Эпистолии О.Л. Вайнштейна к С.Я. Боровому: исторический источник истории жизни советских ученых 1940-х - 1970-х гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Эпистолии О.Л. Вайнштейна к С.Я. Боровому: исторический источник истории жизни советских ученых 1940-х - 1970-х гг.

Левченко Валерий Валерьевич,

кандидат исторических наук,

доцент кафедры украиноведения, историко-правовых и языковых

дисциплин Одесского национального морского университета



В статье представлены письма советского историка О. Л. Вайнштейна к коллеге С. Я. Боровому. Опубликованные эпистолии хронологически охватывают 1944-1976 гг., период их зрелой научной деятельности, наличия авторитета и ведущих позиций в среде ученой корпорации, появления основных научных трудов. Эти послания заключают в себе признание автора в дружбе и уважении к адресату и его супруге, отражают близкое коллегиальное окружение ученого, характеризуют условия повседневной жизни советского интеллектуального сообщества. Представленные материалы отображают основные вехи профессиональной деятельности двух ученых-историков, коллизии их продвижения по службе, условия адаптации в период проведения советской властью политической компании по «борьбе с космополитизмом», новости и пересуды о коллегах. Содержания эпистолий позволяют воссоздать существенные детали развития советской исторической науки, университетской системы образования и фрагменты биографии ряда ученых. Опубликованные послания воспроизводят дискуссионные вопросы историков вокруг определенных проблем советской историографии и исследований в области медиевистики, демонстрируют критические высказывания и возражения О. Л. Вайнштейна в адрес коллег. В текстах писем охарактеризовано условия написания и подготовки к публикации ряда научных изданий. Публикация эпистолий сопровождается достаточно полными комментариями по их содержанию и вводит в научный оборот ценный исторический источник.

Ключевые слова: О. Л. Вайнштейн, С. Я. Боровой, Ленинград, Одесса, Фрунзе, университет, история, историческая наука, историография, медиевистика.

эпистолия вайнштейн боровой ученый



ЕПІСТОЛІЇ Й. Л. ВАЙНШТЕЙНА ДО С. Я. БОРОВОГО: ІСТОРИЧНЕ ДЖЕРЕЛО ІСТОРІЇ ЖИТТЯ РАДЯНСЬКИХ ВЧЕНИХ 1940-х - 1970-х рр.

У статті представлено епістолії радянського історіографа, історика-медієвіста, теоретика історичної науки Й. Л. Вайнштейна (1894-1980) до колеги - спеціаліста з соціально-економічної історії XVI-XIX С. Я. Борового (1903-1989). Опубліковані листи хронологічно охоплюють 1944-1976 рр., період їх зрілої наукової діяльності, наявності авторитету та провідних позицій у середовищі наукової корпорації, появи основних наукових праць. Ці послання містять у собі визнання автора в дружбі й повазі до адресата та його дружини, відображають близьке колегіальне оточення вченого, характеризують умови повсякденного життя радянської інтелектуальної спільноти. Представлені матеріали відображають основні віхи професійної діяльності двох вчених-істориків, колізії їх просування по службі, умови адаптації в період проведення радянською владою політичної компанії у «боротьбі з космополітизмом», новини та пересуди щодо колег. Зміст епістолій дозволяє відтворити суттєві деталі розвитку радянської історичної науки, університетської системи освіти та фрагменти біографії деяких вчених. Опубліковані листи відтворюють дискусійні питання істориків навколо певних проблем радянської історіографії та досліджень у галузі медієвістики, демонструють критичні висловлювання і заперечення Й. Л. Вайнштейна на адресу колег, зокрема В. В. Мавродіна, Б. Ф. Порш- нєва, О. М. Чистозвонова та інших. У текстах листів охарактеризовано умови написання і підготовки до публікації його монографій «Россия и Тридцатилетняя война 1618-1648 гг.» (1947), «Западноевропейская средневековая историография» (1964), «История советской медиевистики: 1917-1966» (1968), «Очерки развития буржуазной философии и методологии истории в XIX-XX вв.» (1979) та низки інших наукових видань. Публікація епістолій супроводжується досить повними коментарями щодо їх змісту та вводить до наукового обігу цінне історичне джерело, що зберігається в Державному архіві Одеської області.

EPISTLES FROM Y. L. VAINSHTEIN TO S. YA. BOROVYI: HISTORICAL SOURCE OF THE HISTORY OF LIFE OF THE SOVIET SCIENTISTS FROM THE 1940s TO THE 1970s.

The article focuses on the epistolary of the famous Soviet historiographer, theorist of historical science, historian-medievist O. L. Vainshtein (1894-1980) to a Soviet historian, specialist in social and economic history of the 16^th-19^th centuries S. Ya. Borovyi (1903-1989). The epistles, which were published, cover 1944-1976, the period of their mature scientific activity, the presence of authority and leading positions among the academic corporation, the appearance of basic scientific works. These messages include the recognition of the author in friendship and respect for the addressee and his wife, reflect the close collegial environment of the scientist, and characterize the conditions of everyday life of the Soviet intellectual community. The presented materials reflect the main milestones of Vainshtein's professional activity, the collision of his promotion, the conditions of his stay in the «exile» during the Soviet government's political campaign to «fight against cosmopolitanism», news and news mongering about colleagues. The epistles allow us to recreate the essential details of the development of Soviet historical science, the university system of education and fragments of biographies of a number of scientists. The published messages reproduce the discussion questions of historians about certain problems of Soviet historiography, research in the field of medieval studies, critical remarks and objections of Vainshtein to colleagues, in particular V. V. Mavrodin, B. F. Porshnev, A. N. Chistovzonov and others. The epistles of O. L. Vainshtein are characterized by the conditions for the preparation and publication of his monographs «Russia and the Thirty Years' War of 1618-1648» (1947), «Western European Medieval Historiography» (1964), «The History of Soviet Medieval Studies: 1917-1966» (1968), «Essays on the development of bourgeois philosophy and methodology of history in the XIX-XX centuries» (1979) and other scientific publications. The publication of epistles is accompanied by complete comments on their content and introduces a valuable historical source stored in the State Archives of the Odessa region.

Keywords: O. L. Vainshtein, S. Ya. Borovyi, Leningrad, Odessa, Frunze, university, history, historical science, historiography, medieval studies.



Летом 1944 г., после почти двух с половиной лет эвакуации в Саратов, советский историограф, теоретик исторической науки, историк-медиевист Осип Лейбович Вайнштейн (1894--1980)² вернулся в Ленинград. Пребывая в безопасности, вдали от театров боевых действий Второй мировой войны, он, как и многие его коллеги по Ленинградскому государственному университету (ЛГУ), оказался перед лицом новых повседневных жизненных трудностей. Подобное проблемное положение было связано с необходимостью обустройства на старом месте в новых условиях послеблокадного Ленинграда, налаживанию бытовых условий для продолжения занятий педагогической и научной деятельностью. Именно начиная с этого времени и до конца 1970-х гг. продолжалась активная переписка О. Л. Вайнштейна с одним из его коллег, советским историком, специалистом по социально-экономической истории XVI- XIX вв. и в разных областях гуманитарного знания - Саулом Яковлевичем Боровым (1903-1989)³.

О. Л. Вайнштейн и С. Я. Боровой принадлежали к числу ведущих советских историков. Их знакомство состоялось в Одессе в начале ХХ в. Позволим себе предположить, что скорее всего это произошло летом 1920 г. в Одесском областном архиве, образованном в марте того же года. В новосозданное учреждение двадцатипятилетний аспирант Одесского общественно-гуманитарного института О. Л. Вайнштейн 21 июня 1920 г. подал заявление с просьбой предоставить место в архиве для принятия участия в разработке местных архивов, а семнадцатилетний С. Я. Боровой пришел устраиваться на работу. Сближение же двух молодых ученых, по воспоминаниям С. Я. Борового [2, с. 137], произошло в середине 1920-х гг. в Одесской центральной научной библиотеке (ОЦНБ), где О. Л. Вайнштейн последовательно занимал должности библиотекаря (1 сентября 1923-1924), заведующего библиографическим отделом (1924-1927), ученого секретаря, заместителя директора, и. о. директора (5 месяцев в 1930 г.). В свою очередь С. Я. Боровой посещал ОЦНБ, будучи студентом Одесского института народного хозяйства и аспирантом Научно-исследовательской комиссии (1927-1930) при библиотеке (научный руководитель С. Л. Рубинштейн). Увлечение занятиями наукой и многие общие темы привели к тому, что два ученых сблизились. Между ними сложились дружеские отношения, которые, несмотря на то, что

О. Л. Вайнштейн в 1935 г. переехал из Одессы в Ленинград, где прожил практически всю свою жизнь, а С. Я. Боровой оставался жить в Одессе, связывали их самих и их семьи долгие годы.

Следствием дружеской связи на протяжении многих лет является переписка между двумя учеными-историками, которая отложилась пластом в виде автографов в количестве 70 эпистолий в материалах личного фонда С. Я. Борового в Государственном архиве Одесской области [1]. Общее число эпистолий составляет 70 единиц разного формата и видов. Из них 34 письма и 36 почтовых открыток за период с 1944 г. по 1979 г.

Возникшая в ходе личного общения двух ученых переписка никогда не была интенсивной и продолжительной. О. Л. Вайнштейн и С. Я. Боровой обменивались посланиями от случая к случаю, часто задерживая ответ на несколько месяцев, постоянно взывая к приятельским отношениям, прося не сердиться на паузы в переписке. Точное количество отправленных и полученных писем неизвестно, и вряд ли когда будет установлено. Причиной тому - особенности сохранности материалов обоими историками.

Представленные письма используются в качестве исторического источника по истории исторической науки, позволяющих приблизиться к созданию целостного образа ученого, погруженного не только в научные исследования, но и в повседневные заботы, профессиональные устремления, выстраивание отношений с властью, начальством и коллегами. Переписка позволяет заглянуть в творческую лабораторию историка, от момента возникновения замысла до публикации и откликов оппонентов.

Документы публикуются в хронологической последовательности на языке оригинала, с приведением в соответствии с правилами орфографии и пунктуации современного русского языка. Встречающиеся в тексте эпистолий сокращения слов расшифрованы в квадратных скобках. Все материалы представляют собой рукописные оригиналы с собственноручной подписью автора.

№ 1: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 18 октября 1944 г.18/Х.[19]44

Дорогой Саул Яковлевич,

Надеюсь, что это письмо дойдет, несмотря на неточный адрес - ведь не знаю ни № дома, ни № квартиры, но «дом Попудовой» - ориентир достаточный.

Итак, Вы, в Одессе. Очень, жалею, что не удалось Вам осуществить свое желание переместиться на север. Ин[ститу]т⁴ Ваш в Самарканде еще и поныне там и в этом году не вернется.

Не знаю, известно ли Вам, что я теперь в новом амплуа: директора Научн[ой] биб[лиоте]ки им[ени] Горького при ЛГУ. Это имеет большие неудобства, но выгодно для научн[ой] работы, т[ак] к[ак] все, что мне угодно, могу получить. Меня насильно заставили взяться снова за это дело, от чего кафедра моя страдает. Сверх того, я - председатель] Выстав[очной] комиссии по организации юбил[ейной] выставки у[ниверсите]та. Это огромная затея, на к[ото]рую уже ухлопано свыше 100 тысяч и будет вложено еще больше. Выставка откроет- ся 19/ХІ. Можете легко представить себе размеры моей «нагрузки». Обедаю обычно в 12-1 ночи.

На 26/Х меня вызывают в Москву на конференцию научн[ых] б[иблиоте]к. Постараюсь отбояриться. Лариса Алекс[андровна]⁵ все хворает, и нам сейчас в бытовом отношении очень сложно жить.

В Одессе моя сестра - единственный чудом уцелевший остаток моей родни, довольно обширной, как Вы знаете. Все погибли, кроме нее. Она пишет мне истерич[еские] письма, настаивая на моем приезде в Одессу «для спасения» моей дочурки. Если бы я знал, что она уже в Одессе, я немедленно приехал бы. Но ехать, чтобы сидеть там и ждать возвращения родителей моей жены (инженер А. И. Грушецкий) с моей дочкой - невозможно. Через Ленинградск[ий] НКВД и через унив[ерсите]т я дважды запросил Одесск[ий] обл[астной] НКВД о судьбе и местонахождении их, но пока нет еще ответа. Если бы Вы повидались с моей сестрой и выяснили б у нее, утвердительно ли нужен мой спешный приезд именно теперь, Вы оказали бы мне большую услугу. Ей я не совсем доверяю: она травмирована тремя годами скитаний и страха за жизнь, гибелью родных - почти на ее глазах и т[ак] д[алее]. От кого и от чего я должен спасать свою дочку? Если она жива, в чем мы уверены, то кто же ее теперь обидит? Сестра моя, Людмила Львовна Александрович, живет по Нежинской д[ом] 75, кв[артира] 1. Если Вам нетрудно, поговорите с ней и сообщите свои соображения. Нужно ли мне ждать ответа на запросы или ехать не дожидаясь?

Заранее благодарю за дружескую услугу.

Привет Эмил[ии] Изр[аилевне]⁶ от нас обоих.

Жму руку О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 1-1 об. Автограф. Письмо.

№ 2: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 29 ноября 1944 г.

Л[енингра]д, 29/ХІ-[19]44

Дорогой Саул Яковлевич,

Сердечно благодарю Вас за участие в моих семейных делах, а также за Вашу телеграмму. Вероятно, Лариса Алекс[андров]на побывала уже у Вас. Я до сих пор не имею сведений, когда точно она прибыла в Одессу. Предполагаю выехать на встречу моим обеим девочкам в Москву. Меня все время задерживали здесь, но если из телеграммы жены, кот[орую] я жду, выясниться необходимость приезда моего в Одессу, то я немедленно же выеду. Хотелось бы этого избежать, т[ак] к[ак] чувствую себя неважно для столь длинной дороги, а главное, потом придется дорого расплачиваться за вынужденный перерыв в работе.

У нас идет большая н[аучная] сессия⁷ (207 докладов!), к которой я развернул огромную выставку длиною в полкилометра. Посылаю Вам тезисы кое- каких ист[орических] докладов, в т[ом] ч[исле] и своего. «Гвоздем» сессии явл[яются] доклады Тарле⁸, ак[адемика] Смирнова⁹ и О. Ю. Шмидта¹⁰ (оба математ[ики]), Трайнина¹¹ (юрид.), но их тезисов у меня как раз и нет.

Если на сей раз в Одессу я не попаду, то летом уже обязательно там побываю. У меня была мысль, если приеду теперь в Одессу, не стоило ли бы использовать это для неск[ольких] лекций: 1) по теме моего доклада на сессии

- для ун[иверсите]та, 2) по истории теоретических истоков гитлеризма и 3) Германия накануне катастрофы - оба доклада для более широкой аудитории.

Я здесь страдаю от холода, т[ак] к[ак] не запасся топливом и нет времени об этом позаботиться теперь. Приезд дочки вынудит меня на кардинальн[ые] меры в этом вопросе. Но пока что низкая Е ослабляет мою научн[ую] активность.

Как идет Ваша работа? Какие перспективы и планы? Освоились ли с «новой» Одессой?

Дружеский привет Эмилии Изр[аилев]не и Вам.

О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 2-2 об. Автограф. Письмо.

№ 3: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 14 января 1945 г.14/1-[19]45

Дорогой Саул Яковлевич,

Приехали мы благополучно, но нам потребовалось немало времени, чтобы войти в колею и, гл[авным] обр[азом] устроиться со Светочкой¹². Через 2-3 дня она начнет посещать детск[ий] сад, и тогда все будет в полном порядке. Но за всеми хлопотами мне никак не удавалось найти время для письма в Одессу.

Все мы шлем Вам и Эмилии Израилев[не] поздравления и наилучшие пожелания к Нов[ому] году. Судя по тому, как осложняется с каждым месяцем жизнь здесь, могу себе представить, как трудно в Одессе. От наших родит[елей] мы со времени отъезда не имели никаких новостей, хотя послали им уже три телеграммы. Так и не знаем, остались ли Грушецкие¹³, прописались ли они. Все это нас очень беспокоит.

На днях на имя ректора ун[иверсите]та пришло нелепое и смешное письмо от Поршнева¹⁴, кот[орый] претендует на «приоритет» в «открытии» роли России в 30-летн[ей] войне¹⁵. «Тезисы проф[ессора] Вайнштейна, - заявл[яет] он,

- не вносят ничего принципиально нового в мысли, кот[орые] высказывались мною публично». Этому дураку даже не приходит в голову мысль, что я мог бы сказать то же самое, если бы знал его тезисы, но они нигде не напечатаны и даже не написаны¹⁶. Это стремление монополизировать каждую выигрышную тему характерно для людей его породы. Через АН он упорно добивается, чтобы я перестал заниматься данным вопросом. Ну Аллах с ним!

Примите мой дружеский привет.

Ваш О. Вайнштейн [подпись]

(Записки передал Амусину¹⁷).

Привет Алексееву-Попову¹⁸. Появилась ли его заметка о моей лекции?

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 3-3 об. Автограф. Письмо.

№ 4: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 21 апреля 1945 г.

21/ІУ [19]45. Ленинград.

Дорогой Саул Яковлевич,

У меня нагромоздилось столько работы - и все срочной, - что я, против обыкновения, оставил на долгое время ряд писем без ответа. К тому же и Л[ариса] А[лександровна] все хворала, так что тяжесть домашних забот пала на одного меня. От родни из Одессы мы тоже получали все время неутешительные сведения.

Я закончил свою монографию о 30-л[етней] войне, готовлю к печати учебник по ист[ории] ср[едних] в[еков], который выйдет в этом году (это больше для кармана, чем для души) и одновременно имел множество др[угих] поручений. Чувствую себя из-за нервн[ого] переутомления неважно. Весна сильно подводит. Весна у нас холодная; если не топить печи, можно дома замерзнуть. На днях уезжаю на пару дней в Псков, куда придется в течении 1-2 мес[яцев] ездить регулярно.

На выписку иностр[анной] лит[ерату]ры мы получили в этом году 125 000 р[ублей] 30 к[опеек], кое-что можно выписать даже индивидуально - за свой ист.

У нас в у[ниверситете] работает комиссия по вопросу о реформе университетского] образования и ун[иверсите]тов, в состав этой комиссии и я вхожу. Намечается ряд интересных изменений, к к[ото]рым правит[ельст]во относится благоприятно.

Ничего из наших изданий еще не вышло в свет, хотя они доведены до верстки и отчасти даже до сигнальн[ого] экземпляра]. Но выход затягивается без конца.

В остальном все по-старому. Светочка полностью акклиматизировалась в Л[енингра]де. Город прихорашивается и с каждым днем все больше напоминает прежний Л[енингра]д. Ждем очень скорой развязки событий. Когда получите это письмо, Берлин надеюсь, будет в наших руках, да и вообще сопротивление всюду, по-видимому, будет уже сломлено.

Поздравляем Вас и Эмилию Израилевну с 1 мая и шлем привет.

Ваш О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 4. Автограф. Письмо.

№ 5: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 24 апреля 1945 г.

Ленинград. 24/ІУ [19]45

Дорогой Саул Яковлевич,

Только третьего дня вернулся из Москвы, куда меня вызвали на заседание редколлегии «Вопросов истории». Дома застал, наконец, верстку своего учебника¹⁹ (только теперь!). Если такими темпами будет идти дело, то и до конца года книга не выйдет. Что касается моего исследования о Москве и 30-летней войне, то хотя Госполитиздат уверяет, что книга выйдет обязательно в этом году, но всяких рогаток так много, что и на этот счет у меня кое-какие сомнения. Впрочем, в конце мая все будет легче. При желании они это закончат даже за 2-3 месяца, а желание у них, кажется, есть.

У нас при истфаке ЛГУ открывается Институт истории. Т[о] е[сть], я волею судеб окажусь уже в двух институтах. Не уверен в том, что умножение институтов будет означать такое же умножение научных исследований; но многих это устраивает, т[ак] к[ак] в АН состоит лишь ничтожная часть наших историков (по всеобщ[ей] ист[ории] только Массон²⁰ и я).

Работать приходится много и напряженно. Поэтому я воспользовался представившейся возможностью и приобрел для себя и жены две путевки на август в Кисловодск. Большую часть июля, возможно, проведем в Одессе, если ничто непредвиденное не помешает.

В № 1 «Вопр[осов] ист[ории]», кот[орый] впервые появился на столе редакции во время заседания, увидел с удовольствием Ваше имя в хронике о работе одесских историков.

Как Вы с Эм[илией] Изр[аилевной] собираетесь провести летний отдых? Передайте ей и примите от нас обоих сердечный привет.

Жму руку О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 5. Автограф. Письмо.

№ 6: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 5 июля 1945 г.

Лен[ингра]д. 5/УП [19]45

Дорогой Саул Яковлевич,

Суета и работа последних недель помешали мне написать Вам своевременно. На днях здесь закончилась «ярмарка тщеславия», которую представляла собою т[ак] называемая] сессия АН. 2-3 дня здесь пробыл и Доб[ролюб] ский²¹, но я с ним только говорил по телефону - встреча не состоялась. У меня сейчас большая внеплановая нагрузка по Высш[ей] парт[ийной] школе - и в Л[енингра]де, и в Пскове, а в ближайшие дни уезжаю на короткое время в Таллин.

В связи с демобилизацией, ни о каких путешествиях на юг в период отпуска не может быть и речи. Семейный отпуск у нас, по-видимому, фактически сократиться вдвое. Вероятнее всего мы всей семьей проведем месяц в Терийо- ках²², тем дело «ремонта» весьма изношенного организма и ограничится.

Мои занятия 30-л[етней] войной сильно углубляются, т[ак] к[ак] я обнаружил много новых материалов венгерского, румынского и турецкого происхождения, к[ото]рые никогда и никем еще не привлекались. Т[аким] об[разом] дипломат[ическая] история получается гораздо более хитрой и сложной, чем это можно было бы предполагать. Боюсь, что и в этом году мне не удастся дойти до окончательного оформления моей монографии. Готово только несколько этюдов весьма предварительного характера. Придется выкроить время, чтобы поработать и в моск[овских] архивах.

Кстати о Москве. Вот уже 2-3 месяца, как я ничего не получаю от Ник[олая] Леон[идовича]²³. Отчего он замолчал в толк не возьму.

Учебник мой только вчера сдан в производство. Вот и все обо мне. Что у Вас? Видели ли Вы Белякевича²⁴, ныне ректора Львовского у[ниверсите]та? Он был у меня дважды, усиленно приглашал на «гастроли» во Львов. Там соблазнительные для меня биб[лиоте]ки и архивы. Глядковская²⁵ там, по словам Бел[яке]вича, процветает и вообще туда попало немало одесситов. Что же остается в самой Одессе? Черное море. Правда, в определенное время года это лучшее, о чем можно только мечтать.

Передайте наш общий привет Эмилии Израилевне.

Крепко жму руку.

Ваш О. Вайнштейн [подпись]

Что поделывает Алексеев-Попов? Почему не двигает дела со своей диссертацией?

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 6-6 об. Автограф. Письмо.

№ 7: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 11 сентября 1945 г.

Л[енингра]д 11/1Х [19]45

Дорогой Саул Яковлевич,

Получил Вашу открытку из Москвы. Я был в это время в Терийоках, где, вместе со всей своей семьей, провел месяц в Доме отдыха унив[ерсите]та. Отдыхать там хорошо, но погода не всегда была на высоте, а Балт[ийское] море - это не Черное море. Т[аким] о[бразом] я не получил полного удовлетворения, хотя и восстановил как будто работоспособность и сейчас работою, по обыкновению, почти без передышки. Замечательная биб[лиоте]ка ЛГУ, где я пользуюсь ценнейшей привилегией - доступом к полкам, снабжает меня таким обилием документации, что в этом отношении выполняемая мною работа превзойдет все предыдущие. Но жизнь у нас пока еще остается очень сложной, что весьма снижает темпы и м[ожет] б[ыть] даже качество работы. Светочка поступила в школу, где она остается только до половины второго. Ее нужно отводить и приводить. Много др[угих] забот - хозяйственных и прочих. Словом, жизнь еще не вошла в нормальные рамки довоенного времени.

Что удалось Вам сделать в Москве? Я собираюсь туда в ближайшее время, но буду в состоянии покинуть на 3-4 недели жену только после приезда бабушки из Одессы или же найма домработницы. А между тем мне крайне необходимо порыться в архивах.

Л[ариса] А[лександровна] по-прежнему работает в у[ниверсите]те; хотя к ней относятся (ради меня) очень либерально, но все же это усложняет нашу жизнь. Передайте наш общий привет Эмилии Израилевне. Пишите, как живется и работается теперь в Одессе. Изменилось ли что-ниб[удь] по сравнению с тем временем, когда я там был. Какие новые старые знакомые появились на одесских улицах, и раздевают ли на них по-прежнему. Привет Алексееву-Попову.

Жму руку О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 7. Автограф. Письмо.

№ 8: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 1 января 1946 г.

Ленинград 1/1 1946

Дорогой Саул Яковлевич,

Поздравляю Вас и Эмилию Израилевну с Новым годом. Шлю Вам от семьи и от себя наилучшие пожелания. Давно не писал Вам по причине, о кот[орой] Вы сами догадываетесь - конец года, совпавший с окончанием одного труда и мн[огих] других учебных, научн[ых] и административных дел, навалил на меня множество забот. Я только, что сдал в Политиздат, наконец, законченную работу по известной Вам теме - Россия и 30-летн[яя] война. В последней стадии работы пришлось срочно изучить шведский яз[ык] (очень трудный) и преодолевать трудности с др[угими] языками, на которых и раньше не читал (румынск[ий], испанский и т[ак] д[алее]). Не знаю, как будет принято все мое построение, но никто не будет оспаривать, надеюсь, что я пустил в оборот пласты абсолютно свежего материала, о к[ото]ром историки России даже не догадываются.

До выхода в свет утечет еще много воды. Темпы печатания теперь очень медленные, полиграф[ия] промышленная] сильно загружена. Мой учебник, сданный еще в июле, выйдет в лучшем случае летом 1946 г[ода]. Между гранками и версткой, между версткой и сигн[альным] экземпляром] образуются такие провалы во времени, что книга Мавродина²⁶ начатая печататься в сентябре 1944 г[ода], еще не вышла до сего времени.

Из всех наших работ увидела свет только одна - Очерки по истории Ленингр[адского] у[ниверсите]та, где период Отечественной] войны написан мною²⁷. Я пока еще не получил авт[орских] экземпляров, кроме одного, посланного мною в Москву. По получении, немедленно Вам вышлю.

Я дал себе недельн[ый] отдых, а затем приступлю к продолжению своих исследов[аний] о внешней политике России в ХУ1-ХУ11 вв. гл[авным] обр[азом] по иностр[анным] материалам. Меня очень соблазняют в Акад[емии] военно-морск[ого] флота (где я по совместительству читаю) взять «заказ» на ист[орию] флота в Зап[адной] Европе в средн[ие] века. Эта область для меня новая, но зато материально выгодно, а главное - напечатают очень скоро. Между 10 и 20 января я проведу неск[олько] дней в Москве, по вызову Н[ародного] К[омиссариата] Просв[ещения]. К сожалению, это, кажется, совпадет с моментом, когда Ник[олай] Леонид[ович] будет в Ленинграде. По крайней мере, таково было его намерение в ноябре, когда я получил от него последнее письмо.

Каково Ваше настроение, как работается? Что делается в кругах нашей alma mater?

Сердечный привет Эмилии Изр[аилевне]. Жму Вашу руку.

О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 10-11. Автограф. Письмо.

№ 9: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 17 февраля 1946 г.

Л[енингра]д 17/II [19]46

Дорогой Саул Яковлевич,

Пользуюсь тем, что лежу дома (грипп, к[ото]рым у нас все здесь болеют), чтобы написать Вам неск[олько] строк. Алексеева встретил неск[олько] раз в Москве, а затем он был у меня в Л[енингра]де. Тогда же был в Л[енингра]де и Н[иколай] Л[еонидович] Рубинштейн, с к[ото]рым мы неоднократно встречались. Он здесь провел 2-3 недели и немного поработал. В марте я опять собираюсь в Москву для доклада о своей работе и для посрамления Поршнева. Меня по у[ниверсите]ту записали на командировку за-границу, но сомневаюсь, чтобы уже в этом году что-либо вышло. Во всяком случае, важно, что от у[ниверсите]та затребовали представлений для таких командировок. Мне, по- видимому, не удастся уклониться от участия в большой работе по истории военно-морского флота (заказ соответствующих] органов) по разделу ср[едних] веков. Это материально выгодно, но вне поля моих интересов. В семье у меня все стали слишком часто хворать, в остальном все благополучно. Привет от всех нас Эм[илии] Изр[аилевне] и Вам.

Жму руку О. Вайнштейн [подпись]

В марте пошлю Вам кое-что по своей продукции.

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 9-9 об. Автограф. Почтовая карточка.

№ 10: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 27 августа 1946 г.

27/VIII [1946]

Дорогой Саул Яковлевич,

Надеюсь, что Вы получили мое письмо, отправленное на Ваш дачный адрес в день Вашего отъезда из Одессы. Мне хочется снова Вам сказать, что мы оба очень сожалеем, что не удалось повидать Вас перед отъездом. Мы пробыли в Сочи 9 дней, затем провели ок[оло] месяца в Кисловодске и через два дня «вылетаем» в Л[енингра]д. Мне пришлось по ряду причин на 3-4 дня сократить свой отпуск. Видел здесь Сергея Леонидовича²⁸ и акад[емика] Волгина²⁹ - они отдыхали по соседству с нами. Ник[олай] Леон[идович] провел месяц на Рижском взморье. Привет Вам и Эмилии Изра[илевне] от меня и Л[арисы] А[лександровны].

Крепко жму руку О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 8-8 об. Автограф. Почтовая карточка.

№ 11. О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 11 ноября

11/Х1 [19]47

Дорогой Саул Яковлевич,

Только сегодня у меня за неск[олько] месяцев выдался свободный день для покрытия корреспондентской моей задолженности. Завтра у меня доклад на сессии у[ниверсите]та (немного по В[ашей] части - экономические] предпосылки борьбы за Балтику в XVII в[еке]³⁰). На днях я был вызван в Москву, читал там три лекции о «Кризисе буржуазн[ой] ист[орической] науки на Западе и расцвете ист[орической] науки в СССР». Лекция выйдет отдельной брошюрой³¹ и тогда пошлю ее Вам для ознакомления. Благодарю Вас за лестный отзыв о моей книжке. «Вопросы истории» собираются поместить на нее рецензию, надеюсь, что ее автором не будет Поршнев. Жду обещанной Вами книги об Одессе. Почему мне никто ничего не сообщает о защите диссертации Алексеева-Попова? Ведь я к ней имел какое-то отношение, между тем ни от диссертанта, ни от унив[ерсите]та ни звука! Передайте ему привет.

У меня дома все благополучно, и вся семья моя шлет привет Эмил[ии] Изр[аилевне] и Вам. Крепко жму руку

О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 12-12 об. Автограф. Почтовая карточка.

№ 12: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 2 марта

1947 г.

2/111 [19]48

Дорогой Саул Яковлевич,

Благодарю за присланный оттиск. Я просмотрел его с большим интересом. На обсуждение книги Н[иколая] Л[еонидовича] я также получил приглашение. Из-за этого я отложил свой отъезд в Москву по другим делам. Так[им] обр[азом], мы с Вами встретимся. У меня дома год начался очень неудачно, болезнями Ларисы Ал[ександров]ны (дизентерия), моей (сердце) и Светланы (ветрянка и т[ак] д[алее]). К счастью, это происходило последовательно, иначе некому было бы ухаживать за передним больным.

К[онстантину] П[авлови]чу я как-ниб[удь] вышлю книгу - до всего руки не доходят.

Сердечный привет от нас Эм[илии] Изр[аилевне] и Вам.

О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 14-14 об. Автограф. Почтовая карточка.

№ 13: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 4 апреля 1948 г.

4/1У [1948³²]

Дорогой Саул Яковлевич,

Я рассчитывал увидеться с Вами у Н[иколая] Л[еонидовича], но он почему то раздумал устраивать прием. Я и с ним попрощался по телефону, а №

Вашего где-то затерял. У нас в Л[енингра]де решено созвать всесоюзное совещание исторических] кафедр по всем другим кроме СССР специальностям. Назначено это на начало мая, но пока не видно подготовительной] работы. В июне выйдет, наконец, в свет мой учебник по ср[едним] в[екам] - после 3 лет консервации! По ряду причин предстоящее лето мы собираемся провести на даче под Л[енингра]дом, в место обычной поездки на юг. Когда Вы соберетесь в Лен[ингра]д? Привет Эм[илии] Изр[аилевне] и Вам от всей моей семьи.

Жму руку О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 13-13 об. Автограф. Почтовая карточка.

№ 14: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 17 июня 1949 г.

17/УІ [19]49

Дорогой Саул Яковлевич,

Сегодня получил Ваше письмо. Конечно, я буду рад оказать Вам услугу, о которой Вы пишете. Мы живем на даче в Келломяки (ныне Комарова), на модном курорте, в 1 ч[асах] езды поездом или автобусом. Будем находиться там до конца июля, после чего на даче останутся только Светлана и домработница, мы же улетим в Ялту по примеру прошлого года. Т[аким] о[бразом] мы увидимся, если Вы приедете до 26-27/УІІ. Т[ак] к[ак] в июле я не буду ездить в город, то, чтобы Вы могли попасть в квартиру, Вам нужно будет заблаговременно (лучше по телеграфу) известить меня о дне приезда, и я тогда отправлюсь в город. Адрес мой: Ленинградский курортный район, Комарово, Морская 33, мне. Что касается бурных событий, то я полностью осведомлен о тех, которые Вас касались, т[ак] к[ак] получал вырезки из од[есских] газет с комментариями. С Ник[олаем] Леон[идовичем] я списался, у него дела по-прежнему очень плохи, но он борется. Что до меня, то шум был чисто словесный и устный, причем мне предоставили возможность шуметь первому. В результате все обошлось гораздо более мирно, чем я мог ожидать, и у меня ни на один день не портилось настроение. Досадно только, что неск[олько] работ, уже принятых к печати, теперь оказались замороженными и, кажется, надолго.

Привет Вам и Эм[илии] Изр[аилевне] от нас обоих.

Р. 8. Не ругайтесь, если Лен[ингра]д встретит Вас неприветливо. Здесь со 2/УІ льют дожди почти не переставая, и подозревают, что все лето будет очень прохладное и очень дождливое.

Ваш О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 15-15 об. Автограф. Письмо.

№ 15: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 25 сентября 1949 г.

25/ІХ [1949³⁴]

Дорогой Саул Яковлевич,

извините за запоздалый ответ. У нас тут много событий, отнимающих массу времени. Сверх того, до середины октября читаю, кроме унив[ерсите] та, в В[ысшей] мор[ской] академии³⁵ каждый день. Срочно готовлю доклад к Сталинской сессии³⁶, и т[ак] д[алее] и т[ому] п[одобное]. Словом замотался. В Одессе мы пробыли всего 48 часов; вот почему не успели навестить Вас и Эм[илию] Изр[аилевну] на даче. Ник[олай] Лоенид[ович], по-видимому, работает в Ист[орическом] музее; но я это знаю из вторых рук, мне он давно ничего не пишет. У нас весь сентябрь превосходный - настоящее лето, т[ак] ч[то] даже вы, одесситы, можете нам позавидовать. Ни одного дождя за целый месяц!

Привет Вам обоим от всей нашей семьи.

Ваш О. Вайнштейн [подпись]

Недавно Тронские³³ справляли 25-летие. Ужин был умопомрачительный. Читались стихи одесситов начала 20-х г[одов], что способствовало пищеварению.

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 16-16 об. Автограф. Почтовая карточка.

№ 16: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 24 мая 1950 г.

Л[енингра]д. 24.У [19]50

Дорогой Саул Яковлевич,

По основному вопросу В[ашего] письма я, право, не знаю, что сейчас написать. Дело в том, что в н[ашем] доме идет капитальн[ый] ремонт, и когда доберутся до нашей лестн[ичной] клетки, то квартира станет негодной для жилья, т[ак] к[ак] будут менять балки, перекрытия, а на кухне и пол. Состоится ли это в июне, июле или августе - я никак не могу установить. Если Вы приедете уже по окончании ремонта - тогда все в порядке. 29/У мы переезжаем на ту же дачу, где жили прошлым летом.

У меня много всякой работы, но б[ольшей] ч[астью] заседательской суеты, здесь обычной. Переработка ист[ориогра]фии двигается с трудом, но не безуспешно. От Н[иколая] Л[еонидовича] имел письмо; он отделался в конце концов выговором; Дм[итрий] Леон[идович]³⁷; говорят, чуть-ли не при смерти.

У нас дома все в порядке. Светлана успешно заканчивает сдачу экзаменов. Все наши шлют Эм[илии] Изр[аилевне] и Вам привет.

Пишите!

Ваш О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 17-17 об. Автограф. Почтовая карточка.

№ 17: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 2 ноября 1950 г.

2/ХІ [19]50

Дорогой Саул Яковлевич,

Одновременно направляю на В[аш] адрес три экземпляра] оттиска моей статьи, только что вышедшей в журн[але] «Вестник ЛГУ»³⁸ - один для Вас, два др[угих] - для Вадима Серг[еевича] и для Добролюбского. Надеюсь, что Вас не затруднит передача, при случае, по назначению. Это первый мой печатный opus³⁹ после полуторалетнего перерыва, вызванного известными обстоятельствами. На очереди стоит еще три работы, которым, надеюсь, уже будет легче появиться вслед за первой.

В декабре у нас будет очередная научн[ая] сессия, на к[ото]рой, вероятно, будет и фигурировать мой доклад, уже представленный в письм[енном] виде, но еще не получивший одобрения в соответствующих] инстанциях. Сессия посвящена национальному] вопросу, и тема моего доклада из той же области (происхождение] зап[адно]-европ[ейских] наций в свете сталинского учения о нациях⁴⁰). В промежутке я уже сделал один доклад в связи с проблемами языкознания (он принят к печатанию) и сделал другой - по сов[етской] историографии.

В общем, работать приходиться с большим напряжением, так что на что- либо другое не остается времени. Мы даже в театрах не бываем, хотя у нас ряд новых постановок.

Что делает С. Я. Лурье⁴¹ в И[нститу]те ин[остранных] языков? Все что бы он ни делал, думаю, что его блестящая эрудиция и глубокое знание античн[ого] мира будут оценены по достоинству.

Л[ариса] А[лександровна], Светочка и я шлем Эм[илии] Изр[аилевне] и Вам дружеский привет. Как поживает Вадим Серг[еевич] и его семья?

Жму руку О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 19. Автограф. Письмо.

№ 18: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград - Одесса, 25 декабря 1950 г.

25/XII [1950⁴²]

Дорогой Саул Яковлевич,

Мы с Л[арисой] А[лександровной] и Светочкой шлем Эмил[ии] Изр[аилевне] и Вам поздравления и наилучшие пожелания к Нов[ому] году. Передайте также наш общий привет Вад[иму] Сергеевичу]. В ближайшее время должна выйти еще одна моя статья на весьма актуальн[ую] тему, и я Вам вышлю ее, по заведенному ритуалу. От Н[иколая] Л[еонидовича] давно ничего не имел. Он написал как-то длинное письмо в октябре, а затем замолчал.

У нас здесь проходит очередная научная сессия унив[ерсите]та. 29-го стоит мой доклад. Ничего особенно интересного я до сих пор не услышал. Но впереди еще 4-5 докладов.

Не собираетесь ли на зимние каникулы в Л[енингра]д?

Как здоровье К[онстанти]на Павлов[ича]? Вчера прочел в «В[опросах] И[стории]» рецензию нашего общего знакомого на его труд.

Крепко жму руку

Ваш О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 25-25 об. Автограф. Почтовая карточка.

№ 19: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Фрунзе - Одесса, 15 февраля 1951 г.

Фрунзе. 15/11 [19]51

Дорогой Саул Яковлевич,

13/11 после очень утомительного путешествия самолетом, с опозданием на 30 часов, мы прибыли во Фрунзе, где я уже застал Ваше письмо. Мы с Л[арисой] А[лександровной] до того были утомлены, что только сегодня почувствовали себя вполне нормально (отоспались). Ваше решение о переезде в Самарканд является, конечно, весьма мудрым. Вам все равно ради материалов, ради научной работы приходилось ежегодно совершать поездки в Москву. Из Самарканда путь несколько длиннее - в этом основная разница; но она, если привыкнуть, не столь уже значительна. А что касается всего прочего, то Вам и Э[милии] И[зраилевне] будет там значительно лучше. По крайней мере, Вы будете на каждом шагу чувствовать, что Вас ценят как ученого, а не дают на каждом шагу щелчки и пинки люди, в интеллектуальном отношении стоящие не очень то высоко.

В Л[енинград]е я провел целый месяц и прилежно работал в ГПБ⁴³. Я должен был просмотреть одну книгу американца Скайлера⁴⁴ по Ср[едней] Азии, но втянулся в чужую для меня тему и проглотил более 30 англо-ам[ериканских], франц[узских] и нем[ецких] работ 60-80-х г[одов] (по Ср[едней] Азии). Все это непосредственно касается и Киргизии. Эти работы - гл[авным] обр[азом] описания путешествий по Ср[едней] Азии - в нашей литературе еще никем систематически не привлекались; в сов[етских] работах я ссылок на них совсем не встречал. Между тем в них немало нового и любопытного. У меня собралось до десятка тетрадей конспектов и выписок - материал достаточный для докладов до самого лета следующего года, когда я решил перейти на пенсию и покинуть навсегда гостеприимную столицу Киргизии. Если бы не злочастная привычка к научной работе, от которой труднее отказаться, чем от курения, я здесь и остался бы дожевать свой век, но с меня хватит четырех лет полетов взад и вперед. думаю, что Вам легче, чем мне, переключиться на среднеазиатскую тематику - и по Вашей специальности все это ближе к Вам, и потому, что Вы моложе. Единственное о чем Вам придется жалеть, это о Черном море, но ведь на то есть лето в Вашем распоряжении, тогда как я связан по рукам и ногам ленинградской квартирой и лишен возможности ездить еще и на юг, к берегам столь для нас негостеприимного Понта Эвксинского. Видимо в Одессе решили, что после смерти Добролюбского ни один историк не достоин, носить равного ему звания и степени - что же, пусть обходятся своими силами, благо они очень мощные. Если встречаетесь с Вадимом Сергеевичем, передайте ему привет и мое недоумение, почему ему не придет в голову хоть когда-нибудь написать мне.

Дружески жму Вашу руку. Привет от нас обоих Эм[илии] Изр[аилевне] и Счастливого переезда!

Ваш О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 20-21. Автограф. Письмо.

№ 20: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Фрунзе - Одесса, 14 октября 1951 г.

Фрунзе. 14.Х.[19]51

Дорогой Саул Яковлевич,

Мы с Л[арисой] А[лександровной] находимся здесь с 14.ІХ. Я собирался Вам написать после более или менее внимательного ознакомления с обстановкой, но Ваше письмо, а также желание переправить Вам только что вышедшую статью (очевидно, последнюю в изд[ании] ЛГУ) заставляет меня несколько поторопиться. Материально я здесь устроен значительно лучше, чем в Л[енингра]де; мне обещаны длительные научн[ые] командировки 2 р[аза] в год; наконец, за мною здесь ухаживают, т[ак] к[ак] я единственный] профессор на ф[акульте]те. Все это плюсы. Минусы: невозможность научн[ой] работы, ожидающее меня после отъезда Л[арисы] Ал[ександров]ны одиночество. Впрочем, у меня здесь оказалось немало знакомых. Это гл[авным] обр[азом] бывшие мои ученики или слушатели из Ленин[гра]да. Возможности для печатания и для публичн[ых] выступлений с лекциями здесь почти неограниченные. За те 3-4 года, кот[орые] я решил провести здесь до перехода на акад[емическую] пенсию, я успею пристроить накопившиеся за последние годы рукописи или хотя бы значительную] их часть. Настроение у меня очень бодрое, чему содействуют: хороший климат, обилие плодов зеленых и, особенно, атмосфера тишины и покоя. Не то, чтобы здесь не было подводн[ых] течений, рифов и скал, водоворотов и мелей, поджидающих неосторожного мореплавателя и часто губящих его; но пока что - надеюсь и надолго - все это не имеет ко мне лично никакого отношения.

Летний отпуск мы собираемся провести под Одессой - где-ниб[удь] в Аркадии. В нач[але] января я вылетаю на месяц в Москву, оттуда в Лен[ингра]д.

Передайте привет К[онстанти]ну П[авлови]чу и Вадиму Сергеевичу]. Ныне я их конкурент, т[ак] к[ак] помимо ср[едних] в[еков] читаю I период нов[ой] ист[ории], но это только в данном семестре и году.

Мы с Л[арисой] А[лександровной] низко кланяемся Эм[илии] Изр[аилевне] и просим Вас обоих принять наши наилучшие пожелания.

Жму руку О. Вайнштейн [подпись]

Фрунзе, ул[ица] Фрунзе, 104.

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 22-22 об. Автограф. Письмо.

№ 21: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Ленинград⁴⁵ - Одесса, 5 июня 1951 г.

5.VI [19]51

Дорогой Саул Яковлевич,

Благодарю Вас за присланный оттиск. Статью я просмотрел с интересом. Она написана легко и вообще удачна, если не считать В[ашего] предположения, что одною из причин невнимания к произведению Орлова явл[яется] библиографич[еская] редкость этой книги. Известно, что чаще всего именно библиографические] редкости привлекают исследователя, во всяком случае - это не причина. Мы с Лар[исой] Ал[ександровной] в этом году возможно, будем проездом в Одессе, вероятно, в июле. Каковы Ваши планы на июль-август? Как здоровье Эм[илии] Изр[аилевны]? Известно ли Вам, что Вера Марковна умерла и притом в страданиях от мучит[ельной] болезни? Н[иколай] Л[еонидович] мне написал как раз накануне ее смерти; чувствуется, что он сильно измучился - по обыкновению, вся тяжесть забот и ухода легла на него. Летом он сюда не собирается.

От нас обоих привет Эмил[ии] Изр[аилевне] и Вам.

Жму руку О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 23-23 об. Автограф. Почтовая карточка.

№ 22: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Фрунзе⁴⁶ - Одесса, 17 декабря

1951 г.

17/ХІІ [1951⁴⁷]

Дорогой Саул Яковлевич,

Поздравляю Эм[илию] Изр[аилевну] и Вас с наступающим Нов[ым] годом. Примите мои наилучшие пожелания вместе с дружеским приветом, к которому от души присоединяется и Лар[иса] Ал[ександровна] (хотя ее здесь нет уже с середины ноября). Кланяйтесь от меня и Вад[иму] Сергеевичу].

Я был очень опечален известием о смерти К. П. Добролюбского, хотя не уверен в том, правильно ли это известие. Поэтому я не рискнул написать неск[олько] слов сочувствия его жене. В известии этом нет ничего невероятного, учитывая состояние его здоровья за последние годы, но все же здесь возможна и ошибка.

У меня никаких перемен. 20-22 янв[аря] вылетаю отсюда в Москву, затем в Л[енингра]д, где пробуду ок[оло] месяца. Не собираетесь ли на этот же период на Север?

Жму Вашу руку

О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 24-24 об. Автограф. Почтовая карточка.

№ 23: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Фрунзе - Одесса, 1 декабря

1952 г.

1/ХІІ [19]52

Дорогой Саул Яковлевич,

Вы, действительно, очень долго не писали. Что касается меня, то я только ждал ответа на свое последнее письмо, написанное, кажется ровно год тому назад.

Завидую тому, что Вы можете там творить, независимо от перспектив печатания. Здесь мне по моей специальности делать нечего - источников никаких. Единственное, чем я могу еще кое-как заниматься - это ист[ориогра]фия всеобщей истории. МВО⁴⁸ согласно с присланным мною проспектом и не возра- жает против написания мною учебника. Выйдет ли это в свет или нет, меня в данный момент не интересует. Qui vivra, verra⁴⁹.

В конце декабря мы с Лар[исой] Ал[ександровной] уезжаем (или, если будет хорошая погода, улетаем) через Москву в Л[енингра]д. в Москве проведем, вероятно, денька два. В Л[енингра]де я пробуду немногим больше месяца, Л[ариса] А[лександровна] сопровождать меня обратно не будет. Таковы наши планы.

В этом году здесь очень редкие в этих местах суровые морозы - до 25° и выше. Зима неожиданно ранняя, без осени: за жаркими днями, стоявшими до 8/XI, сразу начались холода.

Как здоровье К. П. Добр[олюбско]го? Как поживает и работает Вадим Серг[еевич]? Вы о них ничего не сообщаете. Уж не поссорились ли Вы? Передайте им мой привет, а также наш общий с Л[арисой] А[лександровной] поклон Эм[илии] Израилевне.

Жму Вашу руку

О. Вайнштейн [подпись]

ГАОО, ф. Р-7400, оп. 2, д. 18, л. 27-27 об. Автограф. Письмо.

№ 24: О. Л. Вайнштейн С. Я. Боровому, Фрунзе - Одесса, 10 марта 1953 г.

10/III [195 3 ⁵⁰]

Дорогой Саул Яковлевич,

Вы даже себе представить не можете, как сильно меня огорчило Ваше письмо. Я не сомневаюсь в том, что Вы как-ниб[удь] устроитесь, в конечном итоге все устраиваются, а ведь Вам до пенсии еще далеко. Крайне печален сам по себе факт. Вл[адимира] Васильевича] Мавр[одина] постигла та же участь в Петрозаводске, о чем он знал уже 2/II, когда я его видел в Л[енингра]де. По его просьбе, я здесь зондировал почву насчет него, но ответ получился отрицательный - здесь не любят людей со стороны, кто бы они ни были. Меня, видимо терпят, т[ак] к[ак] мне до пенсии осталось ок[оло] 2 лет. Так что я не знаю, стоит ли мне⁵¹ поднимать о Вас вопрос, хотя, казалось бы, возможностей здесь сколько угодно, а людей высокой квалификации почти нет. Ведь здесь, помимо ун[иверсите]та, Женск[ий] пед[агогический] и[нститу]т (с 1952 г[ода]), Заочный педагогич[еский] и Учит[ельский] и[нститу]т (большое учреждение, со своим зданием, штатами, кафедрами ete), Кирг[изский] филиал АН, филии ИАЭЛ, Заочн[ый] финансово-банк[овский] и[нститу]т, Библиот[ечный] и[нститу]т (филиал Московского]). Там всюду сидят люди без всяких научн[ых] степеней и квалификации. Но тем не менее. Я Вам советовал бы в некоторые из этих учреждений самостоятельно направить запросы. Нужно, однако, иметь в виду, что в М[оск]ве Вас точно информировали - сейчас не «сезон» для приглашения пр[еподавате]лей.

Ни к одному из всех этих учреждений, кроме у[ниверсите]та, я не имею отношения, а как раз в у[ниверсите]те шансов нет никаких, но если Вы желаете, то я могу затронуть о Вас вопрос.

У меня лично никаких особых перемен нет. Понемногу готовлю большой труд по всеобщей ист[ориогра]фии, - дело очень сложное, громоздкое, почти непосильное, но весьма увлекательное по ряду возникающих проблем. Материал для ближайших 2-3 глав я «наработал» в Ленинграде, но невозможность наведения здесь справок очень тормозит работу. Много времени у меня отнимают занятия и общественная] работа (у меня 4 «нагрузки»!). Физически чувствую себя неплохо, но без Лар[исы] Ал[ександровны] мне, конечно, трудновато, а она разрывается между мной и Светочкой, к[ото]рую в этом⁵² возрасте (15 лет!) нельзя оставлять одну (наша Мотя не в счет).

Судя по тому, что Вы пишете об Одессе, взята линия на то, чтобы, по возможности, обходиться без профессоров. Стоят они дорого, а ошибок делают немало. Доценты дешевле, и т[ак] к[ак] они редко печатаются, то и редко ошибаются. Действительно на истфаке Од[есского] у[ниверсите]та не осталось ни одного⁵³ профессора]!

Надеюсь, что обо всех переменах Вы меня поставите в известность.

Вад[им] Серг[еевич] был в Л[енингра]де и говорил Лар[исе] А[лександров] не, что последние месяцы жизни Добролюбск[ого] были омрачены неприятностями в ун[иверсите]те. Верно ли это? И чем это было вызвано? Ведь его прежде никто и никогда не задевал - это привилегия всех ученых, пишущих тяжеловесно и скучно. Что же произошло?

...