Проблема адаптации бывших дворян в советской России (на основе эго-документов)

Глава 3 Адаптация внутреннего мира

Владимир Николаевич Ипатьев.

Владимир Николаевич Ипатьев считал конституционную монархию лучшей формой правления для России Ипатьев В. Н. Указ. Соч. Т.2.С.16.. Тем не менее, в практической политической деятельности ученый никогда не принимал участия Там же. С.12.. К политике большевиков и коммунизму в целом известный химик относился негативно Там же. С.25-27.. С одной стороны негативное отношение было обусловлено тем, что Владимир Николаевич Ипатьев считал цели большевиков - неосуществимыми, а практическое воплощение их политики - губительным для России. С другой стороны, ученый осуждал насилие, применение которого большевики объясняли необходимостью построения коммунизма Там же. С.149-150.. В то же время после Октябрьской революции В. Н. Ипатьев отказался от эмиграции и занял патриотическую позицию: «я … думаю всегда о пользе своей родины, которую люблю и для которой готов работать, какая бы власть не была в стране» Там же. С.40.. Ученый объясняет свой отказ от эмиграции тем, что «искренно желал все свои силы и знания употребить для восстановления нашей химической промышленности, а также и для продолжения научных исследований в своей стране». Там же. С.215. Положительными аспектами захвата власти большевиками для Владимира Николаевича Ипатьева было преодоление хаоса, охрана государственной собственности и защита научной интеллигенции от насилия Там же. С.36.. Ученый не только согласился перейти на работу к большевикам, но и уговорил своих подчиненных сначала не устраивать забастовку против большевиков, а затем перейти на службу Советскому государству Там же. С53.. Владимир Николаевич Ипатьев, участвуя в заседаниях комиссии по избранию новых членов Академии Наук, активно поддерживает некоторых кандидатов, выдвинутых большевиками в члены Академии. Тем не менее, эти попытки ученого частично удовлетворить требования советской власти, были предприняты из-за опасений, что Академия может быть расформирована, а не по причине осознанного согласия с решением советского правительства Там же. С.526-532. Несмотря на достижения в профессиональной деятельности и готовность сотрудничать с большевиками, известный химик не останавливался перед критикой недостатков советского общественного устройства, которые мешали развитию химической промышленности Там же. С.113.. Кроме того, ученый отказывался от предложений вступить в партию, поступавших от видных большевиков Там же. С.280.. Владимир Николаевич Ипатьев в своих публичных выступлениях не превозносил советское правительство и не восхвалял значение коммунистической идеологии для науки, как того требовали от известных ученых Там же. С. 585-587. Ученый не принимал большевистскую идеологию, но надеялся на эволюцию политики большевиков в сторону более правых взглядов и поэтому одобрял введение НЭПа Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика … Т.2. С.146-148.. Эту эволюцию Владимир Николаевич Ипатьев связывал с именем Ленина. Благоприятные отношения с Лениным способствовали созданию приемлемых условий для работы ученого в Советской России Там же. С.251.. Тем не менее, после смерти Ленина и усиления репрессивной политики советской власти условия работы и жизни талантливого химика стали постепенно ухудшаться.

Владимиру Николаевичу Ипатьеву была чужда идеология большевиков не только по содержанию (по причине отторжения насилия), но и, скорее всего, по форме (ученый не принял советские культурные ценности). В своих мемуарах химик иногда упоминает, что отмечал религиозные праздники (Рождество) Там же. С.206., принимал участие или присутствовал на профессиональных (юбилеи) Там же. С.492., но ни разу не упоминает советских праздников. В. Н. Ипатьев указывает, что присутствовал на пятилетнем юбилее ВСНХ и на празднике в честь пятилетия ЧК, поскольку это было частью его служебных обязанностей. Известный ученый был членом Президиума ВСНХ, поэтому не мог не присутствовать на юбилее. От ВСНХ В. Н. Ипатьев также был послан на праздник в честь пятилетия ЧК Там же. С.294-295.. В то же время, ученый нигде не упоминает о праздновании Годовщины Октябрьской Революции или других советских праздников. Как указывает Надежда Александровна Родионова отсутствие упоминаний советских праздников и неиспользование идеологические клише в дневнике Татьяны Ивановны Лещенко-Сухомлиной было одним из признаков проявления скрытого сопротивления навязыванию сверху культурных и идеологических установок Родионова Н. А. Дворянка в послереволюционной России. С.238..

Владимир Николаевич Ипатьев ощущал неявное недоверие к себе со стороны советского правительства, одним из выражений которого было неодобрительное отношение к частым заграничным командировкам Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика … Т.2. С.533.. Более того, ученый постоянно опасался провокации или ареста. В 1927 году Владимир Николаевич Ипатьев получил предложение от Бориса Ильича Збарского вступить во Всесоюзную ассоциацию работников науки и техники для содействия социалистическому строительству в СССР. Это общество должно было быть общественной организацией, которая бы давала советы советскому правительству по организации хозяйства страны. Владимир Николаевич Ипатьев сразу же отказался от предложения, справедливо полагая, что участие в этом предприятии может быть использовано, как повод для обвинения в «политических преступлениях» Там же. С.491-492.. Гораздо сильнее вызывали беспокойство участившиеся аресты знакомых, друзей и коллег по работе. Несмотря на то, что Владимир Николаевич Ипатьев после Октябрьской революции ни разу не был арестован, в последние годы жизни в Советском Союзе у ученого не было уверенности в завтрашнем дне. Накануне отъезда в последнюю командировку ученый чувствовал особенно тревожную атмосферу, поскольку в государственных учреждениях проводились массовые аресты служащих, а в деревне проводилась политика коллективизации Там же. С.594-595.. В. Н. Ипатьеву принадлежал хутор в деревне, где ученый часто останавливался во время отпуска, поэтому слухи о коллективизации могли быть очень болезненно восприняты Ипатьевым, который поддерживал хорошие отношения с соседними крестьянами и сочувственно относился к их бедам. Двое друзей Ипатьева рассказали ученому, что ГПУ допрашивало их и собирало о нем сведения, другие знакомые предупреждали о неудовольствии органов безопасности по поводу общения известного химика с видными иностранцами Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика … Т.2. С.590-592., хотя встречи с иностранцами были необходимы и неизбежны во время работы в заграничных командировках. Одной из главных причин решения о временном отъезде за границу было отсутствие приемлемых условий для работы в Советской России. В Институте Высоких Давлений (одном из научных учреждений, где работал ученый) члены партии пытались ухудшить организацию работы, добиваясь увольнения заместителя Ипатьева, а в Академии Наук ученый подвергался критике не разбиравшегося в науке партийного карьериста Там же. С.609-611.. Об интригах карьеристов, стремившихся получить повышение по службе с помощью доносов, упоминала и историк А. И. Хоментовская (бывшая дворянка), работавшая «заведующей библиотекой Главной геофизической обсерватории» в 1933-1935 гг. А. И. Хоментовская предложила уволить некомпетентную сотрудницу, занимающуюся клеветой и доносами. Предложение было одобрено, но впоследствии уволенная сотрудница сделала донос на руководителя библиотеки, что стало одной из причин ссылки в Саратов Хоментовская А. И. Указ. Соч. С.247..

Николай Павлович Анциферов.

Родители Анциферова не владели собственным поместьем, однако будущий историк провел свое детство в усадьбе. Павел Григорьевич Анциферов (отец Н. П. Анциферова) был директором Училища садоводства в Никитском саду в Крыму, поэтому семья Анциферовых жила в усадьбе, принадлежавшей государству Анциферов Н. П. Указ. Соч. С.45.. Имение играло важную роль в жизни Николая Павловича. Как указывает Софья Чуйкина, имение являлось одним из главных элементов «счастливого детства», то есть частью идеального детства дворянина. Чуйкина С. А. Указ. Соч. С.132-134. Важной составляющей «счастливого детства» для Николая Павловича был парк, как пишет он сам: «моя жизнь связалась с парками» Анциферов Н. П. Указ. Соч. С.25.. Он родился недалеко от парка Софиевка под Уманью (где его отец преподавал в Училище земледелия и садоводства), провел детство в усадьбе Никитского сада, в юности жил по соседству с садом имения князя Чарторыйского в Пулавах, а затем Ботаническим садом в Киеве. Молодость историк провел в Петрограде, где часто жил вблизи парков (Петергофского и Павловского) и, наконец, поселился в Царском селе (ныне город Пушкин) по соседству с Царскосельским садом Там же. С.24.. Прогулки с отцом по парку были одним из самых ярких воспоминаний детства. Возможно, во время этих прогулок Николай Павлович полюбил природу. Именно в имении формируется его отношение к религии Анциферов Н. П. Указ. Соч. С.50.. В усадьбе будущий музейный работник и экскурсовод научился ценить искусство Там же. С.24-26.. Поместье оказало влияние не только на формирование его будущих профессиональных качеств, но и на развитие его самосознания. Анциферов часто наблюдал за взаимоотношениями между крестьянами и своим отцом, который участвовал в разрешении крестьянских споров и пользовался уважением крестьян Там же. С.47-48.. Возможно, результатом наблюдений за деятельностью отца стало то, что в юности будущий историк идеализировал жизнь помещика. Помещик, в представлении Анциферова, устраивал больницы и школы, постоянно заботился о крестьянах Там же. С.70.. Когда, став взрослее, будущий историк впервые услышал о марксизме, то представлял себе социализм как воплощение патриархальной жизни крестьян, находящихся в гармонии с природой. Наиболее привлекательной формой социализма юноше тогда представлялось - народничество: «хождение в народ» и «теория малых дел». Николай Павлович Анциферов хотел стать сельским учителем, чтобы просвещать крестьян и морально поддерживать их во время будущей революции Там же. С.98-99.. Впоследствии будущий историк активно участвует в студенческом движении, поддерживает левые партии и с нетерпением ждет революции Там же. С.110.. В то же время, Николай Павлович не принимает насилия, негативно относится к революционному террору и Гражданской войне Там же. С.317.. Приветствуя Февральскую революцию, историк не понимает смысла происходящих событий во время революции Октябрьской, однако, активно помогает большевикам проводить культурные мероприятия, несмотря на уверенность, что большевики не смогут долго удерживать власть. Там же. С.407.

Октябрьская революция несла с собой коренные изменения в идеологии и сознании людей, однако Н.П. Анциферов, не порывает связи с прошлым. Примечательно проследить эволюцию самосознания Анциферова от представлений о себе, как о помещике, до самоидентификации, как интеллигента. Мать Н.П. Анциферова по социальному происхождению была крестьянкой, но получила хорошее образование, а отец всю жизнь служил на гражданской службе. Николай Павлович имел не очень глубокие знания о своих предках Там же. С.18-21., что было не характерно для дворян Чуйкина С. А. Указ. Соч. С.158.. Анциферов воспитывался как дворянин (жил в усадьбе, имел бонну, имел свои хобби и многое другое), а родители Анциферова: «… жили как помещики» Анциферов Н. П. Указ. Соч. С.47.. Как указывает Николай Павлович, в детстве и отрочестве «моим идеалом была патриархальная жизнь помещика» Там же. С.70.. Однако уже в юности помещичий мир казался «безнадежно отжившим» - будущего историка увлекло студенческое движение. Видимо, участие в студенческом революционном движении (особенно в 1910-1911 гг.) изменило представление Анциферова о себе. В более зрелые годы историк сам определяет себя как представителя интеллигенции, но уже не говорит о себе как о помещике Анциферов Н. П. Указ. Соч. С.184-187.. Важно отметить, что Николай Павлович называет самого себя и людей, духовно близких ему, - «мы, рядовые интеллигенты» Там же. С.323.. Как указывает Софья Чуйкина, существовало две дефиниции понятия интеллигенты - дореволюционная (люди оппозиционно настроенные по отношению к царскому правительству, стремящийся служить обществу) и послереволюционная («представители дореволюционных образованных слоев, которые были признаны «трудящимися» и работали на советское государство») Чуйкина С. А. Указ. Соч. С.98-99.. Вторая дефиниция активно использовалась в советской печати и имела негативные коннотации: дореволюционную интеллигенцию критиковали за непролетарское социальное происхождение, ей приписывали аполитичность и приспособленчество. Здесь не столько важно, какое из двух определений применял к себе Николай Павлович Анциферов, сколько то, что историк не мог не учитывать при самоидентификации второй вариант определения, ввиду его широкой распространенности, как на официальном, так и на бытовом уровне. Возможно, не случайно, что некоторые газетные характеристики интеллигента совпадают, иногда почти дословно, с описанием состояния внутреннего мира Анциферова после революции. В частности, «Комсомольская правда» так говорит о восприятии интеллигентом Октябрьской революции: «Когда же власть переходит к большевикам, он смущен, растерян, подавлен …»Там же. С. 101.. У Анциферова: «Все чувствовали себя растерянными, одинокими, тянулись друг к другу» Анциферов Н. П. Указ. Соч. С.323.. В другой статье «Комсомольской правды» отмечается непонимание смысла интеллигентом Октябрьского переворота: «За прекраснодушием и кричащими левыми фразами интеллигент не видит действительного смысла революции, ее закономерностей и исторических целей» Чуйкина С. А. Указ. Соч. С.104.. Анциферов в своих мемуарах писал, что не понимает смысла Октябрьской революции (несмотря на то, что историк придерживался социалистических взглядов и принял Февральскую революцию) Анциферов Н. П. Указ. Соч. С.413.. Сказанное выше не означает, что образ интеллигента, существовавший в советской печати, определял его самосознание. Тем не менее, назначение периодики - «организация общественного мнения» Данилевский И. Н.Указ. Соч. С. 239., то есть советская периодика участвовала в формировании образа интеллигента в обществе, поэтому, называя себя интеллигентом, Анциферов не мог игнорировать совокупности представлений о дореволюционной интеллигенции, существовавших в советском обществе и навязываемых советской печатью. В этом контексте осознание себя интеллигентом для Анциферова означало, во-первых, признание своего внутреннего несогласия с коммунистической идеологией (например, «отсутствие классовой ненависти» - уже несоответствие взглядам большевиков), во-вторых, признание близости к дореволюционной интеллектуальной элите (а не послереволюционной пролетарской) и, наконец, - нежелание полностью интегрироваться в советское общество.

В то же время, Николай Павлович дорожит многими чертами дворянской культуры и после Октябрьской Революции. Прежде всего, для него не теряют своей значимости усадьба и усадебный парк. При советской власти в 1937 г. историк с женой посещает имение Софиевку под Уманью, а в 1917 и 1927 гг. Никитский сад Анциферов Н. П. Указ. Соч. С.337.. Софиевку и Никитский сад историк посещает и после Великой Отечественной войны в 1947 году Там же. С.417.. После Октябрьской революции в сознании Николая Павловича Анциферова религия дает не только духовную поддержку, но и играет важную роль в идентификации себя как представителя интеллигенции. Анциферов тяжело переживал революционный хаос, отсутствие понимания происходящего и одиночество, вызванные Октябрьским переворотом. Решением проблемы виделось объединение с духовно близкими людьми. С целью такого объединения Анциферов начал посещать кружок, получивший впоследствии название «Воскресение» (название дано по дню недели, когда проходили собрания кружка) Там же. С.325.. Анциферов привлекала духовная атмосфера кружка А. А. Мейера. Историк надеялся, что вместе с другими членами кружка удастся выработать принципы идеального общественного устройства, основанного на христианских, социально утопических и гуманистических принципах. Несмотря на то, что с 1921 года Николай Павлович все реже стал посещать кружок, именно участие в деятельности кружка «Воскресение» стало причиной для обвинения в контрреволюционной деятельности по сфабрикованному органами государственной безопасности делу Там же. С.328..

Н. П. Анциферов не только пытается сохранить память о дворянских культурных ценностях, но и обеспечить преемственность. Историк пытается создать и для своих детей - «Счастливое детство». Не случайно, в качестве места жительства выбрал «Царское село», где «Царскосельский сад» мог бы выступать для его детей своеобразной заменой усадебного парка. Прогулки с отцом по парку стали семейной традицией: Николай Павлович Анциферов часто гулял с детьми по петербургским паркам, стремясь создать «счастливое детство» для своих детей. Тем не менее, из-за внешних неблагоприятных условий (Октябрьская революция, гражданская война) ему это не удалось Там же. С.50..

Таким образом, В. Н. Ипатьев и Н. П. Анциферов по-разному восприняли советскую идеологию и советские культурные ценности: В. Н. Ипатьев стремился изолировать свой внутренний мир от влияния советской культуры, Н. П. Анциферов, напротив, активно участвовал в культурной революции Там же.С.326.. Работа являлась для В. Н. Ипатьева неотъемлемой частью его жизни: большую часть жизни ученый провел, занимаясь исследовательской деятельностью, а желанием работать на пользу своей страны объяснял отказ от эмиграции Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика … Том 1. С. 40.. Любовь к родине нашла для В. Н. Ипатьева выражение в совершении научных открытий, а жизнь без научной деятельности была для В. Н. Ипатьева немыслима. В. Н. Ипатьев активно сотрудничал с советской властью, но старался ограничить взаимодействие деловыми контактами. Ученый не принял советскую идеологию. В. Н. Ипатьев добровольно никогда не участвовал в общественно-политических мероприятиях, в обязательных официальных речах старался, по возможности, дистанцироваться от идеологии (например, не соглашался, что политика большевиков влияет на развитие науки Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика ... Т. 2. С. 585-587.), не принимал советские культурные ценности (в мемуарах нет ни слова о советских праздниках). В. Н. Ипатьев стремился свести до минимума влияние советской идеологии и культуры на свой внутренний мир, что проявилось через самоидентификацию (ученый называл себя «спец», то есть демонстрировал принадлежность к дореволюционной научной интеллигенции Там же. С. 293-294.) и отсутствие эволюции дореволюционных убеждений (конституционная монархия Там же. С.16.). Ученый определяет свои взгляды как «оппозиционные» по отношению к большевистской идеологии Там же. С. 292.. Тем не менее, относительную замкнутость внутреннего мира нельзя было поддерживать бесконечно, тем более что В. Н. Ипатьев занимал высокие посты в советской промышленности и часто выступал с публичными речами. В. Н. Ипатьев отмечает, что свое недовольство и несогласие с его публичными выступлениями выражали крупные большевики (председатель Президиума ВСНХ П. А. Богданов, член Президиума И. Т. Смилга и другие) и нарком просвещения, А. В. Луначарский Там же. С.294.. Со второй половины 20-х гг. политика большевиков все сильнее начинает влиять на жизнь ученого: на работе устанавливается тревожная атмосфера (в связи с массовыми арестами), а хутор, перестает быть спокойным местом отдыха ученого, поскольку в деревне начинается коллективизация, которую В. Н. Ипатьев воспринимал, безусловно, болезненно. В. Н. Ипатьев мог внешне примириться с политикой и идеологией большевиков, но делал это только ради работы на благо своей страны. Невозможность вести эффективную научную деятельность сделала жизнь В. Н. Ипатьева в Советской России бессмысленной и привела к решению не возвращаться в Россию. Н. П. Анциферов не стремился к изоляции своего внутреннего мира. Напротив, в первые годы советской власти ученый активно участвовал в культурной работе (организации экскурсий и выставок) и отмечал, что стремительное развитие культуры началось благодаря культурной революции, которая последовала за Октябрьской революцией Анциферов Н. П. Указ. Соч. С. 448.. Н. П. Анциферов разделял христианские и социально-утопические идеи, что, возможно, обеспечило благоприятное отношение к советским культурным ценностям. Тем не менее, Н. П. Анциферов не был согласен с идеологией и политикой большевиков: указывал на «отсутствие классовой ненависти» (насилие противоречило убеждениям ученого Там же. С.413.) и идентифицировал себя как представителя дореволюционной интеллектуальной элиты (интеллигент) Там же. С.323., что свидетельствовало о не полном характере интеграции в советское общество. В то же время, Н. П. Анциферов был воспитан согласно дворянским традициям. Ученый не только сохранил приверженность дворянским культурным ценностям после Октябрьской революции, но и стремился воспитать своих детей в соответствии с дворянскими традициями. Но если скрытая приверженность дворянским культурным ценностям Н. П. Анциферова не была серьезным препятствием для адаптации в Советской России, то христианские и социально-утопические взгляды ученого и стремление найти единомышленников (участие в религиозном кружке А.А. Мейера «Воскресение») значительно затруднили процесс адаптации. Кроме того, участие в культурной революции (работа в Центральном бюро краеведения) также впоследствии негативно повлияло на жизнь ученого (поскольку против членов ЦБК были сфабрикованы обвинения в рамках Академического дела) Анциферов Н. П. Указ. Соч. С.373.. Отсутствие у Н. П. Анциферова успеха в адаптации в конце 20-х гг., видимо, обусловило выбор другой жизненной стратегии во второй половине 30-х гг.: ученый тайно сохранил приверженность дворянской культуре, но изменил круг общения (изменил место жительства и устроился на другую работу) и не искал объединения с единомышленниками. Иная жизненная стратегия позволила Н. П. Анциферову выжить в Советской России.

Заключение

Источником препятствий для адаптации бывших дворян в Советской России была репрессивная политика советской власти, произвол местных органов власти (комбеды, сельсоветы и другие) и враждебное отношение отдельных граждан. В то же время, бывшие дворяне, как правило, обладали разнообразными и значительными материальными и нематериальными ресурсами, позволявшими преодолеть преграды на пути к адаптации. Тем не менее, нематериальные ресурсы между поколениями бывших дворян были распределены неравномерно: младшее поколение (те, кто встретил Октябрьскую революцию детьми) не успело приобрести эти ресурсы до революции и было вынуждено получать их в Советской России, подвергаясь дискриминации. Компенсировать неравномерное обладание ресурсами позволял такой важный фактор адаптации как взаимопомощь бывших дворян.

Среди показателей адаптации бывших дворян к жизни в Советской России наиболее важными были наличие работы, жилья, материальное благополучие и уровень безопасности. Бывшие дворяне достигали этих показателей, используя принадлежащие им материальные и нематериальные ресурсы. Конвертация ресурсов, принадлежащих бывшим дворянам, как правило, позволяла достичь показателей адаптации, только если эти ресурсы использовались одновременно и в совокупности, взаимно дополняя друг друга. Например, отсутствие дореволюционных связей среди крупных большевиков и значительного материального имущества, несмотря на наличие существенного объема нематериальных ресурсов, сильно осложнило жизнь Н. П. Анциферова в период военного коммунизма и в конце 20-х гг. (арест по делу религиозного кружка А.А. Мейера «Воскресение»). Недостаток пригодных для конвертации материальных ресурсов не позволял достичь благосостояния, а без связей среди влиятельных большевиков почти невозможно было изменить приговор по делу кружка А.А. Мейера. Тем не менее, важным фактором, позволившим выжить Н. П.Анциферову в Советской России, стала взаимопомощь. Помощь друзей и других бывших дворян позволила Н. П. Анциферову освободиться из исправительно-трудового лагеря по зачетам Анциферов Н. П. Указ. Соч. С. 393.. Видимо, отсутствие у Н. П. Анциферова успеха в адаптации в конце 20-х гг., стало причиной выбора другой жизненной стратегии во второй половине 30-х гг. Н. П. Анциферов меняет место жительства (переезжает из Ленинграда в Москву) и находит наиболее безопасное для бывшего дворянина место работы (в Государственном литературном музее) Там же. С. 395-397..

В то же время, простое увеличение суммы ресурсов не означало обязательного повышения вероятности адаптации, поскольку большое количество ресурсов подразумевало и большее количество проблем. В. Н. Ипатьеву пришлось возвращать свой хутор и материальные сбережения, привлекая влиятельные знакомства. Некоторые нематериальные ресурсы (например, мировая известность), напротив, могли стать причиной значительных затруднений для адаптации Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика … Т. 2. С.50-52.. Работа В. Н. Ипатьева на высоких постах и значительное число социальных связей представляло опасность для ученого из-за контактов с оппозиционерами Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика … Т. 2. С. С.452-454. и частых поездок за границу Там же. С.494., что могло стать основой для обвинений в контрреволюционной деятельности. Следствием указанных обстоятельств явилось то, что интенсивная конвертация нематериальных ресурсов в первые послереволюционные годы положительно влиявшая на жизнь семьи В. Н. Ипатьева, со второй половины 1920-х гг стала создавать препятствия для адаптации в Советской России. В этой связи отказ В. Н. Ипатьева от вступления в партию, хотя вызывал недоверие со стороны большевиков и, возможно, мешал продвижению по службе, все же мог содействовать адаптации, поскольку снижал вероятность стать жертвой репрессий (поскольку члены партии подвергались «чисткам»). Тем не менее, полностью преодолеть препятствия к адаптации, которые возникали в связи с работой на ответственных постах, оказалось невозможно. В. Н. Ипатьев понимая, что деловые контакты с оппозиционерами и необходимые по службе заграничные командировки могут быть использованы для фабрикации дела против ученого, решил не возвращаться в СССР.

Советская политика и идеология не соответствовали убеждениям В. Н. Ипатьева: идеальной формой правления для ученого была конституционная монархия Там же. С.16., насилие, пропагандируемое большевиками, для него было неприемлемо Там же. С.413.. По причине такого несоответствия взглядов В. Н. Ипатьев, насколько это было возможно, стремился дистанцироваться от советской политики и идеологии, что выражалось в неучастии в общественно-политических мероприятиях (если это не было частью служебных обязанностей), в выражении независимых суждений в официальных выступлениях, в самоидентификации (ученый называл себя «спецом» Там же. С.293-294., что указывало принадлежность к дореволюционной научной интеллигенции). В. Н. Ипатьев также не принимал советские культурные ценности. Активно занимаясь развитием советской химической промышленности В. Н. Ипатьев, ограничивал свое взаимодействие с советской властью деловыми контактами. Тем не менее, такая замкнутость внутреннего мира привела к тому, что профессиональная деятельность стала основным смыслом жизни В. Н. Ипатьева в Советской России, а труд на благо страны выступал для ученого практическим воплощением патриотизма. Когда эффективная научная деятельность в Советской России стала невозможной, В. Н. Ипатьев принял решение не возвращаться в свою страну. В представлении ученого постоянное присутствие в России было необязательно, чтобы быть патриотом, главным условием была работа на благо своей родины, которая могла проводиться и за границей. Такая позиция привела к эмиграции из России.

Н. П. Анциферов также не был согласен с идеологией большевиков, но, напротив, не стремился оградить свой внутренний мир от влияния советской идеологии и культуры. В первые годы советской власти историк активно участвует в культурной работе и отмечает положительное влияние большевистской культурной революции на развитие российской культуры Анциферов Н. П. Указ. Соч. С. 448.. Тем не менее, участие в культурной революции (работа в Центральном Бюро Краеведения) стало поводом для обвинения Н. П. Анциферова по Академическому делу Анциферов Н. П. Указ. Соч.С.373.. Скорее всего, арест и срок в исправительно-трудовом лагере повлиял на изменение жизненной стратегии Н. П. Анциферова: ученый изменил место жительства, устроился на другую работу, возможно, частично, изменил круг общения. Однако Н. П. Анциферов продолжил заниматься любимым делом (научно-исследовательской деятельностью), стал кандидатом филологических наук и был принят в Союз Писателей Там же. С.415..

Список использованных источников и литературы

1. Аксакова Т. А. Семейная хроника: в 2-х книгах / Т. А. Аксакова-Сиверс. - Париж: Atheneum, 1988., Кн. 2. - 351 с. - В прил.: Амвросия (Оберучева Анастасия Дмитриевна; монахиня). Оптинская новелла: с.123-136.

2. Аксакова Т. А. Семейная хроника: в 2-х книгах. / Т. А. Аксакова-Сиверс. - Париж: Atheneum, 1988., Кн. 1. - 371 c. - Биогр. сведения об авт.: с. 5.

3. Анциферов Н. П. Из дум о былом: Воспоминания / Вступительная статья, составление, примечания и аннотированный указатель имен А.И. Добкина. - М.: Феникс: Культурная инициатива, 1992. - 512 с.: ил.

4. Волков О.В. Погружение во тьму / О.В. Волков. - М.: Мол. гвардия: Т-во рус. худож., 1989. - 460 с.

5. Голицын Записки уцелевшего / С. М. Голицын; [Послесл. Г. С. Голицына]. - М.: Орбита: Моск. фил., 1990. - 731 с.: ил.

6. Декреты Советской власти. - М.: Госполитиздат, 1957. - Т. 1. 25 октября 1917 г. - 16 марта 1918 г. - 626 с.

7. Декреты Советской власти. - М.: Госполитиздат, 1959. - Т. 2. 17 марта - 10 июля 1918 г. - 632 с.

8. Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика: Воспоминания. Том 1: 1867--1917 / В. Н. Ипатьев. - Нью-Йорк, 1945. - 581 с.

9. Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика: Воспоминания. Том 2: 1917--1930 / В. Н. Ипатьев. - Нью-Йорк, 1945. -- 645 с.

10. Конституция (основной закон) Российской Социалистической Федеративной Советской Республики: Постановление 5-го Всероссийского Съезда Советов, принятое в заседании 10 июля 1918 года. - Красноярск: Б. и., 1918. - 23 с.

11. Конституция (Основной Закон) Союза Советских Социалистических Республик: С изм. и доп., принятыми на третьей сессии Верховного Совета СССР девятого созыва. - М., 1975. - 32 с.

12. Мещерская Е. А. Трудовое крещение / Екатерина Мещерская // Новый мир. - 1988. - №4. - С. 198-242.

13. Хоментовская А. И. Итальянская гуманистическая эпитафия: Ее судьба и проблематика / А. И. Хоментовская. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1995 - 272 с.

14. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) Ф. 17. Центральный Комитет КПСС (ЦК КПСС) (1898,1903-1991). Опись 34. Д. 259, 294, 298, 329.

15. Архипов В.А. Борьба против капиталистических элементов в промышленности и торговле: 20-е - начало 30-х гг. / В.А. Архипов, Л.Ф. Морозов. - М., 1978. - 458 с.

16. Глезерман Г. Е. Ликвидация эксплуататорских классов и преодоление классовых различий в СССР / Г. Е. Глезерман. - M.: Госполитиздат, 1949. - 491 с.

17. Гречкина Э.В. Средние слои на пути к социализму. / Э.В. Гречкина. - Таллин: Ээсти раамат,1976. - 188 с.

18. Добкин А. И. Лишенцы, 1918-1936/ Добкин А. И. // Звенья: Исторический альманах. - 1992. - Вып.2. - С.600-631.

19. Ефремов С.И. Трудовая деятельность бывших дворян в СССР (1920-1930е гг.) / Ефремов С.И. // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «История и политические науки». - 2011. - №2. - С.141-146.

20. Иванова Л.В. Формирование советской научной интеллигенции (1917-1927)./ Л.В. Иванова. - М., 1980. -284 с.

21. Ипполитов Г.М. Рецензия // Институт истории и археологии УрО РАН. - 2014. - С. 259-264. - Рец. на кн.: История в эго-документах: Исследования и источники. - Екатеринбург: Издательство «АсПУр», 2014. - 368 с.

22. Источниковедение: учеб. пособие / И. Н. Данилевский, Д. А. Добровольский, Р. Б. Казаков, М. Ф. Румянцева. - М.: Изд. Дом Высшей школы экономики, 2015. - 685 с.

23. Кулешов А. С. Аксаковы. История разбитых судеб / А. С. Кулешов. - М.: Территория, 2009 - 328 с.

24. Медик Х. Микроистория / Х. Медик // THESIS. - 1994. - вып. 4. - С. 193-202.

25. Репина Л. П. Историческая наука на рубеже XX-XXI вв.: социальные теории и историографическая практика / Л. П. Репина - М.: Кругъ, 2011. - 560 c.

26. Родионова Н. А. Дворянка в послереволюционной России (Т.И. Лещенко-Сухомлина) / Родионова Н. А. // Россия и современный мир. - 2014. -№ 3. - С. 231 -239.

27. Смирнова Т.М. «Бывшие люди» Советской России: Стратегии выживания и пути интеграции. 1917-1936 годы./ Т.М. Смирнова. - М.:Издательский дом «Мир истории», 2003. - 296 с.

28. Смит Д. Бывшие люди. Последние дни русской аристократии / Дуглас Смит; [пер. с англ. Н. Соколова]. -- М.: Новое литературное обозрение, 2018. -- 400 с.: ил. (Серия «Что такое Россия»).

29. Смит Д. Бывшие люди. Последние дни русской аристократии / Дуглас Смит; [пер. с англ. Н. Соколова]. -- М.: Новое литературное обозрение, 2018. -- 400 с.: ил. (Серия «Что такое Россия»).

30. Степин А.П. Социализм и средние слои города: опыт преобразования общественных отношений городских средних слоев./ А.П. Степин. - М., 1975. - 528 с.

31. Теория исторического знания: учеб. Пособие / И. М. Савельева, А. В. Полетаев. - СПб.: Изд-во «Алетейя. Историческая книга», 2007. - 496 с.

32. Трифонов И.Я. Очерки истории классовой борьбы в СССР в годы нэпа (1921-1937 гг.). / И.Я. Трифонов. - М., 1960. - 279 с.

33. Федюкин С.А. Великий Октябрь и интеллигенция. Из истории вовлечения старой интеллигенции в строительство социализма. / С.А. Федюкин. - М.,1972. - 346 с.

34. Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы: город / Шейла Фицпатрик; [пер. с англ. Л. Ю. Пантина]. - 2-е изд. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд Первого Президента России Б. Н. Ельцина, 2008. - 336 с.

35. Rendle M. Family, Kinship and Revolution: The Russian Nobility, 1917-23 / Matthew Rendle // Family and Community History. - 2005. - Vol. 8, № 1. - P. 35-47

36. Rendle M. The Problems of ?Becoming Soviet`: Former Nobles in Soviet Society, 1917-41 / Matthew Rendle // European History Quarterly. - 2008. -Vol. 38, № 1. - P. 7-33

Размещено на Allbest.ru