Русско-польские отношения во время чигиринских походов (1677-1678 г.) и борьба за Правобережную Украину

Переговоры в Москве проходили в условиях начавшейся военной кампании. Как отмечалось выше, послы еще до приезда в Москву знали о выходе большого русского войска к Днепру, а в апреле в Москву пришли известия о движении османских войск к Днестру, где для них делают мосты115.

Если эта сторона дела была достаточно определенной, то ясного представления о характере польско-османских отношений сведения, поступавшие от И. Самойловича, не давали. С одной стороны, сообщалось, что Яна Гнинского везир принял «с честью», мирное соглашение подтверждено и установлены межгосударственные границы116. С другой стороны, приходили сообщения о трудностях, возникших в связи с реализацией мирного договора: поляки не хотят вывести войска из Кальника, Немирова и других городов, и поэтому послы Речи Посполитой задержаны в Адрианополе117.¹⁰⁸ Там же. Л. 363 об.

¹⁰⁹ Там же. Л. 364-365, 367.

¹¹⁰ Там же. Л. 366-366 об.

¹¹¹ Там же. Л. 363 об.

¹¹² Там же. Л. 363 об.-364.

¹¹³ Там же. Л. 365-366 об.

¹¹⁴ РГАДА. Ф. 79. Кн. 189. Л. 589-590.

¹¹⁵ АЮЗР. Т. 13. № 132. Стб. 580-581.

¹¹⁶ РГАДА. Ф. 229. Оп. 2. № 125. Л. 468 об.-469 об., 475 об.

¹¹⁷ Там же. Л. 719, 733, 741, 779 об.-780. Сообщения о настроениях в Речи Посполитой рисовали достаточно сложную картину. 28 марта посланец гетмана Самойловича передавал «слухи», «что королевское величество полской будто хочет держати з бусурманы, а Полша при великом государе »118. А в мае присланные гетманом пленные татары сообщали, что «слух у них в Крыме есть таков, что поляки думают половина в сторону царского величества, а другая -- в сторону турского салтана»119.

В совсем мрачных тонах рисовало положение присланное Самойловичем письмо инока Виссариона Шулковского, встречавшегося с людьми из окружения Яна Гнинского. В нем передавались высказывания, что «дьявол того не учинит, что учинил москаль, никогда с ним не можем помиритись, покамест своего не отыщем Смоленска и Киева, лутче нам дань давать ис тои же Украины туркам, нежели бы проклятии раскольницы власть имели... погубить бы их и семя не оставить»120. Такие сообщения, как представляется, служили для русской стороны предостережением, что, несмотря на благоприятные высказывания послов приставу, русских политиков могут ожидать долгие и тяжелые переговоры.

Уже в июне, после начала русско-польских переговоров, И. Самойлович прислал в Москву послание от архимандрита Киево-Печерского монастыря Иннокентия Гизеля от 21 мая 1678 г., где говорилось о приезде в Польшу посла султана, который требует «обещанные дани, потом чтоб ему 12 000 войска против Москвы готового ставили, потом чтоб ему своеи державы от Украины с Подолией по самой Львов уступили»121. Это сообщение говорило о напряженном характере польско-османских отношений, что могло побудить политиков Речи Посполитой искать союза с Россией. Таким образом, накануне начала переговоров многое в позиции польско-литовской стороны оставалось неясным. Начало новой военной кампании на Правобережной Украине создавало для «великих» послов благоприятные условия, чтобы добиваться у русской стороны важных уступок, как это предусматривали инструкции Собеского. Своеобразной программой-максимум было возвращение Речи Посполитой всех земель, утраченных во время русско-польской войны 1654--1667 г. В этом случае «великие» послы выражали готовность заключить с Россией не только «вечный» мир, но и военно-политический союз против османов122. Впрочем, послы отмечали, что, если бы даже договоренности были достигнуты, «толко нынешняго лета. быти тои помочи в таком скором времяни не мочно»123. Поэтому они предлагали, чтобы русские войска «стояли нынешнее лето при крепостях, а поля не давали»124. Эти заявления ясно показали, что в начинающейся военной кампании русская сторона не сможет рассчитывать на какое-либо содействие со стороны Речи Посполитой, даже если согласится на ее требования.

Впрочем, во время переговоров послы неоднократно поднимали вопрос об объединении сил обоих государств для борьбы с османами и о перспективах создания антиосманской коалиции христианских государств125. Однако заключение договора о союзе послы связывали с заключением «вечного» мира на условиях, предложенных польско-литовской стороной. Предложения послов были резко отвергнуты русской стороной как «неслыханные запросы», и к началу июня 1678 г. вопрос о заключении «вечного» мира был снят с обсуждения126.¹¹⁸ Там же. Л. 649.

¹¹⁹ Там же. Л. 812 об.

¹²⁰ Там же. Л. 937.

¹²¹ Там же. Л. 981.

¹²² РГАДА. Ф. 79. Кн. 186. Л. 678 об., 680 об., 700 об.-701, 703 об. и др.

¹²³ Там же. Л. 715, 734.

¹²⁴ Там же. Л. 682.

¹²⁵ Там же. Л. 669-669 об., 670-671 об., 674, 681 об.-682 и др.

¹²⁶ 11 июня Самойловича снова известили, что «Киев и иные завоеванные городы и земли в сторону королевского величества отданы не будут» (РГАДА. Ф. 229. Оп. 2. № 125. Л. 950). Наряду с программой-максимум у послов имелась и программа-минимум -- настойчиво повторявшееся предложение, чтобы царь Федор подтвердил прежние соглашения между государствами. Смысл этого требования, выдвинутого как раз в то время, когда на Правобережной Украине разворачивалась война междуРоссией и османами, состоялвповторном признании Россией границ, установленных Андрусовским договором, и отказе русской стороны от завоеванных на Правобережье в 1675-1676 г. позиций. Уже 15 мая послы выразили недовольство тем, что «Дорошенко з городом Чигирином в сторону королевского величества не отдан»127. Царю следовало бы, соблюдая договоры, «взяв Дорошенко з городами, отдать королевскому величеству», самого «злодея» Дорошенко, который заслуживает кола, тоже следовало «отдать королевскому величеству»128. Послы также выражали удивление, что левобережный гетман Иван Самойлович «пишетца обое стороны Днепра гетманом»129. Между тем по Андрусовскому договору Правобережная Украина принадлежит Речи Посполитой, и король «домагаетца, дабы его царское величество всяких запросов к ней отрекся»130. Эти заявления, делавшиеся в условиях, когда за это Правобережье разгоралась большая русско-османская война, явно не создавали благоприятных предпосылок для русско-польского антиосманского военно-политического союза.

Этим заявлениям русская сторона противопоставляла свою ранее разработанную версию событий. Власти Речи Посполитой не стали слушать русских советов о необходимости уступок украинскому народу и уважения его веры. Король «довольства им не мало не учинил, но паче во всяких мерах указал озлобить», и тогда Дорошенко перешел в подданство султану и именно из-под власти султана войска царя освободили эти земли, «а с стороны королевского величества Украйна по договором уступлена турскому салтану»131. Все эти обстоятельства объясняют, почему традиционное, трафаретное для межгосударственных контактов предложение польско-литовской стороны о подтверждении прежних договоров в связи со сменой монархов на русском троне последовательно отклонялось советниками царя во главе с Н. И. Одоевским. Русские представители заявляли, что прежние договоры нарушены (в частности, с заключением сепаратного польско-османского мира) и необходимо заключать новое соглашение, предварительно устранив «трудности», возникшие в отношениях между государствами132. Как возможный вариант предлагалось, что царь «прежних договоров ненарушенные статьи изволит подтвердить, а те статьи, по которым зашли трудности, и те статьи отложить».

При таких разных позициях сторон переговоры к началу июня 1678 г. зашли в тупик, когда русская сторона предложила обсудить вопрос о «продолжении перемирных лет», чтобы во время перемирия «стоять против салтана турского и хана крымского и того неприятеля на обои государства воиною не допускать и поиск чинить»133. Таким образом, русская сторона предполагала, что договор о перемирии будет и договором о союзе против османов. Предложение вызвало живую реакцию послов, желавших узнать, какое «удовольствование» в этом случае получит Речь Посполитая134.

В дальнейшем бояре предложили заключить перемирие на 20 лет и одновременно военный союз, «а что из завоеванного у неприятеля отыскано будет и ис того, что королевскому величеству потребно будет, царское величество уступить изволит»135. Такая договоренность явно предусматривала совместные действия союзных армий. Русская сторона явно готова была на серьезные уступки, чтобы заключить соглашение о союзе. Эта инициатива, однако, не встретила благоприятного отклика. Послы заявили, что такое им «удовольствование не надобно»136.¹²⁷ РГАДА. Ф. 79. Кн. 186. Л. 561 об.

¹²⁸ Там же. Л. 572, 594. Позднее послы пояснили, что они бы Дорошенко «с собою к королевскому величеству не повезли, а казнили бы ево на рубежах» (Там же. Л. 785).

¹²⁹ Там же. Л. 569 об.

¹³⁰ Там же. Л. 603 об.-604.

¹³¹ Там же. Л. 564-566, 647 и след.

¹³² Там же. Л. 552-553 об., 672 об., 711 об., 717 об. и др.

¹³³ Там же. Л. 797.

¹³⁴ Там же. Л. 780-781.

На последующих переговорах о заключении перемирия выдвинулись на первый план два сюжета: вопрос о сроках перемирия и об «удовольствовании», которое за заключение такого соглашения получит Речь Посполитая. Что касается сроков, то Россия добивалась как можно более длительного перемирия, а Речь Посполитая настаивала на более коротком. Постепенно сроки сблизились -- польско-литовская сторона предлагала 10 лет, русская -- 13,5137. Гораздо более сложным для решения оказался вопрос об «удовольствовании». От внимания послов не укрылось, что русская сторона добивается заключения соглашения именно с этими послами, не желая откладывать это на будущее время138. В сложившихся условиях было вполне понятно, что в Москве хотели скорее заключить новое соглашение о мире, которое обеспечило бы мир на западных границах во время тяжелой войны с Османской империей. Послам представлялось, что в такой ситуации от русской стороны можно требовать серьезных уступок. Поэтому при переходе к переговорам о перемирии польско-литовская сторона потребовала уступки Киева и Чигирина. «Чигирин, -- заявлял М. Чарторыйский, -- взяли царского величества ратные люди войною в государстве его королевского величества... да и ныне, де, царского величества рати чинят неприятелю отпор в государстве королевского величества»139. Одновременно предлагалось также выплатить шляхте возмещение за утраченные «маетности» -- «шесть миллионов полским счотом добрыми монеты»140.

На этом этапе переговоров наметились расхождения в рядах польско-литовской делегации, связанные, очевидно, с тем, что литовская часть, следуя своим инструкциям, стремилась отказаться от серьезных претензий, чтобы добиться заключения договора о перемирии. К. Сапега предложил не требовать с русской стороны столь больших компенсаций и даже заявил, что он «упросит у князя Чарторыйского Киев отложить до комиссий», что вызвало резкий ответ последнего141. С обсуждением условий перемирия в переговорах наступил перерыв, связанный с присылкой важной грамоты Яна Собеского, зачитанной русским представителям на встрече 11 июня142. От короля исходили важные предложения: «Ныне бы учинить случение сил на обе стороны ровно». Назывались и некоторые условия о взаимопомощи обоих государств в борьбе с наступлением османов. Если османы нападут на Россию, то король пошлет войска «в Волохи за Дунай», а если на Речь Посполитую, то царь пошлет свои войска на Крым143.

Такое обращение Собеского в Москву является важным свидетельством начавшейся переориентации королевской политики в южном направлении после неудачных балтийских планов польского короля. Предложения обладали двумя важными особенностями. Во-первых, разрывалась подчеркивавшаяся ранее послами связь между заключением «вечного» мира (с возвратом утраченных территорий) и договором о союзе против османов. Во-вторых, речь шла о равноправном соглашении, предусматривавшем самостоятельные действия армий обоих государств.¹³⁵ Там же. Л. 787.

¹³⁶ Там же.

¹³⁷ Там же. Л. 803 об.--804, 806.

¹³⁸ Там же. Л. 783, 841.

¹³⁹ Там же. Л. 870.

¹⁴⁰ Там же. Л. 878, 879 об.

¹⁴¹ Там же. --911. См. также: [Wojcik, s. 158--159].

¹⁴² В исследовании З. Вуйцика этот важный эпизод никак не отмечен.

¹⁴³ РГАДА. Ф. 79. Кн. 186. Л. 915-916, 918-919, 924-925.

Эта важная инициатива не выдвинулась, однако, в происходивших переговорах на первый план и можно отметить некоторые причины этого. Послы снова и в достаточно четкой форме дали понять, что летом 1678 г. не может быть и речи о совместных действиях войск обоих государств против османов: в распоряжении короля нет войска, нет и какого-либо решения сейма144. Послы сообщили, что в декабре или январе будет собран сейм «и на том сейме способы к случению сил королевское величество и Речь Посполитая постановят». Пусть царь направит на сейм своих послов, и они «учинят договор... о случении сил обоих государств против неприятеля»145. Таким образом, сами переговоры о союзе двух государств (а тем более их совместных действиях) могли иметь место лишь по завершении начинавшейся военной кампании. Инициатива Собеского, который явно проявил желание искать союза с Россией, способствовала тому, что в ходе дальнейших переговоров возобладала точка зрения литовской части делегации, проявлявшей готовность заключить перемирие, удовлетворившись небольшими территориальными уступками. Речь шла о таких пограничных городках, как Невель и Себеж, владении Людовики Каролины Радзивилл146. Это были бы небольшие уступки престижного характера147. Выдвигавшееся еще на встрече 12 июня требование отдать Киев «.и с тою стороны Днепра»148 было снято с обсуждения. Однако и на встрече 18 июня послы требовали значительной денежной компенсации, правда, уменьшив ее размер с 6 миллионов до 2149. Последующие заседания обращались вокруг вопроса о размерах «удовольствования».

24 июня стороны обменялись проектами будущего соглашения и снова оказались подняты главные спорные вопросы. Польский проект150 предусматривал подтверждение прежних договоров «во всем непорушимо... безо всякого умаления и без противного тлумачения» (ст. 1), вопрос о Киеве откладывался, но подчеркивались права Речи Посполитой на этот город (ст. 3--4). Что касается Чигирина, то «та обида его королевского величества и Речи Посполитой отлагаетца» до переговоров с послами, которые приедут принимать королевскую присягу на заключенный договор (ст. 11). Царь обязывался выдать Дорошенко (ст. 12) , заявить, «что себе другой стороны Украины присвоять не будет» (ст. 14). Включал проект и обязательство русской стороны, «дабы ратные люди его царского величества и казаки северские Днепр не переходили» (ст. 5). Для обсуждения спорных вопросов предполагалось «в скором времени» созвать комиссию с участием посредников151. Послы выражали надежду, что на такой комиссии посредники вынесут в их пользу решение о Киеве и Чигирине152. Понятно, что русская сторона не могла принять польско-литовский проект, и споры возобновились. На встрече 26 июня русская сторона заявила, что в договор не будет включено утверждение о рассмотрении в комиссии вопроса о Чигирине и Правобережье, и был поднят вопрос об «отпуске» послов без заключения соглашения153. Позднее присланному в Посольский приказ посланцу было сказано, что царь прерывает переговоры и не направит в Речь Посполитую своих послов154. Твердая позиция русской стороны побудила к активности литовскую часть делегации. 2 июля К. Сапега прислал в Посольский приказ своего посланца с предложением возобновить переговоры155.¹⁴⁴ Там же. Л. 940 об.

¹⁴⁵ Там же. Л. 938, 946--946 об.

¹⁴⁶ Добиваться возвращения этих городков Ян Собеский специально поручал послам [Wojcik, s. 158].

¹⁴⁷ «А Невель, де, и Себежь, и Велижь, и Красное Городище -- самые пустые места», -- говорил К. Сапега, обращаясь к русским представителям (РГАДА. Ф. 79. Кн. 186. Л. 954).

¹⁴⁸ РГАДА. Ф. 79. Кн. 186. Л. 898 об.

¹⁴⁹ Там же. Л. 956-957.

¹⁵⁰ РГАДА. Ф. 79. Кн. 187. Л. 71 об.-84.

¹⁵¹ Там же. Л. 88 об.-89.

¹⁵² Там же. Л. 116 об.--117.

¹⁵³ Там же. Л. 129 об.--132.

¹⁵⁴ Там же. Л. 142--142 об.

¹⁵⁵ Там же. Л. 149--149 об. В возобновившихся переговорах вопрос об «удовольствовании» для Речи Посполитой отошел на второй план, а на первый план выдвинулся вопрос о подтверждении прежних договоров и перечне вопросов, которые будут обсуждаться на комиссии.

В русском проекте снова отмечалось, что царь подтвердит договоры, кроме «поврежденных» статей, среди которых фигурировала ст. 2 Андрусовского договора, где устанавливалась граница между государствами156. В польском проекте утверждалось, что царь должен подтвердить договоры, статей «ни одной ис присяги не вынимая», а на комиссии должна была обсуждаться ст. 4 Андрусовского договора «о непрехождении на другую сторону Украины... и о непринимании в защищение свое тамошних людей». К этому времени в распоряжении русской стороны оказался текст письма послов Яну Собескому157, где говорилось об их намерении заключить перемирие, чтобы русские не «хотели кинутца к договором о покое с турским»158. Знакомство с этим документом давало надежды на успешное окончание переговоров.

14 июля боярская дума и патриарх обсуждали итоги переговоров. Бояре предложили, чтобы переговоры о перемирии продолжали послы, которые поедут к королю, и выражали опасения, чтобы с польско-литовской стороны, «выманя городы и денги, не учинили какой неправды»159. Патриарх Иоаким с этим не согласился и предлагал приложить усилия для заключения перемирия с послами в Москве. При этом патриарх настаивал: уже в первой статье договора было зафиксировано обязательство польско-литовской стороны, чтобы «православным християном тесноты. и к унее неволи не было». Одновременно он предлагал «от прежнего Андрусовского союзу отбежать», он -- «неисправен», и «исправить ево ныне и впредь невозможно»160. Записи повез царю в поход князь М. Ю. Долгоруков161.

Несмотря на такое мнение бояр, переговоры продолжались. Хотя и по-разному, на обе стороны воздействовала приближающаяся османская опасность. Разумеется, сильнее этот фактор воздействовал на русскую сторону. На переговорах дело не обошлось без целого ряда обидных для польско-литовской стороны высказываний о событиях 1672 г. Каменец Подольский был сдан, так как в нем был маленький гарнизон, «а хлебных и воинских запасов и ничего не было»162, а «домовые рати не токмо к отпору тому неприятелю не пришли, но ни мало не собрались»163. Русские представители выражали убеждение, что Россия не окажется в таком же положении: «многочисленные царского величества рати ныне у Днепра, а иные у Чигирина и за помощью Божиею Чигирин не в таком устроении, как Каменец Подольский»164.

Тем временем османская армия, перейдя Днестр, двигалась на север. 8 июля ее передовые отряды подошли к Чигирину [Смирнов, с. 151--152]. 15 июля в Москве была получена грамота гетмана И. Самойловича о приходе к Чигирину авангардов османо-татарской армии165.

Но происходившее вызывало беспокойство и польско-литовской стороны. Большие силы османов оказались у границ Речи Посполитой с неясными для польско-литовских политиков намерениями. Неудивительно, что тема сотрудничества была поднята на встрече 9 июля по инициативе польско-литовской стороны. Послы сообщали о получении от литовского канцлера К. Паца «ведомости, что все окрестные государи християнские между собою помирились», и поэтому следовало и царю, и королю «писать» к ним «о помочи против салтана турского»166.¹⁵⁶ Там же. Л. 232 об.--233.

¹⁵⁷ Там же. Л. 245-245 об.

¹⁵⁸ Там же. Л. 221-224.

¹⁵⁹ Там же. Л. 304 об.

¹⁶⁰ Там же. Л. 315-318; [Замысловский, с. 29-30].

¹⁶¹ РГАДА. Ф. 79. Кн. 187. Л. 318-318 об.

¹⁶² Там же. Л. 558.

¹⁶³ Там же. Л. 569.

¹⁶⁴ Там же. Л. 864 об.

¹⁶⁵ АЮЗР. Т. 13. № 142.

¹⁶⁶ РГАДА. Ф. 79. Кн. 187. Л. 272 об.

Тема получила продолжение на встрече, состоявшейся 18 июля. Соглашаясь на заключение 13-летнего перемирия, как предлагала русская сторона, послы Речи Посполитой выдвинули два условия: 1) о заключенном договоре султану и хану «не объявлять»; 2) об обещании русской стороны в случае нападения османов и татар на Речь Посполитую, что последней будут направлены на помощь «все войска на Украине будучие»167. Царь дал согласие на оба условия168.

По -видимому, взяв на себя такие важные обязательства, в Москве рассчитывали на уступки польско-литовской стороны по вопросу Правобережья. И эти ожидания нашли отражение в проекте договора, зачитанном царю 21 июля. В проекте устанавливался мир между городами и землями, которые «издавна в которой стороне были», но и «завоеванными, которые по нынешнему перемирному договору в которой стороне остались». Далее это определение раскрывалось: «А и Чигирину с належащими городы и уезды быть в стороне царского величества»169. К этому времени, 19--20 июля, были получены новые грамоты от Самойловича о начале осады Чигирина и переходе через Днепр идущей на помощь городу русско-украинской армии170. Понятно в этих условиях стремление советников царя Федора закрепить за Россией территорию, которая стала объектом столь тяжелой борьбы.

В соответствии с рекомендациями патриарха171 в ст. 6 проекта фиксировалось обязательство польско-литовской стороны, что православным церквам и монастырям в Речи Посполитой «никакова разорения и утеснения и х костелам и к унее принуждения люди его королевского величества духовные и мирские всякого чину чинити не имеют»172.

В ст. 12 проекта отмечалось, что возникшие «трудности» откладываются «до комиссии», а заключенные договоры должны соблюдаться «кроме затрудненных статей»173. Тем самым русская сторона могла не сохранять межгосударственную границу, установленную ст. 2 Андрусовского договора. Налицо была, таким образом, еще одна попытка закрепить за Россией территории, занятые русскими войсками на Правобережье.

Однако эта попытка натолкнулась на резкий протест послов Речи Посполитой. На встрече 22 июля они заявили, что «на тех... их статьях никоторыми делы быть перемирью невозможно», и вернули русским представителям их проект174. Затем в переговорах наступил перерыв. 23 июля пришла грамота от гетмана И. Самойловича об успешном переходе русско-украинской армии через Днепр и поражении османо-татарских войск, пытавшихся этому помешать175. Был устроен благодарственный молебен с участием царя176. Война, однако, разгоралась, и скорое заключение перемирного договора становилось важным делом, так как тем самым открывалась дорога к заключению русско-польского союза против османов. Приходилось искать компромисс. Он нашел свое выражение в новом проекте договора, отправленном послам 27 июля177. Вызвавшее протест послов предложение записать Чигирин и другие города на Правобережье, занятые русскими войсками, «в стороне царского величества» было снято, и это дало возможность возобновить переговоры.

На возобновившихся переговорах послы руководствовались указаниями Яна Собеского, которые оказались в распоряжении советников царя 30 июля178. Ян Собеский констатировал, что в сложившихся условиях нельзя требовать от России Киева, «чтоб не молвили государи хрестиянские, что поляки с турком держат». Одобряя выработанные условия перемирия, король добивался, чтобы присяга царя «в целости пребывала, применяяся к договорам Андрусовским, а естли б инако имело быть, чаю... что ни к чему не приступите». В соответствии с этим в польском проекте договора говорилось о подтверждении царем Федором «во всех тех договоров и посольского постановления статьях»179. Польская сторона также предлагала написать в договоре специально «о городах и о землях, которым в которой стороне быть»180. Послы снова хотели добиться обязательства русской стороны соблюдать установленную Андрусовским договором межгосударственную границу в условиях русско-османской войны за Правобережье.¹⁶⁷ Там же. Л. 349 об.--350.

¹⁶⁸ Там же. Л. 352-353.

¹⁶⁹ Там же. Л. 383, 386 об.

¹⁷⁰ АЮЗР. Т. 13. № 144-145.

¹⁷¹ «6-ю статью дополнить. как в патриаршей речи. написано» (РГАДА. Ф. 79. Кн. 187. Л. 377 об.).

¹⁷² РГАДА. Ф. 79. Кн. 187. Л. 387.

¹⁷³ Там же. Л. 394 об.-395.

¹⁷⁴ Там же. Л. 401 об.-402.

¹⁷⁵ АЮЗР. Т. 13. № 147.

¹⁷⁶ РГАДА. Ф. 79. Кн. 187. Л. 430-432 об.

¹⁷⁷ Там же. Л. 473 и след.

¹⁷⁸ Там же. Л. 505 об. и след. Текст перемирного договора был окончательно согласован 31 июля181, а 7 августа царь Федор принес соответствующую присягу182. Переговоры завершились своеобразным компромиссом. Русская сторона согласилась на общее подтверждение предшествующих русско-польских соглашений, о таком подтверждении говорилось и в присяге царя183. Но вместе с тем вопреки пожеланиям послов граница между государствами в новом соглашении не была описана. В нем также отмечалось, что при реализации соглашений возникли «трудности», рассмотрение которых откладывалось «до комиссии с посредники»184. Тем самым вопрос о положении на Правобережье оставался открытым.

В грамоте, отправленной 11 августа гетману Ивану Самойловичу с сообщением о завершении переговоров, ему напоминали, что царь уже раньше сообщал ему, что «Киев и с тое стороны Днепра городы, которые превращены в нашу царского величества державу ис подданства турского салтана, в сторону королевского величества польского отданы не будут»185. Несколько дней спустя был предпринят шаг, который должен был косвенно указать на это возвращавшимся в Речь Посполитую «великим» послам. 17 августа к ним были отправлены отписки И. Самойловича и Г. Г. Ромодановского о приходе русско-украинской армии «под самой Чигирин» и пополнении его гарнизона186. Посланцы, передававшие отписки, должны были сообщить послам, что османы потерпели поражение «и город из осады свободили»187. Так ясно давали понять, что Русское государство ведет решительную борьбу за сохранение своих позиций на Правобережье.

Предпринятый шаг имел и другой аспект. К этому времени писарь Семен Пакович привез в Москву перехваченные письма, касавшиеся вопроса о передаче османским властям городов на Правобережье, в которых еще находились польские власти. Среди них были письма Шатинчауша, представителя султана, который должен был занять Немиров. Чауш извещал своих начальников, что его «в город не впустили». Как сообщал кальницкий полковник Г. Негребецкий османскому ставленнику Ю. Хмельницкому, польские власти таких городов заявляют: «естли турской Чигирин возмет, то и у нас мир с миром, а естли не возмет, то и вся Украина наша»188. В такой ситуации информация об освобождении Чигирина могло побудить польские власти к дальнейшему сопротивлению. Вместе с тем продление договора о перемирии между государствами создавало условия для продолжения переговоров о союзе против османов. На это после заключения договора указывали «великие» послы.

Так, уже на встрече 3 августа послы заверяли русских собеседников, что «всякими мерами королевское величество и Речь Посполитую на сейме станут приводити, чтоб... случив войска свои, стоять против общих неприятелеи, салтана турского и хана крымского заодно»189. 5 августа состоялась отдельная встреча с литовскими представителями К. Сапегой и И. Комаром, выражавшими пожелание, чтобы «обои великие государи стояли против наступления бусурманского крепко»190.¹⁷⁹ Там же. Л. 493 об.

¹⁸⁰ Там же. Л. 504 об.

¹⁸¹ Там же. Л. 515.

¹⁸² Там же. Л. 531 и след.

¹⁸³ Там же. Л. 702 об.--703.

¹⁸⁴ Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 2. № 730.

¹⁸⁵ РГАДА. Ф. 79. Кн. 187. Л. 877 об.

¹⁸⁶ Там же. Л. 979-993.

¹⁸⁷ Там же. Л. 975 об.-977.

¹⁸⁸ Там же. Л. 1061 об.

Осенью 1678 г. в руки русских властей попали письма брацлавского старосты Стефана Пясечинского (одно из них передал его сын Николай, шляхтич из свиты К. Сапеги), содержавшие важные для московских политиков сведения. В письме, адресованном киевскому воеводе, С. Пясечинский опровергал слухи об османо-польском соглашении и предостерегал против попыток османской стороны создать впечатление о существовании польско-османского союза. «И что нам им помогать, и слова о том говорить не дадим»191. В письме сыну Николаю С. Пясечинский сообщал (вслед за «великими» послами), что «меж християнскими государи покои уговорен подлинно»192. Важное значение имели и его сообщения о походе «цесарских» войск в Венгрию «против изменников», вступивших в контакты с султаном193. Представляли безусловный интерес его сообщения, что в среде магнатов и шляхты вызвали резкое недовольство попытки французских дипломатов из Польши оказывать этим «изменникам» помощь. «На таинои промысл францужской, -- писал С. Пясечинский, -- зде ныне в Полше злыи ветр веет. болши Речь Посполитая не может таких поступков терпеть»194. Все эти сообщения говорили о том, что появляются благоприятные условия для переговоров о русско-польском союзе против османов, а возможно, и о создании антиосманской коалиции.

Как показывает история русско-польских переговоров 1678 г., русское правительство было намерено вести переговоры о союзе, явную заинтересованность в котором проявила и польско-литовская сторона, твердо отстаивая русские позиции на Правобережье. Падение Чигирина 10 августа 1678 г. и последовавшее затем взятие Канева и утверждение власти османов на Правобережье не дали русскому правительству возможности и далее отстаивать такие позиции.

Вместе с тем сложившееся положение, неудачи, постигшие русскую армию во время второй военной кампании против османов, делали актуальным вопрос о поисках военно-политических союзов против османов и с Речью Посполитой, и с другими европейскими государствами, начавшими выходить из долгой и тяжелой общеевропейской войны. К достижению такой цели оказались направлены многие усилия русской дипломатии в последующие годы.

Литература

1. Замысловский Е. Е. Сношения России с Польшей в царствование Федора Алексеевича. СПб., 1888. 90 с.

2. Смирнов Н. А. Россия и Турция в XVI--XVII вв. М., 1946. Т. 2. 172 с.

3. Соловьев С. М. История России с древнейших времен: В 15 кн. М., 1962. Кн. 7. 726 с.

4. Флоря Б. Н. Переговоры между Россией и Речью Посполитой о союзе против османов (1673--1676 г.) // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2017. № 1 (67). С. 61--75.

5. Bobiatynski K. Michal Kazimier z Pac wojewoda wilenski, hetman wielki litowski. Warszawa, 2008. 458 + 23 ilustracje + tablica genealogiczna

6. Wojcik Z. Rzeczpospolita wobec Turcji i Rosji. 1674-1679. Studium z dziejow polskiej polityki zagranicznej. Wroclaw etc., 1976. 249 s.¹⁸⁹ Там же. Л. 520 об.

¹⁹⁰ Там же. Л. 528 об.--529.

¹⁹¹ Там же. Л. 996 об.

¹⁹² Там же. Л. 995.

¹⁹³ Там же. Л. 994, 997 об.

¹⁹⁴ Там же. Л. 994, 995.

References

1. Bobiatynski, K. Michal Kazimierz Pac wojewoda wilenski, hetman wielki litowski. Warszawa, 2008. 458 + 23 ilustracje + tablica genealogiczna

2. Florya, B. N. Peregovory mezhdu Rossiei i Rech'yu Pospolitoi o soyuze protiv osmanov (1673-1676 g.) [Negotiations between Russia and The Polish-Lithuanian Commonwealth on an Alliance against the Ottomans (1673-1676)]. In DrevnyayaRus. Voprosy medievistiki. 2017. № 1 (67). P. 61-75.

3. Smirnov, N. A. Rossiya i Turtsiya v XVI-XVII vv. [Russia and Turkey in the 16th - 17th Centuries.]. M., 1946. T. 2. 172 p.

4. Solov'ev, S. M. Istoriya Rossii s drevneishikh vremen: V 15 kn. [History of Russia since Ancient Times: In 15 Books.]. M., 1962. Kn. 7. 726 p.

5. Wojcik, Z. Rzeczpospolita wobec Turcji i Rosji. 1674-1679. Studium z dziejow polskiej polityki zagranicznej. Wroclaw etc., 1976. 249 s.

6. Zamyslovskii, E. E. Snosheniya Rossii s Pol'shei v tsarstvovanie Fedora Alekseevicha [Relations between Russia and Poland in the reign of Fyodor Alekseevich]. SPb., 1888. 90 p.

Размещено на Allbest.ru