Северный Кавказ и Крымская война 1853-1856 годов

В 1862 г. в Лондоне некий «черкесский комитет» во главе с адвокатом Э. Билзом пытался добиться отправки английского судна к берегам Черкесии и повторить авантюру шхуны «Виксен», но правительство считало заигрывания с черкесами разменной монетой в своей политике и не пожелало официально впутываться в это дело. Летом 1863 г. судно «Чезапик» с оружием и польскими легионерами прибыло в Константинополь, побывало у турецких берегов возле Трапезунда и направилось в Вардан на черкесское побережье. Главарям живших там убыхов обещали целую армию, и они были горько разочарованы ничтожностью «помощи», тем более что часть оружия поляки использовали для себя.

Руководителями польской аристократической эмиграции «Отеля Ламбер» (отель «Ламбер» - на острове Сен-Луи в Париже.- Авт.) при поддержке английских и французских влиятельных кругов был разработан план военной экспедиции к берегам Черкесии, возглавить которую собирался польский полковник Пржевлоцкий. Прямое участие в организации этой экспедиции принимали французские и английские посольства в Константинополе и консульства в Трапезунде, где образован был еще один «черкесский комитет» под председательством драгомана французского консульства польского эмигранта Подайского. Доставкой оружия и высадкой десантного отряда на черкесское побережье должен был руководить французский капитан Маньян, в распоряжении которого находились английские корабли «Чесапик» и «Самсоун» .

Отряд легионеров, руководимый Пржевлоцким, находился в Черкесии с сентября 1863 г. по март 1864 г. Состоял он в основном из французов, польских и 30 черкесских эмигрантов под командой одного из убыхских старшин Измаил-бея. «Поручение, возложенное на нас, - писал в своих воспоминаниях А. Фанвилль, один из участников этой экспедиции, - состояло в доставке горцам пушек и оружия. Черкесы же, находившиеся с нами, должны были нас сопровождать и служить нам переводчиками». Однако франко-польская экспедиция «решительно не удалась», так как «черкесы смотрели на них подозрительно» 87 и в своей борьбе за независимость надеялись только на собственные силы.

Во время польского восстания руководители организации «Отель Ламбер» стремились использовать «черкесский вопрос» для обострения русско-турецких отношений и вовлечения Османской империи в блок европейских держав, что отвечало планам французской и английской дипломатии. Был разработан проект, по которому Черкесия, Чечня и Дагестан были бы присоединены к Турции, а закавказские христианские страны получили бы «независимость» от России. Намерение поднять «черкесов и других мусульман Кавказа» против РОССИИ обсуждалось на секретной встрече в Каире турецкого визиря Фуад-паши с Витольдом Чарторыйским в конце марта 1864 г.88 На деле о реализации этих химерических планов не могло быть и речи.

С подавлением польского восстания 1863 г. черкесские «депутаты» получили в Лондоне лишь денежное пособие на обратный путь89. Западная буржуазия интересовалась и поляками и черкесами лишь как разменной монетой в своей политике ослабления России и не раз обманывала их ложными обещаниями, затем бросая их на произвол судьбы. Так случилось и в 1863 г., когда вооруженное вмешательство в пользу польских повстанцев не состоялось из-за противоречий между западными державами.

Деятельность Магомед-Амина. Сефер-бей Занов -- агент Оттоманской Порты. Во время и после Крымской войны на Северо-Западном Кавказе почти 10 лет активно действовал наиб Шамиля Магомед-Амин. Он во многом подражал Шамилю и вначале шел на уступки массам простого народа. Первоначальные умеренные меры Магомед-Амина нашли поддержку и среди горского дворянства. Но «более же всех сословий показывали к нему сочувствие подвластные и рабы, которые не без основания ожидали от него своего освобождения» 90. И действительно, поддерживая освободительные тенденции крестьянства, Магомед-Амин приобрел славу и известность. В 1855 г. он выступил как посредник между чеченскими и хамышеевскими князьями и крестьянством и добился того, что князья «присягнули наконец на равенство своих прав с простым народом» 91. В январе 1856 г. поступило сообщение, что Магомед-Амин «разделывается с бжедугскими князьями и узденями, т. е. сжигает их дома и забирает их имущество» 92

Социальная политика Магомед-Амина, направленная на уравнение феодалов и крестьян в правах, в то время отвечала интересам крестьянства и обеспечивала ему успех в борьбе против реакционной верхушки, вдохновителем которой был князь Сефер-бей Занов. который обнадеживал дворян «именем падишаха, что их права, самовольно уничтоженные Магомед- Амином, будут восстановлены»93. Одновременно князь Сефер-бей, объявив себя предводителем всего народа, вел в Константинополе

переговоры с Нортон о поддержке черкесов против России. Главным соперником Сефер- бея был Магомед-Амин, который ловко использовал разногласия между адыгской верхушкой и крестьянами. В одном секретном сообщении говорилось, что Магомед-Амин «всеми силами старается возбудить народ против старшин и князей, желая сравнять их в правах и подчинить всех себе. Но этому противится шапсугский князь Сефер-Занов, поддерживаемый всей аристократией, отчего в горах образовались две враждебные партии»94. Сефер-бей Занов с помощью Турции сделал ряд попыток проникнуть к черкесам и, если удастся, парализовать влияние Магомед Амина. С этой целью Сефер-бей прибыл в Анапу. Он поручил своему сыну Карабатыру с 2 батальонами пехоты при 5 орудиях двинуться к Кубани. Сам же через своих агентов разослал предписание на имя князей и старшин явиться к нему для обсуждения «черкесских дел». По его требованию сам Магомед-Амин вынужден был отправиться в Анапу95.

Магомед-Амин не прочь был воспользоваться помощью Порты и с ее поддержкой укрепить свои позиции. Но он старался это сделать без ведома Сефер-бея, который самозванно выступал как «начальник черкесской земли». Тот и другой старались привлечь на свою сторону воюющие державы. Царское правительство, ориентируясь на поддержку адыгской феодальной верхушки, лавировало между ее группировками, использовало разногласия в среде адыгских сельских обществ и тем самым добивалось укрепления своего влияния. Порта действовала через Сефер-бея, который имел своих людей в селах и даже в окружении Магомед-Амина.

Осенью 1857 г. Сефер-бей Занов обратился к Александру II с меморандумом, в котором сообщал, что, «находясь под покровительством Великой Порты, мы будем умолять ее представить наше положение державам: Австрии, Англии и Франции, исходатайствовать от них нам права независимости». Далее отмечалось, что «мы единодушно поклялись перед священным Кораном не признавать власти христиан»96. Эти заявления были направлены на то, чтобы оторвать СевероЗападный Кавказ от России. Однако народные массы и на этот раз не оказали поддержки этим планам. Попытки Сефер-бея с помощью Порты стать во главе народа не увенчались успехом. Не смог осуществить поставленной задачи и Магомед-Амин; вокруг этих деятелей группировались лица разных политических взглядов и ориентации.

После подавления движения горцев Дагестана и Чечни положение Магомед-Амина намного осложнилось, он стал проявлять беспокойство за свою судьбу. 20 ноября 1859 г. после переговоров с генералом Филипсоном он вместе с абадзехами дал присягу на верноподданство русскому государю. Впоследствии Магомед-Амин заверял, что решился на этот поступок по совету самого Шамиля, хотя известно, что письмо Шамиля дошло до него после того, как он уже дал клятву. В конце 1859 г. скончался Сефер-бей. Хотя Магомед-Амин оставался у абадзехов в качестве эфендия, но феодальные междоусобицы продолжались, что отрицательно сказалось на движении горцев. Важную роль в прекращении действий против России на Северо-Западном Кавказе сыграло отсутствие ориентации на Порту у широких народных масс.

Переселение части горцев в Турцию

Причины переселения. В конце 50-х годов XIX в. на Северном Кавказе среди части горцев, продолжавших ориентироваться на Порту, началось движение за уход в османские владения. В литературе существуют разные точки зрения по поводу причин переселения. Одни авторы считают, что основной причиной его была политика царизма, другие подчеркивают влияние Порты на кавказские дела и религиозный фанатизм. Правящие круги Порты, а также Англии и других западных государств видели единственного виновника этих трагических событий в жизни горцев Северного Кавказа в царском правительстве. Самодержавие, в свою очередь, перекладывало ответственность за переселение горцев на пропаганду эмиссаров султана и других западноевропейских государств. Влияние ислама и пропаганда против России бесспорно сыграли важную роль. Однако причины переселения были более глубокими, здесь имелись и социальноэкономические и политические корни. Чтобы разобраться в этом вопросе, необходим глубокий анализ реальных, а не воображаемых причин переселения части народов Северного Кавказа в Османскую империю. Несмотря на неравномерность развития феодальных отношении, все адыгские общества испытывали жестокий гнет со стороны местной феодальной верхушки. Раздробленность и противоречивый характер общественных отношений, родоплеменные пережитки и отсталость служили социальной и политической почвой для пропаганды переселения в османские владения, которую вела часть местной знати и эмиссары султана.

После сдачи Шамиля в плен адыгские народы выразили готовность присягнуть России «на вечные времена», а 2 декабря (20 ноября) 1859 г. в урочище Хомасты генерал Филипсон принял у Мухаммед-Амина и старшин присягу на условиях сохранения местных порядков, свободы от податей и поставки рекрутов, оставления за абадзехами их земель и сословных привилегий. Крепостные крестьяне оставались во владении своих господ. Это, конечно, не означало подчинение российским властям, и царское правительство было недовольно таким соглашением97. Абадзехские старшины не допускали в свои земли даже приставов. С назначением командующим войсками Кубанской области генерал-адьютанта гр. Н. И. Евдокимова был принят план вытеснения адыгов с прибрежных земель и занятия этих земель казаками. Убыхи сопротивлялись до марта 1864 г., но были разбиты и подчинились98.

Заселение предгорий Северо-Западного Кавказа казаками началось еще в 1861 г. Александр II утвердил положение о выделении для этого 1360 тыс. дес. земли с раздачей офицерам по 50 и рядовым казакам по 10 дес. Адыгов решено было вытеснить с гор на плоскость, для чего отводилось более 1 млн десятин. Царское правительство распространило на земли адыгов политику закрепления земель за черноморскими казаками с выделением крупных участков офицерской старшине, значительная часть которой включалась в дворянское сословие уже в первой половине XIX в.99

Граф Евдокимов действовал как безжалостный колонизатор. Его отряды прорубали просеки в лесах, окружали горцев, разрушали аулы и вынуждали жителей уходить со своих мест . Целью было «очистить от горцев все прибрежье». В конце 1864 г. было основано 111 казачьих станиц, заселенных 142 333 семействами101.

Значительная часть горцев, главным образом адыгов и абадзинцев, стала вытесняться в Османские владения. Переселение их не было принудительным - земель, хотя и менее ценных, для них отводилось до 1,5 млн дес. Но царские власти не удерживали горцев и даже поощряли их выезд, за их перевозку судовладельцы получали деньги и от казны и от самих переселенцев.

Таким образом, аграрная политика самодержавия несомненно толкала многих горцев на переселение. Отбирая земли у местного населения, царское правительство нередко побуждало этим население к отъезду в Османскую империю. Это вынуждены были признать даже

представители высшего кавказского командования. Генерал Г. Д. Орбелиани 3 июля 1861 г. писал:

«По требованию военных обстоятельств из земель, указанных туземцам, мы нередко отнимали

часть под казачьи поселения или укрепления и раз поселенных на новых местах по требованию

этих обстоятельств снова переселяли и иногда по нескольку раз с места на место, но при этом

новом переселении земли указывались туземцам только в примерном количестве и для временного

пользования... Этой недостаточной обеспеченностью прав на землю следует объяснить ту

быстроту и легкость, с которой целые аулы, а иногда и целые общества бросали указанные им

земли и убегали в горы, чтобы усилить число враждовавших с нами, а в последнее время, чтобы

выселяться в Турцию. Легковерие, фанатизм и ненависть к победителям играли роль второстепенную в этих явлениях» .

Царское правительство шаг за шагом вырывало из рук горских князей и первостепенных дворян политическую власть. Многократные просьбы местных князей и дворян о приравнивании их прав к правам русского дворянства откладывались под разными предлогами. Царское правительство не хотело слишком уж укреплять позиции местных феодалов, поэтому оно стало отходить от прежних обещаний сохранить в неприкосновенности все привилегии, которыми они пользовались ранее. Выдвигалась новая точка зрения, согласно которой земля считалась общинной, а жители признавались общинниками. Эта идея должна была представить царские власти и правительство в глазах горского крестьянства в роли «защитника» от местных феодалов, лишив тех прежних феодальных прав. Но в целом самодержавие не намерено было отказываться от поддержки местных князей и дворян. «Отнять же у аристократического сословия.- писал главнокомандующий на Кавказе генерал кн. Г. Д. Орбелиани военному министру Д. А. Милютину в 1861 г.,-- все прежние права, хотя и силою приобретенные, но освященные и узаконенные давностью времени, было бы также несправедливо» 103. Он предлагал провести земельную реформу, которая бы ослабила князей и дворян и укрепила бы положение царских властей.

Местные феодалы стали с недовернем относиться к аграрно-крестьянской политике правительства. И для этого были основания. Еще в 50-х годах XIX в. на Северном Кавказе было ограничено крепостное право. В 1861 г. в Ставропольской губернии крепостное право было отменено. Слухи об освобождении крестьян среди горского населения быстро распространялись. Местные власти проводили подготовительные работы к проведению реформы, начали собирать сведения о сословных отношениях. Когда в 1863 г. была создана Терская сословно-поземельная комиссия под председательством Дмитрия Кодзокова, феодальная верхушка убедилась в неблагоприятных для нее намерениях правительства. В итоге часть оппозиционно настроенных феодалов развернула деятельность в пользу переселения в Турцию. Угрозой массового выезда они хотели принудить царское правительство сохранить в крае крепостное право. Большие группы князей и дворян открыто требовали приостановить проведение крестьянской реформы или разрешить им переселиться в Османскую империю. Горские феодалы уезжали сами и увозили с собой зависимых людей, используя влияние мусульманского духовенства.

Порта сначала не соглашалась на переселение горцев, но затем разрешила его. Османские эмиссары сманивали горцев к переселению обещанием райской жизни. Английские агенты тоже распространяли среди черкесов призывы к переселению. Значительная часть черкесов расселялась в христианских областях Османской империи для усиления исламского элемента или набиралась в войско. Многих женщин и детей переселяли с учетом их будущей продажи в рабство.

Оттоманская Порта и стоявшие за ее спиной Англия и Франция прилагали все силы к тому, чтобы использовать недовольство местного горского населения против России. На Северный Кавказ снова засылалось многочисленные эмиссары с различными прокламациями. В тех же целях использовались и верующие, отправлявшиеся в Мекку на поклонение «гробу Магомета». В Османской империи эти богомольцы получали соответствующие наставления, а воротясь на родину, распространяли вымыслы о будущности мусульман на Кавказе. Подосланные и завербованные из местного населения эмиссары Порты призывали горцев отказаться от подданства России «во имя пророка Магомета и ислама».

В прокламации османского эмиссара Мухамета Насарата к черкесам от 1 июня 1864 г. сказано: «С давних пор турецкие подданные, любя вас как детей, употребляли все возможные старания помогать вам ... Берите ваши семейства и все необходимые вещи ... наше правительство заботится о постройке для вас дома, и весь парод принимает в этом деятельное участие денежным пожертвованием ... Получив назначение от правительства встретить и устроить вас, я ручаюсь за ваше спокойствие и безопасность» 104 Султан, обращаясь к горцам, писал: «Оставя свои жилища, поспешите ко мне немедленно, дабы не заслужить гнев всемогущего бога и победоносца султана» 105. Подобные призывы иногда подкреплялись материальной и военной помощью. Все это сбивало с толку малосведущее в политике горское крестьянство, создавало у него неуверенность в завтрашнем дне.

Деятельность консервативной части феодалов была одним из решающих факторов, инспирировавших переселение в Турцию и облегчавших иностранное вмешательство в дела края. Переселенцы из простого народа наивно рассчитывали избавиться от тяжелой жизни и обид на родине. Царизм же был не против избавиться от враждебно настроенного населения и получить для освоения обширные земли. Поэтому царские власти со своей стороны поощряли переселение, понимая, что оно служит протестом против аграрной политики царизма. «Стремление к переселению в Турцию служило и служит в этом населении выражением протеста против всякой правительственной меры, которая покажется для пего почему-либо неприятною или же тягостною» 106, - писал наместник Кавказа в своем отчете царю за 1863--1869 гг.

Этапы и ход переселения. В 50-60-х годах XIX в. переселение в Турцию совершилось в три этапа: первый -- в 1859--1862 гг.; второй -в 1863-1884 гг. и третий--в 1865 г. Впервые в 1859 г. «обнаружилось движение к переселению в Турцию» среди чеченского населения, хотя переселение и не состоялось. В том же году из абазинского аула Лоова изъявило желание переселиться 66 семей, а в 1860 г. из аула Хангиреевых - 43 семейства. В июле-сентябре 1859 г. 296 семейств (2693 человека) закубанских ногайцев получили разрешение на переселение в Турцию. В то же время переселилось 306 семей (более 3 тыс. человек) хатукайцев и 69 семей хамышевцев.

Кавказская администрация добивалась ухода прежде всего той частя населения которая проявляла какое бы то ни было «беспокойство». 26 апреля 1861 года командующий войсками Терской области гр. Евдокимов прямо указывал: «Полагаю полезным для народа и правительства удаление беспокойных людей» 107.

Несколько иначе относился к переселению кабардинцев кн. Г. Д. Орбелиани. Он попытался приостановить движение по переселению, запретив кабардинским владельцам, изъявившим желание переселиться в Турцию, продавать своих холопов. Поскольку кабардинские крестьяне шли в Турцию неохотно, эта мера, по его мнению, должна была если не остановить, то во всяком случае задержать владельцев от ухода в Турцию. Однако такая идея была отвергнута гр. Евдокимовым, уверенным в том, что «запрещение продажи крестьян может остановить здесь именно тех людей беспокойных, которых следовало бы стараться удалить» 108. Более того, граф посоветовал Орбелиани облегчить процедуру при продаже крестьян: в частности, было рекомендовано дать крестьянам, проданным переселяющимся в Турцию владельцем, право выкупа от своего нового господина по взаимному соглашению или при уплате выкупной суммы, установленной окружным судом.

В самом начале 60-х годов XIX в. движение за переселение началось в Кабарде. В письме от 30 мая 1861 г. кн. Орбелиани на имя гр. Евдокимова сообщалось о том, что 442 семейства кабардинцев изъявили желание переселиться в Турцию, и выражалось опасение, что за ними может последовать вся Кабарда. В «разъяснении», полученном от гр. Евдокимова, недвусмысленно подчеркивалось: «Уменьшение вредного народонаселения избавит нас от многих хлопот... Не жалейте об уходе 442 семейств, но если бы их ушло и вдвое больше, так от этого ущербу для края не будет... Что же касается до угрозы, будто уйдет все народонаселение, то если бы это и совершилось, так оно бы кроме удовольствия принесло бы нам еще существенную пользу» 109. В результате в 1860-1862 гг. в Турцию переселилось из Большой Кабарды 941 кабардинское семейство (10343 человека) 110 и 300--350 дворов из Осетии. Переселение охватило и Закубанье.

Характерной особенностью переселенческого движения первого этапа является то, что оно иногда проходило под лозунгом «совершения хаджа» в Мекку. Переселенцы, боясь, что им не дадут разрешения, скрывали свое намерение остаться в Турции и в своих прошениях ссылались на желание перед смертью побывать в Мекке и поклониться гробу Магомета. Царские власти почти всегда удовлетворяли эти просьбы. Более того, генерал-адъютант гр. Евдокимов объявил шапсугскому народу: «Дошло до моего сведения, что неблагонамеренные люди распространяют между вами слухи, что наше правительство намерено препятствовать желающим переселиться в Турцию. Это неверно, всем желающим дозволяется переселиться» 111. Об этом же были извещены и другие сельские общества.

10 мая 1862 г. Кавказский комитет образовал Комиссию по делу о переселении горцев в Турцию 112. Она была уполномочена выдавать денежные пособия и вести переговоры с владельцами транспортных судов о перевозке переселенцев. В перевозке горцев принимали участие «Русское общество пароходства и торговли», а также частные судовладельцы Керчи и Одессы. С большой охотой на призыв командующего войсками Кавказской линии гр. Н. И. Евдокимова откликнулись и турецкие владельцы, которые рассчитывали извлечь из этого мероприятия большие выгоды.

Граф Евдокимов считал, что «необходимо выселить» из Кубанской области до 10 тыс. семей, что примерно составляло 80 тыс. человек. Для этой цели в сентябре 1863 г. он просил царское правительство срочно выслать ему 25 тыс. руб. серебром и одновременно заготовить документы на 65 тыс. рублей. Граф был ярым сторонником переселения адыгов в Турцию. Он немедленно воспользовался начавшимся движением переселения и организовал дело так, что царское правительство решило пожертвовать большие суммы денег, чтобы облегчить тысячам адыгов эмиграцию. Но главное в проекте гр. Евдокимова заключалось в том, чтобы этим подтолкнуть движение и тем самым избавиться, как он писал, «от населения самого беспокойного и наименее расположенного к заселению берегов Кубани» 113. Материальная помощь переселенцам действительно производила впечатление на горцев. План Евдокимова по переселению горцев в Турцию предусматривал и переселение тех жителей Кубанской области, которые изъявили покорность России. «Перечневые ведомости» об отправленных на переселение составлялись в пунктах отправки. Так, например, 21 мая 1864 г. из анапского порта было отправлено 2475 семей натухайцев (10,5 тыс. человек) 114 За их перевозку было уплачено 13,5 тыс. руб. серебром. 27 мая было отправлено из укрепления Константиновское 5848 шапсугов. В переселении шапсугов большое участие принял эфендий Исхак. Пособником в переселении натухайцев был некий Куштанок, которому «за усердие» было выделено 2 тыс. руб.115 Немало на этом поприще потрудился и абадзехский пристав Педисов. По их совету абадзехи заключили контракт с керчинским купцом фон Штейном для их перевозки в Турцию. За каждого человека (исключая детей) он брал 5 руб. серебром. Переселявшиеся могли уплатить стоимость их перевозки скотом, хлебом, маслом, медом. В пути фон Штейн обязан был снабжать их пресной водой «для питья».

В итоге предпринятых мер и пропаганды османских эмиссаров значительное число горцев переселилось в Турцию. 28 октября 1864 г. исправляющий должность начальника Шапсугского округа майор Шипшев, докладывая о завершении переселения, писал: «За выселением шапсуг, отправившихся на всегдашнее переселение в Турцию, осталось на прежнем месте жительства противу Елизаветской и Марьянской станиц, изъявивших согласие остаться в подданстве России, 99 семейств»116. В течение второго этапа (1863--1864 гг.) выселилось якобы 418292 человека, хотя данные эти, по всей вероятности, сильно преувеличены.

Переселение горцев в Турцию происходило и в 1865 г., в частности, из Терской области в связи с проведением земельной реформы, а также в результате действий эмиссаров султана и при попустительстве царских властей на Кавказе. Особенно неблаговидную роль в этом сыграл генерал-майор Муса Кундухов. Он взялся спровоцировать часть чеченцев к переселению в Турцию. «В мае месяце нынешнего года, писал начальник Терской области гр. М. Т. Лорис- Меликов, - генерал-майор Кундухов высказал предложение о возможности восстановить между туземцами Терской области по примеру 1860--1861 гг. стремление к переселению в Турцию и предложил взять на себя выполнение этого дела» 117. С ведома кавказской администрации Кундухов отправился в Турцию для согласования вопроса в Константинополе. Поездка и переговоры с османскими властями не подлежали огласке, держались в строгом секрете. Кундухов получил от султана заверение, что он примет 5 тыс. семейств с условием, что переселенцы будут размещены в Карском пашалыке вблизи русско-турецкой границы. Со стороны кавказской администрации Кундухову была дана команда «исподволь приготовлять умы чеченцев к предстоящему переселению»118.

Давая Кундухову согласие на исход чеченцев, кавказские власти исходили из желания сократить численность «беспокойного населения». По этому поводу гр. М. Т. Лорис-Меликов писал: «Удаление из малоземельной густонаселенной Чечни какой бы то ни было части беспокойного и воспитанного в полувековой борьбе с нами племени было бы огромным шагом на пути разрешения чеченского вопроса, а следовательно, к прочному умиротворению Терского края и водворению в нем гражданственности».

Многие кабардинские князья и дворяне, недовольные земельной политикой царизма, поддержали провокационные действия Мусы Кундухова. Используя свои родственные связи с владельцами Малой Кабарды, Кун-духов привлек на свою сторону многих кабардинцев. Организаторами переселения в Турцию были также эфенди Джамурза Варитлов, Хатокшуко Индаров, Кургоко Куденетов, Хакяша Астемиров. По словам Д. С. Кодзокова, они распускали ложные слухи о том, что царские власти собираются «освободить холопов без вознаграждения, уничтожить права высших сословий, подвергнуть всех без различия рекрутской и подворной повинности и наконец, стеснив религиозные обряды магометанства, обратить кавказские племена в христианство» 119.

Эти слухи распространились с быстротой молнии, и обстановка становилась все напряженнее. Чаще стали случаи «неповиновения». Некоторые владетели отказывались выполнять указания администрации об объединении населенных пунктов, ссылаясь на то, что жители их аулов якобы решили переселиться в Турцию. Вместе с Кундуховым в 1865 г. из Малой Кабарды отправились в Турцию 451 человек 120. Всего в 1865 г. из Кабарды переселилось в Турцию около 3 тыс. человек (163 семьи) 121 и из Чечни--22 тыс. человек и 45 осетинских семейств. Таким образом, из Северного Кавказа в течение всего второго этапа (осень 1863 и 1864 г.) выселилось более 418 тыс. человек, всего же через восточные порты Черного моря с 1858 по 1865 г. ушло 493 с лишним тыс. человек, в том числе натухайцев 45 023, абадзехов - 27 337, шапсугов - 165 626, убыхов - 74 567, джигатов -11 873, бжедугов - 10 500, абазинцев - 30 тыс., бесланеевцев - 4 тыс., темиргоевцев, мохошевцев, егерукаевцев - 15 тыс., прикубанских ногайцев - 30 650, кабардинцев -17 000, чеченцев - 23 193 человека 122.

В эти данные не вошли тысячи переселенцев-карачаевцев 123. Десятки тысяч горцев переселились без оформления соответствующих документов. Многие тысячи горцев ушли по ВоенноГрузинской дороге.

Таким образом, точно установить число переселившихся трудно. Дворянский историограф Кавказа А. П. Берже допускал цифру около полумиллиона человек и считал, что она, возможно, даже занижена. Некоторые историки допускают (впрочем, без доказательств), что выселилось 900 (и более) тыс. человек. Напомним, что А. П. Ермолов оценивал численность всех закубанцев в 350 тыс. Даже если его данные ниже действительных, можно думать, что цифра в 500 тыс. переселенцев преувеличена, ибо все закубанское население вряд ли превышало ее. Берже отмечал, что многие переселенцы покидали Закубанье, не попадая ни в какие реестры. Но зато судовладельцы намного завышали число перевозимых для получения за это денег, а власти поступали точно так же, чтобы утаить деньги и заслужить благоволение начальства. Исследователям предстоит еще уточнить численность переселившихся в Турцию, если это позволят источники.

Так, в результате антинародной политики царизма, адыгских феодалов и .мусульманского духовенства, провокационной деятельности западных держав и Порты, а также темноты и религиозного фанатизма народа многие десятки тысяч кабардинцев, чеченцев, осетин, черкесов и адыгейцев переселились в Османскую империю.

Тяжелое положение переселещев-махаджиров. Стремление вернуться на Кавказ. Махаджирство (переселение в Турцию) было тяжелым испытанием для адыгских народов и трагическим событием в их исторической судьбе. Много трудностей и невзгод перенесли они во время переезда. Перевозка велась на зафрахтованных для этого перехода сотнях небольших судов - кочерм, барок и самдалов османских контрабандистов ц торговцев, взимавших за это большую плату (часто молодыми невольницами).

В 1863-1864 гг. не менее 10 тыс. женщин и мальчиков с Северо-Западного Кавказа было продано в рабство, а за красивую черкешенку на рынках Османской империи можно было взять 50 тыс. пиастров (8 тыс. гульденов) 124. Многие переселенцы грузились в страшной тесноте и давке на русские или иностранные парусные суда и пароходы. Перегруженные лодки часто тонули; бывало и так, что старые переполненные барки имели пробуравленное дно и затоплялись будто бы случайно сразу после выхода в море вместе с людьми, а плата за перевозку оставалась в карманах безжалостных дельцов125. Многие переселенцы погибали в пути, а заболевших живыми выбрасывали за борт. На берегах Анатолии скапливались огромные толпы голодных и полураздетых людей, покрытых тряпьем ii паразитами. Тысячи их гибли от тифа и других болезней. Истощенные лишениями, переселенцы в ожидании прихода турецких и других судов умирали на берегу массами. Умерших не успевали предать земле.

«Поразительное зрелище представлялось нашим глазам по пути, - сообщал очевидец событий,- разбросанные трупы детей, женщин, стариков... изможденные голодом и болезнями переселенцы,

едва поднимавшие ноги от слабости, падавшие от изнеможения... Живым и здоровым некогда было думать об умирающих; турецкие шкиперы из жадности наваливали, как груз, черкесов, нанимавших их кочермы до берегов Малой Азии, и, как груз, выбрасывали лишних за борт при малейшем признаке болезни».

Правда, кавказская администрация предприняла некоторые меры по ликвидации очагов холеры. За счет казны больным оказывалась медицинская помощь. В Константиновский пост был командирован медик, отправлены госпитальные палатки для размещения больных. На каждого больного предполагалось выдавать в сутки по фунту белого хлеба, по 1/2: фунта говядины, пшено и соль. Но такую помощь могли получать сотни, но не десятки тысяч больных. Однако даже эта мера оказала известное воздействие на умы горцев. В то время как в Турции свирепствует тиф, и там они предоставлены сами себе, здесь, на родине, которую они бросают, русское правительство оказывает помощь больным, рассуждали махаджиры. Эти сопоставления были не в пользу махаджирства, они начали понимать ошибочность совершаемого ими поступка.

Тяжести и невзгоды махаджиров усиливались в пунктах высадки (Самсун, Трапезунд, Варна и др.). Исполняющий должность вице-консула в Варне сообщил 18 декабря 1863 г. русскому поверенному в Константинополе: «Предполагалось отвести в Варну еще 800 душ, причем все больные». В связи с этим начальник карантина и врач попытались вернуть с больными судно обратно.

Переселенцы болели тифом, чесоткой, холерой, лихорадкой. Как отмечают очевидцы, все «были голые и босые». Такая же жуткая картина наблюдалась и на других кораблях. «Когда, -сообщает очевидец, -начали высаживать пассажиров, оказалось, что они были голыми, босыми, истощенными, больными и едва полуживыми... и, наконец, вывезли около 46 трупов, умерших за одну ночь па пароходе черкесов»127. Массами гибли махаджнры и на турецкой территории. Спустя шесть лет, в 1871 г., после массового переселения адыгов в Турцию, в газете «Всемирный путешественник» сообщалось: «Через год две трети из них умерли от холода, голода и заразительных болезней; из 22000 эмигрантов, поселившихся около Батуми, осталось только 7000; из 30000 человек, поселившихся около Самсуна, осталось только 1800 и т. д. Люди умирали тысячами, что касается детей, то эти несчастные создания продавались как товар: доход, который извлекали из этого некоторые паши, дает основание думать, что этот народ преднамеренно морили голодом» 128. Эти факты подтверждают многочисленные документы. Вице-консул в Трапезунде А. Н. Мошнин писал 28 декабря 1863 г. начальнику штаба Кавказской армии А. П. Карцеву: «Переплыв в зимнее время Черное море, изнуренные морской болезнью, холодом и голодом, они не встречают здесь тех забот, какие бы должны быть им оказаны местными здешними властями... Отсюда и та ужасающая смертность... 1/4 на всю численность выселенных». Русский консул неоднократно обращал внимание турецкого генерал-губернатора на тяжелое положение переселившихся. На замечания консула местные власти отвечали, что им дела нет до черкесов. Кажется паша «того мнения, - писал консул, - что ему самому дела нет до этих несчастных» 129. Исследователи утверждали, что почти половина отправившихся в Турцию черкесов и других погибли в пути, т. е. из 500 тыс. переселенцев погибло 250 тыс. «Едва ли половина отправившихся в Турцию прибыла к месту. Такое бедствие и в таких размерах редко постигало человечество»130 Черкесов-махаджиров отправляли в разные районы Турции, и в основном в места, которые были малопригодны для жилья. Многие были поселены в пограничных районах Турции с Россией между реками Чолок и Чорох вблизи Гурийской кордонной линии 131. А другие 4тыс.семей черкесов были размещены в пограничных с Ахалцихским уездом деревнях. Местное население запротестовало. Черкесам было предложено перейти во внутреннюю Турцию, но они отказались. Затем им предложили переселиться в Ливан, но тяжелое материальное положение не позволило им отправиться в дальний путь. В итоге большинство из 4тыс.семей переселилось в Кахабирский санджак, расположенный между Аджарией и Батумом, где жили турецкоподданые куртины. Впоследствии многие переселенцы оказались в Египте, Сирии, Иордании, Ливане, на острове Кипр.

В чужой стране черкесы попадали в исключительно тяжелое материальное положение. Родители вынуждены были продавать своих детей турецким пашам за назначенную плату. Летом 1863 г. можно было приобрести 10-ти или 12-летнегоребенка за30-40 руб.132. невольничий рынок становился популярным: турецкий паши покупали красивых черкешенок для того, чтобы дарить вышестоящим константинопольским пашам. На этом деле большие барыши выручали всякие дельцы и темные люди. Черкесские князья и дворяне, со своей стороны, тоже активно поддерживали торговлю невольниками. Турецкое правительство в одно время решило запретить подобную торговлю. В ответ в лагере при Сарыдаре вспыхнуло такое сильное неудовольствие, что паша «поспешил убраться, дав горцам обещание не стеснять более их торговли невольниками»133 Оказавшись в безвыходном положении, переселенцы стали поступать в турецкую армию. Турецкое правительство объявило им, что в рекруты могут идти только юноши или неженатые черкесы.

Не все переселенцы могли понять сущность совершившейся трагедии. Но были и такие, которые, вкусив от «райской жизни» подвластной султану империи, потянулись обратно на родину. В июле 1864 г. 100 семейств шапсугов обратилось с просьбой о возвращении на родину к русскому консулу в Константинополе. Вслед за этими поступило 100 заявлений от натухайцев, находившихся в Самсуне 134. Но царские власти не разрешали возвращаться переселившимся. Тяжелое положение, в котором оказались переселенцы, убедило их на практике, что они были обмануты и совершили роковую ошибку. Еще раньше, в 1863 г., делегаты от 100 осетинских дворов, переселившихся в Турцию и разочаровавшихся в своем поступке, обратились к русским властям с просьбой разрешить им вернуться на Кавказ. Бимбулат Згоев, Гебош Джанги-оглы и Джордж Бадов от имени 100 дворов дали согласие поселиться в Ставропольской губернии на условиях, предложенных возвратившимся из Турции ногайцам 135

В начале 1865 г. черкесы, поселенные в Джанике, послали делегацию в составе князей Мустафы Адока, Мустафы Кофу. Дагура-Паши и натухайца Ахмеда Спано к русскому консулу в Трапезунде Мошнину. Они передали ему письмо, адресованное русскому императору. Черкесы умоляли Александра II разрешить им возвратиться в Россию. В письме рассказывалось о лишениях н невзгодах, переносимых махаджирами. Просители изъявляли согласие на все условия, за исключением двух: перемены веры и поставки рекрутов в армию 136. Такие письма и жалобы во множестве поступали в адрес русского посла в Турции. Некоторые ма-хэджнры соглашались даже принять христианство и жить в Сибири. Другого выхода они не видели, ибо положение горцев в Турции «со дня на день ухудшалось», как было отмечено в письме русского консула в Трапезунде

В прошении черкесов-переселенцев, поданном в 1872 г. русскому консулу в Константинополе Игнатьеву, говорилось: «Вот уже почти 8 лет как наши беи нас держат в состоянии невообразимого рабства, совершая тысячу жестокостей ... Днем и ночью мы и наши семьи подвергаемся варварскому обращению беев. Мы лишены свободы, семьи, имущества... Признавая всю тяжесть совершенной ошибки, мы, нижеподписавшиеся, от имени 8500 семейств просили вас ... испросить разрешение вернуться на родину ... за что мы готовы почти на всякие жертвы». Александр Н на прошение наложил резолюцию: «О возвращении и речи быть не может». Лишь некоторые переселенцы небольшими группами все же самовольно возвращались на Кавказ.

Итак, переселение обернулось для горцев подлинной трагедией, оно было их жестокой ошибкой. Нельзя снимать ответственность за это с политики царизма на Кавказе, но в огромной мере она лежит на Османской империи, на алчных адыгских князьях, боявшихся лишиться крепостных и рабов, на мусульманском духовенстве, разжигавшем религиозный фанатизм, на агентах западных держав.

Отношение горских просветителей к переселению в Турцию. Передовые представители горской интеллигенции в своих произведениях уделяли важное место переселению части народов Северного Кавказа в Турцию При всех сложных социально-экономических и политических ситуациях, в которых оказались адыгские народы, просветители не одобряли деятельность части верхушки по переселению в Турцию. Они предпочтительнее относились к России и выступали за то, чтобы остаться на Кавказе, осуждали переселение в Турцию. И в этом они несомненно были правы, ибо только на родине даже при самодержавии можно было рассчитывать на сохранение национального быта и на дальнейшее культурное развитие. Осетинский просветитель Инал Кануков в очерке «Горцы-переселенцы» описывал переселение группы осетин-мусульман в Турцию в 1859 г., настроение людей, разоблачал царских агентов, которые усиленно вербовали «охотников» к переселению, утверждая, что «теперь нечего делать здесь, будут нас здесь притеснять, а в Стамбуле нет». Кануков следующими словами заканчивал свой очерк: «И теперь словно в ушах раздается то рыдание, которое невольно вырвалось из груди моей матери, когда она переступила в последний раз через порог своей сакли, - и я, кажется, никогда не забуду это рыдание».

Другой осетинский поэт, Темирбулат Мамсуров, в своих стихотворениях «Два друга» и «Думы» выразил тяжесть положения переселенцев. Его мнение заслуживает особого внимания потому, что

он, попав под влияние своего дяди Мусы Кундухова, переселился в Турцию и своими глазами видел жуткие картины из жизни переселенцев. «Мы и на родине счастья не знали, - отмечает он. - На чужбине попали в невыносимые условия». У переселенцев слезы горькие льются ручьем:

Об отчизне все будем молиться

И в изгнании горьком своем

Будем родину помнить и чтить.

Кабардинский просветитель, друг декабриста В. Д. Сухорукова Д. С. Кодзоков уделил большое внимание проблеме переселения осетин, кабардинцев и чеченцев в Турцию. Он решительно выступил против негласной пропаганды переселения. В своей «Записке о переселении осетин, чеченцев и кабардинцев», составленной 8 апреля 1865 г., он писал, что агитация Кундухова «ведет к расстройству предначертаний к прочному успокоению туземного населения области и к составлению новой разноплеменной партии переселенцев... Из его кунацкой разъезжают люди по Кабарде и Осетии... и склоняют сговорчивых к распродаже имущества и приготовлению к путешествию» 139. В своей пропаганде Кундухов использовал возбужденный правительством вопрос об освобождении горских крестьян, т. е. пугал князей и дворян, что они скоро лишатся крепостных рук. Кодзоков рекомендует начальнику Терской области выслать Кундухова «из края, чтобы остановить всякое стремление к переселению». Но он не знал, что Кундухов, как мы уже знаем, действовал с полного согласия начальника Терской области гр. М. Т. Лорис-Меликова. В своих письмах и рапортах Кодзоков касается и настроения крепостных крестьян. «Дело приняло такой оборот, - пишет он, - что даже холопья» не желают идти со своими владельцами в Турцию, а хозяева принуждают их следовать за ними. Кодзоков искренно переживал за то, что часть кабардинцев, черкесов, чеченцев и осетин переселилась в Турцию. Это событие он рассматривал как «бедствие кавказских племен» и «могилу заблуждающегося и обманутого народа» 140. Это обобщение основывалось на глубоком знании им конкретных исторических материалов и верных взглядах по ряду важных общественно-политических вопросов.

Карачаево-балкарский просветитель начала XX в. М. Абаев в своей статье «Больной вопрос» указывал, что главным тормозом для горцев-мусульман в деле улучшения своего экономического и культурного положения служил вопрос о переселении горцев в Турцию, периодически поднимавшийся начиная с 60-х годов XIX в.141 Основными причинами переселения, по его мнению, были не религиозный фанатизм и влияние Турции, а экономические и политические условия.

Переселение части народов Северного Кавказа нашло широкое отражение в устном народном творчестве осетин, чеченцев, балкарцев, карачаевцев и адыгских народов. Народ в своем творчестве вскрывал причины переселения, показывал страдания, осуждал виновников переселения. Сказание о переселении в Турцию двух кабардинских братьев Махараевых - Джамболата и Мисоста - раскрывает эпизодический характер движения. Сказание бытует также и среди осетинского населения. Сохранились исторические песни. В абадзехской песне о переселении адыгов в 1864 г. выводится образ командующего войсками Кавказской линии генерала гр. Евдокимова, который окружил абадзехов со всех сторон, и им, как сказано в песне, ничего не остается, как пойти в Стамбул142 Махаджнрство (или по-адыгски «истамбылашуэ») оставило большой след в сознании народных масс, как переселившихся в Турцию, так и оставшихся на Кавказе.

Заселение Закубанья и черноморского побережья Черкесии русскими, украинцами и другими переселенцами

Проекты Д. А. Милютина и гр. Н. II. Евдокимова. В период Крымской войны и после ее окончания продолжала осуществляться традиционная политика заселения Северного Кавказа русскими, украинцами и другими переселенцами. Переселенческий процесс усилился в связи с начавшимся движением в среде горцев в конце 50-х годов по уходу в Турцию. Десятки тысяч десятин плодородных земель, заброшенных махаджирами. активизировали переселенческое движение. Однако перед правительством стояла и другая задача: превратить переселенцев в свой оплот, укрепив обороноспособность Закубанья и Черноморского побережья Северо-Западного Кавказа перед лицом угрозы со стороны Османской империи и поддерживающих ее европейских держав. Исходя из этих стратегических задач, высказывались разные предложения о заселении Северного Кавказа. В 1857 г. начальник Генерального штаба Кавказской армии Д. А. Милютин представил военному министру гр. А. И. Чернышеву записку «О средствах к развитию русского казачьего населения на Кавказе и к переселению части туземных племен». Милютин предлагал воспользоваться землями Войска Донского и переселить туда часть адыгского населения. Причем это переселение он мыслил осуществить путем добровольного выхода адыгов из гор. Желающим переселяться на земли Войска Донского он предлагал предоставить определенные льготы, в частности выдавать денежные пособия для обзаведения на новом месте хозяйством. Выходцев из гор предлагалось поселить в отдельных колониях. «Мы должны, - писал он, - ...даровать выходцам возможные льготы и пособия, подчинить их быт порядку, наиболее применимому к народным их обычаям, и в особенности не подавать им ни малейшего повода опасаться зачисления в казачье сословие» .

На освободившихся землях предполагалось поселить такое число казачьего населения, которое превалировало бы над местным. Этот проект вызвал множество возражений. Генерал-адъютант Коцебу, решительно отвергая предположение Милютина о переселении горцев в Россию считал «эту меру даже опасной в видах успокоения Кавказа»144. Генерал Вольф полагал, что проект Милютина неосуществим, хотя бы потому «что горцы не привыкли к тяжким полевым работам или фабричным промыслам, презирают эти занятия и преданы только боевой жизни грабежу и воровству» 145. В итоге проект был отклонен. В Комитете по колонизации Закубанья было решено: «Переселение на Кавказ 7500 семейств донских казаков неудобоисполнимо, а переселение адыгов враждебных России племен - на земли Войска Донского невозможно». Комитет предлагал ежегодно по 150-200 семейств из «охотников» донских казаков переселить в Закубанье146. Однако царские власти сходились в одном - в необходимости увеличения казачьего населения на Северном Кавказе. Об этом свидетельствует и то, что на докладе военного министра гр. Чернышева, предлагавшего увеличить казачье население в Кавказском крае, Александр II наложил резолюцию: «Совершенно с этим согласен».

Поражение Шамиля и Магомед-Амина в 1859 г. развязали руки царской администрации. Теперь основное внимание было обращено на Северо-Западный Кавказ. В 1860 г. во Владикавказе состоялось созванное кн. Барятинским оперативное совещание с присутствием товарища военного министра Д. А. Милютина, где обсуждался вопрос об «усмирении» Северо-Западного Кавказа. Хотя среди участников совещания и наметились разногласия по методам решения стоящих задач, все же в основном они были единодушны. Все признали необходимым переселить адыгов и заселить их земли казаками.

Администрация взяла курс на систематическое заселение Северо-Западного Кавказа. Но на этом пути стояли большие препятствия. Надо было добиться выселения адыгов с гор на плоскость, но народные массы с недоверием относились к этому предложению. Кроме того, как мы знаем, эти меры кавказской администрации ловко использовались местной феодально-клерикальной верхушкой и эмиссарами султана для агитации за переселение адыгов в Турцию.

Не всегда охотно шли на переселение и донские казаки. Для этого не раз кавказское командование прибегало к угрозам и принуждению, поэтому недовольство казаков переселенческой политикой царского правительства с каждым годом нарастало. В 1861 г. гр. Евдокимов распорядился переселить почти в полном составе на передовую линию 1-й Хоперский казачин полк (из станиц Грушевской, Северной, Круглолесской, Александровской, Сергиевской, а из бывшей Черномории

Старощербиновской и Канеловской, всего около 2294 семейств) 147 Казаки наотрез отказались подчиниться, требуя объявления «царской воли». Но царского указа не было, хотя общие идеи о заселении новых земель казаками были одобрены правительством. Пока шла переписка с Петербургом, гр. Евдокимов делал все возможное, чтобы заставить казаков переселиться. А они, опираясь на своп поисковые права, требовали отмены распоряжения. 'К станице Александровской были стянуты воинские части, чтобы силой принудить казаков к переселению. Узнав об этом, казаки решили дать отпор. В конце апреля вооруженные казаки (в возрасте от 17 до 70 лет) станиц Грушевской, Северной, Круглолесской и Сергиевской кто верхом, а кто на конных и воловьих подводах, явились для поддержки восставших и на подступах к станице Александровской расположились на холмах со всех четырех сторон. Тогда к станице Александровской были подтянуты еще два батальона драгун с артиллерией, а для «успокоения» восставших к ним был послан их командир генерал-майор, Р. К. Васмунд 148. Однако и эти меры ни к чему не привели. Обстановка обострилась. Видя, что дело приобретает серьезный оборот, кавказское командование решилось на отсрочку переселения хоперцев на Закубанские земли. Восставшим было объявлено, что воинские части, стянутые к станице Александровской, возвращаются в свои прежние места дислокации, а переселение хоперских казаков приостановлено.

Выступления казаков станиц 1-го Хоперского полка напугало правительство и его администрацию на Кавказе. Это восстание объективно оказало положительное воздействие на подъем национально-освободительной борьбы адыгских народов и явилось выражением совместной борьбы русского, адыгского и других народов против внутренней политики царского самодержавия.

Восстание хоперских казаков по существу сорвало план по заселению передовой линии в Закубанье. Вместо намеченного плана основать 17 станиц с общим количеством дворов в 2894 удалось основать всего 7 мелких станиц с общим количеством в 154 семейства (Усть- Джегутинская, Каладжинская, Ахметовская, Псеменская, Андрюковская и Пере-правная). Восстание линейных казаков 1-го Хоперского полка вынудило внести изменения в систему гр. Евдокимова. Во всех административных и военных инстанциях началось серьезное обсуждение методов и способов заселения Закубанья и черноморского побережья Черкесии.

Формы, методы и ход заселения. Неоправдавшая себя система насильственного заселения СевероЗападного Кавказа казаками была в итоге отвергнута. Было решено впредь соблюдать принцип добровольности и оказания переселенцам ощутимой материальной помощи. В связи с этим стали приглашаться па Северо-Западный Кавказ добровольцы из разных губерний России. Было внесено изменение в ранее принятое Положение о заселении края русскими и другими переселенцами. Для переселенцев-офицеров сохранялось прежнее армейское жалованье в течение 6 лет, их семьям для переселения выдавалось единовременное пособие п размере 285 рубл., урядничьим и казачьим семьям выдавалось по 71 руб. Были установлены льготы по получению от казны продовольствия в течение трех лет. Переселенцы освобождались от воинской службы и уплаты налогов в течение трех лет со дня прибытия на новые места. Кроме того, переселенцы имели право на приобретение земли в частную собственность, а после истечения срока службы им предоставлялась возможность выйти из казачьего сословия.