АВТОРЕФЕРАТ

иммиграционный кризис канадский мультикультурализм

Актуальность исследования.

Проблема национальной интеграции - одна из ключевых проблем, решаемых современными государствами. На протяжении длительного времени в основе политики национальной интеграции лежало допущение, согласно которому политические и культурные границы должны совпадать. Иными словами, предполагалось, что гражданско-политическая целостность общества возможна только при условии его культурной (а часто и этнокультурной) однородности.

охарактеризовать современное состояние политики мультикультурализма в Канаде на примере публичных дебатов в провинции Онтарио по поводу введения ограниченных норм шариата в практику арбитражных судов по разрешению семейных споров.

Положения, выносимые на защиту

1. Проблемы национальной интеграции, с которыми сталкиваются современные индустриально развитые страны, заключаются в сохранении целостности общества в условиях культурного многообразия, возрастающего вследствие иммиграции.

2. Иммиграция влечет за собой формирование культурных сообществ, идентичность которых отличается от идентичности принимающего населения.

3. Этнокультурное многообразие, возрастающее вследствие иммиграции, требует поиска новых подходов к проблеме национальной интеграции. В частности, на повестке дня стоит переход от традиционной к плюралистической модели национальной интеграции. Данная модель означает, что единая политическая лояльность не исключает множества культурных идентичностей.

5. Примером реализации плюралистической политики национальной интеграции является канадское государство. В 1970-х гг. эта политика получила название «мультикультурализм». В ее основе лежит допущение, что целостности нации в условиях иммиграционного характера государства и культурно разнородного общества можно достичь только при условии признания факта культурного многообразия.

6. Признание культурного многообразия в канадском случае означает институционализацию культурных идентичностей в публичном пространстве.

7. Реализация права на публичную артикуляцию культурных идентичностей привела к формированию «видимых меньшинств» в Канаде, культурные отличия которых проявляются преимущественно в этно-стилевой атрибутике, но не препятствуют их успешной интеграции в принимающее общество. Самыми многочисленными «видимыми меньшинствами» в Канаде являются выходцы из Индостана и Китая.

8. С формированием в последние десятилетия достаточно многочисленных этнокультурных групп, состоящих из выходцев из мусульманских стран, в канадской модели национальной интеграции обостряются противоречия между либеральными принципами устройства публичного пространства и провозглашенным в Конституции принципом мультикультурализма.

Апробация работы.

Работа прошла апробацию на факультете гендерных исследований в университете Йорка (Торонто, Канада). В марте 2007 г. Международный совет по изучению Канады (Оттава) выделил автору стипендию для проведения научной работы в Центре феминистских исследований (университет Йорка, Торонто). Исследование было проведено в период с сентября 2007 г. по январь 2008 г. Автор выступила с основными положениями исследования на семинаре «Searching for the Islamic Feminist: Religious Arbitration in Ontario» (Центр феминистских исследований, университет Йорка, 26 ноября 2007 г.).

В 2008 г. автор выступила с секционным докладом «Кризис канадского мультикультурализма в условиях возрастающего культурного многообразия» на конференции «Векторы развития современной России: наука и общество» (Московская высшая школа социальных и экономических наук, 18-19 апреля 2008). В декабре 2009 г. автор выступила с докладом «Политика мультикультурализма в Канаде» на семинаре, организованном Центром изучения проблем гражданства и идентичности (ИФ РАН, Москва).

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Ряд теоретических положений и выводов диссертации вносят вклад в исследование практик национальной интеграции и феномена мультикультурализма..

Основные положения диссертации и реферируемая в ней литература могут быть использованы при разработке учебных курсов и спецкурсов по мультикультурализму.

Основное содержание исследования

Во введении обосновывается актуальность исследования, обозначаются цели, задачи и предмет исследования, а также дается оценка разработанности темы.

В первой главе «Модели национальной интеграции в западных обществах и специфика Канады» сравниваются модели национальной интеграции в странах либеральной демократии в послевоенный период, а также рассматриваются особенности политической истории и политической культуры Канады. Традиционную модель национальной интеграции, предполагающую совпадение культурных и политических границ, всегда было сложно реализовать. Тем более проблематичной реализация этой модели стала после середины 1960х годов, когда в большинстве западных стран была проведена либерализация иммиграционной политики, в результате которой резко увеличилось этнокультурное многообразие общества. Следствием этого стал частичный отказ в ряде стран от ассимиляционистской модели национальной интеграции и переход к «политикам признания», а именно, к обеспечению возможности выражения культурных отличий в публичном пространстве.

В первом параграфе «Модели национальной интеграции в условиях возрастающих иммиграционных потоков» приводится характеристика интеграционных моделей в условиях возрастающей иммиграции в Германии, Франции, Великобритании, США и Канаде. В отличие от «классических национальных» западноевропейских государств, государства Северной Америки (США и Канада), возникшие в результате поселений колонистов из различных европейских стран, изначально сделали ставку на иммиграцию как на фактор собственного развития. Хотя публичная культура в иммиграционных государствах формировалась по определенным культурным образцам, представления об «этнокультурном ядре» нации для них не характерны. Эти государства позиционируют себя в качестве нейтральных по отношению к этнокультурным различиям.

Одной из причин современных проблем интеграции в западных странах является борьба иммигрантов за признание их культурных прав в публичном пространстве принимающего общества. Различия в политической культуре между иммиграционными государствами Северной Америки и «национальными» западноевропейскими государствами, построенными на представлениях об этнокультурном ядре нации, определяют различный уровень институционализации культурных прав иммигрантов и, соответственно, специфику интеграционных проблем.

До 1960-х гг. этнокультурное многообразие в странах Западной Европы в основном являлось результатом присутствия исторических меньшинств и беженцев из соседних европейских стран. Массовую иммиграцию из стран третьего мира западноевропейские общества испытали только после окончания Второй мировой войны. В результате в Западной Европе сложились этнокультурные меньшинства иммигрантского происхождения. В настоящее время большинство стран Западной Европы фактически являются иммиграционными. То обстоятельство, что в самоописаниях западноевропейских стран до сих пор господствуют идеи о культурном ядре, обусловило идеологическую неподготовленность принимающих обществ к последующим требованиям со стороны иммигрантов на признание их культурных отличий в публичном пространстве.

Различные политики в отношении этнокультурного разнообразия, возникающего в результате иммиграции, обусловливаются различиями в официальных доктринах между «классическими национальными» и «иммиграционными» государствами. Во Франции традиции республиканизма на практике оборачиваются жесткими требованиями к культурной ассимиляции иммигрантов. Вхождение в политическое сообщество предполагает лояльность иммигрантов французской культуре. В Германии до 2000 г. стать членом немецкой нации возможно было только по этническому признаку, и до сих пор процедуры натурализации затруднены. Имперские политические традиции в Великобритании привели к тому, что именно после распада Британской империи стала проводиться политика формирования современных представлений о «британскости» как культурной категории (patrials). Терпимое отношение к выходцам из стран третьего мира допускается при условии, если они не разрушают традиции «британского стиля жизни». В США установка на иммиграцию как на фактор развития проходила параллельно с идеологией «плавильного котла». На практике это вылилось в сосуществование в публичном пространстве ассоциаций по конфессиональным признакам, в рамках которых и обнаруживалось «культурное многообразие». Массовый приток выходцев из Мексики и других стран Латинской Америки приводит к некоторой сегрегации этнокультурных групп на уровне повседневного взаимодействия, распространению испанского языка в школах как основного языка обучения в ряде штатов и ставит новые вызовы перед правительством США.

Специфика модели национальной интеграции в Канаде заключается в том, что это государство формировалось в условиях вынужденного противоречивого сосуществования двух сообществ, каждое из которых воспринимало себя в качестве государствообразующего сообщества. Дуализм канадской политической культуры обусловил устойчивую установку элит в этой стране сначала на бикультурализм, а впоследствии на культурный плюрализм как на возможность сохранения политической целостности. Невозможность ассимилировать франкоязычное население вкупе с осознанием франко-канадскими элитами непродуктивности отделения привели к бикультурализации канадской публичной культуры. Кроме того, иммиграция стала основополагающим фактором в формировании канадской нации, хотя до окончания Второй мировой войны иммиграционная политика Канады не отличалась последовательностью и строилась на расистских принципах, так как в страну в первую очередь принимались выходцы из англосаксонских стран, континентальной и Восточной Европы. Либерализация канадской иммиграционной политики в 1960-х гг., массовый приток иммигрантов из стран третьего мира и растущее недовольство потомков иммигрантов из стран континентальной (украинцев и немцев) официальной бикультурной политикой в условиях растущего этнокультурного многообразия обусловили переход от идеологии бикультурализма к мультикультурализму в 1970-х гг.

Таким образом, иммиграция из стран третьего мира в Канаду во второй половине 20 века наложилась на уже существующую бикультурную парадигму. В условиях возрастающего этнокультурного многообразия логика бикультурализма трансформировалась в мультикультурализм. На практике это означает, что отношение федерального правительства к культурным требованиям франко-канадцев было взято за отправную точку для формирования политики интеграции этнокультурных меньшинств иммигрантского происхождения.

Во втором параграфе «Специфика политической истории и политической культуры Канады» рассматривается специфика политической истории и политической культуры Канады на фоне классических национальных государств континентальной Европы (Германии и Франции), а также Великобритании и США. В отличие от упомянутых стран, в Канаде не сформировалось единого национального мифа. Политическая культура в этой стране развивалась как эволюция принципа толерантности.

С принятием в 1982 г. Хартии прав и свобод (являющейся, по существу, Конституцией канадского государства), произошла институциализация культурных прав меньшинств. В иммигрантских обществах, к которым принадлежит и Канада, не работает основной принцип национализма, являющийся основой традиционной модели национальной интеграции, а именно - совпадение культурных и политических границ. Канадское государство возникло в результате колонизации части североамериканского континента представителями двух этнокультурных сообществ (британского и французского). Дуализм публичного пространства в Канаде сначала привел к формированию бикультурализма, а затем мультикультурализма как инструмента национальной интеграции. При этом мультикультурализм стал развиваться в либерально-процедурной форме, что означает сохранение примата индивидуальных прав и признание права на культурное самоопределение лиц, причисляемых к меньшинствам. Такая политика позволяют снижать уровень культурной сегрегации в обществе.

Пример Великобритании показывает, что мультикультурализм с коммунитаристских позиций предполагает представление меньшинств в качестве гомогенных сообществ и носителей статичных культурных практик. Признание культурных различий, понимаемых в качестве статичных, в полиэтничных обществах неизбежно приводит к росту «реакционного мультикультурализма» «брокеров от этничности» и увеличению количества геттоизированных сообществ. В частности, культурная сегрегация и невозможность реализации множества политических интересов приводит к политизации культурных идентичностей среди британских мусульман и радикализации их поведения.

В отличие от Великобритании, в Канаде политика мультикультурализма не запрещает, но и не поощряет институциализацию культурных идентичностей. Мультикультурализм здесь работает как интерпретативный принцип организации общежития, признающий вероятность переформатирования культурных идентичностей иммигрантов различного этнического происхождения и возможности отстаивания их культурно-политических требований через судебные инстанции. Иначе говоря, для того, чтобы выдвигать требования, связанные с культурной идентичностью, иммигранты не обязаны становиться членами диаспорных институтов. В то же время за ними признается и возможность выдвигать групповые требования и, соответственно, их интеграция в общество в качестве групп. Однако, как показывает опыт Великобритании, такая практика ведут к усилению влияния «брокеров от этничности» и к закреплению ригидных статусных иерархий в иммигрантской среде.

Сравнивая политическую культуру Канады и США, автор отмечает два основных отличия между двумя странами. Во-первых, для канадского публичного пространства не характерна «расиализация», свойственная американскому публичному пространству. Это объясняется различиями в политических историях двух стран, в частности, отсутствием в Канаде опыта рабства афро-американцев и истребления индейцев. Во-вторых, в Канаде никогда не была популярной идеология “плавильного котла”, которая долгое время являлась практически официальной в США.

Во второй главе «Мультикультурализм как модель национальной интеграции в Канаде» рассматривается история формирования политики канадского мультикультурализма как инструмента национальной интеграции. Канада является показательным примером необходимости проведения политики культурного плюрализма. Иммиграционный характер канадского государства привел к переходу от политики бикультурализма, т.е. признания культурных прав франко-канадцев, к мультикультурализму, создавшему правовые возможности для признания в публичном пространстве групповых прав многих этнокультурных групп при сохранении примата индивидуальных прав. Признание культурных прав исторических этнокультурных меньшинств было распространено и на иммигрантские группы. Мультикультурализм стал моделью национальной интеграции в Канаде в условиях необходимости социального и политического объединения сообществ разного уровня - сообществ с территориальными идентичностями (франко-канадцы, индейцы) и групп иммигрантов. Основным инструментом национальной интеграции в Канаде стала Хартия прав и свобод. Мультикультурализм приобрел характер интерпретативного принципа, означающего динамичное изменение принципов включения/исключения культурных прав в публичное пространство при условии необходимой низовой активности граждан.

В первом параграфе «Теория и практика мультикультурализма» дается краткое описание двух версий теории мультикультурализма: коммунитаристской и либерально-процедурной, а также показывается различие между государственной политикой мультикультурализма и реакционным мультикультурализмом брокеров от этничности. Для понимания проблем, с которыми сталкивается Канада, а именно - каким образом возможно удовлетворить культурные притязания меньшинств в пределах единого политического пространства, автор рассматривает теорию Ч. Тэйлора, обосновывающую необходимость проведения «политики признания» в западных либерально-демократических государствах, и концепцию «конституционного патриотизма», разработанную Ю. Хабермасом. Эти две теории оказали и продолжают оказывать влияние на идеологию мультикультурализма в Канаде.

В интерпретации Ч. Тэйлора, политическая культура Канады есть не что иное, как постоянная выработка и совершенствование механизмов удовлетворения притязаний этнических сообществ на культурно-правовую автономию в условиях либерально-демократической политической культуры. Эти механизмы имеют отношение к господствующим представлениям о социальной и культурной справедливости, которые изменяются в условиях возрастающего этнокультурного многообразия общества Taylor Ch. Reconciling the Solitudes: Essays on Canadian Federalism and Nationalism. Montreal: McGill-Queen's University Press, 1993, p. 181//Fossum J. Deep Diversity Versus Constitutional Patriotism. Ethnicities, Vol. 1(2), 179 - 206, 2001, SAGE Publications. Основная идея либеральной концепции индивидуальной свободы выбора состоит в том, что индивиды обладают правом пересматривать свои жизненные цели и изменять свои мировоззренческие установки в изменяющихся социальных условиях. Данное утверждение особенно справедливо для иммиграционных обществ, для которых характерны процессы культурной гибридизации и беспрецедентная скорость культурных трансформаций.

В иммиграционных странах не было жесткой сословной иерархии, типичной для европейских обществ. Соответственно, культурные коды менее ригидные, социальные лифты более подвижны, культурные идентичности быстрее индивидуализируются, системы смыслов и значений чаще подвергаются критическому переосмыслению. Основная посылка теории Ч. Тэйлора заключается в идее, что культурная идентичность (на коллективном или индивидуальном уровне) формируется в условиях признания обществом культурных категорий, которые то или иное этнокультурное сообщество считает конститутивными в структуре собственной идентичности. Taylor Ch. The politics of recognition. Guttmann A.(Ed.), Multiculturalism: Examining the politics of recognition, Princeton, NJ: Princeton University Press, 1994, pp.25-74. Непризнание или стереотипизация культурных категорий является, по мнению Ч. Тэйлора, угнетением.

Теория конституционного патриотизма, предложенная Ю. Хабермасом, оказывает значительное влияние на переосмысление идеологии и практики мультикультурализма в Канаде. Habermas J. Between Facts and Norms: Contributions to a Discourse Theory of Law and Democracy. Cambridge, MA: MIT Press, 1996. Демократическая легитимация политических требований осуществляется в публичном пространстве при участии всех агентов, заинтересованных в проблеме. Ю. Хабермас подчеркнул значимость для обеспечения прав и свобод граждан дискурсивного принципа публичного пространства: для достижения реальной автономии личности, адресаты потенциальных законодательных актов должны участвовать в процессе законотворчества и выступать в роли авторов будущих законов. Необходимость в принятии культурных прав должна детально обсуждаться на уровне гражданского общества. Политическое действие, например, принятие закона может «считаться легитимным только в том случае, если все адресаты одобрили нововведение после активного участия в публичных дебатах и предоставления рациональной аргументации в защиту собственной позиции». Fossum J. Deep Diversity Versus Constitutional Patriotism // Ethnicities, Vol. 1(2), 2001, p. 192. Конституционный патриотизм применительно к обществу Канады можно трактовать в качестве лояльности, которая не навязывается, а формируется у иммигрантов. В Конституции страны заложен принцип мультикультурализма как интерпретативный принцип организации политического общежития в условиях возрастающего этнокультурного многообразия, расширяющий возможности публичного выражения культурных интересов иммигрантов и способствующий осознанию ими собственной ценности в качестве гражданина и индивида.

Следует различать государственную политику мультикультурализма, имеющую отношение к управлению этнокультурными сообществами, и «реакционный мультикультурализм», идеологию которого используют лидеры меньшинств в борьбе за признание за собой особых культурных прав. Мультикультурализм стал национальной доктриной и основным смысловым полем, в пределах которого формируется национальная идентичность канадских граждан. В Канаде принято специальное законодательство по регулированию политики мультикультурализма и учреждены специальные ведомства. Мультикультурализм становится идеологическим локомотивом общества, определяющим развитие публичной культуры.

В случае «реакционного мультикультурализма», ключевым является понятие «сообщества», фигурирующего во многих стратегиях, используемых лидерами меньшинств, которых политологи называют «брокерами от культуры». «Реакционный мультикультурализм» выстраивается на установках коммунитаризма, теоретики которого исходят из допущения, что индивидуальная и коллективная идентичность определяется культурой, историей и традициями того общества, в котором они выросли и были воспитаны». Современная западная философия: энциклопедический словарь. Под ред. Хеффе О. Малахова В. С. Филатова В. П. М.: «Культурная революция», 2009, стр. 18. Коммунитаристы выдвигают на первый план проблему сообщества, традиционных институтов, представления о культурном инварианте и контекстуальное понимание социальной справедливости. Неудивительно, что в борьбе этнокультурных сообществ за групповые права особая роль в политической риторике «брокеров от этничности» отводится женщинам как «носительницам культурных традиций». Yuval-Davis N. Gender and Nation, SAGE Publications, 1997.

На практике политические интересы брокеров от этничности, которые используют мультикультуралистскую риторику для приобретения и накопления политического капитала, нередко расходятся с интересами представителей той предполагаемой группы, интересы которой они якобы представляют. Призывая к групповой солидарности на основании культурных категорий, брокеры от этничности тем самым создают у целевой аудитории коллективные представления о себе, т. е. формируют конструкт, являющийся объектом их деятельности. Иначе говоря, деятельность брокеров от этничности предполагает реификацию группы, и в случае успеха проекта «реакционного мультикультурализма» политический конструкт реализуется на практике, что влечет за собой культурную сегрегацию.

Во втором параграфе «Возникновение и развитие мультикультурализма в Канаде» рассматривается становление мультикультурализма как модели национальной интеграции в Канаде. Вначале автор показывает изначальный дуализм политического дискурса в Канаде, обусловленный напряженными отношениями между франкоязычными и англоязычными жителями и проблемой квебекского сепаратизма, обострившейся в середине 20 в. Франко-канадцы были первыми колонизаторами территории Канады, но после завоевания британцами они стали «внутренними другими» и до принятия Акта о создании Квебека в 1774 г. были объектами ассимиляторской политики. Schatz D. Theorizations on Exclusionary Citizenship: Gender, Race, and Multiculturalism in Canada, Paper prepared for the Annual Meeting of the Canadian Political Science, Association, Workshop #6- Political Theory: Canada's Racial Contract, University of Saskatchewan, Saskatoon, SK. June 1, 2007 Акт о создании Квебека заложил основы дуализма канадского публичного пространства и политической культуры. В Квебеке были восстановлены привилегии галликанской церкви, утвержден гражданский кодекс Наполеона и феодальная система землевладения. Акт о создании Квебека стал первой попыткой интегрировать ту часть населения Канады, которую невозможно было ассимилировать, и создало прецедент, приведший впоследствии к формированию политики мультикультурализма.

В начале 20 в. сформировалась идеология франко-канадского национализма, самым ярким представителем которого был Генри Бурасса. Birch A. Nationalism and National Integration, стр. 143. Политические претензии франко-канадцев состояли в следующем. Во-первых, Канада была образована как союз двух равных наций, но англо-канадцы нарушили этот контракт из-за имперских амбиций и невежества. Поэтому нарушенный контракт должен быть восстановлен. Во-вторых, политика формального билингвизма не соответствует ожиданиям франкоязычного населения Канады; французскому языку необходимо придать статус единственного государственного на территории Квебека. В-третьих, следует создавать маленькие франкоязычные анклавы по всей стране.

В середине 20 в. самоидентификация франко-канадцев изменилась. Это явление легко пролеживается в изменении имен, использовавших для обозначения этой группы: «канадцы» - «французы» - «франко-канадцы» - «квебекцы». Лояльность франко-канадцев обрела территорию (Квебек), а сами они как группа получили отличительное название, что усилило интенсивность национального чувства. Однако причины квебекского национализма не сводятся исключительно к языковым требованиям франко-канадцев и изменению их самоидентификации. Осознанию необходимости политической автономии способствовали социальные и экономические факторы. Промышленное развитие в 1950- 1960-х гг. привел к росту материальных амбиций населения. Произошла некоторая секуляризация публичного пространства: стало меньше католических школ, процессы демократизации начались в сфере сексуального поведения и самовыражения. Традиционные самоописания франко-канадцев перестали соответствовать актуальным материальным и интеллектуальным ожиданиям. Таким образом, желание модернизировать свое общество и изменить образ жизни также способствовали росту национализма. Политические претензии проявились, в частности, в недовольстве характером иммиграционной политики в Канаду, в результате чего Квебек обходили стороной, в требованиях большего самоуправления, в том числе и в экономической сфере. Кроме того, квебекский национальный сепаратизм показывает, что разобщенность англо-канадцев и франко-канадцев основывается на приверженности этих культурных общностей разным мифам. Первый связан с верностью англо-канадцев британским культурным и политическим традициям и верноподданностью британской Короне. Франко-канадский национальный миф основывается на коллективной памяти о Конкисте. В 1960-х гг. этот миф стал идеологией квебекского сепаратизма. По мнению приверженцев этой идеологии, Квебек можно считать «классическим» национальным государством, т. к. 80% населения является культурно гомогенным, т. е. наблюдается совпадение политических и культурных границ, а Партия Квебека, ведущая политическая сила в провинции, выстраивает политические программы на ожиданиях, что в обозримом будущем Квебек получит политический суверенитет.

Далее автор рассматривает влияние иммигрантов из стран континентальной Европы, в первую очередь Германии и Украины, на процесс преобразования бикультурализма в мультикультурализм. Наделение франко-канадцев широкой культурной автономией в 1960х гг. в условиях, когда их «ареал расселения» охватывал не только Квебек, но также центральные и западные провинции (в частности, многочисленные общины франко-канадцев проживают в Манитобе), вызвало протесты иммигрантов иного этнического происхождения в западных провинциях страны и вынудило федеральное правительство признать многосоставной характер канадского общества.

Канадцы украинского и немецкого происхождения высказали недовольство приписыванием культуре франко-канадцев более высокого «символического значения». Дополнительным основанием для этого недовольства послужило то обстоятельство, что иные культурные сообщества превосходят по своей численности франко-канадскую общину в западных провинциях, а именно, в провинциях Манитоба, Альберта и Саскачеван. Наиболее энергично эту идею отстаивали потомки иммигрантов из Украины. В 1960-х гг. один из активистов сообщества канадских украинцев Поль Юзик (Paul Yuzyk), обратил внимание на интересы «третьей категории канадских иммигрантов», состоящей из иммигрантов не-французского происхождения и не являющихся представителями индейского населения.

По мнению представителей «третьей категории канадских иммигрантов», тот факт, что Канада признает главой государства английскую королеву, обеспечил англо-канадцам господствующее положение в публичном пространстве страны. Однако принципы социального включения в условиях иммиграционного характера общества предполагают постоянное переосмысление и реконструкцию публичной сферы. Именно в данном контексте следует рассматривать предпринятые правительством в качестве реакции на политические требования «третьей категории иммигрантов» законодательные меры, которые привели к возможности институциализации культурных прав всех этнокультурных меньшинств в Канаде.

Затем автор переходит к рассмотрению изменений в политической культуре, произошедших в Канаде в связи с принятием Хартии прав и свобод в 1982 г. Формирование политики мультикультурализма совпало с внедрением некоторых либерально-республиканских норм в политическую культуру Канады. В частности, принципы мультикультурализма как национальной доктрины прописаны в Хартии прав и свобод, которая является частью Основного закона страны. В Хартии закрепляется примат индивидуальных прав над групповыми привилегиями при сохранении возможностей требования отдельных прав для этнокультурных меньшинств. С принятием Хартии политическая культура в Канаде приняла более легалистский характер, что повлекло за собой повышение значимости правовых процедур для решения споров, связанных с практикой мультикультурализма. Для того, чтобы добиться институциализации определенной культурной нормы, представители этнокультурных меньшинств проводят свои требования через судебные инстанции. Иначе говоря, культурные права не приписываются - они обретаются этнокультурными меньшинствами в результате процедурных мероприятий.

В течение 1970-1980-х гг. в Канаде произошла радикальная либерализация публичного пространства. Это стало следствием предшествующей либерализации иммиграционной политики. В условиях растущего этнокультурного многообразия возобладал демократически-инклюзивный принцип функционирования публичной сферы. Официальная доктрина, сформулированная правительством П. Трюдо и закрепленная в Хартии прав и свобод, признавала вклад всех этнокультурных меньшинств в развитие общей канадской культуры. При этом индивидуальным правам представителей этнокультурных меньшинств придавался приоритет в сравнении с групповыми правами.