Внешняя политика в общественном мнении России накануне Первой мировой войны 1908–1914 гг.

Материалы личных фондов АВПРИ дополняются документами, прежде всего перепиской и дневниковыми записями, хранящимися в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ): фонды А.П.Извольского, А.А.Гирса, Г.Н.Трубецкого и др. Ценные сведения о контактах представителей власти с прессой были найдены в редакционных фондах газет «Русское слово», «Русские ведомости», «Речь», а также в личных фондах А.С.Суворина и А.В.Руманова, находящихся в Рукописном отделе РГБ и Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ). В РГАЛИ хранятся личные фонды известных общественных деятелей и журналистов. Подчас отдельные письма могут существенно восполнить пробелы в других источниках.

Были изучены архивные материалы Государственной думы III и IV созывов, хранящиеся в Государственном историческом архиве в С.-Петербурге (РГИА). Наибольший интерес представляют документы Комиссии по направлению законодательных предположений и бюджетной. В фонде содержатся стенограммы и протоколы заседаний, а также материалы справочного характера, предоставленные ведомствами. Особенно хорошо сохранились законопроекты и обоснования к ним, внесенные в Думу МИД. Значительная их часть относится к финансовой стороне его деятельности. В обоснованиях встречается интересный материал, связанный как с дипломатической, так и с консульской службой, а, следовательно, с внешнеполитическими, а порой военно-стратегическими интересами страны. Обсуждения таких вопросов обычно проходили в закрытых заседаниях, и их материалы публикации не подлежали.

Документы из фонда С.-Петербургского телеграфного агентства (СПА) в РГИА в некоторых случаях дополняют материалы АВПРИ, поскольку это государственное учреждение работало в непосредственном контакте с МИД. Одно время его возглавлял А.А.Гирс, заведовавший тогда же Отделом печати министерства. Наиболее опытные сотрудники СПА регулярно выполняли задания дипломатического ведомства. Материалы из фонда Главного управления по делам печати (РГИА), касающиеся издания газеты «Россия», представляют интерес, т.к. она по существу являлась органом МИД и передовые статьи там писали сотрудники Отдела печати.

Весь этот комплекс источников, значительная часть которого впервые вводится в научный оборот, позволяет решить поставленную задачу исследования - проследить на фоне международных конфликтов кануна Первой мировой войны ту борьбу, которую вела влиятельная часть общества, прежде всего буржуазия, за доступ к политической власти, в том числе за право определять внешнеполитический курс государства.

Рабочая гипотеза исследования. В последнее десятилетие существования царизма в России, где дипломатическая сфера была полностью отнесена к ведению монарха, наметились существенные изменения. Государственная дума, вопреки Основным законам Российской империи, с разрешения царя неоднократно получала право обсуждать внешнеполитические вопросы. В этом проявлялась, с одной стороны, потребность правительства России, особенно в моменты острых международных конфликтов, демонстрировать перед лицом Европы единство власти и общества. С другой стороны, влиятельные круги, главным образом набиравшая силу российская буржуазия, использовали любую возможность, прежде всего думскую трибуну и прессу, чтобы получить доступ к принятию внешнеполитических решений. По мере приближения к 1917 г. эта тенденция постоянно нарастала.

Основные положения, выносимые на защиту. Исследование взаимоотношений российского общества и власти по проблемам внешней политики накануне Первой мировой войны приводит автора диссертации к следующим выводам:

1. Отношения между властью и обществом в России в период, предшествовавший Первой мировой войне, характеризуются большой сложностью, что обусловлено как внутриполитическими проблемами, так и крайней напряженностью международной обстановки. Цель, поставленная П.А.Столыпиным, - обеспечить России двадцать спокойных лет не была достигнута.

2. Боснийский кризис 1908-1909 гг. стал серьезным испытанием для А.П.Извольского на посту министра иностранных дел. Его замысел добиться изменения режима Черноморских проливов путем сговора с австрийским министром иностранных дел Эренталем не нашел поддержки ни со стороны европейских держав, ни в российских правительственных кругах во главе со Столыпиным. Крупный дипломатический провал министра нанес ущерб позициям России на Балканах.

3. В ходе Боснийского кризиса потерпел неудачу и другой план Извольского - в условиях обновленной политической системы опереться на общественное мнение страны, используя поддержку Государственной думы и влиятельных органов печати в качестве аргумента в диалоге с Европой. Расчет оказался ошибочным. Идея решить проблему Проливов за счет передачи Австро-Венгрии славянских провинций Боснии и Герцеговины сразу превратила значительную часть российского общества из союзника министра в самого ожесточенного его критика.

4. Уроки Боснийского кризиса заставили нового министра иностранных дел С.Д.Сазонова в период русско-германских переговоров 1910-1911 гг. действовать крайне осторожно. В России еще сохранялись силы, рассчитывавшие воспользоваться Потсдамским соглашением, чтобы изменить внешнеполитический курс страны в пользу Германии. Но к этому времени приверженцы Антанты имели уже значительный вес в российском обществе. Как средство политической борьбы ими, наряду с думской трибуной, активно использовалась печать.

Дипломатическое ведомство также приняло в расчет возможности прессы. По примеру европейских коллег российский МИД обращался к влиятельным изданиям для осуществления своих замыслов в течение всего затяжного периода переговоров. Общественное мнение как аргумент не раз использовалось в диалоге с иностранными партнерами. Остановить наметившееся сближение России со странами Антанты сторонникам Германии не удалось. В 1911 г. завершается период балансирования российской дипломатии между двумя блоками держав.

5. Балканские войны 1912-1913 гг. дали новый импульс для возрождения в России идеи славянского единства. Победы Балканского союза были восприняты значительной частью русского общества как шанс для реванша за поражение в Боснийском кризисе. В ходе военных действий возникла угроза закрытия Босфора и Дарданелл для российского торгового флота, что заставило и Государственную думу, и влиятельные предпринимательские организации через органы российской прессы вновь поднять проблему Черноморских проливов.

6. Разногласия в Балканском союзе, которые привели ко второй Балканской войне, оценивались в российском обществе как поражение не только дипломатии, но и России как великой державы - покровительницы славян. Одновременно прогермански настроенные националистические круги попытались подвергнуть сомнению эффективность союза с Францией и соглашения с Англией. Однако в целом по итогам второй Балканской войны расстановка сил на Балканах изменилась в пользу Антанты, поскольку утрата Болгарии была компенсирована усилением Сербии и переменой курса Румынии.

7. Именно в период Балканских войн произошел перелом в настроениях части русского общества - была пройдена черта, за которой угроза мировой войны уже не казалась катастрофой. Слово «война» легко произносилось на патриотических манифестациях, мелькало на страницах газет. В вопросе о Проливах даже кадеты выразили готовность идти до конца. Однако руководство МИД именно в этот период проявляло чрезвычайную осторожность и не поддалось на слишком горячие призывы.

8. О нарастающем напряжении международной обстановки кануна Первой мировой войны свидетельствует русско-германский конфликт, вызванный посылкой в Турцию военной миссии, возглавляемой генералом Лиманом фон Сандерсом, в результате чего зона Черноморских проливов оказалась по существу под немецким контролем. Это была последняя уступка российской дипломатии. Русско-германская «газетная война», развернувшаяся весной 1914 г., для обеих сторон была по существу информационной подготовкой к неизбежному вооруженному столкновению.

9. Заключительным и самым драматичным в предвоенной истории России был июльский кризис 1914 г. Перед угрозой войны вся буржуазная, а также и крайне правая пресса, несмотря на имевшиеся разногласия, продемонстрировала солидарность с правительственной политикой.

10. В предвоенный период деятельность МИД находилась под пристальным вниманием общественного мнения, которое связывало любые внешнеполитические неудачи России с неэффективной работой дипломатов. Устаревшая организация системы заграничных представительств, да и самого центрального ведомства, кадровый состав, уровень подготовки дипломатических и консульских работников - все это беспощадно критиковалось в прессе. Тема реформы МИД, начатой еще при А.П.Извольском и полностью не завершенной даже к 1914 г. красной нитью проходит через весь предвоенный период. Одним из немногих реальных достижений реформы можно считать создание Отдела печати, в определенной степени упростившего контакты МИД с обществом и прессой.

11. Вопросы внешней политики официально находились вне компетенции Государственной думы. В то же время в 1908-1914 гг. министры иностранных дел Извольский и Сазонов в ряде случаев, с разрешения царя, сами инициировали внешнеполитические дебаты в Думе. Министерство иностранных дел и правительство в ответственные моменты нуждались в поддержке общественного мнения страны перед лицом Европы.

Кроме того, соображения практического характера вынуждали чиновников МИД поддерживать деловые отношения с «конструктивно мыслящим» думским большинством. С санкции Думы утверждался бюджет МИД и его законодательные инициативы. И, наконец, Думе предстояло одобрить затянувшуюся реформу МИД. Работа в думских комиссиях сближала чиновников МИД и представителей торгово-промышленной буржуазии, преимущественно октябристов, задававших там тон и всегда готовых к сотрудничеству ради достижения собственных целей. Многие законопроекты, внесенные министерством в Думу третьего и четвертого созывов, учитывали интересы предпринимательской элиты, а некоторые были прямым следствием ранее выраженных ею пожеланий.

12. Хотя набиравшей силу российской буржуазии не удалось добиться прямого влияния на определение внешнеполитического курса страны, многое все же было достигнуто. В критические моменты руководство МИД находило полезным и необходимым опираться на поддержку общественного мнения, а следовательно, считаться с запросами наиболее влиятельной его части. Легче всего министрам удавалось добиться взаимопонимания с либералами разных оттенков: октябристами и кадетами. В число союзников А.П.Извольского и С.Д.Сазонова не входили крайне правые, выступавшие за союз с Германией. Что же касается представителей левого фланга, социал-демократов и поддерживавших их трудовиков, то они последовательно придерживались позиции неприятия царской дипломатии и использовали любую возможность, чтобы разоблачать империалистическую и захватническую, с их точки зрения, политику. Но их влияние было незначительным.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

- впервые в отечественной и зарубежной историографии на основе комплексного изучения широкого круга источников, как опубликованных, так и архивных, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, исследуется роль общественного мнения в борьбе по вопросам внешней политики в 1908-1914 гг.;

- систематическое изучение материалов крупнейших русских газет «Новое время», «Голос Москвы», «Утро России», «Русское слово», «Русские ведомости», «Речь», «Биржевые ведомости», «Московские ведомости», «Земщина», а также журнала «Московский еженедельник» позволяет не только детально проследить на протяжении рассматриваемого периода позиции ведущих партий и групп России по ключевым внешнеполитическим вопросам, но и дополнить общую картину происходивших событий ранее неизвестными фактами, в том числе касающимися неофициальных контактов представителей власти с общественными деятелями, политиками и журналистами, которые, как правило, редко оставляют след в других источниках;

- материалы русской прессы изучались в комплексе с архивными источниками - документами из редакционных архивов газет, личных фондов, а также архивных фондов Газетной экспедиции и Бюро печати и осведомления МИД и др., что позволило приоткрыть закулисную сторону работы дипломатов и журналистов, проникнуть в «газетную кухню»;

- впервые отдельная глава диссертации посвящена многолетней борьбе в русском обществе за реформирование Министерства иностранных дел, за освобождение его от архаизмов, бюрократизма и кастовости, за соответствие требованиям времени - запросам бурно развивавшихся промышленности и торговли;

- в диссертации впервые исследуется взаимодействие представителей МИД и депутатского корпуса: не только обсуждение внешнеполитических проблем на пленарных заседаниях Думы, но и совместная работа в комиссиях, решение финансовых вопросов, относящихся к деятельности ведомства, а также законотворческие инициативы руководства МИД.

Теоретическая и практическая значимость диссертации. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в обобщающих исторических трудах, комплексных исследованиях по истории внешней и внутренней политики и дипломатической истории России. Полученные результаты могут использоваться при чтении курсов отечественной истории, истории международных отношений, источниковедения, а также истории русской журналистики начала ХХ в.

Апробация результатов диссертационного исследования. Материалы диссертации были представлены в докладах и сообщениях на Научно-практической конференции, посвященной 450-летию создания Посольского приказа (1999 г., МГИМО МИД), Научных чтениях памяти профессора В.И.Бовыкина «Россия на рубеже XIX-XX веков» (МГУ, Исторический факультет, ИРИ РАН, 1999 г. и 2002 г.), Научной конференции «Национальные интересы и государственные приоритеты российской внешней политики. Россия в международных отношениях XIX-XX столетий» (Научный совет РАН «История международных отношений и внешней политики России», 2004 г.).

Основные положения диссертации опубликованы в двух монографиях, в главах и разделах четырех коллективных трудов, в 18 статьях, включая 12 статей, напечатанных в изданиях, рекомендованных ВАК для публикации материалов докторской диссертации.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы и источников.

II. Основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность темы, определены объект и предмет, хронологические и территориальные рамки исследования, цели и задачи работы, анализируется степень изученности темы, дана характеристика источников, показана новизна, теоретическая и практическая значимость работы.

Первая глава - «Боснийский кризис и общественное мнение России» - посвящена сложным взаимоотношениям между дипломатическим ведомством России и влиятельными силами российского общества в период одного из самых острых международных конфликтов кануна Первой мировой войны.

В первом параграфе - «Приход А.П.Извольского» - анализируются первые шаги нового министра иностранных дел, поставившего задачу, опираясь на поддержку общественного мнения, прессы, депутатов Государственной думы, внести свежую струю в деятельность одного из самых консервативных ведомств империи. Также идет речь о плане министра перейти к более активной политике на Балканах и Ближнем Востоке, что соответствовало настроениям значительной части российского общества, но противоречило линии П.А.Столыпина. В 1908 г. Извольский попытался решить одну из сложнейших задач российской внешней политики - добиться пересмотра статуса Черноморских проливов, установленного Лондонской конвенцией 1871 г. и лишавшего Россию возможности проводить военные суда через Босфор и Дарданеллы. Проблема Проливов болезненно воспринималась в русском обществе.

Во втором параграфе - «Начальный этап Боснийского кризиса» - показано, как накануне аннексии Боснии и Герцеговины Извольский и его сотрудники готовили операцию по обработке общественного мнения, чтобы обеспечить поддержку дипломатическому ведомству перед лицом Европы. Ими был разработан план, в котором ведущая роль отводилась «Новому времени» и еще нескольким газетам, в том числе и либеральным. Встреча Извольского с австрийским министром иностранных дел А.Эренталем, состоявшаяся в сентябре 1908 г., показала, что Австрия считает, что в вопросе об аннексии осуществляет свое бесспорное право. При этом вопрос о Проливах оставался открытым, поскольку зависел от позиции великих держав. Николай II был осведомлен о ходе переговоров. Он согласился, что решение Австрии «для нас даже выгодно», и одобрил предложенную Извольским систему гарантий и компенсаций. Но признался, что при известии о решении Австрии присоединить Боснию и Герцеговину «его обдало холодом, до такой степени это присоединение претит чувству…» Исторический архив. 1962. № 5. С. 126.. В России поначалу знали о готовящихся событиях только из официальных источников. 12 сентября Чарыков докладывал царю, что, руководствуясь указаниями министра, вместе с А.А.Гирсом приступил «к трудному делу подготовления русского общественного мнения» АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1908. Д. 204. Л. 65. . Однако события не пошли по намеченному плану. Ведущие органы печати забили тревогу. «Новое время» писало: «Очевидно... исподволь подготовляется новая ликвидация Берлинского конгресса. Отдает ли себе наша дипломатия ясный отчет в надвигающихся событиях?..» Новое время. 1908. 15 сентября..

В третьем параграфе - «Аннексия объявлена. Реакция в русском обществе» - основные дипломатические события, вызванные аннексией, освещаются в непосредственной связи с внутренней политикой и реакцией в русском обществе.

24 сентября 1908 г. Австро-Венгрия официально объявила об аннексии, подчеркнув, что делает это с ведома и согласия России. В нашей прессе поднялась настоящая буря. Члены правительства были по существу поставлены перед свершившимся фактом. Чарыков проинформировал их о соглашениях, достигнутых с Австрией, лишь 19 сентября. Столыпин и министр финансов Коковцов были поражены, тем, что так поздно узнают «о деле столь громадного и исторического значения, затрагивающем интересы внутреннего состояния империи». 26 сентября Чарыков докладывал царю: «...В русских правительственных кругах и в печати замечается возрастающее нерасположение к самой мысли о совместных действиях России с Австро-Венгрией». На что Николай II заметил: «Довольно понятное нерасположение» АВПРИ. Политархив. Оп. 482. Д. 3092. Л. 38..

Поездка Извольского по европейским столицам не принесла успеха. Его предложение решить вопрос на международной конференции натолкнулось на сопротивление держав, которых не устраивала перспектива усиления России в случае, если бы режим Проливов был изменен в ее пользу.

В четвертом параграфе - «Борьба вокруг обсуждения боснийского вопроса в Думе» - показана борьба представителей российского общества за доступ к участию в принятии внешнеполитических решений. В печати был поднят вопрос о срочном созыве Думы. Кампания внутри страны с резкой критикой действий министра иностранных дел освещалась в зарубежной печати. 25 октября Совет министров обвинил Извольского в том, что он действовал за спиной правительства. Совещание постановило: «Не соглашаться на аннексию, как этого требует русское общественное мнение». Одновременно было решено, по возможности, избежать созыва конференции. Особо рассматривался вопрос о том, как успокоить общество. Столыпин считал, что к выступлениям в Думе «надо прибегать, когда они обещают успех правительству и вообще нечасто, особенно в вопросах внешней политики». Было решено, что если избежать объяснений в Думе невозможно, то нужно их оттянуть, подготовив почву Исторический архив. 1962. № 5. С. 138-139.. Министр выступил в Думе 12 декабря. Тщательная подготовка дала свои плоды. Высказавшись против признания аннексии, думское большинство все же оказало поддержку Извольскому. Оппозицию составили лишь социал-демократы и трудовики.

Пятый параграф - «Заключительный этап Боснийского кризиса. Капитуляция России» - посвящен драматичной развязке авантюриы Извольского. Министру удалось обойти трудные вопросы в думской речи, но они не ушли из реальной политики. Вена шла на обострение ситуации. Были преданы огласке некоторые секретные моменты переговоров. Одновременно начались военные приготовления на границе с Сербией. Обращения Николая II к Францу-Иосифу и Вильгельму II результата не дали. Германский император отказался воздействовать на Вену, возложив вину на Россию и балканские государства. В русской прессе писали, что по вине дипломатов Россия теряет остатки своего влияния на Балканах. В финале Боснийского кризиса Россия и Австрия едва избежали военного столкновения. В марте 1909 г. Германия в ультимативной форме потребовала от России признания аннексии. Расчет Извольского на поддержку партнеров по Антанте не оправдался. Русская дипломатия была вынуждена капитулировать. Ценой жестокого унижения мир был сохранен, но позиции России на Балканах были подорваны. После поражения в войне с Японией это был самый тяжелый удар по её престижу. Этот провал в русском обществе назвали «дипломатической Цусимой».

Вторая глава - «От Потсдамского свидания к Потсдамскому соглашению» - посвящена важному этапу в дипломатической истории России начала ХХ в. Речь идет о последней попытке дипломатии Тройственного союза привлечь Россию на свою сторону и о той борьбе, которая шла в русском обществе за определение внешнеполитического курса страны.

В первом параграфе - «После “дипломатической Цусимы”. Россия, Австро-Венгрия и Германия в поисках примирения» - отражены действия российской дипломатии, направленные на преодоление напряженности, возникшей в отношениях трех держав как следствие Боснийского кризиса. Немалую роль в затягивании конфликтной ситуации играла пресса и общественное мнение трех стран. В авангарде антигерманской кампании было «Новое время». Автором диссертации обнаружены в АВПРИ документы, свидетельствующие о попытках подкупа немецкой стороной в 1908-1909 гг. этой влиятельной газеты. Инициатива исходила от статс-секретаря по иностранным делам фон Шена и посла Пурталеса, к которым присоединился и Эренталь. За операцией внимательно следили в российском МИД, представляя царю на просмотр все документы АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1908. Д. 209; 1909. Д. 69.. В итоге затея провалилась.

Назревшая потребность ликвидировать последствия конфликта, вызванного аннексией, с трудом пробивала себе дорогу в сознании большинства русских политических и общественных деятелей. Встреча Николая II и Вильгельма II в финских шхерах в июне 1909 г. с участием Извольского и фон Шена не привела к каким-либо существенным результатам, но вызвала сильную тревогу в нашей прессе и у части российского общества, опасавшегося сближения с Германией. С недоверием отнеслись и к результатам австро-русских переговоров марте 1910 г.

Во втором параграфе - «Свидание в Потсдаме» - переговоры, состоявшиеся во время встречи Николая II и Вильгельма II, освещаются через призму их восприятия в общественном мнении России. Назначение Сазонова на место надежного сторонника Антанты Извольского было воспринято внутри страны и за границей как знак возможной смены курса. Поэтому свидание двух императоров вызвало повышенный интерес. К этому времени в русском обществе сохранялись две основные тенденции. Одна была представлена буржуазией, тесно связанной с Англией и Францией экономическими интересами, и либеральными кругами, которые видели будущее России в укреплении парламентаризма по английскому образцу. Другую представляли убежденные монархисты и буржуазно-помещичьи круги, традиционно ориентировавшиеся на укрепление политических и экономических связей с Германией. В рядах сторонников Антанты ощущалась тревога.

Визит Николая II в Потсдам состоялся 22-23 октября 1910 г. Российская сторона пошла навстречу пожеланиям Германии в вопросе о железнодорожном строительстве в Персии. Были затронуты и общеполитические проблемы. Германия выразила готовность стать посредником между Петербургом и Веной. От России хотели получить обещание не поддерживать враждебную Германии политику Англии. Сазонов сделал все, чтобы уйти от каких-либо конкретных обязательств. Никаких документов не подписано не было. По возвращении Сазонов постарался развеять сомнения, циркулировавшие в прессе. В интервью сотруднику «Нового времени» он заверил: «Россия не имеет ни оснований, ни поводов отказываться от тесного союза с Францией и сердечного согласия с Англией».

Третий параграф - «Полемика в русской прессе по вопросу о железнодорожном строительстве в Персии. Проект Великого индийского пути» - посвящен борьбе мнений в русском обществе о пользе предстоящего договора. «Новое время» считало, что, соглашаясь, в интересах Германии, связать свою железнодорожную сеть в Северной Персии с Багдадской линией, Россия сама создает себе соперников не только на Среднем Востоке, но и на мировом рынке, где хлопок и нефть занимают одно из первых мест. «Голос Москвы» предупреждал, что с окончанием строительства Багдадской дороги будет подорвано значение русской транзитной линии. Европейские товары, вместо того, чтобы совершать пробег на громадные расстояния по России, оставляя всю прибыль в руках русских железных дорог, будут направляться в Константинополь, Багдад и далее. «Русское слово» высказалось резко: «Пуская немецкого козла в персидский огород, мы приносим немалую жертву» Новое время.1910. 29 октября. Голос Москвы. 1910. 30 октября; Русское слово. 1910. 2 ноября..

В качестве альтернативы немецкому наступлению в Персии был предложен проект под громким названием «Мировой путь» или «Великий индийский путь». Речь шла о соединении Европы с Индией железной дорогой, которая должна была пройти через Россию и Персию. «Новое время» развернуло в пользу проекта мощную агитационную кампанию, поместив за два месяца не менее 25 публикаций на эту тему. Резко против выступили печатные органы московских промышленников «Голос Москвы» и «Утро России», поддержанные «Русскими ведомостями» Русские ведомости. 1910. 7 ноября., подозревавшими, что дело идет к очередной маньчжурской авантюре. В МИД тщательно фиксировали все публикации по этому вопросу, собирая их в особое дело ВПРИ. Ф. Газетная экспедиция. Д. 560. Л. 32-48, 104..

В четвертом параграфе - «На пути к соглашению» - детально прослеживаются все этапы длительных русско-германских переговоров. В центре внимания исследования находятся приемы манипулирования прессой и общественным мнением, к которым прибегали правительства обеих держав в сложной дипломатической игре с октября 1910 г. до августа 1911 г. Автором приведены факты, свидетельствующие о постоянных попытках Берлина связать Россию письменным обязательством не поддерживать Англию в действиях, враждебных Германии. В ноябре канцлер Бетман-Гольвег, выступая в рейхстаге заявил, что такая договоренность в Потсдаме была достигнута. Известие встревожило руководство Англии и Франции и общественное мнение этих стран. Большой резонанс получила статья известного английского журналиста и политика Э.Диллона. Поставив под сомнение эффективность Тройственного согласия, автор всю вину возложил на Россию. В ответ Сазонов в беседе с сотрудником влиятельной французской газеты «Matin» подтвердил верность России союзническим обязательствам. Извольский, прибывший в Париж в качестве посла, дал интервью «Echo de Paris», подчеркнув, что ранее избранный курс внешней политики России останется неизменным. Все же тревога до конца не была рассеяна.

В последующие месяцы публикации в российской и европейской прессе чередовались с заявлениями официальных лиц, оставляя общественность заинтересованных стран в напряжении. Главной сенсацией стала весть о том, что «Times» опубликовала текст русско-германского соглашения. На самом деле документ напечатала не влиятельная лондонская газета, а скромное издание «Evening Times». Но когда выяснилось, что указанный текст представляет собой перепечатку подлинного русского документа, которым начались переговоры между Германией и Россией о Персии, в германском МИД поднялся настоящий переполох. Обеспокоены были и в МИД России, поскольку данный документ был известен очень ограниченному кругу лиц. В Петербурге подозревали в утечке германский МИД, не исключалась и причастность французского дипломатического ведомства. Этот эпизод поднял новую волну взаимного недоверия. Извольский убеждал Сазонова выступить с разъяснениями в Думе. Ждала этого и общественность страны, встревоженная судьбой франко-русского союза. Но министр решил ограничиться выступлением перед членами думской комиссии по обороне. 2 марта Дума обсуждала смету МИД. В отсутствии Сазонова инициативу взял на себя лидер кадетов Милюков. В общей критике правительства немалое место было отведено и Потсдамскому соглашению. Дебаты в Думе не остались без внимания. В Германии отметили, что общественное мнение России более сочувствует Франции и Англии.

Пятый параграф - «Заключение соглашения и общественное мнение в России» - посвящен финальной стадии переговоров, продолжавшихся более девяти месяцев. Берлин не устраивал упорный отказ России от определения точного срока завершения железнодорожной линии Тегеран-Ханекин. Агадирский кризис, вызванный конфликтом между Германией и Францией из-за Марокко, заставил немецкую сторону смягчить свои условия в вопросах железнодорожного строительства в Персии. Отказалась она и от заключения общеполитического соглашения с Россией. Окончательный текст договора был подписан в Петербурге 6 (19) августа 1911 г. Германия признавала наличие «специальных интересов» России в Персии, сама же обязалась преследовать там лишь коммерческие цели. Россия согласилась не препятствовать строительству Багдадской дороги. В русской прессе, особенно в изданиях, близких к кругам московской буржуазии, в оценках соглашения преобладал пессимизм. Сторонников Антанты настораживало и время завершения переговоров, совпавшее с Агадирским кризисом. «Речь» прямо обращалась к руководителям русской дипломатии с вопросом: «сохранит ли Россия свое место во внешней политике между Англией и Францией или вернется к начатым в Потсдаме ненужным и опасным исканиям новых мест и путей» Речь. 1911. 6 августа.. Однако оснований для подобных сомнений к этому времени уже не было. Заключив Потсдамское соглашение, российская дипломатия взяла курс на укрепление Антанты.

Третья глава - «Международные конфликты 1912-1914 годов и русское общество» - посвящена реакции в российском обществе на события на Балканах и Ближнем Востоке, предшествовавшие мировой войне и непосредственно связанные с интересами России в зоне Черноморских проливов.

В первом параграфе - «На пороге Балканской войны» - изложены предпосылки, которые привели к военному столкновению на Балканах, и отражены усилия российской дипломатии по сохранению мира. Создание в 1912 г. Балканского союза было для нее важным достижением. Союз явился противовесом австрийской агрессивной политике и укрепил позиции России в регионе. Но вскоре балканские страны вышли из-под контроля и решили воспользоваться ослаблением Турции, терпевшей поражение в войне с Италией, чтобы окончательно освободиться от османского ига. Справедливые требования балканских народов переплетались с агрессивными замыслами их правительств. В российском МИД опасались поражения славян. Уверенности в том, что конфликт удастся локализовать, не было, а к большой войне Россия не была готова. Ради сохранения мира ей пришлось выступить совместно с Австро-Венгрией с нотой, предупреждавшей о недопустимости изменения status quo на Балканах. В русской прессе Сазонову сразу же напомнили, что всякий раз, когда Россия выступала совместно с Австрией, ее интересы страдали. Сторонники решительных действий находили момент подходящим, чтобы поквитаться с австрийцами за унижение в дни Боснийского кризиса.

Во втором параграфе - «Война на Балканах: правительство и общественное мнение» - отражена реакция в России на события первой Балканской войны.

26 сентября 1912 г. Черногория начала военные действия против Турции. Ее поддержали Болгария, Сербия и Греция. Война стала общебалканской. Сазонов спешил подготовить вмешательство держав, чтобы избежать затяжной войны. Общественное мнение, в основном, было настроено иначе. Немало было тех, кто считал, что в попытках остановить войну русская дипломатия действует на руку Германии и Австро-Венгрии. В Москве был создан Славянский комитет во главе с Н.И.Гучковым, интеллигенция объединялась вокруг Общества славянской культуры. В Московском университете по инициативе студентов-славян собирались пожертвования, появились добровольцы. Российская дипломатия, со своей стороны, умело использовала этот эмоциональный подъем. В разговоре с Р.Пуанкаре Извольский заметил: «...Наше общественное мнение, без сомнения выскажется с большой силой против лишения балканских государств их завоеваний...» Красный архив. 1926. № 3 (16). С. 13..

Параграф третий - «Вопрос о Черноморских проливах во время первой Балканской войны» - посвящен центральной проблеме ближневосточной политики России, затрагивавшей интересы ее влиятельных торговых и промышленных кругов. Любое нарушение режима Проливов наносило удар по российской экономике. Так, закрытие Босфора и Дарданелл в начале 1912 г. принесло ей огромные убытки и вызывало бурную реакцию в прессе, требовавшей решительных мер. Упорные попытки российской дипломатии предотвратить войну на Балканах во многом объяснялись тем, что там опасались преждевременного возбуждения вопроса о Проливах. Теперь опасения оправдывались. Болгарская армия подходила к Константинополю, а Англия и Франция не только не собирались останавливать болгар, но побуждали их к захвату турецкой столицы. В диалоге с союзниками Сазонов в очередной раз использовал в качестве аргумента позицию российского общества. Он поручил Извольскому предупредить Пуанкаре: «…Наше общественное мнение, и без того напряженно относящееся к событиям на Балканах, может создать для правительства крайне затруднительное положение» Там же. С. 22..

В стремлении поднять вопрос о Проливах при разделе европейских владений Турции сходились издания самых разных направлений. Обсуждалась возможность военной операции в зоне Проливов и в правительстве. В Морском генеральном штабе предлагали перебросить хотя бы небольшой отряд на европейский берег Босфора Там же. 1924. Т. 6. С. 52.. Но этот план натолкнулся на непреодолимое препятствие - Черноморский флот не мог предоставить необходимое количество судов. Кроме того, Франция и Англия решительно выступили против такой демонстрации. Вопрос был снят самим ходом событий - болгарская армия не смогла взять Чаталджийских укреплений. Во второй раз речь о посылке десанта зашла в марте 1913 г., когда после взятия болгарами Адрианополя над турецкой столицей вновь нависла угроза. На запрос Сазонова последовала резолюция царя: «По-моему, посылка отряда крайне нежелательна» АВПРИ. Ф. Политархив. Оп. 482. Д. 3048а. Л. 101. .

В параграфе четвертом - «Совещание послов в Лондоне и отклики в России» - показана противоречивая роль европейских держав в урегулировании конфликта на Балканах, а также горячее участие российской общественности к судьбе балканских славян.

Спор между Австро-Венгрией и Сербией из-за порта на Адриатике поставил Европу, как и в 1909 г., на грань всеобщей войны. Урегулировать конфликт на Балканах должна была конференция послов шести великих держав, начавшая работу в Лондоне 3 декабря 1912 г. По настоянию Австрии и Италии было принято решение о создании автономной Албании. Таким образом, Сербия лишалась выхода к Адриатике. Сообщение о взятии 13 марта Адрианополя болгарами было встречено в России многолюдными манифестациями и кампанией Славянских банкетов, в которых участвовали политические лидеры самых разных направлений. От правительства требовали решительной поддержки славян. Под нажимом держав-участниц Лондонской конференции 17 (30) мая 1913 г. был подписан мирный договор. Почти вся европейская часть Турции, за исключением Константинополя и зоны Проливов, перешла к победителям. Однако остались и нерешенные проблемы: границы Албании и судьба Эгейских островов, на которые претендовала Греция. Первая Балканская война показала всю глубину противоречий между двумя группировками держав. Одновременно она явилась испытанием прочности Антанты. Россия убедилась, что не во всем может рассчитывать на поддержку своих союзников, и в первую очередь в вопросе о Проливах.

Параграф пятый - «Реакция в русском обществе на вторую Балканскую войну» - отражает отношение российского общества к изменениям в соотношении сил в регионе вследствие распада Балканского союза. Державы, взявшие на себя посредничество в балканском споре, преследуя собственные корыстные цели, способствовали лишь обострению конфликта. Лондонский договор не удовлетворил победителей. Сербия не получила выхода к Адриатике и искала компенсаций в Македонии, где ее интересы сталкивались с Болгарией. Недовольная Греция также искала компенсаций за счет Болгарии в Южной Македонии и во Фракии. Русская дипломатия пыталась сыграть роль арбитра. Но в ночь на 17(30) июня болгары выступили против сербов и греков. Война закончилась поражением Болгарии, потерявшей большую часть завоеванных территорий, а также Южную Добруджу, отошедшую к Румынии. Вторая Балканская война была воспринята в русском обществе как поражение России. В критических ситуациях русской дипломатии пришлось убедиться, что она не может в полной мере рассчитывать на поддержку Франции и Англии. Это дало основание националистам вновь поставить под сомнение эффективность Антанты. В итоге двух Балканских войн расстановка сил в регионе изменилась. Балканский союз распался. Болгария уходила из-под влияния России. Но переход Румынии на сторону Антанты был большим достижением, которое Извольский даже назвал «дипломатическим шедевром» Сазонова. Увеличившая свою территорию Сербия, как союзник России, приобрела больший вес. Позиции России на Балканах в целом окрепли.

В 1912-1913 гг. определенной частью российского общества была пройдена черта, за которой угроза европейской войны перестала восприниматься как катастрофа. Слово «война» легко произносилось на ура-патриотических манифестациях, мелькало на страницах газет. Но именно в этот период российская дипломатия проявила чрезвычайную осторожность, не позволив втянуть страну в авантюру.

Параграф шестой - «Конфликт между Россией и Германией из-за миссии генерала Лимана фон Сандерса» - посвящен острому кризису, непосредственно связанному с проблемой Черноморских проливов и потому вызвавшему большой резонанс в русском обществе. Ослабление Османской империи побудило европейские державы задуматься о ее дальнейшей судьбе. Первой решительный шаг в сделала Германия. В ноябре 1913 г. в Константинополь была направлена военная миссия под командованием генерала Лимана фон Сандерса, которому были предоставлены чрезвычайно широкие полномочия. Германия приобрела контроль над турецкой столицей и зоной Проливов. Жизненным интересам России был нанесен ощутимый удар. Сазонов заявил германскому послу: «… если есть на земном шаре пункт, на котором сосредоточено наше ревнивое внимание и где мы не могли допустить никаких изменений, затрагивающих наши жизненные интересы, то этот пункт есть Константинополь...» Сазонов С.Д. Воспоминания. С. 142.. Немцы настаивали на том, что действует по просьбе турецкого правительства. Успех переговоров зависел и от поддержки союзников, однако и Англия, и Франция имели в Турции свои интересы. Общественность требовала от русской дипломатии твердости. Сазонов в очередной раз использовал критику в свой адрес как аргумент в диалоге с немцами. В результате трудных переговоров от Германии удалось добиться лишь формального удовлетворения - Лиман фон Сандерс был произведен в турецкие маршалы, что автоматически освобождало его от командования корпусом, но не меняло ситуации.

В параграфе седьмом - «Русско-германская газетная война» - идет речь о жесткой полемике, вспыхнувшей в начале 1914 г. между органами печати Германии и России. Она показала, что конфликт, вызванный посылкой немцами военной миссии в Турцию, оставил глубокий след в общественном мнении обеих стран. 3 марта (18 февраля) влиятельная немецкая газета «Kцlnische Zeitung» выступила со статьей, где шла речь об усилении русской военной мощи. Автор предсказывал, что через 3-4 года Россия будет готова напасть на Германию. Статья вызвала острую реакцию в русской прессе. Многие издания считали, что она совершенно недвусмысленно указывает на приближение войны. Противостояние достигло таких масштабов, что получило название «газетной войны». Германская печать была энергично поддержана австрийскими газетами. Пресса Франции и Англии, в свою очередь, приняла сторону России. Извольский сообщал Сазонову из Парижа о том, что публикация в немецкой газете способствовала укреплению Антанты. О том же доносил из Лондона Бенкендорф Международные отношения в эпоху империализма: Документы из архивов царского и Временного правительств, 1878-1917 гг. Сер. III. Т. 1. М.-Л., 1931. С. 561-562, 587.. В печати появились публикации о возможном преобразовании Тройственного согласия в оборонительный союз. «Газетная война» свидетельствовала о том, что время, когда столкновение интересов держав выйдет за дипломатические рамки, неумолимо приближается.

Параграф восьмой «Июльский кризис 1914 г. в освещении русской печати» - отражает стремление дипломатии и основной части российского общества избежать военного столкновения. Сообщение об убийстве наследника австрийского престола вызвало бурную реакцию в России. Сознавая важность момента, большинство изданий были осторожны в оценках случившегося. В прогнозах относительно последствий покушения мнения расходились. «Голос Москвы» и «Речь» считали политический момент весьма опасным. А «Русское слово» и «Русские ведомости» не теряли надежды на мирный исход, уповая на искусство европейской дипломатии. Когда тревога первых дней прошла, «Новое время» заявило, что гроза миновала: «Нет! Войны не будет» Речь. 1914. 17 июня; Русское слово. 1914. 17, 18 июня; Русские ведомости. 1914. 17 июня; Голос Москвы. 1914. 19 июня; Новое время. 1914. 25 июня..

Со своей стороны, правительства Австро-Венгрии и Германии, взяв курс на войну, прибегли к хитрости. Начальник австрийского генерального штаба фельдмаршал фон Гетцендорф предложил «избегнуть всего, что может встревожить наших противников и заставить их принять контрмеры; наоборот, на все должен быть наброшен мирный покров». Сам он, а также военный министр ушли в отпуск. Была проведена соответствующая работа и с прессой Цит. по: Полетика Н.П. Возникновение мировой войны. М.-Л., 1935. С. 342, 353.. Однако 10(23) июля буря разразилась - Австрия предъявила Сербии ультиматум. «Содержание ноты... превосходит все, что можно было ожидать», - писала «Речь» Речь. 1914. 12 июля.. Последовала дискуссия о возможности локализовать конфликт и не доводить дело до европейской войны. «Речь» задавала вопрос: «Считаем мы или не считаем момент, выбранный для конфликта нашими противниками, удобным для нас? Готовы ли мы принять сражение там, где нам его предлагают?». «Русские ведомости» писали: «Вызов Сербии есть в то же время вызов России» Речь. 1914. 12 июля; 12 июля; Русские ведомости. 1914. 13 июля.. В поисках путей мирного исхода либеральные издания возлагали надежды на Англию; «Новое время» и «Земщина», считали, что последнее слово за Германией. Перед лицом надвигающейся войны в печати раздался призыв к объединению. «Голос Москвы» писал: «В минуту такого исторического значения в стране не должно быть ни партий, ни классов, ни враждующих между собой правительства и общества». «Единая Россия» - так называлась статья «Нового времени» Русские ведомости. 1914. 18 июля; Голос Москвы. 1914. 17 июля; Новое время 1914. 18 июля.. Единство было продемонстрировано 26 июля, когда абсолютное большинство депутатов Думы приветствовали царский манифест об объявлении войны Германии. Полосы газет были заполнены патриотическими призывами, а по улицам городов прокатились многолюдные манифестации.

Четвертая глава «Борьба в российском обществе вокруг реформы МИД» - посвящена проблеме преобразования внешнеполитического ведомства и участию в этом процессе общественных сил.

В первом параграфе - «В ожидании преобразований» - идет речь об объективно назревшей потребности реформирования МИД, особенно остро ощущавшейся в русском обществе после неудачной войны с Японией. Среди дипломатов тоже были люди, обеспокоенные положением дел в ведомстве, считавшемся одним из самых консервативных. В серьезных преобразованиях нуждался центральный аппарат и зарубежная служба. ХХ в. значительно расширил сферу международных отношений, в которых заметную роль играл экономический фактор. Все это предъявляло иные требования к личному составу МИД. Между тем на многих ответственных постах находились люди преклонного возраста, чье мировоззрение и методы работы уже не соответствовали духу времени. Многие посольства и миссии продолжали функционировать на основании штатов, утвержденных во 2-й половине ХIХ в. Кампания за реформу МИД началась еще до издания Манифеста 17 октября. 5 октября 1905 г. «Новое время» писало, что время «паркетной дипломатии» прошло. Назначение в 1906 г. Извольского на пост министра иностранных дел было воспринято в русском обществе как добрый знак, свидетельствующий о грядущих переменах.

Параграф второй - «Первый этап реформы» - посвящен начальному периоду преобразований. В мае 1907 г. приступила к работе Комиссия по преобразованию центрального аппарата. В нее вошли руководители всех подразделений МИД во главе с товарищем министра К.А.Губастовым. Общество, узнавшее о начале реформы из газет, в целом приветствовало это начинание, хотя состав комиссии, состоявшей преимущественно из чиновников, никогда не служивших за границей, вызывал сомнения. Центральный аппарат предполагалось разделить на две части - политическую и неполитическую. В первую включались 4 отдела, занимавшиеся делами Европы и Америки; Ближнего Востока; Среднего Востока и Дальнего Востока. Возглавить отделы должны были чиновники с опытом службы за границей. В ведение неполитической части переходили все остальные дела. Для разработки политико-юридических вопросов учреждалась юрисконсультская часть. Важным элементом реформы было создание на базе Газетной экспедиции Отдела печати для расширения контактов с прессой и одновременно для улучшения наблюдения за нею АВПРИ. Ф. 159. Департамент личного состава и хозяйственных дел (ДЛС и ХД). Оп. 731.2, Д. 60. Л. 4-11. Д. 176. Л. 150-161; Д. 180. Л. 58-71.. Реформу предполагалось провести в сжатые сроки. Проект должен был укладываться в рамки существующих штатов, чтобы избежать необходимости одобрения его Думой. Но это условие было неосуществимым.

Параграф третий - «Борьба вокруг реформы МИД в условиях Боснийского кризиса» - отражает отношение общественного мнения России к качеству работы дипломатического ведомства в экстремальных условиях. С осени 1908 г. до апреля 1909 г. шла работа над проектами основных документов - «Учреждения Министерства иностранных дел» и «Штатов центральных установлений». Однако в эти документы не вошли важные наработки комиссии Губастова об условиях приема на службу в МИД и прохождения ее, которые позволяли в какой-то мере преодолеть кастовую замкнутость ведомства и привлечь на дипломатическую службу молодых способных людей из более широких социальных слоев. Сбылись мрачные предсказания о том, что реформа в основном сведется к поверхностным преобразованиям структуры и штатов.

Данный этап реформы совпал с Боснийским кризисом, в ходе которого деятельность МИД подвергалась жесткой критике в русском обществе и прессе. Очередной дипломатический провал объясняли упорным нежеланием руководства перестроить работу своего ведомства. Дошло до того, что 2 октября 1909 г. рупор октябристов «Голос Москвы» фактически предъявил Извольскому ультиматум: до тех пор, пока проект реформ хотя бы центральных учреждений не будет внесен в Думу, она будет отклонять все представления МИД о новых кредитах.

Параграф четвертый - «Внесение проекта реформы центрального ведомства МИД в Государственную думу. Начало реформы зарубежной службы» - посвящен совместной работе чиновников МИД и депутатов над проектом реформы дипломатического ведомства.