Создание и деятельность Объединенного Хозяйства Музеев во время Ленинградской Блокады 1941-1944 года

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ

ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Факультет Санкт-Петербургская школа гуманитарных наук и искусств Образовательная программа «История»

Выпускная квалификационная работа

«Создание и деятельность Объединенного Хозяйства Музеев во время Ленинградской Блокады 1941-1944 года»

«The Establishment of Museum Management Association and its Activity During the Siege of Leningrad in 1941-1944»

Алентьева Юлия Владимировна

Санкт-Петербург 2019

Оглавление

Введение

Глава 1. Эвакуация музейных коллекций

Глава 2. Создание ОХМ

Глава 3. Работа ОХМ в Блокаду

3.1 Хранение и учет музейных предметов

3.2 Научно-культурная деятельность сотрудников

3.3 Восстановительные работы 1944 года

Глава 4. Условия жизни сотрудников ОХМ

Заключение

Введение

Периоду Блокады Ленинграда, одному из самых трагических свидетельств Второй мировой войны, посвящено не мало исторических исследований. Изучение Блокады имеет множество тематических аспектов, каждый из которых заслуживает своего детального исследования. Несмотря на то, что в историографии уже имеется большое количество работ, посвященных проблемам Блокады, до сих пор остаются неизученными некоторые не менее важные вопросы. А именно, даже сейчас сложно однозначно сделать выводы о готовности города к Блокаде в начале Великой Отечественной войны, уровне продуманности государством эвакуации населения, промышленности, музейных ценностей из города, отношении и действиям центральных органов власти к спасению Ленинграда.

В своей работе я обращаюсь к изучению одного из культурных аспектов блокадного города. Уже не мало было написано о музыке Музыка в дни блокады: Хроника. СПб.: Композитор, 2002., театре, живописи, и радио как культурном и идеологическом «оружии» военного времени в Ленинграде Рубашкин А. И. Голос Ленинграда: ленинградское радио в дни блокады. СПб.: Петрополис, 2012.. Не стоит особняком и тема работы музейщиков и научных сотрудников в Блокаду, например, книги о работе Эрмитажа Варшавский С. П., Рест Б. Подвиг Эрмитажа: Докум. Повесть. Ленинград.: Лениздат, 1985. и Русского музея Балтун П. К. Русский музей - эвакуация, блокада, восстановление. М.: Изобразит. искусство, 1981.. Отдельные исследования Н. С. Третьякова Третьяков Н. С. Спасение историко-художественных памятников пригородных дворцов-музеев Ленинграда в годы Великой Отечественной войны и первый послевоенный период (1941-1948 гг.): Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук: (07.00.02) СПб., 1991. , П. В. Петрова Петров П. В. Восстановление дворцов и парков Петродворца в 1940-1950-е годы: основные направления и проблемы // Вестник СПбГУК. 2017. №1 (30). и других авторов посвящены эвакуации пригородных дворцов-музеев и их восстановлению в послевоенные годы.

Изучая историографию по Блокаде, нельзя не обратить внимание на то, что большее количество фундаментальных работ по Блокаде было написано уже после распада Советского Союза. На это было несколько причин, одна из которых -- это последствия «ленинградского дела» 1949-1952 годов, в течение которых были уничтожены многие раннее собранные блокадные документы и работы историков. Пострадали и ценные экспонаты Музея Обороны Ленинграда, которые включали в себя не только предметы быта военного времени, но и дневники и письма - незаменимые свидетельства Блокады от непосредственных участников событий Бранденбергер Д. «Репрессированная» память? Кампания против ленинградской трактовки блокады в сталинском СССР, 1949-1952 гг. (на примере музея обороны Ленинграда) // НИР. 2016. №3 (17)..

Стоит отметить невозможность проведения историками качественных исторических исследований по теме блокадного Ленинграда и в течение последующих десятилетий после «ленинградского дела». Неизвестные факты о Блокаде, «неприятные» государству, могли подорвать героический образ города, нарушить устоявшуюся картину самоотверженного Ленинграда, его жителей, а главное власти. В этом нужно усмотреть продолжение идущей еще со времен Блокады политики замалчивания трагических страниц при написании истории блокадного Ленинграда. Даже после появления первых монографий, затрагивать некоторые аспекты блокадной жизни было фактически запрещено. Кроме того, многие архивные материалы были засекречены или под разными предлогами не выдавались исследователям. Публикация частных блокадных дневников вплоть до 80-ых годов также носила ограниченный характер.

В последнее десятилетие исследований по Блокаде заметно прибавилось. Прорывом в историографии стала «Блокадная книга»Адамович А., Гранин Д. А. Блокадная книга. М.: Эксмо, 2014. Д. А. Гранина и А. Адамовича, из которой раннее было «вырезано» большое количество запрещенного материала. Были проведены интервью, например, большая работа под редакцией М. В. ЛоскутовойПамять о блокаде: Свидетельства очевидцев и историческое сознание общества: Материалы и исследования. Под ред. М. В. Лоскутовой. М.: Новое издательство, 2006., найдены и опубликованы дневники блокадников. В настоящий момент происходит оцифровка и перепечатывание дневников в рамках проекта «Прожито» http://prozhito.org/ [Электронный ресурс]. Большое значение в историографии имеют работы С. В. ЯроваЯров С. В. Повседневная жизнь блокадного Ленинграда. М.: Молодая гвардия, 2013;

Яров С. В. Блокадная этика: представления о морали в Ленинграде в 1941-1942 гг. М.;Спб.: Центрполиграф Русская тройка-СПб, 2013., который представил историю Блокады с точки зрения психологии людей и их поведения, о котором раньше историки, да и сами блокадники старались умолчать. Из-за советской цензуры историкам Блокады приходится сталкиваться с неизбежной проблемой самоцензуры самих блокадников не только в их дневниках, но и при проведении интервью, когда интервьюируемые прямо спрашивали интервьюеров о том, могут ли они говорить о некоторых блокадных вещах, или это запрещено: «<…>И заедали еще вши нас. Вот не знаю, нигде об этом не говорится, ну может, и нельзя об этом говорить?»Память о блокаде: Свидетельства очевидцев и историческое сознание общества: Материалы и исследования. Под ред. М. В. Лоскутовой. М.: Новое издательство, 2006. С.79. .

Что касается историографии о музейной работе блокадного Ленинграда, хочется отметить работу Н. В. Фатигаровой о Музейном деле в РСФСР в годы Великой Отечественной войны Фатигарова Н.В. Музейное дело в РСФСР в годы Великой Отечественной войны (аспекты государственной политики) // Музей и власть. М., 1991.. Автор одна из первых проанализировала решения правительства относительно музеев и также уделила особое внимание подвигам музейных работников. Другой исследователь, Л. В. Максакова Максакова Л. В. Культура Советской России в годы Великой Отечественной войны: Автореф. дис. на соиск. учен.степ. д-ра ист. наук. М., 1978.

Максакова Л. В. Спасение культурных ценностей в годы Великой Отечественной войны. АН СССР. Ин-т истории СССР. М.: Наука, 1990., написала две важные книги о блокадных музеях, также опираясь на архивные источники. Однако, во-первых, ее работы во многом повторяют друг друга, а во-вторых, автор даёт субъективную оценку процессу эвакуации музейных ценностей Максакова Л. В. Спасение культурных ценностей в годы Великой Отечественной войны. АН СССР. Ин-т истории СССР. М.: Наука, 1990.С.35..

Из современных работ о музеях войны следует отметить масштабное исследование Ю.3. Кантор Кантор Ю. З. Невидимый фронт. Музеи России в 1941-1945 гг. М.: РОССПЭН, 2017., где автор работала над военной историей музеев во всём СССР. В своём исследовании Ю. З. Кантор затронула проблему эвакуации музейных коллекций, роли государственных органов в эвакуации, исследовала разные аспекты работы музейщиков во время войны, их быт и мысли, а также работу по восстановлению музеев в мирное время. Так, она обратилась к раннее не использованным документам из российских и зарубежных архивов. Среди них не только политические архивы, такие как ЦГА СПб, ГАРФ, РГАСПИ, архив ФСБ России, государственные архивы Крыма, Сверловской области, но и архивы самих музеев. Помимо этого, в 2017 году был выпущен документальный фильм «Дворцы взорвать и уходить» Дворцы взорвать и уходить. Бэлла Куркова. Россия. 2017. Телеканал Культура., где рассказывается об эвакуации, хранении и возвращении музейных коллекций пригородных дворцов музеев.

Считается, что с первых дней войны сотрудниками музеев в рекордные сроки были собраны и отправлены в эвакуацию музейные коллекции из Ленинграда и пригородных дворцов-музеев. Важно отметить, что уровень подготовленности государственных органов к эвакуации до сих пор является спорным вопросом и требует дополнительных исторических исследований, так же, как и роль музейщиков в спасении культурного наследия. Всего из пригородных дворцов-музеев было организовано шесть очередей эвакуации в города Горький и Сарапул ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л.2. Обзор мероприятий по консервации музейных зданий, парков и экспонатов и по вывозу музейных ценностей и живых экспонатов из дворцов-музеев, музеев и Зоосада Управления культурно-просветительными предприятиями Исполкома Ленинградского Городского Совета депутатов трудящихся.. Как известно, шестая музейных предметов не была отправлена из-за нарушения транспортного сообщения в августе 1941 года и была «перевезена на 4 автомашинах из пригородных дворцов-музеев в Ленинград <…>» ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Дело по эвакуации, консервации музейных ценностей из дворцов и парков Ленинграда и его пригородов. Фотоотчеты, списки, акты. . Неэвакуированные ящики с музейными ценностями из пригородов и некоторых музеев Ленинграда были в срочном порядке отправлены в Исаакиевский собор. Вместе с Летним садом, Садом МОПР(ныне Михайловский сад), Домиком Петра I и Музеем истории и развития Ленинграда(ныне Музей истории Санкт-Петербурга) Исаакиевский собор, который до войны являлся Антирелигиозным музеем, 15 июля 1941 года стал центром Объединенного хозяйства музеев (далее-ОХМ).

Настоящая работа кажется нам актуальной и является попыткой на основе вновь привлеченных архивных документов и воспоминаний посмотреть несколько иначе на проблему эвакуации и хранения музейных коллекций во время блокады Ленинграда. Так как на момент написания работы не существовало отдельного исследования, посвященного ОХМ, настоящее исследование хоть и не претендует на полный охват изучения темы, но предполагает расширить аспекты изучения истории культуры блокадного Ленинграда для будущих исследователей.

С самого начала войны и стремительного приближения врага к городу перед всеми музейщиками Ленинграда встали две наиважнейшие задачи: найти способ спасти как можно большее количество музейных предметов, и определить направление своей деятельности по спасению оставшихся в блокаде коллекций и артефактов. Первая задача представляла собой сложность из-за того, что к моменту войны прежние эвакуационные списки стали неактуальны, вследствие чего образовалась нехватка транспорта и упаковочного материла. Таким образом, на музейщиков накладывалась дополнительная ответственность за отбор и упаковку экспонатов на местах. Исходя из этого, настоящая работа сосредоточенна на проблеме эвакуации музеев Ленинграда и его пригородов, и методах работы ОХМ по сохранению коллекций, которые вывезти не удалось.

Таким образом, исследовательский вопрос дипломной работы таков: Каковы были приемы и методы работы Объединенного Хозяйства Музеев по спасению музейных ценностей? Целью исследования является показать специфику работы Объединенного Хозяйства Музеев не только на основе неопубликованных архивных источников, но и сопоставив их с воспоминаниями сотрудников ОХМ, которые преимущественно являлись хранителями и научными сотрудниками пригородных дворцов-музеев. Из цели исследования вытекают следующие задачи: проанализировать действия государственных органов по охране и эвакуации музейных ценностей, рассмотреть конкретную деятельность ОХМ в годы Блокады и определить его роль в сохранении музейных ценностей, которые не удалось вывезти за пределы Ленинграда.

Объединенное Хозяйство Музеев упоминается в историографии по Блокаде, но никто еще не написал отдельную историю этой организации, отвечающей за большую часть оставшейся в Ленинграде музейной коллекции. Тем не менее, в Петербургском Архиве Литературы и Искусства существует большой фондЦГАЛИ Ф. 329. Объединенное хозяйство музеев управления по делам искусств Ленгорисполкома. 1941-1945. Ленинград. , в котором хранятся отчеты по основной деятельности, а также отчеты по эвакуации и консервации музейных ценностей ОХМ. Кроме этого, не менее важным является фонд Управления Культурно-Просветительными предприятиями Исполкома ЛенсоветаЦГАЛИ Ф.276. Управления Культурно-Просветительными предприятиями Исполкома Ленинградского Городского Совета Депутатов Трудящихся. 1938-1944. Ленинград. , куда входил ОХМ. Из него для настоящего исследования были использованы такие документы как отчеты и списки по эвакуации Ленинградских и пригородных музеев, акты по эвакуации, консервации музейных ценностей, доставленных из дворцов и парков Ленинграда и его пригородов, акты и заключения экспертов об ущербе, материалы к проекту восстановления дворцов и многие другие важные для исследования документы. Незаменимым для настоящего исследования документом из этого фонда являлось дело №58: «Документы по эвакуации, консервации музейных ценностей из дворцов и парков Ленинграда и его пригородов» ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Документы по эвакуации, консервации музейных ценностей из дворцов и парков Ленинграда и его пригородов.. Оттуда были взяты выдержки из различных отчетов, списков, актов по эвакуации дворцов-музеев. В работе также были частично использованы материалы из фонда №330 с материалами по Исаакиевскому соборуЦГАЛИ Ф.330. Государственный музей-памятник "Исаакиевский собор" Управления Культурно-Просветительными предприятиями Ленгорисполкома. Ленинград. 1928-по настоящее время. и фонда 277 по Культурно-просветительскому отделу Исполкома ЛенгорсоветаЦГАЛИ Ф. 277. Ленинградский городской отдел Культурно-Просветительной работы Исполкома Ленгорсовета Депутатов Трудящихся. 1945-1953 гг..

Однако для более широкого исследования в работе использовались и источники личного происхождения. Были проанализированы опубликованные дневники сотрудников ОХМ, среди которых дневник главного научного сотрудника С. Н. Балаевой Балаева С. Н Записки хранителя Гатчинского дворца. 1924-1956: дневники. СПб.: Искусство России, 2005., дневники и письма научных сотрудников А. И. Зеленовой Зеленова А. И. Статьи, воспоминания, письма. СПб.: Арт-Палас, 2006., М. А. Тихомировой Тихомирова М. А. Памятники. Люди. События: из записок музейного работника. СПб.: Абрис, 2010. и выдержки из дневников и писем других сотрудников Подвиг века: Художники, скульпторы, архитекторы, искусствоведы в годы Великой Отечественной войны и блокады Ленинграда: Воспоминания. Дневники. Письма. Очерки. Лит. записи. Ленинград: Лениздат, 1969.. Анализируя блокадные дневники и сопоставляя их с архивными источниками, было создано не только более конкретное представление о деятельности ОХМ, найдены противоречия между официальными документами и воспоминаниями, но и получена интересная информация о взаимоотношениях внутри коллектива и внутренней деятельности исследуемой организации.

Представленная работа состоит из введения, заключения и четырех глав: «Эвакуация музейных коллекций», «Создание ОХМ», «Работа ОХМ в Блокаду» (подглавы «Хранение и учет музейных предметов», «Научно-культурная деятельность сотрудников», «Восстановительные работы 1944 года») и «Условия жизни сотрудников ОХМ».

Глава 1. Эвакуация музейных коллекций

В дневнике хранителя Гатчинского дворца С. Н. Балаевой запись, сделанная 21 июня 1941 года, описывала самый обыденный день научного сотрудника музея: «Прослушивание экскурсии Е. В. Троянской. Просмотр, проветривание и просушка мягких вещей» Балаева С.Н Записки хранителя Гатчинского дворца. 1924-1956: дневники. СПб.: Искусство России, 2005. С. 83.. Но уже в следующую ночь с 22 на 23 июня, когда всем стало понятно, что началась война, в дневнике появились лишь краткие и сдержанные строки: «Ночь. Упаковка ружейного материала» Там же.. Эта и другие записи последующих военных дней как, например, «Упаковка вещей первой и второй очереди», «Перевозка ящиков на Балтийский вокзал», «Переноска вещей в подвал» Там же. хорошо отображают новую действительность музейщиков Ленинграда и пригородных дворцов, и то, как они с ней столкнулись. Уже не было времени для эмоций, да и опасно их было отражать. Первостепенная задача каждого музейного сотрудника - спасти музейные коллекции любой ценой.

Известно, что к моменту начала войны в СССР отсутствовал единый государственный музейный фонд Кантор Ю. З. Невидимый фронт. Музеи России в 1941-1945 гг. М.: РОССПЭН, 2017. С.34., а последний разработанный план эвакуации музейных предметов датировался 1936 годом ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л.1. Обзор мероприятий по консервации музейных зданий, парков и экспонатов и по вывозу музейных ценностей и живых экспонатов из дворцов-музеев, музеев и Зоосада Управления культурно-просветительными предприятиями Исполкома Ленинградского Городского Совета депутатов трудящихся.. По сути, это означало, что у государства не было полного представления о количестве и ценности музейных экспонатов, подлежащих обязательной эвакуации в случае военных действий. Спустя несколько дней после начала войны, 24 июня 1941 года, при СНК СССР был создан Совет по эвакуации Фатигарова Н.В. Музейное дело в РСФСР в годы Великой Отечественной войны (аспекты государственной политики) // Музей и власть. М., 1991.С.175., в чьи полномочия входила организация очередности, сроков и порядка эвакуации как промышленных, так и музейных объектов. Также в документах тогда не использовали термин «эвакуация», вместо него употребляли слово «разгрузка» Кантор Ю. З. Невидимый фронт. Музеи России в 1941-1945 гг. М.: РОССПЭН, 2017. С.35..

Изначально председателем Совета по эвакуации был назначен Л. М. Каганович. Однако, после многочисленных неудач и полной неразберихи с планами и транспортом, состав Совета несколько раз переорганизовывался Там же. С.37.. Важно отметить, что эвакуация музейных коллекций происходила одновременно с эвакуацией людей и промышленности, что также многое говорит о восприятии музеев и оценки их важности советской властью.

О вероятности начала Отечественной войны в Ленинграде в 1941 году знали уже многие. Но, несмотря на это, официальных своевременных документов-инструкций по эвакуации до войны так и не было подготовлено. Наркомат Просвещения начал готовить актуальные планы разгрузки только в первые дни после начала войны. Однако их указания в связи с активными военными действиями вражеской армии уже не имели смысла, уполномоченные на местах принимали свои, наиболее актуальные решения по разгрузке музейных объектов Кантор Ю. З. Невидимый фронт. Музеи России в 1941-1945 гг. М.: РОССПЭН, 2017. С.35.. Это отражено и в официальных документах, где становится понятно, что несмотря на то, что план разгрузки должен был вступить в силу автоматически после начала войны, по приказу военного отдела Ленгорисполкома план по непонятным причинам был отложен до особого распоряжения ЦГАЛИ Ф.276. Оп.1. Д.58. Л.1. Обзор мероприятий по консервации музейных зданий, парков и экспонатов и по вывозу музейных ценностей и живых экспонатов из дворцов-музеев, музеев и Зоосада Управления культурно-просветительными предприятиями Исполкома Ленинградского Городского Совета депутатов трудящихся..

В подчинении Управления Культурно-Просветительных Предприятий Ленсовета (далее - УКППЛ) на момент войны находились Гатчина, Петергоф, Павловск, Пушкин и Ораниенбаум. Именно сотрудники УКППЛ приняли рискованное по тем временам решение развернуть самостоятельную работу по разгрузке независимо от предположений устаревшего плана 1936 года Там же. Л.2.. Сотрудникам пригородных музеев пришлось проводить эвакуацию без достаточного количества упаковочных материалов и транспорта. Кроме того, проблема заключалась и в том, что УКППЛ из-за неудачных попыток договориться с Наркомхозом РСФСР о месте, куда должна производиться эвакуация музейных предметов Ленинграда, пришлось связываться непосредственно напрямую с Горсоветами городов Сарапуля и Горького(ныне Нижний Новгород) и узнавать о возможности предоставлении ими места для эвакуированных ящиков из Ленинграда и пригородов, а иногда и ставить перед фактом.

Возвращаясь к проблеме устаревших эвакуационных планов: для пригородных дворцов-музеев по указанию Генерального Штаба РККА и Совнаркома СССР в 1936 году был выпущен план разгрузки, где приводился список музейных предметов, подлежащих эвакуации в случае с непредвиденными ситуациями. Проблема заключалась в том, что к началу Великой Отечественной войны списки оказались неактуальными, так как музейных экспонатов, подлежавших эвакуации, было гораздо больше, соответственно, требовалось больше материала и транспорта для их перевозки. Например, по состоянию на 1936 год только в дворцах-музеях Пушкина, Петергофа, Слуцка и Красногвардейска подлежал эвакуации 4871 экспонат. При этом, в документе сказано, что планы 1936 года также учитывали не все обстоятельства военного времени. А именно, этим планом предполагалась защита только от бомбардировок с воздуха ЦГАЛИ Ф.276. Оп.1. Д.58. Л.2. Обзор мероприятий по консервации музейных зданий, парков и экспонатов и по вывозу музейных ценностей и живых экспонатов из дворцов-музеев, музеев и Зоосада Управления культурно-просветительными предприятиями Исполкома Ленинградского Городского Совета депутатов трудящихся.. По факту, в 1941 году в музеях находилось гораздо большее количество предметов, подлежавших эвакуации. Так из заявленных в плане 1936 года 4871 экспонатов, на деле было вывезено 117.351, из которых 47.434 экспонатов было из пригородных дворцов-музеев, и использовано 73 вагона, вместо предполагаемых 8 Там же. Л.2.. (Н. В. Фатигарова приводит цифру в 40765 музейных предметов Фатигарова Н.В. Музейное дело в РСФСР в годы Великой Отечественной войны (аспекты государственной политики) // Музей и власть. М., 1991.С.179., ссылаясь на документ о Количественных показателях вывезенных и законсервированных музейных ценностей ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л.46. Количественные показатели вывезенных и законсервированных музейных ценностей.. Однако, при проверке документа такой цифры не обнаружено).

В документе-обзоре мероприятий по консервации музейных зданий, парков и экспонатов и по вывозу музейных ценностей и живых экспонатов из дворцов-музеев, музеев и Зоосада Управления культурно-просветительными предприятиями Исполкома Ленинградского Городского Совета депутатов трудящихся от 25 октября 1941 года описан тернистый путь музейных работников, в течении нескольких лет до войны пытавшихся добиться пересмотра эвакуационных планов: «На неоднократные настоятельные требования УКППЛ о пересмотре плана был получен в 1941 г. ответ Военного отдела Ленгорисполкома о том, что пересмотр плана разгрузки Управления может быть произведен только при общем переносе плана, что зависит от центральных правительственных органов, и о чем будут даны особые указания» Там же. Л.1.. Н. В. Фатигарова высказала мысль, что «видимо, комиссия, работавшая в 1936 г., не допускала и мысли о том, что действительно может сложиться такая ситуация, при которой придется эвакуировать музейные ценности, а потому к порученному делу подошла формально, не задумываясь о последствиях» Фатигарова Н.В. Музейное дело в РСФСР в годы Великой Отечественной войны (аспекты государственной политики) // Музей и власть. М., 1991.С.177..

В итоге весь процесс эвакуации пригородных дворцов-музеев происходил в тяжелейших условиях, порой буквально под огнем противника. Помимо этого, невозможно не отметить спонтанность и неорганизованность властями процесса эвакуации. Подача в пригороды автомашин и рабочей силы для упаковки и погрузки не была дана организациями, которые должны были сделать это согласно плану. Вся поставка транспорта и рабочей силы, согласно документу-отчёту в октябре 1941 года, организовывалась самими музеями ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л 1.. Особенно в документе о Состоянии дворцов-музеев и парков к моменту эвакуации руководствующего персонала отмечаются следующие отличившиеся музейные сотрудники: С. Н. Балаева и М. К. Янченко из Гатчинского дворца-музея, Т. Ф. Попова, В. В. Лемус, Е. Л. Турова из Пушкинских дворцов-музеев, А. И. Зеленова и И. В. Вейс из Павловска, и А. П. Чубова, т. Цветкова из Петергофа Там же. Л.6. Состояние дворцов-музеев и парков к моменту эвакуации руководствующего персонала..

Одна из них, С. Н. Балаева, записала в дневнике свои мысли об отношении военной власти к музею Гатчины 20 августа 1941 года: «В 7 ч. Утра у Коменданта. Его отказ принять на себя охрану дворца: комендатура эвакуируется. Неудачные попытки связаться с Управлением: телефонная и телеграфная связь прерваны. <…> Еще два обхода музея с представителями военной власти; их предложение сжечь музейные предметы, чтобы не дать их в руки немцев, наши возражения» Балаева С. Н Записки хранителя Гатчинского дворца. 1924-1956: дневники. СПб.: Искусство России, 2005.С.90..

Первая очередь эвакуации упаковывалась музейщиками очень тщательно. Были использованы те деревянные ящики, которые были предусмотрены к готовности по плану разгрузки 1936 года. В эти ящики для деликатной упаковки экспонатов музейные сотрудники помещали стружку, вату или бумагу. В архивном документе о показателях выполнения плана по количеству вывезенных экспонатов подробно расписан процесс и правила упаковки различных категорий музейных предметов: мебель оборачивали бумагой, хрупкие предметы клали в специальные ящики с расшивкой внутри, картины складывали с подрамниками лицом к лицу, при этом помещая между ними специальные прокладки. Большие картины снимались с подрамников, накатывались на валы и запаковывались в ящики. Внутреннюю сторону ящиков заклеивали клеенкой или толем ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л.3. . Всего в первую очередь эвакуации было вывезено 29382 предмета Там же. Л.2. . Все эвакуированные предметы, согласно отчёту по эвакуации, представляли собой «наилучшие образцы самых ценных коллекций живописи, фарфора, тканей, мебели и других видов музейных экспонатов» Там же. .

В Гатчинском дворце в первую очередь эвакуации старые планы 1936 года по 1-ой и 2-ой очередям были перевыполнены. Первый эшелон из Гатчины был отправлен 7 июля 1941 года в Сарапул ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л.15. Эвакуация музейных ценностей Гатчинского дворца-музея.. Важно отметить, что благодаря компетентности рабочих, будущих сотрудников ОХМ, удалось вывести большинство музейных коллекций полностью, не разделяя собрания друг с другом Третьяков Н. С. Гатчинский дворец, годы испытаний// Цитадель под Ленинградом. Гатчина в годы Великой Отечественной войны/ Сост. И. Г. Любецкий. СПб, 1992. С. 140..

Первая очередь эвакуации в Петергофе началась еще раньше, чем в Гатчине. Согласно Отчёту о состоянии Петергофских дворцов-музеев и парков к 20 часам 22 сентября 1941 года, уже с первого дня войны началась упаковка экспонатов, а 29 июня 1941 года сотрудникам дворца удалось отправить в Горький 1695 предметов, среди которых предметы из Спецкладовой, коллекции Мейсенского фарфора и «Гурьевского» сервиза, образцы старейшего китайского шелка, лучшие голландские картины, личные вещи Петра I, и многие другие ценнейшие экспонаты музея ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л.19. Отчёт о состоянии Петергофских дворцов-музеев и парков к 20 часам 22 сентября 1941 года..

В Пушкине музейным сотрудникам пришлось столкнуться с ошибками плана эвакуации 1936 года. Согласно ему, по оценке научных сотрудников, в список эвакуированных предметов «вошли музейные предметы, не являвшиеся не только уникальными, но не представлявшие на фоне остальных экспонатов какой-то особой ценности» Там же. Л.25. Отчёт об эвакуации музейных экспонатов из дворцов-музеев гор. Пушкина в гор. Горький, г. Сарапул и в Антирелигиозный музей.. Также в Отчёте об эвакуации музейных экспонатов из дворцов-музеев города Пушкина Там же. упоминается, что в 1939 году в Пушкине был составлен актуальный список, в который были включены предметы уникального значения. Однако, к моменту начала войны списка 1939 года найдено не было, поэтому музейным сотрудникам пришлось самостоятельно по ходу работы составлять новые эвакуационные списки. Эвакуацию затрудняло и то, что ящики не подходили к намеченным для вывоза вещам. В первую очередь из Пушкина были отправлены предметы высокой художественной ценности, такие как работы Каравака, Люддена, Рослена, коллекции мебели, ковров и другие уникальные музейные предметы Там же. Л.26. .

Во вторую и третью очереди эвакуации за промежуток времени с 7 июля 1941 года по 19 июля 1941 года было вывезено 19976 предметов Там же. Л.2. . Доказательством слаженной работы музейных сотрудников служит упаковка большого количества предметов за очень короткие сроки. При этом, невозможно не учитывать и дополнительную работу по составлению актуальных списков и сооружении тары для экспонатов. Из-за несостоятельности старых планов эвакуации всё делалось в кратчайшие сроки. В Гатчине, например, к упаковке экспонатов второй очереди приступили 7 июля, отъезд эшелона был лишь 6 дней спустя, 13 июля. В третью очередь сотрудникам Гатчины, согласно Отчёту по эвакуации музейных ценностей Гатчинского дворца-музея, удалось тщательно отобрать и упаковать 348 музейных предмета еще за более рекордный срок - три дня ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л.15. . Этому, возможно, во многом поспособствовала помощь военнослужащих Кантор Ю. З. Невидимый фронт. Музеи России в 1941-1945 гг. М.: РОССПЭН, 2017. С.45.. В Пушкине вторая очередь (1943 предмета) была собрана и вовсе за два дня ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л.28. Отчёт об эвакуации музейных экспонатов из дворцов-музеев гор. Пушкина в гор. Горький, г. Сарапул и в Антирелигиозный музей..

В четвертую и пятую очереди эвакуации было вывезено 60376 предметов Там же. Л.2. . Четвертая очередь из Гатчинского дворца была последней, которой удалось выехать за пределы Ленинграда. Упакованные уже после 20 августа предметы пятой очереди отправились на грузовых машинах в Исаакиевский собор. По общему акту от 6 сентября 1941 года 2542 предмета с Гатчинского дворца-музея предстояло защищать в Ленинграде сотрудникам ОХМ Там же. .

Из Петергофа четвертая очередь отправилась уже не в Горький, как было в предыдущие очереди, а в Сарапул, а пятая очередь 28 августа из-за нарушения сообщения, была задержана в Ленинграде Там же. Л.20. . Музейным сотрудникам Пушкина удалось успеть отправить четвертую и пятую очереди за пределы Ленинграда в Сарапул до 22 августа Там же. Л.31. .

В шестую очередь эвакуации в Исаакиевский собор было вывезено 7554 предмета Там же. Л.2. . Среди них 324 предмета, привезенные из Петергофа 9-13 сентября 1941 года Там же. Л.20. и 2508 предмета из Пушкина, привезенные 10 сентября Там же. Л.31. .

Последние очереди эвакуации упаковывались не так тщательно, как это было в начале. На это влияло то, что к пригородам уже подходила вражеская армия и упаковка происходила под артиллерийскими обстрелами. При этом, сотрудникам критически не хватало транспорта и материалов для упаковки. Так, в сделанные на скорую руку ящики запихивали свежескошенное сено, которое на момент упаковки порой было еще сырое. Также, по воспоминаниям зам. Директора по науке Пушкинских дворцов-музеев В. В. Лемус, в качестве материала для упаковки часто применялась одежда из царского гардероба Эвакуация музейных ценностей из г Пушкина (1941-1945 гг.) [Электронный ресурс] // URL: https://tsarselo.ru/yenciklopedija-carskogo-sela/velikaja-otechestvennaja-voina-i-okkupacija-pushkina/yevakuacija-muzeinyh-cennostei-iz-g-pushkina-1941-1945-gg.html (Дата обращения:25.03.19), а когда не стало хватать и ее, музейные экспонаты отправлялись в эвакуацию без ящиков. Тем не менее, к каждому эвакуационному экспонату музейщиками прилагалась полная документация.

Среди музейных коллекций пригородных дворцов находились предметы, которые согласно плану 1936 года не подлежали эвакуации. Для их защиты УКППЛ начало принимать меры уже в 1940 году, однако, все эти меры подразумевали лишь защиту от бомбардировок авиацией. В документе-обзоре по эвакуации 1941 года утверждается, что то, что в будущем может существовать опасность занятия противником пригородов, никто тогда не подозревал ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л.4. .

Консервация музеев на местах началась сразу после отправки первой очереди эвакуации Там же. . Согласно ей, экспонаты со всех верхних этажей дворцов были перемещены в кладовые (хрусталь, фарфор, керамика), коридоры и первые этажи дворцов (мебель, ткани). Скульптуры, изначально упакованные в деревянные футляры, были захоронены в земле на территории дворцовых парков Там же. .

Дворцы-музеи были оставлены примерно одновременно, лишь с разницей в несколько дней Там же. Л.5. . Гатчину оставили 9 сентября 1941 года, когда дворец был уже значительно поврежден от обстрела противника. О состоянии дворца в момент его оставления в 21 ч. 30 мин. научными сотрудниками Гатчинского дворца С. Н. Балаевой и М. К. Янченко был составлен подробный отчет Там же. Л.12-14. Отчёт о состоянии Гатчинского дворца-музея на 9.09.2941 г.. Согласно ему, фасад и крыша дворца были значительно пробиты снарядами во многих местах, повреждены лестницы и комнаты. Все статуи в парках были зарыты и не пострадали.

Спустя неделю 16 сентября 1941 года был оставлен Екатерининский дворец в Пушкине. В этот день также происходила частая бомбардировка и артиллерийский обстрел, в результате которого во дворце было выбито 50% окон и повреждено само здание. Однако повреждения дворцу были нанесены не только противником. В отчете о консервации города Пушкина за 1941 год научной сотрудницей музея Е. Л. Туровой было сделано следующее замечание о поведении военнослужащих и командования воинских частей: «<…> военные организации не только относились к музейным сооружениям, как к обыкновенным постройкам, но и с нарочитой небрежностью допускали иногда значительные повреждения и даже расхищение музейных предметов, что имело место в гор. Пушкине при занятии военным штабом Китайского театра, при повторном занятии Фермочки, а также и в других пригородных музеях» ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л.35. Отчёт о консервации музейных павильонов и скульптуры Екатерининского парка в гор. Пушкине.. Без особых повреждений были оставлены 15 сентября 1941 года Александровский и Павловский дворцы Там же. Л.5. .

В Петергофе к вечеру 21 сентября 1941 года противник был на максимально близком расстоянии и смог открыть по зданиям заповедника пулеметный огонь. Через сутки, вечером 22 сентября 1941 года Петергоф был оставлен. На этот момент в отчете о состоянии дворца в 1941 году не было отмечено больших повреждений. Все стены Большого дворца оставались целыми, в отличие от других дворцов-музеев, стекла на окнах во дворце сохранились. Состояние парка, согласно Отчёту о состоянии Петергофа на вечер 22 сентября 1941 года, несмотря на повреждения в результате устройства траншей и последствий артобстрелов, оставался в относительно хорошем состоянии Там же. Л.18-19. .

Эвакуация Домика Петра I, Летнего сада и Летнего дворца Петра I в самом Ленинграде также происходила в несколько очередей. Следует отметить, что к началу войны эвакуационного плана для этих объектов так и не было предусмотрено. Отбор музейных ценностей происходил на местах силами научных сотрудников музеев. Большую часть музейных предметов, например мебель, оружие, живопись из Ленинграда вывезти не удалось, поэтому их отправили на хранение в Исаакиевский собор. Восемьдесят статуй Летнего сада (кроме статуи «Амур и Психея») были захоронены на площадке у Лебяжей Канавки. Благодаря сложной технике захоронения, все скульптуры были законсервированы без серьезных повреждений Там же. Л.7-8. . Всего в эвакуацию было отправлено 309 предметов ЦГАЛИ Ф.329.Оп.1. Д.2. Л.1. Сводный отчет по эвакуации и консервации музейных ценностей Объединенного хозяйства..

Музей истории и развития Ленинграда также эвакуировался без предварительных списков. Отбор вещей происходил на месте сотрудниками музея и основывался на их профессиональных знаниях об уникальности и ценности экспонатов. Тем самым были отобраны старейшие планы Санкт-Петербурга, гравюры, акварели и другие ценные предметы музея. В две очереди за пределы Ленинграда было отправлено 63.467 музейных экспоната. Большую часть оставшихся предметов (372 ящика) перевезли в Исаакиевский собор, а оставшиеся 148 ящиков остались в законсервированном состоянии на первом этаже Музея ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л.10-11. .

Сам Исаакиевский собор, который на протяжении войны служил убежищем для многих оставленных в городе музейных ценностей, к моменту начала войны являлся Антирелигиозным музеем и сам подлежал эвакуации. Для него, как и для многих других музеев, не существовало эвакуационных планов, поэтому отбор предметов проводился на месте научным отделом музея. Всего из собора в две очереди было отправлено 7 ящиков с 148 предметами, среди которых были чертежи постройки собора, картины, статуи, иконы, и предметы из благородных металлов Там же. Л.9. . По ним были составлена подробная документация и описи ЦГАЛИ Ф.329 Оп.1. Д.3. Описи экспонатов и акты об эвакуации музейных ценностей антирелигиозного музея (бывший Исаакиевский собор).

Таким образом, эвакуация музейных предметов из пригородов носила очень сложный характер. Следует еще раз отметить неорганизованность порядка эвакуации Советскими властями и несвоевременность составления эвакуационных списков музейных предметов. Далее речь пойдет о создании и работе организации, которая в военное время несла ответственность за эвакуированные в Ленинград ценности.

Глава 2. Создание ОХМ

В отчете о сохранности музейных экспонатов, вывезенных из пригородных музеев в Ленинград в сентябре-ноябре 1941 года, сказано: «Эвакуация музейных ценностей из пригородов в Ленинград была случайной и непредусмотренной, а поэтому никакого помещения для хранения вывезенных ценностей не было подготовлено. Вывезенные музейные предметы были временно, в ожидании отправки их в глубокий тыл, сложены в Исаакиевском соборе, т. к. Исаакиевский собор являлся музеем нашей системы и представлял собой наиболее прочное и надежное укрытие для музейного груза» ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л.48. .

Исходя из этого заявления, можно сделать вывод, что, скорее всего, власти не рассчитывали хранить оставшиеся музейные коллекции в Исаакиевском соборе в течение столь длительного времени, как это оказалось по факту. Более того, выбор здания Исаакиевского собора для хранения музейных коллекций даже несмотря на его прочность, представляется во многом нелогичным. Согласно многим воспоминаниям современников о состоянии помещения, становится понятно, что условия Исаакиевского собора категорически не соответствовали условиям хранения музейных экспонатов: «Громадное неотапливаемое здание собора зимою промерзало насквозь, а к весне отпотевало так, что вода каплями выступала на внутренних стенах и колоннах, струйками сбегала вниз, образуя на каменном полу непросыхающие лужи» Тихомирова М.А. Памятники. Люди. События: Из записок музейн. работника. Ленинград: Художник РСФСР, 1984. С.31..

В вышеупомянутом отчете утверждается, что «помещение было подготовлено к зиме и до марта 1942 года отапливалось, был свет, канализация и водопровод содержались в порядке» ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л.48. . Однако, по другим данным, зимой 1941-1942 года электричества в помещениях уже не было, также, как и работающей канализации Кантор Ю. З. Невидимый фронт. Музеи России в 1941-1945 гг. М.: РОССПЭН, 2017. С.75.. Н. С. Третьяков приводит выдержку из дела, датируемого 1942 годом «Переписка музеев, выставок, парков культуры и о культурно-просветительной работе»: «В разделе «Музейная работа» сообщалось, что первый квартал 1942 года был чрезвычайно тяжелым по условиям как для музейно-хранительской, так и научной работы. Отсутствие топлива, электричества, дистрофическое состояние всех музейщиков, не позволяли быстрыми темпами производить нужную для музейных ценностей работу по их хранению» Третьяков Н.С. Спасение историко-художественных памятников пригородных дворцов-музеев Ленинграда в годы Великой Отечественной войны и первый послевоенный период (1941-1948 гг.): Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук : (07.00.02).СПб., 1991. С.17..

Дабы избежать обнаружения противником золоченные купола Исаакиевского собора еще в начале войны были покрыты краской. Но даже так собор получил значительные повреждения от бомбовых и артиллерийских ударов противника. В описи документов об актах по ущербам нанесенным немецко-фашистскими захватчиками по зданию Исаакиевского собора за 1941-1943 года указываются следующие даты актов фиксации повреждений: 29 октября 1941 года, 14 мая 1942 года, 26 января 1943 года ЦГАЛИ. Ф.329.Оп.1. Д.4.Л.1.. Однако, М. А. Тихомирова вспоминает еще одну дату 16 декабря 1943 года, когда «снаряд покалечил одну из колонн западного портика, отбив от нее порядочный кусок гранита» Тихомирова М. А. Памятники. Люди. События: из записок музейного работника. Изд. 3-е, доп. СПб.: Абрис, 2010. С.46..

Несмотря на так называемый в отчете ЦГАЛИ Ф.276.Оп.1. Д.58. Л.48. «временный характер хранения», по распоряжению Ленгорсовета уже от 15 июля 1941 года Исаакиевский собор официально стал местом создания нового городской организации «Объединенного хозяйства музеев». Он был принят одновременно с документом ЦК ВКП(б) и Советского правительства о «перестройке всей деятельности государственных учреждений и общественных организаций на военный лад» Кантор Ю. З. Невидимый фронт. Музеи России в 1941-1945 гг. М.: РОССПЭН, 2017. С.9.. Впоследствии ОХМ будет ответственно за хранение большей части не эвакуированного из Ленинграда и пригородов музейного имущества и, по сути, будет отвечать за ошибки государства по эвакуации. 25 августа 1941 года обязанности директора ОХМ были возложены на старшего научного сотрудника Антирелигиозного музея Е. И. Лединкину.

В состав ОХМ в разные годы войны входили разные учреждения. Изначально, в июле 1941 года, после подписания документа о создании Хозяйства, штат ОХМ включал в себя Антирелигиозный музей (бывший Исаакиевский собор) и Музей истории и развития Ленинграда, в работе которого особенно стоит выделить выделить А. К. Сементовскую, Е. Н. Элькин, А. А. Черновского. О их работе часто упоминается в документах по ОХМ, как, например, в отчёте за 1944 год: «С 1 ноября 1944 года научными сотрудниками Элькин и Сементовской каждые четыре дня проводились круглосуточные дежурства в хранилище» ЦГАЛИ. Ф.276. Оп.1. Д. 79. Л.3. Отчет о работе объединенного хозяйства музеев за 1944 г..

Тогда же, в июле 1941 года, Летнему саду, в штаб которого также входили Летний дворец и Домик Петра Великого, был передан в распоряжение Михайловский сад (на то время сад МОПР - Международной организации помощи борцам революции) ЦГАЛИ. Ф.276. Оп.1. Д.64. Штатное расписание Летнего сада на 1941 год.. По отчёту о Летнем саде главного архитектора Исаакиевского собора Н. У. Малеина можно предположить, что в августе 1941 года происходит объединение Исаакиевского собора, Музея истории и развития Ленинграда, Летнего сада, Летнего дворца, Домика Петра I и сада МОПР в единый орган - Объединенное Хозяйство музеев ЦГАЛИ. Ф.330. Оп.1. Д.79. Докладные записки о консервации музея Исаакиевский собор, музея города, летнего дворца и домика Петра 1.. Согласно объяснительной записке к годовому отчету Музея истории и развития Ленинграда и Домику Петра I, коллектив работников Объединенных музеев имел два утвержденных штатных расписания по Музею истории и развития Ленинграда и Государственному Антирелигиозному Музею и по мере надобности должен был выполнять работы по всем четырем объектам, в то время как Домик Петра I и Летний дворец своих собственных штатов не имел ЦГАЛИ. Ф.329. Оп.1. Д.23. Л.3. Отчет о работе объединенного хозяйства за первый квартал 1945 года; объяснительная записка к годовому отчету музея истории и развития Ленинграда и Домика Петра I..

Только в сентябре 1943 года Летний сад и сад МОПР выходят из штата ОХМ и переводятся в штат Дома Занимательной Науки ЦГАЛИ. Ф.329. Оп.1. Д.12. Штатное расписание и другие материалы по регистрации штатов.. Так, в отчете 1943 года о повреждениях Летнего сада ЦГАЛИ. Ф.276. Оп.1. Д.73.Л.2. Акты и заключение экспертов об ущербе в Летнему саду, нанесенном в годы Великой Отечественной войны. под заключением уже стоит подпись директора ДЗН Гончарова И. Г, а не директора ОХМ Е. И. Лединкиной, как это было раннее. Тем не менее, раскопкой скульптур Летнего сада по-прежнему занималось ОХМ, о чем свидетельствует документ 6 мая 1945 года о проделанной работе ЦГАЛИ. Ф. 277. Оп.1. Д.85. Дело о деятельности музея Летнего дворца Петра Первого, Летнего сада (штатные расписания, титульный список капитальных работ, акты, докладная записка и переписка по восстановлению). В отдельную хозяйственную единицу Летний сад и Домик Петра I выделяются 1 июля 1945 года ЦГАЛИ. Ф. 277. Оп.1. Д.129. Л.16.Объяснительная записка к годовому отчёту по Летнему саду и Дворцу-музею Петра I за 1945 год..

Нельзя не упомянуть, что большое количество сотрудников ОХМ составляли прибывшие в Ленинград сотрудники пригородных дворцов-музеев Тихомирова М. А. Памятники. Люди. События: из записок музейн. работника. Ленинград: Художник РСФСР, 1984. С.8.. Однако официально они вошли в состав ОХМ, вероятно, только осенью 1942 года. Об этом свидетельствует Приказ по ОХМ №42 от 25 сентября 1942 года, где сказано, что в связи с объединением Пригородных дворцов-музеев с ОХМ обязанность выдачи продуктовых карточек сотрудникам Пригородных дворцов-музеев передать Яковлеву К.И ЦГАЛИ Ф.329 Оп.1. Д.1. Л. 55. Приказы по объединенному хозяйству..

Сотрудница Гатчинского дворца, С. Н. Балаева, которая по собственным воспоминаниям прибыла из Гатчины в Ленинград 10 сентября, пять дней спустя сделала в дневнике запись: «Пришла первая группа Пушкинцев в 7 ч. утра и вторая (научные сотрудники) в 12 ч. дня» Балаева С. Н Записки хранителя Гатчинского дворца. 1924-1956: дневники. СПб.: Искусство России, 2005.С.98.. Однако, по воспоминаниям хранителя Екатерининского дворца Е.Л. Туровой, последняя группа из дворцов-музеев пришла в Исаакий на два дня позже, 17 сентября: «Шли в Ленинград маленькими группками. <…> Около 12 часов дня мы были уже в Ленинграде, в Исаакиевском соборе» Е.Л. Турова. Снаряды рвутся в Пушкине//Подвиг века: Художники, скульпторы, архитекторы, искусствоведы в годы Великой Отечественной войны и блокады Ленинграда: Воспоминания. Дневники. Письма. Очерки. Лит. записи. Ленинград: Лениздат, 1969.. Эту же дату приводит главный специалист по научной работе Павловска Л. В. Коваль, говоря о А. И. Зеленовой, хранительнице Павловска: «А. И Зеленова с тяжелым сердцем покидала Павловск, уходя отсюда последней вместе с Н.В. Вейсом поздним вечером 16 сентября, когда фашисты уже входили в город. Всю ночь они шли в Ленинград пешком» Л.В. Коваль. Анна Зеленова. Жизнь во имя Павловска. //Зеленова А. И. Статьи, воспоминания, письма. СПб.: Арт-Палас, 2006. С.15..

Первое воспоминание о единстве штатов дворцов-музеев и Ленинградских музеев ОХМ у С. Н. Балаевой появляется в дневнике только 31 октября 1941 года, где она пишет: «Гатчинские рабочие снимаются со штата Гатчины и переводятся в Антирелигиозный музей» Балаева С.Н. Записки хранителя Гатчинского дворца. 1924-1956: дневники. СПб.: Искусство России, 2005. С.101.. Интересно еще и то, что С. Н. Балаева в своих воспоминаниях под «Антирелигиозным музеем» имеет в виду именно ОХМ, а не конкретно Антирелигиозный музей. Из чего можно сделать вывод, что центральным местом в ОХМ несмотря на другие входящие в его состав музеи, являлся Исаакиевский собор.

Анализируя архивные документы ЦГАЛИ, а также основываясь на дневниках музейщиков, был составлен список хранителей и научных сотрудников ОХМ:

1. Балаева Серафима Николаевна - главный хранитель ОХМ, до войны хранитель в Гатчинском дворце-музее;

2. Вейс Николай Викторович - научный сотрудник, до войны хранитель Павловского дворца-музея, эвакуировался из Ленинграда летом 1942 года;

3. Волкинд Бронислава Самуиловна - научный сотрудник, до войны экскурсовод Павловского дворца-музея;

4. Зеленова Анна Ивановна - научный сотрудник, до войны директор Павловского дворца-музея, с 1942 года являлась заведующей музейного сектора УКППЛ;

5. Лединкина Евдокия Игнатьевна - директор ОХМ;

6. Лемус Вера Владимировна - научный сотрудник, до войны хранитель Пушкинских дворцов-музеев, в 1942 году эвакуирована в Сарапул и там работала с эвакуированными предметами из Ленинграда;

7. Львович-Кострица Николай Максимович - архитектор, главный инженер;

8. Малеин Николай Устинович - главный архитектор Исаакиевского собора;

9. Попова Тамара Федосьевна - научный сотрудник, эвакуирована;

10. Ребанэ Мартин Михайлович - до войны директор Ораниенбаумских дворцов-музеев, эвакуирован;

11. Сементовская Анна Константиновна - научный сотрудник Музея истории и развития Ленинграда;

12. Тихомирова Мария Александровна - научный сотрудник, до войны хранитель Петергофского дворца-музея, присоединилась к ОХМ в марте 1943 года;

13. Турова Евгения Леонидовна - научный сотрудник, до войны хранитель Пушкинских дворцов-музеев;

14. Черновский Алексей Алексеевич - научный сотрудник Музея истории и развития Ленинграда, погиб 27 апреля 1942 года;

15. Чубова Анна Петровна - до войны хранитель Петергофского дворца-музея, эвакуирована летом 1942 года;

16. Элькин Елена Николаевна - научный сотрудник Музея истории и развития Ленинграда;

17. Янченко Серафима Николаевна - научный сотрудник, до войны хранитель в Гатчинском дворце-музее, погибла 8 августа 1943 года;

Глава 3. Работа ОХМ в Блокаду

Все сотрудники ОХМ принадлежали тогда к одному ведомству - Управлению по делам искусств Тихомирова М. А. Памятники. Люди. События: из записок музейного работника. Изд. 3-е, доп. СПб.: Абрис, 2010. С.35.. Несмотря на это, А. И. Зеленова записала в дневнике, что «определять круг своих обязанностей и неотложные работы, которые предстояло выполнить в ближайшее время, нам [сотрудникам ОХМ. Прим. автор.] пришлось самим» Зеленова А. И. Статьи, воспоминания, письма. СПб.: Арт-Палас, 2006. С.91.. И несмотря на все сложности и трудности военного времени, когда музейщикам приходилось работать самоотверженно, без выходных и отдыха, все оплошности всё равно строго карались начальством. Отличным примером служит одна из записей из книги приказов по ОХМ: «Водопроводчику за неисполнение моего распоряжения по отеплению водопровода в Домике Петра I объявляю строгий выговор и предупреждаю, что при повторении неисполнения моих распоряжений дело будет передано в суд» ЦГАЛИ ф.329 Оп.1. Д.1. . И подобных записей встречается не мало. Так, 9 февраля 1943 года оказались незапертыми двери хранилища Исаакиевского собора. Последовал выговор виновным и предупреждение о наказаниях при повторе нарушения Там же..