Внешние и внутренние угрозы безопасности в Центральной Азии

Китайская Народная Республика

Китай, проявив присущий ему реалистичный подход, предпочитает осторожную политику на центральноазиатском направлении. Внешне стратегические интересы КНР в Центральной Азии проявляются несущественно (что вовсе не означает их отсутствия). В геополитическом плане Китай осознает нежелательность преждевременность демонстрации своих амбиций в регионе.

Достаточно пассивная позиция Китая в Центральной Азии, прежде всего, связана с тем, что его основные интересы продолжают находиться в АТР. К тому же, усиление "внимания" КНР к региону могло бы повредить крепнущему российско-китайскому сотрудничеству, которое по ряду вопросов международной жизни некоторым сферам взаимодействия приобретает характер стратегического. Китайское руководство неоднократно подчеркивало, что выступает в поддержку сохранения с центральноазиатскими странами дружеских отношений между собой и Россией, не стремится заполнить какой-либо вакуум, образовавшийся в результате распада Советского Союза. Отсутствие значительной вовлеченности Китая в дело Центральной Азии также во многом обуславливается сохранением такой проблемы для КНР как нестабильная ситуация в восточной части Синьцзяно-Уйгурского Автономного района, что без того доставляет Пекину неприятности ростом исламских националистических настроений. С появлением же по другую сторону границы заразительно о примере создания национально-государственных образований, ситуация возможным усилением сепаритстских тенденций в самом Китае. Вместе с тем, существует точка зрения, что одним из центральных элементов, обуславлевающих пассивность КНР в данном регионе, является не заинтересованность Пекина в привлечении международного внимания к проблемам СУАР. Так, ситуация в ряде других регионов Китая, таких как Тибет, сложность по рыночным вопросов уже достаточно подрывают международный авторитет стабильность КНР, являются причиной западного "вмешательства " во внутренние дела страны. Как представляется, обстановка на востоке Китая пока не позволяет использовать данную территорию для активного геополитического проникновения в центральноазиатский регион. Пекину трудно прогнозировать возможные последствия (межэтнического, межцивилизационного, межконфессионального плана т.д.), способные возникнуть после глубоко не продуманных внешнеполитических шагов в Центральной Азии. Однако, имеются иные оценки относительно китайского влияния на Центральную Азию. В большинстве своем он характерны для некоторых казахских кыргызских политологов, которые утверждают, что в отношении их стран со стороны Китая осуществляется т.н. "ползучая экспансия", сопровождаемая высокой миграционной активностью населения КНР. В то же время, представляется, что миграционное давление Китая, наблюдающееся по всему периметру КНР, связано преимущественно с внутренней ситуацией в стране, пока не возведено в ранг государственной политики. Кроме того, важным моментом понимания центральноазиатской доктрины Пекина является тот факт, что в последнее время все-таки прослеживается некоторая тенденция усиления активности КНР в регионе. Растущий китайский интерес заметен, в первую очередь, в экономической сфере, на фоне относительного роста объемов инвестиций торговли , повышенного внимания к транспортным проектам, в том числе строительству сети топливопроводов из Центральной Азии, также урегулирования по рыночных вопросов. Представляется, что в основе данного интереса КНР на внешнеполитическом уровне лежит стремление обезопасить свои восточные тылы для более активной линии в АТР, предотвратить возможность возникновения на своих очагах напряженности, сформировать устойчивые предпосылки для дальнейшего развития отношений с новым государствами региона, во внутреннем плане - стабилизировать ситуацию в СУАР, самой слаборазвитой провинции страны, сильнее привязать Синьцзян к Китаю с помощью прокладки трубопроводов интенсификации е о экономики. Кроме того, растущая заинтересованность КНР во взаимодействии с набирающей силу объединенной Европой уже сейчас диктует необходимость поиска формирования надежных коммуникационных связей с ЕС. В этой связи, развитие Китаем элементов транспортной инфраструктуры с Центральной Азией в будущем способно послужить фундаментом широкого взаимодействия КНР (как АТР) с европейскими странами. В целом, подход Китая к Центральной Азии является по своей сути стратегическим долгосрочным, не сориентированным ни сиюминутные приоритеты. Анализ последних тенденций в китайской политической линии дает основание предположить, что в настоящее время уровень влияния КНР в регионе будет продолжать обуславливаться широким спектром взаимоотношений, в первую очередь, с самим странам Центральной Азии, РФ, США, также потенциально ЕС. Роль Пекина в регионе, похоже, будет постепенно возрастать в ближайшее время пропорционально ослаблению здесь российского влияния, усилению китайско-европейского взаимодействия. В более отдаленной перспективе укрепление позиций Китая в АТР (в том числе, не исключено, за счет решения в китайскую пользу ряд территориальных споров), улучшение социально-экономической ситуации в восточных регионах страны, как представляется, будет иметь далеко идущие последствия для будущего стран Центральной Азии всего континента.

Европейский Союз

Европейская позиция в отношении Центральной Азии характеризуется как осторожная сдержанная, что связано во многом с продолжающимся осмыслением в политикоформирующих кругах ЕС перемен на еврозийском пространстве. На современном этапе геополитический интерес ЕС к региону, как таковой, отсутствует. В экономическом плане основным моментом, препятствующим активному развитию отношений ЕС региона, является не столько удаленность Центральной Азии от Европы, сколько наличие многочисленных препятствий в виде высоких транспортных тарифов на всем протяжении европейско-центральноазиатского маршрута, небезопасность отдельных его участков, сохраняющиеся здесь противоречия между рядом стран держав. ЕС продолжает демонстрировать повышенный интерес к идеям интеграции кооперации стран Восточной Европы, Кавказа Центральной Азии. Вместе с тем, заинтересованность Европейского Сообщества в выходе к Тихому Океану, усиливающееся взаимодействие со странами АТР, происходящее на фоне ослабления коммуникационного значения РФ, диктует для европейских стран целесообразность более полноценного задействования территории центральноазиатских государств в качестве транспортного коридор. Следует особо акцентировать внимание на том, что главным гарантом (в том числе финансовым) успешной реализации транспортных (причем, не только энергетических) проектов "Восток-Запад" остается именно их европейская направленность. Большинство инфраструктурных проектов в Центральной Азии сопредельных государствах, также на Кавказе, уже органично встроено в комплексную программу Комиссии Европейского Сообщества по созданию транспортной информационной магистрал Европа - Кавказ - Азия (ТРАСЕКА), что закрепляет за ЕС особое место во взаимоотношениях с центрально-азиатскими республиками. Кроме того, способность ЕС играть превелегированную роль в регионе также связан с тем, что европейско-центральноазиатские отношения не отягощены прошлым амбициями. Они имеют в своей основе более продуманный реалистичный подход в отличие от отношений с другими странами. На политическом уровне, в первую очередь в сфере безопасности, важность отношений ЕС с регионом определяется уже тем фактом, что все страны Центральной Азии являются членами ОБСЕ. Данный момент позволяет им иметь развивать непосредственные связи с европейским государствами, минуя каких-либо посредников. По ряду оценок, дальнейшее расширение отношений с Центральной Азией будет однозначно полезным для ЕС в плане экономического политического процветания. По мнению ряда европейских аналитиков, более сильная экономическая, политическая дипломатическая вовлеченность ЕС в Центральной Азии, особенно в регионе Каспия, воспрепятствовала бы чрезмерной исключительности здесь РФ, США, потенциально, КНР, тем самым, способствуя укреплению элементов стабильность не только в данном регионе, но Евразии в целом.

Исламская Республика Иран

В условиях сохранения элементов изоляции давления, в первую очередь со стороны США, ИРИ все настойчивее демонстрирует попытки усилить свое экономическое, политическое культурное влияние в регионе Центральной Азии. Данные устремления, по-прежнему, основываются на трезвой оценке выгодности своего географического расположения, относительно стабильной внутриполитической обстановки, в т.ч. для транспортировки энергетических ресурсов региона на мировые рынки. Кроме того, по отдельным оценкам, (для Таджикистана) экспорт исламской революции также остаются в числе инструментов, используемых в подходах к региону со стороны клерикальных кругов ИРИ. Характерным элементом улучшения положения Ирана, возможного усиления его влияния на Центральную Азию, продолжает оставаться формирование партнерских связей с Россией, европейскими странами, КНР, Индией. Кроме того, стала просматриваться вероятность нормализации ирано-американских отношений. Необходимо отметить, что, вместе с тем, определенным конфликтным потенциалом для Центральной Азии является тенденция сохранения, в некоторых случаях усиления противоречий между Ираном его традиционным региональным соперниками - Пакистаном, Саудовской Аравией, также, в определенной степени, Турцией. Так, Иран продолжает опасаться возможности развития идей пантюркизма с лидирующей ролью Турции или суннитского фундаментализма, поддержаваемого саудитским движениями, что делает его политику в регионе сориентированной на краткосрочные моменты, в этой связи трудно прогнозируемой. Как представляется, главной задачей для ИРИ на современном этапе остается выход из политической экономической изоляции, что подтверждается усиливающейся челночной дипломатией Иран, недавним в этом руководство страны в государствах Ближнего и Среднего Востока, Европы. В Центральной Азии Иран будет продолжать стремиться сохранить геополитический баланс, построенный на противовесе стратегических интересов США, России, Китая европейских стран. Вместе с тем, не исключено, что нарастающий идеологический раскол в иранском обществе, сохраняющиеся противоречия с США, рядом соседних стран (как Саудовская Аравия, Пакистан, Турция), будут мешать ИРИ сосредоточиться на проведении долгосрочной политики в Центральной Азии.

Исламская Республика Пакистан - афганский фактор.

ИРП продолжает вынашивать амбиции регионального лидера, что на фоне обладания ядерным оружием и средствами его доставки является серьезным фактором в азиатской части континента. Государства Центральной Азии представляют для Пакистана большой интерес, как с экономической, так и с политической точки зрения. Усиление влияния Исламабада в регионе может повысить его роль в Южной Азии, обеспечить поддержку молодых "братских мусульманских государств" в конфронтации с Индией, существенно укрепить позиции в борьбе с другими региональными конкурентами - Ираном и Турцией.

Пакистан заинтересован в интеграции с центрально-азиатскими государствами, интенсификации всесторонних политико-экономических отношений с регионом. В связи с этим, одним из приоритетов для ИРП остается формирование транспортных связей с Центральной Азией, где особое внимание Исламабад обращает на создание магистральных путей сообщения через Афганистан.

Однако осуществлению желания ИРП проводить активную политику в регионе мешают материально-финансовые трудности, отсутствие внутриполитической стабильности, продолжающаяся конфронтация с Индией, значительная вовлеченность в афганский конфликт. Кроме того, данные моменты подрывают и международную репутацию Пакистана, не позволяя заручиться поддержкой мирового сообщества для осуществления крупных политических шагов в центрально-азиатском направлении

В этих условиях ИРП, похоже, продолжает демонстрировать выбор идеологической и силовой политики в регионе, что является деструктивным фактором, как для самого Пакистана, так и для региона в целом.

Важным элементом внешнеполитической активности ИРП в Центральной Азии является афганское направление, которое напрямую связано с ролью Движения Талибан, антииндийской линией, а также в некоторой степени политикой США по изоляции Ирана.

В этой связи, определенные круги в Пакистане, следующие логике геополитических интересов, продолжают использовать талибов в качестве основного и перспективного инструмента своего влияния в регионе. Наиболее активная поддержка ДТ со стороны ИРП была заметна до 1997 г. В настоящее же время Исламабад стремится не афишировать своей помощи талибам, т.к. последние дискредитировали себя в глазах мирового сообщества (права человека, экстремизм, торговля наркотиками и оружием).

Необходимо отметить, что интересам Исламабада отвечает создание на территории ИГА дружественного, относительно стабильного, но слабого в экономическом и политическом плане, а значит управляемого государства (что, в связи с имеющимися территориальными претензиями Афганистана к ИРП, является важным). Однако, данные мечты трудновыполнимы ввиду наличия глубинных внутренних противоречий и сохраняющегося конфликта интересов в Афганистане со стороны целого ряда держав и стран.

Более того, не следует рассматривать процесс влияния ИРП на талибов как односторонний. Глубинные общественные корни Движения в Пакистане, его тесные связи с исламскими националистическими организациями, военными структурами и спецслужбами, наглядно свидетельствуют о высоком воздействии талибов на развитие общественно-политической ситуации в ИРП.

По различным оценкам, намечается тенденция утраты Пакистаном контроля над ДТ, что грозит ИРП широким спектром проблем безопасности, вплоть до его т.н. талибанизации и распада. На фоне этого, справедливо возникает вопрос об уровне управляемости талибов, рассмотрении их уже как главной силы, определяющей внешнеполитическую активность всего афганского государства, "превращающегося в самостоятельного игрока на региональной сцене".

Возможность конфронтации между Ираном и талибами, что отчетливо было заметно в ходе недавнего противостояния на ирано-афганской границе, также не может быть игнорирована Пакистаном. Исламабад не имеет право позволить себе быть вовлеченным в любого рода конфликт с Ираном, как по причинам стратегическим, так и экономическим

Кроме того, современная обстановка в Пакистане продолжает характеризоваться тенденцией возрастания исламского влияния в стране, чему в немалой степени способствуют афганские радикалы. Причем, исламский подход получает свое развитие в качестве альтернативы существующим кризисным явлениям не только в экономике, но и в политической жизни ИРП на фоне дискредитации идеи построения светского государства и размаха коррупции в структурах госуправления.

Представляется, что поощряя Движение Талибан, ИРП тем самым, образно выражаясь, как бы "выдергивает коврик из-под своих ног", не имея средств для ведения подобного рода политики, а тем более контроля над процессами в ИГА и за его пределами, продолжая компрометировать себя не только в глазах стран Центральной Азии, но и всего мирового сообщества.

Нынешняя кризисная ситуация в Афганистане остается серьезным барьером на пути установления прямых связей между Пакистаном и центрально-азиатскими государствами. Сохраняющаяся здесь нестабильность и усиливающееся исламско-экстремистское давление на страны Центральной Азии препятствуют налаживанию полноценных пакистано-центральноазиатских связей, обрекают их на застой, делают неясной перспективу и угрожают ИРП изоляцией.

Поэтому активное участие Исламабада во внутреннем и международном диалоге по афганской проблеме (в первую очередь, в рамках формулы "6+2"), оказание посильного влияния на ДТ с целью достижения мирного соглашения по ИГА, нейтрализации тенденции экспансии идей исламского радикализма в регион Центральной Азии максимально отвечало бы национально-государственным интересам ИРП.

Безусловно, стремление Пакистана разрешить проблемы Афганистана будет адекватно воспринято в столицах всех стран региона, способствовать росту двусторонних связей, повышению международного имиджа Исламабада, решению его внутренних проблем. Однако, вопрос, - есть ли политическое мужество и воля у руководства ИРП для столь серьезных стратегических шагов, а также, - какие силы и как управляют Пакистаном, - все еще остается на повестке дня.

Турция

Целый комплекс как внутренних, так и внешних проблем, в первую очередь в отношениях с соседними странами, свидетельствуют, что центральноазиатский вектор политики Анкары призван способствовать решению приоритетных внешнеполитических задач, стоящих перед Турцией. На современном этапе основным аспектом активности Турции остается ее стремление стать полноправным членом западного сообщества, а в настоящий период времени - войти в состав Европейского Союза. Политическая линия Турции в регионе во многом (хотя не в первую очередь) обуславливается ее желанием укрепить свой международный имидж, наглядно показать Западу целесообразность своей посреднической роли в Центральной Азии, доказать необходимость своего включения в западные структуры, в первую очередь ЕС.

Данные выводы также можно сделать на основании программного заявления председателя нового турецкого правительства Б. Энджевита, в котором среди приоритетных направлений внешнеполитического курса названы: укрепление трансатлантической кооперации, связей с США и НАТО, интеграции в ЕС и развитие всесторонних отношений с регионом Центральной Азии и Кавказа.

Однако такие проблемы как курдский вопрос, внутренняя борьба между сторонниками исламского и светского пути развития, а также растущие противоречия с ЕС по поводу принятия в европейские структуры, отвлекают значительные материально-финансовые и политические ресурсы Анкары от активных действий в регионе.

Вместе с тем, похоже, что в настоящий момент внешнеполитическая активность Анкары становится все менее существенным фактором и для самой Центральной Азии. Продемонстрированная в свое время Турцией неспособность оказать государствам региона достаточную финансово-экономическую и политическую поддержку существенно ограничила ее присутствие в Центральной Азии. Турецкие амбиции (особо не афишируемые в правительственных кругах) на лидерство в регионе, ассоциируемые с этно-идеологическим лозунгом пантюркизма, также не находят соответствующего отклика в государствах Центральной Азии.

Кроме того, в последнее время получают распространение факты участия некоторых представителей Турции в исламско-экстремистской и религиозно-пропагандисткой деятельности в отношении граждан Центральной Азии, как на турецкой территории, так и в названном регионе. К тому же имеется информация о том, что отдельные организаторы февральских террористических актов в Ташкенте также определенное время находились (а, по некоторым данным, находятся до сих пор) в Турции. Все это определенно, свидетельствует о том, что на пути развития центральноазиатско-турецких связей могут возникнуть дополнительные барьеры, в чем не заинтересованы ни страны региона, ни сама Анкара.

Как представляется, реализация проекта транскавказского транспортного коридора, в первую очередь его нефтегазового элемента, и превращение Турции в перекресток Азии, Европы и Ближнего Востока, все же поддерживает в Анкаре надежду на увеличение в перспективе своего экономического и политического влияния в регионе, а значит значения для Запада.

Индия

Вслед за первой вспышкой интереса к Центральной Азии внимание Индии к региону снизилось. Дели стремится не дать Пакистану разыграть свою антииндийскую карту. Поэтому Индия демонстрирует поддержку выбора центральноазиатскими государствами светского пути развития, опасаясь попыток определенных сил сформировать исламско-радикальный блок от Босфора до Пенджаба и Кашмира.

Определенным показателем центральноазиатско-индийских отношений стал майский 1999 г. визит в регион министра иностранных дел Индии Дж.Сингха, в ходе которого неоднократно подчеркивалась общность подходов по целому спектру вопросов региональной безопасности, афганского урегулирования, борьбы против религиозного экстремизма, терроризма и наркобизнеса.

Важным моментом центральноазиатской политики Индии является то, что Дели будет и впредь продолжать использовать недостаточную солидарность мусульманских стран, делая один из основных акцентов в развитии отношений с регионом на Иран, в том числе и в транспортном плане. В этой связи характерным является то, что в ходе своей поездки по региону Дж. Сингх неоднократно делал акцент на целесообразности использования странами региона и Индией транзитных возможностей ИРИ.

Принимая во внимание, что Индия де-факто является мировой ядерной державой, второй по численности населения страной, обладающей, к тому же, современными технологиями, а также с учетом возможного усиления транспортного взаимодействия с ней, предполагается, что в среднесрочной перспективе влияние индийского фактора на ситуацию в Центральной Азии будет возрастать. Не исключено, что Индия еще сыграет свою роль в поддержании баланса интересов в регионе между такими странами как РФ, КНР и США.

Уникальность расположения Центральной Азии на пересечении евразийских геополитических связей, тенденция усиливающегося взаимодействия здесь мировых и региональных держав предопределяет, что регион можно справедливо считать одним из главных звеньев безопасности на постсоветском пространстве и, в целом, выделить в качестве своеобразного элемента стабильности в Евразии.

Как представляется, подходы к Центральной Азии со стороны РФ, США, КНР, ЕС, Турции, Пакистана, Ирана и Индии будут продолжать в определенной степени основываться на принципе геополитического регионализма, а также стремлении максимально использовать свои внутренние и внешние ресурсы для закрепления в регионе. К сожалению, отдельные факторы будут продолжать демонстрировать выбор непопулярных в современном мире, но действенных инструментов политики, таких как силовой (военный) и идеологический подходы.

Практически все названные факторы проявляют повышенную заинтересованность в транспортировке в выгодном им направлении энергоресурсов региона. Причем, необходимо понимать, что данная стратегия преследует конкретные геополитические цели. Так, контроль за топливно-энергетическими ресурсами и средствами их транспортировки играет все возрастающую роль в определении геополитических позиций той или иной страны.

При анализе и планировании энергетических маршрутов, отдаче предпочтения какому-либо из них, следует отчетливо понимать, что именно их маршрут, как ничто другое будет определять региональные союзы, внешнее влияние и геополитическую ситуацию в Центральной Азии и Евразийском пространстве в целом.

Определенно, что динамичность и устойчивость развития Центральной Азии, возрастание ее ценности для мирового сообщества могут происходить только в условиях сохранения стабильности и геополитического равновесия. Среди приоритетов по улучшению геополитического положения всего региона будет оставаться стремление к нейтрализации неблагоприятных для Центральной Азии процессов: угрозы вхождения стран региона в орбиту влияния держав, вынашивающих какие-либо региональные или глобальные амбиции и, безусловно, распространения идей исламского радикализма.

Одним из главных условий стабильности в регионе является тенденция к дальнейшей внутри- и межрегиональной интеграции и сотрудничеству (в том числе в таких сферах, как проведение согласованной политики в области транспорта и коммуникаций, использования топливно-энергетических и водных ресурсов; усиления внимания к проблеме религиозно-нравственного воспитания населения, борьбы с исламским экстремизмом и др.). Это неоднократно подчеркивалось на саммитах Центрально-азиатского Союза (куда, как известно, входят Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан), в том числе в ходе последнего (г. Бишкек, июнь 1999 г.), а также двусторонних встречах руководителей региона.

Этой же цели отвечает дальнейшее формирование и диверсификация полноценных связей стран Центральной Азии с внешним миром, в том числе восстановление "Шелкового пути", что придаст региону былое коммуникационное значение в рамках всего Евразийского континента.

Хотелось бы верить, что именно согласованные действия государств Центральной Азии во взаимодействии со всеми заинтересованными сторонами, в первую очередь такими, как РФ, США, ЕС, а также региональными лидерами в лице Китая, Турции, Ирана, Пакистана, Индии и др., позволят достичь необходимых результатов для стабильности и процветания народов региона и Евразии в целом.

ГЛАВА 3. ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКИЙ ВЕКТОР ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН

азия безопасность туркменистан

Отношения Казахстана со своими центральноазиатскими партнерами с периода распада СССР испытывали на себе воздействие комплекса факторов, обусловленных экономическими, политическими и шире международно-политическими вопросами и проблемами. Страны Центральной Азии во внешнеполитической стратегии Казахстана объективно занимают одни из ведущих позиций. Как известно, другие страны СНГ, прежде всего Россия, а также Китай, США, Европейский Союз, Иран, Турция также относятся к числу важнейших партнеров Казахстана и других центральноазиатских стран. Государства Центральной Азии хотя и не занимали во внешнеэкономическом плане для Казахстана того места, которое занимает Россия и на которое в настоящее время и в перспективе претендуют КНР, США, а также Иран и Турция, тем не менее, играют, а в потенциале способны сыграть еще более существенную роль.

Объективно это обусловлено очевидным фактом - географической смежностью территорий государств Центральной Азии и вытекающих из этого факторов взаимозависимости, прежде всего, в транспортно-коммуникационной сфере, а также схожестью целого спектра внешнеполитических и внешнеэкономических задач и проблем. В исследовательской литературе, посвященной этим проблемам, сравнительно подробно рассмотрена значительная часть из указанных вопросов. Вместе с тем ответ на вопрос: "Какое место занимают государства Центральной Азии во внешнеполитических приоритетах Казахстана?", с одной стороны, однозначен, а с другой - требует пристального анализа всего комплекса отношений и противоречивого процесса двустороннего и многостороннего взаимодействия. В силу многих причин различные интеграционные проекты, которые возникали на протяжении 1990-2000 гг. в Центральной Азии, оказались не реализованными. К примеру, одна из видимых причин связана с тем, что часто менялись приоритеты в рамках региональных инициатив. В стратегических документах, отражающих казахстанское видение решения проблем безопасности и внешней политики, взаимодействие со странами Центральной Азии названо одним из ключевых способов решения этих задач. Очевидным фактом является то, что в условиях Центральноазиатского региона эффективное решение целого ряда проблем возможно на многосторонней основе. Этим и были в первую очередь продиктованы различные многосторонние инициативы по региональному сотрудничеству. В январе 1993 г. в Ташкенте на встрече лидеров стран был принят ряд решений по скоординированной экономической политике, предполагалось, что они также учтут экономическую специализацию стран и другие особенности. В рамках встречи была подтверждена необходимость создания межгосударственных многосторонних отраслевых комиссий: по зерну и нефти - в Алматы, хлопку - в Ташкенте, газу - в Ашгабаде, электроэнергии - в Бишкеке и водным ресурсам - в Душанбе. Было принято решение о создании Международного фонда спасения Арала*Исполнение этих решений было осложнено комплексом проблем, так как страны Центральной Азии начали реализацию национальных экономических реформ. Не были согласованы единые принципы таможенной и налоговой политики, соответственно, торгово-экономические связи регулярно сталкивались с этими вопросами. Тем не менее, идея региональной интеграции государств Центральной Азии не теряла популярности, как в среде политиков, так и экспертов. В январе 1994 г. главами Казахстана и Узбекистана был подписан Договор о создании единого экономического пространства. 30 апреля этого же года к договору присоединился Кыргызстан (с этого периода ведет отсчет первое региональное объединение). Позднее 26 марта 1998 г. было принято решение о вступлении в организацию Таджикистана. Объединение предусматривало свободное перемещение товаров, услуг, капиталов, рабочей силы и должно было обеспечить согласованную расчетную, бюджетную, налоговую, ценовую, таможенную и валютную политику государств-участников. Для выработки общих подходов в решении региональных проблем и основных направлений сотрудничества в различных сферах в июле 1994 г. были образованы Межгосударственный совет, Совет премьер-министров, Совет министров иностранных дел и постоянно действующий рабочий орган Межгоссовет и Исполнительный комитет. Тогда же были подписаны соглашения об информационном обеспечении межгосударственных договоров и соглашений в области экономического и социального развития государств-участников, об учреждении Центральноазиатского банка сотрудничества и развития, о военно-техническом сотрудничестве и другие важные документы. В августе 1994 г. было принято Положение об Исполнительном комитете Межгосударственного совета. В апреле 1995 г. на заседании Совета Премьер-Министров стран - участниц интеграционного процесса была принята Программа экономической интеграции на 1995-2000 гг. В июне 1995 г. на Иссыккульском саммите глав центральноазиатской "тройки" была принята Декларация о региональном сотрудничестве. В числе наиболее важных документов в политической и военной областях: Договор о вечной дружбе, подписанный между Казахстаном, Кыргызстаном и Узбекистаном в Бишкеке 10 января 1997 г., и Договор о совместных действиях по борьбе с терроризмом, политическим и религиозным экстремизмом, транснациональной организованной преступностью и иными угрозами стабильности и безопасности, подписанный в Ташкенте 21 апреля 2000 г. Для стран Центральной Азии после получения независимости важнейшими задачами в сфере внешних связей являются следующие: создание благоприятного внешнеполитического, экономического климата вокруг страны и формирование основ для стабильного и безопасного развития на международной арене. С небольшими вариациями, внешнеполитический инструментарий большинства государств региона является сходным. Казахстан также обозначил свои международные приоритеты. Различные аспекты внешнеполитической стратегии нашли отражение в концептуально-программных документах, отражающих стратегические ориентиры Казахстана, таких, как программа "Казахстан-2030", где первым основным приоритетом определена национальная безопасность; концепция внешней политики Республики Казахстан, которой придерживается внешнеполитическое ведомство страны, и ежегодные послания Главы государства. Как считает официальная Астана, Казахстан в силу своего геополитического положения и экономического потенциала не вправе замыкаться на узкорегиональных проблемах и, соответственно, многовекторная дипломатия - это "разумная и рациональная внешняя политика". С многовекторной дипломатией связывается нейтрализация угроз безопасности Казахстана. Многовекторность была обусловлена следующими факторами: формирующейся геополитической конфигурацией на евразийском пространстве, нарастанием геополитического и геоэкономического соперничества традиционных и вновь образовывающихся центросиловых полюсов, распадом старых экономических и политических связей, увеличением вероятности потенциальных региональных и этнических конфликтов. Позиция Казахстана в вопросах регионального и макрорегионального взаимодействия обусловлена поиском компромиссов, которые видятся в виде многостороннего сотрудничества. Очевидно, что во внешнеполитических подходах стран Центральной Азии было много общего. К примеру, узбекские исследователи считают, что внешней политике Узбекистана присуща многосторонняя дипломатия, где нет жесткой иерархии приоритетов. Многовекторность, сходная с казахстанским видением внешнеполитических приоритетов, есть и у Кыргызстана с поправкой на ряд особенностей страны. Геополитические тенденции в 1990-2000-х гг. в Центральной Азии свидетельствуют о нарастающем интересе держав и крупных стран к ситуации в регионе. Интерес, с одной стороны, был обусловлен увеличением поставок энергоресурсов из Центральной Азии на мировой рынок, а с другой - проблемами международной безопасности. К активным действующим игрокам в регионе, а именно России, США, КНР, Турции и Ирану, добавились Пакистан, Индия и целая группа стран, реально и потенциально причастных к транспортным маршрутам из Центральной Азии на внешние рынки, а также заинтересованных в новых рынках и региональной стабильности. Вопросы региональной стабильности и безопасности в Центральной Азии, связанные в том числе с нетрадиционными вызовами и угрозами, стали одними из ключевых в ходе подписания различных межгосударственных соглашений и создания международных организаций. Различные страны, как известно, демонстрировали альтернативные модели развития и решения возникших трудностей. Разнообразие и широкий спектр международных организаций в СНГ, и в частности в Центральной Азии, свидетельствуют как об их разной функциональной направленности, так и о размытости их платформ, ряд из которых если не альтернативен, то, по крайней мере, смежен. Попытки стран Центральной Азии усилить военно-политическое сотрудничество приводили к подписанию соглашений и иного рода документов, в которых слабым местом неизменно оставался механизм их реализации. Стороны не были удовлетворены ни динамикой интеграционных процессов, ни спектром обсуждаемых вопросов. Как отмечали наблюдатели, товарооборот между Казахстаном и Узбекистаном сократился с $22 млн в 1995 г. до $212 млн в 2000-м, а объем торговли с Кыргызстаном за тот же период упал с $202 млн до $90 млн. Это наглядно продемонстрировало насколько эффективно экономическое сотрудничество в рамках ЦАЭС. В области региональной безопасности каждая сторона подтвердила свою готовность участвовать в совместном решении проблем в случае внешней угрозы. Сравнительно успешнее шло сотрудничество по созданию Центразбата - коллективного миротворческого батальона, но и его судьба, в конце концов, оказалась схожей с судьбой экономических проектов ЦАЭС. С начала 2000-х гг. точки зрения стран-участниц - Казахстана, Таджикистана, Кыргызстана и Узбекистана - на ЦАЭС существенно изменились. Так, один из последних саммитов ЦАЭС прошел в Алматы в январе 2001 г. На нем было сказано немало слов об ощутимых результатах экономического сотрудничества, а также об инициативе Астаны по разработке специальной программы для экономик региона (СПЕКА). Говорилось и о стратегии интеграционного развития ЦАЭС до 2005 г., утвержденной в июне 2000 г. на саммите в Душанбе. Вместе с тем Алматинский саммит глав государств - членов ЦАЭС в очередной раз продемонстрировал противоречивость интеграционных ожиданий его участников. Была предложена новая институциональная реформа ЦАЭС, подразумевающая смену названия и расширение круга межгосударственных вопросов, решаемых организацией. По признанию И.Каримова, "за время своего существования Центральноазиатское сообщество приняло 254 документа, большинство из них не работает". По мнению лидера Узбекистана, общий центральноазиатский рынок во многом остается благим пожеланием, и государства региона пока объединяет только внешняя угроза, а это достаточно зыбкая база для интеграционных процессов. Среди специалистов распространено мнение, что основной причиной ликвидации ЦАЭС стал разный уровень экономического развития стран-членов и, как следствие, различие их интересов и целей в функционировании организации. Показательно, что в период функционирования межгосударственных объединений в Центральной Азии, начиная с 1994 г., удельный вес внутрирегиональной торговли в экспортно-импортных операциях стран ЦАС/ЦАЭС с каждым годом уменьшался. К примеру, если в 1994 г. доля стран ЦАС во внешнеторговом обороте Казахстана составляла 8,6%, то в 2001 г. - уже 2,7%, т.е. этот показатель уменьшился более чем в три раза. Для Узбекистана этот показатель был 18,7% в 1994 г. и 11,0% в 2001 г. У двух других участников ЦАС также произошло снижение этого показателя, но торгово-экономическое взаимодействие в региональном масштабе является для них более существенным. В 1994 г. удельный вес внутрирегиональной торговли для Кыргызстана составлял 39,6%, в 2001 г. - 25,2%. Для Таджикистана в 1994 г. - 35,1% и в 2001 г. - 25,2%. Снижение внутрирегиональной торговли стало следствием неэффективного использования потенциала взаимовыгодного сотрудничества государств ЦАС, было обусловлено несогласованностью экономической политики, существенными различиями и противоречивостью в проведении реформ, установлением барьеров в движении товаров и услуг . Это было характерно не только для зоны ЦАЭС, но и для СНГ. К примеру, доля стран вне СНГ в суммарном внешнеторговом обороте государств ЦАЭС с 37,4% в 1994 г. увеличилась до 60,3% в 2001 г.

3.1 Казахстано-узбекские отношения

Говоря о безопасности в центральноазиатском регионе, необходимо обратить пристальное внимание на казахско-узбекские отношения. В данном контексте именно отношения между этими странами выступают основой стабильности в Центральной Азии. Казахстан и Узбекистан, располагаясь в самом центре Евразии, являются связующим звеном между высокоразвитыми регионами Европы и Юго-Восточной Азии. От внешней политики двух ключевых республик Центральной Азии, претендующих на лидирующее положение в регионе, во многом зависят безопасность и стабильность всей региональной системы. Помимо этого, отсутствие согласованной геополитической стратегии Казахстана и Узбекистана ослабляет сопротивление исламскому фундаментализму и экстремизму. Необходимо признать, что отношения между РК и РУ развиваются достаточно сложно. Между двумя сторонами существуют много нерешенных вопросов - это и пограничные проблемы, и проблема водных ресурсов, и проблема миграции. Определение государственной границы между Казахстаном и Узбекистаном представляет серьезную проблему в силу многих причин, в том числе и исторического характера. Исторически на этих землях жили казахи, узбеки, таджики и представители других народов. В разные периоды создавались и распадались государства, а вместе с ними менялись и границы. Узбекистан имеет территориальные претензии к Казахстану. Спорной территорией, в частности, является Сарыагаш. Такие же претензии, по мнению экспертов, могут возникнуть относительно городов Туркестан и Сайрам, населенных узбеками на 70-80%. Споры ведутся вокруг Кировского, Махтааральского и Жетысайского районов Южноказахстанской области, переданных в 1956 году по инициативе Н. Хрущева Узбекистану, а затем, после его ухода, возвращенных Казахстану, хотя и не полностью. Некоторые аналитики утверждают, что среди представителей узбекской элиты ведутся разговоры о принадлежности Узбекистану всей территории Южного Казахстана. Нерешенным является также вопрос о границе, проходящей по Аральскому морю. Одновременно отмечается отсутствие территориальных претензий к Ташкенту со стороны Астаны. Хотя потенциально они все же могут возникнуть, поскольку некоторые казахстанские земли отошли к Узбекистану еще в 20-30-е годы. Проблема усугубляется тем, что после распада СССР делимитация границ не проводилась, а те границы, что были установлены еще в советское время, не отражали особенностей исторического расселения этнических групп на территории региона. Это влечет за собой потенциальную опасность межэтнических конфликтов. Следующая проблема, которая влияет на отношения государств - это проблема использования водных ресурсов и как следствие этого, проблема миграции. Узбекское руководство понимает, что большая плотность населения на ограниченной площади, которую сейчас занимает Узбекистан, а также нехватка плодородных земель и водных ресурсов не может способствовать росту стабильности в республике, а скорее наоборот, будет одним из серьезных дестабилизирующих факторов, который при определенных условиях может привести к социальному взрыву. В настоящее время численность населения Республики Узбекистан составляет порядка 25,2 млн. человек. При этом плотность населения превышает 470 человек на 1 кв. км., по сравнению с Казахстаном, где плотность населения составляет 6 человек на 1 кв. км. Ежегодно численность населения Узбекистана увеличивается на 500 тыс. человек. Вследствие этого происходит переезд граждан Узбекистана в Казахстан. Казахстан в свою очередь стремится обезопасить свою территорию от несанкционированных потоков мигрантов. Однако четкая программа взаимодействия в этой сфере до сих пор не определена. Как уже было сказано, центральноазиатский регион является стратегически важным как для СНГ, так и для всего мира. Поэтому все эти годы после распада СССР наблюдалась соперничество между Россией, Китаем и США. Однако андижанские события заставили Ислама Каримова пересмотреть свои отношения с Вашингтоном. Не называя прямо Соединенных Штатов, Каримов подверг эту страну самой критике: "Хотя исламский радикализм и является главной угрозой стабильности в регионе, агрессивное продвижение Вашингтоном демократических ценностей также представляет опасность... Попытки некоторых внешних сил, действующих под прикрытием лозунгов демократии и свободы, достичь своих далеко идущих геополитических целей без учета наших национальных интересов не способствует укреплению безопасности и стабильности" - отметил узбекский лидер. Таким образом, он дал понять, что готов теперь вести диалог с Астаной и Москвой. Прошлогодний саммит в Ташкенте с участием президента Казахстана Н. Назарбаева лишний раз подтвердил тот факт, что узбекское руководство заинтересовано в дальнейшем развитии двусторонних отношений. Важнейшим итогом визита стало создание межгосударственного совета с целью развития экономических, политических связей и отношений в области безопасности. Н. Назарбаев также призвал к расширению контактов в "военных и технических сферах". "Наши спецслужбы и специальные ведомства должны работать в атмосфере полного доверия, чтобы бороться с терроризмом и наркоторговлей и другими экстремистскими проявлениями в нашем регионе" - добавил он. На этом саммите два лидера показали свое стремление к достижению стабильности в Центральной Азии. Поэтому, говоря о дальнейшем развитии отношений между Казахстаном и Узбекистаном, можно сказать, что, несмотря на все проблемы, существующие на данном этапе, обе стороны приложат все усилия для их решения.

3.2 Углубление сотрудничества Казахстана с Кыргызской Республикой

2009 год был отмечен дальнейшей активизацией двустороннего сотрудничества между РК и КР. 31 апреля 2009г. состоялся первый официальный визит Министра иностранных дел КР К.Сарбаева в Казахстан, в рамках которого прошло ІІІ заседание СМИД РК и КР. 16-17 июня 2009 г. состоялся официальный визит Премьер-Министра КР И.Чудинова в Астану, в ходе которого его принял Президент РК Н.Назарбаев. В рамках визита прошло первое заседание Казахстанско-Кыргызского Межправительственного Совета и принято окончательное решение о создании совместного инвестиционного фонда. 1 августа 2009 года Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев принял участие в неформальном саммите глав государств-членов Организации Договора о коллективной безопасности, который состоялся в Чолпон-Ате (Кыргызская Республика). В ходе саммита Президент РК Н.Назарбаев встретился с вновь избранным Президентом КР К.Бакиевым и поздравил его с победой на президентских выборах Кыргызстана и 60-летним юбилеем. 2 августа 2009 года Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев принял участие в церемонии инаугурации Президента КР и выступил с приветственной речью от имени глав государств-членов ОДКБ. 8 сентября с.г. вновь назначенный Чрезвычайный и Полномочный Посол РК в КР Б.Исабаев вручил Верительные грамоты Президенту Кыргызстана К.Бакиеву, который в своей приветственной речи во время церемонии оценил наши двусторонние отношения как союзнические и братские. В кыргызском обществе положительный отклик вызвал рабочий визит Премьер-Министра РК К.Масимова в КР, который состоялся 7 октября 2009 года. В ходе переговоров стороны проработали механизмы водно-энергетического сотрудничества на вегетационный период 2010 года. Успешно прошел ответный рабочий визит Премьер-министра КР Д.Усенова в Астану, который состоялся в начале декабря 2009 года. По итогам двусторонних переговоров достигнуты взаимовыгодные договоренности по вопросам обеспечения согласованного режима работ энергосистем РК и КР, эффективного использования водных ресурсов двух стран.

Торгово-экономическое сотрудничество РК и КР. В последние годы наблюдается поступательный рост товарооборота между РК и КР. Объем товарооборота с Республикой Казахстан в январе-октябре 2009 года достиг $387,4 млн. долларов США. Также Казахстан является активным инвестором в экономику Кыргызстана, занимая первое место по объему инвестиций среди 50 зарубежных государств-инвесторов. В Кыргызстане функционируют около 300 совместных предприятий с участием казахстанского капитала в таких секторах экономики, как энергетика, газотранспортная отрасль, промышленность, производство строительных материалов, банковский сектор и т.д. В Казахстане зарегистрировано более 100 предприятий с участием кыргызского капитала. Сферы их деятельности: торговля, туризм, строительство, очистка и распределение воды, транспорт, реклама. Динамично развивается культурно-гуманитарное сотрудничество. Регулярно проводятся выставки, международные научные симпозиумы, "круглые столы", поэтические вечера и семинары с участием представителей интеллигенции и общественности двух стран. 12-14 мая 2006 г. в Казахстане прошли Дни культуры Кыргызстана. 28-30 сентября 2007г. в г.Алматы прошел Форум интеллигенции РК и КР с участием министров культуры двух стран. В работе Форума с кыргызской стороны приняли участие писатель Ч.Айтматов, кинорежиссер Б.Шамшиев, а также деятели культуры и творческой интеллигенции Кыргызстана. Казахстанскую делегацию на Форуме представляли народные писатели А.Нурпеисов и М.Шаханов, ученые - академики Т.Шарманов, С.Каскабасов, М.Журинов, А.Нысанбаев и другие деятели культуры и искусств РК. По итогам Форума принято Обращение к Президентам двух стран. 25 октября 2008 года в Бишкеке прошел второй Форум интеллигенции РК и КР. По итогам Форума направлен Министерствам культуры двух стран проект развития культурно-гуманитарного сотрудничества между нашими странами. Во исполнения решении Форума Посольство РК в КР провело конкурс «Казахстан-Кыргызстан:Дружба навеки», итоги которого были подведены 8 апреля 2009 г. В июне месяце с.г. Посольство при содействии ИСАО при Президенте КР, КНУ им. Ж.Баласагына, с участием депутата Парламента РК К.Бурханова, экспертов КИСИ при Президенте РК и других политологов, представителей научных кругов КР провело научную конференцию на тему: «Казахстан-Кыргызстан: взаимный опыт преодоления экономического кризиса». Также в начале ноября 2009 г. во время проведения Посольством РК мероприятии посвященного ко дню Дня Печати КР, по инициативе ведущих кыргызских журналистов было принято решение о создании «Клуба друзей Казахстана» при Посольстве Казахстана. Во время встречи Посла Казахстана Б.Исабаева с бывшими послами КР в РК Т.Ишемкуловым, Р.Акбаровым и Ж.Сааданбековым была поддержана идея создания Клуба и ветераны дипломатической службы Кыргызстана изъявили желание стать активными членами данного общественного объединения. Первое заседание клуба прошло в начале декабря 2009 года, в котором участвовали видные общественные деятели, ученые и представители СМИ КР. В будущем деятельность Клуба будет направлена на дальнейшее углубление культурно-гуманитарных связей между РК и КР. 14 декабря 2009 года в г.Бишкек Посольство Республики Казахстан в Кыргызской Республике при содействии Центра Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе в Бишкеке, Академии ОБСЕ в Бишкеке организовало «круглый стол» на тему «Председательство Казахстана в ОБСЕ в 2010 году», с участием представителей дипкорпуса, экспертов и политологов Кыргызстана и Казахстана. В круглом столе выступили с докладами Б.Исабаев, Посол Казахстана в Кыргызской Республике, Л.Дарий, Заместитель главы Центра ОБСЕ в Бишкеке, М.Иманалиев, Президент Института общественной политики С.Масаулов, Директор ИСАО при Секретариате Президента КР, Т.Турганбаев, Заместитель директора Департамента международных организаций и безопасности ГМИД КР. Выступающие акцентировали внимание на приоритеты казахстанского председательства, возможности и значение Председательства для региона.

15 декабря 2009 года состоялся торжественный прием, организованный Посольством РК в КР в честь Дня Независимости Казахстана. На приеме участвовали официальные лица КР во главе с Государственным министром иностранных дел КР К.Сарбаевым, представители общественности и СМИ Кыргызстана и представители дипкорпуса аккредитованного в Бишкеке. Председательство РК в ОБСЕ 2010 году позволить обратить пристальное внимание всего мирового сообщества к Центрально-Азиатскому региону, который имеет большой потенциал. При этом надо отметить, что Кыргызстан поддерживает все внешнеполитические инициативы Казахстана. В целом, отношения РК и КР характеризуются отсутствием принципиальных разногласий, схожестью позиций по многим актуальным международным и региональным проблемам.

3.3 Взаимоотношения Казахстана с Республикой Туркменистан

Казахстан и Туркменистан связывает не только географическая, но и культурно-историческая близость народов двух стран, истоки которой берут начало из глубины веков. Поэтому заложенные нашими предками принципы взаимного уважения и добрососедства после обретения Казахстаном и Туркменистаном государственного суверенитета были не только сохранены, но и приумножены. Об этом красноречиво говорят конкретные факты и статистические данные, которые отражают динамичный рост сотрудничества между Казахстаном и Туркменистаном.

Уже в 1992 году (5 октября) между Казахстаном и Туркменистаном были установлены дипломатические отношения. С 1996 года в Ашхабаде функционирует Посольство Республики Казахстан, а с 1999 года в столице Казахстана Астане работает Посольство Туркменистана.

В настоящее время развитие казахстанско-туркменского сотрудничества регулируется солидной договорно-правовой базой, которая включает более чем 55 документов. Основополагающими из этих документов являются Договор о дружественных отношениях и сотрудничестве от 19 мая 1993 г. и Декларация о развитии дальнейшего сотрудничества от 27 февраля 1997 г.