Советская дипломатия в борьбе за установление добрососедских отношений с Великобританией в 1920-е годы

Обыск в помещениях англо-советского акционерного общества «АРКОС», произведённый английской полицией 12.05.1927, говорилось в ноте британского правительства, пугавшего такого рода страшилками свой народ, «доказал, что из дома № 49 по улице Мургет направлялись и осуществлялись как военный шпионаж, так и разрушительная деятельность на всей территории Британской империи» .

Ответ советского правительства. Значение этого грубейшего нарушения посольского права было в полной мере оценено советским правительством. В ноте М. М. Литвинова, уставшего от необходимости опровергать множащиеся измышления, была подчёркнута политическая сторона действий английского правительства, оправдывающего ничем не вызванный полицейский налёт на правительственное учреждение другого государства. Это было расценено как серьёзнейший враждебный акт, представляющих несомненную угрозу дальнейшему сохранению отношений между заинтересованными странами. В ноте правительству Великобритании ставился вопрос: «Желает ли английское правительство дальнейшего сохранения и развития англо-советских отношений, или оно намерено и впредь этому противодействовать?» Ответ не заставил себя ждать. Нота Чемберлена от 27 мая объявила о разрыве отношений [22], что не явилось неожиданностью для СССР. Нота содержала уже известные обвинения в антианглийской пропаганде и грязные инсинуации относительно шпионажа, будто бы проводившегося сотрудниками АРКОСа. Всему персоналу посольства СССР было предложено покинуть пределы Великобритании в 10-дневный срок. Лондон ответил на разрыв дипломатических отношений с СССР демонстрацией протеста 27.05.1927 г.

Советское правительство в ноте НКИД от 28 мая ответило правительству Великобритании так: «Для всего мира совершенно ясно, что основной причиной разрыва являются поражение политики консервативного правительства в Китае и попытка прикрыть это поражение диверсией в сторону Советского Союза, а ближайшим поводом - желание британского правительства отвлечь общественное внимание от безуспешного бессмысленного полицейского налета на «АРКОС» и торговую делегацию» [10].

Меморандум советского правительства от 7 июня 1927 г. был обращён к «правительствам стран, состоящих с СССР в нормальных или фактических отношениях». В нём все обвинения чемберленовой ноты были убедительно опровергнуты. Так, обвинения в причастности его агентов к шпионажу были признаны «смехотворными» и получили соответствующую отповедь. Во-первых, в ноте Чемберлена не было приведено ни одного убедительного доказательства наличия «многочисленных», якобы, фактов шпионажа и «разработанной системы» шпионажа в СССР. Вызывало удивление, во-вторых, то обстоятельство, что обнаружение шпионажа, являясь совершенно обычным явлением в «капиталистических государствах», ещё ни разу не было причиной разрыва отношений или нарушения договора. В Советском Союзе, в частности, преимущественно в Закавказье и Средней Азии, в последние годы были задержаны 11 британских шпионов, имена которых хорошо известны британскому правительству. Они были арестованы и высланы из пределов СССР, в то же время в Великобритании не было ни одного случая задержания за шпионаж на её территории советских граждан.

Совершенно очевидно, что никакая-либо вина советского правительства в приписываемых ему преступлениях послужила тогда, в 1927 г., причиной разрыва торговых и дипломатических отношений между Великобританией и СССР. Ясно, что все выдвигавшиеся против него обвинения имели целью создать видимость оправданий разрыва, к которому консервативное британское правительство стремилось с первых дней своего существования, - говорилось в меморандуме [11].

Реакция мировой общественности на советско-английский конфликт.

Англия, разрывая дипломатические отношения с СССР, пыталась сколотить против него новый антисоветский блок. Одни государства, как Германия и Франция, могли бы устроить экономический и финансовый бойкот СССР, другие (из числа английских сателлитов, как Польша) осуществить вооружённое нападение на него. Но мировое сообщество не поверило в обвинения, так изощрённо изображённые в нотах английского правительства. Не удалось не только спровоцировать советское правительство на некие резкие телодвижения по отношению к Англии и другим капиталистическим странам, но провалилась и сама идея создания вокруг СССР антисоветского блока с целью его политической и экономической изоляции.

Позиция Германии. Рассчитывая на то, что именно Германия станет основной силой нового антироссийского блока, Англия дала понять германскому правительству, что его поддержка в этом конфликте облегчит ревизию Версальского договора. Чемберлен в переговорах с германским коллегой рекомендовал Германии отказать советскому правительству в кредитах, что привело бы к экономическому и финансовому бойкоту СССР [23]. Планы совместного англо-германского военного вторжения в СССР стали разрабатывать берлинские ястребы в кругах рейхсвера. О намерении подготовить для этой цели 300-тысячную армию свидетельствует письмо А. Рехберга полковнику фон Шлейхеру [10].

По словам советника германского посольства в Москве Густава Хильгера, в Кремле весьма серьёзно опасались интервенции со стороны Англии, которая занималась подстрекательством к нападению на Советский Союз своих восточноевропейских и азиатских сателлитов [24]. Роль её главного подручного в попытке сменить в России советскую власть отводилась Польше. Но правительство Германии, можно сказать, сорвало эту попытку. Оно учло общественное мнение Германии, которое оказалось целиком на стороне Советской России. «И правительство, и сколько-нибудь значащие слои населения, - сообщал после беседы в Берлине со своим коллегой, министром иностранных дел Штреземаном, Г. В. Чичерин, - за соблюдение строжайшего нейтралитета в споре между нами и Англией» [5, c. 488].

23 июля 1927 г. Штреземан, уже получивший запрос английского МИДа о разрешении прохода английских войск через территорию Германии в Польшу, заявил на заседании рейхстага, что Германия не намерена участвовать в походе против СССР. Аналогичное решение принял Совет министров Франции: «В настоящее время ничто не оправдывает разрыва дипломатических отношений с СССР». Не сумев организовать вооружённое нападение, английское правительство сделало всё возможное, чтобы устроить кредитно-экономическую блокаду СССР капиталистическими странами и организовать террористическую блокаду его границ.

Позиция Грузии и Польши. Своим поведением польское правительство продолжало нарушать принципы международного права. В статьях договоров, заключённых Советской Россией с пограничными государствами, бывшими российскими окраинами, Латвией, Литвой, Эстонией, меньшевистской Грузией, Польшей и др., вводилось запрещение враждебным какой-либо одной стороне организациям производить вербовку и формирование войск на территории другой стороны для использования их против соседей. Однако, нередко уже после заключения договора, советской дипломатии приходилось вести упорную борьбу за то, чтобы эти постановления действительно соблюдались и чтобы белогвардейские военные организации, вербовочные бюро и т. д. не находили себе приюта в приграничных государствах. Образцом грубого нарушения соответствующих обязательств может служить поведение меньшевистской Грузии в 1920 г., которая не только не препятствовала остаткам деникинцев организовываться на своей территории и отправляться к Врангелю в Крым, но и оказывала им в этом широкое содействие. Ещё более враждебным оставалось поведение Польши, которая уже после заключения Рижского мирного договора не только терпела на своей территории белые формирования (Булак-Балаховича, Савинкова, Петлюры), но снабжала их всем необходимым и облегчала им набеги на советскую территорию.

Антисоветские настроения в Польше в 1927 г. поддерживались российскими военными эмигрантами, белыми офицерами, участниками вооруженной борьбы на северо-западе России в 1918 - начале 20-х гг., жаждавшими продолжить в отношении России акты возмездия. В городе Луцке действовал «Русский комитет благотворительности», получивший «секретный» приказ главы российской белой эмиграции, великого князя Николая Николаевича, о проведении громкой антисоветской акции, призванной усилить напряжённость в польско-советских отношениях. Плодами возможного конфликта могла воспользоваться организация русских монархистов, которая уже имела наготове диверсионные отряды на границе СССР с Турцией, Болгарией и Румынией. Был задуман один из наиболее громких террористических актов - убийство полномочного представителя СССР в Польше.

Между тем международное право уже в то время включало в число обязанностей нейтралитета, провозглашённого в договоре, не допускать на своей территории вербовки войск для какой-либо из воюющих сторон. Этот принцип, постепенно утвердившийся в течение XIX века и нашедший себе место в законодательстве отдельных государств (достаточно назвать английский закон об обязанностях, связанных с нейтралитетом, 1870 г.), был сформулирован в ст. 4 пятой части Гаагской Конвенции 1907 г., которая гласит: «На территории нейтральной державы в пользу воюющих не могут быть формируемы военные отряды и открываемы учреждения для вербовки». Правда, ст. 6 той же конвенции допускала лазейку, говоря о том, что «ответственность нейтральной державы не возникает вследствие того, что частные лица отдельно переходят границу, чтобы поступить на службу одного из воюющих». Толкование, которое было дано на самой конференции докладчиком (делегатом Швейцарии), сводилось к тому, что конвенция запрещает только формирование и организацию банд на самой нейтральной территории и возлагает на нейтральное государство обязанность препятствовать этому. Если же отдельные лица, перейдя границу, образуют банду, то нейтральное государство не несёт за это никакой ответственности. При таком толковании ясно, что на практике открывался целый ряд способов обходить постановления ст. 4, ибо контролировать действия какого-либо государства на его собственной территории - вещь весьма затруднительная, а, следовательно, не так легко и установить тот факт, что банда организовалась до, а не после перехода границы. Государство, заинтересованное в поддержании какой-либо из борющихся сторон, могло, прикрываясь своим якобы полным неведением, на деле не только сознательно допускать формирование отрядов, банд и пр., но в иных случаях и способствовать такому формированию, что и делали указанные государства [25]. блокада договор дипломатический конфликт

Обострение белоэмигрантского экстремизма. Спровоцированный Великобританией конфликт, готовый перерасти в вооружённую интервенцию против СССР, вызвал резкое обострение белоэмигрантского экстремизма. Не вдаваясь в вызывающую ожесточённые споры проблему «белого» и «красного» террора в послереволюционной России, проблему столь сложную и трепетную для большинства россиян, вне зависимости от того, к какому лагерю, «красных» или «белых» принадлежали их предки, изложим некоторые скупые факты. Но и они развенчивают утверждения «либеральных демократов» о политике насилия и «бесчеловечного» террора, якобы взятой на вооружение правительством большевиков сразу после прихода к власти. Одному из таких авторов, известному «российско-американскому» историку, возводившему поклёп на советскую власть (она-де «воевала не за интересы народа, а против народа, всегда была враждебна к простым трудовым людям, людям знаний и общественной инициативы») [26], мы вправе задать вопрос. Кто же, если не народ, отразил тогда экстремизм контрреволюции и нашествие армий четырнадцати держав»?

Против такого рода утверждений выступали в своё время даже идеологические противники советской власти. Так, член ЦК меньшевистской партии Д. Далин, уже находясь в эмиграции, писал о большевиках: «И отнюдь не сразу они вступили на путь террора. Странно вспоминать, что первые 5-6 месяцев Советской власти продолжала выходить оппозиционная печать, не только социалистическая, но и откровенно буржуазная. Первый случай смертной казни имел место только в мае 1918 г. На собраниях выступали все, кто хотел, почти не рискуя попасть в ЧК. «Советский строй» существовал, но без террора». По поводу последовавшего затем усиления репрессивных мер со стороны советской власти он задавался вопросом: «Почему это произошло?» И отвечал: «Гражданская война дала действительно толчок развитию террора» [27], террора, сопровождающего революции. Его не смогла избежать и революция русская.

Но даже в условиях войны, как это отмечено в добротном исследовании О. Б. Мозохина [28], изучавшего протоколы заседаний чрезвычайных комиссий, приговоры к высшей мере наказания были скорее исключением, чем правилом, о чём свидетельствует и судьба многих борцов с «большевизмом», ставших эмигрантами, которым смертная казнь была заменена ссылкой или высылкой за рубеж (депортацией). Большинство расстрелянных карательными органами были казнены за общеуголовные, а не за политические преступления.

Другой исследователь привёл многочисленные данные, свидетельствующие об актах гуманизма, проявленных советской властью по отношению к своим политическим противникам, и опровергающие мнения о бездумном и безоглядном терроре большевиков. Имея на своей стороне поддержку огромного большинства населения, эта власть считала, что в соответствии с принципами демократии сопротивляющееся меньшинство должно признать выбор большинства и не разжигать в стране гражданскую войну. И она постоянно подкрепляла этот курс многочисленными актами прощения тех, кто прекращал борьбу или хотя бы заявлял об этом [29]. Показателен пример с мятежным генералом П. Н. Красновым, пытавшимся освободить от «красных» Петроград. Он был подвергнут лишь домашнему аресту, а затем освобождён под честное слово - впредь не поднимать руку на революцию. Но он стал одним из самых яростных «спасателей» России от гнёта этих красных во время Гражданской войны. Уже после её окончания в 1921 г. он такими словами напутствовал казаков-беженцев: «Им (красным) никогда не разрушить Россию (и в этом был прав - Л. Б. ). Пусть слышат наш голос: Россия встанет и так прихлопнет их, что от них ничего не останется. Она найдёт своего царя… Не федеративная, но единая, неделимая; не республика, но монархия; не с жидами, но без жидов будет Россия…».

В эмиграции Краснов сотрудничал с великим князем Николаем Николаевичем, главой Российского общевоинского союза (РОВС). Руководил подпольной работой в СССР. 22 июня 1941 г., в день нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, просил передать всем казакам, «что эта война не против России, но против коммунистов, жидов и их приспешников, торгующих русской кровью. Да поможет Господь немецкому оружию и Хитлеру! Пусть совершат они то, что сделали для Пруссии Русские и император Александр I в 1813 г.» [30] Финал «героя» был печален. Выданный англичанами в 1945 г., Краснов по приговору Военной Коллегии Верховного Суда СССР был казнён 16 января 1947 г. Теперь он у нас в России котируется как «выдающийся деятель антибольшевицкой борьбы», и ему, а не замученным его карателями других казаков - большевиков - ставят памятники.

Такова правда, - пишет П. А. Голуб, которую нынешние обличители большевиков предпочитают скрывать. До начала иностранной военной интервенции и Гражданской войны, то есть до развертывания массированного белого террора, репрессивные меры Советской власти носили ограниченный и весьма либеральный характер, поскольку и натиск контрреволюционных сил на первом этапе был ещё сравнительно слабым. Красный террор представлял собой защитную, ответную, а потому справедливую реакцию против белого террора, против действий белых и их сторонников в советском тылу (националистических режимов, контрразведок Колчака, Деникина и др., а также «зелёного», махновского и прочего повстанчества) и вооружённой интервенции иностранных государств с целью восстановления дореволюционного режима [29].

1927 год - год советско-английского дипломатического конфликта практически весь прошёл под знаком ожесточённой борьбы с белым террором, получившим немалую спонсорскую помощь от подстрекателей. Приведём всего несколько эпизодов из его обширной хроники. В марте в Финляндии в городе Териоки на совещании с членами террористической организации РОВС был озвучен принятый в Париже приказ о необходимости «немедленно приступить к террору» против СССР. Это сделал заместитель председателя организации генерал А. Кутепов. В конце мая совершил поездку по балканским странам председатель РОВС генерал П. Врангель, целью которой был «объезд контингентов Русской Армии за рубежом». Произошли теракты (в Москве, Ленинграде, Минске) и вторжения на советскую территорию вооружённых банд (уже 31 мая через финско-советскую границу на территорию СССР перешла группа террористов РОВС - М. Захарченко-Шульц, В. Ларионов, С. Соловьев, Д. Мономахов, Вознесенский. В Москве террористом РОВС Г. Радкевичем-Шульцем была брошена бомба в бюро пропусков ОГПУ. В Минске в результате диверсии погиб начальник Белорусского ОГПУ И. Опанский. В Варшаве 2.09.1927 в здании полпредства СССР его сотрудником был застрелен белогвардеец Трайкович, пытавшийся совершить покушение на поверенного в делах СССР в Польше . В Китае Шаньдунские войска генерала Цзунчана, вместе с русскими белогвардейцами захватили советский корабль «Память Ленина», плывший из Шанхая в Ухань. Вся команда парохода и находившиеся на борту советские дипкурьеры брошены в тюрьму, пароход затоплен. Погранотряды на Дальнем Востоке, на Кавказе, на Западе, теряя убитых и раненых пограничников, отбивали нападения террористических групп. Перечень таких актов можно ещё продолжать.

Новые потери в советском дипломатическом корпусе. 7 июня 1927 г. в Варшаве был совершён один из наиболее громких террористических актов - убийство полномочного представителя СССР в Польше Пётра Лазаревича Войкова. Как и другие теракты, этот был вызван событиями, закулисно инспирированными Англией и направленными на дипломатическую изоляцию СССР. Считается, что о подготовке покушения было осведомлено правительство Ю. Пилсудского, имевшего в своём распоряжении секретную информацию от органов контрразведки [31].

Убийство совершилдвадцатилетний юноша Борис Коверда, белорус по национальности, сын учителя народной школы, эсера Софрона Коверды. Во время эвакуации в Самаре, он стал свидетелем одной из первых драм красно-белого противостояния, жертвами которой пал его двоюродный брат. По возвращении учился в Вильно в русской гимназии, работал в редакции белорусской антикоммунистической газеты, слыл «демократом». Покушение ему помогали готовить редактор газеты А. В. Павлюкевич и белогвардейский казачий есаул М. И. Яковлев. В начале июня 1927 г. Коверда несколько раз приходил в консульский отдел Полномочного представительства СССР, называл себя польским гражданином и заявлял о желании получить визу на временный въезд в Советский Союз «с целью ознакомления с жизнью в России». Получил для заполнения соответствующие бланки-анкеты. 7 июня, выследив полпреда на Главном вокзале в Варшаве, где Войков провожал сотрудников советской дипломатической миссии в СССР, Коверда совершил покушение. Войков был тяжело ранен и вскоре умер от ран [8, c. 138].

В тот же день правительство СССР направило правительству Польши ноту протеста, в которой поставило это «неслыханное злодеяние» в связь с целой серией актов, направленных к разрушению дипломатического представительства СССР за границей и создающих прямую угрозу миру. «Налёты на пекинское посольство СССР, осада консульства в Шанхае, полицейское нападение на торговую делегацию в Лондоне, провокационный разрыв дипломатических отношений со стороны Англии - весь этот ряд актов развязал деятельность террористических групп реакционеров, в своей бессильной и слепой ненависти к рабочему классу хватающихся за оружие политических убийств», - говорилось в ноте.

Правительство СССР усматривало в убийстве своего посланника результат непринятия польским правительством всех необходимых мер против преступной деятельности на территории Польши русских контрреволюционных террористических организаций. Оно потребовало строжайшего расследования преступления и наказания виновных, допущения представителя советского правительства к участию во всех следственных действиях. Следовало также принять «немедленные меры к ликвидации на польской территории деятельности эмигрантских белых групп». Польская полиция была вынуждена произвести аресты среди белогвардейцев, конфисковать экстренный выпуск газеты «Новая Россия», в котором содержались призывы к белоэмигрантам о сборе средств на оплату адвокатов убийцы. Правительство Пилсудского официально заявило, что оно осуждает убийство полномочного представителя СССР, и выразило своё соболезнование. Однако все белогвардейцы, арестованные по делу, вскоре были освобождены без следствия.

Фактический диктатор Польши маршал Пилсудский постарался вывести Б. Коверду из-под удара и спрятать все его связи с белоэмигрантскими экстремистскими организациями, действовавшими в Польше. Ему было предъявлено обвинение по статье польского уголовного кодекса, касающееся причинения смерти лицам, выполняющим должностные функции, предусматривающей в виде карательной санкции смертную казнь, каковая могла быть заменена пожизненным заключением лишь при наличии особых, смягчающих вину обстоятельств. Заседавшие в военном суде преданные Пилсудскому и непосредственно подчинённые ему офицеры, рассмотрели дело очень быстро и вынесли приговор, о котором Пилсудского просил Чемберлен - избежать расстрела. Суд, найдя «смягчающие вину обстоятельства», приговорил Коверду к пожизненному заключению в каторжной тюрьме с лишением всех прав. Одновременно, «принимая во внимание молодость подсудимого и те идеологические побуждения, из-за которых он совершил преступление», суд постановил обратиться к президенту республики о просьбой о смягчении наказания до 15 лет тюрьмы. Коверда отсидел 10 лет, в 1937 г. был освобождён по амнистии и умер в США в 1987 г. в возрасте 79 лет. Сообщники Коверды Павлюкевич и Яковлев погибли как участники движения сопротивления (Яковлев - в Освенциме, Павлюкевич - расстрелян немцами) [32].

Польское правительство отделалось формальным заявлением о нарушении некоторыми эмигрантскими группами взятого на себя обязательства не создавать на польской территории враждебных СССР организаций, стремящихся к вооруженной борьбе с Союзом ССР или подготовляющих насильственное свержение существующего в Союзе строя. Эмигранты предупреждались, что в случае нарушения этого обязательства они не будут долее терпимы и что правительство применит к ним все меры, вплоть до высылки их из проделов Польши [33].

Оно предприняло также «недобросовестную попытку» расценить убийство дипломата как индивидуальный поступок некоего безумца. Но этот трагический случай не мог быть изолированным индивидуальным актом. Советское правительство считало его одним из проявлений систематической и планомерной борьбы против Советского Союза «со стороны тёмных сил мировой реакции и противников мира». Оно потребовало, чтобы последствия трагического события было изжиты не формальным заявлением польского правительства, а на деле, то есть «в результате действительных мероприятий с его стороны по отношению к белобандитским террористическим организациям» [19, № 162].

Недостаточность принятых мер сказалась год спустя, когда 3 июня 1928 г. другой эмигрант, Войцеховский, стрелял в торгового представителя Союза Лизарева, приняв его за преемника Войкова. В конце декабря того же года Варшавский окружной суд приговорил Войцеховского к 10 годам тюрьмы (максимальное наказание за покушение на убийство), отвергнув, однако, применение статьи, говорящей о покушении на должностное лицо. Позднее и это наказание было смягчено [8, c. 137].

Российские эмигранты, критиковавшие польские власти за репрессивную политику по отношению к русским беженцам в Польше, развернули массовую кампанию по поддержке Коверды. Действуя по различным каналам, они пытались оказать давление на польское правительство, чтобы воспрепятствовать ужесточению его политики по отношению к русским, проживающим в Польше. В этой связи один из польских дипломатов в Париже стал добиваться приёма российским послом Маклаковым, чтобы конфиденциально объяснить ему всю трудность положения польского правительства и заверить, что Коверда не будет казнен. «Русские эмигранты, - говорил он, - конкретно мало значат, но мутить воду, подстрекать, инсинуировать они могут, у них сохранились давние знакомства, они боковыми дверями входят к Пуанкаре, к Барту, в разные газеты и вообще только нам мешают своими митингами, протестами, резолюциями… Успокойте их, пусть дадут нам время провести это дело. Коверду никто убивать не собирается, но своими манифестациями русские эмигранты к этому могут привести, не говоря уж о том, что все эти их протесты очень осложняют существование русских в Польше» [31].

Своё согласие с польским дипломатом выразил митрополит Сергий (Страгородский) который по следам процесса над Ковердой в своей «Декларации» 29 июля 1927 г. призвал бывших соотечественников к лояльности в отношении к советской власти: «Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому, сознаётся нами как удар, направленный в нас» [32]. Но сам Борис Коверда после суда стал героем и известным деятелем русской эмиграции, которому поклонники посвящали стихи и посылали приветствия.

Реакция на белый экстремизм. Как и следовало ожидать, реакция властей, о которой предупреждал митрополит Сергий, последовала. Во-первых, было ужесточено уголовное законодательство. Постановлением ЦИК «О внесении дополнений в Уголовный Кодекс СССР» 1926 г. была введена статья 27 «Объявление врагом трудящихся», установившая привлечение к уголовной ответственности за недонесение о контрреволюционном преступлении (на срок до 6 месяцев). Были сделаны дополнения к статье 58 «О контрреволюционном преступлении», в том числе пункт 10 о пропаганде и агитации, который гласил: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву, ослаблению советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст.ст. 58-2-58-9), а равно распространение, изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собою лишение свободы не ниже шести месяцев. Те же действия при массовых волнениях или с использованием религиозных или национальных предрассудков масс, или в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении, влекут за собою меры социальной защиты, указанные в ст. 58-2», т. е. высшую меру «социальной защиты» - расстрел. Ст. 58-2 УК РСФСР гласила: «Вооруженное восстание или вторжение в контрреволюционных целях и, в частности, с целью насильственно отторгнуть от СССР и отдельной республики какую-либо часть её территории или расторгнуть заключённые СССР с иностранными государствами договоры, влекут за собою высшую меру социальной защиты - расстрел или объявление врагом трудящихся, с конфискацией имущества и с лишением гражданства союзной республики и, тем самым, гражданства СССР, и изгнанием из пределов СССР навсегда, с допущением при смягчающих обстоятельствах понижения до лишения свободы на срок не ниже трёх лет, с конфискацией всего или части имущества».

Во-вторых, усилилась работа правоохранительных органов: ОГПУ, милиции. Были арестованы организаторы и исполнители терактов, участники диверсионных групп и банд, пересекавших государственную границу. На территории СССР они взрывали и поджигали хозяйственные объекты, грабили и убивали советских граждан. Были разоблачены законспирировавшиеся во властных структурах иностранные разведчики и предатели - информаторы. Начались и расстрелы втянутых в новый виток агрессии против СССР русских православных людей. Вот новые жертвы «непримиримого» противостояния одной России против другой, спровоцированные покровителями, врагами обеих Россий.

10.06.1927 г. по постановлению ОГПУ расстреляны: князь П. Долгоруков, И. Сусалин, Г. Эльвенгрен, Н. Павлович, Б. Нарышкин, А. Микулин, Е. Щегловитов, В. Вишняков, А. Мураков, В. Анненков и др. (14 «террористов-монархистов»), а также В. Евреинов, Н. Коропенко, С. Мазуренко, К. Малевич-Малевский, А. Сольский, Н. Лычев (6 «английских шпионов»). Военная коллегия Верховного суда в Ленинграде 20.09.1927 г. начала рассмотрение дела 5 членов террористической организации РОВС ген. А. Кутепова (А. Сольский, А. Болмасов, П. Строевой, В. Самойлов, фон Адеркасс), задержанных при нелегальном переходе границы СССР с Финляндией в июле-августе 1927 г. 23 сентября всем вынесен расстрельный приговор [10].

Наконец, были развязаны руки для борьбы с левой оппозицией, как называлась в 1923--1927 гг. условная фракция внутри РКП (б). 23 октября Объединённый пленум ЦК и ЦКК ВКП (б) подвёл итоги общепартийной дискуссии. Л. Троцкому пришлось произносить свою речь, увертываясь от швыряемых в него книг и чернильниц. Пленум исключил Троцкого и Г. Зиновьева из состава ЦК ВКП (б). В декабре 1927 г. XV съезд партии объявил взгляды левой оппозиции и Троцкого несовместимыми с членством в ВКП (б), после чего из партии были исключены 75 активных членов объединённой оппозиции.

Разгром левой оппозиции трагически отразился на судьбе Адольфа Абрамовича Иоффе. Один из старейших работников Народного комиссариата по иностранным делам, первый советский посол в Берлине, он много работал с Троцким (в НКИДе с конца 1917 г., на переговорах в Брест-Литовске, Главном концессионном комитете и др.). В возрасте 43-х лет, «удручённый потерей значительной части своей работоспособности» из-за подточившей его здоровье продолжительной болезни, Иоффе покончил жизнь самоубийством» [34].

Выступая на похоронах своего коллеги, Чичерин высоко оценил заслуги Иоффе в процессе вывода страны из дипломатической изоляции. Именно ему отдавали должное за ведение переговоров о мире с Эстонией, Латвией и Литвой и успешное заключение с ними мирных договоров. Он подписывал мирный договор с Польшей в 1921 г., участвовал в качестве члена советской делегации на конференции в Генуе. Получил шутливое звание - «советский миротворец». В качестве «чрезвычайного полпреда» СССР в Китае вёл переговоры с Японией в Чань-Чуне, возглавлял советскую миссию в Японии, Австрии. Современники высоко ценили его обширные познания, богатую эрудицию, знание европейских языков, удивительное спокойствие и выдержку в дипломатических переговорах. Проницательность и такт создали ему популярность лучшего советского дипломата, «образцового», по словам Чичерина, и широкую известность за рубежами России. «Он ушёл, но то, что от него осталось - богатейшая сокровищница для дальнейшего изучения перспектив нашей политики».

Эту характеристику можно дополнить словами советника германского посольства в Москве Хильгера, хорошо знавшего и высоко ценившего своего советского коллегу. Он писал, что Иоффе, происходивший из зажиточной еврейской семьи, проживавшей в Крыму, всё состояние которой он подарил большевистской партии, был очень образован и обладал такими формами общения, которые сильно отличали его от некоторых товарищей по партии. Как личному другу и политическому соратнику Троцкого, Иоффе было уготовано стать жертвой «большой чистки», если бы он уже в 1927 г. из-за болезни и разочарований сам не лишил себя жизни» [24, S. 27].

31 октября 1927 г. в письме начальнику 2-го Отдела РОВС генералу фон Лампе Врангель сообщил о провале террористической кампании против СССР: «…попались на удочку ГПУ почти все организации...». 5 ноября на встрече с иностранными рабочими делегациями, прибывшими в Москву на Съезд друзей СССР», Сталин говорил: «Заклятые враги революции ругают ГПУ - стало быть, ГПУ действует правильно» [10]. 14 декабря вышел у каз ЦИК СССР о награждении ОГПУ СССР орденом Красного Знамени в ознаменование 10-летней годовщины ВЧК-ОГПУ; одновременно орденом Красного Знамени были награждены 34 руководителя ОГПУ.

Поддержка из «северо-западного угла Европы». Советское правительство в конфликте его с Англией поддержали трудящиеся массы, миллионы простых тружеников во всём мире, и ранее приветствовавшие появление на карте мира республики рабочих и крестьян. Они высоко оценивали международное значение русской революции и ту роль, которую стала играть Россия (СССР) не только в борьбе за мир, но и за лучшее будущее человечества. Они съехались в Москву на Всемирный конгресс друзей СССР 10 ноября 1927 г. Приведём только один, но весьма показательный пример такой поддержки. Союзом сельскохозяйственной кооперации в ноябре 1927 г. на празднование десятилетия Октября была приглашена шведско-норвежско-финская крестьянская делегация, состоявшая «из беспартийных и членов некоммунистических партий». Выступая от имени «десятков тысяч друзей Советского Союза в Швеции, Финляндии и Норвегии, странах, лежащих в северо-западном углу Европы», делегация передала привет «многомиллионному крестьянскому населению Советского Союза, а также рабочим, красноармейцам и служащим. Она приветствовала завоевания русской революции как «гениальное дело», совершённое на 1/6 части земного шара. Это дело заложило основу для экономического, социального и культурного строительства нового мира.

Не без некоторого пафоса делегаты выражали восхищение достигнутым и уверенность в том, что «Ленин указал правильную дорогу в страну будущего». Делегаты подчёркивали, что симпатии и братское отношение республики Советов к крестьянам и рабочим представляемых ими стран, как и ко всем угнетённым классам и нациям во всём мире, завоёвывают ей всё больше друзей во всём мире. «Эти Ваши симпатии доходят постепенно, несмотря на все предрассудки и препятствия, до сердец угнетённых во всей странах. Эти симпатии тем убедительнее, что они выражаются не только на словах, но и на деле. Это дело помощи выполняется с таким интересом, с таким вниманием, с таким пониманием международного положения, с таким умением работать практически, что угнетённые понимают, что они борются не одни за свою свободу. Они составляют звено братской цепи, обнимающей всю землю, они борются единым фронтом, главной силой и оплотом которого являются многочисленные массы рабочих и крестьян Советского Союза… Ваша единая и планомерная деятельность, внушающая невольное уважение нашим общим врагам, ещё удерживает воинствующую клику… Наши собственные интересы - жизненные интересы крестьян и рабочих в наших странах - указывают нам, что мы должны сделать всё, чтобы не допустить нападения на Советский Союз. Знайте, что десятки тысяч крестьян и рабочих Финляндии, Швеции и Норвегии принимают участие в едином фронте друзей мира, друзей СССР, которые употребляют все свои силы на борьбу с нападением на первое в мире государство рабочих и крестьян. Знайте, что мы будем с Вами в борьбе с войной и приготовлениями к ней. Ближайшим этапом этой борьбы будет выяснение правды о Советском Союзе крестьянами и рабочими. Тем самым мы будем противодействовать раздутой лжи против Вас. Мы сделаем всё, что от нас зависит, чтобы рассеять эту атмосферу в Финляндии, Швеции и Норвегии. Да здравствует СССР!» [35].

Вопрос о защите дипломатического представителя. Террористические акты против советских дипломатических представителей поставили перед российскими правоведами проблему возможной защиты их от насилия. Эту проблему затронул в своей монографии о посольском праве А. В. Сабанин. Главным способом борьбы с такого рода преступлениями как покушение на личность представителя считались в международном праве уголовные репрессии против лиц, «вовлекающих государство в международно-правовые осложнения». Государства карали либо изгнанием, либо ссылкой лиц, своими не одобренными правительством враждебными действиями подвергших государство опасности войны или же других репрессалий. На указанную точку зрения встало и советское уголовное право. В 1922 г. в первый проект Уголовного кодекса предлагалась статья, устанавливающая квалификацию за покушение на личность иностранных дипломатических представителей. Статья эта при обсуждении её во ВЦИК РСФСР (15 и 16 мая 1922 г.) вызвала довольно много возражений и была снята. Отсутствие такой нормы в РСФСР дало возможность адвокатам при рассмотрении впольском суде дела Каверды ссылаться на то, что в СССР убийцаиностранного представителя был бы привлечён к ответственности как за обыкновенное убийство.

«Но эти рассуждения были со всею твёрдостью опровергнуты в нашей печати (Вечерняя Москва от 18 июня 1927 г.) столь авторитетными представителями нашей юстиции, как Н. В. Крыленко, который заявлял, что убийство иностранного представителя на нашей территории мы бырассматривали прежде всего как покушение на внешнюю безопасность нашего государства. С этой точки зрения, говорилось в заявлении, мы всегда бы нашли возможным поставить преступника перед угрозой применения такой меры, которая бы во всяком случае раз и навсегда отбила у кого бы то ни было желание следовать его примеру. По-видимому, применимою в этом случае статьей будет ст. 58/5 УК РСФСР (1926 г.) и аналогичные статьи УК других союзных республик. Эта статья гласила: «Склонение иностранного государства или каких-либо в нём общественных групп, путём сношения с их представителями, использования фальшивых документов или иными средствами, к объявлению войны, вооружённому вмешательству в дела СССР или иным неприязненным действиям, в частности: к блокаде, к захвату государственного имущества СССР или союзных республик, разрыву дипломатических отношений, разрыву заключенных с СССР договоров и т. п., влечет за собою меры социальной защиты, указанные в ст. 58-2 настоящего Кодекса», в том числе смертную казнь».

Но защите представителя от внешних оскорблений, считал учёный, исповедуя веру в естественную справедливость, должно сопутствовать такое поведение с его стороны, которое не создавало бы легких поводов для таких оскорблений. Представитель должен воздерживаться от посещения сомнительных мест, разного рода баров, притонов и пр., словом всех тех мест, где скапливаются нетрезвые и бездельные люди, с которыми легко может произойти столкновение. Равным образом представитель рискует навлечь на себя оскорбление со стороны частных лиц, против которых трудно будет протестовать, если он демонстративно в публичных местах будет игнорировать чувства радости или скорби, проявляемые местным населением, или намеренно будет попирать местные обычаи.

Возникает также вопрос, как быть, если действия представителя создают для третьего лица наличие необходимой обороны. Надо полагать, что применением необходимой обороны международное право в своих основах не нарушено. Однако прибегшее к ней лицо должно будет «особо тщательно» доказать, что таковая имелась налицо.

Вопрос о гарантиях неприкосновенности представителя особо ставил проблему об ответственности государства и за оскорбительные для представителя газетные сообщения. Вопрос этот обычно разрешался в том смысле, что государство не ответственно за подобного рода выступления частных газет. Представителю, являющемуся мишенью для выпадов в статьях или заметках, обычно говорят, что правительство очень сожалеет о происходящем, что печатаемое никоим образом не отражает правительственной точки зрения, но что правительство не имеет в своём распоряжении средств прекратить кампанию. Впрочем, кое-где закон такие средства даёт в виде специальной уголовной кары за поношение представителя в печати. Таков, например, французский закон о печати 1881 г., устанавливающий санкции (от 8 дней до 1 года тюрьмы и от 50 до 2 000 франков штрафа, или одно из этих наказаний), за публично совершённое оскорбление представителя. Пользование этой нормой в значительной мере определялось характером взаимоотношений между обоими государствами. Считая, что обливание представителя в местной прессе грязными инсинуациями или грубыми ругательствами мало вяжется с понятием о его неприкосновенности, Сабанин всё же считал, что «совершенно закрывать прессе рот в случае обнаружения ею в поведении представителя ненормальностей едва ли целесообразно. Впрочем, нельзя даже считать, чтобы это в какой-либо мере требовалось международным правом. Во всяком случае, в полной мере подвергает себя обстрелу представитель, который сам начинает полемизировать в местных газетах, помещать в них письма в редакцию, статьи, необдуманные интервью и пр. Здесь наиболее ярко выдвигается положение, что наилучшим: качеством представителя является сдержанность [8, c. 137].В таком ключе НКИД инструктировал своих представителей, отправляя их за рубеж.

Канада в гордом одиночестве. Итак, ноты Чемберлена нашли достойный ответ не только у советского правительства и всего российского народа, но и у мировой общественности. Призывы к очередному походу на СССР английских консерваторов не были поддержаны и правительствами европейских государств. Ни одно государство, кроме Канады, не оправдало их надежд на поддержку агрессивной политики в отношении СССР. Прислушавшись к международному мнению и учтя пожелания широких масс собственного народа, пришедшее к власти в Англии новое лейбористское правительство восстановило в 1929 г. дипломатические отношения с Советским Союзом [36].

Библиография

1. Документы внешней политики СССР. (Далее ДВП СССР). Т. 2. С. 639.

2. Документы помещены в издании: “Documents diplomatiques, relatifs aux negociations concernant les garanties de securite contre une aggression de L'Allemagne”. Ministere des Affaires Etrangeres, Paris, 1923. Pag. 271 // Международная жизнь. 1925. № 1. С 131.

3. Десятый съезд РКП (б). Март 1921 г. Стеногр. отчёт. М., 1963. С. 611.

4. История дипломатии. В 3-х томах. Т. 3. Дипломатия на первом этапе общего кризиса капиталистической системы. Под ред. А. А. Громыко и др. М., 1965. С. 230.

5. Гойхбарг А. Национализация банков перед иностранными судами // Еженедельник советской юстиции. 1925. № 24. С. 859-861.

6. История дипломатии. В 3-х томах. Т. 3. Дипломатия в период подготовки Второй мировой войны (1919 - 1939 гг.). Под ред. акад. В. П. Потёмкина. М.-Л., 1945. С. 291.

7. Проф. А. В. Сабанин. Посольское и консульское право. РАНИОН. Институт советского права. М.-Л., 1930. 342 с.

8. Декрет ВЦИК РСФСР от 21 января 1918 г. «Об аннулировании государственных займов» // Декреты советской власти. Т. 1. М., 1957. С. 386-387.

9. Белковец Л. П. «Наш ответ Чемберлену». Ещё раз о советско-английском дипломатическом конфликте // Евразийский юридический журнал. 2013. № 3 (58) С. 46-49; Меморандум правительства СССР по поводу разрыва англо-советских отношений, врученный правительствам стран, состоящих с СССР в нормальных или фактических отношениях // Международная жизнь. 1927. № 7. С. 124.

10. Советско-афганский договор о нейтралитете и ненападении от 31 августа 1926 г. // ДВП СССР. Т. IX. С. 406-408.

11. Мартенс Ф. Ф. О консулах и консульской юрисдикции на Востоке. M., 1873. С. 53.

12. Правовое положение граждан и юридических лиц СССР за границей / сост. В. В. Егорьев, Г. Н. Лашкевич, М. А. Плоткин, Б. Д. Розенблюм. М., 1926. С. 146-150.

13. Коровин Е. А. Современное международное публичное право. М.-Л., 1926. С. 91.

14. Ладыженский А. Инструкция консулам РСФСР // Международная жизнь. 1922. № 16. С. 22- 30.

15. Пергамент М. Я. О юридической природе так называемого дипломатического кварталa в Пекине. Харбин, 1926.

16. Внешняя политика СССР. Сб. документов. М., 1944. Т. II. № 237.

17. Колпакиди А., Прохоров Д. Внешняя разведка России. СПб., 2001. 512. C. 398.

18. Cоветско-английский договор от 16 апреля 1921 г. // Внешняя политика СССР. Сб. документов. Т. 2. С. 74.

19. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях / сост. Ю. Ключников и А. Сабанин. Т. Ш. Вып. 1. С. 377-378.

20. Stresemann Gustav. Vermaechtnis. Bd. III. Berlin, 1937. S. 148-153.

21. Hilger, Gustav. Wir und der Kreml. Deutsch-sowjetische Beziehungen 1918-1941. Erinnerungen eines deutschen Diplomaten. Alfred Metzner Verlag Frankfurt / Мain. Berlin, 1956. S. 206.

22. Энциклопедия государства и права. Под ред. П. Стучки. M., 1925. Т. 1. С. 360.

23. Красный террор в годы Гражданской войны: По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. Под ред. докторов исторических наук Ю. Г. Фельштинского и Г. И. Чернявского. London, 1992.

24. Далин Д. После войн и революций. Берлин, 1922. С. 24-25.

25. «Убийца Иов. Войкова перед польским судом». М.,1927.

26. Международная жизнь. Журнал НКИД СССР. 1927. № 11.

27. Исторический архив. 1957. № 5. С. 272-273.

28. Попов В. И. Англо-советские отношения. 1927 - 1929 гг. М., 1958.

Аннотация

Предметом исследования является процесс установления отношений Советской России и Великобритании в 1920-е гг. Автор рассматривает обстоятельства выхода стран из блокады и заключения двусторонних договоров о торговле и дипломатическом признании Англией Советской России. Особое внимание обращено на попытки российской дипломатии не допустить разрыва отношений и появления «ноты Чемберлена» 1927 г. Рассмотрены обстоятельства и последствия дипломатического конфликта. Даны определения обвинениям СССР в «антибританской пропаганде», в «подрыве престижа» Англии в странах Востока. Уделено внимание инспирированному Англией белоэмигрантскому экстремизму в отношении населения и государственных структур СССР и последовавшей за этим реакции. Проведён анализ совокупности исторических и юридических фактов, применён метод их научной оценки использованы достижения отечественной и зарубежной историографии. Предложена оригинальная концепция событий, реальное изображение исторического процесса во всей его естественной последовательности и обусловленности. Сделаны позитивные выводы о заслугах отечественной дипломатии в установлении дружественных отношений Советского Союза со странами капиталистического мира, в том числе со странами Востока. Оценена позиция мировой общественности, оказавшей поддержку СССР, снискавшему её признание своей миролюбивой внешней политикой.

Ключевые слова: Советская Россия, Великобритания, блокада, мировая общественность, экономические отношения, признание, дипломатический конфликт, нота Чемберлена, белоэмигрантский экстремизм,, поддержка СССР

The subject of this research is the process of establishment of relations between the Soviet Russia and the Great Britain in the 1920's. The author considers explores the circumstances of an exit of the countries from blockade and the conclusion of bilateral agreements on a diplomatic recognition of the Soviet Russia by England. Special attention is given to the attempts of the Russian diplomacy to prevent the breach of relations, as well as emergence of "Chamberlain's note" of 1927. The circumstances and consequences of the diplomatic conflict are being reviewed. The author gives definitions to the accusation of the Soviet Union of the “anti-British propaganda” and “derogation of England's prestige” in the countries of the East. Special attention is given to the instigated by England white йmigrй extremism aimed at population and Soviet government structures, as well as to the subsequent reaction. The author conducts the analysis of the combination of historical and legal facts and implements a method of their scientific evaluation. The original concept of events along with the real image of historical process in all its natural sequence and conditionality is being suggested. The author assesses the position of the global community that ensured support to USSR, which has found its recognition in the peaceful foreign policy.

Keywords: Great Britain, Blockade, Global community, Economic relations, Recognition, Diplomatic concept, Chamberlain's note, White” йmigrй, Support of USSR, Soviet Russia

Размещено на Allbest.ru