Стилистика русского языка

труднейший, наитруднейший, наиболее (наименее) трудный

самый трудный, труднее всех

Однако книжная окраска сложной формы сравнительной степени недостаточно устойчива. При отсутствии формы простой сравнительной степени у того или иного прилагательного сложная становится универсальной и употребляется без стилистических ограничений. Она используется также вместо простой и при существительных, стоящих в косвенных надежах: занят более важной работой - нельзя сказать «работой важнее», возможна лишь разговорная форма - работой поважней. В редких случаях писатели нарушают эту закономерность: Я не встречал человека находчивей, чем наш водитель (Леон.). Такое сочетание становится возможным только в том случае, если прилагательное следует за существительным. В конструкциях с предлогом аналитические формы сравнительной степени оказываются единственно приемлемыми: в более трудных случаях, с менее удачным результатом, от более осведомленного лица и под.

При употреблении форм сравнительной и превосходной степеней прилагательных могут быть отклонения от литературной нормы. Так, просторечную окраску имеют плеонастические сочетания сравнительной степени «более лучший», «более худший», «менее предпочтительнее», а также превосходной - «самый сладчайший», «наиболее выгоднейший». «Гибридные» формы превосходной степени довольно часто употреблялись писателями прошлого: [Ольга] давала уставы самые простые, самые нужнейшие (Карамз.); по самой выгоднейшей цене (Г.); Этот случай считаю самым сквернейшим поступком (Дост). Против этого протестовали грамматисты прошлого, например Н.И. Греч писал: «Нельзя говорить самый сладчайший». Однако языковая практика с этим не считалась. Теперь мы воспринимаем такие сочетания как грамматические архаизмы. В то же время некоторые «осколки» прежних плеонастических сочетаний превосходной степени остались в современном языке: самый ближайший путь, самая кратчайшая дорога, самым теснейшим образом, их употребление не вызывает негативной оценки.

В современной речевой практике используются и некодифицированные формы простой сравнительной степени прилагательных. Одни из них даются в словарях с пометой (разг.): ловчее при общеупотребительной ловче; другие носят просторечный характер: бойчее, звончее, слаже; третьи представляются резко сниженными: красивше. Писатели могут использовать их как характерологическое средство, например для комического эффекта: Сошлись и погуляли, и хмурит Жан лицо, - нашел он, что у Ляли красивше бельецо (Маяк.).

У художников слова можно встретить и окказиональные формы степеней сравнения, выделяющиеся нагромождением аффиксов для выражения высшей степени качества, создающие предельное экспрессивное напряжение оценок: человек преостроумнейший (С.-Щ.); будь он распрофидиасовский Аполлон (Дост.); распронаиглавный (Маяк.).

В художественной речи употребляются и необычные формы простой сравнительной степени, образованные от относительных прилагательных: Она была еще мертвей, еще для сердца безнадежней навек угаснувших очей (Л.); Все каменней ступени, все круче, круче всход (Брюс.). Подобное образование степеней сравнения связано с метафоризацией прилагательного, которое в контексте из относительного превращается в качественное, получая новый заряд экспрессии. И чем меньше оснований для сближения с качественным того прилагательного, которое подвергается переосмыслению, тем ярче стилистический эффект. Это оценили юмористы, создающие такие окказионализмы в комическом контексте: Поедем, душа! Разведи там на могиле какую-нибудь мантифолию поцицеронистей, а уж какое спасибо получишь! (Ч.)

5.2.5 Стилистическая оценка кратких прилагательных

Большой стилистический интерес представляют и краткие формы прилагательных. Сама их грамматическая природа уже предопределяет большую экспрессию в сравнении с полными прилагательными, так как краткие формы называют не постоянный, пассивный признак как отвлеченную категорию, а признак переменный, конкретный, развивающийся во времени; ср.: веселый человек - Весел я: исчезли все заботы; Счастливые часов не наблюдают (Гр.). - Я счастлив, что встретил тебя. Поэтому в ряде конструкций, в которых подчеркивается интенсивное проявление признака во времени, используются только краткие формы: Будь здоров! Будь счастлив! С наречиями, усиливающими проявление качества, также употребляются краткие прилагательные: Как прекрасен этот мир!

Обычная грамматическая роль кратких прилагательных - быть именной частью составного именного сказуемого - как бы «уравнивает» их в стилистическом отношении с полными формами, выступающими в этой роли, и для некоторых прилагательных можно отметить стилистическую нейтральность в синонимических конструкциях: небо чистое - небо чисто, мальчик талантливый - мальчик талантлив, он неопытный - он неопытен, она болтливая - она болтлива. Однако такая инертность кратких форм проявляется лишь при их абсолютной лексической соотносительности с полными прилагательными, что наблюдается сравнительно редко. В иных случаях происходит стилистическая специализация кратких прилагательных, обусловленная особенностями их функционирования в речи.

Экспрессия кратких прилагательных проявляется, если они выступают в качестве обособленных определений, получающих в контексте особо важное значение: Касаясь трех великих океанов, она лежит, раскинув города, вся в черных обручах меридианов, непобедима, широка, горда (Сим.), а также в качестве присвязочного члена в сложном сказуемом: Как исполин в ночном тумане, встал новый год, суров и слеп (Брюс.).

Экспрессивно окрашены также некодифицированные формы кратких прилагательных: Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко (Л. Т.); краткие формы, образованные от прилагательных относительных, получающих при этом качественное значение: Дневной воздух меден (Март.); Физиономии стали важны, кукольны и надменны (Леон.). Такие «необычные» формы прилагательных в публицистическом стиле часто даются в кавычках, что служит дополнительным (графическим) средством их выделения: Также «дневниковы» и доверительны стихи, говорящие о творчестве, о долге художника (из газ.).

Грамматисты обращают внимание на книжный характер кратких прилагательных. «Краткая форма в ее исключительно предикативном значении есть явление чисто литературное, - писал А.М. Пешковский. - Это придает краткой форме оттенок большей книжности, отвлеченности, сухости, иногда категоричности, чем это свойственно полной форме». Краткие формы прилагательных в речи употребляются реже полных: «Он добрый чаще говорится, чем он добр; он весь красный гораздо лучше, чем он весь красен». А это ведет к дальнейшему стилистическому обособлению кратких форм.

Следует учитывать и определенную традицию использования кратких и полных форм отдельных прилагательных в речи. Некоторые из них утратили лексическую соотносительность; ср.: живой взгляд - Ты жива еще, моя старушка? (Ес.); плохой конец - Стара я стала и совсем плоха (Ес.). При сопоставлении в художественной речи обычно употребляются краткие прилагательные: Ты богат, я очень беден... Ты румян, как маков цвет, я, как смерть, и тощ и бледен (П.); в конструкциях со словами у меня, у вас, используемых в разговорном стиле, преобладают полные формы: Он у нас смирный. Она у вас непослушная.

Краткие прилагательные указывают на относительный признак: Велика у стула ножка: подпилю ее немножко (Марш.), на временное состояние: Как взор его был быстр и нежен, стыдлив и дерзок, а порой блистал послушною слезой! (П.), хотя в контексте эти оттенки значения могут и не проявляться; ср.: Широка страна моя родная (Л.-К.); Велика Россия, а отступать некуда.

Краткие прилагательные могут управлять существительными: согласен с тобой; велик костюм для моего сына; фильм интересен всем (ср. для маленьких детей). Употребление в подобных конструкциях полных прилагательных исключается или резко снижает стиль: Ты способный к работе, через год, два - будешь пекарем (М. Г.); Прошу допустить меня до новой жизни, так как я с ней вполне согласный (Шол.). В книжных стилях подобная замена кратких прилагательных полными недопустима.

Если в роли именной части сказуемого выступает прилагательное без управляемых слов, то краткой форме синонимична полная в творительном падеже: Чем могу быть вам полезен? - …вам полезным; Он оказался очень наивен. -...очень наивным. Однако Д.Э. Розенталь указывает: «В современном языке преобладает второй вариант. Но при глаголе-связке быть чаще встречается конструкция с краткой формой. Ср.: он был молод - он был молодым, она была красива - она была красивой ».

При однородных сказуемых их именная часть может быть выражена только одинаковыми формами - краткой или полной. В случае их неидентичности нарушается норма: Год был дождливый и неблагоприятен для картофеля.

От кратких прилагательных следует отличать усеченные формы, которые широко использовались поэтами XIX в. как удобные для версификации варианты полных прилагательных: О страх! о грозны времена!; Давнишни толки стариков (П.). Будучи короче полных прилагательных на один слог, усеченные формы могли их заменять, если этого требовал размер стиха. В отличие от кратких форм, которые можно образовать только oт качественных прилагательных, усеченные легко образуются и от прилагательных относительных: вакхальны припевы (П.); Из сердца каменна потек бы слез ручей (Бат.), и даже от причастий: подъяв дрожащи длани (Бат.). Усеченные формы имеют ударение на том же слоге, что и полные: руки белы, черна тень; О вы, которых трепетали Европы сильны племена (П.); употребляются в косвенных падежах и в предложении выступают в роли согласованного определения: Если б Зевсова десница мне вручила ночь и день, поздно б юная денница прогоняла черну тень (Бат.).

В пушкинскую эпоху усеченные формы употреблялись не только на правах поэтической вольности, но и как стилистическое средство создания патетического звучания речи: Мой друг, я видел море зла. Войну и гибельны пожары (Бат.); Бессмертны вы вовек, о росски исполины! (П.), а в иных случаях и при пародировании «высокого слога», как, например, в «Видении на берегах Леты» Батюшкова: …Их мысль на небеса вперенна, стихи их хоть немного жестки, но истинно варяго-росски. О стилистически осознанном привлечении усеченных прилагательных в таких случаях свидетельствуют примеры авторедактирования: зачеркивая полное прилагательное, автор предпочитает ему усеченное: И ты, о вечный Тибр, поитель всех племен, засеянный костьми граждан вселенны (первоначально вселенной); Вас, вас приветствует из сих унылых стен безвременной кончине обреченный (Бат.).

Для поэтов более позднего времени стилистическая роль усеченных прилагательных свелась к стилизации речи в произведениях народно-поэтического склада, например у М.Ю. Лермонтова: Опустил головушку на широку грудь. Отголоски этой традиции до сих пор удерживаются в сочетаниях, получивших устойчивый характер: мать-сыра земля, красна девица, добра молодца, ворона коня, во чисто поле и др.

Затухание интереса к усеченным формам прилагательных и восприятие их как устаревших, возможно, влияет и на стилистическую оценку кратких прилагательных как книжных, менее употребительных.

5.2.6 Стилистическая характеристика вариантных форм прилагательных

Вариантные формы в системе склонения имени прилагательного единичны, причем значительная архаичность практически исключает возможность их использования современными авторами. Однако в произведениях писателей XIX в. эти архаизмы еще играли стилистическую роль. Так, у Пушкина встречаем: Под скипетром великия жены; Жало мудрыя змеи - окончания родительного надежа единственного числа женского рода-ия,-ыя уже и пушкинскую эпоху оценивались как устаревшие, но уместные в «высокой» речи. В современном русском языке стилистическое значение этих флексий утрачено.

Другие же, отличные от современных, окончания прилагательных, архаизовавшиеся значительно позже и употреблявшиеся в художественной речи XIX в. вне стилистического задания, мы воспринимаем как характерную черту грамматики языка русской классической литературы: Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной: напоминают мне oнe другую жизнь и берег дальной (П.); Белой акации гроздья душистыя (романс).

В системе грамматических форм имени прилагательного есть варианты, имеющие книжную, разговорную или просторечную окраску (их стилистическое противопоставление см. в таблице).

Книжные формы	Общеупотребительные формы	Просторечные формы
более, боле (уст.)	больше	-
менее	меньше	-
далее, дале (уст.)	дальше	-
-	бойче	бойчее
-	звонче	звончее
-	ловче	ловчее
-	длиннее	длинше
-	красивее	красивше
-	слаще	слаже

Стилистически неравноценны также отдельные краткие формы: остр (нейтр.) - остер (разг.); noлн (кн.) - полон (нейтр.).

Наибольшей экспрессией отличаются просторечные и грубопросторечные грамматические формы прилагательных, которые привлекают юмористов: какая-нибудь панорама покрасивше (И. и П.).

Резко сниженный и теперь уже архаический оттенок имеют «простонародные» формы прилагательных в превосходной степени типа сильнеющий, испытавшие в словообразовании влияние причастий. Их можно встретить у писателей прошлого как средство речевой характеристики; Картошки важнеющие (Л. Т.); Первеющее дело (М.-П.).



5.2.7 Синонимия прилагательных и существительных в косвенных падежах

Стилистические возможности русского языка в выражении различных оттенков качественной характеристики предметов расширяются благодаря использованию наряду с прилагательными косвенных падежей существительных с предлогами и без предлогов, также выполняющих роль определении; ср. синонимические конструкции: московские вокзалы - вокзалы Москвы, морское дно - дно моря, горный аул - аул в горах, годовой план - план на год, студенческий вечер - вечер для студентов, экзаменационные билеты - билеты для экзаменов. Они совпадают по значению и поэтому взаимозаменяемы, хотя в стилистическом отношении у них есть некоторые отличия. Прилагательные, всегда заключающие в себе качественную характеристику предмета, указывают на устойчивый признак, а косвенный надеж существительного - лишь на отношения между двумя предметами, которые могут носить и временный характер.

Конструкции с существительными в косвенных падежах, синонимичные конструкциям с прилагательным, обладают значительным потенциалом экспрессии. Это объясняется тем, что они, как сочетания двух существительных, вызывают отчетливое представление о двух предметах, что создает условия для большей их изобразительности:...Трусов, благообразный, щеголевато одетый, с тонкими пальцами музыканта (М. Г.) (ср.: с тонкими музыкальными пальцами); …Рыжий плешивый человек с большим животом… с огромным ртом и зубами лошади (М. Г.) (ср.: с лошадиными зубами). Поэтому замена прилагательного родительным падежом существительного создает яркий образ, вызывая у читателя представление о предмете со всеми его особенностями.

Конструкции с косвенными падежами существительных имеют еще и то преимущество, что в них возможна более полная и точная характеристика предмета при помощи определяющих прилагательных; ср.: лисьи повадки - повадки хитрой лисы; стол из карельской березы (но нельзя сказать «березовый стол»). Эту семантическую емкость конструкции с косвенными падежами существительных ценят писатели, создавая особенно полные характеристики описываемого предмета: Человек большого ума, большой наблюдательности, он бездну видел, слышал, помнил (Герц.); Все теми же шагами, однообразными, равномерными шагами долгих ожиданий, ходил я взад и вперед (Андр.). Яркая изобразительность подобных конструкций стимулирует происходящий в современном русском языке активный процесс формирования отвлеченных качественных значений существительных, способных принимать на себя функции прилагательных, и «живой, быстрый рост родительного качества или родительного определительного в системе имен существительных и расширение его семантических функций».

В книжных стилях весьма популярны словосочетания, в которых существительные в форме родительного падежа, имеющего определительное значение, употреблены с прилагательными: люди доброй воли, специалист высокого класса; товары повседневного спроса, изделие высокого качества. Замена многих из них синонимичными конструкциями нецелесообразна, а иногда и невозможна. Хотя и в числе таких конструкций могут быть взаимозаменяемые и стилистически равноценные: колебания высокой частоты - высокочастотные колебания.

Однако при метафоризации вес прилагательного значительно увеличивается, и тогда употребление его может придать речи большую изобразительность, чем падежная форма соответствующего существительного: золотой браслет - браслет из золота (стилистически равноценны), но: золотое слово, золотые руки, дни золотые. Экспрессивность метафорических определений, выраженных прилагательными, находит яркое применение в художественной речи: Невыразимо прекрасен его [огня] великолепный, едва заметный для глаза трепет, создающий в пустыне неба и океана волшебную картину огненного города (М. Г.), ср.: город из огня. Изучение черновиков писателей позволяет говорить о предпочтении ими конструкций с прилагательными при такой синонимии. Так, в стихотворении А.С. Пушкина «Деревня»: Приветствую тебя, пустынный (первоначально пустыни) уголок.

В практической стилистике получили подробное освещение разнообразные (семантические, грамматические и стилистические) особенности синонимических конструкций прилагательных и существительных в косвенных падежах. Не углубляясь в анализ разнообразных случаев этой синонимии, отметим, что при обращении к той или иной конструкции важно учитывать как смысловые нюансы, так и стилевую окраску отдельных сочетаний, закрепленных в книжных стилях или разговорной речи.

5.2.8 Устранение морфолого-стилистических ошибок при употреблении имен прилагательных

Самой распространенной ошибкой при употреблении имен прилагательных является неправильное образование степеней сравнения: в этом случае соединяют простую форму сравнительной степени и элемент сложной - слово более (более лучший, более худший); возникает плеонастическое сочетание, которое подлежит стилистической правке:

Более лучший показатель характеризует финансовое положение на селения в 1996 году.	Более высокий показатель характеризует… Или: финансовое положение населения в 1996 году несколько улучшилось.

Плеонастические сочетания при употреблении прилагательных в сравнительной и превосходной степени свидетельствуют о крайне низкой культуре речи. Например: Бытовые условия в поселке оказались более предпочтительнее, чем в леспромхозе. Нет ничего более худшего, чем невежество. К еще более строжайшей экономии материалов, сырья призвала рабочая цеха металлопокрытий А.Л. Тютьвина. Нищету этого зрелища еще подчеркивают все более роскошные наряды и все более ординарнейшие украшения.

Приведем и другие примеры стилистической правки ошибок в образовании степеней сравнения: Она оказалась в преглупейшем положении (следует: в глупейшем). - Свои? - с наивозможнейшим сарказмом спросил Ленька (с едким сарказмом).

Не оправдано и «удвоение» превосходной степени прилагательного в таком, например, предложении: В 1551 г., во время одной из так называемых Итальянских войн между Францией и Испанией за торговлю и колониальную гегемонию, произошел прелюбопытнейший случай. Редактор предлагает замену: прелюбопытный (весьма любопытный, очень интересный) случай.

Плеонастическое сочетание возникает и при соединении превосходной степени прилагательного с существительным «предельного значения», например: Из вашего рассказа можно смело заключить, что Александр Демьянов был разведчиком самого высокого экстра-класса. В подобных случаях при стилистической правке можно исключить прилагательное (был разведчиком экстра-класса) или заменить имя существительное (был разведчиком самого высокого ранга).

При использовании имен прилагательных возможны ошибки в образовании кратких форм: Этот призыв и в настоящее время действенен. Характеру героя свойственен лиризм. Эти формы кратких прилагательных архаизуются, предпочтительнее - действен, свойствен.

5.3 Стилистика имени числительного

5.3.1 Место имени числительного в разных стилях речи

Имя числительное как часть речи, которая указывает на отвлеченные числа, количество предметов и порядок их при счете и в силу этого как бы предназначена для выражения точной, беспристрастной информации, находит широкое применение в книжных стилях. Так, эта часть речи обслуживает сферу точных наук, хотя в текстах, насыщенных специальной информацией, выраженной на «языке цифр», числительное как таковое не представлено: в письменной форме речи для обозначения чисел используются цифры. В других книжных стилях, и прежде всего в официально-деловом, точная информация, связанная с привлечением значительного количества чисел, также часто получает формализованное выражение, при котором числительные заменяются цифрами. Однако этот графический способ обозначения числа, количества здесь уже не является единственным: параллельно могут быть использованы и словесные обозначения чисел, количества, что открывает пути к функционально-стилевому применению числительных.

В силу своей семантической исключительности числительные не допускают переноса значения, а следовательно, и метафорического использования. Поэтому вопрос об экспрессивности числительных может показаться необоснованным: за ними закрепилась репутация самой «сухой», лишенной каких бы то ни было эмоциональных красок части речи. И все же было бы глубоким заблуждением исключать имя числительное из состава стилистических ресурсов морфологии. В публицистическом стиле и эта часть речи может стать сильным источником речевой экспрессии при определенных условиях, в особом контексте.

Числительные, используемые в публицистике, подчас вызывают всплеск эмоций, выступая при этом в своем обычном (неметафорическом) значении. Например, может ли не затронуть чувства читателя информация о том, что Великая Отечественная война унесла двадцать миллионов жизней? Мы небезразличны к статистическим данным, и нас волнуют сведения об увеличении или уменьшении налогов, показатели борьбы с преступностью, данные расследований террористических актов и т.п. В этих случаях имя числительное, не утрачивая своей информативной функции, оказывается важнейшим средством усиления экспрессивности речи.

В спортивной журналистике имя числительное получает особое стилистическое значение, концентрируя информацию об «очках, голах, секундах»… Однако в этом случае «настоящие числительные» представлены лишь в устной форме репортажей (передаются по радио, телевидению); в газетных же материалах предпочтение отдается цифрам: 30-летний штангист из Минска Л. Тараненко превысил мировой рекорд в самой тяжелой весовой категории (свыше 110 кг), набрав в сумме двоеборья 467,5 кг. Прежнее мировое достижение - 465 кг - принадлежало супертяжеловесу А. Гуняшеву из Таганрога.

Особого внимания заслуживает частотность числительных в публицистических текстах, рассчитанных на зрительное или слуховое восприятие. Насыщение текста числительными, включение их в систему языковых средств, усиливающих действенность речи, зависит от авторской установки, жанра, размера публикации, ее стилистического воплощения. Если в короткой заметке о новом спортивном рекорде числительное является господствующей частью речи, то в очерке, интервью его оттесняют на второй план иные средства речевой экспрессии. Журналисты, пишущие о том или ином событии в живой, занимательной форме, не могут не считаться с особым положением числительных среди других частей речи и понимают, что перенасыщение текста цифровым материалом утомляет читателя и поэтому противопоказано для экспрессивных жанров публицистики.

Особенно нежелательно злоупотребление числительными в текстах, рассчитанных на слуховое восприятие. Трудно слушать оратора, которых приводит много цифровых данных. Поэтому опытные лекторы выносят статистические данные в специальные таблицы, рассчитанные на зрительное восприятие, не загромождая числительными свою речь.

В современной художественной речи, подверженной влиянию книжных функциональных стилей, получает отражение и характерное для них употребление имени числительного. Однако в художественных текстах наблюдается стилистически неоднозначное использование этой части речи, что представляет для нас особый интерес.



5.3.2 Стилистическое использование имен числительных в художественной речи

В художественной речи четко определились два подхода к стилистическому освоению имени числительного: использование его в информативной и экспрессивной функциях.

Точное наименование числа, количества обусловлено содержанием произведения, и в этом случае писатель употребляет числительные «цитатно», как бы привнося в художественную речь информацию, заимствованную из других стилей (научного, официально-делового). При этом могут воспроизводиться функционально-стилевые черты «первоисточника», так что читатель понимает: автор использует фактические данные, извлеченные из тех или иных документов:

Полк Карпова занимал оборону на линии: высота 251 - деревня Петелино - разъезд Дубосеково. В тот день разведка донесла, что немцы готовятся к новому наступлению. В населенных пунктах Красиково, Жданово, Муровцево они сконцентрировали свыше 80 танков, два полка пехоты, шесть минометных и четыре артиллерийские батареи. (А. Кривицкий)

При таком включении числительных в художественную речь читатель ощущает их иностилевую принадлежность, но именно это и придает повествованию особую действенность, заставляя поверить в достоверность описываемого.

Обращение художников слова к числительным, использование их в строго информативной функции в таких случаях обусловлено стремлением во всем следовать правде жизни. Не случайно стилистическое освоение этой части речи стало художественным достижением в творчестве выдающихся писателей-реалистов. Одним из первых Лев Толстой стал широко употреблять имена числительные при описании фактов, воспроизводимых с документальной точностью:

Пройдя еще шагов триста, вы снова выходите на батарею… Здесь увидите вы, может быть, человек пять матросов… и морского офицера… Офицер этот расскажет вам… про бомбардированье пятого числа… покажет вам из амбразуры батареи и траншеи неприятельские, которые не дальше здесь, как в тридцати-сорока саженях.

Стилистическая активность имени числительного в художественной речи возрастает, если эта «самая точная» часть речи используется при изображении событий, не связанных с воспроизведением исторических фактов. Употребление числительных при описании поведения героев, их внешности, обстановки придает повествованию оттенок особой достоверности, создает иллюзию «настоящей жизни»: В десять часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты (Л.Т.).

Еще большую экспрессивную нагрузку получают числительные в художественном тексте, если автор вовлекает их в систему изобразительно-выразительных средств речи, придавая особое значение их актуализации. Это можно наблюдать на примере стилистической роли числительных в повести А.С. Пушкина «Пиковая дама». Проследим за их стилистической активизацией в контексте:

Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова. Долгая зимняя ночь пошла незаметно; сели ужинать в пятом часу утра. (…)

- А каков Германн! - сказал один из гостей, указывая на молодого инженера, - отроду не брал карт в руки… а до пяти часов сидит с нами и смотрит на нашу игру! (…)

- Германн немец: он расчетлив, вот и все! - заметил Томский. - А если кто для меня непонятен, так это моя бабушка графиня Анна Федотовна. (…)

- Да что ж тут удивительного, - сказал Нарумов, - что осьмидесятилетняя старуха не понтирует?

- Так вы ничего не знаете?… О, так послушайте:

Надобно знать, что бабушка моя, лет шестьдесят тому назад, ездила в Париж и была там в большой моде. (…) Однажды при дворе она проиграла на слово герцогу Орлеанскому что-то очень много… Покойный дедушка… вышел из себя, принес счеты, доказал ей, что в полгода они издержали полмиллиона, что под Парижем нет у них ни подмосковной, ни саратовской деревни, и начисто отказался от платежа. (…)

Она выбрала три карты, поставила их одну за другою: все три выиграли…

- Как! - сказал Нарумов,-у тебя есть бабушка, которая угадывает три карты сряду, а ты до сих пор не перенял у ней ее кабалистики?

- Да, черта с два! - отвечал Томский,-у ней было четверо сынов, в том числе и мой отец: все четыре отчаянные игроки, и ни одному не открыла она своей тайны, хоть это было бы не худо… Но вот что мне рассказывал дядя. Покойный Чаплицкий, тот самый, который умер в нищете, промотав миллионы, однажды в молодости своей проиграл… около трехсот тысяч. Он был в отчаянии. Бабушка… сжалилась над Чаплицким. Она дала ему три карты, с тем, чтоб он поставил их одну за другою, и взяла с него честное слово впредь уже никогда не играть… Чаплицкий поставил на первую карту пятьдесят тысяч и выиграл соника… отыгрался и остался еще в выигрыше… Однако пора спать: уже без четверти шесть.

Употребление числительных в тексте настолько органично, что, на первый взгляд, кажется: нет основания говорить об их особой стилистической функции. Действительно, сочетания в пятом часу, три карты, четверо сыновей выполняют чисто информативную функцию и не выделяются особой экспрессией. Однако в художественном контексте, где каждое слово имеет определенное эстетическое значение, они также не остаются нейтральными, хотя их художественное значение открывается не сразу.

Догадка об особом экспрессивном значении числительных в этом пушкинском тексте возникает у нас, когда мы замечаем их необычную частотность в речи. Действительно, числительные в этом случае оказываются «движущей пружиной» сюжета, что подтверждается дальнейшим повествованием.

По экспрессивной насыщенности не все числительные равноценны, экспрессивная нагрузка некоторых очевидна: промотав миллионы, проиграл около трехсот тысяч, иные же постепенно вовлекаются в систему выразительных средств художественной речи. Так, вначале мы не замечаем дополнительного значения первого в тексте сочетания с числительным: в пятом часу. Однако указание на время не случайно, точное определение времени при повторном упоминании: до пяти часов сидит с нами! - акцентирует внимание на числительном, подчеркивая незаурядность описываемой беседы. Тем более, что оно дается в предположении, насыщенном экспрессивными элементами: фразеологизм отроду не брал, противопоставление не брал (т.е. не играет), а сидит с нами, восклицательная интонация, - и числительное на этом фоне получает также оценочное значение. Окончательно его стилистическая роль проясняется в конце цитированного отрывка, где вновь указывается точное время, и мы невольно сопоставляем: в пятом часу - уже без четверти шесть.

Стилистически значимые числительные Пушкин как бы подчеркивает, стараясь обратить на них внимание читателя. Так, «малозаметное» число, «спрятанное» в сложной основе прилагательного: осьмидесятилетняя старуха, подготовило восприятие следующего - лет шестьдесят тому назад, сочетание с неопределенно-количественным словом что-то очень много подводит к оценке денежной суммы - полмиллиона. Контекст убеждает, что за этими словами нет преувеличения, и это подчеркивает их экспрессию.

Числительное в сочетании три карты, воспринимаемое нами при первом его употреблении как нейтральное, обретает экспрессивную окраску по мере его повторения в тексте. Актуализация этого числительного способствует субстантивация, присоединение к нему определительного местоимения: все три выиграли. Многократное обыгрывание этого числительного в тексте создает вокруг него особый экспрессивный ореол.

Повторение основы числительного и субстантивация его в следующем абзаце выделяют сочетание было четверо сыновей, все четыре отчаянные игроки. Далее читатель, уже как бы «нацеленный» на стилистическое выделение числительных, в рассказе Томского воспринимает - как экспрессивные - наименования больших денежных сумм. Гиперболизация промотав миллионы, сгущение в тексте составных числительных наглядно отражают «денежную лихорадку» обезумевших в жажде успеха игроков. Так под пером художника слова «самая неэмоциональная» часть речи становиться действенным средством выразительности, раскрывая свои возможности.

Стилистическое освоение имени числительного в художественной речи было связано со стремлением писаетлей-реалистов использовать все языковые средства, вопреки искусственным ограничениям, выдвигаемым требованиям «приятности», «хорошего слога», «поэтичности». Не случайно умелое применение числительных отличает писателей, выступавших за сближение литературного языка с разговорным, за демократизацию поэзии.

Стилистическое использование имени числительного в поэтической речи заслуживает особого внимания, поскольку «язык богов» в начальный период развития российской словесности представлялся многим недоступным для информации, которую передают числительные.

Включение этой части речи в стихотворный язык было обусловлено расширением тематики русской поэзии, разработки новых форм, обновлением образных средств. Такая демократизация поэтической речи связана прежде сего с творчеством Н.А. Некрасова. на примере его произведений и покажем освоение имени числительного в стихотворном тексте.

Н.А. Некрасов с особой настойчивостью употреблял числительные, в чем литераторы, враждебные революционно-демократическому направлению, видели «унижение» поэзии. Его современники, например, сочли непозволительным «прозаизмом» указание времени в таком контексте: Вчерашний день, часу в шестом, зашел я на Сенную. Там били женщину кнутом, крестьянку молодую. Однако, несмотря на нападки критики, Некрасов не желал делать уступок условностям поэтической речи и последовательно демонстрировал возможность стилистического использования числительных наряду с другими частями речи в стихотворном тексте.

Особенной «дерзостью» было употребление поэтом числительных в сатирических произведениях, вскрывающих незаконные прибыли новоявленных финансистов: В нашем банке заседают пять ростовщиков… Меж собой распределяют весь наличный капитал из осьми… а выручают сорок… Виртуозно вставляя в стихотворные строки длинные и «неизящные» числа, поэт иронически комментирует убедительность «языка цифр»: Дал он [Шкурин] рабочему квас превосходный! Этим и наша достигнута цель… быстро в артели упал аппетит на двадцать два с половиной процента. Я умолкаю… графа дивиденда красноречивее слов говорит.

Столь радикальное решение проблемы числительных в поэтической речи потребовало и обновления ее лексики. Такие слова, как артель, процент, дивиденд, биржа, комитет и под., ранее считались недопустимыми в поэтическом контексте, но Некрасов нарушает эти запреты, расширяя границы поэтического словаря.

В художественной речи еще в начале прошлого века наметилась и другая традиция стилистического использования числительных: их экспрессивная окраска могла быть обусловлена вовлечением некоторых из них в систему изобразительных средств народной поэзии. Поэтому в произведениях, близких к фольклору, традиционно используются числительные, имеющие особое, символическое значение - три, семь, сорок, сто и др. Обращение к ним поэтов объясняется стремлением к стилизации, воспроизведению народных средств образности речи: Три девицы, семь богатырей, тридцать три богатыря - у Пушкина; «Двенадцать» Блока и т.д. Примеры стилистической актуализации таких числительных, окруженных особым экспрессивным ореолом, встречаются в заглавиях произведений современных писателей и публицистов: «Семь пар нечистых» (Кав.); «Три кита современной экономики» (из газ.).

Употребление некоторых числительных в переносном значении, как тропов, также может быть сильным источником речевой экспрессии. Большие числа используются для гиперболизации: тысяча мелочей, «Мильон терзаний»; в одну секунду; До тебя мне дойти нелегко, а до смерти - четыре шага (Сурк.).

Образное употребление возможно и для некоторых порядковых числительных: первая ученица, второй сорт, десятое дело (ср. фразеологизм: седьмая вода на киселе). Однако следует подчеркнуть, что метафоризация лишает числительные их основного грамматического признака: выступать в качестве точного обозначения числа или количества, поэтому нельзя говорить в строгом значении термина о собственно числительных, употребленных как тропы. Выступая как гиперболы, литоты или эпитеты, числительные как бы выходят за пределы этой части речи, превращаясь в существительные: миллион, тысяча, прилагательные: первый, третий, - и обретают оценочное значение.

Более органична экспрессивная функция неопределенно-количественных слов, которые часто являются средством усиления (много-много!) или ослабления (мало-мало, немножечко), а также образуют антонимические пары, на которых строится антитеза: Как мало пройдено дорог! Как много сделано ошибок (Ес.).

5.3.3 Синонимия количественно-именных сочетаний

В современном русском языке используются разные способы обозначения количества, что порождает синонимию количественно-именных сочетаний. Среди них выделяются прежде всего сочетания с собирательными и количественными числительными: два сына - двое сыновей.

Собирательные числительные имеют ограниченную сочетаемость с существительными, обозначающими считаемые предметы, и тяготеют к устно-разговорной речи; количественные числительные употребляются без стилистических ограничений. Поэтому стилистического комментария требует употребление собирательных числительных. Они сочетаются с существительными, называющими лиц мужского пола, со словом лицо в значении «человек», с существительными общего рода, обозначающими лиц мужского пола: двое студентов, трое сирот. Нарушение литературной нормы является сочетание собирательных числительных с существительными женского рода: «трое ткачих», а также общего рода, обозначающими лиц женского пола (в этом случае возможны лишь сочетания типа две стороны, три калеки). Встречающиеся в речевой практике отклонения от этого правила расцениваются практической стилистикой как речевые ошибки: Создано три звена по три доярки в каждом, из которых двое (следует две) работают и одна отдыхает; Все девушки получили третий спортивный разряд по волейболу, а двоим (следует двум) присвоен третий разряд по настольному теннису.

Однако с существительными мужского рода на -а сочетаются только собирательные числительные: двое слуг, синонимическая замена их количественными числительными порождает ошибки: Перед нами были два крепких, сильных мужчины (следует двое мужчин), вернувшихся с работы.

Возможны сочетания собирательных числительных с названиями детенышей животных: семеро козлят и неправомерны - с названиями взрослых животных, птиц, рыб. Например, требуют правки такие предложения: Двое буйволов, кажется, успокоились (следует два буйвола); Крупные язи живут в одиночку или группами по двое-трое (следует по два-три).При конкуренции синонимических сочетаний обычно учитывается нейтральный характер количественных числительных и разговорная окраска собирательных (не случайно в русской народной сказке мы встречаем семеро козлят, а в переводе английской - три поросенка, а не трое поросят).

В разговорной речи можно допустить сочетание трое девчат (разговорно-просторечная окраска существительного оправдывает употребление при нем ненормативного числительного), но в книжных стилях представляются недопустимыми сочетания «трое министров», «двое королей», «пятеро академиков» и под., так как собирательные числительные не сочетаются с книжными существительными, тяготеющими к официально-деловой речи.

Собирательные числительные употребляются без стилистических ограничений, подвергаясь субстантивации: «Трое в лодке, не считая собаки»; Только двое стоят у подъезда..., а также в сочетании с субстантивированными прилагательными, причастиями: семеро смелых, двое учащихся, с личными местоимениями: Нас было двое: брат и я (Л.).

В сочетании с существительными, называющими парные предметы, собирательные числительные указывают на количество пар: двое сапог, трое чулок, в то время как соответствующие количественные числительные указывают не единичные предметы: два сапога, три чулка. Однако из двух синонимических сочетаний двое перчаток - две пары перчаток второе предпочтительнее.

Собирательные числительные двое, трое, четверо постоянно используются в количественно-именных сочетаниях с существительными, не имеющими формы единственного числа: сутки, часы, щипцы, сани. Это объясняется тем, что соответствующие количественные числительные, употребленные в именительно-винительном падеже, управляют существительными в форме родительного падежа единственного числа: два стола, которая не образуется от таких слов, как сутки, часы, сани. Поэтому мы вынуждены заменять количественные числительные собирательными: двое суток, четверо саней. Однако при склонении количественно-именных сочетаний характер связи числительного с существительными изменяется: в косвенных падежах числительные согласуется с существительным во множественном числе: двух столов. Следовательно, необходимость в замене количественных числительных собирательными отпадает: двух суток, четырех саней, двумя сутками. Формы типа «двоих суток», «двоими сутками» представляются неоправданными. Потребность в них возникает лишь в исключительных случаях, например, чтобы разграничить сочетания двое часов и два часа, при склонении первого используется собирательное числительное: У двоих часов поврежден механизм, но: Около двух часов длилась операция.

Собирательные числительные в косвенных падежах используются также при субстантивации числительных и в сочетании в личными местоимениями: Пригласите двоих; С нами троими уже беседовали.

Начиная с числительного пять в количественно-именных сочетаниях должны быть использованы только количественные числительные, поскольку они легко сочетаются с любыми существительными: именительный-винительный падеж числительного управляет формой родительного падежа множественного числа существительного: пять столов, шесть суток, восемь саней, десять щипцов.

При написании числительных цифрами иногда возникают ошибочные сочетания типа 23 суток. Их нельзя прочитать, так как двузначных собирательных числительных в русском языке нет (нельзя сказать «двадцать трое», а слово сутки не сочетается с количественным числительным: «двадцать три суток»). Такое употребление цифр недопустимо. При стилистической правке подобных сочетаний можно прибегнуть к лексической замене существительного: 23 дня или ввести предлог в течение, который подскажет употребление количественно-именного сочетания родительном падеже; при этом будет оправдано использование количественного числительного форме трех, согласуемой с существительным: в течение двадцати трех суток.

В художественной речи можно встретить вышедшие теперь из употребления числительные: Ан она, квитанция-то, в казне с лишком четыре ста стоит (С.-Щ.); Знаменитые отпиратели всяких дверей и сундуков… пробились трои суток… и объявили замок неотпираемым (Гонч.); ср. также употребляемые в сказках числительные: в тридевятом царстве; за тридевять земель. Для современного носителя русского языка они представляются весьма устаревшими. Однако писатели могут использовать их, чтобы воссоздать колорит древности: Все сорок сороков московских забили набат (А.Т.) или придать речи народно- поэтическое звучание:

Село, значит, наше - Радово,

Дворов, почитай, два ста.

Тому, кто его оглядывал,

Приятственны наши места.

(С.А. Есенин)

Рассматривая стилистические синонимы в составе числительных, следует затронуть вопрос и о различных способах обозначения числа (количества) предметов в русском языке. Ведь источником синонимии нередко являются счетные существительные, также создающие возможности стилистического выбора: тройка лошадей - три лошади; десяток яиц - десять яиц.

Употребление счетных существительных чаще всего стилистически ограничено: большинство из них имеет разговорную окраску, а некоторые архаизовались, например, дюжина. К тому же эти существительные значительно отличаются от числительных весьма ограниченными возможностями лексической сочетаемости - не сочетаются со словами, имеющую книжную окраску: нельзя сказать «десяток министров», «сотня экспериментов», «дюжина объектов». Большинство счетных существительных закрепилось за узким кругом наименований: тройка лошадей (и только, но не коров, не кошек), десяток яблок (груш, слив), но это существительное не соединяется с наименованием лиц: «десяток студентов» (певиц, скрипачей); дюжина платков (вилок, ножей), но не «дюжина дней, лет» и т.п.

Возможность для стилистического выбора представляют такие синонимы: пятерка - пять баллов (соответственно: двойка, тройка, четверка - два, три, четыре балла); сто рублей - сотня, три рубля - трешка и под. В сравнении со стилистически нейтральными количественно-именными сочетаниями счетные существительные в таких случаях, как правило, стилистически маркированы. Одни имеют разговорную окраску: пятерка, двойка, другие - просторечную: трешка, трешница, трояк, иные - профессиональную: сотня - войсковое подразделение в казачьих войсках в дореволюционной России. Разнообразные суффиксы придают им не только семантические оттенки, но и экспрессию; ср.: сотенка, тысчонка, двушка, пятнашка, пятак, пяточок.

Особого стилистического комментария требует употребление счетных существительных, имеющих двойственную природу, т.е. соединяющих в себе значение числительного и счетного слова. В отличие от других числительных они образуют экспрессивные формы, если используются в предметном значении: миллиончик, миллионище. Без управляемого слова такие числительные употребляются в значении наименований денежных сумм: Марфа Тимофеевна при самых скудных средствах держались так, как будто за ней водились тысячи (Т.).

Слово тысяча, выступающее в значении числительного: тысяча рублей, то в значении счетного существительного: У меня тысячи причин плакать (Ч.), имеет разные формы творительного падежа: тысячью (числ.)-тысячей (сущ.). Соответственно должна изменяться и его грамматическая связь с зависимым существительным: в роли счетного существительного оно управляет формой родительного падежа множительного числа: тысяча мелочей, к тысяче мелочей, с тысячей мелочей, а выступая в значении количественного числительного, оно должно (как и всякое числительное) в именительном-винительном падеже управлять, а в косвенных падежах согласовываться с зависимым существительным; ср.: тысяча рублей - к тысяче рублям, тысячью рублями, о тысяче рублях. Однако в результате взаимовлияния параллельных словосочетаний эти нормы строго не выдерживаются, например в названии кинофильма «Человек с тысячью лиц» (в соответствии с грамматическими правилами надо: с тысячей лиц или с тысячью лицами). В устной речи получили распространение количественно-именные сочетания со словом тысяча, которое склоняется, но неизменно управляет существительным в форме родительного падежа множительного числа.

Слово пара может употребляться в значении «два»: - Почем эти пряники? - Копейка пара (Ч.) - и в значении «несколько», причем указывая, как правило, на небольшое количество: Квартир пока нет. Через пару дней будет, кажется, одна комната (Чак.). В таких случаях счетное существительное имеет разговорную окраску и книжных стилях неуместно. В иных значениях (например, называя два однородных или одинарных предмета: пара чулок, указывая на два лица или существа, объединенные чем-либо общим: супружеская пара, танцующие пары) это существительное используется без стилистических ограничений.

Стилистической оценки требуют также различные способы определения количества в русском языке. Архаический оттенок или народно-поэтическое звучание выделяют оборот с предлогом о при указании количества предметов: палка о двух концах (ср.: чудище о трех головах).

Количество сверх какой-либо меры может быть обозначено указанием на число в сочетании с предложно-падежной формой с лишним: Плыли мы четверо суток с лишним (Чак.). Однако такое обозначение может оказаться неуместным при указании на людей или на предметы, представляющие особую ценность: На заводе сто с лишним инженеров.

В речевой практике встречаются обороты типа два и более, обращение к которым порождает трудности, потому что мы пытаемся используемое в них существительное ставить в грамматическую зависимость от слова более, а не от числительного. Правильно два и более задания (а не «два и более заданий»; ср.: два задания и более. Однако и само использование этого счетного оборота оказывается неуместным: За год вносится четыре и более ценных предложения. Лучше выразить мысль иначе: …не менее четырех или более четырех.

Особенно нелогичным представляется использование этого счетного оборота, если называются некруглые двузначные, трехзначные и т.д. числа. Так, можно сказать двадцать и более, но не двадцать один и более.

5.3.4 Стилистическая характеристика вариантных форм имени числительного

Вариативность падежных форм числительных в современном русском языке обусловлена прежде всего развитием аналитизма в их склонении. По словам В.В.Виноградова, «старая техника языка вступает в противоречие с новыми принципами понимания и выражения отвлеченных понятий числа и количества», и, «подчиняясь влиянию математического мышления, числительные унифицируют свои формы».

Происходит перераспределение функций количественных и порядковых числительных, и вместо склоняемых форм порядковых числительных все чаще употребляются количественные в начальной форме: Живу в квартире 31: тридцать один - тридцать первой; Ехал поездом 75: семьдесят пять - семьдесят пятым; Из дома № 1: номер один - номер первый Явное предпочтение отдается первым вариантам, в то время как еще в начале XX в. в подобных случаях, как правило, употреблялось порядковое числительное: пакет из дома номер первый; палатка номер шестая; нитки номер пятидесятый.

Распространение знаковых обозначений чисел и связанная с этим стандартизация речи обязаны влиянию математического языка, где закрепились несклоняемые формы числительных в сочетаниях типа: Десять плюс один; ровно пять; плюс шесть. Из профессиональной речи несклоняемые варианты числительных переходят в разговорный и литературный язык. Даже поэты отдают дань этому влиянию:

Кирпичные скорлупища. И тут же

Висят домов кубические души.

Душа мечети, души двух хибар,

Душа номер семнадцать дробь двенадцать.

Они воспоминаньями дымятся…

(А.А. Вознесенский)

Публицисты любят использовать броские «шифрованные» названия, образованные с постпозитивными количественными числительными в начальной форме: В Москве, в парке «Сокольники», открылась международная специализированная выставка «Связь-96» (из газ.). Закреплению конструкций этого типа способствует их лаконизм и выразительность; ср.: выставка «Оборудование и технологические процессы производства связи 1996». - Связь-96.

...