Петровская модернизация и металлургия Урала (1700-1725)

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПЕТРОВСКАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ И МЕТАЛЛУРГИЯ УРАЛА (1700-1725)

В.В. Запарий

Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина, г. Екатеринбург, Российская Федерация

Аннотация

В статье дается характеристика процесса создания металлургической промышленности на Урале. Рассмотрена роль влияния личностного фактора на этот процесс. Представлены сведения о вкладе иностранных специалистов в дело создания российской металлургии, а также о технико-технологическом состоянии металлургии края.

Ключевые слова. Промышленная металлургия Урала, реформы, Петр I, модернизация.

Abstract

THE MODERNIZATION OF PETER I AND URAL METALLURGY 1700-1725

V.V. Zapariy

Ural Federal University named after First President of Russia B. N. Yeltsin, Yekaterinburg, Russian Federation

The article characterizes the process of the Ural metallurgical industry development. The author considers the influence of personal factor on the process and shows data about foreign specialists' contribution to the creating of Russian metallurgy. The article also raises the question of technical condition of the regional metallurgy.

Keywords. Ural metallurgic industry, reforms, Peter I, modernization.

Преобразования Петра Великого носили во многом революционный характер. Они коренным образом изменили экономический и народнохозяйственный облик Уральского региона. Это коснулось в первую очередь такого глобального фактора как создание промышленной металлургии страны на Урале. Именно это и станет главным содержанием данной статьи.

Таким образом, на рубеже XVII и XVIII вв. произошли коренные изменения в экономике края. Решение важнейших задач, стоящих перед страной, потребовало создания крупной отечественной металлургии, способной поставлять для нужд армии и флота вооружение и снаряжение. На Урале, несмотря на большую отдаленность, остановили свой выбор не только потому, что качество руд здесь оказалось высоким. Чтобы начать строительство предприятий, надо было знать запасы руд, возможности транспортировки металла и др. Урал был известен, в то время как край, располагавший местными рудознатцами и кузнецами, которые задолго до строительства здесь крупных заводов уже осваивали местные богатства.

Население края было заинтересовано в разработке недр и активно участвовало в поисках руды, оказывая представителям правительства всяческое содействие, благодаря которому были открыты основные месторождения железа и меди. В крае были также люди, знакомые с плавкой металла, обладавшие техническими знаниями и навыками, необходимыми для работы на заводах. Таким образом, Россия предшествующим историческим развитием уже была подготовлена к созданию нового крупного промышленного района на востоке.

Старые металлургические регионы страны -- Олонецкий и Центральный, имевшие слабую рудную и топливную базы, не справлялись с этими задачами. На Урале находились большие запасы железной руды, добывать которую было сравнительно легко, потому что она лежала неглубоко и местами выходила на поверхность. Руда содержала большое количество железа -- на 100 пуд. руды выплавлялось 50 пуд. железа [6, с. 8]. Уральское железо отличалось прекрасными технологическими качествами. Чугун, что было чрезвычайно важно, годился для литья пушек. Железо успешно использовалось для ковки ружейных стволов, изготовления боеприпасов и холодного оружия. Высокое качество уральского металла определялось также тем, что местные руды содержали легирующие добавки: медь, хром и ванадий.

Историк металлургии Урала до XVIII в. Н. Б. Бакланов, отмечал, что до петровских преобразований рудные богатства Урала совершенно не были использованы систематично, а обслуживали исключительно местное ремесленное производство. В то время как под Москвой и в Тульском районе уже действовали довольно крупные заводы, налаженные иностранцами, с доменными печами и вододействующими устройствами, Урал почти не эксплуатировался казной, а частная инициатива проявлялась самым примитивным образом. Это объясняется удаленностью Урала от экономических центров России, отсутствием сносных путей сообщения для перевозки металлов. На грунтовых дорогах края телеги с тяжелым металлом намертво вязли в глине, а быстрые уральские реки разбивали груженые железом лодки о скалы. Край своим металлом мог обслуживать только себя и ближайших соседей. Выгоднее было покупать «свейское железо», чем тащить его за тридевять земель в центр [1, с. 15-16].

Развиваться черная металлургия начала на Среднем Урале, который был наиболее заселен. Здесь проходили важнейшие пути, связывавшие европейскую часть России и Сибирь. Следует отметить, что основным топливом для уральской металлургии был древесный уголь, который использовался для плавки руды, переделки чугуна, ковки изделий. На Урале имелись большие нетронутые лесные массивы. Заводские механизмы приводились в движение энергией рек. Вода применялась также для технологических нужд производства. Именно поэтому заводы строились на их берегах, запруды создавали довольно большие водохранилища. Разветвленная сеть рек служила и источником гидроэнергии для промышленных предприятий, и удобными путями для транспортировки готовой продукции.

Край в начале XVIII в. располагал также необходимыми людскими ресурсами. Здесь жили привычные к горному делу крестьяне, кузнецы, рудознатцы. Развитие сельского хозяйства и товарно-денежных отношений создавало относительно благоприятные условия для населения, занятого промышленным трудом, а также обеспечивало постоянный приток работных людей для заводов. Этому способствовала и политика правительства Петра I, заинтересованного в быстром развитии горного дела. Свободный поиск и разработка руд стали делом государственной важности, поэтому заводчики и мастеровые освобождались от налогов и рекрутчины. Благоприятствовало развитию промышленности сельское хозяйство, достигшее в При- и Зауралье значительного по тем временам уровня. Цены на хлеб держались здесь намного ниже, чем в других районах страны. В 1720 г. в Олонецком крае, например, пуд ржи стоил 23 к., а на Урале всего 7. Следовательно, и рабочая сила стоила дешевле. Все эти условия благоприятствовали строительству на Урале больших заводов с применением новейшей по тому времени техники [4, с. 28-29].

Переход уральской металлургии в 1701 г. на выплавку чугуна в доменных печах, вместо домниц, создал на Урале третью металлургическую базу страны. К двум основным, существовавшим к тому времени, -- Олонецкой (Северо-запад) и Каширско-Тульской (Центр) прибавилась третья -- Уральская. Дело в том, что Олонецкий район не имел чистых по сере и фосфору руд. Железо, полученное из чугуна этого района, было весьма низкого качества, так как ни с серой, ни с фосфором металлурги того времени не умели бороться. Каширско-Тульский -- более древний металлургический район -- в этот период уже уничтожил как свои лесные массивы, так и рудные месторождения, и приходил в упадок. Вот почему новому металлургическому району после того, как его первая продукция дала хорошие результаты при испытаниях, придавалось огромное значение.

Петр I, подготавливая войну со Швецией, еще в 1696 г. затребовал прислать с Урала на пробу образцы железной руды уральских месторождений. Верхотурский воевода Д. М. Протасьев, выполняя поручение Сибирского приказа, сообщил, что в горе над рекой Тагил найден железный камень-магнит, а по берегам реки Нейвы -- железные руды. В Верхотурье образцы испытали, выплавив около фунта железа, и вместе с рудой отправили в столицу. 20 февраля 1697 г. из присланного железа в Москве было сделано два ружейных винта. Это позволило прийти к заключению, что железо одинаково со шведским и «во всякие ружейные стволы и замки годится». Камень-магнит послали в Голландию, откуда был получен ответ, что «железо в деле так преизрядно, что отнюдь лучше того добротой и мягкостью быть невозможно» [12, с. 6].

Образцы уральских железных руд были посланы на опробование тульскому кузнецу Никите Антуфьеву. Он переплавил руду и получил два пуда железа, из которого сделал фузеи и два копья. Он писал: «Железо самое доброе, не плоше свейского, а к оружейному делу лучше свейского». Опробовали железо и в лаборатории Риги, где оно получило высокие отзывы. Интересно, что в одной и той же невьянской руде немец Миллер в Риге определил содержание железа в 30 %, голландец Грилль в Амстердаме в 45%, а русский кузнец до 60 %. Ближе всех к истине оказался русский, определив его «не хуже шведского». Фактическое содержание в руде железа было 60-63 %.

В мае-июне 1697 г. в грамотах Верхотурскому воеводе Петр I распорядился построить и пустить в ход крупный «железный завод» в удобном для этого месте на Урале, чтобы там лить пушки и гранаты и всякое «ружье». Предприятие должно было работать в интересах обороны, а также на этом заводе необходимо было делать и лить «железо связное, прутковое и кровельное, для продажи в разные городы». Грамоты запрашивали сведения о местах для этой постройки, какие населенные пункты находятся поблизости, сколько в них жителей, почем там продукты и сколько стоит наем работников. Первая, краткая, была подписана князем Иваном Репниным, вторая составлена начальником Сибирского приказа Андреем Андреевичем Виниусом. Последний доносил Петру, находившемуся за границей, что на Урале найдена руда из магнита, которой лучше быть невозможно и во всей вселенной не бывало. К тому же получаемое железо настолько мягкое, что из него пушки и мортиры можно отливать [7, с. 96].

Строительством первых уральских доменных заводов руководил Сибирский приказ, во главе которого в конце XVI и первые годы XVIII в. стоял думный дьяк Андрей Андреевич Виниус (1641-1717), один из ближайших соратников Петра. Тогда ему было около 60 лет. Он был обрусевшим голландцем, сыном заводчика Андрея Денисовича Виниуса, основателя первого крупного железоделательного завода под Тулой в 1632 г. А. А. Виниус начал карьеру в Посольском приказе в качестве переводчика. В тридцать лет в 1672 г. был отправлен послом за границу с предложением союза против турок. Он побывал в Лондоне, Мадриде, Париже. Однако его дипломатическая миссия не увенчалась успехом, ибо указанные державы не склонны были воевать в то время с турками.

После возвращения в Москву Виниус был пожалован в московские дворяне и поставлен во главе почтового ведомства, которым и управлял в течение 25 лет. Затем стал заведовать еще и Аптекарским приказом, а впоследствии и Сибирским, а также приказом артиллерии. Петр I делал через Виниуса заграничные покупки. Руководство Сибирским приказом было Виниу- су поручено в 1694-1695 гг. и эта должность приносила ему большой доход. После пленения под Нарвой начальника Пушкарского приказа царевича Александра Арчиловича, Виниус был назначен надзирателем Приказа артиллерии. Ему было поручено возместить потери русской артиллерии под Нарвой. Именно для этого он начал строить заводы на Урале. Его усилия увенчались успехом, однако он проявлял большую медлительность в доставке пушек и снарядов на фронт, задерживал поставку лекарств для действующей армии и оказался нечист на руку. Расследование дела было поручено Ф. Ю. Ромодановскому. Виниус пытался пустить в ход свое богатство и задобрить Меньшикова подарками и обещанием больших денег, но тот написал об этом Петру. Это было началом конца карьеры Виниуса. В 1703 г. он получил отставку. Сибирский приказ был у него отнят, но Пушкарский приказ еще некоторое время оставался в его управлении В 1706 г. Виниус во время Гродненской операции уехал без разрешения Петра за границу и прожил в Голландии два года. Несмотря на требования русского правительства, голландцы его не выдали. Виниус выпросил у Петра прощение и в 1708 г. вернулся в Москву, получил обратно свое имущество. Ему было поручено наблюдать за деятельностью украинского гетмана. Однако вскоре он заболел, отошел от дел и доживал свой век в Петербурге. Корыстолюбивый и ловкий сановник, Виниус был одним из самых образованных людей своего времени, занимался коллекционированием. Сохранился альбом рисунков и гравюр голландских и русских художников, принадлежавший ему. Имел значительную библиотеку, в которую входили книги на голландском, латинском, немецком, французском и польском языках..

Местные власти получили из центра подробные указания. Круг проблем, затронутых московской инструкцией, чрезвычайно обширен. Правительство интересует сырье, энергетика, топливо, рабочая сила, особенно условия транспортировки. Инструкция детально интересуется условиями летней и зимней связи с селом Уткой на реке Чусовой, стоимостью провоза до нее и стоимостью сплава от нее до волжских распределительных пунктов -- Казани и Нижнего Новгорода. Выбор места расположения завода определялся присутствием реки и удобством для постройки плотины и вододействующих двигателей. Остро стоял вопрос кадров, квалифицированных и неквалифицированных. Рабочую силу низшей квалификации инструкция предполагала получить на месте, для чего на учет должны были быть взяты ближайшие к намеченному пункту слободы с определением числа дворов. Существенным признавалось цена хлеба и стоимость наемных рабочих рук.

С первых шагов, с начального планового наброска эксплуатации Урала, значение края рисовалось грандиозным. Сфера его хозяйственного обслуживания охватывала Сибирь, Двину и весь Волжский бассейн, то есть большую часть страны. Поэтому места строительства заводов выбирались особенно тщательно. После поисков места строительства 23 апреля 1699 г. последовал указ о сооружении на базе существовавшего с 1663 г. Федьковского завода нового предприятия, получившего название Невьянского. В Верхотурском уезде на реках Тагиле и Нейве приказывалось также завести железные заводы. «Мастеровых людей взять с разных железных русских заводов по человеку или по два». Для работ использовали слободских крестьян и ямских охотников из Верхотурского уезда.

Постройка Невьянского завода шла медленно. Только указом 1700 г. был назначен руководитель постройки -- местный приказчик Михайло Бибиков.

В марте того же года прибыли из Москвы первые 8 мастеров и 32 подмастерья. В 1701 г. приехал и главный технический специалист для организации «плотинного и доменного строения» москвич Семен Вакулин. Вскоре он просил добавить к наличным работникам еще 2 000 крестьян из Тобольского уезда. Однако крестьяне проявили «непослушание и возмущение» и от посылки пришлось отказаться. На всех работах было занято 1 500 человек, в том числе более 300 конных. При кладке домны было два русских мастера с заводов Центра России. По устройству кричных горнов и молотов тоже работало два русских мастера, а для производства воздуходувных мехов был прислан иностранец. Большая часть оборудования поступила из Москвы. К началу 1702 г. на заводе были выстроены плотина, доменная печь высотой 8,5 м, молотовая, кузнеца и несколько амбаров, а также 10 изб и 2 дома для рабочих и служащих. Строилась вторая домна, молотовая и сверлильня. Первый чугун вышел из домны 15 декабря 1701 года [17, с. 156-158].

Примерно в то же время, в феврале 1700 г., на реке Каменке началось строительство «водяного железного завода». Строили его Иван Астраханцев и плотинный мастер Ермолай Яковлев. Этот завод возводился значительно успешнее Невьянского и был пущен в работу на два месяца раньше. Первый чугун из каменской домны был выпущен 15 октября 1701 г., а в конце года из него отлили первые орудия. Таким образом, 1701 г. считается годом начала уральской металлургии.

Каменский завод строился силами приписанных к нему крестьян ближайших слобод и острогов Тобольского уезда на заимке Далматова монастыря, где уже в XVII в. существовало кустарное производство сыродутного железа в небольших домницах. Вместо оплаты крестьяне освобождались от всех податей -- денежного и хлебного оброка. Расценки в начале XVIII в. были следующие: 3 к. конному и 2 к. пешему за день работ летом. С 1713 г. расценки увеличились в два раза. Это было связано с тем, что примерно в два раза выросли цены на хлеб (в результате проведения денежной реформы и фактической девальвации русского рубля).

Завод строился с февраля 1700 г. по октябрь 1701 г., т. е. 20 месяцев или 500 рабочих дней. Были возведены плотина, доменная печь из кирпича, молотовая «фабрика» с двумя кирпичными горнами, кузница, ряд вспомогательных сооружений, амбаров и сараев. Кроме того, для мастеровых был создан целый поселок при заводе. Первая очередь завода обошлась казне в 5 тыс. р. 75 к. В 1702-1704 гг. под руководством Христофора Левенфейна была построена вторая очередь Каменского завода, предназначенная для «пушечного, мортирного и гаубищного литья». Была сооружена еще одна домна, молотовая на два горна, водяная «сверлельна» для пушек, ряд подсобных сооружений. Всего, по подсчетам Геннина, Каменский завод, обошелся казне к 1724 г. в 9 042 р.18 к. Если учесть, что на 90 % эта сумма покрывалась неоплаченным трудом крестьян за их оброки государству, то следует признать, что казенное строительство того времени не требовало больших капиталовложений. Стройматериалы, железо тоже получали в качестве налога, безденежно. Наличными деньгами оплачивался лишь наемный труд немногих служащих и мастеровых [17, с. 144-156].

Строительство крупных предприятий частным лицам обходилось значительно дороже, примерно в 250 тыс. р. Способных выложить такие деньги было немного. Поэтому правительству Петра приходилось сколачивать целые купеческие компании для заведения предприятий, снабжать их казенными субсидиями, поощрять различными льготами и привилегиями.

Значение военной продукции, которую выпускал Каменский завод, было особенно велико в первые годы XVIII в. после поражения под Нарвой, где Россия потеряла всю свою артиллерию (150 орудий). В 1701 г. На Каменский завод прислали оружейного мастера Никифора Пиленко и 49 рабочих для производства ружей, фузей и мушкетов. Для литья пушек отправили нанятого в Курляндии пушечного литейщика Эрика Депре. В 1702 г. Каменский завод выпустил 182 пушки, в 1703 г. -- 572, в 1704 г. -- 65, а в 1705 г. -- 35, возмещая сокращение выпуска пушек возрастающим количеством ядер, бомб и гранат. За 1702-1705 гг. здесь было отлито 854 орудия. В апреле 1703 г. с Уткинской пристани на реке Чусовой отправили первый караван с пушками и железом. К тому времени на Урале было изготовлено более 2700 пуд. снарядов. Новая, только что отлитая, артиллерия русской армии превосходила шведскую более чем в 50 раз [5, с. 22; 14, с. 6-7].

Доставка артиллерии с Урала в Центр представляла длительную и сложную операцию. С заводов орудия везли гужом за 176 верст к Чусовой. Затем их доставляли водой в Москву или Петербург с зимовкой в Твери. При отправке первого каравана, на 40 дощаников было погружено 323 пушки, 12 мортир, 14 гаубиц (всего 349 орудий) и большая партия железа. 18 июля 1703 г. караван прибыл в Москву, проделав весь путь за 11 недель и 6 дней, что было довольно быстро для того времени. Однако первые успехи уральской промышленности были связаны с чрезмерной спешкой, что привело к несовершенству результатов работы. Мало известно, но факт -- когда началось испытание первых двух пушек, одну из них разорвало на 20 частей. Чугун оказался ноздреватым. Куски ее были посланы по распоряжению царя в Сибирский приказ для освидетельствования. Позже в результате массового испытания доставленных в Москву орудий, из 323 разорвало 102 пушки. Поэтому А. Виниус писал на Урал о необходимости испытания пушек на месте [9, с. 52-53].

При транспортировке, по дороге, часть судов разбивалась о камни, и пушки тонули. Отчасти в связи с этим, а частично и с тем, что они были гораздо ближе к театру боевых действий, в Петрозаводске и Липецке возникли пушечные заводы. Однако можно смело считать, что в победе под Полтавой есть и заслуга уральцев. Затем литье пушек на Урале на ряд лет было прекращено.

В 1703 г. сложной экспертизе подверглось железо Каменского завода. Последний из трех экспертов, иностранный мастер Ян Линзия, отмечая, что испанское железо лучше шведского, в то же время заявил: «Сибирское де железо гораздо лутче и мяхче шпанского и свицкого железа». Такое высокое качество уральского металла объяснялось чистотой железных руд Урала. Отсутствие на рынке шведского металла, который до войны ввозился в значительном количестве (в 1700 г. было ввезено более 600 т), заставило Петра форсировать развитие уральской металлургии.

По объему производства и экономичности уральские предприятия превосходили не только самые большие английские, но и шведские. Так, если в шведских печах на 100 кг чугуна расходовалось от 300 до 350 кг древесного угля, то в Екатеринбурге его расход по штату составлял 150-170 кг, то есть ниже даже самых рекордных достижений шведской металлургии того времени. Расход же угля на тульских домнах был существенно выше и составлял около 300 кг. Важное значение имел иностранный опыт, но С. Г. Струмилин отмечает, что те агрегаты, которые строились на Урале с помощью иностранцев, ничем не были лучше, построенных русскими. Они, по его утверждению, даже ломались чаще, как это произошло в 1703 г. со второй домной Каменского завода, построенную англичанами Р. Жартоном и В. Панкрстом, или первой невьянской, построенной шведами, которую пришлось перестраивать [2, с. 152, 168, 613; 17, с. 156].

Невьянский завод в марте 1702 г. было решено передать в частное владение заводчику Никите Антуфьеву-Демидову, владевшему в г. Туле оружейной фабрикой и чугуноплавильным заводом. К началу века Демидов был известен уже как специалист рудного дела. Он получил от правительства заказ на изготовление ружей, для чего привлекал мастеров, работающих на дому. Никита под предлогом запрещения рубить тульские засеки и невозможности поэтому расширить работу его Тульских заводов, просит разрешения у царя лить пушки на Невьянском заводе. Петр разрешает ему это, а затем, учитывая возможные последствия бюрократического управления заводами с помощью воевод, совершенно неопытных в горном деле, передает этот завод ему в собственность с прирезкой лесов и припиской крестьян на условиях обязательной, наиболее дешевой поставки оружия и других железных припасов в армию. В указе, изданном в связи с пожалованием завода, было сказано, что заводы отдать потому, что «нерадением и многими сварами и крамолами приставников чинились тому доброму и полезному делу остановка и уездным людям тягость». Позднее Никите Антуфьеву-Демидову было пожаловано дворянство, а сын его Акинфий стал писаться просто Демидовым в честь деда Демида Антуфьева. Несомненно, что эта передача была продиктована стремлением привлечь к заводскому делу на Урале и других предпринимателей [1, с. 17].

По грамоте о передаче ему Невьянского завода Демидов обязывался сумму, потраченную казной на постройку завода, и стоимость полученных им материалов возместить железом, поставляя в течение пяти лет ежегодно 14 400 пуд. металла для пушек. Он легко справился со своими обязательствами и вскоре стал владельцем многочисленных заводов. Демидов пользовался щедрым покровительством со стороны правительства. По указу 9 января 1703 г. к его Невьянскому заводу были приписаны Аятская и Краснопольская слободы и село Покровское, в которых жило 564 души мужского пола. С июня 1703 г. приписные крестьяне этих слобод работали на заводе. Приписка крестьян давала Демидову большую привилегию в обеспечении предприятия рабочей силой, так как ввиду господства в стране крепостничества ее рынок рабочей силы был весьма узким. Петр I лично дал заказ Демидову на изготовление пушек, гранат, ядер, фузей, палашей, лат, шишаков и во вторую очередь проволоки и пруткового железа.

Демидовы сыграли выдающуюся роль в развитии уральской металлургии. В марте 1702 г. недостроенный Невьянский завод по именному указу царя был передан со всеми строениями и припасами Никите Демидову с обязательством уплаты за него в рассрочку железом и военными припасами. Это произошло из-за недовольства царя чиновниками, строившими завод. Качество строительства было таким, что уже в 1703 г. размыло плотину, и Демидову пришлось не только достраивать завод, но и перестраивать его. Завод, который строил С. Викулин и достраивал С. Трегубов, оказался крупнейшим и передовым, не только по сравнению со старыми заводами, построенными иноземцами, но и новейшими заводами Центра и Урала.

Невьянский завод был передан Петром Великим Никите Демидову «с тем, чтобы он, Никита, должен искать такова всякому литому и кованному железу умножения, чтобы во всякой нужде нашему... Московскому государству всякого железа зделать и без постороннего свейского железа проняться было мочно, и старался, чтобы русские люди тем мастерством были изучены, дабы дело то в Московском государстве было прочно». Н. Демидову были выданы грамоты, юридическую силу которых можно оценить как предоставление финансовой помощи в налаживании горного промысла, так и обеспечение той или иной свободы. В этом смысле грамоты являлись пожалованием и привилегией. Однако следует отметить, что эта законодательная и административная мера не создала еще частного горнозаводского земельного владения в полном объеме, поскольку недра были объявлены собственностью государя, а на частную горнозаводскую промышленность возложены обязательства перед государством -- уплата десятины от прибыли. Государство сохранило за собой право преимущественной покупки добытых частными лицами ряда полезных ископаемых (золота, серебра, меди, селитры), право государственного надзора за рудными заводами.

Посессионное владение горными заводами, по российскому законодательству времен Петра Великого, представляло собой соединение публичной обязанности и частной инициативы, пределы которой были строго ограничены. В условиях крепостного права и отсутствия развитого частного предпринимательства, такой способ организации железоделательного производства в России представлялся, несомненно, исторически оправданным [3, с. 12-13].

Одновременно с Невьянским заводом Демидову была передана громадная дача, снабжавшая заводы топливом. Когда в 1703 г. Демидов пожаловался Петру на недостаток рабочей силы, было приказано приписать к его заводам две волости с деревнями и крестьянами. «А ведать по тем заводам его, Никиту, в Сибирском приказе со всеми его людьми, а Верхотурскому воеводе в его деле не ведать, а своим наемным и работным людям чинить ему за вины и наказания по рассмотрению», было написано в указе. Этот указ шел даже дальше аппетитов Демидова, ибо давал ему возможность не только максимально увеличивать производство за счет даровой рабочей силы, но и позволял, вопреки замыслам Петра, создать на Урале свое «государство в государстве», со своими правилами, обычаями и законами.

Демидов в лице казны имел выгодного и гарантированного покупателя, почти планового потребителя, был контрагентом государства, имевшим твердые обязательства перед заказчиком. Только небольшие излишки, почему-либо невыкупленные казной, Демидов мог продать по вольной цене на внутреннем рынке. Независимо от расширения Невьянского завода, ставшего сразу прибыльным для Демидовых, ими в 1716-1725 гг. было построено 5 новых заводов. Эксплуатируя приписных крестьян и заводских рабочих, как крепостных, так и вольнонаемных, Демидовы быстро богатели и расширили свою власть и значение. Наряду с казной, на Урале вырастает новый хозяин, грозный и жестокий к своим рабочим и крестьянам. С казной и чиновниками Демидов считался мало. Он обкрадывал и обманывал казну: не платил ей пошлин, полагавшихся с чугуна и меди, вносил за приписных крестьян подати в неполном размере, переманивал на свои заводы мастеров и рабочих с казенных заводов, добывал самовольно медную руду на рудниках, принадлежавших казенному заводу, который сам испытывал недостаток в руде, оскорблял горных чиновников. Так, в 1722 г. бергмейстер Блиер жаловался, что Демидов чинит «противности» в делах казны и наносит «страмные на письмах и словах поношения и обиды». И все это благополучно сходило Демидову. Местная администрация боялась нового хозяина, у которого в центре имелись сильные друзья-покровители. Попытка обуздать Демидова не удалась и присланному на Урал представителю центральной власти [4, с. 34].

Плохое состояние казенных заводов побудило учрежденную в 1719 г. Берг-коллегию направить на Урал капитан-поручика артиллерии В. Н. Татищева для приведения в лучшее состояние имевшихся там заводов и для строительства новых. Прибыв на Урал в 1720 г., Татищев энергично взялся за приведение в порядок производства. Однако вскоре он вступил в конфликт с Демидовыми. Заботясь об интересах казны и казенных заводов, Татищев принял некоторые меры, направленные на обуздание хозяйничавшего на Урале заводчика. Демидов пожаловался в Петербург. Жалоба подействовала. При содействии своих петербургских друзей и покровителей, которых Демидов щедро снабжал подарками, он добился увольнения Татищева с занимаемой должности. И хотя Геннин, посланный на Урал, расследовав дело Татищева, решил, что Демидов преследовал свои корыстные интересы в ущерб казне, Татищеву пришлось для оправдания себя выехать в Петербург, где, выслушав доклад о работе Уральских заводов, его повысили в должности. Потом, как наиболее сведущего в горных делах, Петр назначил его советником от Берг-коллегии в Сибирский обер-бергамт, но на Урале не оставил. В конце 1723 г. отправил его в Швецию для ознакомления со шведской металлургией и «призыва мастеров, потребных к горным и минеральным делам». На Урал он вернулся только в 1734 г.^{2 2} Демидовы, имея вначале заслуги перед Россией, в дальнейшем широко воспользовались лазейкой в петровском указе и, наживая миллионы, роднясь даже с царствующими домами, воздвигли на Урале беспримерное «демидовское государство», куда не смели заглянуть ни простой ревизор-чиновник, ни око губернатора. Однако в дальнейшем потомки этих Демидовых начали заниматься больше не производством, а меценатством. Интересную страницу в истории рода Демидовых-меценатов являет судьба Николая Никитича Демидова (1773-1828). В 1807 г. он передал один из своих домов Гатчинскому сиротскому институту. В 1812 г. на свои средства снарядил полк, который принимал участие в Бородинском сражении, за что получил личную благодарность от М. И. Кутузова. Тогда же он подарил Московскому университету богатейшее собрание редких вещей, а в Петербурге построил четыре чугунных моста. Им было пожертвовано 100 тыс. р. на дом инвалидов, пострадавших в Отечественной войне 1812 г. Позднее он отдал еще один дом для Дома трудолюбия и вручил его организаторам 100 тыс. р. как фонд для существования этого заведения. В 1824 г. пожертвовал 50 тыс. р. на оказание помощи пострадавшим в Петербурге от наводнения. После смерти Н. Н. Демидова его сын П. Н. Демидов учредил Демидовскую премию, которая присуждалась Петербургской академией наук за выдающиеся научные достижения. За 34 года ее существования (1832-1865) было присуждено 275 премий на сумму около 250 млн р. Недавно эти премии восстановлены по инициативе общественности Урала указом губернатора Свердловской области и присуждаются ведущим ученым Урала и России.

Вслед за Каменским и Невьянским заводами на Урале возводится ряд других предприятий. В конце 1702 г. начинается строительство Уктусского завода. Пущенный в 1704 г., он в 1718 г. сгорел и был отстроен вновь только в 1720 г. В 1704 г. был построен Алапаевский завод, сгоревший также в 1718 г. и вновь отстроенный. Эти два завода -- Алапаевский и Уктусский -- в больших количествах выделывали полосовое железо для строительства Петербурга. Так, в 1719 г. этот город получил с Урала 562 т сортового железа.

Возникновение крупных заводов потребовало значительных контингентов рабочей силы. Новые предприятия не могли получить достаточно рабочих рук на условиях вольного найма. В интересах заводовладельцев 18 января 1721 г. был издан указ, согласно которому разрешалось для развития промышленности «шляхетству и купецким людям к тем заводам деревни покупать невозбранно». Купленные заводчиком деревни с их населением могли быть проданы лишь вместе с заводом. В результате промышленники недворянского происхождения получили возможность эксплуатировать крепостную рабочую силу. Позднее эти крестьяне стали именоваться посессионными. Заводы, использовавшие их труд, также назывались посессионными. Закон 1721 г., расширивший право пользоваться трудом крепостных, не приостановил развития капиталистических элементов, пробивавшихся внутри крепостнической системы, что проявилось в применении на заводах вольнонаемного труда. Однако в основном заводы обслуживались крепостным принудительным трудом.

Выдающуюся роль в истории уральской металлургии играет г. Екатеринбург, который на протяжении первых двух столетий был ее центром. Основание городу положило сооружение чугуноплавильного и железоделательного завода, начатое в 1721 г. По указу Петра I, В.Н. Татищев в марте 1720 г. выехал на Урал в качестве начальника горных заводов. Ему предписывалось наладить деятельность старых предприятий, приступить к строительству новых, расширить работы по изысканию рудных мест, а также организовать подготовку специалистов горного дела. Уральские казенные заводы в тот период находились в тяжелом состоянии и значительную часть года бездействовали. В результате изучения положения дел на месте В. Н. Татищев пришел к выводу, что ни один из них не способен давать большое количество металла. Он принимает решение о строительстве нового завода. Таким образом, основание Екатеринбурга, нынешней столицы Среднего Урала, проект которого был составлен Татищевым, диктовалось только интересами металлургии. Под его же руководством в 1721 г. была начата и постройка города. Название слободы и крепости при заводе -- «Катеринбург» -- было дано Генниным в 1723 г. по имени жены Петра -- Екатерины, по аналогии с названием Петровских заводов в Олонецком крае, которые были основаны Генниным и названы им в честь самого Петра.

2 января 1721 г. Татищев сделал письменное распоряжение уктусскому заводскому комиссару Бур- цову, в котором предлагал ему выбрать место для строительства нового завода в верховьях Исети. Татищев намеревался построить на новом месте наиболее крупный по тому времени металлургический завод. Он планировал построить 4 домны и создать административный центр для руководства и надзора над другими уральскими заводами. Бурцов вместе с уктусскими плотинными мастерами Иваном Мелентьевым, Федором Михайловым и подмастерьем Семеном Бабиным «присмотрели» место по реке Исети вверх от Уктуса в 6 верстах. Место для завода находилось в районе, богатом лесом и рудой (в 10 верстах -- рудники Становой и Решетский и в 23 -- Шиловский), а река Исеть была полноводнее, чем Уктус. Избранное место занимало центральное положение в горнозаводском районе, находилось в 25 верстах от Чусовой, соединявшей Урал с важнейшими водными артериями страны -- Камой и Волгой. Вблизи находились Арамильская слобода с 348 дворами и Уктусский завод -- 140 дворов. Близкое расположение крупных населенных пунктов создавало благоприятные условия для осуществления строительства. Место было выгодно и в стратегическом отношении. Здесь можно было создать укрепления для защиты заводов от нападения башкир.

В феврале 1721 г. Татищев дал указание по заготовке лесоматериалов и других припасов, необходимых для строительства. Подготовительные работы выполнялись мастерами Уктусского завода. 6 февраля Татищев отправил в Берг-коллегию официальное отношение и личное письмо на имя ее президента Брюса. Охарактеризовав неудовлетворительное состояние казенных заводов, он просил разрешения на строительство нового завода на 4 домны и 40 молотов, из которых «в самую сухую пору 20 работать могут». Татищев предлагал организовать на заводе стальное, проволочное, жестяное, дощатое, камнетесное и другие производства, для чего просил послать «добрых русских мастеров» с Петровских заводов. На строительство, по расчетам Татищева, требовалось 25 тыс. р. [15, с. 8-9].

25 февраля В. Н. Татищев послал в Берг-коллегию новое донесение с приложением к нему чертежа будущего завода и подробной сметы, несколько изменив первоначальный план строительства, уменьшив мощность завода, что было вызвано желанием сберечь леса от массового уничтожения. Хотя Берг-коллегия не реагировала на запросы Татищева, он форсировал работы: заготовлялся лес, расчищалась площадка для завода, рубились срубы для жилья. Таким образом, именно весной 1721 г. фактически началось строительство будущего города Екатеринбурга. 23 мая 1721 г. Татищев получил из Берг-коллегии долгожданный ответ, в котором ему предлагалось прекратить всякие работы по строительству нового завода. Аргументировалось это тем, что в России железных заводов уже «довольно». Несмотря на этот указ Татищев не приостановил работы, несколько ограничив их. В распоряжении Бурцову он приказывал -- «новоначатых железных заводов строить не вели». Было позволено только рубленый лес сложить, начатые избы дорубить, выделку кирпича продолжить.

2 июня 1721 г. Татищев снова обратился в Берг-коллегию с донесением, в котором просил все же разрешить строительство завода, хотя бы небольшого размера -- на 4 молота и 2 домны. На этот раз в Петербурге согласись с его предложением. Так, благодаря большой настойчивости Татищева появился Екатеринбург. Но злоключения на этом не закончились. Строительство не могло быть возобновлено в связи с возбуждением против Татищева дела по доносу Демидова, который обвинял его в злоупотреблении по службе. И хотя обвинение не было доказано, влияние Демидовых оказалось слишком велико.

Работая на Урале, В. Н. Татищев встретил там много пленных шведов, часть которых была привлечена им к хозяйственным работам (Штейнстрем, Гаммер Баск, Шульц и др.). Некоторые их них имели металлургическое образование (Берлин). Именно от них Татищев получил информацию о высоком техническом уровне шведской металлургии. На основании этой информации он подготовил и направил в Берг-коллегию в сентябре 1724 г. информацию о необходимости приглашения из Швеции мастеров и обучения там наших специалистов. 1 октября 1724 г. Петр отправляет Татищева в Швецию. В учебных заведениях Петербурга он отбирает 16 учеников (8 из дворян и 8 из солдатских детей) для обучения в Швеции Татищев осмотрел множество предприятий и гидросооружений. С удивлением он констатировал, что шведские руды часто гораздо хуже уральских, а изделия из них лучше наших. Шведский король разрешил обучение русских учеников на шведских заводах, но на отправку шведских специалистов в Россию согласия не дал. Шведы опасались, чтобы русские «дешевою ценою не привели их заводы в разорение». Всех учеников Татищев отдал по контракту обучаться на заводы. После завершения учебы они получили аттестаты и по возвращении в Россию подверглись в Берг-коллегии испытаниям. Из них 6 человек были распределены на Урал -- Иван Ильин, Никита Коркодинов, Леонтей Бекетов, Иван Лопатин, Матвей Бурмакин, Александр Крымов. Позднее на Урал приехали еще Никита Бахарев и Андрей Татищев. Используя шведский опыт, В. Н. Татищев в 1730 г., проводил на Урале политику передачи ряда заводов в частные руки. Изучение техники и технологии шведских металлургических предприятий способствовало росту качества продукции на уральских заводах. Будучи в командировке, он собрал чертежи многих шведских машин, что облегчило ему реконструкцию оборудования на уральских заводах в 1730-х гг. Данный опыт позволил организовать разработку уральских рудников. По шведскому же образцу он позднее организовал горные школы в Екатеринбурге..

На Урал был направлен генерал В.И. Геннин, оказавшийся более покладистым со всесильными Демидовыми. Подробно, роль Геннина в создании уральской металлургии была отражена в монографии уральского историка Н. С. Крепанова [11].

Строительство завода возобновилось только с конца 1722 г. уже под его руководством. На заводах он ввел палочную дисциплину и мог, по словам Струмилина, не в пример Татищеву, пересечь за ослушание нещадно кнутом все население целой слободы поголовно и перевешать всех изловленных беглецов, хотя они были вольнонаемными. Рабочий день приписных крестьян, солдат и посадских людей не был ограничен определенным временем. Они работали от зари до зари с небольшим перерывом. За работу получали ничтожную плату. Незначительную плату получали мастера и подмастерья. Лучше оплачивались только иностранцы. Приехавшим с Олонецких заводов иностранным мастерам платили до 21 р. в месяц. Если молотовой мастер Лоренс получал 12 р. 50 к. в месяц, то русский -- 3 р. Плата за труд здесь была в 5 раз ниже казенных расценок, введенных в 1724 г. Военная дисциплина, жестокие кары за малейший проступок, казни, гибель людей от болезней составляли картину тяжелого, бесправного положения строителей завода. Не выдерживая гнета, солдаты и приписные крестьяне бежали с места строительства. Бегство временами принимало угрожающие размеры. Власти вовсе не стремились улучшить жизнь людей. Чтобы избежать потери рабочей силы, беглецов подвергали самым жестоким наказаниям, вплоть до повешения [15, с. 14].

24 ноября 1723 г. в торжественной обстановке состоялось открытие Екатеринбургского завода. В донесении царю Геннин сообщал: «...в оной Екатеринбургской крепости и на Уктусе уже выплавлено 1500 пудов чистой меди и отправлено для отсылки к Москве...». Геннин заверял, что завод скоро окупит все расходы, связанные со строительством, и принесет большую пользу казне. Уже в 1724 г. завод дал чугуна и чугунных припасов 56 тыс. п., железа разного -- 28 тыс. п. и меди 1,4 тыс. п. Строительство завода завершилось только в 1734 г. Екатеринбургский завод-крепость с первых дней своего существования стал центром управления горнозаводской промышленности Урала. Екатеринбургский доменный и медеплавильный завод был лучшим из казенных заводов Урала. Здесь были построены плотина, 2 домны, сначала 8, а потом 14 кричных, 3 медеплавильные печи, дощатая фабрика, плющильные и резательные станки, сверлильные машины для сверления пушек, 50 водяных колес, подъемная машина для подачи шихты в домны, лаборатория, десятки подсобных цехов и мастерских. Обошлась эта стройка казне в 13 745 р., а вместе с крепостью в 53 679 р. [17, с. 159].

Проблема людских ресурсов была одной из ключевых для нарождавшейся уральской металлургии. Насильственный отрыв населения от сельского и домашнего хозяйства был единственным методом создания постоянных кадров. Этот метод практиковала как государственная администрация, мобилизуя целые поселения, так и частные предприниматели типа Демидова.

Поэтому первоначально самым легким способом создания заводских кадров был перевод государственных крестьян на положение «заводообязанных» работников. Это дало несколько тысяч горнорабочих и работников, выполнявших подсобные операции. Категория приписных крестьян и составляла основную производительную силу новой металлургии, достигнув в начале XVIII в. 12-15 тыс. человек, а в конце правления Петра -- 25 тыс. Часть приписных водворялась на заводы в качестве постоянных рабочих, «мастеровых работников», жила и трудилась там круглый год. Остальная часть, численно во много раз большая, выполняла заводские повинности параллельно с привычным земледелием.

В первые годы обязанности этих крестьян не имели регламентации. Они должны были рубить и складывать «угольные дрова», жечь уголь и перевозить его к домнам, копать, обжигать и возить руду, заготовлять лес, перевозить железо и военные припасы с завода на пристань, гонять подводы для чиновников и приказчиков. Плата за работы устанавливалась казной в XVIII в. единообразно для всех видов -- 5 к. в день пешему и 10 к. конному работнику.

Вторую значительную категорию людских ресурсов представляли разного рода нелегальные элементы. Это были беглые. Сюда же можно отнести раскольников, укрывавшихся в уральской тайге, крестьян центральных губерний, бежавших от крепостной зависимости, рекрутов, уклонявшихся от военной службы, осужденных преступников, ссыльных, бежавших из- под надзора. Третья категория, наиболее удобная для власти, но наименее выгодная для заводчиков -- вольнонаемные люди. Она составляла небольшой процент от числа рабочих. Более заметно было участие покупных крепостных крестьян или квалифицированных рабочих со старых заводов. Это -- четвертая категория, в первые годы освоения горнозаводского дела на Урале количественно небольшая. Однако с развертыванием уральского производства и усилением крепостничества она приобретает к концу века довольно большой удельный вес, особенно на предприятиях еще мало колонизированного Южного Урала.

К пятой категории заводских работников можно отнести иностранцев. Они тоже делились на добровольных, законтрактованных в Саксонии, Англии и подневольных -- пленных. Представляя собой наиболее квалифицированный сектор горнозаводского труда, иностранные специалисты-инженеры и мастера сыграли в русском, в уральском в частности, горном деле несравненно более определяющую роль, чем в какой-либо иной отрасли хозяйства. На протяжении всего первого и наиболее эффективных лет второго периода развертывания металлургии Урала (1720-е -- первая половина 1730-х гг.) иностранцы выступали не только как дельные конструкторы, технические командиры производства, но и как выдающиеся строители, организаторы и высшие администраторы (Геннин, Блэр). Многие из них связали свою жизнь с Россией навсегда.

Другие, брошенные на уральские заводы после полтавского сражения 1709 г., давшего победителям более 16 тыс. шведских пленных, в течение 12 лет, до самого заключения мира, составляли внушительный отряд подневольных рабочих, главным образом средней квалификации. Шторх говорит о 9 тыс. пленных, проживавших в Сибири и вынужденных зарабатывать своим трудом [10, с. 61-62]. Редкое сочетание гражданского бесправия с высокими профессиональными навыками и дешевизной шведских пленных сделали их предметом яростной борьбы агентов Демидова и казенных чиновников, которые пытались всякими средствами переманить или переместить их с одних предприятий на другие.

Широкое использование иностранных специалистов на Урале началось с эпохи Петра Великого. Он ясно осознал все преимущества быстрого внедрения европейского технического опыта в России. Отсюда целая система льгот и высокие заработки для иностранных специалистов. Во время Северной войны (1700-1721) на Урал ссылались шведские пленные, среди которых было некоторое количество технических специалистов. После заключения мира пленные шведы уехали на родину. Оставшихся по собственному желанию специалистов не хватало. Попытки пригласить их из Швеции даже после окончания войны натолкнулись на резкое противодействие шведского правительства. Тогда России пришлось усилить поиски специалистов в Саксонии. Больше всего их требовалось в медеплавильном, горнорудном и пробирном деле. В результате среди иностранных мастеров, работавших на Урале в XVIII в., большинство составляли выходцы из Германии.

С иностранцами заключали контракты на срок от трех до пяти лет, с жалованием в три-четыре раза большим, чем у русских мастеров той же профессии. Им полагалась бесплатная квартира и дрова. В условиях оговаривалась обязанность обучать своей профессии русских работников. В результате удалось подготовить достаточное количество русских специалистов. Это привело к тому, что уже в начале 30-х гг. Пермский бергамт считал, что больше нет надобности в иностранных специалистах, так как за время их работы, было обучено двадцать человек, которые прошли успешную проверку на профессионализм. Заключалась она в том, что на месяц иностранцев отстраняли от работы, и всеми работами руководили их русские ученики. В течение месяца провели проверку и пришли к выводу, что ученики вполне справились со своими обязанностями Иностранные мастера работали не только на казенных, но и на частных заводах. Известно, что в 1750-е гг. Демидовы приглашали знаменитого немецкого ученого металлурга и минеролога Геллерта принять участие в подборе для них немецких специалистов. Край привлекал иностранцев не только высокими заработками, он представлял широкие возможности для творческой работы в области промышленности. Кроме выходца из Голландии В. Геннина (1676-1750), большую роль в развитии уральской промышленности сыграли соратник В. Н. Татищева саксонец Иоганн Фридрих Блиер (1674-?). Была широко известна на Урале семья горных деятелей, родоначальник которой Симона Качка приехал в Россию из Венгрии в 1731 г. Он работал на казенных и демидовских заводах. Два его сына родились уже на Урале. Гаврила (1739-1818) стал впоследствии начальником Колывано-Воскресенских заводов, а Яков (1756-?) возглавлял Богословские заводы (1795-1815). Всего, по подсчетам А.В. Черноухова, в течение XVIII в. на заводах только Екатеринбургского горного правления работало около 600 специалистов из Германии. Многие из них были первоклассными мастерами и внесли существенный вклад в развитие горной промышленности края..

Имеющиеся документы не дают возможности точно охарактеризовать условия горнозаводской работы в первые два десятилетия XVIII в. Указ 1702 г. гласил: «Работать без всякого прекословия». Более или менее четко определялся срок использования приписных крестьян: 8 недель в году, не считая дорожных повинностей. Продолжительность рабочего дня была не менее 12 час. В 1725 г. такой срок с часовым перерывом был утвержден регламентом Берг-коллегии. Для разных категорий рабочих он был не одинаков. Нелегальные элементы оказывались в наиболее худшем положении. Есть сведения о применении женского и детского труда.

К числу наиболее показательных черт социальной структуры раннего уральского предприятия надо отнести широкое право юрисдикции, присвоенное царским указом тому же Н. Демидову. За исключением тяжелых уголовных преступлений, он мог неисполнительных работников «по вине сам наказывать батогами и плетьми, оковами только в той мере, чтобы чрезмерной жестокостью их враз не разогнать и заводы, чтоб затем не запустели». Сам же заводчик был изъят из юрисдикции местной администрации. Подчинялся он только Сибирскому приказу в Москве.

Зарождение уральской металлургии сопровождалось разрушением «мужицкой металлургии» и создавалась государственная и частновладельческая. Из весьма обширной переписки Геннина с Петром Великим и высшими чиновниками видно, что Геннин за такие провинности, как утайка открытых месторождений, плохое выполнение работ, нерадивость, порча заводского имущества, применял не только смертную казнь через повешение, но и такое мучительное наказание, как четвертование. Не лучше было положение рабочих и приписных крестьян на предприятиях Демидова и других заводчиков. Сохранилось большое число документов, которые рассказывают, как демидовские приказчики, а иногда и сам Никита Демидов, приезжали в деревню тайно, хватали крестьян, морили «их голодной смертью», пить и есть не давали, и били «их батожьем и плетьми насмерть». Имея свои тюрьмы, Демидов держал в них закованных в кандалы людей, многие из которых там и умирали.