Тибет и тибетцы в годы "Культурной революции" (1966-1976 годы)

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Факультет Санкт-Петербургская школа социальных наук и востоковедения

Департамент востоковедения и африканистики

Выпускная квалификационная работа

Тибет и тибетцы в годы "Культурной революции" (1966-1976)

Студента

М.А. Солощева

Санкт-Петербург 2020

Оглавление

Введение

Глава 1. Социально-экономическое положение населения Тибета до создания ТАР в 1965 году

1.1 Присоединение Тибета к КНР в 1951 г. и народное восстание 1959 г

1.2 Реформы в Тибете в 1959-1965 гг

Глава 2. Культурная революция в Тибете: хронология событий

2.1 Разрушение «четырех пережитков»

2.2 Создание революционных комитетов и восстание в Ньемо в 1969 г

2.3 «Коммунизация» и новая политика КНР в Тибете в 1970-1976 гг

Глава 3. Культурная революция глазами тибетского населения

3.1 Разрушение Тибетской культуры

3.2 Тамцинг и тюремные заключения

Заключение

Литература

Аннотация

Введение

Культурная революция, развернутая Мао Цзэдуном в 1966 году, является одним из самых драматических периодов истории Китая XX века, изменивших лицо государства. Жители Тибета, включенного в состав КНР в 1951 году, оказались свидетелями изменений, осуществлявшихся КПК накануне и во время Культурной революции. Последствия этих событий до сих пор находят свое отражение в современном мире, что обеспечивает актуальность данного исследования.

Хронологические рамки работы охватывают период с 1951 года по 1976 год, что обусловлено необходимостью изучения положения населения Тибета с момента его оккупации китайскими властями в 1951 году вплоть до окончания Культурной революции в 1976 году.

Цель данного исследования: определить, как события Культурной революции отразились на жизни тибетского населения. Для достижения цели исследования выделены следующие задачи:

1. Проанализировать социально-экономическое положение населения Тибета с момента присоединения его к КНР и дать характеристику предпосылкам восстания 1959 года и последовавшим за ним форсированным реформам; культурный революция восстание

2. Изучить хронологию событий Культурной революции в Тибетском Автономном Районе;

3. Исследовать роль Культурной революции в жизни тибетцев.

Источниковой базой данного исследования являются: 1. официальные документы и отчеты правительственных и неправительственных организаций; 2. интервью и новостные сообщения в СМИ; 3. биографии тибетцев. Наиболее значимыми для данной работы источниками являются биографии Таши Церинга и Палдена Гьяцо Gyatso Palden. Fire under the snow. London: The Harvil Press, 1997.. Таши Церинг был выходцем из тибетской деревни, получил образование в Индии и США, а затем вернулся в Тибет и вступил в ряды хунвейбинов, так как считал модернизацию Тибета одной из своих главнейших задач. Позже он был подвергнут осуждению со стороны партии и арестован на 7 лет. Палден Гьяцо был буддийским монахом, который провел 33 года в тюрьмах и рабочих лагерях. Он стал свидетелем тех изменений, которые происходили в Тибете с момента начала реформ и модернизации в 1950-х годах. Не менее важным для данной работы источником является «Петиция 70000 иероглифов» Panchen Lama. A Poisoned Arrow: The Secret Report of the 10th Panchen Lama. London: TIN, 1997. , написанная Панчен-ламой в 1962 году, в которой он критикует политику Коммунистической партии в Тибете и описывает события, происходившие на его территории с 1959 по 1962 годы.

Также в работе были использованы исследования на английском и русском языках. Среди монографий, посвященных исследованию хронологии событий, происходивших в Тибете с 1951 года, наибольшего внимания заслуживают работы тибетолога Ц. Шакьи и американского историка У. В. Смита. Оба исследователя в своих трудах поднимают вопросы сино-тибетских отношений и национальной идентичности тибетского населения. В частности, затрагивая последствия «мирного освобождения» Тибета и значение социальных преобразований, проводившихся как до, так и во время Культурной революции. Также стоит отметить работу американского тибетолога М. Голдштейна, который, опираясь на множественные интервью с тибетцами и предшествовавшие исследования тибетологов, подробно изучил мотивы зарождения одного из самых ярких восстаний Культурной революции.

Структура работы выстроена в соответствии с задачами исследования: первая глава посвящена рассмотрению социально-экономического положения тибетцев с момента включения Тибета в состав КНР в 1951 году до создания ТАР в 1965 году, что совпало с началом Культурной революции; вторая глава фокусируется на анализе событий Культурной революции, в третьей главе рассматриваются взгляд тибетцев на Культурную революцию и ее влияние на традиционный уклад жизни местного населения. В разделе «Приложения» приведён глоссарий терминов и имён собственных на китайском языке.

Глава 1. Социально-экономическое положение населения Тибета до создания ТАР в 1965 году

1.1 Присоединение Тибета к КНР в 1951 г. и народное восстание 1959 г

1 октября 1949 года Мао Цзэдун, после многолетней борьбы с партией Гоминьдан, провозгласил Китайскую Народную Республику (КНР). Таким образом, вся власть оказалась в руках Коммунистической Партии Китая (КПК), которая одной из своих главных задач считала «освобождение» национальных меньшинств от «иностранных захватчиков» и присоединение занимаемых ими территорий к КНР. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P.11.

В 1950 году в Нью-Дели состоялась встреча цепона Цепон - советник по финансам в Тибете. В.Д. Шакабпы, представлявшего Кашаг (тибетский совет министров), и китайского посла с целью урегулирования статуса Тибета. Требования китайской стороны включали в себя признание Тибета частью КНР, передачу ответственности за оборону Тибета Китаю, ведение торговых и международных отношений через Китай. Ibid. P. 31. Тибетская сторона была не согласна с данными требованиями, в связи с чем, НОАК (Народно-Освободительная Армия Китая) ввела войска на территорию Тибета. В ответ лидерами Тибета был издан манифест, который декларировал, что на его территории проживали свободные люди, находившиеся в оккупации китайской армией с 1950 года. Shakabpa W.D. Tibet: a political history. New York: Potala Publishers, 1984. P. 302.

После длительных переговоров, не приведших к согласию сторон, тибетский чиновник Нгапо Нгаванг Джигме получил полномочия на ведение переговоров в Пекине в 1951 году. Официально он не мог принимать решения, не посоветовавшись с Далай-ламой и Кашагом, однако китайская сторона об этом не знала. Нгапо по-прежнему настаивал на сохранении независимости Тибета и исторически сложившихся отношений «духовный наставник - светский покровитель» между главами двух государств. Китайская сторона, в свою очередь, предложила «Соглашение из 17 пунктов», которое символизировало «мирное освобождение Тибета» от иностранных влияний и «возвращение тибетского населения на родину», то есть, фактически, закрепляло окончательное включение Тибета в состав КНР. В связи с угрозой атаки НОАК, тибетская сторона подписала соглашение в мае 1951 года.

В понимании тибетцев, «Соглашение из 17 пунктов» должно было гарантировать сохранение тибетской культуры, политической системы и свободы вероисповедования. Тибетская элита была удовлетворена обещанием Китая не вмешиваться в социальное устройство тибетского общества, которое позволяло им сохранить власть и привилегии. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P. 90.

После подписания соглашения китайские войска по-прежнему оставались в Тибете, возникла нехватка продовольствия, в связи с чем, начались митинги с требованием освободить Тибет от китайского присутствия. Первые недовольства появились еще в 1952 году во время празднования Монлама Монлам - праздник буддийских молитв в Тибете. . В это же время была создана организация Миманг Цонгду (тиб. представители народа), которая начала вести борьбу с китайским присутствием на территории Тибета. Ibid. P. 102.

Однако не все местные жители были против новой политики китайцев, которые, как оказалось, были намного эффективнее и дисциплинированнее в своей деятельности. Вскоре после прибытия в Лхасу они начали работать на улучшение условий жизни населения: открыли первую начальную школу, больницу и прочие государственные учреждения, начали строить дороги между городами. По словам Таши Церинга, за тот небольшой промежуток времени в Тибете произошло больше перемен, чем за многие предыдущие века. Goldstein M.C., Tsering T, Siebenschuh W. Op. cit. P. 41.

Новые идеи и перемены некоторыми одобрялись, а некоторых пугали. С одной стороны были бедные крестьяне, которые находились в угнетении при феодальном режиме и надеялись на перемены в классовой системе, а с другой - аристократы, которые боялись с приходом коммунистов потерять свою власть и состояние. Главными же сторонниками перемен были молодые люди, которые осознавали консервативность и отсталость, по сравнению с другими странами, тибетского общества, в котором у обычного человека не было возможности получить даже начальное образование. Ibid. P. 42.

В 1954 году Далай-лама посетил Пекин, где было объявлено об учреждении «Подготовительного комитета по созданию Тибетского Автономного Района». Официально он начал свою деятельность в 1956 году, и, хотя, согласно документам, Комитет по-прежнему гарантировал автономию Тибета, руководившие им тибетцы находились под полным контролем китайских властей. Таким образом, Комитет лишь создавал видимость того, что политическая власть сохранялась в руках тибетцев. На деле, большинство локальных комитетов оказалось в прямом подчинении КПК. Dalai Lama. Freedom in Exile: The Autobiography of the Dalai Lama. New York: HarperCollins, 1990. P. 107. Таким образом, китайское правительство нарушало 4 пункт «Соглашения из 17 пунктов», который гарантировал сохранение существовавшей политической системы и функций Далай-ламы.

В это же время на всей территории КНР осуществлялись демократические реформы, которые к 1953 году достигли и тибетских районов: Амдо и Кхам. Местное население, в лице феодалов и монахов, потерявших земли в связи с их конфискацией, были против социальных изменений и коллективизации, что в очередной раз подчеркивало нарушение китайской стороной Соглашения. Согласно 11 пункту, КНР не имела права применять принудительные меры в проведении реформ, могла осуществлять их исключительно с согласия тибетского населения. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P. 138-139.

В связи с этим, в районах Амдо и Кхам стали чаще происходить военные столкновения. Постепенно восстание охватило и Центральный район Тибета, была создана партизанская организация «Четыре реки, шесть горных цепей». Национально-освободительное движение набирало обороты, количество тибетцев, присоединявшихся к партизанам, увеличивалось. Ibid. P. 165-167.

После того, как по Тибету прокатилась волна карательных операций, обрушившаяся, в том числе, и на лам, тибетцы стали опасаться покушения НОАК на Далай-ламу. Желание защитить своего лидера и остановить насилие со стороны китайской армии привело к массовому восстанию в марте 1959 года, когда тысячи тибетцев окружили Норбулинку (резиденция Далай-ламы) с требованиями независимости и освобождения Тибета от китайцев. Несмотря на все усилия Далай-ламы по предотвращению открытой конфронтации и вооруженных столкновений, восстание все же имело пагубные последствия для тибетского населения, а сам Далай-лама вынужден был покинуть Тибет. Вместе с ним бежало большое количество представителей элиты, то есть, основная часть образованного населения Тибета. Остались только крестьяне и те, кто поддерживал идеологические взгляды китайцев. Dalai Lama. Op. cit. P. 133-135.

Описанные выше события были расценены китайской стороной как нарушение принятого в 1951 году Соглашения. Несмотря на то, что китайцы первыми выступили нарушителями пунктов, касающихся политических и гражданских свобод, вылившееся в восстание противостояние тибетцев повлекло за собой массовые репрессии и усиление нападков на религию. А также, несмотря на заявление Центрального Комитета в 1956 году об отсутствии каких-либо изменений в ближайшие шесть лет, китайские власти приняли решение о начале форсированных реформ на территории Тибета.

1.2 Реформы в Тибете в 1959-1965 гг

О бомльшей части изменений, происходивших в политической, культурной и экономической сферах Тибета с 1959 года, стало известно благодаря Петиции Панчен-ламы. Он, в отличие от Далай-ламы, остался в Тибете, потому что, как и многие другие тибетцы, хотел найти общий язык с китайцами и совместными усилиями улучшить условия жизни тибетцев. Сам факт появления Петиции, в которой он не только критиковал политику китайских властей, но и одобрял их идеи, демонстрирует стремление к налаживанию диалога.

В июне 1959 года ПК ТАР объявил о начале проведения демократических реформ, процесс осуществления которых состоял из двух этапов. К первому относились «три противодействия» (против восстания, трудовой повинности и рабства) и «два снижения» (уменьшение арендной платы и процентов). Ко второму этапу относилось перераспределение земли. Panchen Lama. Op. cit. P. 7.

На первом этапе проведения реформ руководству КНР необходимо было наказать участников восстания 1959 года, поэтому тибетское население стали делить на тех, кто помогал мятежникам, и тех, кто не помогал. К первым также относили и тех, кто проживал на территории, где проходило восстание, или случайно там оказался. То есть, большинство обвинений было вынесено безосновательно, невиновных людей арестовывали и сажали в тюрьмы, конфискуя их имущество. Ibid. P. 13.

Те крестьяне, кому удалось избежать данной участи, получили свободу от феодальной зависимости. Однако отмена трудовой повинности и понижение налогов носили лишь номинальный характер, так как после падения тибетского правительства некому было требовать с народа долги. Отмена выплаты задолженностей оказалась выгодной только фермерам, которые не могли выплатить крупные суммы своим вассалам или монастырям. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P. 250.

Второй этап реформ начался в 1960 году, когда все земли, принадлежавшие феодалам, были конфискованы и распределены между крестьянами. Конфискация земель носила также и показательный характер, так как все отобранное имущество выставлялось на всеобщее обозрение с целью демонстрации неравномерного распределения богатств. Китайские власти надеялись, что, в результате таких демонстраций, тибетский народ потребует уничтожения местного правительства, монастырей и феодальных поместий. И хотя получившие землю тибетцы не ставили под сомнение свои права на нее, тем не менее, они считали, что китайцы не могли распоряжаться ей подобным образом. Ibid. P. 254.

За перераспределением земли последовала попытка проведения коллективизации, которая охватила на тот момент весь Китай. Однако ответственные за создание коммун в Тибете упустили тот факт, что при планировании такой масштабной реформы, необходимо учитывать не только экономический фактор, но и идеологию народа. Их политика не соответствовала желаниям, нуждам и уровню сознания тибетцев. Система коллективной собственности не только оказалась непонятной местному населению, но и нарушала его личные границы, вплоть до того, что у людей оставались только «комплект одежды, комплект постельного белья, чаша и палочки для еды». Panchen Lama. Op. cit. P. 110.

В эти же годы значительный упадок переживали сельское хозяйство и животноводство, что повлекло за собой голод, распространившийся по всему Тибету. Ощущалась сильная нехватка продуктов, и даже общественные столовые, в которые члены коммун вынуждены были сдавать зерно, не могли прокормить весь народ. Тибетцы понимали, что причиной этих страданий были не только природные условия, но и политика коммунизации, проводимая КНР. Ibid. P. 112.

Реформы не обошли и религиозную жизнь тибетцев несмотря на то, что после присоединения Тибета к КНР китайские власти гарантировали свободу вероисповедания народу и защиту монастырям. Однако монахи, не имевшие потомства и не участвовавшие в сельскохозяйственных работах, становились угрозой для экономического роста страны. Поэтому их вынуждали покидать монастыри и вести обычную жизнь, называя это «освобождением». Ibid. P. 40-50.

Демократические реформы нанесли серьезный урон религиозной жизни Тибета. После ухода монахов монастыри оставались пустыми, отчасти разрушались китайскими активистами, в результате чего, за время проведения реформ их количество уменьшилось с 2500 до 70. Из 100 тыс. монахов и монахинь осталось лишь 7 тыс., более того, их качество было очень низким. В связи с этим, к 1961 году большинство монастырей потеряло функции религиозных организаций. Ibid. P. 52-56.

Однако не все видели в этом исключительно негативную сторону. Так, например, Таши Церинг считал, что религиозная идеология, существовавшая в Тибете, успешно маскировала под собой полный контроль духовной элиты над крестьянскими массами и сдерживала любые попытки к изменениям. И хотя Таши Церинг не до конца одобрял идеи коммунизма, он предполагал, что Тибет не смог бы сам справиться с тем количеством перемен, которое помогли ему осуществить китайцы. Он также полагал, что, находясь в изгнании, ни Далай-лама, ни другие члены правительства не могли серьезным образом повлиять на изменение ситуации в Тибете. Это можно было сделать только путем совместных усилий с китайцами, именно поэтому Таши Церинг так же, как и Панчен-лама, принял решение поддержать коммунистическую партию и вернулся из США в Тибет. Goldstein M.C., Tsering T, Siebenschuh W. Op. cit. P. 77.

В 1964 году КПК приняла решение провести деление тибетского общества на классы. В класс «бедняков» были определены те, кто не имел собственного хозяйства и работал на других. Они должны были стать основными членами коммунистической партии. В средний класс попали те, кто работал на себя или мог позволить себе нанять рабочих. Также, отдельно выделялись городские рабочие и монахи, которых делили на классы согласно их духовному статусу. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P. 294-295. Каждый человек получал документ, в котором были указаны его класс и политические убеждения и который он должен был всегда иметь при себе. Gyatso Palden. Op. cit. P. 64.

К 1965 году реформирование политической системы в Тибете было полностью завершено. Организация выборов представителей тибетских провинций в Народный конгресс автономного района и проведение его первого собрания в сентябре 1965 года означало учреждение Тибетского Автономного Района. С одной стороны, это действие соответствовало третьему пункту Соглашения 1951 года, которое гарантировало тибетскому народу право осуществлять национальную региональную автономию под единым руководством Госсовета КНР. С другой стороны, Китай, наконец, добился своей цели, так как все новоизбранное руководство Тибета следовало исключительно приказам КПК, оппозиция совершенно отсутствовала. Это говорит о том, что с созданием ТАР Тибет был окончательно интегрирован в состав КНР. Gyatso Palden. Op. cit. P. 302.

Политика Мао Цзэдуна в 1950-1960-е годы была направлена на преодоление экономического и социального разрыва между основной частью Китая и территориями меньшинств. Первые годы китайского присутствия в Тибете оказали исключительно положительное влияние на его развитие. Последовавшие за этим реформы и вмешательство в традиционный уклад жизни тибетцев вызвали одобрение одних слоев населения и недовольство других, разделив, таким образом, общество на тех, кто организовывал восстания, и тех, кто активно поддерживал коммунистов в модернизации Тибета.

Глава 2. Культурная революция в Тибете: хронология событий

2.1 Разрушение «четырех пережитков»

В 1966 году Тибет, как и весь Китай, оказался охвачен Культурной революцией. О ее начале было объявлено в «Уведомлении Центрального комитета КПК», составленном Мао Цзэдуном и опубликованном 16 мая 1966 года в газете «Жэньминь жибао». Оно призывало к установке диктатуры пролетариата и борьбе с представителями буржуазии во всех сферах общества.

Мао Цзэдун считал, что есть только два важных пункта в построении социализма: смена государственных институтов и кардинальные изменения в сознании людей. В Тибете к 1966 году традиционные символы власти были уже уничтожены, а мышление людей планировалось менять с помощью распространения «Цитатника» Мао Цзэдуна, переведенного на тибетский язык. Для его изучения организовывались встречи в каждой деревне. На основной территории КНР вопрос дихотомии между старым и новым заключался в противопоставлении капитализма социализму, тогда как тибетцы все новое считали китайским. КПК старалась активно бороться с таким восприятием, проведя черту между «старым обществом» и «новым обществом», созданию которого и должна была поспособствовать Культурная революция. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P. 316.

В мае 1966 года, сразу после заявления Мао Цзэдуна, в Лхасе был создан Комитет Культурной революции, возглавленный ведущим офицером армии Ван Цимэем. Так как первоочередной задачей Культурной революции Мао Цзэдун считал разрушение старого, предшествующее построению нового, то целью тибетского комитета на период с мая по декабрь 1966 года было так же, как и на территории всей КНР, разрушение «четырех пережитков» (старые мышление, культура, привычки и традиции). Ibid. P. 317.

Для реализации этого плана в июне 1966 года в Пекине стали создаваться молодежные отряды, состоявшие преимущественно из студентов и школьников, которые получили название хунвейбины. В Тибете эти отряды появились в июле 1966 года, большую часть которых изначально составляли молодые люди, присланные из Пекина. Однако уже к августу около 5000 тибетских студентов пополнили их ряды. Smith W.W. Op. cit. P. 543.

Таши Церинг, будучи в это время студентом Тибетского Института Меньшинств в Сяньяне, тоже присоединился к хунвейбинам. Следуя указу Мао Цзэдуна, они тут же принялись «вершить революцию», объявив всех преподавателей контрреволюционерами и подвергнув их тамцингу Тамцинг - публичные оскорбления и избиения людей, которые были замечены в совершении реакционных по отношению к политике Мао Цзэдуна действий. . Объявленные «скрытыми врагами», они должны были признать свои ошибки, после чего были отпущены. С этого момента сессии тамцинга повторялись регулярно, и студентами была развернута широкая агитационная деятельность. Goldstein M.C., Tsering T, Siebenschuh W. Op. cit. P. 102-104.

К моменту начала Культурной революции большинство материальных объектов тибетского культурного наследия было уже разрушено. Хунвейбины лишь продолжили это дело в процессе выполнения приказа о разрушении «четырех пережитков». В августе 1966 года тибетские хунвейбины выпустили брошюры, агитировавшие к искоренению феодализма и монашества. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P. 320-321. Этот жест говорит о том, что Культурная революция в Тибете носила уникальный характер. Она не столько олицетворяла борьбу между капитализмом и социализмом, сколько была нацелена на изменение феодального устройства общества с присущей ему религиозностью.

В упомянутых брошюрах хунвейбинами запрещалось проведение каких-либо религиозных праздников. В августе указом партии к этому был добавлен запрет на вывешивание молитвенных флагов и чтение молитв. Стены, которые были расписаны тибетскими мантрами, подвергались уничтожению, как и фотографии Далай-ламы и Панчен-ламы. Монастыри, которые не были одобрены правительством на ведение религиозной деятельности, начали использовать как публичные помещения. Монахи и монахини обязаны были изучать «Цитатник» Мао Цзэдуна и вовлекаться в общественные работы. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P. 320-321.

Палден Гьяцо, арестованный в 1959 году за участие в восстании, первые несколько месяцев своего заключения провел в монастыре Норбукуце, который был превращен китайцами в тюрьму. Позже он был перевезен в другую тюрьму, где после начала Культурной революции обязательной ежедневной практикой были чтение и обсуждение «Цитатника» Мао Цзэдуна. Gyatso Palden. Op. cit. P. 72, 129.

Помимо религиозных запретов, брошюры пропагандировали науку и светское образование. Они также запрещали традиционные виды уклада семьи, присущие тибетскому обществу, когда у двух братьев могла быть одна жена или у двух сестер - один муж. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P. 320-321. Это говорило о том, что тибетцам впредь нельзя было выражать свою религиозную преданность и соблюдать прежние традиции, так как подобное поведение считалось признаком «старого общества».

Однако, несмотря на все эти запреты и страх быть подвергнутыми тамцингу, тибетцы были настолько упрямыми и верными своей религии, что многие продолжали тайно молиться у себя дома или шептали молитвы, проходя мимо храмов. Одной из них была тибетка Сангьела. Ее вера была настолько сильна, что она откладывала масло из своего ежемесячного пайка, чтобы иметь возможность зажечь лампу и сделать, таким образом, подношение богам. Goldstein M.C., Tsering T, Siebenschuh W. Op. cit. P. 110.

Китайские власти взяли курс на разрушение идентичности тибетской культуры и полную ассимиляцию тибетцев с китайцами. В связи с этим, все традиционное и реакционное должно было быть заменено на прогрессивное социалистическое, иными словами, китайское. Так, все запрещенные тибетские церемонии были заменены на китайские революционные праздники. Более того, тибетцы должны были стричься на китайский манер, восхвалять в песнях Мао Цзэдуна и все украшать цветами, ассоциировавшимися с пролетариатом. Тибетский язык также подвергся изменениям. В частности, грамматика была упрощена, и появилось много слов, заимствованных из китайского языка для обозначения социалистических терминов. Smith W.W. Op. cit. P. 546.

2.2 Создание революционных комитетов и восстание в Ньемо в 1969 г

Несмотря на широкий масштаб действий, хунвейбины не собирались останавливаться на разрушении «четырех пережитков» и феодального общества. Под влиянием пекинских идей в Тибете работа регионального комитета партии была поставлена под сомнение, с указанием на то, что он не придерживался четких исполнений приказов Мао Цзэдуна. В связи с этим, хунвейбины решили начать атаку на капиталистов, проникших в партию. Одним из первых этим нападкам подвергся Нгапо, бывший самым влиятельным представителем тибетской аристократии. За него заступился Чжан Гохуа, который с 1950-х годов занимал должность секретаря регионального комитета Коммунистической партии в Тибете.

Чжан Гохуа приложил все усилия к тому, чтобы предотвратить увеличение потока китайских хунвейбинов в Тибет, так как они отказывались подчиняться его приказам и направляли свои силы против лидеров КПК. В ноябре 1966 году между 10 революционными организациями состоялись дебаты о том, проводил ли региональный комитет партии буржуазно-реакционную политику. Это событие стало первым открытым столкновением двух в дальнейшем созданных революционных организаций - Гьенлог, критиковавших партию, и Нямдрел, выступавших за то, что местный комитет КПК оставался истинной пролетарской организацией.

Несмотря на попытки Чжан Гохуа предотвратить конфликт между Гьенлог и Нямдрел, напряжение между двумя организациями продолжало нарастать. Это было связано с тем, что у революционных фракций были разные взгляды на то, как должна была проходить Культурная Революция, хотя обе считали себя последователями идей Мао Цзэдуна. В январе 1967 года Гьенлог, стремясь получить контроль над революцией в Тибете, захватила офис главной тибетской газеты, что можно считать прямой атакой на региональный комитет партии. Ibid. P. 25-27.

Постепенно количество членов обеих фракций увеличивалось, и к апрелю 1967 года Гьенлог включала в себя 3 тыс. человек, тогда как Нямдрел состояла из 38 тыс. участников, что давало ей преимущество в продолжавшемся конфликте. Численное превосходство Нямдрел было обусловлено тем, что армия начала арестовывать участников Гьенлог. Это положило начало длительной борьбы между Гьенлог и армией, которая только обострилась за последующие два года и сыграла значительную роль в восстании в Ньемо. Ibid. P. 40-42.

Несмотря на то, что позиции Гьенлог значительно ослабли, она продолжала конфликт с Нямдрел и столкновения, теперь уже вооруженные, продолжались на протяжении 1967-1968 годов. Лхаса была поделена между двумя фракциями: северные и западные зоны контролировались Гьенлог, а центр подчинялся Нямдрел. В 1968 году Гьенлог взяла курс на расширение своего влияния за пределами Лхасы, и уезд Ньемо, находившийся в то время в подчинении Нямдрел, стал одним из районов, за счет которого лидеры Гьенлог планировали увеличить количество членов организации и усилить политический контроль.

Основной целью лидеров Гьенлог было переманить большую часть сельского населения в свою фракцию. И так как Ньемо находился под контролем Нямдрел, населению пришлось бы пойти против власти. Однако это не стало большой проблемой, так как на тот момент жители были недовольны результатами демократических реформ. Количество зерна, которое им приходилось отдавать государству, постоянно увеличивалось. Это происходило отчасти потому, что власти увеличивали налоговые проценты, но основной причиной стали отчеты ответственных кадров, в которых завышалась площадь полей. Процент зерна, который необходимо было продать государству, рос пропорционально, что привело к дефициту продовольствия и голоду. Жители обвиняли во всем местную власть, которая, желая продемонстрировать собственную продуктивность, завышала реальные показатели. И так как все местные политические лидеры состояли в Нямдрел, Гьенлог решила использовать сложившиеся обстоятельства, чтобы переманить народ Ньемо на свою сторону. Ibid. P. 55-62.

Не удивительно, что многие жители решили присоединиться к Гьенлог, в их числе и молодая монахиня Тинлей Чойдон, объявившая себя медиумом и демонстрировавшая связь с божеством, которое через нее давало людям наставления. Тинлей Чойдон считала, что Мао Цзэдун являлся эманацией Будды Манджушри и должен был отвечать за решение материальных вопросов, а она - за восстановление религии. Подобное явление, когда тибетцы признавали императора как воплощение Манджушри, берет свое начало в XVII веке. Оно необходимо было для установления между Далай-ламой и Маньчжурским императором отношений «духовный наставник - покровитель». Успенский В. Л. Тибетский буддизм в Пекине. Спб, 2011. С. 189. Многие местные жители верили в то, что Тинлей Чойдон могла видеть будущее и прислушивались к ее советам. Видя отклик народа, Гьенлог, придерживаясь своей стратегии, сняла в Ньемо ограничения на буддийские практики. Goldstein M.C. Op. cit. P. 80-84.

Осенью 1968 года, по указаниям Тинлей Чойдон, начались первые атаки на представителей Нямдрел в Ньемо, которые сопровождались тамцингом. Также, были пресечены попытки администрации уезда по сбору налогов, что позволило жителям сохранить более 1 млн кг зерна. В дальнейшем количество нападений на лидеров Нямдрел увеличивалось, вплоть до мая 1969 года, когда члены Гьенлог приняли решение о финальном нападении и захвате власти в Ньемо. Последняя атака в июне 1969 года проходила под эгидой «борьбы с демонами и призраками», то есть, внутренними врагами, которая была объявлена Тинлей Чойдон. Ibid. P. 95-107. Похожее явление имело место в VIII веке, когда буддийский учитель из Индии Падмасамбхава был призван в Тибет для борьбы со «злыми духами» учения Бон. Он не только победил их, но и включил в буддийский пантеон. Кузнецов Б. И. Древний Иран и Тибет (история религии бон). СПб: «Евразия», 1998. С. 312. Таким образом, в обоих случаях представители буддизма становились спасителями тибетского населения от внутренних врагов.

Основными жертвами нападений Гьенлог стали местные кадры, которые отвечали за проведение демократических реформ и сбор налогов, а также те, кто выступал против буддизма и самой Тинлей Чойдон. Атаки, включавшие в себя убийства и нанесение телесных увечий, начались 3 июня и продолжались три недели. В это же время лидерами Гьенлог было принято решение о нападении на солдат Национальной Освободительной Армии, которые представляли угрозу их планам. Однако силы армии превзошли силы мятежников, и 19 июня 1969 года члены Гьенлог вынуждены были сдаться. Goldstein M.C. Op. cit. P. 108-148.

21 июня армия захватила Тинлей Чойдон с другими лидерами мятежа и приговорила их к смертной казни. Остальных участников восстания задержали до тех пор, пока они не сознаются в своих преступлениях. Наказанием для жителей уезда Ньемо стали непосильные налоги и голод, которого они старались избежать, поддерживая Гьенлог. С возвращением Нямдрел к власти в Ньемо, была введена система коммун, усилилась классовая борьба, и был вновь введен запрет на религиозные практики. Восстание в Ньемо положило начало волне мятежей в 20 регионах ТАР. Ibid. P. 150-160.

2.3 «Коммунизация» и новая политика КНР в Тибете в 1970-1976 гг

После создания ТАР в 1965 году, в сельских районах и на территориях, где жили кочевые племена, по приказу КПК начали образовываться «группы взаимопомощи» и коммуны. Лидеры партии, видя успешные результаты проведения коммунизации в других регионах КНР, решили, что эти нововведения ускорят процесс перехода от феодального общества к социалистическому. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P. 308.

Так же, как и в других регионах Китая, создание коммун в Тибете повлекло за собой изменения в экономической, социальной и политической сферах. Все земли, скот и любая частная собственность теперь принадлежали коммунам, индивидуальные хозяйства были полностью ликвидированы, а распределение товаров становилось полностью централизованным. Как и во время проведения демократических реформ, сами тибетцы не были готовы к таким переменам. Однако лидеры КПК считали, что медлительность может лишь увеличить разрыв между Тибетом и развивающимся Китаем, а скорейшее создание коммун поможет увеличить производительность и уменьшить материальный разрыв между богатыми и бедными фермерами. Коммуна стала не просто экономической единицей, она объединила в себе партийную, социальную и административную структуры. Shakya Tsering. Op. cit, 1999. P. 309.

Несмотря на то, что Тибет получил статус автономного района, все решения на его территории по-прежнему принимались китайскими лидерами. Каждая коммуна должна была выполнять собственный план по сбору урожая, который устанавливался лидерами партии. Более того, вместо привычного местным жителям ячменя, они вынуждены были начать выращивать пшеницу, чтобы минимизировать ее поставки из Китая. Была введена талонная система питания, которая работала под лозунгом коммунизма: «От каждого по его способностям, каждому - по его труду». Хотя объем выращиваемого зерна увеличивался с каждым годом, 50 процентов урожая коммуны обязаны были сдавать государству. Кроме того, почва на территории ТАР оказалась непригодна для выращивания пшеницы, что привело к дефициту продовольствия и, как следствие, голоду. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P. 310.

Таши Церинг, посетив свою родную деревню в 1975 году, обнаружил ее в более бедном состоянии, чем во времена его молодости, когда большая часть семей жила в достатке. От частной собственности ничего не осталось, теперь вся земля, скот и оборудование принадлежали деревне. Но, в результате, объем производства на каждого человека приходился меньше, чем прежде.

Палден Гьяцо, находившийся в 1975 году в трудовом лагере, отмечал большое количество просивших милостыню жителей из соседних коммун. Как оказалось, все коммуны испытывали нехватку продовольствия. Это было связано с тем, что под давлением администрации им приходилось «добровольно» отдавать государству больше, так как, «объем сданного зерна был пропорционален степени любви к родине, Партии и Мао Цзэдуну». Gyatso Palden. Op. cit. P. 156.

Помимо главной функции коммун по обеспечению населения продовольствием, на них также были возложены задачи по содержанию школ, предприятий и армии. Создание коммун в Тибете, в зависимости от географического и экономического положений, растянулось вплоть до 1975 года, когда на 99 процентах всей территории Тибета коммунизация была завершена.

Как уже упоминалось выше, новая политика КПК включала изменения не только в экономической сфере. К 1970 году Тибет, благодаря стараниям КПК по созданию единой культуры пролетариата, в большинстве своем, потерял национальную идентичность. Лидеры партии, оценивая деятельность Революционного Комитета ТАР успешной, приняли решение о создании местных Ревкомов во всех 70 округах Тибета. Китайские лидеры также обратили внимание на социальную сферу, которая сильно пострадала во время Культурной Революции: в Тибете не было качественной системы образования, и отсутствовали высшие учебные заведения. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P. 350-365. Поэтому с 1970 года школы ТАР снова начали функционировать, и к 1974 году количество учащихся, по сравнению с 1965 годом, увеличилось на сто процентов. Chu F. Op. cit. P.10.

Главной целью Культурной революции было создание нового социалистического общества. Однако китайцы были далеки от понимания культуры тибетского народа и его религиозных верований, а тибетцам, веками жившим при феодальном обществе, была непонятна китайская идеология. В результате, для проведения Культурной революции в Тибете КПК выбрала жесткую политику разрушения всего традиционного, что стало одной из главных ошибок.

Позиция современной КНР в отношении событий Культурной революции в Тибете является неоднозначной. С одной стороны, китайские тибетологи отмечают, что в процессе социалистической трансформации экономика Тибета получила значительное развитие в сферах промышленности и сельского хозяйства, а деятельность НОАК обеспечила стабилизацию ситуации внутри ТАР и на его границах. С другой стороны, КПК признает, что в период Культурной революции Тибет понес большие потери в культурной, экономической и политической сферах. Особенно, это касается разрушений, связанных с религией, и гонений на политических лидеров.

Глава 3. Культурная революция глазами тибетского населения

3.1 Разрушение Тибетской культуры

Для большинства тибетцев Культурная революция началась еще до официального выступления Мао Цзэдуна в мае 1966 года. Она началась в феврале, когда китайские власти запретили празднование Монлама. Обычно он длился неделю и сопровождался чтением молитв и совершением религиозных ритуалов в храме Джокханг в Лхасе. После запрета этой церемонии тибетцы впредь не могли публично демонстрировать религиозную преданность, так как это считалось одним из «пережитков» феодального общества. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P. 317.

Вслед за запретом празднования Монлама, Мао Цзэдун отдал приказ о создании отрядов хунвейбинов. Тибетцы, примкнувшие к революционному движению, видели перед собой лишь одну цель - модернизацию Тибета. Тибетский район, по сравнению с развитыми странами, всегда был довольно отсталым. Большое количество молодых людей считало, что чем раньше они смогут улучшить качество жизни местного населения, тем лучше, и начинать надо было с образования. В традиционном тибетском обществе большинство крестьян, в силу того что основной их деятельностью являлось земледелие и скотоводство, было безграмотным. Однако для перехода на новый этап развития, необходимо было сделать образование доступным для простых людей. Goldstein M.C., Tsering T, Siebenschuh W. Op. cit. P. 111.

Тибетские хунвейбины также выступали за отделение государства от церкви. В феодальном обществе около пятнадцати процентов населения были монахами, которые не обрабатывали земли и ничего не производили. Они полностью полагались на народ, который их содержал. Тибетские революционеры же надеялись, что благодаря новым порядкам, наступит время, когда все монахи смогут сами себя обеспечивать, и получится создать систему, в которой качество деятельности духовных наставников будет превалировать над их количеством. Goldstein M.C., Tsering T, Siebenschuh W. Op. cit. P. 111.

Тибетские хунвейбины, несмотря на их благие намерения по реформированию Тибета, не знали, что перед тем, как строить новое, Мао Цзэдун планировал уничтожить все старое. Летом 1966 года началась кампания по разрушению «четырех пережитков», мероприятия которой увеличили ущерб, нанесенный тибетской культуре еще во время демократических реформ.

В первую очередь, это касалось религии. В августе 1966 года группа китайских и тибетских студентов отправилась к храму Джокханг. Собрав народ на площади перед храмом, хунвейбины начали выносить и разбивать статуи божеств на глазах у верующих, срывать молитвенные флаги. Позже к ним присоединились люди, желавшие разграбить храм, и за день большая часть духовной литературы, гобелены, усыпальницы, находившиеся внутри Джокханга, были уничтожены. Френч П. Тибет, Тибет. М: АСТ, 2004. С. 281-283.

Кроме Джокханга пострадали также и другие монастыри, в том числе Сэра, Дрепунг и Ганден, в которых хранились древнейшие учения тибетского буддизма, были разрушены. Многовековые реликвии были уничтожены, а все драгоценности вывезены в Пекин и проданы. Одна из самых священных статуй Атиши Атиша - буддийский учитель X-XI веков, возродивший буддизм в Тибете после гонений на него. , находившаяся в Лхасе, была также разрушена. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P. 322.

Таши Церинг, активно поддерживавший религиозные реформы в Тибете, считал, что подобные действия были абсолютно неприемлемы. Одно дело - злоупотребление монахами властью, с которым следовало бороться, и совсем другое - утешение и поддержка, которые люди находили для себя в вере и которые, как он считал, неправильно было у них отнимать. То же самое касалось и древних статуй, храмов, религиозных текстов, уничтожение которых не сыграло особой роли в продвижении идей Культурной революции. Тем не менее, это не повлияло на отношение Таши Церинга к необходимости изменений в Тибете. Goldstein M.C., Tsering T, Siebenschuh W. Op. cit. P. 111.

Тибетский язык, будучи частью тибетской культуры, также оказался под влиянием китайской пропаганды. Автономия Тибетского района, в первую очередь, предполагала возможность использования родного языка, однако все официальные документы составлялись на китайском языке. Парки и улицы были переименованы на коммунистический лад. Например, летняя резиденция Далай-ламы парк Норбулинка (с тиб. драгоценный парк) стал называться Миманлинка (с тиб. народный парк). Более того, некоторые люди, желая показать революционный настрой, меняли свои имена. Местным жителям также запрещалось носить традиционную одежду, прически и украшения. Shakya Tsering. Op. cit., 1999. P. 321-322.

К концу Культурной революции материальные объекты тибетской культуры практически исчезли, за исключением 13 монастырей, которым государство присвоило статус «древних культурных реликвий». Монастыри, которые не были разрушены, использовались в качестве армейских складов или гостиниц. Так, например, Таши Церинг после прибытия в Лхасу в 1966 году с группой других хунвейбинов, остановился в гостевом доме, который прежде был храмом Рамоче. Goldstein M.C., Tsering T, Siebenschuh W. Op. cit. P. 107.

3.2 Тамцинг и тюремные заключения

Одним из способов разжигания классовой борьбы, являвшейся составляющей частью Культурной революции, стал тамцинг, во время которого студенты выступали против учителей, крестьяне против землевладельцев, монахи против настоятелей монастырей. Эти «сессии борьбы» заключались в том, что толпа должна была оскорблять обвиняемого и требовать от него «признания» в совершенных против своего народа преступлениях. В зависимости от тяжести обвинений, тамцинг для всех проходил по-разному.

Одним из тех, кто подвергся сессиям тамцинга еще до начала Культурной революции, стал Панчен-лама. Будучи главным представителем тибетского традиционного общества и стараясь наладить диалог с КПК с помощью Петиции, в 1964 году он оказался подвергнут критике, тамцингу и помещен под арест, который продлился 13 лет. Палден Гьяцо вспоминал, что Панчен-лама обвинялся в создании оппозиции диктатуре пролетариата и предательстве родины. Несмотря на то, что некоторые тибетцы считали его приверженцем идей КПК, он по-прежнему оставался для них наиболее авторитетным лицом после переезда Далай-ламы в Индию. Gyatso Palden. Op. cit. P. 105.

Монахам, признанным политическими заключенными и подвергнутым осуждению, приказано было высказываться против тибетского феодального общества и Далай-ламы, а также уничтожать фотографии с его изображением. В перерывах между сессиями тамцинга проводились «учебные встречи», во время которых монахам прививали коммунистические идеи. По словам Палдена Гьяцо, китайские представители партии объясняли им, что в Тибете необходимо было бороться с тремя классами эксплуататоров: феодальным правительством, аристократией и монастырями. Они разбивали монахов на группы, а затем подвергали их обвинениям и запугиванию. После этого они обязаны были объявить себя виновными и подписать признание. Ibid. P. 57-59.

Тех, кого признавали реакционерами и противниками китайского режима, осуждали за «измену родине». Тамцинг крупных землевладельцев, как правило, сопровождался сожжением документов на владение территорией и записей о долговых обязательствах крестьян перед ними. Подобные «сессии борьбы» проводились в «учебных группах», иногда более крупные митинги могли быть организованы для серьезных случаев. Толпа тибетского народа, собранная специально для проведения тамцинга, должна была выслушать предъявляемые обвинения и добавить свои, доказав тем самым наличие «революционного сознания». Данный процесс помогал отделить «реакционных сторонников феодализма» от «прогрессивных последователей социализма». Если человек выступал за социализм, он должен был критиковать обвиняемого до тех пор, пока он не признается в своих преступлениях. А если он отказывался принимать участие в «сессиях борьбы», то его признавали сторонником феодализма и самого приговаривали к тамцингу. Smith W.W. Op. cit. P. 479.

Палден Гьяцо вспоминал, что в условиях тюремного заключения еженедельной практикой были обязательные «сессии критики и признания». Во время них необходимо было не только найти причины для критики заключенных вместе с тобой людей, но и сознаться в своих ошибках. Например, сам Палден Гьяцо зачастую обвинял себя и других в недостатке трудолюбия. Честность признания не волновала Партию, важно было лишь то, что человек признавал себя виновным и уже не являлся скрытым «врагом народа». Gyatso Palden. Op. cit. P.76, 129.

Если же «сессия борьбы» была направлена против свободного человека, то за этим, как правило, следовал арест и тюремное заключение. Таши Церинг, как и большинство других «контрреволюционеров», не догадывался, в чем была его вина и что его ожидало. Тамцинг над Таши начался с того, что на его шею повесили доску со словами «Долой контрреволюционера Таши Церинга» и поставили перед студентами китайского университета, в котором он обучался. Его обвиняли в измене родине, ссылаясь на то, что он покинул Тибет в 1950-е годы, когда тот уже был объявлен территорией КНР, и уехал в Индию, а затем - в США. Несмотря на то, что Таши стремился вернуться на родину с целью служить своему народу и помогать китайцам в модернизации Тибета, обвинялся он в абсолютно противоположном. Goldstein M.C., Tsering T, Siebenschuh W. Op. cit. P. 113-115.

В течение последующих недель Таши Церинг подвергался допросам и как бы он ни старался доказать свои революционные намерения, с каждым днем количество обвинений в том, что он выступал за независимость Тибета и действовал против страны, людей и революции, только увеличивалось. По окончании допросов Таши был арестован, что стало началом его многолетнего тюремного заключения. Ibid. P. 116-124.

История обвинения Таши Церинга была не единственной в своем роде, большое количество тибетцев, стремившихся к модернизации Тибета, также оказались осужденными. Например, один из близких друзей Таши Церинга Сопела, будучи активным сторонником реформ в Тибете по уничтожению феодального строя и класса эксплуататоров, получил образование в Пекине и вернулся в Лхасу, чтобы поддержать Культурную революцию и воплотить в жизнь свои идеи. Однако факт того, что он занимал должность служащего, делал его в глазах хунвейбинов «скрытым капиталистом» и, как следствие, врагом революции. В результате чего он был также подвергнут тамцингу и заключен на несколько лет в тюрьму. Ibid. P. 108-109.

Условия содержания заключенных, в зависимости от тюрем, отличались. Таши Церинга за все время его заключения 3 раза перевозили из одного места заключения в другое. В одних тюрьмах арестанты должны были выполнять ежедневный тяжелый физический труд, чаще всего связанный с обработкой земли. Это происходило, во-первых, потому, что заключенные являлись бесплатной рабочей силой, а во-вторых, потому, что тюремное заключение воспринималось Партией не только как средство наказания, но и как возможность измениться через труд. В других тюрьмах заключенным, наоборот, запрещалась любая активность и коммуникации с внешним миром, таким образом, люди оставались наедине со своими мыслями и становились их заложниками. Однако было и то, что объединяло большинство тюрем: постоянный голод, сессии по изучению коммунистической идеологии и не прекращавшиеся допросы, которым подвергались заключенные. Goldstein M.C., Tsering T, Siebenschuh W. Op. cit. P. 125-139.

Допросы, проводившиеся в тюрьмах, отличались жестокостью, потому что зачастую сопровождались не только словесными угрозами, но и применением физической силы, что оказывало огромное психологическое давление на заключенного. Так, один из сокамерников Палдена Гьяцо Ньима выразил свою надежду по поводу договора Далай-ламы с американским правительством. На следующий день он был представлен перед другими заключенными и обвинен в распространении антиреволюционной пропаганды. На протяжении нескольких дней Ньима отказывался признавать свою вину, но в итоге сдался под давлением большого количества угроз. Спустя несколько дней он совершил самоубийство. Gyatso Palden. Op. cit. P. 115-117.

Выживание в китайской тюрьме было возможно только в том случае, если заключенный полностью следовал правилам, установленным режимом. Сопротивление становилось причиной смерти в результате казни, пыток или переутомления от большой физической нагрузки и голода. В итоге, с момента оккупации Китаем Тибета до 1984 года в тюрьмах и лагерях погибло 173 тыс. тибетцев. Smith W.W. Op. cit. P. 488.