Актуальные проблемы неолитоведения юга Средней Сибири: источниковая база и геоархеологический контекст

Размещено на http://www.allbest.ru/

Иркутский государственный университет Институт археологии и этнографии СО РАН

Актуальные проблемы неолитоведения юга Средней Сибири: источниковая база и геоархеологический контекст

И.М. Бердников

Аннотация

К настоящему моменту для неолита юга Средней Сибири и сопредельной ему Тункинской долины имеется значительная в своем количественном и качественном составе источниковая база, включающая материалы захоронений и многослойных местонахождений. Однако полученные более чем за 130 лет материалы и данные имеют разную степень вовлеченности в научный процесс, что сказывается на возможности их использования в рамках аналитических процедур. Рассмотрены вопросы репрезентативности и информативности источниковой базы в геоархеологическом контексте. Излагается современное состояние основных проблем, и предлагаются пути их решения. Отдельно обсуждается вопрос о существовании в период неолита на территории региона углубленных жилищ.

Ключевые слова: юг Средней Сибири, Тункинская долина, неолит, источниковая база, погребальные комплексы, многослойные местонахождения, жилища, геоархеологический контекст.

Annotation

Actual Problems of the Neolithic Study in the South of Middle Siberia: Source Base and Geoarchaeological Context

I. M. Berdnikov Irkutsk State University Institute of Archaeology and Ethnography SB RAS

The questions of representation and information content of the source base in geoarchaeological context are set in this article. The current status of the main problems and suggested solutions are shown. A source base for the funerary complex of the region as a whole is rather representative, and most of the material is already published. Most of the studied objects are concentrated in the Southern Angara Region, on the southwest coast of Lake Baikal and on the Upper Lena. For them, there is an impressive series of radiocarbon dates. Data obtained as a result of excavation of multilayered sites, are not published in full. In recent years, the stratified Holocene complexes of the Angara, Baikal and Tunka valley are well examined. Intensive archaeological research was carried out mainly in the Baikal and Angara regions. Remains of dwellings are scarce. Excavations at the Boguchany HPP flood zone allowed to identify only a few objects that can be interpreted with high probability as the remains of the recessed dwellings. From the type and genesis of the sediments on a particular site depends the disposal features of the cultural remains. There are two main groups of objects: macro-laminated, where materials are contained in the fully developed profile of modern soil and multi-laminated, where complexes are confined to the underdeveloped and embryonic buried soils. Multi-laminated sites have the highest degree of information content due to the discrete nature of sedimentation and soil formation, which levels are associated with human habitation. Alluvial sediments of high floodplains and the first terraces look more preferable than slope sediments. The greater the number of cultural layers, the higher are their chronometric and chronological frequency. To solve the problems of the chronology such sites have always been an important type of archaeological sources.

Keywords: South of Middle Siberia, Tunka Valley, Neolithic, source base, burial complexes, multilayered dwellings, sites, geoarchaeological context.

Введение

В нынешнем году исполнилось 136 лет со времени открытия первого неолитического могильника в России. Тот далекий 1880 г., когда малоизвестным еще деятелем ВСОРГО, талантливым археологом-самородком Н. И. Вит- ковским на ангарском берегу недалеко от устья р. Китой были обнаружены и тщательно изучены первые захоронения каменного века [Витковский, 1881], можно считать своеобразной отправной точкой для профессионального неолитоведения юга Средней Сибири. Спустя три десятилетия состоялось другое, не менее важное открытие. Этнограф и археолог Б. Э. Петри, основавший позднее иркутскую археолого-этнографическую школу, провел на побережье Малого моря оз. Байкал раскопки первой в России многослойной голоценовой стоянки - Улан-Хады [Петри, 1916]. Значительная часть материалов этого местонахождения, зафиксированная в условиях достаточно четкой, по представлению автора раскопок, стратиграфии, относилась к неолиту, что позволило предварительно определить специфику ранних и поздних прибайкальских стояночных комплексов [Петри, 1926]. Это событие положило начало исследованиям многослойных стоянок региона и позволило в перспективе определить их в качестве важнейших источников для разработки относительной и абсолютной хронологии неолитических комплексов.

В советский период интенсивность археологических исследований на территории юга Средней Сибири возросла, что привело к открытию новых объектов и комплексов. Их значительное количество и высокая степень информативности позволили обозначить реперные проблемы и приступить к реконструкции древней истории региона.

Культурно-хронологическая концепция, разработанная для юга Средней Сибири, - образ сложнособирательный. Однако, невзирая на наличие множества дискуссионных моментов, которые неизбежно возникают вследствие расширения круга источников и получения новых данных, по глубине проработки отдельных вопросов и стройности конструкции ее можно отнести к разряду образцово-показательных научных сюжетов археологии Северной Азии. Предложений было много как в целом для региона, так и для отдельных районов [Петри, 1926; Константинов, 1928; Дебец, 1930; Окладников, 1950; Герасимов, 1955, с. 442-450; Свинин, 1976; Генералов, 1979; Зубков, 1982, 2006; Горюнова, 1982, 1984, 2002; Савельев, 1989; Хлобыстни, 1978, 1996; Гришин, 2000; База- лийский, 2012; Prehistoric Foragers..., 2003; Prehistoric Hunter-Gatherers..., 2010], и каждое из них, основанное на определенном круге источников в рамках господствующей парадигмы и общепринятых для своего времени подходов, являлось важным звеном эволюции археологической мысли. Развитие археологии - смена приоритетов и установок, внедрение в исследовательскую практику новых подходов, методов и оригинальных методик в совокупности с постоянно обновляющимися данными - диктует необходимость постоянной коррекции концептуальной модели и вместе с тем обусловливает актуальность развития дискуссии в рамках данной темы [Бердников, 2013].

Цель настоящего исследования - дать оценку современному состоянию проблематики неолитоведения юга Средней Сибири. Внимание уделено и сопредельной ему Тункинской долине, так как в культурном отношении в рамках рассматриваемого периода особых различий между этими территориями не выявлено. В первой части, коей является настоящая статья, рассмотрены вопросы качества источниковой базы, ее репрезентативности и информативности в геоархеологическом контексте. Во второй, выход которой запланирован на ближайшее время, обсуждаются проблемы абсолютной и относительной хронологии, технологической и культурной вариабельности в рамках междисциплинарных исследований. По сути своей статья носит программный характер - в ней вкратце излагается современное состояние основных проблем и предлагаются пути их решения. Каждый из означенных в самостоятельном разделе тезисов в скорой перспективе подлежит публикации в расширенном виде.

Источниковая база: современное состояние и репрезентативность

К настоящему моменту имеется значительная в своем количественном и качественном составе источниковая база как по погребальным, так и по стояночным комплексам рассматриваемого в рамках нашего исследования региона. Однако материалы, ее составляющие, имеют разную степень вовлеченности в научный процесс, что, соответственно, сказывается на возможности их использования в аналитических процедурах.

Погребальные комплексы. Результаты исследований отдельных захоронений и могильников периода неолита Наиболее полная на данный момент сводка представлена в одной из статей В. И. Базалийского. вводились в научный оборот и анализировались в основном своевременно.

Результаты исследований Китайского могильника, которые в свое время произвели настоящий фурор в археологическом сообществе, были представлены в ряде статей Н. И. Витковского достаточно полно [Витковский, 1881, 1882]. К сожалению, в работах отсутствуют рисунки погребений, но это, очевидно, связано с тем, что в то время методика раскопок и фиксации была в начале своего становления, а зарисовка объектов на месте в принципе не практиковалась. Несмотря на этот явный недостаток, публикации автора заслуживают высокой оценки, так как они сопровождены картой с указанием места расположения могильника, планом изученных комплексов (первого года раскопок), подробнейшей характеристикой обнаруженных комплексов и качественными рисунками погребального инвентаря. Ответственный и профессиональный подход к полевым работам, практиковавшийся Н. И. Витковским, позволил впоследствии определить место Китайского могильника в неолите Байкальской Сибири и научную значимость данного открытия для мировой археологической науки.

Фундаментальный труд А. П. Окладникова ««Неолит и бронзовый век Прибайкалья. Историко-археологическое исследование. Часть I и II» [1950], в котором была предложена базовая культурно-хронологическая концепция, основанная на материалах погребальных комплексов, спустя два десятилетия после публикации был дополнен подробной характеристикой большинства захоронений Приангарья, изученных как лично автором, так и другими археологами [Окладников, 1974, 1975, 1976]. Вслед за этим были опубликованы результаты раскопок Верхоленского могильника, материалы которого по объективным причинам не вошли в монографию 1950 г. [Окладников, 1978]. Погребальные комплексы могильника Усть-Белая, частично представленные А. П. Окладниковым в «ангарском трехтомнике», позже удостоились самостоятельного монографического издания [Георгиевская, 1989].

Материалы крупнейшего в Северной Азии ранненеолитического могильника Локомотив (Циклодром), профессиональные раскопки которого с перерывами ведутся с 1927 г., также постепенно публиковались [Герасимов, 1955, с. 416-420; Хороших, 1966; Базалийский, Савельев, Туров, 1986; Базалийский, Савельев, 2008; Базалийский, 2012], однако итоговая монография до сих пор не подготовлена. Полностью или частично введены в научный оборот результаты раскопок еще ряда неолитических могильников и отдельных захоронений При- ангарья, Верхней Лены и Канско-Рыбинской котловины, изученных в 1970-1990-е гг. и существенно пополнивших источниковую базу интереснейшими материалами [Зубков, 1978;, Конопацкий, 1971; Окладников, Конопац- кий, 1984; Васильевский, Бурилов, 1971; Васильевский, 1970; Хороших, 1979; Базалийский, Инёшин, 1995; Макрушинский могильник..., 1995; Бердникова, Ветров, 2000; Бердникова, 2001; Горюнова, 2002; Базалийский, 2012; Бердникова, 2013; Абдулов, Савельев, Алтухов, 2015].

Особо следует отметить исследования древних захоронений в Прибайкалье. Их результаты представлены в научной литературе наиболее полно, и значительная часть комплексов подробно охарактеризована в монографиях [Конопацкий, 1982; Горюнова, 1997, 2002]. Развитию археологических работ на данной территории способствовал российско-канадский «Байкальский археологический проект», в рамках которого проведен комплекс междисциплинарных исследований - изотопных, антропологических, генетических, геоархеологиче- ских и палеоэкологических. Результаты, отраженные в том числе и в монографических изданиях, получили всемирную известность [Базалийский, 2012; Prehistoric Hunter-Gatherers..., 2010; Древние погребения..., 2004; Горюнова, Вебер, Новиков, 2012; KURMA XI..., 2012].

Серийное радиоуглеродное датирование Подробно проблематика радиоуглеродного датирования неолитических комплексов юга Средней Сибири и Тункинской долины будет раскрыта во второй части настоящего исследования., проведенное сначала в России [Мамонова, Сулержицкий, 1986, 1989], а затем в иностранных лабораториях [Radiocarbon dates..., 2006; Базалийский, 2012; Chronology of middle Holocene..., 2016], позволило получить несколько сотен определений для большинства погребений Южного Приангарья, Прибайкалья, Верхней Лены и скорректировать концепцию, предложенную А. П. Окладниковым, в частности определить абсолютный возраст ранненеолитической китайской погребальной традиции и уточнить хронометрические рамки для поздненеолитических исаково-серовских комплексов.

В 2012 г. завершился современный этап грандиозных в своем масштабе охранно-спасательных археологических раскопок в зоне затопления Богучанской ГЭС. Для того чтобы дать адекватную и непредвзятую оценку значимости полученных сведений для реконструкции древней истории Сибири, потребуется время, так как материалы вводятся в оборот постепенно. Сейчас подведены предварительные итоги, согласно которым число известных погребальных комплексов в Северном Приангарье значительно выросло [Богучанская археологическая..., 2015]. Однако отсутствие полных публикаций отдельных захоронений и могильников, включая такие интереснейшие объекты, как Сосновый Мыс и Усть - Зелинда, а также незначительное количество абсолютных дат пока не дают нам возможности включить их в процесс культурно-хронологических обобщений.

Тункинская долина является наименее изученным районом западной части Байкальской Сибири. Согласно официальным данным, на ее территории под охраной находятся всего 20 археологических объектов Приказ Министерства культуры Республики Бурятия № 003-654 «Об утверждении списков выявленных объектов культурного наследия (объектов археологического наследия), расположенных на территории Окинского, Прибайкальского и Тункинского районов Республики Бурятия».. По нашим сведениям, известно 40 местонахождений [Новые археологические объекты..., 2014, с. 23-24]. На 17 из них зафиксированы материалы неолита, среди которых всего два объекта с погребениями, однако в научной литературе они практически не представлены.

Как видно из беглого обзора, источниковая база по погребальным комплексам рассматриваемого нами региона в целом довольно представительна и значительная часть материалов опубликована. Основная масса изученных объектов сосредоточена в Южном Приангарье, на юго-западном побережье Байкала и в верхоленских районах, и для них на данный момент имеется внушительная серия радиоуглеродных дат, что увеличивает их репрезентативность. Другие территории либо слабо изучены, либо их материалы представлены в литературе в незначительном объеме.

Многослойные местонахождения. Иначе обстоит дело с результатами исследований многослойных стратифицированных местонахождений Прианга- рья, многие из которых до сих пор не опубликованы в полном объеме. Незавидная участь постигла интереснейшие многослойные местонахождения долины р. Белой (Горелый Лес, Усть-Хайта) и Прибайкалья (Бугульдейка II, Падь Долгая II). Итоги их изучения отражены преимущественно в работах предварительного характера и тезисах докладов [Савельев, Горюнова, Генералов, 1974; Многослойный геоархеологический объект..., 2001; Коршунов, Алтухов, 2004; Коршунов, 2005, 2007; Бочарова, 2008]. Справедливости ради отметим, что практически все полученные радиоуглеродные и палеомагнитные определения были опубликованы, включая современные данные ЛМБ-датирования [Иогшпоуа, 2003; Начасова, Бураков, 2008; Лозей, Номоконова, Савельев, 2014]. Охарактеризованная ситуация, с одной стороны, позволяет составить общее представление о результатах работ и оценить их значимость, с другой - серьезно ограничивает возможность верификации данных и предложенных исследовательских версий.

Возможно, в обозримом будущем мы все же увидим серьезные работы по материалам перечисленных местонахождений, в которых в полном объеме будет представлена характеристика и результаты анализа строения отложений, культуросодержащих горизонтов и собственно археологического материала. Но делать это следует как можно скорее, так как необходимость развернутых публикаций старых материалов с каждым годом теряет свою актуальность. В последние годы проведены раскопки не менее интересных многослойных археологических объектов Приангарья, Прибайкалья и Тункинской долины, и полученные данные в совокупности с современными представлениями и исследовательским инструментарием (методами геоархеологии, изотопного и химического анализа, изучения древнего гончарства и др.) уже на данном этапе исследований позволяют существенно дополнить и скорректировать основные гипотезы.

В Южном Приангарье, в долине р. Белой, в 2016 г. проведены раскопки многослойного местонахождения Холмушино 3 (И. М. Бердников, Е. О. Роговской), открытого Н. А. Савельевым и Д. И. Дементьевым в 1972 г. и обследованного позднее О. И. Горюновой в 1974 г., Н. А. Савельевым, А. Г. Генераловым и С. А. Дзюбасом в 1983 г. [Указатель археологических памятников..., 1991, с. 35]. Границы его были установлены только в 2006 г. (Н. Е. Бердникова, И. М. Бердников). В результате современных работ удалось получить выразительные материалы раннего неолита, уточнить сведения о стратиграфии отложений объекта и отобрать образцы для датирования. Кроме того, ниже по р. Белой, на высокой пойме зафиксирован новый объект Холмушино 6, перспективность которого в плане получения новых сведений по неолиту Южного Приангарья оценивается как весьма высокая.

Данные по неолиту Канско-Рыбинской котловины, полученные преимущественно в результате раскопок опорного для района местонахождения Казачка I и предварительно опубликованные более 40 лет назад [Керамические комплексы..., 1976; Генералов, 1979; Савельев, Генералов, Абдулов, 1984; Воробьева, Савельев, 1984; Абдулов, Генералов, Савельев, 1986], недавно были представлены еще в ряде статей [Тимощенко, 2014; Тимощенко, Савельев, Бобров, 2016; Бобров, Савельев, Тимощенко, 2016]. Однако последние работы, как и диссертационное сочинение основного автора (А. А. Тимощенко), в части характеристики и интерпретации неолитических комплексов Казачки I оригинальностью не отличаются. Практически все эти данные были представлены в неопубликованной кандидатской диссертации А. Г. Генералова [1979], и это нетрудно проверить.

Материалы из раскопок местонахождений сопредельной Канско- Рыбинской котловине территории Красноярской лесостепи - западной окраины юга Средней Сибири - введены в научный оборот частично. Наиболее полно в литературе представлены результаты археологического исследования опорного для данного района местонахождения - Пещеры Еленева [Макаров, 2005].

Для Северного Приангарья до недавнего времени ядро источниковой базы составляли материалы местонахождений, изученных в процессе первого этапа археологических работ в ложе будущего Богучанского водохранилища и охранно-спасательных раскопок в зоне затопления Усть-Илимской ГЭС. Итогам этих работ была посвящена отдельная монография, где особо отмечены многослойные и, по мнению авторов раскопок, хорошо стратифицированные объекты Бадарма, Воробьево, Эдучанка, Тушама, Усть-Илим, Игирма [Васильевский, Бурилов, Дроздов, 1988, с. 16]. В действительности же неолитические материалы указанных местонахождений стратиграфически слабо обособлены, о чем, в частности, свидетельствует гетерогенный характер керамических комплексов. Малая обеспеченность полученных данных радиоуглеродными датами и неоднозначная стратиграфическая ситуация на указанных объектах позволили лишь наметить крайние хронометрические позиции североангарских неолитических комплексов без характеристики их подробной внутрипериодической структуры.

На современном этапе исследований ясно, что наибольший интерес в аспекте обсуждения вопросов хронометрии и относительной хронологии неолита Северного Приангарья представляют многослойные местонахождения, изученные в последние годы отрядами Иркутской лаборатории археологии и палеоэкологии ИАЭТ СО РАН (Е. А. Липнина, Е. О. Роговской, Н. А. Савельев, Д. Н. Лохов, С. А. Когай, В. М. Новосельцева и др.) под общим руководством Г. И. Медведева.

Стоянки Усть-Едарма II и Усть-Кеуль I [Результаты спасательных работ..., 2010; Новосельцева, Соколова, 2012] могут выступать в качестве опорных объектов для разработки локальной схемы развития неолитических культур, при этом информативность материалов Усть-Ёдармы II на данный момент существенно выше вследствие наличия целой серии радиоуглеродных дат для разных культуросодержащих горизонтов и репрезентативной в своем типологическом разнообразии коллекции керамической посуды. Ранненеолитическому комплексу с хайтинскими сосудами местонахождения Остров Лиственичный [Роговской, Попов, 2011; Лохов, Роговской, Дударёк, 2013], очевидно, уготована роль хронометрического эталона древнейшей керамики Северного Приангарья. Новые радиоуглеродные даты для одного из горизонтов стоянки Деревня Мартынова, содержащего представительную коллекцию усть-бельской керамики [Когай, Бердников, 2013], позволят вывести на новый уровень дискуссию о появлении сосудов данного типа в регионе.

На подавляющем большинстве остальных изученных местонахождений в зоне Богучанского водохранилища неолитические комплексы фиксировались в так называемом компрессионном культуросодержащем слое, где могут встречаться механически перемешанные материалы, датирующиеся широким диапазоном - от позднего мезолита до средневековья. На общем фоне выделяется стоянка Большая Пеленда [Богучанская археологическая..., 2015, с. 160-166]. По заявлению авторов раскопок, отложения объекта содержат материалы от палеолита до средневековья (судя по опубликованной фотографии разреза, в условиях довольно четкой стратиграфии), однако имеющиеся в публикации фрагментарные сведения пока не позволяют дать оценку этим утверждениям.

Достаточно полно представлены в научной литературе материалы исследований ряда многослойных археологических объектов юго-западного побережья оз. Байкал, а начало им, как упомянуто выше, было положено раскопками местонахождения Улан-Хада. Так как оно было первым и некоторое время единственным в своем роде (для всей территории России) многослойным местонахождением, а в статье Б. Э. Петри, посвященной раскопкам [1916], материал не был представлен «послойно» К настоящему моменту получена одна АМБ-дата по нагару с внутренней поверхности одного из усть-бельских сосудов из раскопок стоянки Деревня Мартынова, которая в ближайшее время будет опубликована. Учитывая высокую вероятность удревнения вследствие «эффекта старого углерода» и в целях верификации данных, мы сейчас пытаемся получить даты по образцам млекопитающих из слоя, содержащего усть-бельский керамический комплекс. Позднее, в работе «Сибирский неолит» [1926], Б. Э. Петри вкратце охарактеризовал керамику Улан-Хады по слоям, однако это не было подкреплено иллюстративным материалом., утверждение Улан-Хады в качестве эталонного стратифицированного объекта для неолита и бронзового века Прибайкалья вызвало ожидаемую критику [Окладников, 1950, с. 44-46, 53]. Тем не менее А. П. Окладников не только подробно охарактеризовал стратиграфию местонахождения и часть археологического материала в соответствии с полевым дневником Б. Э. Петри, но и привлек эти данные для корреляции погребальных и стояночных комплексов [Там же, с. 98-116]. Позднее материалы местонахождения пополнились в результате раскопок М. П. Грязнова, Л. П. Хло- быстина, Н. А. Савельева и О. И. Горюновой, и пусть не в полном объеме, но все же были представлены в ряде публикаций в соответствии с их стратиграфическим положением [Хлобыстин, 1964; Горюнова, Савельев, 1990; Горюнова, Хлобыстин, 1992]. Помимо Улан-Хады в 1970-1980-е гг. был изучен ряд хорошо стратифицированных комплексов на новых многослойных местонахождениях, которые постепенно вводились в оборот и значительно обогатили источниковую базу по неолиту байкальского побережья [Стратиграфия, палеогеография и археология..., 1990; Горюнова, Кузьминский, 1976; Горюнова, Ярославцева, 1982; Новиков, Горюнова, 2010].

Свежие данные также своевременно вводятся в научный оборот. Раскопки стоянки Саган-Заба II позволили получить первую полную колонку радиоуглеродных дат для всех этапов неолита на отдельно взятом многослойном местонахождении байкальского побережья [Комплекс с пунктирно-гребенчатой..., 2011; Ранний неолит Приольхонья..., 2012; Комплексы с керамикой..., 2013]. В 2016 г. проведены раскопки на местонахождениях Характа 1 [Новый стратифицированный объект..., 2016] и Бугульдейка I [Тимощенко, Бочарова, 2016], в результате которых изучены новые комплексы раннего неолита.

В долине Верхней Лены, которая интенсивно осваивалась иркутскими археологами в 1970-1980-е гг., многослойные местонахождения, сравнимые по информативности с опорными ангарскими и байкальскими стоянками, пока не известны. Большая часть изученных объектов содержит в выявленных культурных слоях смешанные материалы всего периода неолита и ранней бронзы, которые опубликованы в незначительной своей части [Ветров, Зубков, 1974; Зубков, 1979, 1982, 2000; Ветров, 2003].

В разработке концепции развития неолитических культур на юге Средней Сибири принципиальное значение имеют исследования многослойных местонахождений Тункинской долины. До 2014 г. неолит на ее территории был известен главным образом по подъемным сборам на разрушаемых ветром археологических объектах в Тункинской котловине. Открытие стоянки Еловка-Нуган I (Еловский отрог) со стратифицированными комплексами неолита, по которым уже получена серия ¹⁴С-дат [Местонахождение Еловка-Нуган I..., 2015], позволит в ближайшей перспективе внести существенный вклад в разработку общей модели неолитизации региона.

Несмотря на очевидные проблемы и имеющиеся пробелы как территориального, так и источниковедческого характера, многослойные местонахождения юга Средней Сибири представляют собой уникальное явление для Северной Евразии. Количество объектов с четкой стратиграфией и выразительным набором вещественных остатков, подкрепленных данными серийного радиоуглеродного датирования [Воробьева, Савельев, 1984; Goriunova, 2003; Макаров, 2005; Тимощенко, 2014; Комплекс с пунктирно-гребенчатой..., 2011; Ранний неолит Приольхонья..., 2012; Комплексы с керамикой..., 2013; Результаты спасательных работ..., 2010; Лохов, Роговской, Дударёк, 2013; Лозей, Но- моконова, Савельев, 2014], дает возможность выходить на более высокие, чем прежде, уровни генеральных обобщений и исторических реконструкций.

К вопросу о жилищах

Вопросы изучения структуры и характера поселений охотников- собирателей голоцена лежат в плоскости актуальнейших проблем современной археологии Евразии. Для их решения нередко используются этноархеологиче- ские модели, основанные на результатах изучения традиционных обществ современных сибирских народов [Кузнецов, 2005; Gran, Klokkemes, Turov, 2009; Трон, Кузнецов, 2014; Кениг, 2010].

В Западной Сибири и дальневосточных районах России в результате археологических изысканий выявлено немало остатков разнотипных неолитических жилищ как наземных, так и углубленных [Древние поселения..., 1984; Борзунов, Кирюшин, Матющенко, 1993; Очерки культурогенеза..., 1994; Деревянко, 1991; Грищенко, 2009; Еньшин, Белоногов, 2010].

Для Средней Сибири характерна своеобразная ситуация. Считалось, что в традициях домостроительства охотников-собирателей, населявших в неолите эту обширную территорию, преимущественное место занимали переносные жилища наземного типа с легкой каркасной конструкцией [История Сибири..., 1968, с. 85, 122, 124, 126]. По мнению Б. Э. Петри, сооружения из камней в виде незамкнутого круга, зафиксированные им в процессе исследования Улан- Хады и местонахождения в бухте Песчаной на Байкале, могли являться обкладкой таких жилищ, которые он отнес к неолиту [Петри, 1926, с. 24-25]. Отметим, правда, что А. П. Окладников с ним не согласился и предложил считать эти конструкции остатками чумов эвенков или даже бурят [1950, с. 104]. Для неолита Якутии также характерны жилища типа шалаша или чума, а следы одного из них в виде обгоревших бревен и жердей были обнаружены в слое с сыалахской керамикой на многослойной стоянке Хатынгнаах [Мочанов, Федосеева, 2013, с. 205-209].

Что касается остатков углубленных в землю жилищ, то такие свидетельства до недавнего времени были крайне малочисленны. Б. Э. Петри отметил факт находок остатков углубленных прямоугольных конструкций на стоянке Ерши близ Иркутска [Петри, 1926, с. 25]. О них впоследствии упомянул А. П. Окладников, когда рассказывал о жилище-землянке, напоминающей по виду амурские неолитические постройки, найденной им в местности Монастырский Камень напротив Братска. Внутри были обнаружены фрагменты глиняных сосудов, «сплошь покрытые богатым и тонким зональным орнаментом» и типичные, по его утверждению, для неолита Прибайкалья (судя по всему, речь шла о керамике усть-бельского типа. - И. Б.). Здесь же А. П. Окладников предположил, что отложения X-IX слоев Улан-Хады «принадлежат остаткам одного большого полуподземного жилища» [Окладников, 1939, с. 182]. Позднее, когда он давал характеристику материалов стоянки, об этом не было сказано ни слова [Окладников, 1950, с. 98-104], да и в работах, посвященных непосредственно данному местонахождению [Петри, 1916; Хлобыстни, 1964; Горюнова, Савельев, 1990; Горюнова, 2012], нет прямых указаний на этот факт.

В процессе охранно-спасательных раскопок на территории местонахождения Новый Ангарский Мост в Иркутске обнаружены остатки трех полуземлянок, приуроченных к неолитическому горизонту. В данном случае сложно оценить достоверность информации, так как она приведена в очень сжатом виде в рамках предварительного сообщения [Лежненко, 2007, с. 369].

На севере Средней Сибири в процессе исследований неолитического поселения на Уолбинском кырдале (нижнее течение р. Лены) А. П. Окладниковым найден небольшой котлован в виде овального углубления с почти отвесными стенками с пятнами красной охры, интерпретированный как остатки жилища [Окладников, 1946, с. 23-24]. Впрочем, определить реальный его возраст не удалось вследствие отсутствия в нем диагностичного материала.

В результате проведения охранно-спасательных работ в зоне затопления Братской ГЭС, по утверждению авторов раскопок некоторых местонахождений, зафиксировано множество следов жилищных конструкций в виде углубленных котлованов, и значительная их часть относится к неолитическому периоду. В 2010 г. было сделано сенсационное заявление об открытии первых в Приангарье древних стационарных поселений на местонахождениях Утес Медвежий и Камешок [Постнов, 2010]. При визуальном осмотре поверхности первого из них до проведения работ выявлено около 50 западин. В процессе раскопок было зачищено три котлована, имеющих, по мнению автора, искусственное происхождение и датированных им неолитом - бронзовым веком. На втором местонахождении обнаружено еще одно внушительных размеров неолитическое поселение - более 70 жилищных западин, 6 из которых вскрыты [Богучанская археологическая..., 2015, с. 166-175]. Позиция А. В. Постнова относительно происхождения обнаруженных западин на местонахождениях Утес Медвежий и Камешок представляется слабо аргументированной, равно как и версия о датировке изученных комплексов, так как до сих пор не представлено ни одного неопровержимого доказательства авторской интерпретации. В опубликованных тезисах отсутствуют фотографии и рисунки котлованов в плане и разрезе, их подробная характеристика, результаты анализа пла- ниграфии и материального комплекса, данные радиоуглеродного датирования и другие важные детали.

Раскопки местонахождения Камешок были продолжены в 2011 г. другим археологическим отрядом [Марченко, Гришин, Гаркуша, 2011]. В результате вскрытия на большой площади 22 западин, по утверждению авторов, достоверно выявлены остатки лишь одной конструкции, которая была ими связана с усть-бельским неолитическим комплексом на основании находок керамики вблизи котлована [Там же, рис. 2, 2]. Остальные западины имели естественное происхождение, обусловленное особенностями геологического строения территории. Эти работы наглядно продемонстрировали поспешность выводов предыдущего исследователя.

Тем же отрядом в результате раскопок местонахождения Деревня Пашино изучены четыре углубленные конструкции со следами очагов и фрагментами сосудов усть-бельского типа, являющиеся, по предварительной оценке, остатками стационарных жилищ. Были получены и первые радиоуглеродные даты, подтвердившие неолитический возраст комплексов [Гришин, Гаркуша, Марченко, 2009; Марченко, Гришин, Гаркуша, 2010, 2011].

Несколько западин с усть-бельской керамикой, фиксирующихся в виде понижений на поверхности и интерпретированных как остатки жилищных конструкций, обнаружены на местонахождении Хедугин Ручей [Лысенко, 2012]. Однако в планиграфии «поселения», опубликованной автором в виде рисунка- схемы, сложно проследить какую-либо систему в размерах, конфигурации и расположении котлованов. Много вопросов вызывает дислокация кострищ и различных ям, которые бессистемно расположены как в границах, так и за пределами понижений. Учитывая данный факт и отсутствие в статье фотографий, сложно сказать, действительно ли это следы искусственных конструкций. Подобные объекты отмечены также при раскопках стоянок Чирида и Толстый Мыс, но информация о них весьма скудная [Гревцов, Лысенко, Галухин, 2010].

Происхождение большинства западин, зафиксированных в современном рельефе североангарских археологических объектов, очевидно, имеет естественный характер. В 1960-х гг. иркутские археологи столкнулись с подобным явлением в процессе исследования известного местонахождения Усть-Белая (Южное Приангарье). В результате его раскопок были отмечены «блюдцеобразные выемки», понижения в древнем рельефе, являющиеся, по мнению авторов, реликтами древней поймы [Савельев, Медведев, 1973, с. 56]. В их нижней стратиграфически обособленной части был выделен культуросодержащий горизонт с усть-бельской керамикой. В 2011 г., в рамках продолжения работ на Усть-Белой (И. М. Бердников, Н. Е. Бердникова), в одном из раскопов изучена часть такой западины Другая ее часть была вскрыта раскопом 1969 г. [Савельев, Медведев, 1973]., которая в плане фиксировалась уже на глубине 0,20,3 м в виде пятна с неоднородным гумусированным заполнением и нечеткими краями. Объект был исследован в соответствии с методикой раскопок углубленных конструкций. После выборки грунта объект по виду напоминал часть жилищного котлована с плавным понижением к центру и концентрацией археологического материала, связанного с усть-бельским комплексом, в нижней его части. Вскрытие отложений по всей поверхности раскопа на глубину до 1,5-3 м с контрольными разрезами на разных этапах, в том числе в процессе раскрытия западины, не подтвердило версию об искусственном ее происхождении. В результате анализа стратиграфии установлено, что подстилающие отложения имеют эоловый генезис и образование «выемок» связано с кровлей плейстоценовой толщи. Вероятно, данная ситуация обусловлена локальной дефляцией левобережного устьевого участка р. Белой в период сартана, в результате которой образовались небольшие котловины выдувания. Из этого, разумеется, не следует, что древние насельники Усть-Белой не могли использовать эти понижения в качестве естественных укрытий с устройством в них легких жилищ наземного типа, однако данный вопрос требует специального исследования.

Приведенный пример, основанный на раскопках местонахождения Усть- Белая, иллюстрирует высокую степень схожести естественных геоморфологических и культурогенных образований. Всегда существует вероятность, что одно может быть принято за другое. Данная ситуация связана с проблемой «узнавания» при расшифровке геоархеологического контекста [Бердникова, Воробьева, 2009, с. 203], эффект которой при отсутствии надлежащего опыта усиливается прямо пропорционально. Вследствие чего сомнительно, что той доказательной базы, которая представлена в предварительных публикациях по некоторым местонахождениям, окажется достаточно, чтобы убедить археологическое сообщество в существовании в период неолита на берегах Ангары крупных стационарных поселений.

Тем не менее, учитывая данные, полученные в процессе изучения стоянки Деревня Пашино, можно предложить к обсуждению вопрос наличия в Северном Приангарье жилищных конструкций, оставленных населением, производившим усть-бельскую керамику. Несмотря на то что первые их находки, судя по всему, относятся еще к 1930-м гг., впоследствии мало кто обращал внимание на этот факт, так как материалы не были должным образом зафиксированы в научной литературе. В рамках данной дискуссии остается только рекомендовать авторам современных раскопок предоставить убедительные аргументы в виде развернутых публикаций, сопровожденных радиоуглеродными датами, подробной планиграфией и контрольными разрезами на тех участках раскопов, где фиксировались углубленные объекты. Если их выводы подтвердятся, полученные данные могут стать значительным вкладом в изучение структуры социальных институтов населения, обитавшего в неолите на юге Средней Сибири. Это в свою очередь приведет к развитию обсуждения на предмет характера поселений и их культурной атрибуции.

Степень информативности геоархеологических объектов

Археологические местонахождения отличаются не только типологическим разнообразием, связанным со спецификой их функционирования, но и геоар- хеологическим контекстом, обусловленным особенностями геоморфологической ситуации и напрямую влияющим на информативность источника.

Начиная с 1950-х гг. вплоть до открытия в 1970-1980-х гг. целого ряда многослойных местонахождений на юге Средней Сибири и получения серий радиоуглеродных дат было распространено мнение, что относительно решения вопросов хронологии неолитических комплексов наиболее информативными являются материалы погребений, репрезентативная выборка которых и представительный сопровождающий материал позволили создать первую подробную культурно-хронологическую схему [Окладников, 1950, с. 53-54].

Единственное известное на тот момент многослойное стратифицированное местонахождение Улан-Хада некоторое время не рассматривалось в качестве опорного объекта, так как относительная хронология, предложенная Б. Э. Петри для неолита Прибайкалья, вызывала много вопросов и вследствие целого ряда причин подверглась, как указано выше, критике со стороны А. П. Окладникова и других специалистов. Они отмечали, что местонахождение не было подвергнуто тщательному геологическому изучению, археологические материалы опубликованы частично и без обоснования их стратиграфической позиции. Всеобщее неодобрение вызвала попытка Б. Э. Петри провести в рамках предложенной им хронологической схемы параллели между культурами Прибайкалья и Западной Европы. Большинство остальных местонахождений региона, как заметил А. П. Окладников, относилось к числу «смешанных», где наряду с вещественными остатками неолита встречались материалы более поздних периодов. В лучшем случае в Прибайкалье удавалось обнаружить объекты с одним неолитическим слоем, который невозможно было разделить на обособленные горизонты [Окладников, 1950, с. 53]. Раскопки, осуществленные на Улан-Хаде в период с 1959 по 1990 г., позволили уточнить стратиграфию отложений и получить серию радиоуглеродных дат [Горюнова, 2012], после чего статус местонахождения как одного из опорных геоархеоло- гических объектов Прибайкалья более не подвергался сомнению. К настоящему моменту изучены десятки многослойных местонахождений юга Средней Сибири и Тункинской долины, имеющих, вследствие геоморфологических особенностей, высокую степень информативности.

Согласно современным данным [Воробьева, 2010], отложения, в которые заключены культурные остатки голоцена, представлены тремя основными вариантами: субаэральными отложениями с профилем полноразвитой современной почвы; субаквально-субаэральными отложениями высоких пойм и первых надпойменных террас; субаэральными (делювиальными, пролювиальными, эоловыми, смешанными) отложениями склонов и конусов выносов [Геоархео- логические комплексы..., 2014].

Наиболее распространенными типами для юга Средней Сибири и Тункинской долины являются субаэральные отложения, представленные профилем полноразвитой современной почвы, покрывающей основные элементы рельефа, в котором в обобщенном виде выделяется несколько почвенных горизонтов: А, В, ВС, или В_са. Для реконструкции динамики природно-климатических процессов предпочтительнее слойчатые субаквальные -субаэральные и субаэральные отложения с серией темных, насыщенных гумусом горизонтов, которые маркируют начальный этап формирования почв, и разделяющих их ма- логумусных прослоев, отражающих локальную прерывистость почвообразования, вызванную активизацией процессов осадконакопления.

От типа и генезиса отложений на конкретном участке зависят тафономи- ческие особенности захоронения культурных остатков. Около 20 лет назад Г. И. Медведевым и Г. А. Воробьевой была предложена систематизация геоар- хеологических местонахождений Байкало-Енисейской Сибири, в соответствии с которой выделяются три группы объектов: макрослоистые, мультислойчатые и пещерные [Медведев, Воробьева, 1998]. Первостепенное значение для геоархео- логических реконструкций регионального уровня имеют первые две группы.

Макрослоистость формируется в профиле полноразвитой современной почвы, где разновременные археологические материалы часто смешаны и находятся в «компрессионном» состоянии. В данном случае неолитические комплексы приурочены преимущественно к почвенному горизонту В Красновато-коричневого или бурого цвета, датировка которого приблизительно соответствует атлантическому периоду голоцена ~8-4,6 тыс. ¹⁴С л. н. Вследствие того что горизонт В представляет собой однородную пачку, включенные в него археологические материалы, как правило, не подлежат разделению на дробные хронологические группы. Другими словами, макрослоистые местонахождения обладают низкой степенью информативности, а комплексы, обнаруженные на таких объектах, в лучшем случае можно датировать широкими временными рамками среднего голоцена. В данной ситуации также снижается значимость радиоуглеродного датирования вследствие высокой вероятности получения некорректных результатов.

Значительная часть местонахождений на юге Средней Сибири и в Тункин- ской долине, содержащих неолитические комплексы, относится к группе мак- рослоистых. Для материалов, фиксируемых при их раскопках, можно лишь определить приблизительные хронометрические рамки методом аналогий. Тем не менее некоторые макрослоистые объекты обладают своей спецификой. В частности, низкая концентрация археологического материала позволяет в полной мере использовать потенциал планиграфического анализа, благодаря которому четче проявляется структура культурного слоя и появляется возможность корректного отбора образцов для датирования. В качестве примера можно привести стоянку Генералова на р. Чуне [Стоянка им. Генералова..., 2013], где на огромной площади (более 14 тыс. м²) удалось выделить отдельные комплексы раннего, среднего и позднего этапов неолита.

Мультислойчатые геоархео логические объекты связаны с субаквальными- субаэральными отложениями пойм и субаэральными отложениями склонов и конусов выносов, слоистость которых обусловлена ритмичным характером осадконакопления и почвообразования. Наиболее информативными из них являются местонахождения, где культурные остатки включены в эмбриональные и слаборазвитые почвы пойменных отложений, границы которых маркируются слоями, не содержащими археологического материала («стерильные» или «пустые» прослойки). Типичные примеры таких объектов - Горелый Лес, Усть- Хайта, Холмушино 3, Казачка I, Еловка-Нуган I.