Российско-китайские отношения

Специалисты связывают рост китайской экономики с относительным увеличением потребления природного газа, нефти, гидроэнергии и атомной энергии, несмотря на то, что пока их доля в структуре производства энергоресурсов относительно невелика.

Китай занимает 2 место в мире по потреблению энергоресурсов - 20% от их совокупного потребления странами-членами Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), а к 2020 году, по прогнозам, совокупное потребление КНР и стран ОЭСР сравняются.

Так, по предварительным подсчетам, в 2010 г. в Китае будет использовано 265 млн. т нефти . При этом доля нефти в структуре производства энергоресурсов может снизиться до 13,2%, а в структуре потребления энергоресурсов возрасти до 19,4 и более процентов , что само по себе свидетельствует об увеличивающемся разрыве между спросом на нефть и ее предложением . К тому же в последние два десятилетия темпы роста нефтедобычи в Китае стали замедляться. Страна перешла в разряд нетто-импортеров нефти и, в соответствии с прогнозами, не только сохранит, но и увеличит зависимость от внешних поставок.

В ближайшем будущем Китай столкнется и с существенными проблемами в области освоения собственных нефтяных ресурсов, поскольку добыча на нефтяных месторождениях Шенли и Дацин не растет, на месторождении Ляохэ растет очень медленно, а на месторождении Хуабэй постепенно снижается. Надежный рост добычи нефти прогнозируется только на месторождениях в западных и северо-западных районах Китая (Таримский, Джунгарский и Цайдамский нефтяные бассейны), на морских и в среднем течении Янцзы. .

Сходная ситуация наблюдается в газовой промышленности КНР. Доля природного газа в структуре энергопотребления составляет, по оценкам, от 2 до 3 %. Общие запасы природного газа достигают 38 трлн. кубометров, извлекаемые - 10 трлн., разведанные - 1,4 трлн. При этом разведанные запасы увеличиваются ежегодно всего лишь на 3 %.

По подсчетам Международного энергетического агентства, потребление газа в ближайшие 20 лет в КНР значительно возрастет и достигнет к 2020 г. 160 млрд. кубометров в год . Такой уровень потребления невозможно обеспечить за счет разработки собственных месторождений. Несмотря на то, что КНР занимает 16 место в мире по добыче газа, страна испытывает газовый дефицит, который составит к 2010 году минимум 40 млрд. кубометров в год . Чтобы покрыть этот дефицит Китай стремится и будет стремиться экспортировать газ из-за рубежа, прежде всего, из России, а также максимально эффективно использовать собственные газовые ресурсы.

В последнее время китайское руководство уделяет большое внимание развитию газовой промышленности, что обусловлено, прежде всего, нарастанием дефицита нефти. Интерес к развитию газовой энергетики объясняется также устойчивым ростом потребления газа в электроэнергетике, политикой перехода китайской промышленности на экологически чистые технологии, предусматривающей широкое использование газа, ростом численности городского населения и переходом в сельских районах от отопления углем к отоплению газом и т.д. Однако широкое использование даже существующих запасов газа сдерживается слабым развитием инфраструктуры и материально-технической базы отрасли.

Китайские экономисты предлагают несколько вариантов решения проблемы нехватки углеводородного сырья:

интенсивное освоение собственных нефтегазовых ресурсов, повышение производительности за счет внедрения новых технологий (в т.ч. применение ресурсосберегающих технологий), создание более экономичной структуры производства и потребления;

ускоренное развитие газовой отрасли, расширение использования газа в промышленности и в быту при максимальном замещении нефти газом;

обеспечение интернационализации нефтегазовой отрасли за счет расширения международного сотрудничества, использования мировых углеводородных ресурсов.

В первом случае, несмотря на относительно богатые запасы углеводородного сырья в стране, уровень их освоения из-за сложных условий разработки, недостаточного финансирования и низкого уровня технологических решений остается невысоким. Поэтому провозглашенный китайским руководством курс "стабилизация производства в восточных регионах и развитие западных регионов" предусматривает активное участие иностранного капитала в освоении нефтяных запасов страны.

. Российские компании наравне с конкурентами из других стран стремятся увеличить объем сотрудничества с Китаем в нефтегазовой сфере. И Россия в списке потенциальных партнеров КНР в этой сфере занимает не последнее место, прежде всего, благодаря своему географическому положению. Китайских партнеров привлекает и развитая система российских газопроводов, и опыт российских компаний в их проектировании и строительстве.

В "нефтяном" сотрудничестве с Китаем у России также большой потенциал. Несмотря на то, что государства Ближнего Востока рассматриваются китайскими специалистами в качестве наиболее перспективных поставщиков нефти, сотрудничество с их нефтяными компаниями сдерживается рядом факторов, одним из которых является проблема транспортировки энергоресурсов. Вместе с тем, проект строительства трансазиатской нефтяной магистрали, которая могла бы соединить нефтяные комплексы Ближнего Востока, Средней Азии, России, Китая, Южной Кореи и Японии, представляется в ближайшие годы трудноосуществимым, прежде всего, с финансовой точки зрения.

На пути реализации всех совместных проектов в нефтегазовой сфере стоит и эта, и много других проблем. Все проекты подразумевают огромные объемы инвестиций, финансирования. В то же время велика роль политических и рыночных рисков, связанных с дисбалансом в потребностях провинций Китая, недостатком опыта реализации таких масштабных проектов и т.д. В Северо-Западном Китае, где сосредоточены значительные запасы нефти и газа, медленнее темпы рыночных реформ, экономика недостаточно открыта. В этих "полурыночных" условиях российские компании оказываются более приспособленными для сотрудничества, чем их западные конкуренты.

После подписания 25 апреля 1996 г. российско-китайского межправительственного соглашения "О совместном развертывании сотрудничества в энергетической сфере", а также заключения 27 июня 1997 г. соглашения между Минтопэнерго России и Китайской национальной нефтяной корпорацией (CNPC) "О реализации проектов сотрудничества в области нефти и газа" партнерство России и Китая в названных сферах получило определенные условия для развития. Начал разрабатываться целый ряд перспективных проектов.

Так, в настоящее время в 2005 году ведется работа по проекту поставок в Китай газа с Ковыктинского месторождения России. К участию в этом проекте подключается и Южная Корея, что делает этот международный проект многосторонним. Контроль над осуществлением проекта осуществляет специальный координационный комитет из представителей нефтегазовых компаний России, Китая и Южной Кореи. Поставки газа планируется начать в 2008 году: более 7 млрд. кубометров газа в КНР и около 6 млрд. - в Южную Корею. К 2013 году объемы поставок должны возрасти, соответственно, до 12 и 8-10 млрд. кубометров.

Среди основных факторов, способствующих поставкам российского газа не только в Китай, но и другие страны АТР, помимо уже упоминавшегося географического, следует отметить обширные размеры запасов газа в Западной и Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, открытие в этих районах новых крупных газовых месторождений, на основе которых возможна организация центров добычи газа, а также и возможность использования сотрудничества для газификации районов Западной и Восточной Сибири.

К негативным факторам относятся сложные природно-климатические условия, затрудняющие прокладку газопроводов, сложное геологическое строение базовых месторождений, низкая степень разведанности ресурсов Восточной Сибири и Дальнего Востока, слабая транспортная инфраструктура, отсутствие финансовых средств на поиск и разведку новых месторождений углеводородного сырья.

Осуществление проекта подачи газа в страны АТР поэтому потребует привлечения инвестиций из этих стран, тщательных обоснований оптимальных газотранспортных трасс.

Первым шагом на этом пути стало создание новой организационной структуры - ОАО "Востокгазпром" (в апреле 1999 года), на которую возложена координация работ "Газпрома" в восточных районах России. В планах "Востокгазпрома" - строительство еще двух веток газопровода в Китай: из Иркутской области и из Якутии (с Чаяндинского месторождения) - на Харбин и Далянь.

Большой интерес в сфере российско-китайского энергетического сотрудничества представляет проект строительства нефтепровода Ангарск-Дацин (проектная мощность - 20 млн. т нефти в 2005 г. и 30 млн. - в 2010 г.). и альтернативный проект строительства нефтепровода Ангарск-Находка.

В ближайшее время правительство РФ должно принять окончательное решение, какой из этих проектов строительства нефтепровода станет приоритетным. Проект нефтепровода Ангарск-Дацин, подготовленный компанией ЮКОС, протяженностью 2400 км, предусматривает финансирование в размере 1,7 млрд. долл. США. Маршрут нефтепровода пройдет большей частью по территории Усть-Ордынского Бурятского автономного округа. Проект Ангарск-Хабаровск-Находка, предложенный компанией "Транснефть" , общей протяженностью 3765 км оценивается в 5-5,2 млрд. долл. Нефтепровод планируется проложить по территории Иркутской, Читинской, Амурской областей, Еврейской автономной области, Хабаровского и Приморского краев, Бурятии. Он, по некоторым оценкам, имеет преимущество перед проектом Ангарск-Дацин, в том отношении, что ориентирован не только и не столько на Китай, сколько на АТР в целом, что позволяет российским компаниям не зависеть только от китайских покупателей и рассчитывать на получение гарантированных крупных инвестиций, большие транзитные товарные потоки и передовые технологи.

В любом случае, помимо экономических соображений, при реализации подобных проектов нужно учитывать и интересы национальной безопасности России, и экономические факторы, которые не должны приноситься в жертву как сиюминутной, так и долгосрочной экономической выгоде Спивак Р. Газовая отрасль Китая: перспективы сотрудничества// Новые рынки. - 2004. - N 4..

Заключение

Данная работа представляет собой оригинальное самостоятельное исследование, на основе которого рассматривается динамика и преемственность межгосударственных отношений применительно к взаимоотношениям России и Китая.

Аргументируя попытку рассмотреть (и понять) динамику и преемственность российско-китайского взаимодействия через призму многофакторного равновесия, автор данной работы хотел бы показать, каким образом политическое руководство России и Китая может обеспечить безопасность своих стран, построив одновременно отношения стабильного конструктивного партнерства, и избегая при этом непреднамеренных и ненужных конфликтов друг с другом, с соседними государствами и с международным сообществом.

Знание методов действия крупных держав делает мир более безопасным. Следовательно, употребляемое в данном исследовании понятие "знание" является отнюдь не нейтральным, ибо за ним стоит заинтересованность в положительной трансформации отношений,

Практическая значимость исследования обусловлена давно назревшей необходимостью разработки и апробации альтернативной модели объяснения сложного и противоречивого феномена взаимоотношений между Россией и Китаем, их динамики и преемственности, в особенности с точки зрения объяснения национальных и геополитических интересов России в АТР.

Исследование имеет очевидное практическое значение для выработки внешней политики РФ на азиатском направлении и на постсоветском пространстве.

Отношения России с государствами Восточной Азии, в частности с Китаем, были и остаются формой межцивилизационного взаимодействия. Для России Китай -- не просто соседнее государство. Он представляет собой крупнейшую из сопредельных восточноазиатских цивилизаций: его северные рубежи, как и дальневосточные, и южносибирские районы России, являются контактными зонами межцивилизационного общения.

Сложившиеся традиционные нормы российско-китайских отношений во многом будут определять характер их взаимодействия на международной арене и в XXI столетии. Размеры двух стран таковы, что модели их развития и внешнеполитического поведения влияют на всемирно-исторический процесс. В свою очередь, анализ крупных перемен, происходящих в демократической России и в новом Китае, невозможен без достаточно четкого осознания того, каковы принципы взаимодействия восточноазиатского цивилизационного комплекса с евразийским. Это особенно важно при рассмотрении долгосрочных перспектив внешнеполитических процессов, истоки которых только начинают обозначаться в наши дни.

Взаимодействие России и Китая распространяются на политическую, экономическую и культурную сферы, в каждой из этих сфер проявлялись этнокультурные особенности и своеобразие цивилизаций, представителями которых выступали оба государства.

Список литературы

Перспективы отношений России с Китаем в XXI веке: Рос.-кит. науч.-практ. конф.: 4-я (Москва, 25-26 авг. 1997 г.)/Рос. АН. Ин-т Дал.Востока, Центр науч. информ. и банка данных.-М.:Ин-т Дал. Востока РАН, 2004

Петровский В.Е. Азиатско-Тихоокеанские режимы безопасности после "холодной войны":Эволюция, перспективы рос. участия/Рос. АН. Ин-т Дал. Востока.-М.:Памятники ист. мысли, 2004

Старцев А.В. Россия в системе региональных русско-китайских торгово- экономических связей. М, Знание, 2003

Моисеев В.А. Опыт китайских реформ и экономические эксперименты в России. М, Примма, 2003

Лузгин Б.Н., Барышников Г.Я. Сравнительные аспекты важнейших экологических проблем Китая и России. М, Франиа, 2002

Рябко А.А. Проблемы и перспективы сотрудничества России и КНР. М, Знание, 2000

Курныкина Г.И. Путь к диалогу. М, Дрофа. 2003

Арбатов А.Г. Российская национальная идея и внешняя политика. - М.: МОНФ, 2002

Внешняя политика и безопасность современной России: Хрестоматия. - М.: МОНФ, 2000

Иванов. И.С. Внешняя политика России и мир. Статьи и выступления. - М., 2004

Косолапов. Н. Международные отношения как специфический тип общения. “Мировая экономика и международные отношения” 2003 г. №6

Косолапов. Н. Внешняя политика и внешнеполитический процесс субъектов международных отношений. “Мировая экономика и международные отношения” 2003 г. №3

Богатуров А.Д. “Синдром поглощения в международной политике”, ж. “Pro et Contra”, 2002

Гаджиев К.С. “От биполярной к новой конфигурации геополитических сил.” М, Экс, 2003

Иванов Н. Глобализация и проблемы оптимальной стратегии развития / “Мировая экономика и международные отношения” №№ 2, 3 2004.

В.М. Сергеев / Государственный суверенитет и эволюция системы международных отношений / Альманах “Космополис”, 2003.

Л. Клепацкий. Дилеммы российской внешней политики / ж. "Международная жизнь"№ 7, 2003

Воскресенский А.Д. Китай и Россия: теория и история межгосударственных отношений. М.2004

Арин О. Азиатско-тихоокеанский регион: мифы, иллюзии и реальность. М.2003

Кунадзе Г. Политика России в отношении КНР. “Мировая экономика и международные отношения” 2003 г. № 12.

Спивак Р. Газовая отрасль Китая: перспективы сотрудничества// Новые рынки. - 2004. - N 4.

Спивак Р. Газовая отрасль Китая: перспективы сотрудничества// Новые рынки. - 2004. - N 3.

Галаджий И. Китайский нефтегазовый дракон// Нефть России. - 2004. - N 10-11.

Присяжнюк С. О перспективах обеспечения КНР углеводородным сырьем// Проблемы Дальнего Востока. - 2003. - N 4.

Ветер с Запада или Ветер с Востока? Россия, США, Китай и мировое лидерство - Свободная мысль, No. 10, 2003

Вызов КНР и российские интересы - Независимая газета, 16.09.2004

Дипломатическая история Русско-Китайского Развития - М.: : Памятники исторической мысли, 2003

Зона сотрудничества или потенциального конфликта? Дальневосточная граница в прошлом, настоящем и будущем -Независимая газета, 03.06.2003

Из истории русско-китайских и советско-китайских отношений - Вестник МИД СССР, No. 22, 2003 (в соавторстве с B.C. Мясниковым).

Илийский кризис в русско-китайских отношениях: новое время - новые оценки - Новые теории в изучении Китая, Т.5, Китай в системе международных отношений (прошлое и настоящее) - М.: : Наука, 2003

К вопросу о китаецентристских принципах внешней политики династии Цин - В кн.: Внутренние проблемы стран Дальнего Востока, - М.: : Институт Дальнего Востока, 2004

Китай во внешнеполитической стратегии России -Свободная мысль. No. 1, 2000

Китай: союзник или возможный противник? - Сегодня, 31.09. 2001

Китайская печать 2003-2004 гг. о характере русско-китайских отношений - В кн.: Проблемы экономики, истории внешней и внутренней политики стран Дальнего Востока, - М.: : Институт Дальнего Востока, 2004

Международные отношения в Центральной Азии, Т, 1-2, - М.: : Наука, 2003

Отношения в новом мире. Категория национальные интересы и отношения в треугольнике Россия-США-Китай -Независимая газета, 25.1 1.2003

Проблемы преемственности в российско-китайских отношениях Тезисы и Доклады 22 научной конференции Общество и государство в Китае, - М.: : Институт востоковедения, 2004

Россия и Китай: Альтернативы развитию отношений нет -Сегодня, 12. 04. 2004

Приложение 1

Статья Д. Жирнова «Российско-китайское взаимодействие. Перспективы»

Система международных отношений, пришедшая на смену биполярной конфронтации, формируется под влиянием разнообразных, нередко противоречивых тенденций. Амбивалентность факторов эволюции глобальной системы современности служит источником ее кризисного развития, снижая степень прогнозируемости международной жизни даже на краткосрочную перспективу. Очевидно, назрела необходимость воздействовать на общемировые процессы в направлении формирования системы рационального мироустройства, отвечающего интересам глобальной стабильности и развития. Особую роль в этом призваны сыграть крупные и влиятельные державы, ресурсный потенциал и опыт межгосударственного взаимодействия которых достаточны для проведения активной внешнеполитической стратегии.

Очень важно в этом отношении, что определение ориентиров становления стабильного миропорядка будущего вошло в число приоритетных задач политического взаимодействия Москвы и Пекина.

Стремление координировать усилия для создания демократического и сбалансированного многополярного мироустройства, свободного от негативных феноменов эпохи межблоковой конфронтации, было провозглашено руководителями двух стран в Российско-китайской совместной декларации о многополярном мире и формировании нового международного порядка от 23 апреля 1997 г. Согласованная позиция Москвы и Пекина подтверждалась затем в Совместном российско-китайском заявлении от 10 ноября 1997 г., Совместном заявлении по итогам российско-китайской встречи на высшем уровне «Российско-китайские отношения на пороге XXI века» от 23 ноября 1998 г., Совместном российско-китайском заявлении от 10 декабря 1999 г., а также Пекинской декларации Российской Федерации и Китайской Народной Республики от 18 июля 2000 г.

Российско-китайская концепция многополярности (или, другими словами, то видение будущей архитектуры мировой системы, которое разделяют Кремль и Чжуннаньхай) базируется на предпосылке равноправного участия всех государств в политическом, военном, правовом, экономическом и культурном строительстве мировой системы. Концептуальными основами многополярной модели служат плюралистическое и свободное развитие всех участников межгосударственного общения, неприятие силовой политики и диктата в международных делах.

Концепция предполагает безусловное соблюдение норм международного права, мирное разрешение международных споров, уважение выбора пути развития, сделанного каждым народом. Принципами новой модели международных отношений выступают обеспечение равной безопасности для каждого государства, сбалансированность прав и обязанностей всех участников мировой экономической системы. Ведущим институциональным механизмом многополярности призваны стать Организация Объединенных Наций и ее Совет Безопасности, несущие главную ответственность в деле обеспечения международного мира и всеобщего развития.

Инициативы двух стран в поддержку тенденции многополярности, озвученные на представительных региональных и общемировых форумах, с трибуны Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности ООН, актуализировали задачу выработки согласованного подхода мирового сообщества к определению ориентиров глобального развития, вызвав при этом неоднозначные отклики в международных общественно-политических и научных кругах.

Так, представители «мирсистемно»-классового подхода рассматривают международно-политическую сферу российско-китайского сотрудничества в качестве приоритетного направления всего комплекса двусторонних взаимосвязей. В условиях обострения международных противоречий политический союз Кремля и Чжуннаньхая призван стать контрбалансом американскому влиянию (Д.Т ренин) или, в более широком измерении, ядром для объединения мировой «периферии» в борьбе с группой сверхразвитых стран за создание справедливого и равноправного мирового порядка (А. Яковлев). В развитие этой идеи американские аналитики уже квалифицировали новый этап партнерства Москвы и Пекина как второй «Раппало» См., например: Дж. У. Гэрвер Новое российско-китайское стратегическое партнерство. Дальневосточное Рапалло // В кн.: Перспективы сотрудничества России, Китая и других стран Северо-Восточной Азии в конце XX начале XXI века. Тезисы докладов VIII Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы» (Москва, 7-9 октября 1997 г.), ч.1, ИДВ РАН, М., 1997, с.137. .

Последователи альтернативной «школы» прогнозируют развитие российско-китайских отношений по пути конфликтного противоборства А.Писарев «Два берега Китая» и интересы России // Pro et Contra, Том 3, №1, Зима 1998, с.111., считая усиление политического взаимодействия Москвы и Пекина лишь их конъюнктурной реакцией на давление со стороны Запада, носящей при этом характер пустой внешнеполитической риторики. Сближение с Китаем на международной арене, продолжают исследователи, ? ошибочный ход российской дипломатии, не соответствующий национальным интересам страны. На самом деле экономическому развитию страны прежде всего способствуют тесное торгово-экономическое и научно-техническое сотрудничества с западным миром, интеграция в западную рыночную инфраструктуру. Поэтому политическое взаимодействие Кремля и Чжуннаньхая неминуемо прекратится, как только одна из стран будет реально допущена в ряды западной коалиции. С точки зрения соответствия цивилизационным и политическим стандартам такой страной может оказаться Россия, с точки зрения критериев экономического потенциала и регионального влияния - Китай (А. Ломанов).

Российско-китайские внешнеполитические инициативы понимаются и как средство давления на западные страны, которые перед лицом геополитической близости двух гигантов будут вынуждены занять более сговорчивую позицию. Интересно, что ряд китайских исследователей открыто заявляют о возможности склонить Запад к уступкам при помощи России как «контрольного рычага» в стратегических российско-американских отношениях Ломанов А. На периферии «столкновения цивилизаций» // Pro et Contra, Том 3, №1, Зима 1998, с.10.. В этой связи С. Караганов предрекает России роль инструмента внешней политики Китая, если Москва не откажется от идеи стать «балансиром многополярного мира».

На наш взгляд, во многом противоречивый характер международной дискуссии по проблеме мироустройства будущего обусловлен прежде всего недостаточной концептуально-структурной изученностью феномена многополярности. С другой стороны, рассмотрение российско-китайской концепции многополюсного мира возможно только в системном контексте современной международной среды, которая вынуждает всех участников межгосударственного взаимодействия усилить диалог и сотрудничество в реагировании на глобальные вызовы.

Аналитической основой для этого служит широкий спектр научных моделей формирующегося «глобального политического ландшафта».

Разнонаправленные тенденции эволюции международных отношений отразились в многообразии научных подходов к описанию будущего миропорядка.

Несмотря на крушение биполярной системы конфронтации капиталистического и социалистического миров, некоторые исследователи продолжают рассматривать мировую систему через призму двуполюсного равновесия, но с поправкой на то, что роль Советского Союза в качестве основного соперника США на мировой арене принял на себя Китай. Пекин последовательно укрепляет свои международные позиции и ресурсную базу внешнеполитического влияния, имея в виду возможную прямую (военно-политическую) или опосредованную (идеологическую, экономическую, социокультурную и др.) конфронтацию с США или всем Западом.

Однако традиционно-геополитическая трактовка биполярности в духе равновесного противоборства двух крупных держав или блоков крайне нетипична для современной ученой мысли. Во многом это связано с тем, что ось формирующегося баланса межгосударственного взаимодействия все более очевидно не укладывается в плоскость линейного противостояния сверхдержав, а проходит по крайней мере через несколько уровней организации глобальных взаимосвязей, отличающихся по степени воздействия на международную среду. Так, в уравнении международной стабильности константные величины «Вашингтон» и «Пекин» пока далеко не равнозначны, а без учета таких переменных, как «Страсбург-Брюссель», «Токио», «Дели» или «Москва», - взаимодействие которых также может при некоторых упрощениях рассматриваться в рамках двуполярной структуры «Китай, Индия, Россия - США, ЕС, Токио» - точного решения не получить вообще.

Не дают исчерпывающего объяснения современных международных реалий и онтологическое понимание биполярности как неотъемлемого свойства действительности, прослеживаемого на уровне фундаментальных закономерностей эволюции (академик Н. Моисеев, А. Некласса), или упрощение противоречивой динамики развития современности до антитезы «развитый Север - отсталый Юг». Так, в плоскость «интеллектуальной биполярности» переводит последнюю концепцию В. Иноземцев, по мнению которого раздвоенность мира на элитарную группу государств-«интеллектуалов» и широкий круг стран «низшего класса» в международном масштабе все более отчетливо проявляется в нарастающем отрыве «северных» постиндустриальных обществ, основанных на наукоемких и информационных отраслях экономики, от «южных», не имеющих доступа к сфере высоких технологий будущего.

А. Некласса, хотя и проводит основной водораздел по линии «Север - Юг», отмечает неоднородный состав мировой «периферии», выделяя в ней 5 различных по характеру и степени развития зон. Важно в научно-практическом плане, что предложенная модель учитывает как особую роль «полюса» постиндустриальных стран Запада, так и тенденцию регионализации международного пространства. Соотношением одно- и многополярной моделей мироустройства и определяется преобладающее понимание современного этапа мирового развития в отечественных и зарубежных научных кругах.

Одним из провозвестников философского осмысления формирующейся системы международных отношений в терминах монополярности стал широко известный своей работой «Конец истории?» американец японского происхождения Ф.Фукуяма. Исследователь еще в 1989 г. объявил о победе западной буржуазно-либеральной модели общественно-экономического устройства, которая, по его мнению, привела к завершению глобального социально-политического прогресса. Спустя два года, с распадом Советского Союза и всего «социалистического лагеря», лидирующая роль США, подкрепленная лаврами победителя военно-политического и экономического противостояния с СССР, позволила ряду авторов говорить о превращении Соединенных Штатов в единственный полюс современного мира и о начале долгосрочной эпохи американской гегемонии в монополярном мире Сун Имин. Китайско-российские, американо-российские и китайско-американские отношения, а также взаимная роль КНР, РФ, США в этом треугольнике // Экспресс-информация, ИДВ РАН, 1997, №10, с.81.. Этой концепции в настоящее время придерживается большинство западных, в особенности американских, политологов, которые в преддверии президентских (2000 г.) выборов в США предложили будущему хозяину Белого Дома проводить политику «в соответствии с ролью США как мирового лидера» и, ссылаясь на глобальный характер миссии Вашингтона в современном мире, отмечали размытость понятия «американский национальный интерес» См., например: Rice С. Promoting the National Interest // Foreign Affairs, vol. 79, N1, Jan./Feb. 2000..

До формы обычного ореха с США в виде единственного ядра упростилась, по мнению американского исследователя А. Страуса, биполярная структура мира, которую он представлял в виде земляного ореха, где два конфронтационных центра смыкались через общую институциональную «оболочку» в виде международных организаций со сбалансированным представительством капиталистического и социалистического миров.

Более широкая трактовка монополярности предусматривает, что границы полюса значительно превосходят территорию одного сверхразвитого государства - США. Полюс, понимаемый в русле политэкономической концепции «структурного лидерства», охватывает группу наиболее развитых государств (в которую включают страны Северной Америки, Западной Европы, Японию и реже - Австралию, Южную Корею и Новую Зеландию), представляющих в значительной степени однородную, но внутренне структурированную политико-экономическую и культурную общность. Совпадение базовых интересов стран, входящих в такой «сложный полюс», продиктовано естественным делением мира на «ядро» и «периферию», которые, играя принципиально различные роли в мировом производственном процессе, в известной степени противопоставлены друг другу. Тактические противоречия, неизбежно проявляющиеся в рамках группы постиндустриальных государств, не в состоянии поставить под сомнение совпадение стратегических ориентиров их развития или ослабить структурную зависимость от мирового лидера - США.

Институциональным ресурсом политического лидерства Вашингтона внутри западного полюса служит разветвленная сеть двусторонних и многосторонних военно-политических союзов, замыкаемая на США (НАТО с «особыми» англо-американскими отношениями в рамках Альянса, военно-политическое взаимодействие по линии «Вашингтон-Токио», АНЗЮС и т.д.). Кроме того, системообразующая роль Вашингтона в таком полюсе основывается не столько на значительном превосходстве над другими странами «ядра» в экономическом и военно-техническом развитии и малой вероятности ликвидации такого диспаритета в обозримом будущем, сколько на готовности Пентагона нести значительную долю расходов по поддержанию и развитию общезападной инфраструктуры безопасности.

«Электоральный» аспект модели «структурной однополярности», в которой Вашингтону отводится роль политического центра сложноорганизованного полюса, подмечен С. Хантингтоном. Демонстрацией «классического имперского поведения», свидетельствующей о наступлении «второй фазы гегемонизма», исследователь называет все сильнее проявляющееся на современном этапе воздействие дружественных Вашингтону государств на ход американских политических кампаний, пришедшее на смену усилиям Белого Дома влиять на исход выборов по всему миру.

Еще более разнообразными являются трактовки современной мировой системы в духе многополярности. При этом термин «многополярность» (или, что более точно с формально-научной точки зрения, но, на наш взгляд, тождественно по сути, «полицентричность»), несмотря на довольно длительную историю его существования в международно-политическом лексиконе, по-прежнему вызывает острые дискуссии в общественно-научных кругах.

Одна из моделей многополярности основывается на широко известной теории С.Хантингтона о столкновении цивилизаций как доминанте нарождающейся мировой системы. Научную ниву межцивилизационных противоречий вспахивают и представители широкого спектра других этно-культурных теорий, смещающих акцент в сторону тех или иных критериев специфики национального развития.

Концептуально иную трактовку дают феномену многополярности последователи неолиберальной парадигмы исследования международных отношений (Ф.Хоффманн, М.Боск, Е.Лорд, Ж.Вернан и др.). Появление негосударственных центров международной жизни позволило ученым говорить о преодолении сферой международных отношений рамок традиционной межгосударственной дипломатии. Впоследствии Дж.Розенау привлек внимание научной общественности к феномену параллельного сосуществования и динамичного взаимодействия поля межгосударственных отношений и полицентрического мира «акторов вне суверенитета» ? транснациональных корпораций, негосударственных организаций, индивидов.

Действительно, тенденция усиления роли негосударственных участников международных отношений очевидна. Однако, и в этом сходятся все школы анализа мировой системы, государство остается решающим игроком на поле внутриглобального взаимодействия. Так, до сих пор прежде всего национальной поддержкой обусловлена эффективность международных неправительственных институтов. Транснациональные корпорации и банки, деятельность которых не продиктована интересами национальных штаб-квартир, остаются исключениями из правил. На смену территориальным войнам пришли конфликты за раздел государственного суверенитета, выдвинув на авансцену международной жизни национальные движения и этно-культурные анклавы. Одной из важнейших предпосылок интеграционных процессов служит взаимоприемлемое национальное представительство. Государственные интересы едва ли в большей степени потеснены интересами общечеловеческими, чем региональными и местническими. Наконец, ооновской системе международной безопасности, критикуемой глобалистами как «пережиток Вестфаля», противопоставляется не менее государствоцентричный «Рax Americana», базирующийся прежде всего на взаимных союзнических обязательствах государств западного блока.

Делая поправку на современные международные реалии, наиболее адекватное объяснение многополярности следует искать в плоскости «ограниченно-автономное образование ? государство ? региональное интеграционное объединение». При этом, учитывая неразрывную связь всех трех типов территориально-экономических организаций со сферой суверенитета, государству следует по-прежнему отводить решающую роль в международной политике.

В числе потенциальных квазигосударственных участников процесса многополярности можно отметить, скажем, «ворота в глобальный мир» (В.Сергеев), то есть наиболее развитые области государств, активно участвующие в мировых экономических процессах, или «треугольники развития» ? интеграционные механизмы сотрудничества приграничных районов соседних государств. Последние проявляются, например, во взаимодействии Сингапура, Джохара (провинция Малайзии) и архипелага Рийк (провинция Индонезии).

В традиционно-государственнеческое измерение многополярности укладывается мнение, что по мере ухода СССР с позиций центра силы его правопреемником в качестве противовеса Западу становились Китай и другие крупные державы, такие как Индия и Россия.

В развитие регионального аспекта многополярности ряд немецких ученых выделяют три крупнейшие мировые экономические группировки - Америку, Европу и Азию, которые, опираясь на свою политическую, экономическую и военную мощь, будут определять ситуацию в мире XXI века Юй Суй. О расширении НАТО на Восток и безопасности в АТР // Экспресс-информация, ИДВ РАН, 1998, №7, с.32.. Более конкретное описание формирующихся региональных полюсов прослеживается у З.Бжезинского: по мнению ученого, в мире возникнет шесть региональных группировок - Европа, Северная Америка, Восточная Азия, Латинская Америка и мусульманский пояс, первые три из которых станут главными сообществами великих держав.

Научные круги КНР, сходясь вслед за точкой зрения официального Пекина во мнении о том, что мир уже не биполярный и переходит к многополюсности, не достигли консенсуса по вопросу о количестве таких полюсов и степени их значимости в мировых делах Волохова А.А., Воропаева О.Н. Изменения в мире в начале 90-х гг.: оценка китайских политологов // Проблемы Дальнего Востока, 1994, №6.. Согласно одному из подходов, наряду с несколькими полюсами формируется ряд «субполюсов». Сложную внутреннюю структуру нового миропорядка отражает модель «США+Х», где формирование альтернативных Соединенным Штатам полюсов влияния еще не завершено, но тенденция к многополюсности очевидна (Юй Суй).

Незавершенность процесса формирования нового миропорядка при лидирующей роли США позволила говорить о «плюралистической монополярности» (А.Богатуров), «ассиметрической многополярности» (А.Торкунов), «комбинированной однополярности» (А.Танака), «малой поляризации» международных отношений (А.Воскресенский) или даже «одномногополярности» (С.Хантигтон). Несмотря на определенные различия моделей, их авторы сходятся в понимании того, что США, являясь лидером мирового развития, не обладают достаточным ресурсным потенциалом для единоличного определения мирового будущего и вынуждены сотрудничать с другими мировыми полюсами в решении проблем регионального и глобального развития.

Безусловная заслуга создателей этих аналитических подходов - в актуализации проблемы соотношения абсолютного и относительного глобального превосходства. Смещение методологических акцентов позволяет объемнее выявить системные причины параллельного развития разнонаправленных тенденций одно - и многополярности.

Размещено на Allbest.ru