Елизавета Ивановна де-Витте и карпатская Русь

Размещено на http://www.allbest.ru

Санкт-Петербургский государственный университет Россия,

Елизавета Ивановна де-Витте и карпатская Русь

С.Г. Суляк

Авторское резюме

Имя известного в свое время педагога и историка Елизаветы Ивановны де-Витте (урожденной Аммосовой), к сожалению, оказалось в наше время незаслуженно забыто. Елизавета де-Витте автор многочисленных научных и научно-популярных трудов. Она была действительным членом Исторического общества Нестора летописца, печаталась в журналах «Чтения в Историческом обществе Нестора летописца», «Русское дело», «Заря», «Русь», «Правдивое слово». Издавала сборники «Книга для чтения в школе и дома».

Во втором выпуске опубликовала свой перевод «Слова о полку Игореве», опираясь на перевод Г.П. Павского. Также вышло много ее отдельных научных работ. Она совершила несколько путешествий по зарубежным странам, интересуясь в основном положением славянских народов. Летом 1903 г. Е. де-Витте отправилась в поездку по Австро-Венгрии, посетив Буковину и Галицию.

В ее творческом наследии есть труды, посвященные истории, социально-экономическому, политическому и религиозному положению русинов Австро-Венгрии. Среди них: «Путевые впечатления с историческими очерками. Буковина и Галичина» (1903), «Угро-руссы. Прошлое и настоящее. Абсолютизм и конституция» (1907), «Как живется галичанам под конституцией» (1908), «Русско-польский вопрос в Галичине. 1804-1909» (1909), «Австро-Венгрия и ее славянские народы» (1912), «Угроруссы» (1914), «Галицкая Русь в ее прошлом и настоящем» (в соавторстве с Е.Ф. ТураевойЦеретели, 1915). Не обошла вниманием Е. де-Витте и судьбу русинов Холмщины («Холмская Русь», 1909).

Своими работами она внесла вклад в дальнейшее изучение истории русинов и способствовала расширению интереса в России к русинской проблеме как среди широкой общественности, так и в научной среде.

Ключевые слова: Елизавета де-Витте (Аммосова), Карпатская Русь, Австро-Венгрия, Буковина, Галиция, Угорская Русь, Холмская Русь, русины.

Abstract

ELIZAVETA IVANOVNA DE WITTE AND CARPATHIAN RUS

S.G. Sulyak

St. Petersburg State University Russia

Elizaveta Ivanovna de Witte (nee Ammosova), a famous educator and historian, has been undeservedly forgotten. She was the author of numerous scientific and popular works, a full member of the Historical Society of Nestor the Chronicler, published in numerous journals like Chteniya v Istoricheskom obshchestve Nestora letopistsa, Russkoe delo, Zarya, Rus, Pravdivoe slovo. She was publishing the collections Book for Reading at School and at Home, the second volume of which included her version of The Word on Igor's Regiment, based on G.P Pavsky's translation. E. de Witte made several trips to foreign countries, where she paid much attention to the situation of Slavic peoples. In the summer of 1903, E. de Witte went to Austria-Hungary and visited Bukovina and Galicia. Her creative legacy includes works on the history, socio-economic and religious situation of the Rusins in Austria-Hungary: Bukovina and Galicia (1903), Ugro-Rus. Past and Present. Absolutism and Constitution (1907), How Galicians Live under the Constitution (1908), The Russian-Polish Question in Galicia. 1804-1909 (1909), Austria-Hungary and Its Slavic Peoples (1912), Galician Rus in Its Past and Present (co-authored with E.F. Turaeva-Tsereteli, 1915). She was also interested in the Rusins of the Kholmshchyna (Cheim Land, 1909). With her works on the history of Carpathian Rus, E. de Witte contributed much to the further studies of the history of Rusins and promoted the interest to this ethnic group in the general public and academic community of Russia.

Keywords: Elizaveta de Witte (Ammosova), Carpathian Rus, Austria-Hungary, Bukovina, Galicia, Ugric Rus, Cheim Land, Rusins.

Основная часть

русин история венгрия витте

Елизавета Ивановна де-Витте (де Витте) (21.05.1834 ок. 1918) родилась в семье коллежского асессора Ивана Петровича Аммосова (1797-1872) и Варвары Дмитриевны, урожденной Свечиной (1807-1871). И.П. Аммосов владел родовым имением в селе Гуторово Курской губернии и в 1835 г. был записан в шестую часть дворянской родословной книги вместе с сыном Дмитрием и дочерями Анастасией, Софией, Марией, Елизаветой, Наталией и Прасковьей. В 1845 г. родился сын Георгий (Юрий), дальнейших сведений о котором нет [1: 11-12].

В 1851 г. Елизавета закончила Императорское воспитательное общество благородных девиц (Смольный институт благородных девиц Санкт-Петербурга, 26-й выпуск). В 1856 г. вышла замуж за полковника Михаила Павловича де-Витте [65: 559]. Михаил (17.07.1828 16.03.1867) был старшим сыном генерала от инфантерии, члена генерал-аудиториата Военного министерства Павла Яковлевича де-Витте (Девитт) (1796-1864) от первого его брака с Валерий Францевной, урожденной Банцеготти, командиром лейб-гвардии батарейной № 5 батареи 3-й гвардейской и гренадерской артиллерийской бригады. У них родились дочери Валерия (1857-1882), Ольга (1859-1879) [1: 12-13] и сын Владимир (1866-1868) [64: 122]. Ее младшая сестра Прасковья (4.05.1839 19.11.1916) была замужем за братом Михаила, командиром 3-го гусарского Елисаветградского полка Николаем де-Витте (18.04.1830 8.12.1877), и у них родилось двое сыновей Николай и Аполлон [1: 12-13].

Через год после смерти мужа Елизавете де-Витте предложили должность начальницы вновь открывшейся женской гимназии в Кельцах, административном центре Келецкой губернии Царства Польского. Хотя, овдовев, она готовилась к педагогическому поприщу, но в то время была серьезно больна. Через шесть лет, когда две дочери воспитывались в Смольном институте, а старшая уже заканчивала его, дела Елизаветы Ивановны «расстроились, приходилось думать о приискании работы». В 1874 г. на приеме у герцога П.Г. Ольденбургского, главного начальника женских учебных заведений Ведомства императрицы Марии, ей предложили возглавить женскую гимназию в Астрахани. Перед этим Елизавете посоветовали ознакомиться с работой одной из столичных гимназий, которой в то время руководила знакомая ей выпускница Смольного. Однако назначение не состоялось, т. к. утвердили кандидатуру местного губернатора. Оно произошло только через год при помощи инспектора Смольного института, к которой обратился директор Тифлисской гимназии с просьбой рекомендовать кого-нибудь из бывших выпускниц Смольного на должность начальницы женской гимназии [25: 5-7]. C тех пор началась 22-летняя служба Елизаветы Ивановны [25: 3], с небольшим перерывом с апреля 1878 по 1884 г. За это время она похоронила своих взрослых дочерей и осталась одна [25: 83]. Е.И. де-Витте проработала начальницей женских гимназий (главной надзирательницей) Тифлисской великой княгини Ольги Федоровны (1875-1878), Ковенской (1885-1897), Киевской Фундуклеевской с пансионом графини Левашевой (1897-1904) [56: 396].

К сожалению, личность Елизаветы де-Витте (Аммосовой) и ее научная деятельность недостаточно изучены. Истории родов Аммосовых и де-Витте немного касался в своих воспоминаниях известный русский генеалог, археограф Л.М. Савёлов (1868-1947), чья мать Анастасия была родной сестрой Елизаветы [56: 13, 15, 53-54, 6364], о ее родословной вкратце упоминает А.Н. Акиньшин [1: 11-13].

Т.И. Чепелевская, называя исследовательницу «травелогом» (от англ. travelogue повествование о путешествии) и используя наработки итальянской исследовательницы Кристины Куньята, описывает работы Е.И. де-Витте, вышедшие после ее зарубежных путешествий, совершенных во время летних каникул. Летом 1902 г. исследовательница посетила Далмацию, Герцеговину, Боснию и Сербию. Летом 1903 г. Буковину и Галичину, а также Чехию и Моравию, летом 1903, 1906 и 1907 гг. Словакию и Угорскую Русь, летом 1907 и 1910 гг. побывала в альпийских землях и в Приморье с Тиестом, населенных словенцами [64].

В 2011-2012 гг. К. Куньята из Universitй Ca' Foscari Venezia (Италия) написала магистерскую работу «Elizaveta Ivanovna de-Vitte. Uno sguardo al femminile sulle condizioni degli Slavi europei all'inizio del XX secolo» («Елизавета Ивановна де-Витте. Женский взгляд на положение славянских народов в начале XX в.») [66]. В 2018 г. она опубликовала статью «Te Travel Experience of Elizaveta De Vitte and Rebecca West: A Compared Study Between Two Committed WomenTravellers» («Опыт путешествий Елизаветы де-Витте и Ребекки Уэст: сравнительное исследование двух убежденных женщин-путешественниц») [67].

Коснулась биографии Е.И. де-Витте Н. Гаттас в своей статье «Буковина и Галичина» [2: 6]. Описывая в своих статьях деятельность Исторического общества Нестора летописца [52; 53], украинский исследователь М.П. Колесник упоминает о Е.И. де-Витте [52: 54]. Небольшую справку об ученом дает «Энциклопедия "Слова о полку Игореве"» М.А. Федотовой [63].

В 1977 г. Карпаторусское литературное общество (США) выпустило репринт книги Е.И. де-Витте «Путевые впечатления (с ист. очерками). Лето 1903 г. Буковина и Галичина», изданной в 1904 г. в Киеве [49]. Ее очерки «Русско-польский вопрос в Галичине. 1804-1909», «Холмская Русь» и «Угроруссы» увидели свет в сборнике «“Украинская” болезнь русской нации», вышедшем в 2004 г. [62].

В целом же научное и педагогическое наследие Е.И. де-Витте в наше время оказалось невостребованным, вероятно, из-за ее монархических взглядов и приверженности концепции единого русского народа.

Во время пребывания в Ковно (Каунасе) она стала членом Православного Свято-Никольско-Петропавловского братства [64: 122]. Там она издала сборники для чтения в школе и дома для начальной школы (с текстами русских сказок, былин, древнерусских поучений). В «Книге для чтения в школе и дома» (вып. 1-3) Е.И. де-Витте опубликовала «Начальную летопись», жития преподобных Антония и Феодосия Печерских, несколько древнерусских поучений, былины, сказки, духовные стихи, плачи и песни. Во втором выпуске она издала свой перевод «Слова о полку Игореве». В предисловии было указано, что она опиралась на перевод Г.П. Павского и исследования А.А. Потебни и Е.В. Барсова. Перед «Словом» представлен небольшой очерк «Борьба Руси со Степью». Текст «Слова» (древнерусский текст воспроизводится по Потебне) и его перевод публиковались параллельно [63: 99-100]. В Ковно вышел и первый труд ученого по истории славян «Чтения по истории славян. Балтийские славяне. Хорваты. Сербы. Хорутане. Болгары. Велико-Моравия. Чехия. Польша. Русь», написанный по работам русских славистов [5].

Возглавив Киево-Фундуклеевскую женскую гимназию (18971904), Е.И. де-Витте принимает активное участие в деятельности Общества Нестора летописца в Киеве, активно публикуясь в «Чтениях в Историческом обществе Нестора летописца» и выступая с докладами на заседаниях общества [12; 13; 14; 27; 57]. К началу 1898 г. в обществе состояло 21 почетный и 122 действительных членов [3: 12]. С 1879 г. оно начало издавать «Чтения в Историческом обществе Нестора летописца» [4: 34, 36]. 31 января 1898 г. Е.И. де-Витте избрали членом-корреспондентом [50: 105], а 12 декабря 1899 г. действительным членом Общества Нестора летописца [51: 38; 55: 4; 16].

С 1899 до 1905 г. она являлась членом Дамского совета Киевского Славянского благотворительного общества (позже стала почетным членом); с 1905 г. член Историко-родословного общества (ИРО) в Москве [б4: 123].

В Киеве Е.И де-Витте стала активно заниматься научной деятельностью, писать исторические работы, путешествовать по землям славян.

В ее творческом наследии значительное место занимают исследования, посвященные истории, социально-экономическому, политическому и религиозному положению русинов Карпатской Руси1. Среди них: «Путевые впечатления с историческими очерками. Буковина и Галичина. Лето 1903 г.» (1904), «Угро-руссы. Прошлое и настоящее. Абсолютизм и конституция» (1907), «Как живется галичанам под конституцией» (1908), «Русско-польский вопрос в Галичине. 1804-1909» (1909), «Путевые впечатления с историческими очерками. Словачина и угро-руссы. Лето 1903, 1906 и 1907 годов» (1909), «Австро-Венгрия и ее славянские народы» (1912), «Угроруссы» (1914), «Галицкая Русь в ее прошлом и настоящем» (в соавторстве с Е.Ф. Тураевой-Церетели, 1915) и т.д. Не обошла вниманием Е.И. де-Витте и судьбу русинов Холмщины («Холмская Русь», 1909) [15; 17; 21; 26; 31; 32; 33; 40; 43; 44; 48; 49, 61].

В своих трудах Е.И. де-Витте называла население Карпатской Руси «русскими», редко применяя этноним «русин». Мы решили не править автора по двум причинам. Во-первых, до революции в России официальной была теория триединого русского народа, которую разделяло большинство великороссов, малороссов, белорусов и русинов (русинов официально причисляли к малороссам). Только в 1917 г. в Австро-Венгрии новый император Карл I официально изменил названия «рутены», «рутенский язык» на «украинцы» и «украинский язык» (Ukrainer, Ukrainisch) [60: 195]. Во-вторых, при изменении может исказиться первоначальный смысл высказываний автора.

Летом 1903 г. Елизавета Ивановна совершила поездку по Буковине и Галичине, входивших в то время в состав Австро-Венгерской империи. О своих впечатлениях во время путешествия она сообщила на общем собрании Киевского славянского благотворительного общества 22 октября 1903 г. (ее выступление вышло в том же году отдельной брошюрой), а следующем году увидела свет монография «Путевые впечатления с историческими очерками. Буковина и Галичина. Лето 1903 г.» [15; 17].

Автор начинает предисловие к этой работе словами: «Продолжая наше путешествие по славянским землям, мы продолжаем издавать и наши “Путевые впечатления”. При этом, задавшись целью не только делиться с читателем непосредственными впечатлениями нашими, но и осведомлять читателей, незнакомых с судьбой славян и с историей стран, нами и описываемых, мы в некоторых местах останавливаемся подолгу на той и другой» [17: 3].

Русское население Буковины, пишет автор, по говору, характеру. одежде и обычаям подразделяется на три группы: подолян, или жителей равнин, гуцулов, жителей гор, и филиппован, великороссовстарообрядцев.

Подоляне и филипповане лицом белые, глаза и волосы светлые или несколько темноватые. Гуцулы смуглы, глаза и волосы черные или очень темные. Подоляне низки ростом, гуцулы высоки и стройны. Филипповане толсты. Характер у гуцулов и подолян мягкий, у филиппован твердый. Все они добродушны, дружелюбны, гостеприимны, трудолюбивы, честны и религиозны. Подоляне отличаются деликатностью в речи, никогда не скажут грубого слова [17: 10].

Подоляне-мужчины летом носили длинную, широкую белую полотняную сорочку с широкими, у кисти завороченными рукавами, узкие белые полотняные штаны под сорочкой, поверх сорочки разноцветный шерстяной пояс, маленький кожушок без рукавов, украшенный сверху сафьяновыми разноцветными ремешками, широкий, длинный черный шерстяной сердак с шерстяными узелками и пуговицами на груди, черевики или чоботы с заостренными или широкими носками, с украшением сверху, соломенную или войлочную шляпу с широкими полями. Зимой мужчины надевали поверх полотняных портков белые или темные узкие шерстяные штаны или лишь до колен доходившие полуштаны, на ноги чоботы, на голову овечьи шапки с ушами или без [17: 11].

Одежда женщин-подолянок летом состояла из длинной, узкой полотняной сорочки с рукавами, как у мужской, с разноцветными вышивками на плечах и у кисти, широкой темной шерстяной юбки с двумя пришитыми к ней узкими разноцветными шерстяными поясками для привязывания юбки, маленького кожушка без рукавов, как у мужчин, длинного сердака, как у мужчин, кожаных черевиков или чоботов, белого ручника на голове поверх связанных в клубок волос. Молодицы и девушки носили обыкновенно разноцветные юбки. В праздничные дни девчата вместо ручника надевали венки из мелких стеклянных бус, лент, цветов, павлиньих перьев и т. д. Эти венки назывались карабулями, и их носили девушки, которые уже ходили на танцы с парубками (парнями). Летом девчата надевали на танцы или в церковь вместо кожуха кацавейку (шелковый полукожушок) [17: 11].

Зимой подолянки, кроме кожушков, сердаков и плащей, носили длинные кожухи, которые сверху разукрашены красным сукном, сзади плетенными кожаными шнурками. Девчата и молодицы надевали длинные кожухи, которые сверху еще более разукрашены сукном, вышивками и кожаными шнурками [17: 11-12].

Е.И. де-Витте, описывая русинов Карпатской Руси, использовала не только свои наблюдения, она также изучила работы местных историков и этнографов. В частности, при описании подолян, гуцулов, лемков, бойков она использовала исследования Г.И. Купчанко, в т. ч. и его работу «Наша Родина» [54].

Автор дает характеристику трем основным этническим группам русинов Галичины: лемкам, бойкам и гуцулам.

Русские, живущие на всем хлеборобном пространстве Галичины и занимающиеся преимущественно земледелием, отмечала Е.И. де-Витте, не имеют особого названия. Только жителей в окрестностях Тернополя и Черткова зовут подолянами. Все русские земледельцы сходны между собой наречием, одеждой и обычаями. Зато у жителей гор лемков, бойков и гуцулов, живущих в близком соседстве друг с другом, большая разница в наречии, внешнем облике, одежде, нравах и обычаях [17: 33-34].

Лемки жили по обеим сторонам Карпат (Бескид) в Галичине и Угорщине. Галицкие лемки занимали целую полосу в 50 квадратных миль от города Пивничной на р. Попраде. На Лемковщине находятся города Грибов, Горлицы, Жмий-город, Дукля, Риманов, Новотанец, Буковско. За Попродом есть только четыре деревни, населенные лемками: Шляхтово, Яворки, Бела-Вода и Черна-Вода. Земли лемков большей частью бесплодные горы, где процветает скотоводство.

Лемки говорили с ударением на предпоследнем слоге, как в польском языке. Все они придерживались своей народности и восточного униатского обряда [17: 34].

Лемки как жители гор отличались от русских земледельцев Галичины одеждой. Верхняя их одежда чуга (длинный плащ) с пелериною на спине, на нижнем рубце которого находятся т. н. торики, т. е. плетеные черно-белые шерстяные нитки, висящие как бахрома. Обыкновенная одежда состояла из прямой верхней одежды из длинноворсового самодельного сукна с фальшивыми рукавами под названием гуня, узких штанов из белого сукна, шляпы с широкими полями, на ногах керпцы или ходаки (кожаные постолы). Богатые лемки ходили в сапогах.

Женщины носили на голове белые или синие платки, один длинный конец которых спускался вниз. Девушки не повязывали платки, а заплетали волосы в косу. Женская одежда состояла из сподницы или кабата, в будние дни из синей материи с белыми точками, в праздничные из белой с цветами. На ногах в будни носили керпцы или ходаки, в праздники угорские сапоги, черные или желтые сафьяны.

В своих горах лемкам удалось сохранить древнюю простоту народных и религиозных обычаев [17: 35].

Горные соседи лемков бойки. Они проживали в части Саноцких гор и в Стрейских горах и отличались от лемков одеждой, наречием и нравами. Исследовательница считала, что название бойков происходит от слова «бойкий» («бить») и что «бойко» это человек пылкого характера. Полки из бойков обыкновенно направлялись австрийскими генералами на самые опасные участки боя и часто несли огромные потери. В горах бойки занимались скотоводством и немного производством деревянных изделий. Они также торговали привезенными из Венгрии орехами, сливами, виноградом и каштанами [17: 35-36].

Одежда их состояла из обыкновенного шерстяного сердака или короткого бараньего кожуха, черной бараньей шапки или широкой шляпы, на ногах носили ходаки. Женщины одевались так же, сподницы у них шерстяные, на головах белые платки. Они хорошо ездили верхом и курили трубку.

Бойки не пользовались расположением своих соседей. Особенно силен был антагонизм между ними и гуцулами. Причина его неизвестна [17: 36].

Далее на восток и юг жили гуцулы, «русские черногорцы, краса и поэзия Галицкой Руси». Отсюда расходятся их песни «коломыйки» и одноименный танец [17: 36].

Е.И. де-Витте предположила, что название «гуцул» взято из румынского языка и означает «разбойник», т. к. в Коломейских и Буковинских горах, прежде труднодоступных, скрывались шайки опришков, самым знаменитым из которых был Олекса Довбуш [17: 37].

Гуцулы красивы лицом. Волосы и глаза у них чаще черные, лицо с резкими чертами лица. Рост высокий, походка бодрая, движения свободные и смелые.

Гуцулы носили короткий шерстяной черный сердак, красные или голубые широкие штаны, широкий пояс, за поясом пару пистолетов и нож. Неизменный атрибут прекрасно сделанный и служивший вместо палицы топорик. Гуцулки, отмечала исследователь, не так красивы, как мужчины. Одежда их была, по ее мнению, тяжелая и безвкусная: сердак, вышитая сорочка и шерстяная обогортка, желтые, красные или черные сапоги [17: 38].

Говоря о Буковине, Е.И. де-Витте, упоминала, что она входила в состав Галицкого княжество до его захвата Польшей в 1340 г., затем на некоторое отошла к Венгрии, а с 1369 г. стала северной частью Молдавского княжества. Договорами от 7 мая 1775 г. и 12 мая 1776 г. была уступлена Австрии Турцией. Исследовательница указала, что на захват Буковины большое влияние оказали военные соображения: она соединяла Галицию с Семиградией (Трансильванией), создавая для Австрии выгодное положение против России и Молдавского и Валашского княжеств. В 1786 г. Буковина была присоединена к Галиции как Черновицкий округ. В 1849 г. стала отдельной провинцией (герцогством) [15: 1-2; 17: 12-13].

После занятия края австрийцами и знакомства с его национальным составом местные чиновники обратили внимание на русское население края (русинов) «как на элемент, более пригодный для государственных целей». В одном из их официальных докладов писалось: «русские в Буковине не так хитры, как румыны, они трудолюбивы и хорошие земледельцы...» [15: 2; 17: 14].

Однако если в первые годы своего правления в Галиции австрийское правительство поддерживало русский элемент как противовес польскому, то в Буковине оно сразу выдвинуло на первое место румын. Сыграло здесь свою роль не только отсутствие значительного польского населения, но и то, что, в отличие от галичан-униатов, буковинские русины были близки с русским населением России не только языком, но и верой. Поэтому «Буковина получила сразу немецко-румынскую окраску; в школах долгое время все преподавание происходило на немецком языке». Также австрийское правительство стало приглашать «инородческий элемент: немцев, мадьяр, поляков, евреев» [15: 2-3; 17: 14]. В 1860 г. в Австрии в пользу евреев были изданы законы, признававшие за ними право приобретать (с некоторыми ограничениями) недвижимое имущество. По окончании низшей гимназии, низшей реальной школы, торговой или земледельческой гимназий или при получении офицерского чина в армии можно было купить поместье, без этого дозволялось приобретать иную недвижимость: дома в местечках и городах, хозяйственные заведения в деревнях. Таким образом, было положено начало еврейскому помещичьему сословию в Буковине и Галиции [15: 3; 17: 14-15].

Хотя русины Буковины никогда не знали рабства, народ был «исконно свободен и не знал закрепощения», крестьяне потеряли экономическую гражданскую свободу. Конституционная свобода в Галичине и Буковине «не существует для русского народа». В краевом сейме из 29 депутатов (послов) русское население, составлявшее 2/5 населения, имело 5 послов. В венском парламенте среди 12 послов от Буковины был «всего лишь один русский, да и то зараженный украинофильством» [15: 4-6; 17: 15-16].

Орудием денационализации русского населения служила школа. В народной школе было обязательное обучение детей от 6 до 12 лет, если учитель найдет нужным до 14 лет, учились мальчики и девочки. Однако не каждая деревня могла иметь такие школы. Над краевыми школами установили государственный надзор, языком обучения был тот, который признавала община (громада). Из-за сепаратистов, которых поддерживали поляки и правительство, в большинстве школ был введен «безобразный язык, который “куется” украинофилами и который не похож ни на малорусский, ни на великорусский, которого чураются сепаратисты. Народ его не понимает, и школьное обучение на нем остается безрезультатным» [15: 6; 17: 17-18].

Из трех черновицких гимназий русскому населению был открыт доступ только в одну, где училось всего 19 русских учеников. Еще хуже положение в Черновицком университете. К примеру, из 600 студентов 300 евреев, составлявших 2/15 населения края, русских же студентов 50. В то же время «преследуется все русское». Из черновицкой гимназии были исключены 5 русских учеников за то, что они читали Пушкина. Все это показывает «гарантированность» свобод и равноправие, закрепленные в § 19 Конституции Австро-Венгрии2 [15: 7; 17: 18].

Общественно-политическая жизнь русского населения в Буковине была слабой и стала активизироваться только после 1860 г. Для поднятия образования среди женщин в Черновцах было создано «Общество русских женщин». Оно заботилось о судьбе девочек из низшего сословия [15: 7-8; 17: 19-20].

В первый день приезда в Черновцы Е.И. де-Витте удалось познакомиться у редактора одной из русских газет с двумя членами депутации от народных веч, известными патриотами протоиереем Дробиком, главой депутации, состоявшей из пяти человек, и молодым крестьянином Меленчуком. Последний прочел свою статью, приготовленную для печати. «Развитый, энергичный, владеющий словом и пером, пламенный патриот, еще молодой Меленчук в своем красивом, расшитом народном костюме производит чарующее впечатление, вспоминала исследователь. “Вот вождь народный!” невольно думаешь, глядя на него и слушая его. В петиции, поданной президенту-немцу, народ заявляет, что он “русский”, а не “рутенский», как называют его австрийское правительство и поляки» [15: 8; 17: 21].

Описывая происхождение этнонима «рутены», Е.И. де-Витте пишет, что «до перехода под власть Австрии русский народ в Галичине называл себя в единственном числе “русин” (это слово встречается у нас и на севере, в чисто великорусских губерниях)». «Немецкие ученые и литераторы стали называть русских, подданных Австрии, “Reussen” или “Russen”. Но вскоре утвердилось за ними название “Ruthenen”. Основание этому термину дали папские буллы и грамоты, выдававшиеся по делам униатов. В них всегда русские, соединенные с римскою церковью, назывались по-латыни “Rutheni”, и это название до того привилось униатской иерархии, что она даже в своих немецких письмах к австрийскому правительству постоянно употребляла этот латинский термин. Австрийское правительство, стремясь германизовать своих подданных и противясь развитию в них национального самосознания, воспользовалось впоследствии этим термином. Приобретенные Австрией “рутены” должны были прежде всего сознавать себя униатами, а не принадлежащими к какой-нибудь народности. Но впоследствии, по “политическим соображениям”, слово “рутены” стало означать особенную народность, отличную от великорусской, и это название распространилось и на русское население Буковины, остававшееся всегда православным. Это наименование должно было ограждать народ от преследований; но украинофилы-сепаратисты, главное гнездо и поприще деятельности которых в Галичине, проникли в последние годы и в Буковину, внеся раздор в общество и семью, где нередко бывает один русский, другой украинофил, отец с сыном, брат с братом враги; сепаратисты требуют от народа, чтобы он отрекся от своей народности, своего языка и своей истории, чтобы он заговорил вымышленным ими языком. Вот это-то и побудило вождей народа, патриотов, стать во главе движения, стремящегося укрепить самосознание народное. Отсюда и решение: “Отныне мы будем называться русскими!”» [15: 8-10; 17: 21-22].

На следующий день у редактора она познакомилась с молодым А.Ю. Геровским, одним из тех, кто был исключен из гимназии за чтение Пушкина. Он познакомил Е.И. де-Витте со своей матерью Алексией, дочерью А.И. Добрянского. На следующий день автор отправилась с Алексией в с. Добрыновцы, по пути заехав в г. Садыгура (Садгора), где познакомилась со священником о. Дионисием Кисель-Киселевским. В Добрыновцах они застали батюшку о. Григория Драчинского. Эти священники были «добрыми пастырями своего народа». Характеризуя буковинских священников, Е.И. де-Витте упоминает, что из 144 православных приходов края 50 занимают русские, остальные румыны. При этом среди русских священников есть примкнувшие к сепаратистам из расчета, другие ничем, кроме карт и вина, не увлекаются. Жены священников в большинстве своем не «добрые матушки», а светские барыни, думающие только о нарядах и выездах [15: 10; 17: 25-27].

Все народности в Буковине имели свои «народные дома», в т. ч. «украинофилы» и раскольники-некрасовцы, населявшие в крае четыре деревни недалеко от Черновиц. Однако Русская народная партия, русский народ в Буковине, несмотря на хлопоты патриотов, такой дом не имели. Трудно приходилось русской партии, не имевшей материальных средств [15: 11; 17: 30].

Говоря о Галичине, исследовательница пишет, что она во второй половине XIV в. досталась польскому королю Казимиру Великому. В этом краю ранее было одно русское население (русское крестьянство, русское мещанство, русские торговые люди, русское духовенство, русские земледельцы дворяне с боярством). Еще в XVI в. все крестьянство, а также большая часть мещанства, торговых людей и дворянства были русскими. Теперь же население Восточной Галиции распределяется следующим образом: русского населения 3 222 864 чел., говорящих по-польски 3 130 811 чел., по-немецки 227 тыс. В числе говорящих по-польски и по-немецки большой процент евреев. По словам Е.И. де-Витте, «русское население составляют крестьяне, духовенство и мелкий класс», торговый класс и мещанство преимущественно евреи, крупное землевладение в руках евреев и поляков [15: 11-12; 17: 32].

Вся судебная система и административные учреждения в крае находились в руках поляков, а в качестве официального употреблялся польский язык. Земский школьный совет старался вводить польский язык преподавания в русские школы и гимназии, назначал преподавателями людей, не владевших малорусской речью. В результате долгой борьбы удалось получить несколько городских школ и четыре гимназии (на 42 польские) во Львове, Перемышле, Коломые и Тернополе с преподаванием на малорусском языке. Однако, как считала автор, эти учебные заведения скорее наносили вред, чем приносили пользу, т. к. в них польские школьные власти проповедовали ex cathedra (с лат. буквально «с кафедры») национальный сепаратизм, вражду и ненависть к русской церкви, русской литературе, к России. В результате значительная часть молодежи выходила оттуда ярыми противниками всего русского [15: 13; 17: 170].

Австрийское правительство и поляки не допускали к выборам в краевой сейм и венский парламент русских депутатов. Из 169 депутатов краевого сейма только 14 были русской народности; в парламенте поляки имели 70 представителей, русские 8. «Убогое русское население» не имело средств проводить выборную кампанию, в то же время на выборы одного депутата правительство или поляки тратили от 10-15 тыс. гульденов.

Несмотря на это, имевшее подавляющее большинство в 47 уездах русское население пыталось провести своих кандидатов. Однако оно столкнулось с противодействием властей. На выборах 1891 г., когда во главе правительства Галиции стоял граф Бадени, по его приказу уездные начальники (старосты) вызвали на выборы жандармов и войска, арестовали около тысячи русских избирателей, 9 чел. было убито. В итоге провели польских кандидатов. В тех округах, где, несмотря на террор, русские депутаты получили большинство голосов, уездные начальники с «подобранной ими избирательной комиссией совершили подлог, убавив русскому кандидату число голосов и добавив их польскому» [15: 13-14; 17: 168].

В русской Галичине действовал польский избирательный комитет, который занимался исключительно выборами в краевой сейм и парламент. В 1902 г. он расширил свою деятельность, стал постоянным и действовал в 33 уездах из 47 русской Галичины. Согласно инструкции, он следил за религиозным состоянием, образованием, политическими настроениями, общественными движениями, боролся с вредными (т. е. русскими) движениями, пробуждал и укреплял польское национальное сознание и т. д. [15: l4--15; 17: 197-198].

Описывая религиозное положение русинов, Е.И. де-Витте упоминает, что Галицкая Русь в XVIII в. перешла в унию, однако сохранила в своих церквах чистоту восточного обряда и богослужение на церковнославянском языке. В большинстве церквей всех трех епархий (Львовской, Перемышльской, Станиславской) оно совершалось по книгам, изданным в Почаеве, Киеве, Санкт-Петербурге, Москве, а также по книгам, напечатанным во Львове до унии. Это привело к тому, что кардинал Сильвестр, митрополит Галицкий, при посещении церквей своей епархии собственноручно вырывал заглавные листы в церковных книгах, чтобы уничтожить следы их происхождения [15: 20].

Народ сохранял свою приверженность восточному обряду, доказательством чему служили отсутствие сект, готовность даже самых бедных крестьян жертвовать средства на строительство храмов и их украшение, хождение тысяч крестьян на богомолье в Сучаву (Буковина), Почаев и даже в Киев. Иезуиты и поляки давно поняли, что, пока в униатских церквах остается восточный обряд, русское население останется чуждым католицизму и латинской пропаганде и будет склоняться к православию и России. Первые попытки уничтожить восточный обряд были предприняты в 60-х гг. XIX в., когда попытались ввести григорианский календарь вместо юлианского. Благодаря тогдашнему митрополиту Григорию Яхимовичу и о. Иоанну Наумовичу эта затея не удалась.

В 60-е гг. XIX в. началось церковно-обрядовое движение. Его целью была попытка очистить обряд униатской церкви от позднейших католических наслоений и искажений. Как отмечала Е.И. де-Витте, «обрядовцами были достойнейшие и даровитейшие из священников». Первое место среди них занимал о. Иоанн Наумович, соединивший движение церковное с национально-русским. После смерти митрополита Яхимовича в 1863 г. его преемник Спиридон Литвинович ликвидировал обрядовое движение в Галичине и лишил о. Наумовича прихода. После подавления польского восстания российское правительство призвало русских греко-католических священников из Галичины, чтобы ослабить польский элемент в Холмщине и Подляшье. Этим предложением воспользовались многое обрядовцы, чье положение стало невыносимым. В числе переехавших на Холмщину был и генеральный викарий Львовской епархии Михаил Куземский, который стал в 1868 г. епископом Холмской епархии.

Тогда иезуиты и поляки решили заменить галицкое униатское духовенство на более послушное, заодно и разбить старорусскую партию. Воспользовавшись переходом населения крестьян деревни Гнилички в православие в конце 1881 г., в 1882 г. начали судебное дело о государственной измене (процесс Ольги Грабарь) против выдающихся галицко-русских деятелей: о. И. Наумовича, А.И. Добрянского, В.М. Площанского, О.Г. Маркова и др. Их посадили в тюрьму и под шум этого процесса устроили передачу всех базилианских (василианских, Ордена святого Василия Великого) монастырей и их земельных угодий иезуитам. Воспитанные иезуитами базилиане стали вводить в восточный обряд латинскую практику и вести агитацию в пользу национального сепаратизма, распространяя украинофильство, вражду и ненависть к представителям русского направления в Галичине.

17 июля 1882 г., после семинедельного разбирательства, суд вынес приговор: о. Наумович получил восемь месяцев тюремного заключения, В. Площанский пять месяцев, И. Штундер и О. Залуский по три месяца. Остальные были освобождены.

Посредством своей латинизаторской политики и политической деятельности правительство и поляки стали выбирать церковных иерархов. Из среды базилиан был избран митрополит граф Андрей Шептицкий, бывший католик, на освободившуюся кафедру в Станиславе выдвинули базилианца Платонида Филаса, удаленного из гимназии за порочную жизнь [15: 21-22; 17: 157, 162-164, 175177].

Одновременно правительство и поляки стали воспитывать для своих целей и светское духовенство. Галицко-русское духовенство в своей массе заслужило название добрых пастырей и учителей народа. С 1848 г. оно имело уже высшее образование и стало руководителем народа в национальном и политическом отношении. Когда австрийское правительство еще не занималось просвещением крестьян, галицко-русское духовенство основывало школы, в которых крестьянские дети обучались грамоте, и создавало при церквах общества трезвости. Но затем школьное образование перешло под управление земского школьного совета, стремившегося ополячить детей. Священники продолжали основывать в деревнях русские народные читальни и сберегательные кассы. Самые образованные священнослужители были выпускниками Русской духовной семинарии, основанной в Вене при императрице Марии Терезии. В 1893 г. император издал указ, закрывавший это учебное заведение и определявший фонды, за счет которых содержались воспитанники семинарий, обучавшиеся в Риме. Также правительство приняло меры по закрытию Генеральной духовной семинарии во Львове, где готовились кадры для всех трех галицких епархий и епархиальных семинарий. Таким образом, в Риме стали обучаться священники, воспитанные в римско-католическом духе, из епархиальных семинарий выходили священники без университетского образования, полностью зависимые от своих епископов [15: 23-24].

Касаясь экономического положения населения, Е.И. де-Витте упоминает, что после ликвидации барщины в 1848 г. «крестьянское население Галичины поставлено было в условия бедности». Согласно императорскому указу, за крестьянами закреплялись земли, которыми они владели до отмены крепостничества. В результате 7/9 от всего крестьянства стало безземельным пролетариатом. За полученную землю 728 тыс. крестьян заплатили помещикам более 90 млн гульденов в виде дополнительной земельной подати. Помимо земельных наделов крестьян, сельские общества должны были получить участки для пастбищ и лесов. Помещики старались уменьшить и урезать размеры или прямо отбирали пастбища и леса, находившиеся во владении громад (общин). Крестьяне обращались в суды. В результате из 32 тыс. тяжб с помещиками было выиграно только 2 тыс. Стоили эти тяжбы и потерянные земли 15 млн гульденов. Совершенно ограбленными оказались гуцулы, которые издавна занимались скотоводством и имели обширные пастбища в Карпатах. «Теперь они нищие и толпами уходят на чужбину в поисках заработков, а за последнее время это чудное русское племя стало заметно вымирать». Малоземельность крестьян, недостаток пастбищ и лесов это одна из причин бедности крестьян. Другая подати и система обложения податями земельной собственности. По закону 1869 г. поземельное владение должно было само себя облагать податями, причем чистый доход с земли служил основанием для определения податей [15: 24-26]. Образовывались оценочные комиссии, где из 600 членов было только 24 представителей крестьян, в русской Галичине 8 крестьян и 2 священника, остальные члены происходили из среды крупных помещиков, которые защищали свои интересы. Они оценили свои земли ниже, чем следовало, и бремя податей было переложено на плечи крестьян [17: 141].

Говоря о русинском Возрождении, автор пишет, что до 1848 г. Галицкую Русь представляли лишь «хлопы и попы». Правда, это не совсем верно, т. к. «русское духовенство было почти поголовно ополячено». По-польски говорили священники дома, на этом же языке читали проповеди. Однако периодически появлялись национальные организации. В 1816 г. в Перемышле возникло «Общество священников». Инициатором его создания выступил каноник перемышльского капитула Иван Могильницкий. Задачей общества было распространение просвещения среди народа. В то время не было никаких учебников, кроме «Букваря», изданного в 1807 г. Ставропигией. В 1829 г. епископ Иоанн Снегурский учредил в Перемышле типографию, каноник Иван Лавровский основал капитульскую библиотеку. Из Перемышля идея возрождения перекинулась во Львов. В 1834 г. во Львовской духовной семинарии Маркиан Шашкевич, Яков Головацкий и Иван Вагилевич создали кружок «Русская троица». Результатом их деятельности явилась изданная в 1837 г. в Будапеште первая галицко-русская книга, напечатанная гражданским шрифтом «Русалка Днестровая» [15: 27-28; 17: 100--101].

Галицкую Русь случайно для себя открыли Погодин, Шевырев, Кириевский, возвращавшиеся из-за границы в 1835 г. Незадолго до 1848 г. Д. Зубрицкий, Я. Головацкий и И. Вагилевич стали переписываться со славянским и русскими учеными в Праге, Вене, Варшаве, Киеве, Москве. В 1847 г. появилось 30 сочинений, написанных русскими галичанами, 4 из них -- на польском, 4 -- на латинском, остальные -- на русском языке. К сожалению, общерусская литература из России от Ломоносова до Пушкинской эпохи была недоступна и не оказала влияния на Галицкую Русь [15: 29; 17: 102].

Возрождение 1848 г. русские деятели встретили созданием «Головной русской рады» и газеты «Зоря Галицкая». Польские политики в противовес учредили «Ruskij Sobor» и газету «Dnewnyk Ruskij». Эти и другие действия польских политиков имели одну цель -- не допустить организации русского элемента и внести в ряды его раскол. Тогда-то и возникло крылатое выражение: «Натравить русина на русина» (puscic rusina па rusina). Сначала в этом роль играли ополяченные галичане, позже украинофилы, которые усердно ее исполняли под лозунгом «истребления москвофильства» в Галичине. В 1848 г. поляки под предлогом, что «галицко-русское наречие -- только разновидность польского языка», пытались перевести письмо на латинский алфавит. Против этого выступили галицко-русские деятели. Между 1850--1860 гг. галицко-русские издания печатались гражданским шрифтом. Однако вскоре все редакции получили предписание употреблять кириллическое письмо. В 1859 г. наместник Галичины граф А. Голуховский предложил устранить кириллицу, заменив ее латинским письмом. Не достигнув цели путем работы специальной комиссии, он, став вскоре министром внутренних дел Австрийской империи, издал распоряжение, в котором всем учреждениям Галичины предписывалось в русском письме употреблять латинские буквы. Одновременно из Львова шли доносы на русских галичан. Попытка Голуховского провалилась благодаря противодействию русских членов комиссии [15: 51-55; 17: 103-106].

Во время подготовки к польскому восстанию 1865 г. «польские агенты, желавшие втянуть в восстание и галицко-русскую молодежь, стали распространять среди нее мысль малорусского сепаратизма». Львовский купец Дымет привез в то время стихотворения Шевченко. Молодежь, ранее ничего подобного не читавшая, набросилась на них. «Не зная истории России и не имея научной подготовки к пониманию истинного смысла произведений Шевченко, часть галицко-русской молодежи стала мечтать о самостоятельной казацкой Украине... Мода “казакования”, появившаяся во Львове, распространилась по всей Галичине. В провинциальных городах создавались “громады” гимназической молодежи, во Львове “центральная громада”» [15: 54-55; 17: 106-107].

После поражения польского восстания в Галичину хлынули польские эмигранты, «и все они оказались ярыми украинофилами». В 1865 г. начал выходить орган украинофилов «Мета» («Цель»), который вместе с журналом «Stowo» продолжил дело разъединения галицко-русского общества [15: 56; 17: 114]. Для пропаганды малорусского сепаратизма попытались ввести «кулишовку». Однако, заметив, куда стремятся галицкие украинофилы, П.А. Кулиш написал им письмо, в котором просил не вносить раздора в русскую семью, не превращать литературный сепаратизм в политический. Он угрожал отказаться от фонетического правописания, раз оно служит средством разъединения русского народа [15: 56-57; 17: 114].

В 1890 г. наместник края граф Бадени придумал соглашение поляков и русинов, пообещав разные блага украинофилам, если они откажутся от политического союза с русской партией. На львовском сейме депутат Ю. Романчук огласил программу, в которой выразил все, что требовал Бадени [15: 58; 17: 115].

В 1899 г. украинофильская партия включила в свою повестку образование свободного независимого государства Русь-Украина от Карпат до Кавказа. Пропаганда этой идеи велась в Галичине прямо и тайно. Явная агитация против единства русского народа проводилась в издаваемых газетах «Діло», «Руслан», «Свобода», «Народная часопись», «Воля» и др., в брошюрах.

«Руслан» газета для галицко-русской интеллигенции финансировалась Министерством иностранных дел, «Народна часопись» для крестьян сдержалась за счет подписки, деньги на которую от громад (общин) собирали уездные власти. Пропаганда украинофильства велась при помощи книг, выпускавшихся «Товариществом имени Т. Шевченко», которое ежегодно получало от австрийского правительства пособие в 20 000 крон (10 000 гульденов), и обществом «Просвїта».

Галицкий сейм выделял деньги для украинофильских обществ и редакций: общество «Беседа» во Львове на содержание театра получало 14 500 крон, певческое общество «Боян» во Львове 600 крон, редакция журнала «Учитель» 1 000 крон, товарищество «Просвіта» 6 000 крон, Товарищество имени Т. Шевченко 8 000 крон, редакция детского журнала «Дзвінок» 400 крон, издательство книг 12 000 крон, женское училище в Перемышле 400 крон, педагогическое общество на издание «Украинско-русской библиотеки» 600 крон, женская школа во Львове 3 200 крон, на издание брошюр 400 крон, на содержание пансионов для бедной учащейся молодежи 5 000 крон. Итого 52 100 крон. Сверх этого украинофильские общества получали материальную помощь из России (от украинофилов).

Т. к. украинофильское движение было тесно связано с социализмом, то оно получало поддержку со стороны интернационала, что помогало издавать многочисленные социалистические издания и распространять их среди рабочих и крестьян. Русские общества не получали ниоткуда ни гроша

Благодаря покровительству правительства и поляков украинофильская пропаганда велась в народных школах, гимназиях, во Львовском университете, где кафедру истории Южной Руси получил выпускник Киевского университета М. Грушевский. Также украинофильские идеи распространялись среди малорусского населения России, для чего печатались книги, брошюры, газеты, которые контрабандой ввозились в Россию [15: 39-42; 17: 185-188].

Русское население Галичины в основном крестьянское вследствие ущемления своих прав со стороны правительства и поляков надеялось на помощь от России. Делу национального возрождения служила созданная в 1899 г. Русская народная партия, а также другие организации. Так, Ставропигийский институт, образованный в 1788 г. на базе Львовского Успенского братства, имел типографию, которая вела свое начало от печатни Ивана Фёдорова, церковь, церковно-археологический музей, пансион для бедной учащейся молодежи, школу и пансион для псаломщиков, лучший в Галичине церковный хор. Институт выдавал гимназистам и студентам стипендии и пособия, печатал церковные книги и т. д.

«Народный дом» во Львове, основанный на народные пожертвования в 1852 г., содержал публичную библиотеку, имевшую около 80 тыс. томов, музей древностей и искусства, пансион для мужской учащейся молодежи, воспитательное заведение для девочек, выдавал пособия и стипендии учащейся молодежи и т. д. Построил и содержал церковь Преображения Господня.

Литературное национальное общество «Галицко-русская матица», основанное в 1848 г., издавало «Литературный научный сборник» и книги на русском языке.

Общество имени Михаила Качковского, созданное просветителем Галицкой Руси о. Иоанном Наумовичем в 1874 г., занималось просвещением крестьян. Имело около 9 тыс. членов, 2 отделения в провинциальных городах, которые вместе с центральным управлением основывали в деревнях народные читальни, мелочные лавки (крамницы), ссудно-сберегательные кассы, братства трезвости и ссыпи хлеба. Общество издало и распространило около 3 млн поучительных книжек. Годовой взнос 1 гульден, за который член общества получал 12 книжек религиозного, исторического, сельскохозяйственного и экономического содержания.

Литературно-театральное общество «Муза», основанное в 1893 г., устраивало театральные представления и концерты, на которых играли только русские пьесы и исполняли произведения русских композиторов.

Политическое общество «Русская рада» во Львове занималось выборами в сейм и парламент, защитой политических и национальных прав русских галичан. Им управлял народный совет в составе 18 представителей от всего русского населения Галичины.

В Общество русских студентов «Друг» входили студенты Львовского университета. Кроме того, действовали общество «Русское касино», основанное в 1903 г. «Общество русских журналистов», созданное в 1875 г. «Общество русских дам», содержавшее женский пансион и выдававшее пособия русским девочкам.

Из провинциальных обществ наиболее известны братство св. архистратига Михаила в Коломые, братство св. Николая в Станиславе, Общество крылошан и Народный дом в Саноке, содержавшие пансионы, в которых бедные гимназисты получали бесплатное содержание и воспитание.

Выпускались следующие издания: ежедневная газета «Галичанин», журналы «Русское слово», «Живая мысль», «Русская библиотека», «Страхопуд», «Русская рада», «Посланник», «Сельский господарь», брошюры Общества имени М. Качковского.

Финансированием нужд русского населения и его экономическим развитием занимались «Народная торговля», имевшая 18 отделений и доставлявшая русскому населению и сельским лавкам различные товары, семена, земледельческие орудия, страховое общество «Днестр», ссудные кассы, дававшие крестьянам долгосрочные и дешевые кредиты в 37 деревнях. Самое крупное учреждение кредитное общество «Защита земли» ставило целью защиту земли русских крестьян от перехода в чужие руки и выдачу крестьянам ипотечных займов на уплату долгов в банках и ростовщикам, на покупку крестьянами земель у обанкротившихся польских помещиков и т.д. [15: 43-48; 17: 192-196].

В нескольких своих работах Е.И. де-Витте пишет об угрорусах [21; 33; 40; 44]. «Русские той же ветви, как и русские галичане» жили в северо-восточном углу Венгрии, по южному склону Карпат. На севере и востоке соприкасались с русскими галичанами и буковинцами, на юго-востоке с румынами, на юго-западе с мадьярами, на западе со словаками. Ранее это население было многочисленнее и занимало большую территорию [40: 54; 44: 3].

До середины XVI в. они были «вольными людьми, исповедовали православную веру и находились под непосредственным покровительством короля». С конца XIII в. католическое духовенство и венгерские короли стали предпринимать попытки обратить население в католичество. В 1646 г. 63 священника подписали акт унии с Римской церковью (Ужгородская уния) [40: 54; 44: 3].