Коммунистическая партия большевиков как советский социальный лифт в условиях новой экономической политики

Размещено на http://www.allbest.ru/

Коммунистическая партия большевиков как советский социальный лифт в условиях новой экономической политики

Морозова Татьяна Игоревна

канд. ист. наук, науч. сотр., Институт истории Сибирского отделения РАН (Новосибирск, Россия)

Шишкин Владимир Иванович

д-р ист. наук, проф., гл. науч. сотр., Институт истории Сибирского отделения РАН; проф., Новосибирский государственный университет (Новосибирск, Россия)

Аннотация

коммунистическая партия большевик советский

В статье предпринята попытка с позиций теории социальной мобильности проанализировать и проинтерпретировать процессы, которые происходили в период нэпа в РКП(б) -- ВКП(б) как в социальном лифте. Статья написана с учетом достижений отечественной историографии и базируется на широком круге опубликованных и неопубликованных источников. Авторы выяснили условия, которые партийное руководство предъявляло к желающим «войти» в лифт, численность и социальный состав пополнений, механизмы, инструменты и процедуры, применявшиеся для осуществления перемещений в лифте между этажами, а также объем этих перемещений; проследили трансформацию пар-тии как социального лифта и ее влияние на мобильность в советском обществе. Благодаря массовому пополнению рабочими высота партийной пирамиды быстро росла, ее структура и профиль усложнились, что увеличило внутренний потенциал мобильности. Форсированное выдвижение в руководящие партийные органы молодых коммунистов, расширение численности парткомов искусственно вызвали восходящую внутрипартийную мобильность и формирование новой генерации элиты среднего звена. Применение номенклатурной системы назначения на верхних этажах партийной иерархии завершило процесс отстраивания РКП(б) -- ВКП(б) в качестве подконтрольного сталинскому ЦК социального лифта. В результате к концу нэпа влияние ЦК на социальную стратификацию советского общества стало решающим. Занятие И. В. Сталиным должности генерального секретаря ЦК и введение номенклатурной системы для назначения на высшие партийно-советские должности обусловили изменение критериев социальной мобильности на верхних, а затем и на всех остальных этажах партийной иерархии. Снизились частота использования и значение демократической процедуры выборов. К концу нэпа партия как лифт трансформировалась из стихийно разраставшегося политического института в хорошо отлаженный механизм, оказывавший решающее влияние на социальную стратификацию советского общества.

Ключевые слова: нэп, коммунистическая партия, партийное руководство, социальный лифт, мобильность, номенклатурная система, элита.

Abstract

Morozova T I., Shishkin V. I. `Communist Party of Bolsheviks as a Soviet Social Elevator in the Context of the New Economic Policy', Modern History of Russia

The authors analyze and interpret the processes that occurred during the New Economic Policy (NEP) period in the Russian Communist Party (bolsheviks) (RCP(b)) -- All-Union Communist Party (bolsheviks) (AUCP(b)) as a “social elevator” from the standpoint of the theory of social mobility. The article takes into account the achievements of national historiography and is based on a wide range of published and unpublished sources. The authors reveal conditions that the party leadership imposed on those who wanted to “enter” the elevator; the number and social composition of replacements; the mechanisms, instruments, and procedures used to carry out movements between floors, as well as the volume of these movements; the transformation of the party as a social elevator; and its impact on mobility in Soviet society. The authors conclude that, thanks to the mass recruitment of workers, the height of the party pyramid quickly increased, and its structure and profile became more complex, which increased the potential for internal mobility. The forced promotion of young Communists into leading party bodies and the expansion of the number of party committees artificially caused upward intra-party mobility and the formation of a new generation of middle-level elites. The use of the nomenklatura system for appointing to the upper floors of the party hierarchy completed the process of rebuilding the RCP(b) -- AUCP(b) as a social elevator controlled by Stalin's Central Committee. As a result, by the end of NEP, the party's influence social stratification in Soviet society became decisive.

Keywords: New Economic Policy, Communist party, party leadership, social elevator, mobility, nomenclature system, elite.

Стратификация и динамика любой общественной системы во многом детерминируются наличием и функционированием в ней совокупности социальных лифтов -- разного рода институтов, обеспечивающих восходящую и нисходящую мобильность не только отдельных индивидов, но и целых социальных групп. Количество таких лифтов, их субординация, интенсивность, направленность и скорость движения в решающей степени определяются двумя взаимообусловленными факторами: политической системой общества и политическим режимом, выражающим себя в текущей политике.

Вопросы о том, какие социальные лифты существуют, как они функционируют и взаимодействуют, какое влияние оказывают на мобильность и стратификацию современного общества, всегда считались приоритетными в мировой социологической науке. Что же касается исторической науки, в том числе отечественной, то данная проблематика в ней почти не затрагивалась. Между тем давно назрела необходимость и существует возможность воспользоваться наработанными социологами подходами и концептуально-понятийным аппаратом для того, чтобы рассмотреть аналогичные вопросы в исторической ретроспективе. Есть основания прогнозировать, что междисциплинарный анализ в ракурсе даже, казалось бы, давно изученных проблем позволит увидеть новые грани известного и тем самым обогатит наше знание о прошлом.

Роль и место коммунистической партии в российской политической системе и обществе эпохи нэпа обусловили устойчивый исследовательский интерес к ее истории. Но проблема влияния коммунистической партии на социальные перемещения тех лет специально не изучалась в советской историографии. Она лишь косвенно отражена в ряде публикаций о массовых призывах в Российскую / Всесоюзную коммунистическую партию большевиков (далее -- РКП(б), ВКП(б)) рабочих от станка и о выдвижении последних на ответственную партийно-советскую и профсоюзную работу. Советские историки считали, что вступление пролетариев в ряды РКП(б) было массовым, носило исключительно добровольный характер, а выдвиженчество являлось эффективным средством решения кадровых проблем на низовом управленческом уровне. Из трех названных выводов можно с оговоркой согласиться только с первым, тогда как два других грешат явной апологетикой и плохо согласуются с фактами.

В постсоветское время историография коммунистической партии существенно обогатилась исследованиями, посвященными механизмам и инструментам власти в РКП(б) -- ВКП(б), бюрократизации и олигархизации ее аппарата, внутрипартийной борьбе, персональным перемещениям на разных этажах партийной иерархии1. На достоверном фактическом материале российские исследователи подтвердили высказанные в зарубежных (М. Джилас) и эмигрантских (М. С. Восленский) публикациях суждения о существовании партийной номенклатуры, в первом приближении проследили ее генезис и развитие2.

Современные российские историки уделили значительное внимание коммунистической элите -- высшему эшелону РКП(б) -- ВКП(б). Исследователи предприняли успешные попытки проанализировать ее трансформацию в условиях нэпа, выявить базовые принципы отбора на высшие номенклатурные должности в партии3. По мнению большинства коллег, важнейшим критерием при назначении на ответственные должности в то время являлись не обладание специальными знаниями, наличие управленческого опыта или навыков, а исключительно преданность существовавшему режиму.

К исследованию коммунистической партии с точки зрения социальной мобильности одними из первых приступили С. А. Головин и В. Г Бициоха, независимо друг от друга опубликовавшие две статьи, имеющие, как ни странно, одинаковое название: «Членство в РКП(б) -- ВКП(б) как основной путь повышения социального статуса»4. Однако содержание обеих статей не раскрывает заявленную авторами тему. Более того, в них отсутствуют центральные проблемы темы, без анализа которых исследовательская цель не может быть достигнута, в частности даже не ставится вопрос о месте и роли РКП(б) -- ВКП(б) в системе советских социальных лифтов. Сформулированные в статьях положения, претендующие на выводы, не вытекают из анализа приведенного фактического материала, а голословно декларируются, в том числе в их названии.

Состояние историографии темы позволяет утверждать, что историки постепенно приближаются к тому, чтобы приступить к анализу РКП(б) -- ВКП(б) через призму социальных лифтов. К сожалению, две первые попытки нельзя признать выполненными грамотно и тем более квалифицированно, а их результаты -- плодотворными.

Между тем исследование РКП(б) -- ВКП(б) в качестве социального лифта позволит выяснить: за счет каких категорий населения, когда и почему партия формировалась и пополняла свои ряды; какие инструменты и процедуры применяла для регулирования их численности и состава; как и по каким основаниям была стратифицирована; почему одни коммунисты утрачивали членство в партии, тогда как другие, напротив, стремительно поднимались по социальной лестнице вверх, а третьи оставались на положении рядовых членов, «привилегии» которых исчерпывались уплатой членских взносов, посещением партийных собраний и выполнением отдельных партпоручений.

Очередной попыткой приблизиться к пониманию ряда названных вопросов является настоящая статья. В ней ставится задача проанализировать функционирование РКП(б) -- ВКП(б) в условиях нэпа в качестве социального лифта советского общества. Выбор объекта исследования объясняется местом большевистской партии, которое она занимала в системе так называемой диктатуры пролетариата. Хронологические рамки обусловлены тем, что после войн и революций 1914-1920 гг. наступил период нэпа -- время относительно спокойного развития российского государства и общества, когда социальные лифты получили возможность функционировать не в чрезвычайном, а в относительно нормальном режиме. Надеемся, что решение сформулированной задачи будет также способствовать пониманию того, что представляла собой РКП(б) -- ВКП(б) как политический феномен и какое влияние она оказывала на процессы социальной мобильности в советском обществе.

Большевики, появившиеся в 1903 г. как фракция Российской социал-демократической рабочей партии (далее -- РСДРП), изначально позиционировали себя как политическую партию нового типа, созданную и функционирующую на принципах демократического централизма, выражающую коренные интересы пролетариата и революционную по методам борьбы. В действительности РСДРП(б) с первых шагов своего самостоятельного существования строилась как жестко централизованная, максимально дисциплинированная и вождист- ская по своей сути политическая организация, ядром которой являлись профессиональные революционеры. Ее цели, сформулированные в первой партийной программе, заключались в революционном свержении существующего государственного строя и в последующем установлении так называемой диктатуры пролетариата, другими словами -- во взятии государственной власти в России в свои руки.

До Февральской революции партия большевиков, существовавшая в основном нелегально или полулегально, находилась на положении политического аутсайдера, а ее влияние на политическую стратификацию российского общества было мизерным. Об этом убедительно свидетельствует то, что численность большевиков ко времени свержения самодержавия составляла всего 23,6 тыс. чел. К VI съезду партии, проходившему в конце июля -- начале августа 1917 г, численность рядов РСДРП(б) увеличилась до 240 тыс., а к октябрю 1917 г достигла почти 350 тыс. чел. В результате по количеству членов она превзошла остальные политические партии России (кроме, видимо, партии эсеров) и из узкой организации профессиональных революционеров превратилась в массовую партию, являвшуюся крупной политической силой. Столь быстрый рост ее численности был обусловлен как повышением общественно-политической активности трудящихся, так и политикой большевиков, прежде всего выдвинутыми ими популярными и популистскими лозунгами.

После Октябрьского переворота РСДРП(б), опираясь на подконтрольные ей Советы, буквально за несколько месяцев утвердилась в структурах государственной власти, заняв в них доминирующую позицию. Ее цель изменилась, а роль как социального лифта колоссально возросла, что отразилось в переименовании партии в начале марта 1918 г. на VII съезде из социал-демократической в коммунистическую, а также в увеличении численности ее рядов примерно до 400 тыс. чел.

Начало широкомасштабной гражданской войны РКП(б) использовала для дальнейшего укрепления своего положения. Летом 1918 г она фактически установила в РСФСР однопартийный политический режим. Тем самым в кратчайший срок, немногим превышавший всего лишь один год, большевики преодолели колоссальную социальную дистанцию и заняли в российской политической системе самую высокую позицию. С этого времени вступление в большевистскую партию автоматически означало для сделавшего такой шаг повышение социального статуса и открывало перед ним перспективу не просто карьерного роста, но и -- при удачном стечении обстоятельств -- карьерного взлета.

К весне 1919 г РКП(б), по сути, полностью подчинила себе Советы и самую массовую организацию беспартийного пролетариата -- профессиональные союзы, лишив их самостоятельности в принятии управленческих решений, установила надежный контроль за коммунистическим союзом молодежи, кооперацией, другими общественными организациями. Тем самым РКП(б) превратилась в ядро советской политической системы. Благодаря этому она стала в РСФСР важнейшим социальным лифтом по формированию новой как партийной, так и советской, военной, профсоюзной, комсомольской, кооперативной элиты разного уровня. Во время гражданской войны отмеченные выше тенденции не только не утратили актуальности и значения, но и получили дополнительные импульсы. «Каждый мало-мальски даровитый организатор, способный работник, -- говорилось в письме Центрального комитета (далее -- ЦК) РКП(б) от 4 сентября 1920 г, -- может найти приложение своим силам [и] занять ответственный пост. Из самых так называемых “низов” легко подняться на более высокую должность»5.

Судя по всему, во второй половине 1918 -- первой половине 1919 г. численность РКП(б) значительно колебалась. Во всяком случае делегаты проходившего в марте 1919 г. VIII съезда представляли всего 314 тыс. членов партии. Такая флуктуация может быть объяснена резким сокращением подконтрольной советской власти территории, гибелью нескольких десятков тысяч большевиков на фронтах и перерегистрациями, в ходе которых партия освобождалась от чуждых и неустойчивых элементов. Однако к апрелю 1920 г численность РКП(б) увеличилась почти вдвое, составив около 612 тыс. чел., а к марту 1921 г. достигла 732,5 тыс. чел.

Во многом такой скачок объяснялся тем, что дополнительные обязательства, накладывавшиеся на членов РКП(б) Уставом, и опасность, грозившая им даже в самые острые моменты Гражданской войны, не шли ни в какое сравнение с теми привилегиями, которые нигде не были официально зафик-сированы, но которые реально давала принадлежность к коммунистической партии. Обеспечение жильем, усиленные продуктовые пайки, первоочередное снабжение промышленными товарами и, самое главное, кратчайший путь во властные структуры и на руководящие должности в государственных и общественных институциях являлись привлекательными стимулами для широкого круга самых разных людей -- от авантюристов и карьеристов до вульгарных материалистов и рафинированных идеалистов.

Как известно, в целях контроля за состоянием своих рядов и их регулирования большевики применяли разные инструменты. Главным из них изначально был Устав партии. В его первой редакции, принятой в 1903 г. II съездом, членом РСДРП считался каждый, принимающий ее программу, поддерживающий партию материальными средствами и оказывающий ей регулярное личное содействие под руководством одной из ее организаций. На III съезде большевики изменили заключительную часть этой формулировки, введя для каждого желающего вступить в партию требование входить в одну из ее организаций и работать в ней.

В дальнейшем большевики неоднократно ужесточали условия приема в партию. В соответствии с редакцией Устава, принятой на VI съезде в августе 1917 г., в РСДРП(б) можно было вступить только при наличии рекомендаций двух действительных членов партии. В декабре 1919 г. VIII Всероссийская партийная конференция ввела для вступающих в РКП(б) новую норму -- так называемый кандидатский стаж, имевший подготовительно-испытательный характер. В кандидаты принимали при наличии рекомендаций двух членов партии с шестимесячным стажем. Перевод из кандидатов в действительные члены партии допускался для рабочих и крестьян не ранее чем через два месяца, для остальных категорий населения -- не ранее шести месяцев. В резолюции X съезда о партийном строительстве кандидатский стаж для всех, кроме рабочих и крестьян, рекомендовалось увеличить с шести месяцев до одного года. Вдвое больший партийный стаж устанавливался также для коммунистов, имевших право давать рекомендации желающим вступить в РКП(б). Все эти уставные меры играли роль своеобразного фильтра «на входе» в социальный лифт.

Увеличение численности РКП(б) сопровождалось усилением разнородности ее состава за счет выходцев из других партий, непролетарских слоев населения, национальных меньшинств и женщин, что автоматически повлекло за собой усложнение организационной структуры. Весной 1918 г. РКП(б) имела в основном два-три яруса, т. е., как правило, первичные организации во главе с местным комитетом и Центральный комитет. Лишь в ряде случаев их дополняли районные, городские, губернские и/или областные комитеты. За время Гражданской войны количество ярусов значительно увеличилось. Это привело к серьезному изменению профиля всей партийной пирамиды: она стала на-много более высокой, крутой и достаточно четко стратифицированной.

Основание партийной пирамиды составляли коммунистические ячейки (коллективы), существовавшие в сельских населенных пунктах, на заводах и фабриках, в учреждениях и воинских частях. В сельской местности комячейки объединялись в волостные организации, в городах -- в районные; волостные организации, в свою очередь, составляли уездные, районные -- городские, городские и уездные -- губернские, губернские -- областные/краевые или республиканские партийные организации, во главе которых стояли соответствующие руководящие органы -- выборные комитеты или назначенные бюро.

Каждый комитет и бюро располагали соответствующим количеством ответственных работников и исполнительным аппаратом, включая рядовой политический и технический персонал. В конце 1920 г. в волостных комитетах, как правило, работали три человека, один из которых -- секретарь -- был освобожденным партработником. Штаты уездных комитетов колебались в зависимости от количества в уездах районов и волостей в пределах 25-35 чел., 15-25 из которых занимались партийной работой. Штаты губернских комитетов достигали уже пяти десятков человек, 33-35 из которых являлись ответственными сотрудниками6. Что касается секретариата ЦК, то на 1 февраля 1921 г. он насчитывал 602 чел., половину из которых составляли ответственные партийные работники: заведующие отделами, подотделами, секциями и инструкторы7.

Венчал эту пирамиду РКП(б) Центральный комитет, численность членов которого вместе с кандидатами в члены ЦК в 1918-1920 гг. не превышала трех десятков человек, и избранные из его членов две узкие коллегии: Организационное бюро и Политическое бюро ЦК. В апреле 1920 г. В. И. Ленин был вынужден признать, что в партии существовала «самая настоящая “олигархия”»8. То, что В. И. Ленин заключил термин «олигархия» в кавычки, не меняло сути дела.

Победоносное окончание Гражданской войны и переход к нэпу с неизбежностью вызвали необходимость произвести инвентаризацию и ревизию всего партийного хозяйства в целях его адаптации к новым условиям. К этому же подталкивал и острейший внутрипартийный кризис, выразившийся в ослаблении партийной дисциплины и связей с рабочей массой, в «закомиссаривании» части коммунистов и их злоупотреблении властью, в бюрократизации партийного аппарата и расширении его привилегий, в расколе партии на «верхи» и «низы», в склоках, возникновении группировок и даже фракций. Некоторые большевики из «старой партийной гвардии», работавшие в советских органах и в профсоюзах, выражали недовольство тем, что оказались отодвинуты на второй план теми, кто служил в партийном аппарате.

Однако единства мнений по вопросу о том, как выйти из кризиса, в партийных верхах не имелось. Существовавшая еще со времен IX съезда оппозиционная группа «демократического централизма» предлагала для оздоровления ситуации произвести перерегистрацию членов партии, вступивших в нее после Октябрьского переворота. Образовавшаяся в конце 1920 г так называемая рабочая оппозиция считала необходимой для освобождения от некоммунистических элементов осуществить тотальную чистку всей РКП(б). В. И. Ленина и его ближайшее окружение больше всего беспокоило то, что партия стала менее монолитной, дисциплинированной и послушной. Такое со-стояние РКП(б) грозило потерей управления органами государственной власти и другими «приводными ремнями», составлявшими политическую систему диктатуры пролетариата.

Для нормализации внутрипартийной ситуации, восстановления единства и в целях сохранения власти в руках РКП(б) X съезд пошел на принятие ряда жестких решений, одни из которых инициировал В. И. Ленин, другие предложили «рабочая оппозиция» и «децисты». Главными из них были требования распустить фракционные группы, ужесточить дисциплину, установить в партии режим «рабочей демократии» и провести ее чистку «от некоммунистических элементов»9.

Для корректировки численности и состава рядов РКП(б) ее руководство в очередной раз решило прибегнуть к чрезвычайным, неуставным мерам. Раньше такую функцию неоднократно выполняли мобилизации на военный и на продовольственный фронты, перерегистрации, необходимость состоять в коммунистических частях особого назначения и участвовать в субботниках. Во второй половине 1920 г. довольно часто локальные перерегистрации и чистки проводились по инициативе областных/краевых и губернских руководящих органов в связи с введением системы единого партийного билета. Но они носили во многом формальный характер и нередко сводились к простой проверке знания Программы и Устава РКП(б) у проходивших переаттестацию.

На этот раз в соответствии с решением X съезда, после длительной подготовки, 25 июня 1921 г. Политбюро ЦК приняло постановление, согласно которому с 1 августа по 1 октября партийные организации должны были провести проверку всего личного состава. Проверке, которая затянулась до конца 1921 г. и получила название «генеральная чистка», подлежали все члены партии независимо от должности, стажа и социального происхождения. На время этой кампании прием новых членов в РКП(б) временно приостанавливался.

В ходе чистки из партии выбыло 166,7 тыс. чел. Большую их часть составили исключенные проверочными комиссиями и 17,8 тыс. -- вышедшие добровольно. 96,0 % всех выбывших оказались «молодыми» коммунистами, вступившими в РКП(б) не ранее 1918 г. По социальному положению 44,8 % исключенных являлись крестьянами, 23,8 % -- служащими и лицами свободных профессий, 20,4 % -- наемными рабочими и 11,0 % были отнесены к категории прочих10.

Большинство лишившихся партийного билета были элементарно неграмотными и малограмотными крестьянами и рабочими, многие из которых в РКП(б) состояли формально, а иногда даже не числились на учете. Они без сожаления и каких-либо последствий для себя утратили имевшийся у них привилегированный статус и вернулись в категорию беспартийных. В принципе едва ли эти люди могли адекватно ощутить такую потерю, поскольку не понимали ни цели, ни значения существования РКП(б), ни своего смысла пребывания в ней, тяготились партийными обязанностями. Их выбытие практически не повлияло на дееспособность РКП(б).

Исключение из РКП(б) нескольких тысяч ответственных и политических работников, в основном являвшихся интеллигентами и служащими, для большинства из них стало финалом активной политической жизни и закатом карьеры. Оно серьезно повлияло на состояние партийно-советской элиты уездного и губернского масштаба, понизило ее образовательный и интеллектуальный уровень. Вследствие чистки возникло нескольких тысяч вакансий в партийных, советских, хозяйственных и военных органах. Это открыло возможности для занятия руководящих должностей рядовыми большевиками и для продвижения по службе тех из них, кто был амбициозен, жаждал власти, подтвердил свою преданность активным участием в реальных делах. Однако столь серьезное дело РКП(б) не могла пустить и не пустила на самотек. Путь наверх довольно жестко контролировало партийное руководство, осуществляя подбор и распределение кадров.

Правда, первоначально подбор и назначение кадров на освободившиеся должности серьезно затруднялись отсутствием отлаженной системы партийного учета. Попытка составить специальный карточный указатель на всех руководящих работников была предпринята учетно-распределительным отделом ЦК РКП(б) еще в начале 1921 г.11 Тогда Центральному комитету удалось взять на учет только 2254 чел.12, что, конечно, не позволяло получить сколько-нибудь полное и ясное представление о партийном аппарате на местах.

Стремясь укрепить руководство местными парторганизациями, в начале апреля 1921 г. учраспредотдел ЦК обязал губкомы ежемесячно высылать в Москву анкеты и характеристики на каждого губернского работника с указанием того, для какой отрасли (партийной, советской, хозяйственной, профессиональной или военной) он наиболее подходит, какой вид деятельности (организационную, административную или агитационную) способен лучше всего выполнять, имеет ли теоретическую подготовку. Но требуемые материалы поступали в ЦК настолько нерегулярно, что 24 мая 1921 г. Центральный комитет распорядился провести в губерниях и уездах перепись ответственных работников «по наличию на 1 июля т[екущего] г[ода]»13. Почему аппарат ЦК, уже занимавшийся подготовкой к чистке РКП(б), тем не менее принял решение о проведении переписи, не до конца понятно. Скорее всего, учраспредотдел ЦК рассчитывал осуществить кампанию в максимально короткий срок и получить полные сведения о руководящих кадрах губерний еще до начала проверки партийных рядов. Материалы переписи предполагалось положить в основу всей учетной системы, в дальнейшем ежемесячно фиксируя все происходившие изменения: снятие с должности одних работников и назначение других.

На практике, однако, все оказалось совсем иначе. За первую неделю июля 1921 г. губкомы не успели не только провести перепись, но даже ознакомиться с необходимыми для этого материалами. Поэтому начало кампании было отложено на 15 июля. Нереализованной оказалась и ключевая идея переписи -- единовременное ее проведение, которое позволило бы получить сведения «по наличию» на конкретную дату. Из-за отсутствия опыта и низкой квалификации сотрудников учетных подотделов губкомов кампания затянулась до поздней осени 1921 г.

Всего за время переписи в ЦК поступили материалы примерно на 26 тыс. ответственных работников. Охарактеризовав полученный материал как «пестрый по качеству», учраспредотдел ЦК признал пригодными для изучения только 14,8 тыс. личных листков. На основе столь неполных данных ЦК попытался охарактеризовать руководящие кадры по таким параметрам, как пол, возраст, социальное положение, партийный стаж, уровень образования, профессия и национальность14. Но поскольку в ходе «генеральной чистки» РКП(б) в ряде губерний и уездов партийные и советские аппараты лишились значительной части ответственных работников, полученные сведения почти сразу же оказались не соответствовавшими действительности. В отчете за октябрь -- ноябрь 1921 г. учетно-распределительный отдел ЦК открыто признал: «Проверка и чистка партии внесла очень большие изменения в состав ответственных работников (исключение, перевод на неответственную работу и т. д.). Проследить сейчас за этими изменениями нет никакой возможности»15.

Несмотря на то что перепись ответственных работников не позволила составить полного и достоверного представления о руководящих кадрах губерний и уездов, значение ее оказалось весьма существенным. Именно благодаря проведению этой кампании учраспредотдел ЦК выработал новые принципы учета, подбора и распределения кадров. Во-первых, в ходе переписи было принято решение систематизировать личные листки по учету кадров в 14 групп в соответствии со специализацией работников16. Во-вторых, обязательной стала практика прикрепления кадров к одной из трех категорий: работники «губернского и выше масштаба», работники уездного уровня и так называемый резерв, который составляли лица, не занимавшие на момент учета ответственных постов, но способные к руководящей работе17. Формирование резерва должно было сократить число случайных назначений и обеспечить продвижение вверх прежде всего уже известных, наиболее способных и подготовленных аппаратчиков.

Принципы, сформулированные в ходе переписи, получили поддержку на состоявшемся в ЦК РКП(б) 27-29 декабря 1921 г. совещании секретарей областных бюро, областных и губернских комитетов партии. В первую очередь совещание постановило «ограничить учет, производимый высшими партийными органами, лишь учетом руководящего состава партии»18. В обязанность аппарату ЦК вменялись сбор и систематизация сведений исключительно на ответственных работников центрального, областного, губернского и уездного уровней. Губ- комам партии был поручен персональный учет кадров только губернского, уездного и районного уровней. Учет рядовых членов партии рекомендовалось сосредоточить в уездных комитетах, получивших право их распределения без санкции ЦК.

Вторым важным решением совещания стало утверждение так называемой учетной сетки ответственных работников отдельно для губернского и уездного уровней. В ее основу были положены 14 групп, сформированных во время переписи «соответственно практическому опыту, стажу, наклонностям и способностям работников»19. В каждой группе было от двух до семи подгрупп -- должностей, обозначавшихся буквами русского алфавита от «а» до «ж». Первую группу составили ответственный секретарь и заведующие основными отделами парткома, вторую -- руководящие работники партийного просвещения, третью -- председатель и члены президиума исполкома Советов и т. д.20 Важной особенностью учетной сетки было то, что она охватывала не только партийные и советские, но и хозяйственные, профсоюзные и кооперативные должности. Прикрепление к группам и подгруппам учетной сетки осуществлялось специальными аттестационными комиссиями, решения которых утверждали губкомы партии21.

Создание учетной сетки оказалось переломным событием в кадровой политике РКП(б). Впервые переброске ответственных работников из учреждения в учреждение и из губернии в губернию стало предшествовать выяснение того, какие должности являются вакантными и работники какой квалификации требуются для их замещения. Не позднее чем с мая 1922 г. учетно-распределительный отдел ЦК, руководствуясь учетной сеткой, ежемесячно стал составлять так называемые сводки спроса на партийных и советских работников, в которых фиксировалось, когда, от кого и на каких работников поступил запрос, а также сколько человек и куда именно необходимо направить для его удовлетворения22.

По мнению участников совещания, прикрепление руководящих кадров к одной из групп с учетом их специализации должно было обеспечить «широкую возможность движения на более ответственную работу по данной отрасли»23. Парткомам рекомендовалось заранее подбирать возможных заместителей на освобождавшиеся посты из числа лиц, занимавших должности низшего уровня. Облегчить решение этой задачи должно было формирование резерва ответственных работников. Новый порядок обеспечивал более систематический и эффективный подбор кадров и способствовал постепенному упорядочиванию вертикальных перемещений. Однако механизм продвижения вверх по карьерной лестнице -- прежде всего вопрос о том, кто будет принимать решение о назначении на должность, -- оставался открытым и не до конца понятным даже для сотрудников учраспредотдела ЦК.

Самые общие принципы перемещения с должности на должность излагались в письме ЦК РКП(б), опубликованном еще в августе 1921 г.24 Поставив целью увеличение и обновление руководящего состава партии, ЦК вменил в обязанность уездным комитетам РКП(б) на протяжении каждых шести месяцев выдвигать на руководящую работу губернского масштаба не менее 10 % всех ответработников уезда. Для этого уездный комитет должен был подобрать подходящие с его точки зрения кандидатуры, составить на каждого работника специальную аттестационную карточку и направить ее на рассмотрение в губком.

По аналогичной схеме должны были действовать партийные ячейки и фракции, в обязанности которых входило выдвижение работников районного и уездного масштабов. Но вопрос о том, кто именно и на каком основании подлежал выдвижению, ЦК пока никак не регламентировал, и он оставался на усмотрение местных партийных органов.

Первой должностью в партийном аппарате, избрание на которую подверглось официальной и публичной регламентации со стороны ЦК, стали секретари губернских и уездных комитетов РКП(б). Почему выбор пал именно на эту категорию профессиональных партработников, в принципе ясно. В сложившейся к тому времени жестко централизованной вертикали «ЦК -- губкомы -- укомы» именно секретари являлись ключевой фигурой и главными проводниками политики центра на местах. Высшее партийное руководство под предлогом укрепления связи с губкомами уже с ноября 1921 г. стало время от времени вызывать на заседания пленумов ЦК секретарей отдельных губкомов с докладами о поло-жении в подотчетных им организациях25. Такие приглашения одновременно были не чем иным, как своеобразными «смотринами» цекистами тех, кто находился на уровень ниже их, и позволяли составить представление о секретарском корпусе губернского уровня.

Видимо, ЦК оказался не в полной мере удовлетворен его составом в связи с той ответственностью, которая возлагалась на секретарей губкомов, что и послужило основанием для предъявления к ним повышенного уставного требования. В качестве критерия, позволявшего занять секретарскую должность, предлагался партийный стаж. Состоявшаяся 19-22 декабря 1921 г. XI Всероссийская партийная конференция приняла решение, согласно которому секретарями губкомов РКП(б) могли стать только коммунисты, вступившие в партию до Октябрьской революции 1917 г. Для занятия должности секретаря уездного комитета обязательным считалось трехлетнее пребывание в партии26. Партийный стаж являлся очень простым, понятным, но в то же время в значительной мере формальным показателем. Он свидетельствовал о сроке приверженности секретаря большевистским идеям, но ничего не говорил о его руководящих способностях и авторитете среди товарищей по партии. Первое для ЦК было, безусловно, важнее, чем второе и третье, вместе взятые.

По результатам переписи ответственных работников из 14,8 тыс. коммунистов дооктябрьский партийный стаж имели только 2897 чел.27 Это означало, что критерии, введенные XI конференцией РКП(б), резко ограничили возможности карьерного роста по партийной линии сразу почти для 12 тыс. чел., которые раньше в принципе могли рассчитывать на продвижение наверх. Зато те, кто со-ответствовал установленному требованию, получили реальный шанс для более быстрого продвижения по партийной лестнице. Наряду с материальными благами и различными льготами в виде отпусков, оплачиваемого лечения и прочих привилегий, секретарь губкома получал нечто более важное -- особое доверие со стороны высшего партийного руководства. Подтверждением этого стал циркуляр ЦК РКП(б) от 18 января 1922 г, согласно которому секретарям губернских и областных комитетов вменялось в обязанность ежемесячно направлять в Центральный комитет письменные обзоры политического положения губернии и/или области28. Составлялись эти обзоры лично секретарем губкома или обкома и представляли собой закрытые письма, в содержание которых не были посвящены даже члены бюро. Новая форма взаимоотношений с ЦК заметно увеличила политический вес секретарей областных бюро/комитетов и губкомов.

В соответствии с решением, принятым XI конференцией РКП(б), учрас- предотдел ЦК уже с января 1922 г. начал подготовительную работу по замене тех секретарей губкомов, которые не удовлетворяли требованию дореволюционного партийного стажа, новыми кадрами. Для решения этой задачи наряду с ответственными партийными работниками ЦК стал учитывать так называемых подпольников -- членов РКП(б), вступивших в партию до Февральской революции 1917 г. Именно они, как предполагалось, должны были составить основной резерв корпуса секретарей губкомов. За полгода учраспредотдел ЦК завел карточки на 1760 таких коммунистов29. Благодаря собранным сведениям только с 20 мая по 15 июля 1922 г. ему удалось подобрать подходящие кандидатуры сразу для семи губкомов: Акмолинского, Алтайского, Архангельского, Донского, Пензенского, Северо-Двинского и Череповецкого30. Несмотря на то что, согласно Уставу РКП(б), губернские комитеты являлись выборными органами, новые секретари были рекомендованы губкомам Центральным комитетом, что означало их фактическое назначение. Такая подмена выборности назначенством позволяла высшему партийному руководству легко продвигать на руководящие должности необходимых ему коммунистов, осуществляя тем самым дополнительный контроль над функционированием социального лифта.

Укрепляя партийную вертикаль, ЦК пытался одновременно обеспечить монолитность и дисциплинированность РКП(б) в целом. Добиться этого, по представлениям большевиков, можно было прежде всего путем регулирования социального состава партии. Высшее партийное руководство не без основания полагало, что наиболее дисциплинированной категорией населения являются рабочие промышленных предприятий. Благодаря привычке трудиться по установленному графику и соблюдать технологический процесс, они в большинстве своем были более управляемыми и послушными, чем крестьяне или интеллигенты.

Исходя из этого, 2 апреля 1922 г. XI съезд РКП(б) ввел различные критерии приема в РКП(б): для рабочих и красноармейцев из рабочих и крестьян; для крестьян (кроме красноармейцев) и кустарей, не эксплуатировавших чужого труда; для служащих и «прочих». Для первой группы были установлены льготные условия: рекомендация трех членов РКП(б) с трехлетним партийным стажем и окончательное утверждение уездным или районным парткомом. Крестьяне и кустари также могли стать членами партии при предоставлении трех рекомендаций коммунистов с трехлетним стажем, однако только с санкции губкома. Для приема по третьей категории обязательным являлось предо-ставление рекомендаций пяти коммунистов с пятилетним партийным стажем и положительное решение губкома. Такие же условия вступления в РКП(б), как служащим, были предъявлены «выходцам» из других партий, к которым большевики всегда относились с наибольшим недоверием. Кандидатский стаж для рабочих был определен в шесть месяцев, для крестьян и кустарей -- один год, для служащих и «прочих» -- два года31. Установленные условия приема ощутимо ограничили вступление в РКП(б) новых членов. Особенно они повлияли на крестьян, проживавших в отдаленных деревнях, где, как правило, отсутствовали коммунисты с трехлетним партийным стажем, которые могли бы дать необходимые для вступления в РКП(б) рекомендации.

Сокращение темпов приема в партию в то же время сопровождалось добровольными выходами из ее рядов, заметно усилившимися с утверждением нэпа. Получив возможность ведения частной торговли и расширения личного хозяйства, некоторые рядовые коммунисты стали тяготиться отнимавшими время партийными обязанностями и необходимостью ведения так называемого коммунистического образа жизни. Заявления о выходе из РКП(б) подавали даже отдельные большевики с дореволюционным стажем, правда, совсем по другой причине: они восприняли нэп как свидетельство контрреволюционного перерождения партии. В результате с марта 1922 по январь 1923 г. общая численность РКП(б) не только не выросла, но даже уменьшилась с 532,0 тыс. до 485,6 тыс. чел.32

Установление дополнительных фильтров на входе в партию, уменьшение ее рядов и осуществлявшаяся параллельно работа по учету и распределению руководящих кадров, с одной стороны, делали РКП(б) более дисциплинированной и управляемой, а с другой -- неуклонно вели к ее бюрократизации. Еще в конце марта 1922 г. в ходе дискуссии, открытой накануне XI съезда РКП(б), в газете «Правда» была опубликована статья некого С. Орлинского. Автор писал: «Целый ряд мер, направленных к тому, чтобы создать более однородный и более высокий в качественном отношении состав партии, оправдываемый историческим моментом, в котором приходится партии руководить жизнью страны, ведет в то же самое время к другой крайности -- превращению партии в касту, к созданию целого ряда перегородок и разрядов внутри партии»33.

Вместе с тем именно создание таких внутренних организационных перегородок и возникновение из некогда относительно однородной массы рядовых членов партии «разрядов», приведших, по утверждению С. Орлинского, к «колоссальному неравенству» в РКП(б), способствовали ее превращению в многоэтажный и сложный социальный лифт, в наибольшей степени адекватный тому обществу, строительством которого занялись большевики, взяв государственную власть в свои руки. Казарменный тип социализма требовал жесткой субординации всей конструкции политической системы «диктатуры пролетариата», выделения на всех этажах возводимого ими здания разного рода привилегированных групп ответственных сотрудников и руководителей. Прежде всего такие группы должны были возникнуть и оформиться внутри РКП(б). Институционализация внутрипартийного неравенства и наличие на разных этажах партийной пирамиды профессиональных аппаратчиков стали важнейшими характеристиками нового профиля, который РКП(б) стала стремительно обретать после перехода к нэпу.

Свидетельством повсеместной бюрократизации являлось быстрое разрастание партийного и советского аппаратов в центре и на местах. Еще весной 1922 г. ЦК разослал губернским и областным комитетам, а также областным бюро ЦК РКП(б) циркуляр, в котором сообщил: «За последнее время наметилась тенденция со стороны некоторых парторганизаций к расширению существующей сетки группового деления ответственных работников без санкции ЦК, что в корне нарушает постановку единой системы учета»34. В качестве временной меры ЦК внес небольшие изменения в существовавшую учетную сетку, включив в нее председателей трестов государственного значения, заведующих отделами по работе среди женщин губкомов РКП(б) и заведующих отделами социального страхования. Однако для решения возникшей проблемы в долгосрочной перспективе требовался новый подход к постановке учетной и распределительной работы.

Основные черты этого подхода еще в начале 1923 г. обозначил заведующий учраспредотделом ЦК С. И. Сырцов. По его мнению, ближайшей задачей была выработка новой учетной сетки, «достаточно гибкой» для того, чтобы «вместить будущие возможные изменения»35. Повторив эту установку на состоявшемся 9-10 февраля совещании заведующих учетно-статистическими отделами губкомов РКП(б), С. И. Сырцов также заявил о необходимости создать «особую систему», которая объединяла бы партийный и советский учет36.

Актуальность поставленной задачи два с половиной месяца спустя подтвердил XII съезд РКП(б). Резолюция по организационному вопросу, принятая 25 апреля 1923 г., требовала усиления партийного руководства всеми институтами, входившими в систему диктатуры пролетариата, путем «правильной и всесторонне поставленной системы учета и подбора руководителей и ответственных работников советских, хозяйственных, кооперативных и профессиональных организаций»37. Можно утверждать, что именно эта директива положила начало трансформации учетной сетки ответственных работников в так называемые номенклатурные списки.

Довольно распространенное в российской историографии представление о том, что партийно-советская номенклатура была создана 12 ноября 1923 г., когда Оргбюро ЦК РКП(б) утвердило два списка ответственных работников, явно ошибочно. На самом деле, руководствуясь решением XII съезда РКП(б), ЦК приступил к составлению номенклатур центральных учреждений уже в начале мая. Согласно данным учраспредотдела ЦК, за май -- июнь 1923 г. в номенклатуры внесли 3797 должностей38. Следовательно, не только составление списков, но и применение по отношению к ним термина «номенклатура» относится самое позднее к лету 1923 г.

В основу номенклатурной системы были положены два списка, получившие в партийном делопроизводстве названия «номенклатура № 1» и «номенклатура № 2». Назначения на должности из первого списка производились исключительно по решению ЦК РКП(б), из второго -- по согласованию с ЦК. К концу октября 1923 г. на номенклатурном учете ЦК РКП(б) состояли в общей сложности 5562 должности ста центральных учреждений. Отчитываясь о проделанной работе за сентябрь -- октябрь 1923 г., учетно-распределительный отдел ЦК сообщал: «За отчетный период был окончательно разработан вопрос о постановке учета в госорганах, выработана инструкция о порядке согласования перемещений и назначений ответственных работников местных парторганизаций и установлен единый список должностей госорганов, назначение работников на которые не должно производиться без постановления Центрального комитета партии»39. Тем самым 12 ноября 1923 г. Оргбюро ЦК РКП(б), утвердив два номенклатурных списка, лишь закрепило порядок, выработанный и частично уже проведенный в жизнь со времени XII партийного съезда.

Создание партийно-советской номенклатуры легитимировало право РКП(б) назначать работников на ответственные посты в советских, профсоюзных, хозяйственных и прочих органах. Благодаря этому большевистская партия не только функционировала как социальный лифт, предоставлявший возможность коммунистам осуществлять внутрипартийные восходяще-нисходящие вертикальные перемещения, но и стала важнейшим механизмом, позволявшим ответственным работникам производить горизонтальные переходы и попадать сразу на довольно высокие этажи других социальных лифтов, минуя их более низкие уровни. Для того чтобы возглавить, например, губисполком Советов, совсем не обязательно было проходить длительный карьерный путь по советской линии. Номенклатурная система подбора и назначения кадров давала возможность переводить ответственных работников из одного лифта в другой -- из партийного в советский, военный, профсоюзный и наоборот -- практически на любом из существовавших этажей.

Становление номенклатурного принципа, явно противоречившего демократической практике выборов руководящих органов, неизбежно вело к бюрократизации как партийного, так и советского аппаратов. Недовольные сложившимся положением 46 «старых» большевиков 15 октября 1923 г. обратились в Политбюро ЦК с письмом, в котором констатировали «прогрессирующее, уже почти ничем не прикрытое разделение партии на секретарскую иерархию и мирян, на профессиональных партийных функционеров, подбираемых сверху, и прочую партийную массу, не участвующую в общественной жизни»40. Развернувшаяся по этому поводу почти двухмесячная дискуссия между единомышленниками Л. Д. Троцкого с одной стороны и приверженцами И. В. Сталина с другой серьезно обострила и без того ожесточенную внутрипартийную борьбу.

В этих условиях И.В.Сталин и его сторонники предприняли попытку укрепить свое положение, используя регулирование численности и состава партии. На состоявшейся 16-18 января 1924 г. XIII конференции РКП(б), которая подвела первые официальные итоги внутрипартийной дискуссии, член Центральной контрольной комиссии (далее -- ЦКК) РКП(б) Е. М. Ярославский публично обвинил сторонников оппозиции в ориентации не на рабочих, а на учащуюся молодежь41. Приписанное Л. Д. Троцкому противопоставление пролетариата и интеллигенции стало одним из ключевых аргументов, обусловивших провозглашение сталинским большинством курса на стремительное увеличение пролетарского ядра партии. Принятая по итогам конференции резолюция объявляла необходимым в течение года «из числа коренных пролетариев привлечь в ряды РКП(б) не менее чем 100 тыс. новых членов»42. Мощным катализатором этого процесса, позволившим скорректировать в сторону уве-личения заявленные масштабы пополнения и темпы, стала смерть В. И. Ленина. Уже 29 января 1924 г пленум ЦК принял постановление «о приеме рабочих от станка в партию», определившее трехмесячный срок проведения кампании, на время которого прием всех непролетарских элементов в РКП(б) был официально приостановлен43.

Предварительные итоги инспирированного сверху «ленинского призыва» подвели в конце мая 1924 г. на XIII съезде РКП(б). Из доклада мандатной комиссии, с которым выступил заведующий организационно-распределительным отделом ЦК Л. М. Каганович, следовало, что в ответ на «ильичеву смерть» в партию вступил 241 591 чел. Однако эта цифра была явно завышена. По официальным данным статистического отдела ЦК, опубликованным в октябре того же года, за февраль -- май 1924 г. численность кандидатов в члены РКП(б) выросла на 180 тыс. чел.44 Правда, в отдаленных районах СССР массовый прием рабочих в партию продолжался до августа 1924 г. К тому времени общая численность кандидатов «ленинского призыва» достигла 203 тыс. чел.45 Столь интенсивное вступление промышленных рабочих в ряды РКП(б) сталинское большинство ЦК представило в качестве доказательства того, что утверждения оппозиции об отрыве партии от масс абсолютно несостоятельны.

Параллельно с «ленинским призывом» в РКП(б) сторонники И. В. Сталина инициировали еще одну массовую кампанию, также имевшую антитроцкист - скую направленность. Речь идет о так называемой проверке непроизводственных ячеек, решение о проведении которой Политбюро ЦК приняло 6 марта 1924 г. Официально целью кампании было объявлено удаление из партии «чуждого элемента, являющегося партийным балластом»46. В соответствии со специальной инструкцией проверка распространялась только на советские и вузовские ячейки РКП(б), т. е. как раз на те, в которых Л. Д. Троцкий пользовался наибольшей поддержкой. 1 апреля 1924 г. в личном письме на имя Е. М. Ярославского один из лидеров троцкистской оппозиции Е. А. Преображенский писал: «Я высказывал мысль и продолжаю быть того мнения, что проводимая ныне чистка связана с борьбой с оппозицией». Далее Е. А. Преображенский убедительно обосновал свою точку зрения, обращая внимание на то, что чистка непроизводственных ячеек была намечена после внутрипартийной дискуссии конца 1923 г. и охватила города, в которых было принято больше всего оппозиционных резолюций, а в Москве началась именно с «оппозиционных ячеек»47.