Перспективы разрешения конфликтной ситуации в Сирии

Озвученный тезис об осложнении американо-турецких отношений обосновывается в ключе освещения растущей кооперации Турции и России по Сирии, которая угрожает собственно американо-турецкому партнёрству, особенно если учесть поддержку сирийских курдов со стороны США и, отчасти, вызванное этим стремление Турции активизировать удары по курдским формированиям.

«Но с недавних пор этот критически важный союзник по НАТО стал связывать себя союзными обязательствами с Россией, осуществляя совместные учения и воинские манёвры и, в ярко освящённой манере, ограничивая свою оппозицию режиму Асада в Сирии в обмен на возможность наносить удары по сирийским курдам. […] Турция также недавно угрожала запретить Соединённым Штатам пользоваться своей авиабазой Инкирлик, которая является ключевой опорной площадкой в кампании против Исламского Государства». «But lately, this critical NATO ally has been allying itself with Russia, conducting joint exercises and, in a widely reported move, limiting its opposition to the Assad regime in exchange for being allowed to target Kurds inside Syria. […] Turkey recently threatened to forbid the United States from using its Incirlik airbase, which is the top staging ground for the war against ISIS». / Перевод текста статьи «Trump's Syria Test: The Strikes Will Do Little to Achieve U.S. Interests», см. ¹⁰⁵

При всей остроте высказанной критики автор, однако, признаёт общую необходимость в американском вмешательстве. Сущность его претензий в целом заключается в неверном характере интервенции и отсутствии проработанной стратегии, которые в сумме делают текущую политику Соединённых Штатов неэффективной, если и не контрпродуктивной.

«Сколь проблемным бы ни был совершённый ракетный удар, сложно отрицать, что какое-то действие, направленное против Асада, не было оправдано. Режим ответственен за бесчеловечную войну против сирийских бойцов оппозиции и сотен тысяч мирных жителей. […] И если бы Трамп совместил атаку с комплексной стратегией по принуждению России к воздействию на Асада с целью вернуть его за стол переговоров, нанесённый удар мог бы стать продуктивным шагом». «As troubling as the missile strike might be, it is hard to deny that some action against Assad was warranted. The regime is responsible for a brutal war waged against Syrian opposition fighters and hundreds of thousands of civilians. […] If Trump were to follow the attack with a strategy to compel the Russians to pressure Assad to return to the negotiating table, it could end up being a productive move». / Перевод текста статьи «Trump's Syria Test: The Strikes Will Do Little to Achieve U.S. Interests», см. ¹⁰⁵

Таким образом, принципиальное отличие нарратива информационного освещения конфликта, проявленного в исследуемом материале от проанализированных прежде, заключается в альтернативном восприятии американских интересов в Сирии, ином понимании критериев эффективности военного, равно как и любого, вмешательства в конфликт и куда более осторожном (реалистическом) подходе к оценке последствий потенциальных шагов Соединённых Штатов в регионе.

2.3 Информационное освещение конфликта в российской печати

Статья «Ракетный удар США не изменил положение на сирийских фронтах» Алексей Никольский - «Ракетный удар США не изменил положение на сирийских фронтах: Продолжают наступать и армия Сирии, и союзники американцев» / «Ведомости», 14.04.2017 / URL: https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2017/04/14/685620-raketnii-udar-ssha была опубликована 14 апреля на страницах газеты «Ведомости» и представляет собой обзор сложившейся в Сирии ситуации после нанесённого Соединёнными Штатами удара по авиабазе аль-Шайрат. В статье нет громких выводов или сенсационных откровений, напротив, всё её содержание отражает одну единственную отмеченную тенденцию -- ни инцидент в Хан-Шейхуне, ни американская силовая реакция на химическую атаку не изменили глобального баланса сил или оперативной ситуации в регионе.

«За неделю, прошедшую после американского ракетного удара по сирийскому военному аэродрому, наступление правительственных ­войск не остановилось, не изменился и характер действий союзников США среди сирийской оппозиции и американских сил спецназначения […] Это может означать, что даже если американский удар имел целью ослабление войск президента Башара Асада, то на практике этого не видно». Там же

Однако, несмотря на кажущуюся несодержательность, подобное положение дел является принципиально значимым само по себе. Но, что более значимо в контексте рассматриваемой проблемы, -- такая интерпретация ситуации значима сама по себе. При рассмотрении проблемы обострившегося конфликта автор материала фиксирует внимание именно на соотношении сил `на земле', уделяя принципиальное внимание оперативным и стратегическим успехам сторон в военном отношении и особо выделяя темпы разворачивающихся наступлений:

«Действительно, контрнаступление сирийской армии против ряда джихадистских группировок в районе Хамы продолжается, хотя и крайне низкими темпами […] Но таким же медленным темпом наступают и поддержанные американской коалицией сирийские курды, и иракская армия в Мосуле» Текст материала «Ракетный удар США не изменил положение на сирийских фронтах: Продолжают наступать и армия Сирии, и союзники американцев», см. ¹¹².

Причём сравнения действий сирийской армии и поддерживаемых США формирований совершаются в рамках конфликтного противопоставления, как их успехов, так их самих. Хотя ни одна из конкретно упомянутых в материале сторон не находится во враждебных отношениях к любой из остальных. Это симптоматично в плане общего восприятия сирийского конфликта, каковой, очевидно, интерпретируется в рамках конфликтной парадигмы, уже отмеченной при анализе публикаций «The New-York Times». Что само по себе позволяет заключить о известной близости освещения конфликта в смысле характера понимания и изложения событий и процессов разворачивающихся в Сирии.

Дополнительным свидетельством этой тенденции является особое акцентирование в рамках статьи на существовании более глубоких противоречий между США и РФ, подтверждаемых, в частности, действиями России по результатам американского вмешательства.

«Россия после удара США обещала помочь Сирии с укреплением ПВО. Помощь будет оказана в воссоздании систем управления и ремонте имеющихся средств, о поставках новых комплексов речь не идёт, поясняет человек, близкий к Минобороны». Там же.

Если рассмотренная выше статья представляет собой обзор ситуации сложившейся непосредственно внутри Сирии после американского ракетного удара по авиабазе аль-Шайрат, то материал «Госсекретарь США прибывает в Москву с непредсказуемым визитом» Алексей Никольский - «Госсекретарь США прибывает в Москву с непредсказуемым визитом» / «Ведомости», 10.04.2017 / URL: https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2017/04/11/685043-gossekretar-moskvu, опубликованный также в газете «Ведомости», является анализом дипломатических последствий этого инцидента. В основе публикации рассмотрение визита госсекретаря Соединённых Штатов Рекса Тиллерсона в Москву и его встреча с главой МИДа Сергеем Лавровым. Анализируя ход самой встречи и сделанные в ходе неё индивидуальные и совместные заявления, автор рисует картину современного состояния дипломатических отношений. Каковая ситуация, исходя из содержания статьи и не внушает особого оптимизма, и не является столь безусловно мрачной, какой она была изображена в материалах «Trump officials tell Russia to drop its support for Syria's Assad»⁷⁹ и «Tillerson, on Eve of Russia Trip, Takes Hard Line on Syria».⁹²

«Ситуация вокруг визита Тиллерсона остаётся неопределённой и пока трудно сказать, будут ли в ходе этой встречи достигнуты серьёзные результаты […] Можно лишь констатировать, что сам удар в Сирии был нанесён таким образом, чтобы избежать столкновения с российской стороной». Там же.

Закономерно центральным событием переговоров называются нанесённый США ракетный удар и предшествовавшая ему химическая атака в провинции Идлиб. Но, что куда более примечательно, как существенный, если не ключевой фактор определяются разногласия в администрации Трампа, которые, согласно рассматриваемой статье, принципиальным образом влияют на дальнейшие шаги Соединённых Штатов в Сирии.

«Похоже, что в администрации США есть разногласия в отношении политики в Сирии […] Хейли и помощник президента по национальной безопасности генерал Херберт Макмастер оказывают давление, подразумевая возобновление политики смены режима Асада, а Тиллерсон отказался от многих таких заявлений […]».

Такой взгляд на проблематику российско-американских отношений и интерпретация определяющих соображений потенциальных действий США в Сирии выдают одновременно надежду на преобладание определённой, более умеренной и отстранённой позиции, а также сомнения в действительной готовности Соединённых Штатов к полномасштабному вмешательству в конфликт. И если последнее из высказанных соображений не является чем-то новым, то дихотомическое восприятие природы и принципа принимаемых решений индикативно, как с точки зрения нарратива информационного освещения конфликта, так и с позиций интересов, его формирующих.

Статья «Трамп пошёл на акт агрессии, не разобравшись в ситуации», Максим Макарычев - «Трамп пошёл на акт агрессии, не разобравшись в ситуации» / «Российская Газета», 07.04.2017 / URL: https://rg.ru/2017/04/07/pochemu-donald-tramp-prikazal-nanesti-raketnyj-udar-po-sirii.html опубликованная в «Российской Газете» 7 апреля, представляет собой оценку ракетного удара США по авиабазе аль-Шайрат и её последствий, как их представляет себе автор и редакция издания. Я намеренно не использую слово анализ, потому что высказанные в рамках статьи суждения далеки от выводов, сделанных по результатам беспристрастного рассмотрения инцидента и вызванных им эффектов. Напротив, выводы и оценки крайне субъективны, а сам текст эмоционален в ничуть не меньшей степени.

«Это не первая демонстрация абсолютно бездарного, сродни поведению большого слона в маленькой посудной лавке, подхода США к решению острейших международных проблем, которые в обозримой перспективе могут привести к глобальным геополитическим последствиям». Выдержка из текста статьи «Трамп пошёл на акт агрессии, не разобравшись в ситуации» / «Российская Газета», см. ¹¹⁸

Указанное обстоятельство, с одной стороны, свидетельствует о выражении в статье глубоко `личного' отношение к рассматриваемой проблеме, обнажающего собственную логику и исходную позицию автора, а с другой стороны, крайне показательно в ключе оценки общего нарратива освещения. Последнее соображение связано с существованием взаимного влияния допустимых норм и критериев журналистских материалов и состояния публичного дискурса в целом, которые в своей совокупности формируют среду, определяющую характер и содержание самого нарратива. Отмеченные же глубокая эмоциональность повествования, радикальность суждений и очевидно выраженная крайняя степень конфликтности в отношении последних шагов американской политики по Сирии свидетельствуют о серьёзной угрозе российским интересам. По крайней мере, так ситуацию воспринимает «Российская Газета», которая в силу специфики своего статуса правительственного издания, неизбежно подвергается воздействию официальной позиции власти в избираемом угле подачи публикуемых материалов.

«Ликуют американские ястребы, которые наверняка не ожидали от нового главы Белого дома такого радикального шага. Маккейн одним из первых поддержал удары "Томагавков", нанесённые с бортов двух эсминцев ВМС США "Портер" и "Росс", находящихся в Средиземном море, похвалив президента "за удачный рейд". Ещё дальше пошла недавняя заклятая соперница президента Трампа в предвыборных баталиях - Хиллари Клинтон, молчавшая несколько месяцев. Она заявила о том, что было бы неплохо разбомбить не только ангары и лётные поля на сирийской базе, а вообще уничтожить все сирийские ВВС». Выдержка из текста статьи «Трамп пошёл на акт агрессии, не разобравшись в ситуации» / «Российская Газета», см. ¹¹⁸

Уровень конфронтации, в контексте которой изображены отношения России и Соединённых Штатов в статье, в целом, крайне высок. Можно даже говорить, что речь идёт о прямом противопоставлении, подразумевающем нулевую степень совместимости интересов и проводимой политики, переходящую в обратную зависимость присутствия стран в регионе.

«Москва неоднократно давала понять Вашингтону о своей готовности к сотрудничеству по решению самых "горячих проблем современности", но всякий раз слышала в ответ пустые обещания. […] А ведь о совместной борьбе с террористами в Ираке и Сирии, как о ключевом условии налаживания отношений между Москвой и Вашингтоном, так много говорил до и после своей победы на выборах выбравший его на пост госсекретаря Дональд Трамп». Там же

Последнее замечание, о необходимости совместной борьбы с терроризмом, особенно важно, т.к., несмотря на общую ангажированность публикации, вынуждающую скептически относиться к каждому высказанному тезису, истинность этого соображения бесспорна -- доказательства этого тезиса подробно рассмотрены в §3-4 главы I. Указание, и не единичное, на этот факт в публикации правительственного издания индикативно важности этого соображения для российской стороны. При том условии, конечно, что не является риторическим приёмом, призванным апеллировать к аудитории и убедить её в благости собственных намерений. К данному конкретному примеру это обвинение, однако, неправомочно, как будет доказано при рассмотрении и следующего материала.

IV. Материал «Перешли черту», Константин Волков, Кира Латухина - «Перешли черту: Действия Вашингтона противоречат всем нормам международного права» / «Российская Газета», 09.04.2017 / URL: https://rg.ru/2017/04/09/putin-nazval-udar-po-sirii-agressiej-protiv-suverennogo-gosudarstva.html опубликованный 9 апреля в «Российской Газете», продолжает освещение последствий американского ракетного удара в Сирии. И аналогично рассмотренной прежде статье он, по существу, конфронтационный, исполненный критики в адрес предпринятого Соединёнными Штатами шага и их политики в регионе в целом. Однако в отличие от статьи «Трамп пошёл на акт агрессии, не разобравшись в ситуации»¹¹⁸ данная публикация лишена ярко выраженной эмоциональной окраски, если и не агрессивной риторики.

«Владимир Путин считает американские удары по Сирии агрессией против суверенного государства в нарушение норм международного права, причём под надуманным предлогом, говорится в сообщении пресс-службы президента, которое было опубликовано на сайте Кремля в пятницу». Выдержка из текста статьи «Перешли черту: Действия Вашингтона противоречат всем нормам международного права», см. ¹²²

При этом особый акцент делается на контрпродуктивности, с точки зрения официальной позиции РФ, этого шага для американо-российских отношений, а в особенности для дела борьбы с терроризмом в Сирии.

«Этот шаг Вашингтона наносит существенный урон российско-американским отношениям, и без того находящимся в плачевном состоянии, говорится в сообщении пресс-службы Кремля. Главное, этот шаг не приближает нас к конечной цели в борьбе с международным терроризмом, а, наоборот, создаёт серьёзное препятствие для создания международной коалиции по борьбе с ним и эффективному противодействию этому всемирному злу» Там же

Последовательное обращение к этому вопросу как принципиально значимому отражает российское представление о первостепенной важности задачи борьбы с терроризмом и экстремистскими организациями. Даже соображения атаки непосредственного союзника в регионе оказываются, в сравнении, вторичными, что только подчёркивает внимание уделяемое этой проблеме.

«Американской машине власти понадобилось всего 2,5 месяца на то, чтобы "сломать предвыборные установки" Дональда Трампа, считает российский премьер. "Уже ясно, что американский удар по Сирии - это акт агрессии под надуманным предлогом", - заявил министр иностранных дел РФ Сергей Лавров». Выдержка из текста статьи «Перешли черту: Действия Вашингтона противоречат всем нормам международного права», см. ¹²²

Важно также отметить, что все возражения против предпринятого Соединёнными Штатами ракетного удара и последовавшего за этим поворота во внешней политике фактически заключаются в обвинениях в нарушении норм международного права, выраженных в атаке суверенного государства под предлогом химической атаки в Хан-Шейхуне. Каковая атака, с точки зрения российской дипломатии, не является доказанным фактом (в том смысле, что совершена именно армией Сирийской Арабской Республики) и требует открытого международного расследования.

«"Уже ясно, что американский удар по Сирии - это акт агрессии под надуманным предлогом", - заявил министр иностранных дел РФ Сергей Лавров. Это напоминает вторжение США в Ирак в 2003 году. […] По словам главы российского внешнеполитического ведомства, "не известно, когда удастся узнать всю правду о произошедшем в Сирии, но её надо требовать"». Там же

Таким образом, можно резюмировать, что в публикациях «Российской Газеты» отношения России и США в Сирии воспринимаются как конфликтные; интересы стран в их текущем состоянии как противоречащие друг другу, но способные быть потенциально согласованными; действия самих Соединённых Штатов в Сирии как непоследовательные и контрпродуктивные с точки зрения перспектив разрешения конфликта, а местами даже преступные с точки зрения норм международного права. При этом важной чертой, как информационного освещения, так и высказываемой позиции, является их пассивность -- в том смысле, что отсутствует собственная повестка. Рассмотренные материалы исключительно реагируют на произошедшие события -- следуют в русле заданного тренда освещения событий, предполагая критику и оценку совершённых действий и предпринятых шагов. Но не пытаются провести собственный анализ более глубоких процессов и лежащих за ними мотиваций, и не стремятся предложить прогноз развития отмеченных тенденций или изложить политические, дипломатические или иные опции, доступные в сложившихся обстоятельствах, которые могли бы продвинуть собственные интересы и помочь в разрешении назревших проблем.

Статья под заголовком «С утра выстрелил -- весь день свободен» Михаил Коростиков, Иван Сафронов, Павел Тарасенко и Елена Черненко - «С утра выстрелил -- весь день свободен: Дональд Трамп встретил пятницу ударно» / «Коммерсант», 08.04.2017 /
URL: http://www.kommersant.ru/doc/3266629 была опубликована на страницах ежедневной газеты «Коммерсант» 8 апреля и представляет собой непосредственную реакцию на совершённый США ракетный удар по авиабазе аль-Шайрат. В основе материала анализ самой атаки, в ходе которого поднимается в частности вопрос о бездействии российских систем ПВО, развёрнутых в Сирии в Хмеймиме и Тартусе, в непосредственной близости от российских военных баз в регионе.

«О том, почему ни сирийские, ни российские боевые расчеты не открыли огонь по американским ракетам, в Минобороны РФ вчера предпочли не говорить -- хотя в октябре 2016 года тот же генерал Конашенков подчеркивал, что российские базы в Хмеймиме и Тартусе прикрыты системами ПВО, "радиус действия которых может стать сюрпризом для любых неопознанных летающих объектов"». Выдержка из текста статьи «С утра выстрелил -- весь день свободен: Дональд Трамп встретил пятницу ударно», см. ¹²⁷

Постановка этого вопроса в рамках статьи примечательна хотя бы потому, что ни одна другая рассмотренная публикация, что в российской, что в американской прессе, его вовсе не поднимает. Несмотря на то, что эта `проблема' напрямую относится к теме большинства и является значимым фактором в проводимом анализе во всех без исключения материалах. Данное обстоятельство указывает на более обстоятельный характер освещения темы в публикации «Коммерсанта», сосредотачивающемся на фактах и реальных факторах процессов, а не спекуляции относительно возможных мотиваций. Хотя, поставив такой вопрос, рассматриваемая статья, естественно, не могла бы считаться полноценной, не изложив своей версии случившегося.

«Команды на перехват целей боевым расчётам ПВО не выдавалось, утверждает собеседник "Ъ" в военно-дипломатических кругах: формально Пентагон предупредил Минобороны РФ о пусках ракет, а осуществление перехвата могло спровоцировать военный конфликт между Москвой и Вашингтоном. Расчеты же сирийских войск ПВО отреагировать на массированную ракетную атаку должным образом не смогли». Там же

Следующим содержательным аспектом статьи, требующим внимания, является разбор дипломатической реакций на совершённый ракетный удар. Таковое обозрение также отличается в выгодную сторону своей обстоятельностью и беспристрастностью -- фокусом внимания на фактах, а не суждениях и домыслах.

«Большинство западных стран открыто поддержали действия США. Глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер заверил, что авиаудары были направлены на предотвращение новых химатак со стороны властей Сирии. Генсек НАТО Йенс Столтенберг назвал действия Вашингтона оправданными. В поддержку операции среди прочих высказались Саудовская Аравия, Бахрейн, Турция, Австралия, Япония, Израиль, Великобритания, Германия и Франция. […] Однозначно против операции помимо Сирии и России вчера высказался лишь Иран». Выдержка из текста статьи «С утра выстрелил -- весь день свободен: Дональд Трамп встретил пятницу ударно», см. ¹²⁷

Завершается материал анализом мотиваций американского руководства, которые могли бы побудить его к именно такой реакции на осуществлённую химическую атаку. И снова материал в высшей степени беспристрастен и максимально объективен, даже несмотря на то, что вынужден работать с версиями случившегося, а не доподлинно известными фактами. Такой уровень достигается за счёт абстрагирования от изложения собственных, авторских гипотез, которые, конечно, могли бы быть полезны с точки зрения продвижения позиции издания, но и с равной вероятностью могли оказаться источником недостоверной информации. Вместо этого авторы последовательно излагает версии экспертов, предоставляя равный объём каждой из них, и специально редактируя текст таким образом, чтобы у аудитории не складывалось превратного восприятия любого из высказанных суждений.

«Опрошенные "Ъ" эксперты, впрочем, высказывали другие оценки причин происшедшего. Чаще всего они обращали внимание на то, что нанесение авиаудара по Сирии выглядит практически беспроигрышным средством решения внутриполитических проблем Дональда Трампа. […] Вторая версия подразумевает, что операцию пролоббировали силы, заинтересованные в срыве намечавшегося потепления отношений США и России. […] Наконец, третья версия состоит в том, что новая администрация США решила продемонстрировать отличие нового внешнеполитического курса страны от курса президента Барака Обамы». Там же

И в целом можно резюмировать, что в рассматриваемой статье авторам удалось выдержать высочайшую планку объективности изложения информации, особенно учитывая противоречивую природу избранной темы и объём давления неизбежно оказываемый соображениями собственных интересов в освещении произошедшего. С точки же зрения анализа нарратива информационного освещения можно с уверенностью сказать, что эта публикация является примером беспристрастности информационного освещения. Можно было бы предположить, что она, в этом своём качестве, оказывается малополезной с точки зрения темы данной работы, однако такое представление было бы в корне не верно. Именно благодаря объективному характеру изложения материала, корректно и оправданно утверждать, что представленная информация о политических интересах стран в Сирии достоверна, и что изложенные факты бездействия российских систем ПВО, а также объяснение их, истинны.

В этой связи важно также отметить изложенные в статье соображения о роли и значении прошлого дипломатического сближения России и США в Сирии, как показателя их подлинных интересов и степени их комплементарности.

«Вместе с тем жертвой атаки стало наметившееся сближение России и США -- в частности, по вопросам сирийского урегулирования. Две страны ранее начали координировать нанесение ударов по позициям боевиков, обмениваясь их координатами». Выдержка из текста статьи «С утра выстрелил -- весь день свободен: Дональд Трамп встретил пятницу ударно», см. ¹²⁷

Материал «Единственно нервный выбор» Елена Черненко - «Единственно нервный выбор: Россия и США оставили проблемы на потом» / «Коммерсант», 13.04.2017 / URL: http://www.kommersant.ru/doc/3269294 вышел в 64 номере ежедневной газеты «Коммерсант», опубликованной 13 апреля, на следующий день после завершения визита госсекретаря Соединённых Штатов, Рекса Тиллерсона, в Москву. Анализу прошедшей встречи, а также её последствий для двусторонних дипломатических отношений и перспектив развития ситуации в Сирии, собственно и посвящена публикация.

Перспективы же оцениваются автором как весьма скромные. С одной стороны, отмечается понимание сторонами необходимости возобновления диалога и урегулирования конфликта.

«Сергей Лавров сообщил, что Владимир Путин подтвердил готовность России вернуться к меморандуму о предотвращении инцидентов в Сирии, если США подтвердят, что их цель -- именно борьба с терроризмом. […] Кроме того, было объявлено, что Россия и США договорились содействовать прямым контактам деловых кругов -- "для преодоления негативных тенденций в экономических отношениях". А главное, они условились создать рабочую группу для урегулирования как недавно возникших, так и доставшихся в наследство от прежней администрации проблемных вопросов». Выдержка из текста статьи «Единственно нервный выбор: Россия и США оставили проблемы на потом» / «Коммерсант», см. ¹³³

При этом, однако, нельзя и не отметить действительно существующие проблемы в отношениях, и объективные факторы, препятствующие их скорому восстановлению. Среди них указываются собственно химическая атака и разночтения в её интерпретации, «Разошлись стороны и в оценке событий 4 апреля в сирийской провинции Идлиб. Сергей Лавров призвал уважать принцип презумпции невиновности применительно к Дамаску и не делать каких-либо выводов о причастности сирийского режима к организации химатаки до заключения специалистов Организации о запрещении химического оружия. Рекс Тиллерсон же несколько раз повторил: США убеждены в том, что сирийские власти "спланировали и осуществили эту атаку"». / Там же обоюдные сомнения в действительной мотивации участия сторон в конфликте в Сирии, «Сергей Лавров заявил, что международная коалиция во главе с США, "по сути дела, не занималась той целью, ради которой она была провозглашена: не боролась эффективно, активно, настойчиво с ИГИЛ и "Джебхат ан-Нусрой"». / Там же противоречащие друг другу оценки сирийского режима «Рекс Тиллерсон, в свою очередь, заявил, что "время режима Асада подходит к концу", отметив, что сирийский лидер "сам в этом виноват". "Россия является наиболее близким союзником и должна помочь Асаду осознать этот факт",-- сказал он». / Там же и вмешательство России в ход президентских выборов в США, «Также обсуждалось якобы имевшее место вмешательство российских властей в президентские выборы в США. Сергей Лавров, отвечая на просьбу "Ъ" прокомментировать эту тему, сказал: Вашингтон не представил Москве никаких доказательств того, что такое вмешательство при помощи компьютерных технологий имело место, и добавил, что Россия готова к сотрудничеству с США в киберпространстве». / Там же на котором упорно настаивает официальный Вашингтон, и каковое убеждение подтвердил Рекс Тиллерсон.

Общее состояние отношений прекрасно резюмирует вопрос санкций со стороны США в отношении России, снятие действующих не обсуждается, введение новых не рассматривается. «В завершение Рекс Тиллерсон сказал, что вопрос о снятии с России американских санкций не обсуждался. При этом Сергей Лавров добавил, что и новыми санкциями его визави не грозил». / Выдержка из текста статьи «Единственно нервный выбор: Россия и США оставили проблемы на потом» / «Коммерсант», см. ¹³³ Иными словами, сейчас они находятся на околокризисном уровне, но их ухудшения, в отсутствие новых поводов, способных обострить противоречия, не предвидится, и, напротив, стороны готовы работать над их улучшением. Но этот процесс не будет ни быстрым, ни гладким в силу изложенных и весьма многочисленных соображений.

Общая роль сирийского конфликта и разворачивающихся в его рамках процессов в таком положении вещей крайне велика. Нельзя, конечно, говорить о его детерминирующей природе, но и роль собственно сирийских факторов, исходя хотя бы из их числа, весьма и весьма значительна. Продемонстрированная же готовность сторон работать над преодолением противоречий является, в этой связи, важным знаком не только в ключе двусторонних дипломатических отношений, но и перспектив урегулирования конфликта. Потому как без достижения консенсуса вовлечённых стран, и в первую очередь России и Соединённых Штатов, по вопросу его разрешения, его разрешение в принципе невозможно. Это обстоятельство не раз отмечалось в данном и многих других исследованиях, осознают его и главы дипломатических ведомств самих стран.

Глава III. Оценка разногласий и поиск решения

3.1 Оценка разногласий в нарративах информационного освещения

Первое, что нужно отметить, подводя выводы из проведённого анализа нарративов информационного освещения сирийского конфликта в российской и американской прессе -- неоднородность презентации информации в различных изданиях. Отличия избранных способов повествования оказались весьма значительными, так что можно даже говорить о существовании локальных, внутри-редакционных нарративах информационного освещения. Это заключение частично опровергает высказанную в данном исследовании гипотезу в её текущей формулировке, предполагающей исключительное влияние именно политических интересов на характер информационного освещения. Однако нельзя говорить и об отсутствии такого влияния. Де факто сложившаяся ситуация означает, что нарратив формируется вследствие комбинации факторов политического влияния и экономических и репутационных интересов рассмотренных изданий, которые оказываются заинтересованными не только в освещении, удовлетворяющем политическим интересам их страны, или их собственным идеологическим предпочтениям, но и информационным и оценочным запросам их целевой аудитории, удовлетворение которых естественным образом конвертируются в поддержание или даже рост прибыли самого издания. Эта тенденция, определяющая нарратив информационного освещения в данной формулировке не применима только к «Российской Газете», что объясняется спецификой финансирования и статусом издания. В остальном же, данная концепция полностью адекватна результатам проведённых наблюдений и анализа.

При этом внутренние отличия нарративов оказываются, однако, не столь существенными, чтобы невозможно было установить ключевые аспекты избранного характера информационного освещения, которое в своей основе всё же оказывается единым для каждого из рассмотренных национальных изданий.

Основной чертой, как российского, так и американского нарратива, в этой связи оказывается крайне конфликтное восприятие противоположной стороны и всех предпринимаемых ею шагов и действий. Отношения стран и их участие в сирийском конфликте интерпретируются исключительно в рамках конфронтационной парадигмы, предполагающей глубинное противоречие и мало-, если не полную несовместимость их целей и проводимой политики в регионе. Это наблюдение в полной мере истинно для нарративов обеих стран, и в особенности проявляется в публикациях «The New-York Times», отстаивающих предельное вмешательство Соединённых Штатов в конфликт и максимальную его эскалацию, и «Российской Газеты», которая предельно категорична в оценках действий и политики США, доходящих до откровенной `демонизации' оппонента. В наименьшей же степени эта тенденция проявляется в публикациях «Foreign Affairs» и «Коммерсанта», чьи материалы отстаивают трезвый и рациональный подход к конфликту и его оценке, а также особо акцентируют внимание на последствиях радикальных мер.

Следующим принципиальным, и во многом очевидным, отличием национальных медиа-нарративов является принципиально отличающееся восприятие конфигурации конфликта и интерпретации позиций его непосредственных участников. При этом оценки, предлагаемые в рамках нарративов информационного освещения, во многих случаях оказываются прямо противоположными. Так, роль действующей сирийской власти в рамках российского нарратива интерпретируется, с позиций перспектив урегулирования конфликта, как положительная -- Дамаск, в соответствии с этим мнением, ведёт справедливую и оправданную борьбу против террористов, экстремистов и поддерживаемых иными странами мятежников, чья основная цель свержение законной власти и продвижение интересов своих спонсоров. Без Асада мирное урегулирование конфликта, согласно российскому нарративу, решительно невозможно, а будущее самой Сирии неразрывно связано с его судьбой.

Примечательно, что последние два утверждения, как минимум частично, разделяли, причём на официальном уровне, сами Соединённые Штаты не далее, чем 31 марта. Michael R. Gordon - «White House Accepts `Political Reality' of Assad's Grip on Power in Syria» / «The New-York Times», 31.03.2017 / URL: https://nyti.ms/2nG165z Но после совершённой Асадом, по мнению Соединённых Штатов, разделяемому большинством западных стран, химической атаки в Хан-Шейхуне, эта позиция сменилось практически диаметрально противоположной. Сирийский режим теперь интерпретируется как античеловеческий и глубоко преступный. Его сохранение ставится под вопрос, а его роль в сирийском конфликте интерпретируется как однозначно и безусловно негативная -- война против собственного населения, убийство гражданского населения, нарушение бессчётного числа норм международного права. В связи с этим поддержка повстанцев в любом необходимом объёме выглядит совершенно оправданной. Избранный нарратив предполагает даже существование веских оснований для прямого военного вмешательства со стороны Соединённых Штатов. В частности, предпринятый удар по авиабазе аль-Шайрат ни в одной публикации не считается неоправданным с точки зрения обоснования и мотивации -- во всех случаях, когда предлагается его критика, она заключается в отсутствии продуманной стратегии и открыто объяснённой позиции по поводу дальнейших действий со стороны США. Словом, претензии выдвигаются не к факту интервенции, а к её форме, каковая считается недостаточно ясной и последовательной.

Иное обстоятельство, заслуживающее особого упоминания -- существенные отличия в восприятии собственных возможностей стран в регионе в рамках нарративов. Соединённые Штаты, в соответствии с информационным освещением американской прессы, занимают (или должны занимать) крайне активную позицию по Сирии, и не стесняться вмешательства в конфликт. Сама их политика в принципе изображается как осуществляемая с позиции силы -- США являются именно актором конфликта, который решает, как и в каком направлении он будет развиваться, и имеет достаточные ресурсы для воплощения своих решений в жизнь.

Российский же нарратив удивительно пассивен. Особенно если учесть, что открытую интервенцию в конфликт Россия уже произвела, начав осенью 2015 операцию ВКС. При этом с точки зрения информационного освещения Россия всегда именно реагирует на происходящие процессы. Отстаивает собственные интересы от чужого посягательства, а не проводит активную и независимую политику. Во всех рассмотренных ситуациях объектом анализа становились причины рассматриваемых процессов и сам ход событий, но, в отличие от американского нарратива, нет ни единого прогноза или исследования опций, которые есть в арсенале России, или возможностей для её активного действия.

Совершенно естественно также и то обстоятельство, что собственные интересы стран в Сирии отлично интерпретируются в нарративах информационного освещения. С позиции американского нарратива, Соединённые Штаты имеют двойственный интерес в Сирии -- с одной стороны, они являются гарантом соблюдения норм международного права и должны препятствовать преступлениям в зоне конфликта, а с другой стороны, напрямую заинтересованы в его разрешении (естественно, на выгодных для себя условиях), что, в частности, подразумевает ликвидацию террористических групп, оперирующих в регионе. Российская же позиция интерпретируется американскими изданиями, как последовательная защита своего союзника в лице режима Башара Асада, в том числе и в борьбе со светской, умеренной оппозицией, которую поддерживают США, и в которой видят будущее Сирии. Немаловажным обстоятельством является и тот факт, что Соединённые Штаты считают Россию косвенно сопричастной преступлениям, в которых обвиняют официальный Дамаск.

С точки же зрения российского нарратива, её присутствие в Сирии обосновывается борьбой с терроризмом и экстремистскими организациями. Тезис же о существовании подлинно светской оппозиции последовательно ставится под вопрос, в частности указаниями на поддержку организаций вроде Джебхат ан-Нусры со стороны Соединённых Штатов, которую Россия интерпретирует как организацию помощи экстремистам и доказательства необратимой радикализации антиправительственных сил. И в подобной конфигурации конфликта борьба с терроризмом действительно тождественна поддержке действующей сирийской власти. Влияние же США в регионе интерпретируется как последовательно негативное и даже разрушительное -- в пример приводятся Ирак, Ливия и сама Сирия, где, как уже было отмечено, российская сторона подозревает факт поддержки экстремистов со стороны США. Утверждения американской стороны о приоритете борьбы с ИГИЛ и подобными ему организациями воспринимаются как неискренние.

Все эти соображения, как российского, так и американского нарратива информационного освещения конфликта, закономерно приводят к формированию рассмотренного прежде взгляда на сирийские процессы в рамках парадигмы стратегической конфронтации целей и интересов России и США, которые воспринимаются как, в лучшем случае, частично несовместимые.

Из этой же первопричины формируются и противоречащие друг другу взгляды на возможное разрешение конфликта. Россия последовательно настаивает, и это в полной мере отражено в медиа-нарративе, на первостепенной значимости победы над терроризмом и ликвидации экстремистских организаций. Без выполнения этого условия достижение устойчивого мира считается в принципе невозможным. А всякий акт агрессии в отношении действующей сирийской власти интерпретируется как контрпродуктивный и отдаляющий мир шаг. Это связано с убеждённостью российской стороны, что ослабление позиций центральной власти создаст вакуум, благоприятную среду для существования и развития террористических организаций. В качестве примера последовательно приводится Ливия, где именно благодаря свержению режима Муаммара Каддафи и обострившейся после этого региональной и этнической розни произошёл фактический распад государства, и где позиции ИГИЛ сейчас крайне сильны. При этом последующее за ликвидацией экстремистов урегулирование, по мнению России, должно осуществляться на основе принципа суверенной воли самого сирийского народа. Что, в контексте последовательной помощи сирийскому руководству, означает неизбежное сохранение политического статуса кво в стране -- позиции власти к началу мирного процесса при таком сценарии будут слишком сильны, чтобы какая-либо внутрисирийская сила смогла их оспорить.

С такой позицией американская сторона, как можно судить на основе проведённого анализа нарратива информационного освещения, не может быть полностью согласна. Да, Соединённые Штаты разделяют убеждение в необходимости борьбы с террористическими организациями, но их оценка того, какое именно вооружённое формирование можно причислить к террористам, в корне отличается. США, исходя из национального медиа-освещения конфликта, признают террористическими ИГИЛ и ан-Нусру, связанную с аль-Каидой, но отказываются считать таковыми прочие противостоящие режиму формирования, называя их умеренной оппозицией. Ввиду отмеченного прежде взгляда на сам сирийский режим, эту умеренную оппозицию считают нужным и должным поддерживать, и именно в ней видят залог будущего мира, основанный на формировании нового правительства исходя из консенсуса оппозиционных сил. Асад же воспринимается как преступник, который должен, рано или поздно, ответить за свои преступления перед международным судом.

Таким образом, можно с уверенностью говорить, что нарративы информационного освещения, хотя и не являются полностью противоречащими друг другу, отличаются настолько, что вступают в неизбежное противоречие и конфликт. И единственным аспектом, в котором они совпадают, является оценка признанных обеими сторонами террористических организаций. Сходятся также стороны и в общей необходимости мирного урегулирования конфликта, который не считают возможным довести до конца исключительно силовыми методами -- соглашение считается не только необходимым, но и, в конечном итоге, неизбежным. Принципиальным остаётся лишь вопрос его условий и момент времени, в который мотивационные причины к продолжению войны уступят, наконец, стремлению к миру.

3.2 Перспективы мирного урегулирования

Что же можно сказать о перспективах разрешения конфликта заключением дипломатического соглашения? В долгосрочной перспективе оно неизбежно, потому как сама природа идущей войны и структурная организация участвующих в непосредственных боевых действиях сторон таковы, что решительная военная победа, способная дать возможность одной из них диктовать свои условия, в принципе невозможна. Иностранная поддержка оказывается достаточной для продолжения конфликта, но недостаточной, чтобы дать какой-либо из сторон решающее преимущество, т.к. в этом случае адекватное увеличение объёмов оказываемой помощи произойдёт и в отношении её противников.

Иными словами, идти на компромисс сторонам рано или поздно придётся. Однако непосредственная цена продолжения конфликта для внешних спонсоров недостаточно велика, чтобы побудить их к немедленным уступкам, без которых мир заключён не будет. И принципиально важным фактором в этом вопросе становится объём интересов, отстаиваемых в конфликте. Уровень конфронтации, отмеченный при анализе нарративов информационного освещения конфликта, указывает на готовность, что России, что Соединённых Штатов бороться за достижение собственных целей.

Степень же противоречий, также установленная в ходе исследования, указывает, что вероятность комплементарной реализации интересов сторон практически невозможна. Так или иначе, но одной из них придётся идти на уступки большие, чем оппоненту для достижения компромисса.

Поэтому в обозримом будущем вероятность заключения соглашения и достижения мира выглядит крайне сомнительной. Особенно в силу недавнего кризиса в отношениях России и Соединённых Штатов -- ключевых игроков в регионе и акторов мирного процесса -- связанного с химической атакой в Хан-Шейхуне и авиаударе США по авиабазе сирийских ВВС в аль-Шайрате. Восстановление после столь резкого ухудшения отношений, к тому же осложнённому многочисленными вторичными факторами, само по себе займёт значительное время. А без восстановления партнёрских отношений и преодоления обоюдной подозрительности и недоверия решительный прогресс в деле мирного урегулирования, способный привести к результатам большим, чем временное и локальное перемирие, попросту невозможен.

Достижение же мирного соглашения требует предварительной реализации нескольких ключевых условий, без которых невозможно само возникновение объективных предпосылок, как к инициации сторонами серьёзного мирного процесса, так и к перспективам мира быть не только заключённым на бумаге, но и в действительности соблюдаемым.

Во-первых, необходима действительная приверженность сторон, особенно внешних акторов конфликта, спонсирующих непосредственно воющие группы, цели разрешения конфликта. Что в свою очередь требует принятия ими идеи, что продолжение войны менее выгодно с точки зрения защиты их интересов в стране и регионе, чем заключение мира на условиях, на которых он в теории может быть заключён. Сторонам придётся отказаться от идеи полной военной победы и диктата собственных условий соглашения -- принять как данность, что мир будет компромиссным. Этому логически предшествует осознание бессмысленности, в стратегическом отношении, продолжения военных действий.

Во-вторых, мир в Сирии невозможен без уничтожения террористических организаций, каковое должно, в идеале, осуществиться при участии всех внешних акторов конфликта, согласившихся прежде с первостепенностью этой задачи. До тех пор, сама структура конфликта остаётся слишком сложной, чтобы быть разрешённой за столом мирных переговоров. Да и само соглашение не будет полноценным (даже при условии примирения всех прочих сторон) до тех пор, пока на территории Сирии будут действовать экстремисты, которые, естественно, ни в каком процессе урегулирования участвовать не будут.

В-третьих, необходимо разрешение противоречий относительно способа определения будущего сирийского народа и государства. До тех пор, пока вопрос сохранения, смены или реформации действующей власти не будет так или иначе решён, компромисса по прочим положениям мирного соглашения достичь не удастся. У сторон конфликта будут оставаться, как мотивация, так и возможность, пытаться оспорить это ключевое положение и попытаться обеспечить большее представительство своих сторонников в послевоенной Сирии. Это соображения является прямым следствием `проблемы приверженности' (commitment problem), отмеченной в первой главе данного исследования. А без решения этой проблемы, как показывает опыт мирных процессов второй половины XX и XXI века, действительный, соблюдаемый и долговечный мир ни разу не достигался. Максимум, удавалось заморозить конфликт и отложить его разрешение на неопределённый срок, создавая при этом постоянный риск новой эскалации и возобновления войны.

Заключение

Общее стремление международного сообщества к мирному урегулированию в Сирии очевидно, и было неоднократно выражено усилиях по организации мирных переговоров в Вене, Женеве и Астане. В рамках этих процессов преследовалась цель привлечь стороны конфликта к диалогу, сформировав условия для инклюзивного обсуждения отличий их интересов и позиций. Однако организация мирного процесса и достижение действительного урегулирования конфликта есть принципиально разные вещи. Сам диалог, хотя и был налажен, и хотя стороны обсуждали вопрос потенциального соглашения, обмениваясь мнениями, на каких условиях оно могло бы быть заключено, и просто декларируя собственные позиции, действительное урегулирование не было достигнуто. Более того, само достижение потенциального соглашения, при котором реальный и долгосрочный мир подлинно возможен, последовательно оказывалось крайне затруднительно. И в обозримом будущем нет оснований для кардинальных изменений в сложившейся ситуации.

Существует целый ряд факторов и обстоятельств, препятствующих заключению договора и мирному урегулированию. Без преодоления этих принципиальных препятствий соглашение не представляется возможным:

1. Преодоление разночтений в определении террористических и экстремистских организаций в Сирии, в первую очередь, Россией и США, но при идеальном сценарии, и с участием Турции, Саудовской Аравии, Катара и Ирана. За каковым соглашением должна последовать ликвидация этих организаций и пресечение их деятельности.

2. Снятие противоречий в позиции Соединённых Штатов и России в оценке конфигурации конфликта и ролей текущего политического руководства Сирии и умеренной оппозиции.

3. Отказ со стороны внешних акторов конфликта от безусловной поддержки воющих сторон в Сирии и принуждение их к участию в действительном, инклюзивном мирном процессе.

4. Как минимум, частичное преодоление общей конфронтации в дипломатических отношениях стран возглавляемой США коалиции и союза России и Ирана, при первостепенной значимости снижения уровня конфликтности в российско-американских отношениях.

5. Определение принципа выработки будущего Сирии -- согласование подходов к механизмам определения послевоенного устройства страны.

Как можно судить по результатам, изложенным в третьей главе данной работы, выполнение этих условий крайне проблематично. Как в силу самого их характера, так и с позиций проблематики их имплементации с точки зрения национальных интересов стран, вовлечённых в конфликт. Положение дел дополнительно усугубляется комплексным характером конфликта, с его многочисленными участниками и крайне запутанной системой отношений между ними, а также относительно низкими издержками ведения войны для внешних спонсоров и участников конфликта.

В этой связи перспектива скорого завершения конфликта выглядит крайне маловероятной, а конфликт, неизбежно, будет продолжаться, пока усталость от него -- финансовая, материальная, политическая и репутационная -- и осознание бессмысленности его продолжения в стратегическом отношении не побудят стороны к более активному поиску компромисса и приемлемого для всех участников варианта мирного урегулирования.

Список литературы

Исследовательские работы

1. Данилова М.И. - «Информационная война как реальность». «Историческая и социально-образовательная мысль» 2012, №3

2. Исаев Л.М. и Шишкина А.Р. - «Сирия и Йемен. Неоконченные революции». Либроком, 2012 / ISBN-13: 978-5-397-03133-2

3. Киссенджер Г. - «Дипломатия». Ладомир, 1997 / ISBN-13: 978-5-862-18260-6

4. Матвиенко В.В. - «Современная пропаганда как система: терминологический аппарат». «Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук» 2012, №10

5. Мельникова Т.С. - «Пропаганда как технология политического манипулирования». «Власть» 2010, №8

6. Прокопенко Д.Ю. - «Особенности политической пропаганды в современных российских средствах массовой информации: Сущность и механизмы влияния». Диссертация канд. полит. наук (23.00.02) Москва, 2005 г., 193 с. РГБ ОД, 61:06-23/99

7. Соловьёв А.В. - «Информационная война: понятие, содержание, перспектива». «Пространство и Время» 2010, №2