Разработка принципов составления официальной истории казачества в Военном министерстве

В конце концов Н. А. Маслаковец советовал не только не создавать особого «исторического делопроизводства» при Главном управлении Казачьих войск, но и не наделять этот орган даже наблюдательными функциями в деле написания официальной истории казачества Маслаковец Н. А. Доклад военному министру Алексею Николаевичу Куропаткину... Л. 9.. На сей раз он позволил себе проявить эмоции: «Вопрос о возложении на эти органы наблюдения, а тем более руководства по ходу исторических описаний казачьих войск сам собою решен уже в смысле отрицательном. Это и понятно! Так как для руководства чем-нибудь необходимо прежде всего более или менее близкое родство с предметом, руководству сему подлежащему» Там же.. Себя генерал, видимо, считал экспертом в исторических вопросах, раз взялся не просто за руководство историческими исследованиями, но за создание «оснований» для целого цикла исторических книг. Увы, в итоге он фактически обезглавил правительственный проект: теперь написание официальной истории казачества полностью возлагалось на неких «избранных лиц», а Главное управление Казачьих войск, изложив им задачу, должно было воздерживаться от «наблюдения» или «руководства», самоустранившись до конца процесса. При таком подходе, на наш взгляд, оставалось только два способа сделать так, чтобы официальная история казачества была создана как единый труд, а не разрозненный цикл книг, объединенных чисто тематически. Следовало либо как-то организовать кооперацию и взаимодействие историков, отвечающих за отдельные части проекта, возможно даже назначив кого-то из них главным научным руководителем, либо сформулировать ясную и подробную, не допускающую разночтений программу для «исторических описаний» всех казачьих войск. Но Н. А. Маслаковец снова пошел «своим путем», далеко отстоящим от общепринятых в исторической науке начала XX в. «Целью настоящего исследования будет указание той <неразборчивое слово> программы, при коей вполне было бы возможно избежать излишней регламентации в плане работ, дабы избежать ненужного стеснения производителей трудов этих», -- писал он Там же. Л. 10..

Безусловно, отказ от тотального контроля над исполнителями правительственного проекта мог привести к положительным результатам, дав назначенным историкам возможность обратиться к малоизученным и интересным им темам. Однако едва ли общую программу истории казачества следовало писать для достижения подобной цели. В таком случае, скорее, было логично вовсе обойтись без нее, чтобы ничем не сковывать исследователей! Мы не ставим перед собой задачи указать на то, как можно было более эффективно организовать работу над правительственным проектом. Однако имеет смысл, для сравнения, обратиться к удачному опыту в деле организации центральным правительственным аппаратом научной деятельности в казачьих войсках.

На Дону первым органом, ведущим такую деятельность, стал местный статистический комитет. При этом первые несколько десятилетий своего существования он проводил только эпизодические работы, порой, судя по свидетельствам современников и отсутствию протоколов, годами не собираясь на заседания Краснов Н. И. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Гене-рального штаба. Земля войска Донского. СПб., 1863. С. 6; Попов Х. И. Областной войска Донского статистический комитет в первые годы его существования // Сборник Областного войска Донского статистического комитета. Вып. 1. Новочеркасск, 1901. С. 7.. Ситуация изменилась в 1860-х годах, когда были четко определены обязанности комитета и резко увеличено его финансирование. Министерство внутренних дел еще на рубеже 1850-1860 гг. разделило работы подобных комитетов на обязательные и необязательные, причем обязательные работы должны были вестись в соответствии с четко определенной программой, в которой оговаривалось не только то, какие сведения и в какой срок должны были сообщаться в Санкт-Петербург, но и даже то, по какому образцу эти сведения следовало оформлять Переписка с военным министерством о преобразовании Войскового статистического коми-тета на основании положения от 26 декабря 1860 г. // ГАРО. Ф. 353. Оп. 1. Д. 89. Л. 7-8 об.. Что же касается необязательных работ, то их Министерство внутренних дел отказалось регламентировать вовсе, считая, что введение правил в этой сфере только препятствовало бы проведению дополнительных исследований. Зато четко формулировалось, к каким положительным результатам, в том числе и для местных администраций, может привести необязательная работа статистических комитетов, и подчеркивалось, что итоговая оценка деятельности этих органов будет зависеть от успешности как обязательной, так и дополнительной деятельности Там же. Л. 8 об. -- 9.. Введение обязательных статистических работ на Дону только подстегнуло дальнейшую деятельность местного статистического комитета, поскольку, несмотря на серьезнейшие проблемы в их организации, благодаря этим работам область научных интересов комитета серьезно расширилась и в научный оборот было вовлечено много новой информации о неточностях переписей, об особенностях быта донских староверов, о деятельности станичных правлений и т. д. Протоколы заседаний Комитета // ГАРО. Ф. 353. Оп. 1. Д. 1. Л. 195-319 об.

Между тем Н. А. Маслаковец считал, что включение в программу официальной истории казачества подобных четко регламентированных обязательных работ привело бы только к негативным последствиям. По его мнению, «ненужное стеснение производителей трудов» негативно сказалось бы и на «порядке исторических описаний», и на «их характеристических особенностях, одинаково зависящих как от местных условий и обстоятельств, под влиянием коих происходило последовательное развитие каждого из казачьих войск, так и личных качеств авторов, истории эти писавших» Маслаковец Н. А. Доклад военному министру Алексею Николаевичу Куропаткину. Л. 10-10 об.. Очевидно, генерал снова проявил ограниченность в восприятии базовых понятий исторической науки и не понял того, что качественно составленная программа обязательных работ должна была не сковать историков, но, напротив, помочь им вычленить наиболее важные для исследования темы. Поэтому вполне закономерно, что в итоге Н. А. Маслаковец пришел к следующему выводу: «.. .Необходимо уже выработать особую для каждого из войск этих программу, далеко не всегда сходную с программами для других казачьих войск (курсив наш. -- А. П.)» Там же. Л. 11об.. Правда, генерал все же признавал, что должна существовать и некая «общая часть программы» для всех исторических описаний правительственного про- екта Там же. Л. 11.. Однако ее предлагалось свести к минимуму: центральному аппарату Военного министерства чиновник предлагал ограничиться «лишь немногими требованиями, одинаково отвечающими понятию о казачестве, насколько оно выявилось в историческом развитии государственного организма всей Империи» Там же. Л. 10 об.. Остается констатировать, что в представлении Н. А. Маслаковца «историческое описание» каждого казачьего войска должно было создаваться независимым автором и по собственной программе.

На наш взгляд, именно это решение стало фатальным ударом по правительственному проекту как единой системе книг. Вкупе с предыдущими рекомендациями Н. А. Маслаковца, не дающими возможности центральным правительственным органам ни провести полноценную подготовительную работу, ни проследить за написанием оплачиваемых текстов, реализация «оснований» превращала создание историй отдельных казачьих войск в русскую рулетку, причем с минимальным шансом выиграть. Все работы должны были возлагаться на неконтролируемых из Санкт-Петербурга «избранных лиц», при том, что авторитетных и профессиональных историков, специально занимавшихся казачьей тематикой, в России начала XX в., как мы писали выше, не было. И правительство оказалось обречено выделять деньги без какой-либо гарантии того, что работы ведутся в правильном направлении. Так, на Дону, когда первый предполагаемый автор «исторического описания» местного казачьего войска И. П. Попов преждевременно скончался, сделанные им приготовления оказались не востребованы его преемником П. Х. Поповым, который написал историю. участия донских казаков в Отечественной войне 1812 г. Волвенко А. А. Как донским казакам историю хотели написать... С. 118-124. В итоге две законченные к 1912 г. книги по истории казачества оказались совершенно разными даже тематически: если на Дону было написано самодостаточное исследование участия донских казаков в войне 1812 г., то на Урале был создан первый том планируемого цикла по истории местного казачьего войска Там же. С. 123-124..

Впрочем, в заключительной, концептуальной части своего доклада Н. А. Мас- лаковец попытался вывести некие «общие требования», обязательные для трудов по истории всех казачьих войск. Как мы уже писали, речь шла не о критериях оценки отдельных «исторических описаний», но скорее о концепции, которая должна была лечь в их основу, причем эта концепция не соответствовала «общему взгляду» генерала на прошлое казачества. Он исходил не столько из тех исторических фактов, которые приводил в своем докладе, сколько из традиционных консервативных воззрений, в согласии с которыми казаки представали воинственными защитниками России. Своих симпатий к консервативной идеологии и неприятия либеральных идей военный чиновник не скрывал с 1880-х годов Peretyatko A. Y. “Before Giving to the Nation or Tribe a New Order, One Must First Ask the People of this Nation whether they Need this Order”: the Local Prerequisites for the Reforms of 1860-1870 on the Don. Pt I // Bylye gody. 2017. Vol. 45, iss. 3. P. 937-938.. Н. А. Маслаковец писал о «троякой роли» казачьих войск в истории: их представители «являлись в России первыми колонизаторами новых земель», осваивая опасные территории «степных пространств, составляющих достояние полудиких кочевников»; они же «вели непрерывную военную деятельность» против «внешних врагов России» в «пограничных областях государства»; и, наконец, «казак-воин становился и на страже веры православной» Маслаковец Н.А. Доклад военному министру Алексею Николаевичу Куропаткину... Л. 34-35 об.. При этом военный чиновник опирался на цитируемые тексты донского консерватора старшего поколения М. Х. Сенюткина. Однако схожие утверждения можно найти в работах и других донских консерваторов. В частности, они встречаются в риторике «группы Холмского» -- объединения казачьих националистов 1910-х годов. Сам С. А. Холмский называл казаков «то спасителями, то оберегателями, то мстителями за славу и честь Руси», а его соратник П. Орлов считал казачьи войска «оплотом государства», в том числе и в военной сфере Корниенко Б. С. Правый Дон: казаки и идеология национализма (1909-1914). СПб., 2013. С. 172.. Такие же утверждения мы можем найти и в текстах противников казачьих националистов -- у российских националистов из числа казаков. В 1912 г. М. Кочергин писал, что казачество есть «гроза для всех врагов России» Там же.. На наш взгляд, Н. А. Маслаковец, не сумев создать собственной концепции истории казачества, в ходе исторических штудий использовал близкую ему консервативную концепцию, несколько развив ее, причем крайне неудачно, учитывая цель его работы. Концепция казака-воина в интерпретации генерала совершенно не годилась в качестве основы для всеобъемлющей истории казачества хотя бы потому, что к 1900-м годам «стража веры православной» уже много десятилетий не представляла для казачьих войск сколько-либо актуальной задачи, а колонизаторские функции и функции непрерывной военной защиты границ исполняли только некоторые из них. Теоретически концепция, предложенная Н. А. Маслаковцом, несмотря на откровенную политизированность и игнорирование, например, многочисленных казачьих восстаний, могла быть использована для описания истории казачества до XVIII в., но никак не для последующего периода. Кроме того, она вовсе не предусматривала исследования социальной и экономической истории! Очевидно, ограниченность этой концепции понимал и сам генерал, поскольку, помимо трех исторических ролей казачества, он фактически выделил, не нумеруя, еще одну роль, «заметно обнаружившуюся» со времен Петра Великого: «решительное участие в военных действиях совместно с русскими регулярными войсками» Маслаковец Н. А. Доклад военному министру Алексею Николаевичу Куропаткину... Л. 35 об.. Исходя из всего им изложенного, Н. А. Мас- лаковец полагал возможным свести обязательную часть историй отдельных казачьих войск к четырем вопросам: казачество 1) «как первые колонизаторы земель», 2) «как бдительный страж неприкосновенных государственных границ», 3) «как исконный ревнитель веры православной» и, наконец, «как один из элементов вооруженных сил в Империи» Там же. Л. 37 об. -- 38.. Сколько-либо развернутого описания принципов, в соответствии с которыми на эти вопросы следовало отвечать, Н. А. Маслаковец не сделал.

Напомним, что к моменту, когда генерал получил задание составить «основания» для истории казачьих войск, первоначальная задача, поставленная А. Н. Ку- ропаткиным перед Главным управлением Казачьих войск, несколько забылась. И Н. А. Маслаковец не только не пытался достигнуть ее решения, но и фактически предложил поставить перед нанятыми историками совершенно иную задачу. Как мы помним, военный министр хотел, чтобы книги о прошлом и о настоящем казачества помогали в принятии решений о будущем казачьих войск, были своеобразным источником малоизвестной чиновникам информации. Но для Н. А. Маслаковца будущее казачества было ясно. Еще в бытность свою оренбургским атаманом он направил в Военное министерство достаточно обширную записку, в которой ругал либеральные преобразования 1860-х годов, «едва было в самом корне не подсекшие всего строя их (казачьих войск. -- А. П.) прежнего развития в духе служения казачьего населения» Маслаковец Н. А. Записка о вредном влиянии реформ 1860-х гг. на экономическое по-ложение оренбургских казачьих войск и о мерах подъема их благосостояния // ОР РНБ. Ф. 1055. Ед. хр. 104. Л. 5.. Особенно вредным генерал считал то, что вместо прежних «военного духа и строгой дисциплины даже в домашнем быту» Военное министерство попыталось распространить в казачьей среде «дух гражданственности» Там же. Л. 5-5 об.. И в своем докладе он продолжал продвигать ту же, очевидно неслучайную для него мысль, о преимущественно, если не исключительно военной роли казачества. Не дожидаясь исследований прошлого казачьих войск, он уже предсказывал их будущее: «Какие бы военные усовершенствования ни совершились в цивилизованных странах под влиянием могущественной силы технических знаний и изобретательства, вековые традиции и боевая готовность казачьих войск всегда будут являться одним из наиболее веских факторов в стратегических соображениях Военного Министерства по отношению безопасности границ государства и предупреждения неприятельского вторжения в пределы России» Маслаковец Н. А. Доклад военному министру Алексею Николаевичу Куропаткину... Л. 33 об..

Соответственно официальную историю казачества генерал видел не проблемным исследованием с неизвестным результатом, но своеобразной одой боевому прошлому казаков. Если принять во внимание этот фактор, станет понятно, почему наиболее важные в рамках первоначальной идеи А. Н. Куропаткина последние века казачьей истории почти не рассматривались Н. А. Маслаковцом в его докладе, а острые и дискуссионные социально-экономические вопросы были опущены вовсе. Вот только реальная история категорически не хотела укладываться в предложенную военным чиновником консервативно-патриотическую схему: даже ему самому не удалось описать прошлое казачества с предложенных позиций. Вероятно, Н. А. Маслаковцу, если он хотел добиться воплощения в жизнь своей концепции, следовало сменить жанр официальной истории казачества, предложить издать не научный, а публицистическо-популяризаторский цикл. В одной из своих прежних статей мы отмечали, что донские власти, чьи воззрения на историю казачества были близки к изложенным генералом, хотя так и не смогли обеспечить написание своей части правительственного проекта, параллельно с работами в этом направлении выпустили книгу «Картины былого Тихого Дона», которая позиционировалась как «краткий очерк истории войска Донского для чтения в семье, школе и войсковых частях». При этом максимально убедительное для простого читателя воплощение консервативной концепции истории казачества было достигнуто путем умолчания о некоторых фактах, эмоциональной подачи материала и применения элементов художественной стилистики. Но как раз эти приемы, в принципе допустимые в публицистической литературе, категорически неприемлемы в научном исследовании Перетятько А. Ю. К вопросу о требованиях войсковых властей к официальной истории донского казачества в начале XX века // Научное наследие профессора А. П. Пронштейна и акту-альные проблемы развития исторической науки / отв. ред. М. Д. Розин, Д. В. Сень, Н. А. Трапш. Ро-стов н/Д., 2014. С. 415-422.. Несоответствие задачи научного исследования публицистической концепции Н. А. Маслаковца затрудняло реализацию правительственного проекта даже в виде разрозненного цикла книг, не объединенного ни методологически, ни проблемно.

Тем не менее Н. А. Маслаковец считал, что предложенного им достаточно, чтобы исследования по истории отдельных казачьих войск представляли собой единый цикл научных работ, к тому же доступный для практического применения военными чиновниками. Вот что он писал по этому поводу: «Мы этим путем (введением обязательной части программ для работ по истории отдельных казачьих войск. -- А. П.) в истории казачества в России достигаем того связующего начала, которое, значительно облегчая практическое пользование предпринимаемыми в интересах Военного Министерства историческими работами в казачьих войсках, может впоследствии весьма упростить и задачу составления на основании отдельных описаний казачьих войск как самостоятельных исторических по оным исследований, так и одного целого по оным труда: “Общей истории казачьих войск в Империи”» Маслаковец Н. А. Доклад военному министру Алексею Николаевичу Куропаткину. Л. 37 об.. Таким образом, в рамках «оснований» Н. А. Маслаковца планировалось на базе будущих исследований по истории отдельных казачьих войск составить обобщающую работу о казачестве в целом. При этом на начальном этапе работ центральный аппарат Военного министерства почти полностью освобождался от сложных и непривычных историографических функций: и избрание авторов для написания истории отдельных казачьих войск, и «общее наблюдение» за их деятельностью Н. А. Маслаковец предлагал возложить на наказных атаманов. Только когда дело дошло бы до составления «истории общей казачьих войск в Империи», начальник Главного управления Казачьих войск был обязан найти исполнителя для этого труда и руководить его работами Там же. Л. 41..

Мы не можем точно сказать, как сочетались эти предложения с предыдущими указаниями Н. А. Маслаковца, согласно которым ходом исторических исследований может успешно руководить только достаточно компетентный специалист. Возможно, генерал просто не нашел другой, менее традиционной формы взаимодействия властей с исполнителями правительственного заказа. Однако нам представляется любопытным иной вариант. Обратим внимание, что слово «руководить» военный чиновник использовал только описывая финальную часть проекта, когда избранному историку пришлось бы взаимодействовать с начальником Главного управления Казачьих войск. Начальник этого управления П. О. Щербов- Нефедович, как мы уже упоминали выше, был признанным ученым, хотя и в несколько иной сфере, и действительно при желании мог осуществлять определенное руководство ходом работ. По отношению же к наказным атаманам Н. А. Мас- лаковец использовал термин «общее наблюдение», возможно, предполагая, что они будут следить только за организационной составляющей исследований, оставив подготовку программ и собственно исследования историкам. В любом случае на первом этапе написания истории казачества функции Военного министерства должны были сводиться к тому, чтобы лично министр утвердил лиц, избранных атаманами для написания истории вверенных им войск, а начальник Главного управления Казачьих войск, с одобрения того же министра, направлял на места некие «общие руководящие начала» и «указания по исполнению» исследовательских работ Там же..

Наказные атаманы получили почти полную власть над авторами «исторических описаний». Если мы снова обратимся к донскому примеру, то увидим, что инициатива начать работы не в хронологическом порядке, но с периода 1775-1818 гг., к которому относилась и Отечественная война 1812 г., текст о которой и был создан в итоге, принадлежала атаману Ф. Ф. Таубе. Его преемник П. И. Мищенко вообще настаивал на включении в уже готовящуюся книгу обзора политического положения Европы накануне вторжения Наполеона в Россию -- обзора, не имеющего никакого отношения к первоначальному заданию Военного министерства Волвенко А.А. Как донским казакам историю хотели написать... С. 122-124.. В конечном счете содержание программ «исторических описаний» все равно определялось чиновниками, а не историками-профессионалами, как рассчитывал Н. А. Мас- лаковец, причем если подобное вмешательство Главного управления Казачьих войск могло обеспечить хотя бы определенное тематическое и методологическое единство отдельных частей правительственного проекта (и, возможно, с учетом

научной деятельности П. О. Щербова-Нефедовича, минимальную степень их научности), то вмешательство членов войсковых администраций только увеличивало разнобой требований к текстам и отдаляло их авторов от первоначально заявленных целей работы.

К сожалению, детали реакции начальства на доклад Н. А. Маслаковца нам не известны. Впрочем, стоит отметить, что изначально генерал предполагал, что его доклад будет передан непосредственно А. Н. Куропаткину. Однако уже по ходу написания черновика в него были внесены изменения. Обращение «Военному Министру» было зачеркнуто и вместо него проставлено «По Главному Управлению Казачьих войск» Маслаковец Н. А. Доклад военному министру Алексею Николаевичу Куропаткину. Л. 1.. Таким образом, первым высокопоставленным читателем текста Н. А. Маслаковца был не А. Н. Куропаткин, а П. О. Щербов-Нефедович. Трудно сказать, он не заметил многочисленных слабых мест предлагаемых «оснований» или просто был удовлетворен тем, что эти «основания» на неопределенный срок перекладывали основную тяжесть ведения исследовательских работ на наказных атаманов и избранных ими авторов. В любом случае идеи Н. А. Маслаковца были им одобрены и транслированы дальше, в Военный совет. И уже в конце того же 1902 г. задача написания истории отдельных казачьих войск была поставлена перед наказными атаманами, причем в полном соответствии с «основаниями», разработанными генералом. Распоряжения, направленные в казачьи войска, в некоторых местах совпадали с его докладом дословно: так, важнейшими вопросами, обязательными к освящению, в них значились «казаки как колонизаторы, как охранители государственных границ и православной веры» и «казаки как вооруженные силы государства», а в число второстепенных вопросов были включены такие, как «самобытно ли развивалось войско», «однороден ли племенной состав его» и «чем обуславливается порядок землевладения» Волвенко А.А. Как донским казакам историю хотели написать. С. 117-118.. Некомпетентный и полный недостатков проект официальной истории казачества начали пытаться воплощать в жизнь. Но с учетом отмеченных выше недостатков этот процесс с самого начала был обречен на неудачу, не случайно ни в одном казачьем войске местная история так и не была написана...

Попытка Военного министерства написать официальную историю казачества в начале XX в. была амбициозным и ярким, но изначально имеющим мало шансов на успех предприятием. Группа генералов, не представляющих особенностей методики исторического исследования и не знающих современного им положения дел в казачьей историографии, попытались, если можно так выразиться, перескочить через несколько ступенек эволюционного развития науки, перейти от немногочисленных любительских историко-статистических описаний казачьих войск сразу к обобщающему фундаментальному циклу научных исследований по всей истории российского казачества -- циклу, который не написан до сих пор. Только офицеры Главного управления Казачьих войск, которое возглавлял профессиональный статистик П. О. Щербов-Нефедович, настаивали на проведении подготовительных работ, необходимых для достижения этой цели. Но и военный министр А. Н. Куро- паткин, и члены Военного совета не хотели тратить время и деньги на подготовку, зато желали сразу получить «исторические описания».

Итак, первой причиной, обрекшей на неудачу правительственный проект, был личностный фактор. Руководство Военного министерства состояло из людей, не компетентных в исторических вопросах, и, к сожалению, далеко не все из них понимали это. Н. А. Маслаковец, которому в итоге выпало подготовить «основания» для официальной истории казачества, несколько десятилетий назад изучал в качестве историка-любителя прошлое казачьих войск. Судя по содержанию его доклада, генерал считал, что разбирается в исторической науке. Однако на практике предложенные им организационные и концептуальные решения показали себя очень слабыми, и именно это, на наш взгляд, обрекало на неудачу правительственный проект. Впрочем, найти подходящую кандидатуру для составления программы официальной истории казачьих войск оказалось в принципе крайне проблематично, поскольку не было авторитетных и профессиональных историков-казаковедов. Тем не менее доклад генерала предполагал, что историю каждого казачьего войска будет писать не просто профессионал, но профессионал, хорошо владеющий материалом уже на начало исследования и к тому же обладающий литературным даром. В итоге проблемы с личностным фактором сыграли свою роль сразу на двух уровнях: с одной стороны, правительственный проект возглавили абсолютно некомпетентные люди, а с другой -- к исполнителям на местах были предъявлены настолько высокие требования, что найти отвечающих им историков не представлялось возможным. И тут в дело вступал организационный фактор. Компенсировать отсутствие подготовленных авторов для «исторических описаний» можно было за счет проведения подготовительной работы, но как раз необходимость такой работы Н. А. Маслаковец вслед за своим начальством отрицал. При этом генерал делал ставку на личные качества авторов и старался минимально связывать их государственным контролем и регламентированием. В итоге оказались не проработаны и принципы организации работ, и сроки их выполнения, и формы текущего контроля, и, самое главное, четкие критерии оценки создаваемых текстов. Фактически центральный аппарат Военного министерства дал задание наказным атаманам найти подходящих авторов для написания истории казачьих войск и «наблюдать» за их работами, а затем только утверждал принятые на местах решения. В результате каждое войско писало свою историю самостоятельно, притом что на местах найти исполнителя для такого заказа было еще сложнее, чем в Санкт-Петербурге. Работу исполнителей все равно необходимо было как-то организовать, чем пытались заниматься местные власти и статистические комитеты, среди представителей которых, разумеется, почти не было профессиональных историков. Это порождало интриги, -- например, когда донские краеведы выступили против приглашения

В.О. Ключевского для написания истории местного казачьего войска. Но, самое главное, к каждому «историческому описанию» наказные атаманы прилагали совершенно особые, уникальные требования.

Из изложенного выше понятно, что с организационными проблемами в ходе написания официальной истории казачества тесно переплетались проблемы концептуальные. Теоретически в единый цикл разрозненные труды по истории казачьих войск должны были объединяться благодаря наличию «общего исторического взгляда» на прошлое. Однако на практике предложенная Н. А. Маслаковцом концепция казаков-воинов носила скорее публицистический характер, и в нее не укладывались многие факты, особенно относящиеся к XVIII и XIX вв. Даже в рамках своего доклада генерал не сумел продемонстрировать возможность применения своей концепции к конкретному историческому материалу. Что еще хуже, его концепция плохо соответствовала самому жанру научного исследования. Н. А. Масла- ковец требовал от историков подтвердить его идею о преимущественно военном предназначении казачества, а не проводить независимые исторические изыскания. На наш взгляд, концепция военного чиновника могла быть реализована только в публицистическом тексте, но Военное министерство ожидало текста научного. В итоге авторы работ по истории различных казачьих войск оказывались в своеобразной ловушке: от них требовалось и написать труды, соответствующие последним достижениям исторической науки, и не выйти за рамки представлений об историческом исследовании историка-любителя, чьи воззрения на науку устарели минимум на полвека.

Если подвести итог всему изложенному одной фразой, то она будет звучать так: Военное министерство попыталось за счет своих ресурсов Н. А. Маслаковец несколько месяцев работал над своим проектом, получая полный оклад и не выполняя других обязанностей, а когда дело дошло до казачьих войск, деньги стали тратиться очень широко. На Дону, например, на копирование документов, оклады историку П. Х. Попову и его помощникам и другие экстраординарные расходы Военный Совет истратил около 20 тыс. руб. -- огромную по тем временам сумму, а не была описана даже война 1812 г. Тогда и было решено свер-нуть работы по проекту. Упомянутый краевед А. А. Кириллов, работавший на окладе и получивший гонорар, вызвался помочь в написании разделов по истории церкви на Дону, но потребовал купить у него собранную им коллекцию документов, которую он планировал использовать при написа-нии данных разделов. Этого не случилось только потому, что кончились основные ассигнования, и атаман П. И. Мищенко обратился в Военный Совет за новыми, а там потребовали предъявить то, что написано за уже выделенные деньги. Подробно эти события изложены в «Деле по составлению Истории Войска Донского. Часть вторая» (ГАРО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 649). компенсировать отсутствие объективных предпосылок для воплощения в жизнь научного проекта, детали которого высокопоставленные чиновники не слишком четко представляли. И провал этой попытки был закономерен, особенно если учесть многочисленные неудачные решения, предложенные Н. И. Маслаковцом при составлении «оснований» для истории казачьих войск.

References

1. Chuikov O. E., Gordeev I. А., Batyrov V. V. The Discoveries and Achievements of Modern Historiography of the Don Cossacks in the Second Half of the XIX Century. Bylye gody, 2016, vol. 41, iss. 3, pp. 675-687. (In Russian)

2. Kornienko B. S. Pravyi Don: kazaki i ideologiia natsionalizma (1909-1914). St. Petersburg, European University in St. Petersburg Press, 2013, 232 p. (In Russian)

3. Maksimov K. N. Kalmyki v sostave donskogo kazachestva (XVII -- seredina XX v.). Rostov on Don, Juzhnyi nauchnyi centr Rossijskoj akademii nauk Publ., 2016, 576 p. (In Russian)

4. Peretyatko A. Y. “Before Giving to the Nation or Tribe A New Order, One Must First Ask the People of this Nation whether they Need this Order”: the Local Prerequisites for the Reforms of 1860-1870 On the Don. Pt I. Bylye gody, 2017, vol. 45, iss. 3, pp. 937-948. (In Russian)

5. Peretyatko A. Y. The Importance of “Thoughts on Being Profitable for the State in the Financial Relation of the System of Contributing Irregular Troops by Special Population Groups, Enjoying for This Military Service Exemptions and Privileges” of N. I. Krasnov in The Legacy of the Author, and Social-Political Life of The Don 1860. History and Historians in the Context of the Time, 2017, 15(1), pp. 4-22. (In Russian)

6. Peretyatko A. Y. K voprosu o trebovaniiakh voiskovykh vlastei k oficial'noi istorii donskogo kazachestva v nachale XX veka. Nauchnoe nasledie professora A. P Pronshtejna i aktual'nye problemy razvitiia is- toricheskoi nauki. Eds M. D. Rozin, D. V Sen', N. A. Trapsh. Rostov on Don, “Fond nauki i obrazovani- ia” Publ., 2014, pp. 415-422. (In Russian)

7. Peretyatko A. Y. The Militдrgrenze from the Battle of Solferino before the Beginning of Demilitarization: Three Views out of Russia (F. F. Tornau, N. I. Krasnov, B. Katalinich). Pt I. Voennyi sbornik, 2016, vol.12, iss. 2, pp. 79-99. (In Russian)

8. Semenov V G., Semenova V P Gubernatory Orenburgskogo kraia. Orenburg, Orenburgskoe knizhnoe izd- vo, 1999, 400 p. (In Russian)

9. Sen' D. V. Arhiv Voiska Donskogo i istoriia voiskovogo deloproizvodstva: aktual'nye voprosy izucheniia. Nauchnoe nasledie professora A. P Pronshtejna i aktual'nye problemy razvitiia istoricheskoi nauki. Eds M. D. Rozin, D. V. Sen', N. A. Trapsh. Rostov on Don, “Fond nauki i obrazovaniia” Publ., 2014, pp. 479488. (In Russian)

10. Sen' D. V. Arhiv Voiska Donskogo i problemy izucheniia voiskovogo deloproizvodstva. Vspomogatel'nye i special'nye nauki istorii vXX -- nachaleXXI v.: prizvanie, tvorchestvo, obshhestvennoe sluzhenie istori- ka. Moscow, Russian State Humanities University Press, 2014, pp. 334-337. (In Russian)

11. Skorik A. P Miliutinskii kazachii iurt: opyt istoricheskoi rekonstrukcii. Novocherkassk, Lik Publ., 2015, 1184 p. (In Russian)

12. Volvenko A. A. D. A. Milyutin and Cossacks. Bylye gody, 2016, vol. 40, iss. 2, pp. 398-411. (In Russian)

13. Volvenko A. A. Kak donskim kazakam istoriiu khoteli napisat`... Ofitsial'nyi zakaz, istorik i mestnaia admi- nistratsiia (1902-1912 gg.). Istoricheskoe soznanie i vlast' v zerkale Rossii XX veka. Eds A. V. Gladyshev, B. B. Dubentsov. St. Petersburg, Nestor-Istoriia Publ., 2006, pp. 115-125. (In Russian)

14. Volvenko A. A. Kazakomanstvo. Don case (the 1860^th). Part I. Russkaya starina, 2015, vol. 13, iss. 1, pp. 1937. (In Russian)

Размещено на Allbest.ru