Культурное пространство русского города XIX – начала XX вв. К вопросу о креативности исторической памяти

Спрос читателей	(в%)
	Воронеж	Н-Новгород	Самара	Саратов
газеты и журналы	55,1	34,0	35,5	-
беллетристика	35,6	47,2	48,2	35,9
научная литература	2,3	11,2	11,3	8,5

Как видно, основная масса читателей этих губернских городов интересовалась периодикой и художественной литературой. Причем наибольшим спросом пользовались произведения писателей, имена которых чаще всего упоминались в списках для присылки книг в провинциальные книжные магазины: Л. Толстой, Писемский, Тургенев, Достоевский, Островский, Григорович, Лесков. Очень популярным был Белинский, много читали Карамзина, С.М. Соловьева, Михайловского, в провинции были известны работы Дарвина. «Богословские книги, - замечал Рубакин, - у русских культурных читателей в ходу менее всего». Такая же картина наблюдалась в Иваново-Вознесенке, где в конце XIX в. была публичная библиотека. Чаще всего читатели обращались к книгам Л. Толстого, Вс. Соловьева, Тургенева, Гоголя, Некрасова, «довольно часто спрашивают книги об электричестве». ^{[78, С. 113, 116; 80, с. 50-53]}Примечательно, что среди наиболее читаемых книг также нет псоизведений Пушкина. Встречается упоминание, что в 90-е гг. в Саратове, Астрахани «спрос на Пушкина падал», правда, наряду с Островским и Достоевским.

Уменьшение спроса произведений русских классиков, считает Н.А. Рубакин, «находится в прямой зависимости от степени… распространения сочинений данного автора в культурной среде». После того, как вышли дешевые издания сочинений Пушкина, Лермонтова, пишет он, «спрос на них сразу уменьшился». ^{[78, с. 131, 132]} Не отрицая этого, все же надо сказать, что интерес к тому или иному автору, зависел «от преобладающих веяний» и общественных настроений. Конечно, неправильно делать далеко идущие выводы о недостаточной востребованности, например, поэзии Пушкина на основании лишь отсутствия упоминаний об этом в отдельных источниках. Но в этом просматривается отношение к творчеству поэта в обществе пореформенной эпохи. Социально напряженное, оно не воспринимало поэзию, полную гармонии. Интеллигенции были ближе писатели, творчество которых отражало эти социальные коллизии или несло в себе внутреннюю метафоричность и неразгаданность, близкую художественной эстетике Серебряного века.

Культурную среду города формировал театр. Начало государственного театра в России относится к середине XVIII в. Указом Елизаветы Петровны от 30 августа 1756 г. в Петербурге был учрежден «Русской для представления трагедии и комедии театр». Актеры ярославского театра, руководимые Ф.Г. Волковым, составили основу его труппы. Эта дата считается днем рождения российского театра. В некоторых городах Пензенской, Орловской, Курской губерний с начала XIX в. известны крепостные театры. Спектакли в домах помещиков ставились для избранного дворянского общества. Но эти театры дали русской сцене замечательных актеров, хотя судьба некоторых из них была трагичной (достаточно вспомнить рассказ А.И. Герцена «Сорока-воровка»). В 1805 г. в театре братьев Барсовых в Курске дебютировал М.С. Щепкин, тогда еще крепостной графа Волькенштейна. Вольную он получил по настоянию общественности только в 1822 г. ^{[25; 38]}

С конца XVIII в. в некоторых городах существовали публичные театры. Известны такие театры в Казани, Ярославле, Твери, Калуге (где он был открыт в 1776 г. по указанию Екатерины II, когда Калуга стала губернским городом).

В пореформенное время театр был уже достаточно массовым общественно-культурным явлением. В начале XX в. постоянные театры и временные театральные труппы работали в 88 губернских и некоторых уездных городах. В эти годы театры были в Орле, Рязани, Костроме, Пензе, Смоленске, Самаре, Калуге, Таганроге, Одессе. ^{[17, с. 406]} Театр в Саратове был построен еще в 1855 г. на средства О.О. Шехтеля, отца известного архитектора Ф.О. Шехтеля, по проекту которого в Москве возведены здания, многие их которых вошли в фонд культурного наследия России. ^{[32, с. 12]}Распространенным явлением в театральной жизни провинции в это время становились гастроли столичных артистов. Роль театра в некоторых городах выполняли общественные клубы, народные дома. Элементом массовой театральной культуры был цирк, работавший в конце столетия в 50 городах. ^{[17, с. 0461; 61, с. 481-494]}

В конце XIХ в. в столицах, некоторых губернских городах возводятся специальные театральные здания. Но еще нередко для театра приспосабливались помещения неблагоустроенные, употреблявшиеся для целей, далеких от театральной культуры. В Самаре, например, в 70-х гг. театр располагался в помещении пустовавшего хлебного амбара. Но на сцене этого театра, помимо легких водевилей, шли «Ревизор» Гоголя, «Горячее сердце» Островского. В городе образовалась группа театралов из местной интеллигенции, в которую входили адвокат, полицмейстер, учителя. ^{[62, с. 728]}

Большинство горожан в провинции, прежде всего, из купеческо-мещанской среды бывали в театре редко: не более одного-двух раз в год. В Ярославле, в купеческой семье Огняновых «старые хозяйки и мужчины-хозяева в театр не ходили. А молодые ходили, но редко - один-два раза в год …на приглашение пойти посмотреть или послушать что-нибудь в театре, отвечали, что туда ходят только дураки и бездельники». ^{[1, с. 280; 23, с. 150]}

Вероятно, такое мнение о театре было довольно распространенным среди купечества. К.В. Прохоров, человек достаточно образованный, в письме к одному из своих корреспондентов недовольно заметил: «В Москве у нас уже не довольствуются вечерними театральными представлениями, а начинают быть утренние спектакли по воскресеньям», это, по его мнению, «помешает душеполезным размышлениям и чтению». Прохоров высказывает опасения, что «театральные зрелища могут усвоиться в народе, если не будет против них установлено благоразумных возражений» (письма не датированы, но не ранее 60-х гг). ^[11]

Однако нельзя слишком однозначно воспринимать такое отношение к театру в среде горожан. Тот же Прохоров отмечал, что число частных театров увеличивается в Москве, и «народ, не знавший прежде театра, начинает теперь более с ним знакомиться». И.А. Александров, из мещан, известный в Москве портной, старшина Ремесленной управы, судя по записям в его дневнике, часто слушал оперы в Большом театре. ^[52]

Активное влияние театра на общественно-культурную жизнь в конце XIX в. происходит, хотя театр в России, по словам Белинского, «всегда был мерилом общественного просвещения и духа времени» (он писал об этом в «Литературных мечтаниях» в 1834 г.). Николай Полевой, издатель-редактор журнала «Московский телеграф» в 1825 г. в связи с открытием Малого театра заметил: «Сооружение театра, без сомнения, эпоха весьма замечательная в летописях просвещения. Когда театр делается необходимою потребностью какого-либо народа - это верный признак, что образованность его возвысилась». ^{[47, с. 45]}

И.А. Слонов, коломенский мещанин, живший в Москве, писал в воспоминаниях, что «в 70-е годы в Москве частных театров и клубов не было. Достать билет в Большой или Малый императорские театры можно было только по протекции или за баснословную сумму у театральных барышников. На итальянскую оперу, когда пела Патти, билеты в кресла стоили на годовой абонемент 100-200 руб., за ложу бельэтажа платили 500-600 руб. (для сравнения: в эти годы фунт черного хлеба стоил - 1 коп., пара калачей - 5 коп., фунт мяса - 5 коп., 10 яиц - 8 коп., фунт осетрины - 15 коп., а фунт паюсной икры всего 1 р. 20 коп.). …Русская опера в 70-е годы была в полнейшем загоне. Но в большом фаворе был Малый театр… Особенную сенсацию производил своими произведениями А.Н. Островский. Его пьесы в то время разыгрывались на сцене Малого театра с колоссальным успехом». ^{[87, с. 211-216]}

В Нижнем Новгороде цены на билеты в театр были также высокими - от 1 до 4 руб.; в то же время фунт осетрины стоил 13 коп, икры - 15 коп. ^{[88, с. 44-46]}

К сожалению, слабо развитая в мещанско-купеческой среде культура написания мемуаров, ведения дневников осложняет возможность глубокого и обстоятельного изучения повседневной жизни этого слоя горожан, в том числе и его интерес к театру.

Однако публикуемые время от времени исследования, основанные на семейных архивах, позволяют корректировать представления о культурных запросах, в том числе интерес к театру в мещанско-купеческой среде. ^{[7, с. 41]}

В последние десятилетия XIX в. театральная жизнь в провинции становится оживленной. Многочисленные афиши извещали горожан об открытии нового театрального сезона, предстоящих гастролях столичных театров, выступлениях цирковых артистов. Во Владимире театральный сезон 1893 г. открывался комедией Островского «Волки и овцы», в Казани - пьесой Шпажинского «В старые годы». Товарищество драматических артистов Казани предполагало давать спектакли в праздничные дни по сниженным ценам - утром для учащихся, по понедельникам - «для народа». В 1893 г. в городе гастролировал цирк братьев Никитиных. Перед началом представления, указывалось в афише, будет исполнен народный гимн «Боже, Царя храни». Такое упоминание встречалось на многих афишах; исполнением гимна начинались концертные, театральные представления. В этом, несомненно, заключался один из воспитательных моментов, в духе уважения к государственной символике и самой власти. Некоторые афиши сообщали о необычных выступлениях и событиях в театральной жизни города. Жители Саратова приглашались «в помещение Парусинова на Немецкой улице, где можно было за 20 коп. прослушать запись на фонографе Эдисона, дети и военные платили за вход - 10 коп.». Сообщалось также, что в музее, расположенном в этом здании, «открыто анатомическое отделение исключительно для взрослых, дамы - исключительно по пятницам». ^[10]

Во многих городах России работал народный театр. Один из публицистов писал, что «народный театр в нашем отечестве - дело совершенно новое, если не считать разных балаганных представлений… это одно из самых действенных средств воздействия на народные нравы». ^{[28, с. 130, 132]} Народные театры часто устраивались радикально настроенной интеллигенцией, как средство в ее стремлении «сблизить интеллигенцию и народ». Пензенский народный театр был одним из таких. В его работе в 90-е гг. участвовал молодой В.Э. Мейерхольд.

Культурный досуг рабочих «с целью отвлечения их от кабаков, предоставления возможности с пользой и разумно проводить свободное от работ время» организовывали владельцы некоторых промышленных предприятий. В мае 1900 г. на Ярославской мануфактуре был устроен утренник в память 150-летнего юбилея со дня основания театра в Ярославле. В программу этого музыкально-драматического представления входила демонстрация комедии Гоголя «Женитьба». Театры, гастролировавшие в Ярославле, показывали для рабочих оперы «Жизнь за царя» Глинки, «Демон» А. Рубинштейна, «Русалка» Даргомыжского. Артисты Малого театра представляли «Волки и овцы» Островского. Зрительный зал, вмещавший до 1500 чел., всегда был полон, чему способствовала и небольшая цена за билет - всего 4 коп. ^[9]

Вовлечение простого народа «в круг разумных развлечений» рассматривалось как одна из важных задач при открытии Художественно-общедоступного театра в Москве. Среди его зрителей было немало учащейся молодежи, для которых выделялись билеты на спектакли. Зрителями в Художественном театре были студенты многих учебных заведений. Так, на спектакль «Царь Федор Иоаннович» в 1898 г. были выделены билеты учащимся Комиссаровского (40), Мещанского (38) училищ, Пречистенских рабочих курсов (50), Практической академии коммерческих наук (30). Среди зрителей были студенты Московского университета, Московского технического училища, Духовной семинарии. ^{[97, с. 96-100]}

Самостоятельной и вместе с тем органичной сферой культурного пространства города становятся музеи. Развитие музейного дела отражало растущее в обществе понимание необходимости сохранения и изучения национального культурного наследия. Музеи. по словам известного историка К.Н. Бестужева-Рюмина, «одно из самых могущественных средств к достижению народного самосознания». ^{[29, с. 438]}

Проект учреждения в России Национального музея появился еще в первой половине XIX в. и был опубликован. ^[91]Авторами его были Ф.П. Аделунг и Б.-Г. Вихман, члены Румянцевского кружка. Н.П. Румянцев, видный государственный деятель, ученый и коллекционер, собрал вокруг себя круг энтузиастов-исследователей, занимавшихся изданием памятников русской и славянской письменности.

Позднее эта идея нашла воплощение в создании Исторического музея в Москве, открытого в 1883 г.

В XIX в. уже существовали крупнейшие музеи: в Москве - Оружейная палата, Третьяковская галерея, Исторический, Политехнический, в Петербурге - Эрмитаж. История каждого из них - замечательная страница в культурной жизни России. С 50-х гг. Оружейная палата, Эрмитаж, становятся доступными для посетителей, но круг их был еще небольшим и ограничивался учеными, художниками, учащимися. В 1861 г. открылся первый в России общественный музей - Московский публичный и Румянцевский музеум, созданный на основе Румянцевского собрания, переведенного из Петербурга. На основе книжного собрания этого музея в 1862 г. в Москве была открыта первая публичная библиотека (позднее ставшая знаменитой «Ленинкой», ныне - Российская государственная библиотека).

Музей в этот период остается еще элементом столичной культуры. Но возникают первые музеи в провинции: промышленные при некоторых уральских заводах, краеведческий при Вятском губернском статистическом комитете.

Особую роль в организации местных музеев в пореформенное время сыграли губернские статистические комитеты, большая часть из которых возникла в 1860-80-е гг. Городские музеи при статистических комитетах существовали в Твери, Костроме, Владимире, Тамбове, Воронеже, Нижнем Новгороде, они сотрудничали с местными археологическими обществами, архивными комиссиями, с любителями и собирателями древностей.

В начале 70-х гг. в кругах научной общественности обсуждался вопрос о центральном промышленном музее в России. По распоряжению правительства было начато создание музеев прикладных знаний в Петербурге и Москве. Открытый в 1872 г. Политехнический музей в Москве стал центром хранения предметов культуры промышленного производства и пропаганды научно-технических знаний. В 80-90-е гг. промышленные музеи появились в провинции; наиболее известные из них - художественно-промышленный музей в Саратове, научно-промышленные музеи в Перми и Казани. Эти музеи возникали по инициативе просветительских обществ, с привлечением пожертвований «местных любителей своего края». Научно-просветительские задачи во многом определяли их работу. В Пермском музее, например, имелась библиотека, подвижной музей учебных пособий. В 1915 г. здесь прочитал публичную лекцию поэт-символист К.Д. Бальмонт. ^{[64, с. 15; 72, с. 175-223]}

К концу XIX в. музеи, разнообразные по профилю (краеведческие, археологические, художественные, научно-промышленные, сельскохозяйственные, педагогические, гигиены и санитарной техники), работали более чем в 100 городах, включая почти все губернские и многие уездные. «В наше время, - писал в 1887 г. П.В. Алабин, известный историк и краевед, основатель музеев в Самаре и Вятке, - благоустроенный город без публичного музея как бы немыслим». ^{[60, с. 615; 17, с. 0461]}

Музейное дело в пореформенной России было связано в первую очередь с общественной или частной инициативой, деятельностью научных обществ. Правительство, хотя и сохранило участие в появлении новых музеев, но действовало уже недостаточно активно. В среде городской и земской интеллигенции все более неоспоримым становилось убеждение, что «развитие и процветание музеев находится в зависимости от демократизации просвещения., роста городов и городской жизни; музей, являясь популяризатором знаний, учит общество ценить и понимать смысл кажущихся привычными предметов, пробуждает в широкой среде общественное сознание, сознательную любовь к своей малой, провинциальной родине, затем к своему отечеству». ^{[45, с. 304-310]} В Тамбове, например, музей был открыт в 1879 г. в честь столетия учреждения губернии, по инициативе «местных ревнителей старины». ^{[8, с. 526]}

Музеи наряду с памятниками и монументами, были элементом мемориализации культурного пространства города. Мемориальные музеи, связанные с сохранением памяти о деятелях русской культуры получили распространение в последние пореформенные десятилетия, когда открылись: в 1879 г. - библиотека-музей А.С. Пушкина в Царскосельском лицее, в 1883 г. - Лермонтовский музей при Николаевском кавалерийском училище, в 1894 г. - Дом-музей П.И. Чайковского в Клину. ^{[60, с. 578, 620]}

Востребованность музея в культурной жизни во многом определялась его посещаемостью. Так, Румянцевский музей ежегодно посещали 35-40 тыс. чел., среди которых было много учащихся. Число посетителей Политехнического музея в год открытия, в 1872 г., составило около 2 тыс., через 5 лет, в 1877 г., уже более 100 тыс., в 1903 г. - свыше 130 тыс. чел. Пермский музей в 1912-1914 гг. в год посещало 30-40 тыс. чел., среди которых было много приезжих. ^{[60, с. 588; 67, с. 133; 65, с.24]}

Заметным культурным явлением в губернских городах становятся художественные объединения, картинные галереи, ранее известные только столицам. Картинная галерея И.К. Айвазовского в Феодосии, открытая в 1880 г., была первым в России публичным художественным музеем в провинции. Художественно-промышленный музей в Саратове, основанный в 1885 г. при содействии известного художника А.П. Боголюбова, (внука А.Н. Радищева, отсюда название - Радищевский музей), владел одной из богатейших коллекций живописи и прикладного искусства, основу которой составило частное собрание Боголюбова. В Пензе в 1898 г. открылась картинная галерея при художественном училище, первым директором которого был К.А. Савицкий, член Товарищества художников-передвижников. Основой этого музея стала коллекция картин пензенского губернатора Н.Д. Селиверстова, завещанная им городу. В конце XIX - начале ХХ вв. художественные музеи были открыты в Казани, Нижнем Новгороде, Самаре, Таганроге, Перми, Туле, Рязани. ^{[71, с. 63-117]} В провинциальных городах в этот период насчитывалось 28 художественных объединений (подсчеты мои - Л.К.). ^[27]

Музеи становились показателем растущего в обществе внимания к национальному культурному наследию. Это касалось в первую очередь культурного прошлого города. Еще в 30-е гг. XIX в., задолго до вступления России в новое столетие, И.И. Пушкарев, один из исследователей городов Петербургской губернии, был убежден, что «мы должны смотреть на каждый город России как на живой исторический памятник ее минувшего и настоящего бытия, как на богатое наследство, дошедшее к нам в воспоминание о предках». ^{[70, с. 3]}

В условиях преобразования многих сторон социально-экономической, общественно-культурной жизни России на рубеже столетий происходит усложнение инфраструктуры муниципального хозяйства, что, несомненно, влияло на характер архитектурно-культурного пространства города. Расширяется не только понятие благоустройства, но и понимание принципов градостроительства, культурного пространства города как синтеза технических, социально-экономических, транспортных, информационных и культурных составляющих. Все эти новации были заметны, прежде всего, в большом городе, организация которого, по мнению Л.Н. Бенуа, «была самым типичным творением XIX века». «Этот век не изобрел нового типа церкви, особняка или театра, - отмечал зодчий, - но создал новый тип города». ^{[21, с. 120]}

В России таких городов было немного. Но происходившие в них креативные процессы создавали своеобразный синтез культурного прошлого и настоящего в архитектурно-пространственном облике этих городов. Это обстоятельство делает их предметом внимания исследователей - гуманитариев, градостроителей, архитекторов.

Проблемы благоустройства больших городов, планы их развития, необходимость модернизации строительного законодательства рассматривались уже современниками. Впервые в начале ХХ в. ставился вопрос о перспективном плане развития города на последующие 20-30 лет. ^{[84, с. 183]}

Показателем внимания общественности к проблемам инфраструктуры муниципального хозяйства можно считать появление специализированных музеев. В 1896 г. в Москве, в Крестовской водонапорной башне, был открыт музей городского хозяйства. В том же году, также в Москве, открывается Музей гигиены и санитарной техники, целью которого было «содействовать улучшению санитарных условий жизни и знакомить общество с гигиеной и со средствами охраны здоровья». Музей существовал на пожертвования частных лиц, преимущественно предпринимателей (Э. Циндель, Коншины, М.С. Кузнецов, Общество братьев Бромлей и др.). ^{[54, с. 3-4; 44, с. 1, 14; 86, с. 374]}

В среде профессионалов при обсуждении перспективного развития культурного пространства города не было единого мнения. Архитекторы, близкие к художникам «Мира искусств», в частности Л.Н. Бенуа, рассматривали эти проблемы в контексте идейно-художественных принципов эпохи модерна, когда первостепенной считалась внешняя эстетическая выразительность архитектурно-пространственной среды. Возникает отношение к городу как памятнику архитектуры, заслуживавшему постоянного внимания и охраны. Появляется понятие «архитектурный ландшафт» как единство пейзажа, архитектуры, бытовых удобств, занимавших, правда, в градостроительных объектах «мирискусников» не первостепенное место. ^{[29, с. 525-526]} Но многие инженеры-градостроители полагали, что приоритетным в развитии большого города должны стать цивилизованные процессы, бытовые удобства жизни горожан: «хорошая питьевая вода и соответствующая канализация со всеми средствами очистки», и что главное внимание следовало обращать на «гигиену как условие жизни, транспорт как средство городского сообщения». ^{[21, с. 121]}

Время начала ХХ века связывалось у современников с надеждами и ожиданиями, порожденными настроениями эпохи и, не в последнюю очередь, успехами научной мысли. Технический прогресс представлялся безусловным благом. Развитие науки создавало иллюзии её безграничных возможностей для общественно-культурного развития. Одну из форм такого просветительства выполняли видовые открытки, ставшие своеобразным элементом социальной утопии. Одним из примеров такой утопии можно считать серию открыток «Москва в будущем», выпущенную в начале столетия кондитерской фабрикой Т-ва Эйнем (современная фабрика «Красный Октябрь»).



Рис. 12. Открытка из серии «Москва в будущем», изданной Т-вом Эйнем в 1913 г. Такой виделась современникам Москва через 200 лет.

Интересны пояснительные тексты к каждой открытке. Вот некоторые из них.

«Красная площадь. Шум крыльев, звон трамваев, рожки велосипедов, треск моторов, крик публики. Минин и Пожарский в тени дирижаблей… Так будет лет через 200».

«Театральная площадь. Темп жизни усилился в 100 раз…Существовавший еще ранее торговый дом Мюр и Мерилиз (современный ЦУМ) в настоящее время разросся до баснословных размеров, причем главные его отделы соединены с воздушными железными дорогами».

«Лубянская площадь. В небе аэропланы и торговые дирижабли… Из-под мостовой площади вылетают длинные вагоны Московского метрополитена, о котором при нас в 1914 году только говорили». Разговоры эти начались в 1901 г., когда появилась идея строительства метро в Москве. В 1902 г. инженер П.И. Балинский совместно с Е.Ф. Кнорре представили проект «внеуличной железной дороги», которая должна была соединить Замоскворечье и Тверскую заставу (современная площадь Белорусского вокзала) с Городской думой. Однако проект не был осуществлен. Возражали владельцы конок, трамвая; проект вызвал противодействие со стороны духовенства. Город не имел также достаточно средств для строительства «подземной дороги». ^{[74; 46]}

Некоторые из этих проектов, казавшихся утопией в начале ХХ столетия, стали реальностью. «Вылетают» на поверхность мостовой вагоны метро, стоят небоскребы, в небе над городом самолеты, на улицах шум и грохот машин и автобусов поражает всякого, кто приезжает в столицу.

Неумолимое время не сохранило многое из культурного пространства русского города ушедших столетий. Уже нет многих зданий, изменился внешний вид улиц и площадей, другим стал городской транспорт. И социально-психологический «срез» жизни города иной: стремительность темпа, движение на улицах, взаимоотношение людей.

Рис. 13. Москва. Москворецкая улица, связывала Китай-город с Замоскворечьем - спускалась от Красной площади вдоль Средних торговых рядов и собора Василия Блаженного к Москворецкому мосту. На карте современного города этой улицы нет

Однако для истории культуры, прежде всего, культуры повседневности, социокультурный облик города прошлых столетий представляет несомненный интерес. Во многом на помощь исследователям приходит литература, живопись, путевые заметки публицистов, на страницах которых встречается описание города, подчас топографически точное, которое помогает реконструировать его культурное пространство, иногда «запах» ушедшей жизни. Зримо предстает перед читателем вид Тверской улицы на страницах романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин» (гл. 7).

Уже столпы заставы

Белеют: вот уж по Тверской

Возок несется чрез ухабы.

Мелькают мимо будки, бабы,

Мальчишки, лавки, фонари,

Дворцы, сады, монастыри,

Бухарцы, сани, огороды,

Купцы, лачужки, мужики,

Бульвары, башни, казаки,

Аптеки, магазины моды…

А вот как увидел центр Тамбова этого же времени (20-30-е гг. XIX в.) М.Ю. Лермонтов. («Тамбовская казначейша»).

…Там есть три улицы прямые,

И фонари, и мостовые,

Там два трактира есть, один

«Московский», а другой «Берлин».

Там есть еще четыре будки,

При них два будочника есть;

По форме отдают вам честь,

И смена им два раза в сутки…

В воспоминаниях И.А. Бунина есть почти зримая картина весеннего Арбата: «Неслись, грохотали конки, непрерывно спешили куда-то, навстречу друг другу, люди, трещали извощичьи пролетки, кричали разносчики с лотками на головах». ^{[4, с. 82]} У него же поэтическое описание маленького уездного города: «…Отлогий подъем в гору, среди редких кривых фонарей, по мягкой от пыли дороге…; в центре мостовая, какая-то площадь, присутственные места, каланча…, гостиница…; базар на площади с запахом сена, дегтя и всего того сложного и пахучего, чем пахнет русский уездный город» (рассказ «Солнечный удар»).

Топографически точное описание центра Нижнего Новгорода оставил А.Н. Островский, посетивший его в 1848 г. «На площади две церкви, гостиницы, гимназия, почтамт и 5 улиц: с левой стороны улица ведет на верхнюю набережную, на ней семинария, вторая улица - Тихоновская ведет на Казанскую заставу (т.е., въезд в город. - Л.К.), - тут уездное училище, архиерейский дом с огромным садом и развалившийся деревянный театр, третья улица ведет к Острогу, замечательное здание на ней - Институт, на четвертой улице находится Гостиный двор, пятая улица Покровская - шире, длиннее других, на ней кондитерские, библиотека для чтения, Дворянское собрание». ^{[53, с. 11]} В описании Нижнего Новгорода конца XIX - начала ХХ в. упоминается новый городской театр, построенный в 1896 г. ^{[8, с. 173-174]}

Описание уличной суеты во время ярмарки в Нижнем Новгороде в воспоминаниях П.И. Щукина относится к 80-м гг.: «…Она (т.е., ярмарка - Л.К.) мало изменилась: как и прежде, так и теперь ходячие цирюльники бреют на улице ломовых, сидящих на своих телегах, а странствующие сапожники чинят прохожим сапоги, женщины и мальчишки подбирают щепки, дощечки; снуют бабы с владимирскими вишнями, разносчики с балыками, ветчиной, раками и другими товарами, татары со шкурками каракуля, персияне с коврами, орехами и сушеными фруктами, бухарцы и хивинцы в своих пестрых полосатых халатах; хлебники на лубочных лотках разносят по лавкам белый ситный хлеб, а бабы на коромыслах - кушанья в эмалированных судках и соленые огурцы в железных ведрах». ^{[102, с. 114]}

Уникальным документом, сохранившим прошлый облик городов, запечатлевшим сцены городской жизни - типы горожан, экипажи на улицах, конку, трамвай, и вереницы извозчиков в ожидании седоков, вывески и витрины магазинов, памятники архитектуры и мемориалы, некоторые, к сожалению утраченные - является открытка с видами городов. Видовая открытка обладает большой степенью информативности. Лев Успенский как-то заметил, что открытки - это «удивительное орудие, замечательный инструмент для решения множества неразрешимых иными средствами познавательных задач». ^[39]

Первые почтовые открытые письма (почтовые открытки) были выпущены в Австро-Венгрии в 1869 г. В следующем году в Германии появилась художественная открытка. В России «открытые письма» стали отправляться по почте с 1871 г., а с 1895 г. берет начало история художественной открытки в нашей стране.

Видовая открытка с изображением городов была наиболее распространенным типом иллюстрированных почтовых карточек (поздравительных, познавательных, репродукционных, рекламных). На выпуске таких открыток специализировались столичные издательства, книжные магазины в некоторых провинциальных городах, иностранные фирмы в Стокгольме, Берлине. В России наиболее крупными были «Контрагентство Суворина и К°» в Петербурге, Т-во «Контрагент печати» Д.П. Ефимова в Москве. Издательство Суворина, имевшее книжные и газетные киоски на многих железнодорожных станциях, выпускало открытки с видами практически всех городов России. Известным фотографом, запечатлевшим виды Нижнего Новгорода, был М.П. Дмитриев. Его называли «летописцем Поволжья». В истории видовой открытки остались имена С.М. Прокудина-Горского, К.К. Буллы, известных петербургских фотографов.

Будучи одним из источников по истории города, видовая открытка сама относится к явлениям культуры. Неслучайно открытка, в том числе и видовая, является предметом коллекционирования. Судя по сохранившимся в коллекциях филокартистов открыткам, можно сказать, что этот источник позволяет представить облик тысячи различных городов, торговых сел, местечек, какими они были на рубеже XIX-XX столетий.

Исключительную ценность представляют открытки с изображением городов, памятников архитектуры, исчезнувших полностью или частично в XX в. в результате часто необдуманных экологических, пространственных «преобразований» - Калязин, Весьегонск в Тверской, Молога - в Ярославской, Юрьевец - в Костромской областях.

Рис. 14. Земская библиотека имени А.С. Пушкина в г. Молога Ярославской губ. Открытка начала ХХ в.

В 1990-е гг. наблюдался всплеск интереса к видовой открытке. Появились серии с видами Москвы, некоторых провинциальных городов (Кострома, Тула, Иваново-Вознесенск, Шацк и др.). В 1997 г. издана книга «Русский город на почтовой открытке», основу которой составили коллекции российских коллекционеров (М.С. Забоченя, М.А. Блинова, Н.Г. Анисимова и др.). ^[79]

Видовая открытка с изображением картин жизни русских городов конца XIX начала XX в. является одним из элементов креативности нашей историко-культурной памяти. Показательно, что на открытках-утопиях, рисующих город будущего, памятник гражданину К. Минину и князю Д. Пожарскому на Красной площади в Москве оставался.

Сегодня понятие культурное наследие - довольно распространённое в общественном и научном сознании. В мае 2002 г. был принят закон «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры)». ^{[57, с. 160-168; 48, с. 909-919]}История появления такого закона давняя, начало её относится ещё к концу XIX в.

В современном научном и общественном понимании национальное наследие представляет совокупность культурных ценностей, материализованных в научных открытиях, произведениях искусства, словесности, памятниках архитектуры. К объектам культурного наследия относятся также исторически сложившаяся архитектурно-пространственная среда городов России. В современном законодательстве такие города получили статус «исторических поселений», культурное пространство которых должно охраняться законом. (К таким охраняемым законом городам относятся: Азов, Арзамас, Астрахань, Белозерск, Великий Устюг, Верхотурье, Владимир, Вольск, Выборг, Галич, Гороховец, Дербент, Елабуга, Елец, Енисейск, Зарайск, Иркутск, Касимов, Каргополь, Кинешма, Коломна, Кострома, Крапивна, Кяхта, Осташков, Плёс, Ростов, Санкт-Петербург, Смоленск, Сольвычегодск, Старочеркасская, Суздаль, Таганрог, Томск, Торжок, Торопец, Тотьма, Тутаев, Чистополь, Шуя, Ярославль. Москва, не упомянутая в списке, вероятно, считается «историческим поселением» в силу своего столичного статуса).

Вне связи с культурным прошлым общество, народ обедняет свой интеллектуальный и творческий потенциал. Поэтому национальное наследие, в котором заключена историческая память народа, своеобразный культурный код нации.

Понимание важности знаний о своем культурном историческом прошлом не возникло только сегодня. Уже в XIX в., особенно к концу столетия, эта проблема беспокоила общественность; не была к ней безразличной и власть.

В обществе внимание к старине, ценностям народным было выражением «гражданской добродетели». Попечитель Московского университета М.Н. Муравьёв писал в 1810 г.: «…не знать особенностей народных - есть то же, что быть иностранцем». Через несколько десятилетий М.П. Погодин высказался о «непременности охраны прошлого… Всякое примечательное место, - писал он в 1841 г., - должно быть описано, сперва хоть как-нибудь, а потом лучше и лучше».^{[30, с. 144-145; 63, с. 43]} В данном случае историк имел в виду сохранение не только отдельных памятников, а архитектурно-пространственной среды в целом, будь то город или село.

Познание наследия исторически менялось в зависимости от уровня культуры общества, способов и форм трансляции культурного прошлого, устной передачи знаний до передачи культурной традиции через современные информационные носители, начиная от книги и кончая интернетом.

Культурный опыт народа, модернизация способов трансляции культурного наследия способствует тому, что отношение к культурному прошлому выступает как составляющая общественного сознания; осознанного понимания ценности культурного наследия, важности его изучения. Культурное наследие становится фактом исторической памяти.

Исторический аспект изучения национального наследия в значительно меньшей степени интересует исследователей, чем современное состояние этой проблемы. Однако именно исторический аспект проблемы, понимаемой как составляющая общественно-культурного сознания в XIX - начале ХХ вв. и политики правительства в этой области представляет научный интерес для гуманитарных исследований.

Претерпело эволюцию содержание самого понятия «культурное наследие» или «охрана старины» - термин, более соответствующий той эпохе. От первоначально «штучного» подхода к наследию, внимания к отдельным памятникам архитектуры, преимущественно в столицах, в среде научной и художественной интеллигенции в начале XХ в. формировалось новое содержание этого субъекта культуры: понятие «наследие» относилось к архитектурно-пространственной среде города в целом.

Вторая половина XIX - начала ХХ в. было временем активного участия общественности, научной, художественной, в изучении и сохранении культурного прошлого. Этот процесс опирался на археологические открытия, имевшие место в это время.

На рубеже веков более активной становится деятельность научных обществ, прежде всего археологических, архитектурных, по выработке мер защиты культурного наследия. Археологическая комиссия (существовала с 1859 г. при Министерстве императорского двора) в записке, составленной в марте 1898 г., предлагала создать при губернских статистических комитетах особые отделения для охраны памятников старины, которые «ведали бы местные древности, заботились бы о постепенном приведении их в известность, об охранении их, о собирании». Члены Комиссии обосновывали такую необходимость «пробуждающимся теперь в провинциальном обществе большего… внимания к отечественным древностям».^{[59, с. 150]}

Неповторимость отечественного культурного прошлого и важность его сохранения хорошо осознавали в кругу художественной интеллигенции. «Слишком драгоценное наследство имели мы в виде прошлых веков русской старины, наследство мало известное (написано в 1912 г. - Л.К.), неизученное, но таящее в себе и новые формы, и идеи». ^{[84, с. 2]} Как писал Н.П. Анциферов, «перед европейской войной (Первая мировая война - Л.К.) русское общество переживало расцвет любви к своему прошлому. После посещения малых городов Италии и Германии русские люди стали замечать те культурные богатства, которые наполняли русскую провинцию» ^{[2, с. 175]}

В защиту старины, в частности Северной столицы, выступили художники «Мира искусств» А.Н. Бенуа, И.Э. Грабарь, архитектор И.А. Фомин, которые впервые обратили внимание на необходимость бережного отношения к архитектурным памятникам сравнительно недавнего прошлого - XVIII-XIX вв. В их взглядах прослеживается понимание культурного наследия города как «исторически сложившейся городской среды», которую «следует сохранять во всей ее совокупности».^{[21, с. 302]}

В 1909 г. в Петербурге при Академии художеств возникло Общество защиты и сохранения в России памятников искусства и старины. Председателем его был избран вел. кн. Николай Михайлович, товарищем председателя А.Н. Бенуа, секретарем Н.Н. Врангель. Общество ставило целью «защищать памятники искусства и старины, имеющие художественное, бытовое и историческое значение от разрушения и искажения, а также сохранить их в России». ^{[94, с. 5]} В отличие от Археологической комиссии, которая занималась в основном культурным наследием допетровского времени, члены Общества подчеркивали необходимость «поддержки всех памятников, независимо от эпохи их создания». Предполагалось провести регистрацию памятников и художественных собраний, находящихся в России.^{[55, с. 5, 6]}

Деятельность Общества, отделения которого были в Смоленске, Туле, Казани, Ростове Великом выражалась в издании специальных книг и журналов, устройстве выставок, чтении лекций «для развития в массах уважения и любви к предметам старины». В числе значительных дел Общества была реставрация Рождественского собора Ферапонтова монастыря с фресками Дионисия. (Вологодская губерния).

Реставрационные работы проводило Московское археологическое общество, основанное в 1864 г. Благодаря этим усилиям были сохранены такие художественные сокровища России как церковь Покрова на Нерли под Владимиром, Успенский собор «на Городке» в Звенигороде с фресками Андрея Рублёва, одна из деревянных церквей в Кижах.

Жизнь памятника неотделима от жизни общества; оно его оценивает, сохраняет или отвергает. Поэтому так важен культурно-образовательный уровень социума, необходимый для объективного и бережного отношения к своему культурному наследию.

Не менее значимым фактором в «охранении старины» является политика правительства, которая всегда содержит идеологическую составляющую в оценке прошлого. Она сильно проявлялась в советский период российской истории, но нельзя сказать, что совсем отсутствовала в императорской России.

Правительственная программа по выявлению состояния архитектурных памятников в России впервые была сформулирована в документах эпохи Николая I; сам император уделял большое внимание сохранению и поддержанию древних сооружений, прежде всего являвшихся символом российской государственности. С 1830-х гг. в России впервые начинается реставрация памятников архитектуры. Возрождается полуразрушенный в 1812 г. Московский Кремль, восстанавливается Ипатьевский монастырь в Костроме, фрески Софийского собора в Киеве. Возрастает значение «старины» в архитектурно-культурном пространстве городов. Император лично следил за восстановлением Дмитровского собора во Владимире, давал рекомендации по поводу реставрации старых зданий. В одной из резолюций на всеподданнейшем докладе министра внутренних дел в 1827 г. он написал: «Разрушать их не должно, но и чинить ненужного не надобно». ^{[58, с. 99]}

В 1826 г. губернаторам был разослан циркуляр Министерства внутренних дел «О доставлении сведений о памятниках архитектуры и о воспрещении разрушать их». В нем предписывалось предоставлять данные о городах, в которых есть «остатки древних замков и крепостей или других зданий старины», а также «в каком они ныне положении находятся». Циркуляр, следуя «воле императора», строжайше запрещал «таковые здания разрушать». Ответственность за выполнение этого предписания возлагалась на «начальников городов (т.е. городничих - Л.К.) и местных полиций». ^{[58, с. 97]} В Центральном историческом архиве Москвы есть сведения, подтверждающие знакомство местных властей с этим циркуляром. ^[100] На счет городов относились «издержки на исправление и поддержание древних зданий», и только «при недостаточности городских сумм» средства выделяла казна. ^{[58, с. 120]} Такое разграничение финансового участия городов и казны в реставрации памятников старины сохранилось в Городовом положении 1892 г.

Правительственное указание о доставлении сведений о памятниках архитектуры повторялось в циркуляре министра внутренних дел в 1901 г. Судя по его содержанию, списка всех имеющихся в губерниях памятников старины к этому времени так и не было составлено. ^{[58, с. 187-188]}

В дореволюционной России государственным органом охраны памятников архитектуры была Археологическая комиссия. Вопрос о необходимости закона об охране культурного наследия рассматривался в это время. Инициатива исходила от общественности. В 1869 г. Московское археологическое общество предложило рассмотреть проект Положения об охране древних памятников, к которым, по мнению членов Общества, относились памятники архитектуры, включая здания, городища, курганы; памятники живописи (иконы, стенопись), ваяния мелкой пластики, памятники письменности (рукописи, старопечатные книги). Проект одобрил Археологический съезд в 1871 г.; для реализации проекта предполагалось создание Комиссии. Однако всегда существовавший «остаточный принцип» расходов на культуру в государственном бюджете не позволил осуществить это начинание. Министр финансов М.Х. Рейтерн сообщил министру народного просвещения Д.А. Толстому в 1877 г. об отказе в выплате «из сумм Государственного казначейства означенного расхода» и предложил отложить учреждение «означенной комиссии до более благоприятного времени». ^{[58, с. 136, 140, 158, 375]}

Активная деятельность общественности по выработке закона о культурном наследии возобновилось в 1890-е гг. Проект закона об охране национальных древностей в 1911 г. был передан для обсуждения и принятия в Государственную думу. Однако после многочисленных «обсуждений», «согласований», продолжавшихся ни один год, проект был возвращен в Министерство внутренних дел «на доработку». К 1917 г. в России так и не появился закон, регламентировавший сохранность памятников старины. Многочисленные попытки общественности решить эту проблему не были поддержаны «коронной администрацией».

Актуальны и сегодня слова, высказанные на Всероссийском съезде художников, в декабре 1911 г. во время обсуждения Закона об охране древностей: «Памятники старины не только собственность отдельных ведомств, учреждений и лиц, но драгоценное состояние всего народа… Памятники старины прежде всего говорят художественному чувству и чувству истории… В России великое богатство памятников, в большинстве разрушающихся. Поэтому именно сейчас необходима самая напряженная работа по их охране и поддержке… Ответственность в охране памятников старины перед культурой, искусством, будущими поколениями велика».

Это было написано в 1911 году.



Библиография

город культурный общественный

1. Анохина Л.А., Шмелева М.Н. Быт городского населения средней полосы РСФСР в прошлом и настоящем. М., 1977.

2. Анциферов Н.П. «Непостижимый город…». Л., 1991.

3. Анциферов Н.П. Пути изучения города как социального организма. Л., 1926.

4. Бунин И.А. Далекое // Собр. соч. в 6-ти тт. М., 1966. Т.

5. Веселовский Б.Б. История земства. Т. 3. СПб., 1911.

6. Водарский Я.Е. Города и городское население в XVII в. // Вопросы истории хозяйства и населения России. XVII в. Очерки по истории географии. М., 1974.

7. Вощинникова Н.И. Семейные истории на фоне двух эпох. М., 2012.

8. Вся Россия. Особое приложение газеты «Россия». №8. СПб., 1905.

9. ГИМ ОПИ. Ф. 1. Д. 202. Л. 134-136.

10. ГИМ ОПИ. Ф. 1. Д. 209. Л. 1, 12, 13, 34, 66, 70.

11. ГИМ ОПИ. Ф. 146. Д. 6. Л. 53; Д. 10. Л. 87.

12. ГИМ ОПИ. Ф. 1. Д. 150. Л. 237, 75, 227, 79, 112, 185, 236.

13. Говоров А.А. История книжной торговли в СССР. М., 1976.

14. Город и деревня в России: сто лет перемен. М., 2001.

15. Города и поселения в уездах, имеющие 2000 и более жителей. СПб., 1905.

16. Города по Волге, Клязьме и в Московской губернии. Б/м. Б/г.

17. Города России в 1904 году. СПб., 1906.

18. Историческая география СССР. М., 1973.

19. Городские учреждения Москвы, основанные на пожертвования и капиталы Московскому городскому общественному управлению. М., 1906.

20. Городские поселения в Российской империи. СПб., 1860. Т. 1.

21. Градостроительство России середины XIX - начала ХХ века. М., 2001.

22. Гревс И.М. Монументальный город и исторические экскурсии (глава из неопубликованной книги) // Анциферовские чтения. Л., 1989.

23. Дмитриев С.В. Воспоминания. Ярославль. 1999.

24. Долгов А. Памятники и монументы, сооруженные в ознаменование достопамятнейших событий и в честь замечательных лиц. СПб., 1860.

25. Дынник Т.А. Крепостной театр. М.; Л., 1933;

26. Жалованная грамота городам 21 апреля 1785 г. // ПСЗ. Собр. I. Т. XXII. №16188.

27. Золотой век. Художественные объединения в России и СССР. 1820-1932. Справочник. СПб., 1992.

28. Иванюков И. Очерки провинциальной жизни // Русская мысль. 1897. №11.

29. История русской архитектуры. СПб., 1994.

30. История русской культуры IX-ХХ веков. М., 2006.

31. История С.-Петербургского Комитета грамотности. 1861-1895. СПб., 1898.

32. Кириченко Е.И. Большая Садовая улица, 4. М., 1989. (Биография московского дома)

33. Кириченко Е.И. Запечатленная история России. Монументы XVIII - начала XX века. Книга 2. М., 2001.

34. Кириченко Е.И. Архитектура // Русская художественная культура второй половины XIX века. М., 1991.

35. Книга чертежей и рисунков (планы городов) // ПСЗ. Собр. 1. Т. XIV. СПб. 1839.

36. Кошман Л.В. Город и городская жизнь в России XIX столетия. М., 2008.

37. Кошман Л.В. К вопросу об уровне урбанизации в России в конце XIX - начале ХХ вв. // Урбанизация в России в XVIII - начале ХХ вв. Сб. статей. Тамбов. 2008.

38. Курмачева М.Д. Крепостная интеллигенция в России. Вторая половина XVIII - начало XIX вв. М., 1983.

39. Литературная газета. 1974 г. 6 февраля.

40. Лихачев Д.С. Избранные мысли о жизни, истории, культуре. М., 2006.

41. Лосев А.Ф. Эстетика возрождения. М., 1978.

42. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. В 25 т. СПб., 1859-1868. Т. 4. С. 299; Т. 9. Ч. II. С. 73; Т. 17. Ч. II. С. 174.

43. Материалы, относящиеся до нового общественного устройства в городах империи. СПб., 1877. Т. 2.

44. Мешаев В. Музей гигиены и санитарной техники в Москве. М., 1896.

45. Могилянский Н.М. Областной или местный музей как тип культурного учреждения. Пг., 1917.

46. Московская среда. 2008. 1 ноября.

47. Московский телеграф. Прибавления. 1825. Февраль. №3.

48. Музееведческая мысль в России XVIII - ХХ веков. Сб. материалов и документов. М., 2010.

49. Народная энциклопедия. Т.Х.М., 1912. Статья «Народные чтения».

50. Обзор деятельности Комитета грамотности, состоящего при имп. Московском обществе сельского хозяйства. М., 1894.

51. Общий свод по империи результатов разработки данных Первой всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 г. СПб., 1905. Т. 1. Табл. 19-20.

52. ОР РГБ. Ф. 178. №5488.3. Л. 16 об.; 5488.2. Л. 3 об, 5.

53. Островский А.Н. Дневники и письма. М., Л. 1937.

54. Отчет о деятельности Музея городского хозяйства в 1914 г. М., 1915.

55. Отчет о деятельности Общества защиты и сохранения в России памятников искусства и старины. СПб., 1912.

56. Отчет о положении и исследовании народного образования в России. СПб., 1899.

57. Охрана и использование памятников культуры: Сб. нормативных актов и положений. М., 2004.

58. Охрана культурного наследия России. XVIII-ХХ вв. Т. 1. М., 2000.

59. Охрана памятников истории и культуры в России. XVIII - начало XX вв. Сб. документов. М., 1978.

60. Очерки русской культуры XIX века. Т. 3. Культурный потенциал общества. М., 2004.

61. Очерки русской культуры. Конец XIX - начало ХХ века. Т. 1. Общественно-культурная среда. М., 2011.

...