Российско-латвийские отношения первого периода независимости Латвии в контексте восточной политики Германии

Но германское правительство ответило отказом на выраженное в ноте от 21 августа 1919 г. требование держав Антанты об официальном присоединении Германии к блокаде Советской России. Отказ прозвучал в ноте правительства Германии союзным и присоединившимся правительствам от 29 октября 1919 г., в которой говорилось буквально следующее: «Немецкий народ в последние годы почувствовал на себе весь ужас последствий голодной блокады. Он знает, что от неё в первую очередь жестоко пострадали дети и старики, женщины и больные, т. е. люди, не участвовавшие в войне, ему также известно, что блокада оказала разлагающее влияние на состояние духа населения и лишь способствовала распространению анархических движений, вместо того, чтобы их сдерживать. Следует опасаться, что эти явления могут повториться в России» ^{[41, т. 2. с. 137-140]}.

Германию и Россию подталкивало друг к другу наличие весьма важных для обеих стран обстоятельств, требовавших своего решения, в частности, вопрос о военнопленных, десятки тысяч которых томились на территориях бывших соперников в ожидании возвращения на родину. Важную роль играли и интересы крупного капитала Германии, стремившегося возобновить прежние экономические связи с Россией, приносившие ему огромные доходы.

Представления немецких крупных предпринимателей об экономических возможностях России базировались на тех достижениях, которые имела до войны русско-германская торговля. Импорт товаров из Германии составлял в 1913 г. почти 50 % всего российского ввоза. Постоянно рос и экспорт товаров из России, который составил в 1913 г. 8,7 % германского ввоза ^{[42, S. 166]}. Особое место принадлежало электроиндустрии: Всеобщей компании электричества (АЕГ) и концерну Сименса.

В 1918 г. руководство этих и других концернов (Вальтер Ратенау, Феликс Дейч, Тиссен, Ц.Ф. Сименс, директор фирмы Круппа Брун, Стиннес и др.), объединившись в «Восточный синдикат», начало в Копенгагене переговоры о перспективах сотрудничества с РСФСР с наркомом торговли и промышленности Леонидом Красиным. В мае 1918 г. Красин побывал в Берлине с неофициальным визитом ^{[43, S. 277]}. Переговоры продолжились и в 1919 г. Весной 1919 г. представитель синдиката выезжал для их продолжения в Москву. Осенью 1919 - начале 1920 гг. Ратенау и Дейч вели аналогичные переговоры с членом ЦК РКП (б), большевистским «специалистом» по Германии ^{[20, c. 128]} Карлом Радеком. По инициативе Ратенау была создана специальная комиссия для изучения возможностей возобновления экономических связей с Россией (43, S. 163-165).

Но на предложения советского правительства об установлении официальных отношений правительство Веймарской республики по-прежнему не реагировало ^{[44, т. 2, c. 144]}. Более того, оно закрывало глаза на формирование на территории Германии отрядов добровольцев из русских военнопленных, отправлявшихся на белые фронты гражданской войны.

Неоднократными протестными нотами правительство советской республики отвечало также на щедрые субсидии разным белогвардейским организациям и «контрреволюционным» отрядам русских эмигрантов, которые выделялись германским правительством. 1919 год, год блокады и «наиболее бешеной интервенции Антанты в русские дела», оставался годом «полной изоляции Советской России» ^{[45, c. 163-165]}.

11 августа 1920 г. в Риге был заключён мирный договор между Советской Россией и Латвией ^[1]. Даже краткий анализ этого договора позволяет сделать весьма интересные выводы. Так, территория Латвии сложилась из ряда уездов Лифляндии (Рижского, Цесисского, Валмиерского и большей части Валкского), Курляндии, нескольких уездов Витебской и части Островского уезда Псковской губернии. Согласно договору обе стороны отказались от каких-либо расчетов, вытекающих из прежней принадлежности Латвии к России, и признали государственное имущество, находящееся на территории каждой из них, «неотъемлемой собственностью соответствующего государства». Латвия при этом получила право требовать возврата российского государственного имущества, вывезенного с территории Латвии после 1 августа 1914 г. в пределы третьего государства. Россия признала «уничтоженным» право требования с «малоземельных крестьян» их долгов бывшему Российскому Крестьянскому банку или другим, национализированным российским земельным банкам, а также недоимок и долгов, лежащих на помещичьих землях, бывшим российским банкам, правда, в том случае, если их земли перейдут к малоземельным или безземельным крестьянам.

Россия возвращала «за свой счёт» Латвии библиотеки, архивы, музеи, художественные произведения, учебные пособия и прочее имущество учебных заведений, учёных, правительственных, религиозных, общественных и сословных учреждений, вывезенных из неё во время мировой войны. Боле того, оно согласилось на возврат того, что было вывезено до войны, если это имущество имеет для Латвии «существенное научное, художественное и историческое значение», и если «выдел их из российских хранилищ не причинит «существенного ущерба» российским учреждениям, где оно хранится. Ведать передачей должна была особая смешанная комиссия с равным числом членов от обеих договаривающихся сторон.

Россия обязалась передать Латвийскому правительству все документы и материалы, вывезенные во время мировой войны: судебные и правительственные дела и архивы, архивы духовных ведомств всех вероисповеданий, государственных учреждений, местных отделений российских банков, частных учреждений, имущественные документы (купчие, закладные, арендные и прочие договоры и денежные обязательства). Всё это могло иметь значение «для определения имущественно-правовых отношений латвийских граждан». Из своих деловых архивов и делопроизводства центральных и местных учреждений Россия отдавала Латвии ту их часть, которая имела прямое отношение к областям, входящим в её состав. В Латвию возвращалось имущество всех общественных, благотворительных, культурно-просветительных учреждений, колокола и утварь церквей и молитвенных домов всех вероисповеданий, в том числе и православных.

Анализ договора позволяет говорить о беспрецедентном либерализме советского государства, которое пошло на удовлетворение всех требований молодого, но проявляющего непомерные амбиции латвийского государства. Оно истребовало у России всё вывезенное в годы войны имущество городов, обществ, частных лиц, почтово-телеграфного и телефонного ведомств, плавучих средств, железнодорожных средств сообщения, и всё в таком количестве, «какое соответствует действительной экономической потребности Латвии как самостоятельного государства» (выделено нами - Л.Б. и К.Ш.).

Статья 8 договора регулировала вопросы гражданства. Гражданами Латвии признавались лица, ко дню ратификации договора проживавшие в пределах Латвии, равно как и беженцы, «проживающие в России, кои сами или их родители были до 1 августа 1914 г. приписаны к городским, сельским или сословным обществам на территории, составляющей ныне Латвийское государство». Лица той же категории, проживающие в пределах России, за исключением беженцев вышеуказанной категории, признавались гражданами России. В течение одного года с момента вступления договора в законную силу латвийская и российская стороны давали права оптации гражданства, при этом право принятия латвийского гражданства не ограничивалось национальной принадлежностью. Сделавшие заявление об оптации сохраняли свои права на движимое и недвижимое имущество в пределах законов того государства, в котором они проживают, а в случае выезда имели право ликвидировать его или вывозить его с собою.

В интересах Латвийской республики была решена советским правительством и беженская проблема. По договорам РСФСР с лимитрофами (так называли «окраинные» государства) о реэвакуации беженцев, которые, как правило, предшествовали договорам об оптации, беженцы получали право вернуться на места своего прежнего жительства лишь как репатрианты. Только один договор РСФСР с Латвией ^[46] устанавливал по отношению к тем беженцам, которые имели право на оптацию, презумпцию, что они являются латвийскими гражданами. В других государствах беженство не давало права на получение гражданства, и многие вернувшиеся к месту своего прежнего жительства беженцы считались там иностранцами.

Учитывая возможность утраты за годы войны части подлежащего возврату имущества, Россия в двухмесячный срок обязалась выплатить Латвии «в счёт имеющих быть возвращёнными ценностей» аванс в 4 млн. рублей золотом, которые и были выплачены ранее оговорённого срока ^{[47, т. 4. с. 644-645]}. Таким образом, условия мирного договора больше отвечали интересам Латвии, нежели России. Была заложена крепкая основа её экономического развития. Стороны провозгласили также «немедленное» по ратификации договора установление дипломатических и консульских отношений, экономических связей, и о предоставлении друг другу «права наиболее благоприятствуемой нации». 4 октября 1920 г. стороны обменялись в Москве ратификационными грамотами.

Однако отношения поначалу налаживались с трудом. Сказывалось стремление к безапелляционной национальной независимости, которое побуждало латвийское правительство к резкому отмежеванию от Советской России. В нарушение соглашения Латвия подвергла арестам, допросам и другим репрессивным мерам сотрудников открывшегося в Риге российского представительства, отказалась принять крупные заказы для латвийских заводов, стала чинить препятствия обустройству советского консульства в Либаве, задерживать возвращающихся из Америки русских эмигрантов, вычёркивая из списков репатриантов евреев. В связи с этим советский полпред вынужден был пригрозить полным разрывом «экономических взаимоотношений», которые уже «пустили глубокие корни и сулили в недалеком будущем расцвет Латвийской республики на пользу обоим народам» ^{[48, т. 4, с. 90-93]}. На территории Латвии вплоть до окончательного разгрома войск Врангеля продолжался набор добровольцев в Белую армию, что явно не соответствовало характеру добрососедских отношений.

Однако разрыва отношений с РСФСР, благодаря последовательной позиции её правительства, не произошло. Такой разрыв был бы губительным для экономики молодого государства, поскольку разрушались многовековые торгово-экономические и прочие связи. Это хорошо понимал консул Гросскопф, которого трудно заподозрить в особой любви к «советам», но который называл позицию латвийского правительства «манией величия молодого национального шовинизма». Вместе с произведёнными уже «разрушительными коммунистическими мероприятиями большевиков» она могла привести к уничтожению того, что составляло «залог развития, а отчасти и существования окраинных государств». Именно Россия могла, как он считал, стать главным потребителем производимых в прибалтийских странах товаров, причём не только в силу традиции ^[40].

Что касается стран Запада, то они не спешили с признанием новых независимых государств, возникших на территории бывшей Российской империи. Они всё ещё рассчитывали на скорое свержение власти большевиков, на возвращение старых порядков в России, на восстановление статус-кво Российской империи в отношении Прибалтийского края, и продолжали оказывать поддержку антикоммунистическим силам в России. Министр иностранных дел Латвии Зигфрид Мееровиц, командированный за границу после подписания Мирного договора с Советской Россией, с большими трудностями добился поддержки западных стран. Однако пример России оказался для них заразительным. 26 января 1921 г. Англия, Франция, Италия и Япония совместным решением признали независимость Латвии, 18 июля 1922 г. это сделали США. В сентябре 1921 г. состоялось включение Латвийской республики в Лигу Наций.

Международное признание подтвердило де-юре существование на политической карте мира Латвийской Республики. Стали налаживаться отношения и с РСФСР, чему в немалой степени способствовало заключение Россией 16 апреля 1922 г. Рапалльского договора с Германией. Наступала эра «рапалльской политики» в Европе, умиротворения бывших непримиримых врагов, экономического сотрудничества и политического взаимодействия. Все страны получили возможность мирного развития и разрешения возникающих противоречий дипломатическим путем.

В июне 1927 г. Советский Союз заключил торговый договор с Латвией, который предоставил обеим странам особые льготы и создал прочную базу для расширения торговли и улучшения политических взаимоотношений. Латвийское правительство, заинтересованное в развитии экономических связей с СССР, ратифицировало его в ноябре 1927 г., несмотря на угрозы со стороны Англии, разорвавшей дипломатические отношения с СССР и рассчитывавшей на поддержку Латвии. «Финансовые деловые круги западных держав рассматривали бы Латвию, имеющую тесные связи с Москвой, как сомнительное поле для помещения своих капиталов», - угрожала кризисом близкая к министерству иностранных дел Англии газета «Дейли телеграф» [31. c. 471].

Мирному развитию европейских стран был отпущен, однако, совсем малый срок. После прихода к власти в Германии национал-социалистов и утверждения канцлером Адольфа Гитлера в январе 1933 г. наступил период постепенного обострения отношений и нарастающей подготовки к зревшей на континенте новой войне. Территория прибалтийских государств вновь превратилась в яблоко раздора между двумя усиливавшимися европейскими державами. Одна из них прямо заявляла о необходимости расширения «жизненного пространства» на Востоке, а другая, уже снявшая со своих знамён лозунг «мировой революции», была вынуждена искать разные пути предотвращения грозящей катастрофы.

Вновь, как и 20 лет назад, в Прибалтике сошлись интересы двух бывших партнёров по Рапалльскому договору. Новый договор СССР с Германией 1939 г., вызванный нежеланием Франции и Великобритании «обеспечить своё военное участие в предполагаемой англо-франко-советской коалиции перед лицом реальной угрозы войны» ^{[49, c. 246]}, защищая его геополитические интересы, предотвращал установление господства на Балтике Германии. О стремлении к нему имеется много доказательств. С 1934 г. в Латвии трансформировалась политическая система. Роспуск парламента, запрет политических партий, приостановка действия Конституции республики, осуществлённые премьер-министром К. Ульманисом, в 1936 г. провозгласившим себя её президентом, свидетельствовали об установлении авторитарного режима, дрейфовавшего в сторону нацистской Германии.

Летом 1939 г. начались визиты в страны Балтии германских военачальников, зазвучали открытые заявления Гитлера о необходимости решения «прибалтийской проблемы». Германия активно разыгрывала «прибалтийскую карту», поддерживая прогерманские настроения в этих странах и действовавшие там организации фашистского толка ^{[3, c. 205]}.

Произошло то, что должно было произойти. Прибалтийские государства, получившие независимость из рук России, её же руками эту независимость потеряли, а бывшая Российская империя в лице своего правопреемника - СССР - приняла их в свои «нежные» объятия в качестве союзных республик.

Последовательность событий в Латвии была такова. С целью создания стратегического плацдарма в преддверии вероятной будущей войны, в сентябре - октябре 1939 г. ^{[50, c. 161-164]} в Прибалтике был размещён контингент сухопутных, морских и воздушных войск СССР. Основой для этих действий явились «навязанные», по мнению оппонентов, странам Балтии соглашения (пакты) о взаимной помощи, заключённые после недолгих переговоров в Москве. Лидеры Англии, Франции и других западных стран расценили их как необходимое средство обеспечения безопасности СССР. Посланник США в Латвии и Эстонии Дж. Уайли 17 октября 1939 г., докладывая об этом в Вашингтон, оценивал «советскую политику в Прибалтике» как «позитивную». СССР, считал он, учёл то важное обстоятельство, что позиция Германии в прибалтийских странах создавалась более семи веков, в то время как позиция России - всего лишь в течение двух ^{[51, c. 46]}.

Между тем, договор о взаимопомощи обеспечил Латвии мир еще почти на два года. Он был встречен с пониманием и латвийской общественностью, поскольку не посягал на её суверенные права, не затрагивал её общественного и государственного устройства ^{[52, c. 140-144]}. Однако уже тогда у части населения стали появляться предчувствия дальнейшего развития событий. Они вызвали волну переселений балтийских немцев из Латвии и Эстонии на историческую родину. Но произошли и события другого рода, продемонстрировавшие нестабильность внутреннего положения в Латвии. В октябре - ноябре 1939 г. оппозиционно настроенные по отношению к режиму Ульманиса группировки, при поддержке рабочих, совершили в Риге ряд террористических актов. Полиция прибегла к арестам, однако восстановить порядок ей удалось лишь к весне 1940 г. ^{[53, S. 77]}

Развитие военных действий в Европе весной 1940 г. (оккупация германским вермахтом Бельгии и Голландии) показали иллюзорность надежд малых стран удержаться на позициях нейтралитета. Советское правительство пошло дальше в своих действиях по преодолению недружественных позиций со стороны авторитарных режимов, в том числе и латвийского руководства. Они выражались в несоблюдении договора о взаимопомощи (в советско-финляндской войне помощь оказывалась финской стороне), в организованной им антисоветской пропаганде, в недружественных актах руководства прибалтийских стран, во всё большем проявлении ориентации на Берлин, а не на столицы западных демократий. Посол СССР в Латвии И. С. Зотов докладывал в Москву 19 января 1940 г.: «Латвийское правительство затягивает разрешение жизненно необходимых вопросов и организованно ведёт пропаганду против СССР и советских гарнизонов» ^{[52, c. 226]}.

В условиях, когда Париж терпел неминуемое поражение от победоносных германских войск, а Лондон думал о том, не приближается ли и его черёд, советское правительство должно было принимать «срочные меры по укреплению своего стратегического рубежа обороны» в Прибалтике. Незначительные военные силы прибалтийских стран не могли обеспечить прочного заслона в случае гитлеровской агрессии. Введённый 17 июня 1940 г. дополнительный контингент советских войск для усиления военного присутствия СССР в Латвии создавал объективные предпосылки для присоединения её к СССР. Большинство населения Латвийской Республики приняло советские войска вполне благожелательно, поскольку связывало с их приходом надежды на защиту от германской агрессии. Английский посланник в Риге К. Орд телеграфировал в Лондон, что «значительная часть населения встретила советские войска приветственными возгласами и цветами» ^{[3, c. 203]}.

В середине июля 1940 г. в Латвии состоялись выборы в ликвидированный в мае 1934 г. Ульманисом Латвийский Сейм, который провозгласил в республике советскую власть и инициировал обращение к Верховному Совету СССР о принятии Советской Латвии в состав Советского Союза. Мирный характер перехода власти к новому правительству, соблюдение хотя бы внешнее, законности этого перехода, получили признание в мире. Новое правительство Латвии было признано 19-ю европейскими государствами, которые поддерживали с ней дипломатические отношения. В августе 1940 г. вступление Латвийской Республики в состав СССР было законодательно оформлено. Произошло событие, которое недружественные СССР правительства расценили в дальнейшем как аннексию независимого Латвийского государства ^{[54, c. 14]}.

Исходя из всего комплекса проблем, встававших перед европейскими политиками, анализируя разные аспекты международных отношений, на развитие которых влиял самый главный европейский, да и мировой фактор - нацистская Германия, стремившаяся к мировому господству, мы должны сделать следующий вывод. Вовлечение Прибалтики в сферу влияния СССР соответствовало задачам обеспечения безопасности в условиях начавшейся мировой войны с нацизмом не только советского государства, но и всей Европы. И в этом смысле оно отвечало не только его интересам, но также и интересам самих прибалтийских государств.

Библиография

1. Мирный договор между Россией и Латвией. М., 1920. 14 с.

2. Чубарьян А. О. Советская внешняя политика (1 сентября - конец октября 1939 года) // Война и политика. 1939 - 1941. М., 2001. C. 7-20.

3. Орлов А. С. СССР и Прибалтика. 1939 - 1940 // Война и политика. 1939 - 1941. М., 2001. С. 192-206.

4. Жалованная грамота дворянству княжества Лифляндского. 30 сентября 1710 г. Жалованная грамота городу Риге. 30 сентября 1710 г. // Законодательство Петра I. М., 1997. С. 504-506.

5. Полное собрание законов Российской империи. Собр. первое. СПБ, 1830. Т.

6. № 3819. С. 420-431. 6. Акт Отречения его светлости герцога Курляндского и Семигальского Петра от прав, принадлежавших ему по званию тамошняго владетельнаго герцога // Законодательство Екатерины II. Т.1. М., 2000. С. 883-884.

7. Акт благородного рыцарства и земства герцогств Курляндского и Семигальского о подвержении их её императорскому величеству // Там же. С. 886-889.

8. Миллер В. О., Милькисис Э. А. Политико-правовые взгляды Гарлиба Меркеля. М., 1977.

9. Пухляк О., Борисов Д. Русские в Латвии. Со средневековья до конца ХIХ века. Рига, 2003.

10. Поммер А. Русские в Латвии XIII-XIX вв. // Русские в Латвии. История и современность. Вып.1. Рига, 1992.

11. Федосова Э. П. От беглых староверов к государственной колонизации. Формирование русской диаспоры в Прибалтике (XVIII-XIX вв.) // Раздвигая границы империи: запад, восток, юг. М., 2000.

12. Пшеничников П. Г. Русские в Прибалтийском крае. Исторический обзор. Рига, 1910.

13. Свод местных узаконений губерний Остзейских. СПб., 1845.

14. Нольде Б. Э. Очерки русского государственного права. СПБ., 1911.

15. Schirren C. Livlandische Antwort an Herrn Juri Samarin. Leipzig, 1868.

16. Волков Н. Е. Очерк законодательной деятельности в царствование императора Александра Ш 1881 - 1894 гг. СПб., 1910.

17. Volkovs V. Krievi Latvija. Riga, 1996.

18. Новоселов Ю. Русские в Латвии // Русские в Латвии. Рига, 1933.

19. Похлебкин В.В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Вып. II // Война и мирные договоры. Кн. 3-я: Европа в первой половине ХХ в. Справочник. М., 1999. С. 112-113.

20. История Германии. От создания Германской империи до начала ХХI века. Т. 2. М., 2008.

21. Советско-германские отношения от переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапалльского договора. Сб. док. МИД СССР и МИД ГДР. Т. 1. 1917 - 1918 гг.; Т. 2. 1919 - 1922 гг. М., 1968. (Далее СГО)

22. Hilger Gustav Wir und der Kreml. Deutsch-sowjetische Beziehungen 1918 -1941. Erinnerungen eines deutschen Diplomaten. Alfred Metzner Verlag Frankfurt/Main. Berlin, 1956.

23. Запись итогов совещания между представителями Верховного главнокомандования и имперского правительства о политическом положении в Литве и прибалтийских областях. 10-11 марта 1918 г. // СГО

24. Письмо министра финансов Пруссии статс-секретарю ведомства иностранных дел. Берлин, 1 мая 1918 г. // СГО

25. Письмо статс-секретаря имперского ведомства внутренних дел имперским ведомствам. Берлин, 31 июля 1918 г. // СГО

26. Письмо посланника Саксонии в Берлине министру иностранных дел Саксонии. Берлин, 29 августа 1918 г. // СГО

27. Русско-германский добавочный договор к мирному договору между Россией, с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией - с другой // СГО

28. Ключников Ю. В., Сабанин А. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. 2. М., 1926.

29. Записка заведующего юридическим отделом министерства иностранных дел Германии по русскому вопросу. 23 января 1920 г. // СГО.

30. Из отчёта Народного комиссара иностранных дел РСФСР VП съезду Советов за период с ноября 1918 г. по декабрь 1919 г. 5-9 декабря 1919 г. // СГО.

31. История дипломатии. Т. 3. Дипломатия на первом этапе общего кризиса капиталистической системы. М., 1965.

32. Krьger Peter. Struktur, Organisation und aussenpolitische Wirkungsmцglichkeiten der leitenden Beamten des Auswдrtigen Dienstes 1921-1933 // Das diplomatische Korps 1871 - 1945. Hrsg. von Klaus Schwabe. Verlag Boppard am Rhein, 1985. S. 101-169.

33. Случ С. З. Германо-советские отношения в 1918 - 1941 гг. Диссертация в форме научного доклада на соиск. уч. степ. д.и.н. М., 1995.

34. Michalka Wolfgang. Russlandbilder des Auswдrtigen Amts und deutscher Diplomaten // H. E. Volkmann (Hrsg.) Das Russlandbild im Dritten Reich. Kцln, 1994.

35. Wengst Udo. Graf Brockdorf-Rantzau und die aussenpolitischen Anfдnge der Weimarer Republik. Peter Lang, Frankfurt/M, Herbert Lang, Bern, 1973.

36. Декреты Советской власти. Т. 4. М., 1968.

37. Советско-германские отношения. Сб. док. Т. 2. 1919 - 1922 гг. М., 1971.

38. Philipp W. Fabry. Die Sowjetunion und das Dritte Reich. Stuttgart: Seewald Verlag, 1971.

39. Договор о перемирии между Латвией и Россией. 30 января 1920 г. // Документы внешней политики СССР. Т. 1-24. М., 1957 - 2000. (Далее ДВП СССР).

40. Гросскопф Г.В. Выбытие Советской России из мирового хозяйства и последствия, вызванные этим для народных хозяйств России и Германии. Гельсингфорс, 31 августа 1921 г. // Politisches Arсhiv des Ausvaеrtigen Amts (РА АА). Berlin. Personalia Grosskopf. Bd. 199 (1). S. 4-5.

41. Нота правительства Германии союзным и присоединившимся правительствам от 29 октября 1919 г. // СГО.

42. Bonwetsch B. Kriegsallianz und Wirtschaftsinteressen. Russland in der Wirtschaftsplдnen Englands und Frankreichs 1914 - 1917. Dьsseldorf, 1973.

43. H.Pogge von Strandmann. Grossindustrie und Rapallopolitik. Deutsch-sowjetische Handelsbeziehungen in der Weimarer Republik. // Historische Zeitschrift. Oldenburg/Mьnchen, 1976. Bd. 222. S. 265-341.

44. Из отчёта Народного комиссариата иностранных дел РСФСР VП съезду Советов за период с ноября 1918 г. по декабрь 1919 г. 5-9 декабря 1919 г. // СГО.

45. Кобляков И. К. От Бреста до Рапалло. Очерки истории советско-германских отношений с 1918 по 1922 г. М., 1954.

46. Русско-латвийский договор о реэвакуации беженцев от 12 июля 1920 г., вступивший в силу в момент подписания, без дальнейшей ратификации // СУ РСФСР. 1920. Ст. 262.

47. Из годового отчета Народного комиссариата иностранных дел РСФСР к IХ съезду Советов за 1920 - 1921 гг. // ДВП СССР.

48. Нота полномочного представителя РСФСР в Латвии Министру иностранных дел Латвии Мееровицу. 29 апреля 1921 г. // ДВП СССР.

49. Городецкий Г. «Ледокол»? Сталин и путь к войне // Война и политика. 1939 - 1941. М., 2001.

50. Документы внешней политики. 1939 год. М., 1992. Т. ХХП. Кн. 2.

51. Мальков В. Л. Прибалтика глазами американских дипломатов. 1939 - 1940 гг. (из архивов США) // Новая и новейшая история. 1990. № 5.

52. Полпреды сообщают...: Сборник документов об отношениях СССР с Латвией, Литвой и Эстонией. Август 1939 - август 1940 гг. М., 1990.

53. Myllyniemi Seppo. Die Folgen des Hitler-Stalin-Paktes fuer die Baltischen Republiken und Finnland // Zwei Wege nach Moskau. Vom Hitler-Stalin-Pakt zum „Unternehmen Barbarossa“. Muenchen/Zuerich: Piper, 1991.

54. Никифоров Ю. А. Дискуссионные проблемы предыстории Великой Отечественной войны в новейшей отечественной историографии. Автореф. дис. на соиск. уч. степ. к. и. н.. М., 2000.

55. Пархоменко Р.Н. «Особый путь» России и Германии (Н.Бердяев) // NB: Проблемы общества и политики. 2012. 1. C. 93-123. URL: http://www.e-notabene.ru/pr/article_128.html

56. А. А. Болтаевский Салоникский фронт в планах Антанты и германского блока в годы Первой мировой войны // Исторический журнал: научные исследования. 2012. 4. C. 62-68.

57. Белковец Л.П. Иностранцы в Советской России (СССР): регулирование правового положения и порядка пребывания (1917 - 1939-е гг.) Первая часть. // NB: Вопросы права и политики. 2013. 5. C. 296-350. DOI: 10.7256/2305-9699.2013.5.796. URL: http://www.e-notabene.ru/lr/article_796.html58. Л.П. Белковец,

58. К.В. Шумская. Мирный договор между Россией и Латвией 1920 г. в контексте российско-германского противостояния // Политика и Общество. - 2012. - № 11. - С. 104-107.

59. Л. П. Белковец. Правовое положение иностранцев в России (1918-1938 гг.) // Право и политика. - 2010. - № 10.

60. Л. П. Белковец. Амнистии в отношении участников белого движения и политических эмигрантов как основание восстановления российского (союзного) гражданства. // Право и политика. - 2011. - № 1.

61. Л. П. Белковец. Способы разрешения коллизий по проблемам гражданства в советском законодательстве 1920-х годов // Право и политика. - 2009. - № 11

62. Щупленков Н.О., Щупленков О.В. Экономико-правовые формы сотрудничества Советской России и Германии в 1920-е гг. // NB: Международные отношения. 2014. 1. C. 21-63. DOI: 10.7256/2306-4226.2014.1.10705. URL: http://www.e-notabene.ru/wi/article_10705.html

63. Белковец Л.П. Иностранцы в Советской России (СССР): регулирование правового положения и порядка пребывания (1917 - 1939-е гг.) Вторая часть. // NB: Вопросы права и политики. 2013. 6. C. 220-284. DOI: 10.7256/2305-9699.2013.6.808. URL: http://www.e-notabene.ru/lr/article_808.htm.

Размещено на Allbest.ru