Приобретенная эпиграфика на средневековых пушечных стволах

Классическим примером отраженного события с участием правителя посредством приобретенной эпиграфики является надпись на бронзовой российской мортире 1605 г., отлитой Проней Федоровым. Орудие находилось на вооружении Киевской крепости в XVII в. и было отправлено в Московский арсенал, который в 1703 г. осматривал Петр І, отбирая стволы для переплавки. Царь обратил внимание на раритет и с той поры на мортире появилась надпись: «ВЕЛИКІЙ Г[ОСУ]Д[А]РЬ ПО ИМЯННОМУ СВОЕМУ УКАЗ[У] СЕГО МAРТИРА ПЕРЕЛИВАТЬ НЕ УКАЗАЛЪ А:?:Г: (1703) ГОДУ» ^[41].

Популярной была международная традиция резьбы пост-событийных сообщений о присутствии монарших особ во время литья того или иного стола. Так, на тарели 3-фунтового чугунного орудия олонецкого производства находим чеканенную надпись, упоминавшую Петра І: «CІЯ ПУШКА ВЫЛИТА ПРИ САМОМЪ ЕГО ЦАРСКОМЪ ВЕЛИЧЕСТВ? НА ОЛОНЕЦКИХЪ ПЕТРОВСКИХЪ ЗАВОДАХЪ 1719 D. 15 ФЕВРАЛЯ» ^[42]. На полностью декорированном стволе венецианской пушки 1708 г. с эмблемой св. Марка сохранилось сообщение о его отливке в присутствии короля Дании и Норвегии Фредерика IV ^[43]. Вырезанные позже упоминания о визитах правителей в литейные мастерские были самым простым вариантом отражения факта причастности важной особы к появлению пушки.

Так, в честь однодневного визита императора Александра І в Петрозаводск, во дворе Александровского завода 15 сентября 1823 г. установили два орудия местного производства с высеченными надписями: «СИЯ ПУШКА ОТЛИТА В ПРИСУТСТВИИ ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА І, АВГУСТА 7 1819 ГОДА» и «EUROPAE PACIFICATOR; ЭТУ ПУШКУ ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР І ИЗВОЛИЛ ОКОВЫВАТЬ СОБСТВЕННОЮ РУКОЮ АВГУСТА 7 ДНЯ 1819 ГОДА». Памятник просуществовал до 1918 г ^[44].

Однако «высшим пилотажем» считался аттракцион, когда ствол сразу отливался с рельефной надписью о присутствии монарха на событии. Такая «импровизация» в угоду правителю особенно ценилась в магнатской среде Речи Посполитой. Так, скажем, в 1784 г. король Станислав Август Понятовский присутствовал в замковой литейне Несвижа (резиденция князей Радзивиллов) во время литья пушки с изображением сцены, которая должна была увековечить в бронзе этот исторический визит ^[45]. Но эту эпиграфию уже нельзя считать приобретенной.

Предложенные выше эпиграммы обычно не содержат обширной исторической информации с глубинными уровнями, однако играют роль кирпичиков в создании микроисторических сюжетов, являются дополнительными элементами к биографиям известных личностей и производственных организаций.

Редчайшим случаем в приобретенной эпиграфике является иллюстрация события, связанного исключительно с функционированием самого орудия. Нам известны лишь несколько образцов с такой эпиграфикой, одним из которых является так называемая «Белградская мортира», которая теперь экспонируется на почетном месте в Венском Историческом музее. История появления пушечного текста неординарная и интересная.

Мортира калибром 40 фунтов отлита в 1714 г. в Вене имперским литейщиком Леопольдом Халилом, что зафиксировано чеканенной надписью в донной части ствола: «GOS : M : L : HALIL.K : S : I W 1714» [Goss mich Leopold Halil kaiserlicher StьckgieЯer in Wien 1714]. Времена были неспокойные и в 1716 г. Австрия вступила в войну с Османской империей на стороне Венеции. Главнокомандующий принц Евгений Савойский разбил османов и захватил город Темешвар, а целью кампании 1717 г. определил захват крепости Белграда. Во главе почти 100-тысячной интернациональной армии, в артиллерийском обозе которой двигалась и «наша» мортира, Савойский стремительно форсировал Дунай и 16 июня начал артиллерийский обстрел Белграда. Османская 150-тисячная армия, которая двигалась на помощь крепости, появилась в поле зрения австрийцев 28 июля. Однако, вместо атаки позиций осадных войск, турецкое командование прибегло к «траншейной» войне, намереваясь прижать неприятелей к стенам крепости. Действительно, зажатая между деблокирующими войсками и гарнизоном, союзническая армия быстро таяла под перекрестным артиллерийским огнем, к тому же, охваченная малярией.

Будущее имперской кампании выглядело неопределенным до момента, когда 14 августа гигантский взрыв от мортирной бомбы, попавшей в пороховой склад крепости, произвел масштабные разрушения в городе и привел к гибели около 3 тысяч защитников. Моральный дух гарнизона был сломлен. Ночью 16 августа неожиданная атака на траншеи деблокирующей армии и последующий 9-часовый бой увенчался победой союзников. Гарнизон, утратив около 20000 воинов, капитулировал в обмен на свободный выход из города ^[46].

«Героиню» победы не забыли - небольшая мортира получила всеобщее признание в виде вечного панегирика-инскрипции, написанного от первого лица: «ANNO 1717 DEN 14. AUGUSTI WAR ICH DER FЦSTUNG BELGRAD GESETZT ZUM GROSSEN SCHRЦCKEN UND MEINE KLEINE BOM MUST VIEL ZUM TOD AUFWECKEN SIE SCHLUG INS PULVER HAUS UND LIESE NICHTS DARIN ALS IAMER TOD UND GRAUS DEN SCHRЦCKLICHSTEN RUIN»[В 1717 году 14 августа я использовалась для великого устрашения крепости Белграда и моя маленькая бомба принесла много смерти, попав в пороховой склад, не оставив там ничего кроме плпача, смерти и ужасных тотальных разрушений]. Кроме того, возле надписи были изготовлены барельефы: слева - панорама Белграда с могучим взврывом после мортирного выстрела; справа - портрет принца Евгения Савойского. Как видим, и тут не обошлось без визуального прославления правителя, который, собственно, не имел отношения к случайному супер-эффективному выстрелу мортиры, изменившему ход войны.

Другой пример подобного по смыслу текста находим на пушке с индийского субконтинента. В форте Вильям (Калькутта) находится композитная орнаментованная пушка «ТОП ЗАФАРБАКШ» [Оружие, дарующее победу], украшенная поэтической эпиграфией: «ТЫ СЛУЖИЛА СРЕДСТВОМ ДЛЯ ПАДЕНИЯ ФОРТА АЗИР» ^[47], Разница между австрийским и индийским образцами лишь в том, что первый текст «говорит» от имени самого орудия, а второй - обращается к нему.

В этой части статьи мы обратися к граффити, возможно, наименее информативному, но наиболее оригинальному типу приобретенной пушечной эпиграфики, который отличается от выше перечисленных вариантов своей нелегитимностью, а значит, ? непредсказуемостью появления и графической спонтанностью. Признавая граффити наиболее антропоцентрическим явлением среди всего комплекса пушечной эпиграфики, в котором явно улавливается «запах человека», рассмотрим этот феномен детальнее.

Слово графити (ед. число ? граффито) происходит от итальянского «grafficare» ? царапать (дословно - «нацарапанные»). Сначала так называли одну из техник настенной росписи, но позже археологи воспользовались этим словом как общим термином для обозначения всех видов случайных надписей и рисунков на стенах строений. Теперь понятие расширило свои границы, и под граффити понимают любые неофициальные публичные тексты, включая современные. Мы предлагаем использовать термин граффити в сфере типологизации пушечной эпиграфики, тем более, что способ нанесения надписей на стволы (резьба, прочерчивание) отвечает самой сути понятия.

Граффити привлекали внимание историков, фольклористов, лингвистов, антропологов, психологов, социологов, а научная литература по этому вопросу настолько яркая, что уже предлагаются классификации существующих подходов к исследованию граффити: антропологический, гендерный, количественный, лингвистический, фольклористический, эстетический, мотивационный, превентивный и популярный ^[48]. Мы не станем искусственно «раздувать» тему пушечных граффити до размеров исторической проблемы и отнесемся к ним как к необычному явлению среди потока более информативной эпиграфики, которое, однако, оригинально усложнило ее «рисунок». На данном этапе пушечные граффити представляются совокупностью единичных образцов и не дотягивают до явления массового характера ^[49]. Если же определить пушечные граффити как культурный феномен, то видеть внутреннее единство явления следует, очевидно, не в ограниченности тематики высказываний, а в поэтике и прагматизме самих текстов. Остается конструировать целостности из разрозненных фактов, выхваченных из тьмы времени, блуждая между причиной, следствием и случаем.

Природа явления такова, что тематическая сортировка надписей (по совокупности возможных тем), кто знает, будет ли продуктивной. С одной стороны, она, как всякое эмпирическое описание, будет неполной, с другой - выделенные группы граффити будут пересекаться. Чтобы составить общее представление о тематике пушечных граффити, ограничимся простым перечислением самых популярных тем (манифестаций), которое, конечно, не может претендовать на исчерпывающую информацию. Также остановимся на функциональных особенностях граффити.

Граффити приписываются три основные функции: магическая, интегративная и пространственная ^[50]. Исходя из этого, допускаем, что императивные латинские граффити на пушечных ядрах типа «QUOS EGO» [Вот я вас! Ну, я вам покажу!] ^[51;] «SIC DATUR» [Получай!] ^[52]; «DI TE PERDANT» [Да погубят тебя боги!] ^[53]; «VOLENTEDEO» [С Божьей помощью] ^[54] по замыслу авторов, наделялись магической функцией влияния на действительность, чтобы склонить небесных покровителей на свою сторону и направить ядра с формулами точно во врагов.

Осваивая «географию» пушечного ствола, авторы граффити акцентировали внимание на двух местах: самых опасных, связанных непосредственно с зарождением и освобождением огневого могущества пушки, а потому, ? магических и одухотворенных. Это дульное и запальное отверстие. При этом запальное отверстие приобретало в сознании артиллеристов более сакральный характер, о чем свидетельствуют латинские граффити, нанесенные вокруг запала, например такие, как «LUX EST UMBRA DEI» [Свет - тень Бога] ^[55]. Слово «SILENTIUM» [Молчание] ^[56], процарапанное на металле, залитом в запальное отверстие плененной пушки, очевидно, посвящалось окончанию войны (битвы) и победе.

Пушечные граффити легко переводили культурные каноны в плоскость специфического военного юмора, скажем, вольно интерпретируя религиозные формулы и придавая им ироничное звучание: «GRATIA VOBIS ET PAX» [Благодать вам и мир] ^[57]; «GRATIS» [Даром, бесплатно] ^[58]; «TANTUM ERGO…» [Вдвое тому…] ^[59]; «DIOS SE LO PAGUE» [Бог вам зачтет] ^[60]; «IN PARADISUM» [В рай] ^[61]. Часто нивелируются социальные условности и десакрализуется тема смерти: «SINE МORA» [Без промедления] ^[62]. А главное - посредством граффити реализуется дополнительная возможность на свободное выражение агрессии, что, среди смертельного хаоса боя было важным моментом для пушкарей, которые обычно находились в сотнях метров от основной «мясорубки».

Обсценные граффити, которые нарушают социальное табу, а также эзотерические символы, недоступные для понимания «чужого», очевидно, являются одним из элементов интеграции пушкарского сообщества и обозначают его границы. Такие надписи на итальянском языке, как «CULO» [Задница, анус] ^[63] или «CACASODO» [Самоуверенный засранец] ^[64], включающие эффект непристойности, помноженный на эффект магии, имеют в основе оригинальные случаи боевой практики пушечных стволов. Подобные граффити стимулируют фантазию и порождают массу предположений, но не предоставляют простой возможности объяснить свое происхождение.

Кроме всего прочего, пушечная эпиграфика владеет гендерным измерением. Выражение своего отношения к собственным пушкам как воплощенным образам женского пола с акцентом на негативных качествах, было достаточно популярным явлением среди авторов граффити. Обычно оно воплощалось в вульгаризированных или даже откровенно бранных формах: «LANGUE FOURRЙE» [Поцелуй в засос] ^[65]; «WEIB» [Баба] ^[66]; «BUONAROBA» [Модная краля] ^[67]; «VIEILLE OGRЕSSE» [Старая людоедка] ^[68]; «UNE BONE DIABLESSE» [Прекрасная дьяволица] ^[69]; «LA BELLE DAME SANS MERCI» [Безжалостная прекрасная дама] ^[70].

Среди функциональных качеств средневековой артиллерии одним из самых ценных считалась способность издавать пугающие и сильные необычные звуки, что сполна отвечало реалиям ведения артиллерийского боя. Полководцы XV-XVII вв. не определяли себе целью поголовное истребление противника. Раздробить сплоченность шеренг врага, остановить каждого отдельно взятого солдата, посеять страх, потрясти, подорвать моральный дух и раздавить волю - таким должен быть результат противостояния. Грубая сила была только одним из способов добиться этого. Довести до паники подавляющим и несмолкаемым грохотанием, демонстрируя мощь «дьявольского оружия», ? тоже было неплохим вариантом.

Таинственность, которая во все времена окутывала артиллерию, значительно повышала ее боевую эффективность. Связанные с пушками магические, дьявольские ассоциации воздействовали на солдат, всем сердцем веривших в зловещие образы христианской метафизики. Репутация «друга дьявола», зашифрованная в пушечных стволах, многого стоила на поле боя, и ад, охваченный едким дымом от горящего пороха, почти ощущался где-то рядом. Серное дыхание пушек, их мерзкий «хохот» и безумное пламя - все это были безусловные признаки сатаны, воплощенного в своих посланниках, изображенных на бронзовых раскаленных стволах. Литература и поэзия XVI-XVII вв. поддерживала общее мнение о дьявольском происхождении огнестрельного оружия, а к вершинам поэтической выразительности его довел Джон Мильтон в «Потерянном рае» (1667).

В череде событий Люцифер, после поражения со стороны Небесных сил, планирует реванш с помощью нового изобретения и предлагает:

«… частицы, что огнём

Насыщены подспудным, нам достать

Потребно из глубоких, мрачных недр,

Забить потуже в длинные стволы,

Округлые и полые, поджечь

С отверстия другого, и тогда,

От малой искры, вещество частиц,

Мгновенно вспыхнув и загрохотав,

Расширится и, развивая мощь

Огромную, метнёт издалека

Снаряды, полные такого зла,

Что, все сметая на своём пути,

Повергнут недругов и разорвут

На клочья» ^[71].

И действительно, под натиском этой сатанинской артиллерии ангельское войско поначалу бросилось наутек.

Очень редки образцы исторической артиллерии, декорированные изображениями hostis generis humani или его ближайших сподручников. Такие портреты считались «неразумными» как в моральном, так и эстетическом смысле. Однако, готическая артиллерия XV в. все же предоставляет примеры стволов с маскароном дьявола, которые занимают всю тарель и винград ^[72]. При таком декоре пушечное жерло автоматически воспринималось современниками как «дьявольский зад», через который «он» испускал отравленные газы, огонь и другие убийственные нечистоты. Именно это, вероятно, имел ввиду английский поэт Бен Джонсон, когда писал в своей шуточной поэме «An Execration upon Vulcan» [«Проклятие Вулкану»] из сборника «Underwood» [«Подлесок»] (1640) о мифическом изобретателе, который «…from the Divels-Arse did Guns beget» […из зада дьявола достал пушки] ^[73].

Не обошли вниманием «дьявольскую» сущность своих пушек и авторы граффити. Завораживает своей откровенностью надпись на португальской пушке «DIABOLI VIRTUS» [Опора дьявола] ^[74], созданная во времена, когда подавляющее большинство религиозной артиллерийской эпиграфики презентовало пушки Божьей опорой. В казенной части французской малокалиберной пушки XIX в. находится изрядно разрушенная коррозией резная надпись «DIABLOTIN» [Бесенок], намекавшая, очевидно, на характер орудия ^[75].

Древние пушки «драконы», «львы», «волки», «сирены», «соловьи» или «дрозды» на пути «a realibus ad realiora» швыряли огромные языки пламени и клубы белого дыма, создавая поразительное и невиданное зрелище для новобранцев. Но еще большее впечатление на солдат производил звук выстрелов, поскольку в рукотворной человеческой среде позднего Средневековья ничего более громкого и ужасающего не существовало. Артиллерийская канонада воспринималась, как прирученный и спущенный на землю гром, сам звук которого превращал пушку из огнестрельного еще и в звуковое оружие.

Даже в XIX в. артиллерийская канонада приводила к тому же эффекту, которого добивались средневековые полководцы: шок и потрясение. Звук оставался важной частью могущества пушек и мог подавить моральных дух наступающей пехоты, даже если снаряды пролетали мимо. Солдаты физически ощущали толчки воздуха от пролетающих над головами ядер, а затем где-то позади с предсмертным криком падал кто-то невидимый. Но гудение, вой, рев и визг этих страшных металлических «созданий» не прекращался ни на минуту. Выстрел 24-фунтовки, заряженной двумя килограммами высококачественного пороха, должен был ощущаться каждым солдатским нутром. Ее ядро могло убить всего несколько человек, но ее рычание, от которого подкашивались колени, могло обратить в бегство целые подразделения. По словам Дж. Келли, один из артиллерийских офицеров американской армии конфедератов заявлял, что предпочитает стрельбу литыми ядрами, даже если надо рассеять шеренги атакующих, поскольку они эффективнее шрапнели или картечи из-за своего нещадного грохота ^[76].

Сами артиллеристы плохо представляли, что, собственно, происходит во время выстрела, поэтому относились к пушке, как творению загадочному и непредсказуемому, способному погубить не только врага, но и самих «хозяев». Это отношение выражалось в таких настороженно-тревожных граффити как «SINIESTRO» [Злополучный, роковой] ^[77] или «UNHEIMLICH» [Жуткий] ^[78]. Каждая пушка вела себя по-особенному, проявляла собственный характер. Одна басовито ухала, другая протяжно подвывала, третья глухо рычала - все зависело от снаряда, величины порохового заряда, пропорций стенок ствола и даже от качества и структуры металла. Орудия во время выстрела «прыгали» и нагревались, собственно, вели себя как могучие неукрощенные животные.

В таких случаях сам звук, который ассоциировался с «языком» пушечного выстрела, превращался в символ. Пушка, в зависимости от фантазийных способностей «слушателей», могла издавать чарующие слух музыкальные пассажи; петь сладкоголосо; кричать страшно и жутко, подобно разным птицам (соловей, дрозд, филин); зачаровывать голосом (сирена); куковать; рычать, как лев или жутко выть, как волк; наконец, пугать звуками архангельской трубы. Именно звуковое значение символа часто подчеркивала базовая (законная) пушечная эпиграфика: «ICH TROSEL MYT MEYN GESANG MACH AUCH MENCHINPANG, 1541» [Я, дрозд, своим могучим пением вызываю у людей панику] ^[79]; «RUGIT ANTE RUINAS» [Рычит перед тем как разрушить], «ULULANS IN FUNERA BUBO» [Филин убивает своим завыванием] ^[80]; «HOR WIE DER WOLFF SO HUNGRIG HEULT VEH DEM DER SEINE CLAWER EILT» [Когда волк, проголодавшись, снова завоет, больно станет от его когтей] ^[81].

Иллюстрируя своими граффити физические особенности пушечных стволов, пушкари не могли обойти вниманием как оригинальный «голос» некоторых пушек, так и едкий пороховой дым, устилавший артиллерийскую площадку после выстрела, проводя аналогию с человеческим «пусканием газов». Собственно, подобная аналогия не была исключительно творчеством пушкарей, но широко использовалась в литературе. Скажем, Франко Сакетти в одной из своих новелл мог написать о толстой женщине, которая, неудачно изогнувшись, «издала столь громкий звук, что он напоминал бомбарду» ^[82]. Встречается у новелиста и другой сюжет, «усиленный» игрой слов. Когда Карл IV Богемский (1316-1378) вторгся в итальянские земли в 1355 г. с целью добиться в Риме коронования императором, занял Пизу, Сену и Лукку, флорентийцы решили готовиться к обороне и отправили Россо деи Риччи инспектировать свои замки. После осмотра, отчитываясь перед приорами, он предоставлял свои рекомендации о необходимом вооружении замков. В замок Фучеккьо, например, нужно было послать три бомбарды. Услышав это, приор Уберто ди Строцца ди Якопо Строцци поднял ногу и громко испустил ветер, прибавив: «Вот тебе одна бомбарда; заставь товарищей дать тебе две другие». Франко Сакетти, описывая этот случай, продолжает шутку и говорит, что приоры после того, как перестали смеяться, решили отправить бомбарды в замок Петеччо. На самом деле замок назывался Питеччо, но автор ради шутки переделывает имя, поскольку слово «peto» значит «ветры» ^[83].

Артиллеристами широко использовались так называемые петарды - гибрид пушки и бомбы, посудина с несколькими килограммами пороховой смеси. Чтобы проломить крепостные ворота, отчаянные инженеры устанавливали такую петарду, поджигали шнур и пытались быстро спрятаться. Еще В. Шекспир словами Гамлета иронизировал по этому поводу:

«…Забавно будет, если подрывник

Взлетит на воздух» ^[84].

Существует мнение, что в оригинале шекспировского текста заложена двузначность: «the engineer hoist with his own petar» [инженер будет взорван собственным пуканьем] ^[85]. Само слово «петарда» происходит от вульгарного французского «petar» [пердун] ^[86], которое, в свою очередь, происходит от латинского «pedo, pedere» [испускать ветры] ^[87].

Семантика слова расширялась как по линии «громкий звук», так и по линии «сильная вонь». Так, среди других граффити, на пушечных стволах встречаются такие оригинальные латинские образцы как «CREPITUM VENTRIS FATALIS REDDITUM» [Издает погибельный пердеж] ^[88] или «MAGNA VOCE PEDITUM» [Громко пускает ветры] ^[89]. Основу латинских сентенций, очевидно, можно отыскать еще в творчестве Горация, аллюзии на которое были cтоль популярными в XVII-XVIII вв. Скажем, в сатире № 8 (Гораций, «Сатиры» (Sermones) «Приап и ведьмы», бог Приап, наблюдая за ужасными кладбищенскими ритуалами двух ведьм, спугнул их оригинальным способом: «Nam, displosa sonat quantum vesica, pepedi diffissa nate ficus» [Истинно, как звонко разрывается мочевой пузырь, разверзся и пукнул мой зад деревянный] ^[90].

В антропологической перспективе пушечные граффити можно рассматривать, прежде всего, как источник информации о сообществе пушкарей, их субкультуре в сфере военной культуры. С помощью граффити, которые являются вариантом публичного и неформального (неофициального) средства общения, пушкари, с одной стороны, осуществляют внутреннюю коммуникацию, а с другой - создают коммуникативный барьер между собственным сообществом и окружающей общественной средой. Собственно, граффити представляются реализацией специфического информационного пространства. Идеи определенной части граффити были материально объективированы только для ограниченного круга «посвященных», и теперь выглядят как зашифрованные сообщения. Поиск утраченных кодов и дешифровка граффити, вероятно, дополнят новыми характеристиками идеологию сообщества пушкарей XV-XVIII вв.

Как неофициальная форма коммуникации, пушечные граффити пребывали за границами социальных институтов и цензуры, были своеобразной альтернативой официальному дискурсу ^[91]. Потому на них мы натыкаемся обычно в «теневых» и маргинальных частях пушечного ствола, неприметных для случайных зрителей: на нижней поверхности ствола под цапфами или в донной части, на дульном срезе, в районе запального отверстия, в области тарели и винграда. Но, кажется, граффити могли выполнять функцию освоения пустого пространства поверхности пушки только в случае, когда ствол воспринимался артиллерийской командой в качестве «личного» оружия. В случае восприятия пушки как оружия «чужого», временного, только как собственности правительства или властителя, не руководствовались ли пушкари-граффисты сознательным или подсознательным желанием, пусть частично, но приватизировать ее пространство?

В таком случае создание граффити пушкарем можно расценивать в качестве одного из девиантных путей его социального самоутверждения посредством анонимной «порчи» казенного оружия. Это определенная манифестация своего отношения к реальностям войны, снятие оппозиции между приватным и общественным. Однако, мы не встречали граффити, исполненных в открытой конфликтогенной форме как относительно личности владельцев орудий так, собственно, и относительно самих пушек. Авторы всегда удерживают, иногда несколько заостренные, смыслы надписей в русле традиционной пушечной эпиграфики. Отметим, что мотивационный подход к изучению пушечных граффити предполагает произвольные интерпретации, которые невозможно ни доказать, ни отрицать на основе известных нам эмпирических данных. Одну и ту же надпись можно рассматривать как средство для самоподбадривания, как «дуэльное» средство, как средство вербальной агрессии и даже как пароль по отношению к своей пушке.

К сожалению, мы не владеем документальными источниками по вопросу отношения офицерского состава к пушкарскому «литературному» творчеству. Прилагались ли усилия офицеров к борьбе с граффити? Предполагалось ли наказание за подобную эпиграфическую самодеятельность? Хотя, принимая во внимание явные латинские литературные аллюзии, складывается впечатление, что к появлению граффити именно образованные офицеры и были причастны.

Люди авантюрного склада ума, путешественники, побывавшие в разных странах и отметившиеся при многих дворах, офицеры-наемники обычно были любознательными и более-менее образованными людьми, с живым умом и способностью к обучению, раз им десятилетиями удавалось сохранять свою жизнь в бесконечных военных кампаниях. Классический пример в российско-украинской историографии - шотландец Патрик Гордон, автор прелюбопытнейшего дневника, который возил с собой личную библиотеку и помимо английского, владел латинским, немецким, польским и русским языком. Исследуя литературные аллюзии из дневника П. Гордона, историк Д. Г. Федосов приходит к выводу, что автор читал Святое Писание, сочинения Тита Ливия, Овидия, Вальтера Шатильенского, Фомы Кемпийского, Лудовико Ариосто, Цезаря Барония, Мигеля де Сервантеса, Кристофера Марло, Уильяма Кемдена, Сигизмунда Герберштейна ^[92]. Однако, кажется, даже менее просвещенный офицер мог быть идеологом латинских граффити на ядрах и пушках.

С другой стороны, артиллеристы всегда считались самой образованной прослойкой армейского сообщества, даже в Новейшее время, достаточно вспомнить российскую армейскую поговорку: «Умный - в артиллерии, храбрый - в кавалерии, пьяница - на флоте, а дурак - в пехоте». Да и сами граффити появляются на пушках только в тех регионах, где уровень общего образования и личной свободы был сравнительно высоким. Кроме того, основной комплекс процарапанных на бронзе надписей смещается к концу XVIII - нач. XIX вв. К примеру, на российских, турецких, дальневосточных и пушках индийского субконтинента личных сентенций-граффити практически не фиксируется. Это могло определяться как пиететом перед написанным словом, так и традиционно трепетным отношением подданных к собственности правителя (царя, султана, шаха), замешанном на боязни бескомпромиссного наказания.

Непросто было нанести граффити на бронзовый ствол абсолютно незаметно, тем более - тайно от своих товарищей по оружию. Потому большинство пушечных граффити, очевидно, попадает в категорию коллективного творчества, и создавалось по общему согласию. Анонимность и отсутствие «чужих» глаз благоприятствовали выражению чувств, учитывая практически полное отсутствие других средств и неблагоприятную коммуникативную ситуацию в зоне насилия ^[93]. Изготовление граффити было своеобразной рефлексией пушкарей на психологические и физические нагрузки в экстремальных обстоятельствах.

Исполнители пушечных граффити обычно были их авторами, хотя не исключено, что они несли определенные стереотипы поведения всей своей профессиональной группы. В то же время граффити не представляется возможным свести к определенной литературной традиции, ? только к манифестации, которую они вмещают. По характеру манифестаций определяется несколько групп пушечных граффити.

1. Граффити, которые манифестируют групповые ценности артиллеристов как военно-технической прослойки армии. Естественно, что именно надписи этого типа часто сопровождаются эмблематикой.

2. Граффити, которые манифестируют индивидуальные ценности конкретного пушечного ствола, идентифицируют его как носителя личностных характеристик, практически персонифицируют. Присваивание пушке имени, если такового не существовало изначально. Эти надписи так или иначе выражают как общий авторский настрой (на момент создания граффити), так и отношение артиллеристов к конкретной пушке. Это наиболее многочисленная группа пушечных граффити, которые нам удалось отследить.

3. Граффити, которые манифестируют личное отношение автора (или коллектива авторов) к потенциальному и реальному неприятелю: запугивание, угрозы, издевательства, ироничные и шутливые послания.

Скорее всего, пушечные граффити не были обращены к конкретному кругу «читателей», хотя определенный образ «получателя» текста, очевидно, предполагался. Можно попробовать классифицировать пушечные граффити по типу адресата: для любого, кто прочитает; для членов определенной социальной группы; для неизвестных; для самого себя ^[94]. Нельзя признать такое деление весьма удачной идеей из-за отсутствия универсального критерия определения гипотетического «читателя». Скажем, упоминавшиеся ранее надписи на ядрах, предназначались как для врагов, так и для себя, чтобы подбодриться перед битвой. В то же время эти надписи вражеские глаза уже никогда не прочитали бы, однако их мог оценить любой желающий из своего войска. Так группы «читателей» пересекались и даже полностью накладывались одна на другую.

Темы граффити полностью перекликаются с темами официальной эпиграфики, изначально выполненной на пушечных стволах по требованию заказчиков. Однако, в отличие от базовой, продуманной и формализованной эпиграфики, надписи, которые появлялись на столах под влиянием боевых обстоятельств, поражают своей искренностью и непосредственностью. В результате, освобожденные чувства создали целый комплекс эпатажной, обсценной, вульгарной и саркастичной «литературы», которая образовывает благодатный материал для исследований в рамках антропоцентрического подхода изучения исторической артиллерии. Анализ феномена граффити позволяет конструировать мотивацию поведенческих стратегий пушкарей.

Теперь мы несколько выйдем за декларированную хронологию статьи, чтобы проиллюстрировать живучесть традиции пушечных граффити интересным и неординарным примером времен Второй Мировой войны. В Musйe de l'armйe (г. Париж) находятся две французские крепостные пушки XIX в., очевидно - трофеи немецкой армии 1870?1871 гг., выставленные на всеобщее обозрение в Берлине. После захвата Берлина советскими войсками, победители, в поисках подходящей исторической и, в то же время, монолитной поверхности для своей триумфальной росписи, выбрали стволы древних пушек, принимая их за немецкие.

В свои краткие граффити советские воины вложили всю возможную иронию, насмешку и гордость победителей, представляя кровопролитную войну простой туристической экскурсией: «ПОСЕТИЛИ БЕРЛИН. 7 МАЯ 1945 Г. ТУРКОВСКИЙ. КОЛЬЦОВ. ШОНИЯ. КОНДРАТЕНКО»; «ПОСЕТИЛ БЕРЛИН. БАВИН. ПОЗДНИЙ. 13. V. 45.»; «ПОСЕТИЛИ. МИХАЙЛОВСКИЙ ВЛ-Р. АЛЕКСЕЕВ В. О. АБАНИН В. П. 04. 7. 45». Все три надписи разнесены во времени, но текст оставался неизменным: так каждый последующий автор оценивал высокий уровень его лаконизма и юмора.

Данные образцы граффити иллюстрируют, насколько информативность приобретенной эпиграфики исторических пушек в каждом конкретном случае порождает оригинальный источниковедческий материал для микроисторических исследований.



Библиография

1. Бранденбург Н.Е. Исторический каталог С.-Петербургского артиллерийского музея. Ч.II. СПб., 1883. С. 87.

2. Каталог материальной части отечественной артиллерии / Сост. В. П. Вышенков, Л. К. Маковская, Е. Г. Сидоренко. Л., 1961. С. 135.

3. Blackmore H. L. The Armouries of the Tower of London. Vol. I. Ordnance. London, 1976. Р. 114, 122, 128.

4. Blackmore H. L. The Armouries of the Tower of London… Р. 148.

5. Саксония, Дрезден, 16-фунтовая мортира 1818 г. Краеведческий музей г. Тульчина, Украина).

6. Бgoston Gбbor, Guns for the sultan: military power and the weapons industry in the Ottoman Empire (Cambridge studies in Islamic civilization). Cambridge, 2005. P. 246-247.

7. Kuypers F. H. W. Geschiedenis der Nederlandsche artillerie van de vroegste tijden tot op heden (Nijmegen 1869-1874): De artillerie in Oost-Indiл. 1872. Р. 167. Хотя данная книга «История голландской артиллерии с древнейших времен до современности» не отвечает формальным стандартам современно исторического исследования, но много технической и оперативной информации относительно средневековой артиллерии, которая в ней подана, остается богатым ресурсом для исследователей истории вооружения Нидерландов.

8. Acta Tomiciana. Epistolarum. Legationum. Responsorum. Actionum et rerum gestarum / Ed. A. T. Dziaіyсski. Poznaniae, 1861. Vol. 14. Р. 597-599.

9. Жолтовський П. М. Художнє лиття на Україні в XIV-XVIII ст. К., 1973. С. 115-116.

10. Badecki K. Leonard Herle ludwisarz i jego lwowskie dziaіa 1544-1572. Studium archiwalno-muzealne. Lwow, 1932. S. 32-33.

11. Кобалия Д. Р. К вопросу об артиллерийском вооружении днепровской гребной флотилии в 1736-1739 гг. // Музейний вісник. Запоріжжя, 2005. №5.; Шаповалов Г. І. Про дві корабельні гармати з довоєнної колекції Запорізького краєзнавчого музею // Музейний вісник. Запоріжжя, 2001. №1. С. 51-55; Шаповалов Г. І. Корабельна гармата 1738 року з колекції ЗОКМ // Музейний вісник. Запоріжжя, 2004. № 4. С. 68-70.

12. Остапенко М. А. Про знахідку корабельної гармати 1736-1739 рр. біля о. Хортиця в 2001. В кн.: Кобалія Д. Р., Нефьодов В. В. «Запорозька чайка»: історія однієї знахідки. Запоріжжя, 2005. С. 160-166.

13. Артиллерия Наполеона // Новый солдат. Военно-исторический альманах. Артемовск, 2002. C.55.

14. Пушка И. Эренфрайда Дитриха 1789 г. Краеведческий музей г. Тульчина, Украина.

15. Бранденбург Н.Е. Исторический каталог… С. 85-86.

16. Артиллерийский музей, г. Санкт-Петербург.

17. Каталог материальной части отечественной артиллерии… С. 135-137.

18. Гончарук Т. Г. До питання про організацію міською владою будівництва Одеси в першій половині ХІХ століття.[Электронный ресурс]. URL:http://www.nbuv.gov.ua/portal/Soc_Gum/iiv/2003_1/022-029.pdf.

19. Балан С. Б. Арсенал Соловецкого монастыря ХVI-ХVIII вв. (Описания предметов). [Электронный ресурс]. URL: http://www.solovky.ru/reserve/collections/nasledie/balan/11.html.

20. Каталог материальной части отечественной артиллерии… С. 67.

21. Каталог материальной части отечественной артиллерии… С. 65.

22. Артиллерийский музей, г. Санкт-Петербург. Несколько стволов с идентичной эпиграфикой находятся в Armemusem, г. Стокгольм.

23. Из коллекции Артиллерийского музея, г. Санкт-Петербург.

24. В экспозиции Артиллерийского музея, г. Санкт-Петербург.

25. Каталог материальной части отечественной артиллерии … С. 115.

26. Balasubramaniam R. The saga of Indian cannons. New Delhi, 2008. Р. 24. Пушка находится в крепости Биджапур на бастионе Шерза Бурдж.

27. Butterworth Hezekiah, The Patriot Schoolmaster. The Adventures of the Two Boston Cannon, the Adams and the Hancock, 1894.

28. Пушки установлены в 1843 г. на вершине Bunker Hill Monument, где «The Adams» находится и сейчас. «The Hancock» расположена на территории Minute Man National Historical Park в Конкорде, Массачусетс. [Электронный ресурс]. URL: http://www.concordma.com/magazine/spring05/cannons.html.

29. «Official Records of the Union and Confederate Navies in the War of the Rebellion». Series 1, vol. 17 (Washington: Government Printing Office, 1903) Р. 296. [Электронный ресурс]. URL: http://www.history.navy.mil/cannons/cannons56.html.

30. Zbiory Polskiej Akademii Nauk w Kуrniku, г. Курник, Польша.

31. Каталог материальной части отечественной артиллерии… С. 49.

32. Открытая экспозиция Артиллерийского музея, г. Санкт-Петербург.

33. Materiaіy џrуdіowe do dziejуw kultury i sztuki XVI-XVIII w. / Zedraі i opracowaі M. Gкbarowicz. Wrocіaw, 1973. S. 35.

34. Артиллерийский музей, г. Санкт-Петербург. Еще два идентичных ствола находятся в Музее Черноморского флота г. Севастополя.

35. Бранденбург Н. Е. Исторический каталог С.-Петербургского артиллерийского музея (Приложение). Ч. ІІІ. СПб., 1889. С. 97-99.

36. Каталог материальной части отечественной артиллерии … С.122.

37. Katalog zbiorуw wiek XVII. Muzeum Wojska Polskiego w Warszawie. Oprac. Zofia Stefaсska. W., 1968. S. 59. Muzeum Wojska Polskiego w Warszawie, Польша.

38. Muzeum Wojska Polskiego w Warszawie, Польша.

39. Balasubramaniam R. The saga of Indian cannons… P. 93, foto 4,21а-b.

40. Balasubramaniam R. The saga of Indian cannons… P. 117, 131.

41. Мортира выставлена в Артиллерийском музее, г. Санкт-Петербург.

42. Хранится в Артиллерийском музее, г. Санкт-Петербург.

43. Иллюстрированная история оружия / Пер. с англ.; Худ. обл. М. В. Драко. Мн., 2000. С. 169.

44. [Электронный ресурс]. URL: http://sch17petrozavodsk.narod.ru/dop/portf/22.htm.

45. Petrus Jerzy T. Strzelba z roku 1615 w zbiorach wawelskich // Studia do dziejуw Wawelu. Krakуw, 1991. Vol. 5. S. 467.

46. Allmayer-Beck Johann Christoph, Das Heeresgeschichtliche Museum Wien. Saal II. Das 18. Jahrhundert bis 1790. Salzburg, 1983. P. 75-77.

47. Balasubramaniam R. The saga of Indian cannons… P. 248, foto 9,14 а-с, 9,17-9,19.

48. Бажкова Е. В., Лурье М. Л., Шумов К. Э. Городские граффити // Современный городской фольклор. М., 2003. С. 430?449.

49. Рассматриваются только сохранившиеся до нашего времени образцы. Нам пока что не удалось найти упоминания о граффити в письменных источниках (инвентарях, люстрациях), которые фиксировали только легитимную эпиграфику.

50. Kowalski P. Samotnosc i wspolnota: Inskrypcje w przestrzeniach wspolczesnego zycia. Opole, 1993. S. 113?128.

51. Археологический музей, о. Родос. Подобные слова произнес Нептун, когда решил наказать ветра, которые, в угоду богине Юноне, разбросали и разбили о скалы корабли Энея (Публий Вергилий Марон, Энеида / Перевод С. Ошерова под ред. Ф. Петровского. М., 2001. Кн. I. 133-135);

52. Palazz tal-Gran Mastru, г. Ла-Валетта, Мальта.

53. Museo Archeologico Regionale Antonio Salinas, г. Палермо, о. Сицилия. Классическое проклятие, которое часто встречается в древнеримских пьесах, например, в комедиях Плавта. Возможно, данный образец, как снаряд от катапульты, дошел до нас с античных времен.

54. г. Сан-Кристобаль, Мексика.

55. Крепость Эс-Сувейра, Марокко.

56. Fortaleza do Monte, Museu de Macau, Макао.

57. Palazz tal-Gran Mastru, г. Ла-Валетта, Мальта. Процарапанная на ядре формула приветствия встречается в Библии: «Благодать вам и мир от […] Господа Иисуса Христа» (Послание апостола Павла к коринфянам, I, 1, 3; II, 1,2); «Благодать вам и мир от Того, Который есть и был и грядет» (Откровение, 1,4).

58. Palazz tal-Gran Mastru, г. Ла-Валетта, Мальта. Граффито на ядре с особым юмором.

59. Palazz tal-Gran Mastru, г. Ла-Валетта, Мальта. Процарапанные на стволе начальные слова благодарственной молитвы цитируются с иронией: в ответ на выстрелы своих визави, пушка удвоит личную «благодарность».

60. г. Веракрус, Мексика. Граффито на испанской пушке времен Мексиканской войны (1846-1848).

61. Chavonnes Battery Cannon Museum, г. Кейптаун, ЮАР. Надпись на чугунном ядре.

62. Palazz tal-Gran Mastru, г. Ла-Валетта, Мальта. Намек авторов на быструю смерть или наказание.

63. Heeresgeschichtliches Museum, г. Вена. Надпись процарапана на дульном срезе итальянской пушки. В то же время, другой перевод этого слова - удача, фарт.

64. Heeresgeschichtliches Museum, г. Вена. Надпись процарапана на дульном срезе итальянской пушки.

65. Fort George, о. Гренада. Процарапано на дульном срезе французской пушки с едким юмором. Современные поэты-романтики не уставали повторять, что пушка имеет бесстыжий рот, всегда готовый к последнему смертельному поцелую.

66. Bayerische Armeemuseum, г. Інгольштадт, Бавария. Надпись вырезана в нижней части донного кольца пушки. В это граффито вложено все солдатское понимание сути женщины: аморальная, плодовитая, упитанная, ненадежная, притягивающая внимание, лукавая, ограниченная, осторожная и безразличная. Образец перекликается с устной средневековой традицией артиллеристов, присваивать вульгарные «женские» прозвища бомбардам, самые известные из которых: «Ленивая служанка» и «Монс Мэг» (сохраняется в замке Эдинбурга). Согласно одному из мифов, которыми обрастали подобные гиганты, бомбарду изготовил в походной кузнице лагеря короля Джеймса II кузнец из Трена Молис Макким. В награду мастер получил имение Молланс, которое в те времена выговаривалось как Мованс. Бомбарда изготавливалась достаточно долго под постоянные крики сварливой жены кузнеца. По мнению солдат, именно громоподобный голос объединял женщину с бомбардой, которую и нарекли «Мованс Мэг» ? Мэг из Мованса. Согласно другой, более реалистичной истории, в 1449 г. Филипп Добрый заказал «артиллерийскому торговцу» Жану Камбье изготовление железной бомбарды за 1536 ливров и 2 су, которая получила имя «Монс Мэг» ? Баба из Монса. Происхождения прозвища разные, но суть его, основанная на карикатурных и непривлекательных «женских» качествах, остается сходной.

67. Из коллекции (2003) семейной фирмы известных антикваров и оценщиков предметов вооружения Bolk (Ton, Diny, Richard) «Bolk Antiques. Clock Arms & Armour», г. Тильбург, Нидерланды. Аккуратно чеканенная надпись на итальянской пушке XIX в., возможно, «рекламировала» ствол как модную техническую новинку.

68. Musee de l'Armee, г. Алжир, Алжир. Французская пушка конца XVIII - нач. XIX вв.

69. National Museum and Art Gallery, г. Порт-оф-Спейн, Тринидад и Тобаго. Французская пушка XVIII в. Возможны два варианта интерпретации граффито. Первый основан на разговорном значении этого выражения, которое означает женщину легкого поведения. Второй, учитывая географическую локализацию образца, происходит из глубин фольклора Тринидада и Тобаго времен пиратского владычества п. п. XVIII в. Согласно колониальным верованиям, la Diablesse (Lajables) - это ночная искусительница с глазами, которые горят как угольки, и лицом мертвеца, постоянно спрятанным под красивой широкополой шляпой. Одета в блузку с пышными рукавами и в длинные юбки, под которыми прячет коровью ногу с копытом. Человеческой ногой она ходит по дороге, а копыто ставит только на обочину. Попадая на танцы в селение, она сразу же сталкивается с ненавистью реальных женщин, но всецело завораживает мужчин, выбирая одного из них, который утрачивает волю под действием ее заклинаний. Обещая сексуальные услуги, она заводит его в лес и вскоре исчезает. Бесконечно кружа лесными дебрями, бедняга утрачивает рассудок, падает в пропасть или в реку, или же гибнет от клыков диких свиней. [Электронный ресурс]. URL: http://www.sodahead.com/living/caribbean-papa-folklore. Возможно, по замыслу авторов граффито, сведущих в местных магических культах, пушка должна была, так или иначе, погубить «избранных» ею мужчин.

70. г. Баттикалоа, район г. Тринкомале, Шри-Ланка. Французская надпись на английской чугунной пушке с монограммой короля Георга ІІІ. «La Belle Dame sans Merci» ? короткая баллада английского поэта-романтика Джона Китса, написанная 21 апреля 1819 г. В качестве названия автор использовал название поэмы французского средневекового поэта Алена Шартье. В балладе описывается встреча безымянного рыцаря и загадочной феи. Рыцарь, измученный и печальный, скитается по пустыне и рассказывает историю о своей встрече с девушкой с «дикими глазами». Заманив его в «грот эльфов», девушка горько плакала, и рыцарь поцеловал ее глаза. Во сне «бледные короли и принцы» предостерегали рыцаря, что его пленила «La Belle Dame sans Merci». Проснувшись «в краю холодных холмов», рыцарь, такой же бледный, с тех пор бесцельно бродит по пустыне. Рыцарь обычно ассоциируется со смертью, а бледность его лица с цветком лилии - символом смерти в западной культуре. Возможно, он уже мертвый и его историю рассказывает только привидение. Расшифровка литературной аллюзии Китса применительно к данной пушке, получившей необычайно романтическое имя, наталкивает на не менее романтические допущения: от «пленения» в свои «женские» сети артиллериста, который обслуживал пушку, до смертельного поцелуя со всеми «рыцарями», которые повстречаются на ее пути.

71. Мильтон Джон, Потерянный Рай / Пер. А. Штейнберга. М., 1982. С. 124.

72. Musйe de l'armйe, г. Париж. Французская пушка нач. XVI в.

73. Under-Woods. Consisting of divers Poems. By Ben. Johnson. P. 564. [Электронный ресурс]. URL: http:// hollowaypages.com / jonson 1692 underwoods.htm.

74. Museu Histуrico Nacional, г. Рио-де-Жанейро, Бразилия.

75. Бастион Fuerza de Bonete, форт г. Кампече, Мексика.

76. Келли Дж. Порох. От алхимии до артиллерии: история вещества, которое изменило мир / Пер. с англ. А. Турова. М., 2005. С. 287.

77. Крепость Эс-Сувейра, Марокко. Испанская пушка XVIII в.

78. Саксонская пушка нач. XIX в. Информация любезно предоставлена Келли де Фризом, ? одним из известнейших исследователей исторической артиллерии из ЮАР.

79. Muzeum «Zamek Krуlewski na Wawelu», г. Краков, Польша.

80. Materiaіy џrуdіowe do dziejуw kultury i sztuki XVI-XVIII w. / Zedraі i opracowaі M. Gкbarowicz. Wrocіaw, 1973. S. 130.

81. Hniіko A. Inwentarz cehauzu Kamienieckiego z 1789 r. // Przegl№d historyczno-wojskowy. Warszawa, 1932. T. 5. Z. 1. S. 109.

82. Сакетти Франко, Новеллы. Пер. с итал. В. Ф. Шишмарева. М.,Л., 1962. С. 95.

83. Сакетти Франко, Новеллы… С.196, 372.

84. Уильям Шекспир. "Гамлет" в русских переводах XIX-XX веков. М., 1994. С. 134. Акт III, сцена 4. Перевод Б. Пастернака.

85. Келли Дж. Порох… С.106; Shakespeare W. Hamlet. Act 3, Scene 4, Page 9. [Электронный ресурс]. URL: http://nfs.sparknotes. com/hamlet/page_210.html.

86. Полный французско-русский словарь, составленный Н. П. Макаровым. СПб., 1875. Ч. 2. С. 216.

87. Дворецкий И. Х Латинско-русский словарь. М., 2000. С. 561.

88. В коллекции Fortaleza do Monte, Museu de Macau, Макао.

89. В коллекции Palazz tal-Gran Mastru, г. Ла-Валетта, Мальта.

90. [Электронный ресурс]. URL: http://www.russianplanet.ru/filolog/horatius/sermones/ 1_08.htm#comments.

91. Бажкова Е. В., Лурье М. Л., Шумов К. Э. Городские графити… С. 430?449.

92. Гордон Патрик, Дневник 1659-1667 / Перевод с английского, статья и примечания Д. Г. Федосова. М., 2003. С. 235.

93. Gonos G., Mulkern V., Poushinsky N. Anonymous Expression: A Structural View of Graffiti // Journal of American Folklore. 1976. Vol. 89. P. 46.

94. Бажкова Е. В., Лурье М. Л., Шумов К. Э. Городские графити… С. 443.

Размещено на Allbest.ru

...