Реэтимологизация, как средство создания каламбура в тексте (на материале юмористических и сатирических произведений)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования

«Казанский (Приволжский) федеральный университет»

Институт филологии и межкультурной коммуникации им. Льва Толстого

Отделение русской и зарубежной филологии

Кафедра русского языка и прикладной лингвистики

Направление: 032700.62. Филология

Профиль: Отечественная филология: русский язык и литература

Выпускная квалификационная работа по русскому языку

«Реэтимологизация, как средство создания каламбура в тексте (на материале юмористических и сатирических произведений)»

Научный руководитель - кандидат филологических наук,

доц. кафедры русского языка и прикладной лингвистики

Щуклина Т. Ю.

И.о. зав. кафедрой русского языка и прикладной лингвистики

Горобец Е. А.

Казань 2017



Оглавление

Введение

1. Теоретические основы исследования комического

1.1 Лингвистические теории комического

1.2 Каламбур как вид языковой игры

1.3 Понятие реэтимологизации как общеязыкового процесса

2. Реэтимологизация как средство создания комического в языке сатиры и юмора

2.1 Субституция звуков

2.2 Морфологизация

2.3 Семасиологизация

Заключение

Список использованной литературы



Введение

Значение юмористических и сатирических текстов в жизни общества огромно. Они обращены к многомиллионной аудитории, являются неотъемлемой частью жизни современного человека, оказывают влияние на его духовный мир, формируя мировоззрение, психологию, вкусы, культуру.

Для выявления особенностей сатиры и юмора в художественной литературе, их значения в развитии человека и социальной значимости необходимо не только рассмотрение эстетических качеств искусства комического, но и его языковых средств и приёмов для реализации образного потенциала слова и его эмоционального воздействия на читателей. Всестороннее рассмотрение вопросов, связанных с структурой художественной литературы, особенностями литературного мастерства того или иного писателя, и ныне представляет собой одну из актуальных проблем.

Исследование языка юмористов позволяет выявить скрытые в обычном употреблении, но имеющиеся в общенародном языке художественно-эстетические и комические возможности слова.

Одним из ярких стилистических средств, используемых в сатирических и юмористических произведениях, является реэтимологизация, которая именно в этом аспекте исследовалась в недостаточной мере.

Актуальность темы исследования обусловлена малоизученностью данного процесса и её стилистической значимости в художественном тексте, в частности в произведениях сатиры и юмора.

Объектом исследования является реэтимологизация как общеязыковой процесс.

Предмет исследования - лексические единицы, возникшие в результате реэтимологизации.

Цель исследования заключается в изучении реэтимологизированных образований, функционирующих в языке сатирических и юмористических произведений.

Данная цель предопределила постановку следующих задач:

-определить круг реэтимологизированных образований, функционирующих в языке сатирических и юмористических произведений;

- классифицировать выявленные реэтимологизированные слова;

-установить структурно-семантические особенности реэтимологизированных образований;

-выявить функционально-стилистические особенности и значимость реэтимологизированных образований в языке стилистических и юмористических произведений.

Для решения поставленных задач использовались следующие методы исследования: описательный, включающий в себя метод сплошной выборки из текста, прием наблюдения, обобщения, классификации материала; метод компонентного анализа, дополненный элементами дистрибутивного; метод словообразовательного анализа; метод стилистического анализа.

Научная новизна работы связана с самой постановкой проблемы. Процесс реэтимологизации рассматривается как стилеобразующее средство в языке сатирических и юмористических произведений. В данной работе предпринята попытка комплексного описания данного явления в русском языке. Для решения поставленной задачи был привлечен материал языка сатирических и юмористических произведений, выявлена и проиллюстрирована стилеобразующая функция реэтимологизированных образований.

Материалом исследования послужили тексты юмористических и сатирических произведений (анекдотов, фельетонов, шутливых афоризмов, диалогических миниатюр, рассказов); юмористические телепередачи; Интернет-ресурсы (http://www.anekdot.mail.ru; http://yumor.info).

Теоретическая значимость работы исследования состоит в том, что его результаты позволят расширить и углубить теоретические представления о реэтимологизации как языковом явлении, имеющим стилистическую значимость в художественном тексте, в частности, в языке юмористических и сатирических произведений.

Практическая значимость работы определяется тем, что её материалы могут применяться в учебно-педагогической деятельности как в вузе (на занятиях по лексикологии, словообразованию, стилистике русского языка), так и на занятиях по русскому языку в школе.

Структура работы включает в себя введение, две главы, заключение, список использованной литературы, источники.



1. Теоретические основы исследования комического

1.1 Лингвистические теории комического

Актуальность проблемы комического стала зарождаться, начиная с Античности. К данному явлению обращались философы, социологи, культурологи, а начиная с XX в. к этому вопросу обратились лингвисты.

С точки зрения науки проблема комического занимает особое место, так как является сложным явлением, сочетающим в себе психические, социальные, прагматические, этнокультурные аспекты. Природа юмора реализуется в процессе коммуникации. В последние десятилетия такие науки, как: психолингвистика, прагматингвистика, лингвокультурология и другие - внесли свой вклад в расширение представлений о комическом как о языковом феномене.

Рассматривая феномен комического в лингвистике, исследователями были выделены в этой проблеме следующие аспекты:

1) причины возникновения комического;

2) структура ситуаций, вызывающих смех;

3) социальная функция юмора;

4) способы достижения комического эффекта.

В начале XX в. В. Я. Пропп, обратившись к новому лингвистическому вопросу, установил, что смех имеет столько же видов, сколько существует видов человеческих взаимоотношений.

Особое внимание ученый уделил вопросу языковых средств реализации комического эффекта. Он разграничил каламбуры - игру слов, применяющуюся как шутка, парадоксы и ирония. В целом В. Я. Проппом было отмечено, что в достижении комического эффекта следует переключить внимание с содержания речи на ее внешние формы и выражение.

Отечественный лингвист А. Н. Лук вслед за В. Я. Проппом, рассматривал проблему описания языковых приемов создания комического эффекта. А. Н. Лук выделял чувство юмора как одну из составляющих аспектов психической деятельности человека. Объектом исследования для ученого послужили словесные формы. Выделив их в качестве основы для своей классификации, А. Н. Лук, таким образом, выдвинул несколько групп языковых средств.

Классификация языковых средств А. Н. Лука:

1) двусмысленность;

2) каламбуры;

3) неожиданное умозаключение;

4) необычные истолкования имен собственных;

5) смешение стилей;

6) аллегорию;

7) метафоры;

8) иронию;

9) пословицы.

В психологическом аспекте Бэйн выделял две причины, вызывающие смех:

1) осознание своей силы;

2) освобождение от напряженности.

Во второй половине XIX в. исследователи обратились к структуре ситуаций, которые вызывают смех. По мнению Герберта Спенсера, причинами смеха являются накопленные избытки нервной энергии. Они ищут выхода и в первую очередь высвобождаются через мышцы, которые из-за малой массы обладают малой инертностью.

Т. Рибо все теории смеха делил на две группы:

1) одни считают причиной смеха является несовместимость одновременно воспринимаемых объектов внешнего мира;

2) другие выводят смех из чувства превосходства над окружающими [Рибо 1912: 583].

Появление новых теоретических дисциплин в лингвистике послужило импульсов в изучении феномена комического на более сложном этапе.

Рассматривая феномен комического, А. Кестлер исходит из положения своей теории бисоциации. В соответствии с положением данной теории, комическое имеет двойную структуру. Действительность рассматривается ученым в двух ассоциативных контекстах при резком переключении направлений мыслей из одного контекста в другой. Ассоциативный контекст включает в себя набор правил, фреймов, которые вырабатываются благодаря навыкам или способностям. Под фреймом понимается структура знаний, предназначенная для представления стереотипных ситуаций и представляющая собой знания об объектах. Благодаря фрейму модулируются типичные ситуации, которые предполагают правильную интерпретацию содержания контекста. Неотъемлемым условием комического является бисоциативный шок, непредсказуемость, в результате которой происходит сброс эмоциональный энергии, вызывающий смех [Большакова 2010: 103].

Теория бисоциации развивалась в научных изысканиях отечественного лингвиста В. Раскина. Ученый выделяет в своей теории комбинацию двух семантических сценариев и так называемого переключателя, которые легли в основу его учения о комическом. Переключатель (пусковой механизм) -это основной структурный элемент, который может быть эксплицитно выражен в шутке. Как утверждает В. Раскин, данный элемент может быть как двусмысленным, то есть основанным на многозначности, что обуславливает непереводимость комического, так и контрадикторным-основанным на противоречии двух ситуаций, что ведет к переводимости комического.

Изучение комического в лингвопрагматическом аспекте также является одним из важнейших направлений в исследовании данного вопроса. Дж. Серль, изучавший данную проблему, вывел понятие юмористического речевого акта, которое трактуется им как индивидуальное проявление стимула на нечто смешное или забавное.

Дж. Серль привел следующую характеристику юмористического акта:

1) участие в акте говорящего (Г) и слушающего (С);

2) необходимость произнести фразу, т. е. представить новый стимул (Ст), на который будет реакция. Реакция зависит от жизненного опыта слушателя (О), от его психологического типа (П), ситуативного контекста (Си) и общества (Об), в рамках культуры которого происходит юмористический акт [Серль 1986: 151-169].

Трудности исследования юмора, Дж. Серль, связывал с функциями языкового юмора; к ним ученый относит: несовпадение опыта говорящего с опытом слушающего, разные психологические типы коммуникантов, принадлежность участников общения к разным культурным обществам.

Ряд исследователей, таких как: Ю. В. Щурина, М. А. Кулинич, В. З. Санникова, -выделяют следующие функции юмора:

1) эстетическая функция;

2) социализирующая функция;

3) коммуникативная функция;

4) катарсическая функция (смех над собой);

5) функция саморегуляции (способность с разных точек зрения);

6) эвристическая функция (несоответствие между представлением о предмете и его реальным содержанием);

7) творческая функция (соединение ранее не связанных между собой фактов для достижения более высокого уровня развития мысли).

Отталкиваясь от выделяемых функций, исследователи приводят различные языковые средства достижения комического эффекта. Так, анализируя этот вопрос, В. З. Санников отмечает, что для достижения комического эффекта задействуются все уровни языковой системы.

Так, ученый выделил следующие средства создания комического эффекта:

1) на фонетическом уровне: приёмы аллитерации, интонации, паронимии;

2) в графике, орфографии и пунктуации - намеренное нарушение правил, устранение интервала между словами, особое графическое оформление целого текста.

3) в морфологии: игра с опущением частей слова, его расчленением, обыгрывание архаичных аффиксов, расширение парадигмы, употребление не соответствующих лиц, форм времени и вида.

4) в синтаксисе: парцелляция, обыгрывание номинативных, предикативных и автономных употреблений языковых единиц; также наблюдается сложная связь между событиями, нарушение модели управления словами, нагромождение синтаксических конструкций;

5) на словообразовательном уровне: переосмысление частей речи, префиксация, создание новых слов и контаминация.

6) на лексическом уровне: обыгрывание лексической синонимии и многозначных слов, противопоставление одушевленного неодушевленному, нарушение масштаба времени [Санников 2002: 552].

1.2 Каламбур как вид языковой игры

На сегодняшний день проблема изучения каламбура является актуальной. Обусловлено это в первую очередь повышенным вниманием к употреблению каламбура не только в письменных текстах, но и в разговорной речи. Данное языковое явление является объектом внимания со стороны таких научных дисциплин, как: языкознание, психология, логика, психолингвистика и др.

Происхождение данного понятия не до конца ясно. Существует множество точек зрения относительно его этимологии.

В. З. Санников в одной из своих работ отмечает, что прием комического столкновения слов использовался еще в Древней Руси, его следы прослеживаются в шутках скоморохов, прибаутках, поговорках и т.д.

В этимологическом словаре А. В. Семенов приводит следующее: «Каламбур - французское - calembour (пустые речи, шутки). Распространение в языке слово получило на рубеже XVIII-XIX вв. Оно было заимствовано из французского, который, по всей видимости, является его первоисточником. Буквальное значение слова «каламбур» - «игра слов» [Семенов 2003: 704].

Научный интерес к каламбуру в русской лингвистике появился в 20-40 -х годах XX века. В лингвистических словарях приводят два вида определений. В одних «каламбур» имеет значение игры слов [Даль 1866; Фасмер 1987; Ушаков 2000], в других - остроумной шутки [Кузнецов 1998; Малый академический словарь]. Более точное определение можно встретить у В.З. Санникова: «Каламбур - это шутка, основанная на смысловом объединении в одном контексте либо разных значений одного слова, либо разных слов (словосочетаний) тождественных или сходных по звучанию» [Санников 2002: 552].

Не смотря на то что термин «каламбур» является в большей степени лингвистическим, данное понятие используется и в других областях науки. Так, например, в психологии каламбуром называют игру слов, фигуру речи, в которой намеренно пародийно используют разные значения одного и того же слова или комплекса звуков, а также двух похоже звучащих слов, что создает различные комические эффекты [Ценёв 2003: 532].

Аспекты, которые отграничивают каламбур от иных видов игры слов, считается наличие у рассматриваемого языкового явления двух важных особенностей:

1) двуплановости (под которой подразумевается наличие контрастирующих смысловых компонентов);

2) юмористического и сатирического эффекта.

По мнению Дж. Каддона, Е. Д. Ходаковой и других ученых эти особенности исключают из понятия «каламбур» такие явления, как простое звуковое сходство, омоформия в рифмах.

Наиболее полное определение, по мнению Н. А. Штырхуновой, можно найти в большой советской энциклопедии (БСЭ): «Каламбур - стилистический оборот речи или же миниатюра конкретного автора, базирующиеся на комическом применении одинакового звучания слов, имеющих разный смысл, или же сходно звучащих слов или групп слов, или разных значений одного и того же слова или словосочетания» [БСЭ, т.11: 608]. В данном определении приводится совокупность признаков, которые более ясно очерчивают границы данного языкового приема. Оно указывает на функционирование каламбура в качестве самостоятельного высказывания, а также употребляется как определенная часть текста, которая характеризуется грамматической, смысловой и интонационной завершенностью. Немаловажным аспектов в данном вопросе являются лексико-семантические средства создания каламбура. Многие исследователи по-разному рассматривают данную проблему. Некоторые ученые либо неотчетливо их выделяют, либо сводят к каким-либо отдельным единичным явлениям. Например, Д. И. Розенталь рассматривает такие приемы создания, как многозначность слова (полисемию) и звуковое сходство. С. Бернет в качестве ведущего приема создания комического эффекта рассматривал омонимию. Например: «Два одиноких фотографа срочно снимут ванную комнату». Как замечает В. Г. Голуб, в каламбурах прослеживается смысловой сдвиг, который возникает благодаря сочетанию прямого и переносного смысла в слове.

Такой же точке зрения придерживается Е. А. Земская, которая так же как и В. Г. Голуб считает, что каламбур тождественен с определением игра слов. Механизм данного приема заключается «в применении разных значений одного и того же слова или же двух сходно звучащих слов» [Ахманова 1969: 608].

А. Н. Мороховский отмечает, что каламбур является стилистическим оборотом, основающимся на комической игре созвучных слов или словосочетаний с несочетающимися значениями.

В современной лингвистике критериями для построения классификаций являются как внутренняя структура каламбура, так и его цель употребления, и функционирование в тексте. Одну из самых обширных классификаций приводят в Большой советской энциклопедии:

1) сопоставление омонимов;

2) созвучие слов в узком контексте;

3) столкновение омофонов;

4) сопоставление омографов;

5) разрушение и переосмысление устойчивых словосочетаний и фразеологизмов;

6) разные значения слова или словосочетания;

7) шуточная этимологизация. [БСЭ 1973: 608].

Н.А. Штырхунова выделяет следующие виды каламбуров:

1) сопоставление омонимов;

2) созвучие слов в узком контексте;

3) столкновение омофонов;

4) сопоставление омографов;

5) разрушение и переосмысливание устойчивых словосочетаний и фразеологизмов;

6) разные значения слова или словосочетания;

7) шуточная этимологизация [Штырхунова 2005: 160].

Отечественные исследователи С. И. Влахов и С. К. Флорин выделяли несколько классификаций в зависимости от функции в тексте или от структуры каламбура. Рассмотрим классификацию, основанную на внутреннем построении данного языкового явления. С. Влахов и С. Флорин применяют следующую типологию построения каламбуров:

1) преимущественно на фонетической основе (преобладание звуковой стороны над смысловой);

2) преимущественно на лексической основе (единицы, построенные на основных лексических категориях: обыгрывание многозначных слов, омонимов и антонимов, а также и некоторые особые случаи -- каламбуры на основе терминов и имен собственных);

3) преимущественно на фразеологической основе (обыгрывание отдельных компонентов устойчивых сочетаний) [Влахов, Флорин 1980: 342].

Представленная классификация условна и схематична, но несмотря на это она достаточно полно охватывает все формы каламбуров.

А. П. Сковородникова в своей классификации выделяет лексический аспект функционирования каламбура. Таким образом, автор выделяет следующие лексические каламбуры:

1) полисемические;

2) омонимические;

3) антонимические, основанные на сопоставлении или противопоставлении псевдоантонимов;

4) паронимические [Сковородникова 2003: 840].

Самой обширной группой данного языкового явления является семантический каламбур. В основе создания каламбуров данного типа лежит объединение двух противоположных смыслов каким-то общим смыслом, общей идеей. Поскольку ядром каламбура являются обыгрываемые слова, то в качестве основы семантических классификаций лежит характер семантических связей обыгрываемых слов. На этом основании выделяют три большие группы каламбура: «соседи», «маска», «семья». Наименования достаточно условные, так как их используют как ярлыки, метки, удобные при рассмотрении сложного вопроса.

1. «Соседи». По мнению автора, данный тип каламбура строится на суммировании смыслов созвучных слов. Здесь не наблюдается приращение смысла и появления добавочного значения, обыгрываемые слова «мирно сосуществуют».

2. «Маска». Как отмечает автор, для каламбуров данного типа характерно резкое столкновение обыгрываемых слов: первоначальное понимание внезапно заменяется другим.

В каламбурах этого типа сущность комического представлена в ее классическом виде. Санников выделяет два типа отношений между частями каламбуров-«масок»:

a) Обманутое ожидание. Именно по этому типу сроится большинство каламбуров - «масок»: слово «прикидывается» одним, а оказывается чем-то другим слушатель заманивается на проторенный, но сложный путь.

b) Комический шок. Здесь отношении между частями -- прямо противоположны описанным выше: необычные или абсурдные явления становятся естественными и понятными. Для каламбура - «маски» комический шок менее характерен, чем обманутое ожидание, но все-таки он иногда используется и здесь.

3. «Семья». Этот тип каламбура, по мнению автора, совмещающий признаки двух рассмотренных выше групп. Обыгрываемые смыслы сталкиваются, но при этом ни один из них не отменяет другой, и нет победителя. [Санников 2002: 552].

Основываясь на приведенные выше классификации можно сделать вывод о том, что теоретически каламбуры можно распределить по следующим направлениям:

1) фонетические (каламбуры, основанные на замене устойчивых выражений на созвучные; повторение слов с одним и тем же словом);

2) каламбуры, основанные на прецедентных именах и лингвокультурных компонентах (каламбуры, которые соединяют в себе признаки прецедентных имен с национальными представлениями, стоящими за ними);

3) лексические (каламбуры, основанные на омонимии, многозначности, переосмыслении устойчивых словосочетаний);

4) семантические (каламбуры, основанные на объединении двух разных смыслов какой-либо общей идеей).

Немаловажным аспектом в рассматриваемом вопросе является соединение понятий каламбура и языковой игры. Каламбур является одним из проявлений языковой игры, которая в свою очередь содержит в себе целый набор приемов, где игра является своеобразным творческим экспериментом над языком.

Явление языковой игры является предметом внимания лингвистов начиная с конца ХХ века, это было обусловлено тем, что ЯИ вышла за рамки художественной литературы и стала распространяться в язык рекламы, СМИ, юристов, актеров и ученых.

Интерпретация понятия языковой игры неоднозначна. У разных исследователей встречаются разные содержательные характеристики ЯИ. Так, Т. А. Гридина дает следующее определение: «При осознанном нарушении языкового канона мы имеем дело с ЯИ как особой формой лингвокреативной деятельности, отражающей стремление говорящих к обнаружению собственной компетенции в реализации языковых возможностей - при понимании условности совершаемых речевых ходов, но в то же время рассчитанных на «опознание» реципиентом негласно принятых правил (игрового кода) общения. Эти правила «выводимы» только при опоре на языковой стереотип, опрокидывание которого и составляет парадокс восприятия соответствующей тактики (приема, сценария и т.п.) ЯИ. Будучи особой формой лингвокреативного мышления, имеющего ассоциативную природу, ЯИ всегда нацелена на использование лингвистических приемов, подчеркивающих парадокс между стандартной формой и/или значением знака (а также принятым алгоритмом его образования и использования) и новой ассоциативной обработкой того или иного вида языкового знания». [Гридина 2002: 225].

Широкой известность пользуется определение В. З. Санникова: «Языковая игра - это некоторая языковая неправильность (или необычность) и, что очень важно, неправильность, осознаваемая говорящим (пишущим) и намеренно допускаемая. При этом слушающий (читающий) также должен понимать, что это «нарочно так сказано», иначе он оценит соответствующее выражение просто как неправильность или неточность. Только намеренная неправильность вызовет не досаду и недоумение, а желание поддержать игру и попытаться вскрыть глубинное намерение автора, эту игру предложившего» [Санников 2002: 552].

ЯИ многофункциональна. По мнению большинства исследователей, самой главной функцией ЯИ является комическая. Ряд исследователей таких, как: Е. А. Земская, М. В. Китайгородская, Н. Н. Розанова, -выделяют следующие функции:

1) функция реализации экспрессивной функции языка;

2) функция «смягчения речи»;

3) функция образной и выразительной передачи мыслей;

4) функция наглядного изображения речевой ситуации.

В. З. Санников приводит следующие функции ЯИ:

1) языкотворческая: «Языковая игра - один из путей обогащения языка»;

2) стремление развлечь себя и собеседника, а также стремление к самоутверждению;

3) маскировочная: «Шутка позволяет замаскировать сообщение и благодаря этому выразить те смыслы, которые (по разным причинам) находятся под запретом».

4) оценочная;

5) манипулятивная [Санников 2002: 552].

Последние две функции являются наиболее популярными в рекламном, политическом и масс-медиальном дискурсе.

Подводя итоги отметим, что языковая игра, являясь разновидностью речетворческой, лингвокреативной деятельности, неразрывно связана с преднамеренным нарушением языковых норм. Эффект ЯИ достигается в результате использования индивидуальных авторских приемов на различных уровнях текста.

1.3 Понятие реэтимологизации как общеязыкового процесса

Язык сатиры и юмора способен использовать в комическом ракурсе не только общеупотребительные слова, но и термины, терминологические слова и выражения, лексику говоров, арготизмы и элементы жаргонов. Наряду с вульгарными словами и выражениями средств комического могут употребляться слова, выражающие похвалу, одобрение; в языке комического, наряду с другими тропами, активно используются метонимия, метафоры и художественные сравнения.

Одним из ярких стилистических средств, используемых в сатирических и юмористических произведениях, является реэтимологизация. Существует даже понятие «шуточная этимология», когда нарочито сближаются неродственные слова, чтобы придать слову такой смысл, которого в нем нет [Балалыкина 1993: 118].

Реэтимологизация является общеязыковым процессом, выражающим одно из двух центрально-языковых стремлений, а именно - стремление к оживлению морфологического состава слов, не имеющих членимости или утративших ее. Вслед за В. А. Богородицким принято выделять три направления в его развитии:

Фонетическое сближение слов, которое приводит к изменению звукового состава внешнего облика слова (так называемая субституция звуков, или акустическая замена, по определению В.А. Богородицкого [Богородицкий 1911: 115]. Результатом подобного сближения, которое может носить и случайный, и закономерный характер, является как приобретение словом новой мотивировки, так и закрепление в языке нового звукового облика реэтимологизированного слова. Например, близорукий (ср. дально зоркий) возникло из близорокий и явилось результатом более поздней ассоциации со словом рука; возместить, первоначально произведенное от слова месть, постепенно сблизилось с близкозвучным место.

Особенно часто изменяют свой вид заимствованные слова, одно из направлений адаптации которых - изменение внешнего облика на основе неправомерного сближения с каким-то другим, сходным по звучанию словом. Так, заимствованные из немецкого языка слова: веер, кустарь, мордовать, противень, рубанок и т.д. - приобрели свой звуковой облик в результате сближения с русскими созвучиями типа веять, куст, морда, против, рубить и т.д.

Морфологизация, т.е. замена каких-либо морфологических элементов в слове на основе сближения с новым мотивирующим словом, в результате чего слово приобретает новую производящую основу и соответственно - новую членимость. Например, народно-разговорное (и старое) не-крут вместо рекрут, злоядный вместо заядлый, спинжак вместо пиджак, гульвар вместо бульвар и т.д. В данном случае происходит «разложение» и «осмысление» структуры слова. Под разложением подразумевают усложнение морфологической структуры слова. Подобные процессы наиболее часто происходят в народно-разговорной речи в кругу заимствованной лексики. В слове выделяется основная часть, которая подвергается замене. Например, монополия превращается в винополию, тротуар - в плитуар, фитиль - в светиль, бульвар - в гульвар, поликлиника - в полуклинику, серьезный - в сурьезный (ср. суровый), палисадник - в полусадик и т.д. Некоторые из подобных этимологий имеют определенное основание, выражая народный взгляд на события, отношения в обществе или на какие-то предметы. Так, документ назван тугаментом, поскольку крестьянам приходилось довольно туго от обилия всевозможных бумаг, в назначении и содержании которых они не разбирались.

Семасиологизация, т.е. семантическое сближение слов, не связанных между собой ни этимологическими, ни современными семантическими связями. Однако часто эмоциональное восприятие слова при отсутствии ясной предметной соотнесенности приводит к стремлению объяснить неясное и непонятное с точки зрения производности, соотнесенности и семантики слова с помощью созвучной с ним лексемы, известной говорящему по своему содержанию. При этом слово приобретает новую внутреннюю форму, которая может привноситься в каждую из искусственно выделенных частей в слове или в одну из них [Бузанова 1992: 11]. Например, колика, заимствованное из латинского colica «резь в кишках», приобрело на русской почве новую мотивацию глаголом колоть; слово пекло было некогда образовано от латинского заимствования рix «смола» с помощью суффикса -ло. Сближение с глаголом печь - явление «народной этимологии».

Под воздействием процесса реэтимологизации слова приобретают особую образность и, нередко, начиная с 18 века, это явление используется разными авторами в стилистических целях. Стилеобразующая функция реэтимологизации впервые отмечается в древнерусской литературе - использование каламбура, основанного на омофонии, в «Молении» Даниила Заточника и «Переписке» Ивана Грозного с Курбским. Широкую популярность приобрела реэтимологизация в произведениях русской литературы 19 века (А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, А. П. Чехова и др.)

Реэтимологизация может быть использована и как средство создания каламбуров. Существует даже понятие «шуточная этимология», когда в целях создания определенного эмоционально-экспрессивного настроя произведения нарочито сближаются неродственные слова, чтобы придать слову желательный (чаще всего юмористический) смысл, которого у этого слова первоначально никогда не было. Слова, неясные по содержанию корневой морфемы (чаще всего заимствованные), заменяются на близкозвучную лексему с выразительным, с точки зрения автора, корнем, чтобы придать слову уничижительный или иронический оттенок [Балалыкина 2012: 264].

Реэтимологизация используется также в целях стилизации. Непревзойденным мастером этого приема остается до сих пор Н. С. Лесков, интерес которого связан с его особым вниманием к народной речи, с борьбой писателя против неоправданного засорения языка, за национализацию и дальнейшую демократизацию русского литературного языка.

Возможности реэтимологизации как одного из наиболее ярких стилистических средств очень активно используются в целях раскрытия сути того или иного явления, создания образности, экспрессивности текста в разножанровых и разновременных произведениях русской литературы, в сатирических и юмористических произведениях (каламбур, шутка, анекдот, фельетон), а в отдельных случаях - и в серьезной литературе, поскольку оживление этимологических связей слова способствует раскрытию основной идеи произведения и позволяет более выразительно охарактеризовать тех или иных героев.

Например, такую действенную форму остроты, как каламбур, использовали многие писатели от А. С. Пушкина до наших дней, но особую значимость он приобретает в творчестве мастеров сатирической и юмористической литературы: А. П. Чехова и Н. В. Гоголя, М. Е. Салтыкова - Щедрина и Н. С. Лескова, В. В. Маяковского и А. М. Горького.

Пушкину и его современникам принадлежит множество шутливых столкновений звучания и смысла:

Защитник вольности и прав. В сем случае совсем не прав.

А что же делает супруга одна в отсутствие супруга?

И кончая злыми, часто политически заостренными эпиграммами, благодаря цензуре не проникавшими в печать:

Неведомский - поэт, неведомый никем,

Печатает стихи неведомо зачем.

Или эпиграмма А. С. Пушкина на Ф. В. Булгарина, претендовавшего на роль русского Вальтера Скотта со стихом:

Согласен я - он просто скот... и др. [Ходакова 1977: 35]

Не менее активно занимаются этимологизированием в духе «народной» этимологии современные авторы. В сатирических и юмористических произведениях (шутках, анекдотах, фельетонах) используется «шуточная этимология», когда преднамеренно сближаются неродственные слова, чтобы придать слову такой смысл, которого в нем нет.

Заведомо искусственное, своего рода ложноэтимологическое толкование слов русского языка давно и успешно используется писателями-сатириками и юмористами в развлекательных целях. Благодаря применению этого приема у слова проявляется новое неожиданное, окказиональное значение.

Исследование комического в лингвистике осуществляется с привлечением понятий из других отраслей знаний-психологии, социологии, теории коммуникации, когнитивистики и других наук. Это позволило лингвистам проанализировать различные аспекты данного языкового явления-начиная от структур знаний, задействованных в юмористических актах, и заканчивая их разнообразными функциями и языковыми средствами реализации.

Каламбур - одно из проявлений языковой игры, которая включает в себя определенный набор приемов, и ее целью является творческий характер использования языка, где игра является осознанным манипулированием экспрессивными ресурсами речи.

Каламбур является стилистическим оборотом речи, который базируется на применении одинаково или сходно звучащих и графически оформленных слов, частей речи, словосочетаний и предложений в комической форме, различающихся по значению. Каламбур может быть представлен и как самостоятельным произведением, и как его частью. Итогом применения каламбуров считаются разносторонние тексты с юмористической и сатирической направленностью.

Одним из ключевых механизмов в создании языковой игры является процесс реэтимологизации. Возможности реэтимологизации как одного из ярких стилистических средств активно используются в целях создания каламбура.

Будучи общеязыковым процессом, реэтимологизация выражает одно из двух центрально-языковых стремлений, а именно - стремление к оживлению морфологического состава слов, не имеющих членимости или утративших ее, в результате данного процесса первоначально немотивированное слово превращается в мотивированное, приобретая соотнесенность (и соответственно членимость) на основании фонетического сходства в звучании двух сближенных слов.

Важная функция реэтимологизации - стилеобразующая, проявляющаяся в художественной литературе, в сатирических и юмористических произведениях. Слова, создаваемые под воздействием реэтимологизации, широко используются разными авторами, работающими в разной творческой манере с целью экспрессивности языка, раскрытия образа героя.



2. Реэтимологизация как средство создания комического в языке сатиры и юмора

Художественный язык отличается стремлением к выразительности и образности. Образность в текстах создается, благодаря художественно-изобразительному потенциалу языка. Одним из интересных приемов, которые мы рассмотрим, являются реэтимологизированные образования.

Пользуясь этим явлением, авторы художественных произведений, создают в своих текстах ложную мотивировку в целях создания комического эффекта. Авторы используют несколько способов для присвоения исходному слову другого значения: звуковую субституцию, семасиологизацию, морфологизацию, которые мы рассмотрим в следующей главе.

2.1 Субституция звуков

Авторы анекдотов нередко изменяют вид исконно русского или заимствованного слова на основе сближения с каким-то другим, сходным по звучанию словом (так называемая субституция звуков, или акустическая замена).

Кормит бабушка внука и говорит:

-Кушай, Сёмочка, твоя бабушка Циля хорошо кушала, и в честь нее назвали циливизор. Твой дедушка Пиня хорошо кушал, и в честь него назвали пинесос. А в честь тебя, если будешь хорошо кушать, назовут сёмисвал [Петросян 2000: 400].

В данном примере автор приводит искаженные, переосмысленные слова, якобы отражающих представления простых людей о тех или иных предметах. каламбур комический реэтимологизация

Первые части сложных слов телевизор, пылесос, самосвал заменяются сходными по звучанию именами персонажей анекдота.

Интересны примеры реэтимологизированных образований среди названий дней недели:

Дни недели: поневольник, вздорник, череда, чертверх, потница, своббота, раскисенъе (два последних - буходные, остальные - трудни) [Чаян 2006: №5].

Названия дней недели искажаются в результате ассоциаций с определенными эмоциями, состоянием духа, присущими людям в такие дни: вместо слова понедельник употреблено поневольник, т.к. видимо, по мнению автора, в начале недели люди вынуждены выходить на работу поневоле, слово вздорник, образовано от слова вздор при помощи прибавления суффикса -ник- по аналогии со словом вторник, череда - среда (все идет своим чередом), чертверх - четверг (в этот день черт берет верх); потница - пятница (последний рабочий день, в который надо попотеть); своббота - суббота (в данном случае искажается слово суббота: -суб- заменяется на -своб- в субботу наступает долгожданная свобода); раскисенье - воскресенье (в последний день недели люди имеют право раскиснуть, расслабиться). Два последних дня названы буходными - от слова бухать (просторечное слово, означающее «употреблять алкогольные напитки»). Видимо, в представлении автора в выходные люди отдыхают, употребляя алкоголь. Будни названы труднями - днями, в которые люди трудятся.

Такого же рода изменениям подверглись названия цветов в следующем примере:

Дети - цветы жизни. Например, такие: лепетунии (петунии), промакации (акации), настырции (настурции), гладиолухи (гладиолусы), ужасмины (жасмины), ерунгины (георгины), промашки (ромашки), надуванчики (одуванчики) [http://anekdot.mail.ru].

В Африке выпустили новую водку и назвали ее Гориллка [http ://anekdot.mail.ru].

Обыгрывается наименование украинской водки Горылка посредством звукового сближения с названием примата горилла.

150 лет прожил кавказский долгожитель Тутанхамидзе. На вопрос журнала «Грузинское здоровье»: «Используете ли вы женьшень?» долгожитель ответил: «Да. Патаму что, как поётся в песне, без жэншын жить нельзя на свэте, нэт!» [http://anekdot.mail.ru].

Слово женьшень, которое журналистом употреблено в значении лекарственное растение, меняет свое семантическое наполнение - в сознании кавказского долгожителя оно воспринимается как слово женщина в форме родительного падежа множественного числа. Таким образом пародируются особенности кавказского произношения.

Еще одним примером такого рода пародии является следующий анекдот:

Таможня, кавказец заполняет декларацию. Громко спрашивает:

Слюшай, а тут написано прибил. Это надо написат за месац или за год?

Ему ответили:

-Пиши за день! А в графе убыл напиши "НИКОГО"! [http ://anekdot.mail.ru].

Здесь насмешку вызывает акцент кавказца - фонетическое искажение им слова прибыль, в результате чего это слово звучит как глагол прибил. И ему отвечают соответственно, изменяя фонетический облик слова убыль, намекая на то, что оно означает «убил».

М. Задорнов, говоря о низком качестве одной из марок отечественных автомобилей, по-своему трактует ее название:

Иж - часть названия «Ишь ты, как разогнался!»

Писатель-сатирик имеет в виду неспособность автомобиля Иж развивать большую скорость.

-А вы Кафку любите?

-Да, особенно грефнееую [http://anekdot.mail.ru].

Один герой говорит об австрийском писателе Кафке, другой, в силу своей неправильной артикуляции, думает, что речь идет о кашке.

Подобный прием переосмысления имен собственных использует автор следующих примеров:

«Я говорю, у меня от твоей ценя…эти…глазунио на лоб лезут, вот! Челентано отвисло…»

«Подожди! Куда ты уходишь? Что ты сразу от ворот…-Поворотти делаешь?» [Смолин 1999: 192].

Автор заменяет слова челюсть и поворот близкими по звучанию именами собственными Поворотти и Челентано.

Идут с охоты двое мужчин, медведя несут, навстречу третий:

-Гризли?

-Нет, душили [http ://www.anekdot.mail.ru].

Комический эффект создается на основании созвучия слова гризли и глагола грызть.

Слово пентхаус, имеющее значение «отдельный дом на крыше высотного здания, эксклюзивное жилье в престижном районе с бассейном и садом», в результате якобы неправильных ассоциаций приобретает новый смысл и звучание. Как следствие мы имеем лексему пенхаус - название пивной, образованное от слова пена.

Название повсеместно рекламируемого йогурта «Актимель» получает новое значение в следующем примере: «Наше пароходство выбирает йогурт «Антимель». Автор меняет <к> на <н>, получая приставку со значением противоположности, направленности против чего-нибудь анти-, в результате чего вычленяется -мель со значением «мелководное место в водоеме».

Следующий анекдот демонстрирует неправильное истолкование слова пемза персонажем из-за соотнесения его со схожим по звучанию, но более понятным названием города Пенза, отсюда неправильная мотивировка:

-Бабушка, откуда в ванной белый кирпич?!

-Из Пензы, внученька... [http://anekdot.mail.ru].

Всеми известная фраза героя детективов А.Конан-Дойля Шерлока Холмса также подверглась изменению:

- Алиментарно, Ватсон!..

Слово элементарно в силу своего звукового сходства со словом алименты в целях комического эффекта «превращается» в окказионализм алиментарно.

Этот же прием использован для иронического определения любви к детям человека, ушедшего из семьи и обязанного платить алименты: алиментарная любовь к детям.

2.2 Морфологизация

В результате процесса морфологизации происходит замена каких-либо морфологических элементов в слове на основе сближения с новым мотивирующим словом, в результате чего слово приобретает новую производящую основу и соответственно новую членимость.

Новое значение обретает слово шансонетка в анекдоте Е. Петросяна:

-Кто такая шансонетка?

-Это женщина, у которой нет шансов [Петросян 2000: 400].

Заимствованная лексема шансонетка членится на две составляющие, соединённые между собой трансфиксом о...к(а). Таким образом автор восстанавливает предполагаемую или создает возможную базовую основу для данного слова, которое в русском языке является непроизводным.

Следующий диалог демонстрирует непонимание одним из персонажей другого, в результате чего он невольно расчленяет непроизводное слово.

-Девушка, вы можете меня побрить?

-Могу, но только "Невой"...

-А я и не вою... [Петросян 2000: 400].

Слово «Нева» (название бритвы) делится на две составляющие: частицу не и глагол выть. Омонимия формы творительного падежа единственного числа слова Нева («Невой») и формы повелительного наклонения глагола выть с отрицательной частицей не (не вой) позволяет создать автору подобный комический эффект.

-Алло, Новодевичий монастырь?

-Да.

-Новые девочки есть? [Петросян 200: 400].

Автор расчленяет лексему на две составляющие: новые и девочки, в результате чего слово приобретает новое значение.

Два грузина едут в автобусе. Подъезжая к указанной выше остановке, один обращается к другому:

-Слушай, ты у Родина выходишь?

-(оборачивается, обиженно) А сам красавец, да? [http://anekdot.mail.ru]

В данном случае комический эффект создается при помощи совпадения в звучании предлога у и имени собственного с существительным уродина.

Грузин в магазине:

-У Вас вина ест?

-Не вина, а вино. Есть.

-Дайте мнэ бутылку вино.

-Не вино, а вина.

-Слущи, у теэбя жьина ест?

-Есть.

-Вот с ным и щюти! [http ://www.anekdot.mail.ru].

Комический эффект в данном анекдоте достигается, благодаря использованию персонажем существительного вино в неправильной падежной форме.

-Ты ща где?

-Я у Серёги!

-Да мне все равно, где ты! Где тыща? [http ://www.anekdot.mail.ru].

В данном примере один из участников диалога членит слово тыща на две составляющие: местоимение ты и разговорно-просторечную форму слова «ща», употребленного вместо сейчас.

-Официант, в рагу пуля!

-Согласен! Врагу-хоть всю обойму! [http ://www.anekdot.mail.ru].

В данном случае наблюдается омонимия формы И. п. ед. ч. слова рагу и формы Д. п. ед. ч. слова «враг».

В сатирических произведениях встречаются следующие примеры обыгрывания имен собственных:

«Парагвай! Кто такие гваи, что их в стране всего пара? Я-майка! Надо же!? Кто-то считает себя майкой. Наверное, на этой Ямайке все жители футболисты. А кто-то из королей, видно, переживал, что он небольшого роста и назвал свое королевство по-честному: Я-мал!» [Задорнов 2009: 288].

Или: «А с чего Париж начинался? С Елисейских полей! Вслушайтесь: Ели-сей-ские поля. Кто в истории на полях всегда еле сеял? Только наши!»

Автор расчленяет имена собственные на несколько составляющих частей, в результате чего слова приобретают новую мотивировку и соответственно-новую членимость. В примерах: Ямайка членится на местоимение я и существительное-майка; Ямал-местоимение я и краткое прилагательное мал; в лексеме Елисейские автор вычленяет наречие еле и глагол сеять.

В следующем примере также прослеживается омонимия форм глагола изъявительного наклонения, единственного числа, настоящего времени, 2-го лица («выходите») и местоимением «вы» и глагола «ходить» в форме единственного числа, настоящего времени, 3-е лица.

В вагоне метро:

-Выходите?

-Я? Хожу! [http ://www.anekdot.mail.ru].

В следующем анекдоте высмеивается пристрастие русского человека к употреблению алкогольных напитков:

Давай возьмем мольберт, кисти, краски, палитру...

-Слушай, давай лучше сразу по два литра [Чаян 2006: №7].

В данном случае на предложение одного из персонажей взять принадлежности, необходимые для рисования, среди которых есть палитра, собеседник отвечает выявлением желания взять по два литра: слово палитра соотносится с омонимичным сочетанием предлога по и существительного литр в форме дательного падежа единственного числа.

Или: «Чем болеешь? Свинкой или с водкой?». Здесь название болезни свинка мотивируется предлогом с и существительным винка (окказиональное образование от слова вино) в форме творительного падежа единственного числа.

-Тук-тук!

-Кто там?

-Галиматья!

-Кто? Галиматья? Бред какой-то!

-Гали мать я. Галя у тебя? [http://yumor.info].

Эффект комического реализуется в данном примере через членение существительного Галиматья на три составляющие части: имя собственное, существительное, местоимение. Омонимия форм, созданная благодаря использованию обратного порядка слов, приводит к появлению у слова нового значения.

Просит внучок у бабушки:

-Ба, купи мне велосипедный шлем!

-Что это за напасть?

-Это не на пасть, а на голову [Чаян 2006: №9].

Просторечное слово напасть (лексическое значение «беда, неприятность») воспринимается одним из персонажей как сочетание имени существительного пасть в форме винительного падежа единственного числа и предлога на.

В анекдоте: «Штирлиц стрелял вслепую. Слепая бегала и кричала». Наречие вслепую теряет свое значение, «превращаясь» в сочетание предлога в и субстантивированного прилагательного слепая в форме винительного падежа единственного числа. Тем самым достигается эффект «обманутого ожидания». [http://anekdot.mail.ru]

Новую мотивировку получают следующие слова: авансцена - семейный скандал в день аванса (якобы контаминация слов аванс и сцена); банкомат - хранилище нецензурных выражений; антиглобалист - список противников астролога Глобы (слово членится на три составляющие: приставка со значением противоположности, направленности против чего-нибудь анти-, фамилия астролога и существительное лист); арбалет - машина времени (соединение слов арба - слово тюркского происхождения, означающее «телега» - и лет); аэрозоль - мозоль, натертая в самолете (контаминация первой части сложных слов со значением «относящийся к авиации» аэро- и слова мозоль); голография - изображение обнаженного тела; декольтированный - обезоруженный ковбой (выделяется приставка де-, служащая для образования глаголов и существительных со значением отсутствия, корень кольт - название револьвера, суффиксы -ирова-, -нн- и флексия -ый - отсюда новое толкование); дельфин - конец работы (контаминация слов дело и финал) [Петросян: 2006].

2.3 Семасиологизация

Процесс семасиологизации используется авторами, как переосмысление лексического значения слова, на основании созвучия или омонимии частей слова. Причем семантическое сближение лексических ед. осуществляется между словами, не связанными между собой ни этимологическими, ни семантическими связями.

В анекдоте: «Я человек бесчасный, человек безвинный, но не бездушный» - «А почему так?» - «Потому что часов не ношу, вина не пью, но духи употребляю».

Автор придает псевдомотивацию следующим словам:

Бесчастный - без часов; омонимия части слов - час-;

Безвинный - не пью вино; омонимия части слов - вин-;

Бездушный-употребляю духи; омонимия части слова с учетом исторического чередования [х//ш] можно увидеть корни слов дух, душ, духи.

Реэтимологизация как способ создания комического эффекта реализуется при намеренном сближении в текстах половых квазикоррелятов (термин М.А. Кронгауза): «Если муж настоящий клад - значит жена кладовка». [http://www.anekdot.mail.ru].

Арабеска -жена араба; директива -директора, мачеха-мачо; героин - муж героини; китайка- самка кита; баранка-барана, свинец - самец свиньи, и т.д.

В следующей шутке персонаж по-своему интерпретирует этимологию топонима Курильские острова:

Если бы Курильские острова принадлежали Голландии, то никто бы не спрашивал, почему они так называются [http://www.anekdot.mail.ru].

Название островов соотносится с глаголом курить (делается намек на репутацию Голландии как страны с узаконенным употреблением наркотических веществ).

...