Антитеррористическая политика КНР в XXI веке

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Факультет Санкт-Петербургская школа социальных наук и востоковедения

Департамент востоковедения и африканистики

Выпускная квалификационная работа по направлению

58.03.01 «Востоковедение и африканистика»

Антитеррористическая политика КНР в XXI веке

Студента группы №153

образовательная программа «Востоковедение»

Филиппова Алёна Владимировна

Научный руководитель

Канд. ист. наук, доц.

М.А. Солощева

Санкт-Петербург, 2019

Данная работа посвящена исследованию влияния антитеррористической политики КНР в XXIв.на динамику терроризма в стране с 2001 по 2018 год. Теоретическая часть исследования включает в себя анализ западного и китайского подходов к определению термина «терроризм», что позволило выявить различие между ними и определить специфику пониманияявления«терроризма» в Китае. Практическая часть работы фокусируется на исследовании террористической активности в КНР в XXIвеке, базируясь на статистических данных из Глобальной базы данных терроризма, включая подробное рассмотрение наиболее резонансных терактов. Особое место отведено детальному исследованию политики КНР по противодействию терроризму. Соотнесение периодов террористической активности и проводимой антитеррористической политики позволило сделать вывод об эффективности мер по борьбе с проблемой терроризма в Китае. война политика терроризм

This paper is dedicated to the study of the influence of the PRC's antiterrorism policy in the 21stcentury on the dynamics of terrorism in the country from 2001 to 2017. The theoretical part of the study includes an analysis of the Western and Chinese approaches to the definition of the term “terrorism”, which made it possible to identify the difference between them and determine the specificity of the understanding of “terrorism” in China. The practical part of the work focuses on the research of terrorist activity in the PRC in the 21st century, based on statistical data from the Global Terrorism Database, including a detailed review of the high-profile terrorist attacks. The paper places particular emphasis on studyingthe PRC's anti-terrorism policy. The correlation between the periods of terrorist activity and the implemented anti-terrorism policy has led to the conclusion about the effectiveness of measures aimed to combat the problem of terrorism in China.

Введение

Глобализация, зачастую рассматриваемая в качестве положительного явления XXIвека, помогла людям ускорить технологический и информационный прогресс за счет обмена опытом и интеграции в различных сферах жизни, однако у данного явления есть и обратная сторона медали. По мере роста и развития экономик стран, интенсификации культурного обмена все больше усугубляются и становятся глобальными такие проблемы, какзагрязнение окружающей среды, глобальное потепление, наркотрафик, распространение инфекций. Одной из таких угроз, нависших над всеми странами мира,является проблема терроризма, которая вследствие процесса глобализации вышла за пределы отдельных стран и регионов и приобрела глобальный характер. «Глобальная война против терроризма» - выражение, вошедшее в оборот после крупномасштабных террористических актов 11 сентября 2001 года в США. После столь разрушительного и смертоносного теракта Соединенные штаты начали войну против международных террористических организаций, деятельность которых угрожает безопасности жителей всех стран. В свете того, что правительство КНР видело угрозу режиму и единству государства в лице радикально настроенных представителей этнической группы населения, исповедующих ислам и проживающих на территории Синьцзян-Уйгурского автономного округа(далее - СУАР), Китай также присоединился к этой войне. В КНР начала проводиться жесткая антитеррористическая политика, направленная на подавление сепаратистских настроений и инакомыслия среди уйгуров, контроль их религиозной активности и пресечение их связей с уйгурскими диаспорами за рубежом и с глобальными террористическими организациями в целом, что обеспечивает актуальность данного исследования.

Хронологические рамки работы охватывают период с 2001 г.по наши дни, что обусловлено присоединением КНР к Глобальной войне против терроризма и началом официальной антитеррористической политики в 2001 году.Так как официальная статистика по количеству террористических атак за 2018 год не представлена, данные за этот год будут базироваться на материалах СМИ.

Цель данного исследования - определить, как антитеррористическая политика КНР влияет на динамику терроризма в стране. Для достижения цели исследования определены следующие задачи:

1. Изучить подходы к определению термина «терроризм» западными и китайскими учеными;

2. Проанализировать динамику уйгурского терроризма в XXI веке и дать характеристику наиболее резонансных террористических актов;

3. Исследовать политику КНР по борьбе с терроризмом и выявить степень ее воздействия на террористическую активность в стране.

Источниковой базой данного исследования являются: 1.официальные документы и отчетыправительственных и неправительственных организаций; 2. статистика, представленная в Глобальной базе данных терроризма: 3. новостные сообщения в ведущих мировых СМИ. Также в работе были использованыисследования на английском и китайском языках по проблеме уйгурского терроризма в Китае и антитеррористической политики в КНР.

Первая часть работы посвящена изучению понятия «терроризма», главным образом основываясь на исследовании профессора Университета Восточного ЛондонаЭнтони Ричардса в книге «Справочник по терроризму и борьбе с терроризмом» .Он предлагает свой аналитический подход для определения термина «терроризм», учитывающий его особенности и различия с другими актами политического насилия, а также выявляет основные элементы концептуализации термина. Его подход лег в основу методологической базы исследования.Среди множества исследований, посвященных рассмотрению взаимосвязи уйгурского терроризма и политики китайских властей, наибольшего внимания заслуживает работа американского историка С. Робертса , который исследует «биополитику» правительства КНР в отношении уйгуров. Она подразумевает поощрение лояльности к государству, в то же время серьезно ограничивая и даже нарушая их права и свободы, что, по его мнению, приводит к «изолированию» уйгуров от жизни всего общества и помещению их в своеобразный «карантин» как особо опасную угрозу. Работа гонконгского политолога Ч.П. Чунга фокусируется на изучении антитеррористической политики Китая, которую он подразделяет на три категории в зависимости от ее содержания: «жесткая» стратегия репрессий, «мягкая» стратегия вознаграждения и «средняя» стратегия слежения и мониторинга. Статьи доктора юридических наук Ц. Ю Чжоу и доктора философских наук О. Климеша соответственно посвящены рассмотрению недавней политики КНР через призму официальных программ по «де-радикализации» уйгурского населения, основанных на «Законе о борьбе с терроризмом» и конкретных действий властей по ограничению и контролю жизни всех уйгуров на основании новостных сообщений в ведущих мировых СМИ.

Структура работы выстроена в соответствии с задачами исследования: первая глава посвящена рассмотрению теоретических аспектов термина «терроризм» и его определению, вторая глава фокусируется на анализе количества и качества террористических актов, совершенных уйгурами или основанными уйгурами террористическими организациями, в третьей главе рассматриваются различные подходы китайского правительства к решению проблемы терроризма в стране. В разделе «Приложения» приведены графики, отражающие динамику терроризма в КНР, а также полная таблица террористических атак с указанием даты, места и способа нападения.

Глава 1. Подходы к изучению терроризма

1.1 Западный подход к определению термина «терроризм»

Терроризм - сложное социальное явление, которое с наступлением XXI века вышло за рамки отдельных государств, тем самым привлекая повышенное внимание общественности. В связи с глобальным и всеобъемлющим характером данного феномена, мировое сообщество столкнулось с необходимостью дать определение этой деятельности.

На данный момент в научной среде не существует четкого, согласованного определения термина «терроризм» по ряду причин. Прежде всего, кто должен быть наделен властью дать определение: национальные парламенты, академики или Организация Объединенных Наций? В этой связи препятствием являются субъективные суждения и вешание «ярлыков», вместо объективного восприятия и оценки действительных событий. Термин «терроризм» часто используется в корыстных интересах, чтобы «демонизировать» тех, кто нарушает статус-кво и восстает против власти, таким образом создавая минимальное различие между терроризмом и любой формой политического насилия .

Терроризм - это многогранный феномен, который также включает в себя некоторые моральные аспекты. К примеру, является ли борец за свободы террористом? Следует ли проводить различие между терроризмом и правом народов на самоопределение и борьбу с иностранной оккупацией ? Эти дискуссионные вопросы значительно препятствуют выработке единого определения, так как каждый человек имеет свой субъективный взгляд на вещи.

Многие ученые задаются вопросом, возможно ли найти объективное определение терроризма, которое удовлетворяло бы юридические и научные критерии. Алекс Шмидт, профессор, занимающийся изучением терроризма, приводит три основные причины, почему трудно дать определение рассматриваемому феномену.

Во-первых, по его мнению, терроризм является «оспариваемой явлением» : рассмотрение данного феномена с социологической, политической, и юридической точек зрения дает различные интерпретации.

Во-вторых, существует множество форм терроризма: политический, государственный, спонсируемый государством, националистический и сепаратистский, религиозный и другие. В разных странах и регионах доминируют разные формы терроризма, что существенно влияет на его восприятие в целом, и формирует особое представление о том, что такое терроризм и каковы его элементы.

В-третьих, определение терроризма в наши дни осложняется наличием у термина более чем двухсотлетней истории, которая берет начало во времена французской революции XVIII века .

С какой же целью необходимо выработать универсальное определение термина «терроризм», несмотря на существующие проблемы? Исследователь Энтони Ричардс выявляет следующие причины, лежащие в основе этой деятельности. Во-первых, создание согласованного определения терроризма обусловлено потребностью в точном понимании и фиксации данного явления для выработки эффективной стратегии решения этой проблемы.В связи с глобальным характером этого феномена, борьба с ним должна основываться на сотрудничестве государств, имеющих единые критерии определения данного термина. Это также позволит выработать общепринятые нормы, определяющее наказания для тех, кто совершает или поддерживает террористическую деятельность .

Во-вторых, точное определение терроризма необходимо для проведения исследований в этой области. Изучение всех аспектов данного феномена невозможно без адекватной научной теории. В частности, выявление причин и мотивации терроризма, анализ трендов его распространения, установление влияния глобализационных процессов на его динамику, оценка и выработка контрмер по борьбе с ним должны осуществляться, базируясь на общепринятом определении этого явления.

Таким образом, на данный момент главной задачей исследователей феномена «терроризма» является выявление отличительных черт этой деятельности в сравнении с другими актами политического насилия, не принимая в расчет, кто является преступником и каковы причины, так как имеет значение только аналитическая оценка действий. Этот процесс называется концептуализация, в ходе которого устанавливаются главные признаки, присущие какому-либо феномену.

Существует ряд определений терроризма, каждое из которых содержит набор критериев, характеризующих эту деятельность. Голландский исследовательтерроризма А. Шмидт подошел к рассмотрению этого термина путем анализа существующих определений, данных учеными и экспертами. Он приводит все упомянутые критерии, содержащиеся в различных формулировках определения «терроризма», к которым относятся: символические цели, чаще всего гражданское население, элемент неожиданности и шока, поиск гласности и признаний действий, незаконный, преступный и аморальный характер действий, взрывы как наиболее часто используемая форма насилия и так далее.

Э. Ричардс систематизировал и выявил несколько аспектов, которые присутствуют во всех определениях. Он установил, что несмотря на разногласия в подходах к определению терроризма, основным элементом террористической деятельности является нанесение психологического воздействия вне круга прямых жертв. Дляопределения критериев, отличающихтерроризм от других форм нападения, Э. Ричардс предлагает использовать аналитическую оценку, котораяпредполагает рассмотрение терроризмав качестве метода осуществления политического насилия . Игнорируя личность преступника и причины совершенного акта, данный способ не предполагает моральной оценки и, соответственно, субъективного взгляда. Концентрация на методе политического насилия, целью которого является не само насилие, а психологическое воздействие на массы, позволяет рассматривать феномен терроризма объективно. Следовательно, исключается возможность оправдать терроризм основываясь на «благородных» причинах совершенных действий.

Кроме того, моральная оценка терроризма также возможна при рассмотрении вопроса того, на кого направлен террористический акт. В качестве аргумента Э. Ричардс приводит две точки зрения: некоторые считают, что можно оправдать борца за свободу, использующего терроризм в качестве метода отстаивания своих взглядов, так же можно оправдать терроризм, жертвами которого являются негражданские, военные лица (например, в вооруженной борьбе армии освобождения Косово против режима Милошевича). Это создает парадокс, когда терроризм воспринимается как насильственное зло, однако оправдывается в некоторых конкретных случаях. Вследствие этого, Э.Ричардс предполагает, что объективная оценка терроризма должна включать в себя положение о том, что терроризм направлен против всех людей . Так как одной из целей террористов является создание атмосферы страха в обществе, он считает, что не имеет значения, кто является жертвой насильственных действий, гражданские лица или военные. Массовые убийства людей всего лишь способ донести о намерениях или целях террористов до более широкой аудитории.

Таким образом, общепринятыми компонентами концептуализации терроризма являются: насилие, угроза насилия, нацеленное психологическое воздействие и политический мотив. Э. Ричардс предлагает следующее определение терроризма: «Терроризм - это использование насилия или угрозы насилия с целью создания психологического воздействия за пределы непосредственных жертв или объектов, основываясь на политических мотивах» .

Выработка универсального определения терроризма - важнейшая ступень на пути к подавлению и искоренению этого общественно опасного феномена. Согласно профессору Дальневосточного Федерального Университета А.А. Руденко, терроризм является «очень сложным, многоплановым явлением, имеющим ряд преобладающих признаков в разных странах в зависимости от истории и национальных особенностей развития» , поэтому изучать терроризм также необходимо в контексте определенных стран с учетом национальной специфики. Далее будет рассматриваться подход к определению «терроризма» в Китае китайскими исследователями.

1.2 Специфика изучения понятия «терроризм» в китайской науке

При изучении статей на китайском языке разных временных периодов о явлении терроризма, первое, что бросается в глаза, это слабый интерес к данной теме до 2000 года. Небольшое количество статей посвящены тематике терроризма, с оговоркой, что в них рассматривается в большинстве своем международный терроризм. Например, Ли Шаоцзюнь в своей статье 1995 года, указывая на важность изучения международного терроризма в связи с его широким распространением с 70-х годов XX века, сравнивает подходы западных ученых и приводит собственный анализ данного явления. По его мнению, терроризм - это борьба вооруженных сил против безоружных, целью которой является не нанесение материального ущерба, а психологического воздействия, жертвами которой могут стать все люди без исключения .

После вышеупомянутых террористических актов в Америке, Китай взглянул на проблему уйгурского сепаратизма под другим углом. Начиная с 2001 г. проблема терроризма стала одной из важнейших на повестке дня в Китае. Она привлекает большое внимание китайских академиков, которые взялись за изучение этого явления внутри своей страны.

Большое количество статей на китайском языке, исследующих проблему этнического терроризма и теорию терроризма в целом подтверждают вышесказанное. К примеру, ДунКэгуи ЦиГанли в статье от 2003 г. рассматривают содержание определения терроризма и основные компоненты концептуализации: насилие (убийства, взрывы, похищение людей), политический мотив (достижение политических, религиозных или идеологических целей) и террор, нацеленный на оказание психологического стресса и на создание социальной нестабильности. Их полное определение звучит так: «Терроризм относится к акту определенных лиц или организаций для создания террористической атмосферы во имя определенной политической цели с использованием насильственных средств» .

Статьи Лин Чжунхао и Ван Яньвэня рассматривают угрозу терроризма в Китае, которая порождается сепаратистскими настроениями радикально настроенных жителей автономных регионов. Они исследуют основные факторы, влияющие на динамику терроризма внутри страны, особое внимание уделяя этническим противоречиям и конфликтам как одной из сильнейших движущих сил этого негативного явления.

Среди всех статей особо внимания заслуживает работа Энтони Филдса и Лу Нань , анализирующая разницу между «традиционным терроризмом» прошлого века и «новым терроризмом» XXI века. Во-первых, мотивы «традиционной» террористической деятельности основывались на нерелигиозных факторах, таких как политическая идеология, стремление к этническому разделению и этнические конфликты. Деятельность «нового терроризма» имеет четкие религиозные мотивы. Во-вторых, изменился географический охват террористической деятельности. Цели «традиционного терроризма» ограничены по географическому признаку, террористические организации обычно считались «домашними» . Цели «новой» террористической деятельности имеют глобальный характер, деятельность осуществляют транснациональные организации, в которые входят члены из разных стран мира. В этой связи, третьим отличием является то, что мотивами«традиционного терроризма» были националистические и сепаратистские идеи, вследствие чего его деятельность была нацелена на изменение политики конкретного региона или страны. Напротив, задачей «нового терроризма» стала более глобальная идея изменения всей международной системы. Кроме того, старый и новый терроризм различаются по структуре организаций, осуществляющих террористическую деятельность, и по тому, как эти организации функционируют. Структура традиционных организаций иерархична, а организации «нового» типа работают на основе сотрудничества и координации, где отдельные члены имеют приблизительно равные права .

Необходимо также отметить, что в конце 2015 г. законодательный орган КНР, Национальный народный конгресс, принял «Закон о борьбе с терроризмом» , в котором содержится четкая формулировка термина «терроризм». В этом документе «терроризм» определяется как «действия, которые создают социальную панику, ставят под угрозу общественную безопасность, вредят людям и имуществу, или используют принуждение по отношению к национальным органам или международным организациям с помощью таких методов, как насилие, разрушение, запугивание, для достижения политических, идеологические или другие целей» (статья 3).

Таким образом, изучив специфику подходов к определению термина «терроризм» западными и китайскими учеными, можно сделать вывод, что, в целом, они содержат сходные компоненты концептуализации, такие как как использование насилия, создание социальной нестабильности, политический мотив. Однако официальное китайской определение также содержит несколько размытые формулировки (напр. «ставить под угрозу общественную безопасность»), под которые могут попасть любые акты агрессии, становясь при этом террористическими актами. В главе 2 будут рассматриваться инциденты, которые соответствуют официально принятому определению термина «терроризм» в КНР.

Глава 2. Террористическая деятельность уйгуров в КНР

2.1 Исторические предпосылки уйгурского терроризма в Китае

Официальное включение Синьцзяна в состав Китая произошло в XVII веке, когда Цинская империя завоевала часть Центральной Азии, в том числе Монголию и Тибет. История сложных отношений уйгуров с правительством государства началась именно в этот момент, когда уйгурская этническая группа потеряла свою независимость. В XX коммунистическое руководство Китая было решительно настроено интегрировать регион в политическую и экономическую жизнь страны посредством проведения политики «китаизации». Начались широкие кампании по переселению ханьцев в Синьцзян. В 1960-х гг. политика «Большого скачка», сопровождавшаяся радикальной коллективизацией, индустриализацией и высокой миграцией ханьского населения в регион вынудила тысячи уйгуров уехать из Синьцзяна в Советский Союз и Казахстан , а жесткие меры в отношении религии заставили уйгуров бежать в Афганистан, Турцию, Пакистан, Киргизстан, что привело к формированию уйгурских диаспор в этих странах. В период Культурной революции (1966-1976) проводились масштабные репрессии против этнических меньшинств, был нанесен большой ущерб их культуре.

Под влиянием данных факторов сепаратистские настроения уйгуров усиливались к началу 1990-х годов. Кроме того, движущими силами радикально настроенных уйгуров можно так же назвать распад Советского Союза, который своим примером дал надежду на возможность обретения независимости региона; открытие Каракорумского шоссе междуСиньцзяном и Пакистаном, что способствовало росту радикального ислама в Синьцзяне; а так же создание новых торговых путей и укрепление культурных отношений со странами Центральной Азии .

Наиболее крупными и резонансными проявлениями уйгурского сепаратизма в 1990-х годах являются следующие события: восстание в городке Баженв 1990 г. ; серия взрывов автобусов 1992 и 1993 гг.; серия взрывов и убийств с 1996 по 1997 г., кульминацией которых стал Кульджинский инцидент 5 февраля 1997 г. . В ответ на беспорядки и волнения в регионе, КПК началапроводить политику подавления этнического недовольства в Синьцзяне. Китай также нацелился на укрепление связей с государствами Центральной Азии для обеспечения содействия в подавлении уйгурского радикализма и поддержания безопасности во всем регионе. Для этих целей была создана Шанхайская пятерка (Китай, Россия, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан) -ныне Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), включающаятакже Узбекистан, Индию и Пакистан,которая в настоящее время во многом содействует борьбе с терроризмом.

2.2 Присоединение к «Глобальной войне против терроризма»

Теракт 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке, когда члены террористической организации «Аль-Каида» захватили четыре пассажирских самолета и направили их на башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке и Пентагон, положил начало феномена терроризма как международного явления.Вслед за этими событиями КПК выпустила документ под названием «Террористическая деятельность, совершенная организациями «Восточного Туркестана» и их связи с Усамой бен Ладеном и талибами», который утверждал, что «существовала широкая сеть уйгурских террористов, которые пользовались международной поддержкой и представляли неизбежную угрозу безопасности Китая и всего мира» . Правительство КНРначало переосмысливатьволнения уйгуров 1990-х гг., в результате чего, события того времени, в частности восстание в г. Бажене и Кульджинский инцидент были названы терроризмом . Таким образом, китайское руководство сменило курс с подавления этнического сепаратизма на борьбу с терроризмом, что позволило Китаю официально присоединиться к американской кампании -«Глобальной войне против терроризма».

Наконец Китай получил достаточно международного внимания и сумел убедить США и ООН официально признать существование угрозы терроризма в Китае, исходящую от организации Исламское движение Восточного Туркестана . 6 сентября 2002 г.были изданы «распоряжение США №13224 и резолюция Совета Безопасности ООН №1267 и №1390,в которыхданная организация была признанакак «террористическая» .

Исламское движение Восточного Туркестана (далее - ИДВТ)- террористическая организация, созданная в 1993 г.Махсум Хасаном, уйгуром из синьцзянского региона Кашгар , целью которой провозглашается создание независимого исламского государства - Восточный Туркестан на территории СУАР. Китай убежден, что эта организация имеет тесные связи с другими исламскими террористическими организациями, в частности Аль-Каидой и движением «Талибан», пользуется их поддержкой и получает деньги и оружие. КНР обвиняет ИДВТ в совершении более двух сотен террористических актов с 1990 по 2001 г., включая взрывы магазинов и рынков, зданий, автобусов, а также убийства чиновников и полицейских .

Некоторые эксперты считают, что ИДВТявляется головной организацией для множества мелких отколовшихся групп, самой известной из которых является Туркестанская исламская партия (далее - ТИП). Например, по мнению Б. Венцке, главы независимой американской корпорации IntelCenter по мониторингу терроризма, неясным остается вопрос, является ли ТИП отдельной независимой организацией, при этом он отмечает, что «цели этих групп являются как исламистскими, так и националистическими» .

Деятельность вышеупомянутых террористических организаций является наглядным примером феномена «нового терроризма» XXIвека. ИДВТ и ТИП, руководствуясь религиозными мотивами и получая поддержку транснациональных террористических организаций, перестают быть «локальными», их деятельность приобретает глобальных характер. Таким образом, существующая внутренняя угроза терроризма в Китае со стороны радикально настроенных уйгуров дополняется и внешней угрозой. Далее будут рассматриваться террористические акты, совершенные уйгурскими сепаратистами и членами ИДВТ и ТИП.

2.3 Характеристика террористических актов в КНР после событий 9\11

Волнения, беспорядки и другие формы проявления насилия в Синьцзяне в 1990-х гг.в XXIвеке приняли форму террористической деятельности. Для того, чтобы наглядно отследить динамику террористических актов в Китае, будут проанализированы данные, представленные в Глобальной базе данных терроризма(GlobalTerrorismDatabase), которая содержит информацию о всех террористических атаках по всему миру с 1970 по 2017 год. Включенные в базу данных события соответствуют как минимум двум из трех критериев :

1. Террористический акт должен быть основан на достижении политической, экономической, религиозной или социальной цели.

2. Должны присутствовать доказательства намерений принуждения, запугивания, или передачи какого-либо другого сообщения до более широкой аудитории, чем непосредственные жертвы.

3. Действие должно быть вне рамок законной военной деятельности.

Говоря обобщей динамикетерактов в КНР с 1970 по 2017 год, прежде всего необходимо отметить периоды наивысшей террористической активности(См. Приложение 1): в XXвеке первый всплескнаблюдается в 1984 г., далее в 1996-1997 гг., когда произошло наибольшее число нападений в истории Синьцзяна, в том числе несколько взрывов в Урумчи, совпавших с днем траурного дня Дэн Сяопина . По имеющимся данным, в 2001 г. было совершено чуть менее 20 террористических актов, однако нет никакой информации о преступниках. Следующие вспышки терроризма произошли в 2008 и 2014, их причины и наиболее масштабные инциденты будут рассмотрены далее.

Исследуемые теракты былисовершены уйгурскими сепаратистами или основанными ими организациями, которые взяли на себя официальную ответственность за нападения - ИДВТ и ТИП (См. приложение 2). Примечательно то, что по данным Глобальной базы терроризма, в период с 1998 по 2007 г.была зафиксирована только одна атака, предпринятая уйгурским сепаратистом - взрыв автобуса между городами Усу и Карамей в 2005 году.

Первый серьезный всплеск террористической активности в XXIвеке наблюдается в 2008 г. (См. Приложение 3), что совпадает с временем проведения летних Олимпийских игр в Пекине. Власти КНР ввели усиленные меры безопасности в городе, чтобы предотвратить срывы игр. Уже в январе 2008 г. «китайское правительство сообщило, что оно захватило нескольких членовИДВТ» , однако, несмотря на усилия властей Китая сохранить мир во время проведения соревнований, по данным GTD, было совершено множество террористических актов, насильственные действия которых были направлены против полиции, правительства, транспортного сообщения и обычных граждан. ИДВТ взяло на себя ответственность за четыре теракта, один из которых произошел в Кашгаре, СУАР, когда уйгуры совершили наезд на полицейских и напали на них, вооруженные ножами и гранатами.В марте 2008 г., за пять месяцев до Олимпиады, ТИП выпустила видео, в котором заявила, что намерена нанести удар и предостерегла мусульман, что они не должны появляться на играх . По данным GTD, как минимум две атаки были совершены данной организацией в Куньмине и Миншане. В июле 2008 г.ТИП взяла на себя ответственность за взрыв террориста-смертника в городе Вэнчжоу и еще серию атак на полицейские участки и правительственные здания. Действительно ли эта организация стоит за нападениями, или ложные заявления были сделаны для «создания имиджа», все еще неясно.

Контрмеры КНР по предупреждению угрозы терроризма в 2008 г.способствовали росту напряжения, которое вылилось в массовые беспорядки в Урумчи в 2009 году. Изначально уйгурские протестующие мирно собрались на Народной площади, возмущенные недавними событиямина фабрике в провинции Гуандун, где в результате драки между уйгурским и ханьским рабочими погибли два уйгура и более сотни были ранены . Силовики пытались подавить протест, что вылилось в кровавое столкновение между последними и протестующими. Насилие быстро распространилось по всему городу, порождая драки между уйгурами и ханьцами.

За этим инцидентом последовали несколько лет относительной стабильности в регионе. Ситуация начала ухудшаться в 2013 г.,по данным Глобальной базы данных терроризма, один теракт был совершен уйгурскими сепаратистами в уезде Яркенд, когда вооруженные ножами и взрывчатками напали на полицейский участок. Множество инцидентов произошли в поселке ЛуккунТурфанского округа, когда неизвестные преступники совершали атаки на полицейские участки и правительственные здания, тем самым вызвав массовые волнения и столкновения уйгуров с ханьским населением . Наибольшего внимания заслуживает инцидент, произошедший 28 октября 2013 г. в Пекине, когда трое уйгуров совершили наезд на пешеходов на площади Тяньаньмэнь . Это был первый террористический акт за пределами СУАР. По данным GDP,ТИП взяла ответственность за данное нападение.

Самые крупные вспышки террористической активности в Китае произошли в 2014-2015 гг. Наиболее кровавым инцидентом стало нападение группы уйгуров на главном железнодорожном вокзале в Куньмине, провинция Юньнань. 1 марта 2014 г., вооруженные ножами мужчины напали на мирных граждан, лишив жизни 31 человека и ранив 141 . После нападения лидер ИДВТАбдулла Мансур выпустил видео, в котором выразил «поддержку» этой террористической атаки и пообещал еще больше насилия в будущем, однако он не взял ответственность за нападение .

В течение последующих месяцев ряд атак происходил в городах Урумчи, Кашгаре, Яркендском, Лунтайском уездах, преимущественно с использованием ножей и взрывчаток на железнодорожных станциях, рынках, магазинах, около полицейских участков .Один инцидент случился за пределами региона - 5 мая 2014 г. уйгурский мужчина, вооруженный ножом, напал на людей на городской железнодорожной станции в Гуанчжоу . В общей сложности в СУАР и за его пределами «было зарегистрировано не менее 98 случаев насилия с участием уйгуров в 2013 и 2014 годах, в результате которых погибло от 656 до 715 человек» . В 2015 г. террористическая активность радикально настроенных уйгуров также держалась на высокой отметке, и только с 2016 г. пошла на спад.

Таким образом, в недавних террористических актах 2014-2015 гг. прослеживаются четкие тренды. Во-первых, участились случаи суицидальных атак, совершаемых террористами-смертниками в форме взрывов. Это является своеобразным способом обхода репрессий, так как этот вид атаки требует «ограниченного участия и ресурсов по сравнению с другими формами, такими как протест и восстание» . Во-вторых, нападения 2014 г. привели к большему количеству жертв, чем атаки предыдущих лет, другими словами, террористические акты стали более смертоносными. В-третьих, уйгурские террористы начали нападать на гражданское население, в отличие от ранних нападений, где основными целями были полицейские. В-четвертых, террористическая деятельность вышла за пределы СУАР, что подтверждается такими громкими инцидентами как наезд на пешеходов на площади Тяньаньмэнь в Пекине и врыв на станции в Гуанчжоу.

Все вышерассмотренные действия насильственного характера в Китае, произошедшие в период с 2001 по 2017 г. провозглашаются властями КНР террористическими актами. В связи с тем, что до 2015 г.в Китае не существовало четкого, зафиксированного определения термина «терроризм», руководство Китая имело возможность охарактеризовать любое проявление насилия, агрессии или недовольства со стороны уйгуров в качестве террористического нападения. Справедливо будет заметить, что в действительности грань между актом агрессии или недовольства и террористическим актом достаточно размытая. В некоторых случаях невозможно с уверенностью определить, преследовал ли преступник какие-либо четкие цели и намеревался ли оказать психологическое воздействие на более широкий круг людей. Кроме того, необходимо также сделать оговорку, что не все рассмотренные террористические атаки соответствуют западному определению терроризма, однако все из них попадают под китайское определение.Таким образом, все нападения характеризуютсявластями КНРкак террористические акты для оправдания проведения жесткой антитеррористической и антисепаратистской политики в СУАР.

Глава 3. Кампании по борьбе с терроризмом в КНР

3.1 Начало борьбы с терроризмом и создание ШОС

После объявления США «Глобальной войны против терроризма», КНР выпустила два документа, утверждающие наличие угрозы терроризма в стране.Это уже упомянутый ранее документ «Террористическая деятельность, совершенная организациями «Восточного Туркестана» и их связи с Усамой бен Ладеном и талибами», а также выпущенная 21 января 2002 г.декларация «Террористические силы "Восточного Туркестана" не могут остаться безнаказанными».В список террористических актов, попавших в этот документ, вошли взрывы, убийства чиновников, простых людей и патриотических религиозныхдеятелей уйгурской этнической группы, поджоги и нападения на полицейских и правительственных лиц.Декларация содержитобвинения членов данной террористической организации в создании секретных учебных баз, сборе денег для покупки и производства оружия и боеприпасов и организации бунтов. Кроме содержательных обвинений и постановлений, документ содержит декларативную составляющую, которая призвана идеологически закрепить борьбу с терроризмом. В ней утверждается, что антитеррористическая политика нацелена не на какую-либо конкретную этническую группу или религию, а лишь на преступников, участвующих в террористической деятельности. Ситуация в регионе характеризуется стабильностью, декларируется защита и предоставление прав этническим меньшинствам, предоставляется свобода вероисповедания, а представители всех этнических групп в Синьцзяне, согласно декларации, всецело поддерживают политику государства . С помощью этих документов КНР обосновывала необходимостьиспользования репрессивных методов борьбы с уйгурским терроризмом. Одновременно с этим Китай искал поддержи международного сообщества и признания террористической угрозы со стороны радикально настроенных уйгуров.

С 2001 г. борьба с терроризмом в КНР ведется не только на внутригосударственном уровне посредством внедрения различных инициатив по контролю религии, образования, медиапространства и интернета, но и на внешнеполитическом уровне посредством использования рычагов региональной кооперации.

ШОС является международной организацией, формально основанной в 2001 г. лидерами Китая, России, Узбекистана, Таджикистана, Киргизии и Казахстана подписанием Декларации Шанхайской организации. Главными целями создания организации были объявлены укрепление дружбы, добрососедства и доверия между странами-участницами, сотрудничество в экономической, культурной, образовательной и других сферах, а также поддержание и обеспечение мира и стабильности в регионе .В том же году была подписана Шанхайская конвенция по борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, согласно которой страны-участницы обязаны совместными усилиями бороться с «тремя силами зла» - религиозным экстремизмом, сепаратизмом и терроризмом, которые представляют угрозу международному и региональному миру и безопасности, а также территориальной целостности стран альянса .

Главным органом по координации борьбы с «тремя силами зла» является Региональная антитеррористическая структура (РАТС). РАТС является одним из двух постоянно действующих органов ШОС. В рамках данной структуры, термин «терроризм» определяется как «идеология насилия, которая путем совершения или угрозы насильственных действий пытается оказать влияние на принятие решений властями, направленная на запугивание населения и причинение ущерба людям, обществу и государствам» . Столь нечеткая формулировка, не учитывающая особенности и отличия террористического акта от любого акта насилия, и определение терроризма через призму идеологии фактически позволяют государствам причислять любое проявление агрессии, которое несет за собой ущерб или смерть другим людям к актам терроризма. Это подкрепляется принципом «взаимного признания», который обязывает членов организации признавать действия, объявленные одной из стран-участницейтеррористическим актом , что особенно актуально для Китая. Это обеспечивает ему международное признание терроризмом любых актов агрессии, которые правительство КНР сочтёт таковыми.

Для борьбы с терроризмом РАТС обладает широким функционалом, который Т. Уоллес, научный сотрудник Института оборонного анализа США, в своем исследовании региональной структуры ШОС подразделил на пять категорий. Во-первых, это обеспечение информационного обмена между участниками альянса: члены ШОС обязуются предоставлять друг другу информацию (по запросу) о подробностях террористических актов, преступниках или преступных организациях, а также о незаконном изготовлении, продаже, хранении любых оружий массового уничтожения . Во-вторых, РАТС наделен полномочиями по интеграции информации в единую аналитическую базу, которая содержит данные о терроризме и экстремизме, а также реестр лиц, которые находятся в международном розыске по обвинению или подозрению в совершении террористических актов .Однако на данный момент в открытом доступе нет отчетов о деятельности РАТС в качестве информационной среды по анализу данных о терроризме . В-третьих, одной из форм кооперации членов-стран ШОС по противодействию терроризму является взаимодействие с другими региональными и международными организациями и форумами, а также оказание помощи странам третьего мира в борьбе с терроризмом . В-четвертых, одной из фундаментальных форм кооперации в рамках РАТС является кооперация в сфере проведения совместных антитеррористических учений и профилактических мероприятий, оперативно-розыскных и следственных действий . В-пятых, одной из наиболее результативных областей деятельности РАТС является правовая деятельность, в частности, использование механизмов депортации . Если гражданином страны-участницы ШОС был совершен террористический акт на территории другой страны, или он находится в розыске, то используются механизмы сотрудничества для привлечения местных властей с целью оказания содействия в поимке, задержании и последующей депортации преступника. Подавляющее большинство случаев действия данного механизма связано с выдачей уйгуров в Китай .

Таким образом, будучи международной организацией, нацеленной на противодействие терроризму совместными усилиями, взаимодействие в рамках ШОС является важной составляющей китайской антитеррористической политики. Как международный орган ШОС дала возможность КНР узаконить свою жесткую политику в отношении уйгурских террористов и получить поддержку других стран по выдаче уйгуров на родину. Тем не менее, как было отмечено раннее, на современном этапе сотрудничество в рамках ШОС не ограничивается лишь вопросами безопасности. Страны-участницы ШОС взаимодействуют для решения проблем продовольственной безопасности, окружающей среды, международных конфликтов (напр. сирийский кризис), и для расширения интеграции в экономической сфере и сфере торговли, в частности, ШОС для Китая является важной интеграционной структурой для продвижения своей политики «Один пояс, один путь». В этой связи, противодействие терроризму в рамках ШОС уже не является ключевой и первоочередной задачей организации.

3.2 Политика «Жёсткого удара» (2001-2007)

В 1990-х гг., в связи с внедрением ассимиляционной политики в СУАР, которая заключалась в переселении ханьцев в регион,и усилением политики ограничений в области религии и других аспектов жизни, увеличилось количество инцидентов насилия, которые в свою очередь вызвали еще большие ограничения и аресты.

После присоединения к «Глобальной войне с терроризмом» правительство КНР начало проведение официальной антитеррористической политикив СУАР. В начале 2000-х гг. были запущены кампании под названием «Жёсткий удар», нацеленные на подавление всех форм несогласия, преследование сепаратистов, контроль религии и культуры. Для выслеживания предполагаемых преступников по всему региону были мобилизованы сотни вооруженных полицейских подразделений . Согласно данным НКО «Международная амнистия», входе этих кампаний арестованные часто подвергалисьфизическому насилию и другим видам жестокого обращения, находясь под стражей . По оценкам НКО «Международная Амнистия», «десятки тысяч люди былизадержаны для расследования,сотни, возможно тысячи, были обвинены или осуждены», многие уйгуры были казнены за проявления сепаратизма или совершение террористических действий .

Наряду с преследованием и арестами, данная политикавключала в себя меры по ограничению религии. В различныхпрефектурах СУАР совершались аресты мусульманских священнослужителей и гражданских лиц заосуществление «незаконной религиозной деятельности»,вводился запрет на соблюдение рамадана в государственных учреждениях,закрывались мечети, которые, как считалось, оказывали «плохое влияние» на молодежь, так как находились рядом со школами .

В рамках этой политики также была введена цензура, затронувшая любое выражение мыслей через творчество или в интернет-пространстве . В результате этой кампании многие уйгурские писатели были арестованы и приговорены к длительному тюремному заключению за распространение сепаратистских идей. Позже власти объявили о создании специальных классов для работников сферы культуры, где те обучались «противостоянию этническому сепаратизму», что по мнению НКО «Международная Амнистия», представляло собой пропаганду института доносительства .

Наряду с проведением «жестких кампаний», продолжалась политика ассимиляции и интеграции уйгуров в китайское общество. В сфере образования был сделан акцент на обучении уйгуров на китайском языке, что получило название «двуязычное образование». Представители уйгурской диаспоры зарубежом,занимающиеся исследованием соблюдения прав человека в СУАР, оценивают это как внедрениеодноязычнойсистемы образования, «которая подрываетязыковые основы уйгурской культуры» . В рамках ассимиляционной политики также внедрялась образовательная инициатива, которая заключалась в предоставлении квот для студентов Синьцзяна в школах восточной части Китая .Целями данной программы были предоставление уйгурам более качественного образования, квалифицированных учителей, а также содействие межэтническому общениюстудентов уйгурской иханьской национальностей . По мнению Т. Гроуза, профессора китайских исследований в Технологический институт Роуз-Халман, эта инициатива скорее преследовала политические цели: в официальном административном регламенте упоминается о подготовке квалифицированных выпускников школ, которые «поддерживают лидеровКПК, любят Китай, любят социализм, защищают единство Китая и поддерживают единство народа».По оценкам западных ученых, эта программа не достигла желаемого эффекта: за пределами классов многие уйгуры говорили на родном языке, общение с ханьскими студентами было минимальным, а после выпуска многие возвращались в СУАР .

3.3 Усиление политики ограничений (2008-2014)

Объективные показатели свидетельствуют о том, что усиление безопасности в регионе имели положительны эффект в начале 2000-х гг.: было отмечено мало случаев совершения террористических актов уйгурскими террористами. Вплоть до 2008 г. ситуация в регионе оставалась стабильной, до того момента, как власти начали предпринимать ряд превентивных мер, нацеленных на обеспечение мирного проведения Олимпийский игр в Пекине. В целом, усиленные меры безопасности по отношению к уйгурам включали в себя, по сути, полное «изолирование» данной этнической группы от всего остального общества, и были нацелены на всех без исключений. Такой «карантин» был особенно заметен в Пекине, где, как сообщается, уйгурам было отказано в гостиничных номерах,от 4000 до 5000уйгуров были задержаны или высланы из города . Таким образом, жесткая политика по отношению к уйгурам в 2000-х гг., вкупе с их «исключением» из жизни общества во время Олимпийских игр привели к усилению сепаратистского движения, что демонстрирует всплеск терроризма в 2008 г., а также к последующей эскалации недовольства, которая выразилась в крупномасштабном волнении в Урумчи в 2009 году.

Вспышка межэтнических конфликтов в 2008-2009 гг., вызванная неоправданно жесткими превентивными мерами прервала мирный процесс ассимиляции и продемонстрировала, что потенциальный межэтнический конфликт не был исчерпан.

Реакция правительствавыразилась во внедрении еще более жестких мер по контролю надуйгурским населением и пресечению сепаратистской и террористической деятельности. Усиленная безопасность в городах сопровождалась увеличением численности полиции, патрулирующей улицы и созданием контрольно-пропускных пунктов. Аресты коснулись даже детей: по сообщениюНКО «Проект по правам человека уйгуров», в провинции Юньнаньпо обвинению в «незаконной религиозной деятельности были заключены в тюрьму в Урумчи 160 уйгуров в возрасте от 8 до 14 лет» . В программу обеспечения тотального контроля за религиозной деятельностью были включены государственные учреждения, в том числешколы, больницы и мечети . В уездах Кашгар и Куча правоохранительные органы проверяли каждого человека, идущего в мечеть на молитву, проводилисьпроверки мест проживания уйгуров .

Также важно упомянуть, что в 2014 г.резонансным событием стал арест известного профессораэкономики Ильхама Тохти из Национального университета национальных меньшинств Китая в Пекине. Он открыто высказывал критику политики китайского правительства в отношении уйгуров. Этот инцидент показывает жесткость руководства КНР в отношении тех, кто придерживается точки зрения,отличной от официального взгляда китайских властей.

Таким образом, новые меры безопасности и социальный контроль усилили напряженность в СУАР. Это подтверждается самой большой вспышкой террористической активности в 2014-2015 гг. и свидетельствует о том, что понижающийся на некоторое время уровень социальной напряженности не был ликвидирован. Хотя это напряжение не привело к еще одному этническому бунту, оно увеличило частоту и серьезность инцидентов с применением насилия.

3.4 Стратегия «де-радикализации»

После 2014 г. становится заметно разделение антитеррористической деятельности КНР на развитие официальных стратегий по борьбе с терроризмом и на конкретные действия, предпринимаемые по отношению к уйгурскому населению с целью установления тотального контроля над ними, в том числе над их религией и культурой. Меры по пресечению террористической деятельности будут рассматриваться через призму официальной политики, основанной на «Законе о борьбе с терроризмом» 2015 г. и стратегии «де-радикализации»,принятой по итогу второго Синьцзянского рабочего форума в мае 2014 года. Анализ конкретных мер по отношению к уйгурам будет, главным образом, базироваться на сообщениях официальных сайтовSouthChinaMorningPost, BBC,theTelegraph и RadioFreeAsia.

1 января 2016г. в Китае вступил в силу первый «Закон о борьбе с терроризмом» .Он регулирует действия телекоммуникационных компаний и интернет-провайдеров, которые обязуются предоставлять правительству техническую поддержку в ходе расследований террористической активности, применять на практике системы безопасности и мониторинга контента во избежание распространения информации с террористическим или экстремистским содержанием (статья 18,19). Закон обязывает правительственные и военные органы устанавливать оборудование для видеозаписи и сигнализации на пограничных переходных пунктахс целью мониторинга незаконного пересечения границы (статья 38); закон также налагает ограничения на передвижение лиц, подозреваемых в совершении террористической деятельности (статья 39).

После уйгурских волнений в Урумчи 2009 г. действующий глава КПК в Синьцзяне был раскритикован за неэффективное управление регионом, а на его место был назначенЧжанЧуньсянь . Использованный им термин «де-радикализации» в контексте мер по борьбе с терроризмом превратился в полноценную стратегию. Стратегия «де-радикализации» террористов реализуется при помощи различных программ с участием органов КПК и правительства, а также групп гражданского общества на основе вышеупомянутого «Закона о борьбе с терроризмом». Онаориентирована на радикалов трех групп: заключенныерадикалы, освобожденные радикалы и радикалы, которые не были в тюрьме. Для каждой из групп существует своя программа, таким образом они подразделяются на тюремные, программы после освобождения и социальные программы.