Крестьянское движение в России накануне эмансипации как момент истины

Размещено на http://allbest.ru

Крестьянское движение в России накануне эмансипации как момент истины

Б.Н. Миронов

д-р ист. наук, проф., Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, Санкт-Петербург

Крестьянские «волнения» первой половины XIX в. были редкими, малочисленными, стихийными и неорганизованными; их участники не выдвигали политических требований, не выступали против верховной власти и существовавшего социально-экономического строя. Имеющаяся статистика крестьянского движения сконструирована в советской историографии методически неверно и интерпретировалась неправильно ввиду идеологической мотивированности. В этой статистике разнообразные виды жалоб и прошений признаны равноценными между собой и в то же время равноценными другим формам «протеста» -- побегам, самовольной порубке леса, захвату помещичьего скота и земли, отказу платить оброк и нести барщину, сопротивлению помещику, властям или карательной команде и даже прямому бунту; все они принимались за единицу счета, назывались «волнениями» и оценивались как проявления классовой борьбы. В настоящее время подобные интерпретации должны считаться произвольными и надуманными. Однако до сих пор статистика «волнений», сконструированная в советской историографии, широко используется в исследованиях, учебниках и фолькхистори в Интернете. Методика оценки силы крестьянского движения не соответствует научным критериям. Исследователи не смогли договориться, что принимать за единицу учета социального протеста, и использовали по своему усмотрению в качестве таковой «выступление (волнение)», «селение», «уезд/губерния», «число участников», а иногда все сразу. В результате возникла «непреодолимая преграда» на пути обобщения данных, которое, несмотря на это, производилось. Большинство крестьян в принципе довольствовались наличием средств в объеме прожиточного минимума, которые давали им возможность удовлетворительно питаться и минимально обеспечивали необходимым набором материальных и нематериальных благ. Их желания и требования редко выходили за границы улучшения материальных условий повседневной жизни -- побольше земли, поменьше повинностей и налогов, помягче управление. При этом уровень жизни крестьянства в первой половине XIX в. повышался, что являлось важным фактором относительного социального спокойствия в аграрной стране.

Ключевые слова: Российская империя XIX в., кризис социально-экономического строя, крестьянское движение, методика изучения крестьянских волнений, революционная ситуация.

положение крестьяне недовольство

The Peasant Movement in Russia on the Eve of Emancipation as a Moment of Truth

В.N. Mironov Doctor in History, Professor, St. Petersburg State University, St. Petersburg,, Russian Federation

In the first half of the 19^th century peasant “unrest” was rare, small, spontaneous and unorganized; the participants did not put forward political demands, did not oppose the supreme power and the existing socio-economic system. The available statistics of the peasant movement were constructed in Soviet historiography methodologically incorrectly and was misinterpreted, in view of ideological motivation. In these statistics, various types of complaints and petitions were considered to be equal among themselves and at the same time equal to other forms of “protest” : escapes; unauthorized felling of forests; seizure of landlords' livestock and land; refusal to pay the rent and to bear corvйe; resistance to the landowner, the authorities or military punitive expedition; and even direct rebellion -- these all forms were taken as a unit of account, called “unrest,” and were evaluated as manifestations of class struggle. Nowadays, such interpretations should be considered arbitrary, contrived, strained, sometimes ridiculous and strongly bearing the stamp of presentism. However, in fact, the statistics of “unrest” constructed in Soviet historiography is still widely used in researches, textbooks and folk history on the Internet. The method of assessing the strength of the peasant movement does not meet scholarly criteria. The researchers could not agree on what to take as a unit of social protest, and used as such, at their discretion, “rest”, “village”, “county/province”, “number of participants”, sometimes all at once. As a result, an insurmountable obstacle arose in the way of summarizing the data, which, despite this, was carried out.

Keywords: Russian Empire of the 19^th century, crisis of the socio-economic system, peasant movement, methodology of studying peasant unrest, revolutionary situation.

В советской историографии изучение крестьянского движения -- как назывались действия крестьян, направленные против крепостного права или его пережитков в пореформенное время, против различных форм принуждения или дискриминации и существовавшего социально-экономического строя -- находилось в эпицентре интереса исследователей вместе с историей большевизма, рабочего класса и революционного движения в целом. К 1980 г. в СССР было защищено диссертаций и опубликовано (только на русском языке) монографий, статей и сборников документов, посвященных крестьянскому движению, свыше тысячи названий 446 авторов См., напр.: Литвак Б. Г. Крестьянское движение в России в 1775-1904 гг. М., 1989. С. 3; Байрау Д. Аграрная структура и крестьянский протест: к условиям освобождения русских крестьян в 1861 году // Новейшие подходы к изучению истории России и СССР в современной западноевропейской историографии. Ярославль, 1997. С. 3-51; Рахматуллин М. А. Крестьянское движение в великорусских губерниях в 1726-1857 гг. М., 1990.. Результаты многолетних усилий сотен историков, скрупулезно искавших и учитывавших малейшие проявления недовольства крестьянами своим положением, отражены в табл. 1 Таблицы подготовлены и подсчитаны по: табл. 1 -- Литвак Б. Г. Опыт статистического изучения крестьянского движения в России XIX в. М., 1967. С. 10 (1796-1856 гг.); Крестьянское движение в России в 1857 -- мае 1861 г.: сб. документов / ред. С. Б. Окунь, К. В. Сивков. М., 1963; Крестьянское движение в России в 1861-1869 гг.: сб. документов / ред. Л. М. Иванов. М., 1964; Крестьянское движение в России в 1870-1880 гг.: сб. документов / ред. П. А. Зайончковский. М., 1968. С. 522-529; Крестьянское движение в России в 1881-1889 гг.: сб. документов / ред. А. С. Нифонтов, Б. В. Златоустовский. М., 1960; Крестьянское движение в России в 1890-1900 гг.: сб. документов / ред. А. В. Шапкарин. М., 1959. С. 601-649; Крестьянское движение в России в 1901-1904 гг.: сб. документов / ред. А. М. Анфимов. М., 1998. С. 12, 313; Анфимов А. М. Экономическое положение и классовая борьба крестьян Европейской России, 1881-1904 гг. М., 1984. С. 219 (1881-1904 гг.); Сенчакова Л. Т. Крестьянское движение в революции 1905-1907 гг. М., 1989. С. 254-255; Мальцева Н. А. О количестве крестьянских выступлений в период Столыпинской аграрной реформы (3 июня 1907 г. -- 1 августа 1914 г.) // ИСССР. 1965. № 1. С. 128-129; Крестьянское движение в России, июнь 1914 -- июль 1914 г.: сб. документов / ред. А. В. Шапкарин. М.; Л., 1965 (статистика выступлений приведена в статье Н. А. Мальцевой); Крестьянское движение в годы Первой мировой войны, июль 1914 -- февраль 1917 г.: сб. документов / ред. А. М. Анфимов. М.; Л., 1965. С. 513-514; Минц И. И. История Великого Октября: в 3 т. 2-е изд. М., 1977. Т. 1. С. 338-339, 724; табл. 2 -- Федоров В. А. Крестьянское движение в Центральной России, 1800-1860: (По материалам центр.-пром. губерний). М., 1980. С. 50; табл. 3 -- Миронов Б. Н. Российская империя: от традиции к модерну: в 3 т. СПб., 2018. Т. 3. С. 405; табл. 4 -- Литвак Б. Г. Опыт статистического изучения... С. 10; табл. 5 -- табл. 1; Кабузан В.М. Изменения в размещении населения России в XVШ -- первой половине XIX в. М., 1971. Материалы высочайше учрежденной 16 ноября 1901 г. Комиссии по исследованию вопроса о движении с 1861 г. по 1901 г. благосостояния сельского населения среднеземледельческих губерний сравнительно с другими местностями Европейской России: в 3 ч. СПб., 1903. Ч. 1. С. 52-59, 181; Миронов Б. Н. Российская империя. Т. 1. С. 839; Т. 3. С. 118-120; табл. 6 -- Кабузан В. М. Изменения в размещении населения России. С. 69, 81, 93, 117, 153, 165..

Известный марксистский аграрный историк А. М. Анфимов дает типичный пример интерпретации этих сведений применительно к дореформенному периоду: «Данные хроники крестьянских выступлений показывают неуклонное нарастание недовольства крестьян в первой половине XIX в., их стремление изменить существовавший социально-экономический порядок. В самом деле, в первом 30-летии (1796-1826 гг.) произошло 990 выступлений крестьян, во втором -- уже 1799, т. е. почти вдвое больше. Активных выступлений помещичьих крестьян хроника зарегистрировала по периодам соответственно 812 и 1550. Число выступлений крестьян других категорий (государственных, удельных и т. д.) возросло со 178 до 249. Крестьянское движение было важной составной частью революционной ситуации, сложившейся в России накануне отмены крепостного права. Годы подготовки реформы дали значительный рост массового движения в деревне. В 1857 г. хроника зарегистрировала 192 выступления, в 1858 г. -- 528, в 1859 г. -- 938, и 1860 г. -- 354.

Таблица 1. Число крестьянских «волнений» в 59 губерниях Российской империи в 1796-1917 гг.*

Примечание.* Без Польши, Финляндии и Средней Азии.

Возросшая активность помещичьих крестьян, вступивших в борьбу за более выгодные условия готовившегося выхода на волю и прежде всего за получение большего количества земли, несомненно, оказала влияние на изменение первоначальных планов правительства» Анфимов А. М. Экономическое положение и классовая борьба. С. 192..

Как видим, сведения о крестьянских «волнениях» занимают важное место в аргументации в пользу кризиса крепостнической системы и возникновения революционной ситуации в 1857-1860 гг., которая якобы заставила власти провести крестьянскую реформу. Действительно, масштаб крестьянского движения до некоторой степени можно рассматривать как субъективный показатель удовлетворения народа существующим положением и, следовательно, как показатель социальной стабильности и отношения к политическому режиму. Б. Г. Литвак -- на мой взгляд, самый компетентный советский историк в области крестьянского движения -- утверждал, что статистика крестьянского движения с 1796 г. достаточно объективно отражает колебания в самооценке крестьянами своего положения и что «...никакие дальнейшие поиски не приведут к находкам документов о неизвестных крупных крестьянских восстаниях или даже иных массовых выступлениях крестьян» Литвак Б. Г. Крестьянское движение. С. 66..

Однако на приведенные в табл. 1 данные полагаться нельзя -- они сконструированы методически неверно и неправильно интерпретированы. При составлении хроник крестьянского движения исследователи учитывали 43 формы протеста (исключая отдельные специфические формы выступлений, которые встречались в документах редко, а также выступления приписных и посессионных крестьян) и при оценке масштаба протеста механически суммировали разнородные, разноценные и разновеликие проявления крестьянского недовольства:

A. Формы мести и пассивного сопротивления

1. Все виды жалоб и прошений.

2. Избиение должностных лиц помещика.

3. Сечение старост, экономок.

4. Доказанные поджоги.

5. Убийство должностных лиц помещика.

6. Избиение помещика.

7. Покушение на убийство помещика.

8. Убийство помещика.

Б. Формы экономических санкций против помещика

9. Коллективные порубки.

10. Коллективные потравы.

11. Требование учета конторских книг.

12. Уклонение от уплаты сборов на содержание вотчинного управления.

13. Отказ от отпускных без земли.

14. Отказ переносить усадьбы.

15. Отказ от переселения в пределах вотчины.

16. Отказ от обмена земель.

17. Отказ от перераспределения земель и тягол.

18. Отказ получить отпускную за выкуп.

19. Отказ обрабатывать надел.

20. Отказ отбывать все виды повинностей.

B. Формы экономического террора против помещика

21. Сопротивление землемерным работам.

22. Требование высшего надела, сопровождаемое эксцессами.

23. Требование обмена земли, сопровождаемое эксцессами.

24. Сопротивление отрезке земли.

25. Сопротивление порубке проданного помещиком леса.

26. Сопротивление запашке земли, отданной арендатору.

27. Раздел помещичьего скота и хлеба.

28. Захват помещичьей земли.

Г. «Политические» санкции против помещика

29. Неповиновение помещику и его должностным лицам.

30. Арест помещика крестьянами.

31. Коллективный приход крестьян в уездные или губернские присутственные места с жалобой на помещика.

32. Требование смены должностных лиц.

33. Непризнание назначенных должностных лиц.

34. Самовольная смена должностных лиц.

35. Сопротивление помещику и властям.

Д. Формы антиправительственных выступлений

36. Отказ подчиняться властям.

37. Сопротивление аресту крестьянских представителей.

38. Отказ поставлять рекрутов и платить рекрутскую повинность.

39. Самовольные переселения.

40. Попытки наивной агитации (самозванчество, распространение подложных документов.

41. Ввод карательной военной команды (подразделения. -- Б. М.).

42. Сопротивление карательной команде.

43. Восстание.

В результате оказывалось, что все виды жалоб (на наказание, убийство, недостаток земли, высокие повинности и т. д.) и прошений были равноценны между собой и в то же время равноценны побегам, требованию учета конторских книг, самовольной порубке леса и потраве, захвату помещичьего скота и земли, отказу платить оброк и нести барщину, сопротивлению помещику и властям, противодействию вводу и сопротивлению карательной команде и даже прямому бунту -- все они принимались за единицу счета и назывались «волнениями».

Слово «волнение» в русском языке, помимо прямого значения («движение волн на водной поверхности»), имело и имеет два переносных: первое -- «нервное возбуждение, вызванное ожиданием чего-либо нового, предчувствием чего-либо неизвестного» с оттенком значения `сильное беспокойство, тревога, и второе, употребляемое только во множественном числе, -- «массовое выражение недовольства, протеста» Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С. А. Кузнецов. иЯЬ: http://gramota.ru/ 81оуаи/41с/?1ор=х&Ы:8=х&го=х&2аг=х&ад=х&аЬ=х&8т=х&1у=х&а2=х&ре=х&«'ог<1=%П0%В2%П0%В Е%П0%ВВ%П0%ВП%П0%В5%П0%ВП%П0%В8%П0%В5 (дата обращения: 18.05.2019). -- См. также: Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Т. 1. М., 1955. С. 199; Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1989. С. 77; Словарь русского языка: в 4 т. Т. 1. М., 1985. С. 205.. Следовательно, использование этого слова в качестве термина для обозначения столь различных по существу социальных явлений, как жалоба, прошение, отказ, бунт и восстание, с лингвистической точки зрения вполне оправданно, и, возможно, поэтому данный термин «прижился» в историографии. Однако в литературе о крестьянском и вообще революционном движении термин «волнение» стал использоваться, как правило, только во множественном числе и означать, по сути, беспорядки, народное возмущение, массовое выражение недовольства и протеста. И если исследователи крестьянского движения представляли, из чего и как получены данные о «волнениях», то историки, занимавшиеся другими сюжетами, часто этого не знали и употребляли термин исключительно как обозначение беспорядков, народного возмущения, массового выражения недовольства и протеста. Не имело значения не только содержание недовольства, но и число крестьян, участвовавших в том или ином действии -- три, тысяча или несколько тысяч. Между тем даже в законодательстве того времени одни из перечисленных деяний считались преступлениями, другие -- деликтами, третьи -- проступками, не влекущими никаких последствий: при назначении наказания имело значение число участников.

Подобный подход трудно считать правильным. Нельзя согласиться с оценкой жалоб и прошений (коллективных или индивидуальных) как формы социального протеста. Потому что жалоба или просьба не только на имя помещика, а даже на имя императора не являлась нарушением порядка и дисциплины, а рассматривалась законным правом крестьян. Причем на долю жалоб и прошений в 1796-1856 гг. в среднем приходилось 28 % всех «волнений», в отдельные годы она превышала треть (1826, 1829, 1831, 1843, 1849 гг.) и приближалась к половине (1832, 1833, 1835, 1837, 1838 гг.) Литвак Б. Г. Опыт статистического изучения... С. 10., в 1855-1861 гг. равнялась 15 % Там же. С. 65-69, 117-124..

Неправильно считать социальным протестом нападение или убийство помещика и его управляющего, поджог усадьбы, раздел помещичьего скота и хлеба без анализа мотивации поступка -- ведь мотивами могли служить человеческая месть, зависть, болезнь, любовь или ненависть, элементарная уголовщина, хулиганство, воровство, грабеж и разбой. Ввиду этого так называемые формы мести и пассивного сопротивления не являются классовой борьбой (группа А среди 43 форм протеста).

Весьма сомнительно относить к «волнениям» так называемые экономические санкции против помещика и экономический террор против помещика (группы Б и В среди 43 форм протеста): требование учета конторских книг, уклонение от уплаты сборов на содержание вотчинного управления, отказ от отпускных без земли, отказ переносить усадьбы, отказ от переселения в пределах вотчины, отказ от обмена земель, отказ от перераспределения земель и тягол, отказ получить отпускную за выкуп и др., поскольку в данном случае речь идет об экономическом споре за экономические выгоды. Даже отказ отбывать повинности чаще всего являлся хозяйственным спором двух субъектов -- помещика и общины. Само слово «террор», означающее «острую форму борьбы против политических и классовых противников с применением насилия вплоть до физического уничтожения» Большой толковый словарь русского языка. иЯЬ: Ы1р://дгато1а.ш/81оуаи/41с/?1ор=х&Ы:8=х& го=х&2аг=х&ад=х&аЬ=х&8т=х&1у=х&а2=х&ре=х&«'ог4=%П1%82%П0%Б5%П1%80%П1%80%П0% БЕ%Э1%80 (дата обращения: 18.05.2019)., вряд ли уместно в контексте взаимоотношений между крестьянами и помещиками.

Вряд ли правильно считать «волнениями» коллективный приход крестьян в уездные или губернские присутственные места с жалобой на помещика, требованием смены должностных лиц, непризнание назначенных должностных лиц и самовольную смену должностных лиц, потому что крестьяне, как правило, де-факто и по обычному праву имели право общинного самоуправления, которое признавалось многими помещиков. В силу этого большинство форм протеста, входящих в блок так называемых политических санкций против помещика, нельзя относить к классовой борьбе.

Самовольные переселения, вызванные неправильной интерпретацией правительственных указов, или попытки наивной агитации (самозванчество, распространение подложных документов) не являются формами антиправительственных выступлений, так как по форме и по сути они не были направлены против существовавшего политического режима. Напротив, по мнению крестьян, они имели целью восстановить царскую волю. К социальному протесту неверно относить и сопротивление таким мероприятиям помещиков и государства, как, например, землемерные работы, разведение картофеля, введение карантина во время эпидемий, которые полезны и необходимы для крестьянства. Некоторые проявления «социального протеста» не считались крестьянами даже нарушениями порядка. Поступок, не направленный, по внутреннему убеждению крестьян, против помещика или властей, также неверно считать социальным протестом и «волнением». В уголовном праве поступок считается преступлением в том случае, если совершивший его это сознает.

Изучение мотивов социальных действий имеет принципиальное значение. Во- первых, крестьяне далеко не всегда были справедливы в своих претензиях и требованиях, о чем говорит следующий факт: в 1840-е гг. около 84 %, а в 1857-1860 гг. (годы оживления выступлений) до 70 % выступлений заканчивались «мирным увещеванием» властей и возвращением крестьян к привычной жизни Крестьянское движение в России в 1857 -- мае 1861 г. С. 15-16; Литвак Б. Г. Крестьянское движение... С. 188.. Между тем сама возможность заблуждения и неправоты крестьян даже не рассматривается исследователями. Советские историки считали крестьян (как и рабочих) всегда правыми, хотя это далеко не так. Об этом красноречиво свидетельствуют данные о штрафах рабочих. Так, за 1901-1910 гг. на предприятиях, подчиненных надзору фабричных инспекторов, рабочие за различные проступки штрафовались 25,8 млн раз, а пожаловались в фабричную инспекцию на неправильность штрафования лишь 22 101 раз, т. е. оспорили 0,086 % случаев штрафования. Причем в 75 % случаев в результате объективного разбирательства инспекторы признавали жалобы неосновательными. Следовательно, и рабочие, и фабричные инспекторы, стоявшие на страже их интересов, считали наказания справедливыми Миронов Б. Н. «Послал Бог работу, да отнял черт охоту»: трудовая этика российских рабочих в пореформенное время // Социальная история. Ежегодник. 1998/1999. М., 1999. С. 243-286.. Советские историки рабочего класса смотрели на штрафы как на форму эксплуатации рабочих капиталистами и полагали их всегда несправедливыми.

Во-вторых, в официальном и в обычном праве понимание преступления было различным: в первом -- как нарушение общественного порядка и закона, во втором -- как христианский грех, и, соответственно, номенклатура преступлений была иной Миронов Б. Н. Российская империя. Т. 3. С. 92-95.. Например, собирание милостыни, несоблюдение правил строительного устава, оскорбление чести сельской крестьянской полиции, появление пьяным в публичном месте, нарушение тишины и порядка в суде, кровосмесительство (если супруги не находятся в прямых отношениях родства) и т. д. не считались крестьянами грехом и, следовательно, преступлением, хотя они знали, что закон придерживается другого мнения. С другой стороны, не все греховные -- и, значит, преступные, по мнению крестьян, -- деяния признавались законом как преступления, например: работа в праздники, отказ от подачи милостыни, неучастие в общественной помощи (помочи), нарушение поста. По обычному праву пьянство, мотовство, расстраивающее хозяйство, нарушение условий договора, в частности сельскохозяйственного найма, карались наравне с кражей, в то время как, согласно общему законодательству, подобные деяния влекли только гражданскую ответственность. Вследствие этого тот или иной поступок для крестьян и помещиков имел различное значение.

Порубка казенного или помещичьего леса с точки зрения русских крестьян не являлась ни грехом, ни преступлением. Продукты земли, воды и леса, к которым не был приложен труд человека, крестьянин вообще считал принадлежавшими Богу и, значит, всем. Поэтому лесные порубки, похищение лесных и полевых плодов, сена, фруктов в небольшом количестве, только для себя, не воспринимались как преступление. Совершая подобные деяния, крестьянин не считал, что наносил вред или ущерб помещику; в них не было даже намека на социальный протест, поэтому относить их к «волнениям» можно лишь по недоразумению. Между тем число порубок в некоторые годы, например в 1860-1865 гг., было значительным, поскольку за порубки к ответственности было привлечено от 17,6 тыс. крестьян в 1860 г. и до 31,8 тыс. -- в 1865 г. Литвак Б. Г. Опыт статистического изучения... С. 48, 80.

В результате из перечня 43 форм крестьянских выступлений к собственно классовой борьбе с достаточным основанием можно отнести лишь шесть (в списке они выделены светлым курсивом): арест помещика крестьянами, отказ подчиняться властям и сопротивление помещику и властям (два последних вида борьбы дублируют друг друга), сопротивление аресту крестьянских представителей, сопротивление карательной команде и бунт (восстание). Чтобы остальные действия крестьян идентифицировать как «волнения», или проявления классовой борьбы, необходимо тщательное изучение инцидента, и в первую очередь мотивации его участников.

В. А. Федоров классифицировал 793 крестьянских «волнения» в помещичьих имениях семи центрально-нечерноземных губерний за 1800-1860 гг. в зависимости от мотива выступления. Оказалось: не более 56 % выступлений (они выделены курсивом) можно считать антикрепостническими (табл. 2).

Несмотря на это автор все их отнес к проявлениям классовой борьбы. На самом деле в структуре крестьянских выступлений в России за 1826-1849 гг. в целом на долю антикрепостнических протестов можно отнести тоже не более 56 % выступлений, остальные 44 % (убийства помещиков и управляющих, побеги, поджоги, прошения, порубки) признавать таковыми нет достаточных оснований, по крайней мере без дополнительного анализа Крестьянское движение в России в 1826-1849 гг.: сб. документов / под ред. А. В. Предтеченско- го. М., 1961. С. 817..

Таким образом, не выдерживает критики сам критерий отнесения социального действия к социальному протесту, и тем более к классовой борьбе, а именно: любое действие со стороны крестьян, как-то затрагивающее интересы помещика и государства (власть предержащих), включая даже имеющее цель лишь подвигнуть последних на проявление участия, сострадания и оказание помощи крестьянам (таковыми было большинство прошений и жалоб). Непомерно расширительное толкование классовой борьбы было обусловлено тем, что действительно значимых антикрепостнических выступлений крестьян было крайне мало, а найти усиливавшуюся классовую борьбу в деревне и доказать наличие революционной ситуации в 1857-1861 гг., которая якобы обусловила Великие реформы, очень хотелось и требовалось. Даже в наиболее затронутых «волнениями» центрально-нечерноземных губерниях в 1800-1860 гг., по весьма ориентировочным оценкам (подробнее о них речь ниже), в среднем в течение года в открытых выступлениях принимали участие лишь 0,3 % помещичьих крестьян Федоров В. А. Крестьянское движение... С. 43., а значит, в других регионах и среди других категорий крестьян масштаб протеста был еще ниже. Например, в 20 великорусских губерниях в 1826-1857 гг. в открытых выступлениях участвовало только 0,2 % крестьян в год Рахматуллин М. А. Крестьянское движение. С. 46..

Таблица 2. Распределение крестьянских «волнений» во Владимирской, Калужской, Костромской, Московской, Нижегородской, Тверской и Ярославской губерниях в 1800-1860 гг. по мотивам

И здесь возникла ситуация по китайской поговорке: «Если очень ждешь кого- то, то принимаешь за топот его коня стук собственного сердца». Известный исследователь крестьянского движения М.А. Рахматуллин именно недостатком открытых антикрепостнических выступлений объясняет включение в крестьянское движение всех повседневных конфликтов между крестьянами и помещиками. По его мнению, ограничение исследования рассмотрением только крупных и ярких социальных протестов ведет к упрощенному отображению и преуменьшению масштабов антикрепостнической борьбы крестьян Там же. С. 60.. Обосновывается это ссылками на классиков марксизма: «Свободный и раб, патриций и плебей, помещик и крепостной, мастер и подмастерье, короче, угнетающий и угнетаемый находились в вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную, то скрытую, то явную борьбу, всегда кончавшуюся революционным переустройством всего общественного здания или общей гибелью борющихся классов» Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Полн. собр. соч.: в 39 т. 2-е изд. М., 1955. Т. 4. С. 424.. О том же пишет и Б. Г. Литвак: «...понимание жалобы как формы крестьянского движения -- очень важное приобретение советских историков» Литвак Б. Г. Опыт статистического изучения. С. 120..

Опираясь на марксистские авторитеты, к социальным протестам стали относить все, что только возможно, -- пропуск исповеди и даже уголовные преступления, совершенные крестьянами. «Не требует особых доказательств, что сам факт уклонения от исповеди уже был актом гражданского мужества», -- утверждал Б. Г. Литвак Литвак Б. Г. Крестьянское движение. С. 201.. Он смотрел на пропустивших исповедь как на борцов за свободу и, как ему казалось, обнаружил тенденцию, доказывающую, что их число постоянно росло. Смотреть на пропуск исповеди крестьянами в XIX в. как на проявление социального протеста -- неверно по сути, так как крестьянин в понятие «мы» включал Бога, о чем Литваку было хорошо известно Там же. С. 187.. К тому же в действительности ситуация с пропуском исповеди оказалась сложнее (табл. 3).

Таблица 3. Пропуск исповеди и причастия во время Великого поста лицами православного исповедания Европейской России по неуважительным причинам в 1802-1913 гг. (%)

Примечания. * 1900-1903 гг.; ** 1913-1914 гг., данные по 12 епархиям.

На протяжении XIX -- начала ХХ в. доля лиц, пропускавших исповедь и причастие по неуважительным причинам, была мала -- от 3 % в 1802 г. до 7 % в 1913 г. Цифры как будто говорят о том, что горожане были прилежнее крестьян -- процент лиц, пропустивших исповедь по нерадению, среди крестьян поднимался до 11, а среди горожан -- лишь до 8 %. Дело, однако, состояло не в нерадении, а в отдаленности храмов. В каждом городе были церкви, в то время как в большинстве сельских поселений их не было, а ближайшая находилась нередко в десятках километрах от дома. В губерниях, например северных, где были распространены мелкие поселения, даже ревностному христианину не удавалось посетить церковь, особенно в апреле, когда дороги были непролазны. Именно погода и состояние дорог являлись существенным фактором колебаний процента посещаемости церкви для крестьян, поэтому процент посещаемости исповеди каждый год изменялся без всякой заметной тенденции. В городе подобные препятствия к посещению церкви отсутствовали, отсюда доля исповедовавшихся горожан была более или менее стабильной без какой-либо тенденции. У крестьян процент «нерадивых» то увеличивался, то уменьшался, что говорит об отсутствии тренда и о влиянии каких-то привходящих обстоятельств -- погода, война и т. д.

Б.Г. Литвак выступил инициатором признания уголовных преступлений крестьян проявлением антикрепостнического протеста на том основании, что якобы «...чисто уголовные преступления среди крестьян были далеко не преобладающими. Основная масса крестьян-подсудимых отбывала наказание за участие в отдельных формах крестьянской борьбы» Литвак Б. Г. Опыт статистического изучения. С. 50.. К преступлениям, которые «не могут быть признаны чисто уголовными», он отнес: «(1) государственные преступления; сопротивление распоряжениям правительства и неповиновение властям, оскорбление присутственных мест и чиновников, взлом тюрем, увод и побег находящихся под стражей, создание тайных обществ и собирание запрещенных сходбищ; (2) нарушение постановлений по питейному сбору и акцизу и нарушение уставов о казенных лесах (главным образом порубки. -- Б. М.); (3) составление злонамеренных шаек и притонодержательство; распространение вредных слухов, подговор к побегу и недозволенному переселению, бродяжничество, укрывательство беглых и нарушение постановлений о паспортах; возбуждение к ссорам и буйству, нарушение правил благочиния в публичных местах и собраниях; (4) зажигательство». По сведениям «Отчетов Министерства юстиции» за 1860 г. Литвак насчитал 84 715 крестьян, совершивших преступления, которые могут быть отнесены к антикрепостническим деяниям. Среди них 7 % относятся к 1-й группе преступлений, 75 -- ко 2-й и 18 % -- к 3-й группе. Данные о «зажигательстве» не приведены Там же. У Б. Г. Литвака нашлись последователи, см.: Рахматуллин М. А. Крестьянское движение. С. 182-186.. Таким образом, около 93 % борцов против крепостнического гнета выражали свой протест в оригинальных формах -- самогоноварении, несанкционированных порубках леса, разбоях на больших и малых дорогах, непристойном поведении (пьянство, драки, ругань и т. п.) в общественных местах. 84 715 подсудимых крестьян в год -- это 0,37 % от общего числа крестьян Европейской России Кабузан В. М. Изменения в размещении населения России. С. 175. -- сразу увеличат среднегодовое число протестующих против крепостничества в 2,7 раза Подробное обоснование взгляда на преступления как на социальный протест см.: Литвак Б. Г. Забытый источник по истории крестьянского движения в России второй половины XIX -- начала ХХ в. (Свод статистических сведений о делах уголовных. 1872-1914 гг.) // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы, 1970. Рига, 1977. С. 258-264..

На самом деле основания конвертации элементарных просьб, жалоб и чисто хозяйственных споров крестьян с помещиками и казной, а также уголовных преступлений в классовый конфликт не могут удовлетворить даже принципиальных марксистов, придерживающихся парадигмы, что крестьяне и помещики -- всегда классовые враги, а государство -- аппарат для поддержания порядков, угодных и выгодных помещикам, и что все нарушения порядка и дисциплины со стороны крестьян следуют считать проявлением классовой борьбы. Сверхупрощением является видение подоплеки любой проблемы, любых противоречий между крестьянами и помещиками или государством в подспудном классовом конфликте между ними. Многие конфликты носили чисто хозяйственный характер, отражали групповые интересы крестьян и помещиков не как антагонистических классов, а как хозяйственных субъектов. Жалобы, прошения и многие другие действия крестьян, считающиеся формами классовой борьбы, не подрывали существовавший общественный порядок, не вели к революции. Ни крестьяне, ни помещики не считали себя непримиримыми врагами. Сознавая (помещики) или ощущая (крестьяне) расхождение своих групповых интересов, они стремились их гармонизировать. Характерно, что на государство те и другие смотрели как на арбитра, которое эту роль действительно выполняло. Важно отметить: не только у помещиков, но и у крестьян «мы», кроме них самих, включало Бога и царя Литвак Б. Г. Крестьянское движение... С. 187..

Искать классовой рациональности в поведении крестьян, живших эмоциями, инстинктами и интуицией, среди которых лишь 11 % в 1857 г. владели элементарной грамотностью Миронов Б. Н. Познавательные способности русских крестьян доиндустриальной эпохи // Вестник Санкт-Петербургского университета. История. 2018. Т. 63, вып. 4. С. 1047-1081., -- просто несерьезно. Но в свое время эти конвертации казались резонными и убедительными, причем историкам весьма компетентным, какими, несомненно, являлись И.Д. Ковальченко, В.И. Крутиков, Б.Г. Литвак, М. А. Рахматуллин, П.Г. Рындзюнский, В. А. Федоров и др. Им приходилось, к сожалению, отдавать свой талант доказательству тяжелого положения крестьянства, существования классовой борьбы, наличия революционной ситуации в 1857-1861 гг., поиску других химерических явлений, которые вытекали из марксистского мировоззрения. И не по принуждению, а по доброй воле, просто в соответствии с той идеологической атмосферой, в которой они существовали. Чтобы нормально жить, а тем более преуспевать, нужно было думать в гармонии с духом времени -- по- марксистски. Точно так же хорошо образованные и компетентные средневековые схоласты в полном согласии с идеологией, господствовавшей в то время, совершенно серьезно и ответственно вели философско-религиозные баталии по вопросу, сколько ангелов (или чертей, или ведьм) поместится на конце иглы.

Ученому, твердо убежденному в правоте какой-нибудь теории и концепции, проникать в суть вещей всегда мешает когнитивный диссонанс. Под его влиянием факты игнорируются, если они противоречат принятым установкам; он старается не замечать информацию, не согласующуюся с нормативной точкой зрения, отдавая предпочтение той, которая ей соответствует, и таким образом сохраняет внутреннюю гармонию и психологический комфорт Майерс Д. Социальная психология. 7-е изд. СПб., 2006. С. 193-214. -- См. примеры когнитивного диссонанса: Миронов Б. Н. Благосостояние населения и революции в имперской России: XVIII -- начало XX века. 2-е изд. М., 2012. С. 691-694.. Особенно легко стать жертвой когнитивного диссонанса в условиях, когда человек находится под идеологическим прессом, когда отклонение от нормативной точки зрения угрожает его статусу и благосостоянию.

Даже такой тонкий и проницательный исследователь, умеренный в своих марксистских взглядах, в некоторых случаях ревизионист, как Б. Г. Литвак, оказался у когнитивного диссонанса в плену. С одной стороны, он понимал особенности крестьянского сознания первой половины XIX в., которые фатально препятствовали крестьянам, говоря марксистским слогом, быть классом для себя и вести классовую борьбу. «Мировоззренческая норма не вырабатывалась и не могла выработаться крестьянским сознанием потому, что трудовая деятельность крестьянства и его повседневная жизнь не требовали специального осмысления общественных явлений» Литвак Б. Г. Крестьянское движение... С. 208.. «Каждое крестьянское выступление отражало коллективное настроение, и именно потому, что настроение в основе своей является эмоциональным состоянием, оно легко поддавалось воздействию сознания, в том числе и сознания, враждебного крестьянским интересам» Там же. С. 188.. «Зачинщик (крестьянского выступления. -- Б. М.) вовсе не организатор, а тот, чей авторитет действует организующе» Там же. С. 189.. «Ошибочно полагать, что крестьяне ясно представляли свой положительный идеал». Последний был «весьма неоформленным, очень смутным, чаще всего получал реальное выражение в индивидуальном или коллективном стремлении перейти в другую сословную группу крестьянства» (тоже закрепощенную! -- Б. М.). Понимание крестьянами свободы «не выходит за рамки феодального строя» Там же. С. 184. -- См. также специальные исследования автором психологии крестьянства: Литвак Б. Г. О некоторых чертах психологии русских крепостных первой половины XIX в. // История и психология / под ред. Б. Ф. Поршнева. М., 1971. С. 199-214; Кабытов П. С., Козлов В. А., Литвак Б. Г. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения. М., 1988. С. 8-44.. С другой стороны, Литвак втискивал жалобы, прошения, хозяйственные споры, пропуск исповеди и уголовные преступления в прокрустово ложе антикрепостнических протестов, чтобы классовая борьба крестьян достигла уровня, достаточного для возникновения революционной ситуации.

Другие известные историки крестьянского движения были куда более марксистскими в оценке крестьянского движения. Например, П.Г. Рындзюнский критиковал Б.Г. Литвака: 1) за умаление классового единства крестьянства (поскольку, по мнению последнего, в дореформенное время единого крестьянства не было даже в сословном смысле); 2) за приуменьшение антикрепостнических устремлений непомещичьих крестьян, включая самые привилегированные группы -- казенных и удельных, которых объединяла «единонаправленность классовой борьбы»; 3) за недооценку классового характера всех видов крестьянских выступлений; 4) за отрицание высокой идейности крестьянства (по мнению критика, крестьяне осознавали непримиримую противоположность своих интересов всему феодальному строю, включая самодержавие; их мечты о свободе выходили далеко за пределы реформы существовавших феодальных отношений) Рындзюнский П. Г. О некоторых спорных вопросах истории крестьянского движения в России // Вопросы истории. 1987. № 8. С. 79-87. -- Рындзюнский критиковал статью: Литвак Б. Г. О периодизации крестьянского движения в России // Вопросы истории. 1986. № 3. С. 64-76. -- К чести Литвака он не отказался от своих представлений и подтвердил их в своей монографии «Крестьянское движение» (1990).. По счастью, эти замечания были высказаны в 1986 г., во время перестройки, когда стала допускаться свобода мысли. Десятью годами раньше за такие «проколы» Б. Г. Литвак мог лишиться работы.

Ссылаясь на классиков, утверждавших, что «...существование революционных мыслей в определенную эпоху уже предполагает существование революционного класса» Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 4647., П. Г. Рындзюнский и большинство советских историков утверждали, что российское крестьянство первой половины XIX в. сформировалось как класс, представляло главную революционную силу эпохи, благодаря чему создало революционную ситуацию, приведшую к падению крепостного права. По мнению В. А. Федорова, к началу первой революционной ситуации 1857-1861 гг. крестьянство ясно сформулировало свою антикрепостническую программу революционно-демократического масштаба Федоров В. А.: 1) Требования крестьянского движения в начале революционной ситуации (до 19 февраля 1861 г.) // Революционная ситуация в России в 1857-1861 гг. Сб. 3 / М. В. Нечкина (ред). М., 1963. С. 137-139; 2) Русский крестьянин накануне революционной ситуации 1859-1861 гг.: По материалам центрально-промышленных губерний России // Революционная ситуация в России в 1857-1861 гг. Сб. 6 / М. В. Нечкина (ред). М., 1974. С. 38-39; 3) Крестьянское движение в Центральной России. С. 151-153.. Все эти утверждения находятся в противоречии с фактами даже для объективного марксиста.

Львиная доля крестьянских «волнений» в XVIII -- первой половине XIX в. произошла в помещичьих имениях на почве слухов, по причине неадекватного понимания существующих законов, правительственных указов и распоряжений, в силу легковерия, наивности и непонимания основ существовавшего общественного строя. Беспорядки происходили почти всякий раз при смене владельца имения, после передачи казенных крестьян помещикам, при подаче крестьянами прошений на высочайшее имя, после издания законов, трактуемых крестьянами в свою пользу. В отчетах местных коронных властей о «волнениях» постоянно отмечалось, что крестьяне «впали в преступления по неразумению», «по невежеству своему», «по незнанию законов», «по неосмысленности», были «ослеплены упрямством и ложными слухами» Крестьянское движение в России в 1796-1825 гг. / С. Н. Валк (ред.). М., 1961. С. 49, 82-83, 139, 284, 286, 667., «по непониманию истинного смысла» царских манифестов и законов Крестьянское движение в России в 1890-1900 гг. С. 299.. Как ни наивно это звучит, но именно так оно и было. Вот данные за 1796-1855 гг. о числе крестьянских «волнений» (84 % из них произошли в помещичьих имениях). Всякий значительный рост «волнений» объяснялся неадекватным пониманием земледельцами царских и правительственных распоряжений и намерений (табл. 4).

Многократный рост крестьянских «волнений» в 1797 г. по сравнению с предыдущими и последующими годами (57 -- в 1796 г., 177 -- в 1797 г. и 7-16 -- в 17981801 гг. Крестьянское движение в России в 1796-1825 гг. С. 18.) объяснялся тем, что Павел I восстановил принесение присяги на верность императору для помещичьих крестьян ПСЗ-Р Т. 24. № 17530 от 06.11.1796. -- В Манифесте о вступлении на престол говорится о том, что присягают все верноподданные, как и в аналогичных манифестах Елизаветы Петровны и Екатерины II. Однако в сенатских указах, разъясняющих, как и кому давать присягу, есть оговорка -- «кроме пашенных крестьян»: ПСЗ-Р Т. 11 (1740-1743 гг.). С. 538 (Сенатский указ № 8474.

25 ноября 1741 г.); Т. 16 (1762-1765 гг.). С. 8 (Сенатский указ № 11591. 3 июля 1762 г.). Помещичьи крестьяне были приведены к присяге в 1796 г., отмененное в 1741 г. Елизаветой Петровной. Этот указ и сам факт приведения их к присяге крестьяне истолковали так, будто «делается ныне присяга государю для того, чтобы впредь не быть им за помещиком», другими словами -- как перевод их в разряд государственных Крестьянское движение в России в 1796-1825 гг. С. 88, 115, 122-123, 139, 142-143, 153-154.. Подобному толкованию способствовали также указ от 12 декабря 1796 г., разрешивший подачу индивидуальных жалоб, и Манифест 5 апреля 1797 г. о трехдневной барщине Литвак Б. Г. Опыт статистического изучения... С. 7-11..

Таблица 4. Число крестьянских «волнений» в России в 1796-1856 гг.

Всплеск «волнений» в 1812 г. был вызван тем, что помещичьи крестьяне за свое участие в войне против наполеоновской армии в составе 400-тысячного ополчения Троицкий Н. А. Россия в XIX веке. М., 1997. С. 47., в которое они записались по призыву Манифеста от 18 июля 1812 г., ожидали воли за службу царю и Отечеству -- именно так они поняли манифест Крестьянское движение в России в 1796-1825 гг. С. 18-19, 286-289, 308. -- См. также: Литвак Б. Г. Опыт статистического изучения. С. 11..

Причиной значительного роста числа выступлений в 1817-1819 гг. стали рескрипт царя об организации Особого комитета для упорядочения землевладения на Дону, в котором говорилось о злоупотреблениях крепостным правом, и указы об освобождении прибалтийских крестьян в 1817-1819 гг. Литвак Б. Г. Опыт статистического изучения. С. 11. Подъем крестьянского движения в 1826 г. связан с событиями на Сенатской площади в 1825 г., правительственную информацию о которых народ осмыслил по-своему. Как сообщил секретный агент III Отделения: «В простом народе слышны вредные выражения:

“Начали бар вешать и ссылать на каторгу, жаль, что всех не перевесили, да хотя бы одного кнутом отодрали”». Текст присяги Константину -- «законному по праву первородства» наследнику престола -- был в народе понят таким образом, что царем должен быть Константин, но его насильственно отстранили от трона ввиду его намерения освободить крепостных, что вызвало недовольство дворян Рахматуллин М. А. Крестьянское движение... С. 124-126. -- См. также: Литвак Б. Г. Опыт статистического изучения. С. 11-12. -- Об отрицательном отношении к декабристам по причине негативного отношения крестьянства к бунту, поднятому ими против императора, свидетельствовали сами крестьяне: Васильев И. В. Мои воспоминания // Воспоминания русских крестьян XVIII -- первой половины XIX века / вступ. ст., сост. В. А. Кошелева. М., 2006. С. 436..

Увеличение в 1842 г. числа «волнений» объяснялось указом от 2 апреля 1842 г. об обязанных крестьянах, истолкованным так, будто помещичьих крестьян скоро заберут у помещиков и передадут в казну. Крестьяне многих губерний, в том числе Костромской, Саратовской, Владимирской и Тульской, уверовав в скорое освобождение, отказывались платить оброк и выполнять барщину Рахматуллин М. А. Крестьянское движение. С. 136..

Новый всплеск «волнений» в 1848 г. вызвало превратное толкование указа от 8 ноября 1847 г. (позволявшего крестьянам, продаваемым с публичных торгов, выкупаться на волю) как разрешение выходить из-под власти помещиков по своей воле в любой момент.

Рост числа «волнений» в 1845 и 1852 гг. объяснялся указами, разрешавшими государственным крестьянам переселяться на Юг, которые были истолкованы помещичьими крестьянами как разрешение без согласия их владельцев переселяться на Юг, и они десятками тысяч нелегально бежали на Кавказ и в Крым Там же. С. 134-148; Крестьянское движение в России в 1850-1856 гг.: сб. документов / под ред. С. Б. Окуня. М., 1962. С. 574, 593..

Двукратное увеличение числа «волнений» в 1850 г. вызвала очередная, 9-я ревизия населения 1850 г., которую крестьяне интерпретировали так: если ревизия застанет их по месту их жительства, то они останутся в вечном владении помещиков, если же в другом месте, то они станут свободными Рахматуллин М. А. Крестьянское движение. С. 146.. Крестьяне вообще к любым обследованиям относились отрицательно, видя в них скрытую угрозу их благополучию. Например, 22 марта 1818 г. казенные крестьяне Изюмского уезда Слободско-Украинской губернии подняли бунт «по случаю собиравшихся статистических сведений в том предубеждении, что собрание тех сведений служит знаком обращения их в военное поселение», для подавления которого власти использовали воинскую команду Крестьянское движение в России в 1796-1825 гг. С. 643-644.. В 1870 г. в Харьковской губернии крестьяне сопротивлялись проведению подворных описаний, предназначенных для прогрессивной налоговой реформы -- замены подушной подати поземельным налогом Крестьянское движение в России в 1870-1880 гг. С. 491..