Сопоставительный анализ оригинального текста Дж. Р. Толкиена и переводов его на русский язык

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Глава 1. Дж. Р. Толкиен и его художественные произведения

1.1 Автобиографические сведения о Дж. Р. Толкиене

1.2 Художественные особенности известнейшего произведения Дж. Р. Толкиена, «Властелин колец»

1.3 Различные переводы Дж. Р. Толкиена на русский язык

Глава 2. Сопоставительный анализ оригинального текста Дж. Р. Толкиена и переводов его на русский язык

2.1 Сопоставительный анализ имен собственных

2.2 Сопоставительный анализ прямой речи персонажей

2.3 Анализ перевода кульминационного момента

Заключение

Список использованной литературы

Введение

В причудливом мире словесных превращений переводчик может совершить три неверных шага. Первый - он может допустить очевидные ошибки по незнанию или непониманию. Это обычная человеческая слабость - и вполне простительная. Второй -- переводчик может сознательно пропускать те слова и абзацы, в смысл которых он не потрудился вникнуть или же те, что, по его мнению, могут показаться непонятными или неприличными читателю. Он также не брезгует самым поверхностным значением слова, которое к его услугам предоставляет словарь. Третья -- и самая большая ошибка переводчика, когда он принимается полировать и приглаживать шедевр, приукрашивая его, подлаживаясь к вкусам и предрассудкам читателей.

Порой встречаются такие художественные тексты, в которых содержится лексика из профессиональной сферы. При такой работе обойтись знаниями просто грамматики и лексики языка невозможно. Здесь требуется быть специалистом, чувствующим язык, восстанавливающим замысел автора.

Переводчик должен уметь творчески интерпретировать и обобщать информацию оригинала, используя свой ранее накопленный опыт.

Переводчик должен уметь увидеть подразумеваемые автором взаимоотношения и связи между элементами информации в тексте.

Переводчик должен углубленно понять содержание исходного текста.

Третий уровень деятельности переводчика связан со всякого рода действиями и операциями, направленными на эквивалентное воссоздание понятого. И здесь следует подчеркнуть, что только эквивалентная передача материала может удовлетворить переводчика-профессионала.

Решение задач эквивалентного воссоздания информации невозможно без знания в совершенстве на двух языках лексико-грамматических средств, которые используются в оригинале. В процессе перевода механизм поиска и отбора лексических средств является самым сложным, поскольку именно на этом уровне переводчику приходится не только использовать весь свой информационный запас и фоновые знания, но также учитывать роль эмоционально окрашенных фрагментов, прагматических задач перевода и т. п. ряда единиц в русском языке. На основе контекста мы выбираем нужную нам единицу. Отдельные слова функционируют в тексте таким образом, что используется вся гамма значений. В ходе поиска требуемых лексических соответствий нередко приходится прибегать ко всякого рода трансформациям. При этом переводчик обязательно должен учитывать установившуюся сочетаемость слов, несоблюдение которой приводит к значительным стилистическим сдвигам, нарушает нормы языка перевода. Преодоление грамматических трудностей перевода также очень важно на этом уровне. В тех случаях, когда структура английского предложения близка к структуре русского предложения, могут использоваться параллельные построения. Если же таких возможностей нет, переводчик прибегает к синтаксическим трансформациям.

Попробуем практически рассмотреть определенное художественное произведение и то, как переводчики к нему подошли.

Глава 1: Дж. Р. Толкиен и его художественные произведения

1.1. Автобиографические сведения о Дж. Р. Толкиене

русский перевод толкиен

Джон Ромнальд Румэл Томлкин (англ. John Ronald Reuel Tolkien; 3 января 1892 года, Блумфонтейн, Оранжевая Республика -- 2 сентября 1973 года Борнмут, Англия) -- английский писатель, лингвист, поэт, филолог, профессор Оксфордского университета. Наиболее известен как автор классических произведений «высокого фэнтези»: «Хоббит, или Туда и обратно», «Властелин колец» и «Сильмариллион».

Толкин занимал должности профессора англосаксонского языка Роулинсона и Босуорта в Пемброк-колледже (англ.)русск. Оксфордского университета (1925--1945), английского языка и литературы Мертона в Мертон-колледже (англ.)русск. Оксфордского университета (1945--1959). Вместе с близким другом К. С. Льюисом состоял в неформальном литературоведческом обществе «Инклинги». 28 марта 1972 года получил звание командора Ордена Британской империи (СВЕ) от королевы Елизаветы II.

В 1914 году Толкин записался в Корпус военной подготовки, дабы оттянуть призыв на военную службу и успеть получить степень бакалавра. В 1915 году Толкин с отличием закончил университет и пошёл служить лейтенантом в полк Ланкаширских стрелков; вскоре Джон был призван на фронт и участвовал в Первой мировой войне.

Джон пережил кровавую битву на Сомме, где погибло двое его лучших друзей из ЧК («чайного клуба»), после чего возненавидел войны, заболел сыпным тифом и после длительного лечения был отправлен домой с инвалидностью. Последующие годы он посвятил научной карьере: сначала преподавал в Университете Лидса, в 1922 году получил должность профессора англо-саксонского языка и литературы в Оксфордском университете, где стал одним из самых молодых профессоров (в 30 лет) и скоро заработал репутацию одного из лучших филологов в мире.

В это же время он начал писать цикл мифов и легенд Средиземья (англ. Middle-Earth), который позже станет «Сильмариллионом». В его семье было четверо детей, для них он впервые сочинил, рассказал, а потом записал «Хоббита», который был позже опубликован в 1937 году сэром Стэнли Ануином. «Хоббит» пользовался успехом, и Ануин предложил Толкину написать продолжение; однако работа над трилогией заняла длительное время и книга была закончена только в 1954 году, когда Толкин уже собирался на пенсию.

Трилогия была опубликована и имела колоссальный успех, что немало удивило и автора, и издателя. Ануин ожидал, что потеряет значительные деньги, но книга лично ему очень нравилась, и он очень хотел опубликовать произведение своего друга. Для удобства издания книга была поделена на три части, чтобы после публикации и продажи первой части стало понятно, стоит ли печатать остальные.

Первой гражданской работой Толкина после Первой мировой войны стала должность помощника лексикографа в 1919 году, когда он, демобилизованный из армии, присоединился к работе над «Оксфордским словарём английского языка», где он работал в основном по истории и этимологии слов германского происхождения, начинающихся с буквы «W». В 1920 году он занял пост читателя (аналогичная во многом должности лектора) на английском языке в Лидском университете, и (из нанятых) стал там самым молодым профессором. Во времена Университета он выпустил «Словарь среднеанглийского языка» и опубликовал окончательную редакцию «Сэра Гавейна и Зелёного рыцаря» (совместно с филологом Эриком Валентайном Гордоном) -- издание, куда вошли текст-оригинал и комментарии, которые часто путают с переводом этого произведения на современный английский язык, созданный позднее Толкином вместе с переводами «Жемчужины» («Perle» -- на среднеанглийском) и «Сэра Орфео». В 1925 году Толкин вернулся в Оксфорд, где занял (до 1945 года) должность профессора англосаксонского языка Роулинсона и Босуорта в Пемброкского колледжа.

Во времена Пемброкского колледжа он пишет «Хоббита» и первые два тома «Властелина колец», живя на Нортмур-роад 20 в Северном Оксфорде, где в 2002 году была установлена его Синяя мемориальная доска. В 1932 он также опубликовал филологическое эссе по «Ноденсу» (также «Нуденс» -- кельтский бог исцеления, моря, охоты и собак), продолжая Сэра Мортимера Уилера, когда тот уехал на раскопки римского асклепиона в Глостершир, на Лидни-парк.

В 1920-х Толкин взялся за перевод «Беовульфа», который он закончил в 1926 году, но не опубликовал. В итоге поэма редактировалась сыном Толкина и была опубликована им в 2014 году, более чем через сорок лет после смерти Толкина и почти 90 лет с момента её завершения.

Через десять лет после окончания перевода Толкин дал весьма известную лекцию об этой работе, озаглавленную как «Беовульф: Монстры и критики», которая имела определяющее влияние на исследования по «Беовульфу»[33]. Льюис Е. Николсон писал о статье Толкина как о «широко признанном поворотном моменте в критике „Беовульфа“», отметив, что Толкином было установлено верховенство поэтического характера работы, в отличие от своих чисто языковых элементов. В то время единодушие ученого совета претерпело раскол относительно «Беовульфа»: решения, к чему отнести поэму: к детским битвам с монстрами, либо к описанию реалистичной племенной войны, но мнения склонялись в сторону первого. Толкин утверждал, что автор «Беовульфа» обращался больше к человеческой судьбе в целом, а не конкретно к ограниченной теме племенной политики, и, следовательно, «монстры» имеют важное значение для поэмы. Там, где у Финнсбурга Беовульф имеет дело с проявлениями племенной борьбы, Толкин категорически настаивал против рассмотрения поэмы в фантастическом аспекте. В эссе Толкин также показал, как высоко он ценил «Беовульфа»: «Беовульф -- среди моих самых ценных источников, и это влияние можно увидеть на протяжении всего легендариума Средиземья».

По мнению Хэмфри Карпентера, Толкином были использованы гениальные средства, которые начинают свою серию лекций по «Беовульфу»:

Он заходил в комнату, оглядывал публику своим взглядом и вдруг начинал декламировать оглушительным голосом первые строки поэмы на англо-саксонском, начиная с великого крика «Hwжt!» (первое слово из этого и ряда других староанглийских стихов), которое некоторые студенты принимали за «Тихо!» («Quiet!») Это было даже не зачитывание драматического спектакля, а некое олицетворение англо-саксонского барда в медовом зале, и это впечатление сохранялось у целых поколений студентов, потому что они уходили домой с осознанием: «Беовульф» не был простым набором текста для чтения и простого анализа, но был мощной частью драматической поэзии.

Десятилетиями позже Уистен Хью Оден писал своему бывшему профессору:

«Я не думаю, что когда-либо говорил Вам, какие незабываемые впечатления произвело на меня, как на студента, чтение Вами „Беовульфа“. Этот голос был голосом Гэндальфа».

В 1945 году Толкин стал профессором английского языка и литературы в оксфордском Мертон-колледже (англ.) и оставался на этом посту до отставки в 1959 г. Много лет он работал сторонним экзаменатором в Дублинском университетском колледже (англ. University College Dublin). В 1954 году Толкин получил почётную ученую степень от Национального университета Ирландии (Дублинский университетский колледж был его составной частью).

В 1948 году Толкин закончил работу над романом «Властелин колец» -- почти десятилетие спустя после первого наброска. Он предложил книгу издательству Allen & Unwin. По замыслу Толкина, одновременно с «Властелином колец» следовало опубликовать «Сильмариллион», но издательство не пошло на это. Тогда в 1950 году Толкин предложил своё произведение издательству Collins, но сотрудник издательства Милтон Уолдмен (Milton Waldman) заявил, что роман «остро нуждается в урезании». В 1952 году Толкин снова написал в Allen & Unwin: «Я с радостью рассмотрю возможность публикации любой части текста». Издательство согласилось опубликовать роман целиком, без урезаний.

В начале 1960-х «Властелин колец» был выпущен в США с разрешения Толкина издательством Ballantine Books и имел ошеломляющий коммерческий успех. Роман попал на благодатную почву: молодёжь 1960-х, увлечённая движением хиппи и идеями мира и свободы, увидела в книге воплощение многих своих мечтаний. В середине 1960-х «Властелин колец» переживает настоящий «бум». Сам автор признавал, что успех ему льстит, но со временем устал от популярности. Ему даже пришлось поменять номер телефона, потому что поклонники надоедали ему звонками.

В 1961 году Клайв С. Льюис хлопотал о присуждении Толкину Нобелевской премии по литературе. Однако шведские академики отклонили номинацию с формулировкой, что книги Толкина «ни в коей мере нельзя назвать прозой высшего класса». Премию в тот год получил югославский писатель Иво Андрич.

Также Толкин осуществил перевод книги пророка Ионы для издания «Иерусалимской Библии» (англ.), которую опубликовали в 1966 году.

Ещё в детстве Джон со своими товарищами придумали несколько языков, чтобы общаться между собой. Эта страсть к изучению существующих языков и конструированию новых осталась с ним на всю жизнь. Толкин является создателем нескольких искусственных языков: квенья, или язык высших эльфов; синдарин -- язык серых эльфов. Толкин знал несколько десятков языков, новые языки составлял, во многом руководствуясь красотой звучания [комм. 4]. Сам он говорил: «Никто не верит мне, когда я говорю, что моя длинная книга -- это попытка создать мир, в котором язык, соответствующий моей личной эстетике, мог бы оказаться естественным. Тем не менее, это правда».

1.2 Художественные особенности известнейшего произведения Дж. Р. Толкиена, «Властелин колец»

Трилогия "Властелин Колец" - наиболее известное из литературных произведений Дж. Р. Р. Толкиена. Она по праву считается одной из самых читаемых книг в истории мировой литературы. Будучи впервые опубликованным в 1954-1955 годах, роман до сих пор вызывает неизменный интерес у все новых и новых поколений читателей. В наступившем веке "Властелин Колец" переживает очередной, весьма бурный период повышенного к себе внимания. Принадлежность "Властелина Колец" к мировой литературе (в самом глобальном смысле: как во временном, так и в пространственном аспекте) оказывается гораздо важнее, нежели принадлежность его конкретно к литературе двадцатого века.

Еще одна причина, не позволяющая говорить о "Властелине Колец" только лишь как о памятнике литературы ушедшего века, - это существование целой субкультуры, в зарождении которой роман сыграл решающую роль. Истоки этой субкультуры следует искать в "толкиновских обществах", образованных в середине шестидесятых годов (сразу после издания трилогии в Америке) американскими студентами, для которых книга стала поистине культовой. Затем "пламя американского энтузиазма перекинулось и на другие страны" [Карпентер С. 362-364], и толкинистское движение распространилось также по Европе и Азии. Россия в этом отношении не стала исключением: несмотря на то, что первая часть трилогии была опубликована в 1982 году, российский читатель уже был знаком с полной версией романа - благодаря множеству самиздатовских переводов - еще с шестидесятых годов. Движение толкиенистов со временем не только не утратило своей актуальности и жизнеспособности, но и продолжает развиваться, принимая в свои ряды новых поклонников творчества Толкиена.

В рамках субкультуры "Властелин Колец" перестает быть исключительно художественным текстом; он становится неким своеобразным первоэлементом творения особого мира и одновременно свидетельством существования этого мира - Словом, созидающим Материю, инструментом Демиурга, строящего свой универсум, отличный от физической реальности. И хотя для субкультуры несомненную ценность представляют и другие произведения, вышедшие из-под пера Толкиена (в частности, "Сильмариллион"), именно "Властелин Колец" представляется тем краеугольным камнем, на котором держится мироздание в понимании культуры толкиенистов.

Дж.Р.Р. Толкин 40 лет работал над своей самой популярной книгой. Поклонники творчества писателя знают, что трилогия «Властелин колец» родилась из стилизаций под исландские саги и средневековые хроники, из перечня карликов-альвов, позаимствованного в "Эдде", из описания весьма реального Йоркшира, из воспоминаний о прочитанных в детстве романах Хаггарда, из знаний о кельтах, саксах и финнах, о греческой философии и древних языках.

Не раз вставал вопрос об индивидуальном стиле Дж.Р.Р. Толкина, в связи с изучением произведений автора и многочисленных вторичных текстов, созданных по их мотивам (тексты фанфикшн). К сожалению, данный аспект достаточно скудно освещён в научных трудах, поэтому мы попытались дать свой частичный анализ стиля Дж.Р.Р.Толкина.

Итак, не претендуя на исчерпывающий ответ на вопрос о том, что представляет собой стиль произведений Дж.Р.Р.Толкина, ограничимся перечислением наиболее ярких лингвостилистических характеристик трилогии «Властелин колец», выявленных на фонетическом, семантическом и синтаксическом уровнях.

В произведении употребляется поэтическая лексика, например: asunder, bane, dale, ere, fell, fey, foe, marvel, mere, morn, naught, nigh, oft, ore, steed, thee, thou, thy, tidings, wrath, wrought, woe. Слова и выражения разговорного регистра, употреблённые в репликах героев, как правило, выступают в качестве лексической характеристики персонажей: lad, queer, agin, dad, to fool about, to tell off, a tidy bit of money tucked away, prentice, trapse, confounded, fiddlesticks.

Автору свойственно словотворчество. В тексте встречаются оригинальные числительные: eleventy-first (birthday) (111), tweens; Дж.Р.Р. Толкин переносит в выдуманный им мир понятия реальной жизни, несколько изменяя их (gentlehobbit, по аналогии с gentleman); придумывает новые названия для фантастических животных (mumakil); в произведении часто встречаются окказиональные слова, образованные при помощи словосложения: elf-rune, dwarf-make, dwarf-candles, elf-fountains, goblin-barkers.

Одной из важных особенностей стиля Дж.Р.Р. Толкина являются изобретённые им языки народов, населяющих придуманный им мир, так называемое языкотворчество. Интересно, что при всём многообразии языков и наречий можно выделить их родственные связи и проследить развитие некоторых из них. Это объясняется тем, что в процессе создания «новых» языков Дж.Р.Р. Толкин применил свои филологические знания. Известно, что при создании эльфийского языка Дж.Р.Р. Толкин изначально отбирал корни из финского, руководствуясь их фонетическим благозвучием, и приводил их в единую систему. В результате получился уникальный, мелодичный язык со своей лексикой и грамматикой, который до сих пор вызывает восторг у лингвистов и простых читателей. Поклонники творчества писателя собрали и систематизировали все элементы нового языка, присутствующие в книгах Дж.Р.Р. Толкина, и на их основе составили словари эльфийского языка, изобретённого писателем.

Дж.Р.Р. Толкин часто использует слова с ингерентной коннотацией. Около семидесяти процентов такой лексики встречаются в авторских комментариях и описаниях, причём это могут быть как положительно, так и отрицательно окрашенные слова. Вот некоторые примеры слов с отрицательной ингерентной коннотацией: peculiar, oddities, stranded, nasty, trampling, outlandish, startled, grumbling, to duck, prostrate, to dread, vulgar, flabbergasted, annoyance, indignant, troubled, busybody, to snort, menacing, ruefully, indisposed, to fidget, throe, tussle, offensive, to evict, to collapse, to pester, suspicion, nuisance, abominable.

В числе слов с положительной ингерентной коннотацией можно назвать, например: victory, valour, hope, to heal, to cure, mercy, reward, fortune, glory, honour, blessed, unscathed, mirth. Однако следует отметить, что положительно окрашенной лексики в тексте значительно меньше, чем отрицательно окрашенной. Благодаря этому общее настроение произведений остаётся напряжённым, мрачным или печальным, а само трилогия воспринимается как повествование о драматических и даже трагических событиях. Таким образом, можно утверждать, что с помощью коннотативной лексики автор создаёт нужную атмосферу, эмоциональный фон произведения.

При помощи коннотативных словосочетаний (immeasurable halls, everlasting music, endless pilgrimage, endless rustling sigh, marvelous shape, immeasurable strength) достигается ощущение непостижимости и грандиозности происходящего.

Большое количество глагольных форм на сравнительно небольшом отрезке текста обеспечивает динамику повествования: Then tottering, struggling up, with her last strength she drove her sword between crown and mantle, as the great shoulders bowed before her. The sword broke sparkling into many shards. The crown rolled away with a clang. Йowyn fell forward upon her fallen foe[1].

Дж.Р.Р. Толкин активно использовал синтаксические приёмы. В авторских описаниях и репликах персонажей встречаются повторы для усиления эффекта повторяющегося слова. Slowly, slowly he began to crawl aside [2]. Death, death, death! Death takes us all! Ride, ride to ruin and the world's ending![3]

В тексте часто встречается инверсия. Так, из описания одного сражения можно выделить следующие примеры использования данного стилистического приёма: a crown of steel he bore; naught was there to see, to the air he had returned; then Merry heard of all sounds in that hour the strangest; Eowyn it was…; but glad would he have been to know its fate…[4] Используемая в речи автора инверсия создаёт эффект старинного текста, замедляет темп повествования и создаёт торжественное настроение, тогда как в диалогах персонажей автор использует этот синтаксический приём для передачи эмоций. …so glad am I to see you on your legs [5] ; I see the wood as plainly as do you [6] ; young was mountain under moon [7] ; but there are not men enough in the Mark [8]; nevertheless to Isengard I go [9] ; little better would your wages have been [10]; do you not feel the air throb in your ears [11]; these are the strangest trees that ever I saw [12]; almost you make me regret that I have not seen these caves [13].

Дж.Р.Р. Толкин часто использует схему «прилагательное + существительное» в авторских описаниях, тогда как в прямой речи персонажей она практически отсутствует. Очень часто такие сочетания приобретают адгерентную коннотацию. Так, в одном описании (дня рождения Бильбо) можно выделить следующие словосочетания: special magnificence, remarkable disappearance, unexpected return, prolonged vigour, perpetual youth, inexhaustible wealth, devoted admires, welcome demand, nasty shock, decent folk, knowledgeable Sam, startled hobbits, bushy eyebrows, legendary past, deafening explosion, tremendous outburst, perfunctory clapping, indignant surprise, sudden vanishment, unlikely times, outlandish folk.

Дж.Р.Р. Толкин часто использует парную конструкцию “N and N”, где N - существительное. Такая модель, также характерная для фольклорных текстов, встречается в авторской речи и в репликах персонажей на протяжении всего повествования (disappearance and return, oddities and good fortune, elves and dragons, cabbages and potatoes, the stranger and the miller, beards and hoods, sorts and shapes, smokes and lights, the dwarves and other odd folk, cellars and warehouses, peace and quiet, relief and laugh, nooks and corners).

Автор довольно часто использует тире или точку с запятой в пояснениях и в репликах персонажей. “People became enthusiastic; and they began to tick off the days on the calendar; and they watched eagerly for the postman, hoping for invitations.” “I don't know half of you half as well as I should like; and I like less than half of you half as well as you deserve”[14]. “I regret to announce that - though, as I said, eleventy-one years is far too short a time to spend among you - this is the END”[15]. “He looked indisposed - to see Sackville-Bagginses at any rate; and he stood up, fidgeting with something in his pocket”[16]. Эти знаки препинания сигнализируют о дополнительных паузах, определяя темп чтения.

Дж.Р.Р. Толкин использует графические приёмы, преимущественно курсив, которым выделяются слова и выражения, требующие особого внимания читателя в силу своей новизны, необычности (tweens, eleventy-one, mathom), либо авторской эмфазы (At ninety-nine they began to call him well-preserved, but unchanged would have been nearer the mark….Frodo was going to be thirty-three, 33 an important number: the date of his `coming of age'. Our Sam says that everyone's going to be invited to the party… ).[17]

1.3 Различные переводы Дж. Р. Толкиена на русский язык

Одним из переводов стало произведение Натальи Григорьевой и Владимира Грушецкого. Первоначально, с 1984 г., текст распространялся в самиздате в виде анонимных рукописей как продолжение «Хранителей» А. Кистяковского и В. Муравьева, поэтому некоторые имена переведены или транслитерированы так же, как в том варианте. Поэтому перевод первой части эпопеи был сделан значительно позже, чем второй и третей - в 1989 г. Основой для перевода второго и третьего томов послужила анонимная рукопись, предположительно, авторства З.А. Бобырь [6, c. 161], случайно попавшая к переводчикам. В. Грушецкий и Н. Григорьева выполнили литературную обработку анонимного пересказа, основываясь на ксерокопии одного из английских изданий. Первый однотомный вариант вышел в 1991 г. в издательстве «Северо-Запад» с предисловием «Несколько слов вначале», в котором приводилась биография Дж.Р.Р. Толкина, говорилось о причинах популярности романа и давались трактовки ряда идей, содержащихся во «Властелине колец». Стихи были представлены в переводе И. Гриншпуна, а также присутствовали иллюстрации А. Николаева. Приложения были выпущены отдельной брошюрой. Второе (отредактированное) издание вышло через год в «Северо-Западе» («в коробке», вместе с «Хоббитом») с дополненными Приложениями, глоссарием и некоторыми изменениями в тексте. Долгое время именно этот вариант переиздавался, составив конкуренцию по читательской популярности первому официальному. В 2003 г. была издана третья, исправленная, версия этого перевода. В различных компьютерных сетях с середины 1980-х гг. часто встречался перевод Григорьевой и Грушецкого второго и третьего томов, скомбинированный с переводом первого тома Грузберга (причем в версии с именами и названиями из перевода «Хранителей» Муравьева и Кистяковского).

Перевод Н. Григорьевой и В. Грушецкого сильно сокращен по сравнению с оригиналом, переводчики пренебрегли значительной долей деталей. Текст изобилует не только кальками с английского языка, но и неудачными русскими эквивалентами. Однако если исходить из целеполагания авторов, утверждающих, что «в работе по переводу трилогии для нас принципиально важно было попытаться передать смысловую составляющую (редко выраженную прямо), не отрываясь слишком далеко от самого текста», то их цель достигнута. Данный перевод все же нельзя рассматривать как в полной мере самостоятельное произведение, и возможно изучать лишь в сравнении с остальными существовавшими на момент его создания.

Одновременно с первым изданием перевода Григорьевой и Грушецкого в 1991 г. был опубликован вариант В.А. Маториной (больше известной под псевдонимом «В.А.М.»). Она долгое время жила в Горловке на Украине и принимала активное участие в становлении ролевого движения как в России, так и в своей стране.

Перевод «Властелина Колец» делался с микропленок, полученных из того же источника, что и у других переводчиков - Библиотеки иностранной литературы в Москве. Сначала был переведен «Хоббит», потом «Властелин Колец», причем создавался он после прочтения «Хранителей» А. Кистяковского и В. Муравьева как «продолжение», поэтому многие имена заимствованы оттуда. Перевод записывался от руки, в амбарных книгах, перепечатывался на машинке в шести экземплярах, потом сшивался. Круг читателей этой рукописи - личные друзья В.А.

Глава 2. Сопоставительный анализ оригинального текста Дж. Р. Толкиена и переводов его на русский язык

2.1 Сопоставительный анализ имен собственных

Теперь мы можем провести анализ художественного перевода отрывка из «Властелина колец» Джона Толкиена, выполненного Григорьевым и Грушецкой, а также Муравьевым и Кистяковским.

Возьмем для сравнения следующий отрывок:

A KNIFE IN THE DARK (from THE FELLOWSHIP OF THE RING)

The story ended. The hobbits moved and stretched. "Look!" said Merry. "The Moon is rising: it must be getting late."

The others looked up. Even as they did so, they saw on the top of the hill something small and dark against the glimmer of the morning. It was perhaps only a large stone or jutting rock shown up by the pale light.

Sam and Merry got up and walked away from the fire. Frodo and Pippin remained seated in silence. Strider was watching the moonlight on the hill intently. All seemed quiet and still, but Frodo felt a cold dread creeping over his heart, now that Strider was no longer speaking. He huddled closer to the fire. At that moment Sam came running back from the edge of the dell.

"I don't know what it is," he said, "but I suddenly felt afraid. 1 wouldn't go outside this dell for any money; I felt that something was creeping up the slope."

"Did you see anything?" asked Frodo, springing to his feet.

"No, sir. I saw nothing, but I didn't stop to look."

"I saw something," said Merry; "or I thought I did -- away westwards where the moonlight was falling on the flats beyond the shadow of the hill-tops, I thought there were two or three black shapes. They seemed to be moving this way."

"Keep close to the fire, with your faces outward!" cried Strider. "Get some of the longer sticks ready in your hands!"

For a breathless time they sat there, silent and alert, with their backs turned to the wood-fire, each gazing into the shadows that encircled them. Nothing happened. There was no sound or movement in the night. Frodo stirred, feeling that he must break the silence: he longed to shout out loud.

"Hush!" whispered Strider. "What's that?" gasped Pippin at the same moment.

Over the lip of the little dell, on the side away from the hill, they felt, rather than saw, a shadow rise, one shadow or more than one. They strained their eyes, and the shadows seemed to grow. Soon there could be no doubt: three or four tall black figures were standing there on the slope, looking down on them. So black were they that they seemed like black holes in the deep shade behind them. Frodo thought that he heard a faint hiss as of venomous breath and felt a thin piercing chill. Then the shapes slowly advanced.

Terror overcame Pippin and Merry, and they threw themselves flat on the ground. Sam shrank to Frodo's side. Frodo was hardly less terrified than his companions; he was quaking as if he was bitter cold, but his terror was swallowed up in a sudden temptation to put on the Ring. The desire to do this laid hold of him, and he could think of nothing else. He did not forget the Barrow, nor the message of Gandalf; but something seemed to be compelling him to disregard all warnings, and he longed to yield. Not with the hope of escape, or of doing anything, either good or bad: he simply felt that he must take the Ring and put it on his finger, he could not speak. He felt Sam looking at him, as if he knew that his master was in some great trouble, but he could not turn towards him. He shut his eyes and struggled for a while; but resistance became unbearable, and at last he slowly drew out the chain, and slipped the Ring on the forefinger of his left hand.

Immediately, though everything else remained as before, dim and dark, the shapes became terribly clear. He was able to see beneath their black wrappings. There were five tall figures: two standing on the lip of the dell, three advancing. In their white faces burned keen and merciless eyes; under their mantles were long grey robes; upon their grey hairs were helms of silver; in their haggard hands were swords of steel. Their eyes fell on him and pierced him, as they rushed towards him. Desperate, he drew his own sword, and it seemed to him that it flickered red, as if it was a firebrand. Two of the figures halted. The third was taller than the others: his hair was long arid gleaming and on his helm was a crown. In one hand he held a long sword, and in the other a knife; both the knife and the hand that held it glowed with a pale light. He sprang forward and bore down on Frodo.

At that moment Frodo threw himself forward on the ground, and he heard himself crying aloud: О Elbereth! Gilthoniel! At the same time he struck at the feet of his enemy. A shrill cry rang out in the night; and he felt a pain like a dart of poisoned ice pierce his left shoulder. Even as he swooned he caught, as through a swirling mist, a glimpse of Strider leaping out of the darkness with a flaming brand of wood in either hand. With a last effort, dropping his sword, Frodo slipped the Ring from his finger and closed his right hand tight upon it.

Перевод Н. Григорьевой, В. Грушецкого:

КЛИНОК ВО ТЬМЕ

Рассказ кончился. Хоббиты зашевелились, начали потягиваться.

-- Луна-то уже высоко, -- заметил Мерри. -- Поздно, должно быть.

Остальные тоже посмотрели вверх. На вершине холма в лунном свете отчетливо был виден не то выступ скалы, не то черный одинокий камень. Сэм с Мерри отошли от огня. Фродо и Пиппин сидели, молча глядя в костер, а Колоброд стоял, пристально вглядываясь во что-то, привлекшее его внимание на вершине. Фродо только взглянул на него и тут же почувствовал поднимающуюся из глубины волну страха. Он придвинулся ближе к огню. В этот момент из темноты бегом вернулся Сэм.

Я чегой-то испугался вдруг, -- задышливо выговорил он. -- Там что-то есть. Я теперь ни за какие деньги неотойду никуда. Оно будто сверху наползает...

Что ты видел? -- вскочив на ноги, допытывался Фродо.

Да ничего я, сударь, не видел и смотреть не смотрел.

А я вот видел, -- сказал, подходя, Мерри, -- а может, показалось мне. Там под луной на равнине две не то тричерные фигуры. По-моему, они сюда направляются.

Станьте спиной к огню! -- скомандовал Колоброд.

-- Приготовьте ветки, чтобы зажечь.

Затаив дыхание, хоббиты вглядывались во тьму. Долгое время ничего не происходило. Фродо больше не мог сдерживаться. Ему хотелось кричать.

Тише! -- словно почувствовав, шепнул Колоброд.

Что там? -- выдохнул Пиппин.

Поверх бровки лощины поднялась призрачная тень. Они скорее ощутили, чем увидели ее. Но вот рядом с ней встала вторая, потом третья. Теперь сомнений не было. Три высокие черные фигуры стояли на склоне, глядя на них сверху. Они были чернее ночи, словно дыры в ночной тьме. Фродо показалось, что он слышит звук дыхания, похожий на змеиный шип. У него похолодело внутри. Фигуры как-то неуловимо приблизились.

От несказанного ужаса Пиппин и Мерри бросились ничком на землю. Сэм кинулся к хозяину. А Фродо била крупная дрожь, словно от леденящего озноба. Но сквозь ужас все настойчивее поднималось в нем желание надеть Кольцо. Оно захватило его, ни о чем другом он уже не думал. Он не забыл ни Упокоища, ни письма Гэндальфа, но сейчас все это отступило, стало неважным, и осталось только желание сдаться, уступить. Он не думал о спасении, не думал, плохо или хорошо то, что он собирался сделать, он просто принимал необходимость надеть Кольцо. Язык не слушался. Где-то на границе сознания он чувствовал отчаянный взгляд Сэма, но не мог даже повернуться к нему. Фродо зажмурился, потряс головой, но дальше сопротивляться не было сил. Он медленно потянул цепочку, вытащил Кольцо и надел на указательный палец левой руки.

Все осталось по-прежнему, но черные фигуры вдруг вырисовались перед ним совершенно отчетливо. Теперь он мог рассмотреть их. Пятеро. Двое стоят на кромке лощины. Трое приближаются. Безжалостные глаза горят жутким фосфорическим светом. Под плащами -- серые саваны. На пепельных волосах -- боевые шлемы. Иссохшие руки сжимают длинные стальные мечи. Вот их взгляды скрестились на тщедушной фигурке, и они двинулись вперед. В отчаянии Фродо вытащил свой меч и... удивился. Клинок рдел алым светом и рассыпал искры, словно головня, выхваченная из костра. Двое остановились. Третий, выше всех ростом, с короной поверх шлема, шагнул вперед. В правой руке он сжимал обнаженный меч, а в левой кинжал, испускавший мертвенное призрачное сияние. Он бросился к Фродо.

Хоббит прянул к земле, услышав собственный сдавленный крик: «О Элберет! Гилтониэль!», и ударил клинком куда-то в ногу противника. Тут же его левое плечо пронзила ледяная боль. Мир начал стремительно поворачиваться, мелькнул Колоброд с двумя пылающими факелами в руках. Выронив меч, последним осмысленным усилием Фродо сдернул Кольцо с пальца и повалился на траву, крепко зажав Кольцо в правой руке.

Перевод В. Муравьева, А. Кистяковского

КЛИНОК В НОЧИ

Рассказ был кончен. Хоббиты задвигались, потягиваясь.

Смотри-ка! - сказал Мерри. - Луна встает, должно

быть уже поздно.

Все подняли глаза - и все увидели близ вершины горы черный комочек, явственный в лунном свете. Это, наверно, луна обозначила большой камень или выступ скалы.

Сумрак наливался ознобной темнотой. Сэм и Мерри поежились, встали и пошли подтащить топлива. Было как будто тихо и спокойно, но Фродо вдруг охватил цепкий ледя-. ной страх, и он торопливо пододвинулся к огню. Откуда-то сверху прибежал Сэм.

- Вроде бы и никого, - сказал он. - Только я что-то

испугался. Из лощины никуда не пойду. Подкрадываются, что

ли?

--Ты кого-нибудь видел? - спросил Фродо, вскочив на ноги.

Нет, сударь, никого не видел, даже и не смотрел.

А я, пожалуй что, видел, - сказал Мерри. - Показа

лись мне две или три черные тени. Как бы не сюда ползли.

Ближе к костру, спиной к огню! - приказал Бродяж-

ник. - Подберите жерди посуше да подлиннее!

Уселись молча и настороже, вглядываясь в немую темень. Ни шороха; Фродо мучительно захотелось крикнуть во весь голос, чтобы спастись от гнетущей тишины.

Тише! - прошептал Бродяжник, и тут же Пин задохнулся приглушенным возгласом:

Что это, что это там такое?

Они скорее почуяли, чем увидели, как из-за края лощины возникла тень: одна, друга, третья... Три, нет уже четыре зыбкие фигуры застыли над ними на склоне холма: черные, словно дыры в темноте. Послышался змеиный шип, дохнуло могильным холодом. Потом тени качнулись и придвинулись.

Пин и Мерри в страхе бросились ничком на траву. Сэм беспомощно осел рядом с хозяином. А Фродо охватил невыносимый, леденящий ужас... и вдруг он понял, что надо все го лишь надеть Кольцо. Он не забыл Могильники, не забыл предупреждения Гэндальфа, но противиться не было сил. И язык отнялся. Сэм в испуге глядел на него снизу: хозяин в опасности, и никак ему не помочь - ну никак. Фродо закрыл глаза и попробовал устоять, одолеть... нет, невмоготу. Он потянул цепочку, нащупал Кольцо - и медленно надел его на указательный палец левой руки.

Все осталось, как было, в расплывчатой мгле; только черные тени вдруг надвинулись и прояснились. Перед ним возникли пять высоких воинов в серых плащах: двое стояли на гребне холма, трое приближались. Запавшие их глазницы светились острыми, беспощадными взглядами, на сединах -серебряные шлемы, в руках - стальные мечи. Они снова шагнули вперед, впиваясь в него ледяными глазами. Фродо в отчаянии обнажил свой кинжал - и кинжал зарделся, словно раскаленная головня. Двое замерли. Третий был выше всех, шлем его венчала корона. В одной руке он держал длинный меч, в другой - кинжал: клинки отливали мертвенным светом. Он ринулся к Фродо.

А Фродо, упав наземь, сам не зная почему, вдруг вскричал: «О Элберет! Гилтониэль!» - и ударил кинжалом в ногу подступившего врага. Яростный вопль всколыхнул темноту, и ледяное смертоносное жало вонзилось в плечо Фродо. Теряя сознание, он увидел, как из мглы вырвался Бродяжник с двумя факелами в руках. Последним усилием Фродо сорвал Кольцо с пальца и, обронив кинжал, упал навзничь.

Для начала можно сравнить перевод имен собственных.

Оригинал	Григорьева и Грушецкий	Муравьев и Кистяковский
Strider	Колоброд	Бродяжник
Pippin	Пиппин	Пин
Barrow	Упокоище	Могильники

Остальные имена и названия переводчики оставили практически нетронутыми. Самый интересный случай из перечисленных выше - конечно, перевод имени собственного Strider. И в первом, и во втором случае перевод дан с некоей негативной оценкой, легкой презрительностью к персонажу. На мой взгляд, наиболее подходящим вариантом перевода этого слова было бы слово «Странник», оно же было бы наиболее нейтральным. Сам факт того, что переводчики допустили менее нейтральный перевод, позволяет нам строить догадки по поводу возможного контекста, построенного предыдущими главами произведения. Вполне может быть, что имелся какой-то такой контекст, заставивший переводчиков добавить презрительности в перевод. Как вариант - возможно, те, кто дали такое прозвище персонажу, относились к нему именно с некоторой долей презрения.

В случае с переводом имени Pippin, я полагаю, Муравьев и Кистяковский решили полностью избавиться от возможной неблагозвучности. Полагаю, что они были не очень правы в этом, потому что, если сокращать имя Pippin, то до имени Пип, так как я думаю, что имя этого персонажа в первую очередь должно ассоциироваться с писком.

Что касается слова Barrow, то оно наиболее прямо переводится как «Курган». Возможно, переводчики посчитали такой перевод слишком сухим, ничего не говорящим читателю. Также может быть, что, опять же, имелся определенный контекст, заставивший перевести это слово именно так. Если мы обратимся к руководству по переводу, данному самим Толкином, мы увидим, что Barrow - это «низкие, безлесные холмы, на которых

располагалось множество "barrows" ("могильников"), то есть курганов или

других древних захоронений». Можно сделать вывод, что переводчики постарались отразить множественность могильников-захоронений и сделать название места более зловещим.

Теперь я попробую сравнить пару отрывков прямой речи персонажей, с целью пронаблюдать, какие изменения претерпят реплики персонажей у переводчиков, какие языковые выразительные средства они будут использовать для, может быть, более точного отражения индивидуальности его характера.

2.2 Сопоставительный анализ прямой речи персонажей

Попробуем посмотреть на отрывок, где персонажи замечают грозящую им опасность.

Оригинал	Григорьева и Грушецкий	Муравьев и Кистяковский
At that moment Sam came running back from the edge of the dell. "I don't know what it is," he said, "but I suddenly felt afraid. 1 wouldn't go outside this dell for any money; I felt that something was creeping up the slope." "Did you see anything?" asked Frodo, springing to his feet. "No, sir. I saw nothing, but I didn't stop to look." "I saw something," said Merry; "or I thought I did -- away westwards where the moonlight was falling on the flats beyond the shadow of the hill-tops, I thought there were two or three black shapes. They seemed to be moving this way." "Keep close to the fire, with your faces outward!" cried Strider. "Get some of the longer sticks ready in your hands!"	В этот момент из темноты бегом вернулся Сэм. Я чегой-то испугался вдруг, -- задышливо выговорил он. -- Там что-то есть. Я теперь ни за какие деньги не отойду никуда. Оно будто сверху наползает... Что ты видел? -- вскочив на ноги, допытывался Фродо. Да ничего я, сударь, не видел и смотреть не смотрел. А я вот видел, -- сказал, подходя, Мерри, -- а может, показалось мне. Там под луной на равнине две не то три черные фигуры. По-моему, они сюда направляются. Станьте спиной к огню! -- скомандовал Колоброд. -- Приготовьте ветки, чтобы зажечь.	Откуда-то сверху прибежал Сэм. - Вроде бы и никого, - сказал он. - Только я что-то испугался. Из лощины никуда не пойду. Подкрадываются, что ли? --Ты кого-нибудь видел? - спросил Фродо, вскочив на ноги. Нет, сударь, никого не видел, даже и не смотрел. А я, пожалуй что, видел, - сказал Мерри. - Показались мне две или три черные тени. Как бы не сюда ползли. Ближе к костру, спиной к огню! - приказал Бродяж- ник. - Подберите жерди посуше да подлиннее!

Можно упомянуть, что прямая речь, автором передаваемая кавычками, русскими переводчиками была переделана в форму диалога, что, в принципе, довольно частое явление для русских переводов.

Если мы рассмотрим речь Сэма, мы увидим, что все переводчики, особенно Григорьева и Грушецкая, стараются придать ей оттенок простоты и непосредственности. Больше всего это видно по словам «чего-то», а помимо этого мы видим указание на простоту его речи, сделанное с помощью порядка слов: Григорьева и Грушецкий пишут именно «испугался вдруг», что звучит более естественно для этого персонажа, чем «вдруг испугался». У Муравьева и Кистяковского эти черты персонажей выражены, например, словами «что ли», характерными для просторечия.

Речь Мерри также наполняется в переводе слегка просторечными оборотами, этот персонаж по контексту примерно того же возраста и положения, что и Сэм. Приемы тут тоже примерно похожи: «пожалуй что», инверсия в предложении «показались две или три черные тени», эллипс в предложении «как бы сюда не ползли».

Сам по себе стиль речи Странника (Strider) не сильно изменяется в данном отрывке, однако мы можем проследить за смыслом его слов. В оригинале он командует хоббитам встать близко к огню, «with your faces outward». Возможно, в оригинале делается логический упор на то, что лица должны быть именно обращены в сторону от костра. В переводах же смысл его слов, возможно, слегка искажается из-за того, что переводчики упростили его слова, и у них он командует встать «спиной к огню». Сильно ли это изменяет смысл? Вероятно, нет, иначе переводчики сохранили бы смысл его слов точнее.

Мы также видим, что и Григорьева с Грушецким, и Муравьев с Кистяковским немного предвосхищают цели и намерения этого персонажа. В оригинале он говорит «Get some of the longer sticks ready in your hands», что наиболее прямо можно перевести как «Приготовьте несколько длинных веток в руках». У Григорьевой с Грушецким мы сразу же в этой же фразе можем понять намерение Странника: «Приготовьте ветки, чтобы зажечь». Цели этого персонажа у Муравьева и Кистяковского настолько явно в этой же фразе не выражены, однако во фразе «Подберите жерди посуше, да подлиннее» слово «посуше» также косвенно говорит нам о его намерениях.

2.3 Анализ перевода кульминационного момента

В заключение рассмотрим кульминацию всего описанного в данном отрывке действия. Таким образом мы увидим, как переводчикам удастся перенести с английского языка на русский напряженное и динамически развивающееся действие, насыщенное тщательным и подробным описанием каждого момента происходящего.

Оригинал	Григорьева и Грушецкий	Муравьев и Кистяковский
At that moment Frodo threw himself forward on the ground, and he heard himself crying aloud: О Elbereth! Gilthoniel! At the same time he struck at the feet of his enemy. A shrill cry rang out in the night; and he felt a pain like a dart of poisoned ice pierce his left shoulder. Even as he swooned he caught, as through a swirling mist, a glimpse of Strider leaping out of the darkness with a flaming brand of wood in either hand. With a last effort, dropping his sword, Frodo slipped the Ring from his finger and closed his right hand tight upon it.	Хоббит прянул к земле, услышав собственный сдавленный крик: «О Элберет! Гилтониэль!», и ударил клинком куда-то в ногу противника. Тут же его левое плечо пронзила ледяная боль. Мир начал стремительно поворачиваться, мелькнул Колоброд с двумя пылающими факелами в руках. Выронив меч, последним осмысленным усилием Фродо сдернул Кольцо с пальца и повалился на траву, крепко зажав Кольцо в правой руке.	А Фродо, упав наземь, сам не зная почему, вдруг вскричал: «О Элберет! Гилтониэль!» - и ударил кинжалом в ногу подступившего врага. Яростный вопль всколыхнул темноту, и ледяное смертоносное жало вонзилось в плечо Фродо. Теряя сознание, он увидел, как из мглы вырвался Бродяжник с двумя факелами в руках. Последним усилием Фродо сорвал Кольцо с пальца и, обронив кинжал, упал навзничь.

В целом, как мне кажется, наблюдается почти полное соответствие переводов оригиналу.

Я думаю, что вызвано тем, что подобные кульминационные сцены все переводчики всегда стараются перенести на свой язык наиболее полно и ярко, не упуская почти ни одной детали, так как такие моменты являются одними из важнейших в любом повествовании.

И все же, конечно, перевод неизбежно слегка меркнет по сравнению с оригинальным текстом.

Вот наиболее показательные предложения:

Оригинал	Григорьева и Грушецкий	Муравьев и Кистяковский
A shrill cry rang out in the night; and he felt a pain like a dart of poisoned ice pierce his left shoulder. Even as he swooned he caught, as through a swirling mist, a glimpse of Strider leaping out of the darkness with a flaming brand of wood in either hand.	Тут же его левое плечо пронзила ледяная боль. Мир начал стремительно поворачиваться, мелькнул Колоброд с двумя пылающими факелами в руках.	Яростный вопль всколыхнул темноту, и ледяное смертоносное жало вонзилось в плечо Фродо. Теряя сознание, он увидел, как из мглы вырвался Бродяжник с двумя факелами в руках.

Заметьте почти стопроцентное соответствие текстов. Лишь одно упущение мы видим в варианте Григорьевой и Грушецкого: у них пропущен «shrill cry», яростный вопль, как его назвали Муравьев и Кистяковский (я бы перевел как «пронзительный крик»). Думаю, теперь мы можем сделать главный вывод.

Заключение

Художественный перевод не всегда легче других видов перевода, даже таких, например, как технический. Иногда, когда автор первоисточника обладает огромным словарным запасом, знанием своего языка и выдающимися способностями в литературе, перевод его произведений становится своего рода искусством. Только переводчик, почти идеально знающий оба языка и сам являющийся в определенном смысле писателем и творческим человеком, может удачно перенести строки на свой язык. Именно его творческая сторона и его знания обоих языков определяют качество перевода, качество конечного продукта, который будут читать и они же являются причиной расхождений некоторых небольших смысловых значений, так как каждый творческий человек волен выбирать свои художественные средства для создания своего произведения, а перевод художественного текста, опять же, в каком-то смысле является отдельным произведением.

При сравнении в данной работе оригинального текста, написанного Дж. Р. Толкиеном и двух переводов на русский язык я пришел к следующим конкретным выводам:

1. Дж. Р. Толкиен в очень высокой степени владел английским языком и его литературным стилем. Во «Властелине Колец» ему удалось в полной мере показать свое мастерство, что и сделало это произведение таким интересным, ярким и в то же время трудным для художественного перевода.

2. В переводе Григорьевой и Грушецкого мы увидели именно то, в чем их обвиняли фанаты Толкиена - невнимательность к мелким деталям, вследствие которой текст получился в определенной мере менее полным, чем текст оригинала. В остальном же их перевод был, как минимум, не хуже остальных, то есть, ему сложно отказать в недостаточной яркости описания или сохранении общего стиля Дж. Р. Толкиена.

3. Перевод Муравьева и Кистяковского фанатами считается одним из наиболее достойных, и, при сравнении его с другим вариантом, мы убедились в их правоте. Им удалось четко и метко передать не просто имена собственные, но удалось также сохранить находящиеся в них оттенки смысла. Они смогли донести до читателя каждую деталь и каждое событие, ничего не вырезая и не добавляя от себя ничего, кроме того, что было бы нужно русскоязычному читателю.

...