История экономического коллапса, настигшего азиатские страны в 1997-1998 годах, очень похожа на сюжет фильма-катастрофы «Титаник», вышедшего в прокат, что символично, в том же, 1997 году. До момента столкновения с айсбергом развивающиеся экономики региона набрали хороший ход и шли верным курсом стабильного экономического роста. На борту лайнера, как и в нашем случае, находилось большое количество иностранных пассажиров (иностранных инвесторов). Как и в случае с «Титаником», приближающуюся трагедию предвидели и осознавали очень немногие экономисты и эксперты (смотрящие, находящиеся на верхней палубе).

После столкновения рулевые (лидеры стран, главы и аналитики международных финансовых институтов, главы корпораций и кредитных организаций) уже не могли ничего сделать; отсеки корабля очень быстро наполнялись водой. Через какое-то время, после того, как большинство пассажиров осознали, что произошло, началась паника. Пассажиры паромов перестали соблюдать правила, предусмотренные для чрезвычайных ситуаций (к тому же плохо разработанные) - все начинали беспорядочно суетиться, пытаясь найти лучшее решение для спасения собственной жизни (институты оказались неспособны координировать и регламентировать действия акторов так, чтобы система осталась на плаву). Кто-то начал прыгать за борт (выводить свои активы), другие, смотря на них, делали то же самое. Кто-то бежал к палубе, где находились спасательные шлюпки (транши МВФ, помощь монетарных властей страны), которых не хватало на всех, и в которые прежде всего приглашались пассажиры первого класса (лояльные, находящиеся под покровительством режима промышленные и финансовые конгломераты). Кто-то, к сожалению, тонул (банкротился), а капитаны кораблей, как и положено, вместе со своими командами министров и советников не спешили покидать мостик.

В итоге азиатский «Титаник» утонул, потянув за собой на дно рынки активов, обанкротившиеся корпорации и банки, иностранные инвестиции и займы, без которых регион ощутил мощный экономический спад. Вместе с этим кризис оставил исследователям возможность разобраться в причинах катастрофы, а также указал на необходимость выработки новых рекомендаций к строительству кораблей, к организации навигации и коммуникации между судами, к проведению спасательных операций.

Действительно, после того, как самое тяжелое осталось позади, а экономики большинства стран начали постепенно восстанавливаться, Азиатский кризис буквально собрал вокруг себя экономистов, исследователей политической экономии и достаточно быстро обзавелся собственным широким корпусом литературы. В этом нет ничего удивительного. Анализируя события уже постфактум, становится понятно, что коллапс во многом уникален: он поразил наиболее активно росшие экономики мира (за исключением Японии, которая с начала 1990-х находилась в стадии рецессии), стал самым острым финансовым бедствием с окончания долгового кризиса 1982 года, вызвал самые большие объемы финансовой помощи в истории на тот момент, стал неожиданностью для многих экономистов Radelet S., Sachs J. The Onset of the East Asian Financial Crisis // NBER Working Paper No. 6680. 1998. P. 1.. О том, что Азиатский кризис - явление необычное и в полной мере не укладывающееся в рамки существовавших на тот момент моделей, говорит и Пол Кругман в одной из самых ранних попыток осмысления происходящего Krugman P. What Happened to Asia // Global Competition and Integration Research Monographs in Japan-U.S. Business & Economics. / ed. R. Sato, R. V. Ramachandran, K. Mino. Springer US. 1999.. Любой кризис - явление сложное и многогранное. Само разнообразие названий событий 1997-1998 годов говорит за себя: экономический кризис, финансовый кризис, валютный кризис. Что в итоге представлял из себя коллапс? Ответ здесь заключается в том, что рассматриваемые события вобрали в себя характерные черты разных моделей кризисов, и занимать в этом вопросе однобокую позицию было бы неверно. Другое объяснение того, почему авторы приписывают разные названия событиям, заключается, по всей видимости, в том, чту они считают причинами кризиса, а что - его симптомами и вытекающими последствиями.

Помимо экономической многогранности любой кризис неразрывно связан с многогранностью вопросов политических. Как существующие политические институты влияют на предрасположенность экономики к шокам? Как режим отвечает на кризисы? Что определяет выбор политики - реальная необходимость, обусловленная экономическим бедствием, или давление групп интересов? Список таких вопросов можно продолжать долго. Данная работа дополняет существующий пласт исследований, ориентированных именно на политическое измерение кризиса. Она связывает формат отношений власти и бизнеса с траекторией выхода страны из кризиса. Центральным является вопрос: какие ключевые решения принимали страны в период валютного кризиса, и какое влияние на эти решения могли иметь различия в отношениях между властью и бизнесом. Для ответа на поставленный вопрос необходимо выполнить следующие задачи:

· Построить модель траектории выхода страны из кризиса;

· На основании теории сделать предположения о влиянии отношений власти и бизнеса на движение страны по созданной модели;

· Рассмотреть, как в действительности двигались страны по модельной траектории.

Объектом данного исследования выступают страны Азии, подвергшиеся влиянию финансового кризиса. Предмет исследования - влияние конфигурации власти и бизнеса в странах на траекторию их выхода из кризиса.

Работа выполнена в рамках качественного сравнительного исследования. Специфика подобных исследований не предполагает подробного анализа кейсов и детального объяснения исходов, но требует жесткой теоретической рамки для анализа выбранных случаев. Такой рамкой служит построенная нами модель траектории выхода страны из кризиса.

Подобный подход - построение модели траектории движения стран, попавших под влияние валютного кризиса, - во-первых, позволяет не только по новому взглянуть на борьбу групп интересов за экономическую политику, но и претендует на универсальность при анализе валютных кризисов. Ключевые этапы модели выбраны таким образом, что все страны, ощутившие на себе давление валютного кризиса, вынуждены проходить их. Более того, существующие теории не способны объяснять поведение власти в кризисное время. Достаточно широкий пласт литературы посвящен теоретическому осмыслению выбранных нами для модели дилемм, однако все они несколько теряют в своей объясняющей способности в условиях экономических катаклизмов. Выбранный нами подход позволяет задать правильные вопросы и в будущем расширить существующую теоретическую базу.

Работа построена следующим образом. В 1 главе представлено описание основных дискуссий о причинах кризиса, хронология основных этапов и ключевых событий, а также обзор вопросов, которые кризис оставил после себя для мирового сообщества. Глава 2 посвящена построению модели траектории выхода режима из кризиса, которая представляет собой дерево решений, узлами в котором являются ключевые моменты, требующие решения со стороны правительства в любой отдельно взятой стране. Также мы строим гипотезы относительно того, какие решения будут приняты, и какой исход ожидает режим. Наконец, в 3 главе рассматривается, как страны расположились на нашей модели. Таким образом мы проверяем выдвинутые во второй главе теоретические предположения.

1. Что произошло с Азией

“Изменились технологии, рост человека и мода. Однако способность правительств и инвесторов обманывать самих себя, приводящая к периодическим вспышкам эйфории, которые обычно заканчиваются слезами, кажется, остается неизменной» Reinhart C.M., Rogoff K.S. This Time is Different: A Panoramic View of Eight Centuries of Financial Crises // NBER Working Paper No. 13882. 2008. P. 53..

Эта глава построена следующим образом. В начале освещаются основные теоретические подходы к объяснению причин кризиса. Затем на основе различных взглядов создается синтез, описывающий события с точки зрения теории. Второй параграф посвящен краткому описанию хронологии кризиса, основных вех. В конце главы представлен обзор интеллектуального наследия кризиса, основных дебатов по поводу будущего глобальных рынков.

1.1 Причины Азиатского кризиса

Есть несколько взглядов на то, почему произошел кризис. Первый фокусируется на структурных кондициях экономических систем и принимаемых политических решениях. Вместе они обусловили существование неблагоприятного климата, в котором функционировали страны: постепенно увеличивающиеся с начала 1990-х дисбалансы в различных сферах. Корзетти и др. утверждают, что на лицо были недостатки в основных макроэкономических показателях: состояние текущих счетов стран, платежеспособность финансового и корпоративного сектора, уровень инвестиций и рентабельность компаний. Важную роль сыграли политическая нестабильность и, связанный с ней, крайне высокий уровень неопределенности, в рамках которого приходилось принимать решения всем агентам. Наблюдались дисбалансы во внешней задолженности, серьезные недостатки в корпоративном и государственном управлении и контроле. Можно утверждать, что все постепенно шло к тому, что в итоге и произошло. Кризис был неизбежен Corsetti et al.. What caused the Asian currency and financial crisis? // Japan and the World Economy. 1999. Том 11. № 3..

Иной взгляд на причины кризиса у Стивена Раделета и Джеффри Сакса Radelet S., Sachs J. Op. cit. 1998.. По их мнению, кризис такого масштаба вовсе не был обязателен, и более значимую роль в ухудшению ситуации и распространении «заразы» (contagion) сыграли резкие изменения в настроениях инвесторов и степени их доверия к рынкам. Не отрицая наличия структурных проблем, авторы сосредотачивают наше внимание именно на финансовой панике и бегстве капитала, которые в сочетании с неверной политикой и плохо организованными программами помощи странам стали причиной такого сильного кризиса.

Это - две наиболее популярные точки зрения, вокруг которых сосредоточены основные дебаты. Однако при первом рассмотрении возникает необходимость более четкого определений таких понятий, как: причины, предпосылки, триггеры, неизбежность. С этой проблемой пытаются справиться Альба и др Alba et al. Volatility and Contagion in a Financially Integrated World: Lessons from East Asia's Recent Experience // Paper presented at the PAFTD 24 conference «Asia Pacific Financial Liberalization and Reform». 1998.. Они занимают промежуточное положение между структурными проблемами и финансовой паникой, соглашаясь с обеими сторонами. Однако в своей работе они предпринимают важные шаги по разграничению во-первых, причин уязвимости систем и ее проявлений, во-вторых, факторов, которые вызвали кризис, стали спусковым крючком и в-третьих, явлений, которые привели кризис к менее оптимальному равновесию, чем это было возможно и предсказывалось.

Другой недостаток основных работ связан с отсутствием четкой теоретической рамки, модели для описания кризиса. Раделет и Сакс выделяют пять типов финансовых кризисов:

1) кризисы, вызванные макроэкономической политикой;

2) финансовая паника;

3) схлопывание пузыря;

4) кризисы, связанные с риском недобросовестности (moral hazard);

5) беспорядочное урегулирование (disorderly workout).

Сами авторы утверждают, что различные типологии могут смешиваться в каждом конкретном кризисе, и, следуя своим взглядам на события, отдают предпочтение финансовой панике и беспорядочному регулированию Radelet S., Sachs J. Op. cit. 1998. P. 4-6.. Этот список можно расширить, как минимум, добавив к нему теорию финансовой нестабильности Мински, которая относится к неортодоксальной ветви экономической науки, однако ставшая крайне популярной после Великой рецессии 2008 года Minsky H. The Financial Instability Hypothesis // The Jerome Levy Economics Institute Working Paper No. 74. 1992.. Мински подчеркивает значимость внутренней нестабильности, присущей открытым капиталистическим системам, и способов финансирования инвестиций - проблеме, сыгравшей одну из важнейших ролей в Азиатском кризисе. Попытки осмыслить события в Азии сквозь призму теории финансовой нестабильности уже предпринимались и могут быть полезны Arestis P., Glickman M. Financial Crisis in South East Asia. Dispelling Illusion the Mynskian Way // Cambridge Journal of Economics. 2000. Vol. 26. № 2..

Большинство исследователей сходятся на том, что все те параметры, дисбалансы в которых приводят к валютному кризису в классической модели Кругмана Krugman P. A Model of Balance-of-Payments Crises // Journal of Money, Credit and Banking. 1979. Vol. 11. № 3. (модель валютных кризисов «первого поколения»), были в порядке: бюджеты и задолженность государств были в нормальном состоянии, макроэкономическая политика не вызывала серьезный рост инфляции, что вполне совместимо с привязанными валютными курсами. Не способны объяснить кризис и модели «второго поколения» Obstfeld M. The Logic of Currency Crises // Cahiers Economicues et Monetaires. 1994. № 43., в рамках которых валютный кризис происходит в результате накопления государством большой задолженности и изменениях в ожиданиях инвесторов относительно того, какую политику в отношении этого долга будет проводить правительство. Если им покажется, что отказ от фиксации курса для властей представляет больше выгод, чем издержек, они начинают спекулятивную атаку, в итоге, запуская кризис. Этот процесс известен как «самоисполняющееся пророчество» и сыграл заметную роль в развитии событий 1997-1998 годов.

Попытку исправить отсутствие четкой модели предприняли Дженни Корбетт и Дэвид Вайнс. Они строят схему, с помощью которой объясняют, как уязвимость экономических систем под воздействием шоков приводит сначала к валютному и финансовому кризису, а затем к экономическому коллапсу Corbett J., Vines D. Asian Currency and Financial Crises: Lessons from Vulnerability, Crisis and Collapse // World Economy. 1999. Vol. 22. № 2.. Пол Кругман, хотя и признает, что попытка построения теоретической рамки для осмысления уже произошедших событий представляет собой теоретическую ловушку (theoretical cathup), все же создает синтез на основе моделей лопнувшего пузыря и риска недобросовестности Krugman P. Op. cit. 1999. P. 317-318..

Завершить теоретическое описание представляется уместным, объединив основные подходы. Это, конечно, не мета-теория, скорее - необходимое для лучшего понимания многогранности процессов, теоретическое описание событий. Что произошло на самом деле?

С начала 1990-х все страны, которые добивались успеха в регионе, проводили политику, известную как «двойная либерализация», характеризующуюся одновременным снятием ограничений с движения потоков капитала, а также обеспечением конвертируемости валюты по капитальным операциям. Такая либерализация, с одной стороны, позволяет расширить кредитование и привлечь иностранные инвестиции столь необходимые развивающимся экономикам. Но при этом она дает шанс внутреннему банковскому кризису в стране перетечь в валютный: у вкладчиков появляется возможность свободно конвертировать валюту и выводить активы за границу. Именно это и произошло в странах Азии. Постепенное наращивание объемов капитала привело к инвестиционному буму, пузырям на рынках недвижимости и ценных бумаг и чрезмерному росту внешнего и внутреннего кредитования. Это, в свою очередь, привело к накоплению, часто, рискованной и необеспеченной задолженности и ослаблению всей финансовой системы. Постепенное изменение ожиданий участников рынка в отношении способности такой системы нормально функционировать (условно, платить по долгам) вызвали спекулятивные атаки на валюты стран и их дальнейшую девальвацию, следствием которой стал отток капитала из стран Попов В., Монтес М. «Азиатский вирус» или «голландская болезнь»? Теория и история валютных кризисов в России и других странах. М.: Дело. 2000. С. 98.. Это - самый общий теоретический каркас, но он представляется неполным без нескольких важных дополнительных деталей, надстроек. Далее мы добавим эти важные элементы к нашему скелету. Они помогут объяснить, почему ситуация с избыточным и плохим кредитованием стала возможна, какое влияние имела финансовая паника, и почему кризис распространился за пределы Юго-Восточной Азии.

И так, важнейшей причиной кризиса стала слабость финансовой системы, вызванная плохим кредитованием. Почему мы говорим слабость финансовой системы, а не слабость банковского сектора? Дело в том, что значимую роль играли не только банки, но и другие финансовые посредники, которые в условиях бума кредитования накопили огромное количество, во-первых, краткосрочных, а во-вторых, номинированных в иностранной валюте пассивов. По причине того, что объемы краткосрочных заимствований в современных капиталистических экономиках, обычно, превышают объемы поступающих в определенный период времени прибылей, рост таких пассивов как способа финансирования позиции делает финансовую систему более хрупкой, подверженной рискам переоценки активов и неспособности платить по долгам. Факт того, что долги были номинированы в иностранной валюте, делал их подверженными рискам девальвации национальной валюты. Почему стало возможным, что институты накопили такой объем подобных пассивов? Ключевую роль здесь сыграла проблема недобросовестности (moral hazard problem). Эта проблема проявлялась одновременно на трех связанных уровнях.

На корпоративном уровне ситуация диктовалась вмешательством государства в частные инвестиционные проекты (контроль, субсидирование, льготное налогообложение, политика в интересах определенных близких режиму корпораций). Вообще, многие азиатские страны характеризовались высокой степенью коррупции, кумовства, фаворитизма, сращивания власти и бизнеса. Все это создавало такие условия, в которых многие рыночные агенты уверовали в защищенность от возможных провалов и позволяли себе, недооценивая издержки, участвовать в крайне рискованных инвестиционных проектах. На самом деле, правительственная поддержка, обещания, при необходимости, финансовой помощи, часто, носили официальный характер. Правда, как это случилось, например, с одной из крупнейших Тайских финансовых компаний «Finance One», центральный банк обещал «прикрыть спину» бизнесу и вначале действительно делал это. Однако, когда это стало слишком затратно, правительственные обещания были отменены. Компания обанкротилась Corsetti et al. Op. cit. 1999. P. 348-349.. Похожим образом история сложилась для многих компаний в регионе.

Уровень инвестиций в регион и объем капитальных вливаний оставались высокими даже несмотря на то, что рынки подавали сигналы о необходимости обратного (снижающаяся прибыльность инвестиций). Причиной этому и здесь стало финансовое посредничество, обрамленное проблемой недобросовестности. Наблюдалось чрезмерное заимствование за границей и внутреннее кредитование. Продолжающееся кредитование сомнительных проектов приводило к росту числа проблемных кредитов. Спираль постепенно закручивалась. Таким образом проблема недобросовестности проявлялась на финансовом уровне.

Наконец, встает вопрос, почему иностранные кредиторы вели себя столь опрометчиво? Корзетти и др. здесь выделяют третье измерение проблемы. Иностранные финансовые организации были уверены, что их краткосрочные кредиты будут защищены прямым вмешательством кредитора последней инстанции: либо финансовыми властями стран, либо будут поддержаны траншами МВФ. Таким образом, в условиях снижающихся прибылей вместо стратегии снижения числа высоко рискованных портфелей и повышения осторожности при кредитовании, финансовые институты, напротив, ожидая подстраховки, рисковали, брали в долг и кредитовали все больше и больше Ibid. P. 307..

Подобные действия приводили к росту ценового пузыря, что только поддерживало видимость стабильности финансовых посредников. Пузыри, как правило, рано или поздно лопаются. Лопнул он и в Азии. Цены на активы упали, а за ними - платежеспособность организаций. Далее развивались понятные процессы вывода капиталов и девальвации валют. Можно сказать, что валютный кризис был лишь частью более масштабного финансового кризиса. Обесценение валют и связанные с ней последствия стали сюжетами, которые усилили другие процессы. Это позиция Пола Кругмана. Напомним, что противоположной точки зрения (именно бегство капитала и финансовая паника сыграли ключевую роль в развитии событий) придерживаются уже упомянутые нами Раделет и Сакс.

Еще один вопрос, требующий более подробного описания - это процесс распространения кризиса. Кризис начался в Таиланде и достаточно быстро перекинулся на Филиппины, Малайзию и Индонезию. За пределы Юго-Восточной Азии кризис вышел, ударив по Тайваню, Гонконгу и Южной Корее. С некоторыми оговорками частью кризисной волны можно считать объявленный Россией в августе 1998 года дефолт. Уже в 1999 году отголосками кризиса лихорадило Бразилию и некоторые страны Латинской Америки. В чем причины этого явления, которое получило название «вирус» или «зараза»? Моррис Голдстейн выделяет два возможных канала распространения Goldstein M. The Asian Financial Crisis: Causes, Cures, and Systemic Implications. Peterson Institute, 1998. P. 18.. Первый вариант предполагает, что кризис в Таиланде сработал как будильник (wake-up call hypothesis), разбудив инвесторов и заставив их переоценить ситуацию во всем регионе. Пробудившись, они увидели, что проблемы есть не только в Таиланде, и начали спекулятивные атаки на валюты. Второй канал предполагает, что череда девальваций - это набор необходимых мер для сохранения конкурентоспособности. Страна, которая не девальвировала свою валюту, становится только более уязвимой к спекулятивным атакам. Перелив кризиса на другие регионы связан с участием стран в финансовых системах друг друга. Например, корейские банки обладали большим портфелем российских ГКО Ibid. P. 22..

Таким образом Азиатский финансовый кризис стал следствием большого числа взаимосвязанных и дополняющих друг друга факторов и событий. Во-первых, либерализация движения капитала вызвала бумы инвестиций и кредитования, поставив под угрозу системы с привязанными обменными курсами. Помимо этого, либерализация увеличила степень интеграции между странами и их финансовыми институтами Анализ рисков финансовой либерализации в Юго-Восточной Азии предложен, например, в: Jomo K.S. Tigers in Trouble: Financial Governance, Liberalisation and Crises in East Asia. Hong Kong University Press. 1998.. На это наложилась плохо регулируемая, слабо контролируемая финансовая система. Проявились недостатки как корпоративного, так и государственного управления. Наконец, в-третьих, спекуляции, мошенничество, непотизм, откровенная коррупция и недостаток транспарентности сделали возможным появление пузырей, необеспеченных кредитов, что ослабило финансовую систему и сделало ее уязвимой. Случившаяся паника, отток капитала и девальвация валют в итоге привели кризис к тому равновесию, в котором он в итоге оказался. Некоторые авторы упоминают также неверные действия со стороны международного сообщества и, в частности, МВФ Richardson M. Q & A / Jeffrey Sachs?: IMF Prescribes «Wrong Medicine». [Электронный ресурс]. URL: http://www.nytimes.com/1998/01/15/business/worldbusiness/q-a-jeffrey-sachs-imf-prescribes-wrong-medicine.html (дата обращения: 14.05.2017)..

1.2 Хронология кризиса

В первом разделе мы рассмотрели возможные теоретические подходы к объяснению кризиса. В этой части представлена его хронология. Мы выделяем ключевые события, которые повлияли на динамику процессов и их направление, необходимые для понимания общего тренда региона.

Кризис в странах продлился до 1999 года, когда некоторые из них начали показывать первые положительные изменения в динамике некоторых макроэкономических показателей. Датой начала Азиатского финансового кризиса принято считать 2 июля 1997 года, хотя некоторые страны начали испытывать проблемы гораздо раньше, в 1995-1996 годах. Поступали сигналы о перегреве экономик, ухудшениях в балансах фирм, набегах на валюты. Однако именно 2 июля Таиланд после очередной спекулятивной атаки официально отпустил бат в свободное плавание и обратился в МВФ за «технической поддержкой». В это же время, в начале июля, начинают ощущать давление индонезийская рупия, малазийский ринггит и филиппинский песо. 11 июля более широкий диапазон колебаний валюты относительно доллара установили Филиппины. Свободный флоатинг после попыток защитить свою валюту, 14 июля, объявил «Банк Негара» - центральный банк Малайзии. Единственной страной Юго-Восточной Азии, которая не отказалась от фиксации курса в июле, стала Индонезия. Границы возможных колебаний рупии постепенно расширялись в процессе нарастания давления, однако отказ от режима привязки произошел лишь 14 августа 1997 года.

В начале августа власти Таиланда остановили деятельность 42 финансовых корпораций, предприняли меры по сужению бюджетно-налоговой политики. 20 августа Таиланд пришел к договоренности с МВФ, получив транш в размере 3,9 млрд. долл. В октябре, после более 30% падения рупии, необходимость международной помощи признали власти Индонезии. Договоренность с МВФ была достигнута в начале ноября и страна получила первые 10 млрд долл. кредита. В сентябре-октябре кризис вышел за пределы Юго-Восточной Азии: давление начали ощущать Тайвань, Гонконг, Сингапур. Двум последним удалось избежать отказа от управления валютными курсами. Гонконгу помогли большие накопленные резервы, а также помощь со стороны Пекина. Сингапур использовал систему валютного управления (currency board) и объемы денежной массы были на сто процентов обеспечены резервами. Корея, в которой еще в начале 1997 года начали банкротиться крупнейшие чеболи, а осенью ощутившая серьезное давление на вон, попросила помощи МВФ 21 ноября. 4 декабря, за две недели до избрания нового правительства и президента, Фонд одобрил кредит в 21 млрд долл., что несколько успокоило рынки.

Таким образом 1997 - год начала и развертывания кризиса, период первых реакций правительств на «обрушившиеся небеса» Формулировка взята из: Мински Х. Стабилизируя нестабильную экономику. М.; СПБ: Изд-во Института Гайдара, Факультет свободных искусств и наук СПбГУ. 2017. С. 97.. Одной из ошибок многих стран в этот начальный период считают длительное намеренное поддержание странами процентных ставок на низком уровне, вызванное опасением, что высокие ставки лишь подорвут стабильность финансовых институтов, нежели вернут доверие инвесторов и остановят отток капитала.

Уже в следующем, 1998 году, свой стэнд-бай кредит получили Филиппины, которые уже к моменту начала кризиса вели работу с МВФ по гармонизации своей экономики, и этот транш стал продолжением их взаимодействия. Остальные страны также начали постепенную работу, связанную с попытками оздоровления экономик: структурные изменения в финансовых системах, системах корпоративного управления, дискреционное экономическое регулирование по возвращению доверия инвесторов, снижения темпов рецессии. 1999 год, особенно его вторая половина, как уже было сказано, стала периодом начала восстановления.

1.3 Интеллектуальное наследие Азиатского кризиса

Очевидной реакцией на столь масштабные катастрофические последствия стал широкий резонанс, который получили события в Азии. Процесс развертывания кризиса активно освещался в деловых СМИ. Научное и деловое сообщество, особенно после завершения кризиса, активно включились в процесс обсуждения причин кризиса, его последствий, необходимых реформ. Обсуждение проходило на научных конференциях, саммитах, встречах глав стран. Продолжились дискуссии в научной среде: публиковались статьи, книги, спорящие друг с другом.

К основным вопросам можно отнести дебаты по поводу необходимости и желательности открытия и дерегулирования рынков капитала, институциональном оформлении международной финансовой системы, рекомендаций по проведению макроэкономической политики в развивающихся странах с переходной экономикой. Насколько открыты должны быть рынки капиталов? Что делать с рисками, как их избежать? Как регулировать деятельность корпоративного и банковского сектора? Как должны вести себя международные финансовые институты и власти стран? Универсален ли ортодоксальный подход, диктуемый МВФ? Главная цель обсуждений - выработка четкого комплекса решений для предотвращения подобных ситуаций в будущем.

Эпиграф к этой главе, взятый из статьи Райнхарта и Рогоффа (которая несколько лет спустя превратилась в книгу, описывающую многовековую историю финансовых кризисов) наталкивает на один вопрос. Действительно ли Азиатский кризис был чем-то таким, что мы не могли предвидеть, тем, с чем мы не умеем бороться? Действительно ли ключевую роль играет экономические факторы, и ответы могут дать лишь экономисты. Возможно, мы просто задаем себе неправильные вопросы.

В следующей части мы попробуем задать другие вопросы. Траектория, по которой движется страна, результаты, которые в итоге будут получены, почти на сто процентов зависят от того, какие решения примет власть. Забегая вперед, скажем, что ключевую роль во всех процессах, на наш взгляд, играют группы интересов. Необходимо, понять, в чьих интересах проводится политика, чьи интересы ограничивают выбор оптимальных решений? Только так можно понять, как лечить болезнь, если она, конечно, излечима.

2. Выход страны из финансово-экономического кризиса: модель и ожидания

Экономика и политология - тесно связанные научные дисциплины. Изучать одну независимо от другой не верно. Как отмечает Стефан Хаггард, в обсуждение Азиатского финансового кризиса необходимо «вернуть политику» Haggard S. The Political Economy of the Asian Financial Crisis. Washington, DC: Peterson Institute, 2000. P. 7.. Во-первых, кризисы, несомненно, имеют ряд политических причин. Финансовое бедствие требует экстренных мер со стороны национальных правительств, монетарных властей. Более того, принятые политические решения самым серьезным образом влияют на то, как отреагируют рынки, и в каком положении в итоге окажется экономика страны. Решения могут быть неудачными и непоследовательными. Часто, для повышения неопределенности и ухудшения доверия инвесторов достаточно одного публичного высказывания. Так, например, 24 июля 1997 ринггит достиг рекордного падения за последние 38 месяцев, после того как премьер-министр Малайзии Мохамад Махатхир обвинил во всех бедах финансовых мошенников, спекулянтов и хедж-фонды и высказался о необходимости ограничения свободы движения капиталов Kaminsky G., Schmukler S. What triggers market jitters?: A chronicle of the Asian crisis // Journal of International Money and Finance. 1999. Vol. 18. № 4. P. 541.. Инвесторы в панике начали выводить свои активы. Также власти продолжили спасать близкие режиму финансовые корпорации, что отрицательно сказывалось на настроениях рынка. Мы уже упоминали о том, что монетарные власти некоторых стран отказывались от повышения процентных ставок на заре кризиса. Таких примеров противоречивых, а зачастую просто неверных решений, во время рассматриваемых событий было огромное множество.

Во-вторых, кризисы имеют важные политические последствия. Изменения в экономике неизбежно перетекают в изменения в области политики, причем во всех пониманиях этого слова. Экономические кризисы могут привести к изменениям в сфере борьбы за власть (politics), например, усилению борьбы между группами интересов за лояльность и патронаж со стороны власти; к трансформациям в сфере политических курсов (policy), например, изменениям в денежно-кредитной и налогово-бюджетной политике; в области политического дизайна (polity), например, к падению авторитарного режима, и дальнейшему возможному возвышению демократии, как это произошло в Индонезии, когда с уходом президента Сухарто в мае 1998 года прекратил существование «Новый порядок».

Политика важна. Важна не только в отношении развязывания или усугубления кризиса, но и для процесса регуляции и итогового исхода для страны. Именно на траектории движения режима в процессе кризиса мы сосредоточим свое внимание дальше.

2.1 Модель траектории выхода

В этой главе мы строим модель траектории выхода страны из валютного кризиса. Представленный здесь результат - самый общий план. На практике каждая страна встречается с необходимостью принятия огромного числа решений в отношении самых разных интересантов, в различных сферах государственного управления.

Наша модель включает в себя три элемента. Первые два элемента - ключевые решения, с которыми рано или поздно сталкивается каждая страна, испытывающая на себе давление валютного кризиса. Во-первых, необходимо принять решении о режиме обменного курса: либо продолжать удерживать номинальный якорь, сохранив установленную цену, по которой торгуется национальная валюта, либо отпустить курс, разрешив рыночным силам определять цену. Второй компромисс, который должны найти власти, заключается в решении об обращении за финансовой помощью к кредиторам за границей. Страна может либо получить необходимые деньги в кредит от других стран или международных финансовых институтов, либо справляться с проблемами собственными силами. На наш взгляд, важнейшую роль при принятии решения в этих развилках играют политические факторы, в первую очередь - отношения власти и бизнеса. Наконец, третий элемент нашей модели - и есть выход из кризиса, конечный результат для политического режима: его падение или пролонгация существования. Далее мы подробнее опишем, с чем связаны эти расколы, и какие решения мы можем ожидать от стран в зависимости от того, какие отношения сложились у правящей элиты с бизнесом.

2.2 Принятие решений: ожидания

Перед тем как мы обратимся к теоретическому объяснению возможного принятия того или иного решения в нашей модели, необходимо очертить некоторые общие концептуальные рамки нашего исследования.

Политиков, согласно Энтони Даунсу, необходимо рассматривать как отдельных акторов, обладающих собственными интересами. Главное их желание - переизбраться Downs A. An Economic Theory of Political Action in a Democracy // Journal of Political Economy. 1957. Vol. 65. № 2.. Соответственно при принятии политических решений они будут отдавать предпочтения тем, которые наиболее предпочтительны для его сторонников. В демократиях ими выступает население, электорат. Автократии, в свою очередь, устроены таким образом, что, как правило, они заручаются поддержкой одного или сразу нескольких акторов - бизнеса, армии, чиновников и имеют возможности снизить цену выборов в стране.

Мы видим, что, часто, в условиях кризиса вместо того, чтобы предпринимать меры для минимизации издержек населения и повышения общего благосостояния, государство может неэффективно распределять ресурсы, проводить политику в интересах определенных групп интересов, а не граждан. Одним из наиболее влиятельных объяснений является теория, предложенная Брюсом Буэно дэ Мескита и его коллегами Bueno de Mesquita et al. The Logic of Political Survival. Cambridge: MIT Press. 2003., которая является, своего рода, развитием классических идей Уильяма Райкера Riker W. The Theory of Political Coalitions. New Haven and London: Yale University Press. 1962.. В их подходе используются понятия «выигрышной коалиции» - ограниченной группы, которая обеспечивает нахождение лидера у власти, получая взамен определенные привилегии, и «селектората» - массовой поддержки режима. В таком подходе акцент сделан на размерах выигрышной коалиции и селектората и возможностях распределения ресурсов в пользу этих групп.

Томас Пепински объясняет подобные действия властей следующим образом: после того, как государство создало для себя фундамент из сторонников (выигрышная коалиция сформирована), оно уже не выступает в роли медиатора, который бы непредвзято и рационально распределял ресурсы для повышения благосостояния и создания условий для дальнейшего экономического роста Pepinsky T. Economic Crises and the Breakdown of Authoritarian Regimes: Indonesia and Malaysia in Comparative Perspective. Cambridge University Press. 2009. P. 5.. Наоборот, оно, следуя своим политическим интересам, вынуждено принимать такие пакеты реформ, которые удовлетворяют интересам его клиентуры. Вопрос о том, являются ли правители в данном случае заложниками сложившейся ситуации, или они сами управляют ей, другими словами, насколько подвижна коалиция, уникальный для каждого отдельного случая.

Дополнением к такому взгляду выступает концепция Барбары Геддес, Джозефа Райта и Эрики Франц. Авторы используют понятие «руководящей группы» (leadership group) - небольшой группы, которая влияет на принятие ключевых решений и чью поддержку должен сохранить для себя инкумбент, чтобы держаться у власти Geddes et al. Autocratic Breakdown and Regime Transitions: A New Data Set // Perspectives on Politics. 2014. Vol. 12. № 2. P. 315.. Это дефиниция близка к предложенной Буэно дэ Мескита, но акцентируется уже не на размерах групп, а на интересах акторов, вовлеченных в «руководящую группу».

Как мы видим, интересы сторонников в любом случае имеют важнейшее значение. Одними из первых на различия в интересах в отношении политики во период стабилизации экономики обратили Алезина и Дрэйзен. Их анализ относится к анализу проигравших. Авторы описывают процесс на пути к стабилизации как «войну на истощение» Alesina A., Drazen A. Why are Stabilizations Delayed? // The American Economic Review. 1991. Vol 81. № 5. P. 1171. между различными социально-экономическими группами с разными требованиями к распределению ограниченных ресурсов. По сути, это - борьба за то, чтобы избежать бремени, например, налоговой нагрузки. Однако борьбу за политику и ее исходы можно рассматривать и как анализ победителей, бенефициаров проводимого курса. Ведь экономические кризисы и реформы несут за собой не только издержки для одних групп, но, часто, и беспрецедентные выигрыши для других, особенно в краткосрочной перспективе Hellman J.S. Winners Take All: The Politics of Partial Reform in Postcommunist Transitions // World Politics. 1998. Vol. 50. № 2..

Таким образом, мы считаем, что ключевую роль при принятии решений играют именно интересы разных акторов. Мы будем анализировать действия властей в нашей модели как результат выбора в пользу тех или иных интересов, в частности, бизнеса.

И так, первый «ход», который должна сделать страна в нашей модели - принять решение о режиме валютного курса. При спекулятивной атаке на валюту, при условии фиксации, ее можно либо защищать, используя для этого ограниченные резервы, либо позволить цене колебаться в зависимости от условий, диктуемых валютным рынком. Курс валюты, то есть цена, по которой она торгуется - важнейшая цена для экономики, особенно для развивающихся стран. Действия инвесторов и трэйдеров зависят от их ожиданий будущей прибыли. Соответственно фиксированный курс способствует международной торговле и поощряет инвестиции, так как снижает риски. Более того, привязанные курсы, к золоту или другой валюте, по своей природе создают определенную монетарную стабильность, не позволяя центральным банкам проводить широкую эмиссию ввиду возможной инфляции и дальнейшего реального обесценения национальной валюты. Однако есть и обратная сторона медали: в периоды, когда стране, возможно, необходимо иметь инструменты денежно-кредитной политики, при фиксированном курсе они у нее отсутствуют. Соответственно стоит вопрос о выборе либо в пользу стабильности и расширения торговли и инвестиций, либо в пользу возможности дискреционного монетарного регулирования. Подобные соображения - скорее описание ситуации, когда страна стоит перед выбором в спокойное для экономики время. В условиях же начавшегося валютного кризиса подобные стимулы уже не кажутся столь значимыми. азиатский финансовый кризис капитал

При спекулятивной атаке на национальную валюту ключевую роль будет играть объем существующих валютных резервов: если их достаточно, страна справится с набегом требований. В противном случае ей придется отпустить валюту. Однако разные страны могут истощать свои резервы, защищая валюту, в разной степени. Те, кто желает сохранить накопления, отпустят валюту раньше. Другие будут готовы истощать их до самого конца. Здесь встает вопрос о том, какие факторы влияют на то, в какой момент времени власти отпустят валюту, какой объем резервов они потратят, удерживая курс на установленном уровне? Для ответа на этот вопрос необходимо рассмотреть, какие существуют группы интересов в отношении возможных вариантов, какие у них предпочтения, и на сколько они учитываются властями при выборе политики.

Первым интересантом, логично, выступает частный сектор. Джеффри Фриден рассмотрел, как мобильность капитала влияет на проводимую экономическую политику и, в частности, на режим обменного курса. По его мнению, бизнес, который вовлечен в активную международную деятельность: международный банкинг и инвестиции, экспортоориентированные отрасли предпочитают фиксированный курс. С другой стороны, те группы, которым более важна национальная самостоятельность в области монетарной политики (производители, ориентированные на внутренний рынок или те, чей капитал фиксирован, то есть слабо ликвиден и не может быть легко вывезен за границу), предпочитают плавающий обменный курс, который позволит властям реагировать на изменения национальной экономики и поддерживать их. Более того, фирмы, которые конкурируют с иностранными товарами, более заинтересованы в низкой стоимости национальной валюты, так как это повышает их конкурентоспособность. И наоборот, более высокий курс внутренней валюты предпочитают те, кто покупает иностранные товары или капитальное оборудование, чья деятельность акцентируется на внутренних рынках и чьи активы фиксированы Frieden J. Invested Interests: The Politics of National Economic Policies In a World of Global Finance // International Organization. 1991. Vol. 45. № 4.. Дорогая национальная валюта повышает их покупательную способность.

Помимо предпочтений бизнес-структур на выбор режима обменного курса влияют интересы политиков как отдельных акторов, в первую очередь - электоральные. Влияние политических интересов инкумбентов критически важны для нашего анализа, так как они играют не менее значимую роль при выборе политики и даже переплетаются с интересами частного сектора. Можно представить себе ситуацию, когда режим широко использует бизнес для обеспечения экономического роста, предоставления общественных благ, собственного обогащения, но при этом его электоральные интересы противоречат интересам все того же бизнеса. Анализ влияния института выборов на предпочтения в области обменного курса предприняли Уильям Бернард и Давид Леблан. Их центральный аргумент заключается в том, что в странах, где ставки на выборах высоки, а сроки их проведения экзогенны, то есть предопределены и не могут своевольно назначаться парламентом, для политиков предпочтительнее плавающий курс валюты. Это происходит потому, что при флоатинге, как мы уже говорили, они могут использовать дискреционную монетарную политику для подогрева экономики и получения электоральной поддержки Bernhard W., Leblang D. Democratic Institutions and Exchange-rate Commitments // International Organization. 1999. Vol 53. № 1. P. 72.. Подобная логика полностью соответствует теории политических бизнес-циклов Nordhaus W. The Political Business Cycle // The Review of Economic Studies. 1975. Vol. 42. № 2..

Очевидно, что для демократий и авторитарных режимов описанные выше детерминанты имеют различное значение. На самом общем уровне, автократические режимы более склонны к использованию привязанных валютных курсов, нежели демократические Broz J. Political System Transparency and Monetary Commitment Regimes // International Organization. 2002. Том 56. № 4.. Инкумбенты в демократиях, где их судьба зависит от честных и конкурентных выборов, вряд ли захотят лишать себя инструмента для создания электоральной поддержки и победы на выборах. Более того, решение об обесценивании своей валюты - политически непопулярное. В соответствие с теорией циклов, правители (в большей степени, демократические) склонны по возможности откладывать подобные ситуации и поддерживать высокий курс перед выборами, увеличивая покупательную способность населения Klein M, Marion N. Explaining the duration of exchange-rate pegs // Journal of Development Economics. 1997. Vol. 54. № 2.. Различные формы автократий, которые обладают возможностями сделать выборы неконкурентными, фальсифицировать результаты, контролировать голосование, менее зависимы от реальной электоральной поддержки, а значит несут меньшие политические издержки от фиксации курса и охотнее используют его преимущества.

Подобные рассуждения с некоторыми оговорками, например, относительно институциональной среды кажутся уместными для анализа решений в периоды экономической стабильности. Однако они становятся достаточно ограничены в своей объясняющей способности исходов в условиях валютного кризиса. Как минимум потому, что даже если страна захочет удерживать курс, сохраняя покупательную способность населения перед выборами, она не сможет делать этого долго - резервы ограничены, а волны нападков на валюту только растут. Напомним, что Азиатский кризис характеризовался высокой степенью краткосрочной задолженности финансового сектора, номинированной в иностранной валюте. В ситуации атаки на валюту ее номинальный курс, по которому она обменивается в банках страны, оказывается переоценен. Позволить курсу начать колебаться - значит позволить цене валюты упасть, что значительно повысит нагрузку на упомянутых заемщиках. Помимо ухудшения балансов фирм и финансовых институтов, связанных с уменьшением активов, возрастает стоимость долга, выраженная в национальной валюте. Подобный исход не выгоден для бизнеса.

Здесь в игру вступает способность частных интересов влиять на принимаемые решения. Она может принимать различные формы. Например, феномен, известный как «захват государства», когда группа интересов имеет контроль над определенным институтом Полищук Л. Нецелевое использование институтов: причины и следствия // Вопросы экономики. 2008. № 8. С. 35.. Он может проявляться в широких возможностях давления на законодательную или исполнительную власть либо просто в масштабном представительстве бизнеса в органах власти. Другая форма влияния, возможного, косвенного - сращивание власти и бизнеса, устоявшиеся личные связи, непотизм, обеспечивающие взаимовыгодное партнерство власти и бизнеса, когда одни обогащаются за счет других. Такое влияние косвенно потому, что частный сектор может никак не требовать принятия определенных решений, но они все равно будут приняты из-за сложившихся тесных связей с властью.

Здесь мы хотим остановиться в описании теории и обобщить сказанное выше с целью выдвижения гипотез о том, какой первый шаг мы можем ожидать от страны. И так, существующая теория говорит, что при выборе режима курса валюты перед властями стоит два вопроса: 1) какой режим обменного курса предпочесть? 2) какой выбрать уровень - высокий или низкий, при выбранном фиксированном курсе или при возможности активных интервенций на валютном рынке. Оба этих решения имеют как распределительные, так и электоральные последствия. Однако в нашем случае подобные теории не совсем релевантны. Валюту отпустят те страны, которые будут вынуждены экономически это сделать. Если они не используют систему 100% резервирования или не обладают огромными резервами, им придется отдаться на волю рынка. Соответственно во время масштабных атак на валюты стран, когда резервы могут сокращаться на сотни миллионов долларов в день, перед властями стоит только один, несколько иной, вопрос: защищать валюту или нет? Этот вопрос страны задают себе каждый день в период финансового бедствия. На практике это означает перевод вопроса в форму: как долго стоит тратить накопленные валютные резервы, защищая курс? Отпустить валюту - значит поставить под угрозу бизнес. Удерживать валюту - значит лишать себя резервов, откладывать оздоровление экономики и повышать в дальнейшем нагрузку на население.

Исходя из теории, мы можем ожидать, что в условиях фиксации курса, при обрушившемся на страну валютном кризисе:

- При прочих равных условиях, режимы, в которых возможности влияния бизнеса на принятие политических решений выше, будут удерживать валюту дольше, до самого конца не позволяя кризису ударить еще сильнее по фаворному бизнесу.

- При прочих равных условиях, режимы, где влияние бизнеса на принятие решений ниже, валюта будет отпущена раньше с целью начала очищения системы и сохранения резервов.

Встает вопрос о том, как можно измерить длительность удержания курса. Первый способ - отмерить временной промежуток между решением властей отпустить курс и последней, предшествующей ему, атаке на валюту. Однако определить точный момент начала набега требований, тем более решающего, бывает сложно - это не единоразовый и не одномоментный процесс. Он, конечно, в одно время достигает своего пика, но к моменту последней перед отказом от фиксации атаки, резервы уже могут быть достаточно исчерпаны предыдущими волнами. Такой подход может быть принят, но с определенными ограничениями.

Второй способ - статистический. Можно взять количество валютных резервов, которое было накоплено странами к определенному моменту времени до отказа от фиксации, например за три или шесть месяцев. После этого взять показатель количества резервов, оставшихся в стране в момент, когда курс отпускают. Дальше необходимо вычислить, какой процент второе число составляет от первого, то есть какое количество итоговые остатки составляют от накоплений в период, предшествующим наиболее сильным набегам. Подобный подход тоже имеет ограничения в виде либо отсутствия данных, либо их возможной неточности, Показательным для такого случая является пример Таиланда. 25 июня 1997 года министр финансов, вдруг, «обнаружил», что доля действительно доступных официальных резервов несоразмерно мала с официально установленным количеством, ввиду форвардных обязательств по защите бата Corsetti et al. Op.cit. 1999. P. 349..