Английская конструкция there с точки зрения коммуникативного синтаксиса

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

УО «БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Кафедра межкультурной экономической коммуникации

КУРСОВАЯ РАБОТА

по дисциплине: Коммуникативная лингвистика

на тему: Английская конструкция there с точки зрения коммуникативного синтаксиса

МИНСК 2009

Содержание

синтаксис there перевод безличный

Введение

1. Синтаксис английского предложения

1.1 Понятие и предмет синтаксиса

1.2 Тема-рематическое членение предложения

2. Вводящая конструкция there

2.1 Случаи употребления конструкции there

2.2 Трудности перевода и употребления конструкции there is/are

2.3 Особенности перевода книги S.Sheldon «Rage of angels»

Заключение

Литература

Введение

Язык, речь - главный источник информации, на основе которой устанавливаются законы, а также категории и формы человеческого мышления. Для того чтобы построить высказывание, выражающее некоторую мысль, недостаточно выбрать соответствующие слова и произнести их одно за другим. Выбранные слова, а точнее, слова, подбираемые говорящим по мере разворачивания речи, должны быть соединены друг с другом в определённом порядке и оформлены в виде единого комплекса, целенаправленно включённого в ситуацию общения.

Актуальность исследования строя современного английского языка очень велика, т. к. понимание строя иностранного языка - это один из самых важных аспектов при его изучении, ведь все языки разные по своему морфологическому и синтаксическому строю. В процессе обучения любого иностранного языка приходится неизбежно сталкиваться с многочисленными ошибками в устной и письменной речи, так как учащимся очень сложно отвыкнуть от стереотипов родного языка, сложившимся на базе его структуры и полностью принять все закономерности строя изучаемого языка. И, на протяжении всего времени пока будет идти эта перестройка, учащийся будет вносить в свой язык, сравнивать с ним и осмыслять закономерности строя изучаемого языка.

Цель исследования

Задача исследования: формирование у студентов научного представления о формальной и смысловой структуре единиц и средств, образующих грамматический строй английского языка, об их функционировании в тексте изучение новейших методов лингвистического анализа, связанных с рассмотрением явлений языка в рамках различных современных лингвистических учений, таких как теория речевых актов, прагматика, когнитивистика и т.

ознакомление с особенностями стилистического использования единиц морфологии и синтаксиса, осмысление процессов взаимодействия грамматических и лексических факторов;

1. Синтаксис английского предложения

1.1 Понятие и предмет синтаксиса

Нередко термином «синтаксис» недифференцированно обозначается как сам синтаксический строй языка, существующий вне и независимо от нашего сознания, так и учение о синтаксическом строе языка - известный раздел науки о языке (ср. «физиология» - наука и «физиология» - физиологические явления). При построении любой науки и определении ее основных понятий необходимо тщательно различать, с одной стороны, сам изучаемый предмет, а с другой стороны, - науку о нем. А для этого необходимо всячески избегать употребления одного и того же термина при обозначении того и другого.

Представляется целесообразным, оставив термин «синтаксис» за соответствующим разделом языковедческой науки, предмет этой науки обозначать термином «синтаксический строй», подобно тому как предмет грамматики обозначается термином «грамматический строй».

Существуют самые различные определения синтаксиса; однако все они, несмотря на то, что они не совпадают в тех или иных частностях и деталях, достаточно ясно обнаруживают следующие два понимания синтаксиса: согласно первому определению синтаксис представляет собой учение о словосочетании, а согласно второму определению синтаксис является учением о предложении. Однако ни одно из этих определений, взятое в отдельности, не является достаточно полным. Если принять первое определение, то возникает вопрос, куда следует относить однословные предложения - такие, как русск. «Пожар!», «Стой!», «Вечер»; англ. Fire! Огонь! и т. п.

Кроме того, остается неясным, в чем заключаются особые качества тех словосочетаний, которые имеют характер законченных высказываний, и с помощью каких средств подобные словосочетания создаются. Точно таким же образом из поля зрения синтаксиста выпадает целый ряд явлений синтаксического строя языка, если он руководствуется вторым определением синтаксиса. В самом деле, в языке существуют известные правила сочетания слов, независимо от того, включены ли созданные с помощью этих правил сочетания в предложения или нет: сравним, например, правило, согласно которому русский предлог «до» требует после себя словоформы именно родительного, а не какого-либо другого падежа. Вот почему связь между компонентами таких английских словосочетаний, как to look at him смотреть на него или the doctor's arrival прибытие доктора, является совершенно понятной, хотя эти сочетания лишены законченного смысла и представляют собой не предложения, а лишь известные фрагменты речи.

Другой пример. В английском языке возможно сочетание переходного глагола с существительным в общем падеже (или местоимением в объектном падеже) типа to read a book читать книгу (или to see him видеть его). Такое соединение слов имеет определенный смысл, варьирующийся в зависимости от конкретного значения слов, входящих в него, который состоит в том, что данное словосочетание обозначает процесс вместе с предметом, на который этот процесс направлен (процесс+его объект). Однако само по себе подобное сочетание еще не образует предложения, как это можно легко увидеть из следующих примеров:

to read a book читать книгу

reading a book чтение книги

reading a book читающий книгу

(I) read a book (Я) читал книгу

Read a book! Читайте книгу! и т. п.

Из приведенных словосочетаний лишь два последние представляют собой предложение, хотя во всех них использована та же самая формула: переходный глагол + существительное в общем падеже. Тем самым правила построения предложения как такового выделяются особо, и не только они одни являются предметом синтаксиса; синтаксическому изучению подлежат также и известные отрезки речи, не являющиеся предложениями, но заключающие в себе определенные формулы сочетания слов, независимо от того, вводятся ли эти последние в законченное предложение.

Из изложенного выше следует, что в качестве предмета синтаксиса необходимо выделить и предложения как таковые и сочетания слов, входящие в состав предложений; ни то, ни другое, взятое в отдельности, не составляет предмета синтаксиса в целом. Таким образом, синтаксис есть наука, изучающая как правила сочетания слов, так и правила построения из этих сочетаний предложения.

1.2 Тема-рематическое членение предложения

В рамках теории коммуникации более пристало говорить не о предложении, а о высказывании. Однако и термин «предложение» в том наиболее широком и нейтральном значении, в котором он покрывает как языковые (в частности, структурно-семантические), так и речевые (в частности, функционально-прагматические) явления, приемлем для описания явлений коммуникативного синтаксиса.

Коммуникативный статус предложения обычно рассматривается как связанный в основном с тремя его параметрами: грамматической категорией лица, актуальным членением и коммуникативным типом. Действительно, каждый из них имеет прямое отношение к процессу коммуникации как речевому взаимодействию двух или более лиц. Рассмотрим более подробно актуальное членение предложения, называемое еще функциональной перспективой предложения, или тема-рематическим членением предложения и его значимость.

Согласно концепции актуального членения всякое предложение с коммуникативной точки зрения делится на тематическую часть (тему, топик, данное) и рематическую часть (рему, комментарий, новое).

Тематическая часть предложения содержит то, что является предметом высказывания, рематическая - то, что о нем сообщается. Нетрудно увидеть, что такая характеристика темы и ремы предложения близка к традиционному логико-содержательному определению главных членов предложения, подлежащего и сказуемого. Часто именно группа подлежащего является коммуникативно темой высказывания, а группа сказуемого - его ремой.

Коммуникативное членение предложения может совпадать, а может и не совпадать с логическим членением выражаемого им суждения. Так, в предложении John is ill с точки зрения логического членения совершается приписывание некоему логическому объекту (John) некоего логического предиката (to be ill) в рамках выражаемого данным предложением суждения. В то же время с коммуникативной точки зрения в этом предложении об уже известном из предшествующего контекста/ситуации предмете речи - Джоне (теме, топике, данном) - сообщается нечто неизвестное ранее (рема, комментарий, новое), а именно то, что он болен. Здесь мы имеем случай совпадения логического и актуального членений предложения. Напротив, в предложении It is John who is ill логическая интерпретация выражаемого им суждения остается ровно такое же, как и предложении John is ill, однако коммуникативная интерпретация (а следовательно, и актуальное членение) будет иной: в качестве новой, рематической информации выступит сообщение о Джоне, а в качестве известной, тематической информации - сведения о том, что он болен. Таким образом, для последнего примера характерна рассогласование, не совпадение логического и коммуникативного членений.

Сложность анализа тема-рематической организации предложения связана с его контекстной зависимостью с возможностью локализации факторов, определяющих тема-рематическое членение, за пределами языка. Одно и то же предложение, даже простейшего двучленного состава, может по-разному интерпретировать в тематическом плане. Можно привести следующий пример.

Если преподаватель видит, что группа на занятии в неполном составе и в ответ на его слова I see someone is absent today. (Who is absent?) получает ответ Petrov is absent, то тему этого высказывания составит is absent, а рему - Petrov, ибо по существу сообщаемое - это The one who is absent today is Petrov. В иной ситуации, в ином диалогическом тексте распределение может быть иным. Так, если предложение Petrov is absent поступает из аудитории в качестве речевой реакции на высказывание преподавателя Today I'm going to ask Petrov то в нем тематично подлежащее Petrov и рематично сказуемое is absent. Таким образом, две реализации единого предложения предстают как: Petrov (R) is absent (Т) и Petrov (Т) is absent (R). В то же время суждение, передаваемое этими двумя актуализациями предложения, если их рассматривать в терминах предикатной логики (здесь это суждение определения), является неизменным.

Дихотомическая коммуникативная структура предложения не является обязательной во всех случаях, так как возможны однословные предложения (например, в пьесах возвещение слуги о прибытии гостя - рема) и рематичность или тематичность всего состава многочленного предложения (например, рематично все предложение It was drizzling and rather cold (D. Lessing), открывающее абзац).

Естественно, для целей грамматического описания наибольший интерес представляют языковые средства, с помощью которых сигнализируется тема-рематическая организация предложения. Средства эти многообразны:

· Интонация;

· Порядок слов;

· Синтаксические конструкции

· Лексические средства.

Все это, однако, дополнительные средства, в том смысле, что это средство специального подчеркивания, выделения, несущее печать логической и (нередко) эмоциональной эмфазы. Нормально же, для подавляющего большинства реализуемых предложений средством тематической организации предложения является распределения состава предложения между подлежащим и сказуемым и, соответственно, внесения в позицию подлежащего того имени или именной группы, которой придается статус темы. То, что задаваемое нормами языка распределение может изменяться под влиянием ситуации или контекста, не придает последним статуса основного фактора. Ситуация и контекст - могучее средство нейтрализации любых системно-языковых оппозиции, в том числе не только грамматических, но они лежат вне системы языка. Они не могут быть центральными в грамматической системе и, соответственно, грамматическом описании.

Следует также отметить, что набор способов выделения ремы носит не универсальный, а идиоэтнический характер, и он был выявлен с достаточной степенью полноты для многих языков. Для английского языка в качестве ведущих обычно указываются следующие приемы индикации ремы.

1. Так называемые клефтированные, или расщепленные, конструкции (cleft constructions). Клефтированная конструкция удобна тем, что с ее помощью может быть рематизирован практически любой компонент английского предложения.

2. Артиклиевая детерминация, когда в функции маркера ремы выступает неопределенный артикль. Особенно отчетливо актуализационная функция артикля проявляется при сравнительном анализе одинаковых по всем параметрам (за исключением артиклевой детерминации) предложений: сравним The boy entered the room и A boy entered the room. В первом предложении существительное boy - тема сообщения; предполагается существование некого предшествующего контекста, в котором о мальчике было уже сказано, поэтому вопрос, на который данное предложение могло бы быть ответом, формулировался бы следующим образом: What did the boy do? Во втором предложении в отличии от первого существительное boy - рема сообщения; оно предполагает наличие последующего контекста, в котором сообщалось бы дополнительная информация о впервые упомянутом мальчике. Вопрос, на который данное предложение могло бы быть ответом, следовало бы сформулировать так: Who entered the room?

3. Порядок слов, строгость которого обычно преувеличивается нормативными грамматиками, также может служить важным средством актуального членения. При этом следует отметить, что если в русском языке порядок слов есть ведущее средство выделения ремы (обычный порядок следования коммуникативного членения в декларативном предложении - «тема - рема»: Мальчик вошел в комнату - сравним В комнату вошел мальчик), то в английском языке порядок слов как фактор актуального членения возможен лишь в силу определенного «люфта», некоторой степени свободы элементов предложения, допускаемой контекстными и ситуационными условиями.

4. Фразовое (логическое) ударение является важным средством выделения ремы, особенно в устной речи. Так, предложение Father was angry about Jack's departure практически каждый его член может быть рематизирован с помощью фразового ударения.

5. Английская конструкция, известная под названием «there be construction», вовсе не случайно требует использования существительных либо с неопределенным артиклем, либо с его аналогом - местоимением some (в отрицательном и вопросительном вариантах any) - она также является одним из механизмов рематизации: There was a pen on the table; There were some flowers scattered around; Were there any people there? (сравнить с невозможными * There was pen on the table; There were flowers scattered around; * Were there the people there?).

Итак, конструирование предложения в соответствии с правилами его актуального членения есть важная коммуникативно релевантная задача, так как в речи говорящий не только сообщает слушающему некие факты, но и выстраивает их некую информационно значимую иерархию, выборочно расставляет акценты и тем самым управляет вниманием слушающего. Последний понимая неодинаковую информационную значимость для него отдельных сегментов речи говорящего, может правильно воспринимать сигналы посылаемые ему автором сообщения относительно неравноценной информационной значимости различных элементов речевого потока и фокусировать свое внимание на тех из них, которые несут новую, важную для него информацию.

Лексическая семантика слова в значительной мере предопределяет его сильную или слабую акцентную позицию, его тяготение к тематической или рематической части высказывания. Обнаружение связи между лексическим значением слова и его потенциальной ударностью или безударностью во фразе позволит уточнить лексикографическое описание значений. В частности, опора на такие связи способствует более тонкой дифференциации значений полисемических лексем. К акцентному выделению тяготеет в первую очередь лексика с субъективно-оценочной, ретроспекивной и негативной семантикой. Однако имеется немало факторов, которые способны вступать в противоречие с просодическими характеристиками на уровне словаря: определенное коммуникативное задание (например, чистая повествовательность, причинность, событийность), фразеологическая связанность, однородные члены, употребление числительных. Если описывать потенциальное акцентное поведение того или иного слова в словаре, то необходимо по крайней мере в предисловии описать потенциальные же препятствия, которые в реальной речи способны свести на нет просодическую характеристику того или иного значения многозначного слова или одного из омонимов. Очевидно, что далеко не все слова в словаре (и даже, скорее всего, меньшинство) требуют подобной просодической информации. С другой стороны, иные значения столь тесно связаны с фразовой просодией, что пренебрегать этим фактом в лексикографии нельзя.

Виды безличных предложений

В последнее время на страницах печати было выдвинуто мнение, что в безличных предложениях в роли субъекта выступает форма косвенного падежа. Это предположение, как нам представляется, не подтверждается фактами языка. Возьмем, к примеру, предложения Вечереет или (Ветрами) сдуло крышу. Если исходить из понятия темы, как предпредикативного актанта, то действительно, ветрами должно выступать в качестве подлежащего, несмотря на наличие в нем формы творительного падежа. Однако нельзя забывать, что при таком подходе имеет место нарушение грамматической целостности. Начнем с формы вечереет, в которой неясно, что является темой и подлежащим предложения. Очевидно, что обязательное разделение на тему и рему невозможно в рамках языковых условий, и то, что является логическим или психологическим субъектом, не равнозначно грамматическому подлежащему и сказуемому. Очевидно также, что не косвенные падежи (кстати, несущественные и вовсе не обязательные для предложений такого рода), а сама структура сказуемого включает в себя подлежащее. Это наиболее ярко прослеживается на втором примере (Ветрами) сдуло крышу, где сказуемое является выразителем единственного числа среднего рода, не соотносимым с косвенным падежом, в котором стоит существительное множественного числа мужского рода. Отсутствие согласования позволяет свободно варьировать место данного существительного, способного с равным успехом занимать как предпредикативное, так и постпредикативное положение. Структурное переоформление предложения (Ветры сдули крышу) не означает его грамматического равенства с предыдущим и лишний раз свидетельствует о недопустимости сведения грамматического значения к логическому.

Возвращаясь к предпредикативному местоположению темы как якобы универсальной формы выражения субъекта, следует упомянуть тот общеизвестный факт, что индоевропейские языки, как известно, являются языками номинативного строя, т. е. они характеризуются обязательным употреблением подлежащего в именительном падеже. Поэтому использование исключительно первого места в предложении -- это возможный путь выражения субъекта, но не единственный и не обязательный. Если предпредикативное положение в предложении подчеркивает логическую значимость субъекта, а значение именительного падежа -- это либо дублирование этой значимости (при наличии постпредикативного положения), либо конфликт с нею, то в чем же заключается внутренняя структура связи имени и глагола, вскрывающая причины эволюции предложения?

Не случайно членение предложения по членам сопряжено с рядом объективных трудностей, вытекающих из смешения грамматических, логических и психологических отношений. В частности, нахождение главных и второстепенных членов предложения в конструкциях с вводящими 1) it-- это, 2) this-- это, 3) there -- там до сих пор не подведено под общеузаконенные грамматикой рамки.

2. Вводящая конструкция there

2.1 Случаи употребления конструкции

Возьмем третий тип конструкций с there -- там (There Is a house in the wood). (Там) есть дом в лесу. Грамматическим подлежащим конструкции выступает вводящее слово (в данном случае there), грамматическим сказуемым -- is a house, логическим субъектом высказывания является a house, логической связкой is, психологической темой there is a house -- там есть дом.

Таким образом, подлежащее there десемантизировано полностью. Оно приближается к десемантизированному it в конструкции с модальным значением объекта, но отличается от него значительно большей семантической опустошенностью. В известной мере there соотносимо с опущением подлежащего типа это в русских безличных оборотах: трудно дышать, невозможно ходить и т. д., где заострение и сосредоточение внимания на модальном характере объекта в плане раскрытия психологически значимых черт последнего вылилось в развитие такой синтаксической модели, при которой подлежащее излишне. Однако в случае с there пространственный плацдарм сохраняется, хотя выступает не в качестве, конкретно-овеществленного указателя, а как репрезентатор абстрактно-восприникаемых отношений. Поскольку же всякое явление языка есть единство абстрактного и конкретного, то, естественно, что имеющая место, абстрагированность в грамматическом подлежащем должна быть восполнена конкретностью двух сопряженных с ним форм.

Характерно, что с грамматической точки зрения предложения с подлежащим there состоят не из одного центра, а как бы распадаются на два автономных. Первый состоит из сказуемого (is a house), которое включает в себя свой собственный объект (a house), образуя с ним так называемое составное сказуемое. Второй состоит из подлежащего, которое в свою очередь стремится к включению в себя своего объекта, его раскрывающего. Например, there -- in the wood, где in the wood выступает определителем десемантизированного и неопределенно-указательного подлежащего. Именно в этом смысле каждый из двух центров (is a house и there -- in the wood) может самостоятельно развиваться в реме: 1) A house that has three' windows; 2) There -- in the wood that is thick. Получается, что составное сказуемое не только выделяет подлежащее временной характеристикой, но и в информационно-конкретном смысле отключается от подлежащего, которое определяется само по себе независимо и отдельно от группы сказуемого, которая также определяется сама по себе в реме.

There не зависит от характера объекта и определяется через ремную часть предложения, относящуюся к подлежащему как к первому логическому понятию. Поэтому характерно, что конструкции с подлежащим there в большинстве случаев включают в себя ремную часть, раскрывающую в высшей степени отвлеченный характер объекта. Установлено, что в 70% случаев после there объект абстрактен (There is some mystery there). Bo втором случае there несет на себе совершенно определенную смысловую и структурно-организационную функции. Так, во-первых, оно раскрывает абстрактную сущность подлежащего, конкретизируя его в пространственных координатах, во-вторых, замыкает предложение, представляя его формально законченным. Что же касается временной соотнесенности, то она достигается согласованием со сказуемым, которое выступает в непосредственной связи с подлежащим, получая от него направленность к действию.

При таком рассмотрении открытым, однако, остается вопрос числового согласования форм. Известно, что подлежащее и сказуемое уравнены количественной формой, в связи с чем множественное или единичное число глагола-сказуемого предопределено аналогичной исходной формой, т. е. единичностью или множественностью объекта, принимаемого в данных конструкциях за подлежащее, В конструкциях с начальным there числовая форма как бы зависит от самого глагола, так как объект-дополнение включается в его структуру как его именная часть. Однако нельзя забывать при этом о неизменяемости формы такого подлежащего, которая в отличие от местоимений this -- that остается индифферентной к присоединению числовых показателей. В этом отношении опять-таки возможна некоторая аналогия" с формой русских предложений на это: в «Это будут дома» и «Это будет дом» объект раскрывает значение-неизменяемого подлежащего в плане его информационной определенности. Это в значении пространственного соотносителя не имеет формы множественного числа и не равно в рассматриваемом смысле конкретизированно назывным местоимениям эти -- те (англ. it -- это равно первому рассматриваемому значению и this -- that -- это, эта, этот, то, та, тот равны второму).

Аналогичное явление, по-видимому, наблюдается и в. конструкциях с there в качестве подлежащего. Входящий в составное сказуемое объект в числовом отношении не однороден, что отражается в различной числовой форме сопряженного с ним в общей структуре именного составного сказуемого. Оно являет собой единую форму, которая может быть представлена или в виде единичности, или множественности (There is a house -- There are houses there). Подлежащее же, будучи грамматически лишенным числовых окончаний, формально остается неизменяемым. Тем не менее при анализе этих конструкций не с грамматической, а с психологической точки зрения появляется известный соблазн рассмотреть их как выразителей субъектно-предикативной структуры, в которой субъектом выступает слово типа a house--дом,а предикатом глагол типа Is. Однако в таком случае мы пойдем по пути подмены грамматического значения психологическим и будем исходить не из анализа языковых связей, а из обнаружения психологических закономерностей развития темных и ремных частей предложения. Дело не в предикативном или постпредикативном положении подлежащего, а в конкретном подходе к определению типологической сущности разбираемых конструкций. Известно, что местоимения типа это (как и та, те, тот) представляют собой одну из наиболее древних форм выражения и восприятия мира. Видимо, и конструкции с такого рода словами отражали какой-то строго определенный тип исходно-ассоциативных связей, при котором пространственно-временное соотношение с объектом шло от указательной формы, которая раскрывалась через качественную сущность объекта. Можно полагать, что фиксирование такого типа связей, построенных на локальной неопределенности воспринимаемого объекта по отношению к говорящему лицу, привело в английском языке к расчлененности общего типа конструкций с препозитивным указательным элементом на три подтипа: с it, с this -- that и с there. Каждый из них обладает специфическими чертами в характере соотнесения с объектом, от которого зависит форма временной связи н тип глагола (простой или составной). Эти соображения подтверждаются различной логической и психологической трактовкой каждого из рассматриваемых объектов, которая не только лежит в основе их формирования, выражения и функционирования, но является тем внутренним импульсом, который концентрирует в себе различные ростки их возможной эволюции. Большого внимания заслуживает, в частности, факт прогрессирующего употребления в современном варианте английского языка в Америке формы единственного числа сказуемого после there, не зависящей от числа объектов (There's many houses there), где подлежащее и сказуемое (there is) грамматически замыкаются, образуя нерасторжимую в числовом отношении группу.

Думается, что это явление зависит от особенностей' выражения количественного фактора различными частями речи --- наречием и двумя типами местоимений, выступающими в функции подлежащего. Известно, что синтаксический рисунок индоевропейского предложения предполагает номинативную, т. е. неизменяемую в падежном отношении, форму подлежащего. Ее относительная пространственная независимость от глагола-сказуемого вызывается тем фактом, что всякое движение последнего задается и определяется подлежащим, а не наоборот.

Таким образом, та графическая линия, с помощью которой обычно изображается предикат, получает свой мобильный импульс от субъекта, который не подвержен Падежному Изменению. Падеж как бы проецируется на имя со стороны глагола-сказуемого и поэтому проявляется в формах, следующих за именительным падежом. В связи с этим выбор падежа определяется не именем, а глаголом, поскольку падеж, как известно, передает отношения пространственного порядка, фиксируя изменение положения объекта в пространственных координатах по отношению к другим объектам, как близлежащим, так и весьма отдаленным, не названным. Естественно, что именительный падеж в этом смысле не повторяет закономерностей всех остальных косвенных падежей, представляя собой ту начально-исходную структуру, которая сама определяет сказуемое, и, таким образом, посредством его влияет на выбор формы косвенного падежа. Такое положение заставляет думать, что именительность не является падежной формой, а представ ляет собой неизменяемую исходно-номинативную структуру слова, которая в формировании числа сохраняет основное качество своей части речи. Например, у существительного в форме множественного числа она передает репрезентацию однородных объектов в плане их абстрактного исчисления (дома, например, где каждый объект повторен как однородный: дом+дом+дом+...) и ничто, кроме данного объекта,^ форму не включается. Аналогично и структура предложения, включающая имя существительное в качестве подлежащего, дает представление именно о таком характере числа (Дома -- наш приют). Местоимения различаются в плане отражения количества. Указательные местоимения (this -- that) в силу своей указательной направленности, идущей не на предмет, а от предмета, повторяют закономерности выражения множественного числа существительных, передавая однородность не названных, а лишь указанных объектов. Сравним предложения This is a house (Это -дом) и These are houses (Это -- дома), где объекты раскрывают пространственно-указательную соотнесенность подлежащего с их количественной сущностью, а сами при этом входят в группу сказуемого. Аналогия синтаксической модели с именем существительным в качестве Подлежащего подтверждается также и характером сказуемого (при конструкциях с this-- that), которое в обоих типах предложений является именным составным. При сохранении в языке падежной системы этот вид сказуемого подвержен падежным изменениям в пределах своей именной части (Дома -- наш приют, Дома были нашим приютом, Дома будут нашим приютом).

Указательное местоимение it (это) в противоположность местоимению только что рассмотренного типа имеет прямо противоположную пространственную направленность -- не от предмета к говорящему, а от говорящего к предмету, который фиксирует какую-то точку в пространственно-временных координатах, превращая ее в центр мысли. В этом отношении объект не сливается с субъектом в смысле определения его числовой формы через количество однородных предметов (it is the house, it is the houses -- это дом, это -- дома). Подлежащее по своему внутреннему содержанию (это) передает не однородность или разнородность предметов, а является формой выражения отношения говорящего к предметам окружающего его мира, при котором их количество не влияет на сущность отношений. Естественно, что в таком случае в языке используется количественно неизменяемое местоимение It, которое отличается от рассмотренного выше местоимения this -- that (это, эта, этот). Характерно, что сказуемое в этом типе предложений не включает в свой состав объект, хотя последний подвержен изменениям числового порядка, которые не затрагивают подлежащее. Следовательно, в числовом отношении формы it (это) и houses (дома) не взаимосвязаны. Более того, глагол-сказуемое также не зависит от количественной сущности объекта,.что лишний раз подтверждает не составной, а простой тип сказуемого. Сопоставление таких конструкций с аналогичными в русском языке позволяет отметить падежную независимость объекта. Сравните: это есть человек, это будет человек, это был человек, это были люди, где указательное местоимение это соотносимо с английским it частично в плане направленности движения при восприятии объекта от говорящего, и эти будут людьми, эти были людьми, где указательное местоимение эти соотносимо с английским this --that и раскрывает совершенно иную структуру связи, при которой наблюдается не только числовое, но и падежное изменение объекта. Причем если первое непосредственно связано с подлежащим, то второе определяется проецированием на него предикативных связей.

Подлежащее there (там) по своему внутреннему содержанию близко к местоимению it. Как и последнее, оно фиксирует пространственные отношения, идущие на предмет, и связывается в нашем восприятии не с предметом, а с той пространственной оценкой, которая его определяет. В связи с этим there требует своего раскрытия и, как правило, детализируется в ремной части. Сказуемое, включая в свой состав именную часть, модифицируется в зависимости от ее количественной основы: (there) is a house (там) имеется дом или (there) are houses -- (там) имеются дома. Однако различные соотношения психологического плана, наблюдавшиеся между подлежащим н сказуемым в конструкциях с it и there (когда сказуемое выступает простым в первой и составным -- во второй), приводят к различному типу предикативной структуры. В английских конструкциях
с подлежащим it в смысловом плане оно остается односторонне связанным лишь с подлежащим, чем и объясняется его числовая неизменность (всюду наблюдается одна и та же форма III лица единственного числа). Модификация же затрагивает только временной план (is, was, will be).

Различия и типологически общие черты в некоторых безличных конструкциях

В конструкциях с подлежащим there объект, будучи составной.частью, именного сказуемого, грамматически подчинен подлежащему. Однако неизменяемая числовая форма последнего (there) не дает достаточно наглядного подтверждения данному положению. Подобно it there является выразителем отношений, отвлеченных от предмета, но определяющихся, с одной стороны, через связь с предикатом, который раскрывает числовую форму названных отношении, а с другой -- через связь с пространственными ограничителями, следующими за предикатом. В этом заключается то существенное различие, которое свойственно конструкциям с it и с there. Первая не требует своей пространственной детализации, и ни в коей мере не зависит от количества объектов, поскольку ее функция заключается исключительно в определении внутренней пространственной позиции говорящего. Вторая (с there) устанавливает не внутреннюю позицию самого говорящего, а констатацию внешней по отношению к нему обстановки (в связи с чем и добавляются обычно следующие за сказуемым обстоятельства). В этом, смысле предложения с подлежащим there сближаются с предложениями, имеющими this -- that в качестве подлежащих, поскольку последние также фиксируют местоположение предмета, внешнего по отношению к говорящему. Однако наряду с общими чертами, которые способствуют использованию одинакового типа сказуемого (составного именного), наблюдается и существенное различие. Оно заключается опять-таки в характере определения пространственных координат. Если в предложениях с подлежащим на this -- that направленность на предмет, имея внешний характер по отношению к говорящему, соотносится с говорящим и возвращается к нему, то в конструкциях с there направленность идет* на объект, и, требуя дальнейшей дешифровки его в пространственном местоположении, не возвращается на. говорящего, а имея центробежную направленность от исходно-указательного подлежащего, напротив, удаляется от него.

Этой объективно-пространственной ориентацией определяется психологическая сущность темной и ремной частей в различных типах предложений, их логическая неравнозначность и языковая специфика, раскрыть которую мы попытались. Нельзя не учитывать, что грамматическая неизменяемость there как подлежащего может способствовать структурному преобразованию конструкции, в соответствии с которым сказуемое в числовом отношении начинает согласовываться с подлежащим (There is many houses, there). Есть все основания полагать, что архаичность типа синтаксической структуры с пространственно-указательным подлежащим должна прослеживаться во всех языках (по меньшей мере индоевропейской общности). Однако в каждом из них будет наблюдаться наряду с типологически общими чертами значительная индивидуализация- признаков. Так, например, в русском языке подлежащее это хоть и в различной мере, но все же сохраняет свое исходное значение направленности мысли на объект чем в известной степени объясняется числовая независимость от -количественной стороны объекта. В предложениях Это был дом, Это был тот, который (кто) видел меня вчера, Это было трудно осознать, как и в рассмотренных выше английских, восприятие начинается не с самого объекта, "а с процесса его миросозерцания. В силу этого подлежащее, фиксируя, определенные пространственные связи, координируется" со сказуемым в плане выражения одновременности, предшествования или дальнейшей последовательности с объектом мысли. Грамматическая связь сказуемого с подлежащим отмечена грамматической завершенностью сказуемого (как простого, а не составного элемента предложения). Последняя предполагает одновременно его логическую связанность как соединителя подлежащего, выступающего в роли пространственного ограничителя, и объекта как смыслового центра мысли. Психологически подлежащее в обоих языках наделено целостностью, и неделимостью со сказуемым, вызывая появление объекта в ремной части, который фиксируется сказуемым не только в пространственных координациях, но и во временных.

Объект, будучи различен с точки зрения своей информативности, существенно изменяет синтаксический рисунок всего предложения (сравните информативно-завершенную; структуру: Это мой дом и Это тот,: который...). При усилении модально-информативного характера объекта в русском языке наблюдается полное изъятие подлежащего это, превалирование в нем. абстрактного начала и переход предложения в,особый тип так называемого безличного. Сравним: Это трудно осознать (где ощущается конкретность) и Трудно подумать (где абстрактный характер, всего высказывания идет вразрез с указательным значением местоимения).,Иными словами, происходит отпадение, темной части как несущественной и незначимой, благодаря чему осуществляется перестройка всей, структуры в ее ремной части с превращением последней в. законченное в смысловом отношении безличное предложение. Очевидно, истоки этого явления заложены во внутренней. речи. Отмечалось, что мысль человека выраженная в предложении, не всегда исчерпывается этим предложением. Как правило, она объединяет вокруг себя ряд предложений, видоизменяется в них и связывается в сверхфразовые единства (СФЕ).Одним из средств подобной связи является такое специфическое и весьма распространенное языковое явление, как повтор. В акте коммуникации смысловое содержание выступает определенным связующим звеном; выходящим за пределы одного предложения. Именно это содержание, надо полагать, способствует процессу, активного взаимопонимания. О значимости данного процесса свидетельствует тот факт, что само развитие предложения, порождающее различные' структурные типы гипотаксиса и паратаксиса происходит в акте коммуникации. Последний понимается как процесс широкого обмена мнениями, достигаемый своеобразным повторением содержания, высказанного в предшествующем суждении.

2.2 Трудности перевода и употребления конструкции there is/are

Вводящая конструкция there используется в описаниях и повествованиях, и зачастую ее перевод вызывает некоторые трудности. Предложения, соответствующие английским предложениям с there is или there are, в которых утверждается или отрицается существование чего-либо (если бы нам нужен был специальный термин, мы могли бы назвать их „предложениями бытия“ -- англ. existential sentences), отличаются поразительными особенностями во многих языках. Независимо от того, употребляется или нет для введения таких предложений слово типа there, глагол предшествует подлежащему, а последнее едва ли трактуется грамматически как настоящее подлежащее.

В русском языке глагол есть в большинстве предложений отсутствует, но в таких предложениях, как Был мальчик, Жила вдова, он всегда стоит в начале. Форма есть -- первоначально форма 3-го лица единственного числа -- употребляется даже перед существительным во множественном числе, а также и перед местоимениями других лиц.

Неопределенное значение слова there подчеркивается тем, что в одном и том же предложении можно сочетать это слово с (ударенным) наречием места there „там“ или here „здесь“. За ним следует неопределенное подлежащее: There was a time when... „Было время, когда...“; There were many people present „Присутствовало много народу“, There was no moon „Луны не было“, There came a beggar „Пришел нищий“ и др. Ослабленное there занимает место подлежащего и в конструкциях типа Let there be light „Да будет свет“; on account of there being no money in the box „ввиду того, что в коробке нет денег“.

Перевод предложений с конструкцией there is (there are) следует начинать с обстоятельства места, если оно есть. Сама конструкция there is (there are) переводится есть, существует, находится:

There is some discrepancy in the results obtained. В полученных результатах есть расхождения.

Примечание 1. В данную конструкцию, кроме глагола be, могут входить и некоторые другие непереходные глаголы, например: exist -- существовать, come -- приходить, наступать и другие, а также глаголы в страдательном залоге:

1. There exist many different ways to liquefy gases.
Существует (есть) много способов сжижения газов.

2. There has been recently developed a new method in the Laboratory of Ultra-Sound.

В лаборатории ультразвука недавно был разработан новый метод.

Примечание 2. Если в предложении с конструкцией there is подлежащее определяется причастием I, то это причастие переводится личной формой глагола, т. е. сказуемым:

There is come force acting on the particle.

На эту частицу действует какая-то сила.

Примечание 3. Если в предложении с конструкцией there is подлежащее определяется инфинитивом, то инфинитив переводится личной формой глагола, т. е. сказуемым с модальным оттенком:

There are many measurements to be made.

Следует сделать много измерений

Практическая часть

Особенности перевода конструкции there я рассмотрела на примере первых трех частей английского романа S.Sheldon “Rage of angels”(1980) и его русского варианта «Гнев ангелов» (Перевод: И. Коноплева, В. Долбина)

Как мы видим, конструкция there довольно часто используется в романе. Она показывает, что что-то где-то находиться или, наоборот, отсутствует. В большинстве случаев она переводиться глаголом «быть». Однако автор перевода в некоторых случаях не переводил конструкцию вообще или использовал глаголы-заменители: собралось, было установлено, находились, мелькнуло.