Политические аспекты российско-иранского военно-технического сотрудничества: проблемы и перспективы

подводные лодки (включая сверхмалые): пр. 877 (достаточно новые подлодки российского производства), «Yugo» (переданы Северной Кореей), «Nahang», «Al-Ghadir», «Fateh» (собственного производства) и другие

фрегаты: «Alvand» (британского выпуска), «Jamaran» (иранский проект, часто относят к типу эсминцев), известно о строительстве фрегата «Sahand» также иранского производства

корветы: «Bayandor» и «Hamzeh» (устаревшие образцы).

Также ВМС имеют в своём распоряжении значительное число ракетных и сторожевых катеров разных типов. Причем эти катера как зарубежной сборки (например, китайский «Hudong» или французский «Kaman»), так и собственного производства («Sina»), оснащены установками РСЗО или ПТРК. ВМС ИРИ располагают тральщиками, десантными кораблями («Hengam», «Hormuz», « Fouque») и кораблями на воздушной подушке (ВН7, SRN6 британского производства).

Следует заметить, что и фрегаты и ракетные катера, независимо от постройки, вооружены противокорабельными ракетами китайского или иранского производства. В последнее время иранский флот получает новые корабли, оснащённые ракетными системами, так в декабре 2014 года состав ВМС Ирана пополнился 2 военными кораблями и 4 фрегатами.

Конечно, нужно признать в промышленном отношении иранское судостроение всё ещё находится на невысоком уровне, концентрируясь в основном на постройке кораблей с малым водоизмещением. Например, было налажено производство патрульных, десантных и транспортных катеров: MIG-S-1800, MIG-S-1900, MIG-S-2600, MIG-S-3700 «Fouque», «Tareq», вспомогательных судов «Hendijan» и так далее. Кроме того, дальнейшее развитие отрасли предполагает освоение более сложных технологий, позволяющих самостоятельно производить такую технику как подводные лодки и судна на воздушной подушке (причем, на вооружении у ВМС Ирана уже есть сверхмалые подводные лодки «Sabiha-15» собственного производства). В перспективах сотрудничества с зарубежными партнерами, актуальным направлением является постройка кораблей с большим водоизмещением.

Подводя итоги главы: исходя из вышеизложенного материала можно констатировать, что на данный момент оборонная промышленность Исламской республики обладает высокими темпами развития. Руководство страны принимает меры по решению тех проблем, с которыми сталкиваются их вооруженные силы. Однако нельзя не упомянуть, что высокая доля иностранного участия в иранском военном строительстве обусловила те особенности, присущие текущему состоянию ВС ИРИ, а именно большой разброс в видах военной техники и недостаточный технический уровень собственной оборонной промышленности. Наличие образцов вооружений и военной техники различного производства вызывает большие трудности в обеспечении технического обслуживания, освоения, эксплуатации, делая унификацию труднореализуемой. Кроме того, Иран испытывает острую потребность в проведении модернизации и переоснащении армии новейшими образцами ВВСТ. Чтобы устранить слабые стороны Тегеран следует последовательной стратегии по созданию современной технической базы, развитию научно-исследовательского потенциала страны.

При этом, рассматривая тенденции последнего времени, можно заметить приоритетность той или иной отрасли. Так, в частности, иранские военные крайне заинтересованы в реализации программ в области ракетостроения, космических разработках, по ликвидации отставания в авиационной технике и так далее. На сегодняшний день, очевидно, что оборонная промышленность Ирана не способна в полном объёме удовлетворить нужды вооруженных сил, высока степень устаревшей техники, а новые разработки создаются за счет копирования уже имеющихся зарубежных образцов. Несмотря на наличие сильных производственных мощностей, выпуск собственного вооружения, зачастую тормозится отсутствием производства полного цикла, (что весьма характерно, к примеру, для авиационной отрасли), создание которого, возможно при использовании передовых зарубежных технологий. Существуют трудности с обеспечением комплектующими деталями и материалами, даже несмотря на то, что иранским специалистам, частично удалось наладить их выпуск.

Из всего этого следует, что оборонная промышленность Ирана до сих пор находится в процессе формирования. В перспективе, скорость развития иранского ВПК, в том числе производство собственных образцов вооружения, во многом зависит от налаживания сотрудничества с зарубежными партнёрами. Наибольшую заинтересованность иранцев вызывают возможности по технологическому трансферу, приобретению лицензий на выпуск военной продукции и создании совместных производств. Ввиду непростой международной обстановки вокруг Ирана, которая зачастую не благоприятствует расширению контактов по ряду вопросов, возможна дальнейшая деятельность Тегерана по обходу существующих ограничений.

Глава 2. Характеристика военно-технического сотрудничества России и Ирана

2.1 Особенности становления ВТС СССР/России и Ирана

Российско-иранские отношения в сфере военно-технического сотрудничества имеют достаточно долгую и непростую историю становления. До сих пор на вооружении иранских вооруженных сил состоит значительное количество советской военной техники.

Военные поставки из СССР в Иран осуществлялись уже в 50-60е годы XX века, то есть еще при шахском правлении. Шах Реза Пехлеви поддерживал дружеские отношения с СССР, что выразилось, в том числе, в развитии связей по линии ВТС между двумя странами. Если авиационная техника поступала в основном от США, то вооружение для сухопутных войск в значительных объемах закупалось у Советского Союза. Среди поставляемых образцов были различные виды ВВСТ: Т-55, ПТ-76, БМП-1, ЗСУ-57, БТР-50ПК, БТР-60, ЗСУ-23-4 «Шилка», ЗРК "Стрела-1М" и ПЗРК «Стрела-2», автомобили, техника для инженерных войск и артиллерии, средства связи и так далее. Очевидно, что кроме самой продажи продукции, СССР занимался и дальнейшим ее обслуживанием, ремонтом техники, обеспечением боеприпасов и комплектующих. Для повышения эффективности сотрудничества строились специальные центры, где помимо работы с техникой была возможность проводить подготовку кадрового состава иранских вооруженных сил. Среди таких предприятий можно назвать: завод в Исфахане по ремонту ЗСУ-23-4 «Шилка», центр по обучению эксплуатации БМП-1 в Ширазе. В 1970-е годы вблизи Тегерана соорудили масштабный заводской комплекс «Бабак», где была возможность производить ремонт широкого спектра техники, начиная от артиллерии и танков, заканчивая автомобилями. Таким образом, Советский Союз стал по факту основным поставщиком на рынке вооружений для сухопутных войск Ирана. Притом, что в закупках вооружений для военно-морских и военно-воздушных сил, шахский Иран полностью опирался на западные государства. Впрочем, роль СССР несколько снизилась в 1970-х годах, когда иранское руководство приняло решение приобрести большое количество британской бронетанковой техники (причём контракт так и не был выполнен в полном объёме). Исламская революция повлекла, в конечном итоге, сильное ухудшение отношений с бывшими партнёрами, в том числе, с Советским Союзом, который аятолла Хомейни провозгласил «меньшим сатаной» (по другим версиям «красным сатаной»). Это тоже не вызывало оптимизма у советских политиков и дипломатов. Ввод советских войск в Афганистан, поддержка Народной партии Ирана (Туде) и поставки Москвой вооружений в Ирак (ирано-иракская война продлилась 8 лет с 1980 по 1988 год), только усилили ненависть аятоллы к СССР, к тому же, среди иранского руководства были распространены опасения насчёт вероятных притязаний Москвы на иранские нефтяные месторождения. Эти факторы оказали негативное влияние, выразившись в прекращении советско-иранского сотрудничества по линии ВТС на продолжительное время.

В целом, Исламская Республика Иран после 1979 года характеризовалась как весьма непредсказуемое государство, лишенное союзников на мировой арене, что соответствовало провозглашенному руководством этой страны внешнеполитическому курсу, принцип «Ни Восток, ни Запад - Исламская республика». Тем не менее, Иран проявил крайнюю прагматичность своей внешнеполитической линии, получая оружие от США и Израиля, с чем связан целый ряд последовавших громких скандалов на Западе. Среди партнёров, с которыми Исламская республика имела тесные контакты можно назвать Китай и Северную Корею. Что касается отношений с Советским Союзом, то в конце 80х годов большое число военных специалистов Ирана стало направляться в СССР на обучение. А в 1989-1991 годы были подписаны межправительственные соглашения о ВТС СССР и ИРИ, которые легли в основу сотрудничества по этой линии уже между РФ и ИРИ. Так, в ходе визита в Москву спикера иранского Меджлиса (парламента) Али Акбара Хашеми Рафсанджани в июне 1989 года стороны подписали следующие документы: «Декларация о принципах отношений и дружественного сотрудничества между Союзом Советских Социалистических Республик и Исламской Республикой Иран» а также «Долгосрочная программа торгово-экономического, научно-технического и культурного сотрудничества до 2000 года». Если в Декларации СССР соглашался участвовать в укреплении обороноспособности ИРИ, то программа подразумевала, в том числе сотрудничество по военно-технической линии, выраженное, в основном в поставках вооружений. Попытка возобновить ВТС между странами в определённой степени оказалась успешной, поскольку достигнутые договорённости коснулись как контрактов, подписанных ещё при шахе, так и новых поставок. К примеру, в 1990 году Тегеран получил партию советских ЗРК «Куб», в которых иранские военные были заинтересован после того, как увидели их в действии во время конфликта 1973 года на Ближнем Востоке (известного как «война Судного дня»). Перед своим распадом, Советский Союз имел с Ираном четыре межправительственных соглашения на поставки ПВН, сроком до 2011 года и на общую сумму (согласно опубликованным сведениям) 7 млрд. долларов США.

Несмотря на то, что распад СССР в 1991 году привёл к ощутимым изменениям существующих реалий, оказав дестабилизирующее воздействие на международную обстановку. Его влияние на отношения России и Ирана характеризуют в целом как положительные, учитывая подтверждение Москвы своего намерения продолжать оказывать содействие в повышении иранского оборонного потенциала. Уже тогда, вначале 90х годов, по оценкам аналитиков, объем импорта-экспорта ВВСТ между Россией и Ираном ежегодно составлял примерно 500 млн. долларов США, что позволяло ему занимать значимое место в структуре российского экспорта ПВН. Основными видами вооружения поставляемого в Иран стали: средства ПВО (РЛС, ЗРК, в том числе переносные ПЗРК), авиационная техника, бронетехника, подводные лодки - широкий спектр поставок. Так, за период 1990-1994 годы Ирану были проданы 2 ЗРК С-200ВЭ, 20 истребителей МиГ-29, 4 учебно-боевых самолёта (УБС) МиГ-29УБ, 12 фронтовых бомбардировщиков Су-24МК - всё вместе это составило сумму $1,3 млрд. США, плюс к этому Россия поставила авиационные ракеты: 350 Р-27Р и 670 Р-60МК. В период с 1992 по 1996 год Иран получил 3 подводные лодки 877ЭКМ (дизель-электрического типа), а в апреле 1991 года стороны подписали соглашение о создании порядка 6 объектов береговой инфраструктуры. Сумма этих 2х контрактов оценивалась в 1,6 млрд. долларов США, однако из-за вмешательства Штатов строительство в итоге так и не было завершено. В 1994 году иранской стороной были получены 12 многоцелевых вертолетов Ми-17, 100 ПЗРК 9К38 «Игла», а в 1999 2000 годах Иран приобрёл 5 вертолетов Ми-171 гражданской модификации. В рамках договорённости от 13 ноября 1991 года разрабатывалась возможность выдачи лицензии и оказание технической помощи Ирану для производства на его территории 1 тысячи танков Т-72С и 1500 БМП-2, плюс боеприпасы всего на сумму $2,2 млрд. США. Согласно договору, за 1993-1998 годы Россия поставила ИРИ 126 танков, в течение 1996 2000 годов передала комплекты для сборки еще 300 Т-72С, 413 БМП-2, боеприпасы к ним - всё вместе это составило $668 млн. США. В целом, за период 2000 - 2014 годы сумма прямых поставок российской ПВН в Иран составила 1,639 млрд. долларов США.

2.2 «Американский фактор» в ВТС России и Ирана

Отдельного рассмотрения заслуживает роль «американского фактора» в российско-иранских отношениях. Распад Советского Союза позволил США серьёзно увеличить своё влияние на мировой арене. Рассматривая российско-иранские отношения, невозможно не учитывать, что они чаще всего находятся под давлением США и Израиля, которые крайне негативно реагируют на любые поставки ПВН в Иран. Так называемый «американский фактор», наиболее сильно сказывался именно на решениях России, ввиду её отношений со Штатами, к тому же, характер диалога с США зачастую тесно перекликается с российскими отношениями с Европой. Ситуация, когда Россия отказывалась от выполнения своих обязательств по отношению к Ирану касательно экспорта ПВН, повторялась не единожды. В мае 1995 г. президент России Борис Ельцин после визита президента США - Билла Клинтона и подписания в июне того же года так называемого Меморандума Гора-Черномырдина взял на себя обязательство ограничить действующие и не заключать в дальнейшем контрактов по военной линии с иранской стороной. Это стало первым, и, к сожалению, не последним «уходом» российских поставщиков ПВН с иранского рынка. Невыполнение условий повлекли за собой потери для России, общая сумма которых оценивается экспертами в $4 млрд. США. Кроме того, помимо замораживания самих контрактов (в том числе по линии ВТС) правительство В.Черномырдина не сочло необходимым обеспечить возврат определённых платежей, которые иранская сторона внесла в качестве авансовых. При этом необходимо заметить, что в военно-техническом сотрудничестве вопрос имиджа является одним из центральных аспектов, подразумевающим, прежде всего уровень доверия к государству, в плане его надежности как поставщика, или, с другой стороны, покупателя. По этой причине, невыполнение взятых на себя обязательств по контракту, или отказ от них зачастую влечет за собой не только большие финансовые потери, административные издержки, но к тому же приводит к негативным политическим последствиям, в особенности, наносится удар по репутации страны в плане ее надёжности. Кроме того, следует упомянуть, что в 1996 году США принимают законы JLSA о санкциях против Ирана и Ливии, которые в свою очередь приостановили, среди прочих, и российско-иранские отношения. Для Ирана такое положение послужило дополнительным стимулом к активизации работ над собственными разработками вооружений, в том числе, посредством тесного сотрудничества с КНДР. Примечательна история с зенитными ракетами «Sayyad-1» их успешное испытание, согласно заявлению радиостанции «Голос Исламской Республики Иран» было проведено 10 ноября 1999 года, тогда же Вашингтон, помимо прочего, объявил о продлении еще на год санкций против ряда российских компаний, обвиняемых в предоставлении помощи Ирану в развитии ядерных и ракетных технологий. Лишь по прошествии нескольких лет уже при президенте В.В.Путине Россия самостоятельно вышла из соглашения Гора-Черномырдина. Интересно, что это произошло незадолго до поездки в Иран российского министра обороны Игоря Сергеева в декабре 2000 года, во время которой он провёл переговоры с иранским президентом Сейедом Мохаммадом Хатами и рядом других людей, занимающих важные государственные посты. Во время этого визита, были обговорены многие вопросы военно-технического характера, в том числе возможность обучения иранских офицеров в России, обмена информацией военного характера. Таким образом, был дан новый импульс к возобновлению российско-иранского сотрудничества, на фоне которого Россия показала, что больше не намерена уступать Соединённым Штатам по вопросам сотрудничества с Ираном.

Ещё одно важное событие в российско-иранском диалоге произошло в марте 2001 года, а именно посещение России президентом Ирана Сейедом Мохаммадом Хатами, в ходе поездки стороны заключили Договор о дружбе и сотрудничестве между ИРИ и РФ. Переговоры касались, в том числе, военного и научно-технического сотрудничества, помимо прочего, было обговорено взаимодействие по вопросам обычных вооружений и даже о создании спутника связи «Зохре» (проект по его строительству в итоге не был реализован на практике ввиду отказа от сотрудничества с Ираном со стороны европейских компаний, производящих комплектующие детали). Примечательно, что президент ИРИ впервые побывал в России, и на встрече с российским президентом В.Путиным стороны сумели достичь согласия в том, что заинтересованность обеих сторон в области ВТС не будет выходить за рамки тех международных обязательств, которые взяла на себя Россия, а своё внимание страны сосредоточат на «оборонительных вооружениях».

Конечно, не стоит забывать о влиянии международной ситуации на характер сорудничества. Как констатируют эксперты, после терактов 11 сентября 2001 года в Соединённых Штатах, и Москва и Вашингтон отреагировали схожим образом, что стало в своём роде предпосылкой для политического сближения, одновременно с этим, Россия заняла крайне осторожную позицию, в том числе и по отношению к Ирану. Тем не менее, российско-иранские отношения оставались достаточно стабильными, касательно реализации совместных проектов в области ВТС. В 2002 году Ирану был поставлен 21 вертолёт Ми-171, за 2002-2005 еще 12 вертолётов Ми-171Ш, в 2003 Тегеран приобрёл 2 штурмовика Су-25, и 3 вертолёта Ми-17В-5 в 2005 году. Помимо этого, стороны договорились о проведении модернизации авиационной техники ВВС ИРИ, согласно официально неподтвержденным сведениям, договоренность касалась обслуживания и усовершенствования Су-24, и оценивалась приблизительно в 300 млн. долларов США, обговаривалась также возможность продажи Ирану патрульных катеров.

Наконец, в том же 2005м году был заключён контракт на покупку 29 установок «Тор-М1» общей суммой в более чем 700 млн. долларов США, поставка которых была реализована к концу 2006 года, а в 2007м году была полностью выполнена 1,2 тысячи ракет 9М331 и комплектующие детали для этих установок. Есть неофициальная информация о посредничестве компании «Рособоронэкспорт» в продаже Ирану 200 танковых двигателей В-84МС (производства Челябинского тракторного завода «Уралтрак») общей суммой в 200 млн. долл. США, для иранских ОБТ «Зульфикар». В целом же, за 2003-2010 годы контракты РФ с ИРИ составили 2,01 млрд. долларов США.

Обстановка вокруг ИРИ всегда была неоднозначной, и во многих аспектах можно с высокой долей вероятности предположить о давлении, оказываемом Соединёнными Штатами, Израилем и поддерживаемых европейскими государствами. Россия учитывает данные обстоятельства и старается крайне осторожно подходить к вопросам военно-технического сотрудничества, особенно это касается тех видов вооружений, которые могут вызвать обостренную реакцию этих стран. В этом контексте, даже несмотря на устоявшиеся контакты в сфере ВТС, ситуация вокруг ЗРК С-300ПМУ-1 стала непростым эпизодом в отношениях между Москвой и Тегераном. Перед тем как затронуть вопрос с поставками С-300, нужно обозначить некоторые основные аспекты, связанные с иранской ядерной программой, которая вызывает особую обеспокоенность целого ряда стран, в условиях их непростых отношений с Ираном.

2.3 Ядерная программа Ирана и проблема поставок С-300

Работа над иранской ядерной программой началась в 60е годы XX века при поддержке США, а впоследствии и других государств, в 1968 году Иран присоединился к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), однако после исламской революции, Тегеран прекратил все разработки по этим проектам. Возобновить программу Иран решил лишь в 90е годы, развивая отношения с Китаем, Россией и КНДР. Причем после приостановки выполнения контрактов в сфере ВТС с Россией в середине 90х годов, произошедшего в связи с оказанным на российское руководство давлением США, ИРИ в большей степени обратила своё внимание на Северную Корею. Большие вопросы вызывает также официально неподтверждённая информация о передаче Пакистаном ядерных технологий Ирану посредством черного рынка. Несмотря на то, что ИРИ постоянно повторяет заявления о мирном характере своей ядерной программы, многие страны, в первую очередь США, Израиль и европейские государства уверены в том, что Тегеран работает над созданием ядерного оружия. На фоне усиления вражды между ИРИ и Западом, обнаружение в 2004 году на иранской территории центрифуг для обогащения урана, ранее не учтенные МАГАТЭ (членом которого Иран является с 1958 года) ещё больше укрепили негативные подозрения на тему устремлений иранского руководства. Более того, ускорение иранской ядерной программы наряду с ужесточением риторики по этому вопросу в 2005 году, с приходом к власти Махмуда Ахмадинежада, привели к росту международной напряженности и стали основанием для проведения активной санкционной политики в отношении Тегерана. Во многом это нагнетание обстановки вокруг Ирана было обусловлено деятельностью США. Вашингтон инициировал введение санкций, в том числе через Совет Безопасности ООН, принявший резолюции по Ирану: №1737 в декабре 2006 года, и №1747 в марте 2007 года. В последствии ограничительные меры были ужесточены в резолюциях №1803 от 3 марта 2008 года, №1929 от 9 июня 2010 года. Причем Вашингтон еще до введения санкций объявили Иран «главным пособником терроризма» в регионе. В 2011 году, когда МАГАТЭ, ссылаясь на отчеты экспертов, сделало вывод об устремлениях иранцев разработать собственное ядерное оружие, в 2012 году ЕС вводит эмбарго на импорт иранской нефти, кризис начинал приобретать затяжной характер. Необходимо осознавать наличие и тех региональных противоречий, получающих на фоне нагнетания обстановки вокруг Ирана дополнительное развитие. В этом плане стоит обратить внимание на проблематику ирано-израильских отношений. Израиль, который является одной из стран, очень чутко реагирующих на любое изменение, связанное с иранской ядерной программой, воспринимает укрепление Ирана как угрозу своей национальной безопасности, что во многом обусловлено антиизраильской риторикой иранского руководства. Аналогичную негативную реакцию вызывает и развитие ИРИ ракетных технологий, ввиду её тесной взаимосвязи с ядерной программой. Обеспокоенность израильского руководства возможной разработкой ИРИ собственной ядерной бомбы нашла своё выражение в рассмотрении плана превентивной атаки по объектам иранской атомной промышленности, как это произошло на примере проведения Израилем операции «Опера» (или «Вавилон») 7 июня 1981 году по уничтожению иракского ядерного реактора. Учитывая, что в случае внешней атаки на иранскую территорию, первоочередными целями станут объекты атомной инфраструктуры (Натанзский горно-обогатительный комбинат к северу от Исфахана, ядерный центр Фордо около Кума и так далее) а также центы ракетной промышленности (около Тегерана). Иран стремится защитить именно их, предположительно размещая средства ПВО с таким расчетом, чтобы прикрыть линию Тегеран - Кум - Исфахан вместе с ядерными центрами, расположенными между ними (см. приложения), к тому же Кум главный религиозный центр страны, а Тегеран и Исфахан - крупнейшие города и промышленные центры страны.

Однако, даже при успешном повторении подобного сценария по отношению к Ирану, результат позволит максимум приостановить иранскую ядерную программу на некоторое время, об этом заявил американский чиновник Джеймс Шлессинджер, занимавший посты министра обороны, министра энергетики и директора ЦРУ. Вооруженный конфликт между США и Ираном, по мнению некоторых экспертов, может окончиться неудачно для Вашингтона, ввиду нехватки финансовых ресурсов и оружия.

Безусловно, сложившаяся обстановка оказывала свое влияние на отношения между Москвой и Тегераном. То, насколько сложными и противоречивыми могут быть отношения в сфере ВТС между странами в контексте международных отношений, наглядно демонстрирует ситуация с ЗРК С-300, проблема поставок которых вызвала очень негативную реакцию Тегерана и в целом стала причиной охлаждения российско-иранского диалога на определенный период. Несмотря на то, что контракт на поставку, по меньшей мере, 5 дивизионов ЗРК С-300 ПМУ-1 общей суммой более $800 млн. долларов США (из них 167 млн. - в качестве внесенного аванса) был заключен между Москвой и Тегераном еще в 2007 году. Однако российская сторона не спешила с реализацией поставок этих комплексов. В ответ на растущее недовольство иранцев и призывы выполнить условия контракта не поддаваясь «влиянию сионистов», Россия объясняла наличие регулярных задержек техническими причинами. Полемика достигла наивысшей точки, практически сразу после принятия Советом Безопасности ООН резолюции №1929 (от 9 июня 2010 года) об ужесточении санкционного режима в отношении к ИРИ, которая была принята в связи с несогласием Тегерана, выполнить требование о прекращении обогащения урана. В свою очередь ООН и МАГАТЭ выступили в пользу доступа международных специалистов на объекты иранской ядерной промышленности. Принятая резолюция предусматривала, в том числе, введение эмбарго на поставки вооружений, тогда же стало известно о подготовке Указа Президента РФ по замораживанию поставок ЗРК С-300. Первоначально, Москва неоднократно заявляла о том, что поставки С-300 Тегерану не противоречат международным нормам, так как комплекс относится к оборонительным типам вооружения и тем самым не попадает под действие санкций. США в свою очередь подтверждали своё согласие с этой точкой зрения. Однако позже, Кремль заявил о невозможности осуществления поставок ЗРК С-300 в условиях санкций, введенных Советом Безопасности ООН. На этой волне иранское руководство, отдельные его представители, к примеру, министр обороны ИРИ Ахмад Вахиди обвинили Россию в нарушении взятых на себя обязательств. Тем не менее, президент России, Дмитрий Медведев в одностороннем порядке подписал Указ № 1154 от 22 сентября 2010 года «О мерах по выполнению резолюции Совета Безопасности ООН №1929 от 9 июня 2010 года». Согласно этому Указу запрещалась поставка ЗРК С-300 и других видов ВВСТ Тегерану, что было целиком идентично пункту 8 резолюции Совета Безопасности ООН №1929, по которой, среди прочих мер, в отношении Ирана налагалось эмбарго по основным категориям вооружения обозначенных Регистром ООН. Из-за этого, уже готовые к отгрузке ЗРК были остановлены. Такой шаг Москвы стал настоящим подарком для государств, борющихся против поставок оружия Тегерану, в первую очередь Израилю и США. Некоторые эксперты связывали этот отказ с дискуссиями между Москвой и Вашингтоном вокруг американской системы противоракетной обороны в Европе и договору о стратегических наступательных вооружениях (СНВ), хотя на официальном уровне связь между этими событиями отрицалась. Тем не менее, существует мнение, что суть «негласного» соглашения заключалась в ответном жесте российского руководства на пересмотр планов США по размещению элементов системы ПРО в Чехии и в Польше, что вызывало серьезную обеспокоенность России, к тому же одновременно с этим готовилось подписание двустороннего договора по СНВ. В качестве еще одного значимого аргумента, некоторые эксперты указывали фактор зависимости политики РФ от собственной финансовой системы, имея в виду то, что если значительная часть российских резервов хранится в иностранной валюте, становится практически невозможным противодействовать Западу по основным вопросам.

Помимо этого, большой интерес представляет и деятельность Израиля, который всегда очень чутко реагирует на любые изменения в отношении Ирана. Так, 7 сентября 2009 года, незадолго до подписания Указа, израильский премьер-министр Биньямин Нетаньяху, нанёс незапланированный визит в Москву, согласно опубликованной информации, причиной стала обеспокоенность Израиля поставками Ирану С-300. Рассматривая эту встречу израильского премьер-министра, упоминают предшествующую ей встречу в Сочи президента России Дмитрия Медведева с президентом Израиля Шимоном Пересом, 18 августа 2009 года. Во время обеих встреч, естественно не были обделены вниманием вопросы политических процессов на Ближнем Востоке, в том числе, о выстраивании диалога с Ираном. Мотивация израильского руководства по противодействию процессу продажи Россией этих зенитно-ракетных комплексов весьма очевидна. К примеру, приобретение Ираном российских средств ПВО для обеспечения прикрытия своих стратегических объектов, серьёзно осложнит проведение превентивного удара израильской авиации по объектам иранской ядерной промышленности, снизив шансы на успешное проведение операции аналогичной иракскому сценарию. Ввиду этого, следует рассматривать последовавший за этим внезапный визит Нетаньяху как продолжение обсуждения ближневосточной политики России, в первую очередь - по отношению к Ирану. То, что подписание Указа состоялось вскоре после встреч с израильским руководством, дало повод говорить не просто о политической составляющей, но и предположить с высокой долей вероятности оказание влияния Израиля и США. Следует оговориться, что Россия, присоединившись в 2010 году к выполнению резолюции Совета Безопасности ООН, при этом не поддержала те ограничительные меры, введенные по отношению к Ирану со стороны США и их союзников в одностороннем порядке. Хотя известно, что санкции принятые Вашингтоном, по степени жесткости превосходили предусмотренные в резолюции. Таким образом, этот случай не дает полноценных оснований характеризовать проводимый российским руководством внешнеполитический курс как следующий в полностью прозападном русле, а скорее наводит на мысль о негласном «обмене». Тем не менее, для России такой шаг повлек за собой серьезные негативные последствия. Помимо убытков, связанных с потерей стоимости самого контракта, был нанесен огромный ущерб по имиджу страны как надежного экспортера ВВСТ. Кроме того, это привело к утрате одного из крупных рынков сбыта ПВН российского производства и портфеля заказов, который за период 2011-2014 года оценивался в 2,8 млрд. долларов США. Это стало вторым случаем, когда Россия «потеряла» иранский рынок вооружений. Подобная ситуация, в значительной мере знакомая иранцам по меморандуму Гора-Черномырдина, вызвала крайнее негодование. Посол Ирана в России Махмуд Реза Саджади заявил в своем комментарии, что случившееся оказало отрицательное воздействие на иранское мнение, и впредь ИРИ будет действовать «более осторожно и продуманно» касательно сотрудничества с Москвой по данным вопросам.

Ссылаясь на то, что контракт о поставке комплексов С-300 был заключен еще до принятия санкций, Иран счел отказ российской стороны как не отвечающий нормам международного права. Ввиду этого, Тегеран, весной 2011 года подал иск в Суд ОБСЕ по примирению и арбитражу на ОАО "Рособоронэкспорт" с требованием выплаты неустойки в $4 млрд. долларов США (сумма иранского иска изначально составляла $900 млн. долларов, однако Суд добавил ещё $3 млрд.). При этом иранская сторона объявила о готовности отозвать иск, если Москва обязуется выполнить свои обязательства по контракту. Российская сторона, понимая обоснованность иска, не питала больших надежд на решение суда в ее пользу. В связи с этим, предпринимались попытки урегулирования спора в двустороннем порядке, так в частности, РФ предложила поставить вместо ЗРК С-300 систему ПВО ближнего радиуса действия «Тор-М1Э», которая не предназначена для поражения целей на больших высотах и таким образом уступает по эффективности С-300. Тегеран такая подмена явно не устраивала, к тому же, иранские военные уже получили крупную партию этих систем в 2006 году, поэтому отказ не стал неожиданностью. Вместе с тем, Исламская республика продолжала считать контракт действующим, выражая надежду, что поставки комплексов С-300, либо, в качестве альтернативы, более современных систем ПВО, в итоге состоятся. Безусловно, не стоит питать излишней самоуверенности на тему особого расположения Ирана к России, здесь скорее приходится говорить о прагматичном и взаимовыгодном сотрудничестве, Тегерану необходимы ЗРК для защиты своего воздушного пространства от вероятных атак с воздуха. В первую очередь, комплексы должны обеспечить прикрытие стратегических объектов, и С-300 по своим характеристикам отвечают поставленным требованиям. В этом отношении Иран проводит активную работу по созданию собственных систем ПВО. Одним из ярких примеров таких разработок является зенитно-ракетный комплекс «Mersad» («Мерсад»), представляющий собой улучшенную версию ЗКР «Improved Hawk» («Усовершенствованный Хок»). Как уже упоминалось в главе 1 данного исследования касательно сил ПВО ИРИ, со ссылкой на иранское новостное агентство «FARS» было объявлено о начале серийного производства ЗРК «Mersad» в 2010 году и о поступлении его на вооружение ввиду успешного прохождения испытаний. В контексте проблематики поставок С-300, подобные заявления выглядят очень демонстративно.

О военно-техническом сотрудничестве с Ираном после поддержки Россией санкции, известно о подтвержденном и реализованном в 2011м году контракте на поставку средств радиоэлектронной борьбы типа «Автобаза» как вооружения оборонительного характера.

Притом важно заметить, что сотрудничество между Москвой и Тегераном по другим вопросам не прекращалось. Например, в сентябре 2013 года состоялась передача Ирану АЭС «Бушер» (запуск был произведен еще в 2010 году), строительство которой проходило при активной помощи России.

Безусловно, поворотным моментом стало подписание 13 апреля 2015 года, президентом России В.В.Путиным Указа о снятии всех ограничений на поставки ЗРК в Иран (в том числе, об этом сообщил, ссылаясь на официальное заявление Кремля, ОА «Концерн ВКО «Алмаз-Антей», который является производителем ЗРК «Фаворит»). Тем самым, были внесены изменения в предыдущий Указ, исключившие из него пункты, касающиеся С-300. При этом было подчеркнуто, что речь не идёт о замене их на более современный ЗРК С-400, хотя в качестве альтернативы было сделано предложение поставить вместо С-300 модернизированный «Антей-2500» (С-300ВМ), иранская сторона внимательно рассматривала этот вариант продолжительное время, однако согласия в итоге так и не было получено. В официальном комментарии глава МИД РФ Сергей Лавров напомнил, что российский запрет поставки С-300 носил исключительно добровольный характер, поскольку данные ЗРК не попадали под ограничения резолюции Совета Безопасности ООН, и был обусловлен стремлением России активизировать процесс по обсуждению и урегулированию вопроса об иранской ядерной программе. После того как стороны добились заметных успехов в переговорах, в частности, были обозначены контуры будущего соглашения, Москва отменила ограничения со своей стороны. Кроме того, министр подчеркнул оборонительный характер упомянутых комплексов и важность для Ирана иметь средства для обеспечения собственной защиты, особенно, на фоне нестабильной ситуации в регионе, например, в связи с событиями в Йемене.

Было бы упрощением сводить всю проблематику исключительно во внешнеполитическую плоскость взаимодействий США - ЕС - Израиля, поскольку тогда игнорируются конъюнктурные особенности, присущие именно российско-иранским отношениям. Речь идет в первую очередь о выстраивании регионального баланса сил. Только сравнительно недавно стало известно, что Россия начала осуществление поставок С-300 в Иран, об этом сообщают, и зарубежные и отечественные издательства. К сожалению, положения обновленного контракта по С-300 до сих пор неизвестны, так как не были представлены в открытых источниках, точно неизвестно ни то, какие именно системы поставляются, ни их количество. Хотя еще в ноябре 2015 года со ссылкой на газету "Коммерсант", сообщалось о перспективе получения Ираном 4х дивизионов С-300ПМУ-2 «Фаворит», которые до этого планировалось поставить Сирии. Вероятность того, что Тегерану будут поставлены именно доработанные С-300ПМУ-2, была в немалой степени ожидаема изначально, поскольку ПМУ-1, насколько известно, больше не производят и даже если бы российские производители, представленные Концерном ПВО «Алмаз-Антей» возобновили их выпуск, то все равно это уже не были бы вариантом С-300ПМУ-1. Аналогичную информацию публиковали некоторые отечественные новостные издания, ссылаясь в свою очередь на источник ТАСС, по их сведениям сумма контракта составила в общей сложности более 1 млрд. долларов США, включая возможность прохождения иранскими военными несколько месяцев обучения эксплуатации С-300ПМУ-2 в Академии им. Можайского. Помощник президента России по ВТС В.Кожин в свою очередь подтвердил, что Россия начала поставки ЗРК С-300, в связи с чем, Иран впоследствии отозвал свой иск из Международного арбитражного суда. И вот, 17 апреля 2016 года как сообщило информационное агентство ТАСС, элементы поставленных ЗРК С-300ПМУ-2 были продемонстрированы в ходе военного парада в Тегеране, посвященного празднованию Национального для армии. Примечательно, что помимо С-300, на параде представили порядка 35 образцов ВВСТ, в том числе целый ряд разработок иранской оборонной промышленности.

Подводя итоги, рассмотрев основные тезисы и факты, приведённые во второй главе, можно сказать следующее. Даже до введения санкций Совета Безопасности ООН, военно-техническое сотрудничество с Ираном находилось под большим давлением, в первую очередь это связано с влиянием на отношения России с США и Израилем, которые крайне негативно воспринимают любые поставки вооружений в Иран. Москва, пойдя под влиянием США, в середине 1990х, на разрыв крупных контрактов с Ираном в соответствии с соглашением Гора-Черномырдина, вызвала сильный рост недоверия в Иране к России как к надежному экспортеру оружия. Именно это во многом стало причиной того, что Тегеран не решался продолжительное время подписывать новые крупные контракты с Россией, даже не смотря на выход последней из соглашения в 2000м году. История с ЗРК С-300 стала для иранской стороны настоящим неприятным дежавю, вызвав повторно крайне негативную реакцию. Однако, те поставки С-300 в Иран, которые реализуются в настоящий момент, могут заметно уменьшить сохраняющиеся опасения и способствовать возобновлению активного сотрудничества. Все это необходимо брать во внимание, рассматривая возможные перспективы в отношениях между Москвой и Тегераном.

Глава 3. Перспективы развития ВТС России и Ирана

3.1 Внешняя политика России и Ирана через призму региональных процессов

Тенденции российско-иранского сотрудничества конца XX начала XXI века в большой степени связаны с региональными вопросами. В частности, страны прикладывают большие усилия по выстраиванию собственного внешнеполитического вектора на Ближнем Востоке и в Средней Азии. Однако, необходимо учитывать и те трудности, с которыми сталкиваются Москва и Тегеран. Несмотря на продолжительную историю межгосударственного диалога, как пишет исследователь В.И. Юртаев: «Важно подчеркнуть, что в российско-иранских отношениях никогда не было ни «братской дружбы», ни взаимной ненависти и стремления решить все проблемы одним махом». Если говорить о самом восприятии, то иранцы отмечали прагматизм, как одну из основных особенностей в подходе российского руководства к сотрудничеству. С одной стороны это свидетельствовало о его (руководства РФ) конструктивности, с другой, за этим Москва далеко не всегда видела в Иране стратегического партнера. Иранский дипломат Мехди Санаи в своем интервью объяснял это исторической ориентированностью России на западную цивилизацию. Можно предположить с высокой долей вероятности, что факты отказов России от поставок вооружений (меморандума Гора-Черномырдина 1995 года, запрет на поставку С-300 в 2010 году) только лишний раз убедили иранцев в правильности их представлений. Между тем, некоторые российские специалисты пишут о прагматизме иранского руководства, утверждая, что в случае необходимости, ради своих интересов, Иран способен договариваться даже с враждебными по отношению к себе силами. Такие комментарии указывают на определенный скептицизм обеих сторон, и наличие весьма неоднозначный взгляд на характер отношений. Это также необходимо учитывать в вопросах военно-технического сотрудничества. В сумме плюрализм мнений руководящих кругов в обеих странах, возможно, сможет помочь выработать конструктивный подход к совместному взаимодействию.

В то же время есть и другие силы, прилагающие усилия по переформатированию существующей ситуации в соответствии со своими интересами, даже если они идут вразрез с политикой поддержания региональной стабильности. В связи с этим, координирование совместных усилий по противодействию этим силам является необходимым условием сохранения стабильности. В этом отношении мощным позитивным импульсом стала общность позиций Москвы и Тегерана по сирийскому конфликту, что нашло свое выражение в необходимости мирного процесса, недопущения вмешательства сил, стремящихся оказать деструктивное влияние на внутреннюю ситуацию, в том числе посредством религиозного экстремизма и терроризма. Иранское руководство крайне опасается возможности прихода к власти в Сирии представителей суннитского религиозного течения, поскольку именно сунниты составляют большинство сирийского населения. К тому же, помимо конфликтных отношений с США, Иран находится в состоянии перманентного противостояния с арабскими монархиями Персидского залива (в первую очередь Саудовской Аравией) и с Турцией. Данные обстоятельства, наряду с нестабильной обстановкой в Ираке и Афганистане, повышают риски очередного обострения ситуации. Негативные изменения в регионе могут вызвать ответную реакцию Тегерана, повышая тем самым вероятность смещения иранской ядерной программы в военную плоскость, что служит источником обеспокоенности мирового сообщества. Всё это способствует росту значимости сотрудничества России и Ирана, которое может выступить в качестве стабилизирующего фактора. Поскольку любые попытки обострить ситуацию, например, через вооруженное свержение сирийского президента Башара Асада влекут негативные последствия и для российско-иранских отношений, нанося ущерб политическим и экономическим интересам. В свою очередь общность подходов обеих стран, безусловно, в определенной степени сблизило векторы региональной политики, став одной из опорных точек совместного взаимодействия. Активная политика Москвы и Тегерана в отношении сирийского вопроса оказывает сильное влияние и на сторонников сохранения санкционного режима. Ведя военные действия против террористов, Иран получил дополнительный повод закупать оружие, которое, ряд стран, в том числе Россия, вполне готовы поставлять. Нельзя не упомянуть об обострении отношений между Россией и Западом в связи с украинскими событиями, а также проблематики ракетно-ядерной программы ИРИ. Эти международные обстоятельства служат дополнительными предпосылками к расширению российско-иранского сотрудничества, в том числе по линии ВТС. Подтверждением служит визит 20 января 2015 года в Тегеран министра обороны России Сергея Шойгу и его встреча с иранским коллегой Хосейном Дехганом, по итогам которой состоялось подписание нового соглашения о военно-техническом сотрудничестве между РФ и ИРИ.

Говоря о ВТС, с учетом существующих тенденций, можно предположить некоторые варианты дальнейших тенденций. Прежде всего, нужно констатировать, что выход Ирана из международной изоляции делает его все более влиятельным ближневосточным актором. Россия и Иран имеют серьезные предпосылки для развития сотрудничества не только по военно-технической линии, из этого становится очевидным, что стороны заинтересованы в налаживании полноценных партнерских отношений, а не просто в качестве продавца и покупателя вооружений, хотя именно на ВТС возлагаются особые ожидания. Для России как крупного экспортера, актуальной является и возможность компенсировать потери, связанные с утратой ливийского рынка. Для Ирана, обладающего высокой платежеспособностью, крайне важно провести необходимую модернизацию национальных ВС. Однако, нужно оговориться, что иранский рынок вооружений продолжает находиться под действием ограничений. Тем не менее, ожидается, что постепенная отмена международных санкций будет способствовать дальнейшему развитию российско-иранского диалога. Таким образом, на сегодняшний день между странами назрела потребность в переходе на качественно новый уровень взаимодействия. В связи с этим, большой интерес представляет собой мотивация обеих сторон для дальнейшего развития военно-технического сотрудничества.

3.2 Интересы России и Ирана по развития ВТС

Ситуация на Ближнем Востоке изменяется быстрыми темпами, в сочетании с наличием огромного числа противоречий постоянно сохраняется высокая вероятность возникновения очередного кризиса. Всё это способствует расширению регионального рынка вооружений и динамичному развитию военно-технического сотрудничества стран, входящих в структуру системы экспорта-импорта ВВСТ. Безусловно, ВТС как вид межгосударственного взаимодействия, является направлением, крайне чувствительным к различным факторам, особенно это касается той политической и силовой конъюнктуры, которая складывается на региональном и международном уровнях. Любые действия по этой линии тщательно анализируются специалистами из различных ведомств, поскольку они (действия) зачастую влекут за собой важные политические и стратегические изменения. Именно поэтому, решения по вопросам, связанным с ВТС, принимаются и утверждаются непосредственно руководством государства. В этом смысле, отношения между Россией и Ираном не сильно отличаются в плане общей специфики, хотя, конечно, обладают своими отличительными особенностями. Имея продолжительную историю становления и развития, российско-иранское сотрудничество, тем не менее, сохраняло противоречия, связанные с политической и экономической конкуренцией в регионе. Так, еще при шахском правлении в Иране были распространены опасения по поводу возможного усиления советского влияния, что в свою очередь стало дополнительным фактором наращивания взаимодействия с Западом, включая военно-техническую тематику. Несмотря на это, СССР с 1950е по 70е годы являлся крупнейшим, даже можно сказать основным, поставщиком ВВСТ для иранских сухопутных войск. После распада Советского Союза происходит новый виток в российско-иранских отношениях, расширяется сотрудничество по целому ряду направлений, в том числе, военно-техническому. Изменившиеся реалии способствуют закладыванию новых основ для развития стратегического партнерства.

То, что обе страны изначально располагают серьёзными предпосылками к развитию взаимодействия, о чём свидетельствуют факты заключения и реализации контрактов, не вызывает сомнений. Однако успешная реализация проектов напрямую зависит от совокупности тех внутренних и внешних факторов, конфигурация которых во многом определяет темпы и формат выстраивания сотрудничества.

России военно-техническое сотрудничество с Ираном выгодно как по политическим, так и по экономическим причинам. С экономической точки зрения, ИРИ это большой и очень перспективный рынок. Возвращение российских производителей ВВСТ в Иран, при условии реализации «полноценного» сотрудничества, включающего возобновление старых и подписание новых контрактов, в среднесрочной перспективе эксперты оценивают в 10 млрд. долларов США. Однако необходимо оговориться, подобные оценки реальны только при условии отмены всех ограничений на поставки ПВН Ирану, что в обозримой перспективе, по всей видимости, маловероятно. На этом фоне, дополнительный контраст добавляют и данные аналитических центров. Так, согласно подсчетам ЦАМТО, присоединившись к эмбарго 2010 года на экспорт ВВСТ в Иран, Россия потеряла приблизительно от 11 до 13 млрд. долларов США, включая и реализующиеся на тот момент и потенциальные контракты. И это не говоря об уроне имиджу государства. С политической точки зрения Москве выгодно повышение оборонного потенциала Ирана как естественного противовеса монархиям Аравийского полуострова и Турции, которые, помимо прочего, в последние годы активно усиливали собственные вооруженные силы посредством закупок новой техники, ввиду чего баланс сил качнулся в их сторону. Так, например, наиболее заметное отставание наблюдается в авиатехнике, сейчас в воздухе Ирану уже сложно что-то противопоставить объединенным воздушным силам арабских монархий. Основную часть боевых самолетов ВВС Ирана по-прежнему составляют закупленные в конце 1960х-70х годов истребители F-5E\F и F-4D\E, которые в случае вооруженного конфликта могут стать легкими целями для саудовских F-15SA и «Eurofighter Typhoon», а также F-16E/F «Block» 60 ВВС ОАЭ. Несколько десятков оставшихся иранских F-14 и МиГ-29 не смогут существенно изменить ситуацию, тем более им тоже нужна модернизация. К тому же, на сегодняшний день известно о закупке Катаром 24 французских «Rafale». Не стоит забывать и об американском присутствии в регионе. Поставка ЗРК С-300 помогает в определенной степени исправить этот дисбаланс, хотя, существует мнение, что нескольких дивизионов С-300 явно недостаточно для прикрытия всех стратегически важных объектов в Иране. И поскольку этих ЗРК откровенно мало для обеспечения защиты всего воздушного пространства такой большой страны как Иран, иранские специалисты стремятся разработать собственные системы ПВО большой дальности, однако не будет неожиданностью, если Тегеран сразу вслед за получением С-300 подаст заявку и на С-400.

Учитывая вышеизложенное можно сказать, что заинтересованность Тегерана в устранении дисбаланса в силе и повышении своей обороноспособности очевидна. Дело осложняется непростым положением, которое занимает это страна на мировой арене. Находясь под действиями санкций, Исламская республика понесла очевидные политические и экономические издержки, фактически оказавшись в условиях международной изоляции и столкнувшись с целым рядом враждебно настроенных по отношению к себе сил. Не секрет, что Исламская республика, обладая огромными запасами энергетического сырья, во многом благодаря этому готова рассчитываться за поставки ВВСТ. Нужно учитывать и определенные успехи, которых иранский ВПК сумел добиться за последнее время в попытках достичь большей самостоятельности в военном строительстве и компенсировать воздействие санкций. Ввиду этого, сейчас иранская оборонная промышленность уже располагает собственными разработками в сферах ВВС, ВМФ, ракетной отрасли и так далее, налажено обеспечение национальных вооруженных сил всеми основными видами снарядов и боеприпасов (подробно можно прочесть в главе 1 данного исследования). Одновременно с этим, Иран стремится к возобновлению сотрудничества в сфере ВТС с иностранными производителями, особенно по тем направлениям, в которых собственный ВПК сталкивается с особо крупными препятствиями и не может справиться в одиночку, то есть по которым иранская оборонная промышленность не в состоянии удовлетворить нужды в полной мере. Учитывая потребности, которые после прекращения сотрудничества с зарубежными партнёрами наиболее остро стали испытывать ВПК и армия Ирана, новое руководство не располагало возможностями полностью компенсировать отсутствие иностранного участия в национальном военном строительстве. При этом не было и возможности беспрепятственно наладить отношения с другими партнёрами. В свою очередь европейские страны, находясь под американским давлением, в ближайшее время, скорее всего не пойдут на крупные поставки оружия в Иран.