Проекты по реформированию следствия в России первой половины XVIII века

Отдельно оговаривались обязанности судьи и пределы его должностных полномочий. Расследование и суд по партикулярным криминальным делам назывались первоочередной задачей судьи . Простой в судебно-следственных мог стать основанием для штрафа. Судья подлежал ответственности за назначение пытки без достаточных оснований или за нарушение ее «меры», в результате чего подозреваемый пострадал или скончался . В то же время пытка «обнуляла» все собранные судьей улики, и повторная пытка становилась возможна лишь при открытии новых обстоятельств . Проект достаточно последовательно проводил мысль о том, что пытка является способом подтверждения уже имеющихся подозрений, подкрепленных достаточными доказательствами - на пытке судья должен задавать лишь вопросы, касающиеся данного дела, и не пытаться уличить подозреваемого в других правонарушениях, по которым еще не были собраны достаточные доказательства. Отдельно оговаривалось, что «не всегда надлежит верить той скаске, которая пыткою вымучена» - признание, полученное под пыткой, не имевшей достаточных оснований, не может рассматриваться в качестве основания для вынесения приговора под угрозой наступления ответственности для судьи .

Наличие достаточных «признаков» при этом не рассматривалось Э. Кромпейном как основание для немедленного перехода к пытке. Судья должен был объявить ответчику, какие «признаки» против него собраны, «хотя он того пожелает ведать или нет, дабы он против того мог очистится» . Подследственный получал возможность опровергнуть свидетельские показания и отвести свидетелей. При этом судья не должен был закрывать глаза на обстоятельства, доказывающие невиновность подозреваемого . Данный аспект отражал характерную черту «розыскного» процесса - бремя доказывания лежит на обеих сторонах .

Целая глава проекта (одиннадцатая) посвящалась апелляции и утверждению приговора. К сожалению, данный раздел отсутствует в архивном деле, об отдельных его положениях можно судить из выписок, подготовленных, очевидно, при составлении первичной редакции законопроекта. Исходя из их содержания, Э. Кромпейн предлагал ревизионно-решающий порядок утверждения приговоров, связанных с лишением жизни и бесчестием, судом более высокой инстанции . Кроме того, подследственный мог подать апелляцию на законность решения о применении пытки. В таком случае пытка откладывалась до рассмотрения апелляции судом более высокой инстанции.

Примечательно, однако, что несмотря на достаточно подробную регламентацию хода судебно-следственной процедуры проект не вносил как таковых предложений по регламентации собственно пытки. Восьмая глава, посвященная этому вопросу, содержит лишь общие указания для судьи о необходимости соблюдать «меру» в пытке и сообразовать ее с физическим состоянием подследственного .

К этому присовокуплено описание организации пыточной процедуры в различных правовых системах. «По немецким, а паче по саксонским правам есть пяти образная пытка» :

1. Устрашение пыткой, когда подозреваемый раздевается и ставится перед пыточными инструментами. Данный метод применяется, если у судьи возникли подозрения в отношении подозреваемого, но нет достаточных доказательств;

2. Подвешивание без прямого физического насилия. Этот метод используется при подозрениях, которые не подтверждаются прямыми доказательствами;

3. Продолжительное подвешивание. Применяется при наличии доказательств в делах о преступлениях небольшой тяжести;

4. Подвешивание с вытягиванием и применением «испанского сапога». Данный «образ» пытки применяется, когда имеются обличающие подозреваемого доказательства, но он все равно отказывается признать свою вину;

5. Подвешивание с вытягиванием, «испанский сапог» и пытка горящей серой. Данные виды пыток применяются в делах особой тяжести и государственных преступлениях, если предыдущие «градусы» не возымели желаемого эффекта.

«В цесарских римских правах» пыточная процедура и ее тяжесть оставались на усмотрение самого судьи . Из представленных описаний, однако, не выводились предложения по организации пытки для российской судебно-следственной системы.

Наконец, последняя двенадцатая глава проекта регламентировала приведение приговора в исполнение. После вынесения приговора следовало «объявить виновному указ к наименьшему за три дни до ексекуции, дабы он к смерти приуготовитися и причаститися смог» . В двух случаях исполнение приговора могло откладываться . Во-первых, если в деле фигурировали подельники осужденного - в таком случае следовало содержать его под стражей до их ареста и проведения очной ставки. Во-вторых, если к смерти приговаривалась беременная женщина - исполнение приговора откладывалось до рождения ребенка.

Как можно заметить, магистральной линией кромпейновских предложений являлась постановка совершения процессуальных действий в зависимость от наличия необходимого для их совершения состава. Особенно это касалось пытки, применение которой дополнительно ограничивалось введением круга лиц, «изъятых» от нее по общему правилу. В то же время ряд механизмов, предлагаемых в проекте, уже имел свою традицию использования в действующем законодательстве. В первую очередь это касается института репутации во многом характерного для многих правовых систем раннего Нового времени, но также и ревизионно-решающего порядка утверждения приговора .

Также нельзя сказать, что на тот момент в российской судебно-следственной практике пытка применялась абсолютно произвольно. Более того, существовал целый набор следственных стратегий, позволявших судьям решать дела без применения пытки . Однако «Процесс…» Э. Кромпейна проводил регламентацию использования пыточных процедур более жестко и детально, предлагая закрепить ее в таком виде на законодательном уровне.

Первичная редакция законопроекта

Как уже было отмечено выше, первая редакция текста законопроекта сохранилась фрагментарно. Наброски первых статей помещены на листах, вставленных в соответствующие разделы «Процесса…» Э. Кромпейна. Данные разделы не имеют заголовков и указаний на главы, в которых они должны были быть помещены. Преимущественно они базируются на «Кратком изображении процессов…», а не на кромпейновских предложениях. В то же время они не вступают с ними в прямое противоречие. Вполне вероятно при этом, что такое расположение материала свидетельствует о том, что «Процесс…» Э. Кромпейна выступал для составителей законопроекта в качестве своеобразного структурного ориентира.

Так, например, первый «сочиненный» артикул помещен между листов кромпейновского предисловия. В нем кратко повторяются основные положения о должности судьи - партикулярные криминальные дела имеют высший приоритет, и «должны судьи, приставленныя к таковым делам, старатца с великим предусмотрением», чтобы следствие и суд проводились в сжатые сроки . Санкция за промедления при совершении процессуальных действий, предлагаемая и в проекте Э. Кромпейна, здесь конкретизирована - она представляет собой штраф в размере 100 рублей за каждый день простоя и распространяется также и на судебных чиновников, если простой вызван ненадлежащим выполнении ими своих обязанностей . При этом опущены декларативные положения о связи судебно-следственной функции государства и «общенародной пользы».

Следующий за ним «сочиненный» артикул (помещен «против» восьмого пункта первой главы «Процесса…») дословно цитирует шестой и девятый артикулы шестой главы второй части «Краткого изображения процессов…» . При этом в смысловом отношении текст артикула близок к предложениям Э. Кромпейна - как для возбуждения дела, так и для перехода к пытке подследственного судье необходимы достаточные основания, подтвержденные показаниями «неподозрительных свидетелей» . Возможные для выдвижения обвинений против лица перечисляются составителями по девятому артикулу указанной главы «Краткого изображения процессов…»: намерение скрыться, нахождение «в компании с другими злодеями», совершение подобных деяний в прошлом, угрозы, изменение показаний .

«Сочиненный» пункт под номером девять определяет круг лиц, изъятых от пытки, в соответствии с десятым артикулом шестой главы второй части «Краткого изображения процессов…»: «последующие от пытки изъяты суть, яко: шляхта, служители высоких чинов, старые семдмисят лет, недоросли и беременные жены» . В сравнении с «Процессом…» Э. Кромпейна перечень расширен за счет включения лиц дворянского звания и высокопоставленных служащих. При этом данный пункт помещается «против» второй главы «Процесса…» «О пытке, что она есть и кто оной подлежит», что подтверждает высказанный тезис о следовании разработчиков законопроекта предложенной Э. Кромпейном структуре. Повторное применение пытки как Э. Кромпейном, так и разработчиками законопроекта ставится в зависимость от открытия в деле новых обстоятельств .

Отдельно помещается ряд статей, которым предшествуют подготовительные выписки. Из них можно составить представление о круге источников разработчиков законопроекта. Он включает Соборное Уложение 1649 г., Новоуказные статьи 1669 г., Артикул воинский 1715 г., отдельные указы, касающиеся порядка утверждения приговора (от 21-го ноября и 4-го апреля 1722 г.), Прохирон («Грацкие законы»), а также шведские нормативно-правовые акты, состав которых здесь не детализирован, и «Процесс…» Э. Кромпейна . Несмотря на столь достаточно обширный перечень при составлении данных статей используется почти исключительно двадцать первая глава Соборного Уложения «О разбойных и о татиных делах». Однако разработчики законопроекта не воспроизводят дословно положения указанной главы, но заимствуют лишь отдельные клаузулы.

Так, помещенный в этой части законопроекта артикул с порядковым номером пять устанавливает, что в случае отсутствия признания на пытке подозреваемый должен быть отдан «добрым порутчиком» или отпущен под присягу . При этом его поручители несут ответственность за его дальнейшее поведение, а также в случае открытия новых обстоятельств, свидетельствующих о его виновности, как и те, кто «одобрил» подозреваемого при обыске.

Сорок первая и сорок вторая статьи двадцать первой главы Соборного Уложения, в свою очередь, регламентируют правила оценки достоверности показаний «обыскных людей» , и большая часть их содержания разработчиками законопроекта опускается. Оставлено лишь положение об ответственности «обыскных людей» и поручителей, к которым добавлена присягу .

Следующий за ним шестой артикул касается порядка действия при отказе на очной ставке подозреваемого от ранее данных им показаний в отношении другого лица . Возникшее в таком случае противоречие надлежит решать посредством обыска - если он не подтвердит поклепа, то ранее данные показания аннулируются, и оговоренный отдается на поруки. То есть, фактически вводится двойной механизм проверки надлежащей репутации подследственного.

Данный пункт составлен «против» сорок четвертой статьи двадцать первой главы Соборного Уложения, которая регламентирует аналогичную ситуацию . Однако между ними существует два важных различия как по форме изложения нормы, так и по ее содержанию. В шестом артикуле норма сформулирована более абстрактно - процедура изложена в обобщенном виде, в то время как сорок четвертая статья предлагает набор развилок для различных возникающих конкретных обстоятельств и, кроме того, включает санкцию для каждого из сценариев развития событий, в чем проявляется известная неразделенность норм материального и процессуального права. При этом в качестве главного механизма установления достоверности показаний в статье из Соборного Уложения является пытка, в то время как в шестом артикуле ее использование не подразумевается.

Указанные положения описывают ситуации, не предусмотренные «Процессом…» Э. Кромпейна. Речь идет, иными словами, о более детальной разработке судебно-следственной процедуры и стремлении предусмотреть возможно большее количество, возникающих на практике сценариев. При этом разработчики законопроекта уделяют значительное внимание традиционным механизмам таким, как обыск или институт поруки, применение которых в судебно-следственном процессе имеет сложившуюся к тому моменту практику . Однако нельзя утверждать, что любые нововведения отвергаются в пользу традиции.

Некоторые предложения комиссии, наоборот, предполагали реформирование установленных принципов функционирования судебно-следственной системы. Помещенный в этой части проекта девятый артикул дает осужденному право на обжалование приговора - апелляцию . Появление данного пункта подразумевает пересмотр сложившейся системы ревизионно-решающего порядка утверждения приговоров. Кроме того, подследственный может «бить челом об отводе судьи» .

В пользу некорректности утверждения о неприятии разработчиками законопроекта нововведений говорит и следующее обстоятельство. Как уже было указано выше, главным источником для первых статей законопроекта послужило «Краткое изображение процессов…». Данный нормативно-правовой акт, хотя и являлся действовавшим на тот момент источником права, сам являлся заимствованием-нововведением - он был составлен тем же Э. Кромпейном «против римскоцесарских и саксонских прав» . То есть, его широкое использование кодификаторами не укладывается в оппозицию «нововведение» / «традиция». Как представляется, логику разработчиков законопроекта более корректно можно описать следующим образом: они предпочитали опираться на уже действующие нормативно-правовые акты и механизмы, возможность практической применимости которых была уже достаточно ясна. Однако, как следует из дальнейшего, в случае обнаружения в действующих нормах лакуны она могла заполняться с опорой на сторонний опыт.

В данном контексте отношение разработчиков законопроекта к «Процессу…» Э. Кромпейна можно описать как достаточно критическое, не переходящее, однако, в полное отторжение. Исходя из содержания разделов первой редакции законопроекта, вошедших в его итоговый вариант («ис прежняго сочинения»), можно заключить, что некоторые кромпейновские предложения были восприняты кодификаторами. Более того, если гипотетически восстановить на основании этих разделов содержание отдельных глав законопроекта и их последовательность, то можно заметить очевидное сходство структуры законопроекта и «Процесса…» Э. Кромпейна:

«Процесс сочинения Кромпейнова о криминальных или розыскных делах» «О процессе в криминальных, или розыскных и пыточных делах», первая редакция

Глава 1. О испытании злодейств ¬-

Глава 2. О пытке, что она есть и кто оной подлежит

Глава 3. Зачинать ли процес пыткою, тако ж о признаках, к пытке принадлежащих Глава 3. Содержит концепцию общих «признаков»

Глава 4. О признаках, которые особливо касаются некоторым злодействам, из которых некоторые важны и некоторые легки суть Глава 4. Устанавливает «признаки» для отдельных видов преступлений

Глава 5. Каким образом признаками поступать и как их надлежащим образом доказывать -

Глава 6. О народном слухе Глава 5. Устанавливает условия, при которых «народный слух» может считаться «признаком» для пытки

Глава 7. О именовании и показании тех, которые в каком злодействе воспомоществовали и причасны есть -

Глава 8. О самой пытке и о градусах ее -

Глава 9. Ежели судья меру пытки преступит и более пытать будет, нежели надлежит Глава 8. Устанавливает ответственность судьи за нарушения при использовании пытки

Глава 10. О действии пытки и повинении -

Глава 11 - отсутствует, посвящена порядку утверждения приговора -

Глава 12. О ексекуции Глава 12. Регламентирует приведение приговора в исполнение

Таблица 3. «Сопоставление гипотетической структуры первой редакции текста со структурой кромпейновского проекта»

Важным аспектом, включенным разработчиками в законопроект, стала концепция «признаков»-оснований. Вслед за текстом Э. Кромпейна ее изложение разделяется на две главы - третью, посвященную общим «признакам», и четвертую, где излагались «признаки» отдельных видов преступлений . При этом данная концепция не была перенесена механически, но подверглась определенной доработке.

Во-первых, была расширена номенклатура «признаков» и составов, к которым они применялись. В частности, в качестве «признака» соучастия в преступлении был добавлен отказ от помощи в преследовании преступника («из 4-й главы 15-й пункт прежняго сочинения») . Отдельный «признак» составляло клятвопреступление . К составам были добавлены незаконные изготовление и продажа алкоголя и ненадлежащее исполнение тюремщиками своих обязанностей, приведшее к побегу колодников

Во-вторых, некоторые «признаки» были более детализированы. Например, поличное могло стать «признаком»-основанием для пытки в деле о разбое или краже лишь при соблюдении рядя условий: пропажа имущества должна быть объявлена потерпевшим в недельный срок явочной челобитной с детальным описанием украденного, изъятие поличного у подозреваемого должно проводиться исключительно уполномоченным лицом в присутствии понятых . При невыполнении указанных условий поличное теряло свою доказательную силу. Заведомо ложное сообщение о составе украденного каралось штрафом .

Кроме того, предложения Э. Кромпейна могли перерабатываться в более практико-ориентированном ключе. Так, отсрочка приведения приговора в исполнения для приговоренных, чьи сообщники находились в розыске, сокращалась до одного месяца («ис прежняго сочинения 2-й артикул 12-й главы») .

Главной целью законопроекта являлось поставить совершений процессуальный действий (прежде всего, пытки) в жесткие рамки и прямую зависимость от наличия достаточных оснований. Это соответствовало магистральной линии предложений Э. Кромпейна. В то же время их влияние на наработки комиссии было достаточно сложным.

Можно предполагать, что, будучи профессионалами практической юриспруденции, составители законопроекта ставили во главу угла применимость разрабатываемых ими норм. Именно поэтому большое внимание уделялось действующим нормативно-правовым актам и судебно-следственным процедурам. Однако, им была присуща достаточная гибкость, чтобы предлагать изменения к существующей системе и воспринимать сторонний опыт, транслировавшийся «Процессом…» Э. Кромпейна.

Главным образом заимствование было направлено на устранение обнаруживаемых в действующем законодательстве лакун. Кроме того, важным было методологическое влияние кромпейновского проекта - кодификаторы заимствовали способ членения и расположения материала.

Емче всего соотношение между «Процессом…» и первой редакцией законопроектных предложений комиссии может быть проиллюстрировано следующим примером. Относительно первых восьми пунктов первой главы текста Э. Кромпейна, в которых предлагалось использование как частного, так и публичного способов возбуждения дел, кодификаторами был сделан такой комментарий: «неприличны, понеже, где судам о том быть и по каким явствует инструкциям» . Однако когда зашла речь о регламентации самой процедуры пытки, разработчики посчитали возможным использовать «8-й главы по немецким, а паче по саксонским с 1-го по 2-й пункт, также по цесарским римским правам со 2-го по 4-й пункт» .

3. Финальный вариант законопроекта

Структура текста и источники его составления

Приведенное выше утверждение о том, что кромпейновский «Процесс…» выступал для разработчиков законопроекта в качестве структурного ориентира, еще более справедливо применительно к финальной редакции проекта. Как видно из представленной таблицы, даже выбор названий разделов был вдохновлен предложениями Э. Кромпейна:

«Процесс сочинения Кромпейнова о криминальных или розыскных делах» «О процессе в криминальных, или розыскных и пыточных делах»

Глава 1. О испытании злодейств Глава 1. О испытании злодейств и каким процессом в оных поступать должно

Глава 2. О пытке, что она есть и кто оной подлежит Глава 2. О пытке, для чего оная установлена и кто оной подлежит или пощажен быть имеет

Глава 3. Зачинать ли процес пыткою, тако ж о признаках, к пытке принадлежащих Глава 3. Зачинать ли процес пыткою, тако ж о признаках, к пытке принадлежащих

Глава 4. О признаках, которые особливо касаются некоторым злодействам, из которых некоторые важны и некоторые легки суть

Глава 5. Каким образом признаками поступать и как их надлежащим образом доказывать -

Глава 6. О народном слухе Глава 5. О народном слухе, чрез которой кого можно пытать или не пытать

Глава 7. О именовании и показании тех, которые в каком злодействе воспомоществовали и причасны есть Глава 6. О именовании и показании тех, которые в каком злодействе воспомоществовали и причастны суть

Глава 8. О самой пытке и о градусах ее -

- Глава 7. Каким образом по изысканным признакам поступать надлежит и как надлежащим образом доказывать / О действии пытки и повинении

- Глава 8. О действии пытки и повинении

Глава 9. Ежели судья меру пытки преступит и более пытать будет, нежели надлежит Глава 9. Как должен судья осторожно в пытке поступать

Глава 10. О действии пытки и повинении Глава 10. О пытке в важных делах, касающихся вины оскорбления величества и тому подобных

Глава 11 - отсутствует, посвящена порядку утверждения приговора -

Глава 12. О ексекуции Глава 12. Что при экзекуции надлежит исполнять

Таблица 4. «Сопоставление структуры изложения в итоговой версии законопроекта и подготовительной документации к нему»

Был, однако, внесен и ряд изменений. Предисловие Э. Кромпейна с незначительными изменениями было помещено в первую главу . Изложение концепции «признаков», которое у Э. Кромпейна разделялось на отдельные главы для общих и особенных, объединено в рамках третьей главы. Добавлена глава, регламентирующая применение пытки в государственных преступлениях. Восьмая глава проекта Э. Кромпейна, вносящая предложения по установлению порядка пытки, перенесена в восьмой артикул двенадцатой главы «В пытках какия орудия и градусы употребляются», который, впрочем, не был «сочинен» .

При этом можно предполагать, что приведенная структура законопроекта не была финальной. На черновых титульных листах ряда глав, начиная с пятой, имеются следы правки их порядковых номеров - с пятого на четвертый, с шестого на пятый и т. д. В систематизированном («тетрадном») виде седьмая глава названа «Каким образом по изысканным признакам поступать надлежит и как надлежащим образом доказывать». Однако ее «табличный» вариант имеет заглавие «О действии пытки и повиненении» и соответствующее содержание. В следующем за таблицей систематизированном варианте данная глава имеет восьмой порядковый номер.

Среди источников «табличной» среди источников редакции можно назвать Соборное Уложение 1649 г., Новоуказные статьи 1669 г., «Краткое изображение процессов…» 1712 г., Артикул воинский 1715 г., Морской устав 1720 г., датское Уложение 1683 г., «Процесс сочинения Кромпейнова…» и статьи, входившие в первую редакцию законопроекта. В последнем случае их использование оговаривалось специальной припиской - «ис прежняго сочинения». Примечательно, что, как было отмечено выше, разработчиками не использовались собственно шведские нормативно-правовые акты. Их графу в таблице занимают выдержки из «Процесса…» Э. Кромпейна.

В целом можно говорить о возросшем на данном этапе влиянии предложений Э. Кромпейна не только в структурном, но и в содержательном отношении.

Уже упоминалось, что предисловие «Процесса…» было включено составителями законопроекта в первую главу. Кроме того, на данном этапе разработчики согласились с идеей о введение троякого способа возбуждения дела - по челобитной истца, по доношению фискала или «по должности» судьи . То есть, предполагалось сочетание как частного, так и публичного порядка возбуждения уголовного дела, которое не включалось в предшествующую редакцию проекта. Определение функций пытки как следственного действия, категорий дел, в которых она применяется, и освобожденного от нее круга лиц излагается во второй главе в полном соответствии с предложениями Э. Кромпейна, дословно их воспроизводя .

На примере третьей главы законопроекта источники составителей и их использование при подготовке отдельных статей можно проиллюстрировать следующим образом:

Зачинать ли процес пыткою, тако ж о признаках, к пытке принадлежащих

Номер артикула Название Источники «Сочиненное»

(источник, положенный в основу текста) Примечания

1 Процесс пыткою не начинается, но доказательством, как в протчих делах * «Краткое изображение процессов…», ч. 2, гл. 6, ст. 6

* «Процесс…», гл. 3, ст. 1, 2 «Краткое изображение процессов…», ч. 2, гл. 6, ст. 6

2 Буде по доказаниям злодей себя винным не признает «Процесс…», гл. 3, ст. 3 «Процесс…», гл. 3, ст. 3 -

3 Толкование признаков «Процесс…», гл. 3, ст. 4 «Процесс…», гл. 3, ст. 4 -

4 О двояких признаках, которыя в общих и особливых «Процесс…», гл. 3, ст. 4 «Процесс…», гл. 3, ст. 4 «из 3-й главы 5-го пункта прежняго сочинения»

5 О признаках чрез одного свидетеля * «Краткое изображение процессов…», ч. 2, гл. 6, ст. 2

* «Процесс…», гл. 3, ст. 8 «Процесс…», гл. 3, ст. 8 «из 3-й главы 6-го пункта прежняго сочинения»

6 О признаках чрез одного и двух свидетелей, которыя достоверными и недостоверными быть могут * «Краткое изображение процессов…», ч. 2, гл. 6, ст. 2

* «Процесс…», гл. 5, ст. 4 * «Краткое изображение процессов…», ч. 2, гл. 6, ст. 2

«Процесс…», гл. 5, ст. 4 «из 3-й главы 7-го пункта прежняго сочинения»

7 О признаках, к пытке надлежащих, чрез поличное * Соборное Уложение, гл. 21, ст. 50, 64, 75

* «Процесс…», гл. 3, ст. 9, гл. 4, ст. 5

* Уложение Христиана V, кн. 6, гл. 6, ст. 1

* «Процесс…», гл. 3, ст. 9, гл. 4, ст. 5

* Соборное Уложение, гл. 21, ст. 75

«из 3-й главы 8-го пункта и 4-й главы 8 же пункта прежняго сочинения»

8 О поличном, которое нигде объявлено не будет. По оному признаку пыткою не поступать * Соборное Уложение, гл. 21, ст. 51

* Новоуказные статьи, ст. 50

* Уложение Христиана V, кн. 6, гл. 6, ст. 10, гл. 15, ст. 21

- «из 4-й главы 10-го пункта прежняго сочинения»

9 По признаку не имеет быть пытка чрез поличное не записанныя. Лошади * Соборное Уложение, гл. 21, ст. 51, 52

* Уложение Христиана V, кн. 6, гл. 17, ст. 6, 7, 8, 9 - -

10 О поличном: кто ополичит бес посланного от суда и учинит спор * Соборное Уложение, гл. 21, ст. 54

* Уложение Христиана V, кн. 6, гл. 17, ст. 8 - «из 4-й главы 12-й пункт прежняго сочинения»

11 Кто у себя поличное или злодея вынят, для признаку к пытке не даст Соборное Уложение, гл. 21, ст. 57 Соборное Уложение, гл. 21, ст. 57 (сформулировано иначе) «из 4-й главы 13-й пункт прежняго сочинения»

12 Как надлежит к признаку вынимать поличное чрез надлежащей суд и естли от кого препятствие учиница * Соборное Уложения, гл. 21, ст. 87

* Новоуказные статьи, ст. 54

* Уложение Христиана V, кн. 6, гл. 14, ст. 12, гл. 17, ст. 16, 17, 19 - «из 4-й главы 14-й артикул прежняго сочинения»

13 О поличном, взятом на пожаре и на воде, или кто найдет * Соборное Уложения, гл. 21, ст. 91

* Морской устав, ст. 13 - «из 4-й главы 16-й пункт прежняго сочинения»

14 О признаках чрез след ступенями злодея * Соборное Уложения, гл. 21, ст. 60

* «Процесс…», гл. 3, ст. 10

* Уложение Христиана V, кн. 6, гл. 17, ст. 13, 14 «Процесс…», гл. 3, ст. 10

«из 3-й главы прежняго сочинения 9-й артикул»

15 Которыя на крик за злодеями в погоню не пойдкт или след не отведут * Соборное Уложения, гл. 21, ст. 60

* «Процесс…», гл. 3, ст. 10

* Уложение Христиана V, кн. 6, гл. 17, ст. 13, 14 - «из 4-й главы 15-й пункт прежняго сочинения»

16 О признаках через повинение прежде суда «Процесс…», гл. 3, ст. 11

«Процесс…», гл. 3, ст. 11

«из 3-й главы 10-й пункт прежняго сочинения»

17 О признаках в похвальных словах, которыя прежде учиненного злодейства произносились * Соборное Уложение, гл. 10, ст. 202

* «Процесс…», гл. 3, ст. 12 * Соборное Уложение, гл. 10, ст. 202

«Процесс…», гл. 3, ст. 12 «из 3-й главы 11-й пункт прежняго сочинения»

18 Притчина и признак к пытке - побег «Процесс…», гл. 3, ст. 14 «Процесс…», гл. 3, ст. 14 «из 3-й главы 13-й пункт прежняго сочинения»

Таблица 5. «Источники законопроекта и их использование»

Широкое использование предложений Э. Кромпейна, однако, не означало механического копирования. Заимствовались не только нормативные положения, но и общая логика их построения, («юридический») способ расчленения и подачи материала, что заметно уже из структурного сходства законопроекта и «Процесса…» Э. Кромпейна.

О «вдумчивости» заимствований говорит и тот факт, что общая логика предложений Э. Кромпейна, как и в случае с предыдущей редакцией текста, развивалась и экстраполировалась на расширенный круг ситуаций. Так девятый артикул третьей главы распространял критерии доказательной силы поличного на случаи, когда предметом спора была лошадь . После покупки лошадь должны была быть надлежащим образом зарегистрирована, что являлось единственным доказательством ее принадлежности, которое могло приниматься во внимание судьей. В качестве дополнительных оснований для подозрений называлось оставление места постоянного проживания без паспорта .

В то же время большое внимание к предложениям Э. Кромпейна на означало оставления действующего российского законодательства и сложившихся судебно-следственных практик за рамками законотворческого процесса. Так, раздел о применении пытки в делах по государственным преступлениям основывается почти исключительно на второй и двадцать первой главах Соборного Уложения . Как будет показано ниже, логика «розыскного» процесса в таких делах традиционно отличалась от общеуголовных дел. Таким образом, предложения Э. Кромпейна, сделанные относительно партикулярных дел, оказываются здесь неприменимы, и в то же время составители ликвидируют имеющуюся в них лакуну.

Еще один пример - внесение в первую главу законопроекта, устанавливавшую сферу применения вводимого им «розыскного» процесса, основанного на концепции «признаков»-доказательств, положения о том, что обвинение, выдвинутое помещиком против его крепостного, может рассматриваться как основание для пытки без дополнительного доказывания . Указанный пункт вносился в соответствии с сорок восьмой статьей двадцать первой главы Соборного Уложения . Примечательно, впрочем, что расположение данной нормы в тексте соответствует предложенному принципу расчленения материала - она помещается в разделе, устанавливающем сферу регулирования законопроекта, внося корректировки в ее формулировку.

Вместе с тем - несмотря на вносимые дополнения и коррективы, магистральная идея о необходимости введения строгой и детально регламентированной судебной процедуры, использование пытки в которой будет поставлена в жесткие рамки, сохранялась и на этом этапе разработки законопроекта.

Основные этапы и регламент судебно-следственной процедуры

Законопроект «О процессе в криминальных, или розыскных и пыточных делах» регламентировал все стадии судебно-следственного процесса от возбуждения уголовного дела до приведения приговора в исполнение. В последнем случае речь шла об обязанностях судьи по надлежащей организации исполнения наказания . Приведение приговора в исполнение не должно было затягиваться, осужденный имел возможность причаститься, для чего к нему должно было быть допущено духовное лицо . Приведение приговора в исполнение могло быть отсрочено, если в розыске оставались подельники осужденного (на месяц), либо если к смерти приговаривалась беременная женщина (до времени рождения и шесть недель после родов) . В этом можно заметить дальнейшее уточнение, вносимых Э. Кромпейном предложений.

Законопроект предполагал введение процесса «розыскного» типа. Данный вид уголовного процесса подразумевает иерархичную систему доказательств, главным из которых является признание подозреваемого . В качестве главного инструмента для его получения выступает пытка. Соответственно, именно регламентация ее применения становится главной задачей законодателя.

Предполагалось, что данный тип уголовного процесса будет применяться в общеуголовных делах - смертоубийство, разбой, кража с поличным и т. д., а также делах по преступлениям против государства . В последнем случае, однако, судебно-следственная процедура регламентировалась особо отдельной (десятой) главой «О пытке в важных делах, касающихся вины оскорбления величества и тому подобных». Остальные категории дел должны были решаться «по процесной форме» - «как в процесе о гражданских делах положено» . При этом область применения «розыскного» процесса регламентировалась законопроектом более детально, нежели «Процессом…» Э. Кромпейна.

Уголовное дело могло возбуждаться как в частном, так и публичном порядке, чего не предусматривалось в предшествующей редакции законопроекта . Поводом для возбуждения уголовного дела могли стать челобитная или доношение фискала, либо дело возбуждалось судьей на основании имеющейся у него достоверной информации о совершении деяния, содержащего признаки преступления. В этом тоже проявлялся общий принцип законопроекта - любое следственное действие (главным образом пытка, но не только она) должно совершаться на основании определенного состава.

После возбуждения уголовного дела и определении подозреваемого переход к пытке ставился в прямую зависимость от наличия у судьи достаточных оснований - «признаков», первичных доказательств, что подследственный совершил инкриминируемое ему деяние . Признаки делились на общие и особенные. Общие были присущи всем преступлениям - например, угрозы в адрес жертвы . Особенные «признаки» классифицировались по отдельным видам преступлений. Например, в деле о поджоге «признаком» могла стать информация об изготовлении подозреваемым горючих материалов . В деле о краже - поличное, «объявленное» и изъятое надлежащим образом .

Важной частью механизма доказывания являлись свидтетельские показания. Достоверными, однако, считались показания лишь «добрых и честных» свидетелей .

Наличие доказанных «признаков» обуславливало появление у судьи оснований для вынесения решения о пытке. Ей, однако, должен был предшествовать этап, на котором подследственному давалась возможность опровергнуть собранные судьей доказательства или признаться без применения пытки . Примечательно, что разделы, регламентирующие собственно пытку, так и не были полностью разработаны , хотя, как было показано выше, их включение в законопроект планировалось на всех этапах его подготовки.

На возможность применения судьей пытки также накладывались дополнительные ограничения. Во-первых, пытка могла использоваться только в «тяжких и великих преступлениях» . Другое важное ограничение состояло в «изъятии» от пытки ряда категорий подозреваемых. К ним относились пожилые люди старше 70 лет (за исключением политических дел), дети до 14 лет и беременные женщины, пытка к которым могла применяться лишь спустя 40 дней после родов . Соблюдение особых условий требовало применение пытки в отношении глухих, немых и слепых . Пытка психически нездоровых людей могла осуществляться лишь в крайнем случае.

По общему правилу пытке не мог подвергаться «добрый и честный» свидетель. За исключением случаев, когда свидетель менял свои показания или отказывался от их дачи .

Переходя непосредственно к пытке и ее роли в судебно-следственном процессе, стоит отметить, что парадигма признания в законопроекте находилась в достаточно сложном соотношении с парадигмой достаточных доказательства. Особо отмечалось, что признание, полученное на пытке, произведенной без достаточных «признаков», не может рассматриваться в качестве основания для вынесения обвинительного приговора . К тому же пытка «обнуляла» все собранные улики, и «того ради судья в том виноват, что он ево велел пытать, ибо он мог бы ево осудить по тем свидетельствам (курсив мой - Е. К.)» . Как представляется, частично возникающее противоречие можно решить, если принять во внимание иерархичность доказательств, принятую в «розыскном» процессе - без признания подозреваемый все равно мог быть осужден, однако менее строго . В таком случае указанное положение могло мотивировать судью решать дела, не прибегая к пытке. С другой стороны, можно рассматривать пункт о такого признания в контексте общей направленности проекта - каждое процессуальное действие должно было совершаться, исходя из наличия достаточных оснований. Таким образом, пытка без «довольных признаков» означала нарушение процедуры, а значит полученная на ней информация не могла использоваться.

Законопроект ставил вопрос о достоверности полученного под пыткой признания в принципе. Отмечалось, что что «не всегда надлежит верить той скаске, что пыткой вымучена» . В связи с этим подозреваемый должен был подтвердить данные на пытке показания перед судом спустя некоторое время после ее проведения. Только после такого подтверждения судья мог переходить к вынесению приговора.

Аналогичным образом скептически оценивались показания данные под пыткой против третьих лиц. Они могли быть признаны достоверными только в случае, если указанные лица обладали репутацией «злых и бездельных» людей или уже были осуждены за подобные правонарушения . Также они могли быть проверены посредством проведения обыска.

При проведении пытки судья должен был соблюдать ряд условий. Запрещалось задавать наводящие вопросы и допрашивать об эпизодах, по которым еще не были собраны и доказаны «признаки» . Также запрещалось обещать подозреваемому смягчение наказания в случае признания. Нанесение увечий или причинение смерти подозреваемому в ходе пытке - особенно, если пытка применялась к тому же без достаточных оснований, могли стать основанием для наказания судьи - вплоть до смертной казни .

Пытка в политических делах подчинялась, однако, иной логике. Концепция «признаков»-оснований не применялась к делам данного вида. Донос или оговор с пытки могли стать основанием для ареста и пытки подозреваемого после проведения очной ставки без дополнительных условий . Кроме того, даже отсутствие признания вины на пытке не означало оправдание обвиняемого в таком деле - решение должно было приниматься в специальном порядке .

Как отмечал Георгий Густавович Тельберг, в соответствии со сложившейся практикой в политическом сыске пытка применялась для получения новой информации и улик против подозреваемого, в то время как в общеуголовных делах функцией пытки являлось подтверждение уже установленных обстоятельств посредством признания обвиняемого . Соответственно, концепция «признаков»-оснований, предлагаемая Э. Кромпейном не могла быть использована в политических делах, т. к. она исходила из ситуации в контексте иерархической системы доказательств, когда все обстоятельства дела установлены и для полного доказательства вины подозреваемого не доставало лишь его признание. Данная предпосылка избранного подхода обуславливала необходимость разработки дополнительной процедуры для типов дел, где установление обстоятельств произошедшего определялось особо, что и было сделано при разработке законопроекта.

Таким образом, в соответствии с итоговым вариантом законопроектных предложений Уложенной комиссии предполагалось введение по тяжким уголовным и политическим делам «розыскного» процесса, все стадии которого детально регламентировались, а совершение процессуальных действий обуславливалось наличием у судьи достаточных оснований. Главным образом это касалось пытки - одного из центральных следственных действий, применение которого ставилось в жесткие рамки. Данный рамки, однако, были менее жесткими применительно к политическим делам, где роль пытки как следственного действия была более значительна.

Вводя систему ограничений и ответственности для судьи, законопроект обеспечивал минимальные гарантии прав подозреваемых. Кроме того, при разработке законопроекта был фактически поставлен вопрос об эффективности пытки и достоверности полученных на ней показаний, что привело к возникновению определенного противоречия между парадигмами признания и достаточных доказательств как механизмов установления судебной истины.

В то же время более активное, нежели ранее использование при подготовке окончательного варианта законопроекта предложений Э. Кромпейна не означало их механического копирования. Можно скорее говорить о восприятии разработчиками общей логики этих предложений и предлагаемого Э. Кромпейном способа расчленения и организации материала.

?



Заключение

Кодификация российского права, предпринятая в пер. половине XVIII в., вписывалась в общеевропейский контекст. Ему соответствовала и избранная российским законодателем кодификационная концепция - подготовка единого кодифицированного акта, охватывающего «все» право, изложение материала в котором строилось по отраслевому принципу.

Задача разработки нового Уложения была поручена администраторам, имевшим большой практический юридический опыт, полученный в рамках российской административно-судебной системы. Особенно симптоматичным этот опыт становился при подготовке уголовно-процессуального раздела. Такая опора на практический опыт, а не на абстрактные юридические теории также не была необычной в общеевропейском контексте. Более того, необходимо подчеркнуть, что теория законотворчества и юридическая техника находились в рассматриваемый период в процессе становления.

Западные коллеги, однако, имели перед российскими «законоискусниками» важное преимущество, заключавшееся в навыке представления социальной реальности через призму юридических категорий, получаемом ими в процессе специального обучения, которое в России отсутствовало. В этом отношении крайне важно, что главный подготовительный документ законопроекта «Процесс сочинения Кромпейнова о криминальных или розыскных делах» представлял собой систематизированный набор предложений, исходивших из опыта организации судебно-следственного процесса в европейских системах права. Данное обстоятельство позволяло российским кодификаторам заимствовать не только и не столько содержание норм, сколько метод работы с ними - способы расчленения и представления нормативного материала. При этом нужно подчеркнуть, что далеко не всегда сторонний опыт противоречил действующему российскому законодательству.

В то же время отношение к содержательной стороне «Процесса…» было сложным. Как представляется, для разработчиков первичной версии законопроекта достаточно остро стоял вопрос о практической применимости указанных предложений, вытекающий из их административно-судебного опыта, что, однако, не мешало структурно-методологическим и некоторым содержательным (когда в действующем российском законодательстве обнаруживалась лакуна) заимствованиям. На финальном этапе работы над законопроектом степень доверия к тексту Э. Кромпейна еще более возросла, но грань, отделяющая осмысленное заимствование от механического копирования, не была пройдена. Кромпейновские предложения развивались, дополнялись, уточнялись и переосмыслялись составителями. Этим обуславливался достаточно высокий уровень юридического исполнения проекта.

Неизменным на всех этапах разработки законопроекта оставался заданный еще предложениями Э. Кромпейна тренд на большую и детальную регламентацию судебно-следственных процедур. В первую очередь, это касалось пытки, применение которой должно было быть поставлено в жесткие рамки и обусловлено наличием в деле достаточных оснований. При этом под вопрос ставился центральный принцип «розыскного» процесса nemo agit seipsum - никто не действует против себя. Сомнения, высказываемые в отношении достоверности получаемой под пыткой информации, заставляли прорабатывать новы критерии и условия доверия или не доверия к ней, которые в конечном итоге порождали противоречия между парадигмой признания и парадигмой достаточных доказательства. На данном этапе это еще не приводило к кардинальному изменению механизма установления судебной истины, однако закладывало важную тенденцию, которая будет развиваться на протяжении всего XVIIII столетия.



Литература

законопроектный реформирование регламентация

1.Акельев Е. В., Бабкова Г. О. «Дабы розыски и пытки могли чинитца порядочно, как указы повелевают»: Эволюция теории и практики «розыскного процесса в России первой половины XVIII в. / Евгений Владимирович Акельев, Галина Олеговна Бабкова // Cahiers du Monde russe. - 2012. - Vol. 53. - № 1. - P. 15-39.

2.Анисимов Е. В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII в. / Е. В. Анисимов. - СПб. : Дмитрий Буланин, 1997. - 331 с.

3.Анисимов Е. В. Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII веке / Евгений Анисимов. - М. : Новое литературное обозрение, 1999. - 720 с.

4.Бабич М. В. Государственные учреждения XVIII века : Комиссии петровского времени / М. В. Бабич. - М. : РОССПЭН, 2003. - 477 с.

5.Бабкова Г. О. «Осторожно в пытках поступать»: предложения по реформированию следствия и уголовного процесса в законопроектах 1720-х гг. / Г. О. Бабкова // История государства и права. - 2017. - № 24. - С. 14-20.

6.Бугров К. Д., Киселев М. А. Естественное право и добродетель: Интеграция европейского влияния в российскую политическую культуру XVIII века / К. Д. Бугров, М. А. Киселев. - Екатеринбург : Издательство Уральского университета. - 480 с.

7.Васильева Т. А. Как написать закон / Татьяна Васильева. - М. : Издательство Юрайт, 2012. - 148 с.

8.Волков В. В., Хархордин О. В. Теория практик / Вадим Волсков, Олег Хархордин. - СПб. : Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2008. - 298 с.

9.Дворкин Р. О правах всерьез / Рональд Дворкин ; пер. с англ. ; ред. Л. Б. Макеева. - М. : РОССПЭН, 2004. - 392 с.

10.Дудырев Ф. Ф. Формирование юридической техники в процессе кодификации законодательства стран Западной Европы в XVIII - начале XIX вв. / Ф. Ф. Дудырев // Проблемы и вопросы теории и истории государства и права. - 2014. - Т. 14. - № 2. - С. 7-11.

11.Замуруев А. С. Приемы и методы кодификации при подготовке проекта Уложения Российского государства в 20-е годы XVIII в. (На примере глав о противоцерковных преступлениях) // Вспомогательные исторические дисциплины / отв. ред. В. А. Шишкин. - СПб. : Дмитрий Буланин, 1994. - Вып. 25. - С. 117-126.

12.Замуруев А. С. Работы разных лет / А. С. Замуруев. - Псков : б/и, 2006. - 608 с.

13.Кабрияк Р. Кодификации / Реми Кабрияк ; пер. Л. В. Головко. - М. : Статут, 2007. - 476 с.

14.Коллманн Н. Ш. Преступление и наказание в России раннего Нового времени / Нэнси Шилдс Кколлмманн ; пер. П. И. Прудовского, М. С. Меньшиковой, А. В. Воробьева, Е. А. Кирьяновой, Е. Г. Домниной ; науч. ред. А. Б. Каменский - М. : Новое литературное обозрение, 2016 - 616 с.

15.Латкин В. Н. Законодательные комиссии в России в XVIII ст. Историко-юридическое исследование / В. Н. Латкин. - СПб. : Издание Л. Ф. Пантелеева, 1887. - Т. 1. - 607 с.

16.Маньков А. Г. Использование в России шведского законодательства при составлении проекта Уложения 1720-1725 гг. / А. Г. Маньков // Исторические связи Скандинавии и России IX - XX вв. : Сборник статей. - Л. : Наука, 1970. - С. 112-126.

17.Маньков А. Г. Проект Уложения Российского государства 1720-1725 годов // Проблемы истории феодальной России : Сборник статей к 60-летию проф. В. В. Мавродина / отв. ред. А. Л. Шапиро. - Л. : Издательство Ленинградского университета, 1971. - С. 157-166.

18.Маньков А. Г. Крепостное право и дворянство в проекте Уложения 1720-1725 гг. / А. Г. Маньков // Дворянство и крепостной строй России XVI-XVIII вв. : Сборник статей, посвященный памяти Алексея Андреевича Новосельского / отв. ред. Н. И. Павленко. - М. : Наука, 1975. - С. 159-180.

19.Маньков А. Г. Законодательство и право России второй половины XVII в. / А. Г. Маньков. - СПб. : Наука, 1998. - 215 с.

20.Омельченко О. А. Кодификация права в России в период абсолютной монархии (вторая половина XVIII века) / О. А. Омельченко. - М. : Всесоюзный юридический заочный институт, 1989. - 151 с.

21.Полдников Д. Ю. Институт договора в правовой науке Западной Европы : Учебное пособие / Д. Ю. Полдников. - М. : Издательский дом НИУ «Высшая школа экономики», 2013. - 367 с.

22.Раев М. Регулярное полицейское государство и понятие модернизма в Европе XVII-XVIII веков: попытка сравнительного подхода к проблеме / М. Раев // Американская русистика. Вехи историографии последних лет. Императорский период: антология. - Самара : б/и, 2000. - С. 48-79.

23.Руководители Санкт-Петербурга / ред. А. Л. Бауман. - СПб. : Издательский дом «Нева» ; М. : ОЛМА-ПРЕСС, 2003. - 576 с.

24.Седов П. В. Закат Московского царства : Царский двор конца XVII века / П. В. Седов. - СПб. : Дмитрий Буланин, 2006. - 603 с.

25.Серов Д. О. Администрация Петра I / Дмитрий Серов. - 2-е изд. - М. : ОГИ, 2008. - 288 с.

26.Серов Д. О. Судебная реформа Петра I : Историко-правовое исследование / Д. О. Серов. - М. : Зерцало-М, 2009. - 488 с.

27.Серов Д. О. Проект Уложения Российского государства 1723-1726 гг.: paginae incognitae / Д. О. Серов // История государства и права. - 2012. - № 3. - С. 22-26.

28.Серов Д. О. «У сочинения Уложенья российского со швецким быть…» : Уложенная комиссия 1720 года и ее труды / Д. О. Серов // Институты государства и права в их историческом развитии. Сборник научных статей к 60-летию Владимира Алексеевича Томсинова / отв. ред. Т. Е. Новицкая. - М. : Зерцало, 2012. - С. 139-160.

29.Серов Д. О. Забытые редакции Артикула воинского и «Краткого изображения процессов или судебных тяжеб» (из истории кодификации военного законодательства России XVIII в.) / Серов Д. О. // Lex russica. - 2013. - № 2. - С. 113-121.

30.Смирнов А. В. Модели уголовного процесса / А. В. Смирнов. - СПб. : Наука, 2000. - 224 с.

31.Сперанский М. М. Обозрение исторических сведений о Своде законов. Составлено из актов, хранящихся во II-м Отделении Собственной Его императорского Величества канцелярии / М. М. Сперанский ; изд. Одесским юридическим обществом. - Одесса : Типография «Одесского листка», 1889. - 55 с.

32.Тельберг Г. Г. Очерки политического суда и политических преступлений в Московском государстве XVII века / Г. Г. Тельберг. - М. : Типография Императорского Московского университета, 1912. - 342 с.

33.Томсинов В. А. Юридическое образование и юриспруденция в России в XVIII столетии : Учебное пособие. - М. : Зерцало-М, 2010. - 216 с.

34.Уортман Р. С. Властители и судии : Развитие правового сознания в императорской России / Ричард С. Уортман ; авторизов. пер. с англ. М. Д. Долбилова. - М. : Новое литературное обозрение, 2004. - 520 с.

35.Филиппов А. Н. Правительствующий Сенат при Петре Великом и его ближайших преемниках (1711-1741 гг.) / проф. А. Н. Филиппов. - СПб. : Сенатская типография, 1911. - 598 с.

Размещено на Allbest.ru

...