Международные отношения после окончания "холодной войны"

Главную же угрозу американский политолог, известный в прошлом своими антисоветскими взглядами, видит в возобновлении имперской политики России. Не веря в необратимость демократических преобразований в нашей стране, он считает неизбежным возврат к попыткам «возрождения империи». Такая ориентация российской внешней политики, по мнению З. Бжезинского, опасна для Соединенных Штатов, ей необходимо всячески противодействовать. Поэтому в ряде статей и выступлений последних лет он развивает идею об Украине как геополитическом противовесе России, основанную на убеждении, что главное условие возрождения «российской империи» заключается в поглощении Россией Украины.

Хотя многие положения последних работ З. Бжезинского отражают сложившиеся международные реалии, нельзя не обратить внимание на его откровенно антироссийскую позицию. Это наводит на мысль, что в основе негативного отношения З. Бжезинского к СССР в годы «холодной войны» лежало не только неприятие коммунизма как идеологии.

Для полноты картины приведем еще один прогноз о будущей роли нашей страны в системе международных отношений известного американского политолога И. Валлерстайна. Его внешнеполитическая концепция часто определяется как неомарксистская. Такая характеристика справедлива лишь в том отношении, что, подобно К. Марксу, И. Валлерстайн видит главную детерминанту политики, в данном случае международной, в экономике. В своей основе международные отношения, по И. Валлерстайну, есть прежде всего отношения экономические. Главная категория его анализа - «современная мир-система», не сводимая к отдельным государствам. Объединяет эту «современную мир-систему» единая капиталистическая «мир-Экономика», возникновение которой политолог относит приблизительно к 1500 году. Каждое государство занимает в «мир-системе» определенное место, изменить его чрезвычайно трудно, а подчас просто невозможно. Логика капиталистической «мир-экономики» неизбежно воспроизводит деление стран мира на «ядро» и «периферию», причем первое всегда находится в привилегированном положении по отношению ко второй. Государства, входящие в состав ядра капиталистической «мир-системы», имеют возможность жить за счет эксплуатации периферии. Такой порядок не изменится никогда, поскольку он вытекает из самой сущности «мир-экономики».

Помимо государств, входящих в состав ядра или периферии, существуют еще и полупериферийные государства. Эти государства не входят в состав ядра «мир-системы», но и не относятся целиком к периферии. Таким типичным полупериферийным государством, по мнению И.Валлерстайна, была Россия, начиная с реформ Петра I и Екатерины П. Несмотря на эти и последующие попытки реформирования, России не удалось войти в состав ядра, но одновременно она сумела избежать участи периферийных стран, ставших в большинстве колониальными придатками ведущих государств мира. Традиционный «товар», определяющий место и роль России в «мир-системе», - ее геополитическая мощь и военная сила. Именно эти факторы заставляли считаться с Россией другие государства и позволяли ей иметь статус «сверхдержавы». Принципиально не изменили эту ситуацию и годы Советской власти. Как считает И.Валлерстайн, перемены в отдельной стране или даже в группе стран не способны оказать влияние на фундаментальные свойства «мир-системы». С его точки зрения, мировая система социализма была полной фикцией, поскольку определяли логику мирового экономического развития законы капиталистического рынка.

Будущее мира после окончания «холодной войны» И.Валлерстайн склонен рисовать в мрачных тонах. В отличие от С. Хантингтона, причины грядущих конфликтов он видит не в цивилизационных, а в экономических факторах. Политолог полагает, что уже в начале ХХI века можно ожидать вызовов и даже прямых нападений государств маргинализированного, бедного и отсталого Юга на богатый Север, а также захватнических войн между самими государствами Юга, может быть с применением ядерного оружия.

Нестабильными будут и отношения внутри самого ядра «мир-системы». Экономическая конкуренция выявляет в ней три основных центра силы - США, Японию и объединенную Европу. Но в дальнейшем неизбежно объединение США и Японии в единый блок, имеющий антиевропейскую направленность. Неизбежным считает И.Валлерстайн и использование этим блоком Китая для расширения своих возможностей в конкурентной борьбе с европейскими странами. В этой ситуации противовесом альянсу США с Японией и Китаем может стать создание российско-европейского блока. Россия снова будет востребована в ее традиционной роли - центра геополитического и военного могущества. Хотя сегодня потенциал России ослаблен, И.Валлерстайн не сомневается, что он будет вскоре восстановлен.

Международная организация по поддержанию мира созданная после окончания первой мировой войны

1) согласительная комиссия

2) Совет безопасности

3) Лига Наций

4) ООН

8. Окончание холодной войны в Европе

Начало перелому в Европе во второй половине 80-х годов положили изменения в политике СССР, руководство которого постепенно отказывалось от стереотипов «классовой борьбы» на международной арене, проявило готовность к сокращению военных потенциалов на принципах разумной достаточности, делало первые шаги по демократизации политической системы, пошло на участие в международных механизмах обеспечения прав человека. Принципиальное значение имел отказ СССР от «доктрины Брежнева», оправдывавшей прямое, в том числе военное вмешательство в дела стран, входивших в сферу советского влияния. После частичных выборов в Польше в июне 1989 г., в результате которых правящая рабочая партия лишилась монополии на власть, лидеры ряда ортодоксальных коммунистических режимов призывали силой вернуть ПОРП руководящую роль в Польше. Выступление М.С. Горбачева в Совете Европы 6 июля 1989г. окончательно подвело черту под этими спорами: «Любое вмешательство во внутренние дела, любые попытки ограничить суверенитет государств - как друзей и союзников, так и кого бы то ни было - недопустимы».

Отказ СССР от «доктрины Брежнева» открыл дорогу демократическим революциям второй половины 1989 г., в ходе которых в большинстве случаев практически без сопротивления пали коммунистические режимы в ГДР, Болгарии, Чехословакии, Румынии и Албании. Эти государства, как до них Венгрия и Польша, встали на путь реформ, в основу которых были положены ценности демократии, политического плюрализма, рыночной экономики. Состоявшиеся в большинстве стран Восточной Европы в 1990 г. первые за послевоенный период свободные многопартийные выборы привели к окончательному крушению коммунизма в Европе, а вместе с ним и послевоенной ялтинско-потсдамской системы. Одним из важнейших символов окончания холодной войны и раскола Европы стало падение Берлинской стены и объединение Германии, завершившееся 3 октября 1990

Стремительные перемены в Восточной Европе не остались без ответа на Западе. В мае 1989 г. президент Дж. Буш заявил Брюсселе, что США готовы отказаться от доктрины «устрашения», составлявшей основу их политики в послевоенный период. Принятая главами государств и правительств стран НАТО в июле 1990 г. в Лондоне декларация наметила существенные перемены в политике блока. В ней констатировались, в частности, отсутствие у альянса агрессивных намерений, приверженность мирному разрешению споров и отказу от применения первым военной силы; необходимость отказа НАТО от доктрины обороны на передовых рубежах и гибкого реагирования; готовность к сокращению вооруженных сил, к изменению задач и количества ядерного оружия в Европе; согласие на институционализацию Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ).

19-21 ноября 1990 г. в Париже состоялись совещание глав государств и правительств 34 государств - участников СБСЕ, а накануне его открытия - встреча руководителей 22 государств Варшавского договора (ОВД) и НАТО. Парижская Хартия СБСЕ для новой Европы констатировала окончание эры конфронтации и раскола Европы, а государства ОВД и НАТО заявили в совместной декларации, что «в новую эпоху, которая открывается в европейских отношениях, они больше не являются противниками, будут строить новые отношения партнерства и протягивают друг другу руку дружбы».

9. Задача исследования и проблема окончания холодной войны

Расхождения по вопросу о целях исследований МО, содержащиеся в скрытом виде в упомянутых «спорах», можно не без пользы извлечь на поверхность. Объект и методы исследования зависят от его задач. Направление работы, подходящее для решения одних задач, может оказаться негодным для решения других. В настоящем параграфе выделены три вида задач исследования МО, но не для того, чтобы классифицировать авторов, а для того, чтобы показать каким образом направленность конкретного исследования зависит от его задач.

В качестве иллюстрации возьмем проблемы, вставшие перед наукой о МО после окончания холодной войны. Лишь очень немногие исследователи МО предвидели изменения, происшедшие в мировой политике во второй половине 80-х годов. Трудно спорить с выводом Дж. Гаддиса, что «ни один из трех общих подходов, распространенных после 1945 г., -- поведенческий, структурный и эволюционный -- и близко не подошел к предвидению того, как закончится холодная война» (Gaddis, 1992, р. 53). Действительно, работу ученых-международников с середины 50-х до середины 80-х годов можно рассматривать как накопление объяснений холодной войны. Среди них фигурировали международная анархия с соответствующими дилеммами безопасности и гонкой вооружения, махинации военно-промышленного лобби, а также склонность людей отмахиваться от противоречащей собственным взглядам информации. В итоге сформировалась мощная теория неизменности международной системы. Богатая по содержанию литература не давала сколько-нибудь серьезных оснований для предположений скорого и мирного окончания конфронтации Востока и Запада. В этом состоит проблема «неожиданности» окончания холодной войны.

В научной среде она вызвала разные реакции (от сильной озабоченности до полной индифферентности) в зависимости от задач исследователя. Три типа задач исследования представлены на рисунке 16.1. Идея состоит, повторяю, не в навешивании ярлыков -- в МО более чем достаточно «школ» и «подходов», -- а в подготовке всего необходимого для оценки общей направленности исследования как средства достижения определенных целей. Полемика о средствах исследования неизбежно приобретает характер путаницы, если спорящие не признают имеющихся различий в понимании его задач.

Сначала проводится различие между позитивным и негативным исследованием. В первом случае задача состоит в позитивном приращении знания к уже имеющемуся; во втором случае -- в изучении пределов того, что считается знанием. Позитивное исследование далее подразделяется соответственно на исследование, вызванное вне- и внутринаучными соображениями. При этом предполагается, что первое стремится оказать воздействие на общество, а второе -- улучшить наше представление о самих себе и нашем существовании. Подобное различение не делается в отношении негативного исследования по причинам, которые объясняются ниже:

Следует особо оговорить терминологические особенности предложенной типологии. Исследование первого типа можно в определенном смысле отождествить с «позитивизмом» и назвать исследованием, «решающим проблему». Третий тип, помимо прочего, включает то, что известно под названием «постпозитивизм» и «критическая теория». Но лучше избегать таких ярлыков.

Три вида задач исследования не являются взаимоисключающими в том смысле, что ученый должен выбрать лишь одну из них. Напротив, считается само собой разумеющимся, что задачи внутринаучного понимания и вненаучного применения могут ставиться и решаться одновременно, а негативный критицизм -- условие позитивного понимания. Но в то же время в области МО все более отчетливо просматривается различение исследовательских задач и, следовательно, для их реализации годится не любая направленность исследования.

А. Исследование первого типа

Цели первого типа исследования, казалось бы, доминировали в научном исследовании международных отношений. Предпочитавшие называть себя «исследователями проблем мира» выражались на этот счет особенно ясно (или претенциозно). Ю. Гальтунг, например, сравнивал исследование проблем мира с медициной и утверждал, что цель состоит в избавлении от «знахарства» в международных отношениях (Galtung, 1964, р. 4; 1967: р. 13--20). Д. Сингер считал, что молчаливое согласие с донаучным характером анализа можно считать «самым ужасным военным преступлением». Такое просвещенческое рвение было общим для МО, в то время как объектом исследования выступал процесс принятия решений, сдерживание, управление кризисом, миротворчество и международный порядок. А. Джордж -- весьма уважаемый политолог -- вслед за Гальтунгом проводил параллели между исследованием МО и медициной (George, 1993, р. 17-18).

Цели первого типа не ассоциировались с какой-либо определенной методологией. Так называемые количественные исследования международной политики вводились в исследовательскую практику предыдущим поколением ученых, анализ статистических данных и математическое моделирование стали стандартными процедурами в исследовании первого типа по проблемам войны и мира (Russett, 1972; Hoole, Zinnes, 1976). В то же время велась критика количественных методов за безжизненную абстрактность, которая исходила не в последнюю очередь от ученых вненаучного толка и составляла значительную часть «второй волны споров» в области МО. Исследование первого типа, таким образом, может принимать как «гуманистические», так и «научные» формы.

В исследованиях первого типа обязательно, кроме прочего, присутствует забота о будущем в виде попыток предвидеть развитие событий, к которым, возможно, придется адаптироваться, в виде оценки результатов избранного политического курса, или, по крайней мере, в виде разумного рассмотрения упомянутого. Хотя в научных кругах сегодня немногие верят в возможность точных предсказаний, но все-таки ученые стремятся к ориентированному на будущее знанию, используя самые разные исследовательские методы.

В этом плане показательно такое историческое событие, как окончание холодной войны. Оно не служит доказательством отсутствия стремления предсказывать конкретные события. Мы должны обладать способностью предвидеть конкретные события (по крайней мере, главные события, такие, как окончание холодной войны) с благоразумной уверенностью, чтобы наше знание соотносилось с политикой. Оно не свидетельствует также о том, что существующая теория на самом деле рассуждала о завершении холодной войны в определенном виде и в определенном будущем. Для политиков и граждан, обращавших взоры в будущее в 1983 или 1984 гг., в разгар так называемой новой холодной войны, центральным был не вопрос о том, закончится ли она, а вопрос, когда и как это произойдет. Ответа типа «раньше или позже» для задач первого типа не достаточно.

Нельзя не замечать того факта, что трудность в предвидении момента окончания холодной войны на основе теории МО -- повод для беспокойства относительно исследования первого типа, которое может выражаться по-разному. Одни ученые высказали мнение, что, несмотря на явную неудачу в прогнозировании этого события, при разработке политики следует, тем не менее, учитывать получаемые учеными данные и выводы. Но научному сообществу надо отказаться от претензий на однозначные, эмпирически обоснованные рекомендации в сфере международных отношений, надо видоизменить формы участия в общественных дискуссиях -- вненаучную риторику (George, 1993).

Других политологов указанная неудача подвела к мысли, что следует различать международные отношения по степени их предсказуемости. В этом плане уже проводятся различия между Югом и Севером. В соответствии с этой точкой зрения проблемы взаимодействия меняются, но это свойственно лишь развитым странам, тогда как в развивающемся мире продолжают существовать по-преимуществу традиционные формы отношений (Holsti, 1991; Jervis, 1992).

Кроме того, был сделан вывод, что задачи исследования первого типа выполнимы лишь в долгосрочной перспективе. Существующая ныне теория МО слишком слаба, чтобы представлять собой нечто большее, чем просто вспомогательный инструмент политика. Такое положение изменится в неопределенном будущем, но исследование второго типа более пригодно уже в нынешние времена.

Из этой неудачи последовали и радикальные выводы, что исследование первого типа оказалось невозможным из-за присущей международным отношениям непредсказуемости. Непредвиденность окончания холодной войны используется как подтверждение общего заключения, что надежды на решение международных проблем с помощью научного исследования международных отношений иллюзорны.

Эта дискуссия значима для исследователей МО, но лишь постольку, поскольку они признают, что задачи их исследования относятся к первому типу. Суть дела меняется при ином подходе.

Б. Исследование второго типа

То, что с позиций исследования первого типа вызывает трудности, открывает удивительные возможности с точки зрения второго типа. В определенном смысле теория, согласно которой окончание холодной войны не могло быть предсказано, имела солидную концептуальную и эмпирическую основу. Очевидно, чем лучше теория, тем более удивительны противоречащие ей факты. При этом проблема состоит не в том, следует ли нам прекратить работать в избранном направлении, а в том, как усовершенствовать теорию в свете нового опыта.

Достаточно одного примера. Ученые, пытавшиеся осмыслить окончание холодной войны, высказали общую идею о необходимости в дополнение (или вместо) к традиционно выделявшимся факторам в теории МО принимать во внимание политические убеждения и ценности людей наравне с внутриполитическими структурами и процессами. Даже при том, что традиция МО на этот счет эклектична, в теории явно доминировали структурные компоненты -- международная система, государства, бюрократии и структуры знания. Ни содержание внешнеполитических идей, ни внутренняя политика, посредством которой противоборствующие идеи выливались во внешнеполитические акции, не занимали соответствующего места в теории МО, это, согласно С. Хоффманну, -- типичная американская черта (Hoffmann, 1977, р. 58). Никем не предсказанное окончание холодной войны подчеркнуло необходимость вновь обратить внимание на политику, причем в двух смыслах -- на политику как совокупность политических идей, и как совокупность внутриполитических процессов.

Такая установка осложняет построение теорий. Существует дилемма лаконичности и всеохватности теории (Allan, 1992), которая обозначена в длительных дискуссиях внутри исследований второго типа. Но и среди тех, кто стремится к теории предельно обобщающего характера имеются сторонники как упрощения, так и нередуцируемой сложности. Суть дела здесь более интригующая, нежели в исследовании первого типа. Как уже говорилось, ученые должны осознать, что «чересчур строгое следование научным критериям краткости в их теоретизировании не подходит для развития полезной, относящейся к политике теории и знания» (George, 1993, р. 140). Трудно, однако, увидеть, как делается политика и как формируются мнения граждан, иначе чем на основе моделей, выделяющих основные черты ситуации или проблемы. Если и возможно учесть все более или менее полно при научном объяснении прошлого, эта задача может оказаться невыполнимой для политиков и граждан, размышляющих о будущем.

Таким образом, если в исследовании второго типа решение проблем предвидения политических событий, подобных окончанию холодной войны, путем включения политических идей и внутриполитических процессов в теоретические модели международной политики достаточно очевидно, то оно может оказаться проблематичным при ориентации на исследование первого типа. Политика в смысле идей и динамических процессов по сути своей менее предсказуема, чем политика, рассмотренная в виде структурных образований; если необходим учет такого рода факторов для верной теории международных отношений, то это вызывает серьезную проблему для исследования первого типа. Наоборот, для исследования второго типа включение этих факторов естественно, ибо большинство из нас считает более продуктивным погрузиться в содержание пьесы и игру актеров, нежели обращать внимание на структуру театра.

В. Исследование третьего типа

Суть исследования третьего типа -- освобождение от ограничений, налагаемых тем, что считается знанием. Оно сосредоточивает внимание на понятиях необходимого и невозможного. Исследование третьего типа стремится показать, что необходимого можно избежать, а невозможное можно реализовать.

Различение вне- и внутринаучного трудно проводить в случае негативного исследования. Логично проводить различие между вненаучным освобождением и внутринаучным скептицизмом, подобно различию между утвердительным и скептическим постмодернизмом (Rosenau, 1992). Спорно, однако, может ли радикально негативное по характеру исследование служить средством для достижения вненаучных целей; уже говорилось, что «отвергая более позитивные задачи, нежели подрыв существующей теории, [этот подход] на деле оставляет все как есть» (Brown, 1992, р. 218). Поскольку в данном случае мотивы негативного исследования не имеют значения, будь они вне- или внутринаучными, то кажется нет нужды вступать в споры о политической подоплеке постмодернизма, пытаясь провести различие между ними. От позитивного исследования их отличает представление о достаточности действенного критицизма для достижения целей, что важно в данном контексте.

Разрушающая науку активность может ограничиваться отдельными высказываниями, основанными на традиционной гносеологии и стремящимися показать, что нечто, широко признанное, на самом деле малообоснованно, тем самым расчищая путь позитивному исследованию. Это исследование находится на стыке первого, второго и третьего типов. Есть еще одно основание для выделения третьего типа исследования в качестве отдельного, отличаемого от первого и второго типов. Существует мнение, что то, что считается знанием в исследованиях первого и второго типов, на самом деле представляют собой некие «произвольные культурные образования». Это -- тезис ученых, «отвергающих познание в [его модернистском] смысле». Они ставят акцент не на «двусмысленности, неопределенности и непрестанном поиске сущности», их цель -- «выявить пределы знания, выяснить, как они установились, показать их произвольный характер и найти иную премудрость» (Ashley, Walker, 1990, р. 262--264). Их задача -- «расшатать исходные посылки, [принимаемые теоретиками МО], и затем показать возможные иные варианты хода мысли» (Walker, 1992, р. 23). Это, конечно же, -- применение к МО широко распространенных взглядов о произвольности и деспотичности, притязаний знания.

Сегодня именно расхождение теории и практики, ставшее очевидным в связи с окончанием холодной войны, превратилось для исследователей МО в проблему. Если отвергать саму идею, что истинность теории зависит от ее согласия с фактами, как это делают явно или неявно многие ученые (Walker, 1992, р. 19), то адекватным отношением к фактам, относящимся к окончанию холодной войны, будет безразличие. А то, что же, с других точек зрения, считается частью противоречащей теории действительности и поэтому вызывает озабоченность или удивление, вовсе не относится к делу, если «истина -- нечто такое, без чего в наших рассуждениях мы можем -- и должны -- обходиться» (Brown, 1992, р. 204). Если основанная на фактических данных теория -- мираж, то происходящие события вовсе не события.

Г. Выводы: три профессиональные роли

Итак, выделяются три профессиональные роли исследователей МО: конструктивно мыслящий гражданин, особняком стоящий аналитик и последовательный скептик. Оценка состояния науки зависит от принятой роли. «Споры» проходили так, будто у всех исследователей были общие цели или будто бы цель каждого была совместима с целью других. На самом деле не было ни того, ни другого. Иногда исследование третьего типа предполагает, что ориентации первого и второго типов основываются на иллюзиях. Точно так же поиск ориентированного на будущее знания, присущий исследованию первого типа, может приводить к результатам, поверхностным, с точки зрения анализа второго типа, при том, что более глубокое понимание событий, свойственное второму типу исследования, мало что дает для решения ключевых проблем исследования первого типа.

Парадоксально, но наиболее противоречивая из ролей та, которую традиционно принимали на себя исследователи, -- роль гражданина-эксперта. Именно с этой точки зрения состояние дисциплины -- как показала проблема окончания холодной войны -- вызывает разочарование. Выбор делается не «между детализированными, заслуживающими доверия предписаниями действий и ничем вовсе», как утверждал А. Джордж (George, 1993, р. 17). Ближайшая задача политологов, изучающих МО, состоит в том, чтобы пойти дальше пионерских попыток Джорджа в деле выяснения методологических требований исследования первого типа и понять, чем же они отличаются от требований исследования второго типа.

Во всяком случае рациональные споры внутри науки выиграют, если роли будут явно выражены. Сегодняшние схватки профессоров первого типа и студентов-выпускников третьего типа будут более перспективными в плане результатов, или по меньшей мере менее бестолковыми, если будет ясно, что социальная значимость «позитивистского» исследования и уместность использования идей Фуко зависят от того, что мы собираемся делать.

10. Международные отношения в условиях биполярности в период холодной войны

После окончания Второй Мировой войны страны Западной Европы и США объединились против СССР. Советский Союз же, стремясь обезопасить себя, создал вокруг своей границы своего рода буфер, окружив себя странами, в которых по окончании военных действий сформировались просоветские правительства. Таким образом, мир был разделен на два лагеря: капиталистический и социалистический. И в том, и в другом были созданы так называемые системы коллективной безопасности - военные блоки. В апреле 1949 года была создана Организация североатлантического договора - НАТО, куда входили США, Канада и страны Западной Европы. В мае 1955 года - подписан Варшавский Договор. В него входили (на момент подписания): Албания (позже она денонсировала Договор), Болгария, Венгрия, ГДР, Польша, Румыния, СССР, ЧССР. Поляризация мира завершилась.

Термин "холодная война" был введен в обращение Черчиллем в ходе его выступления в Фултоне (США) 5 марта 1946 года.

В чем же выражалась "холодная война"? Первое ее выражение, - это Гонка вооружений. Начало ее было связано с атомным оружием. Как известно, в 1945 г. США оказались единственной ядерной державой в мире. Но американская монополия на ядерное оружие сохранялась только четыре года. В 1949 г. СССР провел испытания своей первой атомной бомбы. Это событие стало настоящим потрясением для западного мира и важной вехой "холодной войны". Гонка вооружений нарастала стремительными темпами. Стоило одной из сторон создать какое-либо принципиально новое оружие, как ее противница бросала все силы и ресурсы, чтобы добиться того же. Безумное соревнование затронуло все области военной промышленности. Соревновались везде: в создании новейших систем стрелкового оружия, в новых конструкциях танков, самолетов, кораблей и подводных лодок, но, пожалуй, самым драматическим было соревнование в создании ракетной техники. США обогнали СССР по количеству ядерных вооружений. СССР обогнал США в ракетостроении. СССР первым в мире запустил спутник, а в 1961 году первым отправил в космос человека.

Гонка вооружений была впоследствии добровольно приостановлена обеими сторонами. Был заключен ряд договоров, ограничивающих накопление вооружений, таких, как, например, Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой (5.08.1963г.), Договор о нераспространении ядерного оружия, создания безъядерных зон (1968г.) и другие.

Второй фронт холодной войны - борьба за влияние в странах третьего мира. С момента достижения стратегического паритета (начало шестидесятых годов) военная составляющая гонки вооружений постепенно отодвигается на второй план, на сцене же разыгрывается борьба за влияние в странах третьего мира. Если на первых порах, сам факт противостояния двух мощных систем на мировой карте привел к обвальной деколонизации (период освобождения Африки), то в более поздний период сформировался круг государств открыто и очень эффективно использующих выбор своей политической ориентации на ту или другую сверхдержаву.

"Холодная война" велась не только в политике, но и в области культуры, спорта. Так, например, США и многие страны Западной Европы бойкотировали Олимпийские игры 1980 года в Москве. В ответ спортсмены стран Восточной Европы бойкотировали следующую Олимпиаду в Лос-Анджелесе в 1984 году.

Третий фронт - экономика. Очевидно, что огромные затраты, которые несли сверхдержавы, не могли продолжаться бесконечно, и в итоге противостояние двух систем решалось в экономической сфере. Более эффективная экономика Запада, позволяла не только поддерживать военный и политический паритет, но и удовлетворять растущие потребности современного человека, которыми в силу чисто рыночных механизмов хозяйствования умела грамотно манипулировать. В то же время тяжеловесная, ориентированная только на производство вооружений и средств производства, экономика СССР, не могла, да и не собиралась конкурировать в этой области с Западом.

Для "холодной войны" было характерно частое появление "горячих" точек. Каждый локальный конфликт выносился на мировую арену, благодаря тому, что противники по "холодной войне" поддерживали противоборствующие стороны.

Корейская война.

В 1945 г. советские и американские войска освободили Корею от японской армии. К югу от 38-й параллели расположились войска США, к северу - Красная армия. Таким образом, Корейский полуостров оказался разделенным на две части. На Севере к власти пришли коммунисты, на Юге - военные, опиравшиеся на помощь США. На полуострове образовалось два государства - северная Корейская Народно-Демократическая Республика (КНДР) и южная Республика Корея.

27 июля 1953 г. война закончилась перемирием. В Северной Корее осталось у власти дружественное СССР и Китаю правительство Ким Ир Сена, принявшего почетное звание "великого вождя".

Возведение Берлинской стены.

В 1955 г. окончательно оформился раздел Европы между Востоком и Западом. Однако четкая граница противостояния разделила Европу еще не до конца. В ней оставалось одно незакрытое "окно" - Берлин. Город оказался разделенным пополам, причем Восточный Берлин являлся столицей ГДР, а Западный Берлин считала своей частью ФРГ.

Кубинский Ракетный Кризис. 1 января 1959 г. на Кубе победила революция, во главе которой стоял 32-летний партизанский вождь Фидель Кастро. Новое правительство начало решительную борьбу с американским влиянием на острове. Советский Союз полностью поддержал Кубинскую революцию.

К началу 60-х годов Соединенные Штаты обладали количественным и качественным превосходством в области стратегического ядерного вооружения и гипотетически могли одержать победу в ядерной войне с Советским Союзом.

14 октября, развертывание на Кубе советских ракет перестает быть тайной для американцев. Теперь перед Соединенными Штатами встал вопрос жизни и смерти, разрешение которого требовало либо решительных действий, либо уступок.

Расчеты аналитиков показали, что, несмотря на то, что в ответ на старт советских ракет с Кубы американская сторона может нанести удар по территории Советского Союза, потери для США в этом случае станут совершенно неприемлемыми.

Американская сторона обязалась взамен вывода с Кубы советского стратегического наступательного оружия не нападать на остров Свободы.

Ядерное оружие еще не снято с вооружения, а это значит, что работа по планированию его применения продолжается. Однако после Карибского кризиса содержание планов потенциальных противников стало иным. Главное теперь - не "выиграть ядерную войну", а "не проиграть в ней".

Само понятие «полярность» подразумевает противопоставление, противостояние, причем жесткое и непримиримое. В разделенном мире идеологизированной блоковой конфронтации «биполярность» являлась вполне уместным и адекватным термином. Действительно, друг другу противостояли два непримиримых полюса. При этом они с большим или меньшим успехом поддерживали между собой динамическое равновесие, формируя неотъемлемые элементы тогдашней системы мироустройства - так называемые «баланс сил», «стратегическую стабильность».

Для биполярной структуры типичен отрыв всего двух членов международного сообщества (в послевоенные годы - Советского Союза и США) от всех остальных стран мира по совокупному потенциалу своего комплексного (экономического, политического, военно-силового влияния и культурно-идеологического) влияния на международные отношения для каждой из держав.

По Каплану есть две биполярные системы: гибкая и жесткая.

Гибкая - 2 полиса, возможно создание союзов и негосударственных организаций в рамках этих полюсов. (СССР - 70-е - 80-е гг.)

Жесткая - только два актора, определяющих МО (с 45 г. до Карибского кризиса).

“Холодная война” - это планетарная двусторонняя биполярная конфронтация СССР и США, а также их союзников на идеологической основе, характеризовавшаяся борьбой за сферы влияния и осуществлявшаяся через кризисы, которые ставили мир на грань глобальной войны с применением ядерного оружия. Ее главным содержанием была конфронтация без глобальной войны, балансирование на грани войны.

Одним из первых пропагандистских актов “холодной войны” стала речь бывшего премьер-министра Великобритании У. Черчилля, произнесенная им 5 марта 1946 г. в присутствии президента Г. Трумэна в американском городе Фултоне. В этой речи, заранее согласованной с Г. Трумэном, он обвинил Советский Союз в агрессивности и тирании, а коммунистические партии назвал “пятыми колоннами”, представляющими “растущую угрозу для христианской цивилизации”. Утверждая, что Советский Союз отделил Восточную Европу от остального мира “железным занавесом”, У. Черчилль предложил создать для борьбы против СССР и коммунизма “ассоциацию народов, говорящих на английском языке”, которая обладала бы ядерным оружием и могла рассчитывать на подавляющее военное превосходство над Советским Союзом.

Вслед за речью У. Черчилля в Фултоне началась активная пропагандистская кампания. Американское правительство объявило своей официальной доктриной “сдерживание коммунизма” и стало широко прибегать к “атомной дипломатии”, т.е. к угрозам применения атомного оружия. Владея атомными бомбами и зная, что американские бомбардировщики могут достичь территории СССР с военных баз в Европе и на Тихом океане, правительство США считало Америку неуязвимой для ответного удара, потому что Советский Союз тогда не имел атомного оружия.

В свою очередь советское руководство, возглавляемое И.В. Сталиным, развернуло политическую и пропагандистскую кампанию против англо-американских “поджигателей войны”. Допуская явные преувеличения и искажения фактов, оно обвиняло правящие круги США в стремлении “превратить весь мир в колонию американских империалистов, низвести суверенные народы до положения рабов”, установить “зверский фашистский режим не только в США, но и в других странах”.

Столкнувшись с угрозой атомного нападения, Советский Союз форсировал работы по созданию своего собственного ядерного оружия. 29 августа 1949 г. состоялось первое испытание советской атомной бомбы.

Потеряв монополию на атомное и термоядерное оружие, США сначала сохраняли преимущество в средствах его доставки. В 1953 г. в США были сконструированы межконтинентальные стратегические бомбардировщики, а в 1955 г. - межконтинентальные баллистические ракеты, способные доставить ядерное оружие в любую точку земного шара. Советский Союз ликвидировал и это преимущество. Летом 1957 г. была испытана первая советская межконтинентальная баллистическая ракета. Стартуя с территории СССР, она могла достичь основных городов США за 20-30 минут. Создание мощного советского ракетно-ядерного оружия покончило с атомной монополией США, но не остановило гонку вооружений, в которую втянулся и Советский Союз. Конфронтация двух блоков продолжалась и усиливалась.

Поддержанию состояния “холодной войны” в отношениях между СССР и США во многом способствовал характер военных доктрин, которых придерживались обе стороны.

Наличие у США, становившихся время от времени достоянием гласности, планов ведения войны против СССР американские руководители объясняли тем, что такие планы готовились “на всякий случай”, и утверждали, что США никогда не помышляли начинать первыми войну против СССР. Официальная военная доктрина США всегда предусматривала возможность нанесения упреждающего ядерного удара в том случае, если американское руководство придет к выводу (может быть, и ошибочному), что другая сторона намеревается нанести ядерный удар по США. Постоянное ощущение Москвой угрозы ядерного удара в результате неправильного истолкования Вашингтоном ее намерений было одним из источников напряженности между ними.

В отличие от американской, советская внешнеполитическая доктрина никогда не предусматривала нанесения подобного превентивного ядерного удара в случае возникновения подозрения о готовящемся ударе со стороны США. Но на определенном этапе, до достижения стратегического паритета, она допускала нанесение ответно-встречного удара, т. е. пуск ракет на территорию США, в том случае, если будут обнаружены летящие в направлении СССР американские ракеты, еще до того, как они поразят его территорию. Это, конечно, тоже таило в себе определенный риск начала войны по ошибке и создавало напряженность.

В целом, за исключением указанного различия между упреждающим и ответно-встречным ядерным ударом, советская и американская военные доктрины были во многом идентичными. В своей военно-политической части обе они были оборонительными и не предусматривали сознательного начала войны. Однако в своей военно-технической части, определяющей структуру вооруженных сил, их дислокацию и подготовку, они - опять-таки одинаково -исходили из принципа “лучшая оборона - это наступление”. Другими словами, вооруженные силы обеих сторон строились, вооружались, обучались, размещались так, чтобы быть в постоянной готовности перейти в мощное контрнаступление сразу же в случае нападения другой стороны. А это означало, что ни одна сторона не могла быть уверена в том, что другая сторона не использует свой мощный наступательный потенциал в агрессивных целях, а не в целях самообороны.

И так продолжалось в течение десятилетий “холодной войны” до тех пор, пока этот заколдованный круг не был разорван во второй половине 80-х гг. в результате пересмотра сначала Советским Союзом в одностороннем порядке, а затем и странами НАТО своих военных доктрин, превращения их из оборонительно-наступательных в чисто оборонительные с соответствующей перестройкой вооруженных сил. Именно это открыло перспективу для свертывания “холодной войны”, поскольку ее главным генератором было военное соперничество.

Размещено на Allbest.ru