Культурное пространство русского города XIX – начала XX вв. К вопросу о креативности исторической памяти

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Культурное пространство русского города XIX - начала XX вв. К вопросу о креативности исторической памяти

Город в России в XIX столетии играл важную роль в культурно-интеграционных процессах, общественно-культурной жизни страны. Его состояние в конце этого и начале нового столетия было результатом предшествующего развития и в значительной мере определяло культурный потенциал общества, каким обладала Россия. В историческом развитии города в России принципиально важным этапом был конец XVIII в., время реформ Екатерины II. В результате ряда законодательных актов появился город Нового времени, были заложены правовые основы городообразования, отличные от предшествующей эпохи. Губернская реформа 1775 г. («Учреждение для управления губерний»), которая упорядочивала административное устройство в империи, и Жалованная грамота городам 1785 г. («Грамота на права и выгоды городам Российской империи») впервые определившая юридический статус города, несомненно, органически связаны. Это обстоятельство определило одну из типологических особенностей города Нового времени: приоритетность административного фактора как результат «волевого» решения власти в его появлении. Увеличение числа губерний в России (в 1719 г. было 11 губерний, в 1825 г. - уже около 50) привело к тому, что статус города присваивался сельским поселениям. Но при этом фактор экономический не учитывался как первостепенный. Село становилось городом по указу правительственной власти. Административная система городов (столичные, губернские, уездные, заштатные), существовавшая в XIX - начале ХХ вв., сложилась в конце XVIII в. Различия между ними с самого начала основывались на отношении к правительственной администрации данного региона, губернатору в первую очередь.

Жалованная грамота городам заложила основу развития города в последующее время. В одном из официальных изданий 1860-х гг. отмечалось: «Город в том значении, которое соединяется с этим словом в настоящее время, является у нас не ранее 1785 года». ^{[20, с. 5]}

Законодательство екатерининского времени определило правовые основы жизни города, деятельности городского общественного управления. Впервые город должен был застраиваться по определенному плану, получал грамоту, в которой записывались его права, имел герб.

Древние города (Москва, Владимир, Рязань, Ярославль и др.) и прежде имели гербы. В конце XVIII в. герб становился символом появления качественно нового признака топонимики, которая отражала природные богатства края, занятия горожан, чаще сельскохозяйственные, очень редко - специфически городские, связанные с промыслами. Так, на гербе города Вязники изображен вяз, Гороховца - горох, Гжатска - река Гжать. Однако в России геральдика не имела традиционно-ритуальной неприкосновенности. Герб города мог меняться, уточняться по распоряжению властей. Это происходило неоднократно. Герб Костромы, например, известный в XIX в., был третьим вариантом старинного герба. В конце XIX в. в Петербурге появилось роскошное издание «Гербы городов, губерний, областей и посадов, внесенные в Полное собрание законов с 1649 по 1899 гг.», которое составил П.П. фон-Винклер. В предисловии отмечалось, что книга издана в связи с «глубоким интересом, который проявился в последнее время в обществе ко всему минувшему в жизни нашей родины».

Среди прав, которые получал город, было владение так называемой выгонной землей. За городом утверждались «правильно принадлежавшие по межевой инструкции земли, сады, поля, пастьбы, луга, реки, рыбные ловли, леса, пустые места, мельницы, водяные и ветряные», которыми город мог «пользоваться мирно и вечно на основании законов».^[26] Причем важно отметить, что государство предоставляло городу пользование землей лишь на праве владения, а не собственности.

Владение выгонной землей «из свободных казенных земель, вокруг города лежащих» было подтверждено правительственным указом 1807 г. и сохранялось как правовая норма жизни города в законодательстве XIX в.

Условия владения землей как территорией для сельскохозяйственных занятий не изменялись на протяжении всего рассматриваемого времени. Причем, «если город застроит отведенный ему выгон… (а такие случаи имели место - Л.К.), то вторично выгон городу не отводится». ^[82]

Выгонные земли, таким образом, создавали основу для развития и сохранения сельскохозяйственных занятий в экономике города. Причем правительство на законодательном уровне поддерживало эту сферу хозяйственной деятельности горожан.

Окружавшие город земли были одной из особенностей культурно-хозяйственного пространства русского города.

* * *

Что представлял собой город в России на рубеже XIX - ХХ вв.? В одной из своих работ И.М. Гревс, известный историк-медиевист, один из инициаторов исторического краеведения и изучения культуры города как целостной системы, писал: «Россия - страна деревенская с преобладающей деревянной культурой, …но в ней есть города всех категорий, вплоть до мировых»^{[22, с. 34]}. Это утверждение ученого справедливо, прежде всего, как фактор аксиологический, определяющий роль города в формировании культурного пространства, общественно-культурной среды.

Культура города Нового времени идеологически была разной. Поскольку он являлся оплотом власти на местах, и его административная функция была приоритетной, вполне естественно, что и культура города несла в себе официальные функции. Но город был также центром новационной культуры. Здесь находились учебные заведения, институты и учреждения, связанные с ее креативной составляющей, формировалась культурно-информационная система, способствовавшая интеграции культурных процессов. В отличие от средневековья город становился «системой, задающей логику развития всей культуры». ^{[41, с. 18]} Это мнение А.Ф. Лосева, высказанное по поводу города эпохи Ренессанса, в известной мере правомерно по отношению к русскому городу Нового времени и буржуазной эпохи, но особенно к периоду рубежа XIX - ХХ вв., когда многие процессы, связанные с модернизацией российского общества, в том числе и в культурной жизни, обозначились более определенно. Правда, креативная, новационная культура была явлением общественно-культурной жизни прежде всего крупных городов - столиц, губернских центров. Малые города в значительно большей мере сохраняли традиционную культуру как основу повседневной жизни.

Город, как уже отмечалось, развивался в XIX в. на принципах, заложенных в конце предшествующего столетия. Административный статус сохранял приоритетность признака городского поселения.

На протяжении XIX в. официальная статистика не выработала четкого типологического признака, определяющего понятие «город». Даже в начале нового столетия в одном из изданий Хозяйственного департамента Министерства внутренних дел отмечалось, что «понятие и признаки городского поселения нигде в законе с положительностью не установлены». ^{[89, с. 1]} В силу преобладания аграрной составляющей в экономике России четкого разделения города и деревни по типу хозяйственной деятельности жителей в реальной жизни не было. При обследовании городов в 1860-х гг. в связи с подготовкой городской реформы отмечалось, что «поселения, именуемые ныне городскими, до такой степени разнообразны - по населению, экономическому быту жителей, по средствам, которыми они располагают, что установить… которым и на будущее время следует оставить наименование городов (выделено мною - Л.К.) не представляется никакой возможности». ^{[43, с. 146]} В Первой всеобщей переписи 1897 г. также сохранялось понимание города «прежде всего, как центра административной власти»; «в России до настоящего времени (написано в 1905 г. - Л.К.) под городами разумеются такие поселения, которым законом присвоено особое административное устройство и управление». ^{[51, с. 5; 15, с. 1]}

В сознании современников город в России ассоциировался, прежде всего, с властью. «Город в русской жизни, - писал в конце 1880-х гг. публицист Н.В. Шелгунов, - всегда был и до сих пор остается более или менее знатным барином…, какой бы он там ни был, все-таки сила, хотя бы по одному тому, что он всегда центр власти». ^{[101, с. 73]}

Невозможность и в XIX в. выделить ту или иную сферу в жизнедеятельности русского города как преобладающую и типичную, приоритетность политического фактора в становлении города Нового времени определили сохранение административного статуса города как главного типологического признака, отличающего город от сельского поселения. Хотя, по мнению П.Г. Рындзюнского, этот признак «во многом неудовлетворительный», но «четкий и наиболее приемлемый». Сошлюсь еще раз на суждение этого авторитетного ученого. «При достаточно широком подходе к общественным явлениям и должном внимании не только к производственной деятельности людей, но и ко всем существенным сторонам их общественной жизни рассмотрение городов в том их составе, каким он был официально признан, получает свое оправдание и представляется единственно возможным». ^{[81, с. 126-127]} Подобное суждение высказывал Я.Е. Водарский, который отмечал, что «экономическая характеристика города как противоположность деревне, при всей важности, единственным критерием не может быть». ^{[6, с. 98]}

Наряду с административным статусом, не менее важным признаком, определявшим понятие «город», его развитие и место в социальной структуре общества, был демографический показатель. Определяя города, в которых вводилось общественное управление на основе Городового положения 1870 г., Министерство внутренних дел, прежде всего, учитывало число жителей (не менее 5 тыс.), а потом уже стоимость недвижимости и городские доходы. ^{[43, с. 146]} В одной из статей, опубликованной в начале 90-х гг. XIX в., отмечалось: «Для уяснения физиономии города необходимо всегда брать во внимание число жителей и число домов ими обитаемых». ^{[73, с. 261]}

Впервые демографический фактор как один из типологических признаков города был введен в научный оборот В.П. Семеновым-Тян-Шанским, который выделял по числу жителей малые, средние и крупные города. Автор ввел понятие «официальный город», имевший статус, отличный от так называемых фабричных сел. Во многом эти села являлись фактически городскими поселениями, но не имели юридического статуса города и общественных органов управления (городская дума, управа). ^[85]

Классификация городов по демографической стратификации общепринята современными исследователями и используется в работах социологов, этнографов, градоведов. В данной статье к малым городам отнесены города с числом жителей 5-10 тыс., средним - 10-50 тыс., крупным - свыше 50 тыс. жителей. Все подсчеты сделаны с учетом этих демографических показателей.

Рост городов и числа жителей в них был характерен для XIX в., особенно - пореформенного времени. Однако и в конце этого столетия сельское население преобладало. В 1897 г. по данным Всеобщей переписи горожане составляли 12,9% жителей Европейской России, где было сосредоточено основное количество городов; в первое десятилетие ХХ в. - 14,4%. Только в столичных губерниях к 1914 г. процент горожан был высоким: в Петербургской губернии около 74%, в Московской - 53%, в подавляющем большинстве губерний он был около 10%, т.е. меньше среднего (подсчеты мои - Л.К.). ^{[77, с. 18-23]}

В пореформенное время ведущей тенденцией был рост средних и крупных городов. Однако к концу XIX в. сохранялось абсолютное преобладание малых: они составляли в это время почти 2/3 всех городов Европейской России. ^{[36, с. 59]}Только в первом десятилетии ХХ в. изменилось соотношение демографической стратификации города: в 1906 г. малые города составляли 1/3 всех городов в Европейской России. ^[103]

К концу XIX в. и особенно в первом десятилетии ХХ столетия заметно увеличивается число больших городов с населением более 100 тыс. жителей. В начале 1860-х гг. в европейской части страны было всего три таких города - Петербург, Москва, Одесса; в конце 90-х гг. - уже 14, среди них Тула, Саратов, Нижний Новгород, Казань, Астрахань, Киев, Харьков. В начале нового столетия число городов с населением в 100 тыс. и более возросло до 20, а к 1913 г. - до 29. ^{[90, с. 24; 14, с. 74; 17, с. 0440; 18, с. 199]}

Рост числа средних и крупных городов был показателем увеличения доли горожан в общем народонаселении России. Процесс этот ускорялся в пореформенное время, о чем свидетельствуют данные таблицы.

Тенденция увеличения больших городов просматривалась уже современниками и в ней видели огромные перспективы и в развитии города, и в усилении его роли в общественно-экономической жизни России. «Города растут у нас поистине с американской быстротой, - отмечалось в 1914 г. в докладной записке Совета съездов представителей промышленности и торговли, - …процесс концентрации населения в силу происходивших сейчас коренных изменений в жизни сельскохозяйственного населения России пойдет несомненно в возрастающей быстротой и лет через 20-30 (т.е. в середине 1940-х гг. - Л.К.) мы увидим, быть может, картину самых крупных в этой области перемен». Характерно, что рост крупных городов рассматривался в неразрывной связи с развитием индустриального потенциала страны, возникновением новых, «неизвестных или очень слабо развитых» в начале ХХ в. отраслей промышленности. Иными словами, жизнь в крупных городах, как и рост самих городов, связывалась с «переворотом в нашей промышленности». ^{[77, с. 27-29]}

Предпосылки, как социально-экономические, так и профессионально-культурные, необходимые и отражавшие процесс урбанизации - одного из важнейших проявлений эпохи индустриального развития общества, формируются, прежде всего, в больших городах. Преобладание малого и среднего города, которые были местными торгово-промысловыми центрами сельской округи и в которых сохранялись сельскохозяйственные занятия горожан, свидетельствует о слабом развитии урбанизационных процессов в России в этот период. В.П. Семенов-Тян-Шанский считал, что об урбанизации в России в начале ХХ столетия можно говорить лишь «вполголоса». ^{[14, с. 13; 37, с. 86-95]}

Отмечая невысокий уровень урбанизации в России в начале ХХ в., нельзя не учитывать развитие различных форм духовной и интеллектуальной жизни города, которые создавали предпосылки для урбанизационных процессов.

На протяжении XIX в. формировалось культурно-социальное пространство города, в котором все большую приоритетность приобретали креативные элементы.

Рис. 1. Углич. Вид Успенской торговой площади. В центре - церковь Успения. На переднем плане - огороды за домами. Открытка начала ХХ в.

В пространственной структуре города особую роль играл природный фактор - близость к водным путям, которые с давних пор выполняли в России функцию основных транспортных артерий. Расположение на высоком берегу реки - одна из типичных черт русских городов. Луга, фруктовые сады придавали им необыкновенную живописность. Ландшафтный принцип застройки, характерный для средневековья во многом сохранился. Однако в градостроительстве Нового времени (конец XVIII - первая половина XIX вв.) в формировании социокультурного пространства города появились новые черты, прежде всего в планировке и застройке общественного центра. Обязательным элементом городского пространства наряду с культовыми сооружениями становились административные здания (присутственные места) и торговые ряды. Здания возводились по предварительному плану - «образцу», который утверждался императором и получал силу закона. Образцы фасадов зданий неоднократно публиковались. Изданное в 1809-1912 гг. «Собрание фасадов» включало 224 проекта зданий, более 60 проектов заборов, ворот. ^{[29, с. 344]} Во второй половине XVIII - начале XIX в. началась работа по составлению генеральных планов городов, в которых нашли отражение принципиально новые моменты в градостроительстве. К этой работе привлекались известные архитекторы, среди которых были А.В. Квасов, И.Е. Старов, М.Ф. Казаков. К концу 30-х гг. XIX в. новые планы получили свыше 400 губернских и уездных городов - большинство из существовавших к тому времени. ^{[29, с. 356]}Генеральные планы городов были опубликованы в 1839 г. в качестве приложения к Полному собранию законов. ^[35]

Рис. 2. Владимир. Дом вице-губернатора, построенный в 1816 г. «по образцу». Совр. фото

Регулярное типовое строительство, оформление «по образцам» фасадов казенных и частных зданий сохраняло приоритетность на протяжении всего дореформенного времени. Это нашло отражение в законодательстве, в частности - в «Строительном уставе» 1857 г. ^{[83, ст. 112, 312]}

Новации в градостроительстве Нового времени привнесли в культурное пространство города известную стандартизацию, архитектурно-стилевое единство. Город приобретал сложную социально-пространственную структуру, («анатомию», по выражению Н.П. Анциферова), включавшую систему улиц, площадь, на которой располагались здания присутственных мест, торговые ряды, храм, обычно являвшийся доминантой города. Вместе с тем (и это важно отметить) универсальность в планировке сочеталась с сохранением исторически сложившейся архитектурно-пространственной среды. В самый разгар типового строительства, Николай I «повелел» собрать сведения по всем губерниям и указать «в каких городах есть остатки древних замков и крепостей, в каком положении они ныне находятся, и если есть возможность, снять с таковых зданий планы и фасады в нынешнем положении их». Строжайше запрещалось разрушать старинные здания; на губернатора и местную полицию возлагалась ответственность за выполнение этого указа. ^[98] Это требование повторялось в «Строительном уставе» 1857 г. ^{[83, ст. 181-183]}

Начиная со второй четверти XIX в., в государственной политике в области градостроительства утверждается идея сознательного сохранения основ существующей пространственно-планировочной среды и бережного отношения к архитектурной «старине» средневекового города. Такой взгляд был новым в отличие от политики екатерининского времени, во многом принципиально направленной на разрыв с прошлым. Заметным явлением становится реставрация древних городских сооружений. Предпочтение отдавалось памятникам, несущим в себе идею государственности (древние соборы и храмы Владимира, стены кремлей в Новгороде, Смоленске, Нижнем Новгороде). ^{[21, с. 38, 61; 68, с. 28-29]}

В пореформенное время архитектурный облик города приобретал новые черты в результате отхода от строительства зданий по образцовому проектированию к застройке по индивидуальным планам. В 1858 г. правительственными указами (ПСЗ-II. Т. ХХХIII. Отд. I. №33064; Отд. II. №33636) отменялась обязанность для архитекторов при постройке жилых и казенных зданий непременно следовать высочайше утвержденным образцовым фасадам. Так постепенно разрушалось стилевое единство архитектурного пространства города, основанного на правительственных регламентах. По Городовому положению 1870 г. выдача разрешений на постройку обывательских домов входила в круг обязанностей городского архитектора.

Новым элементом в пространственной среде города становятся многоквартирные доходные дома, получившие распространение в столицах, губернских центрах на рубеже XIX - ХХ вв. Это был массовый тип городского жилья для интеллигенции, рабочего люда, крестьян, приезжавших в город на заработок.

В пореформенные годы частные дома и общественные здания возводятся в русском стиле, который становится примечательной чертой зодчества этого времени. Появление национального стиля в архитектуре было связано с поисками самобытности и народных начал, вообще характерных для русского искусства и культуры в целом. ^{[34, с. 130-134]}

Рис. 3. Москва. Городская дума. Здание построено в 1890-92 гг. (арх. Д.Н. Чичагов) на месте здания присутственных мест. В 1936-1993 гг. здесь находился Центральный музей В.И. Ленина. В настоящее время в здании размещена часть экспозиции Государственного исторического музея

Однако изменения в архитектурно-пространственной среде происходили, прежде всего, в больших городах. Малый, в массе своей уездный город в значительно меньшей степени испытывал влияние новаций. Это обстоятельство делает малые города объектом изучения историко-культурной и архитектурной среды города раннего Нового времени. В конце 1960-х гг. в НИИ музееведения и охраны памятников истории и культуры (ныне - Российский институт культурологии) создана Лаборатория историко-культурной среды малых городов, которая занимается этими проблемами. Среди последних изданий этого научного коллектива следует отметить: Российская провинция: среда, культура, социум. Очерки истории города Дмитрова. Конец XVIII-ХХ вв. М., 2006; Очерки истории города Сергиева Посада. Конец XVIII-ХХ вв. М., 2011.

В условиях модернизационных процессов в общественно-экономической жизни в конце XIX - начале ХХ вв. усложняется инфраструктура городского хозяйства. Это время создало довольно большое разнообразие общественных зданий, отражавших новые формы финансово-экономической и культурной жизни, потребности транспортных средств и информационной системы. В больших городах шло строительство зданий для вокзалов, банков, бирж, гостиниц, школ, театров, изменяющих облик городского центра.

Рис. 4. Москва. Деловой комплекс с гостиницей «Боярский двор», построен в 1901 г. по проекту Ф.О. Шехтеля. В советское время в здании размещались органы партийного руководства страны

Появление и распространение водопровода, электрического освещения и трамвая на улицах, телефона в домах - вели к необходимости строительства водонапорных башен, электро- и телефонных станций, трамвайных депо. В городе существовали формы обслуживания и общения жителей, каких не знала деревня: магазины, гостиницы, аптеки, больницы, общественные бани, библиотеки, музеи. В начале ХХ в. Московское городское управление выпустило «Альбом зданий Московского Городского управления», которые принадлежали городу и содержались за счет муниципального бюджета. Этот информативный источник переиздан (М.: Изд. дом ТОНЧУ, 2006); он содержит фотографии, которые дают представление об учреждениях, составляющих культурно-пространственную среду Москвы начала ХХ столетия. Это школы, больницы, родильные приюты, городское хозяйство, включавшее насосные водонапорные станции, канализационные сооружения, парки городских железных дорог. В Москве находились военные казармы (Хамовнические, Покровские, Крутицкие, Александровские на Серпуховском шоссе, Спасские, Николаевские на Ходынском поле) которые содержались за счет города. Обращает на себя внимание достаточно большое количество домов бесплатных или дешевых квартир, содержавшихся на средства благотворителей (Г.Г. Солодовникова, П.А. и В. Бахрушиных, Э.К. Рахмановой, М.Ф. Морозовой и др.).

Своеобразным «языком» пространственной среды города была топонимика, достаточно развитая в XIX в. В ней материализовалась память о прошлом города и его настоящем, хозяйственной деятельности горожан. Их сословная принадлежность находила отражение в названии улиц: Дворянские, Мещанские, Посадские, во множестве городов существовала Московская улица, обычно центральная, по которой проходил почтовый тракт, связывавший город со столицей.

Местом въезда в город издавна была городская застава. В современной городской топонимике в некоторых городах понятие «застава» сохранилось.

Рис. 5. Тула. Обелиски Киевской заставы, установленные в конце XVIII в. Снесены в 30-е гг. ХХ в. в связи с проведением линии трамвая. Открытка начала ХХ в.

С появлением железных дорог шлагбаумы на заставах уходили в прошлое, роль въездных городских ворот стали выполнять вокзалы.

Новой чертой культурного пространства российских городов в XIX в. становится мемориализация. Памятники были выражением знаний о прошлом, запечатленном в камне или бронзе. Автор первого в России свода памятников, изданного в 1860 г., отмечал эту их особенность. «Памятники, - писал он, - сооружаются в увековечение памяти достопамятнейших событий, имевших на государство благодетельное следствие, а также на местах одержанных побед над неприятелем, замечательным людям, оказавшим незабвенные заслуги отечеству». ^{[24, с. 29]}

Монументы, впервые появившись в столицах, сооружаются в многих провинциальных городах. Отличительной особенностью их становится светский характер. Культовые сооружения, характерные как памятники для средневековья, в XIX в. практически не возводились. Исключением можно считать храм Христа Спасителя в Москве, воздвигнутый в ознаменование победы в Отечественной войне 1812 года. Храм сооружен по проекту К.А. Тона, известного архитектора николаевского времени. Его строительство затянулось более чем на 40 лет и только в 1883 г., в дни коронации Александра III, он был освящен и стал действующим. Разрушенный в 1931 г., храм Христа Спасителя восстановлен в 1990-е годы. Мемориалом стал Казанский собор в Петербурге, построенный по проекту арх. А. Воронихина незадолго до Отечественной войны 1812 года, после того как в нем был захоронен прах М.И. Кутузова. Перед собором установлены памятники М.И. Кутузову и М.Б. Барклаю де Толли.

Традиция сооружения светских памятников складывается еще в XVIII в. Монумент Петру I в Петербурге стал первым в России таким памятником («Медный всадник», скульптор Э. Фальконе, при участии М. Калло и Ф. Гордеева). В Москве в 1818 г. был установлен памятник гражданину Минину и князю Пожарскому (скульптор И.П. Мартос).

Рис. 6. Москва. Вид Красной площади начала XIX в. Здесь в 1818 г. был сооружен памятник «гражданину Минину и князю Пожарскому». В глубине - дом, на месте которого было построено здание Исторического музея, открытого в 1883 г.

Впервые идея сооружения памятника Минину и Пожарскому, руководителям народного ополчения 1611 г., возникла в «Вольном обществе любителей словесности, наук и художеств», членом которого был и автор памятника И.П. Мартос. В России была объявлена подписка на его создание. ^{[93, с. 30]} В 1818 г. в собрании Российской академии выступил Н.М. Карамзин с инициативой установки памятников-мемориалов «замечательным людям Отечества», упомянув при этом о памятнике Минину и Пожарскому.

Первоначально монумент предполагалось установить в Нижнем Новгороде в 1811 г., в год 200-летия народного ополчения, формировавшегося в этом городе. Но по указанию Александра I памятник поставили в Москве, что может быть косвенным свидетельством признания всероссийского значения борьбы с иноземным нашествием в XVII в. В Нижнем Новгороде в честь этого события в 1826 г. был сооружен гранитный обелиск. ^{[16, с. 14; 33, с. 97]}

Рис. 7. Колонна в память основателя Демидовского юридического лицея П.Г. Демидова (1738-1821), на средства которого было открыто в 1803 г. это учебное заведение. Памятник был сооружен в 1829 г. Восстановлен в 2005 г.

Уже в дореформенное время памятники становятся элементом культурного пространства провинциальных городов. В честь победных сражений в Отечественной войне 1812 года обелиски появились в Тарутине, Смоленске, Медыни. Символом могущества государства, победившего неприятеля в 1812 г., стала Александрийская колонна в Петербурге (архитектор О. Монферран). Ее торжественное открытие состоялось в 1834 г. в присутствии ветеранов Отечественной войны. ^{[24, с. 12]} Величественный мемориал на Бородинском поле был создан в 1912 г. к столетию Отечественной войны.

Всероссийским общественно-культурным событием стало сооружение в 1862 г. в Новгороде памятника «Тысячелетие России». На открытии его присутствовал император Александр II. На площади у памятника был устроен парад войск, вечером город иллюминирован, народные гуляния продолжались несколько дней. Этот монумент, как и «Александрийский столп» в Петербурге, символизировал силу и мощь самодержавия, прославлял достопамятные события исторического прошлого в России.

В конце XIX - начале XX вв. в столицах были поставлены памятники императорам из дома Романовых: в Кремле - мемориал Александру II, на площади перед храмом Христа Спасителя - памятник Александру III (скульптор А.М. Опекушин; разрушены в 30-е гг. XX в.). В Петербурге в 1909 г. был открыт памятник Александру III (скульптор П.П. Трубецкой; после 1917 г. памятник демонтирован, но сохранен как художественное достояние; в настоящее время установлен перед входом в Мраморный дворец).

Памятник первому Романову - Михаилу Федоровичу появился в Костроме в 1851 г. Открытие памятника, который первоначально имел название: «Царю Михаилу Федоровичу и крестьянину Ивану Сусанину» (скульптор В.И. Демут-Малиновский, разрушен в 1918 г., в настоящее время восстановлен) было праздничным днем в городе. Площадь, где был установлен памятник, стала называться Сусанинской. В Костроме предполагалось создать грандиозный мемориал, который должен был увековечить 300-летие дома Романовых. В дни торжества по случаю празднования этого события в мае 1913 г. на высоком волжском берегу состоялась закладка памятника. Однако мемориал остался недостроенным; после событий 1917 г. бронзовые фигуры пошли на переплавку; в 1928 г. на гранитном пьедестале была установлена фигура В.И. Ленина.

Рис. 8. Кострома. Вид главной городской площади. В центре - памятник царю Михаилу Федоровичу и крестьянину Ивану Сусанину (скульптор В.И. Демут-Малиновский). Открыт 14 марта 1851 г. В глубине - здания пожарной каланчи и гауптвахты, построенные в 1820-е гг.

С 30-х гг. XIX в. в городах появляются памятники-портреты известным в России людям: писателям, ученым, композиторам, просветителям: в Архангельске - Ломоносову; в Симбирске - Карамзину; в Казани - Державину и Лобачевскому, в Воронеже - Кольцову, в Смоленске - Глинке; в Пятигорске - Лермонтову.

Праздником русской национальной культуры стало открытие в Москве памятника Пушкину в 1880 г. (скульптор А.М. Опекушин). Это общественно-культурное событие освещалось в прессе. В собрании Общества любителей российской словесности, торжественном заседании Московского университета с речами выступали Тургенев, Достоевский, Ключевский.

Многие памятники и монументы, создававшиеся известными скульпторами, были не только «общественно-значимой формой самоидентификации власти» (Е.И. Кириченко), хотя они, прежде всего, несли эту идейную нагрузку. Они представляли собой художественную ценность, являясь частью культурного наследия России.

Рис. 9. Москва. Вид Арбатской площади с памятником Н.В. Гоголю (скульптор Н.А. Андреев. 1909 г.). В настоящее время памятник находится во дворе дома №7 по Никитскому бульвару, где прожил последние годы своей жизни и умер писатель

Наряду с осознанием этого сегодня и попыткой восстановления утраченных архитектурно-пластических памятников, нарушение культурно-архитектурного пространства старых районов столичных и многих провинциальных городов, к сожалению, продолжается.

* * *

Культурное пространство города определяет общественно-культурная среда, поскольку она характеризует наполненность и многообразие духовно-интеллектуальной жизни, функционирование культуры в обществе, объективные и субъективные возможности бытования её в различных социальных слоях. В конечном счете, состояние и развитие общественно-культурной среды отражает степень социальной функциональности культуры и является непременным условием общественно-культурного прогресса.

«Целостность» общественно-культурной среды, ее «протяженность и глубину» Г.П. Федотов считал «воздухом культуры»; иначе, писал он, «как организующая форма сознания культура распадается на множество бессвязных элементов, из которых ни один из них сам по себе, ни их сумма не являются культурой». ^{[96, с. 207-208; 40, с. 93]}

Город в России даже в начале ХХ столетия не обладал высоким уровнем городских удобств. По степени их распространения можно считать более известным водопровод. Характерно, что необходимость его устройства, прежде всего, связывалась с предотвращением пожаров, опасность которых всегда существовала в городе, где деревянные строения преобладали. Однако и распространение водопровода было относительным. К 1917 г. они действовали примерно в четверти всех городов России. ^{[77, с. 321]} В Германии в это время в городах с населением более 20 тыс. чел. водопроводы были в 98 из 100. ^{[103, стб. 65]}

Водопровод обычно представлял собой водоразборный фонтан с бассейном. К нему приезжали дворники или специальные водовозы, «таща за собой небольшие бачки на двухколесной ручной тележке», такую картину можно было увидеть в Москве еще в начале ХХ в. Н.Д. Телешов в своих воспоминаниях как примечательную черту времени отметил: «У этих водовозов и дворников около бассейна было нечто вроде клуба. В «бассейне» ранним утром получались самые свежие новости, обычно достоверные; откуда они проходили сюда - неизвестно». ^{[92, с. 280-281]}Водопроводы в домах (так называемые частные водопроводы) существовали в одном городе из восьми, где был водопровод. Даже в Москве в конце XIX в. это нововведение было лишь в пятой части всех домов. ^{[95, с. 24]}

Но город был всегда важнейшим центром культурной жизни. В нем были сосредоточены институты и средства, формирующие образованный общественный слой, посредники в трансляции получаемых знаний (школы, издательства и типографии, книжные магазины, библиотеки, театры, музеи). «Все, что происходит в культуре в области религии, знаний, искусства, зародилось в городе», - писал Н.П. Анциферов, один из основателей отечественной урбанистики. И далее он подчеркивал: город - это «точное отображение общественной структуры, создан ею и поддерживает ее»; именно поэтому он «дает нам выразительный образ культуры своего времени…, он впитал в себя всю историю связанной, с ним страны… Былое просвечивает в нем всюду: в направлении его улиц, в формах его площадей, в силуэтах его куполов и башен, в говоре его горожан, в их празднествах. Все, наполненное веками, слито здесь в едином целостном облике». ^{[3, с. 9-13]} В городе был сосредоточен культурный потенциал общества, определявший наполненность и глубину общественно-культурной среды, которая, в свою очередь, влияла на характер повседневной городской жизни.

Значение города как интеграционно-культурного центра, важнейшего фактора центробежных и центростремительных культурных сил определялось, прежде всего, уровнем грамотности и образованности горожан. По числу грамотных город опережал губернии в целом уже к середине XIX в. Особенно резкий скачок произошел в пореформенное время. Согласно данным Переписи 1897 г. грамотность в городах к концу XIX в. была вдвое выше, чем в среднем по стране. В Европейской России грамотные составляли 22,9%, в городах этого региона - 48,4%. ^[51]

Качественный скачок в развитии народной школы в середине 1890-х гг., отмеченный современниками, способствовал росту грамотности, как в целом, так и в городе, который продолжал опережать средний показатель по стране. Число грамотных в городах в 1900 г. составляло свыше 60% (по губерниям - только 30,3%); к 1917 г. эти показатели соответственно возросли до 64% и 43% (подсчеты мои - Л.К.). ^{[86, с. 255-257]}

Преобладающей формой образования на фоне его развития оставалась начальная, как правило, одноклассная школа с 3-х годичным курсом: она составляла более 90% всех учебных заведений. ^{[56, с. 38]} Среднее и высшее образование в конце XIX в. имели лишь около 1,5% мужчин и менее 1% женщин. Причем наиболее распространенным было среднее образование. Общий по России показатель его составлял 1,1%. В городах он был выше - около 2,5% (подсчеты мои - Л.К.). ^{[51, с. 3]} Применительно к последним десятилетиям XIX в. Н.И. Рубакин писал: «В городах преимущественно и теснится образованная публика». И вместе с этим заметил, что горожан, «вкусивших образование выше элементарного», было немного. В 80-е гг. на 1000 жителей в городах число имевших среднее образование увеличивалось ежегодно на 4 чел. Слой интеллигенции с высшим образованием в России ежегодно пополнялся примерно на 50 чел. ^{[78, с. 105]}

В начале ХХ в. город, не только губернский, но и многие уездные, имел достаточно развитую систему культурно-просветительных учреждений. Это время характеризовалось ростом таких институтов; появление их в культурной среде города относится еще к предшествующему времени.

В количественном отношении состояние культурного потенциала города представлено в таблице: данные относятся к 1910 г.). ^{[77, с. 377-379]}

Количество библиотек в провинции было показателем роста читающей публики. «Нарастание читателя совершается неизменно и непрерывно, - писал Рубакин в 90-е гг., - это нарастание, в сущности, есть необходимый вывод из истории последних 30 лет, следствие реформ императора Александра II, внесших в русскую жизнь столько свежего и нового…, необходимый вывод из эмансипации крестьян, увеличения числа школ, успехов грамотности… Грамотность вызывает стремление к книге; спрос на книги идет даже быстрее развития грамотности». ^{[78, с. 36]}

В начале ХХ в. библиотеки и читальни имели около 65% городов и сельских пунктов, во всех губернских городах были публичные библиотеки. ^{[17, с. 405]}

Рис. 10. Тула. Дом имени Александра II. Здание построено в 1910-1912 г. в связи с празднованием 300-летия династии Романовых. В нем размещалась городская библиотека. В настоящее время здесь находится музей «Тульские самовары»

Новой формой распространения книги стали народные читальни-библиотеки. В 1883 г. в Москве на средства В.А. Морозовой, известной своей благотворительностью, была открыта читальня в память И.С. Тургенева. Устройство этой библиотеки-читальни давало возможность пользоваться книгами небогатым москвичам, «тем слоям городского населения, которым по состоянию их средств существующие библиотеки недоступны». ^{[19, с. 97]} В Петербурге народная читальня появилась в 1887 г. и была посвящена А.С. Пушкину (в этом году исполнилось 50 лет со дня гибели поэта). О существовании четырех народных читален в Северной столице сообщал губернатор в отчете за 1895 г. «В ряду городских образовательных учреждений видное место принадлежит бесплатным городским читальням, ближайшим назначением которых является содействие к сохранению и развитию среди беднейших слоев грамотного населения города охоты к чтению полезных книг и отвлечению тем самым от пагубных для нравственности и здоровья развлечений».^{[75, с. 16]} В 1898 г. в уездном городе Чембаре Пензенской губернии открылась народная библиотека-читальня им. В.Г Белинского. ^{[69, с. 105-106; 76]}

Однако народные библиотеки и читальни открывались только с разрешения губернатора и находились под строгим правительственным контролем. В 1890 г. были изданы специальные правила, определявшие их деятельность.

Большую работу по распространению просвещения, в первую очередь среди крестьянства, проводили Комитеты грамотности. В Москве такой Комитет возник в 1845 г. при Московском обществе сельского хозяйства, в Петербурге в 1861 г. при Вольном экономическом обществе. В 80-е гг. подобные общественные организации появляются в губернских городах: в Нижнем Новгороде, Астрахани, Харькове.

Главной заботой комитеты грамотности считали «содействие делу народного образования», открытие новых школ. Они составляли каталоги книг для провинциальных библиотек, занимались изданием книг для народного чтения, учебной литературы, программ для начальной школы. ^{[99; 5, с. 385-388; 31; 50]}

Одной из форм распространения знаний в демократической среде можно считать бесплатные народные чтения. Впервые они состоялись в Петербурге в декабре 1871 г., со следующего года проходили в Москве, в залах Политехнического музея. Комиссии по организации народных чтений были созданы в Воронеже, Астрахани, Харькове, Одессе.

Проводились такие чтения под строгим контролем властей; тексты обязательно представлялись на одобрение министру народного просвещения; лекторы, обычно учителя или священники, допускались к их чтению с разрешения директора народных училищ или губернатора.

С середины 90-х гг. народные чтения проходили в 56 городах, в том числе в 18 уездных. Об интересе к этой форме получения знаний можно судить по посещаемости: число слушателей иногда доходило до 1000 чел., но, как правило, в среднем не превышало 100-150 чел. ^{[60, с. 540-541; 49, с. 185]}

В некоторых городах возникали Общества по устройству народных чтений. В Тамбове первоначально чтения происходили в здании гимназии по воскресеньям; зал вмещал 300-400 чел., в основном учащихся. В 1892 г. в связи с возросшим интересом к этим чтениям «среди серого люда» было выстроено специальное двухэтажное здание. Оно строилось на средства Городской думы и Е.Д. Нарышкина, учредителя народных чтений. В здании помещалась библиотека; в ней имелись книги, формально не разрешенные цензурой, которые выдавались для научной работы «особо благонадежным лицам». ^{[36, с. 134]}

Одним из каналов распространения книги была книжная торговля, причем в конце XIX в. роль книжной торговли, по мнению Н.А. Рубакина, была более значительной по сравнению с библиотеками. ^{[78, с. 141]} Как известно, еще в конце XVIII в. Н.И. Новиков «через книжную торговлю», по словам В.Г. Белинского, «создал массу читателей». К началу XIX в. книжные лавки имелись в 17 провинциальных городах, в столицах их было около 40. В первой половине этого столетия распространение книги связано с именами столичных издателей и книгопродавцев - С.И. Селивановского, А.Ф. Смирдина, братьев Глазуновых. В типографии Селивановского была напечатана «История государства Российского» Н.М. Карамзина. Смирдин, упрощая оформление книги, увеличивая тираж, снижал розничные цены и тем самым делал книги доступными «для небогатых людей». В 40-е гг. он выпустил в свет более 70 собраний сочинений русских писателей, в том числе А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, М.Ю. Лермонтова. Смирдин и Селивановский впервые ввели в России торговлю книгами по почте. ^{[30, с. 180]} При книжных магазинах в столицах имелись коммерческие читальни, «кабинеты для чтения». В Москве в 60-е гг. из 18 книжных магазинов такие читальни были в шести. ^{[60, с. 525-526]}Книжные магазины, книготорговлю вообще Н.К. Пиксанов справедливо считал «агентурой просвещения». ^{[66, с. 64]}

Однако в дореформенной России книжная торговля оставалась явлением столичной жизни. В провинции даже к середине столетия продажа книг встречалась редко лишь в некоторых губернских городах. Упоминание о книжных лавках в конце 50-х гг. есть в Воронеже, Калуге, но «ни в Пензе, ни в губернии нет, ни одной книжной лавки». ^[42]

Очень незначительное число книготорговцев в первой половине XIX в. («насчитывалось единицами») отмечал А.А. Говоров. ^{[13, с. 145]}

Книжная торговля в провинции начинает распространяться в пореформенные годы, особенно в последние десятилетия XIX в. Растет число книжных магазинов, причем рост этот был очень значительным. В начале 60-х гг. было 43 книжных лавки, в середине 70-х гг. - уже более 600, а к 1912 г. их число достигло 3,5 тыс.^{[13, с. 178, 233]}

В расширении книжной торговли в провинции в первую очередь играли роль не местные типографии, а усиливающиеся связи владельцев магазинов со столичными издателями и книгопродавцами. В Отделе письменных источников Исторического музея удалось обнаружить интересные материалы, подтверждающие это положение.

Архивные материалы (фонд А.А. Бахрушина) представляют собой переписку Глазуновых, представителей фамилии известных издателей и книготорговцев, которые еще в дореформенные годы владели сетью книжных магазинов в Москве и Петербурге. Это переписка с владельцами книжных лавок, библиотек, частными лицами 58-ми городов центральных, южных, западных губерний Европейской России и Сибири в течение 70-90-х гг. На протяжении 30 лет регион, вовлеченный в торговые связи с московским магазином Глазуновых, постоянно расширялся. В 70-е гг. в переписке с Глазуновыми состояли 28 владельцев книжных магазинов, в 80-е гг. - уже 48, в следующем десятилетии - еще 10 (подсчеты мои - Л.К.). ^[12]

География книжной торговли была обширной. Она включала города Владимир, Воронеж, Кострому, Казань, Курск, Н. Новгород, Орел, Пермь, Пензу, Рязань, Смоленск, Саратов, Самару, Тверь, Тамбов, Ярославль; упоминаются некоторые уездные центры (Ливны, Елец в Орловской, Сергиев Посад в Московской, Моршанск в Тамбовской, Царицын в Саратовской, Мешовск в Калужской губерниях). Причем многие из владельцев книжных магазинов провинциальных городов сотрудничали со своим столичным коллегой на протяжении длительного времени. Такие покупатели книг у Глазуновых встречались в Ярославле, Тамбове, Перми, Саратове, Екатеринославе, Киеве, Херсоне.

Рис. 11. Иваново-Вознесенск. Книжный магазин Е.И. Кербицкой на Георгиевской ул. В настоящее время - магазин «Игрушка». Открытка начала ХХ в.

Репертуар книг, которые, вероятно, были наиболее востребованы, достаточно разнообразен. Но больше всего просьбы касались присылки учебников, книг для народной школы. Среди учебной литературы часто встречаются «Собрание алгебраических задач» Бычкова, «Геометрия для уездных училищ», «Элементарный курс грамматики» Тихомирова, «История русской словесности» Галахова, «Азбука», «Родное слово» Ушинского, «Система астрономии» Хандрикова, «Руководство по органической химии», «Руководство к изучению физиологии, анатомии, гигиены». ^[12] Пользовались вниманием книги по философии, античной истории (владелец книжного магазина в Костроме И.В. Бекенев выписывает «Обзор философских учений» Остроумова, «Кризис западной философии» В. Соловьева, «Критический обзор философии» Шопенгауэра, историю Греции и Рима). ^[12] Об этом также писал Н.А. Рубакин: «Исторические книги наиболее востребованы; естествознание, сравнительно с 60-ми годами, интересует читателя мало; в некоторых библиотеках книги по философии в большом ходу». ^{[78, с. 11-13]} Среди требуемых книг были практикумы по сельскохозяйственной тематике. Впервые такой список встречается в материалах, относящихся к 90-м гг.: «Календарь русского сельского хозяина»; «Учение об обработке, об удобрении почвы»; «Плуг, его устройство и употребление» и др. ^[12]

Глазуновы высылали книги в библиотеку Московской духовной академии в Сергиевом Посаде. Список требуемых книг очень примечательный: «Капитал» К. Маркса, «Экономический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства» М. Ковалевского, «Общественное движение при Александре I» Пыпина, «Русская литература после Гоголя» Ф. Миллера, «История славянских литератур» Пыпина и Спасовича, «Старинный театр» Веселовского. Высказывалась просьба о приобретении книги Дж. Локка «Мысли о воспитании», издания 1858 г., «если таковая есть в магазине». ^[12]Интерес к подобной литературе свидетельствовал о том, что широко обсуждаемые в общественно-научной жизни проблемы, не оставались без внимания в стенах Духовной академии, а если учесть, что интерес к «Капиталу» К. Маркса проявился в конце 90-х гг. (письмо с просьбой выслать эту книгу относится к 1898 г.), то становится очевидным, что марксизм, его распространение в России обсуждались и в духовной среде.

Книжные магазины выписывали много произведений художественной литературы, чаще всего сочинения Лермонтова, Гоголя, Добролюбова, Тургенева, Достоевского. Встречались просьбы о присылке повестей Помяловского, стихотворений Некрасова, русских сказок Афанасьева, Волшебных сказок для детей известной детской писательницы Зонтаг. ^[12] Обращает на себя внимание факт редко встречающихся просьб о высылке книг А.С. Пушкина. Лишь однажды в серии «Классическая библиотека» среди сочинений Лермонтова, Жуковского, Гоголя, Тургенева упоминаются «Борис Годунов» и «Моцарт и Сальери». ^[12] Материалы, которые приводит в своей книге Рубакин, создавая коллективный портрет читателя в России конца XIX в., дают возможность представить, что интересовало интеллигенцию, какая литература была наиболее востребована читателями публичных библиотек. ^{[78, с. 107]}