболее ярко она проявляется в восприятии советской международной политики.

Не вызывает сомнения, что образ России, глубоко личный, сохранялся в душе каждого эмигранта. Единственное, что объединяло их - это любовь к Родине и желание вернуться в Россию, остальное - разъединяло.

Сложности коммуникации и отсутствия результативного диалога между Россией советской и Россией зарубежной объясняются не только политическими противоречиями. Эти проблемы вписываются в исторический подход А. Ахиезера, который считает раскол одной из центральных категорий для понимания российского общества, социокультурных процессов происходящих в России Ахиезер А. Россия: критика исторического опыта. Новосибирск, 1997.Т. 1. С. 10. . Нельзя говорить, что эмигранты видели советскую действительность исключительно в черном цвете. Особенно интересны в этой связи научные работы эмигрантов по экономическим, юридическим, военным вопросам, касающиеся соответствующих аспектов развития Советского государства. Во многих нововведениях они отмечали прогресс, по сравнению с предыдущими периодами, пока речь не заходила об их политической составляющей.

При оценке отношения эмиграции к тем или иным событиям, советским реформам не могут быть применены такие дефиниции как "отрицательное" и "положительное". Русское общественное мнение отражало спектр мнений дореволюционной России, новой пореволюционной мысли, с наложением на него "разорванности" и антагонизма сознания, порожденных именно эмигрантским бытием. К тому же нельзя забывать, что далеко не вся эмиграция интересовалась вопросами политики, в том числе и ситуацией на своей Родине.

Отношение эмиграции к Советской России не могло оставаться неизменным, оно эволюционировало, трансформировалось, в том числе, и под влиянием событий на Родине.

В начале 1920-х гг. эмиграция оценивала российские события не столько рационально, сколько эмоционально, пребывая под впечатлением личных переживаний и потрясений первых лет революции и Гражданской войны. Приход большевиков к власти считали не более чем временным явлением, российским парадоксом, который неизбежно придет к своему логическому завершению в ближайшее время. Отсюда и отношение большинства эмиграции к советскому строю как временному, не имеющему под собой исторической базы, сознательное упрощение происходящего, недооценка глубины общественно-политических и социально-экономических изменений, их непонимание.

По мере укрепления советской власти, меняется и ее восприятие в эмигрантской среде. Время активной борьбы с большевизмом уходило в прошлое, родилась идея экономической борьбы. По мнению эмиграции, трансформировалась и сама власть в связи с чем, в среде русского зарубежья середины 1920-х гг. популярны дискуссии о ее эволюции, перерождении, вырождении, советском бонапартизме.

Не всегда русское зарубежье отличалось реализмом в восприятии советской действительности. Чем дольше длилось пребывание за границей, тем менее объективным было восприятие советской действительности. Эмигранты были оторваны от России, поэтому, вполне естественно не могли оценить масштабов и результатов, происходивших там перемен, понять их внутренний смысл, хотя общие тенденции развития оценивали достаточно верно. Время делало свое дело - реальные планы и действия по возвращению на Родину вытеснялись надеждами и иллюзиями.

Надо учитывать и то, что к концу 1920-х годов происходит сужение информационной базы эмиграции о Советской России: в силу специфики советской прессы снижается достоверность информации, почерпнутой из нее, уменьшается число перебежчиков, высланных, сокращается число разведывательных и подрывных операций проводимых эмиграцией в СССР, границы закрываются все прочнее. Скудость информации и ее недостоверность накладывается на охлаждение эмиграции к политической жизни в силу обустройства собственного быта, утраты иллюзий о скором падении власти большевиков. Жизнь вне России приводила постепенно к отмиранию политического компонента эмиграции, появлению политической пассивности, апатии, разочарования.

Отход эмигрантов от политики, сужение информационной базы, уменьшение заинтересованности иностранных государств в эмиграции, для которых она стала обузой, перестав быть политическим союзником, приводит к тому, что уже к концу 1920-х гг. советская тема обсуждается скорее по инерции, не так детально, не так правдиво, даже и не так предвзято, как это было в начале того же десятилетия. Практически перестают публиковаться научные работы, посвященные отдельным аспектам деятельности советского государства (по экономике, праву, военному делу и так далее). Если Советская Россия для эмигрантов была еще реальностью, которую часть из них знала не понаслышке, то СССР для многих являлся уже абстракцией. Теоретически зная основные советские законы, указы и постановления, будучи в курсе большинства событий, происходивших на Родине, эмигранты лишь отдаленно представляли, что же это была за страна в действительности. Мало кто понимал, как М. Карпович, что на родине вне зависимости от большевиков возникают "новые ткани будущего государственного организма", что одно дело - образ России в голове эмигрантов, другое - в реалии Письма М. Карповича Г. Вернадскому // Новый журнал. 1992. № 188. С. 283. . Русское зарубежье не замечало или не хотело замечать изменения ментального пространства Советской России. При оценке советских событий конца 1920-х гг., политики и ученые-эмигранты, оперировали, как правило, старыми мерками, совсем забывая о том, насколько сильно изменилось советское общество, о том, что появилась новая формация - советский человек, выросло новое поколение, для которого не может быть иного пути, кроме советского. Ближе всех к пониманию современных процессов стояли молодые эмигрантские партии, появившиеся уже за границей. Параллельно с процессом нивелировки, сглаживания взглядов на СССР, его объективизации, в среде наиболее политически активных представителей эмиграции происходила более четкая поляризация и размежевание взглядов по вопросам советской политики, что также объясняется, прежде всего, упрочением советского строя.

Наглядным показателем интереса к СССР служит количество эмигрантских публикаций по проблеме в разные периоды, практической вовлеченности, конкретных действий, связанных с политикой СССР. Их анализ позволяет вывить следующую закономерность. В первой половине 1920-х гг. проявляется высокая активность эмиграции в отношении Советской России: создание комитетов помощи голодающим в России; оказание материальной и моральной поддержки политзаключенным; участникам Кронштадского мятежа; петиции, декларации, участие в международных конференциях, встречи с дипломатическими представителями и другие действия с целью убедить международное сообщество не признавать правительство большевиков; выступления против религиозных притеснений; активизм в самой Советской России и так далее. Конец 1920-х гг. можно характеризовать как затухание эмигрантской активности в отношении СССР.

Диссертационное исследование позволяет сделать вывод не только о трансформации восприятия Советской России/СССР эмиграцией, но и о ее непосредственном влиянии на события, происходившие на родине. Оно могло быть прямым или косвенным. Основными средствами влияния были:

1) личные контакты с высокопоставленными деятелями и членами иностранных правительства;

2) влияние на зарубежную и советскую общественность через прессу и различные открытые обращения и письма;

3) обращения с меморандумами и предоставление информационных бюллетеней по соответствующим вопросам в правительства других стран, отдельные зарубежные организации;

4) научно-теоретическая работа (сбор материала, его осмысление, оценки, прогнозы);

5) экстремистские решения (убийства, взрывы, террористические акты) с целью изменения политики;

6) практические мероприятия (помощь голодающим, осужденным, беженцам из СССР).

Не только эмиграция пыталась повлиять на развитие ситуации на Родине, события в России также оказывали практическое, моральное и духовное воздействие на эмиграцию. Они могли послужить как в деле ее объединения, особенно в "минуты опасности" (например, помощь голодающим 1921-1922 гг.), так и ее разъединения (например, декларация митрополита Сергия 1927 г.). Причем одни и те же события зачастую и объединяли, и разъединяли эмиграцию (вплоть до раскола партий на фракции или даже создания новых структур), а, по сути, служили катализатором, подстегивая эмиграцию к действию, к поиску своего места в истории. Внешнеполитические события приводили к изменению условий жизни и деятельности эмиграции (особенно ярко это проявилось в ситуации на КВЖД). Под влиянием перемен, происходивших в Советской России, в эмиграции возникло движение возвращенчества, появилось сменовеховство, новая тактика П.Н. Милюкова и так далее. Активизм, отдельные террористические акты также были реакцией на советскую политику.

Определению личных, групповых позиций, способов возможного воздействия в целях трансформации советских реалий помогли накопление и анализ русским зарубежьем информации о Советской России/СССР, советской внутренней и внешней политике. Их изучение носило разносторонний (изучение не только политики, но и других аспектов советского бытия), разноплановый (как с политических, так и с научных позиций) характер, отличалось большим разнообразием взглядов.

Особое положение эмиграции, особенности ее ментальности привели к появлению трех подходов в оценке событий и политики Советской России/СССР:

1) теоретического, с точки соответствия теории государственного строительства;

2) идеологического, исходившего из соответствия или несоответствия советской политики и ее воплощения в жизнь программным установкам отдельных эмигрантских партий, организаций, личностей;

3) практического, который был связан с двумя составляющими: целесообразностью и полезностью тех или иных советских мероприятий для страны и советских граждан на тот момент и возможными последствиями для эмиграции. При анализе конкретных событий, они могли использоваться как по отдельности, так и одновременно. Это зависело не только от объекта оценки, но и от того, кто ее давал.

Вышеперечисленные особенности эмигрантского восприятия прослеживаются в большинстве оценок русским зарубежьем советской политики. Но была и своя специфика в рассмотрении социально-экономического и общественно-политического развития.

В оценке советской экономики в значительно меньшей степени сказывалась предубежденность, предвзятость, было больше объективности, научного обоснованного подхода. Не только потому, что ее анализом занимались в основном специалисты-экономисты. Советское народное хозяйство строилось на другом базисе, при том, что в его основе лежало дореволюционное хозяйство с его проблемами и недостатками, которые хорошо знали эмигранты. В случае смены власти, в отличие от политической ситуации, где можно было бы просто декларативно сменить режим, в народном хозяйстве начинать пришлось бы с того, что останется после большевиков. То есть необходим был серьезный, вдумчивый, не политизированный разбор экономической ситуации. Вовлеченность эмиграции в советскую экономику была, прежде всего, теоретической: сбор, изучение, анализ информации, выводы из нее. Косвенным воздействием русского зарубежья на экономическую ситуацию на Родине, можно считать ее попытки повлиять на представителей западных стран в плане корректировки внешнеэкономических планов СССР. Прямое вмешательство русского зарубежья в решение экономических вопросов в Советской России проявилось лишь в помощи голодающим в 1921 г. Изучение внутреннего экономического положения в Советской России/СССР позволяло лучше ориентироваться в складывающейся ситуации. Из анализа социально-экономического положения в России видна хорошая осведомленность русского зарубежья относительно данного объекта исследования. Можно отметить, что при опоре на одни и те же источники (советскую статистику, периодику), эмигрантские и советские экономисты делали, порой, прямо противоположные выводы. Анализ советской экономики русским зарубежьем был более разносторонним, глубоким, обоснованным, хотя и более политизированным, нежели аналогичный советский. Еще одной его особенностью является значительно меньшее количество дискуссий и споров в среде русского зарубежья по этой проблеме.

Значительно больше разногласий вызывала в эмиграции советская внутренняя политика, вплоть до размежевания и даже расколов партий. Появлялись новые организации, оценивавшие советское руководство исходя не из его сравнения с прошлым, а учитывая его эффективность и целесообразность, соответствие современным условиям. Подводя итоги внутреннему положению в России в 1920-е гг., эмиграция выделяла ее волнообразное развитие. Особое внимание приковывали события, способные привести к смене режима (контрреволюционная активность населения, внутрипартийные дискуссии). Практически все эмигранты, полемизируя по отдельным вопросам советской внутренней политики, свидетельствовали о ее стихийности, отсутствии программы политических преобразований, не согласованности и противоречивости действий советского аппарата. За такой политикой они не видели будущего, предрекали ее крах. НЭП, в представлении эмиграции не был ни социализмом, ни капитализмом, реальное государственное устройство не соответствовало советскому законодательству.

В борьбе эмиграции на внешнеполитическом фронте периода НЭПа можно выделить 4 периода:

1) против любого общения западных держав с Советами;

2) против заключения каких бы то ни было договоров с РСФСР;

3) против экономического сближения стран и проникновения иностранного капитала и промышленности в Советскую Россию;

4) против юридического признания СССР. В связи с этим менялось и приложение сил эмиграции, адресаты обращений и воззваний: правительства стран; международная общественность; промышленные и финансовые круги. Происходила эволюция методов убеждения от абстрактных антисоветских к конкретным с доказательной экономической базой. Несмотря на различие во взглядах представителей русского зарубежья, в них неизбежно можно выделить три составляющие, которые, в конечном счете, и формировали общую оценку тех или иных внешнеполитических шагов Советской России/СССР. Как и в вопросе о внутренней политики, отношение к ряду международных проблем зависело не только и не столько собственно от них, но и от того, с какой точки зрения на него смотрела эмиграция - с позиций государственных интересов России или исходя из противостояния большевикам. Это характерно и для отношения к другим сферам советской политики, хотя отчасти внешняя политика стоит особняком. Поскольку, с одной стороны, она интересовала эмиграцию, прежде всего, с точки зрения ее будущего развития, а именно - возможности ее использования для свержения режима и возвращения на Родину. С другой же, имела актуальное значение для настоящего эмигрантов, поскольку они проживали в разных странах, которые так или иначе были вовлечены в сферу советской внешней политики и позиция правительств этих стран относительно СССР могла серьезно повлиять на их жизнь за границей. Поэтому отношение эмиграции к советской внешней политике было более сложным и дифференцированным и зависело от личных и политических пристрастий (не только в отношении большевиков, но и в отношении иностранных государств и их руководства); местонахождения эмиграции (соответственно внешней политики страны проживания); гибкости или закостенелости в отношении проблемы союзники-противники по Мировой войне. В связи с развитием международной ситуации, внешнеполитические взгляды русского зарубежья так же были вынуждены эволюционировать. Постепенно эмиграция стала осознавать, во-первых, тщетность своих попыток оказать влияние на внешнюю политику иностранных государств, а во-вторых, несбыточность реваншистских планов с опорой на иностранную интервенцию. В последней трети 1920-х гг. большинство эмигрантов признало факт неизбежности контакта с СССР и осознало, что после десяти лет существования советского государства, игнорировать его присутствие на карте мира, по меньшей мере, - не реально.

Материалы диссертации свидетельствуют о неподдельном интересе эмиграции к событиям, происходившим на Родине, советской экономике, внутренней и внешней политике.

Основные выводы и положения диссертации отражены в следующих публикациях