Обзор источников и литературы по Брест-Литовской унии

Латинские монашеские ордена приходили в упадок; светские князья часто управляли монастырями и занимали церковные должности, даже не входя в курс религиозной жизни. Низшее католическое духовенство по большей части находилось в положении ничем не лучше православного. Оно проходило очень незначительную подготовку к приходскому служению, не получало необходимого пастырского наставничества со стороны церковного руководства и нередко терпело материальную нужду. Нравы латинского священства были распущенными, моральный дух низким. Нет никаких оснований утверждать, что вовлеченность в религиозную жизнь католического населения в целом была более широкой или глубокой, чем православного.

Итак, рассмотренное в соответствующем контексте, положение Рутенской церкви было, пожалуй, не намного хуже положения всех прочих. В XVI веке связи Киевской митрополии с Константинополем ослабли и сделались сугубо формальными -- но ведь они уже были не слишком надежны с самого падения Константинополя, если не раньше. Уровень образования духовенства был низок -- но ведь он и никогда не был особенно высок. Рутенские епископы и священники не проявляли пастырской заботы и внимания к своей пастве путем активного апостольского служения -- но ведь и традиционно образ восточного священнослужителя главным образом связывался с литургической стороной, а население чаще всего ожидало от священников лишь проведения основных литургических служб да торжественного освящения тех или иных житейских дел.

Распространение революционизирующих протестантских течений в Польше и Литве и параллельный им динамизм католической Реформы, хотя и начавшейся позже, но более мощной и продолжительной, по контрасту выявили слабости Рутенской церкви и критическое состояние рутенского православия.

Таким образом, именно конфронтация с быстро изменяющимся западным миром послужила причиной подлинного кризиса (а не просто упадка) в рутенском православии XVI века.

Здесь не место всестороннему сравнительному анализу рутенской и западной религиозной жизни. Для наших целей достаточно рассмотреть одно явление, которое, можно сказать, символизирует собою общее положение: книгопечатание. Центральная роль печатного станка как провозвестника перемен, характеризующих ранние стадии новой истории, является общим местом в историографии.

Увеличивающиеся по численности поставщики слова получали все большую возможность распространять свои труды среди возрастающего числа читателей, революционизируя все аспекты европейской цивилизации, что не могло не сказаться на жизни православных -- отдельных верующих, общин и целых народов. В то время станок стал играть столь же важную роль в обработке и пропаганде информации, как компьютер в наши дни. Поэтому мы можем в какой-то степени оценить глубину вызова со стороны окружающего мира, перед которым оказался рутенский мир, на основании беглого статистического сравнения уровня развития печати -- богословской и иной -- в Рутении и в Западной Европе.

Книгопечатание на кириллице в украинских и белорусских землях в XVI веке имело огромное значение для религиозного, культурного и социального возрождения Рутении. На его счету по крайней мере одно монументальное достижение -- Острожская Библия, первое славянское полное издание Писания, которое с филологической точки зрения не уступало лучшим тогдашним западноевропейским образцам. Книгопечатание на кириллице в рутенских землях началось сравнительно давно, в 1523 г., но в XVI веке развивалось неравномерно и не слишком бурно. От двух вильнюсских изданий Франциска Скорины (1523и1525гг., Мала подорожна книжка, включавшая в себя Псалтирь, Часослов, 17 акафистов и канонов к Апостол) до заблудовского Учительного Евангелия напечатанного в 1569 г. Иваном Федоровым, прошло почти полвека, и все это время в Украине и Беларуси православная литература на кириллице не печаталась вовсе. Общее число всех известных изданий на кириллице в Украине и Беларуси за весь XVI век не превышает 75 наименований Уткин А.И. Критика клерикально-националистической фальсификации роли религии и церкви в истории Украины// Вопросы атеизма. Вып. 22. Киев, 1986. С. 114-127..

В силу неуклонного падения Константинопольского патриархата как церковной институции под османским владычеством и аналогичного организационного разложения Киевской митрополии XVI века отношения между патриархатом и Рутенской церковью свелись к минимуму и стали сугубо формальными.

Похоже, что мало кто из митрополитов Киевских был утвержден, а тем более выдвинут Константинополем. Судя по многочисленным прошениям, подаваемым Московскому царю православным монашеством, епископами и даже патриархами из различных христианских центров Османской империи, положение греков не позволяло им оказывать какое бы то ни было влияние на церковные дела Киевской митрополии. Нет никаких свидетельств участия греков в жизни украинско-белорусской общины в течение большей части XVI века. И тем не менее угнетенное состояние греческого православия под туркокр'атигй в конце концов косвенным путем вызвало оживление связей между греками и восточными славянами. Весь XVI век возрастала зависимость греческих православных учреждений от финансовой поддержки Московии, и множество представителей патриархата, отправлявшихся на север в поисках царских подаяний, попадали в Украину и Беларусь. Именно во время этих нищенских паломничеств рутены, всегда смотревшие на Константинополь как на источник вдохновения и руководства, и смогли разглядеть, что их материнская церковь сама испытывает крайнюю нужду и не может предложить сколько-нибудь полноценной программы церковной реформы.

Из всех случаев соприкосновения рутенов с представителями греческого мира самый значительный произошел в 1589 г., когда Константинопольский патриарх Иеремия II проезжал через Украину и Беларусь на обратном пути из Московии, где в январе того же года, проведя шесть месяцев под домашним арестом, он уступил давлению предоставить Московской митрополии статус патриархата.

Осыпанный щедрыми дарами московитов, но несколько отрезвленный тем обращением, которому подвергли его «пленительные» хозяева, Иеремия прибыл в Польско-Литовское государство, где был встречен с почестями, а король гарантировал полную свободу в отправлении его партиарших прав и обязанностей в отношении Киевской митрополии. Ободренный такой встречей, Иеремия провел ряд довольно поспешных реформ. Он сместил митрополита, даровал широкие привилегии братствам мирян, включая право контролировать поведение епископов, и назначил патриаршего экзарха с правом надзирать за деятельностью нового митрополита. Как братства, так и экзарх должны были отчитываться непосредственно перед патриархом. Эти меры, призванные пестовать нарождающееся рутенское обновление, на самом деле еще больше дестабилизировали статус иерархии, и без того запуганной множеством проблем, осаждавших Рутенскую церковь и общество.

1.2.2 Соборные грамоты, булы и условия соединение церквей во время подписания унии представление духовенством и служителями церквей

Представители киевской иерархии уже и сами начали прокладывать новый курс. Начиная с середины 1593 г., на протяжении последующих двух лет, рутенские епископы, поодиночке ли, или группами, разрабатывали планы унии и представляли их на рассмотрение иерархов Латинской церкви и представителей светских властей Речи Посполитой. Не все инициативы в равной мере находили одобрение у всех епископов. Например, Потий, похоже, не знал о некоторых шагах, предпринятых в 1594 г. Кириллом Терлецким. В конце концов, однако, все эти инициативы сошлись вместе, что нашло свое отражение в серии деклараций, где они приобретают, как никогда, всеобъемлющий характер Дмитриев М.В. Между Римом и Царьградом: генезис Брестской церковной унии 1595-1596 гг. М., 2003. С. 116-117..

27 марта 1594 г. в Сокале, во время совещания рутенских епископов, Терлецкий, Балабан, Збируйский и Копыстенский подписали декларацию в пользу унии, к которой впоследствии присоединились все рутенские епископы, кроме одного. Несколько месяцев спустя другую декларацию, датированную 2(12) декабря, подготовили в Торчине (близ Луцка) Потий и Терлецкий при действии римо-католического епископа Слуцка Бернарда Мачейовского, который и впредь служил связующим звеном между рутенскими епископами и католическими церковными и гражданскими властями. Этот документ признает реальность угроз, стоящих перед Рутенской церковью.

Отсутствие единства «церквей Божьих» объявляется главным препятствием на пути спасения. Епископы призывают заново признать верховную власть «свягкйшого папу Римского», ибо именно этим характеризовалась позиция «предков наших». Этот идеал прошлого они противопоставляют нынешнему губительному умножению числа верховных властителей (т.е. патриархов), которое служит причиной бесконечных «незгод и разорванш».

Примерно в это же время, в декабре 1594 г., в Новогрудке был составлен меморандум, предназначавшийся в качестве руководящих указаний представителям Киевского синода в их рабочих переговорах с Сигизмундом III относительно предстоящей унии. В этом документе, подписанном Потием, Терлецким, Копыстенским, Балабаном и Збируйским, высказываются жалобы епископов на восточных патриархов и выражается их желание войти в общение с Римской церковью. Стоит привести здесь пространный отрывок из этого меморандума:

Этот документ не сохранился. Его основное содержание и то обстоятельство, что один из епископов (имя не указано) не поддержал декларацию от 15 октября, сообщается в депеше ватиканского нунция в Польше Джерманико Маласпины (1592-98), см. Litterae nuntiorum apostolicorum Ucrainae illustrantes под ред. А. Г. Велыкого в Analecta OSBM, ser. 2, sec.3, (Roma, 1959), т. 2 (1594-1608),No. 431, сек. 26 (Краков, 15 октября).

Под документом стоят подписи шести из восьми рутенских епископов. Неясно, почему Балабан, инициатор движения к унии среди епископов, и Копыстенский, также один из тех, кто подписывал предыдущие документы в пользу унии, не подписали эту декларацию.

Далее епископы приводят ряд условий, на которых следовало заключать унию. Они просят, чтобы король гарантировал незыблемость рутенских церквей и епископата, литургических, обрядовых и прочих традиций, включая старый календарь, чтобы «им пребывать в настоящем виде со своим законом до конца света». Согласно меморандуму, рутенские епископат, храмы, монастыри, имущество, доходы и все священнослужители должны оставаться под властью и юрисдикцией рутенских епископов в согласии с древней традицией. В этой связи архиереи требовали себе права назначать на церковные должности и контролировать доходы от них. В интересах социального равенства с римо-католическими иерархами епископы испрашивали для себя гарантированных мест в сейме.

Архиереи были всерьез обеспокоены возможной реакцией греческих церковных властей. Поэтому они потребовали, чтобы они сами, все духовенство и их будущие преемники были ограждены от любых юридических или канонических преследований вследствие возможного проклятия со стороны патриарха Константинопольского. В этом документе недовольство рутенских епископов странствующим греческим духовенством высказывается с большей силой и категоричностью, чем в любой предыдущей или последующей декларации, касающейся унии.

Собравшиеся в Новогрудке епископы не только надеялись обезопасить себя от будущего вмешательства греческих церковных властей в дела Киевской митрополии, но также стремились аннулировать привилегии, ранее дарованные братствам восточными патриархами. Судя по всему, епископ Балабан не был одинок в своей обиде на патриаршии указы, дававшие мирянам право следить за нравственностью епископата. Недавнее вмешательство патриарха в рутенскую церковную жизнь создало условия для того, чтобы епископы сформулировали свои требования относительно выдвижения новых архиереев. Высшие иерархи выразили желание, чтобы новые епископы посвящались в сан и должность, согласно древним традициям, митрополитом Киевским, а не, вероятно, патриархом. Архиереи выставили требование, чтобы в будущем посвящение митрополита и епископов происходило с благословения папы, но без выплаты каких бы то ни было взносов или пошлин.

1.2.3 Грамоты, письма, решение суда, жалобы после подписания и принятия унии представление духовенством и служителями церквей

Поскольку рутенская иерархия числилась в Речи Посполитой вторым сортом по сравнению с католическим епископатом и поскольку традиционные прет рогативы архиереев во внутреннем руководстве жизнью рутенского церковного общества были в последние годы ограничены восточными патриархами, рутенские епископы были в высшей степени озабочены сохранением и расширением своих прав и привилегий. Очень возможно, что, добиваясь признания своего архиерейского достоинства равным достоинству католического епископата в Речи Посполитой, рутенские епископы руководствовались соображениями личного характера. Но даже если это и так, все равно для Рутенской церкви как института социальный и политический статус ее руководства являлся делом первостепенной важности. Рутенские епископы добивались от короля всех тех свобод, какими пользовались архиепископы, епископы, прелаты и священники в Королевстве Польском и Великом княжестве Литовском. И, наконец, они просили короля, чтобы он добился для них папских гарантий по всем этим пунктам.

В конце 1594 г., когда консенсус среди епископов был достигнут, Гедеон Балабан, тот самый епископ, от кого исходил в 1590 г. первый призью к унии с Римом, занялся поисками более широкой поддержки идеи примирения с Латинской церковью Петрушко В.И. Проект создания униатского патриархата в Речи Посполитой в XVI веке и его возможное влияние на учреждение Московского Патриархата // Церковь и время. 2006. N 3 (36). С. 91-97.. 28 января (7 февраля) 1595 г. вместе с собравшимися во Львове архимандритами, игуменами, иеромонахами, «протопопами и священниками из различных воеводств он принес «обещание и клятву» послушания.

В этой ситуации есть своя ирония: спустя буквально несколько месяцев Балабан и епископ Михаил Копыстенский, другой зачинатель этого процесса, перестали быть его сторонниками, тогда как митрополит--архиепископ Михаил Рагоза, который менее всех епископов собора склонялся к унии и вплоть до самого августа 1595 г. все еще колебался, после заключения унии сделался ее твердым сторонником.

Одной из причин роста оппозиции этому церковному союзу была секретность, с которой епископы подготавливали его. По сути дела из процесса переговоров с католической стороной они исключили рутенских магнатов, в том числе и князя Острожского. Судя по направлению проводимых ими реформ и по текстам их союзных деклараций, архиереи стремились освободиться не только из-под юрисдикции Константинопольского патриархата, но и из-под влияния светской знати и магнатов. Епископы действовали, исходя из предпосылки, впоследствии оказавшейся ложной, что стадо послушно побредет за своими пастырями.

Поскольку наиболее видный представитель рутенской элиты, князь Острожский, лелеял в высшей степени призрачные надежды на недостижимый в обозримом будущем всеобщий церковный союз, на его предложения епископы обращали мало внимания. Ипатий Потий шел на самые крайние меры в попытках завоевать престарелого магната, одного из самых богатых и могущественных людей Европы, на свою сторону, на сторону епископского проекта унии.

Но, хотя он в этих своих усилиях более всех епископов был близок с Острожским и общался с ним напрямую, князь все равно чувствовал себя ущемленным. Решался вопрос как о степени суверенности иерархии в определении церковной политики, так и о вынашиваемых мирянами под протестантским влиянием надеждах на более демократический стиль управления церковью. В 1594 г. Потий и впрямь мог не знать о некоторых предпринятых другими епископами шагах, когда он заявлял о своем незнании того, что иерархия действует в обход князя. Но уже в декабре того же года и в январе 1595-го, когда все епископы присоединились к делу достижения унии, Потий не раскрыл Острожскому всех относящихся к делу подробностей. Более того, Потий, которого Острожский собственноручно выдвинул в епископы, выговаривал князю за известные протестантские тенденции, просматривавшиеся в его письмах, и за его связи с протестантскими движениями в стране. Когда в июне 1595 г. епископ Владимирский изложил магнату окончательный вариант выдвигаемых иерархией условий унии, отношения между епископами и князем решительно испортились.

И хотя на протяжении нескольких последующих лет Потий старался убедить князя Константина в правильности избранного епископами пути -- а однажды даже в слезах на коленях умолял величественного старца, -- Острожский так и остался ярым и непримиримым противником унии, тем самым оказав огромное влияние на восприятие ее знатью, бюргерами и мирянами в целом.

Следующим конкретным шагом на пути епископов к примирению с католиками была дальнейшая детализация их требований, предпринятая в 33 «Артикулах, касающихся союза с Римской церковью», составленных на соборе в Бресте в июне 1595 г. Эта декларация не только представляет собой собранные воедино требования и просьбы, уже сформулированные в предыдущих документах, но и отражает весь процесс осознания епископами необходимости реформ и программу, с помощью которой они надеялись их осуществить.

Подзаголовок этого документа -- «Артикулы, на которые нам необходимы гарантии от господ римлян, прежде чем мы придем к единству с Римской церковью». Документ явился кульминационным пунктом размышлений иерархии над перспективами унии и наиболее полной формулировкой того, что союз с Латинской церковью мог и должен был принести рутенскому православному сообществу на исходе XVI века. На «Артикулах» стоят печати всех восьми епископов Киевской митрополии Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. N 149. С. 332. .

На фоне всеобщего «молчания» рутенской иерархии на протяжении XVI века «Артикулы» выглядят замечательным документом. За пять лет епископы произвели переоценку специфических внутренних и внешних проблем, стоявших перед их церковью, и четко высказали предварительные условия для проведения реформы. Без всяких претензий на богословскую изощренность иерархи выражают неуклонное желание вести Рутенскую церковь и помочь ей служить духовным, культурным и социальным нуждам рутенского народа в Польско-Литовском государстве Текст см. стб. 1133-1137: Апокрисис // Российская историческая библиотека. Т. 7. СПб., 1882 (Памятники полемической литературы в Западной Руси. Т. 2). Стб. 1003-1820.. Преобладание в документе очень конкретных литургических требований, на первый взгляд, свидетельствует об отсутствии более всеобъемлющего богословского взгляда. Действительно, «Артикулы» не являют собой образец богословской глубины или тонкости, но выражением узколобой обрядовости они не являются тоже. Литургия есть язьж церкви, литургическая жизнь есть сердце восточного богословского наследия и наиболее полное ее выражение; поэтому-то настойчивое внимание епископов к отдельным обрядовым пунктам следует на самом деле понимать как защиту духовного облика рутенского православия в целом.

Тщательно рассмотрев все имевшиеся варианты, епископы стали действовать решительно. Остававшиеся открытыми формулировки и их последующие обсуждения со все новыми и новыми оппонентами унии показывают, что они готовы были рассматривать и другие возможности. Но ждать они больше не хотели, и любые изменения генеральной линии приходилось откладывать на потом. Их намерение порвать с прошлым путем уравнивания своей церкви в одном ряду с Римом шло рука об руку с их решимостью соблюсти верность как своей собственной, так и всеобщей христианской традиции. Непрекращающаяся полемика вокруг этой антиномии породила различные оценки намерений епископов и их логики со стороны различных конфессий. И, тем не менее факт остается фактом: епископы мужественно и страстно стремились и реформировать свою церковь, и сохранить верность ее традициям.

Этот документ является компендиумом многих решений, принятых в результате пяти лет обсуждений и дискуссий. Он обращен к разнообразным кругам и служит различным целям. Подготовка документа, в которой ведущую роль играл, вероятно, Ипатий Потий, дала возможность достичь консенсуса в среде самих епископов. Противникам унии, обвинявшим епископов в отходе от традиции, собор отвечал тем, что документально подтверждал свою решимость хранить верность рутенскому духовному облику. Если прежде они держали свои обсуждения в тайне, тем самым внося разброд и шатания в ряды иерархии и порождая подозрительность в рутенском обществе в целом, то теперь позиция епископов прояснилась и со временем могла быть обнародована или, по крайней мере, разъяснена таким ключевым фигурам этого процесса, как князь Острожский.

В качестве главной аудитории документ, как следует из его подзаголовка, предназначался римо-католическому истэблишменту, как церковному, так и светскому, как в Риме, так и в Речи Посполитой.

В июле были составлены отдельные редакции артикулов, предназначенные к передаче: одна -- Святому престолу через папского нунция в Варшаве, другая -- польско-литовскому монарху.

Первая из них включает в себя двадцать из тридцати трех статей Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. N 149. С. 433. . Королю были направлены четырнадцать статей, для вступления в силу которых в первую очередь требовалась поддержка со стороны государства -- о назначении иерархов, о местах в сейме, о церковном имуществе, о равноправии рутенского духовенства, об учреждении школ и типографий, о санкциях и о странствующем духовенстве из греческих православных патриархатов. Нунций и король ответили быстро -- соответственно 1 и 2 августа -- и положительно. Впрочем, запрос относительно мест в сейме остался без ответа.

брест литовская уния документ

ГЛАВА 2. ЛИТЕРАТУРА ПО БРЕСТ - ЛИТОВСКОЙ УНИИ

2.1 До революционная литература

Положение, в которое народы, исповедующие униатство, попали к моменту объединения, складывалось долгие годы, правильнее говорить даже не о десятилетиях, а о столетиях. Белорусские и западно-украинские земли, где разворачивались события 1839 года, входили в состав Польши, Великого княжества Литовского и Российской империи. Каждое из государств реализовывало свои политические, культурные и религиозные задачи. Земли будущей Белоруссии стали местом сражения между Россией и Польшей, православием и католицизмом, и от того, кто выиграет в противоборстве, зависела культурно-историческая судьба белорусского народа. В результате сложилось полиэтническое и поликонфессиональное общество, где господа и слуги, соседи, члены одной семьи принадлежали к различным национальностям и вероисповедованиям. Ситуация располагала к конфликтам, всегда находились недовольные, дискриминируемые группы, проливалась кровь.

Мартирологи пополнялись именами умерших за веру (православных, униатов, католиков). Конфессиональные споры решались в пользу того, за кем в тот момент стояла власть; в первой половине XIX века власть по разным причинам, которые мы подробно рассмотрим в исследовании, поддержала православное меньшинство, и за короткий период оно стало большинством Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. N 56, 63. С. 976..

В конце XVIII века в результате присоединения Беларуси к Российской империи этническая территория белорусов была разделена на два генерал-губернаторства: Белорусское, в составе Витебской и Могилевской губерний, и Литовское, которое состояло из Минской, Гродненской, Виленской губерний. Границы губерний были установлены без учета этнической принадлежности белорусов. Так создались геополитические условия для воссоединения униатов с православием.

Состояние униатов накануне воссоединения кратко, но всесторонне характеризует составленная по заданию директора департамента духовных дел Карташевского «Первая записка Иосифа Семашки о бедственном состоянии Униатской Церкви и о средствах вывести из отчуждения от России полтора миллиона Русского народа» (1827 г.) Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. N 56, 63.С. 404-409. . Вначале Иосиф кратко изложил историю унии. Далее он излагал все обстоятельства, связанные с положением униатов в обществе, образованием, внутрицерковной ситуацией, отношениям к ним римо-католических священников. По его наблюдению, распространению влияния Рима способствовала стратификация украинско-белорусского общества. Задача католиков по обращению в свою веру облегчалась тем, что они занимали большинство государственных постов от мелких чиновников до предводителей дворянства, владели землями, крестьянами, были ктиторами униатских храмов. Чиновники и помещики были равнодушны к вопросам религии, но «они всячески поддерживали католицизм, потому что видели в нем опору своих сепаративных польских стремлений, и защищали от православных унию, так как считали ее переходною к католицизму формою и выгодною для себя силой, на которой держалась их полная власть над темным крестьянским людом» Дмитриев М.В. Между Римом и Царьградом: генезис Брестской церковной унии 1595-1596 гг. М., 2003. С. 167.. У низших слоев общества создался стереотип восприятия католической веры: ее исповедовали власть имущие, значит это вера высшая, господская, а православная -- низшая, холопская. Продвижение по карьерной лестнице зависело от вероисповедания, поэтому многие принимали католичество ради чина.

Униатами оставалось все сельское население, бывшее прежде православным, по крепостному праву подчиненное помещикам-полякам или ополяченным русским и еще меньшая часть небогатых дворян. Название «греко-униты» было книжное и официальное, незнакомое народу, без согласия которого возникла уния, а как богослужение оставлено было греко-русское, то народ не переставал называть свою веру русской, в противоположность вере римо-католической, которую называл польскую или католическою.

Протопресвитер Георгий Шавельский с горечью писал: «Трудно ответить на вопрос: какое бремя сильнее давило Белорусскую униатскую церковь -- нужда ли, происходившая от скудности основных средств существования и сильно угнетавшая духовенство, или те, часто обильные, крохи, которые на долю последнего падали от стола сытых римско-католических ксендзов и богачей -- польских помещиков. Бедность, почти нищета, в которой влачила свое существование большая часть белорусского униатского духовенства, положила на него печать какой-то пришибленности, забитости; материальная же зависимость от панов и католических ксендзов сделала еще большее: она лишила униатское духовенство всякой активности, инициативы, более того -- свободы во всем, что касалось веры, сделав его покорным, слепым орудием в руках его далеко не бескорыстных благодетелей Шавельский Г. прот. Последнее воссоединение с Православной Церковью униатов Белорусской епархии. СПб., 1910. С. 667..

Униатский епископ Иосиф в донесениях Синоду сообщал о том, что католики -- ревностные патриоты Польши, и это отдаляет их от нынешнего их отечества -- России. Католики, не зная ни русских, ни русской истории, отзываются о них с презрением, считают русских варварами. Римское духовенство рассматривает православных как еретиков и схизматиков, поэтому активно занимается прозелитизмом среди них. О неуважительном отношении католиков к православным свидетельствовал сослуживец Иосифа еп. Василий (Лужинский): «Борода и ряса были в величайшем презрении в том краю; и православных священников вообще называли жидом смердячим, козлом и кацапом бородатым и пугалом».

В 1830-33 гг. прокатилась волна антироссийских польских выступлений. Показательно мнение епископа Антония Зубко о предполагаемых причинах восстания.

Многие поляки говорили, что они были противниками революции, но защищали право исповедовать свою религии, желали освободить от гнета свою народность. Однако в действительности, отмечал Зубко, никто не запрещал им исповедовать католичество, развивать этническую культуру и говорить по-польски. «Не народность, угнетаемая будто бы русскими, возбуждает поляков к мятежу, а несбыточный идеал небывалой Польши. Настоящим творцом этой опьяняющей фантазии был римский католицизм, разжигавший воображение и противящийся не только развитию исторической критики, но и познанию явлений духовных и материальных в их действительности», -- полагал еп. Антоний. Статс-секретарь Блудов связал протестные настроения с вероисповедованием. «Народные массы, -- писал он государю, -- без сомнения нигде не желали бунта: но в тех местах западных губерний, где господствует римско-католическая вера и литовское или жмудское наречие, поселяне иногда увлекались своими ксендзами или помещиками и, следуя им по слепоте или невежеству, шли на бунт, как на панщину Антоний (Зубко), арх. О Греко-Унитской церкви в западном крае России. Воспоминания. СПб., 1889. С. 102. . Напротив там, где население составлено большею частью из православных, ход мятежа был останавливаем самими крестьянами». Следовательно, уменьшение влияния католичества, а с ним и пропольских идей, после польских восстаний 30-х годов, стало главной целью русского правительства. Первым этапом при достижении этой цели была ликвидация униатской церкви, ставшей агентом католичества на белорусско-литовских землях.

При Николае I начались реформы в сторону медленого сближения униатов с православием. Церковные деятели выступали против радикального уничтожения униатской церкви. Граф М. Н. Муравьев, активный участник подавления польского восстания 1830-31 гг., был сторонником другого мнения. Он рекомендовал произвести ликвидацию унии как можно скорее, чтобы не дать время католикам предпринять ответные действия. М. Н. Муравьев писал, что всякие попытки католического духовенства обратить униатов к себе нужно строжайше пресекать. Создается впечатление, что Муравьева скорее беспокоил вопрос лояльности и национальной идентичности, нежели конфессиональной принадлежности Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. N 5. С. 67-69.. На примере истории унии мы видим сращение понятий православный и русский. Обращение к другому исповеданию означало смену национальности. Католичество «обязывало» быть поляком. Поворот униатов в сторону православия, восстановление церковного единства означали восстановление русской национальной идентичности, единства русского народа. Решительный шаг, которой навсегда бы прекратил существование унии, должно, по мнению Муравьева, сделать правительство. Нужно использовать средства из казны. Граф, как чиновник высшего уровня, прекрасно понимал, о чем говорил. Без содействия гражданского начальства епископ справиться не мог. Поэтому Муравьев предлагал ввести всеобщий план, учитывающий как церковные, так и административные ресурсы.

Сторонники воссоединения указывали униатам, что изменения, происшедшие в их церкви, противоречат правилам и договоренностям, подписанным при заключении унии. Православие, русский язык, культура и государственность были исконными в западных епархиях, -- доказывали воссоединители. Польское и католическое владычество пришли в эти земли позднее, их претензии на господство незаконны.

Постепенно иереям внушали мысль о необходимости обращения к православию.

В качестве формального подтверждения согласия брали расписку. Переход в православие не всегда был добровольным и искренним. По мнению прот. Георгия Шавельского, подписки давали иногда из страха или корысти. Недовольных понижали в должностях, отстраняли от приходов, но случаев открытого сопротивления было не много. «Сама выдача подписок показывала, что многих можно заставить стать хотя бы по имени православными» Шавельский Г. прот. Последнее воссоединение с Православной Церковью униатов Белорусской епархии. СПб., 1910. С. 87..

Программа по ликвидации унии включала в себя: отказ от смешанной обрядности, закрытие ряда монастырей, повышение материального уровня духовенства, повышение уровня образования. Главным условием воссоединения было добровольное согласие большинства униатских священников, а само воссоединения выглядело как возвращение к изначально существовавшей общности православия и унии. Восточный богослужебный обряд и согласие с догматами Православной Церкви возрождали утраченное единство с Русской Церковью.

На Полоцком соборе в феврале 1839 года было принято соборное решение о возвращении белорусской униатской церкви в лоно православия. Откровенно упорствующие священники (в основном, монахи) были высланы в монастыри центральной России. Подобная расправа произвела «благоприятное» впечатление на остальных униатов. Для закрепления эффекта в Витебск прислали казаков.

25 марта 1839 года Николай I утвердил постановление Синода о принятии греко-унитской церкви в полное и совершенное общение с православной церковью.

Период, наступивший после провозглашения воссоединения, был, возможно, сложнее, чем время подготовительной работы. Постановление Синода о воссоединении сопровождалось запретом на его публичное провозглашение. Запрещение официальных торжеств было связано с тем, что у «простолюдина могла возникнутьмысль, что раньше он не был православным, а теперь стал». Торжественные служения были совершены спустя месяцы после Полоцкого собора, летом 1839 года во время поездок по белорусским епархиям Киевского митрополита Филарета и архиепископа Иосифа. Публичное объявление о воссоединении было сделано тогда же; из формулярных списков была изъята строфа вероисповедание «греко-униатское», заменена на «православное». На службах прекратили поминать папу, а из Символа веры исключили добавление «филиокве» Яковенко С.Г. Брестская церковная уния: политические и идеологические аспекты (вт. пол. XVI в.). Автореферат... канд. истор. наук. М., 1987. С. 65. .

Вопреки опасениям властей, огласка не сопровождалась волнениями. Прихожане спокойно приняли сообщение о воссоединении. Конечно, до полного воссоединения было еще далеко. По образному выражению православного историка Шавельского, стена была разрушена, но перегородки остались. В частности, потенциально конфликтными стали отношения между православными -- бывшими униатами и православными от рождения. Споры возникали по поводу имущества, совершения треб и т.п. Вставали также вопросы о границах епархий, о власти архиереев, о снабжении причта. По-видимому, в католических храмах продолжали совершать службы как для тех, кто перешел в католичество из униатства, так и для тех униатов, которые тайно ли явно противились воссоединению. Об этом может косвенно свидетельствовать тот факт, что во время волнений 60-х гг. XIX в. при обысках костелов обнаруживали униатские облачения и предметы утвари. Приверженность унии сохранялась, и при первой возможности, а она представилась только через сто без малого лет (после революции 1917 г.), униаты восстановили свою церковную организацию.

Ликвидация унии вызвала долгосрочные изменения во всех сферах жизни Белоруссии. События 1839 года называют по-разному -- «воссоединение униатов с православными» либо «ликвидация унии». Как видно из названий, за каждым стоит определенная точка зрения на происшедшее. Первое наименование принадлежит православным авторам, считающим, что власть России над Белоруссией имела положительное значение. «Воссоединение значит то, что издавна единое, а потом разорванное, опять соединилось», -- такое краткое, но емкое определение предложил сторонник этой позиции прот. Иоанн Наумович (1889 г.) По его мнению, уния была навязана, причем «не добровольно, не по убеждению, приняли унию только те, которых одолевали насилием».

Ликвидацией называют решения Полоцкого собора те историки, которые полагают, что уния была самобытным явлением, давление поляков и католиков над униатами сводилась к минимуму, а Россия сыграла роль захватчика-колонизатора.

2.2 Во время атеистической власти

Публикация материалов ватиканских архивов существенно обогатила источниковую базу для изучения генезиса Брестской унии.

Специальные исследования разных аспектов этой проблемы принадлежат перу О. Халецкого, И. Крайцара, И. Мончака, С.Н. Плохия, С.Г. Яковенко, Б.Н. флори и Б. Гудзяка.

В послевоенной историографии Брестской унии книга О. Халецкого -- главное явление. О. Халецкий первым систематически исследовал переписку нунциев с Римом и подробно проанализировал политику курии в отношении православной церкви Украины и Белоруссии. Суть обоснованной автором концепции в том, что Брестская уния была «региональным возобновлением Флорентийской унии среди рутенов Польско-Литовского государства», плодом долгих и целенаправленных усилий папской дипломатии и католической пропаганды Halecki O. From Florence to Brest (1439-1596). Hamden 1968. С. 32. .

Работа И. Мончака, казалось бы, подтверждает тезис о преемственности между Флорентийской и Брестской униями. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что старые доводы в пользу такого мнения неубедительны, а новых автору найти не удалось Moncak I. Florentine Ecumenism in the Kyivan Church. Rome, 1987.С. 12-15. .

С.Н. Плохий Плохий С.Н. Папство и Украина. Политика Римской курии на украинских землях в XVI-XVII вв. Киев, 1989. С. 88. и С.Г. Яковенко в своих работах развили идею о том, что Брестская уния была результатом католической политики. С.Н. Плохий при этом главным фактором считает унионные планы Рима, а С.Г. Яковенко подчеркнул роль нунциев в подготовке Брестской унии Яковенко С.Г. Брестская церковная уния: политические и идеологические аспекты (вт. пол. XVI в.). Автореферат... канд. истор. наук. М., 1987. С. 92. .

Ряд новаторских наблюдений сделан в работах Б.Н. Флори. Он показывает, что обращение православных иерархов к унии было ответом на кризис организационных структур Киевской митрополии во второй половине XVI в. и угрозу сословным позициям духовенства со стороны православных мирян (шляхетских патронов и братств). В ходе унионных переговоров 1590-1595 гг. окончательный поворот в сторону сближения с Римом произошел лишь тогда, когда летом-осенью 1594 г. стало ясно, что компромисс между духовенством, с одной стороны, и братствами и шляхетскими опекунами церкви -- с другой, невозможен и, соответственно, невозможна согласованная внутрицерковная реформа Флоря Б.Н. Брестские синоды и Брестская уния // Католицизм и православие в Средние века (Славяне и их соседи. Вып. 3). М., 1991. С. 65-66..

Среди работ, посвященных частным вопросам, стоит отметить прежде всего статью И. Крайцара, которая фактически опровергает представление том, что иезуиты в 1580-е годы вынашивали планы унии и пытались их воплотить в жизнь. В ряде других статей И. Крайцара и других авторов затронуты некоторые иные специальные вопросы предыстории Брестской унии Krajcar. Jesuits and the Genesis of the Union of Brest// OCP. XXXI (1978). С. 131-153..

Вопрос о Брестской унии, ее причинах и последствиях постоянно привлекает историков католической церкви и особенно тех, кто. занимается политикой Рима на Востоке и его отношениями с православными церквами. Работы О. Халецкого, В. Пери, Э.Х. Зуттнера, Б. Хайбергера позволяют понять, какими принципами, соображениями и обстоятельствами руководствовались руководители Римской курии в своих действиях в отношении православной церкви. Очень характерно, что все чаще звучит мнение (впервые ясно высказанное и обоснованное Е.Ф. Шмурло) о глубоких различиях католиков и православных XVI в. в их манере понимать унию и в стоящих за этими различиями экклезиологических принципах.

Стоит сказать несколько слов и о тех представлениях, которые укоренились в научной историографии, не посвященной специально Брестской унии, но и не включенной в полемические препирательства. Очень распространенным является взгляд на унию как на «религиозный компромисс», результат католической агитации в пользу воссоединения, поддержанной православными епископами, которые «руководствовались как собственными интересами, так и искренней обеспокоенностью судьбой церкви».

Генезису Брестской унии посвящен ряд работ, вышедших в самое последнее время в связи с 400-летним юбилеем унии собора 1596 г. Тут особенно заметны изданная Гарвардским университетом книга ректора греко-католической Богословской академии во Львове Б. Гудзяка и коллективная монография, написанная под руководством Б.Н. Флори.

Новизна книги Б. Гудзяка -- в попытке показать, что одной из важнейших причин рождения греко-католической церкви были не только политика Рима и внутренний кризис православной церкви Речи Посполитой, но и процессы, шедшие в Константинопольской патриархии. Поэтому значительная часть его исследования касается сведений о состояния православной церкви под турецким владычеством в XVI в., деятельности патриархов, контактов греческого духовенства с Россией в это время, создания Московского патриархата Gudziak В. A. Crisis and Reform. The Kievan Metropolinale, the Patriarchate of Constantinople and the Genesis of the Union of Brest. Cambridge: Harvard University Press, 1996. С. 65.-69..

В ряде разделов рассмотрены кризис и обновленческие процессы (развитие школьного дела, книгопечатания, конфессиональной полемики) в Киевской митрополии, перемены в польском и западноевропейском христианстве в XVI в. В двух последних главах, объемом около 50 страниц, Б. Гудзяк анализирует основные сведения о деятельности патриарха Иеремии во время его визитов в Речи Посполитой в 1588-1589 гг., подготовку и провозглашение унии в 1590-1596 гг. Суть предложенной автором концепции в том, что уния стала ответом на церковный кризис в конца XVI в., усугубленный не всегда понятными действиями патриарха Иеремии, а решение предпринявших унию православных епископов было обусловлено «различными факторами», среди которых очень существенную роль сыграла «интенсификация духовных потребностей в рутенском обществе в конце XVI в.». Как не раз отмечено в книге, решив отказаться от юрисдикции Константинополя, православная иерархия не отдавала себе отчета в отличиях римской экклезиологии второй половины XVI века от эпохи флорентийского собора и «никак не подозревала, что уния приведет к длительному расколу в Киевской церкви». Те же взгляды Б. Гудзяк изложил и в ряде своих статей. Особенность работ этого ученого в сознательно и настоятельно подчеркиваемом отказе от конфессионального или анахронического взгляда на унию.

Такое решение вопроса было неприемлемо для папства с его представлением о папе как единственном абсолютном главе церкви, представляющем в своем лице власть самого Иисуса Христа».

Таким образом, полученные российскими исследователями результаты представляют проблему генезиса Брестской унии в принципиально новом свете.

Последние десятилетия показали, что возможен и внеконфессиональ-ный научный подход к истории греко-католической церкви и, в частности, к ключевому вопросу о генезисе Брестской унии. В последнем случае он выражен исследованиями А. Жобера, С.Н. Плохия, С.Г. Яковенко, В.И. Ульяновского, Б. Гудзяка, Б.Н. Флори, М.В. Дмитриева. Как сказано выше, той же линии внеконфессионального анализа следует и настоящее исследование.

Итак, господствующее на сегодняшний день в историографии и историческом сознании представление состоит в том, что Брестская уния была результатом католической политики и пропаганды, нашедших отклик в православной среде по причине кризиса Киевской митрополии. Многие стороны истории Брестской унии подробно изучены, значительно число трудов, свободных от вненаучной предвзятости.

2.3 Постсоветская литература

Постсоветские исследования отличает резкая поляризация оценок воссоединения униатов. По мнению части историков, ликвидация унии сделала невозможным свободное самоопределение белорусов, отлучила их от семьи западных славян и тем самым лишила возможности развиваться в русле западноевропейской цивилизационной модели. Пророссийское направление, напротив, считает белорусов одной из этнографических групп русского народа и отмечает исключительно положительные моменты истории воссоединения.

История христианства знает несколько попыток уний, некоторые из них привели к созданию новых церквей, продолжающих существовать в настоящее время. Речь идет, прежде всего, о Брест-Литовской унии 1596 года, когда на территориях современных Польши, Западной Украины, Белоруссии, Литвы была создана так называемая греко-католическая церковь.

Задачей унии считали достижение религиозного согласия, конфессионального мира. А мир был необходим, поскольку интересы христиан различных исповеданий пересекались очень тесно: вследствие геополитической обстановки, и вследствие заключения межконфессиональных браков. В объединении также были особенно заинтересованы католики; уния вписывалась в стратегию Контрреформации. Для католической церкви (в особенности ее польской части) было характерно устойчивое убеждение, что «русские» (восточные славяне) в отличие от греков вступили в «схизму» не по каким-либо собственным убеждениям, но, подчиняясь авторитету Константинопольской Патриархии, и следуют «заблуждениям» греков лишь по привычке, поэтому их можно легко привести к единству с Римской Церковью Брестская уния. / Православная энциклопедия. Том VI. М., 2003. С. 238-242..

Предложения с подробным перечислением выгод, которые может принести «русской» Церкви и «русскому» обществу такое соединение, были изложены в опубликованном в 1577 г. соч. иезуита П. Скарги «О единстве Церкви Божией под единым пастырем».

С мечтой об унии связывали идею церковной и государственной независимости Великого Княжества Литовского. Защищая свой суверенитет, Литва противостояла посягательствам Польши и России. В этой ситуации ставка делалась не только на военную силу, но и на дипломатию, религиозно-церковную политику. Представлялось, что проблему противостояния, давления как с Запада, так и с Востока возможно решить путем церковного компромисса, религиозного примирения между православной и католической церквами.

Заключение Брестской унии и ее последующая экспансия вызвало протесты крестьян, казаков, мещан, части православной шляхты, низшего духовенства, а первоначально -- и некоторых крупных украинских землевладельцев. Уния, задуманная изначально как способ примирения, установления единодушия, стала причиной многочисленных конфликтов между христианами разных исповеданий и породила в обществе раскол между сторонниками и противниками унии Филатова, Е. Н. Политика царского правительства на Беларуси (1772-1860 гг.): историография проблем. Мн., 2007. С. 54. . К последним, в то время относилось большинство священников и прихожан. Ситуация осложнялась тем, что с самого начала уния осуществлялась при поддержке светских властей, защищавших инициаторов унии. Вмешательство государственной власти привело к тому, что религиозный конфликт стал приобретать характер политического столкновения между государством и православным населением Речи Посполитой, которое воспринимало действия власти как посягательство на традиционное право свободно исповедовать свою религию. Развернулась долгая и по временам кровавая борьба между христианами двух церквей. Она тянулась много веков и тянется до сих пор Петрушко В.И. Проект создания униатского патриархата в Речи Посполитой в XVI веке и его возможное влияние на учреждение Московского Патриархата // Церковь и время. 2006. N 3 (36). С. 91-97..

Во время царствования Елизаветы Петровны, а затем Екатерины II на украинских и белорусских территориях начался процесс укрепления православия. Согласно исследованию Кояловича, целенаправленное движение на воссоединение с православием началось с южных областей Западной Украины. При колонизации этих земель среди прочих льгот было разрешение исповедовать православие, поэтому униатов там было меньшинство. «Униатские власти, пораженные быстрым распространением православия, решили собрать свои силы и противодействовать ему», что способствовало нарастанию напряженности между различными слоями общества.

Насильственные действия униатов вызвали ответную реакцию православных. Так было положено начало гайдаматчине, еще одной кровавой странице в истории славян. Гайдамаки, объявившие себя защитниками православия, массово убивали поляков, евреев, униатов, тем самым дискредитировав православную церковь. Были уничтожены возможности для мирного сосуществования христиан различных конфессий. Польские власти в свою очередь под предлогом усмирения гайдамацкого бунта получили право бороться со всеми попытками перехода в православие.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проделанное в рамках данной работы исследование позволило сделать ряд общих заключений об истории украинско-белорусского православия в XVI веке, генезисе, природе, последствиях Брестской унии и преодолении ее в Юго-Западной митрополии, в период правления митрополита Петра Могилы.

В истории подготовки и осуществления Брестской унии обнаруживаются существенные различия между тем, что задумывалось инициаторами унии с православной стороны и тем, что было совершено во второй половине 1595-1596 г.г. К отправке посольства в Рим и заключению унии с католической церковью привела инициатива православного епископата, который впервые выдвинул этот проект в 1590 году. Суть унионной инициативы состояла в предложении перейти под юрисдикцию Рима при условии выполнения католической церковью ряда требований, выдвинутых православными епископами в 1590-1594 г.г. и получивших развернутое выражение в «32 артикулах», датированных июнем 1595 г.. Отправившееся в Рим посольство во главе с Ипатием Потеем и Кириллом Терлецким должно было провести соответствующие переговоры. Переговоры фактически не состоялись. Подписанный 23 декабря 1595 г. в Риме акт унии не принял во внимание условий, выдвинутых православной стороной. Дальнейшие действия по осуществлению унии предпринимались православным и католическим духовенством при прямом участии правительства Речи Посполитой, папских нунциев, высшего польского духовенства и иезуитов. Источники не позволяют сколько-нибудь достоверно установить, как происходившее в 1596 году воспринималось православными сторонниками унии.

Уния понималась православным духовенством инструментально - как средство преодолеть кризис Православной Церкви, предотвратить "латинизацию" и провести ряд внутрицерковных реформ.

В обмен на признание юрисдикции Рима православные епископы рас- считывали получить поддержку в осуществлении этих планов. Причины унионной инициативы, приведшей в конце концов к Брестской унии, следует, таким образом, искать во внутреннем развитии украинско-белорусского православия, а не в его отношениях с католической церковью.