Взаимная правовая помощь

В этом случае, суд не был готов сослаться на решение канадского суда в передаче вещественных доказательств, чтобы увидеть, была ли процедура проведена в соответствии с иностранным законодательством. Интересно, в деле Шрайбер против Канады, канадский Верховный суд попросил рассмотреть, требовался ли канадский стандарт для выдачи ордера на обыск, прежде чем Федеральный Департамент Правосудия подало письмо с просьбой к швейцарским властям. Суд постановил, что обыск осуществлялся иностранными органами власти, в чужой стране, в соответствии с иностранным законодательством, не нарушающим разумные ожидания подсудимого на неприкосновенность частной жизни, как иностранец не может ожидать большей конфиденциальности, чем это предусмотрено национальным законодательством. По случаю органы уголовного преследования смогли использовать доказательства, полученные за пределами Великобритании, в соответствии с иностранным законодательством, несмотря на запрет на использование доказательств, полученных таким же образом, в пределах юрисдикции. Апелляционный суд постановил, что положения Закона о перехвате общений 1985 года (ЗПС), которые осуществляют перехват телефонных разговоров в Великобритании, являющиеся недопустимыми на суде, не распространяются на перехват иностранных телефонных разговоров. Опираясь на свидетельства, состоящего из телефонных звонков, перехваченных в США, Правительство США в деле Начальник тюрьмы Белмарш против Мартина, стремилось осуществить экстрадицию апеллянта, чтобы он предстал перед судом за заговор для организации взрыва. Рассмотрев перехват, судья нашел, что было поводом для возбуждения дела против него и поручили ему дождаться направления государственного секретаря. Апеллянт просил предписание судебного приказа о передаче арестованного в суд на том основании, что перехват телефонных разговоров были, в силу ЗПС 1985 года, недопустимыми в разбирательствах в Великобритании. В данном деле Дивизионный суд не интересовался вопросом, был ли перехват получен в соответствии с иностранным законодательством. Было удовлетворено то, что перехват иностранных телефонных разговоров, полученные в США, агентами правительства США, мог быть представлен в доказательствах в Англии, потому что ЗПС 1985 года не обладает никакой экстерриториальной юрисдикцией. Актуальным для решения суда стал тот факт, что не было совершено никакого преступления каким-либо лицом, заинтересованным в работе системы общественных коммуникаций в Великобритании. Точно так же в деле Аула, Апелляционный суд постановил, что доказательства перехвата, полученного за пределами Великобритании в соответствии с местным законодательством, были допустимы в английском суде, несмотря на положения ЗПС 1985 года. Апеллянты были обвинены в заговоре с целью облегчения незаконного лиц в Великобританию. В ходе предварительного слушания судья постановил, что перехват, полученный в Нидерландах в соответствии с голландским законодательством и процедурой, был допустим в качестве доказательства. Получив соответствующие судебные полномочия для перехвата телефонных звонков, голландские полицейские сделали запись разговоров, сделанные между голландскими резидентами и апеллянтами. Эти стенограммы были в итоге использованы в качестве доказательств в уголовном судопроизводстве в Нидерландах. После осуждения голландских резидентов, расшифровка стенограммы была предоставлена английской полиции для использования в судебном преследовании апеллянтов в Англии. Не было проблемы подлинности стенограммы или точности перевода. Апеллянты утверждали, что постановление судьи в ходе судебного разбирательства нарушает дух ЗПС 1985 года и игнорирует статью 8 Европейской конвенции по правам человека. При отклонении этой промежуточной апелляции, Апелляционный суд постановил, что работа ЗПС 1985 года не запрещала использование материала, полученного в иностранных телефонных разговорах, в качестве доказательств в ходе судебного разбирательства в Англии. Кроме того, суд удовлетворил, что эти доказательства были получены без нарушения права апеллянтов на частную жизнь, которое гарантируется статьей 8 Конвенции. Актуальным для решения суда стал тот факт, что доказательства получены в соответствии с законодательством Нидерландов и голландской процедурой, которая, как предполагали, отвечала требованиям Конвенции; расшифровки стенограммы были частью отчета слушаний перед голландским судом и, таким образом, открытый для общественного внимания, и никакая проблема не была взята относительно актуальности или надежности расшифровок стенограммы, полученные способом, который не противоречит с английским законодательством. Несмотря на то, что основным вопросом, в деле Аула, имел ли ЗПС 1985 года экстерриториальный эффект, это послужило основанием для утверждения, что доказательства, полученные в соответствии с законом иностранного государства, на первый взгляд, является допустимым в английском суде. Этот вопрос также рассматривался бельгийским Кассационным судом в отношении телефонных разговоров, полученных за пределами юрисдикции, но доступны для использования в уголовном судопроизводстве в Бельгии. Суду было предложено рассмотреть вопрос о том, что стенограмма перехвата телефонного разговора, полученных в Нидерландах по просьбе бельгийских властей правильно признал в суде, несмотря на запрет на перехват телефонных разговоров в Бельгии. В поддержке убеждения суд постановил, что перехват, полученный в Нидерландах в соответствии с голландским законодательством и процедурой, была совместима с Европейской конвенцией по правам человека. Кроме того, не было принято никаких возражений в отношении допустимости расшифровок стенограммы, полученных французской полицией в связи с французским уголовным расследованием, которые стали доступны бельгийскими властями для использования в Бельгии. В то время как суд не был готов определить законность иностранных процедур, обеспечивая расшифровку стенограммы, законно полученную в соответствии с французским законодательством и не противоречащую с правами, гарантированными Конвенцией, свидетельство могло бы быть получено бельгийским судом. Исполнение КПЧ 1998 года требует, чтобы суды Великобритании тщательно изучили доводы, основанные на совместимости с конвенционными правами. В серии промежуточных апелляций, подданных в соответствии со статьей 35(1) Закона «об уголовном процессе и расследовании» (ЗУПР) 1996 года, Апелляционный суд рассмотрел вопросы, касающиеся допустимости доказательств перехвата иностранных телефонных разговоров, включая международный элемент, и влияние на такую допустимость статей 6 и 8 Европейской конвенции по правам человека. В делах R против X; R против Y; R против Z, апеллянты утверждали, что с точки зрения государственной политики, стенограммы телефонных разговоров, полученные посредством перехвата телефонных звонков за пределами юрисдикции, в соответствии с ЗПС 1985 года, будут признаны недопустимыми, если они были получены в Великобритании, их не следует приводить в ходе судебного разбирательства, был ли перехват осуществлен в соответствии с иностранным правом, и будут ли или нет приняты такие доказательства в иностранной процедуре уголовного преследования. Апелляционный суд был удовлетворен с выводом судьи по делу, что иностранные правоохранительные органы действовали законно на протяжении всего судебного разбирательства. Перехват телефонных разговоров, записанный размещаемый на телефон в другой стране, был осуществлен в соответствии с законодательством той страны, которая осуществляла последующую передачу британским властям в целях судебного преследования и, любое вмешательство в право апеллянта на неприкосновенность частной жизни было оправдано статьей 8 Конвенции. При вынесении решения суда, Л. Дж. Поттер, несмотря на рассмотрение заявления об исключении доказательств, в соответствии со статьей 78(1), постановил обязать суд придавать большое значение нарушению права, гарантированного Конвенцией, которая по-прежнему является необходимой для судьи, чтобы участвовать в рассмотрении всех обстоятельств сбора доказательств. Вопрос о том, было ли вмешательство в право апеллянта на неприкосновенность частой жизни в нарушение статьи 8 не просто зависел от законности сбора доказательств, которые были вопросом закона иностранного государства, но также и после последующего использования материала. Суд был удовлетворен тем, что судья был прав в рассмотрении обстоятельств этого дела, которые не существенно отличаются от обстоятельств в деле Аула, и не нашел никаких нарушений в осуществлении полномочий. Любой риск, что, в результате этого решения, у сотрудников английской полиции возникло бы желание попросить иностранные правоохранительные органы организовать перехват на конце иностранной телефонной линии, для обхода положения ЗПС 1985 года, не относящегося к этому делу, так как не было никаких доказательств, какой запрос был или какая цель преследовалась. Будет ли суд перенесен для исключения доказательств, полученных в результате сговора между органами уголовного преследования, еще предстоит выяснить. Текущая юриспруденция указывает на то, что любой намеренный обход правил будет считаться важным, но не определяющим для исключения доказательств по своему усмотрению. Суды в США неоднократно подтверждали принцип, что действия иностранных правоохранительных органов и доказательства, полученные за пределами США, эти действия не являются предметом обычной конституционной защиты, предоставляемых Биллем о правах. В деле Брулей против США, например, обвиняемый был арестован в Мексике за хранение наркотиков, а впоследствии осужден в США за сговор с целью контрабанды наркотиков в Соединенные Штаты. При рассмотрении апелляции, он утверждал, что заявления, сделанные им мексиканской полиции, а обыски и изъятия, произведенные ими, не соответствуют стандартам, установленными в соответствии с Конституцией, что такие доказательства были, следовательно, незаконно получены и должны быть исключены. Суд согласился с этим, утверждая, что применение закрепительных норм, действия мексиканской полиции, не изменит их политику обыска и, что закрепительные нормы, касающиеся неправильно полученных доказательств требуют, чтобы американские полицейские подчинились американскому законодательству. Несмотря на нарушения мексиканского законодательства, 4-ая и 14-ая поправки к Конституции США не распространяются на доказательства, полученные мексиканскими полицейскими или, несомненно, сотрудниками правоохранительными органами в целом. Обеспечение действия иностранных должностных лиц не «шокируют совесть» суда или привлечь к участию официальных лиц США с тем, чтобы представлять собой совместную деятельность, то этот принцип был признан американскими судами во многих случаях. Возможно, суд получил довольно лицемерное представление о понятии «совместная деятельность». В деле США против Марцано, подозреваемый, разыскиваемый за совершение существенных банковских краж Соединенных Штатах, сбежал на Каймановых островах. Полицейский в Большом Каймане позволил двум агентам ФБР сопровождать его во время расследования, в ходе которого был арестован подозреваемый, и были выполнены обыски юридически сомнительной природы. Затем его посадили на самолет, направляемый в Майами. Таким образом, не прибегая к формальным процедурам, необходимым при выдаче или механизмам взаимной помощи, у органов уголовного преследования в США были в распоряжении беглец и инкриминирующие доказательства. Агенты ФБР утверждали, что их роль в операции была абсолютно пассивна, и это было поддержано вовлеченным полицейским со стороны Кайманов. Апелляционный суд, Седьмой Округ, признал, что роль американских агентов была полностью пассивна и не нашел никаких доказательств в поддержку мнения, что расследование проводилось совместно с иностранными агентами. Соответственно, доказательства были должным образом разрешены в ходе судебного разбирательства. Принимая подобную точку зрения, канадские суды решили, что права, изложенные Канадской Хартии прав и свобод, не обладают экстерриториальным эффектом. В деле Россия против Терри, например, по просьбе канадских властей обвиняемый был арестован и допрошен в США американскими офицерами полиции, и было принято заявление. После его экстрадиции в Канаду, заявление было подано в качестве доказательства в суде. Защита возразила против ее допустимости на том основании, что обвиняемый не имел возможности получать юридическую консультацию, в соответствии с Хартией. Отвергая этот аргумент, суд постановил, что цель Хартии состояла в том, чтобы гарантировать что доказательства, полученные канадскими должностными лицами, получены правильно, которые включают доказательства, взятые за границей от имени канадских властей. Суд постановил, что, несмотря на то, что он должен рассматривать способ получения доказательств за рубежом, иностранные доказательства будут допущены в канадском судопроизводстве, если это не принесет «дурную славу» правосудию Канады. Несмотря на то, что процедура не так строго соответствует требованиям канадской Хартии, не было никаких нарушений местного законодательства и в данном деле не было ничего, что могло принести дурную славу отправлению правосудия. Канадский Верховный суд рассмотрел этот вопрос более подробно в деле Россия против Харрер. В этом деле, обвиняемый был допрошен офицерами полиции США и хотя она была уведомлена о ее конституционных прав перед допросом, адвокат ей не был предоставлен. Обвиняемая утверждала, что данные показания должны быть исключены из судебного разбирательства в Канаде, потому что стандарты, установленные в соответствии с канадской Хартией прав и свобод, были нарушены. Суд постановил, что он не должен ограничивать территориальные пределы Хартии, поскольку это может ограничить защиту граждан Канады против вмешательства в свои права. Он отметил, что Хартия применялась, если бы допрос был проведен канадскими офицерами в США или полицией США по запросу канадских властей. Однако, поскольку офицеры полиции США действовали не от имени канадских властей, Хартия не имеет прямого применения в США. Соответственно, показания были признаны допустимыми. Ла Форест Дж. считал, что не следует исходить из того, что доказательства, были несправедливы, из-за того что они не соответствуют норме Хартии, потому что понятия «честность и принципы фундаментальной справедливости включают тонкое балансирование, чтобы добиться справедливого размещения между интересами личности и интересами государства в обеспечении справедливой и действенной системы правосудия». Он считал, что тот факт, что доказательства были получены в иностранном государстве в соответствии со своим законодательством, является важным фактором в отношении допустимости доказательств.

Однако исключить те доказательства только там, где это `потрясает совесть' суда, - вероятно, слишком низкий стандарт. Справедливость была более объективным критерием, и доказательства, полученные за границей, должны быть допустимыми, если это не привело бы к несправедливому судебному разбирательству. Такое толкование представляется теми же условиями, установленными в соответствии со статьей 78(1) ЗПДУП в английском праве, позволяющее суду исключать доказательства, которые `имели бы такой отрицательный эффект на справедливость судебного разбирательства, что суд не должен допускать его'.

1.6 Доказательства, полученные с нарушением международных правозащитных норм

В дополнение к минимальным стандартам процессуальной справедливости, изложенными в статье 14 Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП) и статье 6 Европейской конвенции по правам человека, право не свидетельствовать против себя, право хранить молчание и принцип равенства сторон являются международно-признанными стандартами, которые подразумеваются в праве на справедливое судебное разбирательство.

Кроме того, Устав как Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ) и Международного уголовного трибунала по Руанде (МТР) содержат гарантии справедливого судебного разбирательства. Тем не менее, международные документы по правам человека не устанавливают формальные правила доказывания и международные трибуналы сопротивлялись любым шагам, которые будут связаны строгими правилами об исключении.

Прецедентное право Европейского Суда по правам человека недвусмысленно устанавливает, что допустимость доказательств - вопрос регулирования национального права, а оценка доказательств - вопрос компетенции национальных судов, и любая попытка ввести правила об исключении в Конвенцию юриспруденции активно встречала сопротивление.

Кроме того, Комитет по правам человека при рассмотрении предполагаемых нарушений МПГПП считает себя вправе оценивать все доказательства, представленные перед ним в целях установления фактов. Несмотря на то, что Устав МТБЮ действительно устанавливает определенные правила процедуры доказывания, г. 89 предусматривает, что Судебная Палата применяет правила доказывания, «которые в наибольшей степени обеспечивают справедливое разрешение рассматриваемого ею вопроса», но может исключить доказательства, если его доказательная ценность существенно превосходит необходимость обеспечения справедливого судебного разбирательства. Несмотря на отсутствие формального правила об исключении, неотъемлемой частью права на справедливое судебное разбирательство является отказ от доказательств, полученных в нарушение основополагающих стандартов в области прав человека. Таким образом, хотя судебная практика в области прав человека имеет лишь ограниченное влияние на допустимость, запрет на применение пыток, которые, как правило, признаются в качестве международно-признанного стандарта и закрепляет одну из фундаментальных ценностей демократического общества, гарантирует, что доказательства, полученные таким образом, будут исключены из уголовного суда, независимо от его надежности. В деле Бургос против Уругвая, Комитет по правам человека признал, что использование в ходе судебного разбирательства, доказательств, полученных под пытками, нарушил право на справедливое судебное разбирательство. Отказ признать, что справедливое судебное разбирательство может быть принесено в жертву ради целесообразности, Европейский суд по правам человека отклонил использование доказательств, на том основании, что оно было получено в нарушение процессуальных гарантий, присущих статье 6.

Такой подход привел к надежде на то, что суд не поддержит вынесение приговора на основании доказательств, полученных в нарушение основополагающих принципов, как справедливость, несмотря на ее актуальность и достоверность.

Однако в последнее время власти предполагают, что при оценке доказательств, полученных в нарушение конвенционных прав, кроме права на справедливое судебное разбирательство, Суд готов сосредоточиться на природе доказательств, а не на факте, что стандарты прав человека были нарушены.

В деле Хан против Великобритании, Суд признал, что признание доказательств, полученных в нарушение права на частную жизнь, не вступает в противоречие с правом заявителя на справедливое судебное разбирательство. Заявитель жаловался, что использование в ходе судебного разбирательства доказательств, полученных в нарушение права, гарантированного статьей 8 Конвенции, было несовместимо с требованиями справедливости, гарантированными статьей 6 (1).

Суд установил, что доказательства, состоящие из записанного на пленку разговора, приобретенного при помощи подслушивающего устройства, подключенного к частному дому без ведома собственника или владельца, были получены в нарушении права заявителя на уважение частной и семейной жизни.

Заявитель утверждал, что приговор, основанный исключительно на доказательствах, полученных в результате незаконных действий органов уголовного преследования, был несовместим с правом на справедливое судебное разбирательство.

Суд вновь подчеркнул, что его основная функция - определить, было ли судебное разбирательство заявителя в целом справедливым и стоит ли в принципе исключать доказательства подобного рода. Несмотря на то, статья 6 гарантирует справедливое судебное разбирательство, она не устанавливает каких-либо правил, касающихся исключения доказательств, что в первую очередь является предметом регулирования национального законодательства. Признавая, что секретная запись была, по сути, единственным доказательством предъявленного обвинения, суд считает, что не было никакого предположения, что эти доказательства были ненадежны и, что заявитель имел возможность оспорить подлинность записи. Где не было никакого риска ненадежности, потребность в суде, чтобы искать поддержку доказательств была менее важной. Признания, записанные на пленку, были сделаны добровольно, а не в результате какой-либо провокации или склонения со стороны властей. Отмечая, что, в соответствии с английским законодательством не было ничего незаконного в нарушении частной жизни, суд был удовлетворен, что запись разговора заявителя не противоречила внутреннему уголовному праву. Отклоняя требования заявителя, суд отметил, что на каждом уровне юрисдикции национального суда было дискреционным полномочием исключить доказательства, если их принятие может негативно повлиять на справедливость судебного разбирательства. Интересно, что Лукаидес Дж, в особом мнении, считает, что одобрение доказательств, полученных таким образом, которые нарушают права заявителя, срывает цели Конвенции. Кроме того, суд предлагал поддержку полицейским, чтобы продолжить собирать доказательства в нарушение прав обвиняемого. Лукаидес Дж, таким образом, призвал, что исключение доказательств, полученных вопреки конвенционным правам, следует рассматривать как «важное следствие права». Английский подход к допустимости доказательств, полученных с нарушением норм в области прав человека, заключается в том, чтобы рассматривать обстоятельства, которые составляли нарушение, относящейся к усмотрению судьи, но не являющимся решающим фактором, признать или исключить доказательств в соответствии с 78 ЗПДУП. В принятии доказательств телефонного перехвата, полученного вследствие нарушения Статьи 8 Конвенции, Дивизионный Суд в Чиное считал его уместным, что любые нарушения французского и европейского законодательства прав человека были допущены американскими агентами, действующими вне юрисдикции английского суда. Относящийся к решению суда допустить доказательства телефонных перехватов в деле Аула был тот факт, что расшифровки стенограммы были частью отчета слушаний перед голландским судом, полученным в соответствии с голландским законодательством и голландской процедурой, которая, как предполагалось, отвечала требованиям норм прав человека, изложенных в Конвенции.

1.7 Положения об отказе от использования взаимной правовой помощи

В отсутствие конкретного положения договора, нет механизма, посредством которого стороны могут быть обязаны использовать положения формальной взаимной правовой помощи с целью получения доказательств за рубежом. В деле по внешней разведки, апелляционный суд США отклонил аргумент, что американские правоохранительные органы были ограничены в получении доказательств в соответствии с положениями, изложенными в договоре о взаимной правовой помощи, который был подписан швейцарскими и американскими правительствами. Истец отказался явиться по повестке в американский суд, чтобы предъявить документы, относящиеся к швейцарским компаниям. Отвергая довод о том, что выполнение просьбы противоречило бы швейцарским законам о тайне, и нарушала международный этикет, суд постановил, что он может `обязать, чтобы любая сторона в пределах ее юрисдикции свидетельствовала или представила документы независимо от точки зрения иностранного суверенитета и наоборот.

Поддержка решения суда может быть найдена в Статье 38 (1), которая гласит, что договор не предотвратил бы или ограничил бы использование процедур, доступных в соответствии с местным правом. Аналогичный подход к международному этикету был принят Апелляционным судом на Слушаниях Большого жюри; в деле Марсонер против США, где, в отсутствие любых формальных юридических соглашений о взаимопомощи с Австрией, Окружной суд обязал апеллянта подписать постановление о раскрытии информации, которая, в соответствии с австрийским законодательством, выступает в качестве согласия для получения документов с банковских счетов. Апеллянт отказался подписать, и был оштрафован и заключен в тюрьму за неуважение к суду. По апелляционной жалобе апеллянт утверждал, что постановление о раскрытии информации является нарушением его прав в соответствии с четвертой и пятой поправок к Конституции США, и австрийским законодательством. После отклонения этих требований Апелляционный суд считал, что, несмотря на ордер Окружного суда, заставляющего апеллянта подписать постановление о раскрытии, нарушающее австрийский закон и Статьи 3, 6 и 8 Европейской конвенции по правам человека, международный этикет не исключает свое исполнение. Суд сбалансировал интересы США в сборе налогов в отношении предполагаемой незаконности постановления по австрийскому законодательству и соображений банковской тайны, и отстаивал интересы США в принуждении апеллянта поставить подпись, оставив за австрийскими судами решать, какой эффект дают раскрытие директивы в отношении Австрийской банковской документации.

The court balanced the interests of the US in collecting its taxes against the purported illegality of the order under Austrian law and considerations of bank secrecy and upheld the interests of the US in compelling the appellant's signature, leaving Austrian courts to decide what effect to give the disclosure directive with respect to Austrian bank records. The decision of the Court of Appeals shows little concern for international comity. Some disquiet has been expressed with respect to the extra-territoriality approach taken by the US courts. Following attempts by the US Court of Appeals to use coercive measures against a bank to obtain confidential documents in the Cayman Islands, the UK insisted on the inclusion of a specific provision forbidding the use of extra-territorial coercive measures by US courts. In this case, a fine was imposed on the bank for failure to comply with an order from the US court, despite the fact that compliance with the request would have been in breach of local law. The UK reacted by insisting that an agreement to combat narcotics in 1984, and subsequently the MLAT, signed two years later, contained a variety of restrictions on assistance, including provisions designed to prevent `fishing expeditions' for information.

The reluctance of national courts to insist that the exchange of evidence takes place under formal arrangements has encouraged prosecuting authorities to engage in more informal methods of evidence gathering. However, in Radak, the Court of Appeal refused to sanction the prosecution's failure to make use of available mutual legal assistance procedures intended to safeguard defence rights. In this case, the prosecution could have issued a letter requesting assistance in obtaining the witness's written testimony for use in criminal proceedings in the UK. On receipt of a formal letter of request, the US authorities provide assistance in accordance with the provisions of the treaty between the Government of the UK of Great Britain and Northern Ireland and the Government of the US on mutual legal assistance in criminal matters. Article 8(4) provides that a requested party shall allow persons specified in the letter of request to ask questions of the person whose testimony is being taken. The examination of the witness is conducted through a legal representative qualified to appear before the courts of the requested State. Under this procedure the parties are provided with the opportunity to test the evidence of a witness living overseas by cross-examination. The court held that the failure to obtain evidence in accordance with s 3 of the CJICA 1990 was relevant to the exercise of the judge's discretion to grant leave to admit a written statement under s 26 of the CJA 1988. Although the prosecution had known from the outset that a crucial witness was reluctant to leave the US, they `let slip the opportunity of obtaining cross-examined evidence on commission in time for the date fixed for the trial'.

Размещено на Allbest.ru